Повинуюсь и слушаю

История третья, в которой не все эльфы оказываются одинаково полезны

Парася чуть подтянула подол, поднимая его до коленей, но в следующий момент передумала. Конечно, умирать тоже не хочется, но и отдаваться первому встречному? Даже без песни под окном? И без жарких перешептываний на сеновале?

– Может, вы споете серенаду или балладу какую? У меня всё же это первый раз…

– Милая, у нас мало времени. Я спою… потом… если захочешь… а сейчас ложись и получай удовольствие.

Девушка опустила подол и отвернулась, демонстрируя полную готовность плюнуть на всю выпирающую страсть эльфа. Похоже, что она предпочла его огненную похоть смерти.

Эльф поднял глаза к безоблачному небу, как будто задал вопрос древним богам. Кто их разберет – этих девушек? Ей выход предложили, а она…

– Похоже, что твоя услуга пришлась не ко двору. А дай я ей нос сломаю! – подскочил орк.

– Не надо, Траргок, я справлюсь сам. Нет такой девушки, которая не раздвинула бы ноги перед Мирралатом, – хвастливо заявил эльф и продолжил раздеваться.

– А те семеро красавиц из Новарута?

– Не считается! Они любят только женский пол.

– А те двое из Стоунтауна?

– Тоже не считается – они дали обет воздержания, и я не мог преступить через истинную веру.

– А старуха из Тропотану?

– Отвернись, мой друг, и не смущай своим присутствием юную деву! – не выдержал эльф.

Девушка всё так же стояла, повернувшись к стене, когда сильные мужские руки обхватили её и твердые ладони легли точно на сочные возвышенности, предназначенные для кормления детей. Она попыталась вырваться, но не тут-то было. Эльф двинул коленями под её коленные чашечки, и Парася потеряла равновесие. И надо же было тому статься, что шлепнулась как раз на расстеленный плащ.

– Вот, половина дела сделана, а дальше – дело эльфийской техники, – хохотнул эльф.

Девушка попыталась вырваться, убежать прочь, сорваться с места…

И в то же время ощутила, как ей хочется поддаться этому сильному телу, перевернуться на спину и сжать в объятиях красивого остроухого мужчину, как хочется впустить его в себя…

Мужской смех превратился в подрыкивание, когда он вытянулся на ней. Его природное оружие, будто копье из мифрила, толкнулось в неё сзади через ткань платья. Парася поползла прочь, потеряв голову от ощущения того, какое эльфийское копье огромное – как оглобля от хорошей телеги. Да разве уползешь из-под двухсот фунтов эльфийского обаяния…

Мирралат не щадил нежные девичьи чувства – окольцевал мускулистыми руками, прижимая её слабые руки к бокам. Он двигался взад-вперёд, тёрся о расселину между половинок её зада и рычал на языке, который Парася не могла понять. То ли ругался, то ли шептал страстные непристойности. В какой-то момент девушке даже показалось, что на ней ерзал орк, но нет, зеленый воин отвернулся к двери и внимательно изучал механизм. А она…

– Отпусти меня! Пусть лучше сожрет дракон, чем трахнет какой-то вонючий эльф! – сорвалось с женских губ.

– Ну да, не помылся! – пыхтел эльф на ней. – Но я же не знал, что придется спасать невинную девицу.

Эльф скользнул рукой между жарким телом и землёй, просунул ладонь между волосатых ног. Парася вскрикнула от такого сокрушительного интимного прикосновения. Каждая частичка в её теле пробудилась от резкой, жаждущей опустошенности. Разгоряченные мускулы внутри неё сжали пустоту и отчаянно потребовали стать наполненными.

– Пусти!

– Нет. Дракону не достанется такая прелестница! – воскликнул эльф.

Его вес столь тяжел, что Парася едва могла дышать. Мужские губы скользили влажными пиявками по легким волоскам на шее. Когда его зубы сомкнулись на гладкой коже в маленьком любовном укусе, Парася снова закричала от страсти.

Она почувствовала себя предельно возбуждённой, обжигающей, испытывающей боль и нужду. Его ладонь коснулась её лица. Средний палец скользнул между мягких губ, и она всосала его, как всосала бы что-нибудь другое, не менее твердое. Огурец, например, или баклажан…

Другой рукой эльф задрал подол платья, а твердые пальцы безжалостно принялись исследовать беззащитные нежные складки, плавно скользя по влажной коже и поглаживая подающееся навстречу жаркое тело. Буйная растительность не смущала эльфа – он ночевал на сеновалах хоббитиц. В то время, как его каменная мужественность толкалась в женский зад, он ввел палец во влажную ложбину и глубоко вонзил его.

Парася вскрикнула и надавила на его руку. Да, о, да – это то, в чём она нуждается! Слабые, прерывистые звуки слетели с её губ, когда он умело проскользнул в неё вторым пальцем, и достиг девственного барьера.

Нежно, но твердо, он пробился сквозь тонкую пленку, одновременно покрыл женскую шею и плечи обжигающими, жадными поцелуями, мешая их с маленькими укусами. Он порвал ту преграду, благодаря которой девушка оказывается здесь.

Боль была вовсе не мимолетна, как о ней рассказывали более взрослые и опытные подружки. Это было не "чик! и всё". Боль обжигала, она раскаленным металлом заливала полость внизу живота.

– Пусти меня! Как же больно! Ой, мама, роди меня обратно!

– Тихо-тихо, милая, сейчас все пройдет.

Эльф снова зашептал что-то на незнакомом языке, и от звуков ласкового голоса раскаленный свинец внизу моментально остыл. Боль сменилась на сладкое наслаждение от пальцев, двигающихся внутри неё. Горячий рот обжигал её кожу, мощное тело двигалось сверху взад-вперед. Остроухий оказался той самой сокровенной фантазией, превратившейся в реальность. Парася боялась признаться даже самой себе, что мечтала об этом моменте, о мужчине, овладевающим ею так, словно нет на земле той силы, которая может это предотвратить.

«Ничто не может!» – возник проблеск мысли. – «Ничто, кроме дракона!»

С того момента, как она заметила эльфа в приоткрытую дверь, она знала, что это случится. Возможно, это от многочасового нахождения под солнцем, но она почему-то знала, что он будет её первым мужчиной. Она много слышала от подруг о том единственном проникновении, которое переводит из девушки в женщину. И жаждала этого… Думала об этом… Жаждала этого.

Эльф прижался, толстый и твёрдый, к мягким, нежным складкам, и с губ Параси слетел беспомощный звук. Она знала, что приближается тот самый, заветный миг, но боялась, что не сможет его принять.

– Кричи, милая, так будет легче, – напевал Мирралат на ухо, пробиваясь дальше.

– Я не могу, – всхлипнула Парася, когда он начал проталкиваться внутрь неё.

Его давление слишком сильное. Нет-нет, он разорвет её пополам…

– Тогда пой, – эльф отступил на тот маленький дюйм, что отвоевал у неё, обхватил талию рукой и попытался снова, медленно.

Хотя она отчаянно хотела заполучить его внутрь себя, тело противилось вторжению. Он слишком большой, а она слишком маленькая.

С едва сдерживаемыми проклятьями он остановился, потом сгреб плотные складки платья в кучу под её тазом и приподнял женскую попу выше и как раз под нужным углом. Затем мужское тело снова навалилось на неё. Правой рукой эльф обнимал её плечи, другой – бёдра.

Он терся взад-вперёд между влажных волос до тех пор, пока она не начала подаваться навстречу. В новой позе она чувствовала себя беззащитной и уязвимой, но откуда-то знала, что так легче будет войти в неё.

Когда она уже кричала что-то бессвязное, он втиснулся внутрь неё, чувствуя, как накатывает облегчение. Мужское дыхание с шипением вырвалось сквозь стиснутые зубы. Парася задыхалась, старалась изо всех сил вместить пронизывающую толщину его плоти.

Каждый малый дюйм вопил от наслаждения, когда он продвигался всё глубже. И когда она уже точно уверена, что он вонзился до упора, что она заполучила его всего, эльф с грубым рыком сделал последний рывок, ещё глубже, и Парася почувствовала себя кабаном, надетым на огромный трактирный вертел.

– А ты боялась, милая, – рокотал голос возле её уха. – Теперь я часть тебя.

Древние боги, он был в ней с того момента, как она впервые увидела его во сне. Правда, тогда он был мускулистым варваром, а не изящным эльфом, но это точно был ОН. Негодный вор, он взломал и проник в неё, взял право бесчинствовать под её кожей. Как она жила без этого? Без этой яростной, неистовой близости, без этого большого, сильного мужчины внутри неё?

Нормально вроде жила… Пока её не отдали на съедение дракону. Вот и храни после этого верность. Цена девственности – быть съеденной на ужин с горошком и баклажанами…

– Я буду овладевать тобой медленно и нежно, но когда вознесешься на небеса, я буду насаживать тебя так, как надо мне. Так, как я мечтал об этом с того момента, когда впервые моё копье поднялось к кронам вековых дубов! – шелестел эльф на ухо и продолжал, продолжал двигаться внутри.

Она хныкала в ответ, полыхая изнутри, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он двигался, делал то, что обещал. Она хотела всего и сразу: нежности и дикости, мужчину и зверя.

– Когда я увидел тебя, беспомощную и в цепях, я хотел задрать твою юбку и заполнить тебя собой. Я хотел отнести тебя в дикие леса моего родного Эусвиля, держать тебя в моей постели и никогда, никогда не отпускать, – эльф урчал грубым рокочущим звуком.

Он переключился на язык, которого она не могла понять, но экзотический говор его хриплого голоса ткал чувственные чары вокруг. Он медленно выходил, заполняет её снова, пронзал длинными ударами, мягко пробиваясь вглубь. Его огромный размер будил нервные окончания в таких местах, о существовании которых она даже не знала. Парася ощутила, как новое неизведанное, но такое чудесное, чувство нарастало с каждым уверенным толчком. Однако в миг, когда она уже почти достигла пика острого наслаждения, он вышел, оставив её почти рыдающей от неудовлетворённого желания.

Мирралат вошел в неё снова, почти лениво, урча на незнакомом языке. Он выходил дюйм за дюймом, с мучительной неторопливостью до тех пор, пока она не начала хватать землю полными пригоршнями и пытаться раздавить камни. До тех пор, пока с каждым нежным толчком она не начала стараться изо всех сил выгнуться к нему под большим углом и удержать его внутри себя, так, чтобы, наконец, достигнуть высвобождения новых сумасшедших ощущений.

Какое-то время она думала, что эльф продолжает ускользать от неё, потому что он чересчур большой. Потом она поняла, что он намеренно сдерживал её разрядку. Положив руки на её бёдра, Мирралат прижимал её к земле всякий раз, когда она стремилась выгнуться вверх, не позволял ей контролировать темп или взять то, в чём она нуждалась.

– Мирралат…пожалуйста!

– Пожалуйста, что? – урчал он ей в ухо, облизывая мочку.

– Дай мне взлететь под небеса! – захныкала она.

Он хрипло хохотнул, рука проскальзнула между её тазом и скомканной тканью под ним, проникла в волосатые складочки и дотронулась до напряжённого бугорка. Мирралат легонько стукнул по нему пальцем, и Парасю словно ударило молнией. С губ сорвался стон. Удар сердца, ещё два удара. Он нежно прикоонулся снова.

– Это то, чего ты хочешь? – спросил он бархатистым голосом.

Его прикосновение искусно, мучительно, настоящая пытка.

– Да, – задыхалась Парася.

– Тебе это необходимо? – легкое поглаживание.

– Да!

– Еще чуть-чуть, потерпи, милая, – эльф нежно коснулся подушечкой большого пальца её твёрдого бутона.

Парася хлопнула по земле ладонями и плотно закрыла глаза. Эти простые слова почти – но недостаточно, проклятье! – подталкнули её к вожделенному краю.

Он прижал губы к её уху и прошептал страстным, чувственным голосом:

– Если я ещё раз выйду из тебя, то ты умрешь?

– Да, – сорвался стон с её губ.

– Это то, что я хотел услышать. Я – твой, и всё, что ты пожелаешь от меня, тоже твоё.

Мирралат повернул её голову в сторону и поймал ртом её губы в жарком поцелуе. Одновременно вонзился глубоко и продолжил вбивать свою плоть. Когда она выгнулась к нему, то его язык ворвался в ритме с нижней частью тела, проникающей в волосатый овражек наслаждения.

Напряжение, бурлящее в теле, неожиданно взорвалось, затопило её самым великолепным ощущением, какое доводилось когда-либо чувствовать. Возникла глубокая дрожь в самой её сердцевине, мышцы живота завибрировали короткими судорогами. Она выкрикнула его имя, пока взлетала на вершину блаженства.

Мирралат продолжил равномерно вонзаться, пока она не ослабела под ним и пока стиснутые кулаки не превратились в расслабленные ладони. Эльф потянул её бёдра вверх и на себя, поднял на колени, и снова вонзил в неё свою плоть. Тяжесть шариков в кожаном мешочке с силой ударилась о горячую, ноющую кожу. С каждым пронизывающим ударом она всхлипывала, неспособная сдержать надсадные звуки, слетавшие с её губ.

– Ах, боги, – простонал эльф.

Перекатившись на бок, он обхватил талию Параси и сжал так сильно, что она едва могла дышать. И вонзался, вонзался. Его бёдра мощно выгибались под ней. Он двигался всё быстрее и быстрее. Парася почувствовала, что уже знакомое сладкое чувство снова начало накрывать её с головой, растворяя в страсти и чувственном огне.

Он выдохнул её имя, когда начал извергаться, и надрывная нота в голосе, на пару с рукой, так ласково двигающейся между ног, ввергнула её в ещё один стремительный полет к небесам. Когда она достигла мягких облаков, то края тьмы нежно сомкнулись и швырнули девушку в пучину сладостной бури. Судороги мужчины и женщины слились в один мощный танец желания и сладострастия. Сдвоенный стон разорвал голубое небо.

От взора городских жителей была скрыта причина криков, но вряд ли нашелся бы в городе глупец, который не понял, что за толстыми стенами жертвенника творилось что-то не то.

Когда же Парася отходила от мечтательной полудрёмы, эльф находился всё ещё в ней. И всё ещё твёрдый.

– Кхм-кхм, – кашлянул орк. – Я понимаю, что вы оба настрадались и наконец-то дорвались до вожделенного занятия. Однако, мне только что пришла в голову одна очень нехорошая мысль. И теперь я её думаю…

– Траргок, меня всегда пугает эта фраза, когда она исходит из твоих уст. Не томи, выплесни мысль, как я только что выплеснул напряжение в сладкое лоно этой юной девы.

– Да вот в чем дело-то. Дракон должен прилететь за прекрасной девственницей, так?

– Да, но он в этот раз улетит ни с чем. Девственницы-то и нет.

– Нет, обнаженный друг мой, сверкающий голым задом. Дракон прилетит за обещанной добычей и сейчас под определение прекрасной девственницы попадаешь именно ты.

– Что? – икает эльф.

– Ну да, я мало подхожу на роль прелестницы, а вот ты можешь проклясть свою смазливость. Твой зад же девственен? За свой я поручусь головой. Так что сейчас мы тут единственные девственницы в жертвенном доме… И мы в ловушке.

Парася почувствовала, как эльфийская решимость внутри неё становится мягкой и, в конце концов, выскользнула с тем самым звуком, какой возникает, когда выдергивают плотную пробку из кувшина. Она с трудом повернулась, её тело всё ещё содрогалось от редких сладких судорог.

Мирралат уже не казался таким мужественным. У него жалко обвисли не только волосы на потном лбу. Он натянул штаны с самым задумчивым видом, на который способен только что удовлетворившийся эльф.

– И что же нам делать, Траргок? Само собой, что я никому не позволю лишать меня девственности… Но и помирать не хочется.

Орк отвернулся от стены, на которой сам с собой играл в крестики-нолики, и пожал плечами. Парася тут же одернула платье, когда сальный взгляд зеленокожего скользнул по волосатым ногам.

– А ведь всё моя доброта. Эх, знал бы заранее… – с тоской промолвил эльф и в этот момент небо потемнело.

В воздухе раздался шум, как будто паруса захлопали под порывами ветра. Вот только откуда парусам взяться на суше?