Посол вон!

Одной фразой старший богатырь полностью разрядил ситуацию. Любава, названная красивой, тут же игриво зарумянилась и была явно не настроена на дальнейшую пикировку. Изя также успокоился, и к нему вернулось мечтательно-влюбленное выражение лица. Наконец черт окончательно пришел в себя и поинтересовался у Соловейки:

— Ладно, продолжим разбор полетов. Так на чем мы там остановились?

— На Илюхе в джакузи, — не моргнув глазом отозвалась Любава, на всякий случай покрывшись еще одним слоем румянца.

— А вот с этого момента поподробнее, — язвительно заметил Изя. — Надеюсь, этот тип вел себя прилично?

Соловейка набрала в легкие побольше воздуха, чтобы продолжить свой рассказ, Изя в предвкушении очередной порции веселья хлопнулся на лавку, а Солнцевский лишь улыбался сквозь зубы, давая себе в десятый раз обещание сделать в комнате с джакузи засов...

Наконец рассказ младшего, но весьма шустрого богатыря подошел к концу. Соловейка получила от друзей свою порцию заслуженной похвалы и не менее заслуженных замечаний. Однако в общем и целом первое сольное выступление Любавы было признано успешным.

— Ну что ж, будем считать, что очередной этап нашей реабилитации закончен, — подвел итог Солнцевский. — Остался последний эпизод. Изя, ты как, готов?

— Таки Изя всегда готов! — как пионер отрапортовал черт и, подмигнув Соловейке, переместился в центр комнаты.

Одно мгновение, и перед ними красовался уже не привычный взору «мальчиш-плохиш», а точная копия Любавы.

— Уф... — выдохнула Соловейка, — до сих пор не привыкла к твоим превращениям.

Изя, подбодренный похвалой, подошел к зеркалу. Сквозь наведенный морок в нем просматривался лохматый оригинал, но оценить совершенную метаморфозу было вполне реально. Старый ловелас осмотрел свое отражение и недовольно скривился.

— Никуда не годится, — наконец резюмировал он.

— Чего?! — голосом, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовалась Любава. — Это моя внешность не годится?

— Не годится для предстоящей операции, — конкретизировал черт. — В свете возложенной задачи надо немного подкорректировать оригинал.

Несмотря на активные возражения Соловейки, Изя сосредоточился и принялся творить. Для начала объем и без этого пышной груди увеличился на пару-тройку размеров. Филейная часть также весьма значительно округлилась и возмужала. Совершенно логично было, что несколько мешковатый сарафан, скрывающий от окружающего мира все прелести женской фигуры, наоборот, сбросил в объеме пару размеров и на этот раз выразительно подчеркнул все те же прелести.

— Да ты, да я тебя... — начала было Любава, но Изя решительно пресек попытки вмешаться в творческий процесс.

— Не мешай! Вот закончу, тогда и выскажешь свои восторги, — огрызнулся черт, не отвлекаясь от зеркала.

Соловейка хотела бурно возмутиться, но Солнцевский вовремя ее перехватил и до окончания процесса больше не отпускал. Очень уж старшему богатырю было интересно, на какие еще творческие эксперименты пойдет его рогатый друг. А черт, между тем, продолжал изменять внешность Любавы в соответствии с чисто мужской и максимально упрощенной точкой зрения.

Одно мгновение, и разрез был нещадно удлинен рукою мастера.

— Несмотря на общепринятое заблуждение, такой разрез, несомненно, выигрышнее и сексуальнее любого мини, — пояснил свои действия черт. — Все мужчины в душе страстные фантазеры, и даже при мимолетном взгляде на такую красоту автоматически подключается воображение, которое охотно дорисует в голове скрытые взору частности.

— Не знаю, как остальные мужчины, но своей головы ты можешь лишиться, — сурово предупредила Соловейка.

— Обидеть художника может каждый, — отмахнулся Изя и продолжил творить.

Тут черт в несколько штрихов кардинально изменил верхнюю часть картины, и на свет божий появилось шикарное декольте. Ответом на его художество послужил скрип зубов Любавы и невольный вздох Солнцевского.

— А что, по-моему, оно тут в тему, — хмыкнул Изя, подмигнул Солнцевскому и занялся макияжем.

В результате этого щеки порозовели, ресницы увеличились, а глаза оказались искусно подведены. Далее черт распустил волосы у своего морока и в качестве последнего мазка добавил весьма выразительный бантик на том месте, где снизу спина перестает быть спиной. Наконец черт остался доволен увиденным и отошел от зеркала.

— Ну как? — поинтересовался он у зрителей, пройдясь по комнате, выразительно покачивая бедрами. — Могу я очаровать этого Чмоника?

— Я не знаю, кого ты сможешь очаровать таким образом, но сделать это ты сможешь только через мой труп, — констатировала Соловейка. — Я не позволю, чтобы до такой степени была дискредитирована моя внешность!

— Ваши обвинения, мадемуазель, просто нелепы, — развел руками Изя. — Сама рассуди, мне надо с ходу не просто очаровать мужчину, а очаровать мужчину, который при первой встрече с тобой получил изысканно расцарапанное лицо, а после этого упек тебя в кутузку по сфабрикованному обвинению. Согласись, нужны очень веские причины, чтобы после всего этого он резко переменил к тебе отношение.

— Изя прав, — осторожно высказал свое мнение Солнцевский. — И потом, какая тебе разница, как будет выглядеть Изя, когда будет соблазнять этого поляка?

— Как это какая разница?! — взвилась Соловейка. — Да ведь это он будет делать в моем обличье! Да как я после этого могу появиться на улице?

— Но... — попытался что-то вставить черт, но бывшая мелкоуголовная личность была непреклонна:

— Ни за что!

С этими словами Соловейка решительно подошла к черту.

— Значится так, — начала Любава, потирая ладошки. — Слушай мою команду, если тебе жизнь дорога. Грудь убрать, попу тоже, косметику долой, разрез уменьшить в два раза, декольте убрать, волосы в косу... Ты что, издеваешься?!

— Ну ты же первая начала, — хмыкнул Изя, довольно рассматривая полученный результат в зеркале.

А оттуда смотрело довольно жалкое создание, слегка напоминающее замученную голодом и жизнью Соловейку. Изя с точностью выполнил все указания Любавы, но с присущей ему язвительностью, то есть максимально реалистично и сурово.

У вновь обретенного морока грудь отсутствовала как факт, филейная часть тоже. На костлявой фигурке мешком висел сарафан, а волосы скручены в тоненькую косу, больше напоминающую крысиный хвостик. Для того чтобы произвести на зрителей большее впечатление, Изя добавил лицу черты изможденности, и полностью погасил взгляд.

— Тебе дать последнее слово перед смертью или так, без долгих проводов обойдемся? — поинтересовалась Любава, неторопливо засучивая рукава.

— Предпочитаю жить долго и счастливо и умереть через несколько веков от скуки, — осторожно ответил Изя, на всякий случай отодвигаясь от нервного младшего богатыря подальше. — А сейчас меня убивать категорически не следует, к тому же, как ты знаешь, я решил начать новую жизнь и жениться.

— Если ты не уберешь эту пакость, то жениться уже не сможешь, — хмуро предупредила Любава.

— Этим простеньким преобразованием я решил показать тебе всю несостоятельность твоей позиции, — изрек Изя, предусмотрительно возвращая себе облик привычного мальчиша-плохиша. — Во время первой встречи с поляком я, ну то есть ты, должен быть неотразим. Так я могу воспользоваться некоторой коррекцией твоего облика?

— Нет!

— А как же...

— Ты черт, а значит, выкрутишься, — отрезала Соловейка. — А теперь ты должен дать мне слово, что не выйдешь на улицу в этом кошмарном виде.

— Хорошо, обещаю, — не моргнув глазом ответил Изя.

Соловейка немного удивилась, что черт согласился настолько быстро, но данное слово ее успокоило, и она решительно отправилась прочь. Уже в дверях обернулась и бросила друзьям:

— Пошла организовывать себе алиби.

Как только дверь в прихожей хлопнула, а шаги младшего богатыря стихли, Изя философски заметил:

— Что мне мешает выйти на улицу в классическом Любавином виде, и только перед самим делом привести его в порядок?

— Ну ты и жук, — констатировал Илюха, оценив уловку друга.

— На том и стоим, — хмыкнул рогатый, наливая себе полный кубок «Изи темного», — она же сама хотела, чтобы я выкрутился, а я всего лишь выполнил ее пожелание. Теперь и овцы целы, и волки сыты, и пастуху вечная память.

Ушлый черт развалился поудобнее во втором кресле, залпом осушил половину заготовленной жидкости и лукаво прищурился.

— Это еще что, а вот если бы Любава узнала, как именно я буду соблазнять этого Чмоника... — Тут Изя замолчал, поежился и хитро подмигнул Илюхе: — Хорошо, что она не узнает!

Данное Соловейке слово Изя конечно же сдержал и на следующий день вышел из ворот «Чумных палат» в классическом Любавином облике. От подлинника его отличало только наличие головного убора на голове. Как известно, никакой морок не мог скрыть наличие рогов, а показывать свою истинную сущность в планы черта никак не входило.

В таком же виде он прошел через весь город и только на подступах к «Иноземной слободе» нырнул в пустынную подворотню и, убедившись в отсутствии случайных свидетелей, привел себя в порядок. Таким образом, на охоту за польским послом вышла новая, максимально модернизированная версия младшего богатыря. Формы, размеры и прочие атрибуты неизменного женского успеха были восстановлены в необходимом объеме в полном соответствии с ранее намеченными контурами.

Свое возросшее обаяние Изя проверил тут же на молоденьком купчике, который отчитывал нерадивого приказчика за какую-то мелкую оплошность. Стоило только в их поле зрения появиться румяной девице в умопомрачительном наряде и не менее сногсшибательном виде, они оба забыли о первопричине разборок и были полностью поглощены созерцанием увиденного. Произведенным эффектом Изя остался доволен и, оставив позади оцепеневших зрителей, элегантной походкой вступил на территорию «Иноземной слободы».

Посол королевства Польского Альфонсо Чмоник был неотразим... По крайней мере именно так он считал. Да и как можно было усомниться в этом неоспоримом факте, ежели на его туалетном столике красовалось не менее двух десятков всевозможных склянок с самой дорогой иноземной косметикой, и ее внушительная часть сейчас красовалась на его щеках, бровях и ресницах. А если добавить к этому изысканно завитые волосы, схваченные дивными шелковыми лентами, плюмаж из страусиных перьев и кафтан по последней европейской моде с очаровательными оранжевыми бантиками, то становилось ясным, что конкурентов по части мужской красоты в Клеве у Альфонсо не было.

Ну а то, что дикие варвары, жившие в этом городе, при встрече с ним еле сдерживают хохот и отпускают вслед ехидные шуточки, гордому ляху было безразлично. Что с них взять, это же не образованная и изысканная Европа! Зато на просторах «Иноземной слободы» он был вне конкуренции.

Чмоник неторопливо прогуливался по дощатому тротуару, раздумывая, куда бы обратить свои взоры вечером, когда эти самые взоры, не дожидаясь темного времени суток, сами собой обратились на бантик, игриво раскачивающийся в такт шагам, прямо по курсу. Этот бантик, как и следовало ожидать, качался не сам собой, а исключительно вместе с той частью тела, над которой он был водружен. А она (ну то есть часть) была просто неотразима... Удивительный сарафан не только не скрывал всех достоинств фигуры, а наоборот, эффектно подчеркивал их. Отсюда можно было сделать вывод, что перед ним, несомненно, шествовала жительница просвещенных мест.

«Гретхен? Лизхен? Марта?» — перебирал знакомых барышень Чмоник и тут же отбрасывал их. Несомненно, ни одна из озвученных дам не подходила под заявленные параметры.

— А что я мучаюсь-то? — удивился сам себе посол. — Надо подойти и познакомиться. Только на этот раз надо что-нибудь пооригинальнее придумать. Может, она только вчера прибыла из Европы и для нее классическое обращение неприемлемо?

Сказано — сделано, и в одно мгновение Альфонсо догнал прекрасную незнакомку. А вот с оригинальным способом знакомства было сложнее. Завернуть что-то про ее прекрасные глаза? Так он и глаз-то пока не видел. Про счастливый случай, столкнувший два одиноких сердца? Старо как мир. Про любовь с первого взгляда? Еще старее. Эх, придется проверенным способом.

Альфонсо Чмоник привычным жестом отвел руку для небольшого замаха и смачно хлопнул ею по прекрасному заду не менее прекрасной незнакомки. С некоторым удивлением в следующее мгновение посол осознал, что довольно сильно ушиб руку. Странно, обозначенные габариты никак не способствовали такому бытовому травматизму, скорее наоборот. Однако рассуждать на эту тему было некогда, событиям был дан старт, и они начали развиваться с положенной в данном случае скоростью.

— Каков наглец! — изрекла дама.

— Значит, облом... — констатировал Альфонсо, стараясь хоть напоследок разглядеть, так ли хороша она спереди, как сзади.

— Об обломе не может быть и речи, но каков наглец! — поразила своей неординарностью незнакомка.

И тут наконец-то незнакомка полностью развернулась к неотразимому мужчине и по заведенной привычке он начал осмотр объекта снизу вверх. По мере того как взгляд забирался все выше и выше, пламенное сердце начинало биться все сильнее и сильнее. А уж когда взгляд достиг уровня груди, оно вообще готово было вырваться наружу. В принципе, выше смотреть было уже не обязательно, но, исключительно ради любопытства, Чмоник все-таки мельком бросил взгляд на лицо. Бросил и онемел...

На него смотрел младший богатырь «Дружины специального назначения», та самая, что несколько дней назад исполосовала его ногтями в похожей ситуации. До сих пор приходилось накладывать лишний слой пудры на лицо, чтобы скрыть полученные царапины. Дальнейшие взаимоотношения с этой девицей также были напрочь лишены романтики.

Альфонсо инстинктивно прикрыл лицо руками и хотел было тут же ретироваться, но только теперь до него дошел ответ девицы. Так, значит, она наконец-то оценила его очарование! Любава, а именно так звали младшего богатыря, усиленно замахала ресницами, покрылась легким румянцем и подарила поляку страстную улыбку.

Именно в этот момент Альфонсо Чмоник вошел в резкое противоречие с самим собой. Рассудок, который, несомненно, время от времени давал о себе знать в его запудренной и завитой голове, яростно потребовал брать ноги в руки и срочно ретироваться прочь. А вот другой орган, в принципе, совершенно не отвечающий за перемещение в пространстве, категорически заявил, что никуда отсюда идти не собирается. Посол разорваться на части никак не мог, поэтому он в нерешительности мялся на месте.

— Ой, какие мужчины нынче пошли... — молвила Любава, эффектно развернувшись анфас и подставив его взору наиболее выгодный ракурс.

Голос разума становился все тише, все незаметнее.

— А еще говорили, что иностранцы не такие, как наши, что, мол, просто огонь! — продолжала свое черное дело Любава, чуть покачиваясь из стороны в сторону. — Обманывали, конечно.

В другой ситуации поляк, наверное, еще немного посопротивлялся бы, но уронить честь европейского, высококультурного мужчины он не мог. Это уже дело не личное, а политическое. А раз так, то разуму придется замолчать и отдать бразды правления в совсем другие руки.

— Что вы, мадам, вас ничуть не обманывали! — решительно выступил Чмоник. — Просто в прошлый раз вы были несколько раздражены тем знаком внимания, что я вам оказал.

— Так я девушка приличная, — не моргнув глазом тут же парировала собеседница. — Не могу же я с первого раза с незнакомым мужчиной амуры крутить! Другое дело сейчас. Во-первых, мы знакомы, да и раз уже второй.

От предвкушения сладкой добычи лоб посла покрыли маленькие капли пота. Конечно, с аборигенами этой дикой страны связываться не хотелось бы, но, с другой стороны... Тут Чмоник в очередной раз осмотрел Любаву и понял, что с какой стороны ни смотри, хуже она не становится, скорее наоборот. Тогда поляк сделал усилие над собой и отбросил национальные предрассудки.

— А коли так, милая дама, разрешите вечером пригласить вас на прогулку под луной, с последующим легким ужином в моей опочивальне.

— Вот жлобяра, даже на кабак не раскрутился, — не удержался и буркнул себе под нос Изя в Соловейкином обличье.

— Простите, что? — переспросил Альфонсо, к счастью, не расслышав последних слов.

— Говорю, чего вечера ждать-то? Конечно, темнота— друг молодежи, но почему бы не сменить луну на солнце и не пообщаться поближе прямо сейчас?

Такой откровенности, несмотря на свой огромный опыт, Чмоник еще не слышал. Что ж, пожалуй, эта страна небезнадежна, раз даже сюда доползло чудесное чувство свободной любви. Свое отношение к этому прогрессивному действу он тут же попытался выразить с помощью страстного поцелуя, но был остановлен точным ударом в солнечное сплетение. Некоторое время понадобилось, чтобы восстановить дыхание, и еще немного, чтобы рой маленьких белых мошек в его глазах немного успокоился и позволил снова обрести зрение.

— Т-т-ы чего? — обиженно поинтересовался посол королевства Польского, как только смог говорить.

— Я же тебе говорила, что я девушка приличная и должна эти самые приличия неукоснительно блюсти, во всяком случае на улице, — как ни в чем не бывало ответила красавица и премило улыбнулась. — Вот если где в укромном месте, тогда другое дело.

— Тогда пошли ко мне? — осторожно предложил Альфонсо.

— Не, к тебе не пойду, не хочу, чтобы про меня слухи нехорошие поползли. Не любят у нас, когда девушки с иноземцами любовь крутят.

— Тогда где же? — даже растерялся лях.

— Есть одно местечко на примете, — загадочно мурлыкнула девица, — скромненько, но со вкусом и, как говорится, к природе поближе.

— Это как? — поинтересовался окончательно сбитый с толку Чмоник.

— Это на сеновале, — охотно пояснила лже-Любава.

— На сеновале... — с сомнением протянул посол, — это же не гигиенично!

— Зато дешево, надежно и практично. — Изя тут же применил знание отечественного кинематографа на практике. — Впрочем, я не навязываюсь.

Разум предпринял очередную отчаянную попытку взять власть в свои руки, но собеседница томно вздохнула, и по могучему декольте пробежал легкий бриз. Попытка свержения власти с треском провалилась.

— Хотя, с другой стороны, это можно рассматривать как экзотику, — успокоил сам себя Альфонсо.

— И как романтическое приключение, — подсказал Изя томным голосом, — кстати, тут недалеко.

— Пошли, — чуть ли не подпрыгнул от нетерпения лях, и странная парочка взяла низкий старт вдоль по улице.

— Примитив! — про себя констатировал Изя, поправляя несуществующий бюст. — Такая женщина, как я, может делать с ним что захочет!

Первый этап операции был проведен великолепно, что давало черту право справедливо гордиться собой. Этот Альфонсо был совершенно готов к употреблению, хоть сейчас на хлеб мажь и ешь. Однако время трапезы пока не подошло, а что касается места для употребления пищи, то оно было приготовлено Изей с особой тщательностью.

Полный сладостного томления, посол королевства Польского передвигался с весьма впечатляющей скоростью, черту в его соблазнительной оболочке оставалось только подсказывать нужные повороты.

В результате этого забега вскоре они оказались в тихом дворике перед солидным сооружением из мощных бревен. Где-то совсем рядом кипела жизнь, а в этом переулочке не было ни души.

Альфонсо, не дожидаясь особого приглашения, отворил дверь и прошмыгнул вовнутрь. Лже-Соловейка последовала за ним, предварительно закрыв дверь на хитрый запор, который открыть непосвященному человеку было очень и очень непросто. Внутри сарая оказалась огромная гора сена, на которую нетерпеливый любовничек тут же попытался уложить Изю. Возмездие наступило мгновенно в виде хлесткого удара по уху.

— Больно же! — в очередной раз обиделся Альфонсо, совершенно сбитый с толку.

— Не больно — не интересно, — буркнул черт, но тут же взял себя в руки и томным голосом продолжил: — Какой ты нетерпеливый.

— Ну так хочется же!

— Не так быстро, я же тебе говорила, что я девушка приличная и тебя стесняюсь.

— А как же тогда...

Альфонсо был настолько обескуражен, что даже не смог закончить фразу.

— Давай так, видишь стог? — открыл Изя финальную часть представления и, не дождавшись ответа, продолжил: — Ты раздеваешься с одной стороны, я с другой, и когда будем готовы, встречаемся посередине.

— Но...

— И, естественно, сливаемся в экстазе.

— Но...

— С разбега.

— Хорошо! — бросил Чмоник и вприпрыжку побежал выполнять свою часть плана.

Изя, по своему обыкновению, торопиться не стал. Он легкой походкой направился на свою сторону стога, но не задержался там, а проследовал далее. Там, с противоположной стороны, оказались ворота, которые тут же были открыты настежь. Гул, доносившийся с улицы, заметно ударил по ушам, сарай другим концом выходил практически на базарную площадь. Но это было еще не все, прямо перед открытыми дверьми дюжий детина держал за рога бычка лет трех от роду.

— Ну как, надеюсь, не подведет? — поинтересовался Изя на всякий случай.

— Ни в коем разе, барышня, — отрапортовал детина, — он еще с детства звереет, ежели кто на его сено покушается. Веришь, даже я отсюда ни соломинки взять не могу. Так что враз отучит лиходея по чужим амбарам шастать.

— Так чего же ты его держишь-то, коли так? — удивился Изя.

— А чего? — пожал плечами мужик. — Справная животина. Да с ним никакой цепной пес не нужен, я даже деньги, что на рынке выручаю, не в доме, а в сарае храню. Знаю же, что никого сюда не пустит.

— Любавушка, ты готова? — раздалось из глубины помещения.

Бычок, заслышав чужой голос с подотчетной территории, напрягся, выпустил столб пара из ноздрей не хуже Моти и стал рыть копытом землю.

— Готова, — крикнул Изя в ответ, — давай на раз, два, три!

— Давай!

— Раз! — начал отсчет черт.

Бычок забил копытом сильнее.

— Два! — отозвался Альфонсо.

Детина приготовился отпустить свою животинку.

— Три! — махнул рукой Изя и вовремя отскочил в сторону.

Бычок, получив свободу, с поразительной быстротой со всех копыт рванул вовнутрь.

— Понеслась, — констатировал Изя, жестом указывая детине отворить ворота пошире и отойти в сторону. А в глубине амбара произошла встреча. Не та, конечно, на которую рассчитывал Альфонсо Чмоник, но, несомненно, очень страстная.

— А-а-а!

— Му-у-у!

— А он его не покалечит? — несколько запоздало поинтересовался Изя, передавая детине несколько медных монет.

— Да ни в коем разе, — отмахнулся хозяин бычка. — Во-первых, он еще маленький, всю мощь еще не набрал, а во-вторых, он животина с понятиями и меру знает. Погоняет, уму-разуму поучит и успокоится.

— А-а-а!

— Му-у-у!

— Отойди-ка в сторонку, — предупредил хозяин, — по моим подсчетам, он уже круга три по амбару сделал, так что сейчас появятся.

Как только детина это сказал, мимо них на скорости, граничащей с нереальной, пронесся посол королевства Польского Альфонсо Чмоник. Из одежды на нем были только розовые панталончики в кружавчиках и легкомысленных цветочках. За ним, с рогами наперевес, несся бычок.

— А-а-а!

— Му-у-у! — напоследок выдала сладкая парочка и переместила свое увлекательное состязание на улицу Киева.

— Хорошо пошел, — тоном знатока отметил мужик, — ежели сможет поддержать этот темп, то есть шанс оторваться. Мой бычок долго бегать не любит.

Изя в очередной раз поблагодарил детину за помощь, сунул ему еще пару монет на прокорм трепетной к своему сену животине и вернулся в амбар. Картина, представшая его взору, заставила довольно хмыкнуть. Несмотря на то что бычок игрался в салочки в помещении совсем недолго, они на пару с шустрым Альфонсо Чмоником буквально перевернули весь амбар вверх дном. Сено, земля, вещи польского посла были тщательно перемешаны друг с другом.

— Ничего, будет теперь знать, как приставать к честным девушкам, — буркнул черт, возвращая себе свой классический облик мальчиша-плохиша.

Насвистывая классическую тему из «Крестного отца», черт тщательно собрал все разбросанные вещи польского посла.

— Законные боевые трофеи, — неизвестно кому пояснил Изя свои действия.

Собранные шмотки черт собирался выбросить где-нибудь по пути домой, но тут цепкий взгляд его заметил, что из нагрудного кармана камзола торчат листы пергамента.

— Так, а это у нас что? — процедил сквозь зубы черт и опытной рукой опустошил содержимое кармана.

При первом же беглом взгляде на пергамент Изя аж присвистнул и принялся рассматривать рисунок уже не бегло, а очень и очень внимательно. Так же внимательно и неторопливо подверглись досмотру и остальные листы. Звуковой ряд, который сопровождал данный процесс, был весьма и весьма эмоционален.

— Ух ты! Ого! Вот это да! Это как это?! Ну и формы!

Добравшись, таким образом, до конца стопочки, черт решительно направил связку в карман. Карман, как вы догадались, был конечно же не Альфонсо Чмоника, а, естественно, Изин. Он напоследок осмотрел амбарчик и, продолжая насвистывать оптимистическую мелодию, направился прочь.

В тот момент, когда Изя в наведенном мороке кадрился с польским послом, Мотя оказался на привязи во дворе «Чумных палат». Несмотря на вопиющее ограничение прав и свобод вольного Змея, обиженным он себя не ощущал. Во-первых, канатик, которым он был привязан, был скорее условным ограничением, так как в одно мгновение мог быть превращен в горку пепла. Во-вторых, он получил тройную компенсацию за полученное неудобство в виде копченой бараньей ноги, естественно каждой из голов. А в-третьих, его хозяин, Илюха Солнцевский, подробно объяснил понятливому Горенышу, для чего именно это было необходимо.

Дело было в том, что вместо привычных богатырей, которые ежедневно самозабвенно тягали в спортивном зале железо, наращивая и без того внушительную мышечную массу, сегодня посетителями штаб-квартиры дружины стали девицы. А, как всем известно, этот подвид человека обладает весьма нестабильной психикой, и вид в меру шалящего Змея мог бы вывести их из состояния равновесия. Именно поэтому Солнцевский попросил своего любимца потерпеть некоторое неудобство и временно воздержаться от перемещения по двору. Так как компенсация за вынужденный простой оказалась достойной, Мотя согласился и теперь, лениво догрызая мослы, с интересом наблюдал за странным действием, разворачивающимся перед ним.

На расставленных кружком скамьях расположилось десятка полтора молодых девиц. В основном это были боярские жены и их же дочки, а во главе этой публики, на отдельном кресле, восседала княгиня Агриппина Иоанновна. Именно благодаря ее дружбе с младшим богатырем Любавой это событие вообще могло состояться. Это она пошла на поводу у Соловейки и пригласила самых шустрых из своих знакомых посетить «Чумные палаты».

Когда встал вопрос об организации стопроцентного алиби для Любавы, она решила совместить приятное с полезным. Как говорится, и алиби заработать, и воплотить свою давнишнюю задумку в жизнь. А задумка эта была с первого взгляда очень даже простая— сделать, пусть лишь некоторых, представительниц слабого пола не такими уж слабыми. Однако эмансипация в те далекие времена была не шибко в ходу, и после получасового пламенного выступления Соловейки единственным выражением, которое витало на лицах слушательниц, был скептицизм.

— Вы поймите, владение элементарными приемами защиты может пригодиться в любой момент! — продолжала гнуть свое Любава.

— Например? — скептически поинтересовалась дородная дочка боярина Бабулы.

— Например, пошла ты одна на базар... — начала было Любава, но ее тут же прервала вся та же скептически настроенная боярышня:

— А я одна на базар не хожу! Со мной всегда мамки с няньками ходят. А ежели вечером куда надо пойти, так тятенька вообще ратника приставляет.

Лишь на мгновение Любава запнулась, но тут же взяла себя в руки.

— Так ты до старости лет будешь с мамками да няньками по городу бродить?

— Нет... — осеклась боярская дочурка.

— Ну неужели тебе никогда не хотелось пройтись по Киеву одной, направиться туда, куда хочется тебе, а не куда тятенька позволит?

— Хотелось, — призналась спорщица. — Только вот одной как-то страшновато. А вдруг какой лихой человек пристанет или просто пьяный прицепится?

— Так я об этом и говорю! — обрадовалась Любава, уже изрядно утомленная непониманием слушательниц. — Ты должна уметь дать отпор обидчику в этом случае.

— Ха, отпор! — фыркнула девица. — А коли он на три головы меня выше и в плечах шире раза в два, так мне с ним что, на кулачный бой выходить?

— Такой, например? — поинтересовалась Любава, показывая на Илюху Солнцевского, который скромненько стоял в сторонке, подпирая могучим плечом стенку бани.

Взоры всех присутствующих обратились к старшему богатырю, словно оценивая, достаточно ли у него стати для того, чтобы занять роль душегубца.

— Да, — согласилась боярышня, оставшаяся довольной осмотром.

Получив ответ, подтверждающий, что он утвержден на предлагаемую роль, Илюха отделился от стеночки, нацепил на лицо свирепое выражение и развязной походкой направился к Соловейке. Сам он приблатненную дворовую шпану терпеть не мог и по мере возможности учил их уму-разуму с помощью своих пудовых кулаков, но сейчас данный образ был как нельзя кстати.

— Девушка, а девушка, не подскажете, сколько сейчас градусов выше нуля?

Любава, еле сдерживая улыбку, изо всех сил постаралась состроить презрительную гримаску и гордо отвернулась от наступающего на нее богатыря.

— Тогда хоть закурить дай! — продолжал играть роль уличного хулигана Илюха, подойдя к своему юному компаньону поближе.

— Хамите, парниша! — сжав зубы, чтобы не расхохотаться, бросила через плечо Любава.

— Слышь, ты, коза... — выдал Солнцевский и схватил Соловейку за плечо с твердым намерением развернуть к себе.

В следующее мгновение его воспитанница зафиксировала руку Илюхи и многократно отточенным на тренировках приемом отправила его прогуляться в дворовую пыль.

Свой полет бывший борец проиллюстрировал эффектным возгласом и смачным приземлением. Конечно, он мог бы в полете сгруппироваться и вскочить с земли практически мгновенно, но этого в данный момент от него не требовалось. Главное было произвести должное впечатление на собравшихся. Именно поэтому Илюха позволил Любаве тут же провести болевой захват и, натурально простонав, через положенное время попросил пощады.

Когда довольная Соловейка наконец-то с него слезла, а Солнцевский поднялся с земли, то стало ясно, что эта простенькая домашняя заготовка попала точно в цель. На лицах окружающих дам уже не было и намека на скептицизм, а глаза горели вполне узнаваемым огнем нетерпения.

— И что, я так тоже смогу? — поинтересовалась дочка боярина Бабулы.

— Не сразу, конечно... — попыталась улизнуть от прямого ответа Соловейка, — но в общем да, сможешь. Однако вначале мы разучим более простые, но при этом очень эффективные приемы.

— Я готова! — радостно сообщила боярышня.

— Тогда переодевайтесь и приступим, — обрадовалась Соловейка и указала на приготовленные в сторонке комплекты средневековой спортивной формы, состоящие из свободной рубахи и удобных шаровар.

Илюха, который уже практически отряхнулся от пыли, недовольно поморщился. Он очень хорошо помнил, как год назад он уговаривал надеть спортивную форму дочку Берендея и Агриппины, княжну Сусанну. Тогда только пример Соловейки смог помочь, да и тот был буквально с боями выбит из нее.

Однако на этот раз ситуация начала развиваться по-другому. Дамочки только начали открывать свои рты, чтобы на всю округу высказать, что именно думают об этой срамной одежде, как княгиня Агриппина прошла мимо них и спокойно взяла себе один из комплектов.

— Это вы хорошо придумали, — заметила она, не обращая внимания на оцепеневших вокруг дам, — об этой легкой одежде для тренировок мне еще моя дочка рассказывала.

— А что, отбиваться от охальников мы тоже в этой срамотной одеже будем? — съязвила боярышня.

— Тренироваться лучше в той одежде, что не сковывает движения, — тоном знатока поведала Соловейка, — а когда приемы будут доведены до автоматизма, то даже шуба помехой служить уже не будет.

Конечно, препирания еще некоторое время продолжались, но дело было сделано, и к сложенной комплектами одежде потянулись все остальные. Илюха с интересом наблюдал за происходящим, и тут его цепкий взгляд отметил одну удивительную деталь. Чуть ли не у каждой из женщин на сарафане присутствовал разрез. Нет, это был, конечно, не тот масштаб, как у Соловейки, но все-таки он был! Пусть маленький, пусть коротенький, но факт изменения моды в прогрессивном направлении был, как говорится, налицо.

— То ли еще будет, — буркнул себе под нос старший богатырь, — думаю, что скоро так весь Киев ходить будет.

Однако долго рассуждать о проблемах развития средневековой моды под влиянием выходцев из далекого прошлого Илюхе не пришлось. Как-никак курсы женской самообороны начали действовать, а в них ему отводилась роль мальчика для битья. В свое время Соловейку он обучил по высшему разряду, так что обязанности тренера на этот раз возлагались именно на нее.

А Мотя задумчиво догрызал мослы и параллельно с этим процессом спорил сам с собой, стоит ли броситься на помощь своему хозяину, которого неумело мутузили неугомонные барышни, или позволить ему самому справиться с этой голосящей проблемой. Победила правая голова, стоящая на позиции невмешательства, и с тройным усердием Змей продолжил свое увлекательное занятие.

— Уфф, загоняли меня твои девицы, — честно признался Солнцевский, развалившись на любимой скамейке и потягивая «Илюху забористого».

— А ты предложи это местечко Алеше Поповичу, он наверняка согласится провести пару часов в обществе прекрасных дам, — подсказала хорошую идею Любава.

— Точно! — обрадовался старший богатырь. — Это место просто создано для него.

— Как ты думаешь, у Изи все нормально прошло? — после некоторой паузы скромно поинтересовалась Соловейка, и тут же раздался до глубины души знакомый голос черта.

— Таки я не понял, кто-то сомневается в моих артистических способностях, помноженных на твое очарование? — выдал черт, появившийся ниоткуда, и тут же завалился на скамью. — Кстати, а где мое пиво?

Этот вопрос не застал Илюху врасплох, и он ловко выудил из ведра с холодной колодезной водой закупоренную бутыль с пивом.

— Ты же знаешь, я люблю темное, — закапризничал черт, рассмотрев этикетку.

— Как хочешь, — пожал плечами Илюха и попытался вернуть бутыль назад.

Черт оказался шустрее.

— Да ладно, ладно, — отозвался он, уже открывая драгоценный сосуд, — ежели ты такой жадина, то я могу и «Забористого» тяпнуть.

Соловейка гуманно подождала, пока черт залпом высосет не менее половины бутыли, и только после этого нетерпеливо поинтересовалась:

— Ну как прошло? Надеюсь, ты вел себя прилично?

— Я да, а вот ты нет, — совершенно искренне ответил черт и приступил к уничтожению второй половины.

— Ты же обещал! — прошипела Любава.

— Да за кого ты меня принимаешь? Я свое слово держу, а вот тебе надо поучиться ставить более четкие условия, — отозвался Изя и, чуть поразмыслив, добавил, — в жизни всегда пригодится.

Любава закатила глаза, еле слышно выругалась, но, к удивлению остальных членов команды, скандалить не стала, а лишь обреченно заметила:

— Впрочем, чего собственно я ждала от черта?

— Обычно от меня очень даже многого ждут, — пожал плечами Изя, — хочешь пивка?

— Да, — согласилась Любава, продолжая удивлять окружающих.

Как оказалось, Илюха предусмотрел и такой вариант, и из ледяной воды появилась бутыль «Любавы легкого». Некоторое время друзья сидели молча, неторопливо потягивая прохладное пиво. Наконец Илюха поинтересовался у друга:

— Надеюсь, скандал будет?

— Обижаешь, — хмыкнул черт, — по моим расчетам, в это самое время он ябедничает князю на произвол, учиненный младшим богатырем Любавой.

Соловейка что-то еле слышно пробурчала, но от комментариев воздержалась.

— Кстати, этот ваш Альфонсо такой шалун, доложу я вам! — ехидно заметил черт.

Он хотел добавить еще что-то, но задремавший было Мотя предупредил о приближении гостей тонкой струйкой пара из ноздрей правой головы. Судя по тому, что после этого он лениво перевернулся на другой бок и расслабился, гости были ему знакомы и никакой опасности не представляли. Через минуту во двор «Чумных палат» вступила былинная троица. Уже в который раз на их лицах явно просматривалось легкое смущение.

— Мир дому сему! — пробасил Илья Муромец.

Остальные его спутники вежливо согласились с приветствием кивком головы.

— И вам того же, — отозвался Солнцевский.

— И вас туда же, — не удержался Изя. — Давайте я угадаю, что послужило причиной вашего визита?

Три богатыря переглянулись и молча кивнули, мол, угадывай.

— Значится так, — начал повеселевший Изя, — опять какая-то иноземная сволочь воду мутит и на наших богатырей бочку катит.

— Не, бочки у Альфонсо не было, — отозвался Добрыня, — а в остальном все верно.

— Прибежал в терем к Берендею, орет, руками машет, что-то про коварство женщин несет, — подхватил румяный Попович. — А во всех смертных грехах обвиняет Любаву и требует ее наказать за распутство, покражу одежды и вовлечение крупного рогатого скота в свои темные делишки.

Услышав это, Соловейка презрительно хмыкнула и гордо вздернула курносый носик.

— Ну а князь требует нас во дворец на разбор полетов, — высказал свою версию Илюха.

— А вот и нет! — радостно отозвался Муромец. — Там случайно оказалась Агриппина Иоанновна и, выслушав жалобу, пришла в неописуемую ярость. Княгиня чуть лично не придушила этого ляха за поклеп на самую скромную девушку Киева. Оказывается, она все это время лично была у вас в «Чумных» и ваша Любава ни на секунду не выпадала из ее поля зрения.

— В общем, Берендей был очень зол и чуть ли не взашей выгнал посла прочь со двора, — закончил коллективный рассказ Попович.

— Будут знать, как клепать на честных людей! — тут же резюмировал Изя. — Теперь, когда все четыре посольства по уши себя дискредитировали, судебное разбирательство по прошлым обвинениям, считай, уже нами выиграно. А раз так, то залог в скорости будет возвращен своему законному хозяину.

— Хозяевам, — автоматически поправили ушлого черта Илюха с Любавой.

— Ну хозяевам, какая разница? — отмахнулся черт.

— Огромная.

— Как бы то ни было, но это дело требует соответствующей обмывки. Пропустим по маленькой? — нетерпеливо потирая руки, поинтересовался у присутствующих Изя. — Пожалуй, ради такого случая я могу выставить парочку выставочных, можно сказать, эксклюзивных образцов.

Как ни странно, три богатыря, обычно с радостью откликавшиеся на такие заманчивые предложения, на этот раз явно стушевались, не спеша соглашаться. Наконец первым заговорил Муромец.

— Выпить, конечно, можно, но...

— Какие могут быть «но»? — поразился Изя.

— Говорят, в одеже у энтого Чмоника картинки были... — помог другу Добрыня, но тоже стушевался.

— Интересные такие картинки, — уточнил Алеша Попович. — Иноземные.

Илюха, тот, что Солнцевский, вместе с Соловейкой с интересом уставились на своего коллегу. Тот, в свою очередь, от такого внимания почувствовал себя неуютно и набросился на трех былинных богатырей.

— Так при чем здесь мы-то? Ясно же, что у этого Чмоника ум за разум зашел, а шарики к роликам прилипли. Вот он на нашу Любаву и тянет. А у нее, между прочим, железобетонное алиби!

— Так это ясное дело, что вы к энтому делу никакого отношения не имеете, — поспешил успокоить Изю Добрыня, — но уж больно интересно на картинки эти взглянуть.

— Хоть одним глазком! — добавил свое веское слово Алеша Попович.

— Где еще такое увидишь? — молвил Муромец. — Любопытно, страсть как.

Изе, под взорами всех присутствующих, стало совсем неуютно.

— Да вы что, это же вещественные доказательства! — начал бушевать черт. — Надо быть очень крупным идиотом, чтобы притащить картинки с собой!

После этих слов говорливый Изя окончательно стушевался.

— А вот с этого момента поподробнее, — заметил старший богатырь и вопросительно уставился на друга.

Черт прикидывал так и сяк, но ничего путного под таким прессингом выдать не смог. Наконец он тяжко вздохнул и резко махнул рукой:

— Эх, где наша не пропадала? Любавушка, принеси ребятам пива из дома.

Соловейка даже оцепенела поначалу от такой вопиющей дискриминации по половому признаку. Но, к чести младшего богатыря, это оцепенение длилось недолго.

— Это неслыханно!

— Да, — тут же охотно согласился Изя.

— Ты просто хам!

— Вне всякого сомнения.

— Я вам не прислуга!

— И это факт.

— Я тоже хочу посмотреть!

— Женщинам и детям нельзя, — парировал черт.

— Я уже взрослая, к тому же я не женщина, а богатырь! — не сдавалась Соловейка.

— Любавушка, я тебе потом расскажу, — неумело попытался смягчить ситуацию Солнцевский, но тут Изя выразительно покрутил пальцем у виска, и старший богатырь торопливо поправился: — Во всяком случае, постараюсь.

Возмущенная до глубины души Соловейка презрительно фыркнула и, гордо вскинув нос кверху, словно боевой вымпел, проследовала в дом. Там она с такой силой хлопнула дверью, что с соседнего забора слетела стая ворон, а мирно спящий Мотя недовольно заворчал во сне.

— Тебе не кажется, что ты переборщил? — поинтересовался Солнцевский у рогатого компаньона.

— А, ерунда, она отходчивая, — отмахнулся Изя, — в крайнем случае купишь ей букет цветов.

— Хамишь ты, а цветы покупать мне? — возмутился Илюха.

— Ну я тоже что-нибудь хорошее сделаю, — пожал плечами черт, — скажем, посуду вымою.

Наверное, друзья еще немного бы подискутировали, но стоящие рядом богатыри скромно напомнили о себе.

— Кхе, кхе, — выдали они дружно. — Мы тоже попросим у нее прощения.

— И дров наколите, — тут же подсуетился ушлый Изя и, только получив твердое обещание былинной троицы помочь с заготовкой топлива, гордо вытащил из-за пазухи заветные картинки.

— А кто-то говорил, что притащить их домой мог только идиот? — ехидно заметил Илюха.

— Умный идиот — это уже не идиот, а тонкий интриган! — торжественно изменил свой статус черт и развернул листы.

Все присутствующие стройным рядком сомкнулись за его спиной.

Что он увидит, Солнцевский, конечно, догадывался. Но вот то удивительное мастерство живописца, с которым были выполнены картины, просто поразили его. Куда там «Плейбою» или «Пентхаусу»! Да эти бульварные газетенки просто отдыхали рядом с тем реализмом, что выдала рука средневекового художника.

Даже видавшего виды Илюху полученные впечатления зацепили за живое, чего же было говорить о трех богатырях. Конечно, на ратном поле им не было равных, но в некоторых моментах, с точки зрения современного человека, они были как дети малые. Именно поэтому они в оцепенении, покрывшись алым румянцем, рассматривали предложенные Изей откровенные материалы, густо сдобренные его же комментариями. Теперь настало время ехидничать черту, чем он тут же с удовольствием и занялся.

— Ну что, мог я выбросить такую красоту? Заметьте, это не порнография и даже не эротика, а произведение искусства, просто в пикантном его проявлении.

— Тоже мне, искусствовед нашелся.

Сам того не ведая, Илюха подкинул другу идейку, и тот самозабвенно принялся воплощать ее в жизнь.

— Обратите внимание на следующую картину. На ней художник в присущей ему реалистической манере изобразил сцену, кхе, кхе... Скажем так, коллективного купания. Особенно мастеру удалось... В общем, удалось все.

Богатыри, и без того красные как раки, теперь вообще приняли неестественный человеку окрас. А Изя, тоном заправского экскурсовода, продолжал:

— Лично я однополую любовь не поддерживаю, однако та страсть, которая изображена на следующей картине, несомненно, заслуживает внимания. Алеша, ты уверен, что сможешь смотреть дальше? Может быть, организуем небольшой антракт?

Ответом черту послужило отчаянное мотание головой Поповича в знак полного отрицания.

— Тогда продолжим...

Богатыри — они всегда богатыри! И на войне, и на пиру, и на вернисаже. И во всех этих местах они всегда стойко преодолевают все трудности и опасности, ставшие у них на пути. Вот и в этот раз былинная троица оказалась на высоте и стойко досмотрела все до конца. Они опять-таки спокойно и без суеты попрощались с Илюхой и Изей и только после этого сломя голову бросились со двора.

— Эх, даже завидно, — отметил Изя, когда пыль от богатырских сапог немного осела, — какая ночь у ребят впереди!

— А чего завидовать-то? — удивился Илюха. — Присоединяйся к ним, и всего делов. Хочешь, скажу адресок, куда они помчались, там на всех молодок хватит.

Черт ехидно посмотрел на бывшего борца и голосом, полным сарказма, заметил:

— Можно подумать, я не знаю этого адреса!

— Так чего же ты теряешься?

— Ты что, забыл? Я же влюблен, и все такое!

— А... — протянул Илюха с пониманием, — ну если все такое... Кстати, это твое «все такое» здесь лечится?

— Типун тебе на язык, — огрызнулся черт и на всякий случай трижды плюнул через левое плечо, — сам-то чего с ними не пошел?

Илюха хотел было что-то соврать, но, вдруг удивив даже самого себя, абсолютно честно ответил:

— Так на базар за цветами для Любавы надо сходить.

Черт внимательно посмотрел на друга, но от классических язвительных комментариев отказался. Вместо этого он одобрительно хлопнул друга по широкой спине и со вздохом отправился в дом восстанавливать отношения с Соловейкой путем отработки трудовой повинности. Забегая вперед, хочу сказать, что мытьем посуды не обошлось, и Любава сменила гнев на милость только на следующий день после генеральной уборки.

Операция по реабилитации была успешно проведена, генеральная уборка не менее успешно закончена, а до назначенного Берендеем судебного разбирательства за прошлые сфабрикованные грехи оставалась еще пара дней. Конечно, в сложившейся ситуации это было не более чем формальностью, но тем не менее тремя голосами (Мотя имел только один голос) против одного воздержавшегося было принято решение пока за пределы «Чумных палат» не выходить и временно новых приключений не искать.

Как вы догадываетесь, воздержавшийся был конечно же Изя, находящийся в последнее время в стойком любовном томлении. Но и он был вынужден подчиниться общему мнению и в очередной раз, получив твердые уверения Солнцевского, что после окончания всей этой истории и официального восстановления их команды во всех правах тот ему поможет с личной жизнью. После таких слов черт наконец-то успокоился.

Сидеть без дела никто не хотел, так что все выбрали себе дело по вкусу. Изя с Илюхой вытащили во двор небольшой столик и принялись резаться в карты, неторопливо потягивая пивко. Мотя расположился тут же с огромным мослом и начал в три пасти его уничтожать. Ну а Соловейка решила сделать друзьям сюрприз, для чего закрылась в доме, строго-настрого запретив ее беспокоить. Впрочем, коллеги и не собирались этого делать.

Какой можно сделать сюрприз двум мужчинам и вечно голодному троглодиту по имени Мотя в честь успешно провернутой авантюры? Конечно же приготовить праздничный обед! Но на этот раз Соловейка решила превзойти саму себя и порадовать коллег блюдами с их родины.

В свое время Илюха на пару с Изей рассказали ей, откуда они попали в ее мир. Для ее понимания вся эта история оказалась слишком сложной и запутанной. Именно поэтому она нашла для себя максимально приемлемую версию событий, произошедших год назад. Скажем так, Илюха Солнцевский и Изя прибыли откуда-то из-за моря. Жизнь там была в общем-то не плохая, но уж очень суетная и сложная. Именно поэтому эти двое и остались здесь. А что, по-моему, неплохо? И главное, просто.

В ее родной мир коллеги влились плавно и органично, лишь немного подправив его под себя. И несмотря на то, что поначалу Любава не могла понять необходимость тех или иных изменений, впоследствии практически всегда она была вынуждена признать, что с ними жизнь становилась легче и удобнее. Но сейчас Соловейка думала не о странной джакузи и не о теплом туалете. Ее изыски находились исключительно в кулинарной плоскости.

За все время, которое Соловейка прожила под одной крышей с Илюхой и Изей, она время от времени слышала ностальгические воспоминания обоих о том или ином блюде из их мира. Сперва как хозяйку в доме это ее обижало, но потом она пришла к выводу, что ничего страшного в этом нет, и даже принялась осторожно выпытывать у друзей рецепты приготовления тех или иных блюд. И вот теперь настал тот момент, когда Соловейка решила поразить друзей и приготовить праздничный стол исключительно из блюд их далекой родины.

В предполагаемом меню значились следующие блюда, наиболее часто вспоминаемые коллегами:

Салат «Оливье»;

Селедка «под шубой»;

Кабачковая икра (заморская!);

Картофельные чипсы к пиву;

Пицца, также к пиву.

Необходимые продукты были закуплены заранее, так что ничто не мешало ей приступить к творческому процессу. Начала она с чипсов. Тут, конечно, была одна маленькая загвоздка. Если вид и размер этих самых чипсов она более или менее представляла, то что такое картошка — понятия не имела. Однако так просто сдаваться бывшая разбойница не собиралась, и методом исключения была подобрана достойная замена неизвестному овощу — редька. А что, она белая, вкусная и чистить ее надо перед употреблением. Так что, ловко орудуя ножом, несколько редек Любава порезала на тоненькие колечки и, щедро сдобрив солью, отправила их в печь.

Теперь подошла очередь салата под странным и загадочным названием «Оливье». Рецепт, выведанный у Изи, был довольно прост: нарезать кубиками вареную морковь, мясо, соленые огурцы и тот же самый неизвестный ей картофель. Добавить туда яйцо, горох и все это полить соусом под названием «майонез». Сказано — сделано, штук десять морковок были сварены, порезаны и заняли свое место в небольшом тазике.

«Интересно, а не мало ли моркови?» — пронеслось в голове Соловейки, и она, на всякий случай, дорезала еще штук пять. Туда же полетели резаные огурцы, ломти мяса и все та же редька. Мешок с сухим горохом стоял тут же, рядом со столом, и Любава, зачерпнув ковшиком зеленые кругляши, щедро посыпала ими заготовку для салата. Несколько горошин просыпались мимо и, весело подпрыгивая, застучали по полу.

Так как Изя ни словом не обмолвился, что яйца надо варить, Любава неторопливо разбила в общую субстанцию пяток яиц. Потом, после небольшого раздумья, еще пять, и только после этого она огромной ложкой все перемешала. Майонез был заменен вполне гуманно сметаной, в результате всех этих операций полученный салатик был гордо водружен в самый центр стола.

— Илюха говорил, что без тазика «Оливье» ни один праздник не обходится, — гордо заметила Любава и на всякий случай попробовала свое произведение.

Горох игриво хрустнул на зубах, и кулинар на некоторое время задумался...

— Какой-то странный у него вкус, — наконец отметила Соловейка и после некоторой паузы радостно хлопнула себе по лбу. — Как же я могла забыть-то? Изя же ясно сказал, что в настоящий «оливье» надо добавить яблочко. Думаю, штук пять будет в самый раз.

После того как последний ингредиент занял свое место и вся конструкция опять тщательно перемешана, была взята повторная проба.

— Ну вот, совсем другое дело! — радостно констатировала Любава и перешла к очередному кулинарному шедевру.

На этот раз рецепт был очень прост: предстояло всего лишь приготовить кабачковую икру. Вообще-то, положа руку на сердце, ей было не совсем понятно, зачем делать икру из кабачков, коли есть вполне приличная икра, которую достаточно успешно делают рыбы? Но, как говорится, о вкусах не спорят. Любава положила перед собой кабачок и отточенными движениями порубила его на маленькие кубики. Значительно больше времени ушло, чтобы отрезать у этих кубиков уголки, чтобы они стали похожи на шарики. Но и эта весьма кропотливая работа оказалась ей по плечу, и на столе появилась еще одна плошка.

Ловкая хозяюшка быстро проверила на состояние готовности чипсы и, оставшись довольна полученным результатом, освободила печь для пиццы. Тесто, заготовленное загодя, уже подошло и активно пыталось выбраться из кастрюли. Умелые руки извлекли его на свет и раскатали скалкой. В результате этого на столе красовался могучий каравай, поверх которого Любава принялась выкладывать начинку, периодически сверяясь со своими записями. Колечко деревенской колбасы, соленые огурцы и все тот же высушенный горох украсили верхний этаж кулинарного произведения.

Пару месяцев назад, когда Илюха описывал вкус, цвет и внешний вид маслин, Любава уже тогда нашла достойный заменитель этого заморского деликатеса. Осетровая икра черная, соленая и в некотором роде круглая. Именно поэтому твердой рукой Соловейка щедро заполнила все оставшееся на пицце место черной икрой, после этого все это сооружение засыпала горой тертого сыра. Далее могучее сооружение было перемещено в печь.

Самое загадочное блюдо было оставлено напоследок. Селедка «под шубой», как это романтично! После некоторых наводящих вопросов Любава выяснила у Солнцевского, что селедка — это соленая рыба. В качестве рыбы Соловейка взяла копченого осетра. Эта королевская рыбешка очутилась посредине огромного блюда и была заботливо обложена вареными овощами. Причем раскладывать их Любава старалась красиво, умело сочетая красную свеклу, оранжевую морковь, белую редьку и зеленые огурцы. Этим калейдоскопом младший богатырь был весьма доволен.

Оставался только последний и, несомненно, самый важный мазок. Для его воплощения из сундука была извлечена милая лисья шубка, которую ей подарили коллеги на первозимье. Тут появилась небольшая закавыка. Какой стороной накрывать рыбу, Любава не знала.

— Наверное, все-таки мехом наружу, — решила хозяйственная Любава, — если его внутрь класть, можно испачкать.

Момент — и лисья шуба скрыла под собой и осетра, и окружающие его овощи. Оставались сущие мелочи, типа расставить посуду и разложить столовые приборы. Ну с этим умелая хозяйка справилась в одно мгновение.

Соловейка, несмотря на свое отрицательное отношение к алкоголю, тем не менее прекрасно понимала, что при таком-то столе пить клюквенный морс ни Изя, ни Илюха не будут. Именно поэтому появились кубки и внушительная бутыль первача, которую специально выделил для этого случая Изя. Черт уверял, что основой для этого божественного напитка послужил черемуховый цвет.

— Ну вот, похоже, все готово, — радостно заметила Соловейка, пробегая взглядом по столу, — сейчас пицца подойдет, и можно садиться.

— Очко! — радостно констатировал черт, раскрывая свои карты.

— Ты жульничаешь! — возмутился Илюха.

— А ты меня за копыто ловил? — съязвил черт, тасуя колоду. — А раз не ловил, то я чист, аки младенец.

— Когда поймаю, поздно будет, — хмуро предупредил Солнцевский.

— Боюсь, боюсь, — хмыкнул Изя. — Еще партеечку?

— Нет, — отозвался старший богатырь, — хватит на сегодня.

— Тогда с тебя пятьдесят четыре монеты, — выдал черт, предварительно сверившись со своими записями.

— Ну ты совсем обнаглел, рогатый! Да я тебе и так, словно вредной жене, всю зарплату отдаю, — возмутился бывший чемпион и, почесав затылок, добавил: — Правда, до сих пор не понимаю, как такое могло произойти.

— Тоже мне, нашел сравнение! — возмутился Изя. — Да жена все растранжирит в один момент, а я сохраню и приумножу. Ты же сам видел, сколько у меня в кассе было до тех пор, пока ты не решил ее к Берендею оттащить!

— Если бы я не отнес деньги к князю, ты бы сейчас парился в темнице, а не мухлевал в карты.

— Мухлевать в карты я мог бы и там, — огрызнулся Изя. — Кстати, я один раз в двадцать пятом году на Херсонщине у чекистов тюрьму выиграл. Такие увлекающиеся ребята были...

— Ну и как? — поинтересовался Илюха. — Отдали тюрьму-то?

— Нет, обманули, — отмахнулся черт, — поначалу расстрелять хотели, а потом просто взашей выгнали. Впрочем, в тот момент меня такой вариант устраивал как нельзя больше.

Воспоминания навеяли на лицо Изи блуждающую улыбку.

— Эх, были времена... — задумчиво отметил черт.

— Можно подумать, сейчас ты маешься со скуки, — пожал плечами Илюха.

— Ну пару деньков еще помаюсь, потом казну вызволим, и я найду себе достойное занятие. Смотрины, свадьба, брачная ночь, чего еще надо бедному черту? Ну разве только налаженный бизнес с тестем.

— Ты речь-то оправдательную приготовил? — поинтересовался Солнцевский, привычно фильтруя слова друга и откупоривая очередную бутыль с пивом.

— Да, ерунда, — отмахнулся Изя, — я таки конечно не такой ас, как мой дядюшка, но кое-какой опыт у меня есть.

— А кто твой дядя?

— Мой дядя Соломон в данный момент глава Одесской гильдии адвокатов, — гордо отозвался черт.

Услышав такой ответ, Солнцевский чуть не подавился пивом.

— Ты Изя, дядя у тебя Соломон, а ты не имеешь отношение к иудеям? — взвился бывший браток.

— Да, не имею, — совершенно кротким и смиренным голоском отозвался черт, — ни малейшего.

Илюха собрался было бурно возмутиться, но, пораскинув мозгами, передумал.

— Ладно, потом на эту тему поговорим, — буркнул он.

— Таки пожалуйста! Старый добрый Изя всегда рад поговорить с достойным человеком о своих предках! Конечно, такой разносторонне развитой личности, как я, среди них больше нет, но тем не менее попадаются весьма интересные экземпляры. Возьмем, к примеру, тетю Розу. Так это, я скажу вам, такая женщина, что...

— Стоп! — решительно прервал друга Солнцевский. — Я передумал говорить о твоей родне. Мне и тебя хватит выше крыши.

К обоюдной радости, в этот момент Любава позвала их в дом. Наученные горьким опытом, коллеги пропустили вперед шустрого Мотю и направились следом. Друзьям не терпелось узнать, какой именно сюрприз приготовила им Соловейка.

— Ребята, я понимаю, что вам наверняка надоела моя стряпня, поэтому решила побаловать блюдами с вашей далекой родины, — радостно затараторила Любава, пока друзья в некотором оцепенении рассматривали стол, с блюдом, покрытым лисьей шубкой во главе стола.

— Здесь все, что вы так любили, — продолжила презентацию Соловейка, — салат «Оливье», селедка «под шубой», кабачковая икра и чипсы.

— А это что? — скромно поинтересовался старший богатырь, показывая на могучий кулич, накрытый слоем черной икры пополам с сыром.

— Пицца! — торжественно огласила Любава.

— Видишь ли, Любавушка, настоящая пицца выглядит не... — начал было черт, но тяжелый каблук Солнцевского решительно опустился на его ногу.

В глазах у черта потемнело, закончить свою фразу он не смог. За него это сделал Солнцевский.

— Настоящая пицца именно так и выглядит, — радостно отозвался он, бодренько усаживаясь за стол. — А ну-ка положи мне салатика.

Обрадованная Соловейка что-то весело защебетала про свои кулинарные изыски и от души, с горкой наложила своему начальнику «Оливье». Илюха с сомнением поковырял странную массу, по роковому стечению обстоятельств названную так же, как обожаемый салат, и, собрав волю в кулак, решительно приступил к еде.

Пожалуй, за весь этот год, что он пробыл в средневековом, почти былинном Киеве, это был самый героический поступок. И тут даже дело было не в том, что количество моркови и яблок оказалось запредельным и все это хлюпало в сырых яйцах, а в жестком горохе, который упорно хрустел на зубах с таким звуком, что у богатыря закладывало уши.

Пока Изя восстанавливал дыхание после каблука Солнцевского, у него было время подумать о сложившейся ситуации. В результате этих раздумий он был вынужден признать, что его коллега прав, и показывать вид, что они в ужасе от Соловейкиной стряпни, не следует. Она же искренне хотела сделать им приятное, и не ее беда, что это ей не удалось. Оставалось только героически перетерпеть этот торжественный ужин. Что поделаешь, ради дружбы можно пойти и не на такие жертвы.

Черт вздохнул, нацепил на физиономию маску неземного счастья и налил себе первача, справедливо рассудив, что с ним и не такие харчи проскочат, как по маслу. С жутким треском поглощая салатик, Солнцевский тут же подвинул свой кубок, и Изя добавил горючего и туда.

— За настоящую, искреннюю дружбу! — поднял тост черт и решительно опрокинул содержимое посуды в свое чрево.

— Да! — отозвался Солнцевский и последовал его примеру.

— А какая она еще бывает? — удивилась Соловейка, но развивать тему не стала. — Тебе чего положить?

Изя в очередной раз внимательно осмотрел стол, потом бросил понимающий взгляд на Илюху и только после этого обреченно махнул рукой:

— А давай то, что ты спрятала под шубой, я всегда любил в лотерею играть.

Соловейка очаровательно улыбнулась и сдернула с блюда лохматое рыжее покрывало.

— Иногда можно очень неплохо выиграть, — заметил Изя, с удовольствием рассматривая копченого осетра.

— Ты извини, я не знала, что именно представляет из себя селедка, — оправдывалась Соловейка, кромсая тушу царской рыбины, — так что решила импровизировать и взяла осетра.

— Вполне достойная замена, — хмыкнул довольный черт, кидая выразительные взгляды на страдающего Солнцевского.

— Вы извините, если что не так. Сами понимаете, в первый раз готовила, — продолжала вещать Любава. — Изя, тебе овощей побольше?

— Пожалуй, овощей не надо вовсе, — отозвался черт.

— Положи ему кабачковой икры побольше, — не остался в стороне Илюха, который уже с трудом мог смотреть на сияющего Изю. — Он ее просто обожает!

Пока Изя открывал рот, параллельно обдумывая, как бы корректно уклониться от заманчивого, но совершенно невкусного предложения, Любава радостно водрузила рядом с рыбой гору шариков, нарезанных из сырого кабачка.

— Кушай на здоровье! — искренне пожелала Соловейка, выставляя перед чертом тарелку.

— Приятного аппетита! — довольный, что и черту не удалось выйти сухим из воды, кинул Солнцевский.

— И тебя туда же, — буркнул средний богатырь и с сомнением уставился на заморскую икру.

Эти сомнения вылились в очередной налитый кубок, и, как можно более радостно вздохнув, черт принялся за трапезу.

Мотю все эти условности не касались. Он в еде был консерватором, так что в данный момент с огромным удовольствием поглощал перловую кашу с мясом. Но так как это был не обычный ужин, а самый что ни на есть торжественный, то его на десерт ждали чудные бараньи окорока. Их Соловейка спрятала в кладовой, но Змей уже давно унюхал сей праздничный деликатес и сейчас находился в радостном томлении перед встречей с прекрасным.

Илюха с огромным удовольствием поменялся бы со своим любимцем обедом, но был вынужден есть то, что приготовила заботливая Любава. Хорошо еще, что на столе в обилии присутствовал Изин первач, а то без него пришлось бы совсем плохо.

— Разве не вкусно? — подозрительно осведомилась Соловейка, несмотря на все старания друзей уловившая некоторую натянутость за столом.

— Очень вкусно! — хором отозвались старший и средний богатыри.

— Вы только не обижайтесь, ребята, но, честно говоря, я не очень понимаю, как вы можете это есть, — вдруг совершенно неожиданно призналась Любава. — Я все приготовленное попробовала, но мне понравился только осетр. Правда, я до сих пор не понимаю, зачем нужно было его укрывать шубой.

— О вкусах не спорят, — философски заметил Изя, — в наших местах это все считается праздничной и очень вкусной едой.

— Как бы то ни было, спасибо тебе за этот дивный стол, — поддакнул Солнцевский, в очередной раз прикладываясь к кубку.

Не знаю, может, галантные друзья уничтожили бы все приготовленные блюда, но в этот момент в открытое окно влетела стрела и снайперски попала в никем не тронутую пиццу. Как и следовало ожидать, на ней был прикреплен свиток, который тут же оказался в руках Изи. Черт аккуратно развернул пергамент и, прокашлявшись, торжественно огласил его не очень развернутое содержание: «Завтра в полдень у Кривой балки».

— Краткость — сестра таланта, — заметил Илюха, как бы невзначай отодвигая от себя тарелку. — Подпись есть?

— Нет.

— Впрочем, это и неважно, — отметил повеселевший Илюха, развалившись на скамье, — там на месте и посмотрим, кто наш таинственный недоброжелатель.

— Мы что, туда пойдем? — с сомнением в голосе поинтересовался Изя.

— Конечно! — взвился бывший чемпион. — Грех не использовать такой шанс!

К изумлению старшего богатыря, больше никто его оптимизма не разделял.

— Да вы сами посудите, такая возможность узнать, кто именно нам столько времени пакостничает. Ведь мы до сих пор так и не знаем точно, кто именно из иноземных посольств затеял эту интригу. Вот там, на месте, все и выясним!

— Надеюсь, мы прихватим с собой еще кого-нибудь? — осторожно поинтересовалась Любава.

— Конечно, нет, это дело «Дружины специального назначения»! Вызов бросили нам, именно мы должны вывести иноземцев на чистую воду.

— Уж очень похоже на ловушку, — отозвался Изя.

— Если бы нас и хотели заманить в ловушку, то более неудачного места для этого они не смогли бы придумать! Я хорошо знаю это местечко, оно словно создано, чтобы в нем проводила операцию наша команда. Ровная площадка, а вокруг нависли небольшие горы. Да там такая акустика, что Соловейка армию оглушить сможет.

— Но... — протянул Изя, пытаясь возразить другу.

— К тому же мы прибудем как можно раньше и посадим в засаду Мотю.

Гореныш оторвался от десерта и радостным стрекотанием высказал свое полное согласие с планами хозяина.

— Если что пойдет не так, это будет наш резерв. А на что способен наш малыш, когда разозлится, вы знаете не хуже меня.

Малыш смачным хрустом уничтожаемого мосла подтвердил и это. Однако этот момент не прибавил оптимизма у Изи.

— Не нравится мне все это, — буркнул черт, — а своим предчувствиям я привык доверять. Мало ли как там разговор пойдет.

— Изя, друган, ты что, во мне сомневаешься? — удивился Илюха. — Так я тебе даю слово, что постараюсь закончить дело миром! Я в нашей бригаде был спецом по мирным разборкам. Впрочем, и по немирным тоже.

— Я сомневаюсь не в тебе, а в тех, кто прислал это письмо, — хмуро отозвался черт и чисто по инерции отправил в рот ложку с кабачковой икрой.

— И я в тебе не сомневаюсь! — радостно подвел итог Солнцевский. — И в Любаве, и в Моте. А если мы действуем все вместе, нам никакие натовцы не страшны!

Соловейка, которой вся эта история тоже не очень нравилась, после таких слов просто не могла стоять в стороне. Она посмотрела Солнцевскому в глаза и спокойно проговорила:

— Я с тобой.

— Хрумм! — прикончив очередной мосол, Мотя также встал на сторону хозяина.

— Ну раз так, то я среди большинства, — кисло отозвался Изя.

— Вот и чудесно. — Илюха радостно поднялся со своего места. — Значит, завтра спокойненько встаем, завтракаем и заранее прибываем на место «стрелки». Там осматриваемся и закладываем Мотю в засаду. Далее действуем по обстановке: если супостаты покаются, то даем подзатыльник и отпускаем с миром, ну а если нет...

Тут Солнцевский нетерпеливо почесал кулаки.

— То, по законам военного времени, даем им по кумполу, невзирая на неприкосновенность и прочую ерунду.

— Но если... — начал было Изя, но Солнцевский перехватил его мысль на лету.

— Если за всеми этими провокациями стоит твой потенциальный тесть, будешь разбираться с ним сам.

С этими словами Илюха допил содержимое своего кубка и радостно объявил окружающим:

— Спасибо за чудесный ужин, я быстренько прошвырнусь с Мотей и спать. Хочу завтра на разборке быть во всей красе.

Мотя, услышав заветые слова, тут же подхватился со своего места и, весело топоча когтистыми лапами по полу, завертелся вокруг хозяина.

— Так ты же ничего толком не ел, — бросила Соловейка, с удивлением глядя на почти нетронутый стол.

— Какая еда перед сном? — уже из дверей отозвался старший богатырь. — На ночь много есть вредно!

Дверь за Илюхой закрылась, Соловейка повернулась к хмурому черту.

— Я тоже больше ничего не буду, — предвосхищая вопрос, тут же отозвался Изя. — Илюха совершенно прав, надо хорошенько выспаться, а заснуть на полный желудок у меня не получится.

— Но...

— Все было очень вкусно, большое спасибо. Жаль, что эта стрела скомкала весь наш праздник, — торопливо выговорил черт и, пока Соловейка не успела ничего ответить, шмыгнул прочь из комнаты, прихватив с собой со стола кубок, предусмотрительно наполненный первачом.

— Вот иноземцы проклятые, — констатировала Соловейка, убирая со стола. — Из-за них ребята даже не поели толком...

Вырвавшись с торжественного ужина, Изя и не думал ложиться спать. Наоборот, весь в думах и сомнениях, словно раненый слон, он заметался по комнате, раздумывая о сложившейся ситуации. И чем больше он думал, тем больше она ему была не по нутру.

— В конце концов, уже не в первый раз, — словно уговаривая сам себя, заметил Изя, выхаживая из угла в угол.

Тут его взгляд упал на заныканный кубок, и, ни секунды не сомневаясь, средний богатырь залпом осушил его. Блаженное тепло потекло по жилам, побродило по организму и наконец-то добралось до мозга. Тот, в свою очередь, оценил подарок и присовокупил новую внушительную дозу к полученным ранее. Достигнутый результат позволил мозгу расслабиться, и, чтобы не портить свое комфортное состояние, он отключил в самом себе парочку ненужных в данный момент точек.

— Ах, была не была, где наша рогатая не пропадала! Одним больше, одним меньше... — радостно выдал черт и решительно махнул рукой.

Далее он вытащил лист пергамента, и золотым «Паркером», прихваченным из будущего, быстро накропал пару строчек. Далее он проверил содержимое карманов и, оставшись доволен осмотром, отворил ставни и выпрыгнул из окна. А на столе осталась лежать короткая записка: «Начинайте без меня, прибуду сразу на место. Ваш вечнолюбимый Изя».

— Вот черт, опять что-то задумал. Или, может, почуял что-то неладное и соскочить захотел? — спустя полчаса, рассматривая записку, вслух рассуждал Илюха. — Странно, что он обошелся без оригинальных постскриптумов в его неповторимом стиле.

Так, как говорится, на всякий случай, старший богатырь перевернул лист и на обратной стороне прочел: «P. S. Илюха, не надо думать о друзьях плохо!»

— Вот теперь все в порядке, — буркнул себе под нос посрамленный Илюха и неторопливо убрал пергамент.

В голове его вертелось множество версий, что именно задумал черт, но ни одна из них не тянула на звание «основной». Также ему вспомнилось, что примерно таким же образом и абсолютно неожиданно Изя уже исчезал. И тогда он не смог добиться от рогатого друга мало-мальски внятного объяснения его отлучки.

— Ну на этот раз я из него душу вытрясу! — сурово пригрозил Солнцевский в темноту, и тут же задумался, есть ли у рогатого душа.

Долго философствовать на эту тему Илюхе не пришлось, и, сладко потянувшись на пуховой перине, он провалился в мир Морфея.

Помните утро (а если быть точнее, то наверняка уже день) первого января? Вы просыпаетесь, героическим усилием воли приводите себя в рабочее состояние и выбираетесь из кровати. Далее возможны варианты, но рано или поздно вы добираетесь до холодильника и обнаруживаете там запасы всего того, что не смогли уничтожить в новогоднюю ночь. А запасы, согласно традиции, очень и очень впечатляющие.

И вот ваш взгляд скользит по плошкам с салатами, по тарелочкам с рыбкой и мяском, по все той же ненаглядной селедке «под шубой», по остальным деликатесам и вкусностям, и на душе становится тепло и уютно.

Словно после новогодней ночи Илюха Солнцевский после пробуждения обнаружил на столе и салатик, и рыбку под «шубой» и прочие составляющие праздничного стола. В общем, все то, что они с Изей не доели вчера. И в первый раз в жизни ничего теплого в душе у него не шевельнулось. Наоборот, стало грустно и тоскливо.

— Вот Изя, вот жук! — сквозь зубы выдал старший богатырь. — Вечно он выкрутится.

— Доброе утро! — радостно защебетала Соловейка. — И приятного аппетита.

— Привет, — с трудом вымучивая радостную улыбку, отозвался Илюха.

— А Изя где? — удивилась Любава, наливая себе в плошку чего-то ужасно вкусного и приятно пахнущего.

— Он прямо к Кривой балке подтянется. Опять что-то задумал наш неугомонный, — честно ответил Солнцевский, не хуже охотничьей собаки втягивая носом воздух, пытаясь выяснить, чем именно намерена завтракать коллега.

И хотя ответ уже был честно вынюхан, на всякий случай он поинтересовался:

— А ты чего сама-то ешь?

Любава немного смутилась и с чувством некоторой вины ответила.

— Понимаешь, мне эти ваши харчи как-то не по душе пришлись. Так что я решила вчерашними щами перекусить.

А вот теперь в душе Илюхе стало заметно теплее.

— Плесни-ка и мне тарелочку.

— А как же все это? — удивилась Соловейка, указывая на заполненный стол.

— Да ну их! — отмахнулся Солнцевский. — Я решил отвыкать от прежних привычек. Сама посуди, ты же все это часто готовить для нас с Изей не будешь?

— В общем, не хотелось, — честно призналась Любава.

— А раз так, то мы с чертом решили перейти исключительно на местную пищу. Тем более что твоими стараниями она становится очень вкусной.

— Но... — попыталась возразить Соловейка, но была решительно прервана коллегой:

— Никаких «но», сказал, как отрезал! Отныне ем только уместную в данном месте и в данное время еду и не вспоминаю о том, чем я питался на родине! А теперь налей-ка мне щец.

Хотя Соловейка была необычайно удивлена поведением непосредственного начальства, но спорить с ним не стала и щедро, до краев, наполнила плошку кислыми щами со свининой и грибами. Туда же отправились пара ложек сметаны.

Словно опасаясь, что младший богатырь передумает, Илюха, не теряя ни мгновения, приступил к трапезе. Кто это сказал, что щи обычно по утрам не едят? Ничего подобного, еще как едят! Особенно когда в качестве альтернативы выступают весьма специфические блюда из далекого будущего с поправкой на временные реалии.

Наконец с завтраком было покончено и, поскрипывая в такт движения форменными косухами, усеченный вариант команды выбрался во двор.

Змей, гордо неся на своих шеях проклепанные ошейники с устрашающими шипами наружу, уже был готов и нетерпеливо крутился у ворот.

Несмотря на то что разговор планировался больше мирный, Солнцевский перетащил в «Нью-Паджеро» обе свои булавы, а Соловейка нацепила на пояс большой охотничий нож. До бронепоезда, стоящего под парами на запасных путях, это вооружение, конечно, не дотягивало, но в опытных руках было способно на многое. А если прибавить к этому молодецкий свист Злодейки-Соловейки, феноменальную силу Солнцевского и летающего троглодита о трех головах, то становилось понятно, что к встрече с таинственными иноземцами команда была готова.

Как только выбрались за город, Мотя поднялся в воздух и принялся играться с местными стрижами да ласточками. Соловейка правила лошадьми, а Илюха, развалившись на кожаном сиденье повозки, пытался вычислить, с кем именно им придется сегодня иметь дело.

Поначалу он был просто уверен, что вся интрига, направленная против его маленькой дружины, была организована потенциальным тестем черта Каюбеком Талибским. Но то, что этот «бухарик» впоследствии вместо немедленной казни или, в крайнем случае, лишения Изи его мужской гордости стал требовать свадьбы, немного поколебало уверенность бывшего братка.

Что же касается остальных участников всей этой истории, то на роль коварного злодея подходил практически любой из них. Низкорослый, но очень наглый немец вполне мог заварить всю эту кашу, чтобы чужими руками уничтожить их команду. С огромным успехом на его месте могли бы оказаться и поляк с литовцем. И тому и другому отдельные члены команды были словно кость в горле.

Конечно, напрашивалась мысль, что те или иные послы объединили свои усилия по дискредитации их команды, но она была маловероятна. Во-первых, Изя в свое время провел внутреннее расследование и выяснил, что они терпеть друг друга не могут и без крайней необходимости не общаются. Ну а во-вторых, не такая уж могучая сила их «Дружина специального назначения», чтобы чуть ли не все соседи Киевской Руси объединились с твердым намерением извести ее под корень.

Гораздо логичнее было представить, что какой-то один посол, так сказать, лично пострадавший от члена его команды, развязал персональную вендетту в отношении всех их, вместе взятых. Также вполне возможно, что в планы супостата входило поссорить Киев, в лице Берендея, с Европой, в лице все тех же послов.

Илюха что есть мочи скрипел мозгами, но так и не пришел к какому-нибудь определенному выводу.

— Да ну их, запутался совсем! — в сердцах бросил старший богатырь. — Вот прибудем на место, тогда и разберемся, кто на нас бочку катить вздумал. Разберемся и враз отобьем у этого паразита желание впредь с нами связываться!

Кони были резвыми, возница опытной, тачанка продвинутой и усовершенствованной, так что до места добрались быстро, без проблем, задолго до назначенного срока. Обозначенная Кривая балка действительно оказалась идеальным местом, с точки зрения стратегии, и не менее удачным, со стороны тактики. В подобном месте совсем недавно ребята громили хазар, помогая войскам князя Галицкого. Масштаб, конечно, был поменьше, но главные составляющие будущей победы были налицо. Полукруглая, похожая на подкову гора, огибающая довольно большой луг, — лучше и придумать было нельзя.

Илюха тут же приступил к поиску подходящего места для засады. Это должна была быть пещера или большая яма на склоне горы. Именно туда, по мнению бывшего братка, должен быть спрятан Гореныш и введен в действие только в исключительном случае, если ситуация выйдет из-под контроля. Вообще-то Солнцевский собирался расположить свой главный козырь поближе к вершине, но на половине склона обнаружилась чудесная воронка, словно специально вырубленная в скале для этого случая.

Солнцевский тут же метнулся в ближайший лесок и нарубил там еловых лап, которые он разложил на холодных камнях. Сидеть в засаде предстояло долго, и он совершенно не хотел, чтобы его любимец получил простуду по вине каких-то иноземцев. Оценив заботу хозяина, Мотя занял свое место и позволил замаскировать себя сверху ветками и старыми листьями. Наведенным камуфляжем все остались довольны. Подмигнув напоследок Змею, Илюха с Соловейкой спустилась вниз.

— Ну как тебе местечко? — поинтересовался Солнцевский у боевой подруги после того, как убедился, что его крылатый козырь снизу не виден.

— Хорошее, — отозвалась Любава и после некоторого раздумья добавила: — Даже слишком хорошее.

— Слишком хороших мест не бывает, — тоном знатока заметил Солнцевский. — Есть отличные, и это как раз из них. Ну-ка свистни для пробы!

Бывшая разбойница неторопливо отправилась к повозке, достала оттуда флягу с водой и ополоснула руки. И только после этого засунула в рот пальцы и свистнула. Бывший браток, как знаток Соловейного свиста, тут же определил, что тот оказался где-то с четверть от проектной мощности. Однако и этого хватило, чтобы у него заложило уши, а ни в чем не повинные лошадки зашлись в возмущенном ржании. Скалы также оказались недовольны и ответили гулким камнепадом. Один из булыжников пронесся по склону и закончил свой полет в той воронке, где притаился Мотя. Уж не знаю, какая именно из голов приняла удар на себя, но бурно возмутились все три.

— Хм, если придется свистеть, надо будет обязательно перед этим Змея выпустить, — почесывая затылок, констатировал Илюха.

— Кстати, как ты дашь Моте знать, что пора идти на взлет? — скромно поинтересовалась виновница обвала.

— Крикну ему «фас!», — еле слышно, так, чтобы раньше времени не поднять на крыло Гореныша, ответил старший богатырь.

До назначенного времени было еще далеко, и коллеги удобно расположились в тюнинговом салоне «нью-паджеро». Если ждать, то хотя бы с удобствами.

— Илюш, расскажи фильму, — заискивающе обратилась к начальству Любава, — все равно сидим.

Пока Солнцевский задумчиво взвешивал все за и против, младший богатырь быстренько уточнила жанр:

— Только про любовь!

Отказывать коллеге Илюха не хотел, в конце концов хорошее настроение личного состава перед стрелкой вещь очень важная. Но вот с заказанным репертуаром было сложнее. В силу специфики бывшей профессии он в основном смотрел боевики и классические отечественные комедии. Про любовь, конечно, фильмы попадались, но исключительно о технической ее стороне. А, как известно, сюжет в данных лентах, выполненных в Германии, был незатейливый и практически не нес смысловой нагрузки. Тут же требовалось что-то другое.

Илюха прикидывал так и эдак и наконец остановился на ставшей уже хрестоматийной «Красотке» с Джулией Робертс в главной роли. Так как история о несчастной Золушке актуальна во все времена, старший богатырь неторопливо начал свое повествование:

— Жила-была на свете девица, и работала она в «срамном доме»...

Когда рассказ Илюхи уже практически подошел к концу, в поле зрения появились три всадника. Они ехали шагом, так что у него вполне хватило времени закончить свое повествование. При этом Соловейка подозрительно шмыгала носом и прятала глаза. Но дело есть дело, и, отбросив все эмоции в сторону, старший и младший богатыри, одернув косухи, сделали несколько шагов навстречу гостям и, скрестив руки на груди, замерли в выразительных позах.

— Похоже, день перестает быть томным, — заметил Солнцевский, когда всадники подобрались поближе и спешились. — Черт бы побрал этого черта! И где шляется этот мастер интриг и каверзных разговоров?

В голосе Илюхи чувствовалась озабоченность пополам с озадаченностью, ведь перед ним стояли ТРИ иноземных посла из четырех возможных. Маленький, но не по росту наглый тевтонец Фриц Геральд Леопольд Ульрих Витольд Вольф Киндерлихт довольно улыбался, постукивая хлыстом по голенищу сапога. Посол Литовского княжества Курвель Вражинас брезгливо кривил губы и сверлил их ненавидящим взглядом. Посол королевства Польского Альфонсо Чмоник, словно бойцовый петух, позвякивая золотыми шпорами, нетерпеливо топтался на месте. Дополнительное сходство с голосистым пернатым ему добавлял султан из красных перьев, который красовался на его шлеме.

Илюха, справедливо рассудив, что начинать разговор должен тот, кто на него вызвал, выразительно молчал, в упор рассматривая прибывших. Несмотря на то что внешне он казался абсолютно спокойным, внутри накаченного тела кипели нешуточные страсти. В этот момент он так и эдак прикидывал, чем ему может угрожать этот странный союз, и не Скомандовать ли Моте «фас!» прямо сейчас.

— А где ваш юный друг Изя? — как ни в чем не бывало поинтересовался Киндерлихт.

«Я тоже хотел бы это знать», — подумалось Солнцевскому, но вслух он выдал совсем другое:

— Выполняет ответственное задание партии и правительства.

Тевтонец переглянулся со своими спутниками и довольно искренне бросил:

— Жаль. Мы рассчитывали на его присутствие.

«Я тоже», — заметил про себя Илюха.

— Что ж, придется начать без него, — с досадой продолжил тевтонец.

— Вы так расстроены, что моего друга нет? — удивился Илюха. — Хотите, чтобы он был с нами?

— Не совсем так, — возразил Киндерлихт. — Мы бы хотели, чтобы вас с ним вообще не было.

От такой наглости Илюха поначалу немного растерялся. Даже несмотря на специфику своей профессиональной деятельности, таких заявлений ему слышать не приходилось. Однако переходить к силовым методам ведения разговора было явно рановато, поэтому Солнцевский скромненько так поинтересовался:

— Ну и чем это я со своей командой вам так не угодил?

— Да всем! — влез нетерпеливый поляк. — Вас не должно быть, не должно, и все!

— Помолчи! — зашипел тевтонец. — Мы же договаривались, что говорить буду я!

— Я не могу молчать! — засуетился Альфонсо Чмоник. — От возмущения не могу!

Киндерлихт выразительно выругался на родном языке, и поляк был вынужден замолчать и временно отойти на второй план. Пока таким образом европейское сообщество решало внутренние вопросы, Илюха решил расставить точки над «i» и выяснить волнующий его момент.

— Кстати о птичках, а вот мне опытные в делах политики люди говорили, что вы, мол, друг друга терпеть не можете и ни на какие союзы меж собой не пойдете?

— Когда у цивилизованных народов появляется общий враг, они отбрасывают внутренние конфликты и объединяются! — гордо огласил Курвель Вражинас.

— А чего четвертого с собой не взяли? — удивился Илюха, — Ну этого, Каюбека Талибского? У него тоже претензии к нам накопились.

— Мы же говорим: цивилизованные! — презрительно бросил литовец.

— Ах, ну да, ну да, — хмыкнул Солнцевский. — Так на чем мы остановились? Я весь внимание, кидайте свою предъяву.

Опять на ведущую роль вышел Киндерлихт. Он поправил рогатый шлем на голове, откашлялся и продолжил:

— У нас в ордене практикуют лучшие в Европе астрологи...

Литовец и поляк недовольно скривились, но активно возражать не стали.

— Так вот они вычислили, что примерно год назад произошло событие, которое резко изменило весь ход истории. До этого момента все прогнозы были для нас весьма и весьма благоприятные. Киев должен был рассориться с Галичем и, ввязавшись с ним в войну, максимально ослабить себя. Этим должны были воспользоваться хазары и огнем и мечом пройтись по вашей земле. Киев, конечно, устоял бы, но о былом могуществе не могло быть и речи. Дороги княжества заполнились бы разбойным людом, а мелкие княжества, до этого исправно платящие дань, активно искали бы более сильного защитника. Красота, да и только! Однако что мы видим вместо этого замечательного варианта? С Галичем заключен прочный мир, хазар разгромили еще на подступах, разбойники приструнены и чуть ли не начали платить дань в казну. Далее также последовал целый ряд событий, которым не суждено было случиться.

Илюха Солнцевский уже понимал, куда именно клонит тевтонец, но перебивать такого страстного оратора пока не хотелось. К тому же было интересно, чем закончит этот низкорослый тип.

— Именно появление вашей странной компании и было этим событием, которое в корне изменило такой благоприятный для нас расклад! Но это еще не все...

Тут Киндерлихт выдержал соответствующую паузу и только после этого торжественно продолжил:

— Наши астрологи утверждают, что старший богатырь Солнцевский и средний богатырь Изя в нашем мире появились из ниоткуда! Звезды не могут сказать абсолютно ничего об этих людях! Но тем не менее именно они стали ядром «Дружины специального назначения».

— О присутствующих в третьем лице не говорят, — между делом заметил Солнцевский, — во всяком случае, люди воспитанные.

Тевтонец пропустил замечание богатыря мимо ушей и продолжал клеймить и обличать:

— Если бы не было вас с Изей, Злодейка-Соловейка вскорости остепенилась бы и вернулась в отчий дом к родителям.

— Я бы никогда к ним не вернулась! — мгновенно последовала реакция бывшей разбойницы, которая не любила вспоминать свое купеческое происхождение.

Однако ее замечание оратором услышано не было.

— А Змееныша-Гореныша вообще должны были разорвать волки!

— Зато он сейчас сам кого хочешь порвет, — между делом заметил Солнцевский, вспоминая чудесные зубки своего любимца.

— Вместо этого все живы, все здоровы, а в руках у Берендея появляется лишняя карта, причем карта козырная!

— Кстати, если в картишки хотите перекинуться, то это к Изе, — хмыкнул старший богатырь, которого сложившаяся ситуация начала забавлять.

— Да кто вы такие, чтобы спорить со звездами! — не выдержал и завопил Альфонсо Чмоник.

— А ты кто такой, чтобы на меня орать? — пожав плечами, поинтересовался Илюха.

— Я представитель передовой европейской страны!

— А вот с этим я спорить не буду, — тут же охотно согласился Солнцевский, чем вызвал удивление на лицах всех присутствующих. — Вы однозначно передовые. Хотя до недавнего времени я считал, что порнографию изобрели в Германии.

С этими словами Илюха вытащил из-за пазухи несколько пергаментов, которые он временно позаимствовал у прижимистого Изи. Соловейка прыснула в кулачок и смущенно отвела взгляд, а ее начальник с интересом разглядывал картинку, держа ее на вытянутой руке.

Как и ожидал Солнцевский, поляк просто вышел из себя.

— Ты! Она! Вы все... — перебирал местоимения Альфонсо Чмоник в поисках нужного.

— Да, хочу заметить, что, согласно последней моде, в розовых панталончиках в цветочек никто уже не ходит, — добил оппонента Илюха.

— Кстати, а что это за картинки? — проявил живой интерес тевтонец.

— Да разные, — отмахнулся Солнцевский, — но весьма и весьма пикантные. Вот, например, эта.

Илюха вытащил один из пергаментов и с ухмылочкой на устах язвительно продолжил:

— Ну я понимаю, когда мужчина с женщиной, с трудом, когда женщина с женщиной, еще с большим трудом, когда мужчина с мужчиной... Но когда мужчина с мелким рогатым скотом, это уже явный перебор даже для представителей передовой страны. Хотя, может, я чего не понимаю?

С этими словами он протянул картинку тевтонцу, который от нетерпения мялся на своем месте. Тот мгновенно выхватил пергамент и углубился в его изучение.

— Ого! — только и смог выдать он, оценив увиденное.

— Это конфиденциальные бумаги, так сказать для личного употребления, — заверещал Альфонсо Чмоник.

— А еще есть? — тут же поинтересовался Киндерлихт.

— Хочу напомнить, что мы прибыли сюда не за этим! — выдал литовец, чрезвычайно гордый тем, что он единственный не потерял лица и самообладания.

Тевтонец осекся, досадно поморщился, торопливо спрятал пергамент себе за пазуху и, нахмурив лоб, поинтересовался у окружающих:

— Так на чем это мы остановились?

— На звездах, — охотно подсказал Курвель.

— Ах да, — пробухтел оратор. — Таким образом, наши астрологи совершенно точно выяснили, что именно ваше появление явилось отправной точкой, после которой все пошло против звезд и здравого смысла всего просвещенного человечества. Совершенно случайно оказалось, что наши соседи пришли точно к таким же выводам.

Тевтонец замолчал, смахнул со лба выступившие капельки пота и сделал шаг назад, охотно уступая свое место послу княжества Литовского Курвелю Вражинасу.

— Проанализировав ситуацию, мы поняли, что просто необходимо исправить эту досадную ошибку, — подхватил эстафету литовец.

— Не понял! — хмуро бросил Илюха. — Ты за базаром-то следи, это мы, что ли, ошибка?

— Именно, — надменно согласился Курвель. — Звезды ошибаться не могут, и мы решили вас устранить.

— Любавушка, еще несколько слов в этом духе, и уже я займусь этими тремя ошибками природы, — обращаясь к своей боевой подруге, пообещал Солнцевский.

— Мы люди культурные и поначалу хотели просто распустить вашу дружину, — совершенно не обращая внимания на слова богатыря, продолжал гнуть свое посол.

— Ага, засадив нас в тюрьму по ложному обвинению, — огрызнулся Илюха.

— Поверьте, это был лучший для вас вариант, но, увы, благодаря своим нелепым действиям воспользоваться им вы уже не сможете. Теперь и нам придется действовать другими, не совсем гуманными методами. Что поделаешь, с волками жить — по-волчьи выть! Раз мы в варварской стране, то и действовать придётся по-варварски. Мы вас просто убьем.

— Да ну? — вскинул брови Илюха, предварительно положив могучую руку на палицу.

Оппонентов он ни капельки не боялся и мог легко расправиться с ними даже один, без помощи Соловейкиного свиста и огневой мощи Моти.

— А не слишком ли вы много на себя берете?

— Не слишком! — гордо заявил вернувшийся в строй Киндерлихт. — На наших плечах лежит ответственность за поддержание мира, спокойствия и торжества просвещенных идей.

— Ты еще забыл наплести про демократию, — хмуро отозвался Илюха. — Ничего в этом мире не меняется, везде и всегда одно и то же... Странно еще, что звездно-полосатого флага нигде не видно.

— Я же говорю, звезды всегда правы!

— Ну и как мы будем биться? — разминая суставы на руках, поинтересовался Илюха. — Всем скопом навалять или по очереди?

Ответом на простой богатырский вопрос послужил дружный смех послов. Они не просто смеялись, они хохотали что есть сил, согнувшись пополам. Именно это и сбило с толку бывшего братка. Он видел, как, смахивая слезы с глаз, литовец вынул стрелу из кочана, выбил искру кресалом и подпалил какую-то тряпку, обмотанную вокруг наконечника. Эта самая тряпка тут же полыхнула зеленоватым огнем, и, все еще продолжая смеяться, Вражинас пустил стрелу вверх.

— Поводом к атаке послужило два зеленых свистка, пущенных горизонтально вверх, — хмыкнул Илюха, но тут же спохватился. — Э, ты чего сделал-то?

Посол мог ничего и не говорить, облако пыли, которое уже показалось совсем недалеко, было вполне красноречиво. Не прошло и трех минут, как перед ними предстали не меньше сотни конников. Причем это был явно сводный отряд трех государств. Рядом с крестами тевтонцев вполне мирно располагались вымпелы княжества Литовского и штандарты королевства Польского.

— Агрессивный блок НАТО в сборе, — вздохнул человек, рожденный в двадцатом веке. — Точно, ничего не меняется.

— Вы что, и вправду думали, что мы будем биться сами? — удивился Чмоник.

— Я думал, рыцарская честь, ну и прочее... — честно признался Илюха.

— Рыцарская честь приемлема только между своими, то есть между рыцарями. А вы ими не являетесь, стало быть, это понятие на вас не распространяется, — охотно пояснил Киндерлихт.

Рассуждать о вопросах чести с людьми, ее лишенными, Илюха не собирался. Да и чего тут спорить-то? Все и так яснее ясного, лучше уж готовиться к бою. А что, не так уж все и плохо, есть еще Любава со своим чудесным свистом и Мотя в рукаве. Да и он сам с двумя булавами в могучих руках способен на многое. Но тут раздался противный голосок обиженного на весь белый свет Альфонсо Чмоника:

— Хочу вас расстроить, воспользоваться уникальным свистом младшего богатыря вам не удастся.

— Это почему это? — завелась Соловейка, которая уже была готова показать себя во всей красе.

— Потому что как у наших солдат, так и у их лошадей уши залиты воском, и они ровным счетом ничего не услышат.

— А...

— А у нас, ради такого случая, приготовлены специальные пробки, — радостно поведал поляк и демонстративно одну из них засунул в ухо.

Его примеру последовали и остальные послы.

— Не волнуйтесь, второй мы успеем воспользоваться.

«Ну ничего, — пронеслось в Илюхиной голове. — У нас еще остался Мотя. Вы еще увидите, на что способен Змей Горыныч, когда защищает жизнь своего хозяина и друга».

— На Мотю тоже рассчитывать не стоит, — словно читая его мысли, влез Киндерлихт, указав пальцем вверх.

В этот самый момент прямо над притаившемся Змеем появились несколько ратников и на бедного Мотю ловко набросили мощную сеть. Гореныш тут же отчаянно заверещал и попытался освободиться. Он рванул что есть силы, но концы сети оказались надежно закреплены. И хотя с первой попытки вырваться трехголовому не удалось, так просто сдаваться коварному врагу Мотя не собирался. Мощные, когтистые лапы предприняли отчаянную попытку разорвать путы и выбраться наружу. Эффект оказался нулевым, ячейки трещали, но не рвались.

— Сеть сплетена из необычайно прочных стальных нитей у нас в Кракове, — прокомментировал увиденное Альфонсо Чмоник. — Огонь ее тоже не возьмет.

— Если с него упадет хоть одна чешуйка... — начал было Солнцевский, но его бесцеремонно перебил поляк:

— С ним ничего не случится. Бродячий зверинец, в который я его продам, согласен платить только за целого Змея.

Илюха даже зарычал от ярости и бессилия. Альфонсо тут же поднял руку, и пара десятков ратников натянули тетивы на своих луках, а остальные опустили копья. Еще одно движение, и Солнцевский с Любавой станут похожи на двух ежей или на подушки, утыканные булавками. По выбору, кому что нравится.

И в этот момент Илюхе стало очень грустно. Ну сами посудите, погибнуть за несколько веков до своего рождения, в расцвете лет, да еще от стрел каких-то недобитых натовцев. Ужас просто, а не славный конец прославленного старшего богатыря краснознаменной дружины.

И это еще не самое страшное! Вместе с ним от этих же шаловливых ручонок погибнет славный человечек с иссиня-черными волосами, курносым носиком и удивительно чистой душой, который в последнее время занимал все больше и больше места в его сердце. А верный и преданный трехголовый друг до окончания свой крылатой жизни окажется за решеткой, в плену какого-то бродячего зверинца. Сухим из воды выйдет только черт.

— Ну Изя, ну, черт рогатый, всегда выкрутится! — констатировал Солнцевский. — А еще говорил, чтобы я не думал о друзьях плохо. Хотя, с другой стороны, может, он хотя бы отомстит...

Три посла, видимо, решили, что говорить уже не о чем, и торжественно подняли вверх свои руки. Повинуясь жестам своих командиров, временно глухие ратники в очередной раз натянули луки, и смерть зазвенела на острие наконечников вражеских стрел. И в это самое мгновение...

Буквально из ниоткуда, из щели между мирами и временем, на травушку-муравушку, чуть не сбив всех трех иноземных послов разом, выскочили два гробоподобных черных джипа с московскими номерами, непонятно для чего скрученные между собой буксировочным тросом. Уже через мгновение оттуда высыпали несколько могучих фигур, упакованных в строгие костюмы от лучших кутюрье, тут же характерно звякнули затворы автоматов и помповых ружей, загоняя патроны в ствол. Ребята были опытные и прекрасно знали, насколько важно это простое действие перед началом серьезного разговора.

— Я таки вовремя! — раздался до глубины души знакомый голос Изи. — Илюха, я же тебе говорил, что не надо за друзей плохо думать!

Черт, собственной персоной, уже выбрался из джипа и сиял белозубой улыбкой. Из этой же машины чуть погодя показался стриженный «под ноль» браток, с тонюсенькой рыжеватой эспаньолкой и голубыми глазами. Шикарный костюм ладно сидел на его широкоплечей фигуре, а под мышкой угадывался как минимум «стечкин».

— Толян? — не поверил своим глазам старший богатырь.

— Илюха!

Киевский богатырь и представитель криминальных структур далекой Российской Федерации рванули друг к другу и дружески обнялись.

— Ты откуда здесь? — как только первые эмоции от неожиданной встречи поутихли, спросил Илюха.

— Как это откуда? — удивился тот. — Так ты же своего другана Изю за нами послал. Разве не так?

— Так, — осторожно отозвался богатырь.

— Знаешь, а он классный парень, даже несмотря на то, что еврей.

— Я не еврей! — тут же подал голос Изя.

— Ага, рассказывай, — отмахнулся Толян. — Что-то я до этого момента не встречал ни одного русского с таким вот именем.

— Так я и не русский, — буркнул черт и, обреченно махнув рукой, замолчал.

— По-любому дело не в твоей национальности, — отрезал браток и, обращаясь к Илюхе, продолжил: — Мы с ним познакомились еще год назад, когда ты пропал, а он вдруг привез от тебя документы и письмо. Ну а ты же меня знаешь, друг моего друга — мой друг! Так вот, я сижу вчера с ребятами в сауне, обсуждаем сложности предвыборной агитации, тут звонит он и говорит, что у тебя серьезные проблемы в суверенной и незалежной. Мы сразу пакуемся и в путь. О стволах с местными коллегами уже с дороги по мобиле договаривались. Как только границу пересекли, они нам полный багажник волын заслали.

— Даже не представляешь, как вы вовремя, — искренне признался Илюха.

— Да мы бы быстрее прибыли, только этот не еврей в последний момент мутить стал. То джипы тросом сказал связать, то всех с заднего сиденья выгнал и чем-то там хрустел. Но это ладно, у каждого в голове свои тараканы. Ты скажи, хоть не зря торопились-то, проблемы действительно стоящие?

— Да, — сознался бывший браток и указал на ратников, которые, ошарашенные увиденным, замерли в нерешительности и, открыв рты, таращились на диковинные повозки и не менее диковинных людей.

— Ну ты даешь, братишка, — резюмировал Толян, осмотрев стройные ряды противников. — Ты чего с толкиенистами-то не поделил?

— Долгая история.

— Ну не хочешь, не говори, — пожал плечами браток, — ну и кто главный в этом цирке шапито?

Солнцевский молча указал на трех иноземных послов, которые оказались чуть в стороне от своих ратников.

— Слышь, вы, клоуны, если не хотите по-настоящему больших неприятностей, то завязывайте со своим балаганом и по домам. Тут люди серьезные и к оркам, гоблинам и мохноногим карапузам отношения не имеют.

Иноземные послы до сих пор окончательно не отошли от пережитого шока, но говорить, а, следовательно, хамить уже начали.

— Именем ордена тевтонских рыцарей требую, чтобы вы покинули это место!

— Совсем заигрался... — почесывая затылок, заметил Толян. — Ты кто есть-то?

— Я посол ордена при дворе князя Берендея!

— А я кандидат в депутаты Государственной думы! Кто круче? Правильно, я! А коли так, попрошу очистить помещение, — выдал браток, но тут же спохватился. — Тьфу ты, совсем меня эти шуты гороховые запутали. Ну то есть, попросту говоря, валите отсюда подобру-поздорову.

— Ты забываешься! — подал голос Курвель Вражинас— Я сейчас дам знак своим воинам, они утыкают тебя стрелами!

— Да я тебя... — попер на посла Толян, но Илюха схватил его за рукав.

— Стрелы у них настоящие, — предупредил он друга.

— Ты думаешь, АКМы у нас игрушечные? — огрызнулся тот, но остановился.

Так и стояли, друг напротив друга, сотня средневековых ратников с луками и копьями наизготовку и чуть меньше десятка боевиков знаменитой «солнцевской» группировки. А немного поодаль от них топтались иноземные послы и «Дружина специального назначения» практически в полном составе. Изя, поскрипывая косухой, не хотел сидеть в стороне и уже присоединился к коллегам. Не хватало только одного из членов маленькой, но удаленькой команды — трехголового Моти, но и он собирался вскорости встать в строй, плечом к плечу с коллегами.

Змей Горыныч, воспользовавшись общим замешательством и растерянностью его стражи, высвободил одну из голов и с, огромным удовольствием цапнул одного из них за филейную часть. Ратник, и так совершенно запутавшийся в происходящем, да к тому же еще лишенный слуха, совершенно не ожидал такого поворота событий и завопил что есть мочи от неожиданности пополам с жуткой болью. Гулкое эхо заметалось по округе, и несколько больших камней покинули свои места и наперегонки понеслись вниз. Один из них угодил в крышу джипа, чем вызвал бурное негодование Толяна, а второй заставил взвыть от боли Альфонсо Чмоника. Совершенно инстинктивно последний махнул рукой, и в сторону солнцевских полетели стрелы.

Братков спасло то, что они успели спрятаться за машинами, джипам же повезло значительно меньше. Увидев, как в черное железо втыкаются стрелы, напрочь уничтожая товарный вид, Толян завопил что есть силы:

— Мочи их!

Заработали самые надежные автоматы в мире и несколько медлительные, но не менее эффективные на близкой дистанции помповые ружья, и вскоре все было кончено. Наверное, жертв среди объединенного иноземного воинства было бы значительно больше, но лошади, лишенные слуха, не лишились при этом чутья и, не дожидаясь команд от своих седоков, бросились врассыпную. Так что не повезло только первым рядам. Но тут уж ничего не поделаешь, кому-то должно было не повезти.

— Сами виноваты, — подвел итог стрелки Илюха. — На каждую хитрую «НАТу», найдется... с винтом.

А вот с главными виновниками произошедшего ничего не случилось. Иноземные послы стояли чуть в стороне и под обстрел не попали. Толян вместе со своими коллегами решили исправить это недоразумение. Стволы были свалены в багажник, и в ход пошла грубая физическая сила.

— У них действительно в некотором роде дипломатическая неприкосновенность, — с явной неохотой заметил Илюха, наблюдая, как учат уму-разуму иноземцев.

— Что, представители Гондураса в незалежной Рохляндии? — смахивая пот со лба, хмыкнул тот, но своих ребят тем не менее остановил.

— Вроде того, — пожал плечами Илюха. — Слышь, Толян, я тут за своих ребят залог внес и сейчас на мели, так что за джипы...

— Да ладно, чего уж там, — отмахнулся друг.

— Погодите-ка, — тут же влез Изя, до этого ошивавшийся на заднем плане, — что это за операция, которая не принесла никакой выгоды?

С этими словами он неторопливой походкой направился к иноземцам, которые уже начали приходить в себя и тихонечко, чтобы не привлекать к себе внимания, собирались с мыслями в сторонке.

— Значится так, — торжественно начал черт, — ввиду безоговорочной победы объединенной киевско-солнцевской рати, считаю возможным уточнить некоторые детали вашей капитуляции.

— Но... — начал было тевтонец, но Изя тут же пресек малейшую попытку оказать сопротивление:

— Толя...

Одного этого имени оказалось достаточно, чтобы иноземцы яростно замахали руками в знак того, что присутствие обозначенного человека при разговоре совсем не обязательно.

— Так-то лучше, — довольно заметил Изя. — Итак, продолжим. Все, что здесь произошло, останется между нами. Думаю, это и в ваших интересах.

Послы дружно кивнули головами в знак полнейшего согласия.

— Все нелепые обвинения в адрес нашей команды снимаются с публичными извинениями.

— А...

— Толяна звать?

— Нет.

— Тогда продолжаем, и попрошу меня больше не перебивать! — отрезал черт. — Повторяю, с извинениями. Вы даете мне слово, что и впредь не будете чинить никаких козней ни нам, ни Берендею.

— Даем! — очень уж поспешно согласились послы.

Видимо, такая условность их не очень-то волновала.

— И платите контрибуцию за нервное потрясение и финансовые издержки в размере всего вашего золота сейчас и ста золотых монет по прибытии в Киев. Предупреждаю, сопротивление бесполезно, так как Толика вы очень разозлили, испортив его любимые джипы.

Иноземцы немного помялись, но все-таки отцепили от поясов кошели и, скрипя зубами, протянули деньги Изе. Тот со знанием дела проверил их содержимое и, оставшись довольным увиденным, отправил два из них себе за пазуху. Третий, самый маленький мешочек, черт от всей души презентовал Толяну.

— На, держи, натуральное золото. Можешь сплавить на лом, а можешь спихнуть нумизматам. Последним значительно выгоднее, но только перед этим постарайся их состарить с помощью какой-нибудь химии.

Солнцевский браток с любопытством принял мешочек и ознакомился с его содержимым.

— Ну и дела творятся... — протянул он, перебирая старинные монеты, — а я-то думал, что уже ничто в этом мире меня не удивит.

— Я тоже год назад так думал, — хмыкнул Илюха, — с тех пор не перестаю удивляться.

— Так значит, ты не вернешься?

— Нет, — не задумываясь, ответил Солнцевский. — Мне здесь нравится.

— Твоя воля, — согласился Толян.

— Может, сейчас к нам? — осторожно вступила в разговор доселе молчащая Соловейка. — В баньке попаритесь, а я пока на стол накрою?

— Это Любава, моя... мой друг, — несколько запоздало представил своего младшего богатыря солнцевскому авторитету.

— Очень приятно, — кивнул Соловейке браток, — а я Анатолий.

— А что, может, действительно к нам? — не унимался Илюха.

Глаза Толяна заискрились в предвкушении славной гулянки. Он уже представлял, как зависнет со своим старым другом на недельку, и одновременно прикидывал, что он соврет непосредственному руководству в оправдание своего отсутствия. Тут его глаза совершенно случайно заскользили по горе, откуда скатились камни, изуродовавшие его джип, и столкнулись со взглядом шести зеленых глаз. Улыбаясь во все свои три пасти, на него смотрел Змей Горыныч. Да, да, не какой-нибудь лох-несский динозавр, а классический русский Змей о трех головах, четырех лапах и одном хвосте. Он внимательно наблюдал за тем, что происходит внизу, вяло помахивая этим самым хвостом.

— Там... — только и смог выговорить Толян, указывая наверх.

— Не волнуйся, это Мотя, — успокоил друга Солнцевский.

— Я так и понял, — философски заметил кандидат в депутаты Государственной думы.

— Ну так как насчет баньки и ужина? — не унималась Соловейка.

Толян бросил очередной взгляд на Мотю, потом на то, что осталось от иноземного воинства, и отрицательно махнул головой.

— Нет, никак не могу. Сами понимаете, выборы на носу, так что дорог буквально каждый день, — потом он немного поразмыслил и добавил: — И потом, мне кажется, что Змей Горыныч — это не самое удивительное, что я смогу увидеть, отправившись с вами. А я просто не уверен, что готов ко всему этому.

— Может быть, как-нибудь в следующий раз?

— Может быть, — пожал плечами Толян, — но по-любому, спасибо за приглашение.

— А тебе спасибо за помощь, — поблагодарил друга Илюха и крепко пожал ему руку.

— Не вопрос. Всегда готов помочь другу.

Тут Толян еще разок бросил взгляд на Мотю и быстро засобирался домой подобру-поздорову, чтобы окончательно не травмировать свою психику. Ведь он готов был поклясться, что центральная и левая голова Змея ему подмигнули, а правая показала язык.

Проверка технического состояния джипов прошла довольно успешно. Несмотря на свой безнадежно испорченный внешний вид, в общем и целом двигаться они могли. Глядя, как привлеченные на общественно-полезные работы иноземные послы под присмотром его людей меняют колеса, Толян кликнул своему рогатому проводнику:

— Изя, собирайся, будешь дорогу показывать. А то я без тебя и не выберусь.

— Я дико извиняюсь, но по не зависящим от меня причинам проводить вас не смогу, — тут же отозвался черт. — Но вы вполне благополучно выберетесь и без меня.

— Ты... — начал было будущий депутат Государственной думы, но черт его тут же остановил:

— Таки я не заслужил того, чтобы мне доверяли? — скромненько поинтересовался он и, не дожидаясь очевидного в данном случае ответа, продолжил: — Когда будете готовы, садитесь по машинам, берете эту штучку, цепляете на себя и переворачиваете вверх ногами.