Повседневная жизнь ЦРУ. Политическая история 1947-2007

Глава четырнадцатая Обязанности и ответственность

День еще не начался, когда Колби, возвращаясь из поездки во Флориду, приземлился в аэропорту Вашингтона. Там его ожидало сообщение: ровно в восемь часов он должен быть в Белом доме. Форд начинает прямо: следует сделать важные перестановки в аппарате национальной безопасности. Колби сразу понимает, что его долгая карьера в рядах ЦРУ завершается.

На другой день президент объявляет, что Дональд Рамсфельд сменит Шлезингера в Пентагоне, а Брент Скоукрофт станет советником по вопросам национальной безопасности. На пост директора ЦРУ он предлагает Джорджа Г. У. Буша, главу американской правительственной миссии в Китае. Его послужной список был довольно нетипичным для этой должности. Он никогда не работал в службе разведки. Не имел опыта в делах стратегии, вооружения и национальной безопасности. Учитывая то, как он сделал состояние в нефтяном бизнесе, Буш был, несомненно, хорошим администратором. Но президент избрал его не по этой причине. Дело в том, что Буш был прежде всего политиком. В 1960-е годы он дважды избирался в палату представителей конгресса. Затем он был представителем США в ООН перед тем, как возглавить Национальный комитет республиканской партии. В силу его положения и популярности в рядах партии Форд едва не назначил его вице-президентом.

Сенатор-демократ Фрэнк Черч выступает резко против назначения Буша главой ЦРУ: политик никогда не занимал этот пост, который должен быть «вне политики», согласно духу закона от 1947 года. Что правда. Но то, что для Черча казалось проблемой, для Форда ее решением. Действительно, кто лучше политика сможет договариваться с новыми парламентскими комитетами? Кроме того, Буш будет директором ответственным и разумным — качества чрезвычайно важные после ухода «кающегося» шпиона Колби.

Буш умел разговаривать с прессой. Он знает, что ей сказать и как Как директор центральной службы разведки, он становится публичным лицом, имя которого постоянно фигурирует в газетах. Он не только связан с Белым домом и Советом национальной безопасности, как в прошлом. Давление, оказываемое на него, усилится и станет более разнообразным как со стороны других политических игроков, таких как конгресс, так и со стороны средств массовой информации. Форд ожидает, что новый директор постарается обновить витрину ЦРУ. Ему предстоит многое сделать, чтобы заставить забыть скандалы, с которыми навсегда связано имя Колби. Надеясь извлечь из этого пользу, сенат, несмотря на протесты Черча, утверждает назначение Буша в январе 1976 года.

В последовавший месяц, чтобы продемонстрировать свои добрые намерения и взять инициативу в свои руки после такого «года разведки», Форд объявляет по телевидению о «первой важной реорганизации разведки с 1947 года». Эффект объявления об этом очевиден; однако реорганизация не затрагивает ее фундаментальных основ.

Тем не менее демарш Форда имеет большое значение в силу ряда причин.

Прежде всего распоряжение президента напоминает об «ответственности и обязанностях», которые отныне возлагаются на службы, что свидетельствует о смене эпох. Оно уточняет роль директора ЦРУ и назначает его «официальным представителем разведывательного сообщества в конгрессе». Оно касается также различных сфер работы спецслужб: контрразведки, внешней разведки, электронных средств контроля и т. д. За одним важным исключением, идущим под литером «А» в словаре разведки — тайными операциями.

Идея заключается не в просвещении американской публики. Это касается скорее предоставления гарантии того, что ЦРУ больше не будет заниматься бесконтрольными действиями по всем направлениям, которые привели к скандалам в прошедшем году. Они будут ограничены «обязанностями внешней разведки» при соблюдении уважения к «частной жизни и гражданским свободам» американских граждан. Был определен также перечень ограничений. В него вошли и политические убийства: «Никто из государственных служащих США не должен вовлекаться или участвовать в заговорах с целью политических убийств».

Нет никаких сомнений, что формулировка остается расплывчатой. Постановление действительно не уточняет, касается ли запрет только глав других государств или он применим в более широком смысле, например к террористам или поставщикам наркотиков. И если определение «политический» будет в дальнейшем исключено из постановления, то тип убийств никогда не будет уточнен. Он останется, таким образом, предметом обсуждения.

Президент также объявляет о создании трех новых органов президентского контроля. Первый (который просто заменил предыдущий) будет контролировать тайные операции. Второй позволит директору ЦРУ более эффективно управлять разведывательным сообществом. Наконец, третий будет информировать Белый дом, а также министерство юстиции о противозаконных действиях ЦРУ.

Реформирование американской разведки началось! К лучшему или худшему, как посмотреть. В Лэнгли мораль падает. Она никогда не опускалась так низко. Офицеры ЦРУ чувствуют себя связанными по рукам и ногам. Хотя масштаб их действий не был слишком сокращен, но, самое главное, изменилось их умонастроение. Они опасаются стать жертвами парламентского расследования или, хуже того, предстать перед судом, как их бывший шеф Дик Хелмс.

Результат: идеи менее дерзкие. Почти не осмеливаются рисковать, да и предлагают гораздо меньше. Под влиянием Аллена Даллеса среди разведчиков был признан такой лозунг: «Как бы ни было трудно, ЦРУ сможет это сделать!» Этот лейтмотив остался в прошлом.

Не нужно было делать карьеру в разведке, чтобы увидеть этот печальный итог. Буш это хорошо понимает и ставит перед собой задачу восстановить моральный дух в ЦРУ. Это становится одним из его приоритетов. Поначалу довольно сомневающиеся офицеры ЦРУ вскоре действительно почувствуют, что Буш всеми силами стремится защитить интересы управления. Он усиленно использует свои связи и способности политика, чтобы уменьшить напряженность между ЦРУ, конгрессом и средствами информации. Буш говорит Форду: «Я хочу убрать ЦРУ с журнальных обложек и даже, по возможности, из газетных статей».

В действительности он принял эту работу близко к сердцу. Его первой реакцией было смешанное чувство неуверенности и обеспокоенности. «Я рассматриваю это как конец моей политической карьеры», — заявит он Форду. В одном из писем из Китая, адресованном своим братьям и сестре, он также признается им, что этот пост будет его «политическим кладбищем». Но чувство долга, кажется, перевесило. Буш также вспоминает, что его покойный отец, бывший сенатором от штата Коннектикут, поддерживал ЦРУ и был ревностным сторонником Аллена Даллеса.

Буш не пожалеет об этом решении. Он объясняет одному из своих приближенных, что «никогда в своей жизни столько не работал и через три месяца пребывания здесь я могу сказать, что это самый интересный пост из всех, когда-либо занимаемых мною».

Буш будет должен тем не менее проявить огромную волю, чтобы заставить сотрудников Лэнгли пройти через беспрецедентное испытание. Дело в том, что в 1973 году международная разрядка достигла своего пика в связи с визитом в Вашингтон генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. Реакция не заставила себя ждать. Ее выразителем был Альберт Вольстеттер, профессор политических наук в Чикагском университете. Он выступает против Соглашений SALT по ограничению ядерного оружия. По его мнению, они наносят вред техническим разработкам и преимуществам, которых добились Соединенные Штаты во время холодной войны. Вольстеттер считает, что это соглашение с СССР слишком надуманное и нанесет ущерб его стране.

Он объединяет вокруг себя небольшую группу недовольных — интеллектуалов и политиков, зачастую представителей демократической партии. Отныне они позиционируют себя среди наиболее непримиримых оппозиционеров республиканской партии. Они не стесняются критиковать ее за мягкость, близорукость и за то, что она постепенно привыкает к красным коммунистам. Что касается их, они проповедуют политику бдительности и твердости, а также возврат к некоторым моральным ценностям. Таковы истоки нынешнего неоконсерватизма, о котором будут много говорить после событий 11 сентября 2001 года.

Но вернемся к баталии, которая всё еще в зачаточном состоянии готовится против ЦРУ. В 1974 году Вольстеттер и его сторонники указывают на ошибки в оценках управления, которые сбили с толку американское руководство. Они заявляют, что готовы противопоставить свои методы оценок методам кремленологов из Лэнгли. Для доказательства обе стороны могли бы использовать один и тот же исходный материал (секретные сведения разведки по СССР, его вооружению и доктринам), и каждый сделал бы свое заключение. Короче, интеллектуальное соревнование, где на карту ставится не что иное, как политика американской обороны. Под приветственные крики Пентагона.

В свое время Колби от этого отказался. Он был озабочен другим. Он считал, впрочем, что прогнозы этих «ястребов» не имеют никакой легальной силы в глазах экспертов ЦРУ. Сейчас они просят об этом Джорджа Буша, нового директора ЦРУ. Он соглашается… Следует сказать, что за год обстоятельства во многом изменились. ЦРУ было весьма ослаблено докладами комиссий Черча и Пайка, в которых работа аналитиков управления подвергнута жесткой критике.

Но это не всё. У «ястребов» свой глашатай — Рональд Рейган, бывший демократ, но отныне республиканец — сторонник жесткого курса. К тому же он претендует на выдвижение кандидатом от республиканской партии на предстоящих президентских выборах в ноябре следующего года. Форд также претендует на второй срок и чувствует угрозу со стороны набирающего популярность Рейгана, в то время как его собственная популярность стремительно падает. Именно поэтому президент вычеркивает из своего словаря слово «разрядка» и толкает директора ЦРУ сыграть в «игру», предлагаемую Вольстеттером.

Сам Форд лично не связывается с командой, которая оспаривает оценки управления. Его будет представлять в ней один из его протеже по имени Пол Вулфовитц. В течение нескольких лет он буквально лез из кожи вон, стараясь доказать, что методы ЦРУ, по его мнению, имеют главный недостаток — они неправильно оценивают игру своих противников. Проблема ЦРУ состоит в том, что оно не ставит себя на их место; оно не хочет думать, как они, и поэтому не способно разобраться в советской доктрине. Критика легкая, но не вполне необоснованная. А взамен — собственный демарш Вулфовитца и его вывод о военном превосходстве Советов. Неудивительно, что две команды приходят к совершенно разным заключениям. Вулфовитц снова подтверждает свое мнение: ЦРУ сильно недооценивает ядерную мощь СССР, так же как и агрессивные намерения Кремля.

За месяц до выборов в октябре 1976 года этот ужасный вердикт Вулфовитца попал в прессу. Был ли он одной из причин поражения Форда в борьбе с Джимми Картером? Возможно. Но особенно повлияло на исход выборов то, что Форд «простил» Никсону «Уотергейт». Благодаря этому Никсон смог избежать судебного преследования. Избиратели этого не забыли никогда.

Штаты празднуют свое двухсотлетие, Картер обещает возврат к фундаментальным ценностям нации. Его президентство пройдет под лозунгом честности, уважения свободы личности и суверенитета наций.

А ведь ЦРУ отныне олицетворяет противоположное… ЦРУ не находится никакого места в речах Картера, если только это не касается его жесткой критики. Тайные операции запятнали имидж Соединенных Штатов; они угрожают демократии. Новый президент клянется, что эта эпоха завершилась. В этом плане выбор им своего напарника показателен: Уолтер Мондейл входил в комиссию Черча. Картер лично также поддерживал великого инквизитора ЦРУ. Он читал его доклад и преклонялся перед этим человеком.

Для ЦРУ наступают тяжелые времена.

Буш тем не менее надеется сохранить свой пост. У Картера другое мнение. Прежде всего Буш является видным членом республиканской партии. Он будет неуместным в его демократической администрации. Картер ему объясняет, что намерен радикально изменить политику разведки. Буш пытается сопротивляться. Он просит остаться хотя бы на несколько недель. Не из личных амбиций, а чтобы защитить аполитичный статут директора ЦРУ. До сих пор действительно все президенты сохраняли предыдущего директора ЦРУ в своей команде; исключение составил только Эйзенхауэр, но он назначил Уолтера Беделла Смита на другой пост.

Однако Картер не желает ничего знать. Для него его политическая линия гораздо важнее имиджа ЦРУ.

Буш покидает ЦРУ, немного не дослужив до одного года на посту его директора. В глазах сотрудников он останется тем не менее как хороший директор, который поддерживал их в особенно тяжелые моменты. И вопреки смене администрации положение не критическое. «Моральное состояние в ЦРУ улучшается!» — заявляет Буш перед тем, как отправиться преподавать механизмы государственного управления в Техасском университете. Уильям Колби считает, что если бы президентские выборы состоялись в Лэнгли после пребывания там Буша, то Буш, «вероятно, набрал бы 98 процентов голосов». В 1990-е годы, когда Буш станет действительно президентом, штаб-квартира ЦРУ будет переименована в «Центр центральной разведки имени Джорджа Г. У. Буша»… Дань уважения человеку, который был единственным в истории, занимавшим пост директора ЦРУ и президента Соединенных Штатов.

Джимми Картер испытывает трудности в поисках нового директора ЦРУ. Вначале он обращается к Теодору Соренсену, бывшему спичрайтеру Кеннеди. Но Соренсен снимает свою кандидатуру прежде, чем это сделали бы сенаторы, так как они считают, что этот уклонист от военной службы недостаточно… патриотичен. Его подозревают также в незаконном использовании конфиденциальных документов для написания биографии Кеннеди. Деталь, которую Картер не удосужился даже проверить! Этот эпизод говорит о том, какое внимание он уделял разведке, и не требует комментариев…

Затем Картер обращается к Бернару Роджерсу, начальнику штаба американской армии. Но он дважды отклоняет предложение: этот пост, по его мнению, слишком деликатный и на виду. Тем не менее Роджерс рекомендует обратиться к Стэнсфилду Тернеру, четырехзвездному адмиралу, одному из командующих в НАТО.

Картер и Тернер знакомы: они вместе учились в военно-морской академии в Аннаполисе. Тернер принимает предложение с условием, что получит от президента определенную свободу при исполнении своих обязанностей. Сенат утверждает его назначение, и Тернер становится двенадцатым директором центральной разведки.

В день, когда Картер обещает «охранять и защищать конституцию», Тернер демонстрирует ему снимки, полученные с помощью нового спутника-шпиона «Кристалл» (Crystal), созданного по космической программе ЦРУ. Его точность поразительна: он фиксирует предметы на земле размером 15 сантиметров безо всякой обработки изображения. Crystal позволяет из космоса сосчитать количество ящиков с патронами, перевозимых на джипе. Его возможности огромны. Благодаря новой электронной оптике спутник способен передавать изображения в реальном режиме времени. Это впервые. До этого фотопленки сбрасывались на землю в маленьких капсулах. После приземления их собирали и анализировали. Уходили дни и даже недели со времени съемки до доставки готового снимка на стол ответственного лица, принимающего решение. За это время объект мог измениться или переместиться. При использовании спутника Crystal этот процесс занимает чуть более часа. Маленькая революция в области космической разведки.

На Картера и Тернера это произвело большое впечатление. Появление нового спутника усиливает их предпочтение технической разведке в ущерб агентурной.

Техническая разведка — это будущее, она сможет гарантировать соблюдение договоров о замораживании гонки вооружений. А агентурная разведка — источник проблем, этических и дипломатических, не считая того, что выигрыш редко соответствует вложенным средствам.

При поддержке президента Тернер решает сконцентрировать работу ЦРУ на технической разведке. Даже для ЦРУ и аппарата американской разведки, у которых был самый большой бюджет в мире, ресурсы не безграничны. Необходимо сделать выбор. По мнению Тернера, следует сократить штаты Оперативного директората. Он планирует освободиться от 820 офицеров, многие из которых являются специалистами по советскому блоку.

В ЦРУ возмущаются новой кастрацией. Решение принято в октябре 1977 года, и эту чистку даже назвали в Лэнгли как «побоище в Хеллоуин»! Тернер защищается, ссылаясь на то, что внутренний опрос свидетельствует о неоправданно раздутых штатах Оперативного директората, достигших пика во время вьетнамской войны.

Офицеры не сдаются. Они используют тогда единственное доступное им средство, чтобы одновременно оказать давление и заставить услышать их протест: утечку информации в прессу. Под прикрытием анонимного источника они осуждают решение Тернера, которое лишило бы Соединенные Штаты их «глаз и ушей»… человеческих, единственно способных раскрыть намерения и поведение противников. Операция лоббирования яростная. Она преследует цель добиться отставки Тернера. Но президент не реагирует на эти стоны. Для него тайные операции второстепенны. Они ушли в прошлое… Действительно, Картер испытывает внутреннее отвращение к такой манере ведения политики. Никогда еще президент не был настолько настроен против тайных операций. Его кредо — права человека и их воплощение в мире. Курс, который не всегда легко выдерживать во внешней политике… так как необходимо сотрудничать со своими союзниками, нередко пренебрегающими этими принципами, и поддерживать дипломатические отношения с самыми жесткими их противниками.

Каково место ЦРУ в этой политике? Незначительное. Картер отверг претензии Вулфовитца и компании: «советский медведь» не является для него приоритетом. Жаль, так как ЦРУ уделяло большое внимание советской угрозе.

Тернера откровенно не любят в ЦРУ. В момент передачи полномочий Буш представил ему этот пост как «лучший в Вашингтоне». Над этим еще стоит подумать. Оперативный директорат настроен против Тернера. И он не единственный. В целом, вся организация относится к нему с некоторым пренебрежением, так как считает, что новый директор платит им тем же. Появившись в Лэнгли, Тернер окружает себя приближенными — несколькими военными, которым он доверяет намного больше, чем высшим функционерам ЦРУ. Он стремится подмять под себя ЦРУ и разведывательное сообщество. Немыслимая затея. Он описывает свое положение такой метафорой: «Командовать ЦРУ из кабинета директора, всё равно что управлять электростанцией из зала управления, в котором отключены все рычаги».

По мнению Тернера, одним из рычагов должна стать экономическая разведка, на которой он хочет сосредоточить усилия ЦРУ. «У нас есть веские основания считать, что правительства дружеских государств ведут шпионаж на американских предприятиях на территории США, чтобы добиться коммерческой выгоды, — утверждает Тернер. — Я не считаю, что мы должны были бы делать то же самое, но я готов делиться с американскими предприятиями экономической информацией».

Новые нападки! Офицеры ЦРУ не понимают, каким образом такая разведка отвечает интересам национальной безопасности или их исторической миссии. Более того, возражают они, если одно американское предприятие прибыльно, другое, конкурент, будет автоматически ущемлено. Неохотно ЦРУ тем не менее начинает представлять отчеты в министерство торговли: по экономическим планам Китая, а также по отдельным отраслям промышленности, таким как, например, полупроводники или аэронавтика.

Тернеру принадлежит еще одна инициатива, ставшая источником сплетен в коридорах ЦРУ: создание в ЦРУ «бюро по связям с общественностью». Решение было принято по случаю тридцатилетия управления с целью восстановления поддержки в обществе, приоткрывало для него свои двери. По мнению его директора, налогоплательщикам довольно дорого обходится содержание ЦРУ, и они имеют право знать, как расходуются их доллары. Тернер дает также ряд пресс-конференций и через новое бюро распространяет рассекреченные аналитические отчеты. Он дает пространное интервью в рамках телевизионной программы «Доброе утро, Америка!». В течение двух часов он представляет ЦРУ изнутри. Офицеров управления показывают в процессе анализа аэрофотоснимков. Они говорят несколько слов о значении их работы в национальных интересах.

Операция «соблазнения». Ничего подобного никогда не было в памяти шпионов. Что касается офицеров, то они язвят, что это Тернер, а не ЦРУ, вышел из-под контроля.

Отношения Тернера с Белым домом далеки от удовлетворительных. Збигнев Бжезинский, советник по вопросам национальной безопасности, не скрывает своих намерений держать его как можно дальше от президента. Он лично, и никто другой, передает президенту ежедневные сводки ЦРУ. Когда Тернер напоминает ему, что это всегда делал директор ЦРУ, Бжезинский решает просто переименовать их в «резюме национальной безопасности»…

При Никсоне Хелмс столкнулся с аналогичными проблемами. Однако он, по крайней мере, поддерживал отношения с Белым домом по вопросу тайных операций.

Тернер напоминает президенту также о его изначальном обещании: предоставить ему возможности, необходимые для руководства разведывательным сообществом. В результате в январе 1978 года он получает право контроля над ним, более тщательного… при распределении финансов. Но военные возражают против того, чтобы Тернер диктовал им, как распоряжаться финансами их собственных разведслужб. Президент рассчитывает на компромисс. Даже если это не отвечает его ожиданиям, он все-таки дает директору ЦРУ, и это впервые, право контроля над бюджетом разведки.

Тернер также сосредоточивает усилия ЦРУ на техническом оснащении американской разведки. Его приоритет: создание новых систем прослушивания и спутников наблюдения. Доверие к тайным операциям падает до самого низкого уровня со времени создания ЦРУ.

ЦРУ заработало расположение Картера во время переговоров в Кемп-Дэвиде. В сентябре 1978 года в своей загородной резиденции Картер устраивает встречу египетского президента Анвара Садата и израильского премьер-министра Менахема Бегина. Переговоры длятся две недели и проходят тяжело. Картер отказывается отпускать гостей до тех пор, пока они не придут к соглашению, которое, в конце концов, завершается подписанием первого мирного договора между Израилем и арабской страной. Это личный успех американского президента. Позднее он признает, что психологические портреты участников переговоров, составленные ЦРУ, были для него очень полезны. «Когда я приехал в Кемп-Дэвид, я знал о них все! — говорит Картер. — Действительно, это были самые ценные сведения, какие я когда-либо держал в руках». Благодаря этому он смог заставить своих гостей прийти к компромиссному решению.

Напряженность снижается на Ближнем Востоке, но появляется новая немного восточнее. Действительно, с начала года Иран охватывает волна народных протестов. Они начались в январе, когда в прессе, подконтрольной шаху (которого ЦРУ привело к власти в 1953 году), появилась серия статей, высмеивающих аятоллу Хомейни. Манифестации возникают спорадически в течение всего года. Монарх отвечает постепенно усиливающимися репрессиями. Но в декабре протесты охватывают всю страну. Два миллиона жителей выходят на улицы Тегерана.

Как ив 1953 году, шах предпочитает покинуть страну. К тому же он очень болен. После длительного путешествия, которое привело его сначала в Египет, затем в Марокко и Мексику, шах наконец прибывает в Нью-Йорк для лечения лимфомы. Его прибытие в Нью-Йорк придало антиамериканскую направленность иранской исламской революции, которая рассматривает это в качестве доказательства тайного сговора с «Большим Сатаной», который плетет заговоры с целью возвращения шаха к власти.

Утром в ноябре 1979 года примерно 400 студентов захватывают американское посольство в Тегеране. Десятки лиц взяты в заложники. Они проведут там 444 дня. «Самый печальный период в моей жизни», признается Картер в своих мемуарах. Также самый крупный кризис за время его президентства.

По чьей вине? Президент неоднократно повторяет, что это «большой провал ЦРУ», которое действительно просмотрело иранскую революцию. Оно полагало, что волнения успокоятся. Ираном всегда правил шах. Он был хозяином страны уже в течение четверти века, и ЦРУ не видело никаких причин, чтобы положение изменилось. Летом 1978 года аналитики ЦРУ считали, что Иран не находится в «революционном или предреволюционном состоянии» и что «шах останется у власти в течение предстоящих десяти лет».

На самом деле, они ничего не знают о его болезни. Им едва ли известно имя Хомейни. Это факт, что они не поняли характер событий: протесты, одновременно народные и религиозные. А в ЦРУ религия не рассматривалась в качестве политической силы в арабо-мусульманских странах. Национализм, панарабизм, нассеризм: да. Но не речи имамов и, в частности, иранских аятолл. Приход к власти в Тегеране теократического правительства также рассматривался аналитиками разведки как полная ересь.

Несколько смягчающих обстоятельств тем не менее, так как Вашингтон согласился не использовать ЦРУ против шаха. И политики никогда не поощряли ЦРУ вступать в какие-либо контакты с иранскими диссидентами. Эти же самые политики никогда не стремились к встречам с представителями оппозиции. Действительно, было заключено негласное соглашение между шахом и американским руководством: в обмен на размещение в Иране систем прослушивания СССР американская сторона не будет шпионить или вмешиваться в иранскую политическую жизнь. В результате ЦРУ потерпело двойное поражение: оно лишилось возможности понимать, что происходит в стране, и потеряло базу для перехвата советских коммуникаций.

Лица, удерживаемые в качестве заложников, не единственные, попавшие в ловушку в Иране. Шесть других американских дипломатов нашли тайное убежище в посольстве Канады. Как их вызволить? ЦРУ имело опыт в проведении операций по возвращению на родину своих агентов и офицеров. Оно предлагает особенно хитроумный проект Белому дому, который вскоре дает ему зеленый свет. Его детали были раскрыты в 1997 году по случаю пятидесятилетия ЦРУ.

Основной план: направить группу офицеров ЦРУ в Иран; через них передать дипломатам фальшивые документы; далее вывезти их таким образом, чтобы не вызвать подозрений со стороны корпуса стражей исламской революции и не сорвать переговоры об освобождении заложников.

Для команды по проведению операции требуется прикрытие. После изучения многих вариантов ЦРУ останавливается на голливудском. Весь мир знаком с американским кино, и его студии известны своей эксцентричностью, включая и такую, как съемки фильма в Иране в такое неспокойное время. К тому же новый иранский министр культуры объявил о своем желании сделать свою страну более известной остальному миру. Итак, официальные иранские власти не отказываются от возможностей, предлагаемых Голливудом.

Чтобы сделать свое прикрытие более правдоподобным, команда создает фальшивое кинематографическое агентство и дает объявления о проведении кастинга. В Голливуде ежедневно происходит рождение или крушение проектов и небольших компаний. Поэтому никто не обратит внимания на это агентство, созданное ЦРУ. Именно под такой легендой команда из нескольких человек отправляется в Иран: продюсер с помощником, оператор и арт-директор, логистик, сценарист и торговый представитель. Кроме съемочного оборудования они привозят с собой шесть фальшивых канадских паспортов. На месте эти документы передаются адресатам в канадское посольство. До посадки в самолет команда ЦРУ позаботилась об изменении облика дипломатов: украшения, расстегнутые модные пиджаки, легкий запах алкоголя… Подражание голливудскому стилю вводит в заблуждение. Всё проходит действительно незаметно, и дипломаты возвращаются в США здоровыми и невредимыми.

Картер оценил это. Эта тайная операция — одна из тех, которые были разрешены президентом в конце его мандата. Сначала он относился к ним с большим предубеждением, но, в конце концов, эта щепетильность исчезла. Картер, как и другие президенты до него, отныне прибегает к тайным операциям. После короткого перерыва они снова становятся частью президентского арсенала. Для этого есть основания, так как в отношениях между США и СССР вновь наступает период охлаждения к концу 1970-х годов. Советы действительно использовали ослабление Америки вследствие войны во Вьетнаме и «Уотергейта» для наступления в некоторых регионах мира. По совету Бжезинского Картер тогда решает поставить им с помощью ЦРУ преграду, особенно в Африке: Анголе, Эфиопии, Мозамбике и Йемене и т. д.

Он прибегает к услугам управления в противостоянии с Кремлем. Ротаторы ЦРУ работают на полную мощность, чтобы помочь советским диссидентам возобновить атаки против центральной власти. Эта помощь была особенно ценной в момент, когда доступ в типографии, к множительной технике и даже печатным машинкам находился под пристальным контролем правительственных органов. ЦРУ предоставляет помощь также советским диссидентам, оказавшимся за границей, в распространении их материалов по всей Европе.

Следующее событие окончательно завершает период разрядки. В декабре 1979 года, накануне Рождества, Красная армия оккупирует Кабул. СССР оправдывает свою интервенцию необходимостью защиты режима (коммунистического) афганских исламистов и поддержания мира в регионе.

Соединенные Штаты это резко осуждают. Картер приостанавливает свои усилия по ратификации договора SALT II (ОСВ 2) по крылатым ракетам и стратегическим бомбардировщикам. Он также принимает решение о бойкоте Олимпийских игр, которые должны состояться следующим летом в Москве. Более шестидесяти глав государств поддерживают его шаг.

Своего рода ирония состоит в том, что это именно президент толкает ЦРУ к вмешательству в Афганистане! При содействии египетского президента Анвара Садата оно поставляет оружие и десятки миллионов долларов моджахедам, которые борются против советской оккупации. На самом деле ЦРУ поддерживает их уже более пяти месяцев. Бжезинский считает, что именно эта помощь вынудила Советы вмешаться активно в борьбу против моджахедов и даже оккупировать страну. Что они и сделали.

«В настоящее время, — говорит доверительно Бжезинский Картеру, — у нас появилась возможность позволить СССР познать свой собственный Вьетнам!»

Пророчество, демонстрирующее решимость администрации Картера возобновить поединок с СССР.

Прелюдия к тому, что позднее назовут второй холодной войной.