Потому что ты моя

Глава 19

Длинный, покрытый скатертью стол ломился от яств. На серебряных подносах лежали ломти копченой свинины, сочной говядины и зажаренный на открытом огне шашлык; вареные креветки на узорных розетках изо льда, копченые устрицы и лосось; нежные фазаны, хрустящие жареные цыплята и запеченная утка. Глубокие серебряные чаши были наполнены калифорнийскими оранжевыми апельсинами, желтыми лимонами и гроздьями спелого пурпурного винограда. Массивный хрустальный чан с розовым пуншем был похож на озеро, а на поверхности этого озера плавал высеченный изо льда лебедь. Крепкое пиво, изысканное красное вино, портвейн, мадера и, конечно, бурбонское и шотландское виски и бренди соседствовали с пуншем. А посреди стола стоял огромный, в три яруса, свадебный торт.

В чистом сентябрьском воздухе аромат цветов смешивался с легким, едва уловимым запахом моря.

К пяти вечера свадьба в Линдо Виста была в полном разгаре. Улыбки на лицах гостей, количество съеденного и выпитого, частые взрывы смеха свидетельствовали, что свадьба удалась на славу.

Никто не догадывался, с какой неуверенностью, даже страхом ожидали этот день жених и невеста.

Чтобы отметить свою свадьбу, они пригласили весь город. Повара Линдо Виста приготовили столько еды, что ею можно было бы накормить всех жителей Капистрано, а целый океан охлажденного шампанского, завезенного заранее, мог напоить любого пьяницу в Южной Калифорнии. Но Берт и Сабелла боялись, что праздновать свою свадьбу они будут в одиночестве; ни один гость не придет.

Когда на похоронах Рейли Бернета прошел слух о разрыве помолвки Берта и Джины де Темпл, всеобщее сочувствие поначалу было целиком на стороне последней. Жители Капистрано были потрясены. Как! Променять аристократку, дочь сенатора, на нищую, безродную испанку! Местное дворянство было в ярости.

Бедная, несчастная Джина! Все так сочувствовали ей. Всеобщее возмущение возрастало всякий раз, как Джина со слезами на глазах повторяла душераздирающую истории) о том, как Берт Бернет жестоко отверг ее. Счастье, что уважаемый всеми полковник Бернет почил, не узнав о непорядочном поведении своего сына. Это убило бы его! Таково было общественное мнение Капистрано.

Доброжелатели Берта искали логическое объяснение его поведению. Всю первую половину лета дули жаркие ветра с пустыни, за весь июнь не выпало ни капли дождя, и было так жарко, что невозможно было ни есть, ни спать, ни тем более думать. Может быть, из-за этой злосчастной жары у Берта и помутилось в голове? Никто и мысли допустить не мог, что так поступить можно в здравом уме.

Многие в такой ситуации предпочли бы спрятаться от чужих глаз, но Берт сделал наоборот. Он ежедневно ездил в город и был дружелюбен и весел, как всегда, словно не замечая хмурых, неодобрительных взглядов и шепота за спиной.

На Берта Бернета нельзя было долго сердиться. Безжалостная жара не спадала, а ветер прощения уже задул в Капистрано. Понемногу стали объявляться старые друзья, знавшие Берта с детства, и их вердикт был таков: у Берта есть все права передумать и не жениться на Джине де Темпл. У нас ведь свободная страна, не так ли.

Романтики Капистрано поняли Берта, увидев прекрасную молодую женщину, занявшую место Джины де Темпл. Когда Берт смотрел на Сабеллу Риос, его глаза светились таким обожанием, что каждый понимал: перед ним был безнадежно влюбленный человек.

Не одна женщина Капистрано втайне мечтала, чтобы ее возлюбленный был так же (или хоть в половину) пылко влюблен в нее и красив, как черноволосый, сероглазый Берт Бернет, а мужчины с тоской мечтали о таких же прекрасных возлюбленных, как златокудрая Сабелла Риос.

В конце концов в этот сентябрьский день и законченные романтики, и те, кто таковым не был, прибыли на свадьбу Берта Бернета и Сабеллы Риос. Все, кроме сенатора де Темпла и его дочери Джины.

Посреди всеобщего веселья, прислонясь к каменному колодцу, в стороне одиноко стоял Капли Рикс и не сводил глаз с невесты.

Веселье, царящее вокруг, разговоры и громкий смех, музыка и звон бокалов не могли заглушить тревоги, охватившей его, и Капли в тысячный раз спрашивал себя, правильно ли он поступил, не сказав Берту о страшном признании, сделанном ему Рейли Бернетом перед смертью. Должен ли он был рассказать ничего не подозревающему Берту о том, кто такая на самом деле эта прекрасная, молодая женщина, теперь уже ставшая его женой?

Со дня смерти старого полковника Капли Рикс никак не мог решиться. Сначала он хотел все рассказать Берту, когда тело Рейли Бернета будет предано земле. Но не смог. Капли понимал: Берт только что похоронил отца, и открыть сейчас позорную тайну – значит лишь усилить боль и горе. Надо, решил он, обождать неделю, а то и две, а потом тактично и мягко поговорить с Бертом. Но через два дня после похорон Капли увидел Сабеллу Риос и... был мгновенно очарован. Он просто не мог не полюбить ее.

Она была так искренна и открыта, вела себя так естественно, совсем не как женщина, которой есть что скрывать, что Каппи ей почти поверил.

Каппи попытался выяснить, что у нее на уме, и подробно расспросил Сабеллу о семье. Сабелла, казалось, была польщена его интересом и охотно, ничего, как казалось, не утаивая, рассказала о матери и отце, о том, как росла на маленьком ранчо в Аризоне – не смущаясь, поведала все подробности своей жизни.

Несколько раз Каппи пытался вывести Сабеллу из себя и нещадно хвастался Линдо Виста, ища в ее лице хоть малейший намек на волнение. Но его не было.

И сейчас, глядя на прекрасную женщину в белом платье, он не мог избавиться от беспокойства. Жена Бертона Дж. Бернета. Управляющий недовольно потряс седой головой. Какой же он дурак! Он не только не помешал этой свадьбе, но даже вел Сабеллу под руку вместо отца.

– У меня никого нет, – сказала она с обезоруживающей честностью. – Я буду очень вам благодарна, если именно вы поведете меня под венец.

Сегодня в полдень, во время свадебной церемонии в старой церкви миссионеров, ему чуть не показалось, что он действительно ее отец.

В конце церемонии падре спросил:

– Кто отдает ату женщину в жены?

Каппи вспомнил, как комок подкатил к горлу, когда он ответил:

– Я.

И вложил ее руку в руку Берта.

Каппи тяжело вздохнул. Потом улыбнулся, отбросив сомнения прочь. Может быть, Берт Вернет и Сабелла Риос познакомились чисто случайно, и блондинка с ангельским лицом искала Берта просто потому, что влюбилась в него так же, как и он в нее. Может быть, Берту и не надо ничего знать. Может быть...

– Каппи? Каппи Рикс, где ты? – Теплый, нежный голос Сабеллы вывел его из задумчивости. Она стояла перед ним, улыбаясь, а Берт держал ее за талию. – Иди сюда, Каппи. Мы сейчас будем резать свадебный пирог.

Глава 20

Итак, этот час настал. Час, которого она так ждала и боялась последние десять лет.

Солнце уже давно опустилось в Тихий океан, и на темном ночном небе появились яркие звезды. Разноцветные японские фонарики, натянутые над садом, освещали просторный внутренний дворик и полосатый шатер над ним. В центре большого газона трехъярусный фонтан низвергал струи частой холодной воды в бассейн. Две юные хохочущие девушки, уже знакомые нам подружки Синция Дуглас и Дженни Десмонд, беззаботно плескались в его кристально чистой воде.

Сабелла завидовала им. Как бы ей хотелось тоже смеяться и играть, пока не придет время расходиться по домам! Но это и был ее дом. Она останется здесь и проведет ночь с... Сабелла грустно улыбнулась, наблюдая, как веселые Синция и Дженни, очевидно, выпившие сегодня слишком много шампанского, брызжутся в фонтане, задрав платья выше колен.

В Капистрано они возвратились совсем недавно и, не успев даже распаковать чемоданы, уже знали о том, что место Джины де Темпл заняла Сабелла Риос. Эта новость привела их в восторг.

И вот сейчас они наслаждаются жизнью, возятся, визжат, хихикают, а окружившие фонтан молодые люди хлопают в ладоши, подбадривая их.

После наступления темноты начались танцы. Казалось, что мягкая, томная музыка и тихий шум океана слились в одну таинственную мелодию – мелодию ночи. Чьи-то руки подхватили Сабеллу, потом еще одни, еще... У нее кружилась голова и болели ноги. Но она была бы счастлива кружиться всю ночь, и смеяться, и болтать: в толпе Сабелла чувствовала себя в безопасности. Но она заключила сделку с дьяволом, и теперь пришло время платить по первому счету.

Покачиваясь в объятиях Берта под звуки медленной романтической баллады, Сабелла мягко, но твердо попросила:

– Дорогой, дай мне еще полчасика.

Эта простая просьба раздосадовала Берта: если Сабелла ждала надвигающуюся ночь с ужасом, то он – с радостью.

Ласково сжав ее руку, Берт улыбнулся и нежно поцеловал жену в висок.

– Любовь моя, я отдам тебе всю свою оставшуюся жизнь.

Еще раз крепко прижав к себе, Берт отпустил Сабеллу и остался стоять там, где она покинула его, – в середине танцплощадки. Следя восхищенным взглядом за каждым ее грациозным движением, Берт видел, как Сабелла, придерживая длинный подол атласного свадебного платья, царственно шла сквозь толпу.

Сопровождаемая оживленными молодыми женщинами, старающимися не отстать от нее ни на шаг, новобрачная скрылась в полосатом шатре, а затем снова появилась с другой стороны, держа в руках начинающий увядать свадебный букет из белых роз и орхидей. Пройдя через вымощенный камнем внутренний дворик, Сабелла поднялась по ступеням на веранду.

Незамужние девушки старались подойти к ней как можно ближе. Синция Дуглас и Джеки Десмонд, не надев туфель и не переставая смеяться, сумели протиснуться в первый ряд.

Сабелла ослепительно улыбнулась, дразня напряженно ждущих ее последнего жеста женщин, сделала несколько ложных взмахов и наконец высоко подкинула свадебный букет. Раздалось дружное «А-ах!» и радостный смех счастливиц, сумевших поймать волшебный цветок, сулящий скорое замужество.

Сабелла вбежала в гасиенду, и вымученная улыбка исчезла с ее лица.

Медленно, словно на эшафот, поднимаясь по главной лестнице, Сабелла думала о предстоящей пытке, пытаясь убедить себя, что другого выхода нет.

На площадке второго этажа она остановилась, на мгновение закрыв глаза и закусив нижнюю губу; затем заставила себя идти дальше. Перед длинным пустым коридором Сабеллу охватила такая сильная дрожь, что у нее застучали зубы, по спине пробежал холодок, но, усилием воли уняв дрожь, она решительно пошла дальше.

Перед дверью, невольно откладывая последний шаг и боясь войти в комнату, которой суждено стать в эту ночь для нее комнатой ужасов, она еще раз остановилась.

Только сейчас Сабелла окончательно поняла, что ей придется провести невыносимо Длинную ночь наедине с загорелым, пылким, сильным мужчиной, который в своей страсти и похоти будет наверняка больше похож на животное, чем на человека. Как преступник, осужденный на казнь, она толкнула тяжелую дверь и вошла в комнату.

– Madre de Dios! – Ей навстречу спешила Кармелита. – Где ты была? Я жду тебя целую вечность.

Качая седой головой, мексиканка принялась расстегивать крючочки на свадебном платье.

– Еще слишком рано, – неуверенно пыталась оправдаться Сабелла.

– Уже почти девять! Ты забыла, что гости не могут разойтись, пока жених с невестой не уединятся? А некоторые из них, особенно, пожилые, от усталости уже на ногах не стоят.

Расстегнув платье, Кармелита спустила его сначала с тонких рук Сабеллы, с талии, затем сдернула с бедер.

– Шагни.

Опершись на руку Кармелиты, Сабелла высвободилась из упавшего атласного платья.

– Ванну наполнили так давно, что вода уже, наверное, остыла. Я позвоню, чтобы...

– Нет, не надо. Не надо ничего делать. Заметив тревогу на лице Сабеллы, Кармелита сменила гнев на милость.

– О, моя маленькая пепа, у нас еще есть время. Мы можем убежать, пока все...

– Нет. Мы не покинем этот дом, пока я не смогу забрать с собой единственного сына Берта Бернета!

Сабелла рывками развязывала шнуровку кружевной нижней юбки.

– А это невозможно без того, чтобы сначала... чтобы позволить ему...

Она судорожно глотнула.

– Мне остается только молиться, чтобы я оказалась одной из тех женщин, которым посчастливилось забеременеть в первую брачную ночь!

Чувствуя себя намного старше и мудрее своей юной госпожи, Кармелита нахмурилась.

– Не рассчитывай, что все получится так быстро. Могут потребоваться Недели, месяцы и даже годы, прежде чем...

– Нет! Не говори так! Моя мама забеременела, как только вышла замуж. То же произойдет и со мной. Я знаю, что так будет. Так должно быть.

Пока Сабелла принимала ванну, Кармелита сняла покрывало, застилавшее массивную кровать, сложила в ногах пуховое одеяло и откинула верхнюю простыню. Взбив несколько подушек в кружевных наволочках, она положила их в изголовье, уменьшила свет матовой шарообразной лампы, стоящей на ночном столике, и переставила на него с комода хрустальную вазу с белыми розами.

Обойдя просторную спальню, она проверила, все ли готово и открыты ли окна, как просил мистер Бернет. Все окна были распахнуты настежь. Кармелита открыла высокие стеклянные двери, ведущие на балкон. Вдыхая свежий ночной воздух, насыщенный морской прохладой, она подошла к перилам широкого балкона и посмотрела вниз на веселившихся гостей.

Среди них она легко нашла молодого мужа Сабеллы. Он был выше, крепче и красивее всех окружающих его мужчин, по мнению Кармелиты – блестящий молодой человек. Увидев, как Берт что-то сказал окружавшим его друзьям, весело расхохотался и направился сквозь толпу к дому, она поспешила в комнату.

Под свист и улюлюканье Берт, зажав под мышками по бутылке шампанского, двинулся к гасиенде. Его глаза светились, озорством.

– Кто для тебя важнее всех на свете после меня, милый? – произнес кто-то, смеясь.

– Ну что, Берт, хочешь, мы разбудим тебя на рассвете и позовем завтракать? – поддразнивал другой.

Шутки неслись со всех сторон, и Берт добродушно принимал их. Подойдя к лестнице внутреннего дворика, он обернулся и, по-мальчишески усмехнувшись, сказал:

– Дорогие мои! Миссис Бернет и я благодарим всех за то, что вы пришли. Здесь вдоволь еды и вина, оркестр будет играть всю ночь. Оставайтесь и веселитесь, сколько хотите! – И, подмигнув собравшимся, добавил: – А мне пора пожелать вам всем спокойной ночи!

Раздался пронзительный свист и громкие аплодисменты – и Берт скрылся в доме.

Кармелита поспешила предупредить Сабеллу, что ей нужно поторопиться. Сабелла едва успела накинуть тонкий пеньюар, как раздался требовательный и властный стук в дверь. Напоследок крепко обняв госпожу, Кармелита быстро вышла через дверь, ведущую в комнату для прислуги. Скрывшись за ней, она подождала, пока не услышала, как Сабелла сказала:

– Входи, Берт.

Кармелита выскользнула в коридор и быстро пошла прочь.

Войдя в спальню, Берт в нерешительности замер у входа и не сводил глаз с молодой женщины, его жены.

Вся она – от изящной шеи до очаровательных маленьких ножек – была закрыта кружевным пеньюаром цвета слоновой кости. Золотые волосы, словно плащом, покрывали стройные плечи и спину, а свет настольной лампы создавал вокруг них ореол. В глазах Сабеллы застыла странная и привлекательная смесь испуга неопытной девушки и вызова. Она была, без сомнения, самой красивой, самой изысканной женщиной из всех, кто когда-либо нравился Берту. Он желал ее с такой ослепляющей страстью, что еле удержался, чтобы немедленно Не скинуть с нее пеньюар и не обнять ее прекрасное обнаженное тело.

– Любимая, я надеюсь, что я не поторопил тебя, – тихо и ласково сказал он.

– Нет.

Сабелла была не в силах унять дрожь в коленях. Сердце бешено колотилось в груди. Берт никогда не казался ей таким огромным и пугающе мрачным, он был просто гигантом, и рядом с ним она чувствовала себя маленькой и беззащитной. Берт подошел ближе и положил руки ей на плечи.

– Выпьешь со мной, дорогая?

– Да, конечно.

Если бы только она могла выпить всю бутылку! Это помогло бы ей вынести предстоящую пытку.

Берт снял черный пиджак и бросил его на ближайший стул. Затем, придерживая средним пальцем аккуратный узел, рывком ослабил черный шелковый галстук и расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки.

Сабелла, не отрываясь, смотрела на него. Будет ли он с нею так же безжалостен? Сорвет ли он с нее пеньюар и отбросит его в сторону, а затем и рубашку, оставив совершенно голой, жалкой и растерянной?

Протянув Сабелле бокал шампанского, Берт посмотрел в ее карие, сверкающие в полутьме глаза:

– Пусть все наши будущие дни и ночи будут так же сладостны, как эта первая ночь.

Глава 21

Их бокалы встретились и мелодично зазвенели. Берт слегка пригубил холодное шампанское, Сабелла же, сделав жадный глоток, тут же отпила еще. Испуганно глядя в полные жгучего огня глаза Берта, она решила выпить как можно больше и старательно допила все до последней капли.

– Можно еще шампанского? – Сабелла протянула пустой бокал, мечтая опустошить всю бутылку до дна прямо из горла.

– Конечно, можно, – Берт мягко улыбнулся, – ты можешь выпить все шампанское на Линдо Виста. Если пожелаешь.

Но Берт не спешил налить ей вина. Видя, как она нервничает, он лукаво спросил:

– Если мы собрались напиться, дорогая, то почему бы нам не расположиться поудобней? Я не привык пить стоя. А ты?

Прежде чем Сабелла ответила, Берт, не выпуская бутылки, легко подхватил ее на руки. В ужасе Сабелла закрыла глаза и уткнулась лицом в плечо Берта.

Большой темноволосый мужчина, державший ее на руках, был бессовестным вором, и она будет презирать его до конца своих дней. Но сейчас он – ее законный муж, которого она сегодня днем в церкви обещала любить, уважать и слушаться; в любую секунду он может швырнуть ее на кровать, сорвать одежду и сделать свое дело без всяких предисловий, и она обязана смиренно покориться ему.

Но Берт отнес ее не на кровать. Пройдя через всю слабо освещенную комнату, он подошел к большому потрепанному коричневому кожаному креслу и опустился в него, удобно устроив Сабеллу у себя на коленях.

– А сейчас, миссис Бернет, – Берт улыбнулся так широко, что его белые зубы сверкнули в темноте, – если вы опустите свой бокал чуть ниже, я наполню его.

Облегченно вздохнув, Сабелла кивнула и, радуясь, что они еще не в постели, а в кресле, протянула бокал. Держа одновременно Сабеллу, бутылку и собственный бокал, Берт чуть-чуть не рассчитал, и пена быстро полилась через край на кружевной пеньюар Сабеллы.

– Прости, любовь моя. В следующий раз, когда ты соберешься выходить замуж, твой наряд для брачной ночи будет за мной.

– Мне кажется, – Сабелла изо всех сил старалась выглядеть веселой, – что ты не собираешься покупать мне новую ночную рубашку.

– А, так ты не только красива, но и остроумна? Не будет вам больше брачных ночей, миссис Бернет. – Он властно обнял ее за талию. – Ты принадлежишь только мне.

– Значит, у меня никогда не будет новой ночной рубашки и я должна беречь эту как зеницу ока?

– Нет, моя радость, это совершенно не так.

Глядя в темные глаза Сабеллы, Берт потянулся к кружевной вставке на атласном пеньюаре и вытер липкую от шампанского руку о дорогую одежду.

– Берт Бернет, – возмутилась Сабелла, – ты испортил мне...

– Разве? Что ж, это не имеет никакого значения. После сегодняшней ночи ночная рубашка тебе больше не понадобится.

– Неужели?

– Так точно. Ты можешь купить десятки или даже сотни ночных рубашек, – он откинул длинную шелковистую прядь золотых волос с лица Сабеллы, – при условии, что, ложась в постель, ты будешь оставлять их в ящике комода.

– Знаешь, Берт, я...

– Поцелуй меня, – Берт сообразил, что не стоило делать такого смелого заявления в первую же ночь, – поцелуй меня, а об этом мы поговорим потом.

Сабелла, закрыв глаза, ждала глубокого, страстного поцелуя. Но ждала она напрасно.

– Ты раздумал меня целовать?

– Нет, не раздумал. Но я хочу, чтобы ты поцеловала меня. – Он нежно погладил се руку. – Я жду, дорогая.

Сабелла была обескуражена и не знала, что делать. Она так долго страшилась этого часа и так долго готовилась к нему, что, казалось, точно знала, как это будет происходить, приучила себя к мысли о необходимости выдержать унизительный стыд и пронизывающую боль.

Берт Бернет был страстным мужчиной, и Сабелла знала это: целое лето она отражала его беспрестанные попытки овладеть ею. Она уже давно должна бы быть раздета и покорена на этой большой кровати.

Но она ошиблась. Искренне недоумевая и радуясь, Сабелла поцеловала Берта. Он не шелохнулся, не сделал никакого движения ей навстречу.

– Это был потрясающе сладкий поцелуй. Мне понравилось. Поцелуй меня еще раз. Пожалуйста.

Сабелла удивленно взглянула на Берта. Неужели он волнуется так же, как и она? Возможно ли это? Может быть, мужчины, когда все происходит первый раз, тоже нервничают? Не первый раз вообще, а именно с ней. Это будет их первая близость. Может быть, он боится, что разочарует ее? Как бы глупо это ни было, но мысль о том, что этот огромный, красивый, самоуверенный мужчина может испытывать такой же страх, как и она, согрела ее сердце.

– Выпей со мной. – Сабелла поднесла бокал к его губам.

Едва Берт успел сделать глоток, как она нежно поцеловала его, бессознательно желая вызвать ответную реакцию; Через некоторое время, испробовав множество различных поцелуев, Сабелла почувствовала, что его губы отвечают ей, а руки крепко обнимают.

Наконец Берт поднял голову, взглянул на нее и задал довольно странный вопрос:

– Малышка, тебе нравится это кресло? Сабелле казалось, что сердце колотится у нее в горле; темные, влажные глаза ее блестели от опьяняющих, пахнущих шампанским поцелуев. Она прикоснулась указательным пальцем к ослабленному узлу шелкового галстука и сказала:

– А что? Разве не все равно? Это всего лишь кресло, и...

– Нет, моя радость, здесь ты ошибаешься. Это не «всего лишь» кресло. Это – замечательное кресло. Я называю его «моим счастливым креслом».

Ее тонкие брови поползли вверх.

– Твоим счастливым креслом?

– Именно. Знаешь, когда я по-настоящему счастлив, я прихожу сюда и сажусь в него.

– Ты смеешься надо мной.

– Вовсе нет. Мне нравится сидеть здесь, когда я счастлив.

Чувствовалось, что сейчас Берт действительно счастлив. Он вздохнул и стал осторожно наматывать прядь длинных золотистых волос Сабеллы на палец.

– У меня также есть «кресло забот». Оно стоит внизу, в библиотеке. Это бордовое кресло с деревянными ручками и высокой прямой спинкой, на редкость неудобное. Я сажусь в него и предаюсь печали.

– Ты бываешь печальным? Я не могу представить себе этого.

Помимо воли Сабелла была очарована его наивностью.

– Бордовое кресло в прекрасном состоянии. Выглядит как новенькое, а это, как можешь заметить, немало испытало на своем веку.

Берт решительно наклонил голову и поцеловал ее грудь через тонкую материю кружевного пеньюара. Не обращая внимания на легкую дрожь, пробежавшую по ее телу, на короткий, напряженный вздох, он поцеловал ее снова, слегка приоткрывая рот, и поднял голову:

– С этого момента ты можешь сидеть в моем счастливом кресле, когда ты счастлива.

– Спасибо.

Сабелла знала, что никогда не будет сидеть в этом кресле.

– Я никому никогда не позволял сидеть в нем. Никогда.

Его губы приблизились и замерли в нескольких дюймах от лица – так близко, что она ощутила его теплое дыхание.

– И никто, дорогая, еще не спал в этой огромной кровати. Только я. Один.

Его губы легко прикоснулись к губам Сабеллы, и он, почти не отрывая их, пробормотал:

– Отныне ты будешь спать здесь со мной – сегодня и каждую ночь. Я люблю тебя, Сабелла Риос Вернет. Я люблю тебя сильнее, чем ты сможешь когда-либо себе представить.

Он поцеловал ее, жадно и нежно, словно привыкая к ней, слегка покусывая ее губы, пока не почувствовал, что она отвечает ему.

– Еще шампанского, моя радость?

Сабелла молча кивнула. Берт с готовностью налил ей золотистого вина. Чувствуя, что она потихоньку становится естественней и уверенней, он не хотел уходить с того места, где они сидели, – со старого «счастливого кресла», которое будет началом их первой ночи любви.

Скоро Сабелле стало удивительно легко и она, как ни странно, почувствовала необычное возбуждение. Она не могла понять, возникло ли это чувство под воздействием шампанского, теплые ли поцелуи Берта тому причиной или приятное скольжение волн атласа по чувствительной коже, но – так или иначе – волшебное тепло разливалось по ее телу с каждым ударом сердца.

Она не пыталась бороться с собой и не сдерживала пробуждавшихся чувств. С радостью обнаружив, что может отвечать на ласки мужа, Сабелла велела себе покориться и, если возможно, получить от этого удовольствие.

Сабелла целовала Берта отчаянно и горячо и почти так же страстно, как и он ее. Когда их губы соприкоснулись, рука Берта скользнула под пеньюар и через ночную сорочку обняла грудь Сабеллы. Она глубоко задышала, преисполненная пугающего, но радостного чувства, а когда его большой палец сквозь тонкую ткань рубашки нежно погладил сосок, вдруг перестала ощущать это поглаживание, но сладостное ощущение усилилось, и по телу пробежала дрожь.

Поцелуи Берта становились все жарче, а ласки все настойчивей. В полузабытьи Сабелла подумала, что он, должно быть, прекрасный любовник, который понимает, что нужно женщине. Он и в самом деле околдовал ее. Ей нравилось сидеть на коленях этого загорелого мужчины, целоваться с ним и чувствовать его руки.

Отставив бокал Сабеллы в сторону, Берт поднес ее руку к расстегнутому воротничку своей рубашки. Находясь все еще в полузабытьи, Сабелла улыбнулась, взглянула в его серые глаза и прочла в них почти приказ.

Взявшись за галстук обеими руками, она ловко развязала узел и, потянув за один конец, игриво обернула галстук вокруг загорелой шеи Берта, тонким концом провела по его подбородку, носу, лбу, довольно рассмеялась и бросила галстук на пол.

– С того момента, как ты до меня дотронулась, каждый нерв и мускул в моем теле страстно хочет тебя. – Горящие серые глаза смотрели нежно и умоляюще. – Ну же, дорогая. Расстегни мне рубашку и обними меня.

Сабелла начала расстегивать белоснежную рубашку, ловко освобождая пуговицу за пуговицей. Так она дошла до пояса и потянула, чтобы вытащить ее край из брюк, но упрямая нижняя пуговица отказывалась пролезать сквозь дырку, и Сабелла скорчила обиженную гримасу.

– Ну и пусть. У меня есть идея получше. – Берт сорвал с себя рубашку через голову и бросил на пол.

Сабелла, не таясь, изучала Берта. Он действительно был красив, его гармоничная мужественность манила и притягивала к себе. Сабелла провела языком по распухшим от поцелуев губам и погладила ладонью его мощную грудь, потом впилась длинными ногтями в темные, вьющиеся волосы на его груди и довольно засмеялась, когда он застонал.

Берт не мешал ей забавляться, непроизвольно напрягая мускулы в ответ на ее теплые, нежные прикосновения.

Сабелла ощутила приятную дрожь, почувствовав прикосновение жестких, курчавых волос. Она поймала себя на мысли, что ждет того момента, когда ее обнаженная грудь сможет прижаться к его телу.

Словно разгадав ее мысли, Берт начал расстегивать миниатюрные крючочки на воротнике пеньюара. Не отрывая губ от ее рта, он расстегнул пеньюар и аккуратно высвободил Сабеллу из рукавов. Прильнув к его губам, Сабелла с готовностью помогала ему, опустив руки и подергивая изящными плечиками, чтобы скинуть ненужную одежду.

Наконец пеньюар упал на пол, и Сабелла, обняв Берта за шею, всем телом прижалась к нему. Она целовала Берта так страстно и неистово, как никогда еще раньше не целовала. Она даже запротестовала, когда Берт оторвал ее руки от своей шеи, разъединил их губы и отодвинул ее чуть дальше от себя. Когда же Берт начал спускать с плеч узкие атласные бретельки ее ночной рубашки, Сабелла замурлыкала, как котенок.

Берт тихо и ласково говорил:

– Позволь мне доказать свою любовь, Сабелла. Дай мне показать тебе, какой сладостной и чудесной может быть любовь.

Глава 22

Берт осторожно приспустил облегающий лиф ночной рубашки. Губы Сабеллы приоткрылись и дыхание стало прерывистым, когда она почувствовала, как по груди прокатилась мягкая атласная волна. Наконец верхняя часть ночной сорочки скользнула вниз, и вздымающаяся грудь освободилась от невесомых оков. Сабелла и Берт одновременно вздохнули.

Берт медленно притянул ее к себе. Она почувствовала, как напрягшиеся соски исчезли в густых волосах на груди Берта, и закрыла глаза. Прикосновение жестких волос принесло ей неизъяснимое удовольствие, сравнимое со слабым ударом тока. Она выгнула спину и изо всех сил прижалась к жаркому телу.

Обняв Сабеллу за плечи, Берт завладел ее ртом и поцеловал, проникая языком все глубже и глубже. Затем его губы, каждое прикосновение которых было обжигающим, заскользили вниз, от гладкой ямочки на шее до горящей груди. Самые нежные поцелуи Берт подарил ее упругим, потемневшим от желания соскам. Ласки, сравнимой с прикосновением перышка, было достаточно, чтобы экстаз прокатился невольной дрожью по всему телу Сабеллы.

– О Боже, как ты прекрасна, как желанна, – Берт снова и снова целовал ее нагое тело. – Ты делаешь меня таким счастливым, Сабелла, и я сделаю тебя счастливой, если ты мне позволишь.

– Я... я позволю тебе.

– Правда, дорогая?

– Ах, – невольный стон вырвался у Сабеллы, когда его теплые губы обняли жаждущий любви сосок.

Она погрузила руки в черные волосы Берта, нетерпеливо притянула его голову к себе и выгнулась вперед, неистово стремясь к тому, чтобы как можно большая часть ее обнаженной, трепещущей груди была захвачена его ртом.

Сабелла настолько увлеклась этой восхитительной игрой, что и думать забыла, что должно произойти этой ночью. Она не испытывала страха и не думала о том, что именно Берт с ней сделает на этой широкой кровати. Вздыхая, постанывая и изгибаясь от физического удовольствия, она жила одним моментом. Необычайно острые ощущения и ласковые прикосновения заставили ее забыть о неумолимом будущем.

Сабелла ни капли не испугалась, когда Берт положил теплую, слегка влажную руку ей на колено. Она и не думала протестовать, когда он начал медленно поднимать подол ночной рубашки и поглаживать ее бедра.

Сабелла не знала, сколько времени они оставались в «счастливом» кресле, наслаждаясь чудесным путешествием в страну любви. Одновременно ей казалось, что прошла вечность и что все длилось одно мгновение. Сабелла не торопила каждое новое переживание, испытываемое ею в руках искушенного и терпеливого любовника – ее мужа.

– О, Берт, Берт, – шептала она.

Уткнувшись в шею Берта, Сабелла вдруг почувствовала, что его рука, лежавшая вполне мирно на ее бедре, медленно скользнула вверх, коснувшись завитков светлых волос между йогами. Сабелла прерывисто вздохнула.

– Тсс, крошка. – Берт накрыл рукой треугольник пружинящих, золотистых волос. – Поцелуй меня.

Берт поцеловал Сабеллу, и во время долгого поцелуя его рука оставалась там же, где была, заботливо прикрывая защищенную волосами самую женскую часть ее тела. Властная рука была совершенно неподвижна, и Сабелла расслабилась, ее напрягшиеся бедра, плотно сжатые минуту назад, раздвинулись.

К тому времени, как Берт поднялся со «счастливого» кресла и понес Сабеллу к большой кровати, поджидавшей молодоженов, она уже была готова идти до конца. Пеньюар и ночная сорочка белели на темном ковре у старого кресла, но Сабелле было все равно.

Берт мягко опустил ее в самую середину необъятной, покрытой шелковыми простынями кровати. Казалось, что нерешительность и стеснительность покинули Сабеллу вместе с ночной рубашкой. Вытянувшись, она лежала на шелковой простыне, приятно холодившей разгоряченное тело. Одна нога у нее все еще была обута, Берт снял туфельку и, наклонившись, поцеловал подъем ступни.

– Я обещал, что буду целовать тебе ноги.

– М-м, – только и могла ответить Сабелла. Повернув голову, она, лениво спрашивая себя, нужно ей отворачиваться или нет, наблюдала за тем, как Берт раздевается.

Когда черные брюки вместе с хлопковым бельем наконец оказались на полу, Сабелла глотнула от неожиданности и в изумлении уставилась на его великолепное тело. Он был прекрасен, как Аполлон, – настоящий бог. Широкая грудь и ровная линия спины подчеркивали его мужественность; на упругом животе, бедрах и длинных ногах резко выступали мускулы. Никогда в жизни Сабелла не видела голого мужчины.

Сабелла невольно съежилась. Но она выросла на ранчо и наблюдала случку лошадей. Нагой, возбужденный Берт казался ей похожим на жеребца, готового покрыть кобылу. Какая-то часть прежних страхов вернулась к ней. Будет ли он вести себя так же, как жеребец? Может быть, он вскочит на кровать, перевернет ее на живот, поставит на четвереньки и сделает свое дело, глухой к ее крикам я мольбам?

Берт скользнул в постель и быстро натянул простыню. Повернувшись на бок, он приподнялся, оперся о локоть и коснулся рукой подбородка Сабеллы.

Поглаживая ее щеку, Берт посмотрел прямо в широко раскрытые, испуганные глаза:

– Иди ко мне, дорогая. Позволь мне обнять тебя. Медленно, но уверенно он заключил Сабеллу в объятия, откинулся на спину и притянул к себе. Берт почувствовал, как дрожь волнами прокатывается по ее обнаженному, гибкому телу. Осторожно взяв двумя пальцами за дрожащий подбородок, он повернул ее лицо к себе и поцеловал.

Он продолжал целовать Сабеллу до тех пор, пока страстность и покорность не вернулись к ней. Берт нарочно снова повернулся на бок, чтобы его возбужденная плоть касалась ее живота. Он хотел, чтобы Сабелла привыкла к могучим пульсациям его твердой плоти.

По тому, как Сабелла прижималась к нему, Берт понял, что она охотно приобретала знания. Он не был удивлен. Сабелла – здоровая, горячая женщина, и он с радостью думал о предстоящих им долгих ночах любви, во время которых он будет ее наставником.

Берт мягко перевернул Сабеллу на спину и, не переставая целовать ее губы, виски, глаза, щеки и снова губы, склонился над ней. Он любовно покусывал ее, приближаясь к груди, и она почти задохнулась, когда жаркое дыхание обожгло соски. Его рука гладила ее обнаженный живот и бедра, а его пальцы, коснувшись запретного треугольника золотистых волос, на этот раз не были расслабленны.

Наблюдая за выражением прекрасного лица Сабеллы, Берт мягко и осторожно проник кончиками пальцев сквозь колечки светлых волос и достиг чувствительной плоти. Сабелла запрокинула голову, у нее перехватило дыхание, когда Берт коснулся места, которого еще не касался ни один мужчина. Она не могла понять, нравятся ли ей такие ласки.

Сабелла беспокойно заерзала, стараясь заставить его прекратить, и состроила недовольную гримасу. Но Берт лишь улыбнулся, нежно погладил ее и пообещал:

– Скоро, любовь моя, тебе будет хорошо. И он оказался прав.

Прежде чем Сабелла поняла, что происходит, она начала постанывать и извиваться от нарастающего возбуждения. Ей казалось, что его ласкающие пальцы излучают огонь и в любую секунду она может вспыхнуть. И что самое странное – она страстно ждала приближающегося пожара.

– Берт, Берт! Это так... так...

– Да, да. – Ведь тебе хорошо, правда?

– Это... это... так приятно, что я... больше не могу...

– Еще несколько секунд, родная.

– Как ты поймешь, когда остановиться? А как я узнаю, что...

– Ты узнаешь.

– А... ты... тоже узнаешь?

– Думаю, да.

Глаза Берта светились любовью и нежностью. Он продолжал терпеливо вести свою прелестную девственную невесту к неизведанному ранее наслаждению. Сабелла чувствовала, что стоит Берту отнять руку – и она лишится чувств или даже умрет, если же он не отнимет руку – сна тоже умрет.

Наконец наслаждение доросло до высшей точки, и Сабелла ощутила, как жар разлился в том месте, где Берт касался кончиками пальцев. В течение нескольких секунд она оставалась на неизведанных высотах восторга.

Потрясенная и ошеломленная, Сабелла инстинктивно прижалась к Берту. Берт обнимал ее„ шептал нежные слова, целовал раскрасневшееся лицо и успокаивающе поглаживал ее спину до тех пор, пока она не пришла в себя.

Волшебное ощущение счастья наполняло Сабеллу с головы до ног. У нее не было сил пошевелиться, и единственное, чего ей хотелось, – это остаться в этой кровати до конца жизни.

Она не противилась новым ласкам Берта, но и не отвечала на них. Как будто не замечая ее отрешенности, Берт продолжал целовать ее губы, играя с ними языком, лаская и дразня, а в это время его рука гладила ее грудь, желая вызвать Сабеллу к жизни.

Совершенно неожиданно Сабелла начала приходить в себя, отвечать на его поцелуи и прикосновения. Скоро ее губы вновь слились с его, а разгоряченный язык Берта стал доставлять ей такое же удовольствие, как и прежде. Обнявшись, они лежали лицом друг к другу, и Сабелла почувствовала, что Берт все так же возбужден, ведь он, вдруг подумала она, еще не испытал наслаждения.

Берт» протиснув руку Сабеллы между их почти слившимися телами, положил ее на свою напряженную плоть. – Я ласкал тебя, моя радость. Теперь твоя очередь.

– Я... я не знаю, что нужно делать!

Водя ее рукой, Берт объяснил и даже показал, что нужно делать. Сабелла оказалась способной ученицей, и через полминуты, стряхнув его руку, она принялась за дело самостоятельно, все более разгораясь от этого увлекательного упражнения. Внезапно Берт остановил ее руку.

– Тебе неприятно?

– Приятно, но я... – Ему не хотелось говорить о том, что могло произойти, если бы она не прекратила.

Поцелуи были настойчивыми, страстными и лихорадочно-жаркими. Не отрывая губ, Берт провел рукой по животу и бедрам Сабеллы; почувствовав, что все готово для решительного штурма, он лег между ее раздвинутыми бедрами, слегка приподнялся на локтях и, прижимаясь к ней всем телом, нежно поцеловал.

Берт скользнул немного вниз, чтобы его наиболее возбужденная часть потерлась о гладкое, горячее лоно. Сабелла слегка напрягла мускулы, инстинктивно защищаясь от вторжения, и зажмурилась. Прошла секунда. Две, Три. Твердое острие по-прежнему искало вход.

– Открой глаза, дорогая, и посмотри на меня, чтобы я знал, если причиню тебе боль.

Сабелла неохотно открыла глаза.

– Теперь, моя любовь, расслабься. Почувствуй себя легко и свободно.

Сабелла коротко вздохнула и заставила свое тело расслабиться. Почувствовав перемену, Берт быстро воспользовался ею. Она невольно издала короткий стон – и на этом неприятные ощущения закончились.

Боль была кратковременной, вполне терпимой, и Сабелла очень скоро, вопреки ожиданиям, начала получать удовольствие.

Вскоре она уже двигалась в одном ритме с Бертом, поднимаясь и опускаясь в такт его движениям. Сабелла почувствовала себя так же хорошо, как и тогда, когда его рука так нежно ласкала ее, только сейчас было еще лучше. Ей было неправдоподобно, неестественно хорошо. Она с удивлением обнаружила, что ее нагое тело покрыл тонкий слой влаги, а мускулистые плечи и спина Берта тоже блестели от пота.

Остатки разума твердили ей, что она не любит этого человека, даже не уважает его. Он был ее врагом, которого она должна ненавидеть.

Тем не менее она здесь, с ним в постели, совершенно голая, открыв нараспашку если не душу, то по крайней мере тело, и нет смысла отрицать, что он дарит ей огромное удовольствие, чудесное, восхитительное удовольствие, которое не сравнится ни с чем на свете. Двигаясь в такт со своим красивым любовником так искусно, словно была рождена именно для этого, Сабелла решила, что это чисто физиологический акт, не имеющий ничего или почти ничего общего с любовью.

Темп движений становился все быстрее и быстрее. Берт все глубже проникал в ее тело. Все более влажной становилась кожа, а тела – жаркими. Сердце билось все сильнее, все быстрее...

– Берт... Берт... Мне... Я...

– Я здесь, милая.

Замечательный трепет восторга, подарок освобожденной страсти, они испытали вместе.

Медленно и постепенно они приходили в себя. Сабелла начала различать музыку и голоса, доносившиеся с холодным ночным бризом через высокие двери, распахнутые настежь. Двери были открыты все время, пока они здесь, в спальне, занимались любовью.

Сабелла открыла рот, но прежде чем она произнесла хоть слово, Берт сказал:

– Они не слышали, как ты кричала, дорогая. Это и слышал только я, и это был самый чудесный звук на свете.

Берт, обняв одной рукой Сабеллу, притянул ее поближе. Ее голова склонилась ему на плечо.

– Берт?

– Гм?

– А заниматься любовью всегда... всегда...

– Всегда что, дорогая? Продолжай. Ты можешь задать мне любой вопрос. Я твой муж.

– Ну, я только хотела спросить, всегда ли мне будет так хорошо, как в этот раз?

Берт засмеялся и крепко обнял ее.

– Нет, душа моя, не совсем.

– Нет?!

– Нет. – Он звучно чмокнул ее. – В следующий раз будет еще приятней!

Глава 23

«Серебряная Стрела», собственный пульмановский вагон Бернетов, стоял наготове на частной железнодорожной ветке. Серебристо-серый вагон ярко блестел в лучах утреннего солнца. На рассвете три работника с Линдо Виста самым тщательным образом вымыли вагон снаружи и все прибрали внутри. Своеобразный «гранд-отель на колесах» был полностью готов к путешествию.

Рядом с дверцей вагона красивыми буквами из чеканного серебра было написано: «Серебряная Стрела». Это была идея Рейли Бернета, который говорил, что богатые залежи серебра, неожиданно обнаруженные на территории Линдо Виста, позволили воплотить этот дорогой каприз.

Рейли Бернет пользовался «Серебряной Стрелой» только два раза с тех пор, как заказал его в вагоностроительной компании «Пульман» осенью 1871 года. Вскоре после этого его здоровье резко ухудшилось, и фактическим управляющим Линдо Виста и всем движимым и недвижимым имуществом стал единственный сын Рейли Бернета.

Берту роскошный вагон сослужил хорошую службу. Он не раз путешествовал в нем по стране, наслаждаясь покоем и комфортом вагона люкс.

Стены салона были обиты деревом, на полу лежал темно-красный ковер ручной работы, а вдоль стен стояли удобные диваны и кресла.

В задней части вагона была расположена большая спальня. Под балдахином с готическим орнаментом стояла большая, квадратная кровать, покрытая светло-серым покрывалом и горой таких же подушек. По обеим сторонам ее – резные ночные столики с шарообразными лампами, свет которых приглушали серые абажуры. На квадратном столе у противоположной стены стояла фарфоровая посуда цвета слоновой кости и лежали позолоченные серебряные приборы. К столу были придвинуты четыре стула с прямой спинкой, обитые серым бархатом. Окна закрывались тяжелыми, бархатными шторами.

Между салоном и спальней располагалась ванная комната, а в ней – мраморная ванна, гора махровых полотенец, дорогие масла, мыло и прочие туалетные принадлежности.

Те счастливцы, которые могут себе позволить путешествовать в таких вагонах, достигают пункта назначения свежими и отдохнувшими, в отличие от большинства обычных граждан, вынужденных страдать в духоте и пыли общих вагонов.

Стоимость одной поездки в таком вагоне была эквивалентна восемнадцати билетам в первый класс. Именно столько нужно было заплатить, чтобы поезд на Сан-Франциско прицепил «Серебряную Стрелу» и довез его до места.

Поезд, шедший на север из Сан-Диего, должен был остановиться на перроне примерно в одиннадцать часов утра. Было уже двадцать минут одиннадцатого, а двух пассажиров, которым предстояло отправиться в путь на «Серебряной Стреле», все еще не было.

Меньше чем в миле от станции, на которой стоял «Пульман», на Линдо Виста, Каппи Рикс ходил взад и вперед по широкому коридору гасиенды. Теребя поля шляпы огрубелыми, мозолистыми пальцами, он то и дело поднимал голову и качал седой головой.

Услышав звонкий женский смех и низкий голос Берта, Каппи поднял голову. На верхней площадке лестницы появились новобрачные. Берт нес Сабеллу на руках, и они оба смеялись над какой-то им одним понятной шуткой.

Забыв о своем недовольстве, Каппи улыбнулся: перед ним была счастливая и безумно влюбленная друг в друга пара. Он вспомнил тот давний день, когда сам был счастливым, молодым женихом. Образ привлекательной, темноволосой девушки – его невесты Дженевы – возник в памяти так живо, как будто это было вчера, а не сорок три года тому назад.

Увидев миссис Вернет, Каппи сказал себе, что он напрасно беспокоился. Ее глаза излучали тот особенный свет, по которому можно узнать счастливую новобрачную во всем мире. Если она не влюблена в Берта по уши, он готов съесть свою шляпу!

– Если вы не поторопитесь, то опоздаете на поезд, – пробурчал он.

– Который час, Каппи? – спросил как ни в чем не бывало Берт.

– Осталось четверть часа. Доброе утро, миссис Вернет.

– Доброе утро, Каппи. Боюсь, что это моя вина, я никак не могла одеться, – вспыхнув, сказала Сабелла. На самом деле – и Сабелла опасалась, что Каппи это понял, – опоздали они совсем по другой причине...

– Да, она виновата... – Берт лукаво улыбнулся.

– Чего мы ждем? Пошли быстрее.

В несколько шагов преодолев оставшуюся часть лестницы, Берт стремительно пересек прихожую и почти выбежал из двери, предупредительно открытой слугой.

Когда Каппи подошел к ожидавшей у дома коляске, Берт и Сабелла уже сидели в ней, и Берт, обняв жену одной рукой и нетерпеливо постукивая длинными пальцами другой по колену, подмигнув Сабелле, обратился к Каппи:

– Ты почему так долго идешь? Если не поторопишься, мы опоздаем на поезд!

Каппи не обратил на его слова никакого внимания. Вспрыгнув на козлы, он взял длинные вожжи и без промедления тронул. Открытый экипаж, запряженный парой вороных, понесся по обсаженной пальмами аллее к воротам, проехал под высоко прибитой серебряной надписью и повернул к станции. Поднятое колесами густое облако пыли еще долго висело в спокойном сентябрьском воздухе.

Было без двух одиннадцать, когда коляска подкатила к частному перрону.

Слуги, которым предстояло отправиться в путь вместе со счастливой парой, давно собрались. Две кухарки, одна из которых – добродушная толстушка Марта, любимица Берта. Две горничные, Блантон, ставший после смерти Рейли личным слугой Берта; и Кармелита Ривьера, старый друг и личная служанка Сабеллы.

Вся прислуга, а также десятки чемоданов и сумок должны были ехать в отдельном вагоне, прицепленном перед «Серебряной Стрелой». Им надлежало быть всегда под рукой и исполнять любую прихоть молодых супругов.

Едва Берт помог Сабелле выйти из коляски, как они услышали свисток прибывающего поезда.

Частный вагон мистера и миссис Бернет был прицеплен к составу, и буквально через несколько минут после прибытия «Калифорнийской звезды» они уже прощались с Каппи.

Крепко обняв старика, Сабелла прошептала: – Еще раз спасибо за то, что вместо отца вел меня к алтарю. Я буду скучать по тебе.

Каппи почувствовал, как к горлу подкатил комок.

– Будь счастлива, моя девочка.

Берт протянул Каппи руку.

– Присматривай тут за всем, пока мы в отъезде. И за собой тоже.

– Сделаю и то и другое, сынок.

Берт подсадил Сабеллу на подножку «Серебряной Стрелы», и, пока поезд медленно набирал ход, они долго стояли у двери и махали Каппи.

Богатство вагона поразило Сабеллу. Один роскошный, светло-серый бархатный диван, стоявший в салоне, стоил, наверное, больше, чем вся мебель, составлявшая обстановку ее родного дома.

Затаенная, смертельная обида и глубокая ненависть к Бернетам неожиданно вспыхнули с такой силой, что Сабелла чуть не потеряла над собой контроль. Эти серые бархатные диваны, мягкий ковер – весь серебристо-серый вагон со всей своей роскошью в действительности не принадлежал Бернетам. Он был ее собственностью...

– Дорогая, в чем дело? – спросил Берт» обеспокоенный странным выражением ее лица. – Тебе что-нибудь здесь не нравится? Мы можем все переделать так, как захочешь ты.

Сабелла заставила себя ласково улыбнуться мужу.

– Я бы ничего здесь не меняла. В самом деле. Это самый красивый... – Она неожиданно рассмеялась. – Я хотела сказать, что это самый чудесный вагон, в котором я когда-либо была, но это смешно: это ведь вообще единственный вагон, который я видела в жизни.

Берт улыбнулся.

– Не соблаговолит ли миледи осмотреть будуар?

– Только в том случае, если милорд не будет пытаться задержать меня там.

– Извините, принцесса, я не даю обещаний, которые не в состоянии выполнить.

Черные бархатные шторы в спальне были задернуты, и единственным источником света были неяркие лампы под серыми абажурами.

Взявшись за руки, Берт и Сабелла смотрели на кровать.

– О чем ты думаешь, моя радость?

– Знаешь, она напоминает мне, что я почти не спала прошлой ночью.

– Я тоже, дорогая. Давай вздремнем?

– Ни за что. – Сабелла повернулась, чтобы уйти обратно в салон.

– Я пошутил, дорогая. Через несколько минут мы остановимся у вокзала в Капистрано, и тогда...

– ...несколько десятков твоих близких друзей встретят нас на перроне, чтобы пожелать счастливого пути.

– Возможно, я сказал двум-трем вчерашним гостям, что мы сегодня будем проезжать мимо. Ты ведь не очень этим расстроена?

– Нет, а сейчас я займусь прической. Должно быть, волосы растрепались после быстрой езды.

Когда поезд подъехал к вокзалу, золотистые волосы Сабеллы были аккуратно зачесаны наверх. И она, и Берт все еще оставались в спальне вагона, когда локомотив издал пронзительный гудок.

– Пошли, – Сабелла направилась в салон, – мы помашем всем из дверей.

– Подожди, радость моя. Я хочу тебе кое-что показать.

Он раздвинул тяжелые черные шторы, закрывающие заднюю стену, и Сабелла невольно вскрикнула от восхищения. Задняя стена вагона целиком была стеклянной. Сбоку находилась дверь, ведущая на открытую смотровую площадку. Вокруг площадки, на уровне пояса, был укреплен серебряный поручень, а сверху ее прикрывал серый, в черную полоску тент, сейчас аккуратно закатанный, но готовый при необходимости защитить их от жаркого калифорнийского солнца.

Берт и Сабелла вышли на площадку. Они вполне могли сойти за королевскую чету – так много людей Пришло попрощаться с ними. Здесь были многие из вчерашних гостей: люди, которых Сабелла не помнила, а некоторых никогда в жизни не видела. Но все они знали Берта.

Многие в Сан – Хуан – Капистрано были рады за молодых и старались подарить им что-нибудь: бутылки бренди и сигары для Берта и шоколадные конфеты для Сабеллы. Молоденькие девушки забрасывали цветами очаровательную, счастливую чету, а скромные юноши старались пробиться вперед, чтобы поближе взглянуть на прекрасную Сабеллу.

Лишь одна темноволосая девушка, не случайно оказавшаяся на вокзале в этот день, не радовалась за новобрачных.

Джина де Темпл сидела в закрытой коляске, стоявшей на противоположной стороне улицы, и с холодной яростью наблюдала за происходящим. Она не могла понять, кого она ненавидит больше: Берта – за то, что оказался так глуп, чтобы влюбиться в испанскую крестьянку, или Сабеллу Риос – за ее длинные ноги и за то, что она заставила Берта потерять голову.

Неужели эта хитрая светловолосая стерва действительно считает, что можно украсть что-то, принадлежащее Джине де Темпл?

– Ни за что! Берт Бернет – глупый осел, но меня не проведешь. Я все про тебя узнаю, даже если на это уйдет вся моя жизнь!

Глава 24

Сидя в экипаже, Джина де Темпл наблюдала за отправлением поезда. Она так и не пошевелилась, пока Берт и Сабелла, махавшие своим друзьям со смотровой площадки «Серебряной Стрелы», не превратились в маленькие точки вдалеке, а затем и совсем исчезли из виду.

Кончиком яркого шелкового зонтика Джина постучала по полу коляски. Дремавший на козлах старый Хулио подпрыгнул от неожиданности и, щелкая кнутом, повернул лошадей по направлению к дому.

В огромном пустом доме Джину ждала телеграмма. Ее отец, сообщалось в ней, уехавший накануне в Лос-Анджелес, не вернется ранее завтрашнего дня. А это означало, что дона Мигеля Андреса Амаро, приглашенного на ужин, ей придется принимать одной.

От ярости и бессилия Джина завизжала так громко, что в комнату вбежали испуганные слуги, но она гневно отослала их прочь.

Ей хотелось кричать, кричать до тех пор, пока есть воздух в легких. Ее мир развалился на куски, ее возлюбленный женился на другой, а ей придется доживать свою жизнь одинокой и озлобленной старой девой. И именно сейчас, когда она убита горем, она должна развлекать дона Мигеля и делать вид, что, в сущности, ничего не произошло.

Но она из семьи де Темплов. Джина вздохнула и резко выпрямилась. Само имя, ее высокое положение в обществе накладывают определенные обязательства. Дон Мигель Андрее Амаро – старый друг отца, прямой потомок Кортеса, уважаемый в высшем обществе Калифорнии человек, один из наиболее богатых и влиятельных людей штата. Она должна, обязана принять его.

Ровно в восемь вечера к особняку де Темплей подкатил прекрасный черный экипаж, запряженный четверкой вороных коней.

Узнав о прибытии гостя, Джина, выждав двадцать минут, спустилась в гостиную.

Навстречу ей поднялся пожилой седоволосый мужчина, одетый в черный, отделанный серебряным позументом костюм испанского покроя. Его темное, гладко выбритое лицо с многочисленными морщинами от многолетнего пребывания на солнце все еще хранило следы былой красоты. Однако обтягивающие брюки и короткий жакет-болеро подчеркивали большой живот и расплывшуюся талию, делая его фигуру нелепой, почти смешной, а высокие – в несколько сантиметров – каблуки, которые дон Мигель носил, чтобы скрыть свой низкий рост, довершали эту комическую картину.

Протянув руку для поцелуя, Джина перехватила устремленный на нее взгляд, в котором сквозило неприкрытое восхищение. Неожиданно это доставило ей удовольствие. Никогда раньше дон Мигель не обращал на нее внимания.

Джина вдруг подумала, что они составляют ужасно смешную пару. Дон Мигель, обрюзгший, ниже ее почти на полголовы, и она – высокая, стройная красавица.

Джина чуть не расхохоталась.

Во время долгого ужина, состоящего из семи перемен, Джина с удивлением обнаружила, что дон Мигель – умный, интересный собеседник, да к тому же превосходный рассказчик.

После ужина Джина предложила (втайне надеясь, что он откажется) перейти в гостиную выпить бренди и кофе. Дон Мигель не только согласился, но и задержался дольше обычного.

К тому времени, когда гость наконец откланялся, сама Джина выпила уже достаточно много, а после его ухода налила еще.

Было уже поздно, но Джине не хотелось спать. Испытывая одновременно скуку, возбуждение и отчаянную жалость к себе, она бродила по дому со стаканом бренди в руках, изредка прикладываясь к нему.

Войдя в библиотеку, она взяла одну из книг в кожаных переплетах, стоящих на полках красного дерева, бесцельно перелистала ее и поставила на место. Ей не хотелось читать.

Джина побрела дальше, вышла на террасу. Опустившись в плетеное кресло, она запрокинула голову и стала смотреть на звездное небо. Глубокая грусть охватила ее.

Вдалеке раздался свисток поезда. Джина вздрогнула и еле слышно застонала: она снова вспомнила о Берте. Она сидит здесь в одиночестве, а ОНИ занимаются любовью. Будь они прокляты! Пусть они горят в аду! Боже, если бы она могла отомстить, сделать что-то ужасное... что-то, что бы ранило Берта хоть наполовину так же сильно, как он ранил ее».

Джина резко поднялась и пошла по террасе вдоль дома. Обогнув угол, она остановилась и принялась разглядывать хозяйственные постройки и домики для прислуги. Ее взгляд упал на маленькую хижину, стоящую чуть вдалеке и частично скрытую густой порослью деревьев.

Увидев, что там горит свет, Джина с бьющимся сердцем сбежала с террасы и, еще не понимая ясно, что собирается сделать, пересекла двор.

Лишь на мгновение остановившись около высокой ограды, она толчком открыла тяжелые ворота. Быстро оглянулась. Никого рядом. Слишком поздно. Тишина как в могиле. Джина улыбнулась в предвкушении чего-то запретного и опасного и воровато юркнула в проем.

Пройдя через широкую лужайку, она оказалась около одинокой маленькой хижины. Задыхаясь от волнения, Джина стояла перед дверью, чувствуя, как подгибаются колени. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох, расправила складки платья и провела рукой по волосам, собранным на затылке в причудливый пучок.

Облизав губы, Джина решительно подняла затянутый в перчатку кулачок и постучала. Дверь мгновенно распахнулась, и на пороге появился Санто.

– Сеньорита Джина! – От неожиданности Санто даже моргнул. – Что случилось? Неужели сенатор заболел?

– Нет-нет, все в порядке. Я просто... Откуда-то из глубины комнаты раздался хриплый голос Франко.

– Пожалуйста, заходи, Джина.

– Да, разумеется, заходите и... – проговорил Санто, кланяясь дочери хозяина.

Худой, покрытый шрамами Франко оттолкнул в сторону младшего брата.

– Санто уже собирался уходить, – сказал он, глядя в зеленые глаза Джины.

– Да нет же, – запротестовал Санто. – Почему я...

– Ты меня слышал.

Не отрывая потемневших глаз от гостьи, он схватил шляпу Санто, нахлобучил ее ему на голову и подтолкнул брата к выходу.

– Эй, подожди, Франко, – возмутился Сан-то. – Я не...

Дверь захлопнулась перед его носом. Минуту постояв в недоумении, Санто философски пожал плечами, повернулся и побрел в сторону конюшни.

Франко опустил задвижку на двери.

– Добро пожаловать в мою крепость, querida.

– Благодарю тебя, Франко, – Джина почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Что я могу сделать для тебя?

– Нет. Я... я просто...

– Совершала вечернюю прогулку и случайно проходила мимо моего домика.

– Да. Да. Я не могла заснуть, поэтому я... я... Франко засмеялся. В смятении Джина замолчала.

Франко подошел к маленькому столу в полутемном углу хижины, и Джина увидела нож, воткнутый в деревянную поверхность стола.

Выдернув нож, Франко медленно стал приближаться к ней.

– Что ты делаешь? – Голос Джины звучал властно, но зеленые глаза расширились от испуга.

– Ну, милая, я собираюсь дать тебе то, за чем ты пришла сюда.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Быстрым кошачьим движением Франко проскользнул между ней и дверью.

– Думаю, что ты все прекрасно понимаешь. Этот странный, похожий на дьявола мужчина внушал ей страх. Она ждала восхищения и преклонения, а вместо этого он напугал ее до полусмерти.

– Я, очевидно, ошиблась. Ты неверно меня понял. Кончик ножа легонько коснулся ее локтя, а потом медленно двинулся вверх по обнаженной руке.

– Ты боишься меня, querida?

– Разумеется, нет, – надменно ответила Джина, а затем рассмеялась» словно сама мысль об этом представлялась ей невероятно забавной. – Меня научили никогда не бояться слуг.

Франко также рассмеялся, и Джина почувствовала, как острие ножа уперлось ей в спину, а другой рукой Франко медленно притягивал Джину к себе. Она приподняла руки, словно защищаясь, и пальцы ее задрожали, коснувшись гладкой черной ткани его рубашки.

– А тебя, случайно, не учили – никогда не заниматься любовью со слугами?

– Между прочим, учили.

Джина испытывала удивительную смесь чувственного возбуждения и страха. Ей всегда было интересно, почему женщины липнут к этому худому, покрытому шрамами мексиканцу как мухи. Что он делает с ними? Что ж, она скоро узнает ответ.

Франко раздвинул своим коленом ее ноги, и в неярком свете лампы блеснуло длинное лезвие. Кончик его подобрался к ниточке жемчуга, обвивавшей волосы Джины. Одно легкое движение, и – жемчужины упали на пол, а темные кудри рассыпались по плечам. Джина, застывшая поначалу от страха, облегченно рассмеялась.

Когда несколько часов спустя Джина покинула хижину Франко, она была одета лишь в одно розовое платье: от дорогого французского белья осталось несколько бесполезных кусочков кружев, валявшихся на полу.

С уверенностью хирурга Франко ножом срезал нижнюю юбку, отделанную кружевами сорочку, сатиновые трусики и остановился только тогда, когда она оказалась совершенно голой. Все, что он делал с ней потом, когда она лежала беспомощная, а он так и не снял черные рубашку и брюки, потрясло ее – это было невероятно шокирующе и одновременно возбуждающе.

Джина медленно брела в дом чувствуя себя пресыщенной, сердитой и пристыженной. Никогда больше – Джина поклялась себе в этом – она не вернется в хижину Франко.

Глава 25

Берт и Сабелла мчались на север в уютном вагоне «Серебряной Стрелы». Лениво раскинувшись на одном из серых бархатных диванов, Берт придерживал рукой стоящее у него на колене серебряное блюдо с виноградом. Сабелла, поджав под себя ноги, устроилась рядом с мужем.

Положив несколько ягод в ротик своей очаровательной жены, Берт принялся рассказывать о будущих планах в отношении Линдо Виста.

– Жаль, что тебя не было со мной на деловых встречах прошлой весной в Чикаго. Милая, тебя поразило бы, какие технологические новшества появились в гидрологии. Я слушал известных ученых и представлял себе зеленеющие поля там, где сейчас могут расти лишь кактусы.

– Ты действительно думаешь, что когда-нибудь в эти безводные пустыни придет вода?

– Конечно. Никаких сомнений. В течение ближайших лет мы сможем провести ирригацию всей территории ранчо. – Берт поднял к глазам веточку винограда, внимательно разглядывая ее. – Вообрази только, сотни акров когда-то бесполезной земли будут покрыты виноградниками. Мы сможем производить вино из винограда, выращенного на нашем ранчо...

– Звучит слишком неправдоподобно.

– Сомневаешься? – Глаза Берта горели. – Ученые не только стремятся рационально использовать поверхностные воды, но ищут возможности добывать воду из глубин земли и из воздуха.

– Эксперименты – дело, безусловно, захватывающее, но я не стала бы рассчитывать на винодельню в скором будущем.

Берта ничто не могло отвлечь от любимой темы.

– Кроме винограда, мы могли бы выращивать что угодно. Овощи, экзотические фрукты, Я говорю тебе, малышка, грядут большие перемены, и очень скоро. Мы живем в необыкновенное время.

– Если это случится... если ты проведешь воду к дальним границам ранчо, ты сможешь выращивать больше скота, не так ли?

– До страшных засух на Линдо Виста содержали тысячи голов коров и лошадей. И все это вернется. А ведь прибыль сейчас намного выше, чем была в те времена. Учитывая рост населения Калифорнии, скоро обязательно увеличится потребность в говядине. В былые времена калифорнийцы зарабатывали деньги, в основном продавая Шкуры, мы же – продавая мясо.

– Но до тех пор, пока это произойдет, ты...

– Я уже начинаю внедрение новой системы подачи воды.

– Это важно?

– Милая, если мы – те люди, с которыми я работаю, – сможем добыть воду в Южной Калифорнии, мы не только станем неимоверно богатыми, но и войдем в учебники истории.

– Это было бы замечательно, но до тех пор, пока это еще не произошло... пока не отработана технология и не установлены машины, речушка на нашей северной границе Линдо Виста остается единственным источником воды для всего ранчо.

– К сожалению, да. – Берт отставил блюдо с виноградом в сторону и закинул руки за голову. – Хотя это не совсем верно. Так получилось, что приток Коронадо находится вне нашей территории.

– Русло притока лежит за пределами Линдо Виста? – Да.

– Тогда кому оно принадлежит?

– Сенатору Нельсону де Темплу. Они построили дамбу и отвели для нас рукав реки более чем тридцать лет назад.

– Отцу Джнны?!

– Да, отцу Джины. Сколько себя помню, мы ежегодно платили сенатору арендную плату за пользование водой.

– Понимаю. Что случится, если сенатор внезапно решит перекрыть тебе доступ к воде?

– Ах, дорогая, дорогая, – Берт нежно привлек жену к себе, – только женщина может высказать такое невероятное предположение.

– Возможно. Но ведь Джина тоже женщина, не забудь.

Ласково улыбаясь, Берт принялся вытаскивать шпильки из прически своей жены.

– Правильно, но она и вполовину не так умна, как ты.

Тяжелые золотистые волосы Сабеллы упали ей на плечи. Нетерпеливо заведя один из локонов за ухо, Сабелла сказала:

– Ты недооцениваешь свою бывшую невесту, Берт. Она так же умна, как и я.

– Ошибаешься, малышка. – Берт прикоснулся к пуговицам на ее жакете. – Ты необычайно сообразительна, ты – самая умная женщина, с которой я сталкивался в своей жизни.

– Ты так думаешь?

– Я это знаю. В конце концов ты была достаточно умна, чтобы поймать меня.

– Поймать тебя? – На секунду Сабелла высвободилась из его объятий. Ее поразили слова Берта, но она тотчас постаралась подавить чувство вины. – Ну, Берт Бернет, ты самый тщеславный мужчина, с которым я...

– Правильно, – легко согласился он, – но я же очаровательный, ты не находишь?

Сабелла не ответила, лишь улыбнулась.

– Хотя и не настолько очаровательный, как ты. Берт расстегнул ее жакет, и его серые глаза мгновенно загорелись. Проведя пальцем по отделанному кружевом верхнему краю сорочки, он спросил:

– Знаешь, что я собираюсь сделать?

– Нет. Скажи мне.

– Держать тебя. Трогать тебя. Пробовать тебя на вкус. Сабелла вспыхнула от смущения.

– Берт, но солнце еще не зашло.

– Разве это имеет значение? Сабелла застенчиво пожала плечами.

– Просто кажется немного неприличным ложиться в кровать еще до темноты.

– Не могу не согласиться, – лукаво сказал Берт. – Поэтому останемся здесь.

– Я не это имела в виду.

Губы Берта оборвали ее дальнейшие протесты. Сабеллу, как всегда, удивила сладость его поцелуя. Губы ее тотчас раскрылись. Все происходило помимо се воли. Сабелла таяла под напором его губ, языка, Берт обладал удивительной властью над ее телом, заставлял сердце биться в десять раз быстрее.

Как это прекрасно, что ей хорошо с Бертом! Ведь только святая Дева Мария зачала без мужчины, а ей, простой смертной, чтобы родить сына, придется заниматься любовью с мужем снова и снова.

Всего несколько пылких поцелуев – и страсть и желание охватили Сабеллу с такой силой, что она не стала сопротивляться, когда Берт, не отрывая губ от ее рта, начал снимать с нее одежду.

Прошли мгновения – так показалось Сабелле, – а они, горячие и обнаженные, уже лежали рядом в широкой мягкой постели.

Берт так и не задернул черные шторы, и последние лучи заходящего солнца освещали спальню мягким полузакатным светом, преображая все вокруг. Два сплетенных тела, прекрасных и совершенных, словно окунулись в розово-золотой поток. Казалось, что нет ничего более естественного, чем любить друг друга в эту волшебную минуту.

Шелковые простыни были прохладными, и от этого разгоряченные тела на них были еще жарче Берт и Сабелла двигались словно прекрасно, прилаженные и смазанные части механизма. Стук колес, легкое покачивание вагона каким-то образом стали составной частью нарастающего чувственного удовольствия.

Когда поезд с трудом взбирался на крутой холм, любовники двигались в замедленном ритме.

Но вот поезд начал спускаться вниз, постепенно набирая ход. Казалось, пульс лежащих на кровати людей старался не отстать от бешеного стука колес. Скорость возросла, и вагоны стали раскачиваться и подпрыгивать на рельсах. Словно вторя их движениям, Берт и Сабелла извивались, приподнимались и метались на кровати.

Отлаженные части двигателя работали превосходно. Мощные поршни под давлением пара двигались вперед-назад, и по тому же принципу действовал не менее чудесный механизм любящих друг друга мужчины и женщины: мужское орудие Берта проникало в туго натянутую плоть Сабеллы и возвращалось обратно.

Скорость и давление продолжали нарастать. Казалось, все вышло из-под контроля. Это была дикая, изматывающая гонка...

Когда поезд наконец спустился в долину и раздался пронзительный гудок, с губ Сабеллы сорвался крик восторга. Глубокий стон Берта вмешался в этот странный хор.

Мгновение позже Сабелла приоткрыла глаза и повернула голову. Солнце уже зашло, в вагоне царил полумрак. Только сейчас Сабелла вспомнила о незадернутых шторах.

– Берт...

– Ммм...

– Шторы не задвинуты. Как ты думаешь, нас могли видеть?

Низкий, веселый смех, затем усталый, но довольный голос:

– Малышка, меня это совершенно не волнует.

Глава 26

В свете слабого ночника на столике виднелась полупустая бутылка амонтильядо, ввезенная еще во времена правления Джорджа Вашингтона, два бокала, один – перевернутый беззаботной рукой, несколько капель пролившегося драгоценного вина, блюдо с клубникой, маленькие серебряные вазочки с остатками взбитых сливок, рассыпанные шоколадные конфеты.

Весь этот натюрморт усыпали нежные лепестки белых роз. Дорожка хрупких лепестков тянулась к кровати, а там нежные лепестки покрывали шелковые простыни, одеяла и подушки, на которых мирно спала Сабелла.

Берт, переполненный счастьем, не мог да и не хотел спать. Этот необыкновенный, сладостный день должен длиться вечно.

Не отрывая счастливого взгляда от жены, Берт вспоминал дикую гонку поезда, любовь на закате солнца, долгoe купание вдвоем, ужин и разговоры до полуночи. Они сидели в кровати, облокотившись на подушки, пили вино» кормили друг друга ягодами и конфетами, смеялись и разговаривали.

Сабелла рассказывала о своей семье и о тех трудных временах, которые им пришлось пережить.

– ...Когда мне было два года, произошел несчастный случай: отец упал под копыта лошади и сломал обе ноги.

– Иисус, малышка, что за трагедия.

– Он больше никогда не смог сесть на лошадь. Но Кармелита и ее муж Виктор разрешили нам жить с ними на их маленьком ранчо. Затем наступили эти ужасные засухи середины шестидесятых И когда-то прибыльное ранчо превратилось в кусок пустыни. Им пришлось продать его.

– Значит, ты и твои родители?..

– Вынуждены были уехать. Мама, чтобы, прокормить нас, нанималась на тяжелую работу. – Сабелла грустно помолчала. – Мой отец был гордым испанцем и не мог видеть, как она тяжело работает. Это разбило его сердце. Он чувствовал себя бесполезным, словно перестал быть мужчиной. Вскоре он умер.

– Мне так жаль, Сабелла.

– Мама боролась ради меня, но она была хрупкой женщиной, которая не привыкла работать как тягловая лошадь. Устав и отчаявшись, она последовала за мужем десять лет спустя.

– Милая, ты забудешь о своих невзгодах.

– Знаю. – Глаза ее слегка сузились в полутьме. – Я это знаю.

– А сейчас выпей еще вина.

Сабелла улыбнулась мужу, и они пригубили амонтильядо.

Возможно, потом, думал Берт, они слегка опьянели и не заметили, что их одеяла давно лежат на полу.

Выхватив розу из вазы, Берт; протянул ее Сабелле. Она поднесла цветок к лицу, глубоко вдохнула его тонким аромат и легонько провела им по груди Берта, но он отобрал розу и стал щекотать Сабеллу нежными лепестками. Хохоча, Сабелла старалась отодвинуться на дальний край матраса. Потом соскочила с кровати и заметалась по комнате. Смеясь и дразня друг друга, они бегали вокруг кровати, пока окончательно не запыхались.

Отталкивая мужа, Сабелла не удержалась и упала на шелковые простыни, Берт стоял над ней – грудь тяжело вздымается, слегка осыпавшаяся роза наготове в руке.

– Нет, больше… не надо щекотать меня... – смеясь, Сабелла в изнеможении закрыла глаза.

– Я больше не стану щекотать тебя, любимая. Берт оборвал один лепесток розы и уронил его ей на живот.

Потом другой. Он упал на бедро. Сабелла приоткрыла глаза, улыбнулась и взяла мужа за руку. Потянув, она заставила Берта лечь рядом и, схватив цветок, который Берт все еще держал в руке, осыпала лепестками его Грудь.

Это была новая удивительная игра. Они швырялись лепестками друг в друга. Прошло немало времени, и последняя из четырех дюжин стоящих в вазах роз потеряла свой убор.

Наконец Сабелла сонно зевнула и честно призналась, что у нее закрываются глаза.

– Спи, любимая, – улыбнулся Берт.

– Ммм, – пробормотала вместо ответа Сабелла и быстро погрузилась в сон.

Она заснула час назад, и все это время Берт счастливо смотрел на жену, радуясь, что теперь она принадлежит ему. Во сне Сабелла выглядела намного моложе своих двадцати пяти лет. Обрамленное золотыми волосами прелестное лицо казалось лицом невинного ребенка: темные ресницы отбрасывают длинные тени на высокие скулы; маленький, прекрасно очерченный нос; полные губы слегка приоткрывают ровные белые зубы.

Взгляд Берта скользнул ниже. В прекрасном теле Сабеллы не было ничего от ребенка. Раскинувшись, рядом с ним спит истинная женщина. Полные груди с большими сосками, казалось, просят поцеловать их; золотистая кожа, тонкая талия, округлые бедра, плавно переходящие в длинные стройные ноги.

Сабелла была так восхитительна, что Берту захотелось нарисовать ее такой, как она есть сейчас – обнаженной, спящей, беззащитной и необыкновенно красивой. Но пока он сам когда-нибудь не научится рисовать, эта картина будет существовать лишь в его воображении.

Берт улыбнулся, увидев лепестки роз в золотистых волосах Сабеллы, на ее груди и животе.

Бросив быстрый взгляд на лицо спящей Сабеллы, Берт собрал все лепестки и, словно играя сам с собой, стал медленно, очень осторожно покрывать лепестками треугольник бледно-золотистых волос. Словно художник, он дал полную волю фантазии, создавая настоящий шедевр с помощью собственных умелых рук и прекрасного тела Сабеллы.

Не торопясь закончить свое произведение искусства, Берт старался найти для каждого лепестка надлежащее место. Если же это не получалось, он, словно настоящий художник, сердился и не успокаивался до тех пор, пока не добивался своего.

Берт трудился над «картиной», а спящая женщина видела сон. Странный, бесстыдный сон. Он был так реален, что Сабелла застонала от удовольствия, доставляемого прикосновениями рук к ее обнаженному телу.

Сабелла медленно открыла глаза, но так и не смогла понять, проснулась ли она на самом деле. Взгляд ее упал на склонившуюся над ней темноволосую голову, и глаза Сабеллы расширились, когда она увидела, что загорелые руки Берта украшают ее лепестками роз.

Наверное, она спит и видит прекрасный сон, в котором Берт выполняет странный ритуал. Но даже если это не сон, она не станет вмешиваться: ей слишком хорошо сейчас.

Сабелла притворилась спящей, а сама тихонько наблюдала за Бертом. Казалось, он был полностью поглощен своей необычной игрой. Сабелла чувствовала себя богиней, которой поклоняются и осыпают цветами.

Берт легко касался ее обнаженного тела, и Сабелла, стремясь продлить сладостные ощущения, лежала тихо, боясь пошевелиться. Затем тихонько позвала мужа:

Он поднял голову. В его глазах Сабелла прочла такую любовь и желание, что у нее перехватило дыхание.

– Люби меня, Сабелла. – Берт одним быстрым движением, безжалостно круша нежные лепестки, накрыл ее тело своим. – Пожалуйста, милая.

– Да... О да.

Глава 27

Когда поезд прибыл в Сан-Франциско, их уже ждал наемный экипаж. Сабелла, которая никогда не была в большом городе и не привыкла к толпам спешащих по своим делам людей, всю дорогу в гостиницу смотрела по сторонам широко распахнутыми от изумления глазами.

Наконец экипаж остановился под высоким навесом Палас-отеля. Представительный швейцар в ливрее, выглядевший словно генерал в отставке, провел прибывших гостей в огромный холл гостиницы, а несколько служащих, одетых в униформу, занялись их багажом.

Роскошная обстановка подавляла Сабеллу, и она все время цеплялась за рукав Берта. В номере Сабелла наконец вздохнула с облегчением.

Словно маленькая девочка, она бегала из комнаты в комнату, осматривая их, вскрикивала от восторга, около каждого окна любовалась видом города.

Выйдя на балкон, она замерла, положив руки на перила, запрокинула голову и глубоко вдохнула прохладный, наполненный запахами моря воздух.

Берт последовал за женой и обнял ее. Сабелла тихонько вздохнула. Мгновение они молчали.

– Город, гостиница, наш номер – все принадлежит тебе, – внезапно сказал Берт. – Все, что ни захочешь, будет выполнено.

Сабелла невольно вздрогнула. Какая самоуверенность!

В последние дни она была немного не в себе, но сейчас, когда ее мозг не туманит вино или пылкие ласки мужа, – сейчас ее ненависть к Берту пылает с той же силой, что и страсть, которую он пробудил в ней. Сабелле хотелось закричать, что она хочет получить от него только одно – сына и наследника Линдо Виста.

Однако вместо этого она нежно положила голову на плечо мужа.

– Ты так уверен в себе. Разве сила и богатство Бернетов имеют вес и в Сан-Франциско?

– Проверь. Попробуй придумать какое-нибудь желание, которое я не смог бы выполнить.

– М-м-м. Приглашение на вечер в самый большой дом на Ноб Хилл.

– Это слишком просто, малышка. – Берт рассмеялся и прижался губами к светло-золотистым волосам. – Попробуй еще.

– Дай мне немного подумать.

– Сколько угодно. Только скажи мне, когда что-нибудь придумаешь.

– Обязательно, – пообещала Сабелла, раздумывая, с чем же этот самоуверенный Берт Бернет не сможет справиться.

Однако вскоре Сабелле показалось, что ее муж действительно способен выполнить любую ее прихоть. Если ей нравилась какая-нибудь вещь, он покупал ее в тот же момент. Через пару дней после их приезда в Сан-Франциско Сабелла стала владелицей дюжины новых платьев, нескольких драгоценных камней, длинной шубы из горностая, многочисленных перчаток, туфелек и шарфов.

В театре они неизменно занимали самые удобные ложи, а в ресторане – лучшие столики. Казалось, Сабелле не удастся поймать мужа на слове – она никак не могла придумать что-нибудь невыполнимое для него.

– Знаешь, что бы мне хотелось сегодня вечером? – спросила она как-то, нежась в ванной.

Берт стоял к ней спиной, бреясь около зеркала. С полотенцем на шее, нижняя часть лица в пене, он мельком взглянул на жену.

– Даже не представляю, – отозвался он, быстрым плавным движением проводя бритвой по щеке. – Что бы то ни было – твое желание сбудется.

– Я хочу поужинать в «Клифхаузе».

– И это все?

– Только мы вдвоем, – торжествующе сказала Сабелла, уверенная, что наконец загнала Берта в угол. Ведь даже Бернеты не обладают достаточной властью, чтобы в последнюю минуту снять на весь вечер знаменитый ресторан. – Ни один посетитель, кроме нас, не должен быть допущен внутрь.

Через час, окруженные десятком вежливых официантов, они седели вдвоем за изысканным ужином в «Клифхаузе». Салат на охлажденных тарелках китайского фарфора, бутылка шампанского, горячий французский хлеб с маслом, бифштексы, печеный картофель и фасоль были выбраны Сабеллой. На десерт им предложили сливовый пудинг.

Берт отставил тарелку с нетронутой едой, зажег тонкую сигару и откинулся в кресле, наблюдая, как изящно ест его удивительная жена. Поглядывая на Сабеллу через сизые клубы дыма, Берт в который раз подумал, как она невинна, наивна, неиспорчена и далека от обыденности.

– Ну что ж, любимая, – заметил Берт, когда Сабелла наконец вздохнула и отложила вилку. – Что будет следующим?

– Ты слишком хорош для этой игры. Я думала, что мое последнее желание ты выполнить не сможешь.

Расхохотавшись, Берт через стол взял ее за руку.

– Звучит так, словно ты разочарована. Сабелла заставила себя улыбнуться.

– Вовсе нет. А сейчас я хочу попасть в самый низкопробный притон на Барбари Коаст.

Сабелла торжествующе улыбнулась: она поймала Берта. Он не осмелится повести ее в этот опасный район.

– Скорее всего, ты имеешь в виду «Золотую карусель»...

– Немедленно веди меня в «Золотую карусель»!

К ее удивлению, Берт решительно встал.

Через час они входили в обтянутые черной кожей двери шумного салуна.

Уезжая из города через три недели, Сабелла чувствовала себя побежденной. Она побывала во всех мыслимых и немыслимых местах, и все ее желания выполнялись немедленно.

Однако не удовольствие, а гнев и раздражение испытывала Сабелла: это могущество и власть семья Бернетов украла у ее матери. Легкость, с которой Берт использовал свою власть, пугала Сабеллу. Его уверенность в себе словно предупреждала о том, каким опасным врагом он может стать. Что будет, если он узнает об истинной причине ее замужества? Она дрожала, только представив, как увозит сына Берта.

Сидя в поезде, направляющемся на юг, Сабелла поглядывала на мужа, погруженного в чтение «Сан-Франциско Кроникл». Это был тот редкий момент, когда Берт не обращал на нее внимания.

Сидящий перед ней мужчина был необыкновенно красив: прямой и прекрасно очерченный нос, чуть выдающиеся скулы намекали на далекого предка-индейца; чувственные губы умели быть решительными. Темная прядь, упавшая на лоб, придавала Берту беззаботный, мальчишеский вид, так шедший ему. Серые глаза с неправдоподобно длинными ресницами могли – и Сабелла не раз видела это – в зависимости от настроения менять цвет: от серебристых до темно-серых. Эти глаза могли быть мягкими, проницательными, страстными.

Сабелла внезапно вздрогнула. Она не любит его, нет, но... ее неудержимо тянет к атому мужчине. Она внезапно покраснела, вспомнив, что позволяла ему делать с собой И что сама делала с ним.

Сабелла сердилась на себя. Та постыдная жертва, которой требовал ее план мщения – ласки врага, – не состоялась: ей была сладостна любовь Берта. Сабелла предпочла бы, чтобы это было не так. Ну почему он так хорош?! Так восхитительно хорош!

Берт резко сложил газету.

– Боже сохрани! – воскликнул он громко и хлопнул себя по лбу.

Чувствуя, как участился ее пульс, Сабелла встревоженно заглянула в глаза мужа.

– Что случилось?

– Я не целовал тебя уже целый час! Ты вольна подать на меня в суд за пренебрежение супружескими обязанностями.

Сабелла заставила себя подумать, что она не хочет целоваться с ним, что ей не нравятся его поцелуи. Но это была неправда, а правда заключалась в том, что каждое его прикосновение было сладостно для нее.

Берт поцеловал жену. За первым поцелуем последовал второй, третий... Берт говорил правду, когда признавался, что не может насытиться ею.

Глава 28

– Никогда! Никогда я больше не позволю тебе коснуться меня!

– Нет, позволишь!

– Ни за что! – пронзительно закричала Джина де Темпл, глядя на усмехающегося Франко.

– Ах, милая, ты ужасно жестока ко мне. Ты просишь невозможного.

В этот тихий сентябрьский день они сидели в комнате Джины на втором этаже. Внизу в своем кабинете работал сенатор де Темпл. Занятый делами, он был в благословенном неведении о том, что его своенравная дочь принимает посетителя.

Сенатор Нельсон де Темпл – ярый сторонник приличий – пришел бы в неописуемую ярость, узнай он, что его прелестная высокородная дочь позволила одному из пастухов войти в дом и – более того! – пригласила к себе.

Но Джина не испытывала ни капли беспокойства: она слишком хорошо знала своего отца. Когда сенатор заходит в кабинет и закрывает дверь, окружающий мир перестает существовать для него. Можно нанять бродячий цирк и устроить представление – отец не заметит.

Совсем иное дело – ее слишком заботливая служанка Петра, от проницательного взгляда которой мало что укроется.

Поэтому Джина отослала Петру в деревню, придумав для нее поручение, которое займет большую часть дня. Как только путь оказался свободен, Джина выскользнула на террасу за домом. Увидев играющего сына одного из слуг, она схватила мальчика за руку.

– Джозе, ты знаешь Франко. Мальчик кивнул.

– Ты знаешь, где он живет?

– Si, senorita. – Парнишка протянул руку в направлении домика Франко и Санто.

Джина достала сверкающую серебряную монету.

– Деньги твои, если ты сбегаешь в тот дом и передашь Франко, что Джина хочет немедленно поговорить с ним.

– А когда я получу деньги?

– Сейчас.

Джина отдала монету, но, когда мальчик повернулся, чтобы идти, Джина остановила его. Ласково улыбнувшись, она сказала:

– Еще одна вещь, Джозе.

– Да, сеньорита?

– Если ты расскажешь кому-нибудь об этом, я оторву тебе голову!

– Хорошо, сеньорита.

Вернувшись в дом, Джина бросила взгляд на закрытую дверь кабинета отца и поспешила наверх.

Она нетерпеливо мерила шагами комнату, когда раздался тихий стук.

Досчитав до десяти, Джина глубоко вздохнула и ответила:

– Открыто.

Худой мексиканец, в неизменно черной одежде, скользнул в комнату. Сузившимися глазами он смотрел на белокожую красавицу, стоящую около отделанного мрамором камина.

Франко ухмыльнулся.

В скромном бежевом поплиновом платье Джина производила впечатление сдержанной, приличной леди. Высокий воротник, широкие рукава и длинная пышная юбка – она словно олицетворяла порядочность и скромность. Темные волосы забраны в тугой пучок на затылке, лицо лишено пудры, а губы – помады.

Мисс Джина де Темпл была, как это сказал бы каждый ее знакомый, уважаемой, хорошо воспитанной леди в полном смысле этого слова. Утонченная и образованная, она являла собой образец для высшего общества штата. Ее поведение ставили в пример, ее высокая мораль не подвергалась сомнению.

Но Франко знал другую, настоящую Джину, и эта-то Джина заставляла его так дьявольски ухмыляться.

Если бы кто-нибудь из этих скучных людишек голубых кровей вдруг оказался сейчас здесь, он бы не узнал мисс де Темпл. Холодный, жестокий взгляд зеленых глаз словно приказывал подойти ближе. В этой красавице чувствовалась некая злая сила, она была похожа на жаждущего крови вампира.

Но именно от этой женщины Франко был без ума.

Дочь сенатора-аристократа могла дурачить кого угодно, но не его. Он слишком хорошо знал таких, как она. Внешне благопристойная леди, в душе она была столь Же жадна, коварна и вульгарна, как он сам.

Франко снял сомбреро, швырнул его на стол и направился к Джине.

– Не прикасайся ко мне! – тихо предупредила Джина и вытянула руки перед собой. – Сядь, пожалуйста.

Пожав плечами, Франко кивнул и уселся на диван. Хлопнув рядом с собой, он с усмешкой предложил:

– Посиди со мной, querida.

– Позже. Мне надо обсудить с тобой важные вещи.

– Я весь внимание.

– Последнее время я часто думала, как отомстить Берту.

– Оставь это. Ты не можешь справиться с Бернетами. И никто не мог.

– Я могу, и я это сделаю! – отрезала Джина. Затем уже мягче добавила: – То есть, конечно, с твоей помощью.

– Ни я, ни ты не можем ничего сделать...

– В этом ты ошибаешься. Как ты думаешь, что произойдет, если исчезнет плотина на притоке Коронадо?

Франко немного подумал.

– Приток вернется в свое естественное русло, как это было несколько десятков лет назад до того, как возвели дамбу и вода пошла к... к... – Франко остановился, нахмурился и покачал головой. – Джина, неужели ты думала, что...

– Да, именно об этом я и думала. – Джина села рядом с Франко. – Без дамбы Линдо Виста будет лишена воды. Погибнут все растения и все животные на ранчо Бернетов!

– Dios! Только женщина может быть так изощренно коварна.

– Берт обанкротится в течение года, может быть, даже нескольких месяцев. – Глаза Джины светились от радости. – Он потеряет все, что у него есть, включая и мексиканское отродье, Сабеллу Риос!

Франко грубо сжал пальцами подбородок Джины.

– Забудь об этом, милая. Дамба слишком прочная и переживет нас с тобой.

Немного наклонив голову, Джина лизнула его пальцы.

– Нет, если мы взорвем ее.

– Остановись! – Франко быстро опустил руку. – Ты не можешь просто подойти и взорвать плотину, потому что...

– Почему? Почему мы не можем этого сделать? Мы возьмем немного динамита и...

– Нет, querida! – Франко вскочил на ноги. – Ты не знаешь, о чем говоришь. Ты повредилась в уме! Не проси меня участвовать в атом сумасшествии.

Джина поднялась, обняла его и, стараясь говорить словно смертельно обиженный человек, сказала:

– А я думала, что нравлюсь тебе, Франко. Видимо, я ошибалась.

Она тяжело вздохнула и прижалась щекой к черной рубашке.

Мускул задергался на щеке Франко.

– Я схожу с ума по тебе. Не могу думать ни о чем другом. Незаметно улыбнувшись. Джина игриво укусила Франко через рубашку и спросила:

– Ты хочешь заняться со мной любовью сегодня, сейчас?

Мексиканец нервно сглотнул.

– Да, сеньорита. Я сейчас пойду к себе в домик. Ты придешь, когда...

– Нет-нет. Мы сделаем все по-другому. Мы останемся здесь. Прямо сейчас.

– А твой отец? Он уехал?

Пальцы рук Джины коснулись ремня брюк Франко.

– Мой отец внизу, в своем кабинете.

– Боже! Ты ведьма, красивая ведьма. Что, если нас обнаружат?

Расстегнув черный кожаный ремень, Джина занялась пуговицами на брюках.

– Что, если нас обнаружат? – переспросила она. – Я, например, люблю опасности.

– Я тоже. И всегда любил. Ее рука замерла в воздухе.

– Обещай, что взорвешь для меня дамбу.

– Джина! Ради Бога!

– Тогда убирайся! – Джина оттолкнула его. – Я прошу сделать для меня единственную вещь, а ты отказываешься. – Она гневно шагнула назад. – Ты больше никогда не прикоснешься ко мне.

– Не говори так!

– Нет, скажу. Никогда! Я никогда не позволю тебе подойти ко мне! И более того, я выброшу тебя с ранчо, если ты осмелишься хотя бы заговорить со мной.

Попробуй любая другая женщина угрожать Франко, он бы схватил ее за волосы и объяснил, что ей позволительно делать, а что нет.

Несколько минут он молчал. Затем наконец сказал:

– Нам придется быть очень осторожными. Надо все тщательно спланировать и...

– Конечно, это необязательно делать завтра же... – замурлыкала Джина, чувствуя, что он сдается.

– Мы привезем динамит из Мехико. Если купить его в Лос-Анджелесе, это вызовет подозрения.

Улыбаясь, Джина вновь оказалась в его объятиях.

– Ты такой умный, Франко, такой предприимчивый. Я знала, что могу рассчитывать на тебя.

– Всегда, моя любовь.

Глава 29

Поезд прибыл в Лос-Анджелес в понедельник днем. Оставив проводников разбираться с багажом, Сабелла и Берт уехали в порт, где пришвартовалась «Калифорнийское облако» – принадлежащая Бернетам океанская яхта. Капитан и вся команда выстроились на борту, ожидая прибытия хозяина с молодой женой.

Этот морской дворец был отделан еще более изыскан но, чем спальный вагон. Восточные ковры, отделанные серебряными нитями покрывала и ввезенная из Европы мебель составляли обстановку просторных кают. Подскочивший к Берту стюард доложил, что для них на палубе сервирован столик.

В течение часа был поднят якорь, и корабль медленно заскользил по воде, взяв курс на маленький остров Каталина. Во время всего плавания Берт и Сабелла оставались на палубе, греясь на солнце и попивая охлажденное шампанское.

Солнце было все еще высоко, когда яхта достигла гавани Каталины. Молодоженов отвезли на берег.

Там их поджидала повозка, рядом с которой стоял седобородый старик в поношенном морском мундире.

Кивнув, он представился как Дэвей. Наблюдая, как Берт подсаживает жену на высокое заднее сиденье, он заметил:

– Дорога на Серебряный пик крута, так что держитесь крепче.

– Так и сделаем, – улыбнувшись, отозвался Берт и забрался на сиденье рядом с Сабеллой.

Зазвенел прикрепленный к хомуту колокольчик – и они тронулись по узкой дороге, поднимающейся круто вверх. Путь пролегал почти по хребту горного массива, высившегося в центре островка. К тому времени, когда они достигли западной части острова, солнце уже почти опустилось за горизонт.

По заросшему дубами каньону повозка начала спускаться вниз к Старлайт Бич. Сабелла увидела маленький белый домик, частично скрытый деревьями, еще задолго до того, как они достигли берега моря. Рядом с домиком не было других домов, он был единственным на пустынном берегу.

Старый Дэвей остановил повозку в десяти метрах от домика.

– Пункт назначения, ребята, – сказал он, Берт спрыгнул на землю и подал руку Сабелле.

– Тысяча благодарностей, Дэвей.

Берт пожал руку старику, оставив в его сморщенной ладони бумажную купюру. Дэвей улыбнулся.

– На крыше дома установлен флагшток. – Дэвей махнул рукой, показывая где. – Вы, двое, если захотите чего-нибудь, просто поднимите красный флаг, и я ровно через час буду здесь. Без сигнала не приеду – не буду мешать. Как услышите звук колокольчика, – продолжал Дэвей, – знайте: я рядом – и сразу прекращайте заниматься тем, чем вы будете заниматься в это время.

– Постараемся не забыть.

Сунув деньги в карман, старик повернул коня и отправился обратно.

Сабелле не терпелось зайти в дом.

– Давай побыстрей осмотримся. Берт остановил ее.

– Нет, подожди. Есть кое-что, что мы должны сделать в первую очередь.

– Да? А что это?

– Пойдем искупаемся!

Смеясь, Берт увлек Сабеллу за собой по узкой тропинке. Они выбежали на пляж, слегка розовеющий в лучах заходящего солнца.

Берт быстро снял одежду и швырнул ее на песок.

– Чего ты ждешь? – удивленно спросил он у жены. Сабелла нерешительно взглянула на мужа, затем беспокойно огляделась.

– Но у меня нет купальника.

– Тебе он не нужен! Нас здесь никто не увидит.

– Ты уверен?

– Дорогая, это же наш собственный пляж. Давай раздевайся, пока не зашло солнце.

– Удивляясь собственной смелости, Сабелла, послушно кивнув, принялась расстегивать платье.

– Господи! Я стала просто бесстыдницей! Что ты сделал со мной, Берт Бернет?

– Я превратил тебя в женщину, милая.

– Боюсь, что я – распутная женщина. Берт счастливо рассмеялся.

Держась за руки, они побежали к воде. Набежавшая волна сбила Сабеллу с ног, но сильные руки Берта обхватили ее, не давая упасть. Поддерживая Сабеллу за ягодицы, Берт поцеловал ее в мокрые губы.

– Я держу тебя, любимая. Я никогда не отпущу тебя.

Они барахтались в воде, пока солнце не скрылось, оставив лишь розовато-оранжевую полосу у далекого горизонта. Когда они наконец выбрались на берег, Берт опустил Сабеллу на одежду, брошенную на песке.

– Нет, Берт, – слабо запротестовала Сабелла.

– Шшш, – Берт поцеловал ее в губы, лаская рукой влажное тело. – Мы уже в райском саду. Теперь пора отправляться на небеса.

Над ними кружились чайки. На дюнах от легкого ночного ветерка шелестела трава. Волны с шумом разбивались о берег.

Следующую неделю Берт и Сабелла провели в полном одиночестве в уютном домике с окнами на океан. Это были, как очень скоро поняла Сабелла, самые мирные и прекрасные дни в ее жизни.

Их остров был так далек от шумных и суетных городов, что счастливые молодожены ощущали себя единственными жителями Земли.

Берт и Сабелла почти не носили одежду, сами готовили себе еду. Они читали, бродили по горам, дремали в гамаках на террасе, плавали в океане, загорали на песке – короче, и впрямь вели себя, как беззаботные обитатели Эдема.

В этот последний день на острове Сабелла и Берт лениво покачивались в гамаках на веранде.

Сабелла рассказывала о том, как научилась ездить верхом в четыре года. Ей хотелось походить на отца, отца, которого почти не помнила. Ее мать говорила, что Тито Риос был золотоволосым богом, высоким и красивым, и она постоянно ревновала его и боялась, что какая-нибудь другая женщина может украсть мужа. Перед несчастным случаем он был одним из лучших наездников в округе, им все восхищались и уважали.

Сабелла неожиданно рассмеялась:

– Боюсь, в то время я не понимала, что женщина никогда не сможет стать наездником... Глупые детские мечты. Даже не знаю, почему я тебе рассказываю о них.

– Вовсе не глупые. Ты ведь хотела быть похожей на отца.

– А ты? Ты тоже мечтал стать таким, как твой отец?

– Да. Как и ты, я рано сел на лошадь. Отец подарил пони, когда мне исполнилось два года, а уже через пять лет я объехал все окрестности Линдо Виста. Помню, когда я...

Далекий звук колокольчика прервал его на полуслове.

– Дэвей! – удивилась Сабелла.

– Боюсь, что да. Берт расхохотался:

– Мне кажется, он обещал, что пройдет не меньше часа, пока он доберется сюда. А ведь я всего пятнадцать минут назад поднял флаг.

Быстро выбравшись из гамака, Сабелла бросила мужу: – Если не хочешь, чтобы тебя застали без штанов, лучше поторопись.

– Да, в самом деле. Мы ведь абсолютно голые.

– Как младенцы, – хмыкнула Сабелла и скрылась за дверью.

– Н-да... Будет чертовски сложно снова привыкнуть к одежде.

Глава 30

Освещенная лунным светом яхта «Калифорнийское облако» медленно скользила по воде.

Хотя отплытие было назначено на три часа дня, счастливые молодожены появились на яхте только на заходе солнца. Собственно, плыть ночью было желанием Сабеллы.

И сейчас, этой волшебной ночью, они стояли на палубе, держась за руки и глядя в ночное небо, где ярко сверкали миллионы звезд и бледная луна тихо плыла среди легких облаков. Сабелла положила голову на плечо Берту. Тепло его тела давало ей удивительное ощущение безопасности. Впервые, начиная с детских лет, Сабелла почувствовала себя умиротворенной.

Но, одернула себя Сабелла, это фальшивое забвение, видимо, вызванное солнцем, морем и покоем. Оно скоро пройдет. Всю неделю они жили в сказочном мире прибоя, песка, солнца и уединения, изолированные от внешнего мира, его тревог и волнений. Все это в прошлом. Начинается возвращение к обычной жизни, и ей лучше быстрее вспомнить, кто она и зачем вышла замуж за хозяина Линдо Виста.

Воскресным днем третьего октября, заметив коляску в воротах ранчо, Каппи Рикс выбежал из дома, словно юноша.

С широкой улыбкой на обветренном и продубленном ветрами лице, на котором ярко блестели голубые глаза, Каппи подбежал к коляске и открыл дверцу еще до того, как она остановилась.

Широко раскинув руки, словно собирался взять маленького ребенка, он прямо-таки взвыл от восторга, когда Сабелла обняла его, поднял ее и осторожно опустил на землю.

– Боже, как я рад видеть вас дома, – сказал Каппи, отнимая большие, огрубевшие руки от тонкой талин.

– И я рада вернуться.

Берт быстро спрыгнул вниз и, похлопав Каппи по спине, напомнил о себе:

– Эй, я тоже существую на свете.

Веселые голубые глаза Каппи глянули на хозяина.

– В самом деле, я тебя где-то видел раньше. – Кап-пи обнял Берта. – Спаси нас, Господи, но здесь было так тихо в последнее время, сынок.

– Ничего, скоро здесь закипит жизнь. – Берт приобнял жену. – Как ты думаешь, стоит сказать Каппи, что мы ему привезли из Сан-Франциско?

– Эй-эй! Ну зачем вы покупали мне подарки!

– Давай ничего ему не скажем, – лукаво сказала Сабелла, глядя на Каппи, но обращаясь к Берту, – Пусть сам догадается. К тому же сначала надо поздороваться с остальными.

Остальные – прислуга их большого дома – уже выбежали на затененную галерею, чтобы приветствовать молодоженов.

Слуги, пораженные красотой и неподдельной добротой молодой хозяйки, сразу полюбили Сабеллу. Она завоевала их сердца тем, что помнила их по именам – хотя видела всего один раз, на собственной свадьбе – и обращалась к каждому с уважением. По общему мнению, Берт сделал прекрасный выбор.

Однако не все приняли Сабеллу. Холодный взгляд одной из служанок, Анны Галаджер, неприятно поразил ее. Но Сабелла сделала вид, что ничего не заметила. Приветливая улыбка не погасла, когда она тепло пожала руку Анны.

Вечером был устроен настоящий праздник. Вернувшихся хозяев ждал роскошный ужин, к которому Сабелла вышла в одном из новых платьев, а Берт в шелковой рубашке и прекрасно сшитых серых брюках. Вместе с хозяевами ужинал Каппи, прямо светившийся от счастья.

После ужина слуги и почти все работники ранчо собрались во внутреннем дворике. Сабелла и Берт раздали подарки, для Каппи они привезли отделанное серебром седло ручной работы. Праздновали приезд хозяев до самой ночи; вино текло рекой.

Позже, уже в спальне, Берт, помогая Сабелле расстегнуть маленькие крючки на платье, разговаривал с женой о прошедшем вечере.

– Берт, Анна Галаджер сегодня не была на празднике, – как бы невзначай бросила Сабелла.

– Правда? Я не заметил.

– А я заметила.

– Ну вот, расстегнул. – Берт приспустил платье и, наклонив голову, поцеловал плечи Сабеллы. – Ну, Анна вечно служит мишенью для насмешек, так что меня не удивляет ее нежелание общаться с другими.

– Анна меня не любит, Берт.

– Милая, ты напридумала Бог знает что. Я тебе говорю, она...

– Нет, я ничего не придумала. – Сабелла высвободила руку из рукава платья. – Этой женщине я не нравлюсь.

– Ну, хорошо. Я знаю, в чем дело. Анна раньше работала уде Темплов. Пять лет назад перешла на Линдо Виста. Признаться, я всегда думал, что это Джина прислала Анну, чтобы та приглядывала за мной.

– Теперь мне все понятно.

Берт ласково повернул Сабеллу к себе лицом.

– Мы уволим ее.

– Не нужно. А что конкретно она делает в доме?

– Следит за стиркой.

– И это все?

– Да. Она редко бывает в доме. Большую часть времени проводит в прачечной.

– Тогда мы будем редко видеться с ней. – Сабелла улыбнулась. – Пусть остается.

– Ты уверена? – Да.

В то первое утро по возвращении домой Сабелла удивила всех, включая собственного мужа.

Октябрьское солнце еще не взошло, а Берт уже поднялся. Не желая будить жену, он неслышно выскользнул из кровати, как вдруг Сабелла тихо позвала его.

Берт обернулся и увидел, что она проснулась и силится открыть сонные глаза, опушенные длинными ресницами.

– Милая. – Он присел на край кровати. – Я не хотел будить тебя.

Заботливо подоткнув одеяло, Берт добавил:

– Еще очень рано. Спи.

– А куда ты собрался?

– Работать, малышка. Я уже месяц палец о палец не ударил. Пора наверстывать упущенное.

– Возьми меня с собой.

– Ты шутишь?

– Я не хочу оставаться одна дома на весь день. Я хочу поехать с тобой. Берт, скажи, что ты разрешаешь.

Берт коснулся теплой сонной щеки.

– Тебе не требуется мое разрешение. Это твой дом. Ты можешь делать все что угодно.

Сабелла села.

– Я знаю. Но понравится ли тебе, если я буду…

– Скакать рядом со мной? Милая, да я покраснею от стыда.

Когда через полчаса Берт спустился к завтраку, Сабелла была с ним. Вместе с Капли «ни оседлали лошадей и направились к горам на востоке. Начинался трудовой день, работники ранчо уже были на ногах и разъезжались по своим делам небольшими группами.

Осень вот-вот должна заявить о себе в полный голос, поэтому, подумал Берт, пора пересчитывать скот, который все лето пасся на высокогорных лугах, а в конце недели вместе с Каппи они должны решить, скольких рабочих нанять для перегона скота в помощь постоянным работникам. В этом году, впервые за двадцать пять лет, вакерос будут работать вместе с ковбоями. Берт не имел ничего против мексиканцев и стал одним из первых, кто признал в них прирожденных наездников.

Тот солнечный октябрьский день был не последним, когда Сабелла объезжала границы ранчо Линдо Виста вместе с мужем. Берт радовался, что эта нежная, красивая женщина, ставшая его женой, всегда вместе с ним, ее интересуют каждая деталь жизни большого ранчо и все люди, работающие там.

Мечта Берта обрела реальность.

Он провел годы, будучи помолвленным с женщиной, никогда не садившейся на лошадь, равнодушной к земле, которую Берт любил больше всего на свете. С каждым днем Берт понимал, какой ужасной ошибкой стала бы его женитьба на Джине де Темпл. У них не было ничего общего, да он никогда и не любил ее.

В его жизнь вошла Сабелла Риос и наполнила дни его радостью, а ночи экстазом страсти. Она не желала быть только хозяйкой дома, матерью его детей, любовницей. Сабелла стала его другом, равным ему во всем. Это нравилось Берту. Он решил, что научит ее всему, что надо знать настоящему хозяину Линдо Виста, и, если с ним что-нибудь случится, Сабелла сможет одна править этой обширной землей.

Берт Бернет был счастлив. Поэтому-то его счастливое кресло теперь частенько было занято. Часто он был один, но еще чаще – на его коленях сидела Сабелла.

Берт и Сабелла ужинали и завтракали в «счастливом» кресле. Читали там. Пели песни. Смеялись. Дремали. Раздевались. И любили друг друга.

Для любовных игр «счастливое» кресло оказалось удивительно удобным» и они оставались в нем так же часто, как и в своей огромной кровати. В кровати ли, в кресле ли – но Сабелла каждый раз забывала о настоящей причине, по которой она вышла замуж за Берта.

Иногда Сабеллу охватывало чувство вины и сожаления. Она понимала, что Берт любит ее, любит так сильно, как вряд ли кто-нибудь когда-нибудь будет любить, а она вскоре причинит ему боль.

Глава 31

Наступившая осень принесла с собой великолепную погоду в эту золотистую землю вечного солнца. Утренние часы были удивительно чистыми и ясными, дни – по-прежнему теплыми, а ночи прохладными, идеальными для сна и любви.

Жизнь в Линдо Виста этой осенью была под стать погоде. Чудесные деньки словно утроили силы всех обитателей ранчо.

Часто Сабелла вставала до восхода солнца. После того первого утра, когда она поразила всех, отправившись объезжать границы вместе с мужем, ковбои уже не находили ничего удивительного в том, что молодая жена хозяина работает наравне с ними. Сабелла с неожиданной целеустремленностью принялась утверждать себя, и насмешливые взгляды исчезли.

Сначала недоверчиво, затем с открытым восхищением и уважением ковбои приняли ее. Сабелла доказала всем, что она вовсе не глупая, избалованная девица, только что от маминой юбки. Суровым обитателям здешних мест едва ли могла понравиться женщина, закатывающая истерику, как только ей ветер задует песок в глаза или колючки опунции оцарапают ногу.

Очень быстро они увидели, что изящная блондинка на огромном гнедом жеребце управляется с лошадью не хуже, а даже лучше многих из них. Более того, она не просила снисхождения. Сабелла выполняла свою работу, не стараясь переложить ее на других и ни разу, ни одним словом или жестом не дала понять, что она жена хозяина.

Сабелла не жаловалась, когда от жары ее белая блузка прилипала к спине, так же как пропитанные потом рубашки мужчин. Она без раздумий пила из фляги и ела со всеми из одного котла, не стонала, когда в конце трудного дня едва не падала от усталости с седла. Короче, Сабелла доказала работникам ранчо, что она стоящий человек.

Однажды утром Сабелла появилась в конюшне в синих замшевых галифе и длинных, по колено, ботинках, которые купила в Сан-Франциско. Капли Рикс оказался первым, кто тут же расхохотался, но не последним. Ковбои весь день подшучивали над «штанишками» Сабеллы, а она смеялась вместе со всеми.

В те дни, когда Сабелла оставалась дома, она с упоением исследовала многочисленные комнаты гасиенды или отправлялась в длительные прогулки по обширному поместью. Линдо Виста, решила Сабелла, было самым красивым местом на земле, экзотическим раем с лимонными и апельсиновыми деревьями вокруг дома.

Частенько этими теплыми осенними днями Сабелла спускалась к океану и, переодевшись в купальный костюм, часами нежилась на солнышке в плетеном кресле, глядя в безбрежную голубую даль. Она читала, дремала и мечтала. Иногда Сабелла ловила себя на том, что глупо улыбается и тихо напевает, вспоминая о признаниях в любви, которыми ее прошлой ночью осыпал Берт, о горячих поцелуях в темноте.

Остановись! – обычно приказывала Сабелла себе в этих случаях, вскакивала с кресла и бросалась в воду. Там, подныривая под волны, она вновь и вновь повторяла: «Ты не должна думать об этом мужчине! Никогда! Никогда!»

Но – увы! – это было невозможно. В эти золотые, наполненные солнцем дни прекрасной калифорнийской осени Сабелла и Капли Рикс стали лучшими друзьями. Словно по негласному договору между Бертом и Капли, последний опекал Сабеллу, взяв на себя роль телохранителя молодой хозяйки Линдо Виста.

Если Сабелла отправлялась на прогулку, когда Берта не было рядом, с ней ехал Каппи Рикс. Капли нравился Сабелле. Еще больше она привязалась к нему, когда однажды этот седоволосый мужчина признался, что его жизнь была бы пустой и одинокой, если бы не семейство Бернетов.

В один из дней Каппи и Сабелла добрались до дамбы Дрими Дро, Здесь они спешились, и, пока Каппи треножил лошадей, Сабелла спустилась к созданной руками человека перемычке, сдерживающей воды Коронадо.

Она опустилась на траву.

– Давай подремлем, Каппи. Каппи улыбнулся, опускаясь рядом.

– Спи, если хочется, малышка. Я пока покурю. Пока Каппи сворачивал и курил свою кривобокую сигару, он рассказал Сабелле историю своей жизни.

– Я провел на Линдо Виста последние тридцать лет. – Каппи на мгновение достал сигару изо рта. – Для меня ранчо стало единственным домом. Когда я был молодым, я...

Каппи, по его собственному признанию, был не более чем бесполезным, пропитанным ромом ничтожеством, когда Рейли Вернет вытащил его одним дождливым утром 1850 года из салуна в Сан-Диего и привез в Линдо Виста.

– Понимаешь, – задумчиво сказал Каппи, – тогда мне было плевать – жить или умереть.

Хрипловатым, прокуренным голосом Каппи Рикс рассказал Сабелле, что в молодости он работал в семье Биксби на ранчо Аламитос около Лос-Анджелеса. Летом тридцать пятого к хозяевам приехали погостить родственники из Филадельфии. Среди них была прелестная семнадцатилетняя девушка – мисс Женевьева Руфь Дарлинг.

Синие глаза Каппи сверкнули, когда он произносил ее имя.

– Она была... хорошей. А мне тогда исполнилось двадцать один, и я выглядел не так-то плохо. Конечно, ее семья пришла в ужас. Они и представить не могли, чтобы их маленькая Дженева захотела выйти замуж за простого ковбоя.

Каппи прищелкнул языком и глубоко затянулся.

– Но Дженева выдержала битву со своей семьей и вышла за тебя? – Сабелла приподнялась на локтях.

– Да, она не вернулась в Филадельфию. Мы поженились, и через несколько лет родилась дочка.

– У тебя есть дочь?!

– Была. Была дочь. – Глаза Каппи подернуло дымкой, – В сорок пятом, когда ребенку – мы назвали ее Бет, ее имя было Элизабет Мей – исполнилось восемь, Дженева взяла ее с собой в Санта-Фе. Я не мог поехать с ними и пытался отговорить Дженеву, но ее единственная сестра переехала туда год назад, и Дженеве не терпелось повидаться с ней. – Каппи стряхнул пепел с сигары. – Я знал, что это опасно. Апачи бесчинствовали все лето и... и... – Он глубоко вздохнул. – Одна из банд атаковала караван.

– О, Каппи...

Долгие минуты царило молчание.

– Я был рад, что индейцы не сняли скальп с Бет. – В глазах Каппи заблестели слезы. – У нее были самые прелестные в мире светлые волосы. Словно шелк. Я обычно расчесывал их перед сном.

Сабелла сжала руку Каппи. Каппи потрепал ее по щеке.

– Мне не стоило расстраивать тебя, малышка. Тебе и так пришлось несладко в жизни.

Каппи смахнул слезы, криво улыбнулся и добавил:

– После того как я потерял и дочь, и жену, мне стало все равно, даже если бы Земля перестала вертеться. Чтобы забыться, я принялся пить. Да так сильно, что потерял работу на ранчо. Они выкинули меня оттуда, но мне было все равно. Пару лет бродяжничал в Мексике, затем в Техасе и Луизиане, затем вернулся в Южную Калифорнию.

– И там тебя нашел Рейли Вернет.

– Рейли и Дейна, его прелестная рыжеволосая жена. Берту тогда был год, и такого обаятельного мальчугана надо было поискать. Рейли сказал, что ничего не понимает в ведении хозяйства на ранчо и ему нужен хороший управляющий. Сказал, что слышал обо мне, когда я еще работал на ранчо Аламитос.

– И он нанял тебя, хотя...

– Предложил стать управляющим, но предупредил, что если увидит пьяным, то выбросит вон. У меня в тот день больше не было денег на выпивку, и я согласился на предложение Рейли.

Капли рассмеялся.

– И с тех пор ты так и жил здесь?

– Да. – Каппи помедлил, затем посмотрел Сабелле прямо в глаза. – Рейли Вернет спас мою жизнь. Он был лучшим моим другом. Берт... он стал для меня сыном.

Сабелла промолчала. Она сидела выпрямившись, стараясь сохранить выражение спокойствия на лице. Но все же она едва заметно вздрогнула, когда Каппи многозначительно добавил:

– Любой, кто навредит моему мальчику, будет иметь дело со мной.

Сабелла заставила себя улыбнуться.

– Берту повезло с таким защитником.

– Берту повезло еще больше, когда у него появилась ты, малышка.

Глава 32

– Хорошо, хорошо... я встану, но не пойду в школу.

Сабелла осталась лежать в кровати в это прохладное утро пятницы середины ноября. Уже целую неделю она не вставала раньше десяти часов. Первые несколько дней Берт думал, что Сабелла просто не выспалась. Он ничего не говорил, лишь целовал ее, осторожно прикрывал одеялом и уходил.

Но через пять дней Берт встревожился. Проснувшись в пятницу, он медленно повернул голову и посмотрел на лежащую рядом жену. Сердце забилось сильней, Берт признался себе, что скучает без Сабеллы. Скучает просыпаться в одиночестве, завтракать без нее, строить планы на день. Ему хотелось видеть ее улыбку, говорить с ней, целовать ее. Он хотел, чтобы Сабелла проснулась!

Хитро улыбнувшись, Берт наклонился вперед и быстро стянул одеяло со спящей жены.

Прохладный утренний воздух коснулся обнаженного тела Сабеллы. Она непроизвольно поежилась, хотя глаза ее так и остались закрытыми, и перевернулась на бок, свернувшись калачиком.

Берт смотрел на жену в ожидании, пока холод заставит ее окончательно проснуться. Все еще во сне, Сабелла потянулась к нему, словно притягиваемая магнитом. Губы приоткрылись, и Сабелла легко вздохнула, когда ее спина коснулась груди Берта. Берт рассмеялся. Почувствовав, что Берт нежно обнял ее, Сабелла удовлетворенно вздохнула.

В спальне становилось светлей и теплей, и Берт понял, что больше не может ждать. Пора вставать. Ему обязательно надо съездить в город. Как ему ни хочется будить Сабеллу, но он должен... Он возьмет ее с собой! Запряжет экипаж, и они будут рядом весь день. А в Капистрано она походит по магазинам и поболтает со своими подругами Синцией Дуглас и Джеки Десмонд.

– Сабелла, – тихонько позвал Берт.

– Ммм, – Сабелла еще крепче прижалась к мужу.

– Малышка, уже семь часов. Пора вставать.

Не открывая глаз, Сабелла медленно повернулась к нему.

– Я так не думаю.

Она подвинулась ближе, и он почувствовал прикосновение ее груди.

– Что означает «ты так не думаешь»? – засмеялся Берт.

– Мне кажется, я не буду вставать.

– Я собираюсь в город на весь день. Может быть, поедешь со мной?

– Я не поеду. Сказано очень решительно.

Улыбка сбежала с лица Берта. Он внимательно посмотрел на жену.

– Милая, ты себя плохо чувствуешь? Ты всю неделю поздно встаешь, и я уже волнуюсь.

Сабелла странно улыбнулась.

– Нет, я чувствую себя великолепно. – Она провела рукой по груди Берта, затем коснулась подбородка кончиком указательного пальца. – Не стоит беспокоиться. Со мной все хорошо. Честно.

– Тогда почему ты не хочешь поехать со мной?

– Надо кое-что сделать дома, в том числе еще поспать.

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

– Уверена. Абсолютно уверена.

– Ну, хорошо, – сдался ничего не понимающий Берт. – Ленись, сколько сможешь, а мне пора вставать.

Он быстро поцеловал Сабеллу и встал. Затем еще раз посмотрел на жену. Она пыталась пальцами ног подцепить одеяло. Берт нагнулся и, поцеловав Сабеллу еще раз, осторожно накрыл ее одеялом.

– Спи, милая. И сделай мне, пожалуйста, большое одолжение.

– Мммм. Что именно?

– Тебе явно нравится подолгу оставаться в кровати, поэтому, пожалуйста, вечером встреть меня здесь и именно такая, какова ты сейчас.

– Постараюсь. – Сабелла мурлыкнула и, перевернувшись на другой бок, мгновенно заснула.

Когда она проснулась, ноябрьское солнце уже высоко поднялось над горизонтом и в спальне было очень светло. Сабелла села и сначала внимательно осмотрела себя, затем, не найдя тех признаков, которые неминуемо должны расстроить ее, принялась не менее внимательно разглядывать простыню. На слегка сбившемся во время сна сером шелке не было ни единого пятнышка.

Сабелла радостно захлопала в ладоши. Встав перед высоким зеркалом, она положила руки на плоский живот и легонько нажала.

В те часы, что она провела в объятиях Берта, в ее теле зародилась новая жизнь! Эта мысль ошеломила ее. Она, Сабелла Риос Вернет, скоро родит ребенка. Меньше чем через год она будет матерью. У нее будет сын, их с Бертом сын.

Сабелла неожиданно почувствовала головокружение и слабость, будто она взвалила на себя непосильную ношу.

Она выбежала из спальни не одеваясь. По какой-то непонятной причине Сабелле хотелось остаться обнаженной, словно лишь в этом случае она по-настоящему сможет почувствовать себя будущей матерью.

Сабелла решила все утро оставаться в спальне и в одиночестве думать о своем ребенке.

Она закружилась в танце, напевая веселую песенку, а потом, запыхавшись, упала в старое кожаное кресло, откинула голову на спинку и засмеялась.

Неожиданно Сабелла поняла, что это за кресло. Последние несколько недель – чаще всего когда оставалась одна – Сабелла неизменно выбирала именно это кресло – «счастливое» кресло Берта.

Улыбка сбежала с лица Сабеллы, на глазах появились слезы. Сабелла отчаянно расплакалась. Она сидела в «счастливом» кресле и рыдала, чувствуя себя удивительно несчастной. А причина этого несчастья заключалась в том, что она влюбилась в Берта Бернета.

Все еще плача, Сабелла услышала стук в дверь и голос Кармелиты.

– Сабелла, впусти меня. Открой дверь! Шмыгая носом и вытирая опухшие и покрасневшие глаза, Сабелла прокричала в ответ:

– М-минутку. С-сейчас.

Сабелла встала, лихорадочно оглядываясь в поисках хоть какой-нибудь одежды. Заметив черный шелковый халат Берта, небрежно валяющийся на кровати, она надела его, подвязавшись длинным поясом. Постаравшись успокоиться, Сабелла открыла дверь.

– Madre de Dios! – запричитала Кармелита, увидев опухшие от слез глаза Сабеллы. – Тебе плохо?

Вместо ответа Сабелла отрицательно покачала головой и разразилась новым потоком слез. Кармелита быстро вошла в комнату и обняла Сабеллу, утешая ее.

– Слезы? Откуда слезы?

– О, – прорыдала Сабелла, – у меня будет ребенок.

– Боже мои! Но ведь ты именно этого и хотела!

– Да! Но я... я... О, что же я наделала!

– Шшш, – Мексиканка постаралась успокоить свою молодую хозяйку. – Сначала мы вымоем тебе лицо, а затем поговорим.

Сабелла сказала Кармелите, что почти уверена в своей беременности, но возникшая в последние недели неожиданная привязанность к мужу путает ее. А вдруг он неповинен в грехах своего отца? Ведь может быть такое, что Берт ничего не знал о преступлении Рейли Бернета?

Увы! Их разговор не остался тайной. Кармелита, до крайности испуганная отчаянием Сабеллы, забыла закрыть дверь в комнату. Ни одна из них не услышала шагов Анны Галаджер. Неся стопки выстиранного белья, Анна тихо шла к большому стенному шкафу на втором этаже.

Услышав голоса, она помедлила, остановилась и прислушалась. Узнав голос Сабеллы, она из любопытства подошла поближе к полуоткрытой двери в конце коридора. Уловив имя Берта, Анна навострила уши, а когда она расслышала те удивительные вещи, о которых говорила Сабелла, Анна спряталась в шкафу и, приоткрыв дверцу, стала подслушивать, боясь упустить хотя бы слово.

Анна Галаджер узнала все, включая и факт существования журнала, принадлежащего покойному мужу Кармелиты, Виктору Ривьере, в котором документально подтверждалось, что Рейли Вернет лишил Терезу Карилло ее законного наследства – ранчо Линдо Виста. Этот самый журнал был сейчас в руках Сабеллы Риос – дочери обманутой Терезы Карилло Риос.

Анна Галаджер улыбалась в темноте шкафа, а не подозревающие ни о чем Сабелла и Кармелита вновь вспоминали всю историю. Они вспоминали о том времени, когда собирали все сведения о семье Бернетов, вырезая и храня статьи из газет за последние десять лет; вспомнили, как еще в возрасте пятнадцати лет Сабелла решила в один прекрасный день приехать в Сан-Хуан-Капистрано, чтобы женить на себе Берта Бернета, а потом отомстить – родить сына, наследника Линдо Виста, и забрать ребенка с собой, бросив мужа. Но сейчас все изменилось.

– Кармелита, Берт – самый добрый и заботливый мужчина, которого я только знала, – слышала Анна Галаджер слова Сабеллы. – Невозможно представить, чтобы он украл что-нибудь.

Сабелла вздохнула, и ее худенькие плечи грустно опустились.

Кармелита согласилась со своей хозяйкой.

– Сеньор Бернет – очень хороший человек.

– Да, и даже если... если Берт знает о преступлении отца, я жалею о том, что приехала сюда. Я жалею, что вообще думала о мести. Я и не представляла, что это случится... что я... что я... не смогу ничего с собой поделать. Я люблю Берта. – Сабелла грустно покачала головой. – Боже мой, как это могло случиться? Я люблю человека, которого по всем законам должна ненавидеть больше всех на свете. Я никогда не думала, что жизнь может быть такой радостной. Недели... месяцы, что я провела с Бертом, были самыми счастливыми в моей жизни. Кармелита мудро посоветовала:

– Тогда забудь о мести. Земля теперь твоя, твоя и твоего мужа. Он любит тебя, и скоро родится ваш ребенок. Забудь о прошлом.

Сабелла была в смятении. Как это замечательно и просто – отбросить ненависть и горечь и жить на Линдо Виста с любимым мужчиной.

– Да! – радостно воскликнула она. – Это именно то, что я сделаю. Берт не знает, кто я такая и зачем пришла сюда. Он и не должен узнать. Я люблю его и буду ему хорошей женой. Я постараюсь загладить то, что я наделала. О, это ответ на все мои сомнения, Кармелита. Берт любит меня, а я люблю его. Мы можем быть счастливы вместе. Он не должен узнать правду!

Кармелита улыбнулась и, согласно кивнув, вышла в пустой коридор. Нахмурившись, Сабелла мгновение смотрела ей вслед, а затем крикнула:

– Он ведь не узнает? Правда?

Кармелита заметила, что дверь стенного шкафа приоткрыта. Она захлопнула ее, облокотилась на шкаф и, перекрестив пальцы, ответила:

– Нет, малышка, он никогда не узнает.

Глава 33

– Ты меня слышишь? Ты купил динамит?

– Нет, еще нет.

Джина разгневанно повернулась к Франко.

– Я послала тебя в Байа, чтобы ты привез динамит. А ты, прошлявшись там три дня, вернулся с пустыми руками! Чем ты там занимался? Тратил мои деньги на каких-нибудь дешевых шлюх?

– Нет, querida, – Франко, ухмыльнувшись, покачал головой. – Я получаю наслаждение только от дорогих проституток. – Грубо схватив Джину за руку, он привлек ее к себе. – Богатых красивых проституток, таких, как ты, mon ami.

– Ты, грязный ублюдок! – прошипела Джина. – Ты не имеешь права разговаривать так со мной! Я – Джина де Темпл, дочь сенатора Нельсона де Темпла, в то время как ты – ничтожество. Бездомный вакеро. Наемный работник. Да я могу уволить тебя в любой момент.

– Тогда так и сделай. – Франко ни на секунду не переставал улыбаться. – Чего ты ждешь? Уволь меня.

– Отлично. – Джина сорвалась на крик. – Ты уволен! Убирайся из дома и из моей...

Руки Франко были грубы, а губы пылали, когда он заставил ее замолчать. Поцелуй прервался, Джина почти задыхалась, чувствуя, как дрожат колени.

– А сейчас, милая, – улыбка Франко растягивала длинный шрам на его щеке, – повтори мне, что я уволен.

Держась за его плечи, опустив голову, Джина с трудом ответила:

– Франко, ты жестокий н злопамятный. Я презираю тебя. Ты – монстр.

– А тебе именно монстр и нужен, querida. Франко с такой силой толкнул Джину, что она, потеряв равновесие, упала на пол. Посмотрев на нее, он сказал:

– Я достану динамит, но на это потребуется время. А пока, надеюсь, ты будешь вести себя хорошо – Ухватив несколько прядей ее волос, он потянул за них. – Или мне придется наказать тебя, такую плохую девочку?

– Нет, Франко, пожалуйста, ты делаешь мне больно. – Джина схватилась рукой за его жилистое запястье. – Остановись, я буду вести себя хорошо.

Его пальцы разжались, и он погладил Джину по руке.

– Так и быть, я займусь с тобой любовью в доме твоего отца, в твоей собственной постели. Джина вздохнула и кивнула.

– Да, это очень заманчиво. Сколько сейчас времени? Франко взглянул на стоящие на камине часы.

– Пять минут пятого.

– У нас не больше часа. Я ожидаю отца и дона Мигеля Амаро к шести. Делай со мной что хочешь, но ты должен уйти до...

Громкий стук в дверь заставил обоих повернуться. Джина приложила указательный палец к губам, предупреждая Франко, чтобы тот хранил молчание, и громко крикнула:

– Да? В чем дело?

– У вас посетитель, сеньорита Джина, – донесся ответ слуги. – Внизу ждет Анна Галаджер. Она просит немедленно встретиться с вами.

Джина раздраженно вздохнула.

– Передай ей, что я сейчас спущусь, – крикнула она, а затем прошептала, повернувшись к Франко: – Вернусь через пару минут.

Встав перед ним, Джина положила руку ему на живот, потом опустила ее ниже.

– Не раздевайся. Оставь мне удовольствие самой распаковать все твои сокровища, когда я вернусь.

Джина легонько сжала руку, повернулась и вышла. Нетерпеливо сбежав по ступенькам, она направилась в гостиную, где ее ждала Анна.

– Анна, надеюсь, ты хочешь сказать мне что-то важное, – вместо приветствия бросила Джина. – Я очень занята и...

– Мне кажется, вы найдете время, чтобы выслушать меня. – Служанка из Линдо Виста была похожа на кошку, только что проглотившую канарейку.

Джина немедленно заинтересовалась и села рядом с Анной.

– Это касается Сабеллы Риос...? – Джина не смогла выговорить «Бернет». – Ты обнаружила что-то?

– Да! – От возбуждения Анна затрясла головой. – Мисс Джина, вы не поверите, что я подслушала сегодня утром!

– Что же? Говори! Расскажи мне все!

Анна Галаджер глубоко вздохнула, а затем принялась быстро, захлебываясь словами, пересказывать разговор между Сабеллой Риос Бернет и Кармелитой Ривьера.

Слушая Анну с приоткрытым от удивления ртом, Джина чувствовала, как кровь сильнее течет по венам, а сердце лихорадочно бьется в груди.

Анна закончила рассказ и гордо выпрямилась, ожидая похвалы Джины.

– Берт... Я должна рассказать Берту...

– Я случайно узнала, – как бы про себя заметила Анна, – что мистер Бернет сегодня поехал в Капистрано на совет директоров банка.

– Сегодня утром? Но уже пять часов.

– Сегодня днем он встречался с джентльменом из Лос-Анджелеса для обсуждения какого-то дела. Гидро... гидрол... ну, в общем, связанного с водой.

– Значит, Берт все еще в городе?

– Я почти уверена в этом. Я подслушала, как за завтраком он сказал Капли Риксу, что вернется домой не раньше семи часов вечера, так что...

– Хулио! – Джина вскочила на йоги и выбежала в коридор. – Хулио, иди сюда немедленно!

Старый Хулио, бросив на столе недопитую чашку кофе, выбежал из кухни.

– Si, senorina?

– Хулио, отправляйся в гостиницу, найди Берта Бер-нега, скажи ему, чтобы он обязательно зашел ко мне! Это вопрос жизни и смерти!

– Жизни и смерти, – повторил слуга.

– Да. Если ты упустишь его, я отправлю тебя в Мексику, где ты проведешь остаток дней, обирая овощи на полях под жарким солнцем. А сейчас иди!

– Si, si, – бормотал испуганный старик, ковыляя к выходу.

В коридор вышла Анна Галаджер.

– Надеюсь, я оказала вам услугу, мисс де Темпл.

Анна ожидала вознаграждения, возможно, приглашения вернуться в дом к сенатору на более выгодных условиях.

– Можешь идти, – рассеянно проговорила Джина. – Мне надо переодеться перед приходом Берта. – Джина рассмеялась немного визгливо. – Думаю, ему в конце концов потребуется утешение.

Бегом Джина поднялась на второй этаж, лихорадочно обдумывая предстоящий вечер. Когда они останутся вдвоем, она с удовольствием расскажет Берту, как его лживая сука-жена обманула его. Только вначале необходимо удостовериться, что на столе достаточно вина, чтобы облегчить ему боль. И, разумеется, она сама предложит свою помощь. Пусть отец и дон Мигель Андрее Амаро убираются к черту. Они могут ужинать без нее. Она, как надеялась Джина, будет занята всю ночь!

Войдя к себе в спальню, Джина увидела Франко, развалившегося на диване. Совершенно позабыв о своем посетителе, Джина сейчас была разъярена представшей перед глазами картиной.

– Что ты делаешь? Тебе нельзя быть здесь! Кто-нибудь заметит нас!

– Милая, подойди сюда и раздень меня.

– Раздеть тебя? Да ты в своем уме? Ты должен уйти. Прямо сейчас. Я ожидаю гостей.

– Джина, моя дорогая, у тебя только что была посетительница. Сейчас моя очередь.

– Нет, Франко, сейчас моя очередь. – Джина высокомерно улыбнулась – Ты уйдешь сам или я должна приказать, чтобы тебя выставили за дверь?

Улыбка Франко была не менее высокомерной.

– Есть лишь один способ заставить меня уйти. – Его рука потянулась к пуговицам на брюках.

– О Боже мой! – вскричала Джина, мечтая, чтобы он оказался подальше от ее дома.

Она опустилась на колени перед ним и расстегнула его брюки. Когда ее голова наклонилась, Франко положил руку ей на волосы. Он ухмылялся.

Джина так спешит – значит, ему не следует торопиться. Франко стоял, улыбался и гадал, как долго он может продержаться и как долго продержится она. Его взгляд упал на часы на каминной полке, он засек время.

Пять минут. Шесть. Семь.

Франко про себя проговаривал слова любимых испанских баллад, старательно отвлекая себя.

Десять минут. Двенадцать. Пятнадцать.

Прошла двадцать одна минута, прежде чем он сжалился над Джиной. Перестав контролировать себя, Франко уже через несколько минут стонал и вздрагивал от удовольствия.

Джина подняла голову. Ее глаза гневно блестели. Вытерев рукавом блестящий от влаги рот, она процедила:

– Сукин сын! Ты делал это нарочно!

– Делал что, querida? – Франко пожал плечами. – Я не понимаю.

Джина резко встала.

– Ты не мог бы уйти? – Она указала на балконную дверь. – Иди и держись подальше... и, кстати, можешь забыть о динамите.

– Забыть о взрывчатке? – Франко медленно застегивал брюки. – Почему? Что-то изменилось?

– Все изменилось! – В голосе Джины отчетливо звучала радость. – Я получу назад своего мужчину.

– Кого? Берта Бернета? – цинично рассмеялся Франко, – И как именно ты собираешься избавиться от прелестной Сабеллы Бернет?

Подталкивая его к двери, Джина облизала губы кончиком языка и сказала:

– Всего лишь пригласив се мужа на чай.

Глава 34

В пять часов того же дня Сабелла Риос Вернет была так счастлива, как может быть счастлива лишь молодая, здоровая и влюбленная женщина. Никогда в самых сокровенных девичьих мечтах она не представляла себе, что существует такое счастье.

Этот теплый ясный осенний день стал самым лучшим днем ее жизни. С ним не может сравниться ни день свадьбы, ни волнующие дни в Сан-Франциско, ни даже идиллические дни на отдаленном острове Каталина.

Этот день, когда она впервые искренне обнимет своего мужа, она запомнит на всю жизнь.

Сабелла с нетерпением ожидала вечера и тщательно готовилась к нему. Марте было велено приготовить любимые блюда Берта. Блантон, выполняющий обязанности дворецкого в доме, проверял, как выполняются его приказы. Доставлено ли нужное вино из подвала? Хорошо ли отполировали панели красного дерева? Перенесен ли в покои хозяев маленький столик на двоих?

Сама Сабелла занялась собой. Она дольше обычного нежилась в ванне, вымыла длинные светлые волосы, долго вместе с Кармелитой выбирала платье.

Сабелла хотела выглядеть не слишком искушенной, но и не наивной, не слишком юной, но и не умудренной жизнью, просто и одновременно нарядно одетой – одним словом, счастливой молодой женой преуспевающего владельца ранчо, которая только что узнала, что ждет их первого ребенка.

Наконец они остановились на платье из розового бархата с длинными рукавами и высоким воротником под горло, плотно облегавшем полную грудь Сабеллы и подчеркивавшем тонкую талию. Сабелле понравился покрой платья – соблазнительный и дерзкий: глухой ворот спереди и глубокий, идущий до самой талии, вырез на спине. Это то, что надо, решила Сабелла.

Зная, что Берт любит распущенные волосы, Сабелла попросила Кармелиту зачесать длинные локоны назад. Нежно-розовая кастильская роза в золотистых волосах Сабеллы была последним штрихом ее костюма. К заходу солнца все было готово. Каждое окно дома ярко светилось. Наверху, в покоях хозяев, недалеко от камина стоял маленький столик, накрытый к ужину. На кухне ждали своей очереди изысканные блюда.

Сабелла ждала мужа в просторной гостиной. Каждую минуту ей чудился стук копыт. Слишком взволнованная, чтобы сидеть на одном месте, она бродила по залитой светом гостиной, бесцельно переставляя безделушки и представляя свой будущий разговор с Бертом, вновь и вновь повторяя про себя, как она скажет ему о будущем ребенке.

Часы в коридоре пробили семь. Скоро приедет Берт!

Подойдя к окну, Сабелла отодвинула тяжелую занавеску и выглянула во двор. Было уже по-осеннему темно. Она отошла от окна.

Скоро приедет Берт!

Когда часы пробили восемь, Сабелла нервно ходила из угла в угол, стараясь подавить растущее чувство тревоги. Она отправилась на кухню. Там все давно было готово.

К девяти Сабелла начала волноваться.

К десяти о на уже не находила места от беспокойства.

В одиннадцать Сабелла отправила слуг спать. Нервное напряжение росло. Она металась по гостиной, но, когда туда заглядывали Капли, Блантон или Кармелита, пыталась скрыть свое волнение. Каппи и Кармелита старались успокоить молодую хозяйку, говоря, что деловая встреча Берта затянулась слишком долго и он наверняка решил остаться на ночь в гостинице.

– Да-да, конечно. Я так и думаю, – покорно соглашалась Сабелла, – Пожалуйста, идите спать. Я и сама поднимусь наверх через пару минут.

Наконец Сабелла осталась в одиночестве. Уже давно пробило полночь, когда она услышала столь долго ожидаемый цокот копыт во дворе. Она облегченно вздохнула:

– Слава Богу!

Подойдя к окну, наверное, уже в сотый раз за вечер, Сабелла отодвинула занавеску и увидела освещенного луной всадника, скачущего галопом по дорожке. Чувствуя лихорадочнее биение сердца, Сабелла смотрела на Берта. Вот он осадил лошадь, спрыгнул на землю и передал поводья зевающему со сна мальчишке.

Опустив занавеску, Сабелла подхватила край пышной юбки и спешно вышла в коридор. Приглаживая на ходу волосы, она остановилась, ожидая, когда же откроется дверь и муж весело обнимет ее.

Входная дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился Берт. Он был пьян. Черты лица напряжены, глаза смотрят сквозь нее. По спине Сабеллы пробежал холодок. Берт сделал несколько шагов вперед, и она инстинктивно отшатнулась.

– Я... я ... начала волноваться, Берт, – выговорила наконец Сабелла, прижимая руку к груди. – Очень поздно и... – Она попыталась улыбнуться. – С тобой все в порядке?

– Будто тебя это заботит, – последовал еле различимый ответ.

Глаза Берта на темном, напряженном лице были похожи на льдинки. Не останавливаясь, он шел к ней.

– Конечно, милый. – Сабелла проглотила комок в горле. – В чем дело, любимый? Что случилось? Почему...

У нее пересохло в горле. Она больше не могла говорить. Берт подошел совсем близко, и в его глазах Сабелла прочла ненависть.

Неожиданно Берт отвернулся от нее и прошел в гостиную.

Чувствуя, что произошло что-то ужасное, Сабелла последовала за ним. Она тихонько позвала мужа. Берт остановился и повернулся к ней. Его взгляд заставил Сабеллу вздрогнуть. Он молча смотрел на нее холодными, словно серебристыми от инея глазами. Сабелла почувствовала замешательство и страх.

– Ты... ты пил, – в конце концов выговорила она. Подойдя к столику, на котором стоял графин с виски, Берт налил полстакана и одним махом опорожнил его.

– Как ты внимательна, моя дорогая. Я действительно пил и с твоего разрешения возобновлю это занятие. Кстати, я буду пить, даже если ты будешь против.

– Берт, в чем дело? Скажи мне, что случилось? – Сабелла чувствовала, как болезненно сжимается ее сердце.

Берт медленно повернулся к ней и отсалютовал стаканом.

– За тебя, моя дорогая. Я хочу отдать тебе должное. Ты самая лучшая актриса из всех, кого я видел.

Сабелла застыла от страха.

– Я... я не понимаю, что ты имеешь в виду, – пробормотала она.

Берт допил виски, опустил стакан и, вытерев рот тыльной стороной ладони, отчетливо произнес:

– Прекращай играть, Сабелла. Я все знаю. О том лживом журнале Ривьеры. Все.

Сабелла не могла вымолвить ни слова.

Берт обошел ее, словно мебель, и, слегка пошатываясь, вышел из комнаты. С трудом взобравшись по лестнице, он добрался до спальни, рухнул на кровать и мгновенно забылся тяжелым пьяным сном.

Глава 35

Несколько минут Сабелла стояла не двигаясь. Потом, словно сомнамбула, вышла в коридор и, дойдя до лестницы, остановилась. Из глаз ее лились слезы. Все кончено. Она проиграла. И она устала – очень-очень устала. Ей хочется только одного – опуститься на ступени и проплакать всю ночь. Но, собрав оставшиеся силы, Сабелла резко смахнула слезы, выпрямилась и решительно двинулась наверх.

Дойдя до спальни, Сабелла минуту помедлила, вошла. Взглянув на крепко спящего Берта, Сабелла прошла в гардеробную, на ходу расстегивая платье. Быстро сняв его и швырнув на пол, она скинула туфельки, стянула тонкие шелковые чулки.

Оставшись в одном белье, Сабелла принялась просматривать одежду, отодвигая в сторону купленные Бертом роскошные наряды, пока в самом углу не обнаружила свои кожаные брюки, белую блузку и ботинки.

Сабелла быстро переоделась, заколола длинные волосы на затылке, схватила старое сомбреро, пылившееся на верхней полке, и вышла из гардеробной. У двери она остановилась и оглядела комнаты, в которых провела только счастливых дней и ночей.

Ее словно магнитом потянуло к кровати. Едва дыша, она смотрела и смотрела – в последний раз – на столь дорогое лицо, по-мальчишески привлекательное и молодое. Прижав ко рту руку, чтобы не рыдать, Сабелла вышла из комнаты.

В коридоре она на мгновение прислонилась к стене – тело сотрясали приступы дрожи, в груди болело. Однако уже через несколько секунд она выпрямилась, подошла к шкафу и достала оттуда несколько одеял и полотенец. Спустившись вниз, Сабелла зашла на кухню, уложила в корзинки для пикника еду, приготовленную ко вчерашнему – так и несостоявшемуся – ужину, затем тихонько пробралась в комнату Кармелиты. Подойдя к кровати, она легонько потрясла свою верную подругу за плечо. Сделав знак Кармелите молчать, Сабелла шепотом рассказала о случившемся.

– Нет. Матерь Божия. – Кармелита хмуро качала головой.

– Одевайся, – приказала ей Сабелла. – Мы уходим. Прямо сейчас, ночью.

– Но как же...

– Все в порядке. Я уже получила, что хотела – я беременна. Калифорнийские законы наследования очень строги, так что мой ребенок в любом случае станет будущим владельцем Линдо Виста. Остальное неважно. Поторопись!

Под покровом темноты женщины выбрались из дома незамеченными. В конюшне они тихонько проскользнули мимо спящего мальчика-конюха. Огромный гнедой жеребец Сабеллы, узнав хозяйку, заржал.

– Шшш, – успокоила его Сабелла, потрепав по шее. Стоящий в соседнем стойле вороной мерин считался достаточно спокойным для женщин, поэтому Кармелита взяла именно эту лошадь. Мальчишка-конюх так и не проснулся, когда Сабелла прошла в его комнатку, чтобы забрать седла и уздечки.

Пока Сабелла седлала лошадей, Кармелита свернула одеяла и положила еду в седельные сумки.

Пятнадцать минут спустя обе женщины выехали из конюшни.

– На воротах нас обязательно остановят, – прошептала Сабелла. – Придется ехать окружным путем. Готова? Следуй за мной.

Они заставили лошадей идти шагом, пока не оказались в нескольких сотнях футов от многочисленных построек ранчо. Остановив гнедого, Сабелла привстала на стременах и бросила последний взгляд на большой дом.

Повернувшись к Кармелите, она сказала:

– Нам надо уехать как можно дальше от Линдо Виста, пока еще темно. Ты сможешь проскакать две или три мили?

– Да, могу, и даже больше, если потребуется. Но куда мы направляемся? И что будем делать?

– Не знаю. Нам надо двигаться на восток, пересечем горы, а там видно будет. Давай быстрее тронемся в путь, а беспокоиться станем после. Поехали.

И они направились в сторону гор, залитые лунным светом вершины которых отчетливо виднелись на востоке.

Берт попытался открыть глаза.

Когда в конце концов это ему удалось, лучи утреннего солнца ослепили его. Он не понимал, где он, что с ним и главное – почему так страшно болит голова.

Затем он вспомнил.

Берт резко сел. Он был так слаб, что чуть не потерял сознание. Чувствуя головокружение и тошноту, он с трудом спустил ноги на пол.

– Иисус! – Берт со стоном опустил голову на руки. Когда комната перестала кружиться, он осторожно поднял голову и пробормотал:

– Боже мой... О Боже мой...

Вчерашний вечер и ночь с необыкновенной ясностью всплыли у него в памяти. Берт встал. Он выглядел так же скверно, как чувствовал себя: налитые кровью глаза, черная щетина на щеках. Берт раздраженно сорвал с себя помятый во сне сюртук и бросил его на ковер.

Спускаясь по лестнице вниз, где-то на половине он вдруг заметил на ступеньке какой-то предмет.

Берт медленно наклонился и поднял увядшую розу, которую видел прошлой ночью в волосах Сабеллы. Он застонал в отчаянии и виновато опустил голову. Но это была минутная слабость.

Положив цветок в карман брюк, Берт сжал зубы и быстро спустился вниз. Зайдя в библиотеку, он позвонил.

– Доброе утро, сэр. – Блантону пришлось почти прокричать это, чтобы привлечь внимание хозяина, стоявшего около окна.

Берт медленно повернулся.

– Ты видел миссис Бернет сегодня утром, Блантон?

– Нет. И Кармелиту тоже. Берт кивнул.

– Я так и думал. Они сбежали.

– Да, сэр.

– Позови Каппи.

Капли Рикс, бледный и встревоженный, вошел в библиотеку. Он заговорил первым.

– Берт, я должен рассказать тебе кое-что... твой отец...

– Позже, Кагат. Сабелла уехала. Я хочу, чтобы она вернулась. Собери лучших наездников. Пусть отправляются на поиски прямо сейчас, утром. Три группы. Две поедут на север и на юг, но я думаю, что беглянки выбрали восточное направление, поэтому самую большую группу пошли на восток.

– Ты поедешь?

– Нет.

– Хорошо. Но прежде я хотел бы сказать...

– Мы теряем время, Капли. Ты отправишься с теми, кто едет на восток. Я уверен, что именно этот путь выбрала Сабелла.

– Окей, сынок.

– Когда найдешь Сабеллу, приведи ее ко мне, – в его голосе отчетливо прозвучала горечь. – Я буду ждать прямо здесь.

В полдень Сабелла и Кармелита наконец решили сделать привал. Солнце безжалостно припекало, лошади устали и мучались от жажды. Кармелита обессилела. Сабелла почти не устала, но ее беспокоила ноющая боль в спине. Она надеялась, что это всего лишь следствие долгой скачки. Они расположились на отдых в узком извилистом каньоне с отвесно поднимающимися стенами, вход в который хорошо просматривался. Здесь было достаточно травы для лошадей, а в нескольких сотнях ярдов журчал небольшой горный ручей...

– Отличное место, – сказала Сабелла своей спутнице и, перекинув ногу через луку седла, легко спрыгнула на землю.

Сняв одно из свернутых одеял, Сабелла бросила его на землю. За ним последовали сумки с едой, потом седло.

У смертельно уставшей Кармелиты не хватило сил даже сойти с лошади. Сабелла помогла ей, поддерживая под руку.

– Я позабочусь о лошадях. А ты разверни одеяла, что-нибудь поешь, а потом поспи.

– Но ты ведь тоже устала и хочешь спать...

– Нет. Сна ни в одном глазу. Я искупаю лошадей, стреножу их, а сама помоюсь. А ты пока спи.

Сабелла отвела лошадей к ручью, сняла с них уздечки, громко предупредив своего гнедого:

– Даже не пробуй убежать. И передай это своему вороному соседу.

Гнедой коротко заржал, а потом фыркнул. Несколько минут лошади жадно пили, затем повернули в сторону небольших островков зеленой травы рядом с водой.

Сабелла потерла рукой ноющую спину и, нахмурившись, легонько застонала. Может быть, поможет купание? Правда, вода очень холодная, но, возможно, если подольше поплавать, спина перестанет болеть.

Сабелла сняла ботинки, расстегнула пуговицы на брюках и спустила их вниз; потом принялась расстегивать белую блузку.

Неожиданно она остановилась.

– Нет! – простонала Сабелла, глядя в ужасе на подтеки крови на своем белье. – Нет! Нет! Нет!

Она в отчаянии раскачивалась вперед-назад, чувствуя себя побежденной. Она все потеряла! Она не была беременна.

Сабелла закрыла лицо ладонями и заплакала.

Через семьдесят два часа после бегства Сабеллы и Кармелиты люди Берта под командадам Капли поймали их. Остановившиеся на ночевку в пяти милях к западу от озера Солтон-Си беглянки были разбужены среди ночи топотом копыт.

Сабелла резко села, но прежде чем успела вскочить на ноги, сильная рука опустилась на ее плечо и раздался голос Каппи:

– Не волнуйтесь, миссис Бернет. Мы не обидим вас.

Мы здесь, чтобы отвезти вас домой.

Так, через три дня Сабелла вновь увидела большой дом. Ноябрьское солнце быстро опускалось к горизонту, и в доме один за другим загорались огни.

В конюшне Сабелле помогли спуститься с лошади, словно она была беспомощным инвалидом. Несколько хмурых ковбоев провели ее в дом, а там – через пустынный коридор – в библиотеку. Один из сопровождавших открыл дверь, другой подтолкнул Сабеллу внутрь, а потом за ее спиной дверь захлопнулась.

В библиотеке царила полутьма. Горела лишь одна маленькая лампа, отбрасывающая небольшой кружок света на столик красного дерева. Наполовину пустой графин с виски стоял рядом с лампой, а чуть поодаль – стакан, заполненный янтарной жидкостью.

Из темноты появилась рука, взяла стакан и исчезла из освещенного пространства. Затем вновь появилась уже с пустым стаканом.

– Добро пожаловать домой, – донесся до нее голос.

Сабелла вздрогнула и промолчала.

Тишина.

Берт наклонился к свету, и Сабелла наконец разглядела его. Он был небрит, всклокоченные волосы падали на лоб, лезли в глаза, рубашка страшно измята и наполовину расстегнута. Сабелла задрожала: Берт был мрачен и, как ей казалось, опасен.

Сабелла ждала, что он что-нибудь скажет. Но он молчал. Он даже не встал, просто сидел и смотрел на нее.

В конце концов она заговорила первая.

– Почему? Почему ты стал искать меня? Почему привез обратно?

– Потому что ты моя.