Повесть Волшебного Дуба

ПОВЕСТЬ ВОЛШЕБНОГО ДУБА

Пусть не страшится недруг ни меча, ни колдовства,

Но отомстят за злодеянья корни и листва.

Однажды я слышал, как один человек в сердцах сказал другому: "Ты просто реальный дуб!" Что он имел ввиду, догадаться нетрудно. Так уж сложилось, что дуб с давних пор считается чуть ли не главным символом непроходимой тупости. Но, думаете, приятно, когда тобой так обзываются?

А ведь наша дубовая жизнь и без того несладка! Это вам, двуногим, наверное, кажется, что быть деревом легко и просто: не надо ничего делать, никуда ходить - ни в школу, ни на работу, ни в бакалейную лавку. Стой себе на месте, грейся на солнышке да пей соки из земли. Только раз в год не забывай менять листву... На самом деле всё куда сложнее. Нелегка она, древесная жизнь, ох нелегка!

Да, мы живём гораздо дольше вас, смертных. Но ведь это только если повезёт! Опасности угрожают нам со всех сторон: лесоруб стремится срубить нас на дрова, дабы обогреть в зимнюю ночь своё жилище; молния грозит сжечь крону, превратив ствол в щепу; грызуны и личинки глубоко в земле гложут наши корни; дятел, укрывшись в листве, долбит кору в надежде добыть пропитание, а дети, идущие домой с прогулки, то и дело норовят сорвать нижнюю веточку себе на забаву - гонять соседских кур. Зимою наша кора трещит и лопается от студёного мороза, летним полуднем беспощадное солнце иссушает страдающие от жажды листья; неугомонные ветры забавы ради пригибают к земле наши стволы, стремясь вырвать их с корнем. И нет ни крыши, ни стен, способных уберечь моё племя от гнева стихий.

Но и это ещё не всё! Неважно, кем ты родился: величавым кедром или статным ясенем, хрупким орешником или гибкой ракитой, - ты навечно привязан к тому месту, где впервые проклюнулся из семени. Вам, людям, этого не понять! Вы можете, когда пожелаете, отправиться на прогулку, в гости к соседям или вовсе переехать жить в другое место. Мы же не смеем об этом и мечтать. Хорошо, если тебе посчастливилось родиться там, где всегда есть вода и добрая почва. Ну а если ты появился на свет на крутом скалистом уступе, где нет и клочка земли, чтобы как следует разместиться? Тогда тебе всю жизнь суждено бороться за существование, цепляясь корнями за камни, лишь бы только не свалиться вниз - в пропасть.

Мне повезло. Место, где я увидел свет, во всех отношениях превосходно. И к тому же очень живописно. Я раскинулся на вершине небольшого отлогого холма, с которого открывается дивный вид на зелёные дали. Отсюда хорошо виден даже королевский замок - величавое белокаменное строение, чьи островерхие башни с голубыми и фиолетовыми крышами высятся на фоне неба, сверкая позолоченными флагштоками.

Замок возвели чуть позже моего рождения. Одной холодной зимой незнакомые двуногие существа, коих я позднее стал называть людьми, во множестве пришли откуда-то с юга и поселились вблизи холма. Они погубили много деревьев и выстроили своё первое поселение чуть дальше к востоку. Там и до сих пор стоит деревня. Спустя четверть века среди пришельцев объявился могучий предводитель, который подчинил себе все соседние земли, после чего повелел воздвигнуть для себя большой крепкий дом из белого камня.

Вначале я невзлюбил вас, двуногих. Однако потом присмотрелся внимательнее и обнаружил, что, хотя среди вашего брата и встречается немало злых, корыстных и вообще неприятных личностей вроде тех же дровосеков, всё же в большинстве своём вы не так уж плохи.

Сам я по понятным причинам изнутри замок никогда не видел, однако могу представить себе, какое восхитительное зрелище открывается из его верхних окон. Внизу под белокаменными стенами плещется небольшое озеро в обрамлении зелёной осоки. За озером раскинулся луг и холм, окружённый лесом. Посреди холма на округлой, освещённой ярким летним солнцем поляне стою высокий раскидистый я. Моя густая широкая тень падает на старинную каменную часовенку, одиноко притулившуюся у восточной окраины поляны. По низовью холма от ворот замка тянется, исчезая за соседней рощей, просёлочная дорога, ведущая к соседней деревне. Весной и летом холм утопает в цветах, над которыми вьётся целая армия бабочек и стрекоз. В лесу полным-полно птиц, гнездящихся среди ветвей, в том числе и моих собственных, и птичье пение в лунные ночи разносится далеко по округе. Должно быть, именно поэтому мою поляну так любят юные влюблённые парочки.

Родичей моих, других дубов, поблизости нет. Но одиноко мне никогда не было: по соседству расположилось семейство молодых болтливых осинок, чуть в стороне тесной компанией стоят несколько стройных ясеней, немного подальше растут буки и клёны. В общем, есть с кем пошелестеть.

А ещё мне ведома тайна...

В одной из стен старой часовни, что стоит неподалёку, находится потайная дверь, за которой начинается секретный подземный ход. Не знаю, куда конкретно он ведёт, но, судя по всему, выход его расположен где-то в замке. Дверь так искусно замаскирована под пустую нишу в стене, что почти никто из посетителей часовни и не догадывается о существовании хода. А меж тем в той истории, которую я собираюсь поведать, эта дверь сыграла весьма значительную роль...

Что ж. Если вы готовы, я начинаю свою правдивую повесть.

Глава Первая,

в которой коварный злодей не даёт решить уравнение с корнем

Погода тем летом стояла славная. После затяжных весенних дождей все мы - деревья, кусты и прочая растительность - блаженствовали и зеленели в своё удовольствие. И правда, много ли надо растению? Вдоволь влаги и света, хорошая земля под корнями... да ещё чтобы тебя не донимали всякие вредители, вроде термитов и лесорубов.

В один прекрасный июльский день, в жаркий час, который люди называют послеобеденным, я как обычно стоял и размышлял о смысле бытия. Это вообще излюбленное моё занятие. Каждое дерево - в чём-то философ... Или лучше сказать: каждый философ - в чём-то дерево? Пожалуй, об этом тоже стоит поразмыслить. Впрочем, я отвлёкся... Вдруг я увидел, как в ближайшей ко мне стене часовни тихонько приоткрывается потайная дверь...

Кстати, если вы при слове "увидел" представляете себе дерево с двумя круглыми, широко распахнутыми глазами, то сразу поясню: глаз у меня, как и у всякого уважающего себя дуба, нет. Однако сильно заблуждается тот, кто считает, будто видеть можно исключительно при помощи глаз. Есть и другие способы, но способы эти известны и доступны лишь растениям. В любом случае я не собираюсь забивать вам голову подробным описанием наших органов чувств. Лучше продолжу начатый рассказ...

Так вот. Как я уже сказал, потайная дверь приоткрылась. В тот же миг в образовавшейся щели показалась маленькая курчавая головка девочки лет двенадцати. Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, девочка проскользнула сквозь приотворённую дверь, вновь плотно затворила её и побежала в мою сторону.

Несмотря на простенькое серое платье из домотканой материи, какие обычно носят крестьянские дети, внимательный наблюдатель мог бы заметить, что на крестьянку девочка походит разве что издали. Слишком уж ухожены и чисты её руки, слишком старательно причёсаны и уложены каштановые волосы. Ну а если бы этот наблюдатель к тому же имел честь хотя бы раз присутствовать на приёме в замке, он с удивлением признал бы в девочке дочь самого короля - юную принцессу Клементину.

Я-то знал малышку Клементину ещё с первых дней её жизни. А точнее с того дня, когда её крестили в той самой часовне, из ниши которой она только что возникла. Король с маленькой дочерью часто играли на поляне по соседству со мной, запуская в небо самодельных воздушных змеев. Это было ещё до того, как монарх вместе со своими доблестными рыцарями отправился в военный поход в далёкие южные земли.

Молодая королева, супруга короля, умерла, когда её дочери не исполнилось и года, и не успела внести свою материнскую лепту в дело воспитания юной принцессы. Возможно, именно поэтому с первых лет жизни девочка отличалась некоторыми чертами характера, свойственными далеко не всем её сверстницам: своенравностью, непоседливостью, пренебрежением к правилам безопасности, а также невероятным любопытством и тягой ко всякого рода приключениям. Неудивительно, что, едва открыв для себя потайной лаз, она оказалась от него в полном восторге. С тех пор Клементина пользовалась этим ходом чуть ли не чаще, чем одна белка пробирается по нижней моей ветви к своему дуплу. И что самое удивительное - о тайне принцессы каким-то чудом, похоже, до сих пор не прознал ни один взрослый.

В ту самую минуту, когда девочка остановилась в тени моей густой кроны, из лесу со стороны деревни показался паренёк примерно того же возраста и также направился в мою сторону. Как и принцесса, он был облачён в простую домотканую одежду. Однако в отличие от принцессы на нём этот наряд смотрелся куда естественнее, вполне сочетаясь с его по-крестьянски коротко стрижеными русыми волосами и загорелым веснушчатым лицом.

Ещё издали заметив Клементину, мальчик, которого, кстати, звали Эрик, улыбнулся и приветливо махнул ей рукой, ускоряя шаг.

- Привет! - произнесла девочка.

- Привет! - откликнулся паренёк, подходя вплотную. - Ты сегодня до вечера?

- Нет. Я надолго не смогу, - сказала принцесса. - У няни болит голова. А когда у неё болит голова, она обычно долго не спит. Проснётся и будет меня по всему замку искать.

- А-а-а... - разочарованно протянул Эрик, почесав затылок и ещё больше взъерошив и без того взлохмаченные волосы.

Принцесса и Эрик познакомились уже довольно давно - ещё в то лето, когда король отправился в свой дальний поход против неверных. Уезжая, он препоручил воспитание своей дочери её многочисленным нянькам и учителям, наказав им строго следить за своей подопечной. Но разве можно уследить за такой непоседой? Тем более что старшая няня, пожилая добросердечная женщина, была уже прилично в летах и любила хорошенько вздремнуть после обеда... и до ужина. А пока она преспокойно почивала в своём кресле рядом с комнатой Клементины, сама Клементина была предоставлена самой себе.

Почти сразу после отъезда отца принцесса нашла потайной лаз и с тех пор активно им пользовалась. Она полюбила в одиночестве гулять по окрестностям замка. Во время одной из таких прогулок она и повстречалась с Эриком. Первое время королевская дочь и крестьянский сын недоумевали, о чём вообще могут разговаривать люди столь различного происхождения, и попросту игнорировали друг друга. Однако вскоре они обнаружили, что между ними есть нечто общее, и в итоге подружились. С тех пор я часто видел их вместе на моей поляне. Они подолгу сидели подо мной и разговаривали о всякой всячине. Из их разговоров я нередко узнавал разные интересные новости и слухи, а также эпизоды из деревенской и придворной жизни.

Раньше принцессу часто ругали и удивлялись, как это она умудряется постоянно пачкать своё великолепное шёлковое платье, не выходя за пределы двора, который непрерывно чистился и подметался не одним десятком слуг. Но потом она догадалась, как решить эту проблему. Они с Эриком раздобыли крестьянский наряд, и теперь девочка всякий раз облачалась в него, собираясь на свою прогулку. Заодно это исключало вероятность того, что кто-то из придворных или прочих случайных свидетелей узнает королевскую дочку по её изысканному одеянию.

Окно личных покоев Клементины располагалось в верхней части одной из замковых башен, как раз напротив холма и оттуда отлично просматривались все окрестности. Это давало детям возможность договариваться об очередной встрече. Эрик обыкновенно выходил на поляну, становился так, чтобы его хорошо было видно из окна, и подавал условный знак, подтверждающий, что сегодня ничего не мешает встретиться. Принцесса со своей стороны подавала ответный знак и отправлялась на встречу.

Не знаю, как родители Эрика и другие дети относились к не совсем обычной подруге мальчика. Возможно, они знали, кто она такая, но старательно делали вид, будто ни о чём не догадываются.

- А у нас вчера охотник Блэйк на ночлег останавливался, - сообщил Эрик. - Так он нам такие страсти рассказывал! Слыхала про оборотней из Хэлвудского леса?

Дети сидели на траве у моего подножия, прислонившись к стволу. Эрик вертел в руках подобранную с земли соломинку. Услышав последние слова, принцесса презрительно фыркнула:

- Оборотни! Понапридумывают тоже всяких детских страшилок!

- А вот и нет! Никакие не страшилки! - от волнения Эрик даже вскочил. - Вот такие волчищи! - он высоко поднял руку, показывая предполагаемый рост зверя. - Это если на четырёх лапах, конечно. А если на двух... О-го-го! - мальчик рассмеялся от восторга. - Блэйк нам только одну лапу показывал. Ты бы её видела! Вот это жуть! Я, когда вырасту, тоже, наверное, охотником стану. Подстрелить бы такого...

- Вам, мужчинам, лишь бы с кем-нибудь подраться. Серьёзными делами вообще заниматься не хотите, - хмыкнула принцесса. - Ну-ка давай лучше проверим, как ты вчерашние уроки усвоил.

Надо сказать, принцесса принадлежала к тому сорту людей, которые ничего не делают без достойного повода. После того, как она повстречала Эрика, она вскоре обнаружила, что ей нравится с ним общаться. Однако она не могла позволить ни себе, ни ему тратить время просто так без всякой пользы. И тогда она решила взять на себя благородную и ответственную миссию и заняться просвещением народных масс. Пока что в лице одного Эрика. Клементина обучала своего друга всевозможным наукам: астрономии и алхимии, истории и чистописанию, географии и древним языкам - в общем всему тому, чему её саму обучали на занятиях её собственные учителя.

Услыхав про уроки, Эрик моментально сник.

- Что у нас сегодня по расписанию? Алгебра? - деловито уточнила принцесса.

- Кажись, алгебра, - обречённо подтвердил Эрик.

- Отлично! Тогда займёмся решением уравнений с корнем. Начнём, пожалуй, с чего-нибудь попроще...

С этими словами принцесса присела на корточки и, подобрав тонкую веточку, начертила с её помощью на расчищенном пятачке земли небольшую замысловатую формулу.

- Итак! Найди-ка мне, чему равен квадратный корень из девяти, - велела принцесса.

Эрик взял веточку и тупо уставился на землю перед собой.

- Ну же? - вновь молвила Клементина спустя какое-то время.

Эрик медленно поднял левую руку и запустил её в свои растрёпанные волосы. Вид у него был одновременно сосредоточенный и унылый. Задержав дыхание и выпучив от усердия глаза, он неотрывно глядел на формулу, напряжённо дёргая себя за русый чуб. Принцесса смотрела на своего друга со всё более возрастающим подозрением.

- Эрик! Ты вообще запомнил, что я в прошлый раз рассказывала тебе о квадратных корнях? - спросила она угрожающе.

Осознав, видимо, что скорее лопнет от напряжения, чем выдавит из себя правильный ответ, Эрик с шумом выпустил воздух из лёгких и принуждённо рассмеялся.

- Найти корень из девяти... Вот ведь ёлкин пень! Да если б ты мне девять корней мандрагоры найти велела - и то проще было б. Извини, Клем. Вечно я об эти корни спотыкаюсь...

- Ну знаешь! Так нельзя! - напустилась принцесса на мальчика. - А что будет, когда мы с тобой до логарифмов дойдём?

Эрик издал приглушённый вздох, в котором чувствовалось накопившееся раздражение.

- А зачем до них доходить вообще? Вот в чём загадка-то... - проворчал он себе под нос.

Я довольно часто становился свидетелем таких сцен. Крестьянский сын не имел особых склонностей к высоким наукам, любовь к которым принцесса настойчиво пыталась ему привить. Иногда они даже ссорились из-за этого. Вот и сейчас всё шло к очередной бурной дискуссии на тему: "Нужна ли высшая математика низшему сословию". Однако именно в эту минуту произошло событие, отвлёкшее детей от грядущего выяснения отношений.

Я был первым, кто заметил то, на что пока не обратили внимание занятые разгорающимся спором Клементина с Эриком. Мои корни уловили идущую по земле слабую дрожь. Судя по всему, по той дороге, что вела к замку, двигалась небольшая группа всадников. И через каких-то полминуты она должна была очутиться здесь.

Вообще-то, как вы, должно быть, уже догадались, я - не совсем обычный дуб. И дело даже не в том, что я мыслю и понимаю язык людей. На самом деле на это способны многие из нас, растений. Но некоторые из моих способностей действительно уникальны. Они достались мне ещё в ту пору, когда я был совсем крохотным жёлудем. Но о том, при каких обстоятельствах я их обрёл, вы узнаете чуть позже...

На правое плечо Эрика внезапно упала небольшая ветка, заставив его удивлённо обернуться в ту сторону, откуда, насколько я мог судить, должны были показаться всадники. Мальчик моментально замолк и поднял руку в знак того чтобы девочка последовала его примеру.

- Что? - недовольно спросила принцесса, чья нравоучительная речь о пользе образования оказалась прерванной на полуслове.

- Кажись, скачет кто? - произнёс Эрик обеспокоено.

Теперь уже и человеческое ухо должно было уловить приближающийся стук копыт нескольких лошадей.

- Они не должны меня видеть! Скорее! Прячемся!

До сих пор принцессе удавалось ни разу не быть уличённой в прогулках за пределами замка. При том что уже не единожды случалось так, что няньки и учителя теряли девочку, не обнаружив её высочество в её личных покоях. В такие часы в замке поднимался сущий переполох. Даже мне бывало отлично видно сквозь окна, как придворные мечутся по всему замку, сбивая друг друга на бегу. Это продолжалось до тех пор, пока королевская дочь не находилась сама собой. Всякий раз при этом принцессе удавалось доказать, будто она вовсе никуда и не пропадала и всё это время пребывала в своей комнате. Просто её не замечали, поскольку она решила немного пошутить и поиграть в прятки. Её, разумеется, журили, порою даже оставляли без сладкого в качестве наказания, но этим дело и ограничивалось. Совсем иное ждало бы Клементину, если бы вдруг выяснилось, что она регулярно пользуется чёрным ходом, ведущим за пределы замка, и тем самым подвергает свою особу многочисленным опасностям. Вряд ли после этого ей удалось бы ещё хоть раз выйти на подобную прогулку.

В мгновение ока, цепляясь за мои нижние ветки и неровности коры, дети вскарабкались на меня и укрылись в густой листве. Эрик, желая узнать, кто же это едет, осторожно прополз почти до самого конца той ветви, на которую он забрался, чтобы лучше видеть дорогу. Я почувствовал, как ветвь прогибается под его далеко уже не младенческим весом.

"Аккуратнее ты, оболтус! К твоему сведению, это моя любимая веточка! - мысленно обругал я его. - Сломаешь, и придётся мне её опять двадцать лет отращивать!"

Тем временем на дороге появился одинокий всадник в богатых одеждах и длинном плаще, верхом на красивом вороном жеребце с золочёной сбруей. Всякий залюбовался бы, глядя на то, как детали конской упряжи сверкают и играют на солнце. Резко осадив коня посреди дороги, всадник повернул голову, осматривая окрестности. Острый взгляд лукавых тёмных глаз устремился в нашу сторону.

- Это барон Бальдрик! - шепнул Эрик. И я почувствовал, как принцесса ещё сильнее вжалась в мою ветвь и ещё ниже наклонила голову, коснувшись подбородком коры.

Честно говоря, я не очень разбираюсь в понятиях человечьей красоты. Однако насколько я успел понять из чужих бесед, барон Бальдрик считался в народе весьма привлекательным мужчиной. Особенно часто я слышал это из уст деревенских женщин. Не раз и не два молодые и не очень молодые селянки, остановившись на отдых под моей сенью, с хихиканьем обсуждали при мне "какой же господин барон лапочка". Подобных разговоров я успел наслушаться досыта. Но глядя сейчас издали на этого человека, гордо восседающего на своём чёрном как смоль скакуне и высокомерно озирающего с него округу, я никак не мог взять в толк, что же такого особенного находят в нём деревенские дурочки.

Худой и высокий, словно пихта, барон состоял сплошь из одних острых деталей: заострённый подбородок, длинные чёрные волосы с отдельными остроконечными прядками, тонкие острые усики и бородка клинышком того же цвета, узкий острый нос с горбинкой, чуть заострённые кончики ушей... Да ещё глаза, взгляд которых, казалось, был способен пронзить собеседника насквозь.

Барон был облачён в элегантный костюм со множеством лент, кружавчиков и прочих украшений. Оттенок костюма я бы охарактеризовал как "цвет безоблачного апрельского неба, слегка подёрнутого утренней дымкой". На голове барона красовался великолепный остроконечный головной убор того же оттенка с тёмно-бирюзовым остроконечным пером в тулье.

Я незаметно склонил свои ветви так, чтобы моя листва как можно лучше скрывала принцессу и её друга от глаз наблюдателя. Возможно именно благодаря этому, а может быть из-за того что барон вглядывался не слишком внимательно, спрятавшиеся дети остались незамеченными. Повременив некоторое время, всадник обернулся, звонко свистнул и крикнул кому-то:

- Эй! Ну скоро вы там, остолопы? Долго мне ещё вас ждать? Эдак мы и к ночи до замка не доберёмся! А ну поднажмите! Кто последний - тот дурак!

Разразившись диким хохотом, барон лихо пришпорил коня и в мгновение ока скрылся из виду за буковой рощей. Через некоторое время на дороге появилось ещё четверо усталых и взмыленных всадников. В отличие от своего предводителя они были тяжело вооружены и к тому же облачены в плотные кожаные доспехи. И не удивительно - ведь это были телохранители барона, обязанность которых состояла в убережении господина от всевозможных опасностей.

Барон Бальдрик полагал, что народ королевства недолюбливает его, и потому предпочитал везде перемещаться в сопровождении личной охраны. И рассуждал он вполне здраво: люди действительно его недолюбливали. Потому что было за что.

С тех пор как король Ричард, отправляясь в поход, оставил государство под присмотром своего кузена по материнской линии, житьё у простого люда становилось только хуже. Почти каждый месяц жадный и склонный к самодурству королевский регент придумывал и вводил какой-нибудь новый налог для подданных его величества. Надо сказать, подданные эти отличались редкостным долготерпением и покорностью. Несколько последних неудачных мятежей научили их этому. Да и сами монархи, также наученные горьким опытом, ныне проявляли по отношению к своему народу куда больше заботы, нежели в былые времена, и крестьянам попросту незачем было бунтовать.

Однако за те три года, в течение которых на троне восседал барон Бальдрик, люди успели изрядно устать и обозлиться. И всё чаще они вспоминали полузабытые песни, оставшиеся со времён последнего большого восстания и призывающие к борьбе с ненасытными кровопийцами. Уже пару раз во время очередного объезда бароном королевских владений, когда он со своим эскортом останавливался в какой-нибудь деревне, дабы порадовать местных жителей своим высочайшим посещением, кто-то в задних рядах собравшейся толпы внезапно затягивал одну из песен, сочинённых в те лихие годины. После этого всю деревню показательно наказывали, удваивая или даже утраивая для неё обязательный ежемесячный сбор в казну. Однако трудно было сказать, способствовало ли это усмирению нарождающегося бунта или напротив лишь разжигало затаённое недовольство.

Самое удивительное, что все эти тревожные обстоятельства отнюдь не мешали регенту наслаждаться жизнью. Барон любил и попировать, и поухаживать за прекрасными дамами, и подшутить над каким-нибудь придворным не слишком высокого ранга. Любил он также и поохотиться на кабана и благородного оленя или просто прокатиться по округе на одном из своих скакунов, чем он видимо и занимался в данную минуту. И поскольку человек он был взбалмошный и непоследовательный, зачастую случалось так, что он сам убегал от собственных телохранителей, если, к примеру, у него вдруг возникало непреодолимое желание поиграть с ними в догонялки...

Почему стражники отстают от своего господина, понять было не трудно. Экипированы они были не в пример тяжелее его, а лошади их напротив не отличались той резвостью, которой обладал породистый рысак их хозяина. Однако если бы барону в данный момент действительно угрожала опасность и телохранители не поспели бы на его защиту, то вся вина пала бы на них. И они прекрасно это знали.

Вполголоса браня своего господина на чём свет стоит, усталые стражники устремились за бароном вдогонку, и вскоре дорога вновь оказалась совершенно пуста.

Обождав ещё какое-то время, принцесса и Эрик осторожно спустились с меня на землю, не особенно переживая при этом о нескольких сучках и веточках, сломанных по дороге.

"Да сколько можно! Говорят же вам: берегите деревья! - рассерженно прикрикнул я на них про себя. - Вот свалюсь не дай бог, и где вы тогда прятаться будете?"

Отряхнувшись, дети вновь присели на старом месте возле ствола, продолжая глядеть вслед только что скрывшимся из виду всадникам.

- Терпеть не могу этого Бальдрика, - мрачно заметил Эрик, ковыряя в земле подобранной палкой. - Крохобор проклятый! Налогами своими вконец всех замучил! Матушка говорит, коли так и дальше продолжаться будет, он всё королевство по миру пустит!

- Он такой противный! - поддержала его Клементина. - Особенно в последнее время. Знаешь, иногда он на меня так смотрит, будто собирается меня... съесть. Или что-то вроде этого.

- Пускай только попробует! Я ему так наподдам, век помнить будет, вот увидишь! - сурово пообещал Эрик.

- Поскорее бы папа приехал, - вздохнула принцесса, отворачиваясь, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы.

- Наши сказывают, будто он вроде как через два дня тут уже быть должен? - спросил Эрик с надеждой. - Коли так, то слава богу. Уж пару-то дней мы, поди, как-нибудь протянем!

И правда, в замке и в деревне вот уже неделю только о том и говорили, что его величество Ричард Первый, три года пространствовавший в чужедальних краях, собрался наконец возвратиться в отчие края. Он уже известил об этом по голубиной почте своих придворных, и те вовсю готовились к встрече любимого государя.

- Да. Ещё целых два дня, - снова вздохнула принцесса. - Граф Олдус уже распорядился сделать приготовления к празднику.

Граф Олдус был одним из старейших обитателей замка. Он сражался плечом к плечу ещё с отцом нынешнего монарха, и Ричард доверял ему, как себе. Уезжая, король кроме всего прочего поручил графу следить за своей дочерью. Граф был честным и исполнительным человеком, однако, судя по тому, как часто принцесса убегала на свои прогулки, его величество всё же переоценил своего друга, чьи преклонные годы уже не позволяли ему как следует выполнять свои обязанности.

- А всё-таки странный это дуб, - сказал Эрик, неожиданно сменив тему.

- Ты о чём? - удивилась Клементина.

- Ты заметила? Он как нарочно загодя нас предупредил, что на дороге есть кто-то, - тут мальчик понизил голос, как человек, сообщающий по секрету большую тайну. - Ребята сказывали, будто он молчит, когда остальные деревья шумят. И наоборот. Он... как это... особенный какой-то.

Не в силах подобрать подходящего слова, Эрик замолк, задумчиво уставившись на меня.

- Ты побольше этих шутников слушай! Уж они тебе нарасскажут. Вечно ты всяким сказкам веришь. Давай лучше пример дальше решать.

Эрик вжал голову в плечи. По всей видимости, он питал надежду на то, что после всего случившегося его подруга попросту забудет про уравнение с корнем. И, хоть и отчасти, но надежды его не обманули.

- Нет, - оборвала сама себя Клементина, хмуро помотав головой. - Не получится, похоже, сегодня позаниматься. У меня от вида Бальдрика всё настроение пропало. Да и няня скоро проснётся уже. Придётся, наверное, с алгеброй повременить... Чего улыбаешься? - щёлкнула она по лбу просиявшего Эрика. - На следующем занятии продолжим! Гляди у меня, если завтра не сумеешь дать правильное определение квадратного корня, заставлю до вечера уравнения с ним решать!

Условившись на этом, дети разошлись каждый в свою сторону. Эрик, помахав подруге на прощание, исчез в зарослях, за которыми находилась его деревня. Клементина же, как и в прошлый раз внимательно оглядевшись, вновь скрылась в нише потайного хода, оставив меня в гордом одиночестве.

Глава Вторая,

в которой на свет божий является перстень с синим камнем

Оставшаяся часть дня минула без особых происшествий. Один за другим неспешно тянулись часы. Под вечер мимо прошли несколько молодых селянок, возвращающихся домой из лесу с корзинами, полными смородины. Чуть позже по дороге прогрохотала повозка странствующего торговца, почти сразу вслед за этим в противоположном направлении проковылял нищий с клюкой. Больше за всё время поблизости никто не объявлялся.

Как всегда перед наступлением темноты на меня напала сонливая задумчивость. Я подрёмывал, слегка покачивая отдельными листьями на слабом ветру, и наблюдал за тем, как багряное солнце постепенно исчезает за кромкой темнеющего леса. Всё вокруг было спокойно и умиротворённо. Но меня всё никак не оставляло некое нехорошее предчувствие. Вновь и вновь перед моим мысленным взором возникал барон Бальдрик на своём прекрасном вороном жеребце, устремивший в мою сторону свой цепкий острый взгляд.

На Землю опустилась ночь. В тёмно-синем небе мерцали звёзды, кое-где скрываемые полупрозрачными лёгкими облаками. Мир окутала тишина. Лишь ветер слегка шелестел в кронах моих соседей, да мерно стрекотали сверчки, да изредка где-то слышалось гулкое уханье и хлопанье совиных крыльев...

Внезапно я уловил некое движение в зарослях на противоположном конце поляны. Словно безмолвная тень, из темноты леса возник человек, облачённый в длиннополый широкий плащ. Внимательно оглядевшись по сторонам, человек, лицо которого было скрыто под низко надвинутым капюшоном, направился прямо ко мне. Двигаясь лёгким кошачьим почти неслышным шагом, путник пересёк поляну и остановился под сенью моих ветвей в паре десятков шагов от часовни. Повернувшись лицом к той самой нише, за которой скрывалась потайная дверь, он прислонился к моему стволу и замер, сложив руки на груди и почти слившись с окружающими тенями. Ветер шевелил полы тёмно-синего плаща, заставляя их чуть колыхаться. Человек стоял неподвижно и чего-то ждал.

Мне стало жутко любопытно. Я никак не мог узнать своего таинственного гостя, чьё лицо было надёжно спрятано под капюшоном. Кто он? И чего или, быть может, кого он ждёт?

С полчаса ничего не происходило. Человек в капюшоне ожидал на том же месте, лишь изредка прохаживаясь взад и вперёд, чтобы размять ноги.

Вдруг я уловил какие-то звуки, доносившиеся из глубины секретной ниши. Я весь насторожился. Кто бы ни явился сейчас из подземного хода, не могло быть сомнения, что мой таинственный посетитель дожидается именно его.

Шаги, раздающиеся с той стороны потайной двери, приблизились и замерли у самого выхода из подземелья. Дверь лаза тихонько приоткрылась... и в чернеющем проходе возник барон Бальдрик собственной персоной. Остановившись на пороге, барон замер, вертя головой и пытаясь разглядеть что-нибудь в ночной мгле. Человек в капюшоне по-прежнему стоял неподвижно, до такой степени сливаясь с моим стволом, что барон попросту не имел возможности его заметить.

В конце концов барону надоело без толку таращить глаза в темноту.

- Ау! Ты здесь? - шёпотом спросил он в пространство.

- Я тут! - тем же шёпотом без промедления отозвался невидимка.

И тотчас я узнал и этот голос и самого его обладателя. Ну конечно! Этого и следовало ожидать. Моим гостем был верный слуга барона - Ранделл по прозвищу Железный Клык.

Про Ранделла в народе ходило немало скверных слухов. Как утверждал сам барон, Ранделл состоял при нём в качестве помощника по особым поручениям. Никто в точности не мог сказать, в чём состояла суть этих поручений, но одно было бесспорно: служебные обязанности Ранделла заключались отнюдь не в глажке платьев или уходе за лошадьми. Зато вполне вероятно исчезновение нескольких высокопоставленных царедворцев, тем или иным образом неугодных барону, было напрямую связано с его слугой.

Выйдя на относительно освещённое место, Ранделл откинул капюшон и подставил прохладному ночному ветерку свои длинные светлые волосы и спокойное, необычайно серьёзное лицо с большими умными глазами. Это лицо и в особенности глаза в своё время обманули многих. Всякому, кто впервые встречал слугу барона, представлялось, что он имеет дело с необычайно рассудительным и здравомыслящим человеком. На самом же деле Ранделл как нельзя лучше иллюстрировал пословицу: "Первое впечатление обманчиво".

- Ты почему молчишь? - яростно обрушился барон на своего слугу.

- Я не молчу! - обиженно отозвался тот. - Вы спрашиваете - я отвечаю. Вы не спрашиваете - я не отвечаю...

- Ладно, чёрт с ним! - оборвал Бальдрик объяснения своего помощника. - Давай-ка лучше отойдём в сторонку. Тут нас меньше будет видно.

С этими словами барон и его слуга вновь вернулись под мою крону, скрывшись в её тени.

- Ваше сиятельство, а можно полюбопытствовать? Почему нам обязательно было встречаться именно здесь? Разве мы не могли переговорить в замке? - обратился Ранделл к своему господину.

- Потому что в этом случае не было бы гарантий, что нас не подслушают те, кто нас слышать не должен. Стены, знаешь ли, имеют уши...

Эти слова заставили слугу не на шутку призадуматься.

- А деревья? - спросил он.

Барон уставился на своего помощника, как и подобает глядеть на недоумка.

- А деревья нет! И хватит об этом. Дело есть!

- Дельное? - с серьёзным видом уточнил Железный Клык.

- Да! - раздражённо отозвался Бальдрик. - Дельное дело. И кончай тупить! Меня это сбивает.

Ранделл приготовился внимательно слушать.

- А скажи-ка мне, дружище, - обратился барон к своему помощнику с ухмылкой, от которой за версту несло коварством и самодовольством, - как ты смотришь на то, чтобы твой хозяин перестал быть простым регентом и принялся править государством от своего собственного имени, как законный король?

Слуга закатил глаза и повращал ими туда-сюда, раздумывая над поставленным вопросом.

- Ну... Я думаю, это было бы мне на руку. Ведь так? - предположил он наконец.

- В правильном направлении мыслишь, дружище! - рассмеялся Бальдрик, похлопав своего клеврета по плечу.

- Но ведь... - тут Ранделл нахмурился, наморщив лоб. - Но ведь у нас уже есть один король! Его-то мы куда денем?

Барон вновь рассмеялся. И на сей раз в его смехе сквозило чувство превосходства.

- Именно об этом, друг мой, я и хотел с тобой побеседовать. Дело в том, что нам вовсе и не требуется никуда девать нашего драгоценного самодержца. Он и без нашей помощи... денется.

- Что-то я не уразумею...

- И не мудрено. Такое вообще далеко не каждый уразумеет. Но слушай! Согласно старинной хартии, подписанной ещё Карлом Третьим Мелким, в том случае, если монарх в течение трёх или более лет отсутствует на троне, такое отсутствие вне зависимости от его причины автоматически приравнивается к отречению от престола. В такой ситуации законный наследник имеет полное право потребовать немедленной передачи короны ему. Среди возможных претендентов на престол больше всего прав, разумеется, у детей самого монарха... В наши дни мало кто вообще помнит о существовании такой хартии, но это вовсе не означает, что она потеряла свою силу. А меж тем как раз к вечеру завтрашнего дня исполняется ровно три года с тех пор, как наш король отправился в свой поход со священной миссией по распространению истинной веры среди южных варваров. Понимаешь, что я хочу сказать?

Ранделл поразмыслил пару секунд:

- Нужно срочно отправиться к его величеству и попросить его вас усыновить?

- Ранделл, ты с рождения такой тупой или, может, тебя в детстве контузило чем-нибудь? - сочувственно поинтересовался барон.

Слуга почесал затылок и пожал плечами:

- Ну не знаю. Матушка всегда говорила, что в нашем деле я очень даже сообразительный. А шибко умным по жизни мне вовсе и не нужно быть. Потому как даже если какой умник станет надо мной смеяться, я завсегда могу его попросту укокошить.

- Что верно, то верно, - быстро согласился барон. - Вообще-то я хотел сказать, что супруги законнорождённых детей приравниваются в правах к самим детям. А поскольку я в отличие от нашей дражайшей принцессы ещё и совершеннолетний, то получается, что если я женюсь на ней, то сразу же автоматически стану первым в очереди престолонаследников!

Я замер в ужасе от услышанного. В эту минуту ни единый лист не шевелился на моих ветвях, несмотря на то, что кроны других деревьев качал лёгкий ветерок. Если бы злодеи не были так сосредоточены на обсуждении своих коварных замыслов, они, возможно, заметили бы эту странность. Но к счастью они не обратили на неё внимания.

- И что самое забавное, даже если мой дорогой кузен вернётся уже послезавтра, он всё равно более не будет уже считаться законным правителем. И я буду иметь полное право поступить с ним так, как и с любым другим самозванцем. Представляю, как у Ричарда вытянется физиономия, когда он поймёт, в чём дело!

Барон расхохотался, видимо очень живо представив себе только что описанную картину.

Вообще-то барон был весёлым парнем. Наверное, он даже мог бы мне нравиться, если бы я ещё с первых лет его жизни не чувствовал, какая гнилая сердцевина скрывается у него внутри. А вот слуга барона напротив был очень серьёзным и вдумчивым человеком. Я ещё ни разу не видел, чтобы он смеялся или хотя бы улыбался шуткам барона. Впрочем, самого барона это, похоже, мало беспокоило.

- Я слыхал, его величество уже едет. Как раз послезавтра он должен уже здесь очутиться, - заметил Железный Клык.

- Это не беда, - барон легкомысленно махнул рукой. - Я опережу его на целый день. Но для этого я должен завтра же во что бы то ни стало обручиться с принцессой. Тогда я смогу к вечеру того же дня подать претензию на престолонаследие и занять трон. А что? Все нормальные узурпаторы так делают! А я чем хуже? В смысле лучше? А? Как я вывернул? Вуа-ха-ха-ха...

Барон покатился со смеху от своей собственной гениальной шутки. А его слуга, вновь закатив глаза и поразмыслив, серьёзно кивнул в подтверждение:

- Ничем не лучше. Только вот я никак не пойму, я-то в этом деле зачем вам понадобился?

- А затем, - сказал барон, переставая смеяться, - что, прежде чем изъясняться в любви моей ненаглядной, я должен сперва устранить с дороги старого зануду - графа Олдуса.

Ранделл наконец понял.

- Значит его надо... того?

Он изобразил жест, похожий то ли на скручивание жгута, то ли на отжимание мокрого белья.

- Именно! Того!

Барон звонко щёлкнул пальцами и кровожадно осклабился.

От негодования я весь затрясся. Это вышло не нарочно, но на злодея с моих ветвей в этот миг посыпалась труха и старые листья.

Барон, от неожиданности вжавший голову в свой белоснежный кружевной воротник, некоторое время постоял так, затем сплюнул попавший на губу сор, медленно поднял голову и уставился на меня как бы оценивающе:

- Слушай, Ранделл, - сказал он в задумчивости. - Напомни мне, как только я получу корону, чтобы я приказал спилить этот дуб.

- Слушаюсь, милорд! - с готовностью откликнулся слуга.

"Вот уж шиш тебе! Обломись! - мысленно отозвался я. - Не дождёшься. Я тут стоял ещё до того, как твой прадедушка начал пешком под стол ходить. И ещё столько же простою!"

- Так когда лучше дело обстряпать? Может, послезавтра, во время праздника в честь возвращения его величества? - деловито осведомился Ранделл.

- Нет ну ты и впрямь реальный дуб! - в сердцах воскликнул барон. - Я же тебе тут полчаса втолковываю, что свадьба должна состояться завтра в полдень! А значит, граф должен исчезнуть уже к завтрашнему утру!

- За срочность оплата двойная, - предупредил помощник по особым поручениям.

Вместо ответа барон поднял руку, всю унизанную драгоценными кольцами и перстнями, снял один золотой перстень с большущим красным камнем и молча протянул его слуге. Тот принялся придирчиво оглядывать драгоценность.

- Мне всегда больше синий цвет нравился, - заметил он капризно, указывая на самый дорогой из перстней барона, украшенный огромным синим сапфиром.

- Ладно же! В таком случае получишь плату твоего любимого цвета после того как сделаем дело, - барон раздражённо выхватил перстень у Ранделла. - А сейчас иди, давай!

- Куда?

- За мной. Подробности плана я тебе по дороге расскажу.

Вслед за этим барон и его слуга направились к зияющему в стене часовни проходу. Войдя внутрь, они затворили за собой дверь. Послышались глухие удаляющиеся шаги, и на моей поляне вновь стало тихо и безлюдно.

***

Я заволновался, заскрипел корой, закачал ветвями в сильном возбуждении. Если бы в это время кто-то мог меня видеть, он наверняка сильно удивился бы, а может даже испугался столь необычного поведения самого обыкновенного с виду дерева. Но поблизости никого не было. И никто, кроме меня самого, не ведал о злодейских замыслах барона Бальдрика.

Самое плохое во всей этой истории то, что я совсем ничего не мог сделать! Как могу я помочь беззащитной принцессе и старому графу Олдусу, если я даже ходить не умею? А если бы и умел... Дальний клён как-то рассказывал, будто где-то в соседнем королевстве одно дерево однажды обнаружило, что умеет ходить. Ему, разумеется, захотелось пройтись по окрестностям: как говорится, людей посмотреть, себя показать. Ну оно вылезло да и поковыляло в соседнюю деревню. И что же? Селяне мигом порубили его на дрова и сожгли - оно даже поздороваться не успело. Рассудили, что это проделки нечистой силы. Нет уж! Я так думаю, если ты родился деревом, то сиди и не дёргайся! Где родился, там и пригодился.

Медленно тянулась ночь, перевалив за середину. Наступил самый тёмный час. Я наблюдал за замком, пытаясь разглядеть что-нибудь в светящихся прямоугольниках окон. Пока что не было заметно ничего особенного. По замковой стене неспешно расхаживали дозорные, чьи металлические шлемы и наконечники копий слабо поблёскивали в лунном сиянии. В комнате барона горел свет. Горел он и в покоях принцессы. Я отчётливо различал слабый огонёк свечи в том окне, где располагалась её спальня. Принцесса тоже не спала в этот час, что было довольно странно для девочки её возраста. Может статься, и её, как ранее меня, не оставляли дурные предчувствия?

Между двумя крайними башнями замка на одном из верхних его этажей под крутым скатом крыши проходила длинная узкая галерея, вдоль которой тянулся сплошной ряд высоких стрельчатых окон. В какой-то момент я вдруг заметил промелькнувший в крайнем справа окне слабый свет. Едва мелькнув в узком пространстве рамы, огонь в тот же миг исчез за стеной. Но через секунду вновь возник уже в следующем окне. И вновь исчез... И вновь появился... Кто-то шёл по галерее, освещая себе путь факелом. Свет пламени образовывал на противоположной глухой стене неровный тускло-оранжевый круг, на фоне которого чётко обрисовывался силуэт высокого худощавого человека.

Человек с факелом двигался от той башни, в которой находились покои принцессы, к противоположной, где располагалась резиденция барона. Внезапно уже с той стороны возник ещё один отсвет... И ещё один... Двое или трое людей двигались навстречу первому человеку. Причём двигались они куда быстрее, чем тот. Примерно в центре галереи огни встретились и на какое-то время замерли, перестав двигаться. С полминуты ничего не происходило. А затем ветер, дувший в мою сторону, донёс до меня чьё-то удивлённое восклицание:

- ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?!

Отсветы на стене вдруг заплясали. Один из факелов исчез из виду - должно быть, его выронили из рук. До моего слуха долетел звон стали...

Однако уже через несколько секунд всё кончилось. Мне померещилось, будто на фоне темнеющей в ночи замковой стены промелькнул, падая вниз, некий предмет, размерами и формой напоминающий взрослого человека. Раздался глухой всплеск, и предмет поглотили чёрные воды озера. Вслед за тем два оставшихся отсвета быстро - быстрее, чем до этого - продолжили своё перемещение по стене галереи в сторону покоев Клементины. Вскоре они скрылись за поворотом. Некоторое время до меня не доносилось ни звука. А затем я неожиданно услышал громкий крик девочки. Крик оборвался на самой высокой ноте, как если бы кричавшей зажали рот. И вновь воцарилась тишина.

Самое любопытное, что в продолжение всех этих событий дозорные, мерно расхаживавшие по стене замка, не проявили никакой реакции и даже не сбились со своего размеренного шага, как если бы все они разом оглохли. Или как если бы звуки, долетавшие до них, не представляли собой ничего примечательного. Лишь двое или трое из них на секунду приостановились, вслушиваясь, но тут же вновь как ни в чём не бывало возобновили свой обход. Оставалось предположить, что в эту ночь на страже оказались выставлены сплошь доверенные люди барона, которые были заранее извещены о готовящемся злодеянии и получили приказ ни во что не вмешиваться.

Я вновь задрожал от ужаса и негодования. Что же мне делать? Что вообще я могу сделать? Ходить я не могу. Говорить тоже. Так что даже если бы в эту минуту поблизости очутился кто-нибудь, к кому можно было бы обратиться за помощью, я всё равно не смог бы с ним заговорить. Ведь от природы я немой... Или не совсем немой?

ИДЕЯ!

И в самом деле, мою, так сказать, голову в этот миг посетила одна поистине блестящая идея. Только вот какова вероятность того, что задумка сработает? Вряд ли стоит себя обманывать: шансы на успех не слишком велики. А если уж говорить честно - крайне малы. И всё же я должен хотя бы попытаться. Ведь это единственное, что мне ещё остаётся... И потом, разве не говорят: "Если чего-то сильно захотеть, это непременно сбудется"?

Вы когда-нибудь слышали, как разговаривают деревья? То есть, конечно, всякий человек, который хотя бы раз в жизни бывал в лесу, или в парке, или хотя бы в саду слышал нашу речь. Вопрос в том, пытались ли вы понять, О ЧЁМ мы говорим? Думаю, вряд ли. Скорее всего, вам казалось, что всё, что улавливают ваши уши, - не более чем игра ветра в листве. Но даже если бы вы и попробовали что-нибудь понять из нашей беседы, у вас ничего бы не вышло. Язык деревьев - это особая лесная магия. Его невозможно перевести на речь людей. Мои далёкие предки общались на нём ещё на ранней заре мироздания, задолго до того, как эти края впервые посетил сын человеческий. Среди ныне живущих он ведом лишь мудрым друидам, всю свою жизнь посвятившим постижению древних тайн леса. В незапамятные времена изучили они этот язык и с тех пор передавали накопленные знания из поколения в поколение, стремясь сохранить в веках полученную мудрость...

- Эгей, ребята, очнитесь! Пора вставать! - зашумел я, обращаясь к стоящим неподалёку ясеням.

Ничего не произошло. Удивляться, в сущности, было нечему. Почти все деревья большую часть своей жизни спят или дремлют. Даже я в этом плане мало чем отличаюсь от прочих, хотя и считаюсь среди своих сородичей редкостным бодрячком. По правде говоря, если уж дерево погрузилось в сон, его трудно бывает разбудить. По крайней мере сразу. Поэтому я ничуть не растерялся и продолжал взывать к своим соседям, терпеливо ожидая, пока мои слова дойдут наконец до их сознания.

- Эгей! Просыпайтесь, я говорю! Мне срочно нужна ваша помощь! Очнитесь, пожалуйста!

Минут пять или семь мои призывы оставались без ответа. Наконец на слове "пожалуйста" один из ясеней, самый старший и высокий, встрепенулся и очнулся ото сна.

- В чём дело? Что случилось? Зачем кому-то понадобилось будить нас в такую рань? - спросил он с некоторым неудовольствием.

- Разве уже пора сбрасывать листву? - удивлённо прошелестел другой. - А по-моему до осени ещё далеко.

Одно за другим деревья просыпались и задавали всё те же вопросы. Подождав, пока все мои ближайшие соседи пробудятся ото сна, я наконец произнёс:

- Разве вы не видели, что тут только что происходило?

- Нет. А что? Случилось что-то? - поинтересовался старший ясень.

- Очень даже случилось! И именно поэтому мне нужно, чтобы вы срочно передали кое-кому кое-что.

- В чём дело? Что стряслось? - быстро зашелестела стайка тонких осинок, только что проснувшихся вслед за прочими.

- Дуб хочет, чтобы мы срочно кому-то что-то передали, - отозвался один из дальних буков. - Что ж, Дуб, если это действительно так важно, мы, так уж и быть, подсобим. Давай, диктуй. Что там у тебя за сообщение?

- Тогда слушайте... - начал я.

Деревья зашуршали. Равномерный шелест двигался по верхушкам их крон, удаляясь всё дальше и дальше. Деревья передавали друг другу моё послание со скоростью ветра. Будто некое невидимое и очень лёгкое существо двигалось над лесом, едва задевая листву. Надеюсь, тот, кому предназначено моё сообщение, получит его незамедлительно. А мне остаётся только набраться терпения и ждать, что будет...

Глава Третья,

в которой барону наносится непростительное оскорбление

Ранним утром из главных замковых ворот выехало несколько пышно разодетых всадников верхом на самых быстрых скакунах, каких только можно было сыскать в королевских конюшнях. Разделившись на развилке, всадники разъехались в разные стороны. Каждый направился в одну из находившихся поблизости деревень. Мне, как дереву, не первую сотню лет обитающему рядом с монаршей резиденцией, было очевидно, что это глашатаи, посланные поведать подданным его величества некую важную весть. А какую весть, плохую или хорошую, наперёд сказать было трудно.

С полдесятка крестьян в старых заплатанных рубахах медленно брели по пыльной дороге в направлении замка. Двое из них вели под уздцы лошадей, запряжённых в повозку, гружённую разными продуктами. Согласно недавнему указу регента, каждый крестьянский двор должен был помимо прочих податей уплачивать в казну ещё и обязательный еженедельный продуктовый оброк. И сегодня для крестьян этого двора как раз наступил день уплаты.

Поравнявшись с этим небольшим караваном, глашатай осадил коня и развернул длинный пергаментный лист с текстом обращения. Слушателей перед ним собралось не так чтобы очень уж много, но, должно быть, молодой герольд решил немного потренироваться, перед тем как обращаться к действительно большой аудитории.

- Граждане королевства! - возгласил он громким, хорошо поставленным голосом. - Слушайте горестную весть! Не стало верного друга и соратника нашего горячо любимого государя. Этой ночью, гуляя по замку, благородный граф Олдус совершенно случайно выпал из окна верхней галереи и утонул в замковом озере. Да будет вовеки земля ему пухом!

На этом месте герольд приостановил чтение, ожидая, по-видимому, выражения скорби и должного почтения со стороны слушателей.

- Дыкть... Опаньки! - высказался седобородый крестьянин, ведущий переднюю лошадь, и, почесав за ухом, смахнул с лица пот.

Удовлетворившись этим, глашатай продолжил:

- Но не следует предаваться унынию! Ибо рука об руку с печальной вестью приходит и радостная! Её Высочество принцесса Клементина, дочь Ричарда Первого выразила своё категорическое согласие на союз с Его Сиятельством бароном Бальдриком и готовность в ближайшее же время стать его законной супругой! Посему Его Сиятельство и Её Высочество милостиво приглашают всех своих верноподданных на торжественную церемонию, долженствующую состояться сегодня в полдень у часовни святого Помпилиуса. Все явившиеся будут освобождены от уплаты обязательного воскресного сбора. Неявившиеся же будут подвергнуты суровому наказанию в назидание прочим!

Завершив чтение, герольд вновь свернул пергамент, тряхнул поводьями и ускакал, оставив позади себя густой столб пыли и уставившихся ему вслед растерянных крестьян.

В полдень вокруг меня собрались все обитатели замка и нескольких окрестных деревень. Вельможи, фрейлины и прочие представители благородного сословия вольготно разместились ближе к часовне на предусмотрительно захваченных с собою мягких шёлковых сиденьях. Простонародье, согласно указу барона, выстроилось несколькими длинными рядами на противоположном конце поляны. Перед крестьянами, отгораживая их от места, где должно было свершиться священнодействие, вытянулась шеренга стражников из личной гвардии барона, вооружённых длинными копьями, которыми в случае чего удобно было бы отгонять чересчур любопытных зрителей. Барон явно счёл, что у него есть причины не подпускать народ слишком близко. Подхалимы, в основном из числа придворных низшего сана, старательно восхищались вслух прекрасной парой - женихом и невестой. Бедняки большей частью безмолвствовали.

Казалось, сама природа радовалась в этот торжественный день, когда принцесса Клементина должна была сочетаться браком с представителем благородного древнего рода... Хотя, по правде сказать, радоваться было особенно нечему. Тем не менее, погода и в самом деле стояла на редкость ясная и безоблачная. Яркое июльское солнце сияло высоко в чистом голубом небе. Солнечные блики от пробивающихся сквозь плотную завесу моей раскидистой кроны лучей весело играли вперемешку с тенями на стальных шлемах стражников и на лысине преподобного отца Оррина.

Сам отец Оррин, немолодой священник, обычно руководивший всеми похоронными и свадебными обрядами, свершавшимися в окрестностях замка, стоял с понуренной головой, сжимая в руках святую Библию и глядя в землю прямо перед собой. Периодически он вздыхал и бормотал себе под нос молитвы. Человек он был, в общем-то, неплохой, только очень уж робкий. По своей воле он никогда бы не стал участвовать в подобном деле. Однако барон не без содействия своего помощника по особым поручениям популярно объяснил священнику, что у того нет иного выбора, кроме как взять на себя почётную обязанность по соединению двух влюблённых сердец.

Первая и наиболее важная с точки зрения показательности часть церемонии, включающая торжественную клятву жениха и невесты и объявление их мужем и женой, должна была состояться под открытым небом перед вратами часовни, прямо подо мной. Эта часть бракосочетания занимала совсем немного времени. Тем не менее, барон желал, чтобы как можно больше людей стало её очевидцами. После этого молодые должны были пройти в часовню и в присутствии священника своими подписями в приходской книге скрепить свой священный союз.

Слуги уже раскатали длинную красную ковровую дорожку от ступеней часовни прямо к ногам барона и установили на ней красивый резной аналой. Принцесса, несмотря на своё ослепительное белоснежное платье, была мрачна, как грозовая туча. Зато барон Бальдрик, облачённый в свой великолепный тёмно-фиолетовый камзол, который он обыкновенно надевал лишь в исключительно торжественных случаях, сиял, как бриллиант. Его рука в изящной перчатке из тонкого сафьяна крепко сжимала запястье Клементины, не давая девочке вырваться из цепкой хватки "возлюбленного".

Кроме жениха и невесты перед аналоем чуть позади, слева и справа стояла пара стражников, а также двое свидетелей. В качестве свидетеля со стороны жениха выступал Ранделл. Железный Клык, как всегда серьёзный и спокойный, стоял, выжидательно сложив руки на груди, за плечом хозяина и молча таращил по сторонам свои большие умные глаза. На указательном пальце его правой руки красовался золотой перстень с огромным синим сапфиром, сверкающим в лучах солнца, словно гладь замкового озера, в котором суждено было упокоиться старому графу Олдусу. Периодически Ранделл косился на правую руку, чтобы лишний раз полюбоваться своим сокровищем.

В роли свидетельницы со стороны невесты была приглашена леди Бернадетта - одна из наиболее высокопоставленных и в то же время наименее сообразительных придворных дам. Немолодая и очень полная фрейлина в пышном, напоминающем цветочную клумбу, платье и высоком башнеобразном головном уборе то и дело утирала изящным платочком подступающие к глазам слёзы умиления.

- Время! Время! - поторопил барон, нетерпеливо указывая на высоко стоящее солнце.

В ту же минуту перед женихом и невестой возник, подгоняемый копьями стражников и растерянно озирающийся по сторонам отец Оррин. Оказавшись перед бароном и принцессой, священник остановился и уставился на них, тупо моргая. Затем, сообразив наконец, чего от него ждут, он поспешно поднял Библию, которую до этого сжимал в руках, и положил её на аналой перед собой. Раскрыв книгу и некоторое время полистав её в поисках нужного места, Оррин откашлялся и начал неуверенным голосом:

- Согласны ли вы, ваше сиятельство барон Бальдрик, взять в жёны её высочество принцессу Клементину, дочь Ричарда Первого?

- Ну а иначе для чего я тут стоял бы? - оптимистично откликнулся барон. С дворянской половины "зрительного зала" раздалось несколько одобрительных смешков.

- Согласны ли вы, ваше высочество принцесса Клементина, дочь Ричарда Первого...

- НЕТ!!! - раздалось гневное восклицание девочки.

Священник оборвал чтение на полуслове, не зная, как ему следует быть дальше.

- Дорогая! Дослушай хотя бы вопрос для начала, - старательно удерживая на лице улыбку, шепнул принцессе барон.

Клементина метнула на своего "суженого" испепеляющий, полный презрения взгляд, но всё же решила изобразить согласие.

- Хорошо, дорогой! - язвительно ответила она.

- Согласны ли вы взять в мужья барона Бальдрика? - довершил священник с несколько более вопросительной интонацией, чем того требовал обряд.

- НЕ... М-м-м-м...

- Она согласна! - радостно воскликнул барон, зажимая своей будущей супруге рот.

Священник со вздохом пожал плечами, как бы говоря "а я что сделаю?".

- Данной мне властью объявляю вас му... - начал было он.

- Ай! Ну что так траурно? - внезапно прервал его барон. - У нас, в конце концов, свадьба, а не похороны! Неужели нельзя как-то повеселее, пободрее?

- Данной мне властью объявляю вас мужем и женой, - совсем уж замогильно завершил свою речь священник.

- Да что ж такое?! Вот бестолочь! А ну дай сюда!

Барон раздражённо выхватил у отца Оррина Библию, развернулся к толпе и, гордо приосанившись, торжественно возгласил во всеуслышание:

- Данной ему властью, - при этих словах он, не оборачиваясь, наощупь ткнул священника в грудь, заставив того ойкнуть и отшатнуться, - объявляю нас мужем и женой!

Раздались жидкие аплодисменты и крики "ура". Подхалимы из числа придворных радостно хлопали, стараясь при этом приподняться повыше на цыпочках, дабы будущий король смог выделить их из толпы. Сам барон с увлечением присоединился к аплодирующим, пока принцесса отчаянно дёргалась, пытаясь вырваться из жёсткой хватки двух сдерживающих её стражников.

В то время как большая часть зрителей наблюдала за обрядом на почтительном расстоянии, был всё же один человек, чьи глаза видели всё вблизи, хотя никто из присутствующих, включая самого барона, даже не догадывался об этом.

Лёжа на одной из нижних моих ветвей в укрытии густой листвы, Эрик в продолжение всей церемонии наблюдал за действием, прижавшись подбородком к моей коре, так что я в полной мере мог ощутить клокочущую в его сердце ярость и негодование. Несколько раз мальчик почти готов был спрыгнуть наземь и вмешаться в происходящее, но всякий раз чудом сдерживался, понимая, что в одиночку вряд ли сумеет чего-нибудь добиться. Однако в итоге он всё же не выдержал и решил, по-видимому, наплевать на всякую осторожность.

- Нет! - крикнул он, после чего начал разворачиваться на ветке, намереваясь добраться по ней до её основания, чтобы затем уже по стволу спуститься на землю. Однако действия его были настолько поспешны, что в какой-то момент он не удержался и рухнул с меня в траву прямо перед носом счастливого жениха.

Барон, не ожидавший в эту минуту ничего подобного, словно потревоженная лань отскочил в сторону от непонятного тяжёлого предмета, свалившегося невесть откуда в каком-то полуметре от него. Леди Бернадетта завопила так, словно её атаковала целая стая бешеных летучих мышей, и грузно повалилась в обморок прямо на ближайший куст боярышника.

- Не трожь её! Ты! Скотина усатая! - выпалил Эрик, вскакивая на ноги и кидаясь на барона.

- Мальчишка! Как ты смел прервать церемонию? - барон Бальдрик в гневе схватился за рукоять своего фамильного, украшенного самоцветами меча, подвешенного к поясу его превосходного камзола. Однако в этот раз ему не понадобилось обнажать оружие. Прежде чем он успел это сделать, Ранделл Железный Клык схватил мальчика, крепко обхватив его сзади за грудь и приподняв над землёй. Эрик принялся беспомощно болтать ногами, не в силах ничего сделать.

- Эрик, не надо! - в отчаянье крикнула Клементина.

Народ, неожиданно для себя ставший невольным свидетелем этой непредусмотренной планом мероприятия сцены, заволновался. Откуда-то со стороны бедной половины "зрительного зала" послышался пронзительный женский крик:

- Эрик! Не трогайте моего сына!

Стражники в левом конце заградительной шеренги сомкнулись плотнее и оттеснили кого-то, попытавшегося прорваться сквозь их строй к месту схватки.

Барон, несколько успокоившись, поправил сбившийся набок кружевной воротник камзола. Его чёрные лукавые глаза с неприязнью оглядывали мальчика.

- Ну и кто же этот отважный герой, столь бесстрашно устремившийся на защиту прекрасной дамы? - спросил он с ярко выраженным сарказмом в голосе. - Я вижу, дорогая, у тебя, похоже, был ухажёр и до меня? Ну да это дело поправимое. Истинная любовь стирает из памяти все былые увлечения! Продолжайте, святой отец! - велел он священнику.

Но отец Оррин, окончательно сбитый с толку последними событиями, стоял с открытым ртом и растерянным видом и лишь молча хлопал глазами. Выражение лица у него было такое, словно он совершенно не улавливает сути происходящего.

- А ну вас! - махнул на него рукой барон. - Короче, да будет благословен сей брак... И так далее... Теперь новобрачные могут поцеловаться!

С этими словами барон схватил отчаянно сопротивляющуюся невесту, притянул её к себе и запечатлел на её губах поцелуй, который вряд ли можно было назвать невинным. Подхалимы восхищённо заахали и снова принялись аплодировать. Бальдрик, услыхавший это, оторвался от принцессы и благодарно замахал толпе. Клементина принялась яростно отплёвываться, как если бы её только что заставили попробовать на вкус дохлую крысу. Барон, не обращая на это ни малейшего внимания, стоял, широко распахнув руки, и поворачивался из стороны в сторону, принимая адресованные ему восторженные комплименты и рукоплескания. Желая, видимо, показать свою искреннюю признательность всем присутствующим, он сделал изящный жест рукой и низко поклонился в сторону зрителей.

- НЕТ! - вновь выкрикнул Эрик и внезапно каким-то немыслимым образом вывернулся из цепкой хватки Ранделла. Подбежав затем к ничего не подозревающему барону, мальчик собрал всю свою силу... в ступню и неожиданно нанёс недругу сокрушительный удар... вернее пинок в ту точку, которая в данный момент оказалась у того в наивысшей позиции.

Барон, совершенно не подготовленный к такому повороту событий, неуклюже повалился наземь, ткнувшись носом в дёрн. Зрители дружно охнули и вновь зааплодировали, теперь уже куда более охотно и оживлённо. Однако в ту же секунду Эрик вновь оказался в руках Ранделла. В мгновение ока вскочивший на ноги барон выхватил меч. Тонкая сталь звонко запела в его руке. Сейчас королевский регент был воплощением самой ярости. Губы его брызгали слюной, глаза бешено горели. Впервые ему было нанесено столь непростительное оскорбление. И от кого! От какого-то малолетнего простолюдина! Да ещё на глазах всего честного люда! Да ещё в день его свадьбы на королевской дочери!

Я ожидал, что Бальдрик убьёт Эрика прямо на месте. Однако в последний момент барон всё же вспомнил о своём высоком звании и благородном происхождении. Поэтому, вместо того чтобы сделать всё сразу, он медленно опустил меч и произнёс спокойным и холодным, как лёд, голосом:

- Что ж. Я вижу, среди подданных нашего королевства есть некоторые, не имеющие понятия о таких вещах, как сословное деление и элементарные манеры. Полагаю, показательная казнь в данном случае будет иметь хороший воспитательный эффект!

- Ты не можешь этого сделать! - перебила его Клементина. - Только король имеет право казнить без суда и следствия!

- Король?! - барон запрокинул голову и громко расхохотался. - Что ж, моя милая! Если ты до сих пор ещё не поняла сути дела, я, так уж и быть, тебе разъясню... Я и есть король! Слушайте все! - возгласил он, поворачиваясь лицом к публике с воздетым к небу мечом. - Согласно хартии, подписанной Карлом Третьим, в случае, если правитель покидает трон на срок свыше трёх лет, он считается отрёкшимся от престола. Три года прошло. Король Ричард - больше не король! И потому с этого дня вся власть переходит к его дочери и её совершеннолетнему мужу. То есть ко мне! Поняли? - тут барон вновь разразился совершенно идиотским хохотом. - Отныне я ваш новый государь! И как государь я должен навести порядок, - завершил он, вновь поворачиваясь к Эрику. Длинный, украшенный тонкой филигранью клинок был направлен прямо в горло мальчика.

"Ну что ж... По всему видать, ничего не поделаешь, - мысленно вздохнул я. - Как говорится, чему быть, того не миновать. Для хороших людей ничего не жалко. Даже любимою веточку..."

- ...А-А-А-А-АТЬ!!! - пролетел над окрестными полями и рощами вопль, раздавшийся в тот момент, когда моя ветвь длинною с полтора Бальдрика неожиданно приземлилась ему прямо на левый сапог. Попутно она выбила из руки барона меч, а заодно оглушила обоих стражников, удерживающих Клементину. Сама принцесса успела отскочить в сторону и теперь кинулась бежать прочь вместе с присоединившимся к ней Эриком. Ранделл, более расторопный, нежели рядовые наёмники, также успел в последний миг отпрыгнуть и уберечь свою голову от проверки на прочность. Однако при этом он разжал свои тиски, тем самым дав мальчику возможность высвободиться.

- А-А-А-А-А! Я когда-нибудь сожгу этот дуб!!! - в бешенстве вопил барон, прыгающий на одной ноге вокруг собственной оси, точно большая тёмно-фиолетовая юла.

Для народа это событие послужило словно бы неким сигналом. Линия стражников на том конце поляны внезапно подалась назад, когда суровая молчаливая толпа единым фронтом неожиданно начала теснить их шеренгу. В сторону наёмников полетели проклятья, а вместе с ними - камни и комья земли. Слегка напуганные столь резкой переменой обстановки, стражники поспешили выставить вперёд копья. Однако ещё больше распалять толпу ненароком пролитой кровью никому из них не хотелось, так что покамест они старались ограничиваться удержанием своих позиций. Несколько особо смелых и ловких мужчин из толпы, ринувшись вперёд, умудрились выхватить у трёх или четырёх наиболее рассеянных противников их собственные копья, после чего остальные копейщики ещё крепче вцепились в своё оружие и принялись угрожающе размахивать им перед собой, не давая наступающим подобраться ближе.

Представители знатной половины "зрительного зала" как-то сразу решили, что им, пожалуй, вовсе необязательно дожидаться заключительной части церемонии и что с этой минуты они имеют полное право расходиться по домам. И они действительно принялись торопливо расходиться, а точнее разбегаться, так что уже вскоре на этом конце поляны не осталось ни души. На зелёной траве, подобные нездешним красочным цветам, остались лежать разбросанные повсюду подушки, шёлковые лежанки и яркие опахала. Несчастная леди Бернадетта, едва отошедшая от обморока и кое-как выбравшаяся из своего куста, оставляя по пути на его шипах добрую половину украшающих её платье завитушек, завопила громче прежнего и, задрав свои многочисленные юбки, устремилась вслед за прочими.

Принцесса и Эрик, вначале поспешившие к замку, вдруг вынуждены были остановиться при виде сразу нескольких копейщиков, преградивших им дорогу.

- В подземелье! - моментально распорядилась принцесса и тут же возглавила стратегическое отступление по направлению к часовне.

- Стоять!!! - рявкнул барон, уже более-менее пришедший в себя после полученной травмы. Завидев, что его "суженая" вот-вот улизнёт со своим ухажёром в потайной ход, барон собрался с силами и бросился вслед за ними, прыгая на одной ноге, подобно гигантскому злобному кузнечику.

Железный Клык в свою очередь кинулся на подмогу хозяину... но тут же растянулся на траве, обо что-то споткнувшись. В ту секунду, когда он со всего размаху грянулся оземь, прекрасный перстень с синим камнем слетел с его пальца и закатился в неприметную щель под одним из моих корней. Оглянувшись с целью выяснить, что же послужило причиной его падения, Ранделл к немалому своему изумлению обнаружил позади отца Оррина, неуклюже развалившегося на земле на расстоянии вытянутой руки. Подставив подножку наёмнику, слабосильный священник не удержался и сам повалился следом, не сумев удержать равновесие.

- Тебе чего, поп, жить надоело? - спросил Ранделл с искренним удивлением в голосе. - Так ты так и скажи! Уж я подсоблю, как умею!

- Господи! Помилуй мя грешного! - произнёс отец Оррин и, нащупав подходящих размеров булыжник, что есть силы двинул им слугу барона прямо промеж двух больших умных глаз.

Тем временем принцесса и Эрик оказались почти у самой потайной двери, обещавшей им спасение, когда прямо перед ними, словно воплощение неотвратимого рока, возник барон, ухитрившийся на одной ноге добраться до часовни быстрее, чем дети сделали это на своих двоих. В руке королевского регента сверкал меч, глаза его горели яростью, взлохмаченные волосы напоминали причёску фантастического чудовища из мрачных старинных преданий...

- Ну уж нет, милая моя жёнушка! Чего-чего, а сбежать из-под венца я тебе не позволю!

Не тратя времени на бесполезные переговоры, Эрик и Клементина развернулись и побежали в направлении леса.

- Стоять! Стоять, я сказал! - вновь завопил барон и, словно заводной механический попрыгун, поскакал за своей малолетней супругой и её товарищем... чтобы в точности как его помощник незадолго до этого растянуться на траве, споткнувшись о "совершенно случайно" подвернувшийся под ногу корень. Яростно заорав и кое-как вскочив на больную ногу, барон с проклятьем пнул мой ствол... и, разумеется, тут же вновь повалился обратно, вопя от боли и бешенства и обхватив руками свои теперь уже одинаково пострадавшие ноги.

"Вот, молодец! Ты ещё головой об меня побейся, авось поможет!" - мысленно подбодрил я его.

Мальчик и девочка уже почти достигли спасительного подлеска, где им без труда удалось бы скрыться от преследователей, когда сразу пятеро стражников с копьями наперевес вновь отрезали им путь. Всё-таки барон не зря платил своим наёмникам. Притом что воины его не отличались особой смелостью и удалью, каждый из них всё же стремился по возможности доказать господину, что лично он заслуживает небольшой дополнительной премии, а может быть даже и повышения в звании. Дети оказались в тупике, из которого не было выхода...

В то же время народ на противоположном конце поляны всё активнее теснил стражников, поливая их потоком ругани и забрасывая градом камней. Кто-то затянул старую бунтарскую песню. Почти тотчас ещё несколько человек подхватили её, сливая свои голоса в единый хор. Те селяне, которым вначале удалось отнять у стражников копья, уже готовы были использовать своё оружие против его бывших владельцев. Впрочем, и сами стражники всё больше теряли терпение, грозя перейти в атаку. Дело пахло кровавой расправой...

Глава Четвёртая,

в которой встречаются лисица и лев

Но тут где-то невдалеке, за соседней рощей, звонко запел горн. Чуть погодя до слуха присутствующих донёсся топот множества копыт. Люди замерли, недоумевая, кто ещё собирается вмешаться в происходящее. Клементина была одной из первых, кто догадался.

- Папа! - радостно воскликнула она, сцепляя руки в молитвенном жесте.

- Это Ричард? Быть не может! Почему он прибыл так рано?! - прохрипел всё ещё барахтающийся на земле в обнимку со своими ногами барон.

И в эту минуту из-за рощи показался отряд всадников. Четыре десятка рыцарей в великолепных сияющих доспехах неторопливо приближались, двигаясь стройной колонной по трое в ряд. Позолота стальных панцирей и конских сбруй сверкала на солнце, разбрасывая вокруг яркие блики. На высоко поднятых пиках горделиво трепетали красочные стяги. Впереди всех на прекрасном гнедом жеребце ехал высокий широкоплечий всадник в алом плаще и шлеме с опущенным забралом. С широкого треугольного щита на зрителей грозно взирал золотой лев, вольготно разместившийся на бело-голубом клетчатом поле.

Оказавшись на поляне, всадники, не останавливаясь и не меняя строя, спокойно проехали прямо между опешившими стражниками и селянами, заставив и тех и других отшатнуться в сторону, уступая дорогу.

Среди множества красивых статных рыцарей, знаменосцев и герольдов довольно нелепо смотрелся маленький сухонький седобородый старичок на скромной пегой лошадке, одиноко трусящей в самом хвосте отряда. Старичок был облачён в длинную серую хламиду, в каких обычно ходят странствующие нищие, поношенную и истрёпанную от длительного использования. Снизу к седлу его лошади был привязан длинный узловатый посох. Могло показаться удивительным, что такой ветхий старец вообще находит в себе силы путешествовать наравне с молодыми, крепкими мужчинами. Тем не менее, он не только вполне сносно держался в седле, но и, судя по всему, даже не особо утомился. С точки зрения постороннего наблюдателя, старику можно было бы дать лет семьдесят или восемьдесят. И лишь мне одному было известно, насколько моложе своего истинного возраста выглядит этот человек.

Едва пегая лошадка поравнялась с краем толпы, старик спешился, отвязал свой посох и тут же растворился в людской массе. Впрочем, мало кто в эту минуту вообще обратил на него внимание. Глаза всех зрителей были прикованы к предводителю в алом плаще.

Когда отряд уже в полном составе оказался на поляне, передний всадник натянул поводья, замедляя шаг своего коня, и поднял руку в стальной перчатке, подавая спутникам команду остановиться. Вслед за этим он спешился и снял шлем. Всем взорам открылось загорелое мужественное лицо с благородными, хотя и несколько жестковатыми чертами, орлиным носом и высоким лбом. Волосы рыцаря, коротко стриженные спереди, сзади же сбегавшие на спину свободными длинными прядями, были того же каштанового оттенка, что и у принцессы Клементины, хотя и не такие вьющиеся.

Некоторое время всадник молча оглядывал толпу своими проницательными карими глазами. А затем внезапно взревел так, что все окрестности наполнились отзвуком его могучего голоса, а на моих ветвях задрожали самые мелкие из листьев:

- НУ И КАКОГО ЛЕШЕГО ТУТ ПРОИСХОДИТ?!!

Король Ричард по прозвищу Львиный Рык большую часть своей жизни провёл в походах и на полях сражений и не отличался благородством манер. Однако он был справедлив, щедр, верен товарищам и рыцарской чести, и в этом отношении его напротив можно было назвать образцом благородства. И народ уважал своего государя за эти качества, равно как и за невероятную физическую силу и доблесть.

Убедившись, что никто не рвётся отвечать на поставленный вопрос, король обратил свой взор на барона, съёжившегося на земле в нескольких метрах от него.

- Барон Бальдрик! Из достоверных источников я получил некоторые сведенья, позволяющие судить, что здесь, в моей родовой вотчине, творится что-то неладное. И более того - что в этом непосредственно замешан кто-то из высшего правления. Что вы можете сказать по этому поводу?

Всё то время, пока Ричард произносил свою речь, барон продолжал таращиться на короля так, точно тот был пришельцем из загробного мира или, как минимум, гигантским драконом-людоедом. И когда он наконец раскрыл рот, голос его дрожал, как моя листва на осеннем ветру.

- Я... я... я... Простите, ваше величество, вы что-то сказали? - выдавил он из себя в итоге, изо всех сил стараясь изобразить невинность.

Король нахмурил брови и решительным шагом двинулся на Бальдрика, заставив того скорчиться в ужасе. Опрокинувшись на спину, барон начал отползать прочь, не в силах вымолвить ни слова и по-прежнему не отрывая от монарха взгляда своих безумных глаз, пока в конце концов не упёрся спиной в мой ствол. Это прикосновение словно бы что-то сдвинуло в мозгу барона, заставив его вспомнить человеческий язык.

- Не беспокойтесь, государь! Я вам сейчас всё объясню! - выпалил он скороговоркой.

Король остановился и молча сложил руки на груди в знак того, что готов слушать.

Тем временем Железный Клык, кое-как пришедший в себя после коварного удара священника, тайком огляделся и, обнаружив, что ситуация резко изменилась в худшую сторону, попытался ползком скрыться с места происшествия. Однако сделать это ему не удалось. В ту же секунду над ним возникло с полдесятка грозного вида селян и острия нескольких отобранных у стражников копий окружили слугу барона, заставив его замереть в позе пресмыкающегося.

- Видите ли в чём дело, ваше величество... - начал барон, ожесточённо массируя лоб, дабы заставить свою голову как можно скорее породить какую-нибудь дельную мысль. - Видите ли в чём дело... Во всём виновата почта! Я не могу сейчас точно утверждать, была ли это простая ошибка или злостная диверсия... Быть может, почтовый голубь был перехвачен врагами вашего величества, решившими внести смуту в ряды ваших подданных... Как бы то ни было, в полученном нами на днях письме сообщалось, будто вы, мой государь, геройски пали в битве и через два дня должно прибыть ваше тело для проведения торжественных похорон...

Излагая все эти "правдивые факты", барон почему-то старательно избегал прямого взгляда своего собеседника, вместо этого стараясь смотреть куда-то в землю между его широко расставленными обитыми железом сапогами. При последних словах барона народ на заднем плане поднял недовольный ропот и свист.

- ТИХО! - прицыкнул король, мгновенно возвращая тишину. - Продолжай!

- Ну так вот... Кхе-хе... - у барона вырвался короткий нервный смешок. - Конечно, все мы были просто потрясены этим ужасным и, как теперь выясняется, совершенно ложным известием. Но так уж сообщалось в том письме, - клянусь вам в этом могилой нашего с вами общего дедушки! Я опасался начала кровопролитной борьбы за трон. И именно в этот момент мне пришло в голову, что заключение брака с вашей дочерью может предотвратить несвоевременное осложнение политической обстановки в государстве...

Тут рассказ неожиданно прервался, поскольку в этот самый момент король внезапно резко поднял правую руку в тяжёлой металлической перчатке. Барон резко отстранил лицо и закрыл глаза, приготовившись к удару. Вид у него в эту секунду был трогательный и вместе с тем героический, как у незаслуженно осуждённого мученика.

Почесав нос, король вновь опустил руку.

- Ну? Дальше что? - потребовал он в нетерпении.

Барон судорожно охнул и продолжил заплетающимся языком:

- Ну я и говорю... То есть я всего лишь хочу сказать, ваше величество, что всё, что я делал, я делал исключительно для блага королевства и его народа. Всё то время, пока вы отсутствовали, я честно пытался соответствовать доверенной мне вами высокой миссии. Быть может, я действовал не так умело и хорошо, как вы, ваше величество, но я готов присягнуть на чём угодно, что мною руководили исключительно благие намерения! Вот... Я всё сказал, мой король! Теперь только вы можете оценить, насколько я был искренен с вами.

Барон покорно склонил голову в знак того что окончил речь и ждёт справедливого суда своего сюзерена. Судя по всему, он был крайне доволен собой и собственной изворотливостью. Он даже отважился на секунду приподнять глаза, чтобы проверить, какую реакцию его слова произвели на короля. Всё то время, пока Бальдрик говорил, Ричард слушал его очень внимательно, не перебивая и никоим иным образом не показывая, что не доверяет его словам. Под конец речи король даже начал задумчиво теребить бороду. Этот жест, выражающий сомнение, взбодрил барона и придал ему уверенности.

"О нет! - мысленно взмолился я. - Только не это! Мерзавцу только что едва не удалось взять победу силой. Неужели теперь он сумеет добиться её ложью? Неужели король так легко позволит себя обмануть?"

Однако я зря сомневался в мудрости нашего монарха. Внимательно выслушав барона до конца, король ещё некоторое время задумчиво теребил бороду, а затем обернулся и громко обратился к народу:

- Ну что, мои верные подданные! Мы с вами только что услышали историю господина барона. А что вы мне скажете?

Народ, который до сих пор молчал, не осмеливаясь вмешаться в диалог короля с его регентом, внезапно поднял невообразимый гомон. Отдельные крики слились в такой оглушительный гвалт, что в нём ровным счётом ничего нельзя было разобрать. Мой слух выхватывал лишь отдельные слова: "подати", "посевы", "скотина", "сволочь", "произвол" и тому подобное.

- ТИХО!!! - вновь рявкнул король, разом утихомирив толпу. Затем он снова обернулся к барону.

- И что ты на это скажешь? - спросил он сурово.

Барон, похоже, понял, что ему не суждено отвертеться и что никакого смысла далее увиливать нет. Его первоначальный страх прошёл и уступил место гневу, который обычно всякий злодей испытывает по отношению к тому, кто помешал ему довести до конца задуманное злодеяние.

- А что сказать?! Ты сам виноват! - взорвался он, теперь уже не отводя взгляда, а напротив глядя прямо в глаза своему кузену с отчаяньем загнанного в угол зверя. - Тоже мне правитель называется! Правитель - это тот, кто правит страной! А ты оставил королевство чёрт знает на кого, а сам уехал!

Король согласно покивал.

- Твоя правда. Сам теперь вижу, что на кого попало оставил, - при этих словах Ричард окинул барона неприязненным взглядом, как если бы тот был какой-нибудь на редкость противной гусеницей. - Ладно! Разберёмся по справедливости. Да не трясись ты так! Голову мы тебе, так уж и быть, рубить не станем. Ты ж всё-таки мой родственник, какой-никакой!

Сказав это, король сделал жест своим рыцарям увести Бальдрика. Вслед за бароном поволокли и Ранделла, которого, в отличие от его господина, на всякий случай решили связать по рукам и ногам. Наёмники барона, уже давно побросавшие свои копья, стояли теперь тихо, ожидая, когда его величество сделает какое-нибудь распоряжение на их счёт. Ранделл позволял нести себя молча и не оказывал никакого сопротивления. Судя по выражению лица, настроение у него было философски отрешённое. На барона напротив напало запоздалое возбуждение и словоохотливость:

- И это, по-вашему, называется справедливость? Мерзавцы! Негодяи! Сатрапы! Или вы полагаете, будто я вам это так просто оставлю?! Вот уж не дождётесь! Вы у меня все ещё попляшете! Никто не смеет безнаказанно унижать отпрыска благородного рода! Отпустите меня сейчас же! Отпустите меня, я вам говорю, щекотно!

И даже после того как Бальдрик и волокущие его стражники исчезли за поворотом дороги, до слуха присутствующих ещё долго доносились его гневные негодующие выкрики.

Король, однако, уже не обращал на них ни малейшего внимания. С того самого момента как он отдал приказ увести неудавшегося узурпатора его, похоже, окончательно перестала интересовать эта тема. Обернувшись к народу, Ричард громко провозгласил:

- Слушайте все! Сегодня нашему королевству удалось избежать государственного переворота, устроенного коварным предателем. И я хотел бы сказать спасибо всем вам. Ведь это благодаря вам, мои верные подданные, злодейство было предотвращено. А теперь приказ: сегодня вечером да будет праздник!

Народ разразился бурными аплодисментами и криками "ура". И тут взгляд Ричарда упал на двух детей, мальчика и девочку, скромно держащихся за руки чуть поодаль от него. Только теперь принцесса дала наконец волю чувствам и бросилась в объятья отца.

Король сделал вид, будто не узнаёт свою дочь:

- А что это за прекрасная барышня? Неужели это моя маленькая дочурка? Как похорошела! А подросла-то как!

- Я знала! Я знала, что ты приедешь! - плакала Клементина, уткнувшись в латный нагрудник отца.

В то время как отец и дочь обнимались после долгой разлуки, Эрик, не зная куда себя деть, стоял рядом со сцепленными за спиной руками и неловко ёрзал на месте. Наконец король обратил внимание и на него.

- А это ещё кто? - нахмурился он.

Принцесса, заметив куда направлен взгляд её отца, отстранилась и, гордо откинув со лба курчавую прядь, приняла самый решительный вид, на какой только была способна:

- Папа! Это Эрик! - заявила она так категорично, словно это всё объясняло.

- Эрик?

Король удивлённо и вместе с тем неодобрительно приподнял брови, сделал парню жест приблизиться и, наклонившись, чтобы лучше видеть лицо мальчика, вперился в него взором. Тот встал по струнке и вытянул руки по швам под пристальным изучающим взглядом своего государя. От осознания ответственности его глаза сделались похожи на два больших круглых блюдца.

- Хм... Эрик, значит, - вновь вымолвил король наконец. - Всё ясно!

Что меня всегда поражало в его величестве, так это его невероятная проницательность! Не всякий сумеет понять суть человека по одному лишь имени.

- Ну вот что я тебе скажу, дорогая! - откашлявшись, обратился Ричард к своей дочери. - Дорасти-ка ты сначала до совершеннолетия, а уж потом встречайся со всякими там Эриками.

- Но папа!

- Никаких "но"! - не терпящим возражения голосом завершил разговор король. - А теперь марш в замок! Я ужасно устал с дороги.

***

Этим вечером на холме собралось народу не меньше, чем в полдень. Мне даже показалось, что гостей было больше, чем на давешней свадьбе, хотя на сей раз никто никого не сгонял силой.

Вокруг меня по всей поляне расставили множество столов со всяческой снедью: жареными и запечёнными поросятами, индейками и цыплятами, копчёными осетрами, всевозможными супами и салатами, диковинными заморскими фруктами, пирогами всех видов и прочими яствами, как экзотическими, так и самыми обыденными.

Поводов и причин для празднования было предостаточно: спасение принцессы, разрушение планов коварного злодея и возвращение истинного государя. Деревенские парни и девушки плясали под звуки скрипок и губных гармоник на небольшой открытой площадке в центре поляны. Люди постарше наблюдали за ними со скамей, хлопая ладошами по коленям в такт мелодии. Король, восседающий во главе самого длинного из столов, пересказывал сидящим подле него Эрику и Клементине историю своих славных подвигов, свершённых им во время последнего похода. При этом он то и дело гулко смеялся, наполняя окружающее пространство отзвуками своего могучего баса.

В разгар веселья никто не обратил внимания на одинокого старика с посохом, примостившегося отдохнуть на земле меж моих корней. Устало присев на траву, седобородый старец опёрся спиной на ствол и как бы мимоходом положил свою сухую, подобную старой высохшей ветви ладонь на выступ корня. И в тот самый миг, когда его пальцы коснулись моей коры, я услышал голос. Голос этот звучал громче и отчётливее всех праздничных песнопений, криков, свиста, рукоплесканий и прочих шумов, окружающих меня в ту минуту. И вместе с тем я знал, что кроме меня он никому более не слышен.

- Здравствуй, малыш! - раздались беззвучные слова.

- Здравствуй, папа! - также беззвучно ответил я.

- Я смотрю, за то время, что меня не было, ты сильно подрос, окреп! И веточек новых прибавилось. Ну как ты тут вообще?

- Да ничего. Живу помаленьку. А ты как? Где ты всё это время был? И почему так редко меня навещал?

- Прости, малыш. Я и в самом деле давно тебя не проведывал. Последние сто лет я всё больше брожу по восточным дебрям - собираю истории и сказки тамошних деревьев. Правда, иногда я ещё принимаю участие в делах людей... Нам очень повезло, что я был в отряде короля в тот час, когда твоя весть дошла до меня. Король, скажу тебе, - человек очень даже неглупый. К тому же он уважает старость и знает цену мудрому совету. Он не стал расспрашивать, откуда мне стали известны те сведения, что я ему сообщил, а просто сразу велел седлать коней и поскорее выдвигаться. Пришлось и мне немного порастрясти косточки. Ведь не мог же я пропустить такое представление!

Тут старик рассмеялся.

- Этот ваш Бальдрик - прирождённый шут! Признаюсь, я чуть со смеху не покатывался, пока король его допрашивал. Жаль, когда человек от рождения оказывается не на своём месте...

- И всё-таки хорошо, что вы вовремя успели!

- Что верно, то верно... Знаешь, малыш, - помолчав, заметил старец, - когда я посадил тебя на этом самом месте пятьсот зим назад и наградил волшебной силой, я ведь знал, что рано или поздно твой дар для чего-нибудь пригодится. Как видишь, я был прав.

Некоторое время оба мы молчали.

- Что ж... Мне, пожалуй, пора! Ещё увидимся. Будь здоров, малыш!

- Ты тоже, папа!

Старый друид поднялся и медленно побрёл, опираясь на свой серый видавший виды посох... Побрёл не к пиршественному столу, не в сторону деревни и даже не к замку, а прямо к темнеющим в сгущающихся сумерках дальним деревьям и вскоре скрылся под их густой сенью. Никто не заметил, как он исчез. И никто так никогда и не удосужился задаться вопросом, откуда же собственно королю стало известно, что в его родном краю стряслась беда, и что ему нужно как можно скорее оказаться дома.

ЭПИЛОГ

Король сдержал своё слово: Бальдрику не пришлось разлучаться с собственной головой. Тем не менее, без наказания он тоже не остался. В течение следующих нескольких месяцев я каждый божий день мог созерцать его унылое лицо за оконной решёткой темницы, расположенной под крышей одной из башен замка. Затем барона куда-то увезли, и я больше никогда его не видел. Люди поговаривали, будто бывшего регента отправили на какой-то уединённый остров, откуда он не имел бы возможности сбежать. Должно быть, там он и встретил конец своих дней.

Слугу барона, Ранделла Железного Клыка, решили отвезти в другую хорошо охраняемую тюрьму для особо опасных заключённых, расположенную на северной окраине королевства. Однако по пути, во время перевозки через Хэлвудскую чащу, Ранделл умудрился сбежать, умыкнув ключи от клетки и оглушив охранников. Тем не менее, никто не видел, чтобы он когда-нибудь вновь появлялся в окрестностях замка. После этого случая его вообще никто и никогда не видел. Вполне вероятно, он пришёлся по вкусу Хэлвудским оборотням.

Клементина всё-таки вышла замуж за Эрика. Но лишь после того, как тот, достигнув своего пятнадцатилетия, вступил в королевскую гвардию, пять лет прослужил под командованием своего будущего тестя, дослужился до звания старшего лейтенанта и получил дворянское звание. Сейчас королевством правит уже их внук.

Золотой перстень с синим сапфиром до сих пор покоится под моими корнями. За минувшие годы он окончательно врос в мою плоть и теперь откроется миру лишь после того, как наступит мой последний час.

Вот и конец моей истории. С тех пор как всё это случилось, минуло немало лет и зим. Но и поныне мне памятны мельчайшие детали, как если бы всё произошло лишь вчера. Впрочем, стоит ли удивляться? Ведь для нас, деревьев, время течёт совсем не так, как для вас, людей. К тому же наша растительная жизнь гораздо менее насыщена интересными событиями, которые могли бы закрепиться в нашей памяти. И тем более такими, в которых мы сами принимали бы активное участие.

Прощай же, мой юный друг! И помни: даже у реального дуба есть шанс сделать для этого мира что-нибудь хорошее!

КОНЕЦ