Потомственная Домовая

Глава 7. Победа, которой никто не рад

Поскольку я так и не удосужилась пока выучить расписание, на обед меня выдернул Клевер, который громогласно объявил, что одной духовной пищи для поддержания сил телесных мало, и нужно немедленно восполнить потраченные на обучение студентов силы. При появлении моего напарника потепление в отношениях со студентками, особенно группой Светорады, резко пошло на спад. На меня опять стали смотреть как на крысу, нагло искупавшуюся в кошачьей поилке, нагадившую в миску и развалившуюся кверху пузом на подстилке.

- Душа моя, - Клевер самым восхитительно-нахальным образом проигнорировал призывные взгляды студенток, сграбастал меня в объятия и поцеловал в висок, - твой герой умирает от голода.

Под этими блестящими зелёными глазами вся моя строгость и рассудительность растаяла вешним снегом. Я взлохматила золотые кудри, кокетливо склонила голову к плечу и спросила, почти промурлыкала:

- И что же мешает моему герою отправиться на трапезу?

- Без тебя, моя душа, кусок в горло не лезет, - вздохнул Клевер, вызвав единодушный стон зависти у студенток.

Вот ведь, погибель девичья! И о проклятии помню, и обожглась уже один раз хорошо, а всё равно от улыбки этой лучезарной таю, как эскимо, и под ноги своему напарнику стекаю.

«Держись, девочка, - отчётливо прозвучал рядом со мной голос мамы, заставив вздрогнуть и оглядеться по сторонам, - не поддавайся чарам, иначе и себя погубишь, и его не спасёшь».

Угу, легко сказать, не сдавайся, а ты попробуй, когда рядом с моим напарником чувствуешь себя единственной и неповторимой, самой желанной и любимой. Я понимала, что даже простой шаг в сторону от Клевера будет тяжелее марафонского забега, но тем не менее собралась сделать его. Напряглась, рванулась в сторону и… мои руки помимо моей воли взлетели вверх, обвили шею напарника. Это ещё что за фокусы? Я попыталась отшатнуться, вырваться из колдовского кольца рук, а вместо этого лишь крепче прильнула к широкой груди Клевера, почти повиснув на нём, подобно ордену.

«Соберись, Фиалка, ты же не размазня какая-то, - выругала я себя. – Итак, ра-а-аз, два-а-а, три!»

Чуда не произошло, я по-прежнему прижималась к напарнику. Невольно в голове всплыл монолог, услышанный в детстве. Там командир отчитывал бойца, который в полной боевой выкладке лежал на земле, не в силах ползти по-пластунски. Боец отвечал, что «душой-то он давно там уже, а тело здесь пока ещё». Вот так и у меня: душой я была уже по пути к родному дому, а тело нежилось в руках Клевера.

- Отпусти, - выдохнула я, понимая, что одна не справлюсь. Не смогу.

- Не могу, - чуть шевельнул губами напарник.

- Тогда давай вместе попробуем расцепиться, - прошелестела я, с трудом шевеля губами, которые так и норовили сложиться трубочкой для поцелуя.

Клевер издал то ли стон, то ли вздох и чуть отстранился. Самую малость, скорее обозначив движение, чем совершив его, но мне и этого было достаточно. Я нашла в себе силы вывернуться из объятий и тут же обхватила себя за плечи, так холодно и одиноко мне стало. Чтобы скрыть смятение, я гордо вскинула голову, расправила плечи и ясным, чётким голосом произнесла:

- Девушки, объявляю обеденный перерыв. После перерыва начнём практику по… - я замялась, лихорадочно обдумывая, что бы такое общее для всех провести.

- Практической любовной магии, - восторженно завопили девицы во главе со Светорадой и, чтобы наверняка умилостивить меня, молитвенно сложили ладошки на груди и разноголосо заныли. – Там первый раздел для всех подходит, он общий!

Я нахмурилась, пытаясь понять, как один раздел может включать в себя сразу все направления. Княжна заметила мою гримаску, грозно зыркнула на девиц, кокетливо стрельнула глазками в сторону Клевера и медово пропела, почти проворковала, точно голубка невинная:

- Поскольку главная задача домовых – обеспечение лада и уюта в доме, то большое внимание в их подготовке отводится именно любовной магии. Мы должны в совершенстве знать, как зарождается любовь, какие препоны могут возникнуть, как избавляться от соперниц…

Ого, даже избавляться?! Я красочно представила, как меня начинают изводить всем факультетом (хорошо, если не всей Академией), и судорожно сглотнула. Так, надо ещё раз пересмотреть план занятий и вычеркнуть к чёртовой матери всё, что можно обратить мне во вред. Как показывает лично мой опыт, пакостям детей учить не надо, они и сами на них горазды. А молодые девушки в стремлении заполучить первого парня Академии растопчут любую и не поморщатся. Вон, как на меня глазами посверкивают.

- Ладо моё, имей совесть, пошли обедать, - прошипел Клевер мне на ухо, а потом добавил с угрожающей ноткой театрального злодея. – А то зацелую! И на руках отнесу.

- Так зацелуешь или на руках отнесёшь? – я кокетливо улыбнулась.

- Одно другому не мешает, - напарник ухватил меня за руку и буквально потащил из аудитории. – Пошли.

Студентки проводили нас таким тоскливым стоном, словно их всех приговорили к мучительной смертной казни. Ой, чует моё сердце, устроят они мне весёлую жизнь на практикумах! Надо бы какую-нибудь защиту заранее продумать.

До столовой мы добрались за считанные секунды, я даже дорогу запомнить не успела. Ну и ладно, всё равно с моим умением блуждать в трёх соснах мне нужно не меньше трёх раз пройти одним маршрутом, чтобы его запомнить.

В столовой оказалось неожиданно многолюдно, а также многогномно, многолешно и, э-э-э, многозверно? Я наступила на хвост какой-то миловидной рыженькой лисичке в сарафанчике и платочке, виновато охнула, отшатнулась и толкнула зайку, который от неожиданности плеснул супом (капустным, разумеется) на стоящего рядом Лесовичка.

- Это безобразие, - затрещал ветками на всю столовую преподаватель, - моим веткам нанесён ущерб, у меня только вчера новые почки появляться начали, они же нежные, их нельзя кипятком поливать!

- Простите, - попыталась извиниться я, но меня не слушали. Похоже, Лесовичок просто любил жаловаться на всё и всех.

- Пошли, он тебя всё равно не слышит, - Клевер потянул меня к раздаточной стойке, которая была точно такой же, как у нас в школе.

Пухленькая, с круглыми, словно наливные яблочки, щеками повариха приветливо улыбалась мне до тех пор, пока не заметила у меня на руке кольцо, подаренное Клевером. А едва заприметив символ обручения, улыбаться сразу же перестала, побледнела, растерянно захлопала глазами и всплеснула руками:

- Да знаешь ли ты, глупая, во что ввязалась?!

Ну, как говорится, и вам крепкого здоровья и отличного настроения. Я уже собралась поприветствовать повариху залихватски-бодрым тоном, как меня опередили. Что значит, кто? Клевер, разумеется! Задвинул меня решительно себе за спину и выразительно, с нажимом произнёс:

- Здравствуй, Рукодеюшка! Что сегодня на обед?

Женщина тряхнула головой, поправляя белоснежную косынку, и задорно ответила:

- От меня щи с кислой капустой да блины с маслом, мёдом али вареньем. От тятьки же, я так разумею, вам обоим берёзовая каша. Ты что это удумал, охальник, пошто над девочкой изгаляешься?

- Кто изгаляется? - искренне обиделся Клевер, - я ей от чистого сердца кольцо подарил! Чтобы все вокруг знали, что это моя суженая, единственная и неповторимая!

В столовой повисла такая тишина, какой не добиться даже во время оглашения судьбоносного приговора. Я почувствовала себя бабочкой, сдуру залетевшей на слёт энтомологов. Рукодея же чуть слышно хмыкнула, опять поправила платок, наклонилась к Клеверу и ехидно спросила:

- Ты сам-то в это веришь, касатик? Сколько у тебя таких было, единственных-та, а неповторимых, почитай, и того боле!

В столовой повисла очень нехорошая тишина, а я опять оказалась под прицелом десятков глаз. Да что же это такое, а?! Почему я в этой растреклятой Академии как белая ворона среди павлинов?! Пытаюсь освободить Клевера от проклятия, доброе дело, как мне кажется, сделать, и даже что-то получается, а каждый мой успех вызывает не бурю восторга, а настороженность, даже агрессию, причём не всегда скрытую. Мои победы никого не радуют. Такое впечатление, словно никто и не хочет снимать с моего напарника проклятие! Всех всё устраивает, а я лезу не в своё дело и всё порчу. Так, секундочку, а может, так оно и есть? Может, благая цель спасения – всего лишь яркое прикрытие иной, менее благородной и более приземлённой цели?

- Клевер, - я толкнула поглощённого обедом напарника в бок, - а зачем твой отец притащил меня в Академию?

Клевер удивлённо покосился на меня, понял, что я настроена решительно, и со вздохом отодвинул тарелку:

- Понятия не имею. Меня он в свои планы точно не посвящал.

Ну вот, как говорится, что и требовалось доказать. Я побарабанила пальцами по столу, пытаясь сложить головоломку, хотя прекрасно понимала, что ничего не получится, слишком много не хватает деталек:

- А кто может знать? С кем твой отец советуется, может, с матушкой?

Напарник присвистнул:

- Ты что, смеёшься, Фиалка? Для моего отца нет и не может быть иного советчика, кроме него самого. Он же никому не доверяет.

Всё правильно, человек, обманывающий других, постоянно ждёт ответного обмана. Ох, Сивер Самохвалович, как бы вам самого себя не обмануть!

Я опять выбила дробь по столу, потянулась к остывающему обеду, но на полпути остановилась и спросила, вспомнив, как в нашей школе девчонки-подростки все свои самые сокровенные секреты доверяли дневникам:

- А у твоего отца дневник есть? Ну, или книга какая-нибудь, в которой он свои размышления записывает?

Клевер замер с ложкой, не донесённой до рта, меж соболиных бровей пролегла лёгкая морщинка, зелёные глаза потемнели. Я затихарилась, приготовившись к длительному ожиданию, но напарник отмер довольно быстро:

- А ведь ты права, Фиалка. Отец каждый день записи заносит в толстенный такой фолиант из драконьей кожи. Только он никому его не показывает и тщательно запирает.

Заметив, как азартно вспыхнули у меня глаза, Клевер вздохнул и покачал головой:

- Замок не простой, там защитных заклинаний с дюжину и ещё отводящих взгляд чародейств намешано. Фолиант тот увидеть-то непросто, не то что открыть.

Вот, блин, на корню хорошую идею губит!

- А ты пробовал! – обиженно фыркнула я.

- Пробовал. Потому так и говорю.

Ого, какие тайны мадридского двора открываются! У нас дома, например, личные дневники, равно как и письма с сообщениями, читать не принято. Правда, прятать их от родственников, да ещё и с помощью всяких супер-пупер крутых заклинаний, тоже не принято. Разная степень доверия, мда…

Я задумчиво выбила на столе марш из трепетно любимого балета «Щелкунчик». Конечно, то, что я задумала, не очень хорошо с точки зрения закона и морали, но, с другой стороны, втёмную манипулировать человеком ещё хуже. А в том, что мной именно манипулируют, я уже практически не сомневалась. В гениальном плане ректора (знать бы ещё, каком именно) мне была отведена чёткая и ясная роль. И мне очень хотелось бы верить, что хотя бы ладьи или слона, а не жалкой пешки, которой без сожаления пожертвуют во имя высоких целей и будущих побед.

- Если хочешь, после занятий наведаемся к отцу и попытаемся открыть его дневник, - прошептал Клевер мне в самое ухо.

Со стороны, наверное, это выглядело очень нежным и романтичным поцелуем, тем более что напарник меня ещё и за плечики приобнял. Я отчётливо услышала стон зависти, пролетевший над столовой, и красочно представила, как меня разрывают на мелкие, гораздо меньше новогоднего конфетти из хлопушек, кусочки. Судорожно сглотнув, я нацепила на лицо обольстительную улыбку (надеюсь, она вышла именно обольстительной, а не перекошенной), ласково погладила Клевера по щеке и прощебетала на всю столовую:

- Как скажешь, любимый. Ты же знаешь, я ни в чём не могу тебе отказать.

Любимый откровенно завис, словно цифровое телевидение по время шторма, хорошо хоть кубиками не пошёл, как изображение на экране.

- Очнись, на нас вся столовая смотрит, - прошипела я, наступая напарнику на ногу.

- Тебе кто-нибудь говорил, что в тебе живёт великая лицедейка?

- Она съехала три недели назад, не оставив нового адреса, - отмахнулась я, принимаясь за изрядно остывший, но всё равно вкусный обед.

Клевер усмехнулся, покачал головой. Я героически постаралась сосредоточиться на обеде и смотреть исключительно в тарелку, а не на зеленоглазое воплощение девичьих грёз, сидящее рядом со мной.

- Кстати, Фиалка, ты уже решила, как Закат года проведёшь?

Вопрос напарника заставил меня замереть подобно Лотовой жене, так и не донеся чашку с киселём (между прочим, моим любимым, клубничным) до рта.

- Э-э-э, что, прости?

Знаю, переспрашивать некрасиво, приличные девушки любой обращённый к ним вопрос слышат с первого раза, и так далее, и тому подобное, но я честно не поняла, о каком Закате года идёт речь. Надеюсь, тут так не конец света, который у нас скоро встречать будут наравне с Новым годом, называют.

- Закат года, - терпеливо повторил напарник и, увидев полное непонимание в моих глазах, нахмурился. – У вас что, его не проводят?

- Ну, если ты объяснишь, что это, я постараюсь найти у нас похожий праздник, - осторожно ответила я и сделала глоток.

В принципе, праздников у нас в календаре как блох на бродячей собаке, если захотеть, то можно каждый день гулять, отмечая то церковное, то светское, а то и оба вместе события. А что, я помню, как-то Пасха на Первое мая выпала, так все дружненько топали сначала в церковь, куличи святить, а потом на первомайскую демонстрацию. Так что аналог неведомому Закату года я точно смогу найти.

- Закат года – это день, когда принято подводить итоги прошедшего года, - мягким наставническим тоном принялся объяснять Клевер.

Оп-па, так это же проводы старого года по-нашему!

- А потом вы встречаете Новый год, верно? – я расплылась в широкой счастливой улыбке. – Вечером провожаете старый, а ночью встречаете новый год.

Напарник посмотрел на меня как-то странно.

- Фиалка, у нас праздники по ночам только тёмные маги справляют. Все, кто свету рад, торжествует днём.

Кхм, неловко получилось. Я смущённо почесала кончик носа и послушно исправилась:

- Ну хорошо, в первый день провожаете старый год, а на второй…

Блин, как на свадьбе, честное слово, первый день, потом второй!

- Фиалка, между Закатом года и Рождением года шесть месяцев.

Шесть месяцев?! Хорошо хоть не девять. И не двадцать четыре, как у слонов.

- Подожди, подожди, - я предупреждающе вскинула ладонь, - так это что же получается, вы провожаете старый год, а потом шесть месяцев ждёте Нового года? Бред какой-то, честное слово!

- Почему бред? - пожал плечами напарник. – Природа-матушка должна отдохнуть, сил набраться, итоги прошедшим дням подвести, а потом с новыми силами опять расцевесть на радость всем живущим.

Тэк-с, теперь, по примеру природы-матушки, подведём итоги. Судя по всему, Новый год в этих благословенных краях наступает весной, а Закат года… Я быстро на пальчиках (прижившаяся с детства привычка, от которой я так и не смогла избавиться, несмотря на многочисленные насмешки) прикинула даты и охнула:

- Так это что же, вы осенью Закат года празднуете?!

- Ну да, - невозмутимости Клевера могли позавидовать горные вершины, - я поэтому тебя и спросил, решила ли ты, как Закат года проведёшь.

- А какие есть варианты? – слабым голосом уточнила я, мысленно лихорадочно перебирая гардероб и прикидывая, успею ли я приготовить подарок хотя бы Клеверу.

К моему искреннему облегчению, вариантов было, как говорили в сказке: «превеликое множество». Можно было закрыться в комнате на весь день и анализировать прошедший год, тщательно конспектируя все успехи и поражения. Ну да, всю жизнь мечтала праздничный день за писаниной провести, мало мне её на работе-то. Можно было провести день по принципу: «сгорел сарай, гори и хата», так, словно до конца света остался один день, причём половина его уже прошла. Заманчиво, конечно, но мне же потом нужно будет как-то дальше жить. И безбоязненно смотреть людям в глаза (да, знаю, я идеалистка). К счастью, кроме радикальных вариантов были и более приемлемые. Например, провести праздничный день с семьёй, в кругу любимых и близких, обмениваясь впечатлениями о годе прошедшем и робко (чтобы злые силы не услышали и не испортили) намечая планы на год грядущий. Заманчиво, но что-то мне подсказывает, что ни меня к маме, ни тем более маму ко мне никто не пустит. А жаль, представляю, как бы всё вокруг заплясало и завертелось, реши мамочка посетить это комариное царство! Я усмехнулась и чуть не прослушала Клевера, который как раз рассказывал об очередном способе празднования, как его там, а да, Заката года. Вариант оказался приятно традиционным: весёлый бал, во время которого благодарят год уходящий за всё добро, что он принёс, обмениваются подарками, чтобы окончательно расставить все точки над ё в отношениях и обрубить все крючки. При упоминании точек над буквой, я встрепенулась и недоверчиво уточнила:

- Погоди, ты хочешь сказать, что у вас прямо во время бала отношения выясняют?

Моя богатая, воспитанная на канале НТВ, скандальных передачах в духе «Пусть говорят» и многочисленных детективных фильмах и сериалах фантазия мгновенно нарисовала свальную драку, по сравнению с которой Куликовская битва была просто детской вознёй в песочнице. Хм, что-то вариант с уединением в комнате и подробным анализом года прошедшего уже не кажется мне таким бредовым…

Напарник расхохотался так звонко и заливисто, что на нас даже оглядываться начали. Я поймала несколько заинтригованных, пару приветливо-нейтральных и море завистливых взглядов.

- Свет Первородный, Фиалка, да ты хоть представляешь, какое бы побоище началось, начни гости выяснять отношения прямо на балу?!

Ну, это-то я как раз очень хорошо представляю. Даром что ли сосед у нас верой и правдой чуть ли не век в милиции служил. Своей семьёй так и не обзавёлся, мама его жалела и на каждый праздник приглашала к нам. Как оказалось, сосед ни о чём, кроме своей работы, говорить не умел, поэтому о том, какое побоище может произойти из-за банальной перепалки, я очень даже хорошо представляю.

- Подарок – это символ того, что все прежние беды и обиды остаются в прошлом, - напарник усмехнулся, покачал головой, то ли смеясь над чем-то неведомым, то ли просто вспоминая что-то. – Если ты принимаешь дар, то тем самым ты завершаешь историю и начинаешь отношения с чистого листа.

- А если не принимаешь?

Моя распоясавшаяся фантазия нарисовала красочную картину, как отвергнутый дар торжественно водружается на голову тому, кто его не принял.

- Если не принимаешь подарок на балу, то у того, кто тебе его дарит, есть время до Рождения года, чтобы убедить тебя принять дар.

Угу, и методы убеждения, я так понимаю, могут быть совершенно разными. А вот интересно, сколько там на укрощение строптивой отводится?

- И когда празднуют Рождение года?

Клевер посмотрел на меня так, словно я ему предложила ректору в чай наплевать. Хотя что-то мне подсказывает, что эта идея как раз будет принята с бурным восторгом. Отношения у сына с отцом далеко не идеалистические, скорее, как у Айвенго с Седриком: вроде бы и любят друг друга, а быть вместе не могут, уж больно гордые и властные оба.

- Рождение года празднуют в первый день весны, - мягко, словно говоря с маленькой девочкой, сообщил напарник и с любопытством спросил. – А вы разве Рождение года не празднуете?

Я почесала кончик носа, пожала плечами:

- Ну почему, празднуем, конечно. Только зимой. Тридцать первого декабря.

У моего напарника лицо вытянулось как синтетический свитер, который постирали в машинке на самых жёстких оборотах.

- Зимой?! Да ты шутишь!

- Это не я шучу, это император так решил. Пётр Первый. А спорить с ним никто не смел, потому как был он нравом крут и на расправу скор, - на былинный манер закончила я и звонко чихнула.

Клевер помолчал, что-то обдумывая, а потом спросил:

- А Закат года вы тогда когда празднуете?

Я почувствовала себя дурой, классической такой, из анекдотов.

- А Закат года мы вообще не празднуем. Ну, точнее, сначала проводы старого года проводим, а потом сразу Новый год встречаем.

Напарник посмотрел на меня как доктор Айболит, который, как известно, самый добрый из всех докторов. Я мысленно ощетинилась, приготовившись к насмешкам, но Клеверу хватило благородства (или здравого смысла?) оставить при себе все свои размышления о традициях моего мира.

- Ладно, пошли, нас уже студенты ждут, - я решила не испытывать судьбу и опытным путём определять предел воспитанности моего напарника, поспешно встала и подхватила грязную посуду, не разбирая, где чья.

- Ты решила поухаживать за мной подобно трепетной супруге? – с насмешкой спросил Клевер.

Мда, не надолго же хватило такта моему напарнику. Я решила не притворяться, закатила глаза и высунула язык. Клевер ожидаемо поперхнулся смехом и застыл, превратившись в восковую фигуру из легендарного музея мадам Тюссо, а я ушла из столовой, гордо вскинув голову и соблазнительно покачивая бёдрами. Надеюсь, со стороны моя походка выглядела именно так, а не как виляние хвостом безродной дворняжки, которую угостили куриным бульоном.