Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе

***

И вот, в ночь новолуния, долгожданный момент настал.

Четыре солдата вынесли сколоченный для Раффа ящик с длинными рукоятками, куда и погрузили больное животное. Они все — Данн, Гриот, Тамар и Али — взяли свои заплечные мешки и следом за Раффом навсегда покинули Центр.

Выйдя на дорогу, Данн остановился, оглянулся назад. Через большие ворота он видел вход в тайник. Оттуда во двор вытекала вода.

По всему пути через определенные промежутки армию ждали проводники. Группу, в которой шли Данн и остальные, вела женщина, одна из лучших разведчиц Гриота. Она часто путешествовала через болота в Тундру и обратно и знала как свои пять пальцев все пруды и топи, промоины и зыбучие пески. Женщина шла впереди, за ней следовал Гриот, потом снежный пес в своем ящике, и замыкали шествие Данн, Тамар и Али. Каждый видел перед собой лишь темный силуэт идущего впереди на фоне еще более темных облаков. Луна, когда она пробивалась сквозь облачка, была едва заметным штрихом на небе, и слабый свет ее не мог рассеять мрак болотной ночи.

Когда они сворачивали с дороги на тропу через болота, к Тамар скользнула фигура с черным одеялом, повязанным вокруг лица, и сунула девочке в руки куклу. Это была деревянная статуэтка, которые встречались в музеях Центра, только у этой из груди торчали острые щепки. Всей армии было приказано хранить в походе молчание, но, когда их группа по команде проводницы остановилась у опасного места, Тамар шепнула Данну:

— Ненависть — странная вещь. Почему Кайра и Рэя так меня ненавидят? Когда они смотрят на меня, их глаза — как ножи. Я их не то чтобы ненавижу, но очень боюсь.

В темноте ее испуганного личика почти не было видно. Данн взял куклу, которую Тамар показывала ему, и зашвырнул ее в лужу.

— Я бы сказал, что любовь ничуть не менее странное чувство, — тоже шепотом ответил он девочке.

Али, стоявший за спиной Данна, неодобрительно вздохнул.

Тамар вложила свою ладошку в руку дяди, и голос ее прозвучал тонко и жалобно:

— Данн, Данн…

— Да, понимаю, — сказал Данн. — Но не слушай меня, малышка. Я не это имел в виду.

— А я думаю, это, — прошептала Тамар.

— Мы должны идти, — сказал им Али.

Это была долгая ночь, наполненная странными звуками, которые издавали болотные птицы и животные, лягушки и рыбы, рассыпавшиеся перед людьми в стороны. В темноте порой появлялись огни, но это не могли быть фонари солдат, потому что зажигать фонари было запрещено. Людям приходилось идти след в след. Иногда по обе стороны тропы плескалась вода, и ноги скользили в жидкой грязи. Кто-то вскрикнул — это один солдат, оступившись, упал в воду. Послышались всплески, приглушенные голоса — товарищи вытащили его. Это небольшое происшествие, случившееся в непроницаемой тьме, заставило всех поежиться. Столько людей идет рядом, целая армия, и если их так много, то кто знает, нет ли среди них врагов?

Рассвет застал их посреди болот. Повсюду вокруг брели или стояли сотни людей: зеленовато-коричневые фигуры на фоне серовато-зеленой воды. Красные одеяла были свернуты и спрятаны в котомки. Целая ночь ушла на то, чтобы преодолеть третью часть пути. В утреннем свете, который рассыпал розовые отражения на потревоженную людьми водную гладь, далеко позади все еще виднелась громада Центра. Его окутывало грязное облако дыма в багровых отблесках огня.

— Я ничуть не удивлен, — заметил Гриот. — Они каждую ночь жгут огромные костры. Хорошо, что вокруг столько воды. Пожар далеко не распространится.

Данн сказал:

— Теперь, когда мы ушли, Кайра и Джосс поселятся в наших комнатах и на некоторое время сырость им будет не страшна.

— Время, время, — повторила за ним Тамар. — Каждый раз, когда вы говорите это слово, оно меняется.

— Как ни измеряй время, рано или поздно оно поглотит Центр — с помощью воды, или огня, или того и другого вместе.

— Странно даже подумать, что когда-нибудь Центра не будет, — сказала Тамар. — Я всю жизнь только и слышала: Центр, Центр, Центр.

— Давайте построим новый Центр, — предложил Гриот.

— Но на постройку этого ушли сотни, тысячи лет, — возразил Данн.

— Но мы хотя бы начнем, — не сдавался Гриот.

— Центр без песчаных библиотек, без записей, без истории?

— Но мы же несем с собой все то, что переписали и скопировали писцы. Это великое множество сведений, — напомнил Гриот.

— Это лишь малая толика того, что было.

И они пошли дальше, погружаясь в туманы, которые вились над затхлой водой, и ступали так же осторожно, как ночью. Али шепнул Тамар, что солдаты могут взять ее на руки, но она ответила, что не устала. На самом деле девочка, конечно, устала, но в памяти малышки живы были рассказы о ее матери и о том, какой смелой и выносливой была Маара.

К полудню они вышли на островок — едва поднимающийся над уровнем болот. Небольшими партиями солдаты карабкались на клочок суши, чтобы передохнуть, а потом уходили, уступая место следующим. На острове места хватало лишь для нескольких человек. Снежный пес за всю ночь не издал ни звука. Тамар заглянула к нему в ящик. Ее узнали: хвост шевельнулся раз, потом второй. Но сам Рафф продолжал лежать на боку, с закрытыми глазами. Он все еще был очень болен.

Целый день армия продолжала путь через болота. В глубоких местах Тамар вглядывалась в воду: там можно было заметить крыши домов затонувших городов. Она слышала о них, но раньше никогда не видела, и Али тоже не видел.

Девочка потянула Данна за рукав:

— А люди, которые жили в этих городах, они тоже утонули?

— Нет, у них было достаточно времени, чтобы уйти, пока здания не погрузились в воду.

— А куда они уходили?

— На север они пойти не могли, потому что там был ледник, так что, должно быть, они шли на юг.

— Кое-кто отправился на восток, в мою страну. Так говорится в старинных сказаниях, — вставил Али.

— Старинные сказания… как давно это было.

— Очень давно, — сказал Данн. — Города, как мне кажется, тонули медленно. Они исчезли в воде не за одну ночь.

— Это как Центр, да? Края постепенно опускаются в воду, и по стенам расползается сырость? — спросила Тамар.

— Да-да, именно так. И было это очень, очень давно.

Личико девочки красноречиво говорило о том, что ее пугают все эти необъятные бесконечности, и Данн сказал:

— Али, наверное, будет лучше, если ужасы прошлого мы будем узнавать только из старинных сказаний. Все не так страшно, если это всего лишь сказка, которая начинается словами: «Наши летописи говорят, что…».

— Пожалуй, — согласился Али.

Дети именно так и должны узнавать о прошлом: «Говорят, что когда-то…».

И Данн завел рассказ:

— Говорят, что когда-то, давным-давно, весь Йеррап процветал: его покрывали города и парки, и леса, и сады, и все люди были счастливы. Потом пришел ледник, и вскоре города оказались подо льдом.

А Али продолжил:

— Все люди отправились на юг и на восток и нашли там новые дома.

Но личико Тамар по-прежнему оставалось испуганным, измученным, жалким. Али положил руку ей на плечо и сказал:

— Малышка Тамар, забудь про то, что было давным-давно. Мы живем здесь и сейчас, и это все, что нас должно волновать. Мы начинаем все сначала.

Когда снова сгустился сумрак, почва наконец стала понемногу подниматься. К тому моменту, когда свет с неба стек в отражения на воде, армия уже стояла на берегу болота. Позади остались неизмеримые пространства воды и тростника, и тропы, по которым пришли люди, уже исчезли из виду, хотя все знали, что они там, скрытые туманами, и ведут прямо к водяным облакам, что вечно висят над Срединным морем, к обрывистым берегам и дороге, которая бежит вдоль побережья с запада на восток.

В армии по-прежнему действовал запрет на разжигание огня. Солдаты достали свои красные одеяла и, завернувшись в них, легли на сухую землю среди ароматных трав и кустов, где трещали и жужжали насекомые. В темноте ночи над головами у них висели яркие звезды и белый осколок луны.

Ящик, где лежал Рафф, был с осторожностью установлен на землю и открыт, чтобы пес мог выползти и обнюхать местность. Тамар опустилась рядом на колени, надеясь, что Рафф захочет подойти к ней. Он и в самом деле подполз к девочке, понюхал ее руку, но, увидев стоявшего неподалеку Данна, негромко тявкнул и с видимым облегчением забрался обратно в ящик.

Вся армия была вымотана до предела. Люди не спали ночь и потом еще целый день. Вскоре весь лагерь «красных одеял» погрузился в тишину и ночную тьму.

Тамар легла между Данном и Али и мгновенно заснула. Ночью она проснулась и увидела, что Данн стоит на коленях перед ящиком Раффа. Когда дядя вернулся на место, Тамар почти не видела его лица, но то, что она сумела разглядеть, заставило малышку сочувственно сжать руку Данна.

— Рафф теперь меня боится, — проговорил он.

Тамар сказала:

— Зато я тебя не боюсь.

— Ты должна бояться меня — Другого. Я и сам его боюсь.

— А кто он такой, ты знаешь, Данн?

— Нет, Тамар. Иногда, просыпаясь по утрам, я не знаю, кто я — Данн или Другой.

— Но хотя бы Гриот знает, что нужно делать, если?.. — тревожно спросила Тамар.

— Да, надеюсь, что знает. — Потом, после долгого молчания Данн добавил: — Может, Другой больше и не вернется. Мне кажется, это в Центре он был активный. — И совсем тихо: — По-моему, Центр — дурное место. По крайней мере для меня.

Наступило утро, и сотни людей просыпались, поднимались на ноги, завтракали хлебом, стояли и потягивались, подставляя солнышку замерзшие за ночь тела.

От болот осталось лишь тусклое сияние — там, где земля ныряла за кусты и траву, вниз. Кое-где еще заросли стояли в воде, однако тропа уверенно шла вверх, куда вода добраться уже никак не могла, — в скалистые холмы и плоскогорья.

Когда прозвучал сигнал к полуденной трапезе, болота совсем исчезли из виду. Отовсюду к армии «красных одеял» потянулись люди — это местное население хотело поприветствовать генерала Данна. И своими глазами увидеть его.

Данн стоял спокойно, неподвижно, позволяя людям рассматривать себя, — высокий, болезненно тощий, сутулый мужчина, с прямыми черными волосами до плеч и красным одеялом в руках.

Гриот думал: «Все идет как надо. Я знал, что все получится. Не знаю, почему люди так любят Данна, но они его любят. Как это все странно…» Гриот наблюдал, как люди по очереди подходят к Данну, чтобы коснуться его, погладить его руку или одеяло.

— Мы очень давно ждем тебя, генерал Данн.

А один или двое сказали:

— Принц, мы ждали тебя.

Данн запротестовал:

— Не называйте меня так! Принцы были в старые времена, в новой жизни им нет места. Познакомьтесь, это капитан Гриот, мой соратник, это он всем здесь руководит.

Но хотя имя капитана Гриота было известно в этой части Тундры, люди хотели видеть не его, а Данна. Это генерала Данна все мечтали услышать, потрогать, улыбнуться ему и сказать сквозь слезы: «Данн, Данн, наконец-то ты пришел».

Гриот был доволен. Все шло как надо, именно так он все и планировал. Вот он, его генерал, на своем месте, в центре всего.

Первый город находился на расстоянии короткого перехода, на широком холме, с удобными подходами. Армия вступила в него плотной колонной, разделенная на отряды, возглавляемые офицерами. Впереди шли Данн, Тамар, Гриот и Али, а сразу за ними несли Раффа, но не в закрытом ящике, а на носилках, сплетенных из ветвей. В этих краях уже росли деревья; здесь начиналась лесистая часть Тундры. Все, забыт надоевший тростник, забыт сырой мох, забыты слякоть и топи.

Армия двигалась по центральной улице, между рядами горожан, которые сначала стояли на обочинах молча, а потом, когда им удалось рассмотреть Данна и прекрасное дитя рядом с ним, и Гриота, и Али, и мощного белого зверя, растянувшегося на носилках и взирающего на них, раздались приветственные крики. Которые больше уже не смолкали.

Восторженные приветствия продолжались неделю за неделей, пока армия Данна шла по Тундре.

Однажды, когда они вчетвером ужинали на постоялом дворе, украшенном в честь их прибытия, в городке на востоке Тундры, Данн спросил Гриота:

— Ну что, капитан, теперь ты доволен?

— Это прекрасное место, Данн, господин. Сегодня мне сказали, что вон та гора полна железа. Местные про это не знают, но некоторые из наших солдат понимают в этом толк. В нашей армии столько знающих и умелых людей — это просто замечательно. Мы можем превратить Тундру в сказку, господин.

— Да, место прекрасное. Но, Гриот, а мы сами, прекрасны ли мы? Ты думал об этом?

— Поживем — увидим. Уже очень скоро станет видно.

— Ну что же. Раз ты доволен, Гриот, то и у меня не должно быть причин для недовольства.