Потомки Ноя

Было ровно три часа ночи, когда м-р Кетчум проехал мимо таблички с надписью: «ЗЭРЧИ, население: 67 жителей». Он хмыкнул. Это был еще один из маленьких курортов Мэна, которые тянулись цепочкой по побережью океана. На секунду он прикрыл глаза, открыл их и нажал на акселератор. Форд рванулся вперед. Вряд ли удалось бы быстро найти подходящий мотель. Наверняка их не было в Зэрчи… население: 67 жителей!

М-р Кетчум откинулся своим тучным телом на спинку сидения и вытянул ноги. Отпуск разочаровывал. Он задумывал пересечь на машине Новую Англию, красота и история которой классичны, прикоснуться к природе, печальным пейзажам. Но нашел лишь усталость, скуку, непомерно взвинченные цены.

М-р Кетчум был недоволен.

И на главной улице, на которую он выехал, город казался спящим. Единственным звуком был шум его мотора, единственным освещением — свет его фар, выхвативший из темноты другую табличку: «Максимальная скорость 22 мили в час».

— Да-да, — пробормотал он брюзгливо, придавливая акселератор. В три часа утра отцы семейств этой грязной дыры хотели, чтобы он тащился на двадцати двух милях в час! М-р Кетчум видел темные здания вдоль дороги. «До свидания, Зэрчи, — подумал он, — прощай население в шестьдесят семь жителей!»

И в это время в зеркале заднего обзора появился другой автомобиль: закрытая легковая машина с красной мигалкой на крыше. Он отпустил педаль газа, сердце застучало сильнее. Заметила ли полиция, что ехал он чересчур быстро?

Вскоре этот вопрос прояснился: черный автомобиль поравнялся с фордом. Из него высунулся человек в большой шляпе и пролаял:

— К обочине!

М-р Кетчум с трудом сглотнул слюну и остановил машину у тротуара. Потянул ручной тормоз, выключил зажигание. Капот полицейского автомобиля почти коснулся форда. Правая дверца открылась.

Фары высветили черный приближающийся силуэт. М-р Кетчум быстро переключил свет и снова сглотнул слюну. Экая глупость! В три часа ночи в какой-то захолустной дыре попасться полиции за превышение скорости! Он скрипнул зубами.

Человек в темной форме и большой шляпе заглянул в машину:

— Ваши права.

М-р Кетчум скользнул дрожащей рукой во внутренний карман и вынул бумажник. На ощупь нашел в нем права, протянул полицейскому агенту и заметил, что лицо последнего ничего не выражает. М-р Кетчум сидел не шевелясь, пока агент изучал права с помощью электрического фонарика.

— Вы из Нью-Джерси?

— Да, это… это так, — ответил он.

Полицейский продолжил изучение. М-р Кетчум шевельнулся на сидении и поджал губы.

— Они еще действительны, — произнес он наконец.

Словно зачарованный он смотрел на агента. Затем, ослепленный светом фонарика, зажмурился и отвернул лицо. Когда фонарик был убран, м-р Кетчум начал моргать, так как от очень яркого света у него на глазах выступили слезы.

— В Нью-Джерси не умеют читать указатели? — спросил полицейский.

— Почему, я… Вы говорите о том, где написано: шестьдесят семь жителей?

— Нет, я говорю о другом.

М-р Кетчум прокашлялся:

— Но это единственный указатель, который я видел.

— В таком случае вы плохой водитель.

— Вы имеете в виду…

— Знак, указывающий, что максимальная скорость — двадцать две мили в час. Вы ехали на семидесяти пяти.

— О!.. боюсь, этого знака я не видел.

— Видели вы его или нет, максимальная скорость — двадцать две мили в час.

— Эээ… глухой ночью, в три часа утра?

— На указателе было расписание? — спросил полицейский.

— Нет, конечно, нет. Во всяком случае, я не видел этого указателя.

— В самом деле? Вы его не видели?

М-р Кетчум почувствовал, как волосы на голове шевельнулись.

— Но послушайте… — начал он слабым голосом, затем оборвал себя и уставился прямо в глаза агенту. — Не вернете ли вы мне права? — спросил он наконец.

Полицейский продолжал молчать. Он неподвижно стоял возле форда.

— Могу ли я… — начал м-р Кетчум.

— Следуйте за нашей машиной, — неожиданно сказал полицейский и отошел.

М-р Кетчум ошеломленно смотрел на удаляющуюся спину. Он едва сдержал в себе крик: «Минуточку!» Агент даже не отдал ему права. М-р Кетчум покрылся холодным потом.

— Что это значит? — бормотал он, следя глазами за агентом, забирающимся в свою машину. Полицейский автомобиль тронулся с места. Снова замигал красный свет.

М-р Кетчум двинулся следом.

— Все это смешно, — сказал он громко. — Они не имеют права действовать таким образом. Что мы, в средневековье, что ли?

Он сжал свои толстые губы, но продолжал следовать за автомобилем по главной улице.

Немного далее полицейская машина повернула. Ее фары брызнули светом на витрину, и он успел прочесть: «Бакалея Хэнда». Буквы на вывеске основательно полиняли от сырости.

Фонарей на улице не было. Черный, как чернила, проезд. М-р Кетчум не видел ничего, кроме задних огней полицейского автомобиля. Позади была абсолютная темнота. «Полный букет, — подумал он, — попасть под арест за превышение скорости в Зэрчи, штат Мэн!» Он потряс головой и выругался. И чего было не остаться на весь отпуск дома? Спать допоздна, ходить в театр, вкусно есть, смотреть телевизор.

Полицейская машина свернула направо, затем налево и остановилась, потушив огни. М-р Кетчум сделал то же самое. Все это было абсурдно. Из плохой мелодрамы. Штраф можно содрать и на главной улице. Но в этом сельская натура: сбить спесь с какого-нибудь горожанина требует их мстительное чувство ущемленного достоинства.

М-р Кетчум ждал. Что ж, он не собирается спорить. Он заплатит штраф ни слова не говоря и тут же уедет. Он поставил машину на ручной тормоз и внезапно нахмурил брови: они могут заставить его заплатить столько, сколько захотят. Ему случалось слышать невероятные истории, происходившие в захолустных поселках, где полиция всемогуща… Они могут потребовать с него пятьсот долларов, если у них возникнет такое желание. Он откашлялся.

«Все это нелепо. Идиотское воображение».

Полицейский открыл дверцу.

— Выходите, — сказал он.

Снаружи освещения не было. Горло м-ра Кетчума сжалось. Он видел лишь темный силуэт полицейского агента.

— Это… полицейский участок? — спросил он.

— Погасите фары и следуйте за мной, — сказал агент.

М-р Кетчум повернул ручку дверцы и вышел. Полицейский захлопнул ее. Звук срезонировал, словно они находились не на улице, а под какими-то сводами. М-р Кетчум поднял голову: иллюзия казалась полной — ни луны, ни звезд. Все было черным, как чернила: и небо, и земля.

Твердые пальцы полицейского агента сдавили его руку. На секунду м-р Кетчум потерял равновесие. Овладев собой, двинулся рядом с высоким полицейским.

— Темно здесь, — услышал он голос, который не узнал.

Полицейский не ответил. Второй пристроился с другой стороны. М-р Кетчум сказал себе: «Эти местечковые нацисты хотят меня запугать. Но этого им не удастся».

Он глубоко вдохнул сырой воздух, пахнущий морем. Дрянная деревенька с шестьюдесятью семью жителями и двумя полицейскими, совершающими патрульный объезд в три часа ночи. Потрясающе смешно!

Оступившись на лестнице, он едва не упал. Полицейский, шедший слева, поймал его за локоть.

— Благодарю, — машинально пробормотал м-р Кетчум.

Полицейский не ответил. М-р Кетчум провел языком по пересохшим губам и украдкой улыбнулся. «Он очень любезен, этот увалень». Ему стало лучше. Он не собирается поддаваться унынию.

Когда дверь открылась, глаза его невольно заморгали, но он почувствовал облегчение. Это и в самом деле было полицейским участком с высокой конторкой, доской объявлений, пузатой холодной печью, деревянной скамьей вдоль стены; пол покрыт затертым линолеумом, имевшим когда-то, по всей видимости, зеленый цвет.

— Садитесь и ждите, — сказал первый полицейский.

М-р Кетчум присмотрелся к его лицу, худощавому и скуластому, продубленной коричневой коже; радужная оболочка глаз не отличалась от зрачка: все было одинаково темного цвета. Черная форма сидела на нем мешковато.

М-р Кетчум не успел рассмотреть второго полицейского, так как оба они прошли в следующую комнату. Некоторое время он глядел на закрывшуюся за ними дверь. А что если он сядет в машину и уедет? Нет, у них его права и адрес. Возможно, они даже хотят, чтобы он попытался бежать. Неизвестно, что творится в извращенных мозгах этих деревенских полицейских. Если он попробует ускользнуть от них, они, чего доброго, способны открыть по нему стрельбу!

М-р Кетчум тяжело опустился на скамью. Ну вот, опять его воображение понесло. Он находится всего-навсего в одном из мелких поселений Мэна, сейчас ему выпишут штраф за…

Но почему бы не сделать этого сразу? Зачем вся эта комедия? Толстяк поджал губы. Ладно, пусть действуют, как им хочется! Он закрыл глаза. «Я буду отдыхать», — решил он.

Через минуту он поднял веки. Чертовски тихо здесь. Он осмотрел комнату, погруженную в полумрак. Грязные голые стены, на которых не было ничего, кроме часов и оправленного в раму полотна, висящего позади конторки. Картина — или скорее репродукция — изображала какого-то бородача. Вероятно, местный морской волк. Хотя нет, это, пожалуй, гравюра Сирза Рибака: Бородатый моряк.

М-р Кетчум забурчал сквозь зубы: зачем полицейскому участку подобная гравюра? Непонятно. Быть может, для Зэрчи, расположенного на берегу Атлантического океана, рыбный промысел является основным источником существования? Впрочем, все это не имело никакого значения. М-р Кетчум снова закрыл глаза.

Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса полицейских. Он попытался разобрать слова их беседы, но тщетно. Он уперся взглядом в закрытую дверь. «Да входите же, прошу вас», — взмолился он мысленно. Глянул на стенные часы: 3 часа 22 минуты. Сверился с наручными. Все верно.

Открылась дверь, и из нее вышли двое полицейских. Один из них сразу же удалился. Другой — тот, что забрал водительские права — направился к конторке, включил лампу и достал из верхнего ящика толстый журнал, в котором и принялся писать.

«Ну, наконец-то», — подумал м-р Кетчум.

Прошла минута.

— Я… — кашлянул он, — я… прошу вас…

Он осекся, когда холодные глаза полицейского оторвались от журнала и уставились на него.

— Эээ… я хочу спросить, штраф мне выпишут сейчас?

Полицейский снова углубился в журнал.

— Подождите, — сказал он.

— Уже три с половиной часа утра…

М-р Кетчум взял себя в руки; ему необходимо принять независимый вид.

— Ладно, — сухо произнес он. — Не могли бы вы мне сказать, сколько это займет времени?

Полицейский продолжал писать в журнале. М-р Кетчум, выпрямившись, сидел на скамье и смотрел на него. Невыносимо, — подумал он. Конечно же, в этом проклятом штате Мэн он был последний раз в жизни.

Полицейский поднял голову.

— Состоите в браке? — спросил он.

М-р Кетчум неподвижно смотрел на него.

— Вы состоите в браке?

— Нет… я… это не относится к водительским правам.

М-р Кетчум говорил правду. Он испытал краткое чувство удовлетворения, но все же в разговоре с этим человеком не мог побороть в себе необъяснимый страх.

— Ваша семья проживает в Нью-Джерси? — задал вопрос полицейский.

— Да… хотя нет. У меня лишь одна сестра в Вискон…

Он не закончил: он следил за полицейским, записывающим в журнале.

На него навалилась тяжелая, до тошноты, тоска.

— Вы служащий?

М-р Кетчум сглатывал слюну все с большим трудом.

— Ммм… я не имею определенных нанимателей.

— Так вы не работаете?

— Нет, это не так, совсем не так, — быстро ответил он. — Я… я независимый торговец. Я покупаю оптом…

Под взглядом полицейского, не сводившего с него глаз, дыхание м-ра Кетчума сбилось и голос прервался. Он заметил, что сидит на самом краешке скамьи, словно собирался, защищаясь, вскочить на ноги. Он заставил себя опереться спиной на стену и глубоко вдохнуть. «Расслабься», — сказал он себе и закрыл глаза. Ну вот. Сейчас он успокоится. Нужно принимать вещи такими, какие они есть.

Комната была странно тихой; слабое тиканье часов лишь оттеняло тишину. М-р Кетчум чувствовал, как замедляются удары сердца. Он пошевелился своим грузным телом на жесткой скамье. «Смешно», — снова подумал он.

Он открыл глаза и нахмурил брови. Чертова картина, у него было ощущение, что этот бородатый моряк разглядывает его.

Как живой…

— Эй!

Рот м-ра Кетчума резко захлопнулся; глаза раскрылись, веки заморгали. Он почти соскользнул со скамьи, но затем быстро подался назад.

Над ним склонился человек с продубленной кожей. Его рука лежала на плече м-ра Кетчума.

— Да? — выдохнул м-р Кетчум с бьющимся сердцем.

Человек улыбнулся и представился:

— Шеф полиции Шипли. Не хотите ли пройти в мой кабинет?

— О! — сказал м-р Кетчум, — да, да.

Он выпрямился, скривившись от боли в затекших мышцах. Человек отступил на несколько шагов, и м-р Кетчум со стоном поднялся. Глянул на часы. Было более половины пятого.

— Послушайте, — сказал он, — когда же, наконец, я смогу заплатить штраф и уехать?

Он еще недостаточно проснулся, чтобы быть запуганным.

В улыбке Шипли не было никакой теплоты.

— Здесь, в Зэрчи, все происходит не совсем так, как в других местах.

Они вошли в маленькую комнату, в которой пахло затхлостью.

— Садитесь, — сказал шеф, проходя в другой конец кабинета, в то время как м-р Кетчум устраивался в кресле с прямой спинкой, заскрипевшим под его весом.

— Я не понимаю, почему я не могу заплатить штраф и уехать.

— Всему свое время, — сказал Шипли.

— Но…

М-р Кетчум не закончил. Улыбка Шипли сильно походила на едва скрытое предостережение. Он скрипнул зубами и принялся ждать. Шеф разглядывал лист бумаги, лежавший перед ним на столе. М-р Кетчум отметил, что полицейский одет совсем безвкусно — как мужлан.

— Я вижу, вы не женаты, — произнес Шипли.

М-р Кетчум ничего не сказал. «Пусть посмотрят, что это такое, когда вам не отвечают», — подумал он.

— Есть ли у вас друзья в Мэне?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Это входит в протокол допроса, мистер Кетчум. Из всех родственников у вас только сестра?

М-р Кетчум смотрел на него молча. Какая связь между его сестрой, живущей в Висконсине, и фактом нарушения правил дорожного движения?

— Итак, мистер? — спросил Шипли.

— Я уже вам говорил. То есть, я сказал это полицейскому. Я не вижу…

— Вы здесь по делам?

Рот м-ра Кетчума открылся, но оттуда не вышло ни единого звука. Наконец он произнес:

— Почему вы мне задаете все эти вопросы? — и мысленно прикрикнул на себя: «Прекрати трястись!»

— Обычная рутина. Вы здесь по делам?

— Я в отпуске. Я совершенно ничего не понимаю. Я был терпелив, но, черт возьми, хватит! Я требую, чтобы с меня взяли штраф и отпустили.

— Боюсь, что это невозможно.

М-р Кетчум оторопел. Так случается, когда очнувшись от кошмара, обнаруживают, что сон был явью.

— Я… я не понимаю, — сказал он.

— Вы должны предстать перед судом.

— Но это нелепо!

— Вы полагаете?

— Конечно. Я гражданин Соединенных Штатов. Я требую, чтобы уважали мои права.

Улыбка Шипли исчезла:

— Когда вы нарушаете наш закон, у вас больше нет прав. Теперь вам придется оплатить то, что потребуем мы.

М-р Кетчум смотрел на шефа местной полиции пустыми глазами. Он только что осознал, что находится полностью в их руках. Они могут назвать любую сумму штрафа или же засадить его в тюрьму до самой смерти, если это взбредет им в голову. Вопросы, которые ему задавали? Это чтобы убедиться, что у него нет родственных или дружеских связей и никто не побеспокоиться узнать, жив ли он еще…

Комната начала раскачиваться перед глазами. Тело покрылось потом.

— Вы не можете этого сделать, — пробормотал он, зная, впрочем, что этот довод не годится.

— Вы проведете ночь в тюрьме, — сказал шеф. — Завтра увидите судью.

— Но это нелепо! — взорвался м-р Кетчум. — Нелепо!

Он взял себя в руки.

— Я имею право на телефонный звонок, — твердо сказал он. — Я могу позвонить. Это мое право, по закону.

— Конечно, — ответил Шипли, — при условии, если бы у нас в Зэрчи имелся телефон.

Когда его вели в камеру, он заметил в холле еще одну картину. Это опять был портрет бородатого моряка. М-р Кетчум не стал проверять, следит ли за ним бородач взглядом или нет.

М-р Кетчум шевельнулся. В решетчатой двери заскрежетал ключ, и он приподнялся на локте.

В камеру вошел полицейский с подносом.

— Ваш завтрак, — сказал он.

Он был более пожилым, чем другой агент и чем Шипли. Седеющие волосы коротко стрижены, лицо с морщинами у глаз и рта гладко выбрито. Форма не подходила по росту.

Когда полицейский снова запирал за собой дверную решетку, м-р Кетчум спросил:

— Когда я увижу судью?

Полицейский посмотрел ему в лицо.

— Не знаю, — сказал он и ушел.

— Подождите! — крикнул м-р Кетчум ему вслед.

Но мрачно звучавшие шаги уже стихали за поворотом коридора. М-р Кетчум продолжал глядеть на то место, где полицейский исчез из вида. Остатки сонной дымки окончательно рассеялись.

Он сел, протер глаза, бросил взгляд на часы: было 9 часов 7 минут. Толстяк поморщился. Черт, он им этого так не оставит! Ноздри дрогнули, он почувствовал запах, исходящий от подноса, протянул руку, потом уронил ее.

— Нет, — пробормотал он.

Он не станет есть их грязную еду. Он остался сидеть, напряженно выпрямившись, с заметно обозначенными валиками жира вокруг талии, задумчиво рассматривая туфли на ногах.

Но желудок запротестовал.

— Ладно, — сказал он через минуту.

Снял с подноса салфетку и не смог сдержать возгласа удивления.

Сало, на котором были поджарены три яйца, еще шипело и источало дразнящий запах. На тарелке лежали четыре подрумяненных тоста, намазанных толстым слоем масла. А рядом стояла баночка с джемом, большой запотевший стакан апельсинового сока, миска, полная клубники, плавающей в густых сливках. И в довершение кувшинчик, откуда поднимался аромат свежезаваренного кофе.

М-р Кетчум сделал глоток сока, на несколько мгновений задержал его во рту, смочив язык и небо. Кисловатый привкус чудесным образом освежил пересохшее горло. Если этот напиток отравлен, то яд отмерен рукой мастера. Он вспомнил, что как раз перед задержанием собирался остановиться в каком-нибудь кафе.

Не прерывая еды, м-р Кетчум пытался определить причины столь роскошного завтрака.

В этом опять их сельская натура. Они, должно быть, сожалеют о своей оплошности и стараются, как могут, ее исправить. Нельзя не признать, что жители Мэна разбираются в кухне. Такого замечательного завтрака он не отведывал с тех пор, как еще ребенком жил в доме своего отца.

И в тот момент, когда он ставил на блюдце свою третью чашку кофе на молоке, в коридоре раздались шаги. «Как по часам», — подумал он и встал.

Шеф Шипли остановился перед камерой.

— Вы позавтракали?

М-р Кетчум подтвердил. Если шеф ожидает благодарностей, то он будет неприятно удивлен. М-р Кетчум взял свое пальто.

Шеф не шевелился.

— Итак, — сказал м-р Кетчум через несколько минут.

Он постарался принять холодный уверенный вид, но результат оказался неблестящ.

Шеф Шипли смотрел на него пустым взором. М-р Кетчум почувствовал, что дыхание сбивается.

— Могу ли я узнать?.. — начал он.

— Судья еще не прибыл, — ответил Шипли.

— Но… — м-р Кетчум не знал, что еще сказать.

— Я пришел только для того, чтобы сообщить это.

И Шипли удалился.

М-р Кетчум был вне себя. Он поглядел на остатки завтрака, словно пытаясь отыскать там ответ на загадку. Кулаком он ударил себя по бедру. Чего они хотят? Запугать его? Черт бы их побрал. Они почти добились своего!

Он приблизился к дверной решетке и обежал глазами пустой вестибюль. В желудке чувствовался какой-то комок. Пища, которую он поглотил, превратилась в свинец. Он потряс прутья решетки, они были ледяными. Черт побери! Черт вас всех побери!

В два часа пополудни у двери камеры появились шеф Шипли и пожилой полицейский. Полицейский молча открыл. М-р Кетчум вышел, остановился, натягивая пальто, пока за ним запирали дверь. Окруженный с двух сторон, он был вынужден последовать за сопровождающими, не успев бросить взгляд на картину, украшавшую стену.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Судья болен. Вас отвезут к нему, чтобы вы заплатили свой штраф.

М-р Кетчум сдержал дыхание. Он не собирается с ними спорить, нет, конечно, нет.

— Хорошо, — сказал он, — если именно так положено действовать.

— Других способов нет, — произнес шеф с неопределенным и невыразительным взглядом.

М-р Кетчум улыбнулся. Хорошо. Теперь это дело почти закончено. Сейчас он заплатит штраф и будет свободен.

Снаружи стоял туман. Водяная пыль клубилась по улицам, как дым. М-р Кетчум надвинул поглубже шляпу и передернул плечами. Он моментально озяб и продрог. «Мерзкая погода», — подумал он. Спускаясь по ступеням крыльца, он выискивал глазами свой форд.

Пожилой агент открыл заднюю дверцу полицейского автомобиля, и Шипли сделал ему знак садиться.

— А моя машина? — спросил м-р Кетчум.

— После того, как вы побываете у судьи, вас доставят обратно, — объяснил Шипли. — О! я…

М-р Кетчум поколебался в нерешительности, потом влез в автомобиль и тяжело опустился на заднее сидение. Холод кожаной обивки проник сквозь шерстяную ткань брюк, и он вздрогнул. Он устроился на самом краешке сидения. Шеф сел рядом.

Полицейский хлопнул дверцей. Глухой звук, подобный тому, с каким захлопывается крышка гроба в склепе. Этот образ заставил м-ра Кетчума скривиться.

Агент занял свое место в машине, и м-р Кетчум услышал покашливание мотора. Он сидел подавленный, вдыхая медленно и глубоко, пока полицейский разогревал мотор. М-р Кетчум бросил взгляд сквозь стекло.

Туман удивительно походил на дым. Могло показаться, что они стоят перед горящим гаражом. Вот только эта пронизывающая до костей сырость. М-р Кетчум прочистил горло.

— Однако, холодно, — сказал он машинально.

Никто не ответил.

М-р Кетчум откинулся на спинку сидения. Машина тронулась, повернула и начала медленно спускаться по улице, невидимой из-за тумана. Скрип шин по мокрой мостовой и мерный шум дворников на затуманенном ветровом стекле создавали навязчивую музыку.

Через некоторое время он глянул на часы. Было около трех. Полдня потерянно в этом проклятом Зэрчи.

За стеклом город исчезал, как призрак. Казалось, в тумане проглядывают дома, но он не был в этом уверен. Он перенес взгляд на свои пухлые руки, потом на Шипли. Шеф сидел с прямой спиной и уставленными прямо перед собой глазами. М-р Кетчум сглотнул слюну. У него было ощущение, что легкие парализованы.

На главной улице туман стал немного прозрачнее. Вероятно, из-за морского бриза, подумал м-р Кетчум. Он обратил внимание, что все конторы и магазины выглядели закрытыми.

— Где люди? — спросил он.

— Что?

— Где все люди?

— У себя дома, — ответил шеф.

— Но сегодня среда. Разве магазины не работают?

— Погода плохая. Не стоит труда их открывать.

М-р Кетчум посмотрел на смуглое лицо шефа, затем быстро отвел глаза. Смутное предчувствие снова сдавило ему желудок. «Черт возьми, что все это значит?» — спросил он себя. И в камере было не очень приятно, но в этой сырой пустыне стало еще хуже.

— А это правда, — услышал он свой голос, — что здесь всего шестьдесят семь жителей?

Шеф не ответил.

— Сколько… сколько лет существует Зэрчи?

Шеф хрустнул суставами пальцев, прежде чем ответить:

— Сто пятьдесят лет.

— Так долго?

М-р Кетчум снова с трудом сглотнул, в горле чувствовалась небольшая боль. «Полно, — сказал он себе, — не нервничай».

— Почему он называется Зэрчи?

Слова вырвались сами по себе.

— Его основателем был Ной Зэрчи, — сказал шеф.

— Вон что! Понимаю. Вероятно, портрет в полицейском участке…

— Точно, — сказал Шипли.

М-р Кетчум похлопал глазами. Таким образом, город, по которому они ехали на машине, основал Ной Зэрчи…

Улица, еще улица, затем еще одна. Желудок м-ра Кетчума сжимался все сильнее и сильнее при мысли, что в таком большом городе всего шестьдесят семь жителей. Почему? Он поколебался, прежде чем спросить:

— Почему всего лишь…

Слова вырвались изо рта почти без его ведома, в любом случае, он не верил, что ему дадут правдивый ответ. Он вздрогнул, когда Шипли переспросил:

— Что?

— Ничего. Ничего. То есть… — м-р Кетчум заикался. И все же нужно узнать. — Почему всего лишь шестьдесят семь жителей.

— Они разъехались.

М-р Кетчум моргнул. Ответ произвел на него впечатление ледяного душа. Его лоб наморщился. Ну и что тут такого? Зэрчи маленький старообразный городок, поэтому и не смог предложить молодым никаких возможностей для применения своих способностей. И они в массовом порядке переехали в более привлекательные города. Это было неизбежно.

Он уселся поудобнее. «Конечно: вот и у меня чертовское желание покинуть эту дыру, а я здесь всего-навсего несколько часов».

Его взгляд скользнул сквозь стекло боковой дверцы, посреди улицы висел плакат с надписью: «СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ МАНГАЛ». Праздник, подумал он. Полмесяца, должно быть, они будут веселиться и напиваться, отмечая оргией починку рыболовных сетей.

— Кем он был, этот Зэрчи? — спросил он.

Ответ последовал после долгой паузы.

— Капитаном дальнего плавания, — сказал шеф.

— Вот как?

— Он промышлял китов в южных морях.

Они достигли конца главной улицы. Полицейская машина свернула влево на узкую дорогу. Слышался лишь звук мотора, работающего на второй передаче и шум гравия под колесами. С обеих сторон дороги тянулись густые заросли кустарника. Где живет этот судья? На вершине горы? М-р Кетчум передвинулся на сидении и тихо выругался.

Водяное марево продолжало рассеиваться. Теперь сквозь серую пелену он различал кусты и деревья. Машина повернула и оказалась лицом к океану. У самых колес расстилался ковер тумана. Машина вошла в поворот, и он заметил гребень холма.

М-р Кетчум покашлял.

— А… дом судьи находится там наверху?

— Да, — ответил шеф.

— Высоко, — сказал м-р Кетчум.

Машина взбиралась по извилистой узкой и грязной дороге. На поворотах показывался то океан, то Зэрчи, то дом, угнездившийся на верхушке холма. Это было серое строение в три этажа с башенками по углам. Такое же старое, как и сам Зэрчи, подумал м-р Кетчум. На следующем повороте он увидел океан под одеялом тумана. Он посмотрел на свои руки. Это из-за неясного мерцающего света или действительно пальцы дрожат? Он не мог сглотнуть, горло совсем пересохло. Он кашлянул, чтобы увлажнить его. Как это глупо, подумал он. Ничто не может объяснить происходящее. Он заметил, что сложил руки на коленях и безо всякой связи вспомнил плакат на главной улице.

Машина совершила последний поворот перед домом. М-р Кетчум почувствовал наваливавшуюся на него тяжесть. «Я не хочу туда идти», — говорил внутренний голос. Он испытывал настоятельное желание открыть дверцу, выпрыгнуть из машины и бежать. Мышцы напряглись до боли.

Он закрыл глаза. «Во имя неба, стой!» — выл внутренний голос. Он попробовал себя образумить: в том, что происходило, не было ничего необычного, просто расшалилось воображение. Сейчас не средние века. Сегодня не бывает ничего необъяснимого, люди имеют причины действовать так, как они действуют. Жители Зэрчи имеют веские причины питать неприязнь к горожанам. Если они поступают таким образом, то только для того, чтобы отомстить за свою обделенность. Это логично. Абсолютно логично. В конце концов…

Машина остановилась. Шеф Шипли открыл дверцу со своей стороны и вышел. Полицейский потянулся назад и открыл другую для м-ра Кетчума. Толстяк заметил, что его нога онемела. Он поднялся, ухватившись за дверную ручку, и неловко выбрался наружу.

— Я отсидел ногу, — сообщил он.

Ни тот, ни другой не ответили. М-р Кетчум украдкой оглядел дом. Показалось или на самом деле темно-зеленая занавеска дрогнула? Он вскрикнул, когда его неожиданно тронули за локоть. Шеф подталкивал его к дому.

Все трое направились к входу.

— Я… у меня совсем немного наличных, — пробормотал он. — Надеюсь, вы возьмете чек.

— Да, — сказал шеф.

Они поднялись на веранду и остановились перед стеклянной дверью с неплотно задернутыми шторами с обратной стороны. Полицейский повернул медную ручку, и м-р Кетчум расслышал, как внутри раздался слабый звонок. Сквозь щель между дверными занавесями он заметил обугленные плечи вешалки. Он слегка переместился, и доски пола застонали под его весом. Агент снова позвонил.

— Возможно, он не встает с постели, — вяло предположил м-р Кетчум.

Полицейские даже не посмотрели на него. М-р Кетчум поежился. Он бросил взгляд через плечо. Догонят ли они его, если он побежит?

Он отвернулся с брезгливым видом. «Сейчас ты заплатишь свой штраф и уйдешь, — сказал он себе, успокаивая. — Это просто, и это все. Ты заплатишь штраф и уйдешь».

Внутри послышались крадущиеся шаги. М-р Кетчум вздрогнул и поднял голову. К двери приближалась высокая женщина.

Дверь открылась. Черное длинное платье, ниспадавшее до лодыжек, не скрывало костлявой худобы женщины. Загорелое лицо было покрыто сетью тонких морщин. На груди тускло светилась массивная овальная брошь. Машинально м-р Кетчум снял шляпу.

— Входите, — пригласила женщина.

М-р Кетчум вошел в вестибюль.

— Шляпу вы можете оставить здесь, — сказала женщина, указывая на вешалку, походившую на дерево, сожженное молнией. М-р Кетчум повесил шляпу на темный крючок, и его внимание привлекла большая картина у подножия лестницы. Он уже собрался заговорить, когда женщина сказала ему:

— Сюда.

Проходя мимо, м-р Кетчум не сводил глаз с картины.

— Кто эта женщина рядом с Зэрчи?

— Его жена, — ответил шеф.

— Но ведь она…

Голос м-ра Кетчума пресекся. Но все же ему удалось произнести:

— … Это действительно жена Зэрчи?

Женщина открыла дверь и сказала:

— Подождите здесь.

Толстяк вошел. Он повернулся к шефу, собираясь сказать, но дверь захлопнулась. Он приблизился к ней, положил ладонь на ручку, бормоча:

— Послушайте…

Но ручка не поворачивалась. Сердце громко застучало в груди.

— Э… что происходит?

Стены отразили эхо его голоса. Он гляделся. Комната была пустой. Она была пустой и квадратной.

Он повернулся к двери. Губы его шевелились, но он не находил слов, которые нужно было произнести.

— Согласен, — сказал он неожиданно. — Это…

Он потряс дверную ручку.

— Согласен, это очень забавная шутка.

Господи, он сейчас сойдет с ума…

— Я на вас не в обиде…

Он повернулся на месте, сжав зубы.

Ничего не изменилось. Комната оставалась пустой, он различил монотонный звук, подобный шуму текущей воды.

— Эй, — сказал он машинально.

Затем закричал:

— Эй! Прекратите. Кем вы себя воображаете?

Ноги его слабели. Шум усиливался. М-р Кетчум провел рукой по лбу. На нем, оказывается, выступил пот. В этой комнате было жарко.

— Согласен. Согласен, — сказал он, — шутка была хорошей, но…

Он не способен был продолжать: голос срывался в рыдания. М-р Кетчум еще немного поколебался и бросился на дверь. Рука коснулась стены, он быстро отдернул ее: стена была раскаленной.

«Что?» — спросил он себя недоверчиво.

Это невозможно. Это всего лишь шутка. Маленькая шутка, выдуманная расстроенными умами. Игра, в которую они играли: они развлекались на свой лад, пугая городского сноба…

— Согласен, — заорал он, — согласен, это смешно, очень смешно. Но теперь выпустите меня, иначе дело окончится скандалом!

Он заколотил в дверь кулаками, затем ногами. В комнате становилось все более и более жарко. В ней уже было горячо почти, как в …

М-р Кетчум окаменел.

Вопросы, которые ему задавали? Все эти люди в мешковатых одеждах. Великолепный завтрак, поданный ему. Продубленная кожа мужчин и женщин, темно-коричневая, как у дикарей. Манера, с которой они на него глядели? И женщина на картине, жена Ноя Зэрчи… туземка с зубами, заостренными напильником? Плакат:

М-р Кетчум завыл. Он бросился на дверь, колотя в нее руками и ногами и крича:

— Выпустите меня! Выпустите меня! ВЫПУСТИТЕ… МЕНЯ!..

Но он еще не мог поверить в то, что сейчас произойдет.

Перевод с английского — Иван Логинов.