Поводырь чудовищ

Глава 4 ВОЙНА

Утро переставало быть ранним в тот момент, когда огромный Ярило поднимался над горизонтом, разгоняя сонную дымку и пробуждая медлительную Дольгу. Нет, река не начинала бежать быстрее, но жизнь на ее берегах становилась активнее. Птицы громко решали какие-то свои вопросы, а им вторили качающиеся на ветру камыши и вербы — ну как минимум эти растения были очень похожи на камыш и вербы.

Природа отрешалась ото сна, но стоило к этой дикой идиллии приблизиться веренице из двух десятков дракаров, как все снова замирало, но уже не в сонном, а в напряженном ожидании. Я вполне понимал реакцию пернатых обитателей реки — сам такое пережил при впервой встрече с викингами.

Несмотря на все свое уважение к о ни, воины в рогатых шлемах быстрому буксиру предпочитали надежное весло и крепкие мускулы. Хорошо хоть меня не заставили грести, а взяли «прицепом» к самому большому дракару. «Могучий Тур» тысячника Эйда Железная Палица вмещал в себя семь десятков воинов, которые с легкостью могли дать фору любому угрю-акаяси. Честно говоря, за две недели общения с викингами у меня начал развиваться комплекс неполноценности. А о чем еще думать, если Эйд ввиду моей субтильности — причем высказался он о своих мотивах вслух — прикрепил ко мне троих телохранителей.

Конечно, я сомневаюсь, что тысячник заботился о моих чувствах, но в охрану он определил не самых высоких викингов. Старший охранник и переводчик по имени Скули Говорун в принципе был моего телосложения, но с гораздо более развитой мускулатурой. А вот его коллеги хоть и не были выше меня, но обладали такой шириной, что казались квадратными.

Скули отличался от своих сородичей еще и тем, что вместо бороды его подбородок украшала лишь короткая щетина. Свои длинные волосы он, как и все викинги, частично заплетал в косички, а вот традиционная бородища его не просто не устраивала, а даже раздражала.

По мере общения Скули оказался неплохим парнем. Поначалу меня немного настораживало его имя, ведь для русского человека это сочетание звуков не самое приятное, но, после того как викинг разъяснил его значение, мое мнение изменилось. На языке викингов это слово означало «защитник».

Несмотря на то что мы были очень разными, у нас нашлось много тем для обсуждения. Скули было интересно все, что можно узнать об о ни, а меня интересовала история острова Вальхалла. На сравнительно небольшой территории когда-то имелась пара десятков переселенческих колодцев, так что заселение проходило активно. В новый мир попадали пленники земных викингов, которых в силу общности корней никому не удавалось сделать рабами. «Переселенцы» считали, что они оказались в гостях у Одина, так что название острова напрашивалось само собой. Затем, конечно, разобрались, но ничего менять не стали.

Культура местных викингов с веками претерпела большие изменения. Женщин в колодцы попало очень мало, так что все они стали жрицами богини плодородия Фрейи. На Вальхалле только у самых великих воинов и вождей были жены. Остальные за утолением страсти бегали в храм, где безотказные жрицы ударными темпами увеличивали население полуострова. К тому же передача храму Фрейи нескольких женщин была основной статьей любого договора найма викингов.

— А ты знаешь свою мать?

— Нет, Владислав, как и отца. Тем, кто родился в храме, это знание запрещено. Даже Эйд не знает имени той, кто его родила, хотя сейчас у него есть жена и трое сыновей, но зачали его простой воин и жрица, — совершенно спокойно сказал Скули, внимательно наблюдая за деревянным стаканчиком в руках у Элбана.

— А дочерей у вашего командира не было?

— Почему не было? Три дочки, но их стразу, как бросили грудь, матери отправили в храм.

— Дочерей вождя?

— У вождя могут быть только сыновья. Дочери принадлежат богам. Им даже имен до храма не дают.

— А ты никогда не хотел узнать свою семью?

— Я знаю свою семью, — пожал плечами викинг. — У меня пятьдесят братьев моего детского хирда. А в будущем, надеюсь, будет жена и сыновья. Да что же это такое! Старик, а не маг ли ты, случаем?!

Скули заорал так неожиданно, что я вздрогнул. Его раздражение было вполне понятно. Элбан в который раз обыграл импульсивного викинга. Они играли в самую незамысловатую игру всех времен и народов — в деревянный стакан складывалось равное количество монет от обоих игроков, затем они выбрасывались на ровную поверхность, как кости. То, что выпадало оговоренной стороной вверх, заразу забиралось бросающим, и стакан с оставшимися монетами переходил к сопернику. Хорошо, что я на правах старшего на судне — два матроса и телохранители тоже попадали под мою команду — приказал использовать в игре только бронзовые монеты.

— Говорю в сотый раз, — с улыбкой пожал плечами Элбан. — Я не маг, а если не доверяешь, не играй.

— Владислав, разреши сыграть на серебро. Уверен, мне повезет, — вновь начал старую песню викинг.

— Нет, и менять серебро тоже нельзя, — уточнил я, заметив взгляд Скули, направленный в сторону буксирующего нас судна. Что такое игромания и какие могут быть последствия таких игрищ, я знал не понаслышке. А викинги вообще не отличались сдержанностью. Хорошо хоть молчаливые товарищи Говоруна не лезли в эту не совсем здоровую игру.

Скули обиделся и ушел на корму, но я знал, как его развеселить. Тихонечко, чтобы не потревожить Дубка, я потянулся к Биму. Хах-ковай, конечно, тоже проснулся, но он уже привык к подобным ситуациям, так что мне легко удалось вновь вернуть здоровяка в спячку. Очень удобная в содержании животина — за две недели пути Элбан с Воганом лишь дважды кормили Дубка странной смесью из сухого мяса и таких же пересушенных корнеплодов. Поить приходилось чаще, но ненамного.

Отозвавшийся на мой зов Бим легкой тенью выскользнул из малого люка на палубу и, тихо подкравшись, ткнул Скули головой в мягкое место. На лобных гребнях ковая имелись коротенькие шипы, так что викинг с воплем подскочил на месте.

— Ах ты, сволочь! — Сняв с пояса меч вместе с ножнами, он начал гоняться за коваем по всей палубе.

Весело было всем. Заулыбались даже молчуны-телохранители. Да и сам Говорун злился больше для вида. Как и все викинги, он обожал о ни и был счастлив, что может подойти к коваю без риска лишиться головы и других выступающих участков тела. Я даже позволял Скули гладить Бима, плотно контролируя эмоциональное состояние своего питомца. Кстати, с Бомом такой номер не прошел бы. Братья-коваи имели диаметрально противоположные характеры.

Наши развлечения были прерваны криком с головного дракара. Я быстро загнал Бима в трюм и подбежал к борту. Похоже, мы прибыли. Сейчас наш караван находился у поворота Дольги, который отклонял течение в сторону Аравии. Участок реки, проходивший недалеко от границы, тянулся всего на пару десятков километров. Дальше Дольга снова уходила на северо-запад. Небольшой участок земли являлся вечным раздражителем для арабов. Они уже не раз пытались откусить этот шмат брадарской территории, чтобы перекрыть главную артерию королевства. А наш король конечно же всеми силами старался этому помешать.

В неспокойные времена купцам приходилось преодолевать этот отрезок по суше. По той же причине вся близлежащая местность была малообжитой.

И все же активность на судах повысилась не потому, что впереди показался порт. Переполох случился из-за патрульного дракара королевской речной гвардии. «Могучий Тур» приблизился к патрульному судну, и капитаны о чем-то быстро переговорили. После этого хриплый рог викингов издал непонятный мне сигнал. Дракары вильнули носом к правому берегу, похоже, мы будем сходить прямо здесь.

Высадку нам тут же попытались испоганить. В этот день мне впервые удалось увидеть водную битву, и она очень сильно отличалась от того, что было написано в учебниках. Когда буксирующий нас дракар ткнулся в песчаный берег, позади послышались гневные крики. Все пассажиры баржи тут же перебежали на корму. Сначала я не мог ничего понять. Двигавшийся параллельно берегу патрульный дракар странно вздрогнул и тут же накренился на правый борт. На палубе началась суматоха. Уже отцепивший нас «Могучий Тур» тут же рванулся назад, с легкостью превратив корму в нос посредством простой пересадки гребцов.

Хоть что-то начало вырисовываться, когда над гладью воды мелькнула человеческая голова, а вокруг нее вспух уже знакомый мне водный бурун.

А это что такое? Какой-то водный поводырь на акаяси. Бешеный енот! О таком я даже не слышал.

«Могучий Тур» летел в направлении патрульного дракара, а вспучившийся на глади Дольги бурун тут же направился в его сторону.

Акаяси как-то сумели проломить борт патрульного судна, поэтому наверняка смогут проделать то же с дракаром островитян. Так что у нас появился серьезный повод для беспокойства. Водный бурун заходил на корабль викингов спереди, под острым углом. С носа дракара в живую торпеду полетели дротики. Внезапно бурун разошелся по водной глади, — похоже, пловец увел своего питомца на глубину. И только после этого я заметил след движения еще одного акаяси, шедшего на «Могучего Тура» сбоку и чуть сзади. Викинги на дракаре смотрели вперед, поэтому я и все пассажиры баржи заорали благим матом. Не знаю, помогли наши крики или нет, но за пару секунд до удара над бортом судна мелькнула могучая фигура с поднятым над головой топором.

— Клепп Медная Голова, — выдохнул Скули.

Обтянутая кольчугой и мехом фигура Клеппа приводнилась как раз на острие буруна. Ноги викинга вошли в воду едва ли не позже топора. Водная гладь вздыбилась от бешеных ударов раненого акаяси. «Могучий Тур» вспенил воду веслами и тут же качнулся назад. В воду посыпались викинги.

Они точно чокнутые.

— Клепп что, берсеркер?

— Один из самых яростных, — улыбнулся Скули.

— Кто бы сомневался.

Действительно, только совсем больной на голову человек прыгнет в воду к боевому акаяси. Впрочем, среди викингов Клепп был не самым ненормальным — они все здесь немного чокнутые.

Через полчаса я имел удовольствие лицезреть вытащенное на берег тело акаяси. Причем впервые я видел его полностью. Если гравюры в учебниках не врали, это была какая-то модификация. Почти десятиметровое тело угреподобного существа венчала голова барракуды с большими зубами. У гражданских акаяси зубы были намного меньших размеров. Мало того что на спине водного о ни было закреплено седло, так еще и на голове имелась конструкция из металлических прутьев, сходящихся в острый таран. Причем эта конструкция совершенно не мешала акаяси применять свои зубы. Следом за акаяси из воды выловили наездника. Субтильный человек имел явно арабское происхождение. Он был одет в обтягивающий комбинезон из кожи какого-то водного животного. На разрубленной ударом топора голове виднелись остатки капюшона из того же материала. Лицо пловца если раньше и прикрывала какая-то маска, то сейчас ее не было.

Глядя на это зрелище, я лишь вздохнул: если у наших речников нет таких же пловцов, то аравийцы преподнесли королевскому флоту очень неприятный сюрприз.

Похоже, наша водная прогулка была остановлена именно по этой причине. Довольно разумное решение. Если бы не отмороженный на всю голову Клепп, одной пробоиной в борту патрульного судна не закончилось бы. А так напуганные смертью товарища пловцы отступили к середине реки.

Пока мы разглядывали тушки «водоплавающих», патрульный корабль на скорую руку заделал пробоину и быстро ушел вниз по течению.

— Кнюк! — громогласно позвал Эйд. Затем последовала тирада на непонятном языке.

— Тысячник приказал выгружаться, — тихо пояснил мне Скули. — На дракарах оставят рулевых и охрану из двух хирдов. Они спустят корабли до ближайшего форта, а мы пойдем дальше пешком, так что выводи своих зверушек.

Два хирда — это экипажи двух кораблей. Не знаю, как было у земных викингов, но здесь хирдом являлся экипаж одного дракара. Главным был херсир — один из братьев. Хирды формировались еще с рождения — викингов-малюток разбивали на группы по пятьдесят человек. Впоследствии они вместе ходили по морю на одном судне. Конечно, со временем многие погибали, и тогда два хирда объединялись посредством кровной клятвы.

Эйд был тысячником по назначению военного ведомства Брадара. До этого каждый херсир был сам за себя и свой хирд. До назначения Железная Палица являлся лишь херсиром «Могучего Тура». Этот корабль нес на себе остатки трех хирдов разных поколений — Скули являлся представителем последнего и был младше Эйда на двенадцать лет.

Викинги посыпались с дракаров на речной песок, и буквально через пару минут огромные корабли начали отползать от берега. Мне пришлось спешно будить своих питомцев.

«Могучий Тур» подхватил баржу буквально через секунду после того, как Дубка удалось свести по трапу на землю. Угол наклона сходен не понравился хах-коваю, так что он немного покапризничал.

По большому счету мы уже находились на захваченной врагом территории, так что мои помощники сразу начали «одевать» Дубка. На костяные «треугольники» хах-ковая насадили острые пластины, превращая голову Дубка в огромный топор. Впереди торчал солидный металлический кол под условным названием «носорог удавится от зависти». Но самой колоритной деталью в новом прикиде моего питомца был тяжеленный шестопер, который с глухим клацаньем обхватил массивный хвост.

Ага, теперь понятно, что будет с врагами, когда мы применим к ним прием, который лишь раскачивал тренажеры на учебной площадке.

Солидно.

А вот коваям из обновок достались только четыре насадки на клыки. По уверениям Элбана, Бим с Бомом этими «коронками» могут с легкостью прокусить кольчугу. Обхвата чудовищного зева хватит, чтобы захватить не только ногу или руку, но и туловище не очень толстого воина. В моих глазах мощь нашей маленькой группы росла не по часам, а по секундам.

Глядя на своих подопечных, пришлось «упаковываться» и мне. В броне жарко, но что поделаешь — война, а жить-то хочется.

Пока мы «прихорашивались», гигантская змея походного строя викингов уже втянулась в негустой лесок. На пляже остались лишь два хирда арьергарда, дожидавшиеся нашего выхода.

Напросившегося Скули пришлось взять на спину хах-ковая. Продвигаться задом наперед викингу был неудобно, но поездка на о ни нивелировала все недостатки. Оба его товарища нашли себе место на телеге обслуги. Так что группа поводыря свои ноги не утруждала.

Мерное покачивание мягкой поступи Дубка убаюкивало, так разговор постепенно увял. Да и общаться, сидя спиной к собеседнику, было сложно.

Чувствуя, что засыпаю, я стряхнул дрему и начал осматривать окрестности. По бокам возвышались заросли леса, время от времени прерываемые обширными полянами, а впереди петляла стальная «змея» бронированных воинов. Конечно, снаряжение викингов не так впечатляло, как «упаковка» тяжелой королевской пехоты, но тоже смотрелось солидно.

Мне было с чем сравнивать — однажды довелось видеть королевского пехотинца, так сказать, во всей красе. Впечатляющее зрелище, скажу я вам. Тяжелая кираса вместе с наручами и ножными щитками надежно прикрывала тело, а то, что оставалось, заплетала тяжелая кольчуга. Все это имело серый цвет с черными полосами. Для меня вообще оставалось загадкой, как в этом можно двигаться. А ведь, по слухам, королевские пехотинцы в атаку даже бегали, причем очень шустро.

Т-образные прорези в яйцеподобном шлеме давали такой слабый обзор, что зарождалось сомнение — человек ли находится в этой скорлупе?

При первом знакомстве охраняющий стелу на главной площади пехотинец надавил мне на психику своим весом и монолитностью, а вот викинги подавляли мощью и подвижностью. Хотелось бы увидеть, как они сойдутся в бою. Хотя нет, не хотелось бы, пусть и те и другие находятся на одной стороне — там же, где и я.

Размышления о силе и мощи свернули на боеготовность. Сейчас мы двигались по широкой торговой дороге в направлении центра «полуострова», образованного гигантским изгибом Дольги. Если судить по отрывочным данным, полученным нами еще в последнем форте, арабы форсировали реку и уже «откусили» изрядный кусок брадарской территории. Закрыв проход по Дольге, дальше они не пошли — смысла не было, и теперь нам предстоит выбивать их из этого речного «мешка». Теоретически мы уже двигались по вражеской территории, особенно учитывая, как нагло вели себя водные всадники на акаяси.

Викинги шли напряженным шагом, словно в каждую секунду ожидали нападения.

Они что, не высылают охранения?

На первом же привале я решил прояснить этот вопрос у Эйда, потому что Скули ответил что-то сонно-неопределенное.

— Нет, — качнул косичками в волосах и бороде тысячник викингов. Он тут же повторил мои недавние мысли. — А зачем? Мы готовы к бою в каждую секунду.

Не, ребята, так не пойдет. Что-то мне не хочется быть готовым в каждую секунду получить в голову стрелу или болт из самострела.

Так, что в этом случае предписывалось учебниками? Я напряг память и вспомнил, что в походном ордере корпуса поводырей функция разведки и охранения возлагалась на наездников верховых коваев. Это была более крупная и автономная модификация обычных коваев. Если Бим и Бом питались исключительно кровью Дубка, то верховые звери ели мясо, и довольно много.

Ну и где мне взять верхового ковая? С другой стороны, выход есть из любой ситуации — так что за неимением гербовой будем писать на простой.

Повинуясь мысленной команде, Дубок приподнял правый боковой щиток, и на дорогу буквально выпал Бим. Он был спокойнее и послушнее брата, так что лучше начать именно с него. Контролируя ковая через мозг Дубка, я направил Бима в лес. Тут же на практике выяснилось, что управлять коваем напрямую действительно сложнее, особенно на большом расстоянии. Бим отошел в лес всего-то на полсотни метров, но непосредственно я его уже не чувствовал, а вот через Дубка — легко.

Что же, Бимка, поищем людей. Мысленный приказ был понят, и я почувствовал, как ковай начал с азартом рыскать по лесу.

Через полчаса была первая «поклевка». Увы, узнать, кого именно он там нашел и в каком количестве, так и не удалось, потому что добиться от Бима точной информации оказалось невозможно. Я тут же отозвал ковая обратно.

Мы решили не тревожить тысячника, и Скули вместе с помощниками отправился на проверку. Кстати, никакой дедовщины у викингов не было. Оба помощника молодого викинга были сверстниками Эйда, но при этом все являлись членами одной семьи, и если Скули доказал, что умнее, значит, ему и командовать — все просто и рационально.

Уловом моей первой «рыбалки» был спрятавшийся от идущего войска славянин-охотник. Так что тревога оказалась ложной. После остановки на ночевку Эйд похвалил меня за бдительность и всыпал по первое число Говоруну за самодеятельность — его ведь назначали мне в охрану, а не в патруль колонны.

Так, теперь нужно обучить ковая не только отличать своих от чужих, но и как-то определять количество найденных людей.

Для начала на первом же привале я отправил Скули с подчиненными в лес. Через пару минут туда же побежал Бим. Мне же оставалось только удобно развалиться на траве и, прислонившись к боку вздремнувшего Дубка, прикрыть глаза и «слушать». Даже в дремлющем состоянии хах-ковай прекрасно транслировал чувства своего питомца.

Бим быстро нашел троицу викингов и констатировал, что они свои. Чтобы установить этот факт, он почти час шатался вдоль марширующей колонны и обнюхивал улыбающихся воинов.

Так, теперь количество. Ментальный запрос немного озадачил ковая. Не похоже, что предыдущий поводырь о чем-то спрашивал своих зверей, ограничиваясь только приказами.

Ну, Бим, сколько их?

Зверь оказался смышленее, чем я боялся, но глупее, чем надеялся. Он быстро определил, что «своих» не один. Хорошо, пусть малая группу будет «не один». Поманив ковая, я заставил его «найти» лагерь викингов. Бим тут же выдал некий ряд ощущений-образов, которые были интерпретированы и закреплены в памяти ковая как «очень много». Затем была попытка внушить Биму промежуточное понятие «много».

За этот день я вымотался больше, чем марширующие викинги. Попытки добиться от Бима большего, чем простой ряд: один, не один, много и очень много, оказались бессмысленными. Зато очень порадовал обмен информацией в тройственной связке моих о ни. Выпущенный на свободу Бом практически с первой же попытки повторил все, чему научился брат. Я уже воспарил в надежде, что Бом умнее, но прогресс застрял точно там же, где и у Бима.

Третий день нашего похода прошел без происшествий, хотя по расчетам мы приближались к «линии фронта». А вот на следующий день, на рассвете, когда, в ожидании завтрака, я выпустил Бима размяться и немного потренироваться, он практически сразу выдал сигнал: «чужой, один».

— Скули, — стараясь не перейти на крик от нетерпения, позвал я. — Там, в лесу, бродит кто-то чужой.

Воспоминания о недавней взбучке были свежи, поэтому мой телохранитель кликнул ближайший дозор. Здоровенные викинги растворились в лесу, как тени, но, похоже, бесшумно они двигались только в моем понимании — моряки все же. Бим, которого я сдерживал на месте жестким приказом, передал, что «чужой» убегает, а «свои» отстают.

Ну что ж, тогда фас! Надеюсь, что смогу удержать ковая от убийства.

На этот раз мне повезло дважды. Бим лишь чуток «пожевал» добычу, а «чужой» действительно оказался аравийским лазутчиком.

Ничего внятного викинги от него не добились, и Эйд собственноручно перерезал бедняге глотку — какие времена, такие и нравы. Стоит учесть, что нравы здесь не так уж дики. В другой ситуации араб наверняка стал бы рабом — товар довольно дорогой, да и ценили здесь человеческий ресурс. Но, увы, Бим все же попортил бегуну ноги, так что идти самостоятельно он не мог и становился обузой.

Никто так и не сказал спасибо за поимку лазутчика, что меня немного задело, но обида продлилась не дольше пары часов.

— Скули, быстро к Эйду. У нас гости, — встрепенулся я, почувствовав сигнал «много» от Бима.

Беспокоиться было пока не о чем, ведь «много» — это может быть и пять-шесть человек. На всякий случай я выпустил Бома и отправил его в лес с другой стороны дороги. Бим патрулировал территорию со стороны реки. «Своя» сторона опасений у меня не вызывала. И напрасно.

Практически сразу Бом выдал сигнал: «чужой, очень много» и тут же кинулся на врага.

— Тревога! Враг справа, — заорал я, при этом до головной боли и красных пятен в глазах пытаясь успокоить и отозвать «ощетинившегося» боевой яростью ковая.

Одинокий ковай не соперник большому отряду, к тому же это могли быть и свои. Хотя зачем своим сидеть в лесу у дороги. Последняя догадка оказалась верной. Едва Бом выскочил на дорогу и занял свой пост слева от Дубка, между деревьями показались арабы.

— Алла! — Скрываться смысла уже не было, так что аравийцы огласили окрестности боевым кличем.

Широкая просека торговой дороги давала несколько секунд для того, чтобы приготовиться к встрече с врагом, но викинги и так всегда начеку, а учитывая своевременное предупреждение, сюрприз у арабов не получился. Сразу после моего вопля викинги без команды ощетинились в обе стороны дороги «жалами» копий и мечей на литом «панцире» щитов.

Ну и что в такой ситуации делать талисману отряда?

Скули со товарищи, похоже, решили, что обязаны защищать не только меня, но и зверей, поэтому образовали маленькую «стенку» прямо перед шипом на морде Дубка.

— Говорун, пиявку тебе в бороду! — выдал я ругательство викингов. — Уйди в сторону!

Кстати, пиявками у викингов называли мелких кровососущих морских рачков, которые часто лезли в волосы и бороды, а этого добра у морских воинов было хоть отбавляй.

Осознав тупизм ситуации, мои телохранители разбежались в стороны, закрывая щели между стенками викингов и хах-коваем.

Ну и как мне воевать в таком окружении? Оба ковая оказались за спиной телохранителей, и я едва сдержался, чтобы не приказать Бому грызнуть маячившую перед ним филейную часть Скули. А уж он бы постарался.

В следующую секунду лишние мысли стайкой вылетели из моей головы.

Сначала на нас просыпались стрелы. Я инстинктивно лег на седло, скрываясь за передней пластиной седельного «ящика». По спине застучали пущенные навесом стрелы, но особой угрозы они не представляли.

С жутким лязгом масса арабов ударила в щиты викингов. Пошла рубка. Все, что я мог сделать в этой ситуации, — только «пихать» головой Дубка наседающих на нас врагов. Впрочем, толчки получались увесистые, и после первого же выпада на шипе повис визжащий араб.

Так, мне это надоело.

Повинуясь мысленному приказу, коваи побежали по спине Дубка, используя его как трамплин. В затяжном прыжке о ни перелетели через атакующую массу и оказались во вражеском тылу. Я тут же сориентировал обоих по кромке леса вправо, а сам направил хах-ковая вперед и налево. За спиной послышался возмущенный вопль Скули.

Дубок пер, как танк или, скорее, корабль с тараном. Почти каждый шаг вперед нанизывал на шип очередное тело. В следующий момент Дубок мотал головой, сбрасывая мертвого араба, при этом боковые треугольные лезвия сбивали с ног, а порой и разрубали вражеские тела. Ну а когда громада хах-ковая проходила мимо спрессованной массы, в дело шел шестопер на конце хвоста. Весила эта дура килограмм двести. Плюс сто пятьдесят килограммов веса костяного нароста на конце хвоста — так что получалось очень солидно.

Ситуация была идеальной для работы о ни: не видно ни магов, ни рыцарей, способных, развив солидный разгон, пробить копьем толстую шкуру и даже костяные пластины, а пехота сгрудилась на ограниченном пространстве. Тот, кто организовывал засаду, явно не ожидал встретить здесь хах-ковая, иначе поступил бы по-другому. Или же он просто идиот.

Внезапно боль Бома обожгла мой мозг. В панике я едва не наделал глупостей. Дубок сбросил скорость, так что арабы смогли зацепиться за его тело и полезли вверх.

Придав хах-коваю ускорение, я начал судорожно собирать нагинату.

Очень вовремя.

Противодействие «абордажу» мы отрабатывали еще в школе, но сейчас все вылетело из головы. Я взмахнул наконец-то собранной нагинатой и… едва не сбил Скули на землю. В пылу боя я не заметил, что викинг успел запрыгнуть на спину Дубка. Теперь он точными и резкими взмахами меча срубал руки и разваливал головы лезущим на спину хах-коваю арабам.

— Займись своим делом! — крикнул Скули, но я уже и сам понял, что за тыл можно не опасаться.

Дело пошло веселей, когда мне удалось наладить работу хвостом, а то Дубок постоянно ленился.

Пока приходил в себя от испуга, битва закончилась. Дождавшись ослабления натиска, викинги дружно шагнули вперед. «Пропаханный» Дубком участок уже заполнили двинувшиеся в кильватере бойцы. Постепенно они обогнали неповоротливого хах-ковая, так что использование зверя дальше стало нецелесообразным — это как гоняться с топором за мухами.

Тут же навалились послебоевые проблемы. Бом испытывал боль, но держался. Бим чувствовал себя нормально. У него если и были ранения, то не больше царапин. Прятавшиеся до этого момента под телегой помощники тут же занялись раненым коваем. А один из телохранителей начал выдергивать стрелы из Скули. Мне стало немного стыдно. Только сейчас в голове всплыли четкие указания из учебников.

В атаке на плотные ряды противника, прикрывая свою пехоту, поводырь должен спешиться и направлять хах-ковая на расстоянии. Но это в крайнем случае — хах-коваи, несмотря на внушительный арсенал, являлись «последним доводом». Воевать должны ковай, управляемые поводырем со спины хах-ковая.

Я немного покрутился возле бледного Скули, к счастью отделавшегося двумя стрелами — в предплечье и ногу, затем Элбан попросил подойти к нему.

Бому досталось больше, чем викингу. Кто-то очень сильный прорубил в боку ковая изрядную рану. Ребра выдержали — о ни имел высокий запас прочности. Рассматривая рану, я с трудом подавил панику, но Элбан успокоил — ковая вообще тяжело убить. К тому же раны заживают на нем очень быстро.

Оскалившийся Бом не хотел подпускать к себе Элбана со скобами. Глядя на этот пыточный инструмент, я его вполне понимал. Пришлось усыплять ковая и контролировать, чтобы приступы боли не разбудили его.

Операция по «ремонту» о ни выглядела жутковато. Элбан стянул сочащиеся темно-красной кровью края раны специальным устройством, напоминавшим кронциркуль со сводящей резьбой. Он просто воткнул острые «ноги» инструмента по краям раны и с треском свел разрез. Затем деревянным молотком вбил скобы.

— Все, командир, отправляйте его спать.

Разбуженный Бом, чуть покачиваясь от потери крови, заковылял к Дубку и нырнул под поднявшийся щиток. Пока мы зализывали раны, подошел Эйд. Он недовольно посмотрел на ухмыляющегося Скули и повернулся ко мне. Я ожидал чего угодно, но не похвалы.

— Ты хорошо бился, Щепка. — В данном контексте не самое лучше прозвище, которое приклеилось ко мне сразу после первого приветствия тысячника, звучало совершенно не обидно. — Я всегда знал, что звери принесут нам удачу.

Похвала прозвучала довольно скупо, но мне все равно было приятно.

Уходя, Эйд еще раз недовольно посмотрел на Скули.

— Вот почему ты постоянно лезешь под стрелы?

— А я-то что? — задохнулся от возмущения мой телохранитель. — Ты видел, где мне пришлось отбиваться? Щит в одной руке, меч в другой, а держаться чем, зубами?

— Ты что, в детском хирде, чтобы тебе все объяснять? А голова на что? — не унимался тысячник. — Может, зря я доверил тебе поводыря?

— Прости, херсир, впредь буду думать, — потупился Говорун, явно не понимая, в чем состоит его вина.

Я тоже не понимал, но в чужой монастырь не лез. И еще мне было стыдно. С самообладанием нужно что-то делать, ведь теперь на мне ответственность не только за себя, так что мои тормоза могут плохо сказаться на многих.

Весь остаток дня и часть ночи мы собирали трофеи и обиходили раненых. Их оказалось не так уж много, как и у арабов. Мне только показалось, что атакующие враги были одеты в одни халаты и тюрбаны. В общем-то это действительно были халаты, но изрядно усиленные толстой кольчугой и металлическими пластинами. А чалмы были намотаны на стальные шлемы. На поле боя остались только трупы врагов — выжившие отступили в глубь леса.

Трофеи викинги навьючили на себя вдобавок к припасам. Многое нагрузили на нашу телегу. Причем я заметил, что всё вязали в общие тюки. Похоже, дуванить добычу будем позже.

Дальше пошли без бокового охранения — ковай устали и были вялыми, а им, возможно, скоро опять в бой.

Но все обошлось, и к полудню следующего дня мы вышли в расположение королевской армии. Лес не давал оценить количество войск, но их здесь было изрядно. Интендант лагеря отвел нам под стоянку участок у ручья, увы, выше по течению уже стояли несколько сотен тяжелой пехоты и бойцов из морской гвардии. Так что без опаски можно было поить только хах-ковая. Но это я так думал поначалу — викинги недолго думая полезли в ручей с ногами, набирая воду шлемами, и тут же утоляли жажду.

Немного стыдясь своей брезгливости, я взял фляги и пошел вверх по течению, сказав Скули, что должен сходить к своему начальству. В расположении наших войск меня решили не опекать, поэтому телохранители остались на месте.

Поблуждав между бивуаками разных сотен, я все же вышел в расположение корпуса поводырей, но ни боярина Возгаря, ни верховного хороха там не оказалось. Больше я никого не знал. Следуя указаниям, нашел заместителя командира, но он с удивлением посмотрел на меня и недолго думая послал обратно.

— Тебя приписали к викингам? Ну так и будь там.

Мне оставалось только пожать плечами и отправиться восвояси.

На обратном пути успел хорошо рассмотреть, как должны выглядеть настоящие поводыри и боевые о ни. Тяжелые туши хах-коваев лежали ровными рядами. Обслуга уже мастерила вокруг них временные загоны. Я, конечно, осознавал, что это всего лишь бутафория, но также понимал, что подобный психологический ход был необходим. Находящиеся рядом с о ни несведущие люди чувствовали себя спокойнее, если видели вещественные символы контроля, даже в виде хилых загородок.

Временные логова хидоев представляли собой импровизированные клетки из тонких стволов, накрытые местным аналогом маскировочной сетки, так что рассмотреть представителей самого опасного вида боевых о ни удалось только мельком.

Была мысль заглянуть на стоянку рыцарей, которых я раньше не видел, но благоразумие победило.

Уже подходя к лагерю викингов, вспомнил, что так и не набрал воды, пришлось возвращаться.

Викинги устроились с комфортом. Отсутствие палаток они компенсировали конструкциями из копий и веток, накрытых плащами. Под деревьями запылали костры, а по воздуху поплыли соблазнительные запахи.

— Вот бы раздобыть свежего мяса, — с подозрительной вкрадчивостью сказал Скули, дождавшись моего «приземления» у костра.

— А где его здесь возьмешь? — равнодушно пожал плечами я, осматриваясь вокруг.

Мои помощники свое дело знали туго. Воган заканчивал оградку вокруг замершего в глубоком сне Дубка, а Элбан колдовал у котелка. Судя по запахам, нам подбросили припасов, потому что на последней ночевке сухое мясо закончилось, и вечно голодный Воган уже поглядывал на мешки с кормом для хах-ковая. Да и того корма оставалось очень мало. Интересно, пополнил ли Элбан запасы пропитания для Дубка? По идее, должен. Он вообще сначала думал о благосостоянии зверей, затем о моем, а уже после этого шла забота о племяннике и себе.

После того как мы сошли на берег, расход корма для Дубка вырос в два раза, что тоже было довольно скромно. Не знаю, к какому зоологическому виду принадлежали о ни — в зоологии я не силен, а преподаватели в школе поводырей почему-то обходили этот вопрос стороной, — но еще при первом знакомстве я заметил, что температура тел и хах-ковая, и коваев очень низкая. Скорее всего, этим и объяснялись их скромные аппетиты.

— Так что там насчет свежего мяса? — не унимался Скули, осознав, что тонкие намеки пролетают мимо моего сознания.

— А с чего ты взял, что я знаю ответ на этот интересный вопрос?

— Ну у тебя же есть ковай.

— И что?

— Говорят, они хорошие охотники.

— Скули, возможно, это так и есть, но проверить прямо сейчас твою идею все равно не получится. В лесу находится многотысячная армия. Тут даже крысы закопались на пару метров под землю, а крупная дичь перебежала на другую сторону леса.

— Жаль, — вздохнул викинг и тут же переключился на Элбана. — Эй, кашевар. Долго нам еще ждать твоей стряпни? Раз нет свежего мяса, дай хоть сушеного поесть.

— Скажи-ка, мой прожорливый друг, с чего это ты решил, что мы должны заполнять твою ненасытную утробу?

— Так ведь до этого же кормил. — Веселость Скули немного угасла.

— Вот и я думаю, почему не задал этот вопрос раньше? Ведь припас на тебя выдают вашим кашеварам.

— Да ладно тебе, старик. Вообще-то я никуда не спешу. Так что вполне подожду, пока ты закончишь готовить. — Теперь голос викинга звучал заискивающе.

Его реакция была вполне понятна, ведь Элбан готовил намного лучше любого викинга. Я невольно улыбнулся, слушая эту перепалку. На душе стало спокойно. Страх и напряжение недавнего боя отпустили окончательно. Возможно, когда-нибудь и мне удастся стать настоящим солдатом, который способен шутить через секунду после того, как смерть пронеслась на расстоянии волоска, и спокойно поглощать кашу на поле боя рядом с растерзанными трупами.

Гастрономический спор постепенно утих, и обиженный Скули демонстративно ушел в лес. Оба его товарища не обладали такой тонкой душевной организацией, поэтому остались на месте. Они, так же как и я, прекрасно знали, что Элбан накормит всех — даже Говоруна, обиды которого хватит максимум до момента готовности каши.

Приятный вечер и сытный ужин расслабил не только меня, но и всю команду. Разговор потек плавно, постепенно склоняя к откровениям. Чтобы не наговорить лишнего, я отмалчивался, а вот остальные не особо скрывали, о чем грезили. У Вогана ничего особенного в стремлениях не было — он хотел стать поводырем и, несмотря на все слова дяди, не прекращал надеяться. Скули мечтал о славе, собственной жене и куче ребятишек, а вот желание Элбана меня удивило.

— Чего хочется старику на склоне лет? Только покоя, — словно сам себе проговорил мой подчиненный, вглядываясь в затухающие угли костра. Слова Скули о славе и семье явно разбередили ему душу. — Жениться мне уже поздно, но не хотелось бы после ухода из корпуса становиться обузой родичам.

— Неужели ты с детства хотел всю жизнь быть солдатом и убирать навоз за зверями? — с поддевкой, но необидно спросил викинг.

— Была у меня мечта стать управляющим, — улыбнулся Элбан, и в его глазах зажглись особые искорки. Видя непонимание викинга, он добавил: — У каждого дворянина есть управляющий, который носит с собой знак высшего доверия. Такого человека все уважают не меньше господина. А если он мудр и справедлив, то уважение десятикратно увеличивается.

— Командовать любишь? — не успокаивался Говорун.

— И это тоже, — не стал скрывать Элбан. — Но важнее то, что у управляющего всегда есть чем заняться. Его жизнь не бывает скучной. Да и головой работать куда лучше, чем руками.

Что ж, вполне нормальная мечта для человека, выросшего рядом со справедливым начальством. Хотя что-то подсказывало мне, что дело с управляющими не везде так гладко. Наверняка есть места, где их не очень-то любят и детишки вряд ли мечтают повторить карьеру деспотичного самодура. Конечно, если не считать тех, кто хочет вырасти и в отместку за детские обиды показать всем «кузькину мать».

За долгим и спокойным разговором к нашей компании подкралась сонливость. В отличие от викингов мои подчиненные везли с собой походные шатры, поэтому после обустройства загородки для Дубка Воган разбил две небольшие палатки — одну для меня, а другую для себя и дяди.

Быть офицером очень неплохо — накормили, напоили и приготовили постель. Мне даже не пришлось расстилать походную циновку. Сытно, удобно, вот еще бы не идти завтра в бой, так вообще не жизнь, а сказка. Но что-то не верилось в такую идиллию.

Мысль, с которой я уснул посреди брадарского леса, оказалась вещей.

— Щепка, вставай! — Трубный голос Эйда мог разбудить кого угодно.

— Что? Где? — Спросонья я выскочил из палатки и тут же поежился от посыпавшейся с ветвей росы. Бородатая морда херсира вогнала меня в ступор. Мне снился отец, цирковой вагончик и обычная земная жизнь, а тут такое.

— Верно говорил наш жрец: если с одной стороны с чем-то хорошо, то с другой должно быть плохо. Если бы не звери и то, что вы умеете вместе, я бы тебя и близко к дракару не подпустил, — провозгласил тоном прокурора могучий Эйд. — Скажи, поводыри все такие странные или мне просто очень повезло?

— Тебе повезло, херсир. К тому же на твоем дракаре я так и не побывал. Твои слова можно расценивать как приглашение?

Откуда-то справа фыркнул Скули, но тут же заткнулся под хмурым взглядом командира.

— После боя в лесу ты достоин взойти на палубу «Могучего Тура».

Вообще-то я просто шутил. Еще бы знать, что означает подобная честь.

— Спасибо за доверие. — Желание съязвить оказалось сильней меня, и я добавил: — Надеюсь, ты разбудил меня не для того, чтобы сообщить эту, без сомнения, важную новость.

Скули снова фыркнул и, судя по хрусту веток, сразу ушел, не дожидаясь выразительных взглядов херсира.

— Объявили большой сбор командиров.

Хотелось спросить, каким боком все это касается меня, но что-то благоразумие слишком часто начало посещать мою голову, а язык приобрел необычайную сдержанность. С другой стороны, глядя на такого, как Эйд, шутить не особо-то и хотелось.

Напяливать на себя полную броню я не стал, чем тут же вызвал недовольный взгляд викинга, но, похоже, он уже занес меня в список чудаков, так что сошло и так.

Общее собрание всех командиров среднего звена проводилось на обширной поляне рядом со ставкой принца. По большому счету это был самый настоящий митинг, на который собралось не меньше сотни офицеров. У опушки леса на скорую руку был сколочен помост, где находились четыре человека. Принца я опознал по самому гордому виду, ну и серебряному обручу наследника правящего дома на голове. Внешне это был больше викинг, чем брадарец. Длинные светло-русые волосы, голубые глаза и мощное тело. Лицо с прямыми и тонкими чертами чуть портила россыпь оспинок. Зато стать его перекрывала все изъяны. Двухметровый гигант с широченными плечами олицетворял собой незыблемость будущего королевства. Имя у него было под стать — Белинус, что означает «сияющий». По традиции королевства имя принцам дает мать, в соответствии с обычаями своего народа.

Интересно, все ли чисто в отношениях нынешнего короля и покойной королевы? По рассказам, венценосная чета не отличалась выдающимися физическими данными, хотя утверждают, что дед принца был крепким мужчиной.

— Вой, враг преодолел волны Дольги, и мы должны вышвырнуть его обратно, не позволив ни единого лишнего мига попирать землю наших отцов! — начал свою речь принц. — Король дал мне такой приказ, и я его выполню, опираясь на мечи и щиты королевских войск, благородных всадников, а также наших верных друзей с островов и северных лесов.

С островами понятно — это мои спутники. А вот что касается северных лесов, это интереснее. Пока принц распинался о долге и доблести, я тихонько начал осматривать группу по соседству с отрядом херсиров. Северных вождей было чуть больше, чем предводителей викингов, но не факт, что они привели более крупное войско. Северяне казались вставшими на задние лапы волками — этот эффект достигался оригинальным кроем одежды из волчьих шкур. Меховые комбинезоны с когтями на конечностях дополнялись головным убором в виде волчьей головы. Должно быть, много в северных лесах водится волков, причем, судя по размеру черепов, очень даже немелких. Вооружились «волки» разномастными ударными инструментами — шестоперами, булавами, а также моргенштернами и кистенями. У одного я даже заметил боевой цеп. Из клинкового оружия мне удалось заметить только короткие кинжалы.

Интересно, это фишка вождей или все северяне выбирали оружие по тому же принципу?

Пока я удовлетворял свое любопытство, принц закончил речь и пригласил в командный шатер командиров отдельных отрядов. Меня конечно же туда не позвали.

И зачем вообще было будить в такую рань?

С другой стороны, выход оказался довольно информативным. Когда принц начал пробираться через толпу, удалось рассмотреть легендарных телохранителей королевской семьи — Погонщиков Смерти. Благодаря запасливости книготорговца я знал, что Погонщиками становились слабые маги. Благодаря тренировкам и весьма дорогим артефактам они превращались в очень опасных бойцов на средних дистанциях. А точнее, на расстоянии длины своих кнутов. Гибкие артефакты с легкостью рассекали любой металл, не говоря уже о плоти. Так что в народе бродило много страшилок об этих воинах. Больше сплетничали только о ведьмах — воительницах еще одного отряда королевских телохранителей. Но о них было известно еще меньше, чем о Погонщиках.

Затянутым в кожаную броню воинам не приходилось прилагать усилий, чтобы расчищать принцу путь, — окружающим хватало одного взгляда на чуть светящиеся кнуты, кольцами свернутые на широких поясах. Ярко-красная кожаная броня Погонщиков тоже являлась артефактом и была крепче стали. Носить на себе артефакты такой мощности мог только маг, потому что и броня и оружие требовали постоянной подпитки и контроля.

Вид кнутов вызвал воспоминания о давнем сне, который после событий в подвалах цитадели поводырей уже не казался случайным.

По коже пробежал озноб. Мне что, придется схлестнуться с этими чудиками?

Пока Эйд находился на совещании, было время освежить в памяти все, что я мельком узнал из книг торговца о Погонщиках Смерти и боевых магах. Жаль, тогда меня больше интересовали другие сведения, но кое-что в памяти все же осело.

Дистанционные ограничения на использование магии хоть и сократили ее применение в армии, но не свели к нулю. Маг мог напасть на человека, только соприкоснувшись с ним аурами. Радиус магического воздействия можно было увеличить, развивая дальность силового щупа, а также с помощью усилителей аур в виде жезлов или, как у Погонщиков, кнутов. Казалось бы, маг беззащитен пред обычным лучником, но пробить выстроенный в ауре силовой щит довольно трудно, к тому же маги нашли выход из тупика дистанционных ограничений. И этим выходом стало не увеличение силовых щупов, а работа артефакторов. Маги не могли запускать в войско врага очереди огненных шаров, зато были способны кинуть в них артефактом, а уже магическая поделка сама сделает все, что нужно. Сама по себе заливка взрывного заклинания в хрусталь — основной носитель магических плетений — была делом несложным. Все упиралось в закрепление этого заклинания в структуре артефакта. Чем дольше держалось заклинание до применения, тем сложнее и дороже становился артефакт.

И опыт — тот, что сын ошибок трудных, — выдал оригинальный результат. Армейскими магами становились не сильнейшие чародеи этого мира, а мастера-артефакторы. В походе каждого мага-артефактора сопровождал отряд лучников, стрелы которых увенчивали не стальные наконечники, а кристаллы хрусталя. Так как при наличии рядом мага заклинание взрыва или огненного всполоха должно продержаться в кристалле всего несколько секунд, усилия артефактора были минимальными. Он брал в руки пучок стрел и, наложив заклинание, отдавал стрелкам, а они тут же пускали стрелы в дело.

Теоретически все выглядело так, а вот как это действует на практике, мне придется увидеть очень скоро, только надеюсь, что в применении к нашим врагам, а не к нам. Ведь у арабов наверняка хватало своих магов.

Эйд появился через час и тут же позвал нас за собой обратно в лагерь. Так что мы не стали обсуждать особенности плана прямо у палатки королевских военачальников.

— Братья. — Как только восемнадцать херсиров и я уселись вокруг костра, Эйд начал постановку задачи, причем, учитывая мое присутствие, делал это на брадарском языке. — Приказ на завтра таков. Мы занимаем самую крайнюю часть левого крыла войска, но в атаку не идем. Через предназначенный нам холм идет дорога, и по ней из леса могут полезть арабы. Наше дело сдержать обходное войско.

— Маги будут? — тут же спросил херсир по имени Одди Тугой Парус. При беглом ознакомлении с командным составом тысячи Скули упомянул, что прозвище Тугой Парус имеет двоякое толкование. С одной стороны, это целеустремленный человек, а с другой — неугомонный искатель женского внимания. Как бы то ни было, но херсир умел задавать правильные вопросы.

— Нет, всех громовержцев отправят в центр войска, но я не думаю, что арабы потащат своих магов в обход по лесам. Там ведь гуляют звероловы короля, а это очень опасно.

Мы еще долго обсуждали нюансы будущего боя. Я тоже вставил свое слово, но в ответ получил лишь пожатие плечами — викингов редко сопровождал такой довесок, как хах-ковай, и наработок совместных действий они не имели. Хотел было спросить, как мы будем воевать в лесу, но что-то постеснялся.

Утро развеяло не только мое боевое состояние, но и вчерашние вопросы. Мы тронулись в путь, как только небо над лесом начало сереть, а когда солнце вынырнуло из-за горизонта, вышли на огромную поляну у реки. Похоже, другого подходящего места для генеральной битвы в окрестностях не было. Арабы специально ждали нас здесь, потому что в партизанской войне явно проигрывали умениям королевских звероловов — местному варианту егерей. Да, северные «волки» чувствовали себя в лесных зарослях как рыба в воде.

Пока мы добирались по лесным дорогам до будущего поля битвы, в очерченном руслом Дольги лесном «мешке» велась полупартизанская война, в которой королевские войска «сгоняли» захватчиков в «кучу». Но как только были стянуты последние резервы, пришло время для массовых столкновений.

Реальность буквально навалилась на меня. Еще за мгновение до этого деревья скрадывали перспективу союзной армии, лишь звуками напоминая, что рядом находится очень много воинов, и тут я их увидел во всей красе.

Со спины Дубка открывался отличный вид, что еще усугубляло шок от увиденного. Между деревьями на лесной опушке, словно вода сквозь сито, выливалась огромная масса людей.

Для меня тысяча викингов — это было уже много, а тут казавшееся до этого огромным пространство начало заполняться десятками тысяч воинов.

Все пришло в движение. Воздух вздрогнул от рева сотен сигнальных труб. Постепенно гомон толпы и лязг миллионов металлических деталей брони стали уходить на задний план — мозг привыкал к реальности. Границы расширились, и я начал воспринимать не только отдельные детали, но и перспективу.

Викинги сразу начали забирать влево, двигаясь вдоль опушки. Метров через семьсот мы сменили направление и двинулись к пологому холму в ста метрах от леса и километре от реки. Появляющаяся из леса дорога проходила у подножия нашего холма, а затем пересекала все свободное от деревьев пространство и исчезала в лесу практически у берега Дольги.

Справа от нас имелась еще одна возвышенность, на которую начали взбираться королевские воеводы с принцем во главе. Нижнюю часть холма затопила железная масса сотен тяжелой пехоты, являющаяся внешней охраной принца. Рядом с наследником трона застыли четыре Погонщика Смерти.

Перед командным холмом расположился правый фланг армии, составленный из нескольких сотен рыцарей при поддержке речной и морской гвардии. Центральную часть построения заполонила масса «волков» с прослойками прямоугольных построений тяжелой пехоты. Левый фланг подпирал наш холм стройными рядами двух третей общего количества тяжелых пехотинцев.

В тылу за «волками» расположился корпус поводырей. Я наконец-то смог рассмотреть своих сослуживцев, так сказать, во всей красе. Практически вплотную к наемникам редкой цепью стояли хах-коваи количеством тридцать четыре головы. За ними компактной группой расположились наездники верхом на хидоях. Данная разновидность о ни была где-то на треть мельче хах-ковая, но при этом намного подвижнее и агрессивнее. Отличительной чертой этих сильных зверей был очень длинный, поднятый вверх хвост, отдаленно напоминавший хвост скорпиона, с аналогичным жалом. В боевом положении жало находилось над головой хидоя и могло жалить даже находившихся перед ним врагов.

По строению скелета и манере передвижения хидой походил на собаку, но на этом сходство заканчивалось. Все тело этого о ни закрывал практически сплошной темно-коричневый панцирь, бугрившийся острыми наростами и огромным количеством шипов. Мне вообще непонятно, как можно ездить на этой помеси ежа, собаки и рака.

Хидои находились от меня довольно далеко, поэтому приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть их, но времени на это мне не дали.

Впереди послышался какой-то рокот. Только через пару минут я понял, что это грохот сотен барабанов.

Аравийцы имели достаточно времени, чтобы приготовиться к нашему приходу, и не тратили его даром. Расстояние не позволяло разделить желтую массу врага на разные рода войск, а вот высокие деревянные башни просматривались хорошо. Благодаря этим наскоро собранным «крепостям» враг намеревался закрепиться на берегу и дать лучникам большое преимущество.

Интересно, а они не боятся сгореть как спички прямо внутри башен?

Единственное, что я понял в этот момент, так это то, что совершенно ничего не смыслю ни в тактике, ни тем более в стратегии войн этого мира.

Вновь взревели сигнальные трубы, перенаправив мое внимание на правый фланг нашего войска. Рыцари тронулись вперед. За ними, постепенно отставая, побежали легковооруженные «волки». Тут же земля вздрогнула от мерной поступи рядов тяжелой пехоты.

Мои коллеги-поводыри неспешно двинулись за редкими «квадратами» построений тяжелой пехоты в центре войска.

Ну а мне что делать? Захлопнуть варежку и включить мозг! Нам что было приказано? Контролировать дорогу, а куда в это время смотрит поводырь? Да куда угодно, но только не в нужном направлении. Викинги тоже увлеклись созерцанием, но они на это имели право.

Соскользнув со спины Дубка, я приказал ему выпустить коваев. Большой щиток передо мной поднялся, и на траву выпал Бом.

— Ну как ты, болезный? — проворчал я, ощупывая рану на боку зверя.

А раны-то уже не было! Остался только грубый шрам, усеянный теперь уже бесполезными скобами. Ковай пришел в себя и выдал мне целую гамму эмоций — чесалась кожа под скобами. Недолго думая, я достал кинжал и начал сковыривать металлические крепления. Элбан с племянником остались в войсковом обозе, так что все приходилось делать самому.

Что-то я совсем разленился.

Компанию мне составляли мои телохранители. Скули с любопытством заглядывал через плечо, порываясь помочь.

Наконец-то последняя скоба упала на землю, а Бом начал кататься по траве, пытаясь найти камешек, о который можно почесаться. Бим вместе с Дубком с интересом наблюдали за этой картиной.

— Не хочу вам мешать, но мы на войне, — нарушил идиллию голос Говоруна.

Викинг был совершенно прав.

Я послал мысленную команду, быстро вскарабкался по предупредительно подставленной лапе на спину Дубка. Второй беззвучный приказ отправил коваев в близкий лес. Звери залегли в зарослях у дороги и погрузились в легкую дрему. Так их было проще всего контролировать, и при этом изрядная часть органов чувств о ни оставалась в рабочем состоянии.

Приближение врага первым почувствовал Бом.

— Эйд, — крикнул я тысячнику, стоявшему в центре нашего построения.

Огромный викинг еще больше обвесился железом, вдобавок достал свое главное оружие — толстенный лом с большим шипастым шаром на конце. Теперь понятно, откуда у него такое прозвище. Кстати, в лесном бою он пользовался простым мечом. Похоже, «железная палица» предназначалась только для серьезных дел.

Эйд услышал мой крик только со второго раза — мешал тяжелый шлем с верхней полумаской и нащечниками. Увидев, что тысячник повернулся, я указал рукой в сторону леса.

— Идут!

Эйд закричал что-то на своем языке. Его крик тут же подхватили херсиры, и масса викингов начала вытягиваться в стальную полосу, обращенную лицом к лесу. Завыли хриплые рожки.

К этому мерзкому звуку мне не привыкнуть никогда!

Я готовился к виду выплескивающейся из леса массы вражеской пехоты — как это было в прошлый раз, — но внезапно, вместо медленного вытекания пеших воинов, вдоль дороги ударила «струя» вражеской конницы. Первым желанием было «порадовать» лошадей обществом коваев, но что-то заставило меня сдержать этот порыв.

По виду викингов никак нельзя было сказать, что их испугал вид чужой конницы. Масса бородатых воинов сплотилась еще больше, превращаясь в слиток металла. Я решил не подставлять Дубка под копья конницы и завел его за эту живую крепость.

Через несколько секунд трансформировавшаяся в клин конница должна была ударить в щиты викингов.

Пять секунд… три… атакующий клин внезапно раскололся и разошелся в стороны. И тут все полетело в тартарары.

Я сначала не поверил своим ушам, когда в рядах викингов начали взрываться гранаты. Да какие, к чертям, здесь гранаты?! Скачущая в черепе паника наконец-то была загнана в мозжечок, а мозг вычленил из картины мира летящие к нам стрелы.

Твою ж мать, это артефакты! А ведь нас развели как лохов. Конница заставила викингов сплотиться, и тут же в массу воинов ударили взрывные артефакты.

Рядом что-то солидно рвануло, и в моих ушах поселился противный писк. Сознание поплыло. Я с опасением прислушался к ощущениям Дубка, ожидая отката боли от его ранений, но хах-ковай чувствовал себя прекрасно. Я бросил взгляд в сторону места взрыва. Воображение рисовало воронку и куски разорванной плоти, но все оказалось не так печально. Несколько десятков викингов валялось на земле, и только с дюжину лежали неподвижно, остальные вяло шевелились. Это что-то оглушающее, в сочетании со взрывной волной, но без серьезных осколков.

Усиливающиеся взрывы вывели меня из ступора.

Я постарался хоть как-то определить, откуда летели стрелы, и направил туда коваев. Через пару секунд обстрел оборвался, и тут же по мозгу ударила боль. Дубок взревел и поднялся на дыбы.

Первый приступ боли резко прекратился, и тут же ему на смену пришел другой, не такой сильный, но тягучий.

Пока я боролся с болью, викинги отошли от шока и, оставив добрую сотню товарищей лежать на земле, рванули вперед, на появившиеся из леса ряды аравийской пехоты. Скули было дернулся следом, но остановился, со злостью глядя на меня.

Столкновение, которое должно было произойти еще несколько минут назад, заставило вздрогнуть окружающий мир. Враги сошлись. Но все же мы сделали свое дело. Мало того что выход пехоты был закупорен у самой кромки леса, так еще и конница, испугавшись за магов, развернулась, чтобы ударить нам в тыл.

— Быстрее! — заорал Скули, махая мне рукой в сторону продвинувшихся в атаке викингов, которые уже перестраивались, чтобы встретить удар конницы с тыла.

Сквозь муть в голове я все же сумел направить воющего от горя Дубка к рядам союзников. Частичное облегчение пришло внезапно, но радости не принесло — это означало, что Бима больше нет, ведь только мертвые ковай не испытывают боли.

— Ну твари! — захрипел я, въезжая внутрь защитного построения викингов. Скули несся впереди, как собака-проводник.

С секундным интервалом в ряды викингов ударила конница, и тут же прилетели новые стрелы-артефакты.

Блин, нас же размелют, как зерно в мельнице!

— Скули!

Запыхавшийся викинг вопросительно посмотрел на меня.

— Мне нужен проход!

Я сначала подумал, что он меня не понял, потому что Говорун побежал не к рядам сдерживающих натиск вражеской пехоты собратьев, а чуть в сторону, к Эйду. Тысячник от нетерпения перебрасывал свой лом из руки в руку, но вперед все же не лез.

Скули все рассчитал верно. Через несколько секунд взвыли рожки вперемешку с воплями херсиров.

Ряды викингов передо мной лопнули, впуская внутрь построения массу врага, но это ненадолго. Эйд доверился мне, и я его не подвел.

Надрывным усилием мне удалось сгладить пики душевной боли в ментальном поле Дубка и послать его вперед.

А теперь, мой хороший, давай «ощетинимся» яростью до предела. Мне всем сердцем хотелось врезаться в массу врага верхом на Дубке, но здравомыслие задавленно пискнуло, что толку от меня в прямом бою не будет никакого, а если вражеский меч срубит поводыря, хах-ковай станет неуправляемой горой мяса.

Отработанный на уроках прием прошел на ура. Мое тело, благодаря конструкции специальных лат, превратилось в шар, который прокатился по траве и был остановлен бережными руками викингов.

Я сел на пятую точку прямо там, где закончился перекат. Перед тем как закрыть глаза для максимальной концентрации, я успел заметить, что прореха в рядах викингов уже заросла.

Скули со товарищи моментально заняли позицию вокруг меня. Со всех сторон гремели взрывы, а я пытался сконцентрироваться.

Ну и куда нам бежать? Где эти проклятые маги? Внезапно меня озарила догадка. Боль раненого Бома стала путеводной нитью, куда я и направил Дубка, не забывая заставлять могучего зверя работать хвостом. Хах-ковай часто забывал делать это и просто волочил тяжелый груз по земле.

Внезапная вспышка боли наконец-то отправила меня в забытье.

Судя по встретившей меня по возвращению из забытья обстановке, отсутствовал я всего пару минут. Дубок погиб не напрасно и все же испортил арабам музыку — взрывов больше не было, а викинги, подбадривая себя криками, начали теснить врага к лесу. Прикрывавшие нас от конницы ряды тоже перешли в атаку. В воздухе замелькали дротики и метательные топорики, ссаживающие арабских всадников на залитую кровью траву. Дальше в ход пошли тяжелые мечи и топоры. Викинги рубили все подряд — и коней, и людей, поэтому не удивительно, что натиск с тыла быстро ослаб и всадники рассеялись по полю.

Мои телохранители по-прежнему были настороже. Бородачи зорко следили за окрестностями, а так и не отошедший после ранения в лесном бою Скули присел рядом.

— Ты как? — спросил он, видя мои несчастные глаза.

— Дубок погиб. Бим тоже. — Отвечая на вопрос викинга, я едва не заплакал, потому что боль потери навалилась с новой силой.

— А Бом?

— Ранен, наверняка уже доходит. — Выталкивать из себя слова сквозь апатию было невыносимо трудно.

— Так чего мы сидим? — встрепенулся Говорун. — Погибший товарищ требует скорби, а раненый помощи.

Раньше не замечал за ним философских наклонностей, но викинг был прав.

Мы оба поднимались, как старики, — я страдал от головной боли, а Говорун от незаживших ран.

Зверей нашел быстро. Викинги уже загнали арабов в лес, и некоторая часть островитян окружила тела о ни. Подходить к завалившемуся на бок Дубку и вытянувшемуся в предсмертной судороге Биму смысла не было — их смерть я ощутил ясно, точнее, не чувствовал ментальных полей, потому и не сомневался. А вот Бом лежал, свернувшись в клубок и постанывая. Спина и бока ковая были изрезанны десятками ран, но не это беспокоило меня больше всего — голова Бома словно побывала в топке. Похоже, артефактор запустил в него кристаллом с огненным заклинанием.

Рядом с коваем толпилась дюжина викингов, в том числе Эрлюг Мокрая Борода — костоправ и слабый маг-целитель.

— Поводырь, мне можно подойти к зверю?

— Да, — сказал я поспешно, переводя болевой шок и оцепенение Бома в глубокий сон. Дальше от меня ничего не зависело.

Эрлюг тут же присел возле ковая и начал сшивать его раны. Элбана с инструментами рядом не было, поэтому викинг все делал на свое усмотрение, и очень даже неплохо. Вокруг было полно его раненых братьев, но костоправ в первую очередь занялся моим подопечным. Впрочем, каждый викинг имел достаточно навыков, чтобы заштопать не только товарища, но и себя. Мокрая Борода вмешивался только в тяжелых случаях и при осложнениях.

Лекарь справился буквально за несколько минут.

— Поводырь, я зашил раны, но не знаю, что делать с ожогом. Мой дар на нем не работает. Владислав, он умирает.

Апатия вновь накрыла меня, но злость встряхнула уставшую от потерь душу.

Костоправ не знает, что делать, зато есть те, кто знает. До расположения войскового лагеря далеко, но я точно видел верховного хороха и его помощников в составе корпуса.

Но как туда перенести тяжеленного ковая?

Похоже, эта мысль прозвучала вслух, потому что два десятка викингов тут же пришли в движение. Бом мгновенно оказался укутан в обрывки канатов и ременные пояса, а затем четыре десятка крепких рук подхватили тяжелую ношу.

— Куда? — спросил Скули, несмотря на ранения также уцепившийся в ремни «кокона».

— К реке! — крикнул я, присоединяясь к носильщикам.

До реки пришлось бежать добрый километр, но на вспышке адреналина мы преодолели это расстояние быстро и без остановок.

Уже на подходе становилось понятно, что нас здесь не ждут. Благодаря трем глыбам хах-коваев мы быстро нашли место полевого лазарета. Гиганты прикрывали не только раненых собратьев, но и полевой госпиталь людей. То, что рядом не было видно их коваев, говорило о серьезных потерях.

Обессиленные викинги уронили свою ношу рядом с удивленно замершим верховным хорохом.

Я думал, что придется уговаривать его заняться осиротевшим коваем, но «птиц» молча склонился над Бомом.

Через минуту он разогнулся и посмотрел мне в глаза.

«Тело можно вылечить, но душа на краю. Я сделал все, что можно», — калейдоскоп образов сложился в понятия. Хорохи вообще не очень любили изъясняться вслух.

Передав свои мысли, хорох потерял ко мне интерес и перешел к практически полностью сожженному хидою. Судя по обугленному седлу, наезднику досталось больше, и встречи с огненным артефактом он не пережил.

Я хотел было спросить, что делать дальше, но тут появились два воина обслуги и с помощью викингов затолкали Бома под панцирь одного из стоящих в охранении хах-коваев. Гигант недовольно вздрогнул, но сидящий на его спине поводырь быстро успокоил своего зверя.

— Не переживай, парень, — послышался голос из-под маски поводыря. — Гекра присмотрит за твоим малышом.

Слова коллеги немного успокоили меня, и пелена усталости чуть развеялась, впуская в мое личное пространство звуки и запахи мира. Гарь и пары крови смешались в тошнотворный коктейль, а крики умирающих людей, как ножом, прошлись по барабанным перепонкам. Сигнальные трубы и барабаны арабов уже не смолкали. Битва из далекого копошения превратилась во всепоглощающее действо, ошеломляющее своим размахом.

Мы находились недалеко от левого фланга наших войск. В сотне метров бурлила раскаленная от напряжения масса тяжелой пехоты. Справа рубились рыцари, а все промежутки между глыбами тяжелобронированных воинов заполнялись «волками». Арабов рассмотреть не удавалось, а вот выстроенные ими деревянные башни словно нависали над головой, хотя до них было далековато. Судя по всполохам взрывов, бревна башен скрепляли не только металлические детали, но и магия. Вспышки огненных артефактов королевских магов лишь оставляли копоть на древесине, а взрывные расковыривали сооружение по одному бревнышку.

Временами обстрел прекращался, и по бревнам, вонзая когти в дерево, взлетали коваи. Им навстречу летели стрелы, в том числе магические, но их было мало. Похоже, вражеские артефакторы выдохлись быстрее наших.

Интересно, что случилось с теми, кто «заряжал» стрелы в схватке с викингами. Надеюсь, Дубок успел перед смертью растоптать их всех.

Осмотревшись вокруг, я заметил место, откуда по башням били лучники. Около сотни стрелков стояли рядами перед «коробочкой» тяжелой пехоты с ростовыми щитами. От импровизированной мини-крепости к рядам лучников бегали люди с пучками стрел в руках.

Бурлящий котел энергии и эмоций немного отвлек меня от душевного раздрая. Интересно, а почему я так убиваюсь-то. Дубка и Бима, конечно, жалко, но депрессия была слишком интенсивной. Похоже, здесь не обошлось без дополнительных факторов. Нужно спросить у хороха, конечно, если мне будет позволено задавать вопросы высокопоставленному рабу. Довольно странное словосочетание.

Осмысление причин собственной душевной боли позволило вздохнуть свободнее. Даже головная боль значительно ослабла. Бой продолжался, но уже сейчас было ясно, что арабы проигрывают. Ряды тяжелой пехоты прижимали массу вражеских войск к башням. А рыцари, выйдя из общей свалки, разделились на два отряда и, сделав широкий обход, врезались в заполненное аравийцами пространство между башнями и берегом Дольги. Вдобавок практически одновременно вспыхнули три из двенадцати деревянных башен. Похоже, защищавшие их амулеты выгорели, и пришел черед гореть дереву. Башни полыхнули разом на всю высоту, словно облитые бензином. Треск пожара заглушали вопли горящих внутри лучников.

Кстати, а почему у арабов много лучников, а у нас только помощники артефакторов? Возможно, брадарцев так поразила разница между попаданием стрелы с обычным наконечником и напитанных магией кристаллов, что они вовсе отказались от обычного оружия. Хотя я точно видел луки у славянских дружинников. Ответы на эти вопросы могли дать занявшие высокий холм полководцы, но кто бы решился их спрашивать.

Обернувшись, я увидел, что на холме никого уже нет. Свита принца покинула наблюдательный пост и приближалась к затухающей схватке. С другого направления к нам катилась волна викингов, уже разгромивших обходное войско. Всё — этот резерв наверняка добьет арабов и загонит их в реку.

Утробный рокот отвлек меня от стратегических размышлений, заставив поднять голову.

Да чтоб меня! Сердце дало сбой, что не удивительно. Когда смотришь прямо в морду кошмарной твари, с непривычки можно и обделаться.

Вблизи голова хидоя еще больше напоминала собачью. Но сходство было относительным. Крохотные глазки скрывались в глубоких впадинах костяного покрытия головы. Верхние клыки хидоя торчали вниз, как у саблезубого тигра. Причем древний тигр удавился бы от зависти. Зверь нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Сочленения практически сплошного панциря издавали глухое перестукивание. Удивительно, как хидой вообще мог двигаться с такой броней. Легко, причем делал это стремительно и грациозно!

— Воронов! — сквозь удивление пробился голос командира корпуса. — Ты что, оглох?

— Нет, командир! — Я постарался вытянуться по стойке «смирно», осознавая, как мерзко выгляжу. Шлем остался бог знает где, вместе с маской. Латные перчатки тоже пропали. Хорошо хоть нагинату не посеял.

— Как ты умудрился потерять всех своих зверей?! Да за такое тебя убить мало! — Боярин Возгарь орал на меня с высоты оседланного хидоя, и казалось, сейчас швырнет мне в лицо зажатую в руке пластину маски. Ну конечно, брызгать слюной на меня приятнее, чем заплевать свою же маску.

— Я… — От удивления мне даже нечего было ответить.

— Ты бездарь! — Возгарь был явно не в себе, и его можно было понять. Корпус понес серьезные потери, а тут еще и я.

Командир поводырей так разошелся, что привлек внимание кого-то из воевод. Хорошо хоть принц был полностью поглощен видом затухающей битвы.

— Что здесь происходит? — послышался знакомый голос Эйда.

— Не лезь не в свои дела, викинг. — Похоже, Возгаря понесло.

— Этот поводырь находится в моем подчинении.

— Вот и забирай его себе. Зверя он больше не получит.

— С удовольствием, — расправил плечи викинг. — Только благодаря ему и его зверям арабы не растоптали наш заслон и не ударили по охранению принца. Жаль, что при этом пришлось пожертвовать такими великолепными созданиями.

— Что? — Сквозь ярость командира корпуса начала прорываться информация, благодатно действуя на его угнетенный здравый смысл.

— Там было две тысячи пехотинцев, пять сотен всадников и маги. Четверо!

Ну ни фига ж себе!

Некоторое время Возгарь переваривал сказанное, а затем перевел налитый кровью взгляд на меня.

— Воронов, отправляйся в расположение корпусного обоза.

Ага, извиняться, значит, никто не будет.

За перепалкой я не заметил, что шум сражения значительно снизился. Все двенадцать башен коптили небо толстыми колоннами дыма, а Дольга была покрыта головами плывущих людей. Многих подхватывали длинные лодки с тростниковыми поплавками по бокам — эдакий вытянутый вариант запорожских чаек.

Почему-то никто не стрелял вслед. Наши войска начали отходить от реки — господство аравийцев на воде было полным, но что-то подсказывало мне, что это ненадолго.

Эйд благосклонно кивнул и отправился к своим воинам. Я чуть не упал от дружеского шлепка Скули по моей и без того измученной спине.

— Не унывай, Щепка, может, еще свидимся. Было весело.

Вот так в одночасье я лишился подопечных о ни и компании людей, ставших мне практически друзьями, а впереди опять ждала неопределенность.

Ох как я не люблю перемены!

Возвращаться к оставленному в лесу лагерю не пришлось, потому что лагерь пришел сам. Сотни человек обслуги выходили из леса, и у ближайшего к реке холма начал постепенно расти палаточный городок, центром которого стал полевой госпиталь. На месте временной дислокации лекарей остались только горы тряпок и залитая кровью трава.

Я немного постоял на месте, не понимая, куда мне идти. Эту проблему разрешил Элбан — теперь уже мой бывший помощник.

— Идем, Владислав. Нас всех перевели в общую обслугу, командирскую палатку пока никто не забрал, так что мы поставили ее рядом с нашей.

Я чувствовал себя как выброшенная на берег рыба. Не скажу, что сильно страдал от потери командирского статуса, просто не знал, что дальше делать. Мне и в качестве поводыря не хватало элементарных знаний, а о том, как должен вести себя помощник из обслуги, даже в школе ничего не говорили. С другой стороны, карьера «безлошадного» поводыря изначально стартует в обслуге, так что в принципе все стало на свои места.

Лагерь общей обслуги встретил меня прохладно, и это учитывая, что здесь разместились обычные, такие же как Элбан и Воган, солдаты, у которых не было ни единого шанса стать поводырями. Как же тогда меня встретят недавние выпускники школы, которым годами приходится ждать своего питомца? Я в их глазах наверняка выгляжу как неудачник, бездарно упустивший совершенно незаслуженный шанс. Хорошо хоть можно было спрятаться в одиночной палатке. Кстати, еще один повод для косых взглядов, ведь личной обслуге полагалась одна палатка на двоих, а общекорпусной вообще одна на четверых.

Напряжение дня постепенно отпускало, и дрема навалилась на тело неподъемным грузом. Элбан даже с трудом растолкал меня, чтобы заставить съесть какую-то кашу.

Засыпал я под ворчание Вогана о том, что теперь мы все работаем в обслуге и он не обязан таскать ужин своему бывшему командиру. На душе стало еще хуже, но звук хлесткого подзатыльника немного поднял настроение, и засыпал я с горькой улыбкой.

Шум пробуждающегося лагеря разбудил и меня, но вылезать из платки совершенно не хотелось. Подобные эмоции мне приходилось испытывать только в детстве — когда отгораживаешься от вселенной тонким одеялом, малодушно отодвигая встречу с реальностью.

В последний раз это было, когда я подрался с заводилой класса в очередной школе. Утром возвращаться на место старого и наверняка нового позора не хотелось. Тогда отец сел на мою кровать и сказал:

— Слава, в неприятности нужно нырять как в холодную воду. После первого шока будет легче. Этот шаг важен для тех, кто хочет войти в вольер. Я вообще не понимаю, почему тот, кто способен ковыряться в зубах Ганнибала, боится каких-то там хулиганов.

Действительно, сумев выжить в чужом мире и обуздать героев местных страшилок, я почему-то боюсь получить всеобщее порицание. Хотя озлобившийся человек намного большее чудовище, чем доверчивый Бим или добряк Дубок. Воспоминание о потерянных друзьях сжало сердце, напрочь изгоняя нерешительность.

Да пошли они все!

Как это обычно и бывает, когда наконец-то принимаешь решение, реальность сама делает шаг навстречу.

— Воронов, к командиру! — послышался снаружи крик вестового, когда мои пальцы уже потянулись к завязкам на клапане палатки.

На сборы ушла всего пара минут, потому что спал я в броне. Хорошо хоть без шлема и маски. О проведенных в панцире сутках говорил изрядный запашок, но боярин Возгарь не девица, так что потерпит. Хотя все равно непорядок. Плевать, спишем все на тяжелый бой и постараемся не допускать в дальнейшем.

— Удачи, командир. — Слова Элбана согрели и добавили уверенности, как и виноватое лицо Вогана. Обижаться на парня не было никаких сил — все мысли этого человека написаны на простоватом лице, и прозрачность его характера показывала, что на дне души молодого кельта нет ни камня, ни мути.

Центр лагеря поводырей теперь не был таким упорядоченным и загадочным, как позавчера. Глыбы хах-коваев хаотично лежали в траве, вперемешку с чуть меньшими тушами спящих хидоев. В движении находилось только несколько верховых коваев с наездниками в седлах, которые спешили по своим делам.

Интересно, а где они были вчера? Беглый осмотр пробегающего мимо о ни показал, что наездники не отсиживались в тылу. На крепкой шкуре верхового ковая виднелись свежие отметины, а всадник «красовался» не менее свежими вмятинами на броне.

Похоже, параллельно с битвой у реки произошла не менее жаркая схватка в лесу.

Два бойца в такой же, как у меня, броне, охранявшие вход в шатер командира, встретили меня напряженными взглядами.

— Поводырь Воронов, по приказу командира, — представился я, назвав себя поводырем только потому, что не знал, как представляются рядовые солдаты.

Стоящий справа постовой нырнул за полог шатра и, появившись оттуда буквально через секунду, приглашающе мотнул головой.

В палатке командира корпуса кроме него самого находились еще два офицера — один в облегченной броне наездника на верховых коваях, а второй в стандартном облачении поводыря с креплениями под панцирь наездника на хидое. Похоже, это были командиры отдельных отрядов. Кроме людей здесь присутствовал и верховный хорох.

— А, Воронов, что, выспался? — с неприязнью в голосе спросил боярин Возгарь.

— Да, командир, я выспался и готов выполнить любой приказ.

— Любой? — Похоже, у Возгаря опять было мерзкое настроение, что предвещало для меня целый ворох проблем.

— Вторак, — тихо сказал глава наездников на хидоях и, если я ничего не путаю, заместитель Возгаря. — Хватит рычать на парня. Он сделал все, что мог.

Командир корпуса жестом остановил адвокатские потуги наездника и вновь повернулся ко мне.

— Ты погубил трех здоровых зверей. Пусть это из-за отсутствия опыта, но в школе вам не объясняли, что хах-коваи являются самой ценной частью корпуса и пускать их в прямой бой нужно только в крайнем случае?

— Объясняли, — неожиданно даже для самого себя взбрыкнул я. Хотя, если честно, в тот момент все школьные наставления вылетели у меня из головы. — Но ситуация требовала срочного вмешательства. Через пару минут промедления приданные вражескому магу лучники выбили бы половину викингов.

— Да вся кодла этих дикарей не стоит одного зверя! — прорычал начальник корпуса.

И что на это ответить? Он не знал ни гордого Эйда, ни веселого Скули и других викингов, которые могли умереть у меня на глазах, впрочем, как и я сам. В такой ситуации лучше всего промолчать.

— Вторак, — уже жестче сказал заместитель. — Думай, что говоришь.

— Да плевать, пусть идет и жалуется своим бородатым друзьям. — Возгаря понесло. — Зверя я ему больше не дам!

Выплеснув накопившуюся злобу, командир уже спокойнее озвучил приказ:

— Викинги на дракарах уходят чистить реку. Поступил приказ придать каждому отряду по одному поводырю. Толку с тебя все равно никакого, так что вернешься к своим дружкам, а там посмотрим. Отправляйся немедленно.

Мне оставалось только ударить себя кулаком в бронированную грудь и едва ли не строевым шагом отправиться на выход. Но перед тем как покинуть шатер, я услышал довольно интересный диалог, точнее, его озвученную часть в исполнении Возгаря. Что ему «передал» верховный хорох, оставалось загадкой.

— Да плевать на его данные! Второго шанса он не получит!

Ну и что это за второй шанс?

Этот вопрос по насущности уступал проблеме состояния Бома, но, как бы ни хотелось поинтересоваться судьбой ковая, в шатре царила не самая благоприятная атмосфера для расспросов.

К счастью, у меня имелся еще один источник информации в виде Элбана. Пока я отсыпался и потел «на ковре» у начальства, он узнал, что Бом выжил и его отправили сухопутным конвоем в Ониборг, где будут «раскармливать» под седло, но, увы, не для меня. Из разговоров, гулявших среди обслуги, можно сделать вывод, что поводырю-неудачнику участь опекуна зверей не светит даже в мечтах. Как ни странно, после таких слухов взгляды окружающих стали менее враждебными, но мне от этого было не легче.

Также перед уходом к реке я узнал имя заместителя и старого друга начальника корпуса. Им был представитель одного из родов центра империи, в которых уже давно смешалась кровь обоих народов. Человека, хоть частично вставшего на мою сторону, звали Вин Драган. Начальник наездников на хидоях имел звание сотника, несмотря на то что в его подчинении находилось меньше трех десятков человек. С другой стороны, вместе с обслугой — как персональной, так и общей — насчитывалось даже больше сотни народу. Кстати, звание поводыря, которое я только что потерял, приравнивалось к пехотному десятнику.

Попрощавшись с бывшими подчиненными и собрав свои небогатые пожитки, я отправился в лагерь викингов. Идти был легко, потому что тяжелый доспех остался в обозе, а на смену я получил обмундирование обслуги — усиленную квадратными стальными пластинами кольчугу с короткими рукавами. К этому шел легкий шлем с набором из наручей и легких щитков на бедра и голени. Офицерский меч тоже пришлось отдать и сменить его на короткий клинок, вот когда я возблагодарил судьбу за то, что она преподнесла мне меч моего предшественника.

Элбан, который и проводил смену обмундирования у начальника хозяйственной части корпуса, не преминул рассказать о том, что хитрый хозяйственник спрашивал о неподотчетном оружии. В ответ старый солдат прикинулся ветошью и сказал, что знать ничего не знает.

Ножны с метательными пластинами-хербатами под эту броню не подходили, поэтому отправились в мешок вместе с другими пожитками.

Лагерь викингов встретил меня неожиданной тишиной. Из почти тысячи викингов среди кострищ и редких палаток находилось от силы три десятка. Единственным знакомым лицом оказалась лишь заросшая физиономия Клеппа. Впрочем, Медная Голова, несмотря на славу берсеркера, в быту был добродушным малым и тут же пригласил меня к костру.

Ночь пришлось коротать на подстилке под открытым небом — мои по-офицерски комфортные будни канули в Лету, так что приходится привыкать к солдатскому быту. Вот такие качели судьбы. Не скажу, что это стало для меня ударом, но все равно приятного мало.

Следующее утро встретило меня промозглым туманом и легким ощущением дежавю. Совсем недавно вот так же из белесого полога прорезались морды на носах кораблей викингов, только теперь они вызвали радость, а не страх.

Дракары пришли под покровом ночи и крались у самого берега, чтобы раньше времени не попасть под удар подводной угрозы.

— Щепка! — послышался радостный возглас Скули. — Я так и знал, что тебя пришлют к нам.

Викинги встретили меня приветливо, даже вечно хмурый Эйд расщедрился на пару теплых слов, из которых стало понятно, что он ценил мою жертву, — ведь я невольно заплатил жизнью зверей и своей репутацией за спасение пары сотен викингов.

Скули подал идею закатить по этому случаю небольшую пирушку, но время поджимало. Через пару дней планировалось массовое форсирование реки, а к этому времени викинги должны были разобраться с пловцами.

Туман еще не разошелся окончательно, а мы уже двигались к середине реки. Пока викинги усердно гребли, я составил компанию деревянному изваянию жутко мутировавшего тура. Это каким же больным должно быть воображение резчика, чтобы так поиздеваться над обликом хоть свирепого, но все же травоядного животного? Ну скажите, откуда у тура могут быть острые зубы и длинные клыки.

Впрочем, деревянные клыки интересовали меня в этот момент меньше настоящих, которые вкупе с острым тараном грозили нам из-под воды. Прикрыв глаза, я постарался почувствовать малейшие всплески ментальных полей. С нашей стороны на реке сейчас находились только гребные суда, так что союзные акаяси сканированию не мешали.

Минут пять ничего не происходило. У бортов скучали гарпунщики, а Эйд уже начал напрягать своим вопросительным видом. Скули я отогнал от себя еще у берега.

Слабый всплеск ментального поля «мигнул» справа по курсу.

— Внимание, справа на полвторого! — крикнул я гарпунерам.

Благодаря короткому ликбезу по ориентированию воины правильно поняли мой приказ, и, едва мелкие волны начали ломаться от зарождающегося буруна, в живую торпеду полетели гарпуны.

Арабский пловец решил не рисковать и быстро увел своего акаяси на глубину. Я уже хотел было расслабиться, но вдруг почувствовал едва различимую ауру прямо под судном. Мы отошли от берега уже метров на двести, так что глубина под дракаром была изрядной.

— Прямо под нами у левого борта!

Гарпунеры перебежали на противоположный борт. Перемещение группы тяжелых викингов заставило покачнуться даже такое массивное судно. А через секунду оно вздрогнуло от удара в днище.

— Пробоина! — прорычал Эйд, и десяток гребцов, побросав весла, посыпались в трюм.

— Заделаем, — донесся из-под палубы приглушенный голос мастера.

— Щепка, внимательнее! — практически в ухо проорал херсир.

— А что я?

Развить свое возмущение мне не удалось, потому что с правой стороны у кормы почувствовался еще один «всплеск». Решать нужно было мгновенно.

— Клепп, гарпун! — закричал я, прыгая через весла и гребцов.

Медная Голова отреагировал молниеносно и, подхватив тяжеленный гарпун, прыгнул следом. Уже у борта я подхватил из специальной стойки гарпун и, ориентируясь по ощущениям, метнул его за борт.

— Делай, как я!

Оба гарпуна вошли в воду с секундным интервалом и под одним углом. Посланное моей рукой оружие тут же всплыло, а вот тяжелый гарпун, запущенный берсеркером, пронзил водную толщу, словно игла тонкую ткань.

Все замерли в ожидании удара в днище, но дождались лишь кровавых пятен на воде.

Палуба загудела от криков и топанья ног. Мне же было не до ликования.

Продвижение обратно к носовой фигуре заняло в два раза больше времени — чего только не сделаешь на волне адреналина.

Едва мне удалось добраться до носа, как начинавший побаливать мозг уловил присутствие новых живых существ под водой. Не меньше пары десятков!

Взгляд назад показал, что массовая зачистка реки уже началась. Две дюжины дракаров поползли по водной глади, неся на себе сотни людей.

Ну и что теперь делать? Атаку из глубины мы отбили на чистом везении, а впереди десятки «отметок». И это только те, что удалось засечь, а сколько еще у дна?

— Эйд, нужно отходить. Эйд! — заорал я, чувствуя, что под дракаром появилось несколько ранее не замеченных аур.

Судя по всему, выражение на моем лице было очень красноречивым.

— Всем пересесть! Быстро! — пронесся над дракаром могучий голос херсира. Дисциплина у викингов была на высоте, и уже через пару ударов сердца «Могучий Тур» рванул обратно к берегу. «Отметки» акаяси начали отдаляться за ставшим кормой носом, позволяя мне облегченно выдохнуть. Чтобы догнать дракар, акаяси придется подняться к поверхности, а застывшие рядом со мной гарпунеры только этого и ждали.

Хриплый рог викингов огласил округу, и другие дракары флотилии викингов, взбив веслами воду, сначала замерли, а затем скользнули обратно к берегу. А вот патрульные корабли речной гвардии продолжили двигаться вперед.

— Идиоты! Эйд, что они делают?

— То же, что делал бы я, если бы не доверял твоему чутью. Они хотят доказать, что смелее всех остальных.

Ну что тут скажешь?

Речная гвардия последовала нашему примеру минут через десять, но только после того, как потеряла шесть кораблей. Еще четыре судна затонули на обратном пути. Гвардейцы не привыкли работать веслами, поэтому делали это слишком медленно.

Наблюдая за «избиением младенцев», я невольно высказался:

— Эх, сюда бы пару шашек динамита, вот была бы рыбалка!

— А что такое динамит? — тут же поинтересовался Скули, который перебежал к носовой фигуре, едва дракар уткнулся кормой в берег.

— Да так, ерунда, — отмахнулся я, но тут же ухватился за хвост ускользающей мысли. — Нет, не ерунда! Эйд!

— Что еще случилось? — проворчал уставший от меня херсир.

— Слушай, а маги не пробовали пускать в воду свои взрывные стрелы?

— Думаешь, я знаю, что там пробовали или не пробовали маги? — вопросом на вопрос ответил херсир, и хитрая еврейская ухмылка в этот момент очень гармонично смотрелась на его бородатом лице.

— Мне кажется, что, если взорвать под водой пару громовых стрел, может получиться интересный эффект.

— А как попасть в этих зверюг под водой, ведь даже ты смог учуять не всех?

— Думаю, стоит попробовать, — не пускаясь в долгие объяснения теории гидроакустического удара, резюмировал я, при этом выразительно посмотрев на тысячника.

— Не пойду я с такой ерундой к магам, — тут же нахмурился Эйд.

— Что хуже: потерять несколько дракаров или потревожить магов? — Этот довод был убийственным, особенно для викингов, которые относились к своим корабля как к живым существам.

— От тебя одни неприятности, — проворчал недовольный херсир.

— Да ну? — удивился я и даже немного обиделся.

На мой вопрос тысячник только отмахнулся и, перебравшись на корму, спрыгнул с борта на речной песок.

Хождение викинга по начальству и магам вылилось в целую делегацию, которую возглавлял сам принц.

Сначала на прибрежную поляну перед «Могучим Туром» вышли Погонщики Смерти, заставив напрячься не только меня, но и большинство викингов, — у сохраняющих абсолютное спокойствие воинов слава была более чем зловещая. Так что появление принца и даже главы магов после подобной интерлюдии прошло практически буднично.

— С чего ты взял, что магические стрелы смогут убить речных наездников? — строго спросил принц, нависая надо мной, как гора.

— Просто подумал, — вяло ответил я, слегка заробев от такого допроса.

— Что может понимать в магии простой поводырь? — тут же вмешался в разговор высокий, как жердь, мужик в темно-коричневой мантии. За ним, как и за принцем, тянулся хвост из свиты, только за принцем стояли воины, а за магистром, соответственно, маги. Что-то подсказывало мне, что я вижу главного мага в королевстве или что-то типа того. — Как ты вообще посмел…

— Подожди, Годобрад. Не дави на парня, — вмешался принц.

— Простите ваше высочество, но это возмутительно, — не сбавлял оборотов маг.

— Подожди, я сказал, — начал хмуриться Белинус. Дождавшись, пока маг заткнется, он повернулся ко мне. — Как можно проверить твою идею?

— Проще некуда. — Я пожал плечами, чувствуя, как меня подхватывает веселая бесшабашность. — Пусть кто-нибудь из магов бросит артефакт в воду, и мы все узнаем.

— А вой прав, — обезоруживающе улыбнулся принц. — Давай попробуем.

Магистр сначала хотел возразить, а затем просто щелкнул пальцами. Один из магов его свиты достал кристалл размером с грецкий орех и, пошептав над ним, бросил недалеко от берега. Едва артефакт коснулся воды, как тут же вспыхнул жарким пламенем.

Похоже, волнение сыграло с магом злую шутку. На нас пахнуло горячим воздухом, а по борту одного из дракаров побежали язычки пламени. Эйд свирепо зарычал, но был остановлен жестом принца.

Так, пора спасать ситуацию:

— Простите, ваше высочество. Это моя вина. Я неправильно объяснил. Нужен громовой артефакт, и такой, чтобы взорвался не на поверхности, а уже под водой.

Годобрад свирепо обжег взглядом своего помощника и, плюнув на условности, выхватил из его пальцев очередной кристалл.

Густой бас верховного мага пророкотал над камнем, и новоиспеченный артефакт полетел в воду. Прошла секунда, две — и тут поверхность воды вздыбил горб подводного взрыва.

— Ну и что? — злорадно сощурился верховный маг.

— Подождите, ваше магичество.

Мага затрясло от бешенства. Принц хмыкнул. Ну откуда мне знать, как обращаться к магам такого высокого уровня?!

Магистр не успел поведать, что он собирается со мной сделать, потому что на поверхность реки пузом кверху начали всплывать немаленькие рыбины.

— Откуда знал, что так будет? — начал загонять меня в угол принц.

Пришлось выкручиваться.

— В детстве мы с друзьями игрались с плотом и перевесили один край. Я упал вниз и постарался нырнуть поглубже. Когда край плота ударил по воде, я чуть не потерял сознание. Позавчера, во время атаки вражеских магов, рядом взорвалась громовая стрела. Ощущения были похожими.

Принц задумался, явно чувствуя подвох, но, судя по его поведению, надолго «зависать» он не привык, поэтому лишь махнул рукой и увел за собой и свиту, и рассерженного мага.

После полудня мы получили на борт одного мага в сопровождении четверки лучников и вновь направились к середине реки.

Судя по всему, нам отдали того, кого не жалко, — магу было лет двадцать, и выглядел он не очень уверенно. Количество и снаряжение лучников говорило о том же. Помня недавний конфуз, я решил проверить готовность мага.

— Нужно прямо сейчас провести пробный выстрел, — максимально нейтрально обратился я к магу, не желая создавать конфликт на пустом месте.

Лучники прикинулись глухими, а губы молодого мага тронула брезгливая ухмылка.

— Не тебе… поводырь, — маг все-таки проглотил слово «тварь», — сомневаться в моей готовности.

Спорить здесь было не с кем, похоже, у всех магов этого королевства, даже таких хилых, как этот, мания величия взращивалась с первых курсов магической академии. С другой стороны, воспитание этого хлыща не входило в мои обязанности.

— Эйд, — обратился я к тысячнику, что было нужно сделать с самого начала. — Нам не мешало бы проверить готовность магического оружия.

— Как именно?

— Пусть он, — я ткнул пальцем в мага, чем вызвал целую буру эмоций, — зарядит артефакт, а лучник пальнет в воду.

Викинг к воспитанию дисциплины подошел проще. Нависнув над магом, как гора, он пристально посмотрел ему в глаза. Юноша, сжав губы в куриную гузку, попытался ответить твердым взглядом. Да куда там — играть в гляделки с предводителем викингов изначально провальная затея.

Стараясь не растерять остатки самообладания, маг протянул руку к лучнику и тут же получил от него стрелу с хрустальным наконечником.

Как и следовало ожидать, никто из начальства не удосужился дать магу точных указаний. Едва коснувшись воды, наконечник взорвался, слегка оглушив команду и шатнув само судно.

— Что и требовалось доказать, — сдерживая улыбку, резюмировал я. — Если бы это произошло в бою, мы бы уже имели пробоину в борту.

Глаза Эйда стали еще уже, а маг побледнел.

— Уважаемый маг, — почти без издевки сказал я, решив не доводить парня до обморока. — Нужна задержка на пару мгновений, чтобы взрыв произошел под водой.

— Я все понял, — сглотнув, сказал маг и тут же облегченно вздохнул, когда туша Эйда отодвинулась от него на пару метров.

Затейница фортуна тут же показала мне, что злорадство и заносчивость являются родителями невнимательности, а она — прямой путь на тот свет. Едва я после нравоучений соизволил вернуться к наблюдению за рекой, в мозгу всплыли образы множественных «отметок».

— Твою ж мать! Маг, заряжай! Лучники справа по борту на час. Сто шагов!

Сначала завис маг, а затем начали тормозить уже лучники. Они попросту не поняли моих команд, ведь кое-кто весь такой самовлюбленный не объяснил, что значит ориентирование по часовой стрелке. С викингами лекция по аналогии с «циферблатным» целеуказанием была проведена, так что даже Клепп вовремя вспомнил наши недавние упражнения.

— Полсотни шагов! — едва не взвизгнул я.

Медная Голова подхватил гарпун и метнул его в указанном направлении. Лучники наконец-то пришли в себя, и четыре стрелы полетели следом за гарпуном.

— Слева, четверть, сотня шагов!

Зря я грешил на лучников, воины быстро сориентировались, и второй залп был точным и без указаний Клеппа. Как только стрелы пролетели слева от носовой фигуры, справа вздыбился горб воды, выкинув в воздух фонтан брызг. Дракар сначала повело влево, а затем, после второй серии взрывов, вправо.

— Херсир! Заплату выбило! — заорала появившаяся в трюмном люке голова походного мастера.

— Поднять весла! — скомандовал Эйд.

Я до боли в голове «вслушался» в свои ощущения и понял, что наш план удался — основная часть «отметок» исчезла, а остальные так ослабли, что уже не воспринимались.

— Смотрите! — крикнул Скули, указывая пальцем за борт.

А посмотреть было на что. Десяток огромных угрей всплыли на поверхность воды, показывая нам светлое пузо и подошвы ног оглушенных наездников.

— Гарпунами их! — крикнул я, хватая метательное оружие из ближайшей стойки.

— Зачем? — удивился Эйд.

— Они сейчас очнутся. — Я не знал, как долго продлится нокаут у акаяси и наездников, но рисковать не хотелось.

Увы, добить всех водоплавающих не получилось. Никто не додумался обновить запас гарпунов после первой вылазки, а у лучников оказалось только по десятку обычных стрел. Для того чтобы убить такого большого о ни, пары стрел было явно недостаточно, и три акаяси ушли на глубину, унося с собой оглушенных всадников и парочку гарпунов в спине.

Викинги опять радостно заорали. Ох и любит же веселиться этот народ.

Масштабы любви викингов к веселью я осознал вечером, а ощутил только утром. Сволочь Клепп решил, что наш сложившийся метательный тандем стоит обмыть, и взял надо мной шефство. Строгих правил в плане выпивки у викингов не существовало, особенно на берегу, так что Эйд разрешил выпить по порции эля в честь победы. Стоит уточнить, что порция у моих новых друзей вмещала литра три, а эль был довольно крепким. Для здоровенных викингов огромная чаша являлась лишь легким аперитивом, для меня же…

В общем, под заботливым руководством Клеппа и Скули я осилил почти всю свою пайку, а затем… ушел в страну Морфея по-английски, не прощаясь, отключившись прямо там, где сидел.