Потерянный принц

Глава 1 Новенький

Меня зовут Итан Чейз.

И я очень сомневаюсь, что доживу до своего восемнадцатилетия.

Я не драматизирую, просто так оно и есть. Только вот мне очень жаль, что я втянул в эту историю столько людей. Они не должны страдать из-за меня. Особенно… она. Боже, если бы я мог повернуть время вспять, то никогда бы не показал ей свой мир — скрытый мир рядом с нашим. Я должен был понимать, что не стоило впускать ее в мой мир. Стоит тебе Их увидеть, и они больше никогда не оставят тебя в покое. Никогда не отпустят тебя. Быть может, если бы я был сильнее, она бы не оказалась здесь со мной, и мы бы не теряли последние секунды в ожидании смерти.

Все началось в тот день, когда я перешел в новую школу. Вновь.

Будильник зазвонил в шесть утра, но я уже час как бодрствовал, готовясь к еще одному странному дню моей отстойной жизни. Хотел бы я быть одним из тех парней, которые спрыгивают с кровати, натягивают на себя футболку и готовы идти, но, к сожалению, моя жизнь далека от нормальной. К примеру, сегодня я положил в карманы рюкзака сушеные стебельки зверобоя и посыпал солью из канистры свою ручку и тетрадь. Я также вбил три гвоздя в новые ботинки, купленные мне мамой на новый учебный год. Под рубашку я надел железный крест на цепочке, а прошлым летом проколол уши и вставил металлические шипы. Я тогда еще вставил колечко в губу и брусок в бровь, но папа устроил истерику, от которой весь дом ходил ходуном, когда увидел меня в таком виде. Мне разрешили оставить только шипы.

Вздохнув, я мельком глянул в зеркало, чтобы убедиться, что выгляжу настолько неприветливо, насколько это только возможно. Иногда я ловлю на себе грустный взгляд мамы, словно смотря на меня, она думает о том, куда же делался ее маленький мальчик. Раньше у меня были волнистые каштановые локоны как у отца, пока я не взялся за ножницы и не обрезал их рваными, неровными прядями. Раньше у меня были ярко-голубые глаза как у мамы и, по всей видимости, у сестры, но с годами цвет моих глаз потемнел и стал дымчато-серо-голубым — «оттого, что я все время хмуро и свирепо гляжу», как шутит отец. Раньше я никогда не спал с ножом под матрасом, не посыпал солью рамы и не вешал подковы на дверь. Раньше я никогда не был «угрюм», «враждебен» и «невозможен». Я много смеялся и улыбался, чего сейчас от меня не дождешься.

Я знаю, что мама беспокоится обо мне. Отец говорит, что это обычный подростковый бунт, что я переживу эту «стадию», что я вырасту из нее. Прости, папа. Но моя жизнь далека от нормальной. И я разбираюсь с этим единственным известным мне способом.

— Итан? — донесся из-за двери мамин голос, тихий и неуверенный. — Уже начало седьмого. Ты готов?

— Готов. — Схватив рюкзак, я закинул его на плечо. Белая рубашка на мне надета наизнанку, на воротничке торчит бирка. Еще один мой выверт, к которому пришлось привыкнуть родителям. — Уже иду.

Прихватив ключи, я вышел из комнаты со знакомым мне чувством покорности и страха. Ну и ладно. Поскорее бы пережить этот день.

У меня странная семья.

По нам этого совершенно не видно. Мы кажемся абсолютно нормальными — славная американская семья, живущая в славном пригородном квартале со славными чистыми улицами и славными соседями. Десять лет назад мы жили в заболоченной местности и выращивали свиней. Десять лет назад мы были нищей семьей из глуши и были счастливы. Это было до того, как мы переехали в город, до того, как снова примкнули к цивилизации. Отцу это вначале пришлось не по вкусу, он всю свою жизнь провел на ферме. Ему трудно было привыкнуть тут ко всему, но он постепенно освоился. Мама, в конце концов, убедила его, что мы должны жить поближе к людям, что мне нужно жить поближе к людям, что постоянная изоляция идет мне во вред. Так она сказала отцу, но я, конечно же, знал настоящую причину. Она боялась. Боялась Их, что Они снова меня заберут, что фейри украдут меня и заберут в их Небывалое.

Да, я уже говорил, что моя семья с причудами. И даже это не самое худшее.

Где-то там у меня есть сестра. Сводная сестра, которую я не видел вот уже много лет, и это не потому, что она чем-то занята или вышла замуж, или находится в других заморских странах.

Вовсе нет, это лишь потому, что она королева. Королева Фейри, одна из Них, и ей навсегда закрыт путь домой.

Еще скажите мне, что это не запутано.

Конечно же, я никому не могу об этом рассказать. Мир фейри скрыт от обычных людей — он заколдован и невидим. Большинство людей не увидят гоблина, даже если он вырастет у них на пути и цапнет их за нос. Лишь единицы смертных наделены проклятым даром видеть. Они видят прячущихся в темных углах и под кроватями фейри и знают, что испытываемое ими противное чувство, что за ними наблюдают — не плод их воображения, и что доносящиеся из подвала или с чердака шорохи — не «усадка» дома.

Повезло мне. Случилось так, что я один из них.

Родители, конечно же, волнуются за меня. Особенно мама. Люди и так уже думают, что я странен, опасен и немного с приветом. Но таким бы стал любой, кто бы везде видел фейри, потому что если они знают, что вы видите Их, то превращают вашу жизнь в настоящий ад. В прошлом году я вылетел из школы за то, что устроил в библиотеке пожар. Что я мог сказать в свое оправдание? Что пытался избавиться от проникшего за мной с улицы Красного колпака? И это был далеко не первый раз, когда они втянули меня в неприятности. Я считаюсь «паршивцем», о котором перешептываются учителя, тихим, но опасным парнем, которого все, в конечном счете, ожидают увидеть в вечерних новостях, совершившим какое-нибудь жуткое, шокирующее преступление. Иногда это страшно бесит. Самому-то мне плевать, что они там думают, но мама сильно переживает, поэтому я тщетно стараюсь вести себя паинькой.

В этом семестре я иду в новую школу — новое место, где я могу начать все с чистого листа. Но это не имеет никакого значения. Пока я вижу фейри, они не оставят меня в покое. Все что я могу делать — защищать себя и свою семью и надеяться, что из-за моих действий не пострадает ни один человек.

Когда я вышел из комнаты, мама ждала меня за столом, отца рядом не было. Он работает в службе доставки в ночные смены и полдня отсыпается. Обычно мы видимся с ним только за ужином и в выходные. Нет нужды говорить, что он находится в счастливом неведении насчет того, что творится в моей жизни. Мама-то понимает, что со мной происходит, но отец не скупится на наказания, если считает, что я распустился, или если мама пожалуется. Два года назад я получил двойку по физике, и это был последний раз, когда я приносил домой плохую отметку.

— С первым днем в новой школе, — поприветствовала меня мама. Бросив рюкзак на стойку, я открыл холодильник, чтобы достать апельсиновый сок. — Ты точно знаешь, как добраться до школы?

Я кивнул.

— Найду по навигатору. Это недалеко. Не волнуйся.

Она колебалась. Ей не хотелось, чтобы я вел машину, хоть я и надрывал задницу, копя на нее деньги. Я все лето пахал, зарабатывая на выцветший серо-зеленый пикап, стоящий сейчас у дома рядом с грузовиком отца — лепил в кафе бюргеры, мыл посуду, оттирал с пола пролитые напитки, еду и блевотину. Задерживаясь в выходные допоздна, я смотрел, как мои ровесники развлекаются, целуются с девчонками и сорят деньгами так, словно они падают им с неба. Я заработал этот пикап, и я ни за что на свете не поеду в школу на дурацком автобусе.

Но поскольку мама смотрела на меня с печальным, почти испуганным выражением лица, я вздохнул и пробормотал:

— Ты хочешь, чтобы я позвонил тебе, когда доберусь?

— Нет, милый, — помахала она рукой, расправив плечи. — Все нормально, не нужно этого делать. Просто… пожалуйста, будь осторожен.

Я слышал в ее голосе несказанное: остерегайся Их. Не привлекай Их внимания. Не дай втянуть Им себя в неприятности. Постарайся задержаться в этой школе.

— Хорошо.

Заколебавшись на мгновение, она запечатлела быстрый поцелуй на моей щеке и ушла в гостиную, делая вид, что занята. Я допил сок, налил себе ещё один стакан и открыл холодильник, чтобы поставить контейнер обратно.

Когда я закрыл его, с дверцы соскользнул и со стуком упал магнит, за ним мягко опустилась на пол записка. «Кали. Показательные выступления. Суббота», — гласила она. Слегка нервничая, я поднял листок с пола. Я начал заниматься кали — филиппинским боевым искусством — несколько лет назад, чтобы научиться, лучше защищаться от всего, что мне открылось. Я выбрал кали, потому что этот вид борьбы учил обороняться не только голыми руками, но и владеть тростью, ножом и мечом. А в мире вооруженных кинжалами гоблинов и размахивающих мечами высокородных фейри я хотел быть готовым абсолютно ко всему. В субботу наша группа будет выступать на турнире, и я должен принять участие в шоу.

Это если я опять во что-нибудь не влипну. Со мной никогда и ничего нельзя загадывать наперед.

Идти в новую в школу в середине осеннего семестра отстойно.

Уж кому это знать, как не мне. Не в первый раз прохожу. Все эти нелегкие поиски своего шкафчика для учебников, любопытные взгляды в коридорах, ощущение неловкости на пути к парте в новом классе, когда двадцать, а то и больше, пар глаз следят за тобой.

Бог любит троицу, так, может быть, этот раз — последний? — мрачно подумал я, садясь за парту, стоящую, к счастью, в дальнем углу. Я чуял затылком два десятка уставившихся на меня глаз, но не обращал на них внимания. Может, мне удастся протянуть в этой школе до конца семестра. Еще один только год — всего лишь один, — и я буду свободен. По крайней мере, учитель не поставил меня перед классом, чтобы всем представить — мне было бы жуть как неловко. Никак не могу понять, с чего они взяли, что такое унижение необходимо. Новичку и так достаточно тяжело влиться в коллектив, чтобы его еще и выставляли на всеобщее обозрение в первый же день.

Не то чтобы я собирался куда-либо «вливаться».

Я продолжал ощущать на себе любопытные взгляды, поэтому сосредоточенно таращился вниз. Услышав перешептывания, я еще больше сгорбился на стуле, приклеившись взглядом к обложке учебника по английскому.

Что-то упало на мою парту: половинка блокнотного листа, сложенная квадратом. Я не поднял глаз, не желая знать, кто его кинул. Стащив листок под парту, я развернул его на коленях и взглянул вниз:

«Ты тот парень, кто поджег свою школу?»— было написано на нем неряшливым почерком.

Вздохнув, я смял листок в кулаке. Значит, слухи уже дошли и сюда. Отлично. На самом деле обо мне написали в местной газете: малолетний отморозок, скрывшийся с места происшествия. Я не попал за решетку, так как не было свидетелей тому, что именно я устроил пожар в библиотеке. Но меня, чуть было, не отправили туда.

Я услышал смех и шепот где-то справа от меня, а затем еще один сложенный лист бумаги ударился о мою руку. Разозлившись, я собирался отправить записку в мусорку, не прочитав, но любопытство взяло верх надо мной, и я быстро заглянул внутрь.

«Ты действительно пырнул ножом того парня в колонии для малолетних?»

— Мистер Чейз.

Мисс Сингер направилась по проходу ко мне. У нее было такое суровое выражение лица, что сузившиеся за очками глаза казались крохотными щелками. Или, может, ее кожу так стянула темная, плотная пудра. Ее браслеты зазвенели, когда она протянула ко мне руку и помахала пальцами, показывая, что хочет забрать записку.

— Отдайте ее мне, мистер Чейз.

Не глядя на нее, я поднял зажатый между двух пальцев листок. Она выдернула его у меня из руки и через несколько секунд пробормотала:

— Останьтесь после урока.

Черт. Полчаса в новой школе, и я уже во что-то вляпался. Ничего хорошего мне это не сулит. Я сильно ссутулился, закрываясь плечами от назойливых взглядов. Мисс Сингер вернулась на свое место и продолжила урок.

Урок закончился, но я не двинулся с места, слушая, как вокруг со скрипом отодвигаются стулья, все поднимаются и закидывают на плечи сумки. Меня окружали голоса — учащиеся болтали и смеялись друг с другом, сбиваясь в маленькие группы. Когда они начали один за другим выходить из класса, я, наконец, поднял глаза и обвел взглядом тех, кто остался. Светловолосый парень в очках говорил что-то сидящей за своим столом мисс Сингер. Она слушала его, явно забавляясь в душе. В его глазах горел такой щенячий пыл, что было совершенно очевидно — он либо страстно увлечен ей, либо горит желанием стать ее любимчиком.

У двери голубиной стайкой собрались воркующие и хихикающие девчонки. Несколько парней, выходя из класса, смотрели на них, надеясь поймать их взгляд, но те не обращали на них внимания. Я тихо фыркнул. Удачи им, беднягам. Трое из девчонок были красивыми, стройными блондинками, и на двух были чрезвычайно короткие мини-юбки, открывающие фантастический вид их длинных, загорелых ножек. Это, без всякого сомнения, были школьные чирлидерши, и таким парням как я, да и любому, кем бы ты ни был — качком или богачом, — с ними ничего не светило.

Одна из них вдруг обернулась и посмотрела прямо на меня.

Я сразу же отвел взгляд, надеясь, что никто ничего не заметил. Чирлидерши, как я давно уже понял, обычно встречаются с накачанными футбольными звездами с обостренным чувством собственничества, которые сначала дают в глаз, а потом уже задают вопросы. И я отнюдь не жаждал в первый же день в этой школе оказаться припертым к шкафчику или туалетной кабинке, ожидая, когда мне расквасят нос за то, что я осмелился посмотреть на девушку квотербека. Девчонки зашептались громче, и я представил, как они показывают на меня пальцами. Затем до меня донесся хор потрясенных возгласов и вздохов.

— Она на самом деле собирается сделать это, — приглушенно воскликнул кто-то, и тут же раздался звук приближающихся ко мне через класс шагов. Одна из девчонок, отделившись от перешептывающейся стайки, направлялась ко мне. Зашибись.

Уходи, — подумал я, отодвигаясь на стуле подальше в угол. — У меня нет ничего, что бы тебе было нужно или чего бы ты хотела. Я здесь не для того, чтобы ты доказывала кому-то, что не боишься новичка-хулигана. И мне совсем не хочется ввязываться в драку с твоим тупоголовым бой-френдом. Оставь меня в покое.

— Привет.

Смирившись, я повернулся и посмотрел девушке в лицо.

Она была ниже, чем другие девчонки, больше дерзкая и милая, чем изящная и красивая. Ее длинные, прямые иссиня-черные волосы у лица были выкрашены в ярко-лазурный цвет. Она была не в юбке, а в джинсах, обтягивающих ее стройные ноги. Девушка смотрела на меня карими глазами теплого оттенка, сложив руки за спиной и переминаясь с ноги на ногу, словно не в силах стоять спокойно.

— Прости за записку, — продолжила она, когда я придвинулся обратно к столу, настороженно глядя на нее. — Я просила Реган не делать этого — у мисс Сингер глаз как у орла. Мы не хотели причинить тебе неприятности. — Она улыбнулась, и ее улыбка осветила класс. Мое сердце упало. Только этого не хватало. Мне совершено не хотелось разглядывать эту девушку и подмечать разные детали, особенно то, что она невероятно привлекательна. — Я — Кензи. Точнее, Маккензи, но все зовут меня просто Кензи. Не зови меня Мак, а то врежу.

Девчонки позади нее или стояли, разинув рты, или шептались, кидая на нас украдкой взгляды. Я вдруг почувствовал себя каким-то редким зверем, выставленным перед всеми в зоопарке. Во мне закипело раздражение. Я был диковинкой для этих девчонок, опасным новичком, на которого любопытно попялиться и о котором можно посплетничать.

— А… тебя зовут? — побуждала меня к знакомству Кензи.

Я отвел взгляд.

— Не важно, как меня зовут. Я не собираюсь знакомиться с тобой.

— Окей. Вау. — В ее голосе слышалось удивление, но не злость, по крайней мере, пока. — Это… не то, что я ожидала услышать.

— Привыкай к этому. — Я внутренне скривился от собственных слов. Я вел себя как скотина и прекрасно этого осознавал. Как осознавал и то, что убиваю тем самым любую возможность быть принятым в этом классе. Так не говорят с очаровательными чирлидершами, если не хотят быть всеми отвергнуты. Она вернется к своим подружкам, они обсудят наш разговор, по школе поползут слухи, и мне до конца года устроят бойкот.

Ну и хорошо, — попытался убедить я себя. — Это именно то, что мне нужно. Так никто не пострадает. И все оставят меня в покое.

Вот только… Кензи не уходила. Краем глаза я видел, что она с усмешкой смотрит на меня, скрестив руки на груди.

— Зря ты грубишь, — сказала она, видимо ничуть не задетая моей агрессивностью. — Я же не приглашаю тебя на свидание, крутой парень, я лишь спрашиваю, как тебя зовут.

Почему она не отстает от меня? Разве я не ясно выразился? Я не хочу общаться. Не хочу отвечать на ее вопросы. Чем дольше я с кем-то говорю, тем больше шансов на то, что Они это заметят, и тогда снова начнется кошмар наяву.

— Итан, — пробормотал я, уставившись в стену, и заставил себя произнести следующие слова: — А теперь отвали.

— Хм. Не очень-то мы дружелюбны.

Мои слова не произвели того эффекта, на который я рассчитывал. Вместо того чтобы отвадить Кензи, я ее, кажется, раздразнил. Какого черта? Я подавил желание взглянуть на нее, все еще ощущая адресованную мне улыбку.

— Я просто пыталась быть любезной, это же твой первый день в этой школе. Ты так ведешь себя со всеми, кого встречаешь?

— Мисс Сент-Джеймс, — разрезал воздух голос учительницы. Кензи повернулась к ней, и я смог украдкой посмотреть на нее. — Мне нужно поговорить с мистером Чейзом, — улыбаясь, продолжила мисс Сингер. — Будьте добры, идите на следующий урок.

Кензи кивнула.

— Конечно, мисс Сингер. — Посмотрев назад, она поймала на себе мой взгляд и широко улыбнулась, прежде чем я успел его отвести. — Еще увидимся, крутой парень.

Пружинной походкой она вернулась к своим подружкам, тут же окружившим ее, хихикающим и перешептывающимся. Бестактно поглядывая на меня, они гуськом вышли в коридор, оставив меня наедине с учительницей.

— Не могли бы вы подойти ко мне, мистер Чейз? Мне не хочется кричать через весь класс.

Я поднялся, прошел по проходу и сел за переднюю парту. Взглянув на меня поверх очков своими проницательными черными глазами, мисс Сингер с жаром прочитала мне лекцию о том, что не терпит грубых шуток, что понимает, в какой ситуации я нахожусь, и что если я сосредоточусь на учебе, то из меня может выйти толк. Как будто все было так просто.

Спасибо, конечно, но не стоило так распинаться. Все это я уже слышал раньше. Как тяжело, должно быть, переезжать в новую школу и начинать все сначала. Как нелегко мне, наверное, дома. Не надо делать вид, что знаете, что я переживаю. Вы не знаете меня. Вы абсолютно ничего не знаете о моей жизни. Никто не знает.

И никогда не узнает.

Следующие два урока прошли так же, как и первый — я игнорировал всех вокруг себя. Когда настало время обеда, я проводил взглядом учеников, идущих по коридору в столовую, затем развернулся и пошел в противоположном направлении.

Одноклассники начали действовать мне на нервы. Мне хотелось выйти на улицу подальше от толп и любопытных взглядов. Не было никакого желания сидеть за партой, страшась того, что кто-нибудь возьмет да подойдет «поговорить». И я был на сто процентов уверен, что если это кто-то сделает, то не из дружеских побуждений. К этому времени слух о нашей первой встрече с Кензи, скорее всего, уже распространился по всей школе. Может быть даже чуть приукрашенный, например тем, как, обзывая ее, я одновременно подкатывал к ней. В общем, мне не хотелось ни разбираться с озверевшими бой-френдами, ни отвечать на возмущенные вопросы.

Я завернул за угол, намереваясь найти уединенное местечко, где бы смог спокойно поесть, и наткнулся на то, чего так старался избежать.

Спиной к шкафчикам, с упрямым выражением лица, ссутулившись, как загнанный в угол зверь, стоял парень. Два широкоплечих и толстошеих здоровяка, зажавшие его у стены, зловеще ухмылялись. Когда он умоляюще взглянул на меня, сквозь копну соломенного цвета волос блеснули оранжевые глаза, и я заметил два торчащих пушистых уха.

Я выругался. Тихо, использовав слово, за которое мама оторвала бы мне башку. Эти два здоровых идиота понятия не имели, что творили. Они, конечно же, не могли видеть его настоящую сущность. «Человек», которого они приперли к стенке, был одним из Них, или фейри, или полуфейри. Полукровка — всплыло в голове, и мои пальцы сжались на сумке с обедом. Почему? Почему я не могу освободиться от них? Почему они повсюду ходят за мной попятам?

— Не ври мне, урод, — сказал один из качков, толкнув паренька так, что тот ударился плечом о шкафчик. У него были короткие, рыжие волосы, и он был чуть помельче своего приятеля с бычьей шеей. — Реган видела, как ты вчера околачивался возле моей машины. Думаешь, мне было смешно, когда я чуть не съехал в канаву? А? — Он снова пихнул его. Дверцы шкафчиков издали глухой металлический звук. — Та змея не сама заползла в мою машину.

— Я этого не делал! — закричал полукровка, уклоняясь от следующего удара. Я увидел заостренные клыки, когда он открывал рот, но качки, конечно же, ничего не заметили. — Брайан, клянусь, это был не я.

— Да? Так ты хочешь сказать, что Реган — лгунья? — Брайан повернулся к своему дружку. — Кажется, он только что назвал Реган лгуньей, ты слышал это, Тони? — Тони набычился и хрустнул костяшками пальцев, а Брайан вновь развернулся к полукровке. — Это было не очень умно с твоей стороны, лузер. Не прогуляться ли нам в туалет? Познакомишься поближе с мистером унитазом.

Ну, здорово. Мне все это на фиг не нужно. Мне нужно развернуться и уйти. Он полуфейри, — твердил мне мой разум. — Вмешайся сейчас и уж точно привлечешь Их внимание.

Полукровка съежился, несчастный и безропотный, словно давно привыкнув к такому обращению.

Я вздохнул. Никогда не перестану делать глупости.

— Я тааак рад, что обезьяноподобные ублюдки есть не только в моей старой школе, — протянул я со своего места. Они резко обернулись, вылупив на меня глаза, и я ухмыльнулся. — Что такое? Папочка лишил вас в этом месяце карманных денег, поэтому приходится выбивать их из неудачников и уродов? Или на тренировках маловато рукоприкладства?

— Ты кто такой, черт возьми? — Брайан угрожающе шагнул ко мне. Я смотрел на него, по-прежнему ухмыляясь. — Это что, твой бой-френд? — он повысил голос. — Сдохнуть хочешь, педик?

И теперь, естественно, мы начали привлекать всеобщее внимание. Те, кто отводил глаза, притворяясь, что не видят троих у шкафов, теперь толпились рядом, чуя, что в воздухе пахнет насилием. Пронесшееся по толпе шепотом слово «драка» со скоростью света облетело школу, и у меня появилось ощущение, что посмотреть разыгрывающуюся в центре коридора драму собрались все, кому не лень. Парнишка, над которым здоровяки издевались — полукровка, — бросив на меня извиняющийся, испуганный взгляд, поспешил улизнуть и затеряться в толпе. Вот тебе и спасибо, — подумал я, поборов желание закатить глаза. — Что ж, раз уж я сам вляпался в это дерьмо, то и мне самому из него выбираться.

— Новичок, — прорычал дружок Брайна, отойдя от шкафчиков и встав за его спиной. — С юга.

— Ах, да. — Посмотрев на приятеля, Брайан перевел взгляд на меня, его губы презрительно изогнулись. — Ты тот парень, который зарезал своего сокамерника в колонии для несовершеннолетних, — продолжил он громко, чтобы его было слышно толпе, — после того, как устроил в школе пожар и пырнул ножом учителя.

Я приподнял бровь. Да неужели? Вот это что-то новенькое.

Шокированные возгласы со скоростью пожара разнеслись по скопищу учеников. Завтра об этом будет знать вся школа. Интересно, сколько еще мнимых преступлений добавится к моему уже и так длиннющему списку.

— Думаешь, ты очень крут, педик? — приблизился ко мне воодушевленный поддержкой толпы Брайан. Он теснил меня, злобно ухмыляясь. — Ты поджигатель и уголовник, и что с того? Думаешь, я испугаюсь тебя?

О, плюс один к списку.

Я выпрямился, встав со своим противником лицом к лицу.

— Поджигатель, да? — прошипел я с тем же презрением, что и он. — А я-то уж решил, что ты туп настолько, насколько и выглядишь. Или ты выучил новое красивое словечко на сегодняшнем уроке английского?

Его лицо исказилось, и он размахнулся. Мы стояли почти вплотную, так что это был подлый хук правой, нацеленный прямо мне в подбородок. Пригнувшись, я отбил кулак Брайана и оттолкнул его к стене. Раздались одобрительные крики. Брайан с бешенством развернулся и попробовал еще раз ударить меня. Я ушел в сторону, по-боксерски держа кулаки у подбородка.

— Хватит!

Внезапно появившиеся учителя оттащили нас друг от друга. Брайан чертыхался, махая руками и пытаясь достать меня, но я не сопротивлялся. Меня кто-то крепко держал за воротник, словно боясь, что я вырвусь и ударю его.

— К директору, Кингстон, — велел учитель, уводя Брайана по коридору. — Давай шевелись. — Обернувшись, он бросил на меня свирепый взгляд. — Ты тоже, новичок. И лучше бы у тебя не оказалось ножа, иначе глазом моргнуть не успеешь, как будешь исключен.

Когда они тащили меня в кабинет директора, я увидел глядящего на меня из толпы полукровку. Он не сводил с меня своих оранжевых мрачных и серьезных глаз, пока я не исчез из его вида, завернув за угол.

Глава 2 Полукровка

Я сидел в кабинете директора, развалившись на стуле и сложив руки на груди в ожидании, когда мужчина за столом обратит на нас внимание. Написанные золотом слова на табличке из красного дерева гласили: Директор Ричард С. Хилл, и этот самый Ричард С. Хилл удостоил нас лишь одним коротким взглядом. Он сидел, хмуро уставившись в монитор — маленький лысый мужик с носом, похожим на клюв, и тонкими как ниточка бровями. Поджав губы, он внимательно смотрел в экран компьютера, заставляя нас ждать.

Через минуту или две, сидящий на соседнем со мной стуле качок громко и нетерпеливо вздохнул.

— Так это, я вам еще нужен или нет? — спросил он, наклонившись вперед, словно приготовившись встать. — Я ведь могу идти, да?

— Кингстон, — произнес директор, наконец-то подняв на нас глаза. Он снова нахмурился, глядя на Брайана. — В эти выходные тебе предстоит важная игра, разве нет? Да, ты можешь идти. Только не создавай больше проблем. Я ничего не хочу слышать о драках в коридорах, ты меня понял?

— Конечно, мистер Хилл. — Брайан встал, победно ухмыльнувшись, и с важным видом вышел из кабинета.

Оу, сама справедливость. Здоровяк распустил руки первым, но мы же не хотим рисковать предстоящей игрой и шансом выиграть в ней? Я ждал, когда директор обратит внимание на меня, но он вернулся к прочтению, чего бы там ни было на мониторе. Откинувшись на спинку стула и скрестив ноги, я с тоской уставился на дверь. Комнатушку наполняло тиканье часов. Проходившие мимо двери ученики останавливались потаращиться на меня через стекло.

— А вы тот еще экземпляр, мистер Чейз, — наконец сказал Хилл, не глядя на меня.

Я едва удержался от гримасы.

— Драки, прогулы, скрытое ношение оружия, поджог. — Он отодвинулся на стуле и впился в меня жестким взглядом черных глаз. — Хотите что-нибудь добавить? Например, нападки на звезду школы — квотербека в первый же день? Отец мистера Кингстона — член школьного совета, если вы этого еще не знали.

— Драку начал не я, — тихо ответил я. — Он первый начал махать кулаками.

— Да? А вы что же, просто занимались своими делами? — бледные губы директора изогнулись в легкой усмешке. — И он ни с того ни с сего вас ударил?

Я выдержал его взгляд.

— Он со своим футбольным дружком собирался засунуть одного парнишку головой в унитаз. Я вмешался. Качок не оценил того, что я сорвал их веселье, поэтому попытался расквасить мне лицо. — Я пожал плечами. — Сожалею, но мне мое лицо нравится таким, какое оно есть.

— Своим поведением вы оказывается себе дурную услугу, мистер Чейз, — сказал Хилл, сведя брови. — Вы должны были позвать разобраться с этим учителя. Ваше положение и так достаточно шатко. — Он положил свои бледные, паукообразные руки на стол и наклонился вперед. — Но я буду следить за вами, мистер Чейз. Переступите черту, и я уже не буду столь снисходителен. Вы поняли меня?

— Да мне без разницы, — пожал я плечами.

Он сверкнул на меня глазами.

— Думаете, вы такой особенный, мистер Чейз? — теперь в его голосе звучали нотки презрения. — Думаете, вы первый «трудный подросток» в этом кабинете? Я уже видел таких, как вы, и все они закончили одинаково — или попали в тюрьму, или живут на улице, или лежат мертвыми в какой-нибудь сточной канаве. Если вы хотите закончить так же, то, пожалуйста, идите дальше той же дорожкой. Вылетите из школы. Найдите себе работу, которая сведет вас в могилу. Но не тратьте наше время, пытаясь нам что-либо разъяснить. И не тяните за собой других. — Он кивнул на дверь. — А теперь убирайтесь из моего кабинета. И сделайте так, чтобы я вас больше не видел.

Кипя от злости, я поднялся и вышел за дверь.

Коридоры были пусты, все вернулись к своим урокам, погрузившись в послеобеденное безразличное оцепенение и подсчитывая минуты до последнего звонка. Несколько минут я подумываю о том, чтобы уйти домой, забив на неудачные попытки начать все сначала в новой школе и приняв тот факт, что я никогда не смогу стать нормальным и влиться в школьную жизнь. Никто и никогда не даст мне такого шанса.

Но я не могу идти домой, потому что там мама. Она ничего не скажет, но опять посмотрит на меня тем самым грустным, виноватым и разочарованным взглядом, потому что слишком сильно хочет, чтобы я добился желаемого, чтобы стал таким, как все. Она надеется, что на этот раз все получится. Если я приду домой рано, неважно по какой причине, мама скажет мне, что завтра я могу предпринять новые попытки, а потом, скорее всего, запрется в своей комнате и всплакнет.

Мне будет трудно вынести это. Труднее, чем выслушать нотации отца, если он узнает о том, что я прогулял уроки. К тому же в последнее время его излюбленным наказанием для меня стал запрет выходить из дома, так что я не хочу рисковать.

Всего лишь пара часов, — сказал я себе, неохотно направляясь на урок тригонометрии — офигеть, какая радость! — который был уже в самом разгаре. Вот почему, интересно, в расписании математика всегда идет сразу после обеда, когда всем хочется спать? Ничего, ты можешь пережить пару часов. В конце концов, что такого еще может случиться?

Все, что угодно — должен был бы я понимать, но, увы.

Повернув за угол, я затылком почувствовал колючий холод, который всегда давал мне знать, что за мной наблюдают. В нормальном состоянии я бы проигнорировал его, но сейчас я был зол и менее собран, чем обычно. Я резко развернулся.

В конце коридора рядом с входом в туалет, стоял, глядя на меня, полукровка. Его оранжевые глаза горели, а кончики пушистых ушей подрагивали, наклоняясь вперед.

За его спиной что-то парило, что-то маленькое и человекоподобное, с гудящими стрекозиными крыльями и темно-зеленой кожей. Оно моргало, уставившись на меня огромными черными глазами, обнажив зубы в усмешке, затем вдруг взметнулось вверх, устремляясь к потолку.

Я неосознанно проводил его взглядом. Пикси пораженно моргнула, и я осознал свой промах.

Взбешённый, я опустил взгляд, но было уже слишком поздно. Черт. Дурацкая, идиотская ошибка, Итан. Полукровка, разинув рот, расширившимися глазами смотрел то на меня, то на пикси. Он понял. Он понял, что я Их вижу.

И теперь Они тоже это знали.

Я пошел на урок, тем самым, избегнув разговора с полукровкой. Как только прозвонил последний звонок, я подхватил рюкзак и, пригнув голову, поспешил к двери, чтобы быстрее сбежать.

К несчастью, он пошел за мной на стоянку.

— Эй, — позвал он, пересекая следом за мной парковку. Я проигнорировал его, продолжая идти вперед, глядя прямо перед собой. Он упорно семенил за мной. — Слушай, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сделал. Спасибо, что вмешался, теперь я твой должник. — Он замолчал, словно ожидая, что я что-то скажу. Когда я ничего не ответил, он добавил: — Я Тодд.

— Мне пофиг, — пробормотал я.

Он нахмурился, озадаченный моей реакцией, я же сохранял на лице безразличное и неприветливое выражение. То, что я спас тебя откачка и его приятеля-тупицы, не значит, что мы теперь друзья. Я видел твоего мелкого дружка. Ты играешь с огнем, и я не хочу иметь к этому никакого отношения. Уходи.

Тодд колебался, молча, шагая за мной, но не уходил.

— Эмм… так… — продолжил он, понизив голос. Мы уже дошли до конца стоянки. Я припарковал машину как можно дальше от мустангов и Камаро моих одноклассников, чтобы она не бросалась в глаза. — Когда ты начал видеть Их?

Внутри у меня все перевернулось. Ну, он хотя бы не сказал «фейри», произнесение этого слова вслух — гарантированный способ привлечь их внимание. Не знаю, была ли это осторожность с его стороны или невежественность.

— Понятия не имею, о чем ты, — холодно ответил я.

— Нет, ты прекрасно понимаешь, о чем я! — Насупив брови, он загородил мне путь, и я вынужден был остановиться. — Ты знаешь, кто я, — настаивал он, отбросив деликатность. В его глазах мелькнуло отчаяние, когда он наклонился ко мне, умоляя: — Чертополох заметила, что ты видишь ее, и я тоже это заметил. Ты видишь Их, и видишь, как я выгляжу на самом деле. Так что не надо разыгрывать из себя дурачка, ладно? Я знаю. Мы оба это знаем.

Не буду кривить душой, этот паренек меня бесил. И что еще хуже — чем дольше я с ним говорил, тем больше Их внимания привлекал. Его маленькие «дружки», скорее всего, сейчас наблюдали за нами, и это меня пугало. Чего бы этот полукровка ни хотел от меня, мне нужно было с этим поскорее покончить.

Усмехнувшись, я противным голосом начал:

— Ого, да ты и, правда, псих. Ничего удивительного, что Кингстон цепляется к тебе. Забыл сегодня утром принять свои успокаивающие пилюльки? — В оранжевых глазах Тодда отразилась злость, он почувствовал себя преданным, я же ощутил себя последним говнюком, но продолжал насмехаться: — Я бы с удовольствием потрещал тут с тобой и твоими воображаемыми друзьями, но у меня есть кое-какие дела в реальном мире. Почему бы тебе ни отправиться на поиски единорога, вдруг найдешь его или там еще кого-нибудь?

Его лицо потемнело. Оттолкнув его плечом, я пошел к машине, надеясь, что он не последует за мной. Он и не последовал. Но, не пройдя и трех шагов, я запнулся, услышав его следующие слова:

— Чертополох знает о твоей сестре.

Я застыл. Каждый мускул в моем теле напрягся, желудок подпрыгнул вверх.

— Ага, мне показалось, тебя это заинтересует, — в голосе Тодда слышалось тихое торжество. — Она видела ее, в Небывалом. Меган Чейз, Железная Королева…

Круто развернувшись, я схватил его за рубашку и дернул к себе.

— Кто еще знает? — прошипел я. Тодд сжался, прижав уши к голове. — Кто еще слышал обо мне? Кто знает, что я здесь?

— Я не знаю! — Тодд поднял руки, и в солнечном свете блеснули короткие когти. — Чертополох временами очень трудно понять. Она только сказала, что знает, что ты брат Железной Королевы.

— Если скажешь кому-нибудь… — Я сжал руку в кулак, подавляя желание встряхнуть его. — Если скажешь кому-нибудь из них, клянусь…

— Не скажу! — закричал Тодд, и до меня дошло, как я, должно быть, выгляжу со стороны: обнаженные зубы, дикие, безумные глаза. Я сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. Тодд, расслабившись, покачал головой. — Боже, не нервничай так, чувак. Ну, узнают они, кто ты, это же не конец света.

Я оттолкнул его, усмехнувшись.

— Тебя здесь, должно быть, приютили.

— Меня усыновили, — возразил Тодд, восстановив равновесие. — Думаешь, легко притворяться человеком, когда собственные родители не знают, кто я. Никто здесь не понимает меня, никому и в голову не может прийти, какими способностями я обладаю. Они продолжают вытирать об меня ноги, и я квитаюсь с ними за это.

— Так, значит, это все-таки ты подложил змею в машину Кингстона. — Я с отвращением покачал головой. — Нужно было дать им засунуть тебя башкой в унитаз.

Фыркнув, Тодд поправил на себе рубашку.

— Кингстон — ублюдок, — сказал он, словно это его полностью оправдывало. — Он думает, что вся эта школа принадлежит ему и что директор с учителями у него в кармане. Он верит, что он неприкосновенен. — На его губах появилась усмешка, оранжевые глаза заблестели. — Мне очень нравится иногда напоминать ему о том, что это не так.

Я вздохнул. Так тебе, Итан, и надо. Вот что случается, когда ты связываешься с Ними. Даже полуфейри не может удержаться от того, чтобы при удобном случае не нашкодничать.

— Только Невидимый Народ меня понимает, — не унимался Тодд, словно пытаясь меня убедить. — Они знают, через что я прохожу, и счастливы мне помочь. — Его широкая усмешка стала угрожающей. — По правде говоря, Чертополох со своими друзьями сейчас как раз усложняет жизнь этим задирам.

По моей спине пробежал холодок.

— Что ты им пообещал?

— Что? — моргнул он.

— Они никогда и ничего не делают запросто так. — Я шагнул к Тодду, и он отпрянул от меня. — Что ты им пообещал? Что они взяли?

— Да какая разница? — передернул плечами полукровка. — Брайан сам напросился. К тому же, что уж такого могут с ним сделать две пикси и боггарт?

Я закрыл глаза. Боже, ты понятия не имеешь, во что вляпался.

— Слушай, — сказал я, открыв глаза, — каков бы ни был договор между вами, на что бы ты ни согласился, прекрати это сейчас же. Им нельзя доверять. Они используют тебя, потому что такова их натура. Они всегда всех используют.

Тодд неверующе изогнул бровь, его неосведомленность просто поражала. Я озабоченно почесал в затылке. Как он дожил до своих лет, ничему не научившись?

— Никогда не заключай с Ними никаких сделок. Это первое и самое важное правило. Все может пойти совсем не так, как ты себе это представляешь. Как только ты договорился с Ними о чем-то, ты влип. Ты должен будешь сделать взамен все, о чем бы они тебя не попросили.

По лицу Тодда было видно, что я его так и не убедил.

— С чего это ты считаешь себя экспертом по фейри? — с вызовом спросил он, и я поморщился — он все-таки произнес это слово вслух. — Ты — человек, ты ничего не понимаешь. Ну да, я пошел на несколько сделок, кое-что пообещал. Тебе-то, какое дело?

— Никакого. — Я сделал шаг назад. — Только не втягивай меня в созданные своими руками неприятности. Я не хочу иметь ничего общего ни с Ними, ни с тобой, понял? Я был бы на седьмом небе от радости, если бы никогда больше их не увидел.

Не дожидаясь ответа, я развернулся, открыл дверцу машины и захлопнул ее за собой. Включив газ, я с визгом шин рванул со стоянки, оставив позади одинокую фигурку полукровки, становившуюся все меньше и меньше в зеркале заднего вида.

— Как дела в школе? — спросила мама, как только я вошел в дом и бросил на стол рюкзак.

— Нормально, — пробормотал я, сразу устремившись к холодильнику.

Мама со вздохом посторонилась, зная, что со мной бесполезно говорить, пока я не поем. Найдя оставшуюся со вчерашнего вечера пиццу, я два куска засунул в микроволновку, а третий принялся жевать холодным. Полминуты спустя я уже готов был уйти в свою комнату с тарелкой разогретой пиццы, когда мама загородила мне дорогу.

— Мне звонили из школы.

— Да? — мои плечи поникли.

Мама решительно указала мне рукой на стол, и я опустился на один из стульев. Аппетит пропал напрочь. Сев напротив, мама взглянула на меня потемневшими от беспокойства глазами.

— Ничего не хочешь мне рассказать?

Я потер веки. Не смысла скрывать от нее случившееся, скорее всего, она уже и так все знает — или, по крайней мере, знает то, что сказал ей мистер Хилл.

— Я подрался.

— Ох, Итан. — Разочарование в ее голосе пронзило меня сотней крошечных игл. — В первый же день?

Это была не моя вина, — хотелось сказать мне. Но я уже столько раз использовал это оправдание, что оно стало казаться пустой отговоркой. Любое оправдание показалось бы сейчас пустой отговоркой. Я лишь пожал плечами, ссутулившись на стуле и избегая встречаться с мамой глазами.

— Это из-за… из-за Них?

Ее слова ошеломили меня. Мама почти никогда не упоминала фейри, наверное, по тем же причинам, что и я — чтобы не привлечь их внимания. Она предпочитала закрывать глаза и притворяться, что они не существуют, что их нет рядом, что они за нами не следят. Это было одной из причин, по которым я никогда не говорил с ней открыто о своих проблемах. Разговоры о Них безумно пугали ее.

Я колебался, не зная, должен ли рассказать ей о полукровке и его притаившихся в коридорах невидимых друзьях. Но, если мама узнает о них, то может забрать меня из этой школы, а как бы невыносимо мне было ходить на уроки, снова начинать все «с чистого листа» мне хочется меньше всего.

— Нет, — ответил я, водя пальцем по краю тарелки. — Просто двум придуркам нужно было преподать урок хороших манер.

Мама вздохнула — расстроено и неодобрительно.

— Итан, — произнесла она с резкостью в голосе. — Не тебе так себя вести. Мы уже это проходили.

— Я знаю.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, тебя снова вышвырнут из школы. И я не знаю, куда еще можно тебя отправить. Я не знаю… — судорожно вздохнув, мама прикрыла глаза рукой.

Теперь я чувствовал себя полным засранцем.

— Прости меня, — тихо извинился я. — Я буду… стараться.

Мама кивнула, не глядя на меня.

— Отцу я ничего не скажу, — устало проговорила она. — Не ешь слишком много пиццы, а то скоро ужин, а ты перебьешь аппетит.

Я встал, закинул рюкзак на плечо, взял тарелку и, поднявшись к себе в комнату, захлопнул дверь ногой.

Плюхнувшись на стул за письменным столом, я ел пиццу, апатично пробуждая к жизни свой ноутбук. Инцидент с Кингстоном, не говоря уже о разговоре с полукровкой, заставил меня разнервничаться. Я зашел на ютуб и просмотрел несколько видео с тренировками ребятам, изучающих кали, пытаясь найти слабые места в их атаке и дыры в защите. Затем, чтобы занять себя, снял со стены ротанговые трости и выполнил в центре комнаты несколько комбинаций приемов, разделывая в пух и прах воображаемых противников с лицом Брайана Кингстона и стараясь не попадать тростями по стенам и потолку. Я успел проделать пару дырок в гипсокартоне — случайно, конечно, — прежде чем отец установил правило, по которому я должен был тренироваться либо на улице, либо в спортивном зале. Но сейчас я был гораздо в лучшей форме, и чем меньше отец будет знать, тем лучше будет спать.

Заканчивая одну из комбинаций, я краем глаза уловил какое-то движение и обернулся. Что-то черное и тщедушное, похожее на гигантского паука с огромными ушами, сидело на подоконнике за окном, наблюдая за мной. Его зеленые глаза в наступающей темноте горели фосфоресцирующим светом.

Тихо выругавшись, я шагнул к нему, но, понявшее, что я его заметил, создание издало встревоженный звук и в мгновение ока исчезло из вида. Дернув на себя створку окна, я вгляделся в темноту, выискивая верткую мелкую заразу, но ее и след простыл.

— Чертовы гремлины, — проворчал я.

Отойдя от окна, я внимательно оглядел комнату, чтобы убедиться, что все в порядке. Свет горел, часы и компьютер, к моему облегчению, все еще работали. В последний раз, когда гремлин побывал в моей комнате, произошло короткое замыкание, и мне пришлось чинить комп на свои собственные деньги.

Гремлины были особенным типом фейри — железными фейри, поэтому все мои меры предосторожности и защиты на них не действовали. Железо их не останавливало, барьеры из соли не мешали проникнуть внутрь, так же, как и подковы на дверях и окнах. Они настолько привыкли к миру людей, настолько сжились с металлом, наукой и техникой, что старые подвески-талисманы и методы защиты слишком устарели, чтобы хоть как-то воздействовать на них. Железные фейри редко доставляли мне проблемы, но они были повсюду. Думаю, что даже Железная Королева не могла за ними всеми уследить.

Железная королева. Живот стянуло узлом. Закрыв окно, я убрал трости и сел на компьютерный стул. Несколько минут я сидел, уставившись на верхний ящик стола, зная, что в нем лежит. Я думал, стоит ли открывать его, продолжая изводить себя дальше.

Меган. Вспоминаешь ли ты нас? Я видел сводную сестру всего несколько раз с тех пор, как почти двенадцать лет назад она исчезла из нашего мира. Она никогда не оставалась у нас надолго — всего на пару-тройку часов. Убеждалась, что с нами все в порядке и снова исчезала. До нашего переезда сюда я мог хотя бы надеяться на то, что она покажется в мой день рождения или какой-нибудь праздник. Я взрослел, и она навещала нас все реже и реже. В конце концов, она перестала появляться совсем.

Наклонившись вперед, я открыл ящик. Моя давно потерянная сестра была еще одним табу в этом доме. Мы совсем не говорили о ней. Стоило только упомянуть ее имя, и мама на неделю впадала в депрессию. Формально моя сестра была мертва. Меган больше не была частью нашего мира, она была одной из Них, и мы должны были притворяться, что ее не существует.

Но полукровка знал о ней. И это грозило неприятностями. Как будто мне своих не хватало. Как будто мне не хватало того, что я и так для всех был малолетним преступником, бирюком и не-дам-тебе-встречаться-с-моей-дочерью хулиганом, так теперь еще кто-то узнал о моей связи с миром фейри.

Я стиснул зубы, с шумом закрыл ящик и вышел из комнаты. В голове хаотично кружились мрачные мысли. Я человек, и Меган ушла из нашего мира. Чтобы не сказал полукровка, я не принадлежу тому миру. Я останусь на этой стороне Завесы и не буду волноваться о том, что происходит в мире фейри.

Как бы он не старался затянуть меня к себе.

Глава 3 Фейри в спортивной сумке

Второй день…

… хождения по мукам.

Моя «драка» со школьным квотербеком и беседа с директором, конечно же, не прошли незамеченными. Однокурсники пялились на меня в коридорах, перешептываясь с друзьями и секретничая. И, стоило мне подойти, шарахались от меня как от чумы. Учителя опасливо косились на меня, словно боясь, что я кому-нибудь врежу или даже вытащу нож. Плевать. Может, директор Хилл передал им наш разговор, а может, сказал им, что я безнадежен, потому что пока я не поднимал головы, они не обращали на меня никакого внимания.

Кроме мисс Сингер, которая пару раз за урок обращалась ко мне, чтобы убедиться, что я ее слушаю. Я монотонно пробубнил ответы на ее вопросы о Дон Кихоте, надеясь, что она довольствуется этим и отстанет от меня. Она приятно удивилась тому, что я сделал сегодняшнее домашнее задание. Знала бы она, как меня в тот момент отвлекали мысли о затаившихся у моего компьютера гремлинах. Наконец, убедившись в том, что я могу слушать ее и таращиться в окно одновременно, мисс Сингер оставила меня в покое, и я смог снова спокойно погрузиться в раздумья.

Что радовало, так это то, что Кингстон со своим прихвостнем сегодня отсутствовали, а вот Тодда я видел на одном из уроков — выглядел он самодовольно. Все стрелял глазами на пустую парту квотербека, ухмыляясь и чему-то кивая. Это заставляло меня нервничать, но я поклялся, что не буду влезать в его дела. Если полукровка хочет валять дурака с изменчивыми фейри — ради бога, я не собираюсь быть рядом, когда он попадет в беду.

Когда прозвонил последний звонок, я схватил рюкзак и поспешил уйти в надежде избежать повторения вчерашнего дня. Выйдя за дверь, я увидел Тодда — он смотрел на меня, явно собираясь заговорить, но я быстро затерялся в идущей по коридору толпе.

Закинув в ящик ненужные учебники, достав из него и кинув в рюкзак те, что понадобятся для домашнего задания, я захлопнул дверцу и… столкнулся нос к носу с Кензи Сент-Джеймс.

— Привет, крутой парень.

О, нет. Что ей нужно? Скорее всего, растерзать меня за драку, она же из группы поддержки, и Кингстон мог запросто оказаться ее бой-френдом. Слухи ходили разные: в одних я уложил квотербека запрещенным приемом, в других — угрожал ему, после чего он надрал мне задницу. Ни один из них меня не красил, и я все думал, когда же кто-нибудь скажет мне в лицо какую-нибудь гадость.

Я повернулся, чтобы уйти, но Кензи спокойно обошла меня и загородила дорогу.

— Мне нужна лишь минута! — настойчиво попросила она. — Я хочу с тобой поговорить.

Я одарил ее таким злобным, ледяным и враждебным взглядом, что несколько Красных колпаков застыли на месте, а пара спригганов попятились. Кензи же это не проняло, она осталась непреклонно стоять на месте, и я вынужден был признать поражение.

— Что? — прорычал я. — Пришла сказать, чтобы я оставил твоего бой-френда в покое, иначе поплачусь?

— Бой-френда? — нахмурилась она.

— Квотербека.

— Ах, его, — фыркнула она, довольно мило поморщив носик. — Брайн не мой парень.

— Нет? — Удивительно. Я был уверен в том, что она либо вцепится мне в горло за нашу с ним драку, либо пригрозит, что если я еще хоть раз трону ее драгоценную футбольную звезду, то очень пожалею об этом. С чего бы еще ей хотеть со мной говорить?

Воспользовавшись моим замешательством, Кензи шагнула ко мне. Я сглотнул и подавил желание отступить. Кензи была ниже меня на несколько дюймов, но похоже ее это ничуть не смущало.

— Не волнуйся, крутой парень, у меня нет бой-френда, желающего поколотить тебя в уборной. — Ее глаза сверкнули. — И если уж на то пошло, то я сама могу тебя поколотить.

Ни капли не сомневаюсь.

— Что тебе нужно? — спросил я, все больше теряясь в присутствии этой странной, неунывающей девчонки.

— Я — редактор школьной газеты, — заявила она так, словно это самая обычная вещь в мире. — И я надеялась, что ты окажешь мне услугу. В каждом полугодии я беру интервью у новых учеников, которые перевелись позже начала семестра, ну знаешь, для того, чтобы люди получше узнавали друг друга. Мне бы очень хотелось, если ты не против, взять у тебя интервью.

Я был ошарашен уже во второй раз всего лишь за какие-то тридцать секунд.

— Ты — редактор?

— Ну, больше репортер, по правде говоря. Но так как все ненавидят и техническую сторону дела, то я еще и редактирую материал.

— Для газеты?

— Ну да, обычно этим и занимаются репортеры.

— Но… я думал… — я попытался собраться с разбегающимися мыслями. — Я видел тебя с чирлидершами, — почти обвиняюще выдал я.

Кензи изогнула тонкие брови.

— И что? Решил, что я из группы поддержки? — Она передернула плечами. — Это совсем не мое, но спасибо за комплимент. Я не в ладах с высотой и едва могу пройти по спортзалу, не упав и не расшибив себе чего-нибудь. К тому же мне бы пришлось выкраситься в блондинку, и это был бы сущий кошмар.

Я не знал, шутит она или говорит серьезно, но не мог больше задерживаться.

— Слушай, мне нужно как можно скорее уйти, — сказал я, и не соврал. Сегодня у меня было занятие с моим тренером по кали — Гуро Ксавьером. За опоздание полагались пятьдесят отжиманий и сотня самоубийственных бросков — это еще, если Гуро был в хорошем настроении. Он повернут на пунктуальности. — Мы можем поговорить потом?

— Ты дашь мне интервью?

— Ладно, хорошо, дам! — сдаваясь, поднял я руку. — Если ты потом отстанешь от меня.

Она лучезарно улыбнулась.

— Когда?

— Да пофиг когда.

Мой ответ ее не смутил. Ее, похоже, вообще ничего не смущает. Никогда не встречал никого, кто бы оставался настолько оптимистично жизнерадостным перед таким махровым свинством.

— У тебя есть телефон? — продолжала она подозрительно довольным голосом. — Или, если хочешь, я могу дать тебе свой. Это, конечно, будет означать, что ты должен мне позвонить… — С сомнением, взглянув на меня, она покачала головой. — Хм, забудь, дай мне свой. Что-то говорит мне, что даже если я вытатуирую номер своего телефона у тебя на лбу, ты все равно мне не позвонишь.

Быстро записывая свой телефон на клочке бумаги, я не мог не думать о том, как это странно — давать свой номер хорошенькой девушке. Никогда не делал этого раньше и вряд ли сделаю когда-то еще потом. Если бы Кингстон знал, если бы он только увидел меня говорящим с ней — пусть она и не его девушка, — то уж точно захотел бы обеспечить мне сотрясение мозга.

Кензи стояла рядом на цыпочках, заглядывая мне через плечо. Ее мягкие, пушистые волосы касались моей руки, отчего кожу покалывало, и сердце гулко билось в груди. Уловив от нее легкий, то ли яблочный, то ли мятный аромат, я на секунду забыл о том, что пишу.

— Эмм… — Она придвинулась еще ближе, указывая тонким пальчиком на неряшливые черные каракули на листке. — Это шестерка или ноль?

— Шестерка, — прохрипел я, шагнув вперед, подальше от нее. Черт, сердце все еще колотилось как сумасшедшее. Что за ерунда такая?

Я протянул ей бумажку.

— Теперь я могу идти?

Кензи засунула ее в карман джинсов, на ее губах снова играла усмешка, хотя всего лишь секунду назад она казалась разочарованной.

— Не смею больше задерживать тебя, крутой парень. Я позвоню тебе вечером, ладно?

Не ответив, я обошел ее, направляясь к выходу, и в этот раз она меня не остановила.

Тренировка была жесткой. До турнира осталось меньше недели, и Гуро Ксавьер фанатично добивался того, чтобы мы выложились на нем не меньше чем на сто процентов.

— Вращай тростями не останавливаясь, Итан, — наставлял Гуро, наблюдая за тем, как мы с моим спарринг-партнером кружим вокруг друг друга, держа в каждой руке по ротанговой трости. Кивнув, я продолжил выписывать тростями комбинации, одновременно выискивая дыры в защите своего соперника. На нас были легкие подбитые доспехи и шлемы, чтобы от удара тростью на коже не оставалось уродливых взбухающих рубцов и мы могли по-настоящему драться, не нанося друг другу серьезных повреждений. Но это совсем не значит, что время от времени меня по возвращении домой не украшали симпатичные фиолетовые синяки — «знаки отличия», как Гуро их называл.

Мой противник сделал выпад. Я уклонился, блокируя его удар одной тростью, другой в то же время награждая его по шлему серией из трех ударов.

— Хорошо! — воскликнул Гуро, заканчивая наш раунд. — Итан, следи за своими тростями. Не забывай про них, постоянно двигай ими, вращай, верти. Крис, в следующий раз уходи из-под его ударов, а не отступай, позволяя себя бить.

— Да, Гуро, — ответили мы оба и поклонились друг другу, завершая спарринг.

Вернувшись в угол зала, я сорвал с себя шлем, подставляя лицо прохладе воздуха. Можете называть меня жестоким и агрессивным, но как же я все это обожаю. Мелькание трости, выброс адреналина, удар по жизненно важной точке, защищенной доспехом противника… для меня нет большего кайфа, чем этот. Находясь здесь, тренируясь у Гуро Ксавьера, я чувствовал себя всего лишь еще одним учеником. Только занимаясь кали, я мог забыть о том, во что превратилась моя жизнь, о школе, о сопровождающих меня везде осуждающих взглядах и просто быть самим собой.

Я уже не говорю о том, что спарринг на тростях — прекрасный способ сбросить накопившуюся агрессию.

— Хорошо, ребята, все молодцы, — похвалил Гуро, показывая, чтобы мы собрались в центре зала.

Мы поклонились ему, приложив одну трость к груди и другую — ко лбу.

— Не забывайте, что в субботу у нас турнир. Я хочу, чтобы участвующие в нем, собрались тут пораньше, потренировались и еще раз повторили комбинации приемов. И Итан, — он посмотрел на меня, — мне нужно поговорить с тобой до того, как ты уйдешь. Занятие окончено, все свободны. — Он хлопнул в ладоши, и ученики начали расходиться, возбужденно обсуждая предстоящий турнир и связанные с кали вещи.

Я снял доспехи и положил их осторожно на мат.

Гуро показал жестом, чтобы я следовал за ним, и я пошел, собирая по пути, разбросанные у стены, «лапы» и ротанговые трости. Сложив их аккуратно на угловых полках, я обернулся к Гуро, наблюдающему за мной с серьезным выражением лица.

Гуро Ксавьер не был бугаем, на самом деле я был на дюйм или два выше его, хотя очень высоким меня не назовешь. Я хорошо сложен — не так здоров, как полузащитник, но накачан достаточно, Гуро же жилист и сухопар. Я никого в жизни не видел грациознее, чем он. Даже разминаясь или тренируясь, он похож на танцора, вращающего оружием с такой скоростью, которой я только мечтаю достигнуть, но, боюсь, не смогу. И он атакует как кобра — в одну секунду стоит перед вами, показывая технику борьбы, а в другую вы уже лежите на земле, моргая и задаваясь вопросом, как вы на ней оказались.

Возраст Гуро трудно определить. В его черных волосах заметны пряди седых волос, а у глаз и губ — морщинки от смеха. Он тренирует меня жестче, намного жестче остальных своих учеников, отрабатывая со мной различные комбинации приемов, требуя от меня отточить технику до совершенства, прежде чем перейти от одной комбинации к другой. И дело не в том, что я его любимчик. Думаю, он просто знает, что я нуждаюсь в этом, хочу этого больше, чем другие ученики. Кали для меня не хобби. То, что дает мне борьба, может когда-нибудь спасти мне жизнь.

— Как дела в новой школе? — как бы, между прочим, спросил Гуро.

Я еле сдержался, чтобы не передернуть плечами. Я очень стараюсь не прибегать с ним к своим старым повадкам — замкнутым и строптивым. Я обязан ему большим, чем пожатием плеч или односложным ответом.

— Нормально, Гуро.

— Ладишь с учителями?

— Стараюсь.

— Хм. — Гуро отрешенно взял в руку трость и крутанул ее в воздухе, но по его глазам было видно, что его мысли витают не здесь. Он часто вращал тростью, обдумывая что-то, показывая технику борьбы или даже разговаривая с нами. Наверное, это что-то вроде привычки. Скорее всего, он даже не осознает, что делает это.

— Я говорил с твоей матерью, — продолжил Гуро, и у меня подвело живот. — Я просил ее сообщать мне о том, как у тебя дела в школе. Она волнуется о тебе, и не могу сказать, что мне понравилось, что я услышал. — Трость замерла в его руке, и он посмотрел мне прямо в глаза. — Я обучаю кали не ради насилия, Итан. Если я услышу о том, что ты дерешься или что твоя успеваемость падает, то сочту, что тебе нужно больше сосредоточиться на учебе, чем на кали. И ты не будешь выступать на турнире. Ясно?

У меня перехватило дыхание. Ну, здорово. Большое спасибо, мама.

— Да, Гуро.

Он кивнул.

— Ты хороший ученик, Итан. Но я хочу, чтобы ты добился успехов не только в борьбе, понятно? Кали — далеко не всё в этой жизни.

— Я знаю, Гуро.

Трость снова начала выписывать в воздухе узоры, и Гуро кивком показал, что отпускает меня.

— Тогда увидимся в субботу. Помни, что прийти нужно, по меньшей мере, на полчаса раньше!

Поклонившись ему, я пошел в раздевалку.

Мобильный мигнул, когда я вытащил его, показывая, что мне пришла смс-ка. Номер мне был незнаком. Озадаченно открыв голосовое сообщение, я услышал знакомый чрезвычайно бодрый голос:

«Хей, крутой парень, не забудь, что обещал дать мне интервью. Позвони мне сегодня, ну, когда закончишь грабить банки и угонять машины. Жду звонка!»

Я простонал. Совсем забыл о ней. Засунув мобильный в сумку и перекинув ее через плечо, я уже готов был идти домой, когда свет в раздевалке замигал и погас.

Ну, супер. Видать, Реддинг опять решил меня попугать. Закатив глаза, я ждал, когда он покажется, и слушал, не раздадутся ли шаги или смех. Крис Реддинг, мой спарринг-партнер, считал себя еще тем шутником и выбирал для своих шуток тех, кто надирал ему задницу на тренировке. То есть, обычно — меня.

Я задержал дыхание, настороженно замерев на месте. Тишина ничем не нарушалась, и мое раздражение сменилось беспокойством. Выключатель света был рядом с дверью — я видел его через проход между шкафчиками, и никто там не стоял. В раздевалке я был совершенно один.

Я медленно снял с плеча сумку, расстегнул молнию на ней и достал трость — на всякий случай. Держа трость перед собой, неспешно продвигаясь вперед, я обошел ряд шкафчиков. Мне сейчас было совсем не до шуток. Если Реддинг выскочит и заорет «ура», то сначала получит тростью по голове, а уж потом услышит мои извинения.

Где-то над головой послышалось тихое жужжание. И только я поднял голову вверх, как что-то крохотное полу-свалилось, полу-опустилось с потолка прямо мне на лицо. Я шарахнулся назад, и оно шлепнулось на пол, подергиваясь, как оглушенная птица.

Я осторожно приблизился, готовый треснуть это что-то тростью, если оно снова кинется на меня, но оно осталось лежать распластанным на цементном полу. Похоже, оно было на огромную осу или крылатого паука, зеленое, с длинными лапками и двумя прозрачными крыльями, сложенными на спине. Шагнув вперед, я ткнул в него концом трости. Оно слабо оттолкнуло трость длинной тонкой ручкой.

Пикси? Что она делает здесь? Пикси обычно довольно безвредны, хотя со скуки или обиды могут гадко напакостить. И, несмотря на свой крохотный размер, они все же фейри. Мне жутко хотелось запихнуть ее под скамейку, как дохлого паука, и пойти, как я и собирался, домой, когда пикси подняла с пола голову и уставилась на меня огромными, полными ужаса, глазами.

Это была Чертополох, подружка Тодда. Ну, или похожая на нее фейри, все пикси для меня на одно лицо. Но мне показалось, я узнал ее треугольную мордочку и стоящие дыбом пушистые желтые волосы. Ее губы двигались, широко открываясь, и крылья слабо трепыхались, но, видимо, ей не хватало сил подняться.

Нахмурившись, я опустился на колени, чтобы получше видеть ее, все еще не выпуская из руки трости, на случай если она притворяется.

— Как ты здесь очутилась? — пробормотал я, мягко поддевая ее тростью. Пикси ухватилась за ее конец, но не сдвинулась с пола. — Ты следила за мной?

Издав искаженное жужжание, она снова распласталась на полу, явно лишившись последних остатков сил. Я колебался, не зная, что делать. Ясно, что ей плохо, и она попала в какую-то беду, но помочь ей значило нарушить все правила, которым я следовал все эти годы. Не привлекать к себе внимания. Не общаться ни с кем из Фейри. Никогда не заключать с ними никаких сделок и никогда не принимать от них помощь. Самое разумное, что я мог сделать — уйти отсюда, не оглядываясь.

И все же, если я помогу этой пикси, она будет у меня в долгу, и на ум сразу приходит несколько вещей, которые я мог бы потребовать у нее взамен. Я могу потребовать, чтобы она оставила меня в покое. Или оставила в покое Тодда. Или вышла из той игры, которую просит ее вести полукровка.

Или, что еще лучше, потребовать, чтобы она никому не говорила о моей сестре и о моей связи с ней.

Это глупо — убеждал я себя, наблюдая за тем, как пикси еле ползает вокруг моей трости, пытаясь забраться по ней вверх. А ведь знаете, фейри любую сделку обернут в угоду себе, даже если сами вам что-то должны. Все это плохо закончится.

Ну, да ладно, когда это я делал что-то разумное?

Вздохнув, я наклонился, подцепил пикси за крылья и поднял на уровень глаз. Она обессилено висела в моих пальцах, находясь практически в полубессознательном состоянии. Что с ней такого приключилось? И мне так только казалось, или фейри действительно была почти… прозрачной? Я не имею в виду крылья, она вся была какой-то расплывчатой, как размытый кадр.

И вдруг за обмякшей пикси я увидел, что в конце раздевалки что-то прячется в темноте. Что-то бледное, похожее на привидение, с длинными, плывущими по воздуху, как туман, волосами.

— Итан?

Голос Гуро эхом отдался от стен раздевалки, и существо исчезло. Поспешно расстегнув сумку, я засунул в нее пикси как раз в тот момент, когда в дверях появился тренер. Увидев меня, он сузил глаза.

— Все в порядке? — спросил он.

Я закинул сумку на плечо. Мне почудилось, или он бросил взгляд в угол, где до этого стояло противное, смахивающее на призрак, существо?

— Мне показалось, я что-то услышал. Там же в углу не прячется готовый в любую секунду выпрыгнуть Крис?

— Нет, Гуро. Все нормально.

Я подождал, пока он не отойдет от двери, чтобы мне не пришлось задевать его сумкой, проходя мимо. Сердце в груди бешено колотилось, и волоски сзади на шее встали дыбом. Что-то все еще находилось тут в комнате со мной. Я чувствовал, что оно наблюдает за нами, чувствовал затылком его холодный взгляд.

Гуро, нахмурившись, снова бросил взгляд в угол.

— Итан, — сказал он тихо, — мой дед был Манг-хухулой. Ты же знаешь, что это означает?

Я кивнул, стараясь не выказывать своего нетерпения. Манг-хухула был духовным лидером рода, знахарем или провидцем. Гуро был Тухоном — тем, кто передает другим свои знания и поддерживает традиции. Он уже говорил нам об этом, не пойму, с чего ему напоминать мне об этом сейчас.

— Мой дед был мудрым человеком, — продолжал Гуро, смотря мне прямо в глаза. — Он говорил мне доверять не только одним глазам. Говорил, что для того, чтобы по-настоящему увидеть, иногда нужно поверить в то, чего не видишь. Нужно поверить в то, во что другие не верят. Ты понимаешь, о чем я?

Рядом раздался скользящий звук, как будто по полу прошлись мокрой тряпкой. Кожу защипало. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не вытащить трость и не развернуться.

— Думаю, да, Гуро.

Гуро несколько секунд молча стоял, потом шагнул назад, выглядя слегка разочарованным. Или я сейчас чего-то не понял, или он видел, что в мыслях я уже одной ногой за дверью, потому что добавил лишь:

— Если тебе понадобится помощь, Итан, все что тебе нужно сделать — попросить о ней. Если попадешь в неприятности, приходи ко мне. Из-за чего угодно, даже если они покажутся тебе мелкими или безумными. Запомни это.

Существо, кем бы оно там ни было, скользнуло ближе. Я кивнул, пытаясь не ерзать, проявляя нетерпение.

— Хорошо, Гуро.

— Тогда иди. — Гуро отошел в сторону. — Иди домой. Увидимся на турнире.

Я выскочил из комнаты, запрещая себе оглядываться. И бежал до самой машины.

Телефон зазвонил, как только я пришел домой.

Закрыв дверь спальни, я бросил спортивную сумку на кровать. Внутри раздалось жужжание крыльев. По-видимому, пикси еще не померла, хотя, скорее всего, не находилась в особом восторге от того, что ее закрыли в сумке с ношенными гимнастическими шортами и потными футболками. Ухмыльнувшись при этой мысли, я глянул на экран мобильника. Все тот же незнакомый номер. Вздохнув, я прижал телефон к уху.

— Господи, ну и настойчивая же ты, — сказал я Кензи и услышал смех на другом конце.

— Репортеру без этого никуда, — ответила она. — Если бы дикторы новостей пугались, когда им угрожают насилием, похищением или смертью, то и новостей бы не было никаких. Для того чтобы их добывать, нужно быть смельчаком. Так что считай, что я на тебе практикуюсь перед выходом в свет.

— Я так польщен, — равнодушно протянул я.

Она рассмеялась.

— В общем, ты завтра свободен? Скажем, после школы? Мы могли бы встретиться в библиотеке, где бы ты и дал мне интервью.

— Зачем? — я хмуро посмотрел на телефон, не обращая внимания на доносящееся из спортивной сумки сердитое жужжание. — Просто задай свои вопросы сейчас, и мы, наконец, покончим с этим.

— О нет, я никогда не беру интервью по телефону, если у меня, конечно, есть другие варианты.

Жужжание стало громче, и сумка закачалась. Я поднял вверх большой палец, типа «молодец», и в сумке гневно взвизгнули.

— Телефонные интервью слишком безличны, — продолжила Кензи, не зная о моем нелепом общении со спортивной сумкой. — Я хочу видеть человека, у которого беру интервью, наблюдать за его реакцией, замечать на лице отражение мыслей и чувств. По телефону этого сделать невозможно. Ну что, завтра в библиотеке, хорошо? После последнего урока. Ты будешь там?

Встреча с Кензи, наедине. При этой мысли мое сердце учащенно забилось, и я попытался хладнокровно его притормозить. Да, Кензи мила, умна, популярна и невероятно привлекательна. Нужно быть слепым, чтобы этого не видеть. И еще она богата до неприличия, ну, или ее родители, — какая разница. Я слышал, у ее отца есть три особняка и частный самолет, и Кензи ходит в государственную школу только потому, что хочет этого сама. Даже если бы я был нормальным парнем, все равно Маккензи Сент-Джеймс была бы девушкой не моего уровня и круга.

И так даже лучше. Я не могу позволить себе расслабиться рядом с ней, потерять бдительность хотя бы на одно короткое мгновение. В ту же секунду, как я сближусь с кем-нибудь из людей, они станут мишенью для фейри. Никогда больше не позволю этому случиться.

Спортивная сумка подпрыгнула на кровати, с глухим звуком приземлившись на матрас. Поморщившись, я подтянул ее к себе, чтобы она не свалилась на пол.

— Ладно, — рассеянно ответил я Кензи, думая о своем. — Пофиг. Я приду.

— Замечательно! — Я почти видел, как она улыбается на том конце трубки. — Спасибо, крутой парень. Увидимся завтра.

Я нажал на отбой.

В окне мелькали отблески молний — приближалась гроза. Обхватив ладонью трость и весь подобравшись, я резким движением расстегнул молнию на сумке, высвобождая из ее недр вопящую и разгневанную пикси.

Как и следовало ожидать, фейри полетела прямиком к окну, но отшатнулась от него, заметив полоску соли на подоконнике. Тогда она рванула к двери, но над дверным косяком висела железная подкова, а дверная ручка была обмотана металлической проволокой. Пометавшись, жужжа, под потолком как обезумевшая оса, пикси наконец опустилась на столбик кровати. Скрестив ручки, она раздраженно и выжидательно уставилась на меня.

Я нехорошо улыбнулся.

— Полегчало, а? Ты не выберешься отсюда, пока я сам тебя не выпущу, так что сядь и расслабься. — Крылья пикси завибрировали, и я вытянул трость, готовый шмякнуть фейри, вздумай она спикировать на меня. — Я спас тебе жизнь, — напомнил я ей. — И так понимаю, что за тобой теперь должок. Такие вот дела. Ты обязана мне жизнью, и я хочу, чтобы свой долг ты выплатила мне прямо сейчас.

Ее волосы поднялись дыбом, но она угрюмо уселась на столбике, скрестив ноги. Я слегка расслабился, но только слегка.

— Не очень-то приятно оказаться в должниках? — ухмыльнулся я, прислонившись к столу и наслаждаясь тем, что хозяином положения сейчас был я.

Ответив мне гневным взглядом, пикси подняла ручку в нетерпеливом жесте, мол: «Ну и? Давай уже с этим покончим». Не спуская с нее глаз, я пересек комнату и закрыл дверь — обязана фейри мне жизнью или нет, шороху в доме она может навести достаточно, если ей удастся сбежать из моей комнаты.

— Тебя зовут Чертополох, верно? — спросил я, вернувшись к столу.

Пикси утвердительно качнула головой. Я хотел спросить ее о Меган, но передумал. Пикси, как я обнаружил, довольно трудно понять, и они совершенно не способны удерживать внимание на чем-нибудь одном. Долгие, затяжные разговоры с ними практически невозможны, так как они забывают о заданном вопросе в ту же секунду, как ответили на него.

— Ты знакома с Тоддом?

Зажужжав, пикси кивнула.

— Что ты делала для него в последнее время?

Ответом мне послужил беспорядочный поток искаженных, визгливых слов и предложений, выдаваемый в таком темпе, что у меня голова пошла кругом. Все равно, что слушать писклю на перемотке.

— Ладно, хватит! — я поднял руки. — Это был неподходящий вопрос. — Не забывай, Итан, вопросы должны быть такими, чтобы на них можно было ответить просто «да» или «нет». Пикси недовольно нахмурилась, но, проигнорировав это, я продолжил: — Так ты что же, следила сегодня за мной?

Еще один кивок.

— Зачем?..

Перепугано взвизгнув, пикси начала неистово метаться по комнате, чуть ли не врезаясь в меня при попытке избежать столкновения со стенами. Я пригнулся, прикрыв голову рукой, когда она резко пролетела через комнату, тараторя что-то своим пронзительным, писклявым голосом.

— Ладно, ладно, успокойся! Прости, что спросил.

Она наконец-то зависла в углу, тряся головой и выпучив глаза. Я настороженно смотрел на нее.

Хм. Интересная реакция.

— Что это было? — требовательно спросил я. Зажужжав, пикси обхватила себя ручками, ее крылья подрагивали. — За тобой что-то охотилось сегодня, да? Та хрень в раздевалке — она преследовала тебя. Ты разозлила железных фейри? — Такую реакцию, как у пикси, могли вызвать только фейри двора Железной Королевы. Не знаю, как там и что у них в Небывалом, но здесь древние фейри не очень-то ладят с железными. Обычно они избегают друг друга, делая вид, что других не существует. Но так как фейри переменчивы, жестоки и разрушительны, драки между ними все еще случаются и, как правило, заканчиваются смертью.

Но пикси отрицательно помотала головой и, пища, подняла тонкие ручки. Я нахмурился.

— Это была не железная фейри, — догадался я, и пикси энергично закивала. — Тогда что же это было?

В дверь постучали.

— Итан? — донесся из-за двери голос папы. — Ты там? С кем ты разговариваешь?

Я поморщился. В отличие от мамы отец не имел проблем с вторжением в мое личное пространство.

— Я говорю по телефону, пап! — отозвался я.

— О. Ну, обед готов. Скажи своему другу, что перезвонишь, ладно?

Ну, как не вовремя, а. Раздались удаляющиеся шаги отца. Пикси все еще висела в углу, глядя на меня своими черными глазищами. Она была сильно напугана, и хотя это была фейри, и она наверняка миллион раз гадко подшутила над не подозревающими ничего людьми, я внезапно почувствовал себя забиякой.

Я вздохнул.

— Знаешь, что? — сказал я, направляясь к окну. — Забудь. Это было глупо с моей стороны. Я не собираюсь быть связанным ни с кем из вас, должна ты мне что-то или нет. — Я смахнул с подоконника соль и распахнул окно, впуская в комнату прохладный, пахнущий дождем воздух. — Лети отсюда, — велел я ошалело моргающей пикси. — Хочешь отплатить мне? Тогда прекрати делать то, что просит тебя делать полукровка. Не хочу, чтобы ты болталась рядом с ним или со мной. А теперь дуй отсюда.

Я кивком указал на окно, и пикси не мешкала ни секунды. Она стрелой пронеслась над моей головой и растворилась в ночи.

Глава 4 Нежданный гость

Грозы наводят на меня уныние, я становлюсь даже угрюмей обычного.

Не знаю почему. Может быть, они напоминают мне о детстве, о жизни на нашей маленькой ферме на болотах — там часто шли дожди, и, барабанящие по жестяной крыше, капли меня почему-то усыпляли. Или, может быть, потому, что совсем маленьким я тайком вылезал из своей постели, пробирался в комнату сестры, и, обнимая меня под грохот грозы, она рассказывала мне разные истории, пока я не засыпал.

Мне не хочется вспоминать то время. Эти воспоминания лишь напоминают мне о том, что сейчас сестры рядом нет, и никогда уже не будет.

Засунув в посудомоечную машину последнюю тарелку, я закрыл ее коленом. От удара грома снаружи свет в доме замигал, и я поморщился. К счастью, в этот раз он не погас. Можете называть меня параноиком, но в темноте с одной лишь свечкой в руке так и кажется, что в темных углах и ваннах прячутся фейри, только и ждущие того, чтобы накинуться на меня.

Закончив убирать со стола, я прошел в гостиную и плюхнулся на диван. Отец уже ушел на работу, мама была у себя в комнате наверху, так что в доме стояла тишина. Я включил телевизор и сделал громче звук, чтобы не было слышно грозы.

Раздался звонок в дверь.

Я не пошел открывать. Пришли точно не ко мне — у меня нет друзей, никто и никогда не приходит к нам домой, чтобы пообщаться со странным, недружелюбным фриком. Скорее всего, это наша соседка миссис Тулли — подружка мамы, любящая посверлить меня глазами сквозь прорези жалюзи. Она будто боится, что я закидаю ее дом яйцами или дам пинка ее тявкающей собачонке. Миссис Тулли любит давать маме советы по поводу меня, заявляя, что знает парочку хороших военных школ, которые в миг меня исправят. Скорее всего, она прибежала к нам с зонтом и свечами, используя бурю как предлог для того, чтобы прийти и посплетничать — надо полагать, обо мне. Я фыркнул себе под нос. Мама слишком добра, чтобы сказать ей проваливать откуда пришла, я же добротой не страдаю. Пусть торчит на улице, мне плевать.

В дверь снова позвонили — громче и настойчивее.

— Итан! — позвала меня мама сверху, в ее голосе слышалась резкость. — Открой, пожалуйста, дверь. Кто бы там не пришел, не оставляй его стоять на пороге под дождем!

Вздохнув, я поднялся и пошел к двери, ожидая, открыв ее, увидеть пухлую пожилую женщину, которая наверняка встретит меня неодобрительным взглядом. Но это была не миссис Тулли.

Это был Тодд.

Сначала я его не узнал. На нем была огромная камуфляжная куртка, больше его раза в два, и на глаза падал капюшон. Когда Тодд поднял руку и отодвинул его, открывая лицо, в свете фонаря сверкнули оранжевые глаза. Его волосы и пушистые уши промокли, и в своей громадной куртке он выглядел мельче обычного. За ним на траве лежал велосипед, от дождя его колеса крутились.

— О, хорошо, значит, это тот дом, что я и искал, — встретил меня широкой улыбкой Тодд, сверкая клыками в тусклом свете. Из его капюшона на меня таращилась черными глазищами пикси. Я прям отступил.

— Здорово, Итан! — бодренько продолжил полукровка, заглядывая в дом. — Противная погодка, да? Пустишь меня?

Я немедленно прикрыл дверь, оставив лишь маленькую щель.

— Что ты здесь делаешь? — прошипел я, испепеляя его взглядом.

Он прижал уши к голове, напуганный моим тоном.

— Мне нужно с тобой поговорить, — прошептал он, оглядываясь через плечо. — Это важно, и только ты сможешь помочь. Пожалуйста, позволь мне войти.

— Ни за что. — Полукровка попытался протиснуться в дверь, но я зажал ее ногой, не давая ей раскрыться. — Если у тебя неприятности из-за Них, то ты их заслужил, общаясь с фейри. Я уже говорил тебе — не хочу иметь с Ними ничего общего. — Я наградил скорчившуюся в капюшоне пикси злобным взглядом. — Проваливай. Иди домой.

— Не могу! — Тодд лихорадочно вжался в дверь, его глаза расширились. — Я не могу пойти домой, потому что Они ждут меня там.

— Кто?

— Не знаю! Странные, противные, призракоподобные существа. Они со вчерашнего дня бродят возле моего дома, наблюдают за мной и все приближаются и приближаются.

Похолодев, я внимательно осмотрел улицу, ища хоть какое-нибудь движение, какие-нибудь тени существ не отсюда.

— Что ты натворил? — прорычал я, зло уставившись на съежившегося полукровку.

— Я не знаю! — Тодд отчаянно и беспомощно взмахнул рукой, и его подружка пикси взвизгнула. — Я никогда еще не видел таких фейри. Но они преследуют меня и наблюдают за мной. Думаю, они пришли за нами, — он показал на пикси на своем плече. — Фиалка и Жук жутко напуганы, и я нигде не могу найти Чертополох.

— И ты пришел сюда, чтобы втянуть в это еще и мою семью? Ты спятил?

— Итан? — подошедшая со спины мама заглянула мне через плечо. — С кем ты говоришь?

— Ни с кем! — Но было поздно, она уже увидела его.

Тодд робко улыбнулся ей и помахал рукой.

— Эмм… здравствуйте, — поздоровался он с ней, вдруг весь из себя такой милый и вежливый. — Я Тодд. Мы с Итаном договорились сегодня обменяться тетрадями, но я попал под дождь. Это ничего, я привык ездить из одного конца города в другой на велосипеде. Под дождем. И в холод. — Шмыгнув носом, он кинул печальный взгляд на лежащий в грязи велосипед. — Простите за беспокойство, — сказал он, посмотрев на нее такими жалобными щенячьими глазами, каких я еще ни у кого не видел. — Уже поздно. Поеду домой…

— Что? По такой погоде? Нет, Тодд, ты простудишься. — Мама отогнала меня от двери и махнула полукровке рукой, чтобы он заходил. — Хотя бы зайди, обсохни. Твои родители знают, где ты?

— Спасибо. — Тодд ухмыльнулся, перешагивая порог, и я сжал кулаки, сдерживая себя, чтобы не вышвырнуть его снова под дождь. — И, да, я сказал маме, что навещу друга.

— Ну, если дождь не прекратится, ты можешь остаться у нас на ночь — мы будем только рады, — сказала мама, решив тем самым мою печальную судьбу. — У Итана есть спальный мешок, ты можешь воспользоваться им, а завтра Итан отвезет тебя в школу на своем пикапе. — Она припечатала меня стальным взглядом, сулившим всякие ужасы, если я не буду мил к Тодду. — Ты же не против?

— Мне все равно, — вздохнул я. Бросив взгляд на чересчур довольного Тодда, я отвернулся и позвал его за собой: — Идем уж. Устроим тебе спальное место.

Войдя в мою комнату, Тодд принялся с жадностью разглядывать ее, и я прервал это интересное занятие, громко хлопнув дверью, отчего он подпрыгнул.

— Ладно, — прорычал я, наступая на него и тесня к стене. — Давай выкладывай. Что такого чертовски важного произошло, что ты приперся сюда и втянул мою семью в проблемы, которые создал себе сам?

— Не горячись, Итан. — Тодд поднял руки с когтистыми пальцами. — Ты был прав, окей? Я не должен был валять дурака и связываться с фейри, но сейчас уже слишком поздно, нельзя вернуться назад и изменить сделанного… чего бы там я не сделал.

— А что ты сделал?

— Я же сказал — не знаю! — Полукровка раздосадовано обнажил клыки. — Всякую ерунду, то, что и раньше. Пустяковые сделки с Чертополохом, Фиалкой и Жуком, чтобы они помогали мне в моих проделках. И все! Но я думаю, на нас обратил внимание кто-то более значительный, и теперь я реально попал в беду.

— И что ты хочешь от меня?

— Я просто… — Тодд замолчал, нахмурившись. — Подожди-ка, — пробормотал он и скинул капюшон. Он был пуст. — Фиалка? Куда она делась? — Он стянул с себя куртку и потряс ее. — Она была здесь несколько минут назад.

Я усмехнулся.

— Твоя подружка-пикси? Ах да, прости, она не может пройти через входную дверь — на ней защита. Никто из фейри не может пересечь порог моего дома без моего разрешения, а я не хочу, чтобы это существо свободно болталось по моему дому. К сожалению, на полукровках защита не работает.

Он поднял на меня расширившиеся глаза.

— Она все еще на улице?

В окно постучали. Насквозь промокшая пикси хмуро смотрела на нас через стекло — подоконник пересекала новая полоска соли. Я самодовольно ухмыльнулся.

— Я знал, — прошептал Тодд и бросил мокрую куртку на кресло. — Я знал, что ты тот, кто мне нужен.

— О чем ты? — уставился я на него.

— Просто… — он бросил взгляд на пикси и сглотнул, увидев, что она прижалась лицом к стеклу. — Слушай, можно я… эмм… впущу ее? Я боюсь, что эти существа всё еще где-то там.

— Если я скажу «нет», ты будешь изводить меня, пока я не соглашусь?

— Ну, примерно так, ага.

Я раздраженно смахнул с подоконника соль и раскрыл окно, впуская в комнату жужжащую пикси и влажный воздух. Две фейри в моей комнате за одну ночь — это какой-то кошмар наяву.

— Ничего не трогай, — сердито взглянул я на, опустившуюся на плечо Тодда, пикси. — У меня есть старая железная клетка для птиц, в которой ты окажешься, если у меня что-нибудь пропадет.

Пикси раздраженно что-то прожужжала, показывая на меня и махая своими ручками. Тодд покачал головой.

— Я знаю, знаю! Но он брат Железной Королевы. Он единственный, кто пришел мне на ум.

При упоминании Железной Королевы мое сердце бешено скакнуло в груди, и я сузил глаза.

— Что это было?

— Ты должен помочь нам, — воскликнул Тодд, не замечая моей внезапной ярости. — Эти существа преследуют меня, и выглядят они не очень-то дружелюбно. Ты брат Железной Королевы и знаешь, как не подпускать к себе фейри. Дай мне что-нибудь, чтобы они не могли приблизиться ко мне. Обычная защита помогает, но не думаю, что она достаточно сильна. Мне нужно что-нибудь помощнее. — Он подался вперед, возбужденно подняв уши и жадно глазея на меня. — Ты же знаешь, как не подпустить Их к себе, да? Должен знать, ты же занимаешься этим всю свою жизнь. Покажи мне как.

— Даже не думай об этом, — злобно ответил я, и его уши поникли. — Ну, раскрою я тебе все свои секреты, и что? Ты используешь их для своих дурацких проделок. Я не собираюсь открывать тебе их, чтобы потом мне это вышло боком. — Его уши опустились еще ниже, и я скрестил руки. — Кроме того, как же твои маленькие друзья? Известные мне средства защиты рассчитаны на всех фейри, а не каких-то выборочных. Что случится с ними?

— С этим мы что-нибудь придумаем, — поспешно ответил Тодд. — Мы как-нибудь это решим. Итан, пожалуйста. Я в полном отчаянии. Что ты хочешь получить взамен? — Он подался вперед. — Намекни. Подскажи. Я в лепешку расшибусь. Помоги мне сейчас, и, клянусь, после этого я оставлю тебя в покое.

Я изогнул бровь.

— И твои друзья тоже?

— И они тоже — я об этом позабочусь.

Я вздохнул. Наверное, я совершал большую глупость, но я знал, каково это — чувствовать себя загнанным в ловушку и не иметь рядом никого, к кому можно было бы обратиться.

— Ладно, — неохотно согласился я. — Помогу. Но дай мне слово, что с этого дня с твоей стороны не будет никаких договоренностей и сделок. Я тебе расскажу, что знаю, но ты больше не будешь обращаться за помощью к «Добродушным Соседям». Понял?

Пикси грустно зажужжала, но Тодд без колебаний кивнул.

— Договорились! То есть… ага. Клянусь.

— Никаких договоренностей и сделок?

— Никаких. — Он вздохнул и нетерпеливо обнажил клыки. — А теперь мы можем перейти к делу?

Очень сомнительно, что он сдержит свое обещание — полуфейри договоренности не связывают так, как связывают фейри, но что еще мне оставалось? Ему нужна была моя помощь, и если что-то охотилось за ним, я не мог оставаться в стороне и сидеть, сложа руки. Потерев веки, я подошел к столу, открыл нижний ящик и вытащил из-под стопки бумаги старый кожаный дневник. Поколебавшись секунду, я кинул его на кровать.

Тодд удивленно моргнул.

— Что это?

— Все что я нашел по «Добродушным Соседям», — ответил я, достав с книжной полки полупустой блокнот. — И если ты об этом кому-нибудь расскажешь, я надеру тебе задницу. — Я бросил ему блокнот, и он неловко его подхватил. — Запишешь в него. Я расскажу, что тебе нужно знать, а ты уж сам решишь, что с этими знаниями делать.

Весь остаток вечера Тодд, сидя на моей постели, поспешно записывал обереги, талисманы и способы защиты от фейри, которые я зачитывал ему из дневника, облокотившись о стол. Начали мы с обычных средств защиты, таких как соль, железо, надетая наизнанку одежда, а потом перешли к тому, что может привлечь фейри в дом: дети, всякие блестящие штучки, большие запасы сахара или меда. Быстренько пробежались по самому сильному способу защиты, записанному в дневнике — кругу из ядовитых грибов, которые нужно посадить вокруг дома, прочитав заклинание. Вырастая, грибы делают невидимым для фейри все, что заключено в их круге. Но этот способ чрезвычайно сложен тем, что для заклинания требуются редкие и недоступные ингредиенты, и тем, что прочитать его должны на убывающей луне либо друид, либо ведьма. Ну и так как я не знаком ни с одной местной ведьмой, и под рукой у меня нет истолченного Корня единорога[1], в ближайшем будущем воспользоваться этим заклинанием нам не удастся. Разочарованного Тодда я успокоил тем, что он может поставить вокруг дома кованую изгородь — сделать это легче, а эффект от нее не меньший.

— Слушай, — в конце концов, не выдержал Тодд после пары часов непрерывных записей. Я видел, что все это ему уже давно наскучило, и удивлялся, что он продержался так долго. — Достаточно разговоров о фейри. По школе ходят слухи, что ты вел себя как полный засранец с Маккензи Сент-Джеймс.

Я взглянул на него, оторвавшись от дневника, где делал мелкие исправления в записях про обереги, в которых использовались амброзия полыннолистная и омела.

— Угу. И что?

— Ты бы поостерегся так себя вести с этой девчонкой. — Положив ручку, Тодд посмотрел на меня серьезными оранжевыми глазами. Пикси с жужжанием слетела с верха книжной полки на его плечо. — В прошлом году за ней все ходил один пацан, пытался на свидание пригласить. Не оставлял ее в покое, даже когда она ему отказала. — Он покачал лохматой головой. — Футбольная команда в полном составе отвела его за трибуны, чтобы «поговорить» о Кензи. Бедолага после этого даже взглянуть на нее не смел.

— Меня ни капли не интересует Кензи Сент-Джеймс, — невозмутимо ответил я.

— Рад это слышать, потому что с Кензи связываться нельзя. Не только таким, как мы с тобой, а вообще — все в школе об этом знают. Не беспокой ее, не распускай слухи о ней, не болтайся рядом и не раздражай ее, иначе придет Команда Отморозков и размажет тебя по стене.

— Немного радикальный метод, — пробормотал я, заинтригованный помимо своей воли. — Она что, некрасиво порвала с одним из здоровяков, и он теперь не хочет видеть ее ни с кем другим?

— Нет, — помотал головой Тодд. — У Кензи нет парня, и никогда не было. Ни одного. Тебе не интересно, почему? Она красива, умна и, как все говорят, имеет богатого папочку. Но она никогда ни с кем не встречалась. Почему?

— Потому что никто не хочет, чтобы ему оторвали голову накачанные тестостероном гориллы? — предположил я, закатив глаза.

Но Тодд снова помотал головой.

— Нет, не думаю, — сказал он, нахмурившись, когда я недоверчиво фыркнул. — Ну, сам прикинь — если бы Кензи хотела с кем-то встречаться, то разве ее смог бы остановить даже Главный Хрен Кингстон?

Нет, не смог бы, — подумал я. Никто бы не смог. У меня создалось отчетливое ощущение, что если Кензи чего-то захочет, то добьется своего, чего бы ей это не стоило. Она вытрясла из меня интервью — это о чем-то да говорит. Слова «нет» для этой девушки не существует.

— Ну, ведь странно же, — размышлял Тодд, — такая красивая девчонка без парня и совершенно никем не интересуется. Как думаешь, может она…

— Мне плевать, — оборвал я его, задвигая мысли о Маккензи Сент-Джеймс подальше. Мне нельзя думать о ней. Несмотря на то, что Кензи очаровательна, добра и относится ко мне как к нормальному парню, хотя я веду себя с ней как полный придурок, я не могу позволить себе втянуть ее в свой опасный, запутанный мир. Я весь вечер учил полукровку и пикси, как защитить себя от фейри — по-моему, это довольно серьезное доказательство того, насколько заворочена и странна моя жизнь.

Одновременно с раскатом грома, от которого затрясся потолок и замигал свет, раздался стук в дверь, и в комнату заглянула мама. Я поспешно закрыл дневник, а Тодд схватил с постели блокнот, закрывая от мамы его содержимое.

— Как дела, мальчики? — спросила она, улыбаясь Тодду, отвечающему ей широченной улыбкой. Я внимательно следил за пикси, боясь, что она юркнет в приоткрытую дверь. — Все в порядке?

— Все нормально, мам, — быстро ответил я, надеясь, что она закроет дверь. Наградив меня хмурым взглядом, она повернулась к моему нежеланному гостю.

— Тодд, похоже, буря продлится всю ночь. Мой муж на работе, поэтому не может отвести тебя домой, а я в такую погоду не выпущу тебя на улицу одного. Придется тебе остаться у нас на ночь. — На лице полукровки отразилось облегчение, и я еле сдержал недовольный стон. — Обязательно позвони родителям и скажи, что переночуешь у нас, хорошо?

— Конечно, миссис Чейз.

— Итан уже приготовил для тебя спальный мешок?

— Пока еще нет, — Тодд ухмыльнулся мне. — Но он как раз собирался заняться этим, да, Итан?

— Да, Тодд, — испепелил я его взглядом.

— Хорошо. Тогда увидимся утром, мальчики. Итан?

— А?

Она взглядом дала мне понять, что лучше бы я был с Тоддом вежлив и мил, иначе мне достанется от отца.

— Завтра в школу. Ложитесь спать пораньше, ладно?

— Ладно.

Дверь со щелчком закрылась, и Тодд повернулся ко мне с округлившимися от удивления глазами.

— Вау, а я-то думал, что это у меня родители строгие. С десяти лет не слышал «ложись спать пораньше». Может, тебе еще и запрещают гулять после девяти?

Я так на него глянул, что он съежился и сменил тему:

— Эмм… так где, говоришь, у тебя ванная?

Я встал, вытащил из шкафа спальный мешок и кинул его на пол вместе с подушкой.

— Направо по коридору, — проворчал я, вернувшись к столу. — Только не шуми. Отец возвращается очень поздно и может перепугаться — он же не знает о тебе. И пикси останется здесь. Из этой комнаты она не выйдет, усек?

— Да о чем речь! — Тодд закрыл блокнот, свернул его и засунул в задний карман. — Дома попробую что-нибудь из этого, посмотрим, сработает ли. И Итан, спасибо тебе за помощь. Я твой должник.

— Проехали. — Повернувшись к нему спиной, я открыл ноутбук. — Ты мне ничего не должен, — пробормотал я, когда он направился в ванную. — Можешь отблагодарить меня тем, что никогда и никому об этом не расскажешь.

Тодд остановился в коридоре. Наверное, он хотел что-то сказать, но я не поднял на него глаз, поэтому он отвернулся и молча ушел, закрыв за собой дверь.

Вздохнув, я воткнул в компьютер наушники и надел их на голову. Хоть мама и настаивала на том, чтобы мы легли пораньше, мне вряд ли удастся уснуть. Только не в одной комнате с пикси и полукровкой — или я проснусь с приклеенной к плинтусу головой, или обнаружу, что мой компьютер привязан к потолку, или еще что-нибудь в этом же роде. Я бросил на, сидящую на книжном шкафу, болтающую ногами, пикси раздраженный взгляд, и она злобно зыркнула на меня в ответ, оскалившись и обнажив острые зубы.

Сон тебе сегодня, Итан, не светит. Да поможет мне кофе и онлайн-трансляции!

— О, клево, тебе нравится «Светлячок»[2]? — вернувшийся из ванной Тодд заглянул мне за плечо. Он подвинул стул и плюхнулся рядом со мной, не замечая моего настороженного взгляда. — Ну, до чего отвратно, что его отменили. Я на полном серьезе подумывал о том, чтобы наслать на FOX[3] Чертополох с ее друзьями, чтобы канал преследовали одни неудачи, пока он не возобновит показ сериала. — Он постучал по моим наушникам. — Чувак, включи звук, это мой любимый эпизод. Лучше бы они продолжили показ сериала, чем сняли тот дурацкий фильм[4].

Я стянул наушники.

— Да ты чего? «Миссия „Серенити“», — обалденный фильм. И им нужно было увязать в сюжете все провисающие концы. Например, объяснить, что случилось с Ривер и Саймоном.

— Ну, ага, только сначала они прикончили всех их друзей, — съехидничал Тодд, возведя глаза к потолку. — Ужасно одно то, что они пастора убрали, но когда умер и Уош, я понял, что с меня хватит.

— Да это было гениально, — заспорил я. — Заставило посидеть и подумать: эй, если уж умер Уош, то теперь никто не в безопасности.

— Господи, да как скажешь. Гибель Ани в «Баффи» тебя, наверное, тоже обрадовала.

Я поймал себя на том, что это вызвало у меня усмешку. Что происходит, блин? Мне это совершенно не нужно. Мне не нужно, чтобы со мной кто-то смеялся, шутил и обсуждал спорные моменты из фильмов Джосса Уидона. Тодд мне не друг. И что еще важнее, у меня вообще нет друзей. Я не могу быть чьим-то другом, меня нужно избегать любой ценой. Даже Тодд и тот подвергается опасности, находясь рядом со мной. Я уж не говорю о боли, которую он может мне принести.

— Ладно. — Я положил наушники на стол перед полукровкой, не убирая с них руки. — Прикалывайся сколько влезет. Только помни… — Тодд потянулся к наушникам, но я их отодвинул. — С завтрашнего дня ты оставляешь меня в покое. Не говоришь со мной, не смотришь на меня, и уж точно не заявляешься ко мне домой. Мы приедем в школу, и ты пойдешь своей дорогой, а я — своей. И больше никогда сюда не приходи. Понял?

— Угу, — расстроено, но покорно ответил Тодд. — Понял.

Я поднялся, и Тодд насупился, надевая наушники на пушистые уши.

— Ты куда?

— За кофе. — Я мельком глянул на пикси, пересевшую на подоконник и таращившуюся в окно на дождь, и, примирившись с неизбежным, спросил: — Тебе принести?

— Обычно я кофе не пью, — с унылым лицом проговорил Тодд. Проследив за моим взглядом, он прижал уши к голове. — Но сейчас да, сваргань мне кофе. Супер-крепкое… черное… любое. — Он глянул на разбушевавшуюся за окном бурю, и по его телу прошла дрожь. — Не думаю, что кому-либо из нас сегодня удастся поспать.

Глава 5 Призрачный фейри

— О нет! — простонал Тодд с пассажирского сиденья моего пикапа. — Кажется, Кингстон вернулся.

Я устало взглянул на красный «Камаро», когда мы проезжали мимо него на парковку, стараясь не думать о том, что имел в виду Тодд. Черт, как же я устал! Бессонные ночи — Тодд смотрел повторы «Ангела» и «Светлячка», выслушивание бесконечных комментариев к сериалам и поглощение огромного количества кофе, чтобы не уснуть, не входят в список моих любимых занятий. Ну, по крайней мере, один из нас все-таки смог немного поспать. Тодд под конец свернулся калачиком на спальном мешке и захрапел, а вот мы с пикси продолжали зло поглядывать друг на друга до самого рассвета.

Ну и «классный» же денек намечается сегодня!

Тодд открыл дверь пикапа и выпрыгнул из машины чуть ли не до того, как я выключил двигатель.

— Думаю, мы еще увидимся, — сказал он, обходя меня. — Еще раз спасибо за прошлую ночь. Как только приду домой, сразу разберусь со всем этим.

«Мне пофиг» хотел сказать я, но просто зевнул. Тодд поколебался, словно размышляя, стоит ли мне что-то говорить, и скорчил гримасу.

— Слушай, ты бы сегодня держался от Кингстона подальше. Прямо как от чумы. Просто дружеский совет.

Я бросил на него настороженный взгляд. Не то чтобы я собирался болтать с Кингстоном, но…

— Это почему?

Он переступил с ноги на ногу.

— Ну, просто… потому что. Пока, Итан. — И он вприпрыжку побежал со стоянки, его огромная куртка хлопала за спиной. Проводив его взглядом, я покачал головой.

Почему, интересно, у меня такое чувство, что меня только что надули?

Мда, полукровка совершенно точно что-то скрывал, потому что Кингстон жаждал крови. Я бы знать об этом не знал, если бы он не пялился на меня злобно все занятия, не преследовал в коридорах, не хрустел суставами, разминая пальцы и не говорил беззвучно «тебе конец, урод», смотря на меня поверх шкафчиков. В чем его проблема? Не может же он до сих пор злиться на меня за ту драку, если ее вообще можно назвать дракой. Может он бесится, потому что ему не удалось дать мне в зубы? Я игнорировал его безыскусные угрозы и избегал встречаться с ним взглядом. Как только наткнусь на Тодда, серьезно с ним поговорю.

В классах и коридорах Кингстон ограничивался лишь злобным зырканьем, но я ждал, что он предпримет что-нибудь во время перерыва на обед, поэтому затаился в неприметном уголке библиотеки, где мог спокойно поесть. Я не боялся футбольной звезды и его горилл, просто мне хотелось участвовать в турнире, и я не собирался давать им возможность меня этого лишить.

В библиотеке был приглушенный свет, и пахло пылью и старыми книгами. «Никакой еды и напитков» — было написано на табличке, прикрепленной к стойке. Я спрятал сэндвич под пиджак, газировку — в карман и прошел в заднюю часть библиотеки. Старший библиотекарь впилась в меня хищным взглядом поблескивающих за очками глаз, когда я проходил мимо, но не остановила меня.

Я осторожно открыл газировку, чтобы она не зашипела, и со вздохом облегчения уселся на полу между рядами «М-Н» и «О-П». Откинувшись на стену, я сквозь щели между книгами наблюдал за снующими между запутанными коридорами учениками. Зашедшая в мой проход девчонка с книгой в руке, резко остановилась, уставившись на меня и моргая. Я одарил ее холодным взглядом, и она без слов удалилась.

Что ж, моя жизнь определенно достигла нового уровня — ниже предыдущего. Мне приходится прятаться в библиотеке, чтобы квотербек не попытался прошибить моей головой стену или не дал мне по зубам. Ответь я ему и вылечу из школы. Я угрюмо дожевал сэндвич и глянул на часы. До следующего урока тридцать пять минут. От нечего делать я стащил с полки книгу и начал ее листать. «История сыра и сыроделия». Обалдеть, как увлекательно.

Я вернул книгу на полку. Мои мысли перенеслись к Кензи. Я должен встретиться с ней после школы из-за дурацкого интервью. Интересно, о чем она спросит? Что она хочет узнать? Почему она выделила меня, когда я отчетливо дал ей понять, что не хочу иметь с ней ничего общего?

Я фыркнул. Может быть, в этом-то как раз и причина. Кензи нравится, когда ей бросают вызов. Или, может, она заинтригована тем, что кто-то не бежит к ней, падая и спотыкаясь, стоит ей только позвать. Если верить сказанному Тодду, то Маккензи Сент-Джеймс все дается на тарелочке с голубой каемочкой.

Хватит думать о ней, Итан. Все это не имеет никакого значения. С завтрашнего дня ты снова будешь игнорировать ее, так же, как и всех остальных.

Над головой раздалось жужжание и легкое трепыхание крыльев, и все мои чувства тут же обострились.

Я небрежно взял в руки только что положенную на полку книгу, и, делая вид, что просматриваю ее, прислушался к летающей над полками фейри. Если пикси попытается что-то сделать, то я прихлопну ее «Историей сыра и сыроделия» как огромного паука.

Пикси, жужжа крыльями, возбужденно и тоненько пискнула. Мне очень хотелось посмотреть вверх, чтобы увидеть, кто это: та пикси, которую я спас в раздевалке, или маленькая фиолетовая подружка Тодда. Если кто-то из них прилетел, чтобы помучить меня, после того, как я спас их жалкие жизни и подставился, чтобы помочь полукровке, меня это страшно разозлит.

— Вот ты где!

Проход кто-то закрыл, в тусклом свете сверкнули оранжевые глаза. Я подавил стон, когда полукровка, запыхавшись, нырнул в коридор и плюхнулся рядом со мной. Его уши были прижаты к голове, клыки обнажены.

— Где только тебя не искал, — прошептал он, расширившимися глазами всматриваясь в щели между книг. — Слушай, ты должен мне помочь. Они все еще преследуют нас!

— Помочь тебе? — свирепо глянул я на него, и он отпрянул. — Я уже помог тебе намного больше, чем следовало бы. Ты поклялся, что оставишь меня в покое. Как же наша договоренность? — Тодд начал что-то отвечать, но я остановил его, подняв руку. — Нет, забудь об этом вопросе. Я задам другой. Почему Кингстон сегодня хочет оторвать мне башку?

Он начал теребить конец рукава.

— Дружище… ты должен понять… это было до того, как я тебя узнал. До того, как осознал, что что-то охотится за мной. Если бы я знал, что мне придется просить у тебя помощи… Не злись на меня, а?

Я ничего не отвечал, не нарушая молчания. Тодд скривился.

— Ладно, я… эмм… попросил Чертополох отплатить ему за то, что он сделал, но так, чтобы он никак это не связал со мной. Она положила кое-что в его трусы, отчего у него там… эмм… все опухло и жутко чесалось. Поэтому-то его вчера не было в школе. Но фокус в том, что он знает, что кто-то это сделал специально.

— И думает, что это был я, — простонал я и со стуком откинул голову на стену. Так вот почему квотербек рвет и мечет. Подняв голову, я злобно уставился на Тодда. — Назови мне одну достойную причину, почему я не должен накостылять тебе прямо сейчас.

— Чувак, Они здесь! — Тодд снова подался вперед, он слишком паниковал, чтобы принять мою угрозу всерьез. — Я видел их, всматривающихся в окно, глядящих прямо на меня! Я не могу пойти домой, пока они там. Они лишь ждут, когда я выйду.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил я.

— Заставь их уйти! Скажи им, чтобы они оставили меня в покое. — Он ухватился за мой рукав. — Ты брат Железной Королевы! Ты должен что-нибудь сделать.

— Ничего я не должен. И говори тише! — Я встал, сверля взглядом полукровку и пикси. — Это твои проблемы. Я говорил тебе, что не хочу связываться с Ними, и твои друзья не принесли мне ничего, кроме неприятностей. Я влез из-за тебя в драку с Кингстоном, я впустил в свою комнату пикси и полукровку, и посмотри, к чему это привело. Вот что я получил за свою помощь тебе.

Тодд сник, выглядя оглушенным и преданным, но мне было плевать — я слишком разозлился.

— Я уже говорил тебе, — прорычал я, пятясь по проходу, — с этого дня мы больше не общаемся. Не лезь ко мне, слышишь? Не хочу видеть тебя с твоими дружками возле себя, моей семьи, в моем доме, моей машине, да где угодно. Я помог тебе, чем мог. А теперь. Оставь. Меня. В покое.

Не ожидая ответа, я развернулся и пошел прочь из библиотеки, внимательно оглядывая комнату в поисках прячущихся в углах и готовых выпрыгнуть в любой момент невидимых существ. Если фейри бродят возле школы, как сказал Тодд, то мне нужно поработать над оберегами для себя и своей машины, повысив уровень защиты. А еще этот Кингстон, горящий желанием засунуть меня головой в унитаз. Нужно вернуться в класс и не высовываться, пока он со своей гориллоподобной командой не остынет немного.

Но стоило мне дойти до стойки библиотекаря, как из проходов позади донесся тихий, приглушенный плач. Я остановился.

Черт. Закрыв глаза, я колебался, разрываемый злобой и чувством вины. Я знал, каково это — когда на тебя охотятся фейри. Знал страх и отчаяние, охватывающее тебя, когда имеешь дело с Волшебным народом, желающим причинить тебе зло. Каково это — осознавать, что ты совершенно один против Них, и никто тебе не поможет. Осознавать, что Они тоже это прекрасно знают.

Крутанувшись на каблуках, я пошел обратно, ругаясь с собой за то, что опять ввязываюсь во все это. Тодд сидел там, где я его и оставил, съежившийся и несчастный, с пикси на плече. Они оба подняли на меня глаза, и Тодд моргнул, пушистые уши в надежде встали торчком.

— Я отвезу тебя домой, — проговорил я, и от облегчения его лицо просветлело. — Но я помогаю тебе в последний раз, хорошо? Теперь ты знаешь, как не подпустить Их к себе — просто делай то, что записал, и с тобой все будет в порядке. И не благодари меня, — сказал я, когда он открыл рот. — Приходи сюда после уроков, я тут буду давать интервью школьному репортеру. Много времени это не займет, после него сразу уедем.

— Школьному репортеру? — в мгновение ока улыбка Тодда растянулась в неприятную усмешку. — Ты о Сент-Джеймс? Так, значит, она и тебя окрутила вокруг своего пальчика? Быстро она.

— Хочешь пойти домой пешком?

— Прости. — Усмешка тут же испарилась. — Я буду здесь. На самом деле мы с Фиалкой, скорее всего, останемся тут до конца всех уроков. Ты давай свое интервью, а мы будем рядом, под столом спрячемся или еще где.

Я мысленно сделал себе заметку перед интервью проверить, нет ли его под столом, и, не говоря ни слова, удалился. В этот раз я не оборачивался.

Проклятые фейри! Ну почему они не оставят меня в покое? Или хотя бы Тодд? Почему они делают невыносимой жизнь тех, кто попался в поле их искаженного зрения? Человек или полукровка, молодой или старый — неважно. Сейчас я так же не защищен, как и тринадцать лет назад, только вдобавок к этому стал враждебным параноиком. Неужели так будет всегда? Неужели я буду постоянно оглядываться и держаться одиночкой, чтобы никто не пострадал? И освобожусь ли я от Них когда-нибудь?

Когда я вышел из дверей библиотеки, все еще думая о разговоре с полукровкой, кто-то схватил меня за плечо и швырнул о стену. Я больно ударился затылком о бетон, из легких вышибло воздух. Перед глазами заплясали звездочки, и я моргнул, чтобы они пропали.

Кингстон яростно глядел на меня сверху вниз, пригвоздив к стене и сжав в кулаке ворот моей рубашки. По бокам стояли его громилы, защищая и рыча, как готовые атаковать псы.

— Привет, засранец. — Кингстон наклонился, обдавая мое лицо горячим дыханием, неприятно отдающим куревом и мятой. — Думаю, нам есть, о чем поговорить.

Турнир, Итан. Держи себя в руках.

— Что тебе нужно? — оскалился я, с трудом сохраняя самообладание. Я мог бы обхватить рукой его шею, заставить согнуться и двинуть коленом по отвратному рту. Или сжать руку Кингстона на своем воротнике, вертануться и приложить его жирной мордой об стену. Так много вариантов дать сдачи, но я оставался, недвижим, избегая встречаться с Кингстоном глазами. — Я ничего тебе не сделал.

— Заткнись! — Он сильнее вжал меня в стену. — Я знаю, что это был ты. Не спрашивай, просто знаю и всё. Но к этому мы еще вернемся. — Он приблизил свое лицо к моему, его губы искривились в мрачной усмешке. — Я слышал, ты разговаривал с Маккензи.

Да вы шутите что ли? Я постоянно твердил ей «уходи», и все равно все окончилось этим?

— И что? — с вызовом ответил я. Кингстон сузил глаза. — Что ты теперь сделаешь? Помочишься на ее шкафчик, чтобы дать всем понять, что к ней нельзя подходить?

Кингстон не улыбнулся. Его свободная рука сжалась в кулак, и я внимательно следил за ней на тот случай, если она взметнется к моему лицу.

— К ней нельзя подходить тебе, — уточнил он предельно серьезно. — И ты запомнишь это, если, конечно, не захочешь получать еду через трубочку. Не говори с ней, не ошивайся рядом, не смотри на нее. Даже имя ее забудь. Понял?

Да с радостью бы, подумал я мрачно. Если бы она сама оставила меня в покое. Но в то же время что-то во мне воспротивилось мысли о том, чтобы никогда больше не разговаривать с Кензи. Может из-за того, что я плохо воспринимаю угрозы, а может из-за незнакомых фейри Тодда, но мне захотелось драки. Я выпрямился и, посмотрев Брайану Кингстону прямо в глаза, сказал:

— Отвали.

Он напрягся, и два его дружка уже готовы были землю рыть ногами, как взбешенные быки.

— Ладно, урод, — проговорил Кингстон, и на его губах снова появилась злобная усмешка. — Значит, хочешь по-плохому. Хорошо. Я все еще должен тебе за то, что пропустил из-за тебя вчера тренировку. А сейчас ты будешь меня умолять. — Он надавил мне на плечо, толкая на пол. — На колени, урод. Тебе же нравится это, да?

— Эй! — разнесся по коридору высокий чистый голос.

Еще бы секунда, и я бы взорвался, наплевав на турнир. К нам приближалась Маккензи Сент-Джеймс, держа под мышкой стопку книг, маленькая, но напряженная и полная ярости.

— Отпусти его, Брайан! — потребовала она, подходя к ошеломленному квотербеку — ощетинившийся котенок, запугавший ротвейлера. — Что с тобой, черт тебя подери? Оставь его в покое!

— О, привет, Маккензи, — почти застенчиво улыбнулся Брайан. Отвел глаза от противника, — подумал я. Глупо. — Какое совпадение. Мы тут с нашим общим другом как раз говорили о тебе. — Он снова шваркнул меня о стену, и я подавил желание вывихнуть ему локоть, ударив по руке коленом. — Он пообещал быть с тобой повежливее в будущем, да, урод?

— Брайан!

— Ладно, ладно. — Подняв руки, Кингстон сделал шаг назад, и его прихвостни тоже. — Не волнуйся, Мак, мы просто дурачимся. — Он издевательски ухмыльнулся мне, и я ответил ему яростным взглядом, подначивающим шагнуть ко мне, схватить меня опять. — Повезло тебе, урод, — сказал он, отступая. — Помни, что я тебе сказал. Когда-нибудь рядом не окажется маленькой девочки, чтобы тебя защитить. — Его дружки заржали, и Кингстон подмигнул закатившей глаза Кензи. — Мы еще увидимся. И очень скоро.

— Придурок, — проворчала Кензи, провожая взглядом неспешно удаляющихся, смеющихся и победно хлопающих друг друга по рукам парней. — Не знаю, что Реган в нем находит. — Покачав головой, она повернулась ко мне. — Ты в порядке?

Я хмуро глянул на нее, смущенный и кипящий от злости.

— Я бы справился с ними, — резко ответил я, горя желанием врезать кулаком по стене или по чьему-нибудь лицу. — Не нужно было вмешиваться.

— Знаю, крутой парень. — Уголки ее губ изогнулись в легкой улыбке, и я не понял, серьезно она говорит или нет. — Но Реган души не чает в этом здоровом дурне, и мне не хотелось, чтобы ты его слишком сильно отделал.

Я бросил в направлении качков гневный взгляд и сжал кулаки, пытаясь утихомирить бушующие во мне эмоции и подавить желание броситься по коридору вслед за Кингстоном и ткнуть его физиономией в пол. Почему я? — хотелось мне грубо спросить Кензи. — Чего ты прицепилась ко мне? И почему вся футбольная команда готова разорвать на куски любого, кто как-то не так посмотрит на тебя?

— Бог с ним, — продолжила Кензи, — ты не забыл про интервью? Надеюсь, ты придешь. Мне до смерти хочется узнать, что творится в твоей угрюмой голове.

— Я не угрюмый.

Она фыркнула.

— Если бы угрюмость была видом спорта, крутой парень, то все стены твоей комнаты были бы увешаны медалями с хмурыми лицами.

— Плевать.

Кензи рассмеялась. Обогнув меня, она толкнула библиотечную дверь и остановилась на пороге.

— Увидимся через пару часов, Итан.

Я передернул плечами.

— Я не отстану от тебя, крутой парень. Пообещай, что не убежишь и не забудешь об интервью.

— Угу, — вздохнул я. Кензи широко улыбнулась, и дверь захлопнулась за ней. — Я приду.

Но я не пришел.

И дело не в том, что не захотел. Несмотря на инцидент в коридоре — а может как раз и из-за него — я не собирался позволять кому-то указывать мне, с кем я могу или не могу общаться. Как я уже говорил, я плохо воспринимаю угрозы, и если уж быть честным с самим собой, Маккензи Сент-Джеймс меня немало заинтересовала. Так что, как только прозвенел последний звонок, я собрал свои вещи, убедился, что в коридоре меня не ждет Кингстон со своими отморозками, и направился в библиотеку.

На полпути к ней я осознал, что за мной кто-то идет.

Я проходил столовую, и коридоры были практически пусты. Несколько человек прошли мимо меня в другую сторону — к парковке и автобусной стоянке. Но, идя по тихим коридорам, я ощутил затылком то самое странное покалывание, которое означало, что я не один.

Я непринужденно остановился у питьевого фонтанчика и наклонился, чтобы хлебнуть воды, но, скосив глаза, внимательно осмотрел коридор.

Краем глаза я увидел, как что-то мерцающее, бледное плавно скользнуло мимо угла и остановилось в тенях, наблюдая за мной.

У меня внутри все напряглось, но я заставил себя выпрямиться и, как ни в чем не бывало, продолжить путь по коридору. Я чувствовал за спиной чужое присутствие, и сердце гулко стучало в груди. Это было то же самое существо, что я видел в раздевалке, когда меня нашла пикси. Что это такое? Точно фейри, но такого типа я никогда раньше не видел — бледного и прозрачного, похожего на привидение. Может, это банши? Но банши обычно заявляют о своем присутствии такими жуткими воплями и стенаниями, что волосы встают дыбом. Они не идут за тобой хвостом по темному коридору, стараясь не попадаться на глаза. И я уж точно не собираюсь умирать.

Во всяком случае, я надеюсь на это.

Что оно хочет от меня? Я замер у библиотеки, взявшись за ручку двери, но, не открывая ее. Сквозь прямоугольное окошко я видел стойку регистрации и седую голову библиотекарши, склоненную над компьютером. Кензи где-то там, ждет меня. И Тодд. Я обещал, что встречусь с ними обоими. Ненавижу нарушать данные обещания.

Промелькнуло воспоминание: я убегаю от Красных колпаков, нахожу убежище в библиотеке, прячусь между книжными рядами и с ножом в руке поджидаю Их. Жестокие фейри поджигают стену книг, чтобы выкурить меня на открытое место. Мне удается сбежать, но из-за моего поспешного бегства все решают, что это я устроил пожар, и меня исключают из школы.

Я сделал глубокий вдох, меня наполнили злость и страх. Нет, я не могу этого сделать. Если я войду, Они увидят, как я говорю с Кензи, и используют ее, чтобы добраться до меня. Я не знаю, что Им нужно, но ни за что не втяну в свою опасную, запутанную жизнь еще одного человека. Повтора не будет.

Выпустив ручку, я отступил и пошел дальше по коридору. Я чувствовал, что существо следует за мной, и, завернув за угол, услышал, как приоткрылась библиотечная дверь. Я не оглянулся.

Я вышел на парковку, но к своей машине не повернул. Я мог оторваться от существа, забравшись в пикап и поехав домой, но тогда не получил бы ответа на вопрос, почему оно преследует меня. Поэтому, пройдя ряды машин, я направился к футбольному полю. К счастью, оно сегодня пустовало. Никаких тренировок, орущих тренеров, врезающихся друг в друга в защитных костюмах качков. Что бы сделали Кингстон со своими дружками, увидь они, как я прогуливаюсь по их газону, открыто демонстрируя этим, что плевать я на них хотел? Наверное, они бы попытались тут же меня и зарыть. Интересно, видит ли кто меня, и если видит, скажет ли квотербеку, что я в переносном смысле помочился на его территорию? Эта мысль вызвала у меня усмешку, мне даже захотелось остановиться и сделать это в буквальном смысле. Но меня ждали дела поважнее, и мериться пиписьками с Кингстоном в них не входило.

Я остановился за трибунами, у ограждения, отделяющего поле от деревьев — в прохладе и тени. Жаль, что у меня не было с собой ножа, острого, металлического и смертельного, который можно использовать против того, что ко мне приближалось. Но меня уже ловили с ножом, и это принесло мне массу проблем, поэтому я оставил его дома.

Я ждал, прислонившись спиной к ограде.

Что-то мерцающее, едва заметное на солнце, обошло трибуны. И хотя день был в самом разгаре, а света было достаточно, мне вдруг стало холодно. Меня будто осушили, лишив мыслей и эмоций, оставив лишь пустую оболочку.

Дрожа, я, окаменело, смотрел на нечто, парящее в нескольких футах от меня. Я никогда раньше не видел таких фейри. Это не нимфа, не ши, не боггарт и не дриада. Не то чтобы я был экспертом в различных видах фейри, но все же я видел больше, чем другие люди. И это существо было… странным.

Оно было ниже меня на целый фут и настолько худым, что было непонятно, как это создание держится на ногах. Сами ноги внизу утончались до размера иглы, и создавалось ощущение, что существо передвигается на зубочистках. Лицо его было заостренным и тонким, как и пальцы, казалось, способные распороть кожу. Из-за костлявых изломанных плеч торчали подобия крыльев. Существо зависло в паре дюймах от поверхности, словно сама земля не хотела прикасаться к нему.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

— Ладно, — сказал я ровным голосом парящему над землей жуткому фейри. — Ты последовал за мной сюда — очевидно, хочешь что-то сказать. Какого черта тебе нужно?

Оно медленно моргнуло своими огромными многогранными, как у насекомых, глазами, и я увидел в его взгляде сотню своих отражений. Лезвиеподобный рот существа открылся, и оно выдохнуло:

— Я принес предупреждение, Итан Чейз.

Я еле сдержался, чтобы не отпрянуть от отвращения. Было что-то очень… неправильное… в этом существе. Оно словно было не отсюда, не из реального мира. Все фейри, которых я когда-либо видел, даже Железные, все же были частью реальности и просто перемещались из нашего мира в Их Небывалое. Это же нечто… такое ощущение, что оно никак не могло синхронизироваться с нашим миром. Оно так мерцало и расплывалось, будто все еще находилось где-то не здесь. Будто еще не обрело полностью свое тело.

Фейри поднял длинный, костлявый палец и указал им на меня.

— Не вмешивайся, — прошептал он. — Не впутывайся в то, что вскоре будет происходить вокруг тебя. Это не твоя битва. Нам не нужны проблемы с Железным двором. Но если ты влезешь в наши дела, человек, то подвергнешь риску тех, кто тебе дорог.

— В ваши дела? Да что вы вообще такое? — хрипло спросил я. — Вы же, как я понимаю, не из Благого и Неблагого дворов.

Похожий на узкую щель рот изогнулся — должно быть, в улыбке.

— Мы — ничто. Мы забыты. Никто не помнит ни наших имен, ни того, что мы когда-то существовали. И ты тоже должен забыть о нас, человек.

— Угу. Значит, ты так старательно убеждал меня в своем существовании, преследуя и угрожая моей семье, чтобы сказать, что я должен о тебе забыть?

Фейри сделал шаг назад, паря над землей.

— Это предупреждение, — повторил он и бросил что-то к моим ногам, что-то маленькое и серое. — То же самое случится с тем, кто посмеет вмешаться, — прошептал фейри. — Наше возвращение только началось.

Я присел на корточки, все еще опасливо поглядывая на фейри, и взглянул на то, что лежало на земле.

Пикси. Та, что я видел с Тоддом ранее, я в этом уверен. Только теперь ее кожа была тусклого, блекло-серого цвета, как будто из нее высосали всю краску. Я осторожно поднял ее, бережно держа в своей ладони. Она перевернулась и моргнула пустыми, широко открытыми глазами. Пикси все еще была жива, но прямо у меня на глазах по ее крохотному тельцу прошла дрожь и… оно испарилось. Как туман на ветру. Не оставив после себя совершенно ничего.

У меня внутри все похолодело. Я видел, как умирают фейри — они превращаются в листья, ветви, цветы, животных, грязь. Бывает, они испаряются, но совсем не так.

— Что ты с ней сделал? — глухо спросил я, поднявшись.

Существо не ответило. Оно снова замерцало, став прозрачным, словно ему тоже грозило раствориться на ветру. Подняв руки, оно уставилось на свои пальцы, вспыхивающие и гаснущие, как плохо настроенные телевизионные каналы.

— Недостаточно, — прошептало существо, качая головой. — Все еще недостаточно. Но это уже что-то. То, что ты можешь видеть меня, говорить со мной. Это уже начало. Возможно, полукровка будет сильнее.

Оно скользнуло по воздуху назад.

— Мы будем следить за тобой, Итан Чейз, — предупредил фейри и внезапно повернулся, словно заметив что-то в стороне. — Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя пострадал кто-то еще?

Кто-то еще? О нет, простонал я про себя, когда до меня дошло, кого фейри имеет в виду. Он говорил о мертвой Чертополох, о «полукровке» Тодде.

— Эй! — закричал я, бросившись вперед. — Подожди! Что ты такое?

Фейри улыбнулся, колыхаясь в солнечном свете, и заскользил прочь, через ограду, за пределы моей видимости. Я бы побежал за ним, но мое внимание привлекло движение за трибунами, и я развернулся.

Возле скамеек стояла, глядя на меня во все глаза, с блокнотом в руке, Кензи. Судя по выражению ее лица, она слышала каждое наше слово.

Глава 6 Исчезнувший

Не обращая на нее внимания и не оглядываясь, я быстро зашагал через футбольное поле.

— Эй! — крикнула Кензи, бросившись следом.

У меня кругом шла голова. Тодд был прав, за ним что-то охотилось. Черт, что это вообще за существо такое? Никогда подобных не видел.

Сердце сжалось. Все повторяется. Неважно, что это за создание, гребаные фейри пришли, чтобы разрушить мою жизнь и причинить боль всем вокруг меня. Нужно найти Тодда и предупредить его. Хочется надеяться, что с ним все в порядке. Хоть полукровка назойлив и невежественен, но он не должен пострадать из-за меня.

— Итан! Постой! Ну, пожалуйста, подожди! — догнав меня на краю поля, Кензи преградила мне дорогу. — Скажи мне, что происходит. Я слышала голоса, но не видела никого, кроме тебя. Тебе кто-то угрожал? — Ее глаза сузились. — Ты же не занимаешься ничем незаконным?

— Уходи отсюда, Кензи, — рявкнул я. Мерзкий фейри все еще мог за нами наблюдать. Или подбираться к Тодду. Мне нужно было отделаться от нее, сейчас же. — Отцепись от меня. Не буду я давать тебе дурацкое интервью. Мне насрать на то, что думаешь обо мне ты или кто-то еще, на всю школу насрать. Так и напиши в своей статье.

Ее глаза вспыхнули.

— Парковка в другой стороне, крутой парень. Куда ты идешь?

— Никуда.

— Значит, ты не будешь против, если я пойду с тобой.

— Ты не пойдешь.

— Почему это?

Я чертыхнулся. Кензи не давала мне пройти, а меня сжигало ощущение, что нужно спешить.

— У меня нет на это времени, — прорычал я и, обойдя ее, побежал к библиотеке.

Конечно же, Кензи последовала за мной, но мне уже было все равно. Если это уродливое существо доберется до Тодда, если оно сделает с ним что-то подобное тому, что сделало с пикси, то виноват буду я. Снова.

Библиотекарша недобро сверкнула на меня глазами, когда я ворвался в библиотеку с неотстающей от меня Кензи, и рявкнула:

— Не бегать тут, вы двое.

Мы прошли мимо ее стойки, и Кензи пробормотала извинения, а я, проигнорировав ее, широким шагом направился в конец библиотеки, ища полукровку между рядами стеллажей. Пусто, пусто, целующаяся парочка в отделе истории, пусто. Мое беспокойство возрастало. Где он?

— Что мы ищем? — прошептала за спиной Кензи.

Я повернулся, собираясь сказать ей — и, скорее всего, ничего этим не добиться, — чтобы она проваливала, когда заметил краем глаза что-то у окна.

Куртка Тодда, лежащая бесформенной кучей под подоконником. Я уставился на нее, пытаясь найти объяснение тому, что Тодд ушел без куртки. Может быть, он просто о ней забыл. Может быть, кто-то шутки ради стащил ее и бросил тут. Подувший от окна холодный ветер взъерошил мои волосы. Это было единственное открытое окно в библиотеке.

Проследив за моим взглядом, Кензи нахмурилась, затем подошла к окну и подняла куртку, из кармана которой тут же что-то выпало и опустилось на пол. Записка, написанная на половинке вырванного из тетради листа. Я наклонился, чтобы взять ее, но Кензи опередила меня, схватив записку первой.

— Отдай мне ее, — резко сказал я, протянув руку.

Она увернулась, держа листок в недосягаемости от меня. В ее глазах читался вызов:

— Не вижу твоего имени на нем.

— Это предназначено мне, — настаивал я, делая шаг вперед. Кензи отскочила так, что между нами оказался длинный стол. Во мне вспыхнул гнев. — Черт возьми, я не играю в подобные игры, — буркнул я, стараясь говорить как можно тише, чтобы не привлекать внимание библиотекаря: — Дай сюда, немедленно.

Кензи прищурилась.

— Откуда столько таинственности, крутой парень? — спросила она, ловко маневрируя вокруг стола, сохраняя между нами расстояние: — Это что, координаты, где можно достать наркоты или что-то вроде того?

— Чего? — я схватил ее, но она вырвалась. — Конечно, нет. Это дерьмо не по мне.

— Письмецо от тайного обожателя, что ли?

— Нет, — рявкнул я и остановил свой забег вокруг стола. Это полный абсурд. Мы что, в третьем классе? Я взглянул на Кензи через стол, оценивая расстояние между нами: — Это не любовное письмо, — сказал я, кипя от злости. — Оно даже не от девушки.

— Уверен?

— Да.

— Тогда ты не будешь возражать, если я прочту, — сказала она и развернула записку.

Как только она отвлеклась, я перепрыгнул через стол, заскользив по его поверхности, и, схватив ее руку, приземлился на другой стороне. Кензи удивленно взвизгнула и попыталась вырвать свое запястье из моей хватки, но тщетно. Оно было настолько тонким, что легко помещалось в моей ладони.

Мгновение мы просто глядели друг на друга. Я мог видеть свое хмурое отражение в ее глазах. С легкой ухмылкой на губах Кензи смотрела на меня так, будто эта неловкая ситуация забавляла ее.

— И что же теперь, крутой парень? — она изогнула тонкую бровь, и мое сердце вдруг забилось быстрее.

Не торопясь, я поднял руку и выхватил бумажку из ее пальцев. Отпустив Кензи, я повернулся к ней спиной и прочитал записку. Она была короткой, запачканной и подтверждала мои худшие подозрения:

«Они здесь! Нужно бежать. Если ты нашел это, скажи моим родным, чтобы не беспокоились. Прости, чувак. Я не хотел тебя втягивать во все это. Тодд».

Скомкав записку, я засунул ее в карман джинсов. Чего он от меня ожидал? Что я пойду к его родителям и расскажу им, что за их сыном охотится горстка жутких невидимых фейри? Да меня точно в психушку отправят.

Я почувствовал спиной взгляд Кензи. Сколько, интересно, она успела прочитать за ту долю секунды, что потребовалась мне, чтобы добраться до нее, перемахнув через стол?

— Похоже, твой друг в беде, — тихо сказала она.

Что ж, вот и ответ на мой вопрос.

— Он мне не друг, — ответил я, не оборачиваясь. — И ты не должна в это влезать. Это не твое дело.

— Черта с два не моё, — огрызнулась она. — Если кто-то в беде, нам нужно что-то делать. Кто преследовал его? Почему он просто не пошел в полицию?

— Полиция тут не поможет. — Я, наконец, повернулся к ней лицом. — Не в этом деле. К тому же, что ты им скажешь? Мы даже не знаем, что происходит. Все что у нас есть — записка.

— Ну, тогда нам нужно хотя бы узнать, добрался ли он до дома.

Вздохнув, я почесал в затылке.

— Я не знаю, где он живет, — признался я, чувствуя себя немного виноватым из-за того, что мне о нем практически ничего неизвестно. — И номера его телефона у меня нет. Да я даже фамилии его не знаю.

Кензи тоже вздохнула.

— Парни, — проворчала она и вытащила свой мобильный. — Его фамилия, кажется, Уиндхэм. Тодд Уиндхэм. У нас с ним пара совместных уроков. — Она нажимала на кнопки, не поднимая на меня глаз. — Секундочку. Сейчас я погуглю.

Пока Кензи искала в интернете информацию о Тодде, я пытался сохранять спокойствие, но не переставал осматривать библиотеку в поисках притаившихся врагов. Что это за прозрачные, призракоподобные фейри и почему я никогда не видел их раньше? Что им нужно от Тодда? Мне вспомнилось обмякшее тело пикси — пустая, безжизненная оболочка, испарившаяся у меня на глазах, и я вздрогнул. Кем бы они ни были, они опасны, и мне нужно найти полукровку до того, как они сделают с ним то, что сделали с пикси. Я должен ему, потому что не сдержал обещания.

— Нашла, — объявила Кензи. — Но только номер домашнего телефона. — Она взглянула на меня, приподняв бровь. — Хочешь сам позвонить, или мне это сделать?

Я достал свой мобильный.

— Сам позвоню, — ответил я, страшась этого, но, понимая, что должен закончить то, что начал.

Она назвала мне цифры, и я вбил их в телефон. Подняв мобильный к уху, я слушал гудки — первый, второй, — на третий кто-то ответил.

— Дом Уиндхэмов, — произнес женский голос.

Я сглотнул.

— Эмм… Я… друг Тодда, — запинаясь, сказал я. — Он дома?

— Нет, он еще не вернулся из школы, — ответили мне. — Ему что-нибудь передать?

— Э-э, нет. Я надеялся… эмм… надеялся поймать его сегодня вечером, чтобы мы могли… позависать, — я поморщился, насколько отстойно это прозвучало, а Кензи хихикнула. Я хмуро на нее посмотрел: — У Вас есть номер его мобильного? — добавил я, спохватившись.

— Да, у меня есть его номер, — в голосе женщины появилась подозрительность. — А тебе зачем? Кто это? — резко продолжила она, и я вздрогнул. — Ты один из тех мальчишек, о которых он постоянно рассказывает? Думаешь, я не замечаю, когда он приходит домой с синяками и фонарями под глазами? Думаешь, это забава такая? Выбрал того, кто меньше тебя? Как тебя зовут?

Я хотел повесить трубку, но это было бы еще подозрительнее и ни на йоту не приблизило бы меня к Тодду. Я гадал, сказал ли он ей, что ночевал у меня дома.

— Меня зовут Итан Чейз, — произнес я, надеясь, что голос прозвучал спокойно и рассудительно. — Я просто… друг. Тодд остался у меня прошлой ночью, когда был шторм.

— Ох! — Было непонятно, успокоило это маму Тодда или нет, но через мгновение она вздохнула. — Прости. У Тодда не так много друзей, во всяком случае, тех, кто приглашает его к себе домой. Я не хотела набрасываться на тебя, Итан.

— Все нормально, — смущенно пробормотал я. Мне не привыкать.

— Подожди-ка, — продолжила она, и ее голос стал тише, когда она положила трубку. — У меня записан его номер на холодильнике. Секунду.

Минутой позже я поблагодарил маму Тодда и повесил трубку, радуясь, что, наконец, покончил с этим.

— Ну что? — спросила Кензи, с надеждой смотря на меня. — Ты его получил?

— Да.

Не дождавшись от меня ничего более, она подпрыгнула от нетерпения.

— Ну, так ты позвонишь ему?

— Да позвоню сейчас. — По правде говоря, мне не хотелось этого делать. Что, если с ним все в полном порядке, а записка — всего лишь розыгрыш, месть за то, что я им пренебрег и не пришел, как обещал? Что, если он уже на полпути к дому и посмеивается над тем, как облапошил меня дурака? Тодд — полуфука, а фуки известны своей шкодливостью и любовью к беспорядку и хаосу. Так что все это может оказаться одной большой, хорошо продуманной шуткой, и, если я позвоню Тодду, он будет тем, кто посмеется последним.

Но глубоко в душе я знал, что все это — лишь отговорки. Мне не привиделся ни жуткий фейри, ни мертвая пикси. И Тодд не разыгрывал, что жутко напуган. Что-то случилось — что-то очень плохое — и он находился в самом эпицентре этого.

Я же не жаждал быть втянутым в это.

Но полагаю, теперь уже слишком поздно. Набрав номер Тодда, я приложил мобильный к уху и затаил дыхание.

Один гудок.

Второй.

Тр…

Связь внезапно оборвалась, не дав мне возможности оставить голосовое сообщение. Секундой позже в трубке раздался длинный гудок.

— Что случилось? — спросила Кензи, когда я опустил руку. — Тодд в порядке?

— Нет, — тихо ответил я, глядя на телефон и на кнопку завершения вызова внизу экрана. — Не в порядке.

После этого я отправился домой, заверив Кензи, что прямо сейчас мы ничем не можем помочь Тодду. Она упрямилась, отказываясь верить мне и желая вызвать полицию. Я сказал ей не делать поспешных выводов, так как мы не знаем точно, что происходит. Тодд мог выключить мобильный. Он мог еще просто-напросто не доехать до дома. У нас недостаточно доказательств, чтобы обращаться к властям. Наконец, она уступила, но я чувствовал, что она все равно не пустит это дело на самотек. Я только надеялся, что она не сделает ничего такого, что привлечет Их внимание. Хватало и того, что она все время крутится вокруг меня.

Дома я сразу же пошел к себе в комнату и запер за собой дверь. Сев за стол, я открыл верхний ящик и вытащил из его глубины длинный, тонкий конверт.

Откинувшись на спинку кресла, я долгое время просто смотрел на него. Бумага смялась и стала ломкой, пожелтела от времени и пахла как старая газета. На лицевой стороне конверта было написано лишь одно слово: Итан. Мое имя, выведенное почерком сестры.

Перевернув конверт, я вынул письмо. Прочитав его уже с десяток раз, я знал каждое слово, но все равно с горьким комом в горле внимательно просмотрел еще раз.

Я сложил письмо, положил его на стол и перевернул конверт вверх ногами. На мою ладонь упала маленькая серебряная монета, и я в раздумье сжал ее в пальцах.

Я действительно хочу впутать в это свою сестру? Меган Чейз, Королеву Железных фейри? Сколько лет прошло с тех пор, как я видел ее в последний раз? Помнит ли она о нас? Не стали ли мы ей безразличны?

Горло перехватило. Поднявшись, я бросил монету на стол, и, смахнув письмо в ящик, захлопнул его. Нет, я не собираюсь плакаться Меган, ни из-за этого, ни из-за чего-либо еще. Сестра оставила нас, она больше не является частью нашей семьи. По мне, так она во всех отношениях фейри. А я столько натерпелся от фейри, что мне хватит на несколько жизней вперед. Я сам со всем разберусь.

Даже если это означает, что мне придется совершить глупость, сделать то, чего я поклялся никогда не делать. Обратиться к фейри.

Глава 7 Пустой парк

В 23.35 сработал будильник, и я хлопнул по нему ладонью, отключая. Встав с постели, уже одетый, я подхватил с пола рюкзак. Тихо крадясь по коридору, глянул, не горит ли в маминой комнате свет — она иногда ложилась спать поздно, дожидаясь с работы отца. Но сегодня из-под ее двери не просачивался свет, и я спокойно продолжил свой беззвучный путь на улицу.

На пикапе я поехать не мог. Скоро вернется с работы отец, и он поймет, что меня нет дома, если не увидит моей машины. Ночные вылазки из дома посреди ночи не приветствовались им и грозили долгими нотациями, запретом выходить из дома по вечерам и пользоваться компьютером. Поэтому я вытащил из гаража свой старый велосипед, проверил, не сдулись ли шины, и выкатил его на тротуар.

Сквозь обрывки облаков над головой проглядывал полумесяц, холодный осенний ветер продувал куртку, вызывая мурашки. Ворчливый, циничный внутренний голос никак не желал принимать участия в этом безумии. «Зачем ты во все это лезешь?» шептал он. «Какое тебе дело до полукровки? Ты на полном серьезе хочешь пообщаться с фейри из-за него?»

Но дело было не только в Тодде. Что-то странное творилось в Волшебной стране, и я чувствовал, что дальше все будет еще хуже. Мне нужно узнать, что происходит, и как я могу защититься от призрачного фейри, высасывающего жизнь из своих жертв. Я не хотел оставаться в неведении, не с этими существами вокруг.

К тому же, мистер Жуткий Фейри угрожал не только мне, но и моей семье. И это меня бесило. Я был сыт по горло тем, что приходилось все время убегать и прятаться. Сейчас уже не получалось просто игнорировать Их в надежде, что Они оставят меня в покое. Сомневаюсь, что когда-то получалось.

Вскочив, я поехал в то место, которое до сегодняшнего дня избегал. Туда, где, как я наделся, получу ответы на некоторые вопросы.

Если эти гребаные фейри хотят видеть во мне врага — флаг им в руки. Я стану их худшим кошмаром.

Даже в самых больших, переполненных людьми городах, где высотки, машины и бетон доминируют абсолютно над всем, всегда можно найти фейри в парках.

Парк не обязательно должен быть большим. Достаточно клочка земли с несколькими разбросанными по территории деревьями и кустами. Ну, возможно, еще пруда. Мне рассказывали, что в Центральном парке в Нью-Йорке сотни, и даже тысячи, живущих там фейри, и несколько троп в Небывалое. В крошечном парке в трех с половиной милях от моего дома жило около дюжины фейри самых распространенных видов: пикси, гоблины, эльфы. Троп, о которых я мог знать, не было.

Я оставил велосипед у старого дерева при входе и огляделся. Это был даже не парк. Небольшая скамья, старая горка и грязная костровая яма, которой уже давно не пользовались. Во всяком случае, люди. Деревья здесь были древними: огромные дубы и плакучие ивы. И если приглядеться, то в кронах можно было заметить признаки движения, не принадлежавшие птицам или белкам.

Я подошел к костровой яме и посмотрел вниз. Пепел был холодным и серым — видимо, его оставили несколько дней, а может, и недель назад, но именно неделей раньше я видел здесь двух гоблинов, жарящих на огне мясо. А также пикси и древесных эльфов, живущих в дубах. Местные фейри, возможно, не знают о своих жутких, призрачных собратьях, но если я спрошу, ничего плохого не случится.

Присев на корточки, я подобрал плоский камень, смахнул с него пыль и кинул в центр костровой ямы. Покопавшись в рюкзаке, вытащил бутылку меда, встал и обрызгал золотой патокой камни. Мед для фейри был все равно, что амброзия — устоять они не могли.

Закрыв бутылку, я бросил ее в рюкзак и стал ждать.

К моему удивлению, прошло несколько минут, но ничего не происходило. Я точно знал, что фейри тут живут или посещают это место. Я ожидал увидеть хотя бы парочку гоблинов или пикси. Но ночь оставалась безмолвной, а тени — пусты, пока я не услышал позади себя тихий шорох и шелест приминаемой травы.

— Так ты их не найдешь, Итан Чейз.

Я спокойно повернулся. Правило номер два: не показывай своего страха, когда имеешь дело с Волшебным народом. Я мог бы вытащить из рюкзака трости — и, если честно, мне хотелось это сделать, — но это могло быть принято за признак нервозности или тревоги.

Под плакучей ивой, наблюдая за мной сквозь кружево листьев, стояла высокая худощавая фигура. Я ждал, и фейри, раздвинув висящие ветви, вышла на открытое место.

Это была дриада, с ниспадающими волнами длинными зелеными волосами и жесткой, похожей на кору, кожей — плакучая ива, вероятно, была ее деревом. Невероятно высокая и худая, она легонько покачивалась, точно ветвь на ветру. Пристально смотря на меня огромными черными глазами, дриада медленно покачала головой.

— Они не придут, — грустно прошептала она, бросив взгляд на разбрызганный у моих ног мед. — Их нет уже много ночей. Сначала пропали один или парочка из них. Но теперь… — она обвела рукой пустой парк, — … тут никого не осталось. Все исчезли. Я — последняя.

Я нахмурился.

— Что значит, последняя? Где все остальные? — Я оглядел парк, внимательно всматриваясь в тени, но ничего не видя. — Что, черт возьми, тут происходит?

Она приблизилась ко мне, чуть покачиваясь, и я пересилил желание отступить.

Дриада наклонила голову в сторону, и на ее, похожих на кружево, волосах заиграл лунный свет. Вылетевшая из них ночная бабочка, упорхнула в темноту.

— У тебя есть вопросы, — сказала дриада, медленно опустив и подняв веки. — Я могу дать ответы на них, но ты должен будешь сделать кое-что взамен.

— О, нет. — Вот теперь я отступил, скрестив руки на груди и прожигая ее взглядом. — Ни за что. Никаких сделок, никаких договоренностей. Найди кого-нибудь другого для своих грязных делишек.

— Пожалуйста, Итан Чейз. — Дриада протянула ко мне свою невозможно тонкую руку с крапчатой, грубой как древесная кора кожей. — Тогда пусть это будет не сделка — услуга. Ты должен пойти к Железной Королеве. Рассказать ей о нашей судьбе. Будь нашим голосом. Она послушает тебя.

— Пойти к Меган? — Я подумал об оставленной на столе монете и покачал головой. — Ты ждешь, что я пойду в Небывалое? — При одной мысли об этом у меня подвело живот. Нахлынули воспоминания — темные и пугающие, и я решительно их отбросил. — Пойти в Волшебную страну, где Маб, Титания и остальные психи? — Я изогнул губы в усмешке. — Забудь об этом. Ноги моей там не будет.

— Ты должен. — Дриада умоляюще заломила руки. — Дворы не знают, что здесь происходит, а если бы и знали — им все равно. Их совершенно не волнует благополучие полукровок и изгнанных. Но ты… ты сводный брат Железной Королевы, она послушает тебя. Если ты не пойдешь к ней… — Дриада задрожала, как лист при сильном порыве ветра. — Тогда, боюсь, мы все погибнем.

— Слушай… — Я провел рукой по волосам. — Я просто пытаюсь выяснить, что случилось с моим другом. Тоддом Уиндхэмом. Он полукровка, и, кажется, попал в беду. — Я вздохнул, увидев, что дриада по-прежнему глядит на меня умоляюще. — Не могу обещать, что помогу, — пробормотал я. — У меня куча своих проблем. Но… — Неужели это говорю я? Сам себе не верю. — Но если ты скажешь мне хоть что-нибудь о том, что с моим другом, то я… постараюсь передать сестре сообщение. Но я все равно ничего не обещаю! — поспешно добавил я, видя, как встрепенулась дриада. — Если я в ближайшем будущем увижу королеву, я ей все расскажу. Это все, что я могу тебе предложить.

Дриада кивнула.

— Придется принять твое предложение, — прошептала она, вся сжимаясь. Она закрыла глаза, и пронесшийся по парку легкий ветер растрепал ее волосы и зашелестел вокруг листьями. — Многие из нас исчезли, — вздохнула она. — Многие исчезают с каждым вздохом. А они все ближе.

— Кто — они?

— Не знаю. — Открывшая глаза фейри выглядела страшно напуганной. — Ни я не знаю, ни такие, как я. Даже ветер не знает их имен. А если знает, то отказывается мне их назвать.

— Где я могу найти Тодда?

— Твоего друга? Полукровку? — Дриада рассеянно шагнула в сторону. — Я не знаю, — призналась она, и я сузил глаза. — Не могу сказать тебе сейчас, но я передам его имя ветру и посмотрю, что он принесет. — Она взглянула на меня сквозь упавшие на глаза и закрывшие пол лица волосы. — Приходи завтра ночью, Итан Чейз. У меня будут ответы для тебя.

Завтра ночью. Завтра у меня будет турнир, из-за которого я тренировался весь месяц. Я не могу пропустить его, даже ради Тодда. Гуро меня убьет.

Я вздохнул. Завтра предстоит долгий день.

— Хорошо, — сказал я, направившись к велосипеду. — Я приду, скорее всего, после полуночи. И тогда ты расскажешь мне, какого черта тут происходит.

Дриада ничего не ответила, провожая меня немигающими черными глазами. Я поднял велосипед с земли и пошел к дороге, надеясь, что вернусь домой раньше отца. Меня не покидало неприятное ощущение, что дриаду я больше не увижу.

Глава 8 Турнир

На следующий день, в субботу, я вместо того, чтобы спать как нормальный человек, поднялся ни свет ни заря и принялся вращать ротанговыми тростями, нанося удары по конструкции из шин на заднем дворе. Тренировка мне была ни к чему, но отработка ударов помогала сфокусироваться и забыть обо всех странностях предыдущей ночи. Тем не менее, я никак не мог избавиться от неприятного чувства, возникающего каждый раз, как я вспоминал о предупреждении дриады:

«Многие из нас исчезли. Многие исчезают с каждым вздохом. А они все ближе».

— Итан!

Голос отца прервал ритмичные удары дерева о резину, и я обернулся. Отец пристально смотрел на меня с балкона первого этажа. На нем был мятый серый халат, а щетинистое лицо выражало недовольство.

— Прости, пап. — Я опустил трости, тяжело дыша. — Я тебя разбудил?

Покачав головой, он вернулся в дом, а во двор вошли двое полицейских. Мое сердце сжалось, и я постарался припомнить, что преступного мог совершить неосознанно, и что на меня могли навесить из-за проделок фейри.

— Итан? — спросил один из полицейских. У двери, зажав рот руками, появилась мама, отец продолжал мрачно смотреть на меня. — Ты Итан Чейз?

— Да. — Мои руки были опущены, трости — неподвижны, а сердце чуть не выпрыгивало из груди. От внезапной мысли о том, что на меня наденут наручники и арестуют в моем собственном дворе на глазах у перепуганных родителей, мне стало плохо. Я сглотнул, чтобы голос прозвучал ровно: — Что вам нужно?

— Ты знаешь юношу по имени Тодд Уиндхэм?

Я расслабился, внезапно осознав, к чему все идет. Сердце все еще колотилось, но, пожав плечами, я сказал беспечным тоном:

— Да, встречались в школе на уроках.

— Ты звонил ему вчера вечером домой, так? — продолжил полицейский и, когда я кивнул, добавил: — А позавчера он ночевал у тебя дома?

— Да, — с наигранным недоумением я перевел взгляд с одного на другого. — А что? Что происходит?

Полицейские обменялись взглядами.

— Он пропал, — сказал один из них, и я приподнял брови в поддельном удивлении. — Его мать заявила о том, что он не вернулся домой прошлой ночью и что ей в полдень, до того, как он пропал, звонил некто по имени Итан Чейз — мальчик из его школы. — Взгляд полицейского скользнул по тростям в моей руке, потом вернулся ко мне, он слегка сощурил глаза: — Тебе ничего не известно о его местонахождении, Итан?

Стараясь сохранять спокойствие, я покачал головой:

— Нет, я не видел его со вчерашнего дня. Извините.

Я был уверен, что полицейский мне не поверил — его губы растянулись в тонкую линию, и он медленно, обдумывая каждое слово, произнес:

— Значит, ты не знаешь, чем он занимался вчера и куда мог пойти? — Я колебался и, видя это, он продолжил уже более дружелюбно: — Любая информация была бы полезна, Итан.

— Я уже сказал, — проговорил я на этот раз более твердым голосом, — я ничего не знаю.

Он раздраженно фыркнул, считая, что я преднамеренно уклоняюсь от ответа. Конечно, так оно и было, но не по тем причинам, о которых он подумал.

— Итан, мы лишь пытаемся помочь, понимаешь? Не договаривая нам, ты никого не защитишь.

— Думаю, этого достаточно. — Отец вышел в сад прямо в своем халате, буравя взглядом полицейских. — Офицеры, мы понимаем ваше беспокойство, но я уверен, что мой сын рассказал вам все, что знает. — Я ошарашено посмотрел на отца, когда он подошел ко мне — улыбающийся, но настроенный решительно. — Если мы что-либо узнаем, обязательно свяжемся с вами.

— Сэр, вы, кажется, не понимаете…

— Я все прекрасно понимаю, офицеры, — прервал его отец с вежливой улыбкой. — Но Итан уже все вам рассказал. Спасибо, что заглянули.

Полицейские явно были недовольны его вмешательством, но мой отец довольно крупный мужчина, и вся его поза говорила о том, что он принял решение и его ничем не прошибить — так дружелюбные, но упрямые быки черта с два сдвинутся с места, если сами того не хотят. После долгого молчания — возможно, они надеялись, что я в последнюю секунду сознаюсь — полицейские коротко кивнули и развернулись уходить. Проходя мимо мамы, они пробормотали вежливое «мэм», и она последовала за ними, чтобы проводить их до дверей.

Подождав несколько секунд после того, как за полицейскими захлопнулась дверь, отец повернулся ко мне.

— Тодд Уиндхэм — это тот парень, который у нас ночевал? Ничего не хочешь рассказать мне, сын?

Не глядя на него, я отрицательно покачал головой.

— Нет, — пробормотал я, расстраиваясь из-за того, что приходится ему лгать, когда он только что избавил меня от полицейских. — Клянусь, что ничего не знаю.

— Хм. — Посмотрев на меня с непонятным выражением на лице, он ушел в дом, но на пороге появилась мама. Она пристально смотрела на меня, и я видел в ее глазах страх и разочарование. Мама знала, что я солгал.

Она не уходила, будто ожидая, что я признаюсь ей во всем и расскажу то, чего не сказал другим. Но что я мог сказать? Что ночевавший у нас парень был полуфейри, и что какой-то новый, жуткий тип фейри почему-то охотился за ним? Я не мог позволить себе втянуть ее в это. Если она узнает правду, то не на шутку перепугается, решив, что я буду следующим. Никто из них ничем помочь не мог. Поэтому я избегал ее взгляда, и через долгую болезненно-неловкую минуту мама вошла в дом, хлопнув за собой дверью.

Я поморщился. Здорово, теперь они оба злы на меня. Вздохнув, я взял трости в одну руку и тоже пошел домой. Жаль, что не вышло потренироваться подольше, но сейчас с моей стороны будет умнее сидеть тихо и не отсвечивать. Самое последнее, чего бы мне в данный момент хотелось — это чтобы они оба учинили мне допрос с пристрастием и засыпали вопросами, на которые я не могу дать ответа.

Мама с отцом говорили на кухне — скорее всего, обо мне. Я быстро прошмыгнул в свою комнату и тихонько затворил дверь.

Мой мобильный лежал в углу стола. На секунду мне захотелось позвонить Кензи. Что она делает сейчас, если полицейские пришли и к ней со своими вопросами о пропавшем однокласснике? Беспокоится ли она о нем… или обо мне?

Что? С чего это она будет беспокоиться о тебе, псих несчастный?! Ты вел себя с ней как полный засранец. И тебе на все плевать, не забыл?

Рассердившись на себя, я завалился на кровать и закрыл лицо локтем. Нужно было перестать думать о ней, только вот мозги сегодня утром совсем не слушались меня. Вместо того, чтобы сосредоточиться на турнире, пропавшем полукровке и жутком фейри, я все время возвращался мыслями к Кензи Сент-Джеймс. Мысль о том, чтобы позвонить и узнать, все ли с ней в порядке, искушала меня все больше и больше. Наконец, я не выдержал, вскочил с постели и, уйдя в гостиную, принялся переключать каналы на телеке, чтобы избавиться от предательских мыслей.

День прошел в просмотрах старых фильмов и реклам, которые слились для меня в одну сплошную массу. Я сидел сиднем на диване, боясь пойти в комнату и увидеть, что Кензи мне не звонила. Или еще хуже — что она звонила, ведь тогда мне захочется ей перезвонить. Я бездельничал, развалившись на диване, в окружении грязных тарелок, пустых пакетов из-под чипсов и банок с газировкой, пока уже ближе к вечеру мама раздраженно не сказала, что если я буду продолжать сидеть истуканом, пялясь в телевизор, то у меня мозги сгниют, и велела чем-нибудь заняться.

Я сел, выключив телевизор. До турнира оставалась еще пара часов. Вернувшись в свою комнату, я бросил взгляд на лежащий на столе мобильный. Ничего. Никаких пропущенных звонков и сообщений. Я не знал, радоваться или расстраиваться.

И только я к нему потянулся, как он зазвонил. Не посмотрев на номер, я сцапал мобильный и приложил к уху.

— Алло?

— Итан? — Голос принадлежал не Кензи, как я надеялся, но вроде бы был мне знаком. — Это Итан Чейз?

— Да?

— Это… это миссис Уиндхэм, мама Тодда.

Мое сердце на секунду замерло. Я тяжело сглотнул, вцепившись в мобильный, а дрожащий, надтреснутый голос на другом конце трубки продолжил:

— Я знаю, что полиция уже говорила с тобой, но я… я хотела сама тебя спросить. Ты сказал, что ты друг Тодда… ты не знаешь, что могло с ним случиться? Пожалуйста, я в полном отчаянии. Я просто хочу, чтобы мой сын вернулся домой.

В конце фразы ее голос надломился, и я закрыл глаза.

— Миссис Уиндхэм, мне очень жаль… — сказал я, ощущая себя подонком. Нет, хуже — полным и абсолютным неудачником, потому что позволил еще одному человеку пострадать, потому что не смог защитить его от фейри. — Но я действительно не знаю, где он. Клянусь, в последний раз мы с ним виделись вчера в школе еще до разговора с вами. — Она всхлипнула, и мое сердце сжалось. — Мне очень жаль, — повторил я, зная, как неутешительно это прозвучало. — Мне бы хотелось помочь вам, но я не могу.

Миссис Уиндхэм судорожно вздохнула.

— Хорошо, спасибо, Итан. Прости, что побеспокоила тебя. — Она шмыгнула носом и, казалось, уже готова была попрощаться, но все еще медлила. — Если… если ты его увидишь, или хоть что-нибудь узнаешь… ты дашь мне знать? Пожалуйста?

— Да, — тихо сказал я. — Если я увижу его, то, обещаю, сделаю все, чтобы он вернулся домой.

После нашего разговора я ходил по комнате взад-вперед, не зная, что делать. Пытался лазить в интернете, смотреть видео на ютубе, искать он-лайн магазины с оружием — лишь бы отвлечься, но ничего не помогало. Я не мог перестать думать о Тодде и Кензи, угодивших в извращенные игры фейри. И часть вины за это лежала на мне. Тодд играл в опасные игры, а Кензи была слишком упряма, чтобы понимать, когда нужно отступить. Но «общим знаменателем» был я.

Теперь один из них пропал, и снова членов одной семьи оторвали друг от друга. Как в прошлый раз.

Я сунул в карман джинсов мобильный, подхватил со стола ключи, с пола спортивную сумку, и приготовился уходить. Лучше прямо сейчас отправиться на турнир, чем стоять здесь, сводя себя с ума.

На столе блеснула серебряная монетка. Я смотрел на нее, взяв в ладонь, думая о том, где сейчас Меган и что она делает. Вспоминает ли она обо мне? Будет ли она неприятно разочарована, узнай, каким я стал?

— Итан! — послышался с кухни голос мамы. — Сегодня же у тебя что-то там по карате? Хочешь поесть перед уходом?

Запихнув монетку вместе с ключами в карман, я вышел из комнаты.

— Кали, мам, а не карате, — сказал я ей, входя в кухню. — Нет, я перекушу что-нибудь по дороге. Не жди меня, я вернусь поздно.

— Тебе все еще запрещено возвращаться позже одиннадцати, Итан.

Во мне вспыхнуло раздражение.

— Да знаю я. Мне уже пять лет это запрещено, с чего бы сейчас чему-то меняться? Я же еще недостаточно взрослый, чтобы самому принимать решения, — съязвил я и, не дав маме времени ответить, направился на выход. — И, да, я позвоню, если буду задерживаться, — кинул я ей через плечо.

Я спиной ощущал полу рассерженный, полу взволнованный взгляд мамы, пока не хлопнул громко дверью. Дурак. Если бы я знал, что случится этим вечером на турнире, я бы сказал маме совершенно другие слова.

В здании было полным-полно людей. Соревнование продолжалось уже большую часть дня, крики «ки-йа» и шарканье босых ног эхом раскатывались по залу, когда я вошел. Дети в белых кимоно, повязанных поясами разных цветов, отрабатывали броски и удары руками и ногами нататами; судя по всему, это были ученики кэмпо.

Я заметил Гуро Ксавьера и направился к нему. Петляя между учениками и зрителями, стиснув зубы, я вдруг почувствовал, что кто-то ткнул меня в ребра. Обернувшись, я увидел здоровенного детину с фиолетовым поясом. Он ухмыльнулся, явно готовый к чему-то большему. Ну да, стану я драться с мальчишкой на глазах у двух сотен родителей и десятка мастеров по различным единоборствам. Проигнорировав самодовольную усмешку парня, я продолжил пробираться сквозь толпу и наконец остановился рядом со своим гуру, отстраненно наблюдавшим за турниром. Заметив меня, он слабо улыбнулся.

— Ты рановато, Итан.

Я беспомощно пожал плечами.

— Не мог оставаться в сторонке.

— Ты готов? — Гуро повернулся ко мне. — Наше показательное выступление после того, как закончат ученики кэмпо. Ах да, и Шон повредил лодыжку прошлой ночью, так что ты будешь выступать с настоящим оружием.

Я почувствовал легкое волнение.

— В самом деле?

— Тебе нужна разминка?

— Нет, все нормально. — Мне несколько раз приходилось иметь дело с настоящими мечами Гуро. Они были короткими, с обоюдоострым лезвием, похожим на мачете. Немного короче, чем мои ротанговые трости, острые как бритва и смертоносные. Они находились в семье Гуро на протяжение поколений, и я был в некотором благоговейном трепете от того, что буду орудовать ими сегодня.

Гуро кивнул.

— Иди, готовься, — сказал он, разглядывая мои дырявые джинсы и футболку. — Разогрейся немного, если хочешь. Мы начнем примерно через час.

Я ретировался в раздевалку, где переоделся в свободные черные брюки и белую куртку, осторожно извлек свой бумажник и ключи и убрал их в боковой карман спортивной сумки. Перекладывая мобильник, я заметил, как что-то блестящее со стуком упало на пол.

Серебряная монетка. Я и забыл о ней. Я уставился на эту вещицу, гадая, стоит ли её засунуть в сумку или оставить на полу. Однако это была последняя ниточка, связывающая меня с сестрой, и, несмотря на то, что Меган обо мне не переживала ни капли, я не хотел потерять её таким образом. Я поднял монетку и положил себе в карман.

Сделав короткую растяжку и повторив, но без тростей, несколько комбинаций ударов, я пошел посмотреть турнир. Начали прибывать другие ученики кали. Проходя мимо, они приветствовали меня кивком или взмахом руки и собирались возле Гуро. Мне не хотелось вливаться в общую массу. Вместо этого я пристроился в уединенном углу позади рядов кресел и, скрестив руки на груди, наблюдал за состязаниями.

— Итан?

Знакомый голос застиг меня врасплох. Вскинув голову, я увидел пробирающуюся ко мне сквозь толпу Кензи, на шее у нее висела фотокамера, в руках был блокнот. Меня охватило легкое волнение, но я его сразу подавил.

— Эй, — поприветствовала она меня, улыбнувшись дружелюбно, но озадаченно. — Не ожидала встретить тебя здесь. Что ты тут делаешь?

— А ты что тут делаешь? — ответил я вопросом на вопрос, хотя это и так было очевидно.

— Да ты и сам знаешь, что, — она приподняла камеру. — Школьная газета и все такое. Парни из нашего класса занимаются борьбой, я же собираю материал о турнире. А ты? — Ее глаза вспыхнули. — Ты выступаешь? Неужели я своими глазами увижу, как ты дерешься?

— Я не буду драться.

— Но ты же будешь с чем-то выступать? Кэмпо? Джиу-джитсу?

— Кали.

— Что это?

Я вздохнул.

— Филиппинское искусство борьбы, в котором используются трости и ножи. Через несколько минут увидишь.

— Ого. — Кензи на несколько секунд задумалась, затем шагнула вперед, пристально глядя на меня внимательными карими глазами. В горле вдруг пересохло, и я, сглотнув, попытался отклониться, но за спиной была стена, и деваться мне было некуда. — Да ты полон сюрпризов, Итан Чейз, — протянула Кензи с легкой усмешкой. — Сколько же еще скрывается секретов в твоей хмурой голове?

Я усилием воли заставил себя стоять неподвижно и говорить спокойным, безразличным голосом:

— Ты поэтому все ходишь вокруг меня? Из любопытства? — Ухмыльнувшись, я покачал головой. — Ты будешь разочарована. Моя жизнь не очень-то увлекательна.

Ответив мне недоверчивым взглядом, она сделала еще один шаг вперед, глядя мне прямо в глаза, словно пытаясь увидеть в них правду. Живот стянуло узлом, когда она наклонилась ко мне.

— Ага. Ты держишься особняком, отстраняясь ото всех вокруг, тайно занимаешься борьбой, был исключен из школы, когда в ней загадочным образом вспыхнул пожар, и после этого всего говоришь мне, что твоя жизнь не очень-то увлекательна?

Я неловко переступил с ноги на ногу. Эта девушка, безусловно, проницательна, но, к сожалению, она слишком приблизилась к «увлекательной» части моей жизни, что означало: либо мне придется солгать, разыграв из себя полную невинность, либо снова нацепить маску засранца, чтобы ее оттолкнуть. И так вышло, что прямо сейчас мне не хватало духу нагрубить ей.

Я встретил ее взгляд и, пожав плечами, чуть улыбнулся.

— Ну, не могу же я выложить тебе все свои секреты? Это разрушит мой имидж.

Она сдула с лица челку.

— Ладно. Оставайся таинственным и хмурым. Но не забывай, что ты все еще должен мне интервью. — На ее лице появилось озорное выражение, и она подняла руку с блокнотом. — На самом деле раз ты сейчас свободен, не ответишь мне на несколько вопросов?

— Итан!

Ощутив облегчение и разочарование одновременно, я поднял глаза и увидел машущего мне рукой Гуро. Все его ученики собрались вместе и нервозно кружили вокруг. Кажется, состязания между спортсменами кэмпо подходили к концу.

Как вовремя, Гуро, — подумал я, сам не знаю, саркастично или серьезно. Оттолкнувшись от стены, я повернулся к Кензи и беспомощно пожал плечами.

— Я должен идти, — сказал я ей, — прости.

— Ладно, — закричала она мне в спину. — Но я все равно заполучу у тебя интервью, крутой парень! Увидимся после твоего выступления.

Гуро приподнял брови, когда я подошел, но не спросил, что это была за девушка или что я там делал. Он никогда не лез в личную жизнь своих учеников, за что я был ему благодарен.

— Мы почти готовы, — сказал он и протянул мне пару коротких клинков, блеснувших в свете флуоресцентных ламп. Это были не мечи Гуро. Они были немного длиннее и, по-моему, не так сильно изогнуты. Я крепко сжал их в ладонях, проверяя вес и баланс, и сделал пробное вращение. Странно, но было такое ощущение, что они созданы специально для меня.

Я вопросительно взглянул на Гуро, и он одобрительно кивнул.

— Я наточил их утром, так что будь осторожен, — это все, что сказал мне Гуро, и я отошел, заняв свое место у стены.

Наконец маты освободились, и прозвучавший сквозь потрескивание интеркома голос поприветствовал Гуро Ксавьера и его учеников кали. Раздались жидкие аплодисменты, и мы все ступили на маты и поклонились, пока Гуро рассказывал о происхождении кали и о том, что это такое и для чего оно нужно. Я почти ощущал скуку и нетерпение подперших стены спортсменов других видов борьбы. Им не хотелось смотреть наше выступление, им хотелось продолжения турнира. Я стоял с высоко поднятой головой, глядя прямо перед собой. Я делаю это не для них.

Другую сторону зала на секунду ярко озарил свет — вспышка фотокамеры. Я подавил тяжкий вздох, зная, кто именно меня снимает. Замечательно. Если мое фото появится в школьной газете и все внезапно узнают, что я занимаюсь борьбой, то меня не оставят в покое, все будут преследовать меня, выстраиваясь в очередь, чтобы сфоткаться с «каратэ-пацаном». Я чертыхнулся на сующую всюду свой нос репортершу, прикидывая, смогу ли отобрать у нее камеру и удалить снимки.

Выступление началось с пары новичков, демонстрирующих комбинацию «Heaven Six». Стук их ротанговых тростей эхом разносился по залу. Я видел, как Кензи сделала несколько снимков кружащих на матах парней. Затем более продвинутые ученики показали несколько приемов по разоружению противника, тейкдауны и вольные спарринги. Гуро кружил вместе с ними, объясняя, что они делают, как мы тренируемся, и как это может пригодиться в реальной жизни.

Затем пришла моя очередь.

— Конечно же, — сказал Гуро, как только я ступил на маты с мечами по бокам, — ротанговые трости — трости для кали — это замена настоящим клинкам. Мы тренируемся с тростями, но все, что мы делаем с ними, может быть проделано с клинками, ножами и пустыми руками. Что нам и продемонстрирует Итан. Это продвинутая техника, — предупредил он, когда я прошел мимо и встал в нескольких ярдах от него. — Не пытайтесь повторить это дома.

Я поклонился ему и зрителям. Гуро поднял ротанговую трость, крутанул ее в руке и внезапно выбросил в мою сторону. Я отреагировал в ту же секунду — рассек клинками воздух и разрубил трость на три части. По толпе зрителей пронесся вздох, они выпрямились в своих креслах, и я улыбнулся.

Да, это вам не абы что, а настоящие мечи.

Кивнув, Гуро отошел. Я полу прикрыл глаза, приготовившись — подняв один меч вертикально над плечом, а другой, держа у груди. Балансируя на носочках ног, я уносился мыслями вдаль, забывая о зрителях, зеваках и наблюдающих за мной выстроившихся у стены согруппников по кали. Я медленно выдохнул, отрешаясь от всего.

Барабанной дробью заиграла из громкоговорителей музыка, и я начал двигаться.

Сначала медленно, взметая клинки, скользя из одного движения в другое. Не думать о том, что делаешь, просто двигаться, течь. Я кружил на матах, вплетая в такт музыке в готовую комбинацию броски и перевороты. Барабанная дробь усилилась, выбивая неистовый ритм, и я двигался все быстрее и быстрее, вспарывая клинками воздух вокруг себя, ощущая поднимаемый ими ветер, слыша их яростный гул.

Словно издалека до меня доносились одобрительные крики. Зрители не имели никакого значения, ничего не имело значения, кроме клинков в моих руках и плавного движения танца. Мечи в тусклом свете сверкали серебром, текучие и гибкие, словно расплавленный свинец. Парирование, уклонение, защита, удар — в моем танце все это было и не было одновременно. Я никогда еще не выкладывался так, как сейчас. Я уже не мог различить, где заканчивались мечи и начинались мои руки, я весь превратился в оружие, кружащее в центре зала, к которому нельзя прикоснуться.

Взмахнув мечами в последний раз, я резко развернулся и окончил выступление, опустившись на одно колено и держа мечи на изготовке, так же, как в начале демонстрации. Секунду царила абсолютная тишина, а потом на меня лавиной обрушились аплодисменты, смешанные со свистом и скрипом отодвигаемых кресел, когда зрители вскакивали со своих мест. Поднявшись, я поклонился сначала зрителям, затем моему тренеру, ответившему мне кивком, показывающим, что он мной гордится. Он понял меня. Понял, что для меня это было не просто выступление, это было то, ради чего я так много работал, тренировался и, наконец, добился, не ввязавшись в неприятности и не навредив никому в процессе. Наконец-то я сделал что-то правильно.

Подняв глаза, я встретился взглядом с Кензи, стоящей на другой стороне матов. Она улыбалась и громко аплодировала, ее блокнот валялся на полу. Я улыбнулся в ответ.

— Это было потрясающе! — взволнованно сказала она, когда я сошел с матов, тяжело дыша. — Никогда бы не подумала, что ты можешь… такое. Поздравляю, ты действительно крутой парень!

У меня потеплело в груди.

— Спасибо, — пробормотал я, осторожно убирая лезвия в ножны, прежде чем положить их на сумку Гуро. Тяжело было расставаться с ними, хотелось держать их в руках, ощущать их, танцующих в воздухе. Я видел, как Гуро практиковался со своими клинками, и он выглядел так естественно, словно те были продолжением его руки. Выглядел ли я на матах так же, как он? Орудуя клинками вблизи себя, но, не касаясь тела. Даст ли мне Гуро потренироваться с ними когда-нибудь еще?

Гуро вызвал последнего ученика продемонстрировать с ним вместе технику с ножами, и теперь-то уж зрители были все во внимании. Поймав на Кензи несколько оценивающих взглядов от своих согруппников по кали, я весь ощетинился.

— Идем, — позвал я Кензи, отходя от остальных и не давая возможности Крису влезть в разговор и представиться. — Мне нужна газировка. Ты хочешь пить?

Она поспешно кивнула. Мы пробрались через толпу к дверям, вышли в коридор, оставив суматоху и шум позади.

Кинув два доллара в стоящий в конце коридора автомат для продажи напитков, я выбрал пепси для себя и маунтин дью для Кензи. Она благодарно улыбнулась, забирая напиток из моих рук, и мы прислонились к стене, наслаждаясь тишиной.

— Ты как… — начала Кензи через несколько секунд, искоса глянув на меня, — не против ответить сейчас на парочку вопросов?

Я со вздохом откинул голову на стену.

— Не против, — пробормотал я, закрыв глаза. Эта девчонка не оставит меня в покое, пока не добьется своего. — Задавай свои вопросы. Только, как я уже говорил, ты будешь разочарована тем, насколько моя жизнь скучна.

— Что-то сомневаюсь в этом. — Ее голос изменился, стал каким-то неуверенным, почти нервозным. Я нахмурился, слушая шуршание перелистываемых страниц блокнота. Потом послышался тихий вздох, словно Кензи успокаивала себя, готовясь к чему-то: — Тогда первый вопрос. Как давно ты занимаешься кали?

— С двенадцати лет, — не шелохнувшись, ответил я. — Это уже… почти… пять лет. — Боже, неужели прошло столько времени? Помню, как пришел на первое занятие застенчивым, тихим мальчишкой, как боязливо держал ротанговую трость, словно она была ядовитой змеей, и как Гуро оценивающе смотрел на меня своими проницательными глазами.

— Понятно. Здорово. Следующий вопрос. — Поколебавшись, Кензи спокойным, чистым голосом спросила: — Чем тебя так зацепили фейри?

Я распахнул глаза и, дернув головой, ударился затылком о стену. Полупустая банка пепси выпала из пальцев и заплясала по полу, с шипением разбрызгивая жидкость. Я смотрел на Кензи, открыв рот, не в силах поверить в то, что только что услышал.

— Что? — выдавил я, не успев остановиться, не успев окружить себя защитными стенами.

— Ты слышал меня, — напряженно ответила Кензи, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Фейри. Что ты знаешь о них? Почему интересуешься ими?

Голова шла кругом. Фейри. Кензи знала о них. Понятия не имею, откуда. Но ей нельзя продолжать спрашивать меня о подобном. Это нужно закончить, сейчас же. Тодд уже попал в беду из-за Них. Может быть, его уже не вернуть. И последнее, чего мне хотелось — чтобы Маккензи Сент-Джеймс исчезла с лица земли из-за меня. И если мне придется быть жестоким и мерзким, значит, так тому и быть. Это лучше, чем то, что ее ожидает в противном случае.

Выпрямившись и расправив плечи, я глумливо ухмыльнулся.

— Ух, чего бы ты вчера не курила, вставило тебя хорошо, — противным голосом протянул я. — Ты сама слышала, что сказала? Что за полоумные вопросы?

Взгляд Кензи ожесточился. Перевернув несколько страниц в блокноте, она протянула его мне — на листе подчеркнутые красным читались слова: волшебство, Благой и Неблагой дворы. Я вспомнил, как она стояла позади скамеек, когда я встретился лицом к лицу с тем жутким прозрачным фейри. В животе похолодело.

— Я репортер, — сказала Кензи, пока я пытался все осмыслить. — Я слышала, как ты говорил с кем-то в тот день, когда исчез Тодд. Было нетрудно найти информацию. — Она захлопнула блокнот и вызывающе уставилась на меня. — Подменыши, Волшебный народ, Канун всех святых, Летний и Зимний дворы, Добродушные соседи. Я много чего узнала. И Тодд все еще не вернулся домой — я звонила ему сегодня днем. — Она откинула назад волосы и обеспокоенно взглянула на меня. — Что происходит, Итан? Вы с Тоддом что, состоите в какой-то языческой секте? Ты же не веришь взаправду в фейри?

Я усилием воли заставил себя оставаться спокойным. По крайней мере, Кензи реагирует на все это как обычный человек, неверующе и озабоченно. Конечно, она не верит в фейри. Может, мне удастся навсегда отпугнуть ее от себя?

— Ага, — ухмыльнулся я, скрестив руки на груди. — В самую точку. Я состою в секте, и каждый месяц в полнолуние мы приносим в жертву коз и пьем кровь девственниц и детей.

Кензи поморщила носик, и я угрожающе шагнул к ней.

— Мы веселимся по полной, особенно когда не забываем захватить с собой крэк и спиритические доски. Хочешь поучаствовать?

— Очень смешно, крутой парень. — Я и забыл, что Кензи не так просто запугать. Она стояла, прожигая меня взглядом, упрямая и непрошибаемая, как стена. — Что на самом деле происходит? У тебя какие-то проблемы?

— Что, если да? — вызывающе спросил я. — Что ты сделаешь тогда? Думаешь, можешь меня спасти? Думаешь, напечатаешь одну из своих маленьких историй, и все будет зашибись? Проснись, Мисс Всюду Сующая Свой Нос Репортер. В мире не все так просто.

— Хватит строить из себя засранца, Итан, — огрызнулась Кензи, сузив глаза. — Ты совсем не такой. Я просто пытаюсь помочь.

— Мне никто не может помочь. — Я внезапно почувствовал себя очень уставшим. Я устал бороться, устал заставлять себя быть тем, кем не являюсь. Я не хотел причинить ей боль, но если она продолжит в том же духе, то прямиком попадет в мир, который с радостью разорвет ее на части. И я не могу позволить этому случиться.

— Слушай, — вздохнул я, ссутулившись у стены. — Я не могу этого объяснить. Просто… оставь меня в покое, хорошо? Ты понятия не имеешь, во что влезаешь.

— Итан…

— Перестань задавать вопросы, — прошептал я, отходя от нее. Она следила за мной взглядом, растерянная и грустная, и я сказал более жестко: — Перестань задавать вопросы и, черт возьми, не приближайся ко мне. Или все закончится тем, что ты пострадаешь.

— Совет, которым ты должен был воспользоваться сам, Итан Чейз, — шипяще произнес голос из темноты.

Глава 9 Путь в Небывалое

Они здесь.

Жуткие прозрачные фейри приближались к нам по коридору, паря в воздухе в нескольких дюймах от пола. Только теперь их была целая прорва. Заполонив коридор, они тихо постукивали своими костлявыми пальцами и раздробленными крыльями.

— Мы сказали тебе, — прошептал один из них, глядя на меня блестящими черными глазами, — сказали тебе забыть нас, не задавать вопросов, не вмешиваться. Тебя предупредили, но ты не послушал нас. И теперь вы с подружкой исчезните. Никто не помешает возвращению нашей леди, даже смертный родственник Железной Королевы.

— Итан? — Кензи бросила на меня встревоженный взгляд, но я не мог оторвать глаз от медленно надвигающихся на нас призракоподобных фейри. Она обернулась, чтобы посмотреть, на что я уставился, затем взглянула мне в лицо. — На что ты так смотришь? Ты меня пугаешь.

Пятясь назад, я схватил Кензи за запястье. Она вскрикнула, но я, не обратив на это внимания, помчался обратно в зал.

— Эй! — Кензи попыталась вырвать руку из моего захвата, когда я пронесся через двери, чуть не сбив с ног трех спортсменов в белых кимоно. — Ой! Какого черта ты творишь? Отпусти меня!

Мы привлекли к себе внимание, даже несмотря на шум от борьбы, и несколько родителей, повернувшись, наградили меня убийственными взглядами. Я потянул Кензи в угол, где оставил свою сумку. Отпустив ее, я впился глазами в сторону дверей, в которые мы только что вбежали. Кензи прожигала меня взглядом, потирая запястье.

— В следующий раз было бы неплохо сначала услышать от тебя объяснения. — Я не ответил, и она, нахмурившись, уронила руку. — Ты в порядке? Выглядишь так, будто тебя вот-вот вырвет. Что происходит?

Жуткие фейри вплыли в двери. Поднявшись над толпой скелетообразной призрачной дымкой, они обшаривали все вокруг черными глазищами. Никто их, конечно, не видел. Они мерцали, исчезая на долю секунды, и тут один из них встретился своими фасеточными глазами с моими.

Я шепотом выругался.

— Кензи, — пробормотал я, когда фейри начали подплывать к нам. — Мы должны убираться отсюда. Не спрашивай ни о чем, просто поверь мне. Всего один раз. — Она открыла рот, чтобы запротестовать, и я с отчаянием взглянул на нее. — Пожалуйста!

Кензи закрыла рот, клацнув зубами. То ли на нее подействовало выражение моего лица, то ли что-то другое, но она кивнула.

— Веди.

Закинув сумку на плечо, я до самого конца зала бежал вдоль стены, огибая спортсменов и наблюдающих за турниром родителей. Кензи следовала за мной. Противопожарная дверь была приоткрыта, чтобы впускать в спортивный зал прохладный осенний воздух, и я рванул к ней.

Стоило мне толкнуть, распахивая, металлическую дверь, как руку до самого плеча прошило болью. Сдержав крик, я, пошатываясь, двинулся вниз по лестнице. Таща Кензи за собой, я видел, злобно глядящего на меня из-за двери, фейри.

— Итан, — выдохнула Кензи, когда мы пересекали парковку за зданием. Прошел дождь, и дорожное покрытие пахло мокрым асфальтом. Собравшиеся в ямках и трещинах лужицы поблескивали в свете уличных фонарей, разлетаясь маслянистыми брызгами из-под наших ног.

— Итан! — снова позвала меня Кензи. У нее был испуганный голос, но все мои мысли были заняты только тем, как добежать до пикапа. — Боже мой! Подожди секунду. Посмотри на свою руку!

Я взглянул на нее через плечо, и по всему телу пробежали мурашки. Там, где фейри ударил меня, весь рукав пропитался красным. Я дернул рукав вверх, открывая на трицепсе три длинных свежих пореза. По руке заструилась кровь.

— Какого черта? — выдохнула Кензи.

Меня же внезапно обожгло болью, как будто горячим ножом с тела содрали кожу. Стиснув зубы, я прикрыл раны ладонью.

— Ты чем-то разодрал себе руку. Тебе нужно в больницу. — Она потянулась ко мне, положив руку на непораненное плечо. — Дай мне свою сумку.

— Нет, — хрипло ответил я, пятясь. Фейри уже спускались по ступенькам, перешагивая лужи своими заостренными ногами. Один из них поднял тонкий, окровавленный коготь к щелевидному рту и слизнул кровь бледным червеобразным языком.

Сзади послышалось какое-то движение, и, развернувшись, я увидел еще кучу выплывающих из-за угла здания фейри. Они окружали нас.

У меня все внутри сжалось. Вот что случилось с Тоддом? Его со всех сторон окружили жуткие прозрачные фейри и разорвали на куски своими длинными, заостренными как иглы пальцами?

Меня бросило в дрожь. Я изо всех сил пытался оставаться спокойным. В сумке лежали трости — жалкое оружие против стольких существ, но мне необходимо было что-то предпринять.

На секунду я увидел свое отражение в луже у ног — страшное, зловещее лицо с ввалившимися глазами. На щеке темное пятно — моя собственная кровь, я размазал ее, потерев лицо ладонью.

Стоп. Кровь. Стоячая вода.

Фейри приближались. Я сунул руку в карман и сжал в окровавленных пальцах серебряную монетку. Достав ее, я взглянул на Кензи, растерянно и взволнованно смотрящую на меня, все еще настаивающую обратиться за помощью к доктору.

— Кензи, — сказал я, беря ее за руку. Потрескивающие звуки вокруг становились все громче и громче, отдаваясь в ушах. — Ты веришь в фейри?

— Что? — Она озадаченно моргнула, почти разозлившись на то, что я начал нести подобную чушь. — Верю ли я… нет! Конечно, нет, это безумие.

Я закрыл глаза.

— Тогда мне очень жаль, — прошептал я. — Я не хотел делать этого. Но постарайся не паниковать, когда мы туда попадем.

— Попадем… куда?

Окружившие нас фейри зашипели и полетели к нам, вытянув когти и раззявив рты. Молясь о том, чтобы все получилось, я крепко сжал ладонь Кензи и бросил монетку в лужу под ногами.

Меня ослепила вспышка белого света, и подхватили волны энергии. Желудок прыгнул вверх, под ногами закружилась земля, и я задержал дыхание. Сумасшедшее шипение и потрескивание прозрачных фейри оборвались, и я внезапно начал падать.

Я плюхнулся животом на землю, прикусив губу, когда на плечо упала спортивная сумка, и руку опалило болью. Рядом раздался приглушенный вскрик Кензи, рухнувшей в грязь и хватающей ртом воздух.

— Что… что за черт? — выдохнула она, и я услышал, как она пытается встать. — Что только что произошло? Где мы?

— Так, так, так, — где-то над нами насмешливо отозвался холодный голос. — И снова здравствуй, Итан Чейз. Твоя семья как никто умеет ввязываться в неприятности.