Потерянная навсегда

— Привет, — бросил он небрежно, — прекрасно выглядишь, впрочем, как всегда.

— Привет, — пробормотала она, не сводя глаз с книги, которую он держал.

— Вот. Взгляни. Это тебе. Сигнальный экземпляр «Потерянной навсегда». Довольна?

Маргарита молча взяла томик в изысканной дымчато-серой обложке, на которой был изображен силуэт женщины на фоне перламутрового моря, напоминающий легкую тень. Обложка была матовой, бархатистой на вид и на ощупь, и выглядела очень дорого.

— Что молчишь? — спросил Роман.

— У меня нет слов…

— Ты хотела поставить точку в наших отношениях. И этой точкой стала «Потерянная навсегда». Вполне логично. Красивый последний аккорд нашей короткой симфонии. Ты приняла решение, Марго. Именно ты. И получила, что хотела. — Он отдал ей экземпляр книги и, уже отходя, сказал: — За гонораром можешь приехать в любое время. Или прислать Артема. Уверяю тебя, это вполне достойные деньги.

Она стояла как громом пораженная, не в силах поверить, что это все окончательно и бесповоротно. Но она этого не хотела! Нет! Видит бог, не хотела! Он что же, так от нее откупился?

— Маргарита, поздравляю, — раздался у нее за спиной насмешливый голос, и она увидела Ольгу, одетую в атласное, сильно облегающее красное платье с белым норковым жакетом, который она не удосужилась снять, давая понять, что долго тут не задержится. И Роману задержаться не позволит.

— Мы заехали на минутку. Роман хотел передать тебе книгу, даже настаивал на этом. А вообще-то нас ждут на телевидении. Так, небольшое совместное интервью писательницы и издателя. Ознаменуем наш союз, так сказать.

Маргарита не находила, что ответить, машинально глотая из бокала, который она с силой сжимала в руке, шампанское, которое совсем не любила. А Гранина продолжала:

— Эта твоя книга — неплохое начало. Но вряд ли она заслужила бы внимание издателя, если бы этим издателем не был Бродский. Ты отлично воспользовалась двумя мужчинами — и Артемом, и Романом. Но на будущее, девочка, помни, что не все дела делаются через постель. Даже в нашем циничном мире. — И Ольга удалилась с видом надменного и торжествующего победу таланта, который пробивает себе дорогу вовсе не через секс, а исключительно через литературный дар.

Маргарита была в шоке и не нашла слов, чтобы ответить на эту оскорбительную выходку. Она оглянулась и увидела, что Роман уже стоит в пальто, готовый вот-вот уйти. Уйти навсегда. Ольга повернулась на каблуках и помахала ему рукой: «Я уже иду!» А через несколько секунд к ней подошла Кира:

— Что? Что она тебе сказала?

— Она меня просто по стенке размазала.

— А он?

— А что он? Кира! Это какое-то недоразумение! Вот, смотри! А я ведь даже договора не подписала! — Маргарита протянула Кире книгу.

— Ну и что? Отлично! Разве ты не хотела вот так держать в руках собственную книгу? Только не говори мне, что не хотела. Твое кокетство в данном случае неуместно.

— Да что ты такое говоришь?! — Маргарита вытаращила глаза. — Ты понимаешь, что он решил, уж не знаю, с чьей подачи, что я была с ним только потому, что хотела издаться?

— С чьей подачи, мне понятно. Эта самая подача только что с твоим Романом под ручку, воркуя, как голубка, умчалась на телевидение. И зачем их вообще сюда принесло? Я приглашала его одного. И как же это так получилось? Понятия не имею! Может, это дело Темки? — пожала плечами Кира. — Да ладно тебе! Не парься! Давай лучше выпьем, тебе в самый раз. А вот и Артем. Вовремя подоспел. И несет нам что-то покрепче шампанского. Ай, молодца! Только не вздумай с ним тут отношения выяснять. Это моя вечеринка. Я не хочу никаких напрягов. Ладно? — И Кира с улыбкой двинулась навстречу продиравшемуся сквозь толпу гостей Артему.

Маргарита поискала глазами стул или кресло, и, хотя все было передвинуто, ей это удалось. Ноги ее не держали. Она была потрясена не только отповедью Романа и его новой подруги, на роль которой все-таки удалось набиться Ольге, но и полным равнодушием Киры. Но кто все это подстроил? Артем протянул ей пузатенькую рюмку с коньяком.

— Выпей, — только и сказал он.

Маргарита послушно проглотила крепкий напиток, и у нее тут же заслезились глаза.

— Почему? — спросила она.

— Почему? Ты имеешь в виду свою книгу? Мы хотели сделать тебе сюрприз.

— Вам это удалось, — горько усмехнулась Марго.

— По-моему, все нормально.

— Нормально?! — чуть не взорвалась она, но вспомнила, о чем ее просила Кира. В конце концов, может быть, она и права. Здесь не время и не место для разбора полетов. Это ее день, и для нее он складывается более чем удачно. Вон сколько продала! Было бы не очень-то уместно подложить ей свинью. Но все равно. Как же обидно!

— Все так, и только так и могло быть. Марго, Роман Бродский — странный человек. Я думаю, что ты и без меня это знаешь. Мало ли что ему в голову взбредет? Но мы сделали самое главное — выпустили твой гениальный опус. И более того, я договорился о рекламной поддержке. Слушай, поедем ко мне? А? И все там обсудим. Я уже устал от этой галдящей толпы. Считай, что мы выполнили свои обязательства перед Кирой, посетили ее вечеринку с куплей-продажей, ну и пойдем. Хватит. Пойдем? А?

Маргарита молча поднялась и как сомнамбула пошла за Артемом.

— Вы куда? — крикнула Кира, но не особенно убедительно.

— Марго устала, у нее голова разболелась, — бросил на ходу Артем.

— А! Ну ладно! Позвони мне! — сказала Кира и тут же занялась модельером Владом, который остановился перед кубком из радужной майолики с нефритовыми пластинами по краям, явно склоняясь к тому, чтобы его приобрести.

Двухкомнатная стандартная квартира Артема, расположенная в башне на последнем этаже, была обставлена не менее стандартно. В ней не было ничего, что могло бы рассказать о характере ее владельца. Единственное, что бросалось в глаза, по крайней мере, людям, подобным Маргарите, с детства привыкшей к обилию книг, так это их почти полное отсутствие. Это было странно, ведь он занимался именно книгами. Но Артем считал, что от них слишком много пыли, а интерьер, стерильный и холодный, они не украшают. Мебель здесь была светлая, из белой сосны, в гостиной стояли кожаные бежевые диван и два кресла, безворсовый однотонный коричневый ковер покрывал блестящий ламинированный паркет. Спальня, и одновременно кабинет с компьютером, тоже казалась такой же безликой, как и все остальное. Одну стену полностью занимал зеркальный шкаф-купе, в котором в идеальном порядке были разложены и развешаны многочисленные вещи Артема. Более всего Маргариту поражали коробки с обувью, выглядевшие как новенькие, только что из магазина, на каждой из которых, на ее тыльной стороне была наклеена фотография, изображающая, какая именно пара здесь находится. Кухня и ванная комната по идеальной чистоте напоминали операционные, да и по цвету тоже. В них преобладал молочно-белый цвет, нарушаемый в ванной лишь ярко-желтыми ковриком и полотенцами, а в кухне со сверкающей как снег мебелью стены были терракотовые, как и плитка на полу. Единственное, что здесь радовало Маргариту, так это подогреваемые полы.

— У Киры, как всегда, одна выпивка. А эти крошечные канапе едой считать нельзя. Впрочем, она народ не на обед приглашала, — сказал Артем, уже переодевшийся в потертые голубые джинсы и болотного цвета свитер «Lacoste». В таком виде он нравился Марго гораздо больше, чем во всех этих своих стильных костюмах и галстуках, в которых он слишком уж явно напоминал какого-нибудь топ-менеджера.

— Свари кофейку, — попросила Маргарита, — я знаю, что ты хоть сам его и не любишь, но на случай гостей вроде меня, — она усмехнулась, — держишь. Надеюсь, что он не растворимый и не безкофеиновый.

— Угадала. Есть «Айриш-крим». Молотый. Пойдет?

— Пойдет. — Она кивнула и уселась с ногами на угловой диван.

— И еще приготовлю что-нибудь перекусить. Омлет с помидорами и свежей зеленью сойдет?

— Я не хочу есть, — отрезала Марго.

— Еще как поешь! А то кофе не получишь.

Артем засуетился на кухне, и она стала наблюдать, как он тщательно моет парниковые помидоры, зелень, как режет их на специальной дощечке специальным ножом. У него были отдельные разделочные доски, целый набор — для мяса, для рыбы, для сыра и так далее и тому подобное. Иногда этот нарочитый аккуратизм раздражал Маргариту, но сейчас она почти увлеченно наблюдала за его действиями и, к своему изумлению, вдруг обнаружила, что голодна.

Артем расставил на клетчатой скатерти, закрывавшей белый стол, терракотовые тарелки, мисочку с натертым пармезаном, налил в сверкающие чистотой стаканы сок и поставил чашечку с кофе, распространяющим сладковатый аромат.

— Пожалуйста, за едой — ни слова. У нас еще куча времени, чтобы поговорить. Не будем портить себе аппетит проблемами.

— Не будем, — согласилась Марго, запихивая в рот большой кусок посыпанного сыром омлета. Артем готовил хорошо, и яичница получилась в меру прожаренной и сочной.

А потом он долго и вдумчиво мыл посуду, а она снова смотрела на него, потягивая кофе и затягиваясь сигаретой. Курить Артем у себя в квартире разрешал только ей, да и то сопровождал каждую ее затяжку ворчанием, так что курить отпадала всякая охота. Он заварил себе свой неизменный ромашковый чай, добавив туда пару листиков свежей мелиссы, которая росла у него на подоконнике в, естественно, терракотовом горшке. Здесь же нашли себе пристанище и кориандр, и базилик, и еще что-то, чему она не знала названия. Наконец он сел напротив нее.

— Скажи, Артем, — начала Маргарита, — ты ведь знал обо мне и Романе?

— Да, знал. Более того, скажу тебе, что я в курсе того, кто он на самом деле.

— Откуда?! — искренне удивилась Марго.

— По-моему, это уже все знают. Ну… Не все. Но те, с кем он ведет дела. А я к таковым отношусь. Однажды мы разговорились. Выпили немного лишнего. Обсуждали как раз дальнейшую судьбу Ольги. Он сначала хотел отказаться от ее серии. Но потом я его убедил. Глупо же отказываться от курицы, несущей золотые яйца. Правда? Ну вот. И тогда у Романа язык развязался. И знаешь почему? Я спросил, как ему понравилась твоя «Потерянная навсегда». И тут он раскололся. Сказал, что знает тебя. Я удивился. Ведь Бродский недавно только появился в Москве.

— И что же дальше? — Маргарита напряглась. Ей не терпелось услышать продолжение истории, которую сам Роман почему-то ей не удосужился рассказать. Но почему? Это многое бы прояснило. Да. Он действительно странный. Малознакомому человеку изливает душу, а ей… Хотел напустить таинственности? Как же на него это похоже!

— А дальше он сказал, что в Боснии стал очевидцем преступления. В общем, оказался не в том месте и не в то время. И на него повесили неблагодарную миссию быть свидетелем. Он согласился дать показания в военном суде. Тем более что у него были снимки, слишком уж красноречивые. Он планировал их хорошо продать в один из европейских журналов, получить приличные бабки. Но за ним стали охотиться. В общем, не знаю подробностей, но все пошло не так, как он по наивности предполагал. И тогда по программе защиты свидетелей ему дали новый паспорт, слегка изменили внешность и отправили в Грецию. Почему в Грецию? Он говорит, сам это место выбрал. Там он спокойно прожил два года, прекрасно понимая, что расшифровываться ему не стоит. А потом все стихло. Все участники того процесса давно получили по заслугам. И вот он здесь. Но имя себе оставил новое. Вот такая история.

— Просто детектив. И причем политический. Ну предположим, что это все правда. Но скажи, откуда у него такие деньги? Ведь не за свидетельство же их ему заплатили?

— Ты почти угадала. Ну не совсем, конечно. Но один человек, который оказался отцом жертвы, умер год назад. И оставил Роману изрядное наследство.

— Да с какой стати?

— А с такой, что террористы были наказаны. А старику большего и не нужно. К тому же у него ни единого родственника. Вот он и отблагодарил Романа. Он даже сам не ожидал такого. Просто пытался жить и работать на Крите.

— И забыть все, что у него было до этой ужасной истории. И меня забыть.

— Не знаю. Может быть, и так. Но, видишь ли, Марго, мы часто бежим от прошлого, пытаемся начать жизнь с чистого листа, но это не всегда получается. И тянет обратно, как убийцу на место преступления. Прости за это сравнение. Получается, что иногда нас мучает недоигранная партия. И мы хотим любой ценой ее завершить. И неважно, с каким результатом.

— Ты хочешь сказать, что он… Что мы ее завершили?

— Думаю, что так. И не стоит об этом жалеть. Да и я на тебя не в обиде.

— А мои чувства? Они тебя не волнуют?

— Все пройдет. Все забудется, заживет. Я люблю тебя, Марго, и все для тебя сделаю, что в моих силах. И знаешь, что я тебе хочу предложить?

— Нет. Пока не знаю.

— Поедем с тобой на Крит.

— Куда?! Почему именно на Крит?

— Потому что игру нужно доиграть до конца, — сказал Артем. — И мы с тобой там будем вместе. Я и ты. А не ты и он.

— Хорошенькая психотерапия! Просто шоковая! — Марго отставила чашку с кофе и вытащила из пачки очередную сигарету. На этот раз Артем не стал ворчать.

— Не нужно с ходу все отрицать, отказываться. Мы еще это обсудим. А если нужно, поговори со своим Андреем Николаевичем. Что он тебе посоветует? Я думаю, что-нибудь в этом роде.

— Но почему? Почему он решил, что я была с ним ради этой проклятой книжки?!

— Не знаю. Это вопрос не ко мне.

— А к кому? К твоей Граниной?

— Все может быть. Но так уж получилось. Надеюсь, ты не попросишь меня налаживать ваши отношения? Или ты настолько цинична?

— Нет, — решительно отрезала Марго, — ты прав. Это не имеет значения. В конце концов, это была всего лишь вспышка.

— И все прошло? — Артем потянулся к ней и нежно погладил по волосам. — Пойдем спать. Ты устала. — Он почувствовал, как она напряглась. — Прими ванну и приходи. А потом я. Я не буду тебя трогать, если ты этого не хочешь.

Она и в самом деле не хотела. Но когда он пришел и лег рядом с ней, и обнял ее сзади, осторожно целуя в шею и положив руку ей на грудь, она поддалась эмоциям. Маргарита повернулась к нему и обхватила его руками за плечи. Они занимались любовью медленно и как-то по-супружески привычно. А по ее щекам текли слезы, которые Артем собирал мягкими теплыми губами.

Утром она проснулась от звука работающего на кухне маленького телевизора. Артем готовил завтрак и смотрел канал, по которому должны были показывать интервью Ольги Граниной и владельца и директора издательства «Альтера-пресс». Маргарита натянула шелковую пижаму Артема, которую нашла в шкафу и в которой совсем потерялась. Заспанная и с всклокоченными волосами, она бросила мрачное «Доброе утро» и уселась на диванчик, уставившись на экран. Детективная примадонна выглядела роскошно. Настоящая райская птица, пойманная в сети издательских договоров. У Романа вид был сосредоточенный и деловой. Она говорила о своих творческих планах, о сериале, который снимается по ее книге, отвечала уверенно и остроумно на все самые каверзные вопросы как человек, давно привыкший давать интервью. Он тоже держался отлично. Рассказал о новых сериях, которые планирует издательство, и, к изумлению Маргариты, назвал ее книгу среди предполагаемых бестселлеров.

— Ну что же! — сказал Артем. — Рекламная кампания вышла на финишную прямую.

— Почему он это делает? — ничего не понимая, спросила Маргарита.

— У тебя получилась действительно отличная книга. Почему ей не стать бестселлером?

— Да потому что я не хуже тебя понимаю, что бестселлер можно сделать из чего угодно, главное — грамотно все преподнести. И есть люди, которые гораздо талантливее меня, но их рукописи даже не открывают, чтобы прочитать!

— Ну не будь такой самокритичной. Это глупо. Я согласен, нужно не только простое везение, но и человек, этим везением руководящий. У тебя таких людей двое. Я и Роман. А почему? Перестань мучить себя неразрешимыми вопросами. Ответов все равно не найдешь. Да и я их не знаю. Чужая душа, Марго, потемки. И Роман не исключение.

— А ты видел, как на него глянула Гранина, когда он стал говорить о «Потерянной навсегда»? Просто зверски.

— Ей придется кое с чем смириться. Но это не впервой. Ольга очень гибкая дама. И она отлично знает, когда нужно говорить, а когда промолчать и запрятать свои претензии куда подальше. Она получила, что хотела. Я присутствовал при подписании договора. И, скажу тебе, это ого-го какой выгодный контракт!

— Ты помог?

— Я. А что ты хотела? Она — мой кусок хлеба с маслом и икрой. В общем, успокойся и готовься к славе. Кстати, я еще тебе не показывал твой договор? Какое упущение!

Артем ушел за кейсом, из которого вытащил тоненькую аккуратную папку с логотипом «Альтера-пресс» и пижонскую ручку «Паркер».

— Не место, конечно, для такого серьезного дела, но все равно подпиши!

— Мне его читать? — с ужасом спросила Маргарита, увидев громадное количество пунктов, набранных мелким шрифтом.

— Не обязательно. Просто взгляни на сумму. И на процент с продажи тиража. Ну как? Устраивает?

— Ого! И как ты этого добился? Кстати, с меня процент?

— Ну, Марго, ты меня просто обижаешь! И вообще, здесь моей работы почти нет. Я просто проследил за тем, чтобы документ был составлен с максимальной выгодой для тебя. Но, как ты понимаешь, мне торговаться не пришлось. Все это — работа твоего друга Бродского. И еще. Тираж скоро развезут по точкам. И тогда готовься к презентации и всему ей сопутствующему. Конечно, такой роскоши, как у Ольги, не будет, но я позабочусь о приличном месте.

— Я боюсь, — вдруг сказала дрожащим голосом Марго, — а вдруг он там тоже будет?

— Обязательно будет. Надо через это пройти. Обязательно, — сказал Артем и поцеловал ее в нос. — Через пару недель готовься, дорогая моя. А я займусь нашей предстоящей поездкой. Надеюсь, ты не передумала?

— Нет. Пусть будет так, как ты решил. Я… Я больше не хочу ничего решать сама. Ничего…

Маргариту охватило полное безразличие и удивительное спокойствие.

Она отдала себя в руки Артема, с покорностью жертвенного животного делая все, что он ей говорил. Они почти не расставались, вернее, он старался лишь очень не надолго оставлять ее одну, будь то ее квартира или его, магазины, где они вместе искали подходящую одежду для презентации, будто бы у нее было мало тряпок, или рестораны, куда он упорно таскал ее обедать и ужинать. Места Артем выбирал самые тусовочные и везде рассказывал о книге Маргариты, представляя ее как автора несомненного бестселлера. В общем, он занимался своей привычной работой, хотя на сей раз объектом его пристального внимания и заботы была не Ольга Гранина, а Маргарита Тропинина. Пару раз они встречали Ольгу, и она вела себя на удивление доброжелательно, не в пример ее выступлению в мастерской Киры, о котором она забыла или искусно делала вид, что забыла. Она, как всегда, производила впечатление человека, довольного жизнью, карьерой, а также и ее интимной стороной, хотя Романа с ней Маргарита с Артемом ни разу не встретили, чему Марго была несказанно рада. Гранина великодушно предоставила Артему «отпуск». Все ее внимание было приковано сейчас к сериалу, в съемках которого она принимала самое активное участие, что ей было не только позволено, но и всячески приветствовалось. Она между прочим обмолвилась, что Роман по большей части живет за городом и, «наладив процесс», приезжает в Москву нечасто, поручив текущие дела своему заместителю по коммерческой части, оставшемуся в издательстве еще с прежних времен, опытному и обладавшему отменной деловой хваткой Александру Симкину. Он-то и занимался вместе с Артемом раскруткой Маргариты, ни на день не выпуская из виду деятельность рекламного отдела.

— А что, Бродский совсем свое детище забросил? — спросил Гранину Артем, когда они с Маргаритой обедали в бывшем Центральном Доме литераторов, превращенном в элитный клуб, где теперь самих литераторов было кот наплакал, несмотря на старую вывеску на здании.

— Почему же? Просто хорошему руководителю не нужно поминутно контролировать своих подчиненных.

— А ты бываешь у него на Икше?

— А как же! Заезжаю в гости, иногда он приглашает меня на пару дней отвлечься, отдохнуть, погулять по окрестностям. Кстати, он полным ходом занимается обстановкой дома. Я слышала даже, что Роман собирается продавать московскую квартиру. Она, как получается, ему в общем-то не нужна. Все равно живет за городом. Я его пытаюсь отговорить. В конце концов, зачем ему это? В деньгах он не нуждается, а недвижимость в Москве каждую неделю в цене растет. Кстати, у него просто отличная квартира. Вы там были? — спросила она Маргариту.

— Нет, — покачала головой Марго, — не была.

— Значит, не приглашал… Ну что же, это и понятно, — заключила Ольга. Что именно ей было понятно, она не уточнила, но многозначительно взглянула на Артема.

— Но ты же сама сказала, что он там не живет, — включился в разговор Артем.

— Ну да, ну да… А знаете, кто будет оформлять его дом на Икше? — Ольга торжествующе перевела взгляд с Артема на Маргариту, собираясь сказать им ошеломляющую новость. — Кира Мицкевич!

Вот это действительно был сюрприз. Маргарита не раз общалась с подругой по телефону, но та и словом не обмолвилась об этом заказе. И вообще, это выглядело странно, ведь Кира совсем не была дизайнером по интерьерам. Решила попробовать новую профессию? И Роман на это пошел? Просто удивительно. Маргарите показалось, что он делает какие-то нелепости и будто бы все время кружит рядом с ней, но при этом остается недосягаем. Словно все время дает понять, что он есть, что он никуда не исчез и исчезать не собирается. Его незримое присутствие ощущалось во всем, будь то издательство, клуб, ресторан, Дом книги, где Маргарита провела встречу с читателями и подписывала книги до полного обморока, пока не почувствовала, что у нее буквально рука отваливается. Сам он не пришел и на презентацию, послав вместо себя Симкина, но зато прислал громадную корзину цветов. И, разумеется, это оказались белые лилии, на взгляд Маргариты, довольно нелепо сочетающиеся с тигровыми, выглядевшими как пятна крови на белом снегу.

Вся эта суета заняла больше времени, чем они предполагали, и освободиться Артем и Маргарита сумели лишь к концу апреля. Романа она ни разу не видела, он упорно оставался затворником в своем загородном доме. Кира все-таки прокололась. Хотя была на презентации «Потерянной навсегда», но там, в шуме, гаме и суете, поговорить им не удалось. Она заехала к Маргарите, когда та собирала чемодан, придирчиво осматривая каждую вещь, которую собиралась взять с собой, гадая, пригодится она или нет?

Маргарита обратила внимание, что Кира явилась в новеньком дорогущем пальто от «Karen Millen» и платье-свитере от прежде совершенно недоступного ей «Ferragamo». И то и другое было болотного цвета, который, увы, не делал бледную кожу Киры свежее. Но вид у подруги был радостный и преуспевающий, чего просто невозможно оказалось не заметить.

— Собираешься? — Кира плюхнулась на кровать, отбросив в сторону ворох одежды.

— Собираюсь, — лаконично и немного раздраженно ответила Маргарита. — А ты не могла найти лучшего времени для визита? Все в делах и заботах? Как я понимаю, оформляешь за баснословную цену дом нашего миллионера Бродского?

— Ну чего ты ехидничаешь? — миролюбиво откликнулась Кира. — Между прочим, этот, как ты его называешь, миллионер Бродский сделал все, чтобы тебя раскрутить. И, надо признать, у него это получилось.

— Не у него, — отрезала Марго, — а у Артема и Симкина, которым он перепоручил заботы о столь незначительной особе, как я. А вот Граниной наверняка сам занимался. Не так ли?

— Нет, не так. Как бы ей этого ни хотелось. Конечно, она иногда заявляется. Но без особого приглашения. Ей, видите ли, приглашения не нужны. Она его буквально преследует.

— И он этим обстоятельством сильно недоволен?

— Не знаю. Думаю, что это не делает его счастливым. Он вообще как-то весь ушел в себя. Знаешь, я там почти все время торчу, надо присматривать за этими бестолковыми рабочими, они совершенно ничего не могут сделать без указки. Так вот, однажды приезжала его бывшая. Аня.

— И что? — Маргарита попыталась спросить об этом безразличным тоном, но получилось у нее плохо. Голос предательски задрожал.

— А ничего. Слезы, вопли, небольшой скандал. Даже меня не постеснялась. Делала вид, будто меня вообще тут нет. А он был неумолим. Все, так все. Дал ей понять, что между ними больше ничего не будет. Знаешь, Марго, он вообще какой-то странный. Но в чем его странность, я никак не пойму. Вроде бы все делает, как надо, общается нормально, занимается издательством, хоть и не каждый день туда ездит, все так. Но он весь какой-то отстраненный. Как и ты… Может быть, вам все-таки встретиться, выяснить отношения?

— Ты мне что, предлагаешь к нему съездить? — возмутилась Маргарита.

— А почему нет? Со мной. Я тебе поддержку окажу.

— Нет, — отрезала Марго, — я все решила. Роман действительно странный человек. И всегда был непредсказуемым. Я больше ничего от него не хочу. К тому же мы завтра улетаем на Крит.

— Знаю. Удачное место Артем выбрал. Клин клином будешь вышибать? Сурово, — пожала плечами Кира. — И как это Гранина его отпустила? Хотя это и понятно. Он тебя увезет. И окончательно расчистит ей дорогу к сердцу Бродского. Так она, во всяком случае, думает.

— Ну тогда остается ей пожелать доброго пути, — скривила губы Марго. — Хотя вряд ли эта дорога будет для нее ровной и без ухабов. В один прекрасный день он просто исчезнет из виду, найдется повод. А потом… Потом снова заявится как ни в чем не бывало. Знаем. Проходили.

Кира пробыла у Маргариты недолго, они выпили по чашечке кофе, покурили, поболтали о том о сем, в основном о предстоящей поездке и о том, что стоит взять с собой, а что купить на месте, и больше не касались опасной темы, которую Марго сочла исчерпанной.

Маргарита без всякого сожаления простилась с Москвой, и, когда они с Артемом оказались на райском острове, она почувствовала, что ее настроение поднялось и что никакие воспоминания ее не тревожат. Ну почти не тревожат. Как бы ей хотелось, чтобы начало ее жизни ознаменовало приземление их самолета в удивительном аэропорту Ираклиона, уникального тем, что он выходил на безбрежное море и серебристые лайнеры самым парадоксальным образом соседствовали с роскошными яхтами, бороздившими прозрачные воды теплого моря. Они поселились в маленькой гостинице в городке Ретимно, куда добрались на такси, решив, что обязательно возьмут напрокат какую-нибудь машину, чтобы не зависеть от здешнего навязчивого сервиса и темпераментных, не умолкающих ни на минуту таксистов, говорящих на умопомрачительной помеси русского, английского и греческого. Марго и Артем неплохо знали английский, так что предпочитали изъясняться на нем, и их возница с удовольствием переключился на ломаный английский, перечисляя все мыслимые и немыслимые достоинства этой древней колыбели цивилизации.

Побросав чемоданы, не разбирая их, лишь достав самое необходимое, они решили отправиться в ближайшее кафе, которых тут было более чем достаточно. Единственное, что сделала Маргарита, так это скинула измятый дорожный костюм и надела новое платье от «Etro», забавную черно-белую вещицу в стиле шестидесятых из тонкого полотна, в котором выглядела как школьница, сбежавшая с уроков на дискотеку. Артем переоделся в белые брюки и черную майку с белыми разводами, отбросив свой обычно деловой вид. Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Пара из них получилась весьма гармоничная, хотя выбирали они вещи не сговариваясь. Маргарита извлекла из сумки босоножки на высокой танкетке с перекрещивающимися на ее узкой щиколотке ремешками, решив, что на этих котурнах сможет проходить достаточно долго. Как ни странно, но от ее усталости, несмотря на утомительную дорогу, не осталось и следа. Она готова была начать жить заново. И надеялась, что Артем ей в этом поможет. Она не чувствовала себя влюбленной, нет, ни в коем случае, но вспоминала о том, что хотела от него уйти, как о явной нелепости. Зачем? Почему? Лучше больше не задавать себе этих вопросов. Здесь солнце и море, фиалковое море Гомера, здесь теплый ветер и крепкая оуза в маленьких стопочках, пахнущая анисом, здесь потрясающий кофе, которого никогда не сваришь в Москве, и здесь беззаботные люди, отбросившие все свои проблемы. Она хотела того же. Чтобы ее проблемы, ее сомнения и мучения остались позади. Они побродили по узким улочкам, полюбовались венецианскими домами и белыми минаретами, придававшими городку совершенно восточный, а не античный вид. Потом нашли самое немноголюдное кафе, что было весьма трудно сделать, потому что на Крите начинался курортный сезон. Им принесли травяной салат Хорта, который Маргарита давно хотела попробовать, и гаридес — жаренные в оливковом масле королевские креветки сказочной вкусноты. Они сидели на открытой веранде и любовались дикими гладиолусами и крупными ромашками, растущими здесь как сорняк, но от этого ничуть не менее красивыми. В это время весь остров покрывал ковер из цветов: хризантем, маков, ромашек и изящных гладиолусов, которые им, родившимся в Средней полосе России, странно было воспринимать как дикие. Около их ног крутилась пара толстых котов, глядящих на них наглыми желтыми глазищами. Их здесь было полным-полно, они терпеливо болтались около посетителей кафе и ресторанов, выпрашивая подачки, и их никто не прогонял. Маргарита любила кошек и тихонько подбрасывала им со своей тарелки кусочки креветок, что почему-то раздражало Артема, который, в отличие от нее, кошачье племя от всей души презирал. «Тот, кто не любит кошек, равнодушен к женщинам», — однажды сказала ему Маргарита, но он с негодованием отверг эту сомнительную сентенцию.

К ночи они оба просто с ног валились от усталости, и сил хватало только на то, чтобы принять душ и повалиться в широкую постель с прохладными простынями. Но утром Маргарита проснулась от того, что его большие и сильные руки легли на ее обнаженное тело. Она перевернулась, и Артем наклонился, чтобы поцеловать ее соски, которые сделались теперь особенно чувствительными, несмотря на полусонную истому, в которой купалась Маргарита. Мгновенно их тела стали скользкими от пота. Он подсунул руки под ягодицы и приподнял ее. Она тихонько застонала, когда он насадил Марго на свой возбужденный жезл, и ее тело полностью приняло его. Грудь упиралась в его рот, и он ласкал ее губами, зубами, языком, пока она не откинулась назад и не задвигалась все более активно, подчиняя его этому бешеному темпу, от которого кружилась голова. Его руки сжимали ее широкие бедра, но он не пытался навязать ей свой собственный ритм, предоставляя безоговорочную свободу движений. Маргарита поднималась и опускалась, чувствовала себя сильной и страстной вакханкой, уверенной в собственном праве на то, чтобы подчинять мужчину. Наслаждение нарастало и нарастало, пока реальность не исчезла совершенно и у нее не возникло ощущение, что она несется со скоростью света по какому-то подземному лабиринту, туда где ее материальное тело готово будет раствориться окончательно в сверкающем свете. Она протяжно застонала, и этот стон заставил его замереть. Его зубы впились ей в шею, однако не причиняя боли, которую, впрочем, в этот момент она бы и не почувствовала. Он крепко прижал ее к себе и разрядился. И в это мгновение она почувствовала его полную беззащитность и подалась вперед, закрывая его, пока он не пришел в себя. Она погрузила лицо в его влажные волосы. И… Видит бог, все это время она ощущала рядом с собой другого. От отчаяния Маргарита чуть было не разрыдалась и даже судорожно всхлипнула, но Артем счел это просто реакцией на восхитительный секс, которому они только что предавались. Он шевельнулся под ней, переместил руку, двинул ногой. И только теперь она почувствовала боль в растянутых мышцах бедер. Воздух в комнате, несмотря на распахнутое окно, стал густым от полуденной жары, таким густым, что становилось трудно дышать.

— Пойдем на пляж… — еле проговорила она, слезая с его обессиленного тела.

— Может быть, сначала позавтракаем? — спросил он охрипшим голосом.

— По дороге заскочим в кафе. Поднимайся! — приказала она и скрылась в душе.

Там она придирчиво рассмотрела свое тело и обнаружила, что на ее груди остались следы его поцелуев. Но ничего, купальник их скроет. Маргарита вытерлась и принялась наносить на кожу крем для загара. Обычно она плохо загорала, да и не стремилась к этому. Но здесь не Москва, где можно щеголять своей белоснежной кожей, здесь нужно хоть немного поджариться, чтобы не выглядеть нелепо среди смуглых людей. Артем вошел за ней в ванную и встал под душ. Она посмотрела на его великолепное тело совершенно равнодушно, будто бы не оно только что приносило ей столько наслаждения. Она еще не закончила возиться с кремом, как он выключил воду и встал у нее за спиной, прижимаясь к ней мокрой грудью и бедрами. Неужели снова готов? Нет, хватит! Настроение у нее пропало, но она не подала виду, хотя и отстранилась, попросив Артема намазать ей спину.

— Ты так прекрасна, Марго, что я опять хочу тебя. Но ты права. Для этого не нужно было отправляться на Крит.

Она совсем не была уверена в том, что в Москве ее поведение было бы точно таким же, как здесь. Просто тут ее возбуждал сам воздух, напоенный солью, и запахом водорослей, и даже свежей рыбы.

На пляже она продолжала наслаждаться полным бездельем и готова была жариться на солнце день напролет, если бы не боялась обгореть. Чтобы защитить ее от солнца, Артем принес и установил над ней зонт. Лежа на горячем песке на полотенце, не снимая влажного после купания бикини, она задремала. А когда очнулась и открыла глаза, то Артема рядом не обнаружила. Он дорвался до дайвинга и, видимо, плавал где-то между рифов, любуясь красотами загадочных подводных пейзажей. Она и не заметила, когда он взял напрокат снаряжение, и призналась себе, что вообще слишком уж мало обращает на него внимания, углубленная в себя и собственные грезы. Как жаль, что она не поехала сюда одна! Но, с другой стороны, вряд ли она на это решилась бы. Артем служил ей некой подстраховкой, но, увы, не более того. Маргарита умело скрывала свои чувства, но все равно у нее было ощущение, что он догадывается об ее истинном отношении к нему. Она подумала, что они оба играют роль счастливой пары, хотя вовсе таковой не являются.

Она приподнялась на локтях и вышла из тени зонтика под солнце, почувствовав, что немного замерзла и что ее купальник не высох как следует. Еще не хватало здесь простудиться! Она стояла, подставив тело страстно целующим ее яростным лучам солнца, и тут явственно почувствовала на себе пристальный взгляд. Маргарита повернулась и обомлела. У самой кромки воды стоял Роман, неподвижный как статуя, и ноги его омывала бурлящая пена прибоя. Она сморгнула. Мужчина стоял против солнца, и Маргарита подумала, что ей все это привиделось, но нет. Он медленно шел к ней, как всегда, спокойный и уверенный в себе. Марго с ужасом огляделась, но Артема нигде не было, наверное, он слишком увлекся своим подводным плаванием, так что забыл обо всем на свете. Он был заядлым дайвингистом, объездил полмира в поисках самых интересных мест и Крит считал средненьким, хотя и по-своему интересным. Тут не было экстрима, но была красота, к которой Артем тоже был неравнодушен. Так или иначе, она оказалась лицом к лицу с человеком, образ которого никак не могла изгнать из своего сердца.

— Приветствую тебя на Ретимно, Марго! — Роман подошел совсем близко и остановился перед ней, безвольно уронив руки. Его спокойствие было нарочитым. Маргарита видела, чувствовала, что он вибрирует от волнения, и это ее порадовало.

— Привет. А что ты тут делаешь? — спросила она и сразу же поняла, насколько глупым был ее вопрос.

— А я тут живу, — он махнул рукой в сторону гор, — вон там, недалеко от Зевсовой пещеры, знаешь это место? Идео Андро. Правда, кое-кто оспаривает место рождения царя богов, но местные жители предпочитают считать, что громовержец родился здесь. Конечно, мой дом не совсем там, но довольно близко… Ты здесь с Артемом? — спросил он без перехода.

— Да. А с кем же мне еще быть?

— Это ты приняла решение, Маргарита. Не я.

— Я не знала, какое решение мне принять, а ты мне в этом не помог. Просто обиделся и исчез. Теперь поздно что-то менять.

— Неужели? Послушай, сейчас я уйду. А завтра жду тебя на причале у озера Курнас. Там есть небольшое кафе на открытом воздухе. В шесть часов тебя устроит?

— Нет, я не смогу… — Маргарита пробормотала это не слишком убедительно, почувствовав, что поедет, обязательно поедет, и нечего себе больше лгать.

— Ты приедешь, — прочитал он ее мысли, — я буду ждать. Завтра.

— Но Артем…

— Скажешь, что тебе нужно собраться с мыслями и побыть одной. В конце концов, он тебе не муж. Слава богу. И… я думаю, вряд ли им станет. Ты же не любишь его, Марго. Пришло время решать. И не надо… больше не надо морочить голову ни себе, ни мне, ни ему.

— Но ты сам! Сам все испортил!

— Согласен. Многое я испортил сам. Но сам и исправлю. Все можно исправить, Марго, пока человек жив. И только одно безвозвратно — его смерть… — почему-то сказал он так, что его слова не вязались со всей окружающей обстановкой. Ни с этим ярким солнцем, ни с морем, ни с галдящими чайками, клюющими выброшенных на сушу приливом морских ежей, ни с детьми, радостно плещущимися на мелководье, вообще ни к чему были эти слова на празднике жизни. Разве они тут чужие? О нет! Она поедет, поедет на это озеро в горах. И там все решится окончательно.

Роман больше ничего не сказал, просто повернулся и ушел, и через несколько мгновений скрылся из виду. Внезапно Маргарите показалось, что за Романом двинулся какой-то человек, худой и высокий, которого она сначала приняла за его спутника, какого-нибудь знакомого, но тут же отбросила эту мысль. Человек не приближался к Роману, а шел на приличном расстоянии, но все-таки именно за ним, будто бы следил. «Может, это его охранник?» — подумала Маргарита, и на этом успокоилась, но идея взять с собой охранника на Крит, Роман и в Москве-то их услугами не пользовался, показалась ей нелепой. Но она отбросила ненужные и наверняка пустые наблюдения. Все ее мысли занимал предстоящий разговор с Артемом, которому придется сказать, что на экскурсию в горы она предпочитает ехать без него. Как ни странно, он принял это как должное.

В номере, куда они вернулись только к обеду, Маргарита хотела быстро принять душ, чтобы смыть с себя соленую воду, но подумала, что стоит все-таки промыть волосы, ставшие жесткими. Купальной шапочки она не носила, справедливо считая, что это «украшение» способно изуродовать кого угодно. Артем терпеливо ждал, пока она возилась сначала с троекратным промыванием своей гривы шампунем, потом смягчением ее кондиционером, потом сушилась феном. Ей пришлось самой себе признаться, что начинать разговор о своей одинокой отлучке на озеро Курнас ей не хочется. Но ее страхи оказались необоснованными. Он воспринял все как ни в чем не бывало.

— Тебе не будет скучно? — только и спросил он, когда они обедали в гостиничном ресторане изумительной долмой и запивали это рубленое мясо в виноградных листьях анисовой местной водкой, оузой. Не слишком подходящий напиток для жары, но Маргарита заказала его для храбрости. Впрочем, никакая храбрость ей и не понадобилась.

— Нет. Я люблю бывать среди незнакомых людей. Вроде бы народ вокруг, а чувствуешь себя в одиночестве. Но в таком приятном одиночестве, которое иногда всем нам необходимо.

— Знаешь, я с тобой согласен. Побыть одному совсем не мешает. Именно это ощущение мне дает дайвинг. Я будто оказываюсь в ином мире.

— Но это и в самом деле иной мир, подводный. Загадочный. Немного страшный, — улыбнулась Маргарита.

— Ничего страшного там нет. Вот если бы ты набралась храбрости и занялась дайвингом! Я бы тебя научил. Это безумно интересно! Но разве тебя уговоришь? Ты, Марго, все-таки трусиха. Ни на машине не хочешь учиться ездить, ни погружаться.

— Это все? Ну, я думаю, таких, как я, совсем немало. Но есть кое-что, чего боишься ты, но вовсе не боюсь я.

— И что же это? — насторожился он.

— Быть такой, какой ты есть. И не оглядываться на то, кто что подумает и скажет. И не зависеть от капризов «общества».

— Припечатала, — засмеялся Артем, вовсе на нее не обидевшись. — Но что поделаешь? Все мы носим маски. Разве твой психоаналитик никогда не говорил тебе о Персоне? Той самой, которую мы, как в греческой трагедии, надеваем на лицо, чтобы изобразить на людях то, что нам требуется, и то, чего от нас ждут. Кстати, сегодня у нас еще есть время съездить в Минойский дворец. Давно мечтал посмотреть это место. Говорят, минойская культура одна из самых загадочных.

— Самое загадочное существо — Минотавр. Какое же все-таки нужно иметь извращенное сознание, чтобы скрестить критскую царицу с быком и заставить ее в результате всего этого безобразия произвести на свет чудовище. И жил он вовсе не во дворце. А в лабиринте. Может быть, и теперь где-то бродит в поисках девственниц.

— Долго же ему придется бродить! — фыркнул Артем. — Ну что, поедем?

— Поедем, — согласилась Маргарита. — Я как чувствовала, что ты меня куда-нибудь потянешь, и надела джинсы.

— Эти «ливайсы» тебе очень к лицу… Прости, к попе!

Маргарита шлепнула его по губам, и они, расплатившись, покинули гостеприимный ресторанчик. Она все время думала о предстоящей поездке, но была при этом вовсе не возбуждена и взволнована, а спокойна и радостна, будто что-то очень хорошее, просто сказочно хорошее ждало ее впереди. А Артем… Он может остаться ее другом. Почему нет? Настроение у Маргариты сделалось благодушным, и она с удовольствием отправилась на прогулку по историческим местам Крита, которые знала и прежде, но на которые сейчас смотрела совсем иными глазами.

Артем, взявший все-таки напрокат старенький «Пежо», предложил Маргарите ее подвезти до Курнаса, но она категорически отказалась. Он не стал ее мучить допросами и, как ей даже показалось, с облегчением вздохнул, предвкушая свой обожаемый дайвинг.

Она переоделась в пустом номере, долго выбирая что-нибудь такое, что могло бы ее сделать неотразимой, но потом все-таки остановилась на простеньком платье без рукавов тончайшего фактурного льна, нежно-бирюзовом, от «Lagerfeld», и плоских босоножках из крашеной кожи питона «Tod’s», изумительных в своей нарочитой непритязательности. Подумав, что на горном озере может быть прохладно, она накинула белый узкий жакетик «Max Mara», посмотрелась в зеркало, вмонтированное в шкаф-купе в коридоре номера, и осталась почти довольна своим видом. Маргарита подумала, поднимать ли наверх распущенные волосы, и решила, что все-таки затянуть их на затылке будет лучше. Она так и сделала, и даже заплела их в косу. Она выглядела в этом образе юной и совсем нестрогой, хотя ей хоте лось именно второго. Но времени на пере одевание больше не осталось, тем более что она понимала: стоит только начать, уже не остановишься. Так бывало всегда, когда Маргарита изнывала от волнения. Она вытаскивала из шкафа все мыслимые и немыслимые вещи и принималась их примеривать, и делала это, пока не переставала соображать, что с чем можно сочетать. Сейчас все, кажется, получилось, и не стоило вновь возвращаться ко всему этому. Она подумала, что надо бы убрать с кровати разбросанные вещи и что Артем, вернувшись, будет не только недоволен, но и разозлится, к тому же сразу поймет, что она собралась не просто прогуляться, он ее привычки хорошо изучил. Но ей было все равно. На нее напала какая-то бесшабашная удаль, и она сказала сама себе: «Будь что будет!» В дверь постучал портье и сообщил, что за ней приехало такси. Маргарита схватила сумочку, куда бросила косметичку и портмоне из крокодиловой кожи, где на всякий случай держала некоторую сумму евро наличными, и сбежала вниз. Она быстро объяснила молодому таксисту с профилем хищной птицы и горячими черными глазами, куда именно ей нужно, и он кивнул, заводя машину. Маргарита откинулась на заднем сиденье и попыталась расслабиться, но это ей удавалось плохо. Нервы были напряжены. Она посмотрела на часы на приборном щитке машины, потому что своих у нее не было. Все часы, которые она когда-либо покупала или ей дарили, неважно, электронные или механические, у нее неизменно ломались. Время неумолимо бежало вперед, приближая ее к встрече с Романом.

На месте она расплатилась и вышла, оглядываясь по сторонам, и в тот же миг услышала зовущий ее, такой знакомый и такой узнаваемый голос Романа. Он поднялся из-за столика крошечного кафе и позвал ее:

— Марго! Я здесь! — Он помахал рукой, приглашая присоединиться к нему.

Она подошла, не зная, что сказать, кроме ничего не выражающего «Привет», и уселась на плетеный стул напротив Романа. Расторопный официант тут же принес ей бокал с розовым вином.

На Романе были узкие до невозможности джинсы, сидящие низко на бедрах, их дополнял кожаный грубый ремень с массивной пряжкой и голубая рубашка «поло» с неизменным крокодильчиком на кармашке. На ногах у него были мягкие мокасины. Маргарита решила, что ее наряд рядом с его непритязательной одеждой выглядит слишком уж элегантно, и почувствовала себя еще более смущенной.

— Потрясающе выглядишь, — сказал он, отпивая вино из своего бокала. — Впрочем, как всегда. Что-нибудь закажешь? Тут готовят просто потрясающую mousaka. Помнишь, как ты любила это блюдо? — Роман посмотрел ей в глаза.

— Помню. В Ираклионе. Мелко рубленное мясо, запеченное с баклажанами. Но разве здесь не рыбой кормят? На озере? Или черепаховым супом?

— Ты же не любишь рыбу. А черепашками можешь полюбоваться. Они тут у берега плавают. На каждом шагу, того и гляди наступишь. Ну так что?

— Я не голодна.

— А я вот голоден. Целый день ничего не ел.

— Ну если ты будешь…

— Тогда и ты со мной за компанию?

— Пожалуй.

Пока они ели, их разговор касался всего, чего угодно, только не того, что их обоих более всего волновало. Выпитое вино, однако, их все-таки раскрепостило. И только когда принесли кофе, Маргарита решилась задать вопрос, который ее более всего волновал:

— Скажи, почему все так получилось?

— Что именно? Почему ты мне дала отставку?

— Я?! — Она изумленно уставилась на него.

— А кто же? Сначала дала мне надежду, а потом сбежала. Вернее, дала мне понять, что наше прошлое не воскресить.

— Но ты же сам…

— А что я сделал? Подчинился твоим капризам? Конечно, я дурак. Но, Марго, ты никогда не была капризной девушкой, от которой можно ждать чего угодно.

— Это от тебя, как оказалось, можно чего угодно ждать.

— Нет. Когда я увидел тебя, мне стало совершенно ясно, что я потерял. Вернее, мне это стало ясно, как только я прочитал первые же страницы твоей книги, которую мне так любезно принес твой Артем. Не перебивай! Дай мне сказать! — Он сделал протестующий жест рукой, и она сдержала обидные слова в его адрес, готовые сорваться с губ, а он продолжал: — Ты во многом права, я не мог ждать от тебя верности, когда вынужден был пропасть. Но я пропал не только для тебя. Я умер для всех.

— Я все знаю, мне Артем рассказал.

— Ну что же, тогда мне вряд ли стоит повторять свою историю.

— И все-таки, почему я услышала о твоих злоключениях не от тебя, а от другого человека? Почему ты мне сразу же все не рассказал?

— Я боялся, — Роман опустил глаза, — просто, как последний идиот, боялся, что ты не поверишь ни единому моему слову. Я понимал, что причинил тебе боль и что не могу ждать полного понимания. И поэтому все рассказал Артему. Я надеялся, что он передаст это тебе. И с чужих слов моя история будет выглядеть более реалистичной. Видимо, я ошибся.

— Нет. Не ошибся. В этом — нет. Но ты ошибся в другом. Тебе нужно было все рассказать самому. А ты… Ты мне не доверился.

— А как я мог тебе доверять? После всего, что снова случилось между нами, и после того, как я порвал с Аней, и после того, как ты превратила нашу новую встречу в просто банальный секс, а потом вернулась к Артему? И он, и никто другой, дал мне понять, что, к сожалению, тебя интересует только публикация твоей книги и ее раскрутка. И больше ничего! Понимаешь? Только это и больше ничего!

— Что? — прошептала Маргарита, не поверившая своим ушам. — Что ты сказал?

— Повторить? Да, Артем один был бы для меня не важен. Но не только он так думал. И даже твоя замечательная подружка Кира, которая, к слову сказать, тебя изваяла просто гениально. Что же, — он горько усмехнулся, — мне оставалось стать Пигмалионом, влюбившимся в статую, но эта статуя вряд ли ожила бы.

— И кто еще? — спокойно спросила Маргарита, хотя внутри нее бушевала ярость.

— Конечно, Ольга. Она рассказала, что ты делала уже не одну попытку пробиться в издательствах, но тебе везде отказывали, и Артем это тоже подтвердил. И что вся твоя надежда была, с тех пор как мне отдали твою рукопись, только на меня.

— Да я вообще не собиралась ее публиковать! — крикнула Марго. — И никуда ее никогда не предлагала! Я вполне довольствовалась короткими рассказами, которые, к слову сказать, с удовольствием брали во всех глянцевых журналах! Все, хватит! Я пойду, чтобы больше не продолжать этот глупый разговор! Я не хочу перед тобой ни в чем оправдываться! — Маргарита вскочила и, размахивая сумочкой на длинном ремешке, понеслась прочь.

Она услышала, как он что-то крикнул по-гречески официанту и тот что-то утвердительно ответил. Наверняка Роман, который тут давно жил, был завсегдатаем этого кафе и просил записать обед на его счет. Догнал он ее быстро и, цепко схватив ее за предплечье, повел к припаркованной на стоянке у причала явно антикварной зеленой «Ривьере». Дорогие у него причуды, ничего не скажешь! Маргарита молчала, когда он вывел машину и они устремились в горы.

— Хочу найти место, где никого не видно. Хочу остаться с тобой один на один, и с природой, и с небом, и горами. Там, где никто нам не помешает. А потом… Потом я покажу тебе свой дом.

— Роман! Не нужно! Я боюсь этого места. Я всегда боялась гор!

— Нужно избавляться от своих страхов. Просто помолчи, Марго. И… доверься мне в конце концов!

Они остановились на укрытой со всех сторон скалами небольшой поляне, заросшей дикими хризантемами так, что вся она казалась сплошным ковром. Лишь кое-где росли кусты кумари, которые осенью покроются кроваво-красными ягодами, а пока они стояли все в цвету. Вокруг царила полная тишина, когда они вышли из машины. Марго вопросительно посмотрела на Романа. А он приподнял ее и опустил на багажник машины, одновременно приподнимая подол ее узкого платья и стаскивая с нее кружевные трусики. Маргарита не сопротивлялась, словно оглушенная этой тишиной и красотой вокруг. И ее страх куда-то пропал. Она полностью и безоговорочно отдавалась этому мужчине, его внезапному порыву, его экстравагантной выходке, так, словно они только недавно расстались и эта поездка была призвана просто разнообразить их привычный, давно до мельчайших подробностей изведанный секс.

В полном безмолвии гор она словно со стороны услышала свои протяжные стоны. Его горячие поцелуи становились все более глубокими и требовательными. Протянув руку вниз, Роман ухватил лодыжку Маргариты и приподнял ее ногу, поставив на обод машины. Она покорно согласилась с этой позой.

— Марго… Подвинь бедра чуть-чуть вперед. Вот так… Вот так… — прошептал он, задыхаясь от вожделения. Его голос звучал теперь хрипло, дыхание участилось. Она приподняла его рубашку, сгорая от желания ощутить его тело под своими ладонями. Он стянул «поло» и бросил на траву. А потом поднял ее платье так, что освободил грудь, одновременно расстегивая застежку лифчика.

Ее ягодицы оказались на горячем металле машины, а рука Романа очутилась на их внутренней стороне. Он играл ее плотью, а она, широко раскрыв плаза, смотрела в темнеющее южное небо, где уже намечался нежный серп молодой луны. А потом она прикрыла веки, чтобы ничто не отвлекало ее от разливающейся по телу истомы, восхитительных, необыкновенных ощущений. Его руки становились все более нетерпеливыми, и она услышала, как скользнула вниз «молния» на его джинсах и зазвенела пряжка. Он сильнее развел ей ноги, придвигая бедра к себе. Почувствовав, как он вошел в нее, она чуть не задохнулась, настолько головокружительным было это ощущение, когда он заполнил ее целиком, когда ее тугая плоть обхватила его. Ей захотелось еще более плотного соприкосновения, и Маргарита, сняв ногу с бампера, закинула ее ему на бедро, а второй обняла его ногу и вобрала его настолько глубоко, насколько это вообще было возможно.

Она начала приближаться к финишу, в ее голове возникла вспышка, и она чуть не потеряла сознание, когда услышала его гортанный стон. С этим стоном в нее влились новые силы, и она снова кончила, теперь уже вместе с ним, а он задрожал и, наконец, затих. Его кожа прилипла к ее телу, она чувствовала под судорожно сжимающими его спину пальцами его пот, льющийся градом по позвоночнику. Теперь она освободилась и потянула вниз измятое платье, а он нашел рубашку и, скомкав ее, вытер влажную грудь.

— Так и поедешь без рубашки? — спросила она, усаживаясь в машину и чувствуя под голыми ягодицами мягкую кожу сиденья. Куда подевались ее трусики? Она их так и не нашла. Что-то нужно положить под себя, иначе влага их страсти, вырвавшаяся на волю из ее недр, все тут перепачкает.

— Так и поеду. А почему нет? Вот, возьми, — он протянул ей рубашку, — искать тут твои трусики уже бесполезно. Темнеет. Тут вообще темнеет как-то сразу.

— Отвези меня в гостиницу.

— Ты это серьезно? — спросил он, усаживаясь за руль.

— Мне нужно разобраться с Артемом.

— Может быть, сделаешь это завтра? Вид у тебя не совсем подходящий для серьезного разговора, — пожал плечами Роман.

— Именно подходящий! — отрезала Марго и вдруг сама испугалась своей смелости.

— Ты думаешь, что совершаешь ошибку? — нахмурился он. — Опять?

— Нет. На этот раз нет.

— Ты вернулась, Марго? Потерянная моя любовь… Ты вернулась? — Он посмотрел на нее немигающими глазами, в поисках окончательного ответа, с тревогой и надеждой ожидая ее приговора.

— Я вернулась. И ты вернулся. Феникс… — улыбнулась она.

— Я должен показать тебе свой дом. Завтра я буду ждать тебя весь день. Собирай вещи и приезжай. Или мне за тобой заехать?

— Нет. Я все должна сделать сама.

— Тогда поехали. Тут недалеко. А потом я отвезу тебя в гостиницу Марго, — спросил он после недолгого молчания, когда они уже сказали друг другу на сегодня все, хотя она и понимала, что впереди у них много, очень много о чем можно поговорить, — ты уверена, что мне не стоит тебя сопровождать?

— Не стоит. Он цивилизованный человек.

— Да уж. Настолько цивилизованный, что предпочел прямому столкновению с соперником интригу.

— А его соперник оказался доверчивым дурачком!

— Ты права, и я не обижаюсь.

— Его я все-таки могу понять. И даже Гранину. Она сразу же на тебя глаз положила. Но Кира?!

— А ты давно ее знаешь? — спросил Роман, когда они уже подъезжали к небольшой белоснежной вилле, выстроенной в виде классической ротонды. Вряд ли это строил Роман. Скорее всего, дом ему так и достался.

— Пару лет.

— Она что, всегда была скрытной?

— Почему ты спрашиваешь? По-моему, нет. Не особенно… — Маргарита задумалась, потому что вдруг припомнила, что Кира никогда ничего не рассказывала ей о своей жизни, о своих любовниках или друзьях. Маргарита даже думала, что таковых у нее нет. Только возможные клиенты, покупатели.

— Ну что же. Тогда я тебе скажу. Они с Аней учились в одном классе. И были большими подругами. Все понятно?

— Теперь все, — вздохнула Маргарита.

— Вот, это мой дом. Зайдем? Ты, по крайней мере, себя в порядок приведешь. И я что-нибудь накину.

— Нет. Ты иди. Я подожду в машине. Знаешь, я чувствую, что я в большем порядке, чем когда бы то ни было! А сейчас я не хочу идти в твой дом. Просто я потом не решусь уйти. А это сделать нужно.

— Как знаешь.

Когда она вернулась в отель, то застала Артема в состоянии тихой ярости. Она даже представить себе не могла, что он способен быть таким страшным. Нет, он не поднял на нее руку, даже не сделал такой попытки, но это ничего не меняло. Маргарита просто словно покрылась льдом под его холодным пристальным взглядом. Это был другой Артем, такой, каким она его никогда не знала. Или не хотела знать? А знала ли она, что он способен на подлость, на интригу, на ложь? Гнев придал ей силы.

— Ну и что ты на меня так смотришь? — спросила она, сбрасывая с ног босоножки и босиком проходя в комнату.

— Где ты была?

— Я была с Романом, — сказала она и заметила, что куча ее одежды до сих пор лежит на кровати. Обычно он обязательно навел бы тут порядок, но сейчас ему было не до того.

— Я это знал. Знал, когда ты сказала, что собираешься на озеро. А когда увидел вот это, — он обвел рукой груду тряпок, — понял уже окончательно, куда ты отправилась. Зачем тебе нужно было мне лгать, Марго?

— Я не вру. А вот ты… Зачем ты вмешался в наши отношения? Зачем наговорил всей этой чепухи насчет того, что я просто жажду славы и признания как писательница? Ты же знал, что все это вранье! Не я обманывала. Я никогда ничего не скрывала. Обманывали и меня, и Романа ты, Ольга, Кира!

— Знаешь, Марго, — вдруг совершенно спокойно и как-то даже равнодушно сказал Артем, — я понял в связи со всей этой ситуацией одно. У вас нет будущего. И я тут ни при чем.

— Это почему? — вскинулась Маргарита.

— Потому что у вас нет доверия друг к другу. И, по большому счету, вы друг о друге ничего не знаете.

— А тебя я, получается, знала? И Киру?

— Я всегда предупреждал тебя, не стоит дружить с женщинами, — он усмехнулся. — Кстати, тебе помочь собраться? — спросил он. — Или сама справишься?

Маргарита только покачала головой. Артем взял со стула аккуратно сложенный свитер и надел его.

— Пойду прогуляюсь. Тут ночных заведений вполне хватит, чтобы скрасить мое новоявленное одиночество. А я не буду тебе мешать. Надеюсь, что рано утром тебя уже здесь не будет. Мне, честно говоря, совсем не хотелось бы тебя больше видеть, Марго. Но вряд ли это возможно. Москва — большая деревня… Конечно, если ты со своим драгоценным возлюбленным не решишь остаться на Крите. У него ведь отличный дом? Да? Настоящая вилла! Не мне с ним тягаться. — Артем делано вздохнул.

— Ты так ничего во мне и не понял, — сказала Маргарита, принимаясь складывать вещи. — Но, знаешь, меня это совсем не волнует.

Маргарита вытащила из сумочки мобильник и визитную карточку Романа. Ей неожиданно ужасно захотелось услышать его голос, сказать, что все в порядке, что она смогла достойно объясниться с Артемом, и что собирается к нему, и что не представляет, как дождется утра. Может быть, он ее заберет прямо сейчас? А почему нет? Маргарита улыбнулась, представив себе, как он повернет с дороги, если уже не от дома, как помчится за ней. Она набрала его номер. Раздались длинные гудки, а потом отбой. Она подумала, что он не слышит или оставил трубку где-нибудь в машине, или, наоборот, в одной из многочисленных комнат своей виллы. Набрала еще раз. И еще. Телефон не отвечал. Она отложила бесполезное занятие и решила отвлечься, собирая сумки. Но в душе ее шевельнулась тревога.

Утомленная и взвинченная, она собрала вещи и уснула, но проспала всего часа четыре, а когда проснулась, тут же набрала снова номер Романа. На сей раз абонент был недоступен. Странно. Маргарита решила, что все равно не оставит свои вещи в отеле, и позвонила, чтобы вызвать такси. Она чувствовала, что что-то не так, что-то происходит, совсем не хорошее, но старалась гнать от себя дурные предчувствия. Но, что бы то ни было, в этом отеле она больше не останется. И она обещала Роману приехать. В конце концов, именно приехать, а не позвонить. Может быть, тут что-то не так со связью? Или он поменял номер и не придал этому значения, потому что просто ждал, что она приедет и выпустил такую мелочь, как телефон, из виду? Ведь вчера вечером они все решили. И он с удовольствием не отпустил бы ее вообще, она бы осталась в этом прекрасном белом доме рядом с ним, а утром они вместе съездили бы за ее вещами. Но ей почему-то взбрело в голову, что ей одной нужно вернуться и поговорить с Артемом. Как будто бы этот решительный шаг, который она, если честно признаться, боялась сделать, она обязательно должна была сделать, чтобы перестать ощущать себя маленькой, слабой, безответственной, вечно пытающейся все переложить на чужие плечи девчонкой. Она приняла решение, как взрослая, зрелая женщина. И она должна была сама отвечать за свои поступки.

Приехал тот же парень с профилем хищной птицы, который возил ее на Курнас. Наверное, он работал в связке с этим отелем, постоянно поставляющим ему клиентов. Он с удивлением взглянул на ее чемодан и сумку, и на плохом английском поинтересовался, неужели мадам так не понравилось на Крите, что она собралась уезжать? Или меняет гостиницу? Маргарита уверила его, что с гостиницей все в порядке, да и с самим божественным Критом тоже, просто она решила переехать в другое место. Парень хитро сощурил свои плутоватые глаза и ничего не сказал, только красноречиво поцокал языком.

Когда они подъехали к воротам виллы, то ей сразу же стало понятно — случилось нечто ужасное. На подъездной дорожке под раскидистыми платанами стояли две полицейские машины и одна пожарная, которая уже собиралась уезжать. Им и в самом деле тут больше делать было нечего. Шофер вопросительно посмотрел на Маргариту, словно спрашивая, останется ли она тут или вернется в отель. Она, несмотря на то что ее сердце замирало от ужаса, расплатилась с ним и выгрузила на землю свой багаж. Это было глупо, конечно, но разве она могла уехать, не выяснив, что произошло. Она помедлила и, когда ее все-таки заметили, вошла в ворота. И сразу же увидела сожженную и покореженную «Ривьеру». Сердце у нее оборвалось, и она замерла, не в силах сделать ни шага. И тогда к ней подбежал маленький толстый человечек в распахнутой на волосатой груди рубашке, просторных полотняных брюках и сандалиях на босу ногу.

— Маргарита? Вы — Маргарита Тропинина? — спросил он и, как только она кивнула, торопливо что-то забормотал, а потом по-гречески позвал одетого в форму и обильно потеющего полицейского. Он подошел и повторил вопрос коротышки.

— Да. Я — Маргарита Тропинина. Вот мои документы. — И она полезла в сумочку за паспортом и визой. — А что случилось? Где Роман?

— Господин Бродский в больнице. К счастью, насколько я знаю, его жизнь уже в безопасности, — сказал коротышка, пока сержант внимательно изучал бумаги Маргариты.

— А вы кто? И как это случилось? От машины ничего не осталось! Как же он…

— Позвольте представиться. Я — Коста Теодоракис. Управляющий и сторож этого поместья. И, могу с гордостью сказать, друг господина Бродского. — Его русский язык был почти безупречен. — Романа все-таки достали… Но слава Господу и пресвятой Богородице! Бомба, которая была заложена в машину, сработала от сигнализации. Он как раз собирался поставить машину в гараж, потому что приехал в большом волнении и не сделал этого сразу. Он вернулся, только успел выключить сигнал, и тут она взорвалась. Он был недалеко, так что его задело, конечно. Я ездил с ним в больницу, врачи говорят, ожоги неопасные. И когда эти проклятые успели?!

— Вы, мадам, в курсе, что Роман Бродский проходил свидетелем по одному очень серьезному делу в Боснии? И что все это, — он обвел рукой виллу и прилегающий к ней обширный сад, — досталось ему после смерти человека, который, в благодарность за то, что в результате его свидетельства за решетку были отправлены убийцы его дочери, оставил все господину Роману?

— Да, я все знаю.

Сержант говорил по-английски с сильным акцентом, но совсем неплохо. Он задумался и спросил:

— Вы вместе приехали из России?

— Нет. Но мы встретились здесь, и он пригласил меня к себе. И я согласилась… погостить на его вилле. — Маргарита была уже почти спокойна, главное — он жив! А все остальное неважно.

— В России ему кто-нибудь угрожал?

— Понятия не имею. Но вряд ли. Во всяком случае, он со мной этим не делился.

— А вы приехали одна? — Взгляд сержанта стал настороженным.

— Нет. — Маргарита решила, что нет смысла скрывать, что она приехала на Крит с Артемом. Все равно он тут ни при чем.

— А с кем, позвольте узнать?

— С моим другом. Артемом Журбиным.

— И он отпустил вас к другому мужчине? Вот так просто и отпустил? — Брови сержанта взлетели вверх.

— Да. А почему нет? Мы же цивилизованные люди! — возмутилась Маргарита.

— Мы все проверим. У вашего друга, насколько я понимаю, бывшего друга, которого вы поменяли на господина Бродского, были все основания желать сопернику смерти, — он усмехнулся, — и я его понимаю. Вы очень красивая женщина, мадам.

— Это не мог быть он. Мы с ним вечером, когда я вернулась с прогулки на Курнас, сильно ссорились. И только потом он ушел, а я осталась. Да он просто физически не смог бы этого сделать!

— А откуда вы знаете, когда это произошло?

— Да очень просто! Господин Теодоракис сказал, что машина взорвалась, когда Роман приехал и уже успел побывать дома, а потом решил поставить ее в гараж. Артем бы ни за что не успел! Да и откуда у него бомба?! Он и не знал заранее, что мы… Что я… Захочу вернуться к Роману!

— Вернуться? Интересно. У вас были отношения и прежде?

— Конечно. Это было два года назад. А потом… Потом он просто исчез из моей жизни. Вообще исчез.

— А потом вернулся? И вы его простили? И поехали на Крит вместе со своим другом? Очень странная история. Но, знаете, я склонен вам верить. Я ведь человек. И понимаю, что нет ничего на свете запутаннее личных, интимных отношений.

— Сержант! — вклинился Коста. — Мадам Маргарита очень устала и очень расстроена. Будьте мужчиной! Пусть она пройдет в дом. Наверняка она захочет поехать в больницу к своему жениху.

— К жениху? Все так далеко зашло? Ну что же, поздравляю!

Маргарита в недоумении уставилась на Теодоракиса, но тот лишь кивал, как китайский болванчик, и уже успел подхватить ее чемодан и сумку.

— Господин Бродский меня успел предупредить, что вы приедете. Он очень, очень волновался за вас. Не за себя! И очень боялся, что вы передумаете…

— Ну ладно, — полицейский вернул Маргарите ее документы, — но, мадам, вы еще нам понадобитесь.

Они уже пошли в дом, когда Маргарита вдруг вспомнила, что ей показалось, будто бы на пляже кто-то следовал за Романом. Стоит ли об этом говорить сержанту? Она не стала долго размышлять. Пусть у них теперь голова об этом болит!

— Сержант! — Она оглянулась, и полицейский остановился, не успев сесть в свою машину. — Я кое-что вспомнила!

— Что? Что-то существенное?

— Не знаю. Но, может быть, у вас появится версия. Когда мы с Романом встретились на пляже у моего отеля, недалеко от Ираклиона, мне показалось, что за ним кто-то следит. Возможно, я ошибаюсь. Но вряд ли. Какой-то худой, сильно загорелый мужчина, по-моему, брюнет, немного сутулый, и еще… — она прикрыла глаза, пытаясь восстановить картинку, — еще у него, кажется, слишком длинные руки, даже какие-то непропорциональные. Больше ничего не могу сказать.

— Вы уверены? — Подошел еще один полицейский, и они с сержантом переглянулись.

— Этого не может быть, Никас! — сказал напарник. — Просто не может быть! Он же погиб в той ужасной катастрофе, которую ему подстроили!

— Кто? — недоуменно посмотрела на них Маргарита.

— Спасибо, мадам, нам нужно срочно вас покинуть. Вы не представляете, насколько важные сведения нам сообщили! И еще, мы обязательно удвоим охрану в больнице! Димитрий! Свяжись по рации с отделением в Ираклионе! Пусть срочно удвоят охрану! Этот негодяй попытается повторить попытку! Никаких посетителей не пускать. Сообщить всем, что, возможно, Душан Петкович жив, и он жаждет отомстить Роману Бродскому. Черт! Как он мог узнать? — сказал тот, которого звали Никас, а его напарник уже включил рацию и что-то быстро в нее заговорил.

— Не так уж это трудно, — покачала головой Маргарита, — он, конечно, сменил фамилию, немного изменил внешность… Но… У него такой голос, который ни с каким другим не спутаешь. Если его этот человек услышал… Да и вообще-то узнать его вполне можно. Я его не видела два года, но у меня никаких сомнений не возникло, что это он.

— Да. Плохо, выходит, Интерпол сработал… Но не будем медлить. Время дорого! — Полицейские сели в свой довольно старый «Форд» и умчались, вздымая клубы пыли. Вторая машина, из которой никто при Маргарите не выходил, пустилась вслед.

— Пойдемте, мадам, — сказал Коста, — немного отдохнем, я сварю вам кофе, настоящий «Элинико», какого ни за что в Москве не попробуешь. Вы любите кофе? Вижу, что любите. Я отнесу ваши вещи в комнату, а потом позавтракаем и поедем в Ираклион, в городской госпиталь. Он там.

Они прошли через просторный холл с выложенным мозаичным полом, совершенно круглый, с двумя лестницами, уходящими на галерею второго этажа. Коста, пыхтя, тащил вещи Маргариты. В конце концов, миновав анфиладу, они оказались в большой и светлой, как и вообще все в этом доме, комнате. Она была обставлена мебелью, настолько похожей на ту, что в Москве украшала Маргаритину спальню, что на мгновение показалось, будто она дома. Удивительно. Как точно Роман выбрал эти апартаменты для нее! Хотя чему удивляться — он более, чем кто-либо другой, знал все причуды ее вкуса. Но почему он это сделал? Неужели же знал, что рано или поздно она окажется здесь? Она бросила багаж, не разбирая вещей, не переодеваясь. Ей даже кофе не хотелось, просто не стоило обижать Косту, и она спустилась вниз, найдя дорогу в гостиную без труда. Оттуда доносился божественный аромат кофе. Управляющий уже успел накрыть небольшой круглый столик, стоящий у широкого открытого окна, достигающего пола и выходящего на веранду, ограда которой была оплетена сочным плющом и свежей виноградной зеленью, среди которой уже завязывались крошечные плоды на плотно сбитых гроздьях. В гостиной царствовала старинная мебель красного дерева — громоздкие буфеты, забитые фарфором, громадный овальный стол, жардиньерки со стоящими на них античными вазами черно-красной керамики, стулья с неудобными прямыми резными спинками, обитые полосатой тканью. По-видимому, вся эта обстановка осталась от прежнего хозяина, что и подтвердил Коста, когда они принялись за кофе с маленькими миндальными печеньями и какими-то неведомыми Маргарите засахаренными фруктами.

— Здесь Роман ничего не менял. Решил вообще оставить по большей части все, как при господине Александре Старидесе.

— А что за история с его дочерью?

— О! Это очень печальная история. Его дочь Елена была журналисткой, репортером, как и ваш друг Роман. Он ведь тогда звался Денисом? Не так ли? Но я уже привык к его новому имени. Давно привык. Елена погибла от рук террористов в Боснии. И Роман был единственным выжившим свидетелем, который опознал бандитов. Они думали, что он тоже мертв, но оказалось, что у него просто тяжелейшая контузия после того взрыва в супермаркете… Он один видел их лица. И среди них оказался слишком известный там человек. Почему он оказался среди них? Никто не знает. Может быть, просто захотел тряхнуть стариной. Адреналина не хватало… Не знаю. Но это было для него роковым решением. Во всяком случае, организацию накрыли. И Интерпол помог Роману скрываться после процесса. За ним еще долго охотились те, кто ушел от наказания. Но потом что-то там у них произошло, была страшная катастрофа, считалось, что никто не уцелел. А вот оказалось, что один остался. Но, видно, опыт свой подрастерял, негодяй! К нашему счастью. Главное, Роман жив.

— Но как получилось, что господин Старидес оставил все свое состояние Роману? Я так понимаю, что он был очень богатый человек?

— Еще какой! Я у него давно работал, еще моя матушка, упокой Господь ее душу, была горничной в этом доме. Я здесь фактически вырос. Большая была семья, дружная. Но вот так судьба сложилась. Никого не осталось. Никого. Ни единого родственника. Брат господина Старидеса с семьей погиб в автокатастрофе, его сын с невесткой и внуками затонули во время страшного шторма у берегов Таиланда, и вот последняя, любимая дочь. Елена, пала от рук террористов. Просто проклятие какое-то легло на эту многострадальную семью. Вот так бывает, Маргарита, деньги ни от чего не спасают… А сам господин Александр умер, как считают, от скоротечного рака крови, но я-то думаю, что это от горя. Но он помнил, что сделал, рискуя своей жизнью. Роман. И все завещал ему.

— А чем владела семья Старидесов? — спросила Маргарита.

— Они известные судовладельцы.

— Но Роман ничего в этом не смыслит!

— А это не имеет значения. Компания хорошо управляется. Ну что, вы готовы? Тогда поедем в Ираклион. Думаю, он там от волнения с ума сходит. Знаете, Маргарита, он вчера приехал такой счастливый, каким я его никогда прежде не видел! Наверное, он очень вас любит. Ну, бог даст, теперь все будет хорошо! — Коста перекрестился. — Только бы побыстрее поймали этого негодяя. Но, думаю, это просто вопрос времени. Наша полиция сумеет себя показать! Это дело чести!

Они сели в «Мустанг», и Коста вывел машину на дорогу. Ехали они, на взгляд Маргариты, слишком уж рискованно, особенно если учесть петляющую над скалами дорогу, и у нее от ужаса замирало сердце, когда Теодоракис лихо вписывался в очередной поворот.

У палаты Романа дремали два молодых парня в форме, от которой, скорее всего, с удовольствием бы избавились, потому что было жарко и душно, кондиционеры в коридоре не работали, и полицейские изнывали на своем посту мечтая только о том, чтобы их наконец сменили. Они лишь бегло взглянули на девушку и пропустили ее. Коста деликатно остался за дверью.

— Роман! — крикнула Маргарита, бросаясь к кровати, на которой, замотанный в бинты, лежал ее возлюбленный. Его вид ее страшно напугал, и она подумала, что все гораздо серьезнее, чем она предполагала.

— Марго… — произнес он, еле шевеля запекшимися губами, но глаза его лучились от радости, — ты пришла. Я до этого момента все сомневался, боялся, что ты передумаешь…

— Нет! Уже нет. Ты не представляешь, как я была потрясена, когда увидела эту обгоревшую машину и полицию! Я виновата! Какая же я была дура!

— Почему ты так говоришь?

— Потому что на пляже я заметила этого парня, он следил за тобой, а я решила, что мне просто показалось.

— Не вини себя. Я сам давно бдительность потерял. Поверил, что эта история закончилась. И знаешь, я бы ни за что не вернулся в Москву, и вообще ничего бы не стал предпринимать по отношению к тебе, если бы знал, что хоть один из этих подонков жив!

Она взяла его забинтованную руку и прижалась губами к ладони. По ее щекам потекли слезы, но это были слезы облегчения.

В этот момент в палату вошел врач и прихрамывающей походкой приблизился к капельнице, что-то там повернул, поменял лекарство, проверил и уже собрался уходить, но тут Маргарита увидела, что лицо его почему-то скрыто хирургической маской, а шапочка надвинута слишком низко. И, главное, что привлекло ее внимание, — его руки. Слишком длинные, свисающие чуть не до колен, и эта сутулость, эта худоба… Она закричала, и на ее крик в палату ворвались полицейские.

— Это он! Он! — Маргарита мгновенно сориентировалась, пока псевдодоктора скручивала пара крепких, наконец-то проснувшихся парней, и выдернула иглу из вены Романа.

Все произошло так быстро, что бандит не успел опомниться, да и сам Роман смотрел на Марго ошеломленными, широко распахнутыми глазами. Вслед за полицией в палату ворвались медсестра и всклокоченный доктор, уже настоящий.

— Он успел?! — прокричал врач.

— Нет! — ответила Маргарита, поняв, что именно спросил ее доктор, без всякого перевода, и он тоже понял ее и вздохнул с облегчением, вытирая выступивший на лбу пот.

Когда улеглась вся суета, когда Маргарита уже дала показания в полиции, Коста предложил ей отправиться отдохнуть, но ей хотелось только одного — снова увидеть Романа, удостовериться, что с ним все в порядке, сказать ему… Она не знала, что она ему скажет, но разве в словах дело? Она больше не была для него «Потерянной навсегда». Как и он для нее, вернувшийся, вернувшийся окончательно. И ей так хотелось в это верить!

— Ты больше никуда не сбежишь от меня? — прошептал он, когда она села рядом на кровать, осторожно, боясь потревожить, причинить ему боль каким-нибудь неосторожным движением.

— Нет. Не сбегу. Помнишь, как ты говорил мне про волшебную птицу Феникс?

— Конечно, помню.

— Так вот. Я теперь понимаю, почему Феникс через определенное время сжигает себя до тла.

— И почему же? — Роман сделал попытку улыбнуться, но лишь поморщился от боли.

— Потому что так он отбрасывает прошлое, чтобы родиться заново. Просто прошлое, со всеми его проблемами, которые когда-то не были решены, со всеми обидами и поражениями, да пусть даже и с победами — его нужно оставить позади. И…

— Начать жить заново, это ты хочешь мне сказать?

— Именно так. Если, конечно, ты не возражаешь!

Вместо ответа он посмотрел на нее своими удивительными светлыми глазами, и на этот раз в них не было даже намека на лед, он растаял, превратившись в чистую, ничем не замутненную воду, в которой Маргарита увидела свое отражение.