Постапокалипсис

Глава 11. Наёмный убийца

— Простите, капитан, но у вас в кабинете человек от генерала Эйсмонта.

— Почему он не в приёмной?

— Простите, — вновь извинилась секретарша, — но он был так настойчив, что я не смогла его остановить.

Капитан Бородин не всегда был рад гостям, тем более не званным. Зайдя утром в свой кабинет, он с удивлением заметил, что его место окупировал помощник генерала Эйсмонта Игорь. Сидя на его месте, он в наглую рылся в кипах бумаг, моментально читая в них нужную информацию. Заметив хозяина кабинета, Игорь лишь хмыкнул себе под нос, и продолжил своё дело. Такая наглость была излишней, — отметил капитан, устраиваясь в кресле напротив.

— Боюсь даже спросить, милейший, откуда у вас допуск в это помещение, — почти хладнокровно, без нервных ноток поинтересовался он.

Игорь кинул мимолётный взгляд в его сторону. Не отрываясь от бумаг, он ответил:

— Как будто вы не знаете, Бородин, насколько широки мои полномочия. В этих краях нет дверей, которые бы не могли распахнуться передо мной. Каждый из нас играет свою стратегическую роль. Моё амплуа сильнее вашего, хоть вы с этим и не согласитесь.

— Ладно, допустим, моё амплуа марионетка, пляшущая под вашу с генералом дудку. А какая же роль у вас? Кукловод? А, может, тоже марионетка? Только вы ведь вряд ли с этим согласитесь, а?

— На данный момент я ревизор. Разве не понятно?

Капитану не нравилась эта метафорная игра, но он был не прочь потягаться с противным помощником генерала.

— Ревизор, — задумчиво протянул он. — Наверно, такой умный человек как вы нашли много проволочек в моих записях. Если есть какие-то вопросы, вы всегда можете обратиться ко мне, конечно, если ваш интеллект на это способен.

— Что вы имеете в виду?

— Если гора не идёт к Магомеду, Магомед идёт к горе. Смею предположить, что вы считаете, будто я от вас что-то скрываю, иначе бы не пришли в мои апартаменты без предупреждения. А ведь я не люблю явного недоверия к своей персоне. Меня это настораживает. Думаете, зря?

Раздражённо поморщившись, Игорь откинулся назад.

— В ваших документах есть целый ряд тёмных пятен, требующих более тщательной проверки. Кое-что я заберу с собой. Вам же советую не покидать город в ближайшие несколько дней.

— Исключено! — запротестовал капитан. — Через час я вылетаю в Лиссабон. Если помните, там сейчас проводится военная операция, и моё присутствие обязательно.

— Сожалею, Бородин, — твёрдо сказал Игорь. — У меня хватает полномочий назвать это приказом. Вы никуда не летите.

Капитан с силой ударил по столу. Игорь от неожиданности вскочил, обронив папку бумаг, которые хотел взять с собой. В кабинет заскочил плечистый здоровяк в военной форме.

— Твоя крысиная морда залезла в мою нору слишком глубоко, чтобы потом беспрепятственно скрыться! — в сердцах закричал капитан. — Думаешь, можно вот так вламываться в мой кабинет и брать всё, что тебе вздумается, подлый засранец! Этим ты подписал себе смертный приговор. Я никому не позволю таких вольностей на моей территории.

— Вы не в себе, — взвыл Игорь, спиной прижимаясь к стене. — Я его мозг! Он не позволит, что бы со мной что-то случилось.

— А мы его спрашивать не будем, — зло улыбнулся Бородин, вставая с кресла. — Был кукловод, да сплыл. Влад!

Здоровяк ринулся вперёд, хватая Игоря за горло. Тот неистово зашипел.

— Давай, — спокойно скомандовал капитан и направился к выходу.

Как был задушен помощник генерала, он не видел. Пройдя в приёмную, он остановился у стола своей секретарши, взволнованно работавшей на компьютере. Она изо всех сил старалась показать, будто ничего не замечает, но назойливый взгляд капитана пронизывал её с ног до головы, заставляя нервничать.

— Ко мне никто не приходил? — как ни в чём не бывало спросил он.

— Нет, капитан, никто, — не поднимая глаз, с трудом промолвила она.

— Хорошо. Возьми выходной, дорогая. Меня пару дней не будет. Я вылетаю в Лиссабон.

-

В подвале, где очнулся Макс, было темно и холодно. По среди камеры висела маленькая лампочка, тускло горевшая под мокрым потолком. Три стены из бетона, четвёртая решёткой. Точно, камера. Вокруг пятеро миротворцев в изрядно потрёпанных армейских формах. Никто не спал.

— Очнулся? — спросил один из них на ломанном английском.

Макс слабо кивнул, но отвечать не стал. Суставы болели так сильно, что он боялся лишний раз пошевелиться.

— Я врач, и знаешь, что тебе скажу, парень? Ты точно родился в рубашке. Я тут слышал, какие ты подвиги совершил, и был очень удивлён, когда не обнаружил на твоём теле ни одного перелома. Тебе сильно повезло. Вот Брэду повезло меньше. Его бросили сюда в таком же состоянии, как и тебя, однако при осмотре я выявил открытый перелом руки, раздробление пяти пальцев на одной ноге и рёбра, отчего он с трудом держит дыхание.

Парень перевёл взгляд на солдата, плашмя лежащего у стены. Тот и впрямь еле дышал.

— Меня зовут Маркус, военный врачь миротворческой миссии ООН. Это Алан, Дик, Кингсли и Брэд, бедняга.

Миротворцы кивнули в знак приветствия.

— Макс, — в свою очередь представился парень, с болью приподнимаясь на влажном полу. — Я из Белоруссии. Студент.

— Так это правда, что ты уничтожил бронетранспортёр? — с интересом спросил Маркус.

— Наверно. Вообще-то, я плохо помню.

— Ты не студент, парень. Ты герой.

— Суперстудент, — слабо усмехнулся Брэд, и тут же поморщился от боли.

Оптимисты, — подумал Макс, — это хорошо.

— Что вы ещё слышали? Откуда гости?

— Могу сказать лишь одно: они определённо русские. Город полностью под их контролем. Руководство ООН арестовано. Людей сажают в самолёты и отправляют в неизвестном направлении. Трупы с улиц не убирают. Наверно, не думают здесь долго оставаться. Нас же шестерых держат здесь.

— Отдельно от остальных? Зачем?

— Скорее всего, на нас у них отдельные планы. Что ж, скоро узнаем.

-

— Я не буду разделывать человеческое мясо! — закричал главный кашевар полевой армейской кухни.

Будучи человеком под сто двадцать килограммов весом, он не боялся давать отпор людям в военной форме, даже если это были десантники. В правой руке он сжимал внушительного размера нож, так, на всякий случай, если вдруг краповые береты не решат навалиться на него штурмом. Пусть он был всего лишь кашеваром с белой косынкой на голове, но гордость свою не терял. Кухня была его территорией, и чужакам тут не место.

На крики сбежалась почти вся армейская дружина, принимавшая ужин в мобильной столовой. Собралось несколько десятков человек, окруживших конфликтующую толпу. Пятеро десантников пришли потолковать с главным кашеваром, мол, не дело это кормить пленных провизией из собственных запасов, отсчитанных по мизеру на каждого солдата. Захвачено несколько тысяч человек, а пока их отправят в Сибирь пройдёт несколько дней, что сильно ударит по их желудкам. Делиться едой с изгоями никто не хотел, но и жарить человеческое мясо не под силу местным поварам, за что и возник данный конфликт.

— Опусти нож, Борман, и дай нам пройти. Мы хотим потолковать с твоими ребятами, — говорил младший лейтенант десанта, из-подо лба поглядывая на блестящий клинок у своего лица.

Но кашевар был непреклонен. Пусть он не солдат, но в своих кругах пользовался авторитетом. Высокий, полный, с редкой щетиной на пухлых щеках. Один его вид заставлял опасаться своих врагов, и не напрасно. Те, кто знал его особо близко, скажут, каким он бывает в приступе гнева, поэтому наглые десантники и не торопились лезть на рожон.

Дело было на улице, прямо на том самом пустыре, где располагался фургон убитого ранним утром старика. Здесь военные развернули свой лагерь, куда стягивали бронетехнику и пленных, захваченных в бою. В городе ещё были слышны редкие выстрелы, поэтому перебазироваться туда было всё ещё не безопасно. Самолёты располагались дальше в пустыне, где нашлось самое благоприятное место для посадки. Этим местом был старый аэропорт, покинутый местным управлением буквально сразу же после ядерных взрывов, так как вся летательная техника вышла из строя из-за электромагнитных импульсов. Проникнуть туда можно было только на автомобиле, поскольку ровный ландшафт, служащий для посадки и взлёта самолётов, был в нескольких километрах от лагеря.

— Убирайтесь отсюда, чтоб глаза мои вас не видели! — брызгая слюной, гневно прокричал кашевар.

— Не дури, Борман. Большой шкаф громко падает.

Кашевар понимал, что десантники отступать не собирались, но на своём стоял, не смотря ни на что. Пусть только двинутся вперёд, сразу почувствуют, как остро заточен мой нож, — взволнованно думал он, наблюдая за действиями краповых беретов. Те принялись медленно окружать его, расставляясь в классической манере перед противником, как уже много раз отрабатывали на тренировках рукопашного боя. Он прекрасно понимал, что они задумали, поэтому мысленно прорабатывал свой план отпора, в котором вряд ли обойдётся без крови.

— Я вам твёрдо сказал, на моём столе не место человеческому мясу! А теперь давай, нападай! Ну!

Борман весь кипел от злости. Видя его состояние, десантники не спешили бросаться в бой, в очередной раз пытаясь словом уговорить кашевара.

— Ну, правильно, добрый дядя со столовой. Давай, и впрямь отдадим все припасы пленным, а сами немного потерпим. Что нам стоит поголодать недельку-другую, а? — так же противно давил лейтенант. — Верни ключи от склада и зови ребят, а то скоро тут начнётся бунт, и ты первым попадёшь под раздачу. Пришибёт маленько, да ничего, спишем как геройски погибшего кашевара, ложкой отбивавшегося от изгоев, которые неожиданно напали на столовую. Получишь медаль, посмертно.

— Кончай тереть, трепло. Я второй раз повторять не буду.

— Короче, мозгов ноль у человека, — с досадой выдохнул лейтенант.

— Ты бы о своих мозгах подумал, пока я тебе их не вышиб.

— А чё, давай, попробуй! Вышиби мне мозги!

В это время в толпу ворвался командир десантного батальона. Это был крепкого телосложения мужчина среднего возраста. Он легко растолкал солдат, столпившихся вокруг потасовки, и проник в центр конфликта.

— Отставить, лейтенант! — громко прокричал он, тем самым мгновенно охладив пыл разгорячённых бойцов. — Какого хера устроили здесь саботаж?!

Все притихли.

— Что послужило причиной конфликта, я тебя спрашиваю?! — заорал он, в упор глядя на лейтенанта.

Тот слегка потупился, пряча глаза от командира.

— Товарищ майор, в складах острая нехватка провианта, — чётко по-солдатски ответил он. — Если будем кормить пленных, самим не хватит. Заморимся. В городе почти всё сгорело. День-два, больше не протянем.

— Такие вопросы решаются на более высоком уровне, солдат. Не хочешь ли ты сказать, что было бы лучше заморить голодом пленных? Тогда чего ради мы здесь? Привезём на родину трупаков, так нас за это вместе с изгоями за решётку на каторжные работы отправят. Не мне тебе это объяснять. Ты краповый берет за профессионализм получил, а не за умение забастовки устраивать. — Затем, повернувшись к кашевару:- А ты, дорогой, ножечек-то спрячь от греха подальше. Нам тут ещё своих смертей не хватало.

— Извините, товарищ майор, — не унимался лейтенант, — но у нас тут выход из положения назрел. Разрешите изложить.

Майор с интересом поглядел на солдата. Наглый, но умный, это он точно знал.

— Валяй, лейтенант. Только быстро.

— У нас есть провизия для пленных. Очень много.

— Даже так?

— Да, товарищ майор. В городе осталось много трупов, убитых в бою. Было бы целесообразно пустить их на мясо. Вариант не из приятных, но это единственный способ в данной ситуации.

Командир с трудом проглотил слюну. Сначала ему показалось, будто он ослышался, но пронзительный взгляд кашевара вернул его на землю. Он как следует осмотрелся, заглядывая в молодые лица солдат, столпившихся вокруг. Похоже, никто из них не был против такого варианта, что лишь немного шокировало майора. По телу пробежала неприятная волна дрожи. И как же они, элита десантного батальона, могли додуматься до такого? Всё как будто в тумане. Чёрт! Вот это десантура!

— А я уже сказал, что на моём столе таких убожеств не будет! — в очередной раз заявил Борман, вновь взмахнув своим ножом.

— Успокойся! — резко вскрикнул майор. — Борман, ты свободен. Лейтенант, за мной.

Командир быстрым шагом покинул толпу. Лейтенант поплёлся за ним. Они вошли в высокую зелёную палатку, в которой размещалась главное руководство компании. Командиров почти не было, все они принимали участие в штурме Лиссабона. За большим письменным столом сидели генерал-майор Поташёв- глава десантного управления, и капитан Бородин- начальник авиационной службы. Оба рассматривали карту города, отмечая красным маркером какие-то определённые места.

— Здравия желаю, товарищ капитан! — громко вскрикнул майор, становясь по стойке смирно. Затем Поташёву:- Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться.

Поташёв неприятно поморщился.

— Чего разорался, майор? Глухих тут нет. Ладно, говори.

— Тут один инцидент произошёл, не знаю даже как и сказать. В общем, в связи с нехваткой продовольствия, среди десантников произошла вспышка бунта, то есть, попытка взять продуктовый склад под свой контроль. От зачинщика бунта, — он кивнул на лейтенанта, — поступило абсурдное предложение скармливать пленных мясом убитых накануне людей, что считаю абсолютно недопустимым.

Бородин слегка усмехнулся.

— Да, генерал-майор, только утром прибыли, а у тебя уже мор в отряде. Выпиющий инцидент.

Поташёв опустил унылый взгляд на ворвавшихся подчинённых.

— С проблемой съестных припасов я знаком, — сделав кислую мину, сказал он. — Чем чёрт не шутит. Надо будет, придётся так и поступить.

— Но, как же…

— Молчать, майор! Мы, конечно, это ещё обсудим, но скорее всего ни к чему не придём. Ты сам-то можешь предложить что-нибудь лучшее?

— Я не знаю… Они же есть не будут. Главный кашевар, вон, готовить отказывается.

— Заткнись, солдат! Я прикажу- будет. Ты смотри, какие гордые все стали. Забыли какая задача стоит перед вами, а для её выполнения мы пойдём любым путём, пусть даже не самым гуманным. Предварительно рассчитано время дислокации- две-четыре недели. А если ещё дольше? Всё, майор, не порти мне настроение. Будут готовить, будут жрать. И не обязательно перед едой вешать вывеску «Человеческоежаркое». Свободен.

Шокированный майор, забыв отдать честь, молча вышел из палатки. За ним тоже молча вышел лейтенант. Тот надменно улыбнулся и пошёл в свою сторону, но майор его окликнул:

— Погоди-погоди, ещё одно.

Лейтенант ожидал услышать горестную речь поражённого командира, но вместо этого принял на себя сильный удар в живот. Скрутившись в комок, он, хрипя, упал на колени, неистово корчась от боли.

— Вот теперь всё.

-

Макс истошно закашлял. Каждый вздох давался с трудом, выстреливая острой болью в груди. Наверно, и у него не всё в порядке с рёбрами. Переворот на джипе не мог пройти бесследно. Обычно, такое падение приводит к летальному исходу, но парень знал, он везунчик. Это он заметил ещё с тех пор, как побывал в городе сектантов, где чудом не сгорел на костре. С тех пор его не покидало везение, хотя смерть и дышала прямо в спину. Но парень знал, что жизнь дана не просто так, и однажды он поймёт, для чего его так старательно обходит смерть.

А пока он лежал здесь, в тёмном сыром подвале, запертом вместе с пятью миротворцами, захваченными, как и он, несколькими часами ранее в бою. Безысходности почему-то не было. Было ожидание. Но чего ждал Макс Трубач? Что должно произойти дальше?

Брэд перестал стонать. Парни думали, что он, наконец, уснул, однако доктор понимал, пришло его время, но говорить об этом не хотел. Они молчали, прислушиваясь к звукам снаружи, а слышали лишь дыхание ветра, проникшего в подвальные катакомбы. К вони привыкли: здесь не было писсуара, поэтому приходилось расслабляться в углу камеры. С потолка, не умолкая, капала вода. Её звук эхом отдавался в голове, подобно тиканью часов. Лампочка часто моргала, внушая опасение кромешной темноты, а это будоражило больше всего. Говорить было не о чем. Нервы в порядке. На долго ли?

Когда все по очереди стали засыпать, дверь в камере отворилась. Макс с трудом поднял глаза, и увидел высокого охранника с электрошокером в руке. Тот молча оглядел пленных, но задержал взгляд именно на нём.

— Ты парень, уничтоживший бронетранспортёр? — глухим басом спросил он.

Макс слегка замешкался.

— Я, — тихо произнёс он.

— Пойдёшь со мной.

Тут у него в груди что-то ёкнуло. Неужели настал час расплаты за нанесённые им потери? Парень с трудом поднялся на ноги и зашагал за своим конвоиром. Чувство, что сейчас над ним будут издеваться, а затем убьют, не покидало его ни на минуту. Он не помнил как и куда шёл, только ночной ветер ударил по лицу, а дальше снова провал. Очнулся лишь спустя время, когда его кто-то старательно тряс за плечи. Открыв глаза, он увидел не молодого седовласого человека в офицерской форме, сующего ему под нос вату, пропитанную нашатырным спиртом. В момент придя в себя, Макс попытался отстраниться. Офицер отошёл в сторону.

— Если нет желания к победе, война, считай, проиграна, — с ноткой афоризма сказал он. — Капитан Бородин, командующий авиационными силами Сибири. Капитан- это условно. На самом же деле я глава одного из четырёх округов края. К слову, важная птица. О тебе же я пока не знаю ровным счётом ничего, кроме как ты застрелил несколько наших солдат, угнал военный джип и сбросил с моста бронетранспортёр. Что ж, впечатляет. Ты ведь совсем молодой, правда? На вид лет двадцать-двадцать пять.

— Двадцать пять, — подтвердил Макс.

— Ну, вот. Потерял кого-нибудь: родных, близких, любимую девушку?

— Потерял.

— Конечно, все кого-то потеряли. А вот я, например, никого не терял. Сам сирота, ни жены, ни детей. Скоро в ящик сыграю, а сожалений нет. Есть, правда, одно обстоятельство, гнетущее меня изнутри, да и не одного меня, наверное. Куришь?

Макс не понимающе поглядел на протянутую пачку сигарет.

— Что? Нет.

— Зря. В жизни так мало радостей осталось, — сказал Бородин, бросая в рот сигарету.

Действительно, радостей не много, — отметил про себя парень. Зажглась зажигалка. В ноздри ударил острый запах сигарет.

— Как я уже сказал, есть одно обстоятельство, терзающее мою душу, не дающее мне покоя. Утром ты стал свидетелем штурма Лиссабона, ощутил на себе, так сказать, всю сущность завоевания города. Это и смерть, и взрывы, и пожары, и пули над головой. Короче, ужас, да и только. Однако, держу пари, ты будешь ещё больше удивлён, если я скажу тебе, что тем, кому удалось избежать гибели, повезло гораздо меньше чем тем, кто погиб. Заинтересован?

Макс кивнул.

— А хочешь знать, каким таким образом получилось так, что на мирный европейский город Лиссабон напали российские войска? Весь этот ужас имеет вполне разумное объяснение. Вот сейчас ты будешь по-настоящему удивлён. Приготовься услышать горькую правду, парень.

И капитан рассказал всю правду о Сибири: о том, как генерал Эйсмонт перебросил войска в глухой таёжный край, о том, как провозгласил себя главнокомандующим, о том как устроил там тотальный контроль за населением, и о том, для чего понадобилось нападать на Лиссабон. Макс не верил его рассказу, но по меняющейся по ходу рассказа интонации, видел, что глаза этого не молодого офицера часто менялись, то загораясь в неистовой свете, то внезапно тухли от безысходности своего положения. Эмоции удержать не удавалось. Капитан то переходил на крик, то не на долго успокаивался, чтобы набраться сил для нового всплеска эмоций. Рассказ получился по истине страшным, хотя понятно, что в жизни всё было гораздо страшнее. Такова реальность нового времени, и с этим уже ничего нельзя было поделать.

Выслушивая капитана, Макс гадал, для чего ему понадобилось всё это рассказывать. Он ведь не священник, чтобы слушать подобные исповеди. Значит, парень был ему нужен, и скоро он узнает зачем.

Впервые он обратил внимание на комнату, в которой находился. Чёрт! Это же классическая комната допроса, как в фильмах про полицейских: два стула, посредине стол, сбоку почти на всю стену зеркало. А за ним? Скорее всего там кто-то был, какой-то неизвестный наблюдатель, следящий за ходом разговора. Какая-то шпионская история получается, — подумал парень, возвращаясь к притихшему капитану.

— Там никого, можешь не волноваться, — сказал он, угадав его мысли. — Итак, ты услышал всю правду о нас. Теперь можешь задавать вопросы.

— Если вы так презираете человека, на которого служите, зачем принимаете участие во всех его делах?

— Чтобы вовремя остановить, — невозмутимо ответил капитан. — Видишь ли, Макс, механизм уже запущен, и разрушить всё в одночасье никому не под силу. Это настоящий позор для России. Мнения в народе разделились. Большинство из них поддерживают генерала, но если выпустить на волю тех, кого сочли изгоями, большинство перейдёт в меньшинство, диктатура падёт пред лицом истинных хозяев Сибири, а нынешнее руководство сложит свои полномочия. Однако тогда начнётся хаос, грабежи, разбои. Если что-то менять, то делать это надо с умом, согласен?

Парень промолчал. Его всё ещё волновала та роль, которую ему отведёт капитан в своей игре. Тот не заставил его долго ждать.

— Я хочу чтобы ты внёс свой вклад в реконструкцию таёжного края. Ты выбран не случайно. Те подвиги, которые ты начудил в городе, уже имеют свою историю. Обычный белорусский парень вместе с семьёй находился в Лиссабоне, ожидая прибытия рейса на Мадагаскар, чтобы отправиться на остров мечты и построить там своё будущее. Но мечтам не суждено было сбыться. Пришли русские захватчики и разом уничтожили всех его родных. Разъярённый юноша не выдержал такого удара, и понёсся вглубь города, чтобы совершить кровную месть, что отчасти удалось. Его схватили и арестовали. Не знаю, всё ли из этого правда, но по-моему не плохо. Дальше парня везут в Омск, где, за нечеловеческую жестокость, приговаривают к публичной смертной казни, но он умудряется бежать. Горожане в ужасе: в городе убийца! Неизвестно каким образом, но парень проникает во владения генерала Эйсмонта и убивает его. Дальше опять бежит, и больше его никто никогда не видел. Ну, как тебе история? По-моему, всё складно и разумно. Есть мотив и характер преступления.

— Так вот, что вы придумали: убрать генерала моими руками, — задумчиво протянул Макс. — Думаете, это удастся? Тот ли я человек, который вам нужен?

— Не беспокойся. Мои парни всё устроят. Кто знает, возможно, когда-нибудь ты станешь легендой.

— Ну, предположим, план удастся реализовать на сто процентов. Что же будет со мной?

Тут капитан слегка улыбнулся. Потушив сигаретный огарок, он встал и прошёлся по комнате.

— Ты получишь вознаграждение, о котором давно мечтал.

— Свободу?

— Мадагаскар. Мне не чем закрепить своё обещание, но будучи человеком порядочным, я даю тебе слово офицера, если, конечно, оно для тебя что-то значит. Понимаю, ты меня совсем не знаешь, но ничего кроме этого я дать не могу.

Макс раздражённо вскинул брови.

— Или меня пристрелят ваши люди. Так было бы практичней.

Капитан настороженно насупился.

— Глупец! Я твой счастливый билет в иную жизнь. Решать тебе, но хочу, чтобы ты знал, твой брат и девушка сейчас находятся под присмотром моих людей. Это не шантаж. Ты можешь отказаться в любую минуту, но знай, чтобы с ними воссоединиться тебе придётся принять мою сделку, иначе я забуду о вашем существовании. Вот их фото.

Он порылся во внутреннем кармане мундира и положил на стол маленький потёртый цифровой фотоаппарат. Макс мигом схватил его. Его глаза слегка прослезились, когда на заставке экрана он узнал родных людей, сидящих на полу какого-то тёмного помещения.

— Вы нашли их, — дрожащим голосом сказал Макс. — Как?

— Не спрашивай как. Лучше прими моё предложение. Я- человек слова. Твоё же слово остаётся за тобой.

Парень откровенно посмотрел на капитана. Тот ждал.

— Хорошо, — тихо промолвил он, сжимая в руке цифровик.

— Вот и порешили, — довольно улыбнулся капитан. — Фото я заберу. Незачем светить его при заключённых. Сейчас придёт мой человек и даст тебе надлежащие инструкции. Ты их выучишь наизусть. Я проверю. Жить будешь с сокамерниками, чтобы не вызывать подозрений. Если будут спрашивать где был, скажешь на допросе. И никаких откровений!

Капитан ушёл, оставив его наедине со своими мыслями. К такому повороту событий парень не был готов. Требовалось время, чтобы всё это как следует переварить, но времени не хватало. Пришёл какой-то строгий мужлан в гражданской одежде и вручил ему толстую стопку бумаг, в которой излагался план дальнейших действий. Поработав над бумагами несколько часов, Макс почувствовал недомогание. Мужчина принёс еды: жареную курицу с рисом, которую парень проглотил почти сразу. Сделав не большую паузу для отдыха, Макс попытался с ним заговорить, но мужлан чётко дал понять, что говорить они могут только на тему, проработанную в бумагах.

Вернувшись обратно в камеру, парень лёг спать, хотя на улице появлялись первые блики утреннего солнца. На вопросы сокамерников о том где был молча отмахнулся, мол, устал, дайте поспать, а наутро, как и учил его капитан, придумал историю, как злые солдаты всю ночь вымогали у него какую-то секретную информацию, про которую тот даже не слышал. Врать было легко. Пленные кушали всё, что он им преподносил. Ну, приняли его за миротворческого агента, всякое бывает. Их, кстати, тоже таскали на допросы, только настоящие.

Ему было страшно. Нет, не за себя. Больше за брата и Марию, которых держали в заложниках как гарантию успеха операции. Но, слава богу, они живы, а это для него самое главное. Только какое будущее теперь стоит ждать от всей этой заварухи, развернувшейся вокруг его персоны? Неужели капитан и впрямь отпустит их на Мадагаскар? Вряд ли. В таких ситуациях исполнителя обычно убивают. Да и зачем Бородину возиться с ними, если можно просто замести следы, отправив парочку киллеров? Надо что-то придумать. Пускать всё на самотёк было бы весьма не разумно. Но что он мог? Эта дилемма не давала ему покоя всё то время, что у него было, пока шла подготовка к покушению, но дни шли, а решение не приходило. Измученный изнурительным ожиданием рокового дня, когда его отправят в Сибирь, он и не заметил, как, наконец, пробил его час.

После пяти дней с момента встречи с капитаном Бородиным в камеру вошёл вооружённый до зубов конвой. Всё было понятно без слов. Время пришло.