Потерянный гигант…

Сэм Московиц (1920-1997), историк фантастики, собравший и опубликовавший в 1973 году полный сборник рассказов Митчелла.

«Если причина вызывает следствие, не может ли следствие влиять на причину? Неужели причинность, в отличие от всех остальных законов Вселенной, работает лишь в одном направлении? Обязан ли потомок всем, что имеет, своим предкам, а предки ничего не должны потомкам? Может ли судьба, вцепившись в наше существование, ради своих целей переносить нас в далёкое будущее и никогда не возвращать в прошлое?»

«Машиной времени» у Митчелла становятся удивительные часы, сконструированные в XVI веке голландским часовым мастером Яном Липпердамом и способные управлять временем, возвращая человека в прошлое, когда стрелки часов начинают двигаться в обратном направлении.

Митчелл отправил своих героев в прошлое и ввёл в фантастику проблематику, которую Уэллс обошёл стороной. Много лет фантасты писали и пишут о том, как «попаданцы» из будущего производят в прошлом некие действия, изменяя историю. Первым о такой возможности написал Митчелл. Он объяснил известное историческое событие (осаду испанцами Ламмена в 1574 году и загадку неожиданной победы горожан) помощью, оказанной защитникам города путешественниками из XIX столетия.

В рассказе «Дочь сенатора» (1879) новых для научной фантастики идей столько, что хватило бы на большой роман. Митчелл же о них лишь упоминает как о чём-то само собой разумеющемся. Автор избрал единственно верный стиль — ведь действие рассказа происходит в 1937 году, и то, что представлялось читателям необыкновенным в год написания рассказа, для персонажей «Дочери сенатора» было их обычной жизнью. К примеру, электрическое отопление в квартире:

«Мистер Уолсингхем Браун подтолкнул комфортабельное кресло к сфере из блестящей платины, которая стояла на прозрачном пьедестале в центре комнаты. Он нажал серебристую клавишу в основании, и металлическая сфера начала ослепительно светиться. Замечательное тепло распространилось по квартире.

— Хорошо, — сказал Уолсингхем Браун, раздвигая руки, чтобы поймать тепло от термоэлектрода».

Или ещё — телетайп, по которому герой рассказа, мистер Уонли, получает на дом выпуски всех американских газет:

«Бросив украдкой взгляд на себя в зеркало, он направился в ту часть комнаты, где бесконечная лента печатной бумаги трёх футов шириной бесшумно протягивалась между роликами и аккуратными складками падала в ивовую корзину, подставленную на полу. Господин Уонли склонился к широкой бумажной полосе и стал внимательно читать».

В рассказе также упоминаются пищевые концентраты:

«Уонли достал из кармана жилета маленькую золотую коробочку овальной формы. Он нажал на пружину, и крышка открылась… В ней лежало множество мелких серых пастилок размером вряд ли больше горошин. Браун взял большим и указательным пальцами одну пастилку и положил в рот.

— Так я утоляю свой голод, — сказал он». И далее:

«Теперь человечество перейдёт к естественному использованию элементов, а старый бесчеловечный метод закончится, зло чревоугодия и сопутствующих пороков прекратится, жестокое убийство наших соотечественников-животных и братьев-овощей остановится навсегда!»

Современные «зелёные» и радетели прав животных наверняка пришли бы в восторг от того, как решал проблему охраны окружающей среды Эдвард Митчелл в 1879 году:

«И действительно… кто может сказать, где заканчивается растительная жизнь и начинается животная? Наука тщетно пытается определить границу. Я считаю, что выкопать картофель означает уничтожить его существование, хотя оно, возможно, сродни нашему. Срывать виноград — это калечить жизнь виноградной лозы, а пить виноградный сок — грубо нарушить кровное родство в широком смысле. При таком взгляде на вещи необходимо воздержаться от питания овощами… Все живые существа рождаются свободными и имеют право на существование и получение удовольствия от жизни. Разве это не прекрасная мысль?»

Но главная научно-фантастическая идея небольшого рассказа — анабиоз: «сознание, телесная деятельность, а также другие жизненно важные функции приостанавливаются

с помощью процесса охлаждения». Термин «анабиоз» предложил немецкий учёный Вильгельм Прейер в 1873 году, и Митчелл, видимо, успел познакомиться с его работами. Но Прейер писал об анабиозе в мире животных и растений, когда жизненные функции организма замедляются сами по себе в случае болезни или ухудшения условий существования. А искусственный анабиоз, да ещё с помощью замораживания — открытие Митчелла, повторенное (точнее — заново открытое) много лет спустя Александром Беляевым в рассказе «Ни жизнь, ни смерть» (1926). С тех пор анабиоз в фантастике использовался очень часто — для того, например, чтобы «отправить» смертельно больных в будущее, где их смогут вылечить. Но никто, насколько я могу судить, не предлагал применять анабиоз так, как это сделал Митчелл: в виде наказания для преступников. Виноват? Получил срок 25 лет? Что ж, это время осуждённый проведёт в анабиозе…

И ещё одно изобретение Митчелла, сделанное за четверть века до композитора Александра Скрябина, — цветомузыка.

«Из центра пола на высоту сорока-пятиде-сяти футов поднялась струя воды, интенсивно светившаяся в результате недавно открытого гидроэлектрического процесса и освещавшая комнату в десять раз ярче дневного света, но при этом свет был мягким и приятным, как лунный. Воздух пульсировал под музыку, каждому цвету под воздушным куполом соответствовала нота, которую Ратиболиал в Парижской консерватории посылал через Атлантический океан колебаниями дирижёрской палочки».

В рассказе «Самый способный человек на свете» (1879) Митчелл писал о думающем компьютере — симбиозе человека и машины, то есть, по сути, о киборге.

Перенос сознания из одного мозга в другой и обмен сознаниями Митчелл описал в рассказе «Эксперимент профессора Шванка» (1880).

Скончался писатель в 1927 году в возрасте 75 лет. После смерти о нём на долгое время забыли. Лишь в 1973 году Сэм Московиц, составитель множества антологий, «раскопал» старые газетные залежи и выпустил сборник рассказов Митчелла, куда вошли все тридцать его фантастических сочинений.

Впервые русскоязычного читателя с тремя рассказами Митчелла познакомил журнал «Млечный Путь». И это пока всё, что переведено на русский язык из удивительного, впечатляющего и незаслуженно забытого творчества Эдварда Митчелла.