Потентиллум. Книга первая. Четверка и белый вар

Глава 1 День рождения

В разгар жаркого июльского дня Соборная площадь небольшого городка почти полностью заполнилась народом. На звонницу храма поднимали колокола. Зеваки окружили место работ плотным кольцом. Несколько мальчишек пробрались вперед, к самой бело-красной оградительной ленте. Тяжелый колокол медленно поднимался под ровное натужное гудение лебедки. От неимоверного усилия трос звенел как струна. Все случилось в одну секунду: треск лесов, хлесткий удар лопнувшего троса врезающегося налету в живую плоть, дикий крик. Это резко высвободившийся конец троса рассек до кости надплечье крепкому мужику. Тот упал. Толпа зевак подалась вперед, посмотреть, что произошло. Мальчишку лет пяти буквально вытолкнули к раненному. Мужчина лежал, привалившись к бревну, из раны большим пульсирующим потоком текла алая кровь.

– Прости Машенька, сплоховал я,… прости доченька… Машенька,… – его била мелкая дрожь, еще несколько мгновений и он умрет от потери крови.

Началась суматоха. Кто-то закричал про скорую, но было ясно, пока она доедет, помогать уже будет некому.

– Все будет хорошо дяденька, – мальчишка положил крохотную ладошку на рану. – Надо просто прижать, чтобы не лилось, – рана была очень большая, и он приложил вторую ручку, – Вот так.

Он держал руки, прижав рану, пока какая-то баба истошно не заорала:

– Куда грязными ручищами-то?!

Вздрогнув от крика, мальчишка отпустил рану и со всех ног кинулся прочь, сквозь толпу. Он бежал, пока выбившись из сил, не упал в высокую траву на берегу реки. Мальчик посмотрел на окровавленные руки, голова закружилась, и он потерял сознание…

Густой аромат цветов и трав щекотал нос, где-то совсем рядом застрекотал кузнечик. Мальчишка пришел в себя, но лежал, не открывая глаз. Сколько он пролежал вот так в траве? Минуту-две или час? Постепенно приближались чьи-то шаги; донеслись обрывки разговора:

– Да сам я видел, не жилец был Федор, – где-то недалеко пробасил мужчина, – Только ведь жену при родах схоронил, думал сироткой дочка останется. А после мальчонки этого, своими ногами домой ушел, даже в больницу скорая не повезла.

– Что за малец-то? Говорят, сбежал, найти не могут, – отозвался женский голос.

– Не помню, как зовут, но видел его частенько. Погоди, что там такое, – шаги и тяжелое дыхание слышны совсем рядом. – Да вот-же он,… спит, иль помер?

Мальчик чувствовал, как его трясли за плечи.

– Вставай, просыпайся!.. Да проснись же ты, наконец! – кричал мужской голос.

Страх сковал мальчишку так, что он не мог открыть глаз, но сильный крик вырвался из груди.

– Ты чего кричишь-то, проснись, проснись…

– Вася, Вась! Проснись! – кто-то сильно тряс его за плечи.

Он открыл глаза. На фоне потолка увидел испуганные лица ребят. Резко сев, он заозирался по сторонам. Футболка насквозь промокла от пота, страшно пересохло в горле:

– Пить…

– Вась, опять этот сон? – испуганный подросток налил и протянул стакан с водой.

Вася сделал несколько больших глотков, стало немного лучше.

– Опять кричал? Хорошо, что разбудили, – трясущейся рукой он вернул стакан, – Спасибо Сань.

– Ты постоянно об этом думаешь, – с сочувствием отозвался второй.

– Тоха, я сны не заказываю, – вымученно улыбнулся Вася.

– Ну, да, – Антон посмотрел на часы, – Кстати, с днем рождения нас! Уже начало первого.

– Мужики, я вас тоже поздравляю, – Вася перевернул мокрую подушку прохладной стороной, и опустил голову, – Давайте спать.

– Да, давайте, – Саша забрался в кровать и бухнулся на подушку, – Дашка же все равно утром поспать не даст. Спокойной ночи.

– Спокойной,… – Антон погасил ночник.

Утро не заставило себя ждать. Первые лучи июльского солнца, пробиваясь в щели между занавесками, медленно ползли по комнате, где ночью случилось это происшествие. Комната была не большая и не маленькая, с обычными, выкрашенными в оптимистичный салатовый цвет стенами, обычной типовой мебелью, обычными шторами. В общем, это была самая обычная комната самого обычного детского дома.

Необычны были лишь обитатели этой комнаты. Жили здесь трое парней – Вася, Антон и Саша, и им действительно, всем троим, сегодня исполнилось по девять лет. В списке сегодняшних именинников имелся еще один участник, вернее участница – Даша, сестра-двойняшка Саши. Четверка знала друг друга всю свою сознательную жизнь. Они были друзьями, причем самыми лучшими. Кроме крепкой дружбы ребят еще связывали несколько тайн. Никто из них не знал своих родителей, и обстоятельств, которые привели их в детский дом. Также для друзей являлось загадкой, откуда взялись на их левых запястьях странные красноватые ромбики, с непонятными круглыми знаками внутри.

Когда яркий луч добрался до часов на тумбочке, что показывали семь двадцать, в дверь негромко постучали:

– Вставайте сони, весь праздник проспите! – круглое, в легких веснушках, улыбчивое лицо Даши просунулось в дверь. – Я захожу! – она впорхнула в комнату, села на кровать у окна, обняла и поцеловала в щеку проснувшегося Сашу. – С днем рождения братишечка! – Даша сунула ему небольшой синий сверток. – Это тебе, надеюсь, понравится.

Саша разорвал обертку, там оказался новый ремень с большой хромовой пряжкой:

– Очень нравится! Спасибо! – и обнял сестру. Он достал из-под матраса маленькую коробочку с парфюмерной водой, – Это от меня. Я тебя тоже поздравляю!

– Вась, Тоша, ну просыпайтесь же, – Даша встала между кроватями ребят и потрепала их за уши. Это помогло соням разлепить глаза. Чмокнув обоих в щеки, она сунула им подарки, – Поздравляю, вас мальчики, желаю всего, всего, самого хорошего. – Она зачеркнула в календаре на стене число двадцать три, и пририсовала к кружочку, обводившему двадцать четыре черточки-лучики, – Да, у меня в шкафу снова конфеты нашлись, угощайтесь, – бросив маркер и копнувшись в пакете, она поставила на стол маленькую коробочку с четырьмя конфетами в форме пирамидок. – Вку-у-усные! – закатила от удовольствия глаза Даша, закинув одну в рот, – Это нам на день рождения, наверное, опять от него, – она улыбнулась и вдруг показала Саше язык.

– Опять твой чебурашка приходил? – с иронией пробурчал брат. – Навыдумываешь вечно, и сама потом веришь…

Дело в том, что примерно два года назад с Дашей произошла очень странная история. Однажды, глубокой ночью, она внезапно проснулась. Все девчонки в её комнате крепко спали. Сильно захотелось пить, и Даша поднялась налить воды. Комната была освещена тусклым светом фонаря за окном – включать электричество она не стала, чтобы никого не разбудить. Приложившись к стакану с водой, Даша услышала шорох, но подумала, что ей послышалось. Через мгновение звук повторился – как будто кто-то возился в шкафу. Девочка сначала испугалась – вдруг там мышь, но любопытство взяло верх. Вооружившись занесенным над головой шлепанцем, Даша резко распахнула дверцу, и вскрикнула: на полке сидел кто-то и копошился в её вещах. От неожиданности Даша резко захлопнула дверцу, грохот разбудил девочек, они включили свет. Стало тихо, открыв шкаф снова, Даша обнаружила, что в нем никого нет. Даше не хотелось становиться объектом насмешек со стороны обеспокоенных соседок, и она соврала про шуршащих мышей. Но она могла поклясться чем угодно, что видела кого-то на своей полке, и это точно была не мышь! Даша запомнила человеческое лицо с большими удивленными глазами. Утром вещи в её шкафу оказались аккуратно сложены в стопку, поверх которой лежала коробочка с четырьмя конфетами-пирамидками. Саша, Вася и Антон не поверили в её рассказ, хотя конфеты слопали мигом. После того случая сладости появлялись в её шкафу с завидным постоянством. Это всегда были четыре конфеты-пирамидки в очень красивой коробочке темно-зеленого цвета с изящным узором золотым тиснением. Сверху на крышечке виднелись витиеватые буквы ВШВ и больше ничего, ни ингредиентов, ни производителя. Необычного визитера Даша больше не встречала, хотя временами, когда она оставалась одна в комнате, ей начинало казаться, будто на нее кто-то пристально смотрит…

– Никакой он не чебурашка, говорю я тебе – видела. А может он мне и вправду почудился, – погрустнела Даша. – Да ладно, конфеты-то настоящие, – снова улыбнулась она.

– Конфеты – это хорошо, – Вася развернул оберточную бумагу, достал коробочку с наушниками и улыбнулся, – Классные! Спасибо! Даш, а у нас с Тохой один на двоих тебе подарок, правда, не запаковали, как следует, – он свесился с кровати, достал и подал ей пакет.

– Да, Дашуль, я тебя тоже поздравляю! – Антон при этом извлек из подарочного пакета новую энциклопедию и счастливо заулыбался, – Как ты узнала, что я ее хочу! Спасибо большущее!

– Трафареты, фигурные дыроколы, штампы, бумага, – довольная Дашка рылась в пакете, – А-а-а! Спасибочки! Давно мечтала о таком наборе!

Через несколько минут, когда все поздравления были сказаны, конфеты съедены, а подарки нашли своих адресатов, послышался крик и стук в двери – это воспитатель, проходя по коридору, будила детей. Обычно в каникулы они спали столько, сколько хотели, но сегодня воспитанников детского дома должны были куда-то везти.

– Поднимайтесь! Через полчаса завтрак, потом построение на площадке! – в дверь заглянула воспитатель, Любовь Михайловна – женщина средних лет с мелкими кудряшками на голове. – Крайнова, что ты делаешь у мальчиков с утра пораньше? Неважно брат или не брат! Марш к себе собираться. Скоро автобусы придут, а все еще по кроватям валяются, – она двинулась дальше, продолжая кричать и колотить в двери.

– Ладно, я и вправду побегу, еще прибраться надо, – сказала Даша, на ходу собирая волосы в тугой хвост. – Увидимся на завтраке.

Первым из ребят поднялся Антон Вторыгин – темноволосый, со слегка оттопыренными ушами долговязый подросток. За последние несколько месяцев он сильно прибавил в росте, и обгонял своих друзей, теперь, не меньше чем на голову. Антон нашел на тумбочке салфетку, протер свои очки – маленькие прямоугольники стекол в тонкой металлической оправе, и, снова водрузив их на нос, медленно поплелся умываться.

– Вась, ты как, отошел? – Саша приподнялся на локтях в кровати. Это был крепкий, симпатичный парень, с темно-русыми, слегка вьющимися волосами, и россыпью веснушек на носу и щеках.

– Да не бери в голову, – Вася Першенев – подтянутый, спортивный подросток среднего роста, с почти белыми, выгоревшими от солнца волосами, встал и начал заправлять кровать.

– Может, стоит Татьяне Николаевне сказать? – не унимался Саша.

– Да нет, это пройдет, у неё и так забот полно, – отмахнулся Вася.

Татьяна Николаевна Чернышова – директор детского дома, где жили ребята, стала сейчас для них самым близким и родным человеком. Она всегда старалась поддержать ребят, помогала им, чем могла. Хрупкая на вид женщина, с аккуратной стрижкой, миловидным лицом и внимательными, всегда немного улыбающимися серыми глазами, практически заменила им мать, насколько это вообще возможно.

Этим летом у директора проблем действительно было, хоть отбавляй. Отправленная колонна автобусов, с воспитанниками детского дома, вернулась, даже не доехав до летнего лагеря. Там случилась вспышка какой-то инфекции и лагерь закрыли. В результате восемьдесят три подростка остались на все лето в городе. Под большим вопросом, из-за этого, был и ежегодный косметический ремонт. В довершение всех бед, начались проблемы с подрядчиками по ремонту кровли и поставщиками продуктов питания…

Приведя себя и кровати в порядок, троица отправилась завтракать, получив по дороге несколько поздравлений с днем рождения от других воспитанников, и по паре затрещин от Крохи – не обремененного интеллектом семнадцатилетнего верзилу. Егор Крошников считал главным развлечением в жизни – намылить кому-нибудь шею. Остальные же, считали дни до его совершеннолетия, когда, наконец, он получит «путевку в жизнь» и съедет отсюда. К огромному счастью, Кроха забыл про день рождения ребят – в его голове вообще мало что задерживалось надолго. Поэтому уши друзей в этом году остались на месте и совершенно не пострадали.

Даша уже ждала за накрытым столом и весело помахала ребятам, когда они появились в столовой, где вкусно пахло запеканкой и какао.

– Шла мимо медкабинета и слышала, – Даша наклонилась к центру стола и понизила голос, – Как Светлана Дмитриевна говорила по телефону с кем-то, мол, нас должны вывезти на озеро, на ЦЕЛЫХ ДВЕ НЕДЕЛИ!

– Здорово, – просиял Саша, – Хоть накупаемся вдоволь.

Быстро расправившись с завтраком, они вышли во двор, и сели на лавку в тени большого тополя. Местный дворник – Михаил Прокопьевич – крепкий, широкоплечий дед с густыми усами и окладистой седой бородой методично и размеренно мел дорожку. Вся детдомовская шпана называла его Прокопыч потому, что зимой он чистил дорожки от снега, прокапывая настоящие траншеи. Этот добродушный человек всегда был занят делом, ребятня к нему тянулась, он никого никогда не обижал, и даже не злился на свое прозвище.

– Здорово, аманинники! – Прокопыч остановился у лавки, и ребята поздоровались в ответ. – Совсем большие стали, и чем вас кормят тут, шо вы так прёте. Антошка, вон, скоро меня догонит. Дашулька красавица – знатная невеста будет, – он, опираясь на черенок метлы, медленно опустился на освобожденную ребятами скамейку. – Вы мальцы только держитесь, друг друга, не ссорьтесь, и все у вас в жизни сложится. Я вон, с дружком своим, Тарасом, с молодых ногтей небо копчу, считай, восьмой десяток разменяли, а ни разу серьезно не повздорили. Вместе и свадьбы играли и детей крестили, и жен хоронили,… – его выцветшие стариковские глаза слегка увлажнились.

– Строимся по группам! – крикнул физрук с площадки перед главным входом. – Давайте, давайте, шевелитесь, сейчас Изольда Павловна объявление делать будет! – встретив такого гражданина на улице, вряд ли кто решит, что он физрук – высокий и сутулый, с очень длинными, худыми конечностями и нездоровым цветом лица молодой человек, больше смахивал, на какого-нибудь изможденного офисного работника.

Когда, наконец, последние воспитанники, под неодобрительное шипение физрука, встали в строй, на площадке появилась замдиректора Любашкова.

– Спасибо Анатолий Иванович, – поджав губы, кивнула она ему. – Мы собрали вас, чтобы сообщить о предстоящей поездке. Все воспитанники, на некоторое время, выезжают на оздоровительную базу Механического завода на Талом озере. С собой берете средства личной гигиены, спортивную одежду и обувь. Посадка в автобусы, в десять часов, у главных ворот. А теперь – собирайтесь, – отчеканила она и дети с радостными криками бросились в корпус.

Сообщая такие приятные для всех новости, Изольда Павловна не позволила себе даже намека на улыбку. Возможно даже, что никто из воспитанников и работников этого заведения, никогда не видели её улыбающейся. Это была очень красивая, с тонкими, правильными чертами лица и точеной фигурой женщина, слегка за сорок. Её роскошные платиновые волосы, всегда с идеальной укладкой, сияли на солнце. Эффектный образ дополнял безупречно подобранный, стильный гардероб.

– Вторыгин, Крайнов, Першенев! – услышали ребята за спинами командирский голос Изольды Павловны и замерли у самой двери, – Поможете Анатолию Ивановичу погрузить инвентарь в машину. Крайнова – свободна! – Даша тут же проворно юркнула в дверь. – Потом сходи́те в пищеблок, и отдайте эти бумаги, – поравнявшись с ребятами, она небрежно сунула Антону пухлую папку и скрылась в вестибюле.

– А «пожалуйста» говорить не учили? – возмущенно, но вполголоса пробурчал Антон.

– Такие, – Вася сложил губы бантиком и закатил глаза, передразнивая Любашкову, – «пожалуйста» не просят, такие – приказывают.

– Вот зараза… – Саша от души пнул небольшой камешек, и все трое поплелись к физруку.

Вообще ребята старались как можно реже попадаться Изольде Павловне на глаза, поскольку, почти каждый раз, эти встречи заканчивались для них плачевно. Создавалось впечатление, что у замдиректора на них какая-то неведомая науке аллергия, причем на всех четверых. Во всяком случае, Изольда Павловна никогда не упускала возможность загрузить ребят работой или сделать им какую-то пакость.

Было только девять утра, а солнце уже раскалило заасфальтированный двор как газ сковородку. Перетаскав бесчисленные сетки с мячами, сумки с ракетками, скакалками и прочими атрибутами активного отдыха в микроавтобус, ребята мечтали только об одном – разбежаться и со всего маху сигануть в освежающую озёрную прохладу.

Они шли мимо основного корпуса, в пищеблок, болтая о предстоящей поездке, наперебой представляя друг другу, как будут проводить время на озере. Саша переживал, что они до отъезда уже не успеют купить маску для ныряния, а Белов из шестнадцатой вряд ли поделится своей…

Поравнявшись с открытым окном, ребята машинально туда заглянули. Глаза их увеличились вдвое, когда они осознали увиденное – крупный толстый дядька обнимал Изольду Павловну, а та, повиснув у него на шее, что-то страстно шептала на ухо.

Увидев ребят, парочка резко отстранилась друг от друга.

– Вы говорите, Изольда Павловна, и проводку здесь менять надо,… – громко проговорил мужчина.

– Да-да, и проводку и пожарную сигнализацию, Артур Самуилович, – отозвалась она, злобно сверкнув на ребят глазами.

Все трое, не сговариваясь, кинулись наутек. Молнией донеслись до пищеблока, отдали бумаги и прибежали в свою комнату. Даша уже ждала их сидя на подоконнике, где стоял внушительного размера пакет с её вещами.

– Дашка! – с порога выдохнул запыхавшийся Саша, – Мы сейчас видели, как Изольда обнималась с Зельцем! – и в ответ на непонимающий взгляд сестры добавил, – Ну тот, толстый дядька из администрации, который мне грамоту на кроссе вручал. Помнишь? – каким-то непостижимым для себя образом, в прошлом году, Саша умудрился пробежать майскую эстафету и выиграть не только в своем возрасте, но и среди большинства старшеклассников.

– А она вас видела? – встревожилась Даша.

– Да, з-з-зыркнула так – ужас, – выдавил Антон, наливая в стакан воды, – он всегда начинал заикаться, когда сильно волновался.

– Да ну её, эту Изольду. Скоро автобусы придут, – глянув на часы, Вася стал перекидывать из шкафа на кровать свою одежду. – Собирайте барахлишко, озеро ждет!

Через несколько минут, когда кое-как скомканные вещи ребят втиснулись в пакеты, в дверь постучали. На пороге стоял медработник, и вид у неё был совсем не веселый.

– Ребятушки, простите, но вы никуда не едете. У вас медотвод, у всех четверых, – она опустила глаза в пол.

– Светлана Дмитриевна, как? Почему? – затараторила Даша. – Мы же все лето в городе на такой жаре…

– Дашенька, я ничего не могу поделать. Это не мое решение. Простите, я не могу по-другому,… – Светлана Дмитриевна с мрачным видом вышла из комнаты.

– И Татьяна Николаевна в командировке еще, что делать-то? – растеряно посмотрел на друзей Вася.

В начале одиннадцатого, когда все уже расселись в автобусах, из вестибюля вышла Любашкова. Пройдя полпути до ворот, она развернулась на каблуках и картинно помахала рукой несчастной четверке, наблюдавшей за всем из окна своей душной комнаты глазами полными слез от обиды и несправедливости.

– Это все Изольда, это она медичку заставила, – Саша сжал кулаки до белых костяшек. – Чтоб тебя,… – он с силой треснул по подоконнику. В эту секунду высоченный лакированный каблук Изольды Павловны подломился, и она, потеряв равновесие, грохнулась на асфальт.

– Так тебе! Валяйся! – закричали ребята и повалились с хохоту…

Всех, кто не поехал на озеро – а это, кроме четверых именинников, два первоклашки без прививок, и очень бледная восьмиклассница с аллергией на все на свете, закрепили за одним сменным воспитателем. Днем работница пищеблока вместо привычного обеда выдала ребятам сухой паек. Потом появились угрюмые люди в грязных спецовках, и началось… Перспектива провести две недели, в постоянном шуме от начавшегося ремонта, дыша краской и битумом, окончательно испортила день рождения.

Вечером, когда невыносимый зной, наконец, сменился прохладным ветерком, ребята тайком выбрались на плоскую крышу основного корпуса. Небо постепенно темнело, и лишь узкая полоска зари напоминала о существовании раскаленного солнца.

Они лежали на брезенте, брошенном ремонтной бригадой, и смотрели в бездонное небо, покрытое миллиардами мерцающих звёзд. Ребята рассуждали, о том, как оказались в детском доме, мечтали о своих неизвестных родителях, желая их найти, говорили о будущем, строили планы, завидовали уехавшим на озеро…

– Ладно, мои мужички, главное, что я у вас есть! – засмеялась Даша, понимаясь на ноги. – Пошли по комнатам, отбой скоро.

– Эт да! – улыбаясь, вздохнули ребята.

Вдруг у ворот остановилось такси, и из него появилась маленькая женская фигура.

– Она приехала! Я же говорила! – Даша кинулись к лестнице, ребята поспешили за ней…

Глава 2 Вор

Много раз потом вспоминали ребята тот день рождения. Тайное ночное чаепитие с вкуснейшим тортом, привезенным Татьяной Николаевной, приятные детские подарки и разговоры до самой утренней зари…

Прошло почти шесть лет с той звездной ночи. Стены их комнаты дважды поменяли цвет – сначала став бежевыми, потом фисташковыми. Изменились и жильцы этой комнаты – ребята вытянулись, окрепли, стали серьезнее.

На полке теснились бесчисленные награды Саши – он серьезно занялся борьбой, и тренер советовал ему не бросать. Портфолио Антона с трудом вмещало кипу грамот и дипломов победителя всевозможных конкурсов и олимпиад по всему на свете – у парня была феноменальная память и настоящая страсть к чтению. Васю интересовала медицина, но связать себя с этим делом мешала паническая боязнь вида крови и плоти. Даша же, как и положено барышне в этом возрасте, кардинально меняла планы на жизнь, примерно раз в две недели. Впрочем, парни без лести говорили ей – «таким красоткам ум не нужен» – Даша расцветала с каждым днем.

Четверка заканчивала девятый класс, до экзаменов оставалось две недели. Ребята часто рассуждали идти ли в десятый, или поступать по специальностям.

Однако все их разговоры о будущем заканчивались на том, что учеба по выбранным специальностям – это неминуемое расставание, а ребята просто не представляли себе этого. Их привязанность друг к другу стала настолько сильной, что они с трудом выдерживали двух-трехдневную разлуку, когда Сашка уезжал на соревнования. Ребята замечали, они всегда неосознанно чувствуют тревогу, если кто-то из четверки оказывался в опасности или заболевал. При этом, находясь в одной комнате, они могли часами не проронить ни слова, главное было понимание – у всех четверых все в порядке.

Единственное что осталось прежним это постоянная вражда ребят с ненавистной Любашковой. Хотя и она стала куда жестче. За эти годы ребята пережили несколько серьезных конфликтов с заместителем директора. Но Татьяна Николаевна всегда спасала их от козней Изольды.

Был теплый солнечный воскресный день. Ребята сидели на лавке под большим тополем и резались в карты. Даша с кулечком мармеладных мишек присела напротив. Рядом с ней лежал кем-то оставленный «Вестник Зауралья» – местное информационное издание. Даша, обычно не интересующаяся скучными новостями, взглянула на крупный заголовок: «ПЕРВЫЕ УКАЗЫ НОВОГО МЭРА», ниже красовалась фотография довольного Зельца, важно позирующего в кресле за столом, заваленном бумагами. Увидев знакомое лицо, она начала читать:

«Артур Зельц, новый градоначальник, в понедельник приступил к своим обязанностям. На прошедшем брифинге Артур Самуилович вкратце обрисовал текущую ситуацию в городе, наметил ряд первоочередных поручений, касающихся жизни каждого горожанина. В частности заявлено…»

– Вы слышали, Зельц мэром стал? – крикнула Даша ребятам, показывая газету с фото.

– Да ладно! – Саша повернулся к сестре, – Изольдин что ли?

– Теперь Изольда совсем обнаглеет, – ответил Вася, с силой кидая карту на лавку. – Бито! Я вышел! По-моему, она давно метит в директорское кресло. А если ухажер поможет – думаю, получит.

– Не получить бы и нам теперь по полной, – задумчиво поправил очки Антон.

– Да все будет нормально, – Саша скинул последнюю карту, – Тоха – ты остался!

Последняя учебная неделя подходила к концу. В четверг, после школы ребята смотрели телевизор в игровой комнате, как вдруг туда влетел Толя Смирнов – парень из их блока:

– Мужики! Там Любашкова комнаты обыскивать идет! Говорят, у неё смартфон сперли, искать будут.

Друзья непонимающе переглянулись и побежали к себе. Естественно, новость о краже разнеслась мгновенно, и у комнат уже собралась приличная толпа.

Через минуту появилась Изольда Павловна в сопровождении охранника и физрука.

– Я настаиваю на осмотре комнат старшеклассников, предлагаю начать с этой, – она толкнула дверь в комнату ребят. – Проживают Вторыгин, Крайнов, Першенев. Осмотрите кровати, я загляну в шкаф, – они вошли и начали копаться в вещах.

– Ух ты! – Анатолий Иванович поднял Сашину подушку, под ней лежал смартфон последней модели.

– Ну вот, что я говорила, – воодушевилась Изольда Павловна. – Сейчас мы вызовем полицию, они все оформят. Думаю, Крайнов, в спортшколе очень обрадуются этим новостям! – она торжествующе посмотрела на Сашу.

Через час, в кабине директора было не протолкнуться: двое полицейских, приехавших на вызов, представитель комиссии по делам несовершеннолетних, пострадавшая Любашкова, охранник и физрук в качестве свидетелей, Татьяна Николаевна с валидолом под языком, и подавленный Саша Крайнов. Его в который раз просили рассказать, при каких обстоятельствах он завладел телефоном, а он тщетно пытался объяснить, что этого не делал.

– Ну, это же очевидно, – Изольда Павловна обратилась к сержанту, – Наивно думать, что он сознается. Только это уже не первая кража, у нас периодически пропадают ценные вещи. Крайнов всегда ведет себя вызывающе, притесняет младших ребят, грубит персоналу…

– Простите, Изольда Павловна, – директор встала из-за стола, – Но вынуждена прервать вас, поскольку это не соответствует действительности. Александр не замечен, ни в каких предосудительных поступках, а откуда взялся ваш телефон под его подушкой, думаю, разберутся компетентные лица, – она посмотрела на полицейских…

В это время Даша в голос ревела, уткнувшись в свою подушку, а Вася и Антон не зная как её успокоить, топтались рядом. Вдруг Даша резко вскочила с кровати и с криком «знаю!» выбежала из комнаты, ребята бросились за ней. У кабинета директора стояла Любовь Михайловна, отгоняя желающих подслушать.

– Мне надо войти, – указала на дверь Даша и, видя решительный настрой воспитателя никого не пускать, громко, чтобы слышали в кабинете, крикнула, – Я знаю, кто украл телефон!

Полицейский открыл дверь, Даша вошла.

– А, Крайнова, пришла братца выгородить? Давай, расскажи нам, что ты знаешь, – развела руки Изольда Павловна и с деланным интересом приготовилась слушать.

– Это я,… – запнувшись, Даша растерянно посмотрела на сержанта. – Я расскажу, как все было. Пойдемте в кабинет Изольды Павловны, я вам там покажу.

– Что ты покажешь, Крайнова, телефон пропал у меня НЕ в кабинете, я это точно знаю, – закипала Любашкова.

Сержант попросил замдиректора отпереть замок и все вошли внутрь её кабинета.

– Вы включали телефон? – спросила Даша у полицейского.

– Он работает, но нет ни симки, ни карты памяти, – ответил сержант.

– Конечно, нет, он их наверняка выбросил! – закричала Изольда Павловна.

– И я даже знаю куда, – Даша, не мигая смотрела Любашковой в глаза, – В ваш сейф!

– Да как ты смеешь,… – прошипела Изольда Павловна.

– Простите, – сержант, глядя очень виновато, повернулся к Любашковой, – Но я вынужден попросить вас открыть сейф.

Изольда Павловна достала ключ из сумочки, и открыла дверцу – на папке с бумагами лежали симка и карта памяти.

– Будем считать, вопрос исчерпан! – выплюнула она. Её лицо залилось краской, скрестив руки на груди, она резко отвернулась к окну.

Сержант, помялся, решая, что делать дальше – все-таки почти супруга мэра. Видимо боязнь нажить проблемы с властью, наконец, пересилила совесть, – он объявил, что все могут быть свободны, и вышел из кабинета. Саша и Даша быстро юркнули следом. Остальные, молча, двинулись за ними.

Последней выходила Татьяна Николаевна:

– До чего ты дошла, Изольда! – повернулась она в дверях, – Почему ты их так ненавидишь? Не по-людски это.

– Тебя не спросила!

– Мне жаль тебя…

В комнате ребят, тем временем, четверка бурно обсуждала случившееся. Саша рассказывал, что понятия не имеет, как оказался смартфон у него под подушкой. Ребята пытались понять, откуда Даша узнала про симку в сейфе, но как выяснилось, она и сама не могла объяснить.

– Я думала, останусь одна, если тебя посадят! – Даша крепко обняла брата. – Я очень хотела тебе помочь, но не знала как! Вдруг, как вспышка – я увидела сейф в кабинете Изольды и руку с маникюром, бросающую симку на кипу бумаг. Когда я заходила к вам в кабинет, то не знала что буду делать. Все случилось само собой, – она снова обняла Сашу, – Как я рада, ведь все хорошо закончилось!

– Не думаю, что закончилось, – Вася покачал головой, – Ты выставила Изольду идиоткой при всех, она отомстит, вот увидите. Она этого так не оставит.

Спустя несколько дней все четверо готовились к завтрашнему экзамену по математике. Стояла невыносимая жара, и дверь их комнаты была открыта. Вдруг они услышали крики из коридора. Голоса доносились издалека, где-то от административных кабинетов.

Громче всех звучал голос Любашковой. Заинтересовавшись, ребята вышли из своей комнаты и направились к источнику шума.

– …Тебе давно пора оставить эту работу, ты пенсионерка – сиди дома! – кричала Изольда в кабинете директора.

– Как только областное министерство откажет мне в продлении контракта – я уйду, – парировала Татьяна Николаевна. – Ты не вправе указывать мне, Изольда.

– Ты вцепилась в них, как клещ! А я говорила, их надо сдать куда следует.

– Изольда, прекратим этот разговор, – Татьяна Николаевна заметила ребят в открытую дверь, но та не унималась:

–Ты ухватилась за них, чтоб только мне насолить! Их место было в психушке! Они могли вообще дебилами оказаться! Волчата! Недоношенные идиоты!

– Изольда Павловна! Наш разговор окончен!

– Не затыкай мне рот! – Изольда всё-таки направилась в коридор, но увидев ребят, остановилась, – А, полудурки, явились послушать, что про вас говорят?!

– Изольда, ПРЕКРАТИ! – ребята впервые в жизни услышали, как голос Татьяны Николаевны сорвался на крик. Она вышла следом в коридор, – Только не при детях!

– А то что?! Что ты мне сделаешь?! – не унималась Изольда.

– Ребята, идите к себе, быст-т-ро… – директор оперлась рукой о стену, и, схватившись за грудь начала медленно оседать на пол.

Ребята, поняв, что Татьяне Николаевне стало плохо, кинулись к ней. Даша побежала на вахту, вызвать скорую помощь. Изольда, видимо осознав, что перегнула палку, попятилась назад, но запнулась о ведро – старая уборщица Клавдия Ильинична делала влажную уборку. Ведро опрокинулось, вода потекла по полу.

– Да что, другого времени нет пол помыть?! – закричала Любашкова, пиная ведро, лежащее на боку. Оно прогремело по пустому коридору гулким эхом.

– Так всегда в это время коридоры убираю, после столовой и спальных комнат, – спокойно ответила уборщица.

– Больше не моете! Вы УВОЛЕНЫ! – крикнула ей в лицо Изольда, и поспешила прочь.

– Да много ль согласятся, за такие деньги, грязь-то скрести? – ответила ей в след уборщица, но её слова почти заглушил громкий стук Изольдиных каблуков.

Скорая приехала быстро, Татьяну Николаевну, решили госпитализировать. Когда директора на каталке вывезли к машине, все воспитанники и персонал уже были на улице. Машина не медля ни секунды, рванулась с места, зеваки стали расходиться. Через пару минут у входа осталась только ошарашенная четверка, да уборщица. Она опустилась на ближайшую лавочку:

– Вот ведь как бывает-то, как жажда власти людей-то меняет. Готова Татьяне Николаевне горло перегрызть, лишь-бы директором стать, – Клавдия Ильинична покачала головой. – Правду говорят: не делай добра – не получишь зла!

– Вы о чем? – непонимающе посмотрела Даша.

– Так она ведь даже жила у Татьяны Николаевны по первости, как только в город-то приехала…

– Вы давно её знаете? – спросил Вася.

– Да сколько у нас работает, столько и знаю – мы в одном подъезде живем. Татьяна Николаевна на втором этаже, а я на первом.

Через вахтера ребята узнали, что у Татьяны Николаевны случился инфаркт. Экзамены прошли в каком-то коматозном состоянии, но к счастью все четверо выдержали итоговые испытания…

Через две недели директора выписали домой. Друзья, выяснив адрес у Клавдии Ильиничны, решили навестить выздоравливающую.

Позвонив в дверь, ребята уже хотели уйти, когда, наконец, замок щелкнул, и на пороге появилась Татьяна Николаевна. Было очень не привычно видеть её в домашнем халате и без прически.

– Что, страшная? – спросила она в ответ на их озадаченные взгляды. Выглядела Татьяна Николаевна и правда не очень-то бодро. Всегда живые, немного улыбающиеся серые глаза угасли, под ними виднелись большие темные круги. Щеки на бледном землистом лице ввалились, да и вся она как-то осунулась. Она слабо улыбнулась, пропуская ребят, – Вроде откачали пока, жить буду. Проходите, я чайник поставлю.

Квартира оказалась совсем небольшая, со скромной, но очень уютной обстановкой. Проходя в гостиную, Даша заметила маленькую комнатку, в ней определенно жила девушка. На стенах висели плакаты со смазливыми музыкантами, стоял туалетный столик с косметикой, и большой стол с книгами и разными девчачьими мелочами. Даша не осмелилась туда войти без разрешения хозяйки.

В гостиной было много фотопортретов. Осмотревшись, ребята поняли, что на всех фото одна и та же очень улыбчивая девушка, но не знали кто это.

– Вы-то как? Как экзамены? – Татьяна Николаевна опустилась в кресло и указала ребятам на диван.

– Да вроде сдали, – махнул рукой Антон.

– Татьяна Николаевна, что это было-то? – Даша всё рассматривала девушку на большом портрете.

– Ты про Любашкову?

– Эта Изольда совсем с катушек съехала, – Вася сел.

– Несчастная она. Просто,… пожалеть её некому, – отозвалась Татьяна Николаевна.

– Пожалеть? – Даша округлила глаза на директора, резко забыв о портрете, – Да она Сашку подставила, вас до больницы довела!

– Да, Дашенька, пожалеть! Знаешь, какая она раньше-то была? Приехала после института – глаза горят, куча идей в голове. Красавица! Влюбилась без памяти, выскочила замуж, казалось, счастью нет предела. Да вот только муж наркоманом оказался. Лечили его, как могли,… вроде победили заразу. Она носила первенца, когда он снова взялся за старое. Однажды избил её очень сильно, перед самыми родами. Лицо по частям собирали, даже пластику потом делать пришлось. Ребенка она потеряла, и никогда не сможет иметь детей. Синяки прошли, вместе с ними пропало и доверие к людям. Как будто выключили в ней что-то. Появилась эта злость, жажда власти. А тот отсидел, да вышел, правда умер вскоре от передозировки, вот так-то бывает. Три жизни сгубил…

Ребята помолчали, обдумывая услышанное, потом Вася спросил:

– Когда вы ругались, Изольда сказала, мол, по нам психушка плачет. Почему?

После долгого молчания Татьяна Николаевна тяжело вздохнула и наконец, заговорила:

– На вид вам было лет по шесть, когда после больничной передержки вы появились в детском доме. Похожие на маленьких затравленных зверьков вы совсем не разговаривали, даже имен не называли. Просто молчали, на протяжении нескольких месяцев. Любашкова, имея высшее образование психолога-дефектолога, заявила, что с вами работать не возможно, и рекомендовала отправить вас всех в психоневрологический интернат. Не знаю как, но глядя на вас я сразу поняла – вы нормальные дети, вам надо дать шанс, и сама стала с вами работать. Я убедила комиссию дать еще некоторое время на реабилитацию. Тогда решили, если через месяц улучшений не будет, вас направят в диспансер, – Татьяна Николаевна нервно теребила платок. – Я проводила с вами занятия, мы много гуляли, я постоянно с вами говорила: о погоде, окружающем мире, о любой ерунде. Однажды мы вышли за огороженную территорию и отправились на набережную. Мы сидели на лавочке и смотрели на проходящие по реке суда. Я не заметила как ты, – она посмотрела на Антона, – Копошась в листьях, отошел в сторону, к большому дереву. Внезапно откуда-то выскочила огромная собака, и с лаем кинулась к тебе. Ты вскрикнул «МАМА!» и жутко испугавшись, упал и даже отключился на время. Мы все подскочили с лавки и понеслись к тебе. Ребята стали кричать, тормошить, чтобы ты вставал. Тогда-то я и услышала от вас первые слова, – Татьяна Николаевна обвела мокрыми от слез глазами пораженных ребят. – Потом подбежал хозяин собаки. Оказалось, она заметила кошку в расщелине ствола у тебя над головой. Мужчина долго извинялся за поведение псины, но я его не слушала. Самое главное для меня в этот момент, было пришедшее в голову осознание: вы – МОИ. Я решила сделать все от меня зависящее, чтобы вам было хорошо, чтобы вы были вместе. Опеку над всеми вами мне не дали, сами видите, какие хоромы. А разделить вас, взяв кого-то одного,… да я даже подумать об этом не могла. С тех пор я старалась заботиться о вас, как могла, помогать во всем. Простите, что не всегда получалось,… – она замолчала, слезы катились по щекам.

– Да что вы, Татьяна Николаевна! Вы у нас самая лучшая! – Даша, тоже с мокрыми глазами, приобняла её за плечи, – Мы вас очень любим.

– Спасибо Дашенька, – она грустно улыбнулась, и вновь промокнула глаза.

– А как мы оказались в больнице? – спросил Вася.

– Не знаю! – отрезала Татьяна Николаевна. С тревогой посмотрев на него, она вытерла глаза платком в трясущейся руке и более мягко добавила, – Это очень странная и запутанная история, там больше слухов, чем правды, – она умоляюще посмотрела на ребят и покачала головой, – Я не могу… Вы сможете запросить данные об этом в полиции, если решите, что это нужно. Осталось несколько лет, потерпи́те.

– П-п-почему волчата? – Антон ошарашено посмотрел на Татьяну Николаевну.

– Ребята, только не берите в голову все, что говорит Любашкова. Я верю, все зависит только от нас самих. Вы ведь мне родными совсем стали. Вот и билась за вас…

– Сейчас подлечитесь, и снова в бой, – попытался приободрить Саша.

– Судя по всему, ребятки, отвоевалась я, – кисло улыбнулась Татьяна Николаевна. – Мне теперь с Любашковой не справиться. Зельц – мэр, она наверняка к осени займет мой кабинет. Да и врачи советуют работу поспокойней найти, или совсем на пенсию. Я-то хотела поговорить про вас. Судя по всему, в детдом, я уже не вернусь. Во всяком случае, надолго… Мы разругались перед больницей как раз по поводу вас. Любашкова затеяла перевод Саши и Антона в Сосновский филиал.

– Нет! – запротестовали ребята, – Мы не можем разъехаться, мы же всю жизнь!..

– Да знаю я! Поэтому и хочу предложить вам вот что,… обещайте не отказываться сразу,… подумайте сначала, – Татьяна Николаевна сделала паузу, слова давались ей с трудом. – Я предлагаю вам не ходить в десятый класс, а поступить сейчас, сразу, в какой-нибудь колледж. Только не у нас в городе, чтобы уехать из детского дома, подальше от Любашковой и её бредовых идей.

– Предлагаете просто сбежать? – вспылил Саша.

– Саш, я не смогу больше защитить вас. Любашкова теперь от вас не отступится, слишком уж сильно ущемлено её самолюбие. Если поступите в колледж, сможете быть вместе. Как у сирот у вас не должно быть проблем с поступлением и общежитием. Что скажете? Подумайте…

Попрощавшись с Татьяной Николаевной, они вышли на набережную. Напористый ветер трепал тополя. Ребята долго смотрели на волны, бьющие о берег и молчали, переваривая услышанное. Конечно, они и раньше спрашивали Татьяну Николаевну о том, как попали в детдом, но она всякий раз дипломатично уходила прямого разговора.

– Слушайте, – Антон посмотрел на друзей, – Я только сейчас осознал, ведь я не помню ничего, что было до той больницы. Да и её я помню смутно. Я не помню себя маленьким!

– Я тоже! – отозвался Вася, примостившись на гранитном ограждении.

– Мы с Дашкой тоже как-то об этом говорили…

– Да, вспомнили только, как нас держали медсестры, когда брали кровь из вены. До этого – абсолютная пустота. Надо узнать, как мы попали в больницу! Я теперь просто не смогу спокойно с этим жить.

– Узнаем это – может, будет шанс родителей найти. Оп-па! – Вася едва поймал сдернутую ветром бейсболку, – Нам надо оставаться вместе.

– Ой,… – резко побледневший Антон прижался к граниту. Он с опаской смотрел на проходящего мимо огромного «кавказца», которого на коротком поводке выгуливала дама с весьма выразительными формами. И хотя пес был абсолютно спокоен, Антон долго провожал его тревожным взглядом.

– Выходит, не просто так ты их боишься, – улыбнулась Даша, кивнув на пса, – Не боись, этот в наморднике!

– Ну, так что будем делать? – посмотрел на друзей Саша, – Едем учиться?

Несколько следующих дней прошли в бесконечных разговорах и спорах. В конце концов, ребята решили поступать в колледж при Горном институте в краевом центре, в ста шестидесяти километрах от детского дома. Со специальностью же оказалось значительно сложнее. Все хотели что-то свое, поэтому решили определяться на месте, по результатам экзаменов…

Глава 3 Собеседование

Третьего августа четверка, в сопровождении нового молодого педагога детского дома Симаковой, должна была отправиться в крайцентр на экзамены. Ребята прождали её почти до самой электрички, чуть не опоздав на которую, потом неслись по переходам как полоумные.

Юлия Викторовна Симакова оказалась очень необычным педагогом. Во всяком случае, одежда ее была каким-то сумасшествием. Начиная с белого короткого топика, обнажавшего голый пупок проколотый кольцом с бубенчиком, и такой же короткой, едва прикрывающей нижнее белье юбкой в красную шотландку, заканчивая здоровыми ботинками с торчащими из них бело-синими полосатыми гетрами до колена. Дополняли весь этот бедлам вечная кислотно-розовая жвачка, и мутного вида обморок – видимо ухажер, с огромным тоннелем в левом ухе, одетый во все черное. Всю дорогу они провисели друг на друге, стоя в тамбуре.

Основной корпус Горного института, где и работали приемные комиссии, располагался в исторической части города. Это было очень красивое старинное четырехэтажное здание – слева и справа от основной части, полукругом отходили трехэтажные крылья.

Информационный стенд в фойе поведал ребятам, что в общей сложности, в институте учатся более двенадцати тысяч студентов, включая учащихся пяти колледжей при ВУЗе. Основные учебные корпуса и общежития для студентов располагались в соседнем районе города. Все это друзья узнали, пока скучали, ожидая одиннадцати тридцати – времени, когда начинался прием документов.

Юлия Викторовна была чрезвычайно счастлива, узнав, что она может, сделав отметку в командировочном, свалить до восемнадцати тридцати в город. Через десять минут, сунув ребятам деньги на обед, она умчалась со своим мрачным кавалером.

Как оказалось, ребята набрали неплохие баллы по школьным экзаменам, поэтому им объявили, о поступлении по результатам собеседований, которые начинались в полдень. Оставалось решить в какой колледж податься: юридический, автотранспортный и химический отпали сразу – ни один из четверки не хотел учиться по этим направлениям, оставались лесохозяйственный и освоения природных ресурсов. После короткого ознакомления со спецификой будущих профессий, ребята выбрали лесохозяйственный колледж.

Собеседование носило формальный характер – приятного вида старичок с еле видимым пушком на почти лысой голове долго рассказывал о предстоящей учебе. Пожелав удачи, он попросил через час зайти за документами, которые надо было представить в детский дом, и шаркающей походкой засеменил из аудитории.

Пообедав в студенческой столовой, ребята в фойе ждали назначенного времени, как вдруг, к ним подошла молодая сотрудница, уточнила фамилии и пригласила на дополнительную консультацию. Она проводила четверку в небольшой кабинет, где располагались дюжина столов со скамьями, и многочисленные шкафы вдоль стен. Впереди, на небольшом возвышении стоял преподавательский стол с несколькими стульями и кафедра.

Через несколько минут в аудиторию вошел высокий худощавый человек с седыми не длинными волосами и такой же седой аккуратной бородкой. Левую руку он опустил в карман темно синего пиджака, а в правой руке держал большой потертый саквояж из коричневой кожи. На вид казалось мужчине лет семьдесят, но походка была упругая, хотя он немного прихрамывал на левую ногу.

– Здравствуйте, меня зовут Александр Александрович, – взойдя на возвышение, он поставил саквояж около стола. Говорил он приятным бархатным, но вместе с тем уверенным голосом. – Я постараюсь не отнять у вас много времени, – продолжил он, когда ребята поздоровались в ответ, – Ведь молодость так быстротечна, нужно столько всего успеть, и любая минута проведенная зря – большое расточительство. – Он взял стул и, спустившись с ним к столу, где сидела четверка, расположился напротив. Посмотрев на ребят, он едва заметно улыбнулся, – Я хотел-бы поговорить о ваших планах на дальнейшую жизнь. Чем вы хотите заниматься?

– Ну, на ближайшие три года, по-моему, все предельно ясно. – Вася, улыбнувшись, посмотрел на друзей, – Будем изучать лесные науки, а дальше – будет видно.

– Иногда, очевидные на первый взгляд вещи, совсем таковыми не являются, а иногда все в точности наоборот, – он слегка улыбнулся и поправил прямоугольные очки в тонкой оправе. – Вот, например, вы Дарья, искренне переживая за брата, желая ему помочь, увидели решение, которое в итоге и привело вас в эти стены.

– Но откуда вы,… – Даша вспомнила про телефон Любашковой.

– Знания – часть моей работы, но об этом позже. Подозреваю, вы не раз задумывались о своем прошлом, о том, как оказались в казенном доме, и что вас четверых связывает друг с другом. С каждым из вас за эти годы случались разные, порой необъяснимые происшествия. Все потому, что вы действительно необычные дети.

– Замдиректора детдома говорит куда проще: недоношенные полудурки! – Саша скрестил руки на груди.

– Ваша обида на госпожу Любашкову, вполне понятна. Хотя и она достаточно наказана судьбой, да и вами Александр, вспомните, хотя бы испорченный каблук, – услышав это, Саша выпучил глаза. – Я же говорю о настоящей необычности, о вещах которые могут сделать вас успешными, талантливыми и по-настоящему счастливыми.

– Думаю, мы не понимаем, о чем вы, – Антон посмотрел на друзей и те кивнули в знак поддержки. – Вы знакомы с Изольдой Павловной? Кто вы такой?

– Я – директор школы. Правда, не совсем обычной, – он достал из нагрудного кармана и положил на стол перед ребятами визитку тёмно-зелёного цвета с золотым узорным тиснением. В верхней части карточки, красовались витиеватые ВШВ, ниже значилось:

Быков Александр Александрович

профессор, директор Высшей Школы Волшебства

«Потентиллум».

Ребята уставились на карточку, не мигая.

– Это розыгрыш? – первым пришел в себя Вася. – Да, мы из детского дома, но это не значит, что мы на голову больные. Думаю, нам пора, – он решительно встал, другие последовали его примеру.

– Я прошу вас уделить мне всего пару минут, и постараться не перебивать, – мужчина тоже поднялся на ноги, и жестом попросил ребят сесть.

Когда все, кроме Саши, сели обратно на скамью, человек сделал едва заметное движение рукой и красные глазки камер слежения тот час же погасли, щелкнул дверной замок, и в кабинете воцарилась абсолютная тишина.

– Скажите мне, не кажется ли вам странным, что четверо детей с одинаковой датой рождения живут в одном казенном доме, имеют одинаковые знаки на телах, – при этом, Даша инстинктивно потерла левое запястье. Мужчина слегка щелкнул пальцами, и за спиной и на доске появилась надпись «Свет знаний, во тьме неведения». Через секунду рядом появилось: «ВШВ «Потентиллум» Высшая Школа Волшебства».

Саша повернулся назад в поисках проектора, но его не было. Ребята во все глаза смотрели то на надпись, то на мужчину.

– Здесь, – он качнул головой в сторону доски, – Вы сможете познать очень тонкие науки, получить в конечном итоге ответы на главные вопросы своей жизни.

Внезапно из саквояжа послышался шорох.

– Ах, да! – мужчина посмотрел на него и замки, щелкнув, открылись. Послышался хруст, как будто мышь что-то грызет, и из саквояжа медленно появилось что-то светло-русое. – Не бойся, уже можно, – мягким голосом сказал мужчина саквояжу.

Постепенно показалось небольшое лицо с крупными серыми глазками. Осмелев, человечек с сухариком в маленькой ручке выбрался из своего укрытия. Телосложение обычного человека, разве только голова немного крупновата. Хотя может так казалось из-за копны взъерошенных волос, торчащих в разные стороны. Но рост! Сантиметров сорок, сорок пять! Мужичек был одет в красную рубашку с пояском, и простые темные штанишки, на маленьких ножках сидели видавшие виды яловые сапоги.

– Это ОН! – закричала Даша, и малыш с испугу спрятался за саквояж, – Его я видела тогда! – Даша повернулась к ребятам, которые смотрели, на все, открыв рты.

– Че-бу-раш-ка? – спросил Саша сдавленным от волнения голосом.

– Нет, не Чебурашка, – мужчина сел и сделал пригласительный жест. Малыш проворно оказался у него на коленях. – Знакомьтесь, это – Тихон!

– К-к-к-карлик? – Антон разволновался не на шутку.

– Нет, не карлик, самый обычный домовенок, правда, очень юный. Но очень способный, – поспешно добавил Александр Александрович, заметив как у того надуваются губы.

– Подождите! – Саша шмякнулся на скамью, – На конфетах эти же буквы были! – он показал на доску.

– Да, к чему теперь скрывать, Тихон иногда навещал вас в детском доме и очень к вам привязался. Я не мог отказать ему в желании изредка угощать вас сладеньким. Он и сегодня припас для вас гостинец, – Александр Александрович щелкнул пальцами, и из саквояжа выскочила знакомая коробка с конфетами-пирамидками, – Угощайтесь. – Поставив конфеты на стол, он продолжил, – Так вот, вернусь к тому с чего начал. Вы необычные сироты, а дети с незаурядными способностями в области магии. И я действительно являюсь директором школы, где лучшие преподаватели могут обучить вас всем тонкостям, помогут определиться с будущей профессией, и стать первостатейными колдунами. Я думаю, что принять решение мгновенно – очень сложно, – он поднялся со стула, посадил Тихона в саквояж. – Поэтому предлагаю вам посоветоваться между собой, и сообщить мне свое решение, – достал золотые карманные часы, посмотрел время, – Скажем через час, – закрыв часы, он исчез с негромким хлопком.

– А-а-а!!! – подскочила от неожиданности Даша.

– Как это? – Вася ошарашено смотрел на то место, где секунду назад стоял мужчина, – Так не бывает!

– Думаешь, розыгрыш? – повернулся к нему Саша.

– Не затянулся розыгрыш-то? – Даша кивнула на конфеты, – Первая коробка появилась у меня в шкафу, когда нам было… лет семь! Примерно восемь лет назад! Да что все это значит-то?!

– А вдруг это правда? Может действительно есть эта школа, – Саша посмотрел на чистую доску, потом на камеры слежения – они снова мигали красными огоньками, подошел к двери и выглянул в коридор.

– Н-н-надо подумать, – наконец заговорил Антон…

Этот странный человек, оказался полностью осведомлен о жизни ребят. Это одновременно удивляло, пугало и обнадеживало друзей. Возможно, если все, о чем сказал этот «профессор», окажется правдой, они действительно смогут приблизиться к разгадке тайны появления в детдоме. Споры были жаркими, но недолгими. Четверка решилась принять предложение, хоть никто из ребят, если честно, и не верил в серьезность происходящего.

До конца часа оставалось еще минут сорок, когда в кабинет вошла сотрудница, и сообщила что закрывает аудиторию. Ребята, потоптавшись в коридоре, решили посидеть в сквере у главного входа. Разместившись на длинной скамье, друзья обдумывали произошедшее, когда их внимание переключилось на вышедшую из института семью:

– А я говорил тебе прижать хвост, и учить! – басил грузного вида мужчина в мокрой от пота рубахе, – Говорил!?

Позади него семенила зареванная девушка. Тушь, черными подтеками «украсила» юное лицо. Замыкала процессию такая же круглая, как и супруг, дама:

– Залина, я же предлагала тебе квартиру снять…

Вдруг за спинами ребят раздался характерный хлопок, они повернулись – на скамье сидел Александр Александрович. Рядом стоял его саквояж.

– Проблемы с дисциплиной – частое дело, когда дети освобождаются от чрезмерной опеки, – кивнул он в след удаляющейся семье. – Думаю, с вами таких хлопот не возникнет. Я должен сообщить вам некоторые подробности, касающиеся прибытия в нашу школу.

– Но вы же не спросили наше решение! – прищурившись, вставила Даша, – Может, мы не согласны?

– Я уже сказал вам Дарья, знания – часть моей работы, – он едва заметно улыбнулся глядя ей в глаза. – Вечером, вы встретитесь с Юлией Викторовной, сообщите, что все прошло хорошо, и передадите эти документы для заполнения, по месту жительства, – профессор достал из саквояжа тонкую папку и отдал её Антону. – Тридцатого августа вам необходимо прибыть сюда, в колледж, и привезти бумаги обратно. Далее вы, с вещами, направитесь по адресу проспект Герасимова, восемнадцать дробь шесть и найдете там почтовое отделение. Обращаю ваше внимание: войти туда вы должны строго с двенадцати тридцати семи до двенадцати сорока шести, обязательно все четверо, прошу вас быть внимательными, это очень важно. Вы передадите служащему вот это, – он достал из внутреннего кармана пиджака какую-то карточку, размером с почтовую открытку и протянул ребятам. Антон хотел положить её в папку, но профессор его остановил: – Не нужно, чтобы кто-либо видел этот бланк, держите его всегда при себе. Конечно вся информация, полученная вами от меня сегодня, носит абсолютно секретный характер. Абсолютно – значит НИКОМУ, даже Татьяне Николаевне. Наверняка у вас много вопросов, касательно учебы, и я с радостью бы на них ответил, но очень выбился из графика. Скажу лишь, что расходы по вашему обучению «Потентиллум» полностью возьмет на себя. По прибытии вы будете обеспечены формой, и необходимыми для учебы принадлежностями. Был чрезвычайно рад знакомству с вами, – профессор пожал всем четверым руки.

За спиной резко взвыла автомобильная сирена, ребята отвлеклись на звук, а когда повернулись обратно, профессор уже исчез.

– Думаете у них там все такие фокусники? – Вася взял в руки бланк и прочитал вслух: – Почта России. ОТПРАВИТЕЛЬНОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ. ОТПРАВЛЕНИЕ ПЕРВОГО КЛАССА на четыре персоны, с багажом; адрес прибытия: Архангельская область, ВШВ, зона два; дата прибытия: тридцатое ноль восьмое две тысячи двадцать первого года; время прибытия: двенадцать сорок девять. – Он повертел бланк в руках и передал Саше, – Это прикол какой-то! Бред! Мы посылки что ли?!

Профессор Быков оказался прав, у ребят в головах теснились сотни вопросов, но, к сожалению, узнать ответы оказалось не у кого. Остаток дня, до электрички ребята проболтались в городском парке и на набережной. Когда до встречи с Симаковой оставалось минут тридцать, Даша предложила разыскать адрес, указанный в бланке, чтобы потом точно знать куда ехать. Времени до электрички оставалось мало, и ребята решили не рисковать, а тридцатого августа найти почтовое отделение, вызвав такси.

До конца месяца ребята прожили относительно спокойно. Татьяна Николаевна, наконец, вышла с больничного, но как оказалось, совсем ненадолго. Узнав, что четверка успешно поступила в колледж и с сентября отправится в другой город, она сразу подала заявление об уходе. Её упросили дождаться возвращения Любашковой с курорта в конце августа, и официально передать дела.

Ребята часто вспоминали визит к Татьяне Николаевне и размышляли о том, что узнали от нее в тот день. У Даши, кроме этого, не выходила из головы маленькая комната и многочисленные портреты улыбчивой девушки в квартире директора, но она так и не решилась расспросить её об этом.

За несколько дней до отъезда на учебу Даша заглянула в игровую и застала Клавдию Ильиничну за обтиранием раскидистых лопухов, теснившихся в огромной кадке.

– Ну, что Дашенька, скоро поедите? – она сполоснула в ведре, ловко отжала и хорошенько встряхнула тряпку. Даша, улыбнувшись, кивнула, а уборщица тяжело опустилась на стул, – И правильно! Надо учиться. Я вот тоже завтра последний день дорабатываю. Заживу теперь…

– Вас уволили?

– Сама. Остарела совсем, да и не хочу я с новым-то директором. Вот Татьяна Николаевна – совсем другое дело. Справедливая и честная. Такого начальства теперь уж нету больше, – Клавдия Ильинична покачала головой, – Хотя жизнь-то её голубушку тоже побила, будь здоров. Сначала муж,… потом дочь.

– Дочь? У Татьяны Николаевны?

– Сущий ангел. Такая светлая, чистая и молодая совсем. В подвенечном платье – как куколка,… так и похоронили.

– Как?.. – выдохнула Даша резко сев.

– Да, да, – кивнула уборщица, – Вместо свадьбы – поминки.

– Почему?

– Так жених и убил. Приревновал с пьяных глаз-то, пырнул ножом и ушел. А как опомнился – прибежал, да уж поздно было.

– Ужас, – Даша, прикрыв рот ладонью, смотрела в пустоту.

– Да, девонька. Как Татьяна это пережила одному богу известно. Почернела вся, ни есть, ни пить не могла, угасла, хоть следом в гроб клади. Силой вытянули её на работу-то. А через неделю к нам в детдом вас привезли – маленьких, испуганных и забитых совсем…

Даша, придя в комнату, проревела в подушку часа два, пока вернувшиеся соседки не позвали ребят.

Саша молнией влетел в комнату:

– Дашь, ты чего? – он склонился и потолкал сестру в плечо. Следом появились Вася и Антон.

– Все хорошо, – кивнула Даша и начала подниматься, – Пойдемте во двор, подышим.

Даша пересказала Саше, Васе и Антону разговор с уборщицей. Хоть их глаза в отличие от Дашиных и остались сухими, было заметно, что история сильно потрясла ребят.

Двадцать девятого августа ребята проснулись очень рано. Хотелось поскорее собрать вещи, но дело не ладилось. За окном, не переставая второй день, шел мелкий противный дождь, усиливая тяжелые переживания от неизвестности. За прошедшие недели ребята понастроили столько теорий относительно своей будущей учебы, что в головах у них была настоящая каша. В какой-то момент, после очередного разговора, они решили реально учиться в лесохозяйственном колледже, но спустя пару часов, не сговариваясь, все четверо передумали. Ребят очень тяготила необходимость держать в тайне сведения о школе. Дело даже не в запрете вездесущего профессора Быкова, а в том, что ни один нормальный человек не поверит в бредни подростков про какую-то волшебную школу. Но сложнее всего оказалось с Татьяной Николаевной – оставить её в счастливом неведении относительно истинной цели завтрашней поездки… Ребятам очень хотелось поделиться своими переживаниями с этим родным для них человеком. Они решили, как только все хорошенько разузнают, обязательно расскажут Татьяне Николаевне обо всем.

День тянулся как резиновый. В комнату то и дело заходили ребята поболтать перед отъездом. Всех интересовали подробности будущей учебы – где будут жить, какая профессия будет в дипломе… Антон в пятый раз рассказывал «подробности», когда раздался стук в дверь.

– Ну что, собрались? – заглянула Татьяна Николаевна, и докучливые визитеры, наконец, пошли на выход, – Я сегодня решила взять полдня, и если вы хотите, мы можем сходить, куда-нибудь. Правда дождь льет, надо под крышу.

– А давайте в боулинг сходим, – Саша всегда немного завидовал своим одноклассникам, которые часто проводили там время.

– Стыдно признаться, но я ни разу в жизни не была, – Татьяна Николаевна пожала плечами.

– Так и мы тоже, – Вася натянул толстовку, – Когда-то надо начинать!

Через полчаса они поднимались по ступеням самого большого боулинг клуба в городе. Взяв пробную дорожку с инструктором и оплатив час, ребята так разошлись, что перекусив в пиццерии, арендовали дорожку еще на пару часов. Никого особенно не интересовали правила, всем просто нравилось бросать шары. Было очень весело, наконец, порядком устав – давал знать недавний сердечный приступ, Татьяна Николаевна позвала Дашу поесть мороженого.

– Ты присматривай там за ними Дашенька, мальчишки у нас с тобой славные.

– Да, вон какие лбы выросли, а дурачатся как дети, – Даша кивнула в сторону дорожки, по которой с разбегу на пузе проехал Саша. Вася тоже хотел разбежаться, но его остановил работник клуба.

– Вы замечательные, я уверена, все у вас сложится удачно. Будьте честны друг с другом, а главное с самими собой. И знай, – Татьяна Николаевна слегка коснулась Дашиного плеча, – Вы всегда можете на меня положиться, я сделаю абсолютно все, что в моих силах. Очень жаль, не смогу вас проводить завтра – еду с комиссией в Сосновский филиал.

– Татьяна Николаевна, да вы для нас,… – голос Даши дрогнул.

Татьяна Николаевна накрыла Дашину руку своей ладонью, кивнула и тепло посмотрела ей в глаза.

– Чего такие грустные-то? – запыхавшийся Вася, наконец, подсел к столику, сзади подтянулись взмокшие Саша и Антон. – Еще три ванильных, пожалуйста! – обратился он к проходящей официантке.

Лопая мороженое, они долго вспоминали забавные эпизоды из жизни, хохотали над разными, иногда трагическими, на первый взгляд, происшествиями. Саша, например, в восемь лет пришел с тренировки без двух передних и одного нижнего зуба, а назавтра шепелявил стих на концерте в МЦДО. Дашка в семь лет уснула со жвачкой, которая влепилась в волосы и они с соседками повыстригли огромные проплешины, а Светлана Дмитриевна даже кинулась сначала лечить её от лишая. Антон, какое то время, когда только научился читать, доставал всех тем, что читал все вслух, АБСОЛЮТНО все! Вася, играя в прятки, забрался в вентиляцию в сушильной комнате и, зацепившись штанами, застрял там. Он чуть не отправил Клавдию Ильиничну к праотцам, когда она, зайдя развесить какие-то вещи, услышала его утробный вой, усиленный эхом из большой трубы. И таких историй за время жизни ребят в детском доме набралось множество…. Смеялись долго, так, что под конец даже щеки заболели, пока Татьяна Николаевна не посмотрела на часы:

– У-у, ребятки, время-то уже – начало девятого! Пора, вам еще все уложить нужно, да и вставать завтра рано.

Получив вещи в гардеробе, они одевались, когда к Антону подлетел крупный мужчина, резко, так, что очки полетели на пол, развернул его и, не говоря ни слова, двинул кулаком. Антон почти увернулся, и удар вместо переносицы пришелся по касательной по скуле. Саша в один прыжок оказался рядом и спустя мгновение дебошир уже отдыхал, распростершись на полу с завернутыми назад руками. Оказалось, мужчина, изрядно перебрал с алкоголем и перепутал Антона с кем-то другим. Впрочем, развития инцидента не последовало – его увели, после извинений, подбежавшие следом приятели, и когда подошел охранник клуба вопрос был уже исчерпан.

Все вышли. На улице стало темно. Тускло горели фонари, едва освещая дорожки. Дождь, наконец, закончился, и Татьяна Николаевна предложила прогуляться до детдома пешком.

– Я знаю, что вы стали уже совсем взрослыми, что неизбежна эта разлука, но мне так грустно с вами расставаться.

– Мы тоже будем очень скучать, – Даша накинула капюшон толстовки.

– Мне очень, очень будет вас не хватать, знаю, намного больше, чем вам меня. Это правильно, это совершенно нормально, потому что в вашей жизни есть и будет много чего, а в моей – только вы, – глаза Татьяны Николаевны вновь заблестели, наполнившись слезами. – Обещайте звонить или писать мне, и обязательно приезжайте на каникулы. Квартира у меня маленькая, зато на даче места полно,… – голос дрогнул, она прикрыла глаза ладонью, плечи задрожали.

Их Татьяна Николаевна! Всегда готовая прийти на помощь, поддержать и утешить, сама сейчас казалась страшно хрупкой и беззащитной. Антон, который был на две головы выше, крепко обнял её:

– Не плачьте, все будет хорошо, – она лишь кивнула, уткнувшись ему в грудь, – Мы обязательно приедем.

На подходе к главным воротам Татьяна Николаевна вызвала такси. Машина ждала, пока она обнимала всех по очереди:

– Главное ребята держитесь вместе, – она промокнула глаза платком и забралась на заднее сиденье, – Обязательно держитесь вместе, слышите! Храни вас бог! – она захлопнула дверцу, и машина тронулась с места.

– Нам очень повезло с ней, – Даша провела рукой по мокрой щеке.

Ребята смотрели вслед удаляющейся машине, пока та не скрылась за поворотом.

Глава 4 Иннокентии

Наступил день отъезда. Громких проводов не предполагалось – заспанный Толик Смирнов, парень из их блока и Дашины соседки Галя да Лена вышли проводить ребят в вестибюль, где их уже ждала Симакова. Быстро распрощавшись, ребята отправились на маршрутку до вокзала. Лил мелкий, холодный дождь. Юлия Викторовна удивила сегодня лиловым глянцевым плащом-трапецией, и синими круглоносыми ботинками с высоченной шнуровкой. Плащ был застегнут, поэтому ребята так и не узнали, как там поживает бубенчик. Довершал шальной образ невероятных размеров прозрачный зонт. Зато сегодня с ней не оказалось обморока с тоннелем в ухе.

– Документы взяли? – надулся и лопнул очередной кислотно-розовый пузырь, – Пошли…

Циклон, похоже, оказался огромным. Во всяком случае, когда они подъехали к Горному институту дождь и не думал прекращаться. Быстро уладив все бумажные вопросы Юлия Викторовна, сказав, что на каникулы ребята приедут самостоятельно, сухо пожелала удачи, хлопнула пузырем, и мгновенно растворилась на улице.

Вокруг сновали толпы студентов, никому до ребят не было никакого дела. Друзья перекусили в столовой, около одиннадцати они вызвали такси.

– Куда едем? – слегка помятый таксист, с трехдневной щетиной, посмотрел на Васю, который усаживался впереди, остальные закинув сумки в багажник, запрыгнули на заднее сиденье.

– Проспект Герасимова, восемнадцать дробь шесть, – Вася на всякий случай глянул на бланк, и убрал его во внутренний карман куртки.

– Доставим в лучшем виде, – водитель, включив какую-то дурацкую музыку, вывернул с парковки. Спустя минуту он еще и подпевать начал…

Заканчивалась очередная трудно-выносимая «кровь-морковь-любовь» доносящаяся из магнитолы когда, наконец, они остановилась. Забрав вещи, из машины, которая тут же скрылась за поворотом, ребята начали искать почтовое отделение.

– Что-то не похоже это место на проспект-то, – Антон крутил головой в поисках нужного адреса.

Через десять минут стало понятно, никакой почты по указанному адресу точно нет, а есть полуразрушенное здание, обнесенное унылым бетонным забором, уходящим за поворот.

– Повелись на рассказы этого типа, хороши, чего скажешь, – Саша сел на корточки на краю тротуара.

– Надо просто у кого-нибудь спросить, – пыталась бодриться Даша.

– Э-э-эй! Где почта!? – крикнул Саша, раскинув руки, обводя взглядом, совершенно пустую узкую улицу.

Прошло еще двадцать минут в бесплодных поисках, прежде чем ребята заметили одинокого прохожего одетого в комбинезон и куртку сигнально-оранжевого цвета. Подбежав, они уточнили адрес.

– Да, верно. Герасимова, восемнадцать дробь шесть, только это проезд, здесь промзона начинается. А вам наверно проспект нужен. Вам надо туда идти, – мужчина показал в сторону небольшого сквера с уходящей за деревья тропинкой, – Там не очень далеко остановка, маршрут «двенадцать «Э».

Поблагодарив, четверка кинулась со всех ног. Выскочив из сквера на тротуар, ребята заметили прилично впереди козырек и знак остановки. Они бежали, как вдруг недалеко остановилось такси, из которого вышла женщина. Машина уже включила поворотник, но Даша успела постучать по заднему крылу. Переднее боковое стекло опустилось, на Дашу с улыбкой смотрел водитель лет двадцати:

– Куда отвезти, красавица?

– В центр, проспект Герасимова, восемнадцать дробь шесть, – запыхавшись, с трудом выдохнула Даша, – Только я не одна!

– Да я уж вижу, – приунывший водитель из салона открыл багажник, – Кидайте вещи.

– Только, если можно, максимально быстро – мы опаздываем уже. Водитель перепутал адрес и привез нас не туда.

– Всё ясно, не вы первые, и думаю, не вы последние. Вам надо на проспект имени Иннокентия Петровича Герасимова, а вас привезли в проезд Иннокентия Петровича Герасимова.

– Что, фантазии у мэрии не хватает на названия улиц? – пробурчал Саша глядя на проносящиеся мимо дома и деревья, – Зачем называть две улицы именем одного человека?!

– А это разные люди. Проезд назван именем Герасимова – известного географа и почвоведа, а проспект носит имя Герасимова – героя Советского Союза, просто они абсолютные тезки – и тот и тот Иннокентий Петрович, – улыбнулся водитель.

– Повезло нам с Иннокентиями, а вы откуда все это знаете? – спросил Саша.

– Да в школе еще когда-то реферат писал, так в голове и засело.

Часы показывали уже двенадцать пятнадцать, когда такси остановилось у бело-красного заборчика огораживающего край огромной канавы, идущей поперек улицы.

– Дальше никак – ремонт, – пожал плечами улыбчивый водитель, – Вот этот дом вам нужен, – он показал на трехэтажку метрах в семидесяти.

Расплатившись за проезд, ребята с сумками, почти бегом, направились к дому с большой вывеской «Почта России». Подойти к зданию оказалось совсем не просто: все вокруг было изрыто следами от тяжелой техники, повсеместно валялись обрывки утеплителя, какой-то пленки, обрезки разных труб, и другой строительный мусор. Дождь, мелкой пылью застилал глаза.

Даша немного отстала от друзей – поправляла ослабший шнурок на кроссовке. Она почти нагнала ребят, как вдруг вскрикнув, побежала в сторону. Повернув голову, Антон увидел около обрезка трубы некрупного рыжего кота и несущуюся к нему, наперерез Даше, большую свору собак. Парень среагировал мгновенно: в несколько больших прыжков Антон оказался между собаками и Дашей. Собаки с остервенением залаяли. Даша вскрикнула от неожиданности. Свора, бросившись на ребят, отвлеклась от кота, и тот успел прошмыгнуть в трубу. Ребята оказались окружены стаей. Собаки просто захлебывались в бешенстве. Даша в ужасе схватила с земли кусок кирпича.

– Стой! – крикнул Антон.

В эту секунду здоровенный пес кинулся на него, сбив с ног. Вторая псина вцепилась в голень и начала рвать. Антон закричал от боли. Он не глядя, наотмашь, молотил кулаками по собаке. Саша и Вася, подбежав, не могли подступиться, собаки кидались и на них. Саша схватил кусок арматуры и с криком кинулся в гущу. Вася с обломком доски двинулся следом. Вдруг на стройке раздался оглушительный грохот – резко заработал отбойный молот. Собаки бросили борьбу и понеслись по улице. Антон сидел на земле, немного согнув ноги.

– Дай посмотрю, – Вася, стоя на коленях начал рвать пропитавшуюся кровью штанину, – Сильно?

Когда ткань, наконец, поддалась, открылась страшная картина. Икроножная мышца почти полностью отделённая от кости шматами свисала вниз, кровь хлестала ручьем. Наверное, от болевого шока Антон уже не кричал, а с удивлением смотрел на ногу.

– Надо в больницу! – Саша отпрянул, увидев огромную рану.

Вася видел все как в тумане. Его замутило. Захотелось отвернуться, убежать от этого кровавого месива. Но вместо этого, непонятно почему, он подставил снизу руки и прижал болтающуюся плоть. Мгновенно его руки сделались болезненно ледяными, как будто в дикий мороз он обхватил чугунную трубу. Он зажмурил глаза от сильнейшей боли пронзившей голову. Постепенно руки начали теплеть, боль притупляться,… через минуту руки стали горячими, голова прошла. Отняв руки, Вася посмотрел на рану. Удивительно, но кожа была почти ровная – со слегка заметными следами укусов, правда перепачкана кровью.

Даша, наконец, откопала в сумке шейный платок и трясущейся рукой протянула Васе, чтобы он перевязал Антона.

– Да не надо ничего, – Антон осторожно провел рукой по ноге, – Кровь уж не идет.

– Как! – в один голос удивились Саша и Даша, глядя на Васю.

– Не знаю.

– Как это, там же месиво было?! – Саша ошарашено смотрел на друга.

– Не понимаю, – замотал головой Вася.

– Кот! Нужно достать кота! – Даша попробовала выманить усатого из трубы, но он забрался еще глубже. – Ребята, давайте достанем, нельзя его так здесь бросать!

Вася хотел поднять трубу – килограмм сорок – одному не справиться. Саша подскочил, и ребята с трудом подняли обрезок. Наклонив они стали его трясти. Что-то грязное, мокрое рыже-серое вывалилось Даше в руки. Кот дрожал, толи от страха, толи от холода. Даша завернула его в свой платок и прижала к себе.

– Давайте возьмем его с собой, – жалостливо протянула она. – Как тебя звать-то? – обратилась она к свертку.

– Иннокентий! Точно! Их сегодня особенно много встречается, – нервно усмехнулся Вася. Его все еще немного трясло.

– А если туда нельзя с котами? Что с ним потом делать? – Саша перебирал в голове варианты, куда деть найденыша, – Может, оставим его, в каком-нибудь подъезде?

– Возьмем с собой! – твердо сказала Даша, – Решать, что делать – будем потом!

– Время! – Антон, все еще сидя на земле, глянул на часы, – Мы опоздали!

– На моих – двенадцать сорок четыре! – Даша, с котом на руках, припустила к крыльцу с синей вывеской. – Сумку мою возьмите! – не останавливаясь, крикнула она.

– Сильно болит? – Вася помог Антону подняться.

– Вроде нет, – Антон аккуратно приступил на ногу, – Нормально!

Саша подобрал пожитки сестры и вприпрыжку, с сумками наперевес, друзья кинулись за Дашей. Влетев на крыльцо, они увидели синюю дверь с отслаивающейся краской и черной старомодной ручкой, на которой болталась табличка «ремонт».

– Стойте, – Вася с силой выдохнул и посмотрел на друзей, – Давайте пока будем помалкивать про ногу Тохи, ладно? – ребята кивнули, и он решительно дернул дверь…

Глава 5 Отправление первого класса

После улицы, хотя погода была хмурая и дождливая, друзьям показалось, что в помещении совсем темно. Спустя какое-то время глаза привыкли и стали различимы очертания предметов: конторка с потертой столешницей, грузовая тележка с бортиками из гнутых труб, большой сейф в углу, маленькое окошко, через которое почти не проникал уличный свет.

– Припоздни-и-ились, молодые люди, – неожиданно из подсобки раздался размеренный стариковский голос, – Отправление в двенадцать сорок девять, а вы еще не прошли инструктаж. – Наконец, появился небольшого роста, плотный пожилой человек, в синих форменных брюках, голубой рубахе, и синем галстуке. – Почта России рада приветствовать вас, – продолжая монотонно говорить, он медленно натягивал синие нарукавники, – Прошу вас, ваше отправительное удостоверение, – неспешно взял бланк протянутый Васей, – Всё ве-е-ерно, отправление первого класса на четыре персоны,… с багажом. Прошу поместить ваш багаж в центр тележки.

Ребята мгновенно побросали вещи, и застыли в ожидании дальнейших указаний. Большие круглые часы в медном корпусе, висевшие за спиной у служащего показывали двенадцать сорок семь, а тот и не пытался говорить хоть чуточку быстрее:

– Отправление первого класса осуществляется лицами старше четырнадцати лет без сопровождения служащим. Во время осуществления отправления впервые, возможны проявления дискомфорта в виде тошноты, временной потери слуха и зрения, – секундная стрелка, меж тем, неумолимо неслась по циферблату, а старичок, казалось, говорил все медленнее, – …Нарушения сердечного ритма, в редких случаях смерти…

– Как смерти? – опешил Антон.

– А с котами можно? – Даша слегка приподняла мокрый сверток.

– …Большинство из указанных проявлений проходят бесследно в течение четверти часа, – казалось, старичку было вообще все равно, что ему говорят. – Прошу вас встать на обозначенный участок, – он показал на пол, и ребята, заметив круг диаметром примерно метра полтора, очерченный красной краской, быстро в него запрыгнули, – Допускается сопутствующее отправление животных весом не более одной четвертой массы перевозящего…

Ребята, сжав кулаки, смотрели на часы, считая про себя секунды. Семь,… шесть,… пять,…

– В случае если вес животного,… – три… два…

Последнее, что ребята увидели – сноп красных искр, вырвавшийся из-под штемпеля, когда старичок припечатал им бланк. Прозвучал оглушительный хлопок. Свет мгновенно погас. Казалось, их тела сжались, как будто сами они находятся между бланком и этим штемпелем. Внезапно свет появился вновь. Сначала ребятам показалось, что ничего не произошло. Они по-прежнему находились в тускло освещенном помещении с потертой конторкой, большим сейфом в углу и грузовой тележкой, которая, однако, оказалась пуста. Большие круглые часы в медном корпусе, висевшие на стене так же показывали двенадцать сорок девять.

– Почта России и впредь будет рада оказывать вам услуги по отправлениям любого класса, – тот же монотонный неспешный голос зазвучал в полумраке.

Присмотревшись, ребята поняли – это другой человек, похожий на первого как две капли воды, но другой! У этого пожилого служащего была одета форменная фуражка, но отсутствовали нарукавники. Даша вздрогнула от неожиданности, когда вдруг, на тележку откуда-то сверху упали их сумки.

– Почта России желает вам всего доброго. Прошу вас взять свои вещи и немедленно покинуть зону прибытия.

Друзья, поблагодарив, похватали сумки и двинулись к выходу, когда поняли, почему их просили поторопиться – вновь прозвучал оглушительный хлопок, и в центре круга, где только что стояли ребята, появились еще два подростка. Спустя мгновение на тележку свалились пузатый рюкзак, и большая спортивная сумка. Весело поприветствовав служащего – стало ясно, это для них не впервой, – подростки, прихватив вещи, тоже направились к выходу.

Открыв дверь, ребята зажмурились от ослепительного света. На улице не было и намека на заунывный дождь, в голубом небе ярко светило солнце. Спустившись с крыльца, друзья осмотрелись. Большая поляна, окруженная вековыми соснами, была заполнена подростками. Из покосившегося здания почты, то и дело выходили студенты: иногда по одному, иногда небольшими группами. Некоторые громко и весело приветствовали друг друга, а кто-то тихонько стоял в сторонке. Худощавый юноша с красно-зеленой повязкой на рукаве указывал первокурсникам, куда им встать.

– Подойдем, – Вася заметил двух ребят стоявших слева от почты и направился к ним, остальные пошли следом, – Тоже первый курс?

– Ну да. Сегодня первый и второй прибывают, – Невысокий парень в спортивной куртке слегка улыбнулся, и протянул руку, – Кирилл.

– Василий, – он хотел ответить на рукопожатие, но увидев кровь на своих руках, принялся обтирать их об джинсы.

– Артем, – в знак приветствия махнул рукой коренастый, короткостриженый подросток, с подозрением оглядев подошедшую четверку.

Ребятам почему-то казалось, что дождь, грязная стройка, и происшествие с собаками случились когда-то давно, а между тем с их одежды всё еще капало, и все они были перепачканы землей. Антон еще и с разодранной до колена штаниной, в крови, со ссадиной у глаза и треснутыми очками от вчерашнего бойца в боулинге. Когда все четверо познакомились с Кириллом и Артемом они заметили невдалеке колодец и подошли к нему умыться. Судя по тому, сколько времени поднималось ведро, привязанное к цепи, колодец должен быть глубиной метров пятнадцать-двадцать. Ледяную воду поливали из ведра тонкой струйкой, но руки все равно сводило от холода. Наскоро умывшись и почистив немного одежду, ребята вернулись на поляну.

– Вы чего в таком виде-то? – спросил Кирилл.

– Да, Иннокентии сегодня одолели! – улыбнулся Саша глядя на Дашку, которая пыталась обтереть платком нового питомца.

– Будем звать тебя Кешей, – ворковала Даша. Она всегда была жуткой кошатницей, да и собачницей тоже. За время жизни в детском доме раз семь-восемь с истериками отправлялся восвояси очередной, притащенный ею, котеночек-щеночек. Держать животных в детдоме строжайше запрещалось. – Сейчас обсохнешь, потом я тебя вычешу, будешь настоящий красавчик, и никто тебя не прогонит, – она с вредным прищуром глянула на Сашу.

Ребята коротко рассказали Кириллу с Артемом о злоключениях по дороге, но теперь, когда все было позади – это вызвало всеобщий хохот. Их новые знакомые тоже оказались из одного города – подмосковной Дубны.

– У меня здесь старший брат учится, Игорь, – рассказывал Кирилл, – Он перешел на четвертый курс, и выбрал специализацию «ратное дело». Они прибыли с третьим курсом вчера – помогают готовить школу к учебному году. Пятый курс – блатной прибывает вечером перед первым сентября, уже на все готовенькое.

– А моя тетка, по отцу, окончила здесь «общее управление», и теперь работает в Москве большой начальницей в каком-то министерстве, – вставил Артем. – Советовала тоже «общее управление» выбирать, но до этого еще пилить и пилить.

Они болтали о том, о сем, из почты выходили все новые прибывшие, наконец, на крыльце появился профессор Быков в сопровождении какой-то крупной, рослой женщины.

– Минута в минуту завершили, – негромко сказал профессор, пряча круглые золотые часы, – А еще говорят, что Почта России плохо работает, – закончил он с улыбкой.

Второкурсники сразу замолчали и приготовились слушать. Первокурсники же, в большинстве, продолжали гомонить.

– Тихо, эта с шишкой на голове, кажется Астролябова, – шепотом сообщил ребятам Кирилл, кивнув на спутницу профессора Быкова, – Игорь говорит, она самый строгий препод в школе, из-за нее чуть не по десять человек в год отсюда вылетает.

– Добрый день! – прочистил горло профессор Быков. – Здравствуйте! Меня зовут Александр Александрович Быков, и я директор школы «Потентиллум», в которой вам предстоит учиться, – продолжил он когда, наконец, наступила тишина. – Позвольте представить вам Астролябову Лидию Петровну – моего заместителя по вопросам дисциплины и этики, профессора ботаники, – крупная дама слегка подалась вперед и кивнула.

Её мраморно-зеленый дорожный брючный костюм дополняла белая блузка. Темно-русые, с проседью, волосы были собраны в огромную тугую шишку. Большие карие глаза смотрели как-то не по-доброму, а крупный мясистый нос с неприятнейшей бородавкой, и вовсе отталкивал от себя взгляды.

– Спасибо Александр Александрович, – раздражающе громкий, слегка скрипучий голос заставил замолчать последних болтунов, – Я тоже несказанно рада приветствовать всех вас, а особенно первокурсников! Ведь вскоре, вы откроете для себя мир доселе вам не ведомый, и либо он благодушно примет вас, – она раскинула руки, будто собирается обниматься, – Либо отторгнет, как нечто чужеродное, – брезгливо тряхнула руками. – Я всегда говорю студентам, что наивысшим благом для них считаю отличную дисциплину, и превосходные знания. С последним, наш преподавательский состав, на мой взгляд, справляется блестяще, – она посмотрела на директора, который утвердительно кивнул. – Что же касается дисциплины – тут нам понадобится ваша помощь, ведь только от вашей сознательности зависит конечный итог, – она широко растянула крупные губы в улыбке. – Подробный список правил проживания имеется в каждой комнате студентов. Напомню лишь, что за злостное нарушение правил объявляются взыскания. Четыре взыскания приводят к отчислению из «Потентиллума», без возможности восстановления, – профессор снова криво улыбнулась.

Наша четверка, с новыми знакомыми, оказались ближе всех к крыльцу, где стояли преподаватели. Естественно профессор Астролябова заметила ребят и пока произносила свой монолог, буравила их, перепачканных и мокрых, недобрым взглядом. Она спустилась с крыльца и, подойдя к Антону спросила:

– Ваша фамилия, юноша, – она посмотрела на его подбитый глаз.

– Вторыгин.

– Хо-ро-шо, – сделав какие-то пометки в своем блокнотике, она опустила глаза на рваную штанину, – Что, весело отпраздновали отъезд из дома?

– Да вы ничего не поняли, Антон просто,… – вставила Даша, но тут же пожалела об этом.

– Если мне нужно узнать чье либо мнение, я его СПРАШИВАЮ!

– Не кричите на нее, – Антон хотел все объяснить, но вдруг заметил, как профессор Быков за спиной Астролябовой показывает ему скрещенные руки – мол, не надо, и он опустил голову, – Простите, пожалуйста!

– Ваша фамилия, девушка?

– Крайнова, – понуро ответила Даша.

Профессор Астролябова сделала еще одну пометку в блокнотике. Далее она посмотрела на Васю с Сашей – ребята тоже не отличались чистотой и опрятностью.

– Я очень хотела бы надеяться, что все присутствующие сегодня студенты, – она развернулась, и медленно пошла мимо первокурсников, – Смогут подбросить свои конфедератки в воздух, по случаю окончания нашей школы. Я хочу, чтобы с первых дней, вы поняли: ошибки могут допускать все, но важно признавать их, и стремиться исправить. И тогда не возникнет недопонимания, и конфликтов, которые неизбежно появляются в противном случае, – профессор резко развернулась и пошла к крыльцу.

Проходя мимо грязной четверки, она не глядя на них сделала едва заметный пасс рукой. В это же мгновение одежда ребят сама собой стала чистой и сухой. Рубахи заправились в штаны. Ремни затянулись. Шнурки завязались. Все это происходило так быстро, что друзья чуть не попадали на траву. Оглянувшись, профессор посмотрела на кота – грязный и прилизанный он невозмутимо чесал за ухом, рядом с Дашиной ногой. Еще одно движение рукой – и кота, с жалобным «мя-я-я-у», подбросило в воздух на полметра. Шерсть его встала дыбом, спина выгнулась. Лапы торчали в разные стороны, как будто его током ударило. Когда кот приземлился на траву, то показался огромным толстым котярой – чистая шерстка, волосок к волоску, была пушиста, как после шампуня. Кот громко чихнул, и по его пушистому меху пронеслись паутинки электрических разрядов.

– Ну и шарик! – рядом улыбнулась светловолосая девчонка, показывая на кота. Все громко загоготали.

– Думаю, нам надо поблагодарить Лидию Петровну за добрые пожелания, – сказал директор, когда Астролябова встала с ним рядом. – Скажу еще несколько слов. Во-первых, поскольку погода отличная предлагаю добраться до шкалы пешком. Во-вторых – ваш багаж будет доставлен в школу самостоятельно, вам надлежит лишь прикрепить именные бирки. В третьих – это касается первокурсников – узнать, в какой комнате вы будете проживать, можно в холле главного корпуса, при необходимости предусмотрены обоснованные замены, и четвертое – собрание первокурсников состоится сегодня в семнадцать часов тридцать минут. Приятной прогулки.

– У кого не подписаны вещи получите бирки, – худощавый юноша, с красно-зеленой повязкой на рукаве поднял вверх пачку маленьких зеленых квитанций.

Быстро надписав квитки и прилепив их к сумкам, ребята, налегке, отправились вслед за директором. По широкой вымощенной булыжником дороге шагать было легко. Правда, ребята все же старались идти чуть поодаль от профессоров, чтобы ненароком снова не попасться на глаза Астролябовой. Дорога проходила то через сосновый бор на возвышенности, то спускалась к широкому разнотравному полю, справа все чаще стали подниматься высокие пригорки, местами обнажая огромные валуны.

Кот ни на шаг не отставал от новой хозяйки. Подняв свой пушистый, словно метелка для пыли, хвост он бодро бежал то справа то слева от Даши, часто заглядывал ей в лицо и поминутно радостно мяукал.

– Похоже, сюда и правда, пускают с живностью, – Саша кивнул на девчонку несущую переноску, из которой торчал черный пушистый хвост, по всей видимости, тоже кошачий – из темной глубины то и дело раздавалось жалобное мяуканье.

– Потерпи, Манена, почти приехали, – хозяйка пыталась успокоить питомца в переноске, – Привет, тоже первый курс? – улыбнулась она Даше, – Меня Анеса зовут, Анеса Кристерсен.

– Даша Крайнова. Да, первый. Манена – это твоя кошка?

– Теперь моя. Она с бабулей жила в Драгоре, это под Копенгагеном. В общем, бабули не стало, а у мамы аллергия. Пришлось забрать с собой. Жаль кошку, она ведь старше меня на несколько лет. Пока дичится, но думаю, привыкнет. А это твой? – указала Анеса на рыжего усатого, – Породистый?

– Мой! – гордо ответила Даша, – Русский дворовый! Час назад подобрала.

– Как назвала? – спросила симпатичная кудрявая девчонка в толстовке с надписью «Я НЕ ЛЕНА» идущая слева.

– Иннокентий, – улыбнулась Даша глядя на весело бегущего впереди кота.

– Как навиливает, смотри какие у него пушистые штанишки, – засмеялся кто-то справа. Кот бодро вышагивал, ступая по одной линии, от чего и правда казалось, что он виляет задом.

Даша повернулась и увидела ту же кудрявую девчонку, только в толстовке с надписью «Я НЕ ОЛЯ». Даша снова посмотрела налево и тут сообразила, в чем дело:

– Я уж думала у меня от этой пересылки что-то с головой.

– Надеюсь с головой у тебя все в порядке, – улыбнулась та, что справа, – Меня Лена зовут, а это моя сестра-близняшка Оля.

– Даша. А у меня – брат Саша, правда, мы двойня.

Вскоре друзья заметили еще студентов с несколькими котами и парой морских свинок. Один паренек шагал с большущим черным пауком в банке. Несколько студентов несли птичьи клетки, правда, рассмотреть кто в них, не позволяли накидки. Но больше всего ребят удивила переноска, из которой торчал огромный хвост, скорее всего принадлежавший очень крупной ящерице. Большая переноска со странным хвостом, похоже, была тяжелой ношей. Её с большим трудом нес худощавый высокий остроносый подросток с вытянутым бледным лицом, и коротким ежиком черных волос.

– У тебя там, что крокодил что ли? – не удержалась от любопытства Даша.

– Сама ты крокодил! Это древний комодский дракон с острова Гили-Мотанг, – высокомерно посмотрел на нее бледный подросток. – Мне отец привез. Он считает, что у настоящего колдуна должно быть серьезное животное, а НЕ КАКИЕ-НИБУДЬ ТАМ, ХОМЯЧКИ.

– Эх, Румянцев! – крупный, широкоплечий парень с улыбчивым лицом хлопнул его по плечу сзади, – Жаль, твой отец не привез тебе слона. Я б с удовольствием глянул, как он на тебя сядет! Ты и здесь начинаешь свою песню о папеньке? Меня, кстати, Дима зовут, Дмитрий Сивков, – парни пожали руки и представились в ответ. – А это мой двоюродный брат Юрий Румянцев, тот еще зануда, скажу я вам, – засмеялся он.

– Да, я считаю, что положение родителей обязывает к соответствующему поведению и их детей. Мой отец высокий чиновник, постоянно в командировках по всему свету, а мне, оказывается, придется учиться в этом захолустье.

– «Потентиллум» – захолустье? Уже двадцать третий год подряд это лучшая школа мирового рейтинга! Да и наши родители тоже здесь учились, – пожал плечами Дима.

– Мой отец учился сначала в Питере, а потом в универе в Штатах, а не в какой-то школе у черта на рогах! – на щеках Юрия проступили красные пятна.

– Ладно, не кипятись, – сказал Дима примирительно. – А ваши предки, чем занимаются?

– А мы не знаем, мы детдомовские! – глядя на Юрия весело сказал Вася.

И без того худое лицо Румянцева сделалось еще длиннее, кровь отлила от кожи – она стала зеленовато-белой:

– Сюда, что и таких берут?!

– Как видишь! Есть возражения? – Саша хрустнул костяшками пальцев.

– Тихо, тихо, не надо начинать знакомство с мордобоя, – Дмитрий смотрел то на Сашу, то на Юру, который остановился как вкопанный. – Пошли, – позвал он брата, но тот остался стоять и Дима, в итоге, тоже.

Дорога сделала резкий поворот, обогнув подножие большой каменной гряды, сразу за ним была развилка.

– Эта дорога, – директор, остановившись, показал налево, – Ведет в небольшой городок, где вы сможете бывать в свободное время. Завтра мы организуем для вновь прибывших экскурсию в него, и вы сможете купить все необходимое. Однако из школы удобнее добираться по другой дороге, прямо по берегу озера, я покажу.

– У нас и налички-то почти нет, тысячи три, с копейками, – Вася растеряно посмотрел на друзей, – Думаете, там есть банкомат?..

– Брат говорит, – мечтательно улыбнулся Кирилл, – В первом семестре всем плотят стипендию, если конечно, сильно не косячить. Целых три рубля в месяц! Будет на что погулять!

– Чего-то ты больно разошелся, на трешку-то! – засмеялся Антон.

– А здесь деньги другие, смотрите, – Кирилл вытащил из кармана джинсов несколько медных монеток разного размера, и показал на ладони: – Это – копейка; это – полкопейки; это – четвертина, – мне Игорь дал!

– И что, на это можно что-то купить? – дернула плечами Лена.

– На копейку говорят, можно пообедать в трактире, за полкопейки купить перьев и чернила на неделю или полведра медовухи, а на четвертину – два больших калача.

– У них цены как в восемнадцатом веке! – Антон взял четвертину и покрутил в руках, – А бумажные деньги есть?

– Вроде бы нет, точно не знаю, спросим потом.

– Интересно, наши деньги можно обменять, и какой тут курс, – Саша тоже повертел в руках медяшки.

– Игорь говорил, в прошлом году меняли один к тридцати тысячам, а в этом году не знаю, – Кирилл убрал деньги обратно в карман.

– Это получается у нас на четверых десять копеек что ли? – со смехом сказал Вася, достав обычные деньги, – Живем!

Ребята тоже рассмеялись.

Глава 6 Прививка от наглости.

Разглядывая деньги, ребята оказались в самом конце процессии, и уже не слышали рассказов директора. Прибавив шагу, они почти нагнали группу, когда дорога, идущая последнее время все больше в гору, сделала резкий поворот вправо. Огромные косматые ели, отступив, открыли захватывающий вид – впереди раскинулась бирюзовая гладь. Это было озеро. Дорога выходила к нему на высоком скальном берегу. Узкая, иногда не больше десяти метров, полоска зеленой травы заканчивалась почти вертикальным обрывом. Ниже каменная осыпь опять переходила в изумрудный луг, плавно спускающийся к озеру. Почти у кромки воды, всего в нескольких метрах, проходила каменная дорога, которая и вела, судя по всему в городок, видневшийся на берегу, километрах в двух-трех.

С левой стороны дорогу, где шли ребята, в самом повороте ограничивала каменная ограда высотой по пояс, а справа поднималась двадцатиметровая каменная глыба. Друзья, забравшись на ограду, с восторгом смотрели на озеро. Свежий напористый ветер обдувал их счастливые лица. Просто не верилось, что все это действительно наяву и происходит с ними.

– Эй, догоняйте уже, – Артем помахал им с вершины горы, куда поднималась дорога.

Припустив, ребята изрядно запыхались и когда, наконец, крутой подъем сменился ровным участком, догнали Артема и Кирилла. Дорога обогнула очередную каменную глыбу и тут они увидели школу. Впереди, за высокой кованой оградой, с удивительной красоты узорными воротами, высился огромный белокаменный дворец. Проходя в ворота, которые тот час же за ними закрылись, ребята заметили витиеватые буквы «ВШВ «Потентиллум». Догнав всю группу, во главе с директором, они стали слушать его рассказ.

– Перед нами парковая зона, предваряющая парадный подъезд главного корпуса школы, – директор слегка замедлил шаг и обвел рукой парк с ровным, изумрудно-сочным газоном, пышными цветниками, и вековыми деревьями. – В 1805 году, к пятидесятилетнему юбилею высшего статуса школы, был сдан главный корпус в белом камне, и разбит, сей дивный, на мой взгляд, парк. К настоящему же времени школа обзавелась огромными каменными учебными корпусами почти в дворцовом стиле, с обширнейшей библиотекой, Залом торжественных собраний, спальными покоями студентов и преподавателей, пыточной, собственными ремесленными мастерскими, оранжереей, и много еще чем, – профессор Быков, взойдя на мраморное парадное крыльцо, остановился у массивных дубовых дверей с изящной ковкой. – Со всем этим, я уверен, вы с интересом ознакомитесь позже, – он любезно посторонился, пропуская профессора Астролябову вперед, – А теперь прошу вас, входите!

Массивные двери совершенно бесшумно распахнулись, приглашая изумленных первокурсников в огромный холл с фонтаном в центре. Все впервые вошедшие выдохнули с восторгом. Интерьер никак не уступал великолепным дворцам. Чаша фонтана, диаметром метра четыре, была выполнена из зеленого с мелкими золотистыми прожилками цельного куска камня. Изумительного вида рыбы с пышными хвостами неспешно плавали в прозрачной воде. Центральная струя, бьющая вверх, немыслимым образом извиваясь, огибала восьмерку. По периметру чаши ещё тридцать шесть струй били в центр, постоянно меняя направление и напор в такт легкой музыке идущей непонятно откуда. Холл освещали четыре огромные пятиярусные люстры со свечами такой яркости, что казалось, горят мощные электрические лампы. Хрустальные подвески на люстрах создавали удивительную игру радужных зайчиков на потолке и стенах отделанных белым полированным камнем, инкрустированных золотым узором. Стены украшали полотна, с изображением чудны́х животных на фоне великолепных пейзажей. Изображения были очень реалистичны, и ребятам сначала показалось, что это огромные фотографии, и лишь подойдя вплотную, они разглядели, тысячи мельчайших кусочков каменной мозаики виртуозно подобранных по размеру и цвету.

– Убранство парадного корпуса «Потентиллума» практически неизменно с момента основания, – профессор Астролябова обвела холл рукой, – Каждый руководитель имеет право лишь изменить этот фонтан по своему вкусу – поэтому он и называется «директорский». Эта изящная композиция создана профессором Быковым, и украшает холл уже почти двадцать лет, и смею надеяться, еще долго не подвергнется изменениям.

– Лидия Петровна очень добра к моим скромным способностям, – директор слегка порозовел, – Но думаю вам пора определиться с комнатами, наконец, перекусить и перевести дух с дороги, – профессор Быков указал рукой на списки, висевшие на стене объявлений, взял под ручку профессора Астролябову и они удалились.

Началась толчея у списков распределения по комнатам. Чтобы навести хоть какой-то порядок, на помощь подоспели несколько старшекурсников во главе с приятной слегка полноватой дамой. Она была одета в свободное светло-коричневое платье с двумя большими карманами, в руках держала тоненькую Палочку с беловатым камушком на кончике.

– Тишина. ТИХО! Меня зовут Ирина Сергеевна – я заместитель директора по хозяйственным вопросам, – продолжила она, когда гомон, наконец, стих. – В моем ведении все бытовые вопросы, вы можете, при необходимости, всегда ко мне обратиться. Комнаты четырех и пятиместные, поэтому мы составили предварительные списки проживающих. Найдите свои фамилии и уточните, если будет необходимость.

– Ну что мужики, нас трое, еще кого-то точно подселят, – Антон склонился к Васе и Саше, – давайте Кирилла и Артема к себе позовем.

– Эй, парни, – Саша позвал ребят, – Если хотите, давайте с нами, – и, получив утвердительный кивок, обратился к Ирине Сергеевне, – К Першеневу, Вторыгину и Крайнову добавьте,…– он вопросительно посмотрел на новых соседей.

– Зворыкин, – вставил Кирилл.

– Семенов, – добавил Артем.

– Комната номер сто двенадцать, левое крыло, первый этаж: Вторыгин Антон, Зворыкин Кирилл, Крайнов Александр, Першенев Василий, Семенов Артем, – провела она Палочкой по списку, и фамилии, сами перепрыгнули в одну ячейку, – Вот ваши ключи, – она Палочкой дважды слегка коснулась левого кармана и из него тотчас же выскочила связка из пяти резных желтых ключиков. – Держите же, – она качнула Палочкой, ключи расцепились, подлетели и застыли около изумленных ребят.

Даша попала в комнату номер сто двадцать три в правом девчачьем крыле. Её соседками оказались Елена и Ольга Дроздовы – светло-русые улыбчивые сестры-близнецы, и Полина Ковтун – высокая, худощавая девица с копной длинных огненно-рыжих волос.

Когда все студенты распределились по комнатам, а на это ушло не меньше трети часа, ребят, наконец, повели в спальный корпус по крытому застекленному переходу. Это была длинная лестница шириной метра два. Некоторые её ступени представляли собой широкие площадки, на которых стояли резные скамьи. Бесчисленные арочные окна перехода открывали вид на ухоженную территорию вокруг.

– Это переход в корпус для преподавателей и гостей «Потентиллума», – указала направо Ирина Сергеевна, – Если пойти прямо, то попадете в Северный учебный корпус, там же находятся директорская библиотека, его апартаменты и астрономическая башня.

Наконец долгий подъем по переходу закончился и, войдя в большие двери, студенты попали в холл с широкой лестницей, из которого выходило несколько коридоров. Пройдя по одному из них, ребята оказались в просторной комнате с камином, несколькими мягкими диванами и креслами, а как же большим столом. Ближе к окну стоял биллиард и несколько шкафов со стеклянными дверками.

– Это гостиная для студентов из комнат сто девять – сто двенадцать, – важно сообщил сопровождавший их хмурый старшекурсник в очках.

В гостиную выходили двери из блоков по две жилых комнаты в каждом. Бесконечные коридоры и мелькание дверей сначала напрягали, но когда ребята оказались в своей комнате, весь негатив сразу прошел.

Ребятам сразу понравилась их комната. Она оказалась большой, и очень светлой благодаря двум высоким арочным окнам, выходящим на озеро. Стены из желтовато-серого кирпича внизу были отделаны деревянными панелями янтарного цвета. Освещали комнату две кованые люстры свечей по пятнадцать каждая, дополняли их несколько настенных светильников и лампы на прикроватных тумбочках. Помимо кроватей, большого шкафа для одежды и стола, за который могли сесть человек восемь-десять, ребята заметили разномастные стулья, и табуреты, несколько кухонных полок с кружками, тарелками и другой мелкой утварью, которая делала обстановку очень домашней.

Вещи ребят большой кучей громоздились в центре комнаты. Распределив кровати, они бегло осмотрели туалет с душевой и кладовку, и отправились изучать остальное пространство.

Встретившись с Дашей, друзья обратили внимание на оживление около большой доски объявлений – списки распределения по группам, вывесили в нижнем холле спального корпуса. Ребята с облегчением узнали, что попали в одну группу – номер два. Однако не успели они обрадоваться, как Даша дочитала:

– Куратор – Астролябова Лидия Петровна. – Обреченный стон отчаяния издали все, кто стоял рядом.

– Ну, не съест же она нас, – поправил очки на носу Антон.

– Может только покусает, – смеясь, ответил Артем – они с Кириллом тоже оказались во второй группе.

Дашка напросилась посмотреть комнату мальчишек, и, придя, тут же стала планировать, как лучше переставить мебель, и что где разместить:

– Я бы поставила кровати вдоль этих стен, тумбочки – вот так, – замахала она руками, – А стол развернула поперек…

– Эй, дизайнёр доморощенный, хватит командовать, без тебя справимся, – Саша со смехом прервал мечтания сестры. – Лучше бы вещи разложить помогла, – он с ребятами принялся разбирать сумки.

– Пошли обедать, – через двадцать минут в дверь заглянул Дмитрий Сивков, он с бледным братцем попал в комнату номер сто десять, – Сегодня обед до пятнадцати часов. Говорят, кормёжка в «Потентиллуме» что надо! Мама рассказывала, когда она тут училась их кормила старушка-повариха – Зинаида Васильевна, кажется. Она готовила лучше, чем в любом ресторане. Но никогда никого не допускала на кухню. Говорили, что у нее там не меньше полусотни домовиков безвылазно чистят, режут, варят, жарят, моют и скребут…

Трапезная размещалась на первом этаже главного корпуса, и очень походила на обычную студенческую столовую. Это было большое помещение с невероятно длинной раздачей сплошь заставленной разными кушаньями. Также здесь располагалось пятьдесят десяти-двенадцатиместных столов, выстроенных рядами. Количество позиций в меню просто ошеломляло – казалось, сложно придумать блюдо которого здесь не подавали. Удивительно, но управлялась за раздачей всего одна довольно пожилая женщина, если не считать подносивших тарелки, чашки и бокалы двух… домовят в белоснежных фартуках и колпаках.

– Держи, милая, на здоровье, – она подала тарелку невысокой студентке с толстой длинной косой, – Как каникулы?

– Спасибо, Зинаида Васильевна, – улыбнулась она в ответ, – Здорово! Ездили с папой на Байкал, он вам привет передает огромный.

– И ему передавай,… Ну, выбрали, что-нибудь мои хорошие? – спросила она ребят, когда их разбежавшиеся глаза, наконец, смогли собраться в одну точку. – Все свеженькое, вкусненькое, берите, чего хочется, – округлое улыбчивое лицо с милыми морщинками, и озорные, какие-то по девчачьи молодые голубые глаза внушали, что это чистая правда.

Когда она подавала Васе солянку, их глаза встретились. В это мгновение по её улыбчивому лицу скользнула тень замешательства, она ахнула и пролила суп. Взмахнув рукой, она очистила раздачу. Вскоре Вася получил новую порцию.

Набрав полные подносы, ребята с жадностью набросились на еду. Перекусывали они около одиннадцати, но казалось, прошла целая вечность. В детском доме их кормили не плохо, и они никогда не ходили голодными. Но еда у них в тарелках оказалась просто восхитительной! Не расправившись и с половиной взятых блюд, ребята поняли, как серьезно они объелись. Даже Дашка, ревностно следившая за фигурой, отдувалась от тяжести съеденного.

– Здравствуйте! Студентам первого курса необходимо пройти медосмотр, – в трапезную вошла худощавая, с убранными под светло-салатовую медицинскую шапочку волосами, молодая женщина. Она была одета в длинное, такого же цвета, приталенное платье и белый передник. – В лазарете сегодня с пятнадцати ноль пяти состоится осмотр первой группы, далее вторая, третья и четвертая группы подходят в пятнадцать сорок, шестнадцать пятнадцать, и шестнадцать пятьдесят соответственно. Явка строго обязательна – будем делать прививки, иначе не допустим до занятий. Лазарет находится в Восточном корпусе на первом этаже, справа от малого фонтана.

Имея почти час свободного времени, ребята решили побродить по парку. Было солнечно, но не жарко – теплый, напористый ветерок дул с озера. В парке царил идеальный порядок. Повсеместно стояли широкие чугунные скамьи с деревянными брусочками по сиденью и спинкам. Присев на одну из них, почти у самого обрыва, друзья любовались открывшейся картиной. Невесть откуда взявшийся Кеша, забравшись к Даше на колени, мгновенно уснул, почти полностью свесив задние лапы – было не понятно, как он вообще не свалится.

– Слушайте, а хорошо тут, – Антон, вытянув длинные ноги, закинул руки за голову.

– Мне казалось, этого не может быть в принципе, – Саша обвел друзей взглядом, – Что все это бред какой-то про эту школу.

– А я все время ждал чего-то, – Вася погладил дремлющего Иннокентия, – Неосознанно ждал какого-то чуда что ли. Сон этот, будь он не ладен, столько лет снился, а сегодня когда собаки напали…

– Но это и есть чудо, – Даша посмотрела на Васю, – Ты спас сегодня Тоху, это точно, я не знаю как, но ты это сделал.

– Я тоже не знаю, и это очень пугает.… Может, не говорить пока никому?

– Не хочешь, не говори, – поддержал Саша.

– Быков говорил, про скрытую в нас какую-то силу. Да где она, я – обычный, – Антон потер красноватый ромбик на левом запястье, – Разве только эта отметина.

– Нас научат всему, для того нас и пригласили, – Даша откинулась на спинку скамьи, – И тогда мы разберемся с нашим прошлым. Может, и семьи найдем. Я просто чувствую, что все будет хорошо!

– Ладно, поживем – увидим, – ответил Антон.

– Как Артем и Кирилл, без закидонов? – спросила Даша.

– Пока нормально, – пожал плечами Саша.

– Мы ведь еще почти не общались, все бегом, – добавил Вася.

Друзья, глядя на озеро, с разговорами, и не заметили, как подошло время медосмотра. Хорошо хоть Кирилл и Артем крикнули их по пути в лазарет.

Вестибюль Восточного корпуса оказался отделан не менее богато, чем главный, хотя конечно, и уступал ему в размерах. Справа от входа друзья увидели группу студентов толпившихся у дверей с большой табличкой «Лазарет». Подойдя, ребята перезнакомились с одногруппниками, с сожалением заметив, что Румянцев тоже будет учиться вместе с ними.

Через несколько минут двери распахнулись, выпуская первую группу, следом появилась пожилая медсестра.

– Вторая группа, входите, пожалуйста. Девушки здесь, – указала она на первую дверь, – Юноши – третья дверь направо. Прошу вас в раздевалках снять обувь и оголить руки до плеч, далее проходим в кабинеты.

Раздевалка – узкое проходное помещение с рядами стульев и ковриками вдоль стен. Над каждым стулом размещался латунный крючок для одежды.

– Интересно, а есть прививка от нищебродства? – глянув на треснутые очки Антона, спросил в пустоту Румянцев.

Некоторые студенты стали переглядываться. Антон покраснел, но ничего не сказал. Победив тугую пуговицу на манжете, он, наконец, снял рубашку.

– Вас, что, в инкубаторе, клеймят что ли? – заржал Румянцев, заметив у ребят на левых запястьях красноватые ромбики.

– Ты достал! – Саша двинул ему прямой короткий – точно в нос, – Это, – Саша тряхнул кулаком, – Прививка от наглости.

Отлетев на стоящий сзади стул, Румянцев ошалело хлопал глазами, пока потекшая из носа кровь не закапала ему на белоснежную толстовку. Все замерли в ожидании продолжения.

– Разделись? – невысокий худощавый доктор выглянул из кабинета. На нем были светло-салатовые халат и медицинская шапочка, на худой шее болтался стетоскоп. – Проходим,… таки-ударились молодой человек? – он смотрел на Румянцева смеющимся взглядом, – Бывает. – Он подошел к нему и указательными пальцами обеих рук провел по основанию носа сверху вниз. Раздался неприятный хруст, и кровь побежала еще сильнее, обильно украшая толстовку. – Вот так. Хорошо. Любаша! Любовь Федоровна, будь добра два кровоостанавливающих для носа! – позвал он.

Из кабинета выпорхнула молодая медсестра с почкообразным эмалированным лотком, в котором были какие-то белые валики. Проворно сунув их в нос Румянцеву, она юркнула обратно в кабинет.

– Проходим, проходим времени мало, – весело пропел доктор, – Рост, вес, прививочки, таблеточка, и ждем остальных в коридорчике. Кстати, я не представился – Яков Семенович Шниперсон – главный врач сего заведения.