Предисловие

Прошло 24 года с тех пор, как я сел за стол в январе 1991 года, чтобы написать первую из статей, которые позже превратились в «Потерянную Японию». С тех пор я многому научился и много увидел. Теперь я смотрю на все это с нового ракурса. И все же, оглядываясь назад, вижу, что ничего не изменилось!

24 года спустя я все еще нахожусь там, где был, когда путешествовал по холмам долины Ия в 1973 году. Я открыл дверь дома Тииори, увидел пыльный черный пол и огромные старые балки над головой. Нет, я ошибся в подсчетах. Это было 42 года тому назад.

Я нашел Тииори как раз вовремя. В последующие годы я был свидетелем постепенного исчезновения хрупкого природного ландшафта Японии и старых городов с домами из дерева, черепицы, бамбука и соломы. Во всяком случае, темпы и масштабы изменений увеличились в 2000-х годах, в результате чего долина Ия и Тииори стали лишь обломками исчезнувшего мира. Я все еще владею Тииори, и когда после всех этих лет я вхожу в эту старую комнату и чувствую запах камина ирори, мое сердце выскакивает, как и всегда. За прошедшие годы я видел десятки, сотни старых домов, но никогда не находил ничего подобного Тииори.

Я был свидетелем постепенного исчезновения хрупкого природного ландшафта Японии и старых городов.

Книга «Потерянная Япония» жила своей жизнью. Она по-прежнему публикуется в оригинальной японской версии 1993 года (под названием «Последний взгляд на прекрасную Японию»), и, за исключением прошлого года, когда она передавалась между издательствами, английская версия никогда не выходила из печати. За перевод я благодарен Бодхи Фишману. В 1994 году я хотел перевести книгу на английский язык сам, но понял, что даже один абзац не будет восприниматься на английском приемлемо. Когда я писал эти статьи, то думал только о японской аудитории. Для читателей за пределами Японии текст должен был быть радикально пересмотрен. Это был отрезвляющий для меня опыт, ведь я десятилетиями беззаботно переводил тексты других людей. Озадаченный тем, что не могу перевести сам себя, я дал книге полежать еще два года. Наконец, в 1996 году мне на помощь с переводом пришел Бодхи, который сумел уловить настроение оригинала. Я просмотрел его, убрал некоторые главы, но дополнил другие. Бодхи отредактировал финальную версию. Именно так появилась «Потерянная Япония».

Книга подарила мне множество новых друзей, а долине Ия – тысячи туристов. Спустя два десятилетия и несколько книг мир, описанный в «Потерянной Японии», по-прежнему остается для меня отправной точкой.

В последние годы у меня была возможность воплотить в жизнь то, о чем я только мечтал и говорил в 1990-е годы. Это стало возможным благодаря деловому опыту, полученному во время работы с Траммеллом Кроу в его компании по операциям с недвижимостью в эпоху финансового пузыря в конце 1980-х годов. Чувство времени, которое я провел в реальном мире, позволило мне в конечном итоге создать «равновесие», описываемое Тамасабуро в Послесловии.

В 2004 году я начал восстанавливать старые дома матия в Киото, но не как исторические экспонаты. Мы оснащали их всеми современными удобствами – отоплением, кондиционерами, ваннами, туалетами и т. д., чтобы люди могли проводить в них время с комфортом. Мы стали сдавать их в аренду для гостей Киото. После этого я продолжил заниматься восстановлением домов в сельской местности Японии и, конечно же, самого Тииори в 2012 году.

Сегодня Тииори выглядит так же, как и в 1973 году. Когда мы проводили реставрацию, то подняли старые черные доски, пронумеровали их, а после укрепления фундамента, установки водопроводных, газовых, электрических линий, изоляции и напольного отопления, вернули обратно. В коридоре за домом располагаются ванные комнаты со всеми новейшими японскими технологиями и прекрасная ванна из кедра, о которой мы никогда и мечтать не могли в долине Ия. Тщательно модернизированный и покрытый новой соломой дом Тииори сегодня приветствует новое поколение посетителей, а сам при этом вступает в свой четвертый век.

В 2004 году мы создали некоммерческую организацию со штаб-квартирой в этом доме и назвали ее Chiiori Trust. В ней работают молодые люди из Токио и других крупных городов, которые хотели бы что-то сделать для долины Ия, которая продолжает стареть и пустеть. Мой сосед и старый друг Омо скончался в 2012 году. Сегодня наша задача – привлечь новое сообщество в долину.

Другие миры, описанные в книге, – Кабуки, каллиграфия, Киото, Нара, Тэммангу, коллекционирование произведений искусства – по-прежнему существуют. Я все еще живу на территории храма Тэммангу в Камэока за пределами Киото, а маленькие изумрудные лягушки все еще прыгают повсюду в июне. Я все еще занимаюсь каллиграфией, и некоторые из моих работ появляются в заголовках глав в этой книге.

Другие миры, описанные в книге, – Кабуки, каллиграфия, Киото, Нара, Тэммангу, коллекционирование произведений искусства – по-прежнему существуют.

Что касается коллекционирования произведений, то цены на японское искусство упали после 2000 года. За этим изменением стоял резкий экономический рост Китая и вымирание в Японии последнего поколения, представители которого знали цену старым вещам. Когда я подумал, что смогу положить конец моему маниакальному коллекционированию, на меня обрушились совершенно новые возможности. Как я мог отказаться от пары ширм, расписанных великим каллиграфом XVIII века, которые не нашли покупателя на аукционе и теперь продавались за гроши? Я все еще покупаю, потому что должен.

Оннагата Тамасабуро из театра Кабуки на седьмом десятке был назван «Живым национальным сокровищем». Он по-прежнему остается таинственно красивым, каким был, когда я впервые увидел его много лет назад. Но постепенно он отказывается от ролей в слишком энергичных пьесах и больше не исполняет танец «Девушка-цапля».

Мы с Тамасабуро как-то пообещали друг другу, что в старости не превратимся в своих ворчливых наставников. Для меня это был американский драматический критик и «спаситель Кабуки» Фабиан Бауэрс, а для Тамасабуро – знаменитый старый оннагата Накамура Утаэмон VI. Фабиан и Утаэмон провели свою старость, горько жалуясь на новое поколение.

В итоге я так и не смог сдержать это обещание. В книге «Собаки и демоны», опубликованной в 2000 г., а затем и в более поздних публикациях (некоторые только на японском языке) я продолжаю писать и говорить об уничтожении любимых мест и вещей, что, как я вижу, постоянно происходит вокруг меня. В качестве утешения я вспоминаю слова «последней из мудрецов», Сирасу Масако. Я спросил ее, почему она взяла и поссорилась с художником Китаодзи Росандзин из-за плохого дизайна его кимоно. «Если вы действительно любите что-то, – ответила она мне, – вы должны разозлиться на это».

«Потерянная Япония» заканчивается метафорой из Кабуки. Я все время возвращаюсь в Японию, как главный герой пьесы «Касанэ», которого назад на сцену вытаскивают длинные костлявые пальцы призрака Касанэ.

Сейчас у меня появилась новая метафора, относящаяся, опять же, к пьесе, в которой играл Тамасабуро, «Ясягаикэ» («Пруд демона»). Молодой этнолог отправляется в отдаленную деревню, в которой существует легенда о том, что, если колокол храма не будет бить каждый вечер на закате, принцесса-дракон, живущая в пруду, поднимется и затопит деревню. Ученый приезжает к старому хранителю колокола и остается у него жить. В конце концов он женится на дочери хранителя колокола. Однажды хранитель колокола умирает. Уже поздно, но кто-то должен позвонить в колокол. Хотя ученый вырос в городе и не верил во всякие суеверия, он сделал это, после чего стал новым хранителем колокола.

Я все время возвращаюсь в Японию, как главный герой пьесы «Касанэ», которого назад на сцену вытаскивают длинные костлявые пальцы призрака Касанэ.

Есть одна важная вещь, которая действительно изменилась с момента написания «Потерянной Японии». Прошло много времени, вместе с ним ушли люди, которые передавали мне свои знания о старой Японии: Дэвид Кидд, Наохи – Богиня-Мать, Хранительница Веры Оомото, Фабиан Бауэрс, оннагата Дзякуэмон, Сирасу Масако, Омо, коллекционер произведений искусства Хосоми Минору, специалист по ширмам и свиткам Кусака. Я нахожусь в положении пришлого ученого-иностранца из «Ясягаикэ»: сам не являюсь частью традиции, но остаюсь, чтобы звонить в этот старый колокол.

Я думаю, что у всех людей есть одна общая черта – если мы действительно что-то любим, то хотим передать память об этом другим. Вот почему «Потерянная Япония» по-прежнему так важна для меня. Я рад, что Penguin переиздает книгу с новой обложкой и каллиграфией в начале каждой главы, но без каких-либо других существенных изменений. Мне приносит радость то, что новое поколение читателей может почувствовать туман долины Ия, первую встречу с Тииори, молодым Тамасабуро на сцене и остроумие Дэвида Кидда.

Алекс Керр, 2015

Загрузка...