Потерянная навсегда

Зарабатывать на жизнь у Маргариты Тропининой не было насущной необходимости. Судьба наградила ее состоятельными родителями, так что она с удовольствием писала и публиковала свои рассказы где придется, теша себя надеждой, что однажды напишет книгу. И она ее написала, излила свою душевную боль в романе, который так понравился Артему. Но все это — прошлое. Как было бы хорошо, чтобы оно больше ее не тревожило! И оставалось лишь на страницах, дышащих неподдельной страстью, которые она вовсе не планировала отдавать на суд читателям. Но Артем был иного мнения. Что ж, может быть, ему виднее. Он, опытный юрист и в настоящее время литературный агент одной из модных писательниц, бросивший все свои юридические амбиции и более чем прилично зарабатывающий на Ольге Граниной, знал, что делает, когда предложил ее книгу новому издательству. Как он сказал, весьма перспективному.

Маргарита потянулась на смятых шелковых простынях и посмотрела на часы, стоящие на прикроватной тумбочке в ее белоснежной спальне в претенциозном стиле Людовик XV. Она прекрасно понимала, что делает, когда выбирала эту искусно стилизованную под старину левкасную мебель, но удержаться не могла. Наверное, сказались все-таки детские фантазии о спальне «настоящей принцессы». Когда она получила от отца в подарок двухкомнатную квартиру в старом, пережившем капитальный ремонт доме на Сретенке, мама ездила вместе с ней по мебельным салонам и ужасалась выбору Маргариты. Но она настояла на своем. «Мне в ней спать!» — заявила строптивая дочка, и мать не стала навязывать свой вкус, который, надо признать, у жены бывшего журналиста-международника, а ныне владельца канала кабельного телевидения, был отменный. Отец только посмеялся над Маргаритиным «людовиком», но деньги выложил не сопротивляясь. Чего только не сделаешь ради любимой доченьки? Маргарита в который раз не без удовольствия оглядела муаровые, цвета увядающей сирени обои на стенах, прихотливо изогнутые формы мебели. Пробивающийся сквозь серебристые шторы луч скупого зимнего солнца отразился в зеркале с резной рамой, в старинной вазе саксонского фарфора просыпались нежные лилии, распространяющие в комнате головокружительный аромат. Надо было все-таки их вынести в другую комнату, а то немного голова болит. Но Маргарита этого не сделала, ее душа вчера вечером требовала романтического, немного печального антуража. Вот с этими самыми цветами, с лиловыми свечами в серебряных подсвечниках, со светлым благоуханным «Шардоне» в хрустальных бокалах, с виноградом, покрытым легкой патиной, с пушистыми чувственными персиками. «Все-таки я ужасно глупая», — подумала она и вздохнула, усмехнувшись своим маленьким, вполне простительным слабостям. В конце концов, какая женщина устоит перед возможностью провести ночь в сказочном замке? Пусть даже уместившемся в небольшой комнате. Какая разница? Главное — атмосфера.

Часы показывали половину двенадцатого. Артем спал на спине в поистине королевской позе, разметавшись почти поперек постели. Его светлые волосы прилипли ко лбу, он отбросил теплое пуховое одеяло — ему было жарко, и Маргарита могла вдоволь налюбоваться его обнаженным сильным телом атлета, человека, который придает собственной плоти большое значение. Даже слишком, на взгляд Маргариты, большое. И как у него хватает терпения на все эти тренажерные залы? Хотя результат просто потрясающий. Она провела рукой по его мускулистой груди, покрытой легким загаром, полученным в солярии, скользнула ладонью по рельефному животу, опустилась ниже. На ее красивом лице заиграла улыбка, длинные пышные рыжие волосы окутали лицо любовника. Артем зашевелился, вдохнул сладкий аромат «Barberry», исходивший от Маргаритиной львиной гривы, проснулся, поймав ее руку, и притянул к себе. Она тут же отпрянула:

— Нет, дорогой! Я просто хотела тебя разбудить.

— И тебе это удалось, — прошептал Артем, и не думающий сдаваться.

Маргарита взяла с блюда, стоящего на столике, персик и впилась в него крепкими острыми зубками. Густой сок потек по ее изящному подбородку, по молочно-белой шее, стекая в ложбинку тяжелой налитой груди. Марго вытащила крупную скользкую косточку и, смеясь, провела ею по животу любовника и отбросила в сторону. Артем посадил ее на себя, обхватив сильными руками тонкую талию, вызывающе круто переходящую в широкие бедра. У нее была фигура женщины, о которой могли только мечтать художники эпохи Возрождения. Черты безупречного овала лица поражали при этом своей очаровательной неправильностью: удлиненные к вискам кошачьи, почти янтарные глаза, чувственные тонкие ноздри чуть вздернутого носа предполагали не менее чувственные пухлые губы, но рот у нее был маленький, почти детский, четко очерченный. Маргарита представляла собой настоящее воплощение женственности, которая в наше время считается немодной. Иногда она от этого страдала. Но Артем говорил: «Разве хоть один мужчина нормальной сексуальной ориентации, находящийся в здравом уме, может сравнить подиумных вешалок без всяких половых признаков с тобой! Только не вздумай худеть!» Она и не думала. Тем более что почти те же слова когда-то говорил ей Денис… Как же не вовремя она опять о нем вспомнила! Маргарита тряхнула головой, отгоняя мучивший ее образ, от которого никак, ну никак она не могла избавиться. Руки Артема скользили по ее выгнувшейся спине, ласкали крупные розовые соски, пробирались к золоту волос в низу живота. А она, закрыв глаза, представляла себе другие руки, другое тело, пусть не такое идеальное, худое, но сильное, и глаза, которые он распахивал так, что она тонула в их головокружительном зелено-сером омуте. Артем вошел в нее резко и почти болезненно, но она, отдавшись дальним грезам, понимающая, насколько бесполезно им сопротивляться, застонала от наслаждения. Их утренний секс был бурным, стремительным и, увы, кратким. Иногда Маргарите казалось, что он заменяет Артему зарядку, которую он, наверное, делал дома. Да что там «наверное», она знала об этом совершенно точно. Он вообще придерживался здорового образа жизни, до такой степени, что ей это казалось смешным. Но у каждого есть свои маленькие слабости, вот у нее, к примеру, сокрушительная лень. Маргарита, каждый раз говоря себе, что начнет новую жизнь с понедельника, не могла до конца недели сохранить набранный темп. Ей претили и упражнения, после которых болит все тело, и всяческие травяные чаи, и, конечно, как она ни пыталась, но бросить курить не могла. Но с Артемом, который не был подвержен этой дурной привычке, она по крайней мере не хваталась за сигареты до завтрака. Кстати, и завтраком она без него бы пренебрегла, но сейчас ей пришлось встать и, быстро приняв душ, отправиться на кухню, оставив ванную в распоряжение Артема. Пока он обливался ледяной водой, пока брился, сушил свои стильно подстриженные в одном из самых дорогих салонов волосы, она заварила чай для него, сделала сэндвичи с домашним сыром на хлебе из муки грубого помола, который терпеть не могла, а себе приготовила крепкий кофе. Конечно, он опять будет ей читать нотации и морщиться от табачного дыма, демонстративно кашляя. Ну и пусть! В конце концов, она ему не жена, да и вряд ли когда-нибудь ею станет, хотя он не раз предлагал оформить их отношения. Да уж, он такой, этот правильный парень Артем Журбин. Все у него расставлено по полочкам и рассчитано по минутам. Его образ жизни был для безалаберной Марго неприемлем, но они не жили в одном доме, а значит, иногда она вполне могла его привычки переносить, впрочем, как и он ее. Она не понимала, почему ему приходит в голову с удивительной периодичностью делать ей предложение. Неужто он и в самом деле рассчитывает ее перевоспитать? Наивный!

Кухня у Маргариты была просто замечательная, с эркером, где на подоконниках стояли многочисленные горшки с цветущими в любое время года лиловыми, розовыми и белыми фиалками. Пол выложен терракотовой плиткой, деревянная мебель радовала оттенком теплого, причудливой структуры ореха, никаких особых технических приспособлений, кроме навороченной кофеварки и плиты с керамическим темным покрытием, здесь не наблюдалось, а небольшой стол закрывала скатерть из неотбеленного полотна, придавая помещению немного провинциальный, но очаровательный вид.

Артем появился на кухне завернутым в темно-синее полотенце, свежий, гладко выбритый и благоухающий новым ароматом «Lacoste». Маргарита поплотнее завернулась в такой же кобальтово-синий махровый халат. Аксессуары для ванной она подобрала именно этого цвета, отлично гармонирующего с солнечно-желтой плиткой, создававшей ощущение тепла, которого Маргарите вечно не хватало. На полу лежал голубой пушистый коврик, на полках играли всеми гранями голубые флаконы с ароматическими солями и маслами, которые она часто использовала. Ей было холодно, она терпеть не могла зиму, когда буквально впадала в спячку и по два раза на дню залезала в душистую горячую воду. Она с видимым неудовольствием проглотила кусочек «правильного» бутерброда и тут же запила это безобразие крепчайшим кофе, который только и мог смирить ее с этой гадостью. Артем же ел и пил свой дурацкий чай с видимым удовольствием. Иногда это Маргарите даже нравилось: он все делал с наслаждением, словно гурман, вкушая все самые отменные блюда, которые предлагала жизнь. Наверное, он и Марго считал таким блюдом, но ее это мало волновало.

— Какие у тебя сегодня планы? — спросил он, отбрасывая с высокого чистого лба упавшую прядь густых золотистых волос. Когда он делал серьезное, почти суровое лицо, становился похож на настоящего викинга. У него был резкие, крупные черты, упрямый квадратный подбородок, выдающиеся скулы, прямой нос и чистые светло-голубые глаза. Глаза ребенка на необычайно мужественном лице. Но Маргарита прекрасно знала, насколько они обманчивы. Артем не был наивным мальчиком, хотя вовсю своими невинными глазами пользовался, очаровывая тех, кого хотел очаровать. Особенно они действовали на женщин, от которых у него отбоя не было. Иногда она задавала себе вопрос: а сама примадонна Гранина как его воспринимает? И в вопросе этом не было ни капли ревности, одно лишь досужее любопытство. Маргарита знала ему цену, и, надо признать, эта цена была достаточно велика. Но что с того? Она относилась к своему любовнику спокойно, без безумной страсти, и это ее более чем устраивало. Хватит с нее той боли, которую ей причинил Денис. Ну вот — опять! Когда же наконец она его окончательно выбросит из головы?

— Так ты будешь выползать на свет божий? — не отставал Артем.

— Спроси что-нибудь полегче! — засмеялась Маргарита. — Это зависит от погоды. Если очень холодно, я из дома ни за что не выберусь.

— Почему? Смотри-ка, на улице мороз и солнце, день чудесный! — Широко улыбнулся он своей безупречной улыбкой. — Если такая благодать продержится хоть пару дней, у меня будет прекрасная возможность обновить горные лыжи. Знаешь, я хотел тебе предложить слетать в какое-нибудь достойное местечко в горы. Может быть, я тебя все-таки уговорю? Честное слово, тебе понравится! А, Марго?

— Надеюсь, Куршавель тебе не по карману? — съязвила Маргарита. — Вот уж где мне хотелось бы побывать меньше всего на свете! И вообще, про все эти зимние забавы забудь, друг мой. Это не для меня.

— И зря ты ехидничаешь. Кстати, из Куршавеля завтра возвращается моя примадонна.

— Что ж ты ее не вызвался сопровождать?

— Дела, — отрезал он серьезно, — мне нужно проследить за ее контрактом на телевидении. Ты же знаешь, что по «Беглецам» снимается сериал?

— Знаю. Очередной шедевр от Ольги Граниной. Мне вообще-то, если совсем честно, кое-что у нее нравится. Конечно, все говорят, это не литература. Ну и что? Зато читаешь и не заморачиваешься, следи себе за интригой, гадай, кто преступник. Все равно что кроссворд разгадывать. Знаешь, мне кажется, тот, кто говорит, что принципиально макулатуру не читает, врет.

— Не сомневаюсь. Все читают. Но кое-кто из снобизма скрывает, — согласно кивнул Артем. — У меня есть один знакомый, старой закалки профессор из одного очень солидного института, так вот он читает детективы, говорит, они ему «голову разгружают». А Гранина просто очень работоспособная. В отличие от тебя, моя королева Марго. Ты настоящая лентяйка. Хотя, признаюсь, кое-чего стоишь.

«Ну вот, сейчас он начнет говорить о моей книжке», — подумала Маргарита и не ошиблась.

— Я тебе уже говорил, что твоей «Потерянной навсегда» заинтересовалось одно новое издательство? Так повторю еще раз. Я хочу тебя кое с кем познакомить. Надеюсь, что ты, несмотря на погоду, послезавтра все-таки почтишь своим присутствием презентацию Ольги? Она написала книгу совсем не в своем духе. Что-то вроде мемуаров, но нет, неправильно, это скорее ряд наблюдений за светской тусовкой. Думаю, многие себя узнают, хотя, конечно, она не упоминает имен. Только прозвища. Но в точку!

— Меня туда никто не приглашал, — бросила Марго, закуривая тонкую ментоловую сигаретку. — Просто представить себе не могу, что это за произведение. Очень гламурное? Пошла твоя Гранина на поводу у моды!

— А почему нет? Она прекрасно знает, что это раскупается. Кстати, о приглашении…

Артем вышел в коридор, вернулся с белым узким конвертом в руках и молча положил перед ней приглашение. Она прочитала на тисненной золотом картонке свое имя. Приглашение было персональным. Постарался, любимый!

— Теперь тебе не отвертеться! — сказал Артем. — Марго, ну почему ты такая странная? Другие из кожи вон лезут, чтобы чего-то добиться, а тебе все само в руки идет, но ты дурака валяешь? Я понимаю, девочка, что у тебя есть все, что тебе нужно. Но разве можно в наше безумное время рассчитывать только на родителей? Ты что, так и будешь всю жизнь прятаться за спину папы? О! Конечно, я знаю, ты у нас творческая натура и тебе чужда суета…

— Ну перестань, Темка! — разозлилась Маргарита, прекрасно осознавая, что он совершенно прав, но как же ей не хотелось ничего делать! К тому же зима, а это немаловажный аргумент против любой активной деятельности.

— Нет, не перестану.

— Я не маленькая, чтобы меня воспитывать!

— Это еще вопрос. Иногда ты мне кажешься просто школьницей. Ладно, я пошел собираться. И прошу тебя, вылези из своей норы, ты тут в своем табаке и при включенном камине совсем зачахнешь.

Артем облачился в серый шерстяной костюм «Calvin Klein», классическую белую рубашку «Van Laack» и новенькие, совсем недавно купленные ботинки «Sergio Rossi», выбирать которые он потащил с собой Маргариту, наверное, просто потому, что хотел ее вытащить из дома. Потом уговорил ее заглянуть в «Версию 1.0», где ей совсем не понравилось, и она даже удивилась, что он повел ее сюда. Еда не в его вкусе, но зато модно. А это в глазах Артема перевешивало. Ему вечно нужно было пробовать все новое, все, что на данный момент времени считалось обязательным для таких продвинутых молодых людей, каким он считал себя. Она оглядела его с ног до головы и вздохнула И почему только этот «глянцевый» мужчина не вызывал в ней обязательного для большинства женщин душевного и телесного трепета? Артем надел замшевое пальто от «Chevignon» и рассеянно чмокнул Маргариту в щеку. Он весь уже был не здесь, она это видела по его собранному, сосредоточенному виду.

— Ну, мне пора! — сказал он и умчался.

Не успела она закрыть за ним дверь, как раздался телефонный звонок. Ну кто же это еще? Она так надеялась снова нырнуть в теплую постель, но, видимо, ей этого сегодня сделать не удастся. Может, просто сделать вид, что никого нет дома? Телефон надрывался недолго, но, как только он умолк, зазвучала мелодичная трель мобильника.

— Марго! Привет, подруга! Я тебя не разбудила? — затараторила в трубке подруга Маргариты Кира Мицкевич. Кира была довольно модной художницей-керамисткой, работала как лошадь и зарабатывала на своих минискульптурах очень даже неплохо, во всяком случае, ее гонорары позволили ей купить небольшую мастерскую в центре Москвы, такую, о которой не могли и мечтать куда более опытные, но значительно менее модные художники вдвое старше Киры. Вот уж кому было не лень крутиться целый день, не только работая, но и бесконечно тусуясь с нужными людьми. Это и понятно. Иначе как бы ей удалось себя так стремительно и основательно продвинуть? Порой Маргариту напористость и даже некоторая наглость Киры раздражали, но не признать за ней таланта было невозможно. Что ж, случаются в жизни такие удачные сочетания. Талант плюс решительность. Почему нет? Сам о себе не позаботишься, никто не позаботится. У Киры не было богатых родителей, не было любовника или мужа, который занимался бы ее делами, ей приходилось самой пробивать себе дорогу в жизни, и это не могло не вызывать уважения. Но сама Марго была вовсе не такой. Прав, прав Артем. Она просто избалованная девчонка, избалованная, ленивая и привередливая! Думает, как бы снова забраться в свою уютную норку и провалиться в сон. Просто безобразие. Вовремя Кира позвонила, пробудила все-таки в подруге волю к жизни. Марго улыбнулась. Если Кира предложит ей выбраться из дома, она согласится. Хватит прятаться, до весны еще далеко.

— Доброе утро, Кир. Что новенького? — Маргарита придала своему голосу приличествующую бодрость.

— Доброе утро? Ну, мать, ты даешь! Я уже кучу дел переделала! — Кира была жаворонком, что и неудивительно при ее всесокрушающей энергии.

— Я уже встала. Артем только что ушел.

— Проводила? Ну и хорошо, нечего ему там у тебя засиживаться! Или залеживаться? — Подруга почему-то Артема недолюбливала. — В общем, у меня к тебе предложение!

— От которого я не смогу отказаться? — усмехнулась Маргарита, про себя думая, что согласится на любое предложение Киры.

— Ага. Отказаться, конечно, не сможешь, чтобы не подводить подругу.

— Ну выкладывай уж.

— Ты мне нужна в качестве натуры.

— Что? Ну, знаешь, подруга, ты совсем обнаглела! Я думала, ты меня пригласишь на чашечку кофе или что-нибудь в этом роде, а ты собралась меня беспощадно эксплуатировать! — возмутилась Маргарита.

— Не тебя, а твое роскошное тело, — заявила Кира.

— Мое тело и я — это одно и то же. Ой! Только не начинай мне рассказывать какие-нибудь свои эзотерические сказки, знаю я тебя, начнешь рассуждать, что тело — отдельно, а наше «Я» отдельно или что-нибудь в этом роде. — Маргарита прекрасно знала, что се подруга увлекается всякой мистической, или, как она сама считала, философской, ерундой. К подобным изыскам Марго была совершенно равнодушна.

— Ладно, — легко согласилась Кира. — Не буду тебе морочить голову. Но, Марго, пожалуйста, ты мне действительно просто позарез необходима. Приезжай, я тебе расскажу все как на духу! Это даже интересно, честное слово!

— Ладно, уговорила. Мне сегодня все равно делать нечего. Хотела вроде как новый рассказ начать, но ничего в голову не лезет, хотя сюжет намечается неплохой. Увы, только намечается.

— Опять в «Cosmo» понесешь? Они тебя любят. Ну все, отбой. Жду! — И Кира бросила трубку.

Маргарита прошла в гостиную, которая одновременно была и ее рабочим местом. Здесь стоял компьютер, до потолка высились стеллажи с книгами, в простенках между ними висела фантастически яркая графика одного из ее знакомых художников, оформлявшего в разных, но самых крупных издательствах книги. Тут же находился и музыкальный центр, и нашла себе место плазменная панель телевизора. Из мебели — ничего лишнего. Лишь пара кресел и диван, обитые кожей ее любимого фиалкового оттенка. А пол закрывал от стены до стены темно-лиловый ковер с причудливым геометрическим рисунком. Компьютерный стол блестел черным лаком, как и стеллажи. Эта комната являла собой полную противоположность спальне, настраивала не на расслабление, а на рабочий лад. Задержавшись на секунду, Маргарита с жалостью посмотрела на выключенный компьютер, заметила слой пыли на мониторе, но решила, что сегодня ни за что не станет придумывать себе домашних дел. А то могла бы заняться уборкой, лишь бы не выползать из дома. Но нет. Решила так решила. И она направилась в спальню, чтобы выбрать одежду потеплее. Вскоре перед ней высилась груда тряпок, из которых она никак не могла выбрать подходящие. Наконец выудила узкие серые твидовые брюки от «Roberto Cavalli», теплый черный свитер крупной вязки с кельтскими косами «Sportmax». Покопавшись в резной шкатулке из сандалового дерева, отыскала свой любимый кулон в виде огромного креста из белого золота с крупным ограненным аметистом в середине, к нему прилагались аметистовые серьги. Все это, не поскупившись, подарил ей на Рождество отец. Обычно она носила желтый металл, подходящий ко всему ее золотистому облику, но не отдать должное гарнитуру не могла. Отец и сам был от него в полном восторге, чего нельзя сказать о маме, предпочитающей менее претенциозные и более сдержанные, почти минималистические вещи. Ко всему прочему, Маргарите не терпелось похвастаться перед подругой, знающей толк не только в грубом шамоте и белой глине. Да. Она согласилась ей позировать, ну так пусть Кира немного помучается от зависти, ехидно решила мстительная Марго. Она долго выбирала, копаясь в ящиках с бельем, подходящий комплект, остановилась на изысканном черном кружевном «La Perla» и усмехнулась — собиралась, словно на свидание! Но как же? Придется же раздеваться, почему еще разок не подразнить подружку? Крошечные трусики едва прикрывали ее роскошные бедра, а вызывающе открытый бюстгальтер не скрывал, а выгодно подчеркивал большую грудь. Марго полюбовалась собой, осматривая тело в зеркале со всех сторон, и, поддавшись его зовущей соблазнительности, огладила ладонями живот и ягодицы, округлые белые плечи, перечеркнутые шелковыми бретелями. Потом натянула на стройные длинные ноги чулки на резинке с кружевами. Колготок она не признавала, хотя в них было бы явно теплее, но тут Маргарита не шла на компромиссы с погодой. Ее привычка носить чулки приводила Артема в неистовство, он обожал смотреть, как она их надевает или медленно стягивает, а иногда, не удержавшись, не давал ей их снять, эти беспредельно сексуальные чулки и прилагавшиеся к ним туфельки на каблуках, и обрушивался на нее как безумный. Забавно, но у Киры иногда ее подруга вызывала нечто схожее с чувствами Артема, хотя она никогда не проявляла интереса к другим женщинам. Но так ли это на самом деле? Маргарита приподняла выгнутую бровь и подмигнула своему изображению. Ей нравилось дразнить и мужчин, и, что греха таить, женщин тоже. Почему нет?

Одевшись, она уселась перед зеркалом и придирчиво осмотрела лицо. Так и есть! Под глазами синяки. И виноват в этом не Артем, а ее любовь к белым лилиям, коварно источающим свой ядовитый, гипнотический аромат. Маргарита посмотрела на цветы, подумала было их вынести, но решила, что оставит все как есть. Она потянулась за тональным легким муссом и умело закрасила тени под глазами. Потом взялась за тушь, превратившую ее светлые ресницы в темные густые опахала, нанесла коралловый блеск на губы и чуть-чуть румян на скулы. Вот теперь все. Она сбрызнула духами запястья и ложбинку между грудей. Стойкий сладкий запах «Barberry» еще держался на ее волосах, которые она подняла наверх и заколола лаковой черной заколкой. Светло-бежевое манто из ягненка от «Santacroce», легкое как пушинка, но очень теплое, замшевые сапожки на шпильке и такая же сумка в тон закончили ее продуманный образ.

Маргарита выскочила на улицу и поежилась. Мороз тут же защипал ее разрумянившиеся и без всякой косметики щеки, на глаза навернулись слезы. Вот черт! Ну почему она так упорно отказывается от собственной машины? Почему вдолбила себе в голову, что с техникой у нее слишком сложные отношения и что она попросту боится сесть за руль, хотя все ее подруги благополучно этот страх пересилили? Придется опять ловить такси. К счастью, машина остановилась сразу, что и неудивительно. Не заметить такую женщину, как она, просто невозможно. Шпильки придавали ее и без того не маленькому росту настоящую монументальность, но ее это ничуть не смущало. Она назвала адрес водителю новенького «Форда», смотревшему на нее восхищенными счастливыми глазами. Естественно, он попытался с ней познакомиться, но она умела решительно отвергать ненужные ей притязания. Парень смутился и молча довез ее до «Парка культуры», где обитала Кира.

Подруга открыла тяжелую металлическую дверь своей студии. В глубине помещения горел настоящий камин, в нем весело потрескивали ольховые поленья. Этот камин Кира, что называется, вырвала с боем, долго отстаивая на него право. Дом был старый, и в нем сохранился дымоход, что вполне позволяло восстановить камин. Но чиновники без конца вымогали у Киры взятки, и она скрепя сердце уступала. И в конце концов добилась своего. Как хорошо, что здесь тепло! Маргарита расцеловалась с Кирой и уселась на старинный диван с высокой спинкой и зеркальной полкой, где стояли миниатюрные творения художницы. Это был, пожалуй, единственный легкомысленный уголок во всей мастерской. Мебель у Киры была разномастная, но ее объединяло одно — настоящая старина, от круглого стола красного дерева до стульев, вызывающих обязательную ассоциацию с парижским кафе девятнадцатого века где-нибудь в районе Монмартра. Повсюду громоздились тяжелые деревянные полки с самой невообразимой керамикой, которую Маргарита когда-либо видела. Кира вовсю экспериментировала с глиной, добавляя в свои изделия камни, металлическую стружку, раковины и еще какие-то странные по виду и фактуре материалы, которые не поддавались идентификации. Все это по большей части было абстрактным, пластичным и вызывающе оригинальным. И зачем тут модель?

— Ну что, готова к труду на благо искусства? — Кира, невысокая коренастая девушка с коротко стриженными волосами и некрасивым, но выразительным лицом, которое освещали огромные черные глаза, принесла из небольшого кухонного закутка поднос с бутылкой армянского коньяка «Ахтамар», нарезанным лимоном и шоколадными конфетами. Тут же стояли две чашки крепчайшего кофе, который она готовила на специальном поддоне с песком.

— Здорово! Я как раз замерзла, именно коньячку мне и не хватало. — Маргарита потерла холодные руки.

— Твой Темочка нас бы осудил. А мы вот с тобой возьмем и выпьем по рюмочке! — Кира уселась, скрестив ноги в заляпанных краской рабочих джинсах, на скрипучий венский стул напротив подруги.

— Да ну его! Совсем меня замучил своим здоровым образом жизни. Скажи-ка мне лучше, что это тебе взбрело в голову ваять скульптуру с меня? Ты же предпочитаешь произвольные формы. — Маргарита сделала глоток коньяка, и блаженное тепло разлилось по телу. Холод разжал свои жестокие тиски, и противные мурашки исчезли.

— У меня специальный заказ. Вот так. От одного очень крутого человечка.

— И что? Этот человечек хочет эротическую куклу в свою спальню? — засмеялась Марго. — А у тебя получится то, что они все обычно хотят?

— Обижаешь! — Кира надула губы. — У меня все получается, если я хочу и если за это прилично платят. Но не думай, что он какой-то идиот без всякого вкуса. Нет. Это не простой человек, совсем не простой.

— Ну и кто же он? Не томи!

— Издатель.

— Я его знаю?

— Понятия не имею. Но, думаю, вряд ли. Он только недавно нарисовался на горизонте, а до этого жил где-то за границей. Кажется, у него дом на Крите. Чем занимался, не знаю. Все, понимаешь ли, окутано тайной!

— И что ж это за граф Монте Кристо? — пожала плечами Марго.

— Я его еще не видела… — смутилась Кира. — Со мной он говорил по телефону, а потом я общалась с его секретарем. Но он мне подробно рассказал, что хочет. По-моему, он купил дом где-то на Икше, хотя, говорят, у него и в Москве квартира есть. Была, наверное, еще до того, как он поселился за бугром. Ну, в общем, подробностей я не знаю, но мне его очень рекомендовал твой Артем.

— Артем? — Маргарита округлила глаза. — Ты общалась с Артемом?

— А почему нет? — Кира усмехнулась и взяла с блюдечка лимон, откусила, поморщилась. — Я с ним не ссорилась. Даже спасибо ему сказала за богатого клиента.

— Да уж. Он, знаешь ли, относится к тебе куда лучше, чем ты к нему. Но при этом ты не брезгуешь его услугами. Ох, Кирка, ты ужасно прагматичная девушка!

— Ага, — согласилась Кира, — иначе как бы мне удалось пробиться? Тут не до эмоций, подруга. У меня нет такой семьи, как у тебя, так что приходится самой крутиться.

— Знаешь, мне кажется, это владелец нового издательства, о котором мне Артем тоже говорил. Ты не знаешь, как оно называется? А то все говорят новое, перспективное, а я не в курсе.

— Оно называется «Альтера-пресс». Насколько мне известно, он перекупил его.

— Ого! — Маргарита присвистнула. — Значит, вот кто купил их! А я думала, действительно новое… Хотя это бренд, и бренд успешный. И чего же это его продали?

— Понятия не имею. Меня издательства, как ты понимаешь, не волнуют, но вот почему ты не в курсе? Это же твоя область. И Артемкина.

— Не знаю. Честно говоря, я в последнее время совсем из жизни выпала. А как его зовут?

— Роман. Роман Бродский.

— Понятно. А я действительно выпала из жизни…

— Понимаю, подруга. Зима! — Кира засмеялась. — Ну что, согрелась? Давай тогда дуй за ширму и на подиум! Я там везде обогреватели поставила. Не замерзнешь.

Маргарита прошла за шелковую китайскую ширму, расписанную зелеными и синими драконами, разделась и во всей красе появилась на подиуме.

— Красота все-таки страшная сила! — пробурчала Кира, разминая кусок серой глины.

— Ну и как мне тут располагаться? Только не говори, что нужно стоять, как солдат на часах. Этого я не вынесу.

— Ну что ты, дорогая! Я же не садистка. Скульптура должна быть, по замыслу моего клиента, лежащей в непринужденной позе. Типа, нимфа проснулась с утра пораньше.

— О господи! По-моему, это будет напоминать не нимфу после сна, а древнеримское надгробие. Кошмар какой-то! — Маргарита с сомнением посмотрела на стоящую на подиуме кушетку, прикрытую белой льняной простыней.

— Ничего подобного! — возразила Кира. — Это изваяние в моем исполнении будет полно жизни. Чувственной и кипящей, бурлящей и все такое прочее. Ложись! А! Дай-ка я тебе покажу, какая нужна поза.

Маргарита присела на кушетку, свесив ноги. Кира подошла к ней и легонько толкнула, заставляя лечь на бок. Потом в нужном положении согнула ей ноги в коленях, так что бедро Маргариты образовало плавный холмик. Голову пришлось положить на одну руку, а другую небрежно свесить. Все это время Кира касалась ее тела, молочно-белого, не знающего никаких соляриев, и прикосновения эти, с одной стороны, профессиональные, а с другой — немного личные, заставили Марго испытать легкую дрожь, пробежавшую по обнаженной спине.

— Потрясающе! — заключила Кира. — Ты все-таки, Маргоша, просто создана быть вожделенной моделью для любого художника. Ну, приступим! Тебе удобно?

Маргарита кивнула и, расслабившись, прикрыла глаза. Кира работала, что-то рассказывала, и поначалу Марго даже что-то отвечала, а потом словно затерялась во времени и пространстве и очнулась в туманной дымке раннего утра, окутывающей песчаный пляж неподалеку от Ираклиона. Она не спала, просто дремала, отдавшись во власть видения, пребывала в мире древнего Крита, где когда-то испытала ни с чем не сравнимое счастье. И рядом с ней был ее Дионис, Денис… Его обнаженное тело с прилипшими песчинками, пахнущее морем, его губы, которые впитали смоляной аромат розового вина «Retsina», его руки, скользящие в фиалковой античной воде, ласково омывающей их жаждущие соединения тела. Вода струилась между ее ног, пальцы ее пьяного от виноградной лозы и страсти молодого бога играли рыжими завитками в низу ее живота, проникали в скользкий перламутр плоти, заставляя то приближаться, то отдаляться. Он терялся в поисках жемчужины, и находил ее, и легко касался, вызывая прилив бешеной энергии, заставляющей Марго обхватывать его твердый жезл и притягивать к себе, предвкушая полное слияние в теплом течении Эгейского моря. В небо взмывал бешеный горячий Гелеос — Солнце, наказавшее непокорного Икара, рискнувшего взмыть в эту непостижимую синеву и рухнуть с высоты с опаленными крыльями за спиной. «Он погиб от наказанной гордыни, — говорил Денис, — его просто развеяли по ветру, и он никогда больше не смог собраться. Мне это не нравится. Знаешь, если уж спалить себя до пепла добровольно, нужно твердо знать, что восстанешь. Как Феникс. Мне нравится Феникс. Всегда возрождающаяся птица, еще более гордая, чем Икар…» Она смеялась, истинная вакханка с растрепанной гривой, куда были вплетены листья, и она играла с его могущественным жезлом — тирсом, увитым плющом. «Retsina» в оплетенных бутылках лилась рекой, а они все больше и больше пьянели, не обращая внимания на яростно разгоравшееся на горизонте светило, жалящее их то напряженные, то полностью расслабленные тела… Ей было жарко. Очень жарко…

— Маргоша! Эй! Ты сейчас свалишься! — услышала она предостерегающий голос Киры, доносящийся из далекой от ее грез реальности.

— Жарко, — прошептала она сухими губами, — и пить хочется.

— Сейчас я уберу пару обогревателей, а то ты поджаришься, еще и этот софит. Вставай, я почти закончила, осталось чуть-чуть, но я тебя больше мучить не буду.

— Я совсем не мучилась. — Марго поднялась со своего ложа. — Мне снилось что-то очень приятное. Крит, и пляж, и Денис. — Она откинула со лба волосы и повторила: — Пить хочется.

— У меня «Evian» и апельсиновый сок. Тебе что? Пойду, на всякий случай захвачу и то и другое. Одевайся, ты там разгорячилась, а в мастерской вообще-то не так уж и с жарко.

Кира ушла за налитками, а Маргарита лениво принялась натягивать на себя одежду. Все ее сковывало, мешало, и так хотелось вновь окунуться в волшебный мир, который был для нее навсегда потерян. И она потеряна для этого мира. Навсегда.

— Слушай, мы с тобой не так уж давно дружим, пару лет? Да? — Кира протирала салфеткой высокие стаканы с тяжелым дном, которые достала из узкой длинной горки, своей гордости, настоящего «Чиппендейла». На столе стояли пакет сока и бутылка минералки. Марго сглотнула. Взяла стакан и налила себе «Evian».

— Да. С тех пор как я впала в этот жуткий депресняк. Мы же познакомились в приемной психоаналитика, разве не помнишь?

— А как же! Наш потрясающий Андрей Николаевич! Мне он здорово помог, хотя и стоил дорого.

— Да. А мне посоветовал написать все как было, и вот получилась книга. Артем говорит, что ею заинтересовался этот твой крутой парень из «Альтера-пресс». Вот совпадение? Да?

— Фантастика! Ладно, фиг с ним, с Артемом и с этим неведомым пока ни тебе, ни мне Романом. Скажи, я ведь не знала твоего Дениса, он что, действительно был так великолепен, как ты пишешь в своем романе? Таких, подруга моя, по-моему, вообще не бывает.

— Еще как бывает. Он даже лучше. Но мне следует все-таки потихоньку оставить его в прошлом. Знаешь, Андрей Николаевич предлагал все написать, чтобы избавить меня от воспоминаний, поставить точку в книге и в той жизни. Она ведь иллюзорна.

— Получилось?

— Не очень. Конечно, не так больно, но я чувствую себя иногда совершенно опустошенной.

— И, конечно, Темочка не может вытеснить твоего Диониса? Заполнить пустоту. Бедная ты моя нимфа. И зачем он тогда поехал в эту кошмарную Боснию?

— Он был репортер, журналист. Мне это понятно. Папа всю жизнь разъезжал по свету, был в самых горячих точках, но вот, завязал с этим. Хорошо, что уцелел! А Денис пропал. Просто исчез. И все.

— Неужели ты ничего до сих пор не знаешь о нем?

— Ничего. Никаких сведений. Тишина. Я сначала, как ты знаешь, надеялась, потом злилась, а потом…

— Впала в длительную депрессию. Знаю. — Кира протянула руку и погладила подругу по нежной побледневшей щеке. — Давай больше не говорить об этом? Ладно? Сменим тему.

— Сменим, — кивнула Маргарита.

— Поговорим о нашем, о женском.

— О тряпках! — Марго рассмеялась.

— Ага. У тебя просто потрясающее белье. И еще более потрясающий кулон. Да! Я тебе еще не показала свое новое приобретение. Только не знаю, куда надеть.

Кира вытащила из шкафа невообразимый атласный жакет с отделкой из тюля.

— «Kelvin Klain»! — сказала она. — И зачем я его купила? Отвалила не так уж много, распродажа была, но все равно. У меня, знаешь ли, задвиги бывают.

— Да уж, как с теми парчовыми сапогами от «Pollini». Но этот жакетик не такой уж вопиющий. Добавь черные брюки попроще и иди куда хочешь.

— Ты думаешь? А у меня нет таких брюк! О! Это повод смотаться в магазин. Сейчас конец февраля, как раз много разного и замечательного можно отхватить на распродажах. Или ты такие мероприятия игнорируешь?

— Перестань. Ничего я не игнорирую. Предлагаю тебе дальний путь в «Marc O’Polo». Ты ведь на машине?

— А как же! Я только переоденусь и как следует руки отмою. А потом где-нибудь перекусим. Идет?

— Отлично.

Это было то, что нужно. Хотя Кира и ругала всю дорогу неизменные пробки, зазевавшихся «козлов водил», ГИБДД и некстати принявшийся со страшной силой сыпаться с низкого серого неба снег, мокрый, мелкий и колючий. Однако ничто не испортило, как ни странно, их настроения. Тем более что вылазка удалась. Кира не только отхватила идеально сидевшие на ней черные брюки, но и добавила к ним пару блузок и пиджак. Марго выудила тонкий кашемировый свитер с глубоким вырезом, придавший ее формам еще более соблазнительный вид. А потом, сгрузив пакеты в машину, подруги отвели душу в суши-баре. Кира обожала морепродукты, и тут Маргарите, предпочитающей всем этим креветкам, тунцам и осьминогам хороший кусок мяса с кровью, пришлось пожертвовать собой. Но она об этом не пожалела. В конце концов, иногда нужно устраивать разгрузочный день, а пара или тройка роллов ей не повредят.

Домой она вернулась затемно и в нетерпении кинулась в ванную, где, побросав на пол одежду, окунулась в воду с жасминовой солью. А потом позвонил Артем, чтобы напомнить ей о предстоящем важном, с его точки зрения, мероприятии. Он намекнул, что хотел бы приехать, но Маргарита решительно отвергла его притязания. Она устала и хотела как следует выспаться, чтобы выглядеть, как говорит Кира, «на миллион евро». Утром она зайдет в соседний салон красоты, понежится под опытными руками массажиста, может быть, сделает какое-нибудь новомодное обертывание, обязательно маску, и еще нужно слегка подровнять волосы, а еще привести в идеальный вид ногти на руках и сделать педикюр, а еще… Перед ее глазами замелькали варианты одежды, которую она предполагала надеть на презентацию. Мысленно Марго прикидывала, какая и к чему подойдет бижутерия. Может быть, что-нибудь самое простое, но дорогое? Или что-нибудь совсем вычурное, нарочитое? Перебирая в уме варианты, Маргарита успокаивалась, и ее переставали мучить непрошеные видения прошлого. Так было и на сей раз. Удачный шопинг, общение с подругой и предвкушение выхода в свет как нельзя лучше подняли ей настроение. Она даже сама себе удивилась. Почему-то ей ужасно важно было это мероприятие, и вовсе не потому, что там ей предстояло познакомиться с потенциальным издателем ее книги. Но почему? Она и сама не знала, но все ее существо вдруг стало петь, петь, как когда-то, и эта музыка души, она прекрасно понимала, не имеет никакого отношения ни к Артему, ни к ее карьере. Она просто есть, и все. И Маргарита отдалась на волю давно забытой, ничем не омраченной радости, природу которой совершенно не хотела разгадывать.

…С утра она встала, насколько было для нее возможно, пораньше и отправилась в салон.

— Может быть, немного пожаришься в солярии, — спросила ее знакомая администраторша Даша, — а потом все остальное?

— Нет, — решительно отвергла эту идею Маргарита, — хочу быть белой. Белой, как сметана.

— Ну что же, это твой стиль, — кивнула Даша, — тогда иди к Эдику, он тебя уже ждет.

Сильные и внимательные руки массажиста Эдика, огромного, как гора, обрушили на Марго целый каскад наслаждений. Она лежала, расслабившись, и чувствовала, как ее тело набирается силы. Смуглые пальцы разминали ее спину, массировали ноги, то напористо, то легкими касаниями, и вчерашняя, невесть откуда взявшаяся музыка в душе зазвучала еще отчетливее. Руки Эдика осторожно отодвинули ее волосы и принялись порхать по шее и плечам. Она лежала на животе и ощутила внезапно, что ей безумно сейчас захотелось, чтобы он не ограничивался мышцами на спине, а дотронулся до ее, скрытой от глаз, груди, на которой от непрошеного возбуждения набухли соски. Она пошевелилась, отгоняя вожделение, но в этот момент он опустил свои волшебные руки ей на поясницу. Марго даже застонала, но тут же рассмеялась.

— Что, щекотно? — Она почувствовала, как он улыбается.

— Нет, не щекотно. Просто ты меня возбуждаешь, — прямо заявила Маргарита.

— Эротический массаж у меня не предусмотрен, красавица, но у тебя такое тело, что руки сами излучают сексуальную энергию. Я все-таки мужчина, и ничто мужское мне не чуждо.

— Ой, перестань! — запротестовала она. — Если ты не прекратишь так меня массировать, я немедленно кончу.

— Слушаюсь, мадам. Перехожу к силовому воздействию, — сказал Эдик, и она чуть не вскрикнула, когда он стал действительно, на ее взгляд, слишком уж напористо орудовать своими железными ручищами.

После массажа Маргарита вылетела из кабинета обновленной, ей еще предстояли другие, не менее приятные процедуры, и она посмотрела на часы. Ничего. Успеет. Артем заедет за ней только в семь. У нее вагон времени!

Дома она наскоро перекусила сочащимся телячьим стейком и зеленым салатом. Ей всегда требовалось мясо, а вчерашняя еда ее лишь раздразнила. Ночью ей захотелось что-нибудь съесть, но спать хотелось еще больше, так что она идею об обычном своем ночном пиршестве отбросила. Артема ее привычка ужасно раздражала, он жил по принципу «завтрак съешь сам, а ужин отдай врагу», Маргарита же поступала совершенно противоположным образом. Выпив на десерт крепчайший кофе и закурив, она окончательно решила, что надеть. К тому времени как Артем позвонил в дверь, Маргарита уже была облачена в сногсшибательное платье чернильного цвета. Короткое и расшитое блестками, напоминающими антрацитовые капли, произведение искусства от «Lanvin». Туфли на каблуке-стилете «Gucci» делали ее на полголовы выше ее спутника, что, к счастью, не смущало ни ее саму, ни его. Ноги обтягивали дымчатые прозрачные чулки, на руке черным глянцем эмали сиял крупный браслет, а волосы были подняты кверху и уложены в причудливый пучок, украшенный лакированными черными японскими палочками. Строгий темно-серый костюм «Etro» прекрасно сидел на атлетической фигуре Артема. Он обнял Марго и потащил к зеркалу в холле.

— Мы с тобой просто отличная пара, моя дорогая. Не находишь?

— Отличная, — согласилась Марго, — во всяком случае, внешне.

— Ты потрясешь воображение нашего издателя. Не сомневаюсь.

— Важно, чтобы его воображение потряс мой роман, а уж какая я сама, не так важно.

— Не скажи! — Артем покачал головой. — Я тебе как специалист по пиару говорю: внешность автора так же важна, как и его произведение. Конечно, это не касается тех, кто не пишет возможных бестселлеров. А в остальном у нас все, как в шоу-бизнесе. Надо своей мордочкой торговать, как говорит одна моя хорошая знакомая. Вот, к примеру, Ольга очень большое внимание уделяет внешности, хотя ей до тебя, разумеется, как до Луны. Она знает, что ее народ любит, и подогревает эту самую любовь, появляясь на экране и на обложках глянцевых журналов при первой же возможности.

— Да уж. Деваться от нее некуда… — процедила сквозь зубы Маргарита.

— Таков закон рекламы. Закон суров, но это закон, — улыбнулся Артем и оглядел подругу с ног до головы: — Ты так выглядишь… У нас еще есть время? — Он обнял ее, и одна его холодная рука скользнула в вырез ее платья, а другая приподняла подол, оглаживая полоску кожи между чулком и кружевными трусиками. — Хочу тебя безумно, прямо здесь и сейчас.

Маргарита отстранилась:

— И не думай! Мы тогда попадем в пробку, в чем я не сомневаюсь, и к тому же после секса с тобой мне придется не только одеваться заново, а еще и причесываться. Не смей разрушать образ! Я над ним еще со вчерашнего дня работала!

— А я не трону ни платье, ни прическу, — прошептал Артем, слегка покусывая мочку ее уха. Он повернул Маргариту к себе и усадил ее на маленький комод, стоящий перед зеркалом, сбросив на пол корзинку с перчатками. Она попыталась сопротивляться, но это лишь разожгло его страсть. Артем раздвинул ей ноги, одна туфелька со стуком упала на паркет. Его дрожащие пальцы нырнули ей в трусики, оттягивая тонкую резинку.

— Я даже это снимать не буду. — Он расстегнул брюки, и Марго бросила взгляд на его мужскую гордость, пребывавшую в полной боевой готовности. Ее пронзила дрожь, пробежавшая по позвоночнику, и она еще шире раздвинула ноги, позволяя ему войти в нее. И он принял ее приглашение.

Конечно же ей пришлось снова приводить себя в порядок, поправлять макияж, менять поехавший чулок и ставшее влажным белье, так что они, разумеется, не поспели вовремя на презентацию, которая проходила в одном из элитных клубов. Ехать туда оказалось дольше, чем они могли бы дойти пешком, но кто же пойдет по морозу в туфельках?

В клубе собралось народу куда больше, чем Маргарита себе представляла, и для нее было совершенно непонятно, как в таком столпотворении и суете можно найти того, кто им нужен. Но Артем чувствовал себя как рыба в воде и, конечно, первым делом подошел к знаменитой писательнице, которую не заметить было просто немыслимо. И не только потому, что лицо Ольги Граниной слишком часто мелькало и на экране, и на обложках модных журналов. Она на добрую голову возвышалась над большинством из присутствующих. Вот уж кто, несмотря на свой почти баскетбольный рост и впечатляющие формы, не стеснялся при таком телесном богатстве надевать каблуки! Из своей грандиозности примадонна сделала бренд, это если не считать ее книжек, издаваемых миллионными тиражами. И еще она любила яркие краски. Сейчас на ней переливалось всеми цветами радуги платье, которое явно было произведением кого-то из новых молодых модельеров. Ольга могла себе позволить любую самую известную марку, но она занималась, и надо сказать с удовольствием, продвижением молодежи, за что эта самая молодежь платила ей безграничной любовью.

Артем всплеснул руками и в слишком уж явном восхищении приложился губами к крупной руке, унизанной тоже немелкими бриллиантами. Примадонна кивнула пышной белокурой головой и улыбнулась ярко накрашенными губами.

— Вы великолепны, Оленька!

— И все благодаря нашему таланту, который я открыла. Артем, позволь тебе представить Влада Бурцева. Влад!

Щуплый брюнетистый юнец в бархатном костюме цвета старого вина и розовой рубашке с золотыми запонками в манжетах, бритый наголо, но зато с густой растительностью на бледных впалых щеках сдержанно поклонился.

— А Артем — моя правая рука! Я ему обязана всеми мыслимыми и немыслимыми хлопотами. Все знают, что я ужасно безалаберная и никогда не могу уследить за всякими дурацкими договорами, а в юридических делах вообще ничего не смыслю! Кстати, это его подруга, Маргарита… Ой, прости, деточка, я забыла твою фамилию. Впрочем, это не имеет значения. Прекрасно выглядишь! Это у тебя «Lanvin»? Отлично! Великолепно!

Маргарита знала пренебрежительную манеру Ольги общаться с женщинами и превозносить мужчин, но все равно ее от «это не имеет значения» слегка передернуло. Ну какова стерва! И еще вздумала позолотить пилюлю, между прочим, точно угадав, что на ней за платье. Гранина сильно преувеличивала свою беспомощность. У нее был наметанный глаз, она прекрасно разбиралась в людях, не хуже, чем в шмотках, и никогда не подписала бы ни единой бумажки, предварительно не изучив ее досконально. А если уж что-то вызывало сомнение — берегитесь, господа! У нас есть Артем! Он свою шефиню в обиду не даст. Тем более что ему за это очень даже немало платят. Марго подумала, что Ольга будет совсем недовольна тем, что он занялся пристраиванием чужой рукописи. Он ведь был куплен Граниной и должен был заниматься ею, и только ею. Интересно, она уже знает, что Маргаритой заинтересовалось «Альтера-пресс»? Ольга развеяла ее сомнения:

— Маргарита, это правда, что вы написали какой-то роман, которым заинтересовалось издательство Романа Бродского? Ох, теперь уже Бродского! А ведь еще недавно там заправлял Сенечка Шепилов! Но он предпочел покинуть нашу холодную родину… А вот господин Бродский, наоборот, вернулся, как говорится, к истокам. Вы еще не познакомились?

— Да, я кое-что написала. А с издателем еще не познакомилась. Он сегодня здесь присутствует?

— Да, я его видела! Потрясающий мужчина. У меня был договор с Шепиловым, но теперь даже не знаю, что делать. — Ольга остановила официанта с подносом, уставленным бокалами с «мартини», в каждом бултыхалось по оливке. Артем присоединился к ней, Марго отказалась, поискав глазами что-нибудь другое, и тут же, как по волшебству, около нее возник другой мальчик, разносивший красное вино. Новоявленный гений Влад нырнул куда-то в гущу народа и через секунду вынырнул конечно же с шампанским, чего и следовало ожидать. Маргарита смерила его взглядом, прикидывая, какой же он все-таки ориентации? Пришла к выводу, что нетрадиционной. Хотя, кто знает, может быть, она ошибается? Нет. Вряд ли. Вон как он оглядывает Артема! Маргарита тихонько засмеялась. Странно, что Темка этого не замечает. Все-таки у женщин наблюдательности гораздо больше, чем у мужчин.

Между тем Ольгу отвлекли. К ней направились поклонники с новой книгой, и она, ослепительно улыбаясь, принялась подписывать яркие, оформленные в стиле «арт-нуво» книжки. На обложке можно было разобрать название. Марго хмыкнула, прочитав: «Топ… лески!» И куда ее занесло?

Артем куда-то испарился, и она поискала его глазами, заметив, что стоящий рядом с ней Влад тоже шарит воспаленным взором по лицам и затылкам присутствующих.

— Ваш друг сказал, что поищет Романа Бродского. Наверное, это нелегкая задача, — сказал он, отставляя пустой фужер и хватая с подноса новый, пенящийся и пузырящийся жидкостью, от которой у Марго голова начала бы болеть менее чем через минуту. Она покосилась на Бурцева. Он глотал шампанское с наслаждением, закатывая очи, как хорошенькая женщина, и все ему было нипочем.

— А вы знаете Романа? — спросила Марго.

— О! Нас познакомили, но только сегодня. Он производит впечатление. Ольга права, потрясающий мужчина! Красив, богат, мужествен. Просто мечта!

— Неужели? Мечта?

— О да! Но что-то в нем есть такое… Недоступное. Мне кажется, он очень холодный человек. У него такие глаза! Как кусочки льда. Насквозь пронизывают! Но и привлекают. Если бы я был женщиной, в него бы влюбился.

«И если бы ты был мужчиной, тоже», — подумала Маргарита.

— А ваш друг, Артем, тоже впечатляет. Мы с ним пару раз сталкивались в SPA.

Маргарита содрогнулась. Вот еще новости! Хотя подозревать Артема, несмотря на всю его сумасшедшую заботу о собственном теле, в увлечении мужчинами она никак не смогла бы. Он все-таки натурал. И на том спасибо.

«Натурал» вернулся и, не обращая никакого внимания на красноречивые взоры Влада, подхватил ее под руку и потащил в сторону маленького зимнего сада, где было меньше народу и не так громко слышалась музыка. Если это вообще можно было назвать музыкой. На возвышении манерничала девчачья группа «Флэшки», разодетая в пух и перья пунцового цвета, вспыхивающие в мерцании стробоскопического света, как языки пламени. Ольга выбрала для своей презентации, надо сказать, самый претенциозный клуб. Здесь было многоуровневое помещение с преобладающими красным и черным цветом. Здесь стояли громадные аквариумы, в которых стайками носились настоящие пираньи. Обстановку дополняли вальяжные, обитые пурпурной кожей диваны, прекрасно гармонирующие с антрацитовыми поверхностями столиков, с хищными растениями во всех углах. Все здесь было первоклассным, включая великолепный зимний сад, за которым наверняка следил специально нанятый человек. И не один, скорее всего. Мало ли безработных ботаников? Маргарита не удивилась бы, если бы среди лиан, усеянных мясистыми цветами, носились экзотические бабочки и даже порхали бы настоящие колибри. Ей хотелось сесть, потому что ноги от длительного стояния на каблуках у нее начали уставать. К счастью, она заметила, что Артем ведет ее к уединенному столику, за которым сидит одинокий человек, а перед ним, вопреки всем правилам подобных презентаций, возвышается бутылка «Хеннесси».

— Роман! — Помахал человеку рукой Артем и потащил Маргариту за руку к столику. — Мы к тебе!

— Присоединяйтесь, — кивнул человек, поднимаясь им навстречу.

И тут Маргарита замерла, как громом пораженная. Перед ней стоял ее давно потерянный возлюбленный, тот, из-за которого она так страдала, тот, о ком писала в своей грустной книге, тот, которого она считала безвозвратно потерянным. Денис! Нет. Этого просто не может быть! Немного другое лицо, чуть более тонкий нос, слегка измененный разрез глаз, ставших более узкими. И все-таки это был он… И к тому же голос! Этот голос нельзя было перепутать ни с чьим другим, он был его визитной карточкой. Денис всегда шутил, что ему ни за что не удается никого разыграть по телефону, как ни старайся изменить свой глубокий, бархатный, необыкновенный баритон.

Артем не замечал замешательства своей спутницы, а вот «Роман» узнал ее тут же. Хотя как он мог бы ее не узнать? На рукописи черным по белому было написано: «Маргарита Тропинина». И как она теперь должна себя вести? Что говорить? Делать вид, что только что с ним познакомилась? Все эти мысли вспорхнули, как гипотетические бабочки в райском зимнем саду этого клуба, и разлетелись, так что она никак не могла их снова собрать. Кровь бросилась ей в лицо, окрасив побледневшие щеки лихорадочным румянцем.

— Роман, это Маргарита Тропинина, наша подающая большие надежды писательница.

— Потерянная навсегда… — задумчиво протянул он… Ну как же его называть? Роман. Что же, пусть будет так. В конце концов, что значит имя? «Ведь роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», — пришла в голову Маргарите цитата из «Ромео и Джульетты». Очень, надо сказать, кстати. Потому что он не изменил своему пристрастию к аромату «Drakkar» — терпкому, сладко-горькому и невероятно подходящему к его смугловатой коже, темно-каштановым волосам и светло-серым глазам, которые Влад назвал «кусочками льда».

— Вы знакомы? — удивился Артем.

— Нет. Мы незнакомы, — опередила Маргарита Романа и прямо взглянула в льдистые прозрачные глаза.

— Незнакомы, — кивнул он, не отрывая от нее пристального взгляда. — Но если и были когда-то, то теперь самое время начать все заново. Да, Марго?

— И все-таки у меня такое ощущение, что вы встречались! — засмеялся Артем. — От меня, дорогая моя, ничего не утаишь. Признавайся. Для тебя это не первая встреча?

— Артем, — отрезала она, — мы здесь вовсе не для того, чтобы копаться в прошлом, если бы даже оно и было. Но его нет. Есть только этот день, этот вечер. И все.

— Да? — приподнял четко очерченные соболиные брови Роман.

— Да. Именно так. Я выплеснула все свое прошлое на страницы книги. Так посоветовал, если честно, мой психоаналитик. Два года назад. У меня были большие проблемы. Но… Теперь их нет. Как нет человека, бывшего всему виной.

— Какая грустная история, — пожал плечами Роман и наполнил рюмки «Хеннесси». — Я ее прочитал, разумеется. Я даже предположить не мог такой силы чувств.

— Вы как-то странно беседуете, — сказал Артем, взяв бокал с коньяком и протягивая Маргарите другой. — У меня такое впечатление, что я пытаюсь вникнуть в самую суть вашего разговора, но у меня ничего не получается.

— Не обращай внимания, — бросила Маргарита и пригубила коньяк. Она достала из своей крошечной сумочки пачку сигарет, и Роман с готовностью поднес ей зажигалку.

— А вы, оказывается, курите?

— Начала курить. Пару лет назад. И никак не могу теперь от этой пагубной привычки избавиться.

— Вот-вот, — встрял Артем, — я ее все время ругаю.

— Ты известный приверженец здорового образа жизни, Тема, и как это у тебя получается? Вот со мной все сложнее. И курю я больше пачки в день, — он кивнул на крепкий «Житан», — понимаю, что глупо, но остановиться не могу. Хотя на море всегда курю меньше. Там комфортно, и это «успокоительное» средство не требуется. — Он посмотрел на Маргариту и улыбнулся, но она молчала и не спешила улыбаться в ответ. В ней бушевала буря эмоций, и она боялась, что вся эта гамма чувств отразится на ее лице. Она никогда не могла так, как он, владеть мимикой. Вот и теперь она не могла определить, что именно он ощущает? Его лицо сохраняло вежливую, приличествующую случаю маску, но все-таки его глаза стали не такими холодными, будто бы даже немного потемнели.

— И что же вас заставило бросить ваш замечательный Крит и вернуться?

— Дела. У меня много незаконченных дел, — сказал он, и Марго отметила двусмысленность его слов.

— Вы купили издательство. Если не секрет, зачем?

— Это сложный бизнес. И интересный. А я люблю все сложное и интересное.

В воздухе повисло молчание, и Артем, вдруг вспомнив о том, что ему нужно встретиться с продюсером фильма, который ставят по роману Граниной, извинился и умчался, доверив Марго Бродскому. Она хотела попрощаться и уйти, но Роман схватил ее за руку:

— Не торопись, девочка. Ты ведь всегда торопишься? Да? И с выводами в том числе.

— О чем нам говорить? — вскинулась она. — Роман! Так тебя теперь зовут? И к чему этот дурацкий маскарад? К чему эта игра?

— Скажи, Марго, ты считаешь меня подлецом или дураком?

— Даже и не знаю, что ответить, — вздохнула она. — Не хочу тебя обижать, хотя ты меня просто убил!

— Я даже представить себе не мог, как ты переживаешь, пока не прочитал твою книгу. Знаешь, ты всегда представлялась мне просто избалованной девочкой, маминой и папиной дочкой, решившей просто немного развлечься с парнем, который представлялся тебе романтическим героем. Такова уж моя профессия. И именно она привела меня к этому исчезновению. Я, если честно, даже не знал, вернусь ли я сюда вообще. И мне было… Прости, Марго, мне было не до избалованных дочек.

— Значит, ты так меня воспринимал?! — вспыхнула она. — Господи! Какая же я была наивная дурочка!

— Наивная, да. Но не спеши меня обвинять. Я хочу быть с тобой откровенным. Ты же не знаешь…

— Что я должна знать? Что? И чего такого я не знаю? Ты просто исчез. И никто, понимаешь, никто не знал, что с тобой, где ты? Жив ли ты вообще? И вот ты являешься. С другим именем. Изменившийся, совсем другой!

— Так было нужно. Так сложились обстоятельства. Я изменился, это правда, и ты изменилась. Ты выглядишь просто потрясающе, слов нет. И еще я понял, сколько в тебе глубины, о которой я даже не подозревал, играя в свои взрослые мужские игры, которые оказались куда опаснее, чем я мог предположить. Прости меня, Марго, прости.

Он склонил голову и взял ее руку в свою. Его губы коснулись ее запястья, а потом он раскрыл и стал целовать ее ладонь. Она хотела вырвать руку, но вдруг обессилела. Его колено коснулось ее бедра, и Марго вздрогнула. Она почувствовала, что вновь, как когда-то, тает от его прикосновений. Черт! Черт! Черт! Куда же девался Артем? Она готова была вцепиться в него, как в спасательный круг.

И он появился. Да не один, а в сопровождении своей примадонны. Ольга Гранина, слегка покачиваясь на тонких каблуках, шла, вцепившись в руку Артема, и на лице ее цвела улыбка, адресованная, разумеется, Роману Бродскому.

— Роман! Я так рада, что ты здесь! Сиди-сиди! Я просто к вам присоединюсь. Ужасно меня утомили гости. Их так много! Налей-ка мне коньячку.

Артем покосился на Ольгу, но сказать, что ей уже вполне достаточно, не посмел. В конце концов, это ее праздник. Если будут проблемы, он отвезет ее домой и проследит, чтобы все было хорошо. Ситуация развивалась стремительно и ставила Маргариту в безвыходное положение. Как она сама будет добираться до дома, если Артему понадобится заниматься своим набравшимся по самые брови шефом? Глаза Ольги блестели, помада размазалась, прическа растрепалась, но она всего этого совершенно не замечала. Все ее внимание было приковано к Роману. Она не давала никому и слова вставить, трещала без умолку и постоянно дотрагивалась до него, касаясь то руки, то колена, то плеча. Артем посмотрел на Маргариту, и во взгляде его было уже почти отчаяние. Он хорошо знал Гранину, знал, что, выпив, она становится просто невыносимой и ее врожденное упрямство превращается в хамство.

— Ольга, ты очень устала, может быть, я отвезу тебя домой? — робко спросил он.

— Нет! Не ты, а пусть меня Роман отвезет! Он — мой будущий издатель, должен заботиться об авторе, приносящем его богоугодному заведению основной доход!

— Разумеется, — вежливо сказал Роман, — разумеется, я тебя отвезу. По-моему, уже пора.

— А ты что тут делаешь? — вдруг уставилась Гранина на Маргариту. — Темку ждешь? Не жди, лапушка, не жди! Он тоже с нами поедет. Мы еще немного выпьем. У меня. Я привезла из Праги отличный «Абсент» и вот все не знала, с кем бы его разделить. Теперь знаю. Мальчики, я пойду попудрю носик, а вы тут разберитесь с девушкой, кто-то должен ее проводить? Да тут народу полно! Найдутся желающие.

— Ничего, — буркнула Маргарита, — не стоит беспокоиться, я сама доберусь. — И она взглянула на свои туфельки, в которых совершенно не хотела выходить на мороз.

— Артем, — спросил Роман, — ты займешься своей подопечной? Я отвезу Маргариту. Когда Ольга придет, скажешь, что у меня появились срочные дела.

— Она разозлится, — возразил Артем, — она не любит, когда ее кидают.

— Мне все равно. Я еще подумаю, продлять ли с ней контракт. Честно говоря, у меня есть на примете нечто новенькое.

— Ты потеряешь очень много. Ольга уже раскручена, за нее все готовы друг другу глотку рвать.

— Я не собираюсь никому глотку рвать. И не собираюсь становиться подручным Граниной. В конце концов, это твоя шефиня. Так что разбирайся с ней сам.

Артем злобно посмотрел на Романа, но встретил в ответ совершенно ледяной и решительный взгляд.

— Я отвезу Маргариту, — сказал Бродский не терпящим возражения тоном.

— А ты ее спросил? — огрызнулся Артем.

— А меня кто-нибудь из вас спросил? — вклинилась Марго. — А! Идите вы к черту! — И она поднялась, твердо решив послать обоих мужчин к чертовой матери и найти себе в этом круговороте другого провожатого. В крайнем случае, она вызовет такси. Или просто проголосует. Не успеет замерзнуть.

Пока мужчины разбирались между собой, она пулей вылетела на улицу и кинулась к дороге, ковыляя по снегу и ледяным колдобинам в распахнутом манто. Она и не подумала, что простуда ей гарантирована, просто ей хотелось как можно быстрее оказаться дома, любым путем, чтобы наконец-то позволить себе расслабиться, подумать, пережить эту неожиданную и такую мучительную для нее встречу. Но Роман ей опомниться не дал. Он выбежал за ней, на ходу надевая дубленку, и подхватил ее под руку.

— Я сказал, что отвезу тебя.

— Интересно, куда? Ты этого не сказал.

— Идем. Вот моя машина. — И он, проигнорировав ее вопрос, повел Маргариту к припаркованному на стоянке у клуба темно-синему «Порше». Сопротивляться у нее не было ни сил, ни желания. Хотелось только одного — тепла. Он сел за руль и включил зажигание, не забыв про печку. Маргарита вытащила сигареты и потянулась за прикуривателем. Роман не дал ей этого сделать, обхватил ладонями ее лицо и приблизил губы к ее губам. Это был долгий, слишком долгий поцелуй, от которого ее голова пошла кругом.

— Мы поедем ко мне, — прошептал он, отрываясь от нее.

— Нет…

— Да! Я не хочу снова тебя терять.

И больше за всю дорогу он не произнес ни слова, хотя путь был долгий. Роман повез ее к себе в загородный дом. И она не спросила, почему они не остались в Москве, хотя, как она знала, у него в городе была квартира. Может быть, там кто-то есть? Жена? Просто подруга? Маргарита перебирала в уме все возможные и невозможные варианты, но ничего у него не стала спрашивать. Странно, но почему-то ее совершенно перестало волновать, есть ли у него кто-то другой. А как не быть? Невозможно же поверить, что он не обзавелся любовницей за эти бесконечно долгие два года. Она тоже была не одна. И что с того? Она смотрела на его твердый профиль с высокими скулами и прямым носом с едва заметной горбинкой, на его чуть выпирающий вперед, решительный подбородок, любовалась жесткой манерой вести машину. И с ужасом понимала, что поддалась снова его неимоверному обаянию, его воле, подчинилась без всякого сопротивления его желанию. Он включил музыку, и сладкий ангельский голос Сары Брайтман заполнил салон. Она помнила этот диск, который часто звучал, когда они занимались любовью, и все ее существо снова было пронизано предвкушением, томительным предвкушением почти забытого блаженства. И никого больше в мире не существовало, никого, кроме них двоих.

Темная громада дома утопала в снегу, расчищены были только дорожки, а об остальных достоинствах холмистого участка, поросшего великолепными вековыми дубами, канадскими кленами и соснами можно было лишь догадываться. Роман с дистанционного пульта открыл ворота, въехал в гараж, из которого можно было попасть в дом.

— Здесь тепло, не замерзнешь.

— Тут никого нет? — спросила Маргарита.

— Никого. Я отпустил человека, который следит за домом.

— Когда же ты успел?

— Когда ты прыгала по сугробам, выбежав из клуба, как будто за тобой гналась свора гончих.

— Значит, ты знал, что мы поедем сюда? — Она хотела возмутиться, но вместо этого просто рассмеялась.

— Конечно, знал. Я видел.

— Что же ты видел?

— Видел, что моя Марго все та же, нет, не та же, еще лучше, красивее, мудрее. А раз мудрее, то не станет мне отказывать. — Он обнял ее, и они вошли в пустынный холл, где их шаги и голоса отзывались эхом.

— Нет, — возразила она, — мудрая женщина делает выводы из своих ошибок, а я, к сожалению, глупа. Опять ты меня соблазнил…

— Я не ошибка, — сказал он, — я просто вернулся. И это во многом из-за тебя.

— Как мне тебя звать? — вдруг спросила она.

— Роман. С этим новым именем я вошел в новую жизнь. А та моя жизнь кончилась в Боснии, и пусть так и будет.

— Ты расскажешь мне, что случилось?

— Когда-нибудь, когда-нибудь, но не теперь.

Он взял ее за руку и повел по винтовой лестнице на второй этаж. Свет зажигался и гас по мере их движения. Они вошли в просторную комнату, где почти не было мебели, только одна большая низкая кровать и пушистый бежевый ковер, в котором тонули ноги, мягкий и теплый. Дверь из спальни вела в ванную комнату, где нашли себе место и душевая кабина, и роскошное джакузи. Плитка, которой были отделаны стены, нежно отсвечивала телесно-розовым мрамором с отделкой по фризу причудливым узором в прихотливом стиле модерн. Сиреневые ирисы переплетались у самого потолка, образуя сложный узор. И это было единственное украшение, которое заметила Маргарита. Больше нигде не было ни фресок, ни лепнины. Впрочем, возможно, все это роскошество еще появится. Дом ведь совсем новый. Она про себя заметила, что если бы ей пришлось оформлять собственное жилище, то она тоже начала бы с ванной, самого любимого помещения. У себя она так и сделала, как только въехала в квартиру. Окна и спальни и ванной выходили в заметенный снегом сад, и в них заглядывала полная луна, серебристая и яркая в чистом морозном воздухе. Это была сказка. И Марго остановилась у окна, вглядываясь в сплошную белизну, перечеркнутую лишь кое-где черными ветвями старых деревьев, а в свете круглых фонарей, выстроившихся вдоль извивающейся дорожки, светились крупные хлопья снега.

— Замерзла? — спросил Роман, обнимая ее сзади и позволяя своим рукам привольно скользить по ее бедрам, по талии, по груди, натянувшей роскошное платье.

— Да, немного, — отозвалась она.

— Тогда займемся водными процедурами?

Она смотрела, как он, скинув пиджак и закатав рукава рубашки, пускает воду, и она начинает пузыриться в чреве джакузи. Роман зажег свечи и отправился куда-то, а когда вернулся, в его руках были бокалы с красным вином, рубиново мерцающим в отблесках ароматизированных белых свечей. Маргарита уже сбросила одежду на маленькую скамеечку и погрузилась в теплую воду.

— Мы с тобой напьемся, — засмеялась она, — во всяком случае я. И буду ничуть не лучше Граниной. Я перемешала сегодня вино и коньяк…

— А я и так пьян. Из-за тебя. Но это никак не сказалось на моих возможностях, — улыбнулся он и стал раздеваться, медленно освобождаясь от одежды, давая ей возможность рассмотреть его худощавое тело, стройные длинные ноги, гибкие руки и все остальное, от созерцания чего Марго глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Он не был атлетически сложен, как Артем, но по сравнению с ним тот выглядел просто накачанным грузчиком, а Роман… Роман был аристократом. Немудрено, что это, даже будучи навеселе, почувствовала Ольга Гранина, большая, как говорили, любительница сильного пола. Или она почувствовала это раньше? Маргарита ощутила укол ревности. Она желала только одного — чтобы этот человек принадлежал сейчас только ей, ей одной, и душой и телом.

Роман опустился в бурлящую воду и протянул ей бокал с вином. Маргарита, отпив немного и отставив вино в сторону, приблизила терпкий рот к его губам. Он пил виноградную влагу, раздвигал языком ее губы, проникая глубоко и нежно. Молодые люди не спешили, вкладывая в эту игру предвкушение грядущей близости. Маргарита обхватила ногами его талию и почувствовала, как плоть приближается к ее раскрывающемуся гроту, но он не вошел в нее, а только начал дразнить, то касаясь ее, то вновь отдаляясь, и она подчинилась этому упоительному ритму, доходя почти до обморока от вожделения, огнем опаляющего низ ее живота. Она поднялась над ним из воды и развела ноги. Роман положил ладони на ее блестящие от воды шелковистые бедра и стал целовать их внутреннюю сторону, останавливаясь в предельной близости от источника ее наслаждения. А потом вдруг резко притянул ее к себе, и его язык стал делать круговые движения вокруг ее набухшего бутона. Она застонала и прижала его голову к себе, требуя, чтобы он продолжал эту сладкую муку. Ласкать ее ему помогали чуткие пальцы и чувственные губы.

— Мне хотелось бы, чтобы у меня было шесть рук, как у Шивы, и все ласкали бы тебя, — прошептал он, отстраняясь, — твой запах, эта нежность и влажность… Они сводят меня с ума. Я скоро не смогу сдерживаться.

— Я тоже, — выдохнула она, касаясь его твердой плоти, дрожащей рукой поглаживая ее, но он резко подался от нее, понимая, что еще немного — и он кончит, так и не войдя в нее по-настоящему.

— Пора выходить. Нас ждет постель.

Он выбрался из джакузи первым и потянулся за полотенцем, а потом помог ей выйти. Маргарита еле держалась на ногах, она вся дрожала, но это не имело никакого отношения к холоду. Здесь было очень тепло, но все равно ее тело покрылось гусиной кожей.

— Ты замерзла, как всегда, моя радость. — Он укутал ее мягким, огромным, как одеяло, полотенцем и принялся активно вытирать, массируя спину. — Согрелась? Хорошо. Я немного отвлекся. Это тоже хорошо. Не все сразу.

— Согрелась. Мне даже жарко.

— У нас целая ночь впереди. Мне хочется отнести тебя в спальню. — И он легко поднял ее на руки и отнес драгоценную ношу на постель, рухнув с ней рядом. Они, не сговариваясь, потянулись за сигаретами, лежащими на маленькой тумбочке, стоящей рядом с кроватью. Это был еще один предмет в пустынной спальне, но его сразу можно было и не заметить.

— У тебя так просторно, — сказала она, затягиваясь, и перевернулась на спину.

— Это новый дом. Я еще не обставил его. Просто времени не было. — Он лежал на боку, подперев голову рукой, и рассматривал ее, словно видел впервые.

— Ты изменилась…

— Растолстела? — спросила она, насторожившись.

— Нет. Просто стала более женственной. Если такое вообще возможно. — Он загасил сигарету в хрустальной пепельнице и зажег ночник: — Хочу видеть тебя, любоваться тобой.

Медовый свет лампы окрасил белизну ее кожи в оттенок слоновой кости. Растрепавшиеся рыжие волосы отсвечивали червонным золотом.

— Ты — настоящая языческая богиня, Марго, моя богиня…

Он взял прядь ее волос, оттянул назад голову и впился поцелуем в выгнувшуюся шею, потом спустился ниже, к холмам груди, нащупал отвердевший сосок и стал с ним играть. Возбуждение Марго нарастало снова, и она, не выдержав, потянула его на себя, поднимая ноги и закидывая ему их на спину. Он хрипло вздохнул и ворвался в нее, как варвар в храм.

Она проснулась, что на нее было совсем не похоже, ни свет ни заря. И увидела рядом с собой человека, который причинил ей боль. Нет, конечно, не сейчас, а тогда, когда исчез так внезапно из ее жизни. И она никак не могла, да и не хотела, придумать для него никаких оправданий. Все они были бы ничтожны. Абсолютно все. И зачем этот Феникс возродился из пепла, в который превратил не себя, а ее жизнь?! То, что случилось между ними этой ночью, когда оба они были возбуждены не только вином, но и встречей со своим прошлым, Маргарита сочла совершенно не нужным, ужасным, а свою податливость оскорбительной. В ней взыграла гордость, совершенно неуместная, потому что сердце говорило совсем другое, но разум спорил с сердцем, и на сей раз победил. Она осторожно встала и принялась искать свои вещи, стараясь не разбудить Романа. К ее счастью, или к несчастью, как уж на это посмотреть, он крепко спал, уткнувшись лицом в подушку, впитавшую запах ее волос, уверенный, что она рядом, что ему больше не о чем беспокоиться. Маргарита отвернулась, стараясь на него не смотреть, спешно оделась и побежала вниз. Ей хотелось как можно скорее покинуть этот дом с необставленными, холодными комнатами, которые еще не приобрели жилого вида. Когда-нибудь здесь будет, наверное, очень уютно, потому что спланировано это огромное помещение было рационально и удачно, но она уже об этом не узнает. Все, что между ними было, — прошлое, и не стоит его воскрешать. Она забудет, постарается забыть проведенную здесь безумную ночь. И… Господи! Ей еще предстоит объясняться с Артемом, который наверняка ее разыскивал. Она остановилась посреди холла и вытащила из сумочки телефон. Неотвеченных звонков было море! Но это потом, все потом. Сейчас нужно отсюда выбираться, вызывать такси, что она и сделала. А потом, содрогаясь от холода, по щиколотку в наметенном за ночь снегу, ковыляла к подъехавшей машине. Она не думала о том, что может заболеть от такой вылазки, ей нужно было срочно оказаться дома, а там уже разбираться и со своим здоровьем, и со своими чувствами. Шофер посмотрел на нее, как на сумасшедшую, но ничего не сказал, а только включил печку на полную мощность. Когда они подъезжали к ее дому, ноги Марго уже были сухими, и ей даже показалось, что она согрелась. Несколько раз звонил мобильный, но она выключила его, не желая сейчас никаких объяснений. Никаких. И ни с кем.

— Проблемы? — все-таки не выдержал водитель, пожилой мужчина в потертой дубленке.

— Были проблемы. Но они исчезнут, как только вы довезете меня до дома.

— Ну что ж, постараюсь сделать это побыстрее, а то вы, девушка, простудитесь. Слишком уж легкомысленно оделись. Я вот своей внучке все время говорю: куда ты на мороз в тоненьких чулочках выскакиваешь? Заболеть хочешь? А она только отмахивается, как от назойливой мухи. Эх, молодежь! Все у вас не эдак, все не так. А потом плачете.

— Плачем. И это бывает, — вздохнула Маргарита, всем своим видом показывая, что не желает продолжать разговор, и отвернулась, молча уставившись в пробегающие мимо деревья, машины, фонарные столбы, словно видела что-то очень для себя важное и интересное.

Маргарита ворвалась в дом и только здесь, в привычной обстановке, перевела дыхание. На ходу сбрасывая шубку, платье, безвозвратно испорченные туфли «Gucci», она бросилась в ванную и пустила такую горячую воду, какую только смогла терпеть, добавив в нее несколько капель пихтового масла. Она всегда считала это средство самым лучшим от простуды, вероятной или уже обрушившейся на организм. Прихватила с собой и чуть ли не полстакана водки, куда щедро сыпанула перца, отчего в горло полилась поистине адская смесь.

Маргарита чуть было не заснула в ванной, но ее вовремя разбудил звонок домофона. Закутавшись в махровый халат, она выскочила в коридор. Это, скорее всего, Артем. Можно, конечно, не открывать, но стоит ли откладывать объяснения на потом? Однако это оказалась Кира. Она ворвалась в квартиру, ругаясь на чем свет стоит.

— Марго! Ну что ты за дрянь такая! Разве можно так людей пугать? — Кира скинула лисью шубку, нашла плечики и повесила ее на вешалку.

— А что такое? — сделала невинные глаза Маргарита.

— Что такое? Ты исчезла с этой презентации, на которой, кстати, я тоже была, просто немного запоздала, пришла, что называется, к шапочному разбору. А тебя уже и след простыл.

— Значит, ты там была?

— Ну-ка, дыхни! — насторожилась Кира. — Ой! Да от тебя водкой за километр несет! — Она вытаращила глаза. Такого безобразия Маргарита себе никогда не позволяла. — Ты что, пьешь с утра?!

— Я не пью, а лечусь. — Как ни странно, она совсем почти не опьянела от этого радикального «лекарства», а только согрелась и расслабилась. — Пошли на кухню, я тебе кофе сварю, если уж ты меня навестила, хотя я вообще-то никого не ждала.

— Знаешь, скажи спасибо, что это я, а не Артем. — Кира уселась на угловой диванчик. Маргарита решила не возиться с джезвой и включила кофеварку, хотя прекрасно знала, что Кира такой кофе не очень-то любит. Но подруга промолчала. Она всем своим видом давала понять, что жаждет узнать подробности ее ночных приключений.

— Ну, что скажешь? Где ж тебя носило?

— Я была за городом, — сказала Марго, наполняя чашки. — А что?

— Опять двадцать пять! Поделись с подругой, что у тебя стряслось?

— Ты крепко сидишь на месте? — Маргарита подумала и решила, что не станет скрывать от Киры ничего. Наверное, все-таки алкоголь на нее подействовал, потому что потянуло на откровение и ужасно захотелось с кем-нибудь разделить бремя столь необдуманного поступка, которое тяготило Марго. К тому же… Может быть, Кира что-нибудь посоветует? Хотя вряд ли. А если даже и посоветует, то сомнительно, что стоит ее советы принимать всерьез.

— Сначала ты мне все-таки скажи, что там было, когда я уехала? Ты видела Артема? — притормозила все-таки Марго.

— Ужас, что было! Ваша примадонна требовала Романа, этого издателя, с которым ты умчалась. И моего драгоценного заказчика. Кстати, щедрый парень! Гонорар мне пообещал просто фантастический. Прими к сведению. С меня процент за то, что ты позировала, — отвлеклась Кира, но Маргарита только махнула рукой, требуя, чтобы она продолжала, и Кира вернулась к прерванной теме: — Ну так вот. Артем еле ее утихомирил и повез домой, наверняка у нее остался, потому что Ольга требовала продолжения банкета. Вот, собственно, и все, что я знаю. А ты, значит, побывала в гостях у своего провожатого, вместо того чтобы отправиться, как хорошая девочка, домой, в собственную постельку? Так? Ну, колись!

— Ты помнишь мой роман, из-за которого я изрядно помучилась?

— Это с тем репортером? С Денисом? Конечно! Как не помнить!

— Так вот. Роман Бродский — это и есть Денис. Вот так.

— Как это? — Кира выпучила глаза и чуть не подавилась кофе.

— А вот так. Два года он жил под этой фамилией. Я не знаю точно, что там уж были за обстоятельства, но ему пришлось скрываться.

— Криминал? — насторожилась Кира.

— С его стороны — вряд ли. Я думаю, что как репортер в Боснии он стал чему-то свидетелем. Обычно таких людей, чтобы их спрятать, обеспечивают другими документами. Не знаю точно, он ничего мне не рассказал, но думаю, что именно так.

— Не рассказал?! Да он бросил тебя! А теперь явился, и ты полетела к нему, как бабочка на огонь! Слушай, это надо переварить! Налей-ка мне пятьдесят грамм, если сама все еще не выдула.

Маргарита вытащила из холодильника бутылку «Абсолюта» и поставила перед Кирой рюмку. Поискала чего-нибудь закусить, но обнаружила лишь банку маслин и маленький кусочек «Бри».

— Этого достаточно?

— Давай! А вот тебе хватит, — сказала Кира, опрокидывая рюмку. — С тобой сопьешься! Вечно у тебя какие-то сюрпризы. И как только Артем это терпит?

— Ты теперь стала на сторону Артема?

— Ну, знаешь, если уж выбирать… Конечно, я его не очень-то люблю, но мне-то зачем его любить? Я все-таки считаю, что он как-то надежнее. А этот откуда вдруг взялся? И откуда у него такие деньжищи? Купил издательство, купил дом, как я понимаю, в котором ты побывала. Хороша избушка?

— Избушка что надо. Только еще необставленная.

— И ты собираешься с ним продолжать отношения?

— Нет… Я не знаю! Не знаю!

— Вот смешно, — сказала Кира, — он тебя заказал…

— Что?! — не поняла Маргарита.

— Я имею в виду — заказал скульптуру. Получилось, что тебя. Как будто знал, гад!

— Ну, не думаю, что знал. Это просто совпадение.

— Ага, и совпадение, что он взял твой роман. Вот так просто Артем ему его принес, он почитал и впечатлился.

— А почему нет? Ты меня совсем не ценишь! — обиделась Маргарита.

— Дурочка! Я-то тебя ценю, как, надеюсь, и ты меня. Но на титульном листе стоит твое имя. И неужели же он его забыл? Вот представляю себе, как он про себя там читал! Обалдеть! Ты, Марго, перед ним уже на сей раз разделась окончательно. Один раз в книге, второй — в этой, черт бы ее подрал, статуе, а теперь уж и вовсе вживую. Знаешь, по-моему, мужчина не должен так много знать. Это дает ему все преимущества. А ты вот о нем и его приключениях ничего не знаешь. Ну ладно, я вижу, тебе есть о чем подумать. Как ни приятно тут у тебя болтать, мне некогда рассиживаться. Работа. — И Кира поднялась.

Маргарита проводила подругу и вздохнула с облегчением. Ей совершенно не хотелось теперь уже выслушивать критику со стороны Киры. Тоже мне! Мудрая сова!

Артем не звонил. Наверное, обиделся. Зато позвонил Роман. Откуда он узнал телефон? Она ему не давала. Хотя все ее координаты значились в рукописи. Она тяжело вздохнула и взяла трубку, не дожидаясь, пока он закончит свою речь на автоответчике.

— Марго! Ты что творишь? Ты почему сбежала? Хочешь воспаление легких подхватить? Да? Я бы отвез тебя домой. Что за фокусы? — Его голос был раздраженным и злым, его задело ее исчезновение, это уж точно.

— Дени… Роман, я сглупила…

— Это когда же? — резко спросил он, явно заметив, что она хотела его назвать прежним, куда более привычным для нее именем.

— Когда вчера позволила себе поехать с тобой. Этого не нужно было делать. Но ты мне опомниться не дал. Послушай, давай все забудем?

— Забудем? Когда мы снова друг друга нашли? И ты считаешь это правильным? Или так уж сильно любишь Артема?

— Это не имеет значения. Прошу тебя. Давай будем общаться только по делу. К тому же я не могу поверить в то, что ты сейчас один. Что у тебя никого нет…

— Ревнуешь? — засмеялся он, проигнорировав ее предыдущие слова.

— Нет. Я совсем о другом.

— Хорошо. Я дам тебе время разобраться в себе. Но недолго.

— Ты ничего о себе не рассказал! — вдруг вспыхнула она. — Совсем ничего!

— Ты хотела оправданий? Это глупо, Марго. И у нас не было времени серьезно поговорить. Я думал, что мы сделаем это утром. Но ты сбежала. Ты все еще маленькая глупенькая девчонка. Наверное, я ошибся, предположив, что ты повзрослела.

— Ну и тем более. Зачем я тебе?

— Ты мне нужна. Очень. Какая есть. Подумай над этим. — И он положил трубку, не дожидаясь, пока она скажет еще что-нибудь, что ему может совершенно не понравиться. Он так делал всегда — сворачивал разговор, если он ему не нравился.

Пребывая, как это называла Кира, в разобранных чувствах, мучаясь внезапно нахлынувшей головной болью, Маргарита решила все-таки немного поспать и еле дотащилась до постели. Но сон не шел. Вместо этого она принялась перебирать воспоминания, и совсем свежие перемешивались с теми, что давно были покрыты туманной дымкой. И все-таки… Вот она, совершенно обнаженная, сидит на постели в гостиничном номере, а жаркое солнце пробивается сквозь деревянные, неплотно пригнанные ставни. Раннее утро, она, разомлевшая и горячая, с бисеринками пота над верхней губой, с полуприкрытыми веками, с окутывающими ее как облако огненно-рыжими волосами, так и не загоревшая, позирует ему. Он направил на нее объектив своего неизменного «Никона», сам при этом не удосужившись одеться. Она смеется. Это и в самом деле смешно: мужчина в чем мать родила, зато с фотоаппаратом. В дверь стучат. Это коридорный принес завтрак, состоящий, как всегда, из козьего сыра, оливок и горячей лепешки. Она прячется под смятую простыню, а он поднимает с пола халат, набрасывает его на голое смуглое тело. Принимает поднос, что-то говорит по-гречески, она не понимает, что именно. Она никогда не переставала удивляться его способностям так быстро учить чужой язык. Когда мальчик уходит, он приносит ей высокий стакан со свежевыжатым апельсиновым соком. Она жадно пьет, и капельки оранжевой влаги, такой острой, такой вкусной, стекают на подбородок. И он садится рядом с ней и слизывает эти капельки. И пьет ее дыхание, приблизив к ее губам свои губы, но не спешит их касаться. Она откидывается на спину, сгорая от нетерпения. Но он никогда не был нетерпелив. Он упивался прелюдией, доводя ее до умопомрачения, до того момента, пока она сама, требовательно и страстно, не призывала его в себя. Но и тогда он не спешил. Что ж, он и теперь не изменился. Для него секс не просто секс. Это пробуждение поистине космической энергии, он, как ураган, набирающий силу медленно, начинающий свой стремительный бег с полного штиля, с затишья, и вдруг в одно мгновение становящийся неумолимым. Маргарита вспомнила Артема. С ним все не так. Нет, он почти безупречен. Но все в нем почему-то кажется не естественным порывом, а отработанной, выученной по книгам и журналам для мужчин техникой.

И все-таки, немного полежав в постели и отдавшись приятным воспоминаниям, Маргарита отдохнула и, прислушавшись к себе, к счастью, не обнаружила ни малейших признаков простуды. Можно сказать, ей повезло. В данном случае стресс спас. Если бы она не была такой взвинченной, то наверняка бы заболела. Ей захотелось есть, но она вспомнила, что в холодильнике пусто. Идти за продуктами в ближайший супермаркет не хотелось. Тогда, если уж выползать, лучше просто отправиться в соседнюю пиццерию и заказать лазанью. Лишь бы ничего не готовить! Маргарита натянула узкие синие джинсы «Morgan» и толстый, причудливой вязки изумрудно-зеленый свитер «Sonia Rukiel», к которому прилагались теплые замшевые сапоги такого же убийственного оттенка. Этот наряд она просто обожала, потому что он смотрелся едва ли не эффектней самого шикарного делового или вечернего туалета, к тому же в этих вещах было комфортно и, главное, тепло! Стянув на затылке волосы бархатной лентой цвета индиго, она посмотрелась в зеркало. Все ничего, только круги под глазами. Хотя можно особенно не краситься, только чуть-чуть подчеркнуть скулы персиковыми румянами, пару раз провести щеточкой по ресницам и нанести на губы блеск. Вполне достаточно для простого выхода в «Пиццу ди Рома», где она прекрасно знает и хозяина, и мэтра, и всех официантов, будучи их постоянной клиенткой. Маргарита любила это маленькое, уютное, не очень притязательное заведение с приглушенным светом и видами Рима на стенах, выполненными в виде старинных гравюр. Здесь, несмотря на полное отсутствие пафоса, кормили отменно. Это плюс. А второе преимущество для Маргариты заключалось в том, что сюда ни за что не заглянет Артем, хотя бы потому, что считает посещение простой пиццерии ниже своего, будь оно неладно, высокого достоинства. Марго подумала, что какие-то черты ее друга, которые она находила даже по-своему забавными, теперь кажутся ей раздражающими и неприятными. И она призналась себе, что эта ночь, независимо от того, будет у нее продолжение или нет, изменила ее безвозвратно. Во всяком случае, в том плане, что касается Артема. Она надеялась, что вечер у нее пройдет спокойно и что обиженный Артем до нее не доберется. И она оказалась права. Он действительно объявился лишь на следующий день, выждав приличествующий, с его точки зрения, срок.

Маргарита сидела за компьютером и силилась выжать из себя хоть одну строчку для «Мари Клер». Она давно обещала в журнал маленькую жизненную историю, но теперь терзалась сомнениями. Ничего более жизненного, чем ее собственная ситуация, она придумать не могла. И куда, спрашивается, делась ее хваленая фантазия? Она вздохнула и решила сварить еще кофе, хотя он уже буквально лился из ушей, а сердце тревожно стучало так, будто она пробежала стометровку. И вот в этот момент ее острого недовольства собой и раздался звонок Артема. Он сообщил ей не терпящим возражений тоном, что стоит перед ее подъездом и настаивает на немедленном разговоре. Маргарита, к своему большому сожалению, никогда не умела давать отпор такой настойчивости. Она просто терялась и не находила слов, чтобы отказать. И Артем прекрасно знал эту ее особенность и беззастенчиво ею пользовался.

Он появился, как всегда, элегантный, но мрачный, в соответствующем его настроению костюме.

— Привет тебе, черный мститель испанских морей, — Маргарита хотела все обернуть в шутку, но он ее не поддержал.

— Мне как понимать твой демарш? — сказал он без приветствия, небрежно скидывая теплое верблюжье пальто и прямиком направляясь в гостиную.

— Кофе будешь? — крикнула Маргарита из кухни, прекрасно зная, что он откажется и потребует свой обычный травяной чай. Что ж, на этот случай у нее есть пакетики, пусть ими и довольствуется.

— Ничего не хочу, спасибо. Хотя… У тебя есть сок?

Она вошла с подносом, где стояла ее чашка с кофе и стакан с его любимым грейпфрутовым соком. Они расположились за низким столиком с матовой черной стеклянной столешницей, откуда Маргарита не удосужилась вытереть накопившуюся за время ее отсутствия пыль. Он поморщился, но ничего не сказал, хотя прежде не удержался бы от замечания.

— Работаешь? — Артем кивнул на компьютер.

— Да. Пытаюсь. — Маргарита пригубила кофе и чуть не обожглась.

— И не получается, — констатировал он с видом глубокого удовлетворения.

— Не получается, — покорно согласилась она, закуривая и терпеливо ожидая его дальнейших вопросов, которые заранее сочла неприятными.

— Марго, ты скажи, только честно, между нами все кончено?

— Вопрос в лоб. А ты знаешь, что я не люблю таких вопросов?

— Знаю, но все равно мне нужно знать.

— Я не знаю. Просто мне нужно время.

— Для чего?

— Чтобы принять окончательное решение.

— И ты думаешь, что я стану ждать твоего приговора?

— Как хочешь. — Маргарита пожала плечами.

— Скажи, ты теперь делаешь ставку на Романа? Да? А что, это очень даже выгодно. Не какой-нибудь литературный агент, зависящий от капризов вздорной Граниной, а издатель, крутой парень. — Он махнул рукой, когда она хотела возразить. — Не прерывай меня, я все понимаю.

— Если ты думаешь, что причина в Романе… — все-таки попыталась вклиниться Маргарита.

— Именно так я и считаю. А как прикажешь это понимать? Ты уезжаешь с ним, проводишь с ним ночь, не отвечаешь на звонки. Весьма жестко. Даже для тебя.

— Артем, я не могу и не хочу сейчас тебе ничего объяснять, пожалуйста, дай мне время!

— Ладно, — вдруг согласился он и поднялся, так и не выпив сок, — я пойду. Кстати, ты знаешь, что на твоего нового приятеля положила глаз Ольга? Нет? И не знаешь, что в его московской квартире живет другая женщина? У него богатый выбор, что и говорить! Кстати, он тебя вывез за город? Так? Что ж, это и понятно. А его подружка все телефоны оборвала, разыскивая Романа. Очень популярный человек наш Бродский! Ну просто очень! Подумай, Марго, много ли у тебя шансов?

— Перестань! — разозлилась Маргарита. — Я уже сказала тебе, что не хочу это обсуждать.

— Как знаешь. — Он оделся и, не попрощавшись, хлопнул дверью.

Как только Артем ушел, Маргарита плюхнулась на диван, растерянная и расстроенная. Бродский не выходил у нее из головы, но она понимала, во всяком случае, ей казалось, что она понимает: эта история не должна иметь продолжения, если она не хочет снова мучиться. Игра отыграна, все! Хватит! Надо просто помириться с Артемом и жить, как жила, без особых страстей, зато спокойно и надежно. К тому же Артем подтвердил ее предположения относительно того, что Роман живет не один. А чего она ожидала? Разве такой мужчина может остаться в одиночестве? Да на него бабы просто бросаются! Вот и Гранина туда же. Вряд ли, конечно, ей что-нибудь обломится, но кто знает? Роман, который когда-то был Денисом, отличался совершеннейшей непредсказуемостью, и это ее мучило, даже когда все у них было хорошо. Неужели она хочет снова испытать боль? И вдруг она поняла, что да, хочет. Потому что боль была самой малой ценой за возможность быть с ним, любить его, спать с ним рядом и видеть его, как только откроешь глаза. Но почему он не звонит? Передумал? Или дает время подумать ей? Или хочет еще больше завлечь ее в сети? Ну куда уж больше! Он и так занимает все ее мысли. Нет! Надо это прекратить! И тут Маргарите пришла в голову совершенно безумная идея, но она никак не могла усидеть на месте, ей требовалось что-то предпринять, и она позвонила Кире. Подруга удивилась просьбе Маргариты, но согласилась, предвкушая некоторое разнообразие в своей будничной жизни, иными словами, повелась на приключение.

Когда они уже сидели в машине Киры, та выложила Маргарите все, что узнала. А именно адрес Романа, его московский адрес.

— Я понимаю, что это идиотизм, — сказала Марго, усаживаясь поудобнее и кутаясь в спортивную куртку «Рита», которую надевала лишь в редкие свои вылазки на природу, но почему-то ей показалось, что эта одежда больше всего подходит для того, что она задумала.

— А почему идиотизм? — удивилась Кира, заводя машину. — Посмотрим только, там его «Порше» или нет. Если нет, прокатимся до издательства. А еще лучше, я изображу, что ошиблась адресом, и узнаю, там его пассия или нет.

— А почему бы ей не быть? — засомневалась Маргарита. — Ой, я уже жалею, что мы эту глупость задумали. Может, не надо? Я чувствую себя полной дурой.

— Чтобы не быть дурой, надо все знать. Нет, я придумала еще лучше. У меня же от него заказ? Разве не так? И я хочу уточнить, когда он приедет забрать вещь. Вот и все. И нечего огород городить. Вроде бы я не могу никак его застать. И не могу дозвониться. Вот.

— Но я решила покончить с этим…

— Черта-с два ты решила! И знаешь что, в любом случае лучше знать правду, которую сам мужчина тебе никогда не скажет.

— А! — махнула рукой Маргарита. — Поехали! Никогда этого не делала.

— Ну так сделай. И успокойся.

Они на удивление быстро подъехали к его дому. «Порше» Романа на стоянке не было. Но что это могло значить? Что он за городом? Или что он в издательстве? Скорее всего второе. Маргарита осталась в машине, а Кира решительным шагом направилась к подъезду. Ее не было довольно долго, и Марго начала волноваться и уже хотела ей позвонить на мобильный, когда подруга появилась с озадаченным видом.

— Ну, — нетерпеливо дернула Киру за рукав Маргарита, когда та уселась за руль, — говори!

— Поехали куда-нибудь перекусим? У меня аппетит разыгрался. — Кира посмотрела на нее с таинственным видом человека, который знает какую-то страшную тайну и не хочет ею делиться. Во всяком случае, на ходу.

— Ну что ты меня мучаешь! Она там была? И кто она вообще такая?

— Все расскажу. Но не хочу второпях. Может быть, поедем ко мне? Нет. Все-таки жрать охота. А у меня шаром покати. Думаю, у тебя тоже. Ты же вся была в переживаниях. Хотя у тебя и без всяких переживаний вечно пустой холодильник. Поехали. Только, чур, не в твою пиццерию! Я на диете!

«Опять суши-бар!» — с тоской подумала Маргарита. Так оно и оказалось. Когда они уселись за столик и сделали заказ, Кира над ней наконец сжалилась. И выложила все, что узнала. Маргарита слушала и удивлялась сама себе. И почему все это она не могла узнать от самого Романа? И зачем ей понадобилось вовлекать подругу? Но он действовал на Марго так, что она совсем потеряла голову, раз уж решилась на эту идиотскую слежку.

— В общем, — сказала Кира, — она была в квартире, но ужасно расстроенная. Кстати, она тоже журналистка, вернее, фотограф, снимает репортажи какие-то, я не стала вдаваться в подробности. Какое это имеет значение? Я так поняла, что девушка получила решительную отставку. Вот так. Глаза у нее были красные, и лицо опухшее. Я ее застала за сбором вещей, упаковывала она чемодан, кстати, от «Prada».

— Ну, от тебя ничего не укроется! — Марго закатила глаза. Ее меньше всего интересовала сейчас марка чемодана неведомой фоторепортерши.

— Не скажи. Вряд ли она сама на него заработала. Девчонка совсем. А это значит, что наш Роман — мужчина щедрый.

— Господи, ты бы меня об этом спросила. Он никогда денег не жалел, насколько я помню. Они для него не самоцель, а просто средство для получения того, что хочется.

— Понятное дело. Он все купит. Хотя ему бы и без денег любая отдалась с радостью. Даже я! — Она засмеялась, а потом отправила в рот ролл из семги.

— И что дальше?

— В общем, я так поняла, что она получила отставку. Марго, у тебя все шансы!

Вдруг Маргарите стало грустно. И она совсем не понимала причины этой грусти. Может быть, это потому, что он так легко избавился от своей девушки? А ведь наверняка она какое-то время была с ним, на что-то надеялась. И чем она, Марго, тогда отличается от нее? И к чему вся эта суета?

— Что приуныла? Ты радоваться должна, а ты сидишь как в воду опущенная. Завязывай со своей рефлексией, — заявила Кира. — Ты слишком уж интеллигентная. Единственный раз предприняла что-то — и тут же в кусты. Ты же хотела знать, что у него на личном фронте? Узнала? Ну и успокойся. В конце концов получается так, что мужчина, проведя с тобой всего лишь ночь и не имея никаких гарантий, порывает со своей любовницей, что называется, расчищая тебе дорогу. Или дорогу к тебе, я уж не знаю, что правильнее. Знаешь, что я тут подумала? Устрою-ка я вечеринку на уик-энд. И его приглашу. Ты как?

— Не знаю. Может быть.

— Не может быть, а точно. В конце концов, тебе нужно во всем разобраться. И вообще.

Что именно «и вообще» Кира не пояснила. Разговор у них утих сам собой, хотя тема, казалось бы, была неисчерпаемой. Просто Кира почувствовала, что Маргарите вовсе не хочется узнавать подробности относительно пассии Романа, и, хотя ей не терпелось их выложить и как следует посплетничать, она сдержалась.

Во дворе своего дома Марго увидела знакомый «Порше». Роман ждал ее, спокойно куря и слушая «Cure», такую знаковую для нее песню «Picture of you». Его появление было для нее и желанным, и таким неожиданным, что она, даже не попрощавшись с подвозившей ее Кирой, выскочила из машины и бросилась к нему, поддавшись внезапному порыву. Он бросил сигарету и схватил ее в объятия.

— Я так по тебе соскучился, — прошептал он, целуя ее в губы, в шею, осыпая поцелуями лицо. Она молча, задыхаясь, отвечала ему. Музыка звучала приглушенно, создавая фон их судорожным ласкам, порывистым движениям, когда они не могли оторваться друг от друга, чтобы подняться в квартиру. Время исчезло, и они, запертые в ограниченном пространстве машины, никак не решались из него выбраться.

— Пойдем к тебе, — проговорил он наконец.

— Да! — только и смогла ответить она.

Они сбрасывали одежду по пути к спальне, стараясь как можно быстрее избавиться от всего лишнего, что мешало телам соприкоснуться, прижаться, слиться воедино, и упали на застеленную кровать, сминая покрывало, скидывая на пол подушки и одеяло. И вот под ними оказалось ложе любви, широкое, застеленное всего лишь простыней, словно все остальное было лишним, ненужным. Маргарита хотела любоваться им, впитывать в себя его образ, и он хотел того же. Как по команде они остановились, растянувшись рядом, лаская друг друга лишь глазами, будто боясь дотронуться, будто от малейшего прикосновения желанное тело может исчезнуть, как прекрасный сон. Он нарушил эту неподвижность, прикоснувшись пальцем к ее губам, очерчивая их изящную форму, потом по овалу лица, словно изучая заново давно забытые черты. Маргарита отстранилась и легла на живот, вытянувшись в струну, готовую зазвучать неземной музыкой под его руками. И Роман понял ее движение и опустил горячие ладони на ее спину, потом ниже, на выпирающие ягодицы, массируя их и слегка раздвигая. Она замерла, хотя всю ее сотрясала легкая дрожь. Потом она приподнялась, пропуская его руку к повлажневшей плоти, и он проскользнул туда одной рукой, второй продолжая путешествие по изгибам ее тела. На сей раз все длилось недолго, он был слишком возбужден, чтобы сдерживать себя, и лег на нее сверху, сжав грудь, зарываясь лицом в огненную гриву волос, целуя плечи и шею. Он двигался медленно, прислушиваясь к ней, и, заметив, что она перевернулась на бок, согнув колени, продолжал, не выходя из нее, этот страстный древний танец, не забывая ласкать каждый чувствительный уголок, отзывающийся на его прикосновения. Они почти достигли кульминации, когда он резко приподнял ее и, улегшись на спину, посадил ее на себя. И так они взлетели к вершинам, не закрывая глаз, и она закричала, не в силах удержать рвущийся из глубины голос, и крик впечатался в его ладонь, на которой оставили свой след ее зубы.

А потом они лежали, безмолвные и опустошенные, и Маргарита не знала, сколько прошло времени, пока наконец Роман не очнулся и счастливо не рассмеялся.

— Ты просто чудо! Я побывал в раю, — сказал он: — Господи! Как же я мог так долго жить без этого!

— Ты мне так и не рассказал ничего. И… к тому же, ты жил не один. Пусть и не в раю, не знаю.

— Марго, ты плохая шпионка, — сказал он, приподнимаясь на локте и пристально глядя ей в глаза, которые она, покраснев, попыталась спрятать.

— Что ты имеешь в виду? — В ее голосе явно не хватало убедительности.

— Вы с Кирой сегодня предприняли разведку боем. Мне это даже польстило, честно говоря.

— А… Откуда ты знаешь? — Она от неожиданности тут же выдала себя.

— Аня мне доложила, прежде чем навсегда покинуть мое холостяцкое жилище.

— И зачем ты ее выгнал?

— Потому что понял: все мои попытки заменить тебя окончились полным крахом. И я не стал рубить хвост собаке по частям из ложного милосердия.

— А откуда у тебя такая уверенность, что мы снова будем вместе?

— Интуиция подсказывает.

— Интуиция — женское дело. Вот моя молчит. Ты причинил мне боль, Роман. Слушай, мне так трудно тебя называть этим именем!

— Ничего, привыкнешь. Денис умер, Марго. Тот человек, который причинил тебе страдание… Его больше нет. Есть другой, который встретил тебя и больше ни за что не хочет упускать.

Она промолчала, отметив про себя, что он снова умело избежал разговора на тему своего загадочного прошлого, и это ее тревожило. Она хотела покоя, уверенности в завтрашнем дне и никак не могла поверить, что Роман снова не исчезнет из ее жизни. В конце концов, сейчас их связывала внезапно вспыхнувшая страсть. И что с того? Он опять пропадет. И тогда снова этот кошмар, с которым она с таким трудом справилась? Только не это… Она не могла заставить себя поверить в его любовь, все ее существо против этого протестовало. Она была бы рада доверять ему, но не могла. И у нее были для этого все основания.

Маргарита резко встала и подняла с пола сброшенное шелковое кимоно, которое до вспышки их безумства лежало на постели. Накинула на голое тело и плотно запахнулась.

— Зачем ты оделась? — спросил он.

— Мне нужно уйти. По делам. Прости. — Она не хотела этого говорить, но слова сами сорвались с ее губ.

— И что за дела?

— Неважно. Просто мне нужно уйти.

— Ты меня гонишь? Забавно… — проговорил он тоном, в котором зазвучала обида. — И что же это получается?

— Ничего. Прости, — повторила она, — я не доверяю тебе. Не верю, понимаешь? И, наверное, никакая сила не заставит меня поверить.

Роман молча поднялся и, все так же не говоря ни слова, оделся. Маргарита услышала, как хлопнула дверь, и позволила себе расплакаться. Как же это все глупо! Ее душа рвалась к нему, а проклятый разум тормозил этот порыв.

Дни шли, как в тумане. На улице стоял жуткий мороз, и у Маргариты были все основания не высовывать носа из дому. Она подолгу смотрела в окно, разукрашенное ледяным кружевом, отрешенно наблюдала, как летит снег, сверкающий в свете рано зажигающихся в беспросветной мгле фонарей, и ей даже казалось, что она слышит завывания ветра. Зима не хотела сдавать своих позиций, хотя по календарю уже наступил март. Первый месяц весны даже не намекал на возрождение природы, и город словно навсегда взяли в плен холод и мрак. Она мучилась бессонницей, вставала после часа дня, разбитая и безвольная. Пыталась работать, но каждая строчка давалась ей с огромным трудом, хотя все-таки ей удалось закончить рассказ для журнала. Роман ей не звонил, но зато давал знать о себе Артем, который пару раз даже заходил, чтобы принести ей продукты. Он заботился о ней, будто бы она была больна. Она и в самом деле чувствовала себя таковой и с благодарностью принимала его заботу. А потом подошел конец недели, и о себе напомнила Кира, позвонив и пригласив Маргариту на давно запланированную вечеринку. Марго так истомилась в неопределенности, что согласилась прийти. Ей необходимо было развеяться. И, как ни грустно ей было себе в этом признаваться, она безумно хотела увидеть Романа. Но не просто увидеть. Ей пришло в голову, что идти к Кире ей нужно с Артемом. Чтобы окончательно поставить все точки над «и».

В воскресенье неожиданно выглянуло солнце, и Маргарита, проснувшись, услышала, как о козырек окна разбиваются капли. Она почувствовала, что к ней возвращается жизнь, и в приподнятом настроении вскочила и, заглянув в гостиную, включила музыкальный центр. Под ненавязчивую мелодию, пританцовывая, она направилась на кухню, сварила кофе и с удовольствием его выпила. Почувствовав прилив энергии, решила, что пришло время все-таки прибраться в доме, который она совершенно запустила. Что она и сделала, хотя прекрасно помнила, что вечером ей нужно быть у Киры. Она поступила не так, как всегда, решив не убивать время в салоне. Закончив уборку, приняла ванну и с удивлением обнаружила, что совершенно не устала и готова встретить Артема, который обещал заехать за ней, бодрой и посвежевшей. «Трудотерапия помогла!» — отметила про себя Маргарита. До его прихода оставался час. Как раз хватит, чтобы подобрать одежду и заняться макияжем. Она открыла шкаф и, недолго думая, остановила свой выбор на кожаных брюках и такой же жилетке «Jast Cavalli», простой белой блузке «Moschino», напоминающей по покрою мужскую рубашку с жестким воротником, и сапогах с металлической цепочкой на щиколотке «Le Silla». Выбранную ею черно-белую гамму оживляла крупная бирюзовая подвеска в виде скарабея на тяжелой цепочке причудливого плетения, на запястье она надела старинный тяжелый браслет. Маргарита подвела глаза и нанесла бирюзовые тени, умело подчеркнула скулы и чуть увеличила губы, обрисовав их карандашом и выбрав блеск чуть темнее, чем использовала обычно. Она посмотрела в зеркало и осталась довольна результатом. Вскоре приехал Артем, и в его глазах она увидела подтверждение того, что увидела в зеркале. Она действительно выглядела великолепно. И без всяких ухищрений.

Они приехали, когда мастерскую Киры уже заполнял народ. Людей было гораздо больше, чем могло вместить помещение, но приглашенных это ничуть не волновало. Маргарита узрела в гудящей толпе владельцев галереи «Сноб» Игоря Мальцева и его жену Майю, одетых, как всегда, как близнецы. Они и в самом деле были невероятно похожи: оба белокурые, с одинаково подстриженными волосами, мелкими чертами лица и худощавыми, почти миниатюрными фигурами. В этой паре, вопреки бытующему мнению про «комплекс Наполеона», невысокого роста Игорь играл подчиненную роль. Всем заправляла Майя. Вот и теперь она отбирала новые Кирины вещицы для галереи, а Игорь лишь восхищенно вторил ей. К ней подскочил поздороваться фэшн-фотограф Данила Савинов, которого все называли просто Данил. Так же он подписывал и свои работы в глянцевых журналах. С собой он приволок очередную «любимую модель», свысока оглядывающую гостей Киры и молчащую как рыба. Сюда же каким-то ветром занесло и модельера Влада.

— А этот что тут делает? — спросила Маргарита у Киры. — Твой новый друг?

— Ну что ты! Просто он тоже захотел что-нибудь прикупить. Но пока еще не выбрал.

— Так ты тут все это устроила ради купли-продажи? — улыбнулась Маргарита, в очередной раз поражаясь деловой хватке Киры.

— А ты как думаешь? Стала бы я иначе все это затевать? Да еще тратиться на шампанское и эти дурацкие канапе? — засмеялась Кира. — Кстати, я уже их оправдала. Майя отобрала пять работ. Платит сразу. Она знает, что может на них как следует наварить.

Маргарите хотелось спросить про Романа. Она заметила, между прочим, что ее фигурки в мастерской нет. Значит, он ее забрал. Значит, не придет? Или придет? Кира насчет этого молчала.

Маргарита болтала с редактором светской хроники одного из известных журналов, Артемом завладела юная поэтесса в немыслимом попугайско-панковом наряде и с крашенными в розовый цвет волосами. Ее Кира представила как номинантку премии «Дебют». Это для всех. А Маргарите шепнула на ухо, что это малость сдвинутая по фазе дочка одного банкира, который на полном серьезе считает, что его Эллочка гениальная писательница. Он ей любую премию купит. И оплатит любую безделушку. Сейчас ей приглянулась кислотная лягушка с эмалевыми красными глазами, с точки зрения Маргариты, ужасающая. Пожалуй, один из явных вкусовых проколов Киры, или, может быть, просто шутка. Кира заломила за нее невероятную цену, но это ничуть Эллочку не смутило. И они остались вполне довольны друг другом.

Все шло по накатанной колее, но вдруг Кира рванулась открывать дверь, оставив очередного гостя с крошечной вазочкой в руках. Вид у нее был заговорщицкий, и Маргарита сразу поняла, кто пришел. И ее изумлению и разочарованию не было предела, когда она увидела, как в мастерскую вплыла Ольга Гранина, а за ней вошел Роман. На лице Киры тоже было написано удивление. Она явно не ожидала такого визита. Маргарита отвернулась, пытаясь скрыть свои чувства, и стала искать взглядом Артема, чтобы схватиться за него, спрятаться. Но Артема на сей раз оккупировала модель, наконец разомкнувшая уста под воздействием излишне выпитого шампанского и что-то ему увлеченно рассказывающая. Он никак не мог от нее отцепиться и прийти на помощь растерянной Маргарите. А потом к ним присоединилась мгновенно нашедшая среди толпы гостей Артема Ольга. А Роман, на ходу отвечая на приветствия, прямиком направился к Марго. В руках у него была книга.