Со времени киярры прошло два дня, и вот, они на вершине полого холма, у границы владений таинственного Бога.
Иласэ cидела, обхватив руками колени, и рассеянно наблюдала, как лежащий на животе Тартис грызет травинку, как проплывают ажурные узоры облаков над головой. Затем перевела взгляд на суетящихся у ее ног муравьев, перетаскивающих на новое место серые яйца-икринки, потомство своей королевы. Посмотрела на белую полоску шрама на ладони — так он и будет выглядеть, до тех пор, пока они не вернуться, и киярра не исполнится.
— Надо решать, — проговорил Тартис, переворачиваясь на спину и положив голову на скрещенные руки. — Мы полдня уже здесь торчим.
Иласэ нахмурилась: сам Темный не выказывал никакого желания немедленно подняться и начать действовать. И как он может казаться таким расслабленным, когда перед ними стоит вопрос жизни и смерти?
Бог выпьет твою душу, Ллэнь… — что имел в виду Раслан, говоря это? Выпьет душу — звучало жутко. Но оборотень сказал, что попасть домой можно только через Бога.
Со стоном, девушка сжала ладонями виски: что же делать? О, Первые, помогите, что же делать?
— Хочешь вернуться к волкам? — в который уже раз за сегодня поинтересовался Тартис. Иласэ не ответила. Она вновь смотрела вниз, туда, где на берегу темно-синего озера высилось черное здание.
Храм.
Черный Храм.
Отсюда он казался лишь страшноватой игрушкой. Обрывком старого кошмара из выцветших хроник:
…в Черных Храмах приносят элени кровавые жертвы Владыке Бездны, и дает он им ключи к Вратам, и неведомо имя его, и страшен лик…
— Хватит думать, Иласэ, у нас нет на ожидание целой вечности!
Повелитель Бездны, поверженный Первыми, неведомый Бог, потерянный Бог, от которого в ее мире осталось лишь несколько страшных сказок, перенесший ее и Дарена сюда, и он же — единственный, способный вернуть их в родной мир.
— Иласэ! — в голосе Тартиса прозвучало раздражение.
— Да, — отозвалась она, — да, сейчас…