Поют жаворонки

Картина четвертая

Столовая в областном центре. Слева входная дверь. В задней стене — дверь в кухню. В зале несколько столиков. На первом плане, сидя за столиком, пьют чай Настя и Павлина. К ним подходит Лида.

Павлина. Совещание кончилось?

Лида. Только что.

Павлина. А где же наш председатель?

Лида. Пошел в Сельхозснаб. Потом сюда зайдет.

Павлина. Что было там, на совещании, — не спрашивала?

Лида. Спрашивала. Ну, он же мне всего рассказывать не станет. Сказал только: наша взяла.

Павлина. Значит, наш колхоз лучше.

Лида. А ты разве не знала?

Павлина. Я-то знала, да другие не знали.

Настя. Я очень рада.

Павлина. Ты-то чему радуешься?

Настя. Как чему? Наш верх!

Павлина. Наш-то наш, да твой ли, еще не известно.

Настя. Если наш, то и мой.

Павлина. Может, жених теперь и говорить не захочет с тобой.

Настя. Неужели он такой глупый?

Павлина. Глупый — не глупый, а обида большая. Наверно, и ему попало.

Лида. Да, видать, дали жару и свату и жениху.

Павлина. В герои метил, а тут — на тебе!

Лида. Какой там герой! Я слыхала, всю «Новую ниву» из списков вычеркнули… Микола сам будто заявил, что его неправильно представили.

Настя. Как неправильно?

Лида. План недовыполнил.

Настя. Молодец, что сам признался…

Павлина. А Пытлеваного видела?

Лида кивает головой.

Ну, как он выглядит? Нос по-прежнему кверху или опустил немножко?

Лида. Вышел из обкома — туча-тучей.

Павлина. Жаль, что меня там не было, я б ему еще подсыпала и за бычка, и за телят, и за пугало!

Входит Роман. Подойдя к соседнему столику, бросает на него сверток.

Роман. Эх-ма!

Павлина. Что так, Роман Иванович?

Роман. Да понимаешь, дала мне жена сала с собой, а оно мне в горло не лезет. Приелось, понимаешь: каждый день — то сало, то масло, то масло, то сало. Вот и зашел сюда — дай, думаю, меню переменю. (Официантке.) Эй, золотце!

Официантка (из кухни). Одну минутку!

Павлина. «Меню переменю»… А на что менять будешь?

Роман. Вот как возьму сто грамм, так это сало у меня аж закрутится.

Подходит официантка.

Сто грамм, золотце!

Официантка. А закусить?

Роман. Своей закуски девать некуда.

Павлина. Хорошо живешь, если уж без водки от сала нос воротишь.

Роман. А что… Живу — не тужу.

Павлина. Что это, в вашем колхозе все такие задаваки?

Роман. Нет, только я. Лучший шофер лучшего колхоза. Вот и задаюсь.

Павлина. Председатель ваш тоже задавался.

Роман. Пытлеваный — это вам не кто-нибудь! Лучший председатель лучшего колхоза.

Павлина, Всыпали сегодня твоему лучшему председателю.

Роман. Ну-ну-ну, потише! Кто это ему осмелился всыпать?

Павлина Нашлись добрые люди.

Роман. Не говори глупостей, все смеяться будут.

Павлина И так уж смеются. Вышел из обкома мокрый, как мышь.

Роман. Разыгрываешь?.. Я-то знаю, зачем его вызывали.

Павлина. Ну скажи.

Роман. Чтобы наш опыт перенять. Пример для всей области.

Павлина. Пример, как не надо работать.

Роман. Да ты что это, серьезно?

Павлина. Вот чудак! Спроси у него самого!

Официантка приносит графинчик с водкой.

Роман (официантке). Не нужно, золотце, возьмите назад.

Павлина. Что вдруг передумал?

Роман. Увидит хозяин, с потрохами съест. «Обрадовался, скажет, собака, что меня проработали».

Входит Микола. Павлина толкает Настю. Ни на кого не глядя, Микола проходит в правый угол, садится за столик.

Павлина (Роману), И этот, должно быть, из вашего лучшего колхоза?

Роман. Почему?

Павлина Тоже задается. Зашел и даже не поздоровался.

Настя (вполголоса Павлине). Зачем его трогаешь?

Микола (официантке). Сто грамм и бутерброд.

Павлина (тихо). Решил геройство свое вспрыснуть.

Настя (с укором). Как тебе не стыдно, Павлина! Павлина. Жалеешь? А он в твою сторону и не смотрит. Я тебе говорила, — обидится.

Входит Пытлеваный. Садится за столик напротив Миколы.

Пытлеваный (официантке). Двести.

Официантка. Что закусить?

Пытлеваный (мрачно). Сыт.

Официантка подает Пытлеваному и Миколе водку.

Роман (тихо Павлине). Чего же ты болтала про мокрую мышь? Тот же человек, что и был.

Павлина. Тот да не тот. Разве он раньше пил не закусывая?

Пытлеваный (поднимает стопку, Миколе). Будь здоров, герой! Поздравляю с наградой.

Микола (поднимает стопку). С тем же и вас, Макар Пилиппович!

Пытлеваный. Уважили нас с тобой как полагается.

Микола. Какая заслуга — такое и уважение.

Пытлеваный. Своей невесте (кивает на Настю) скажи спасибо. Это она все затеяла.

Микола. Прежде всего вас благодарить надо, Макар Пилиппович. Ваших заслуг здесь больше.

Пытлеваный (залпом выпивает водку и вытирает губы обратной стороной ладони). Ничего, брат, не горюй, мы свое возьмем! Посмотрим еще, угонятся ли за нами эти передовые. (Бросает на стол деньги за водку.) Роман! Заводи машину!

Роман (вскочил, приложил руку к козырьку). Есть заводить машину!

Пытлеваный уходит. Роман вопросительно смотрит на Миколу. Тот махнул ему рукой: «Езжайте» Роман уходят.

Павлина. А не пора ли и нам, Лида?

Лида. Ивана Михайловича надо подождать.

Павлина (кивая на Настю и Миколу, делает знак, что их нужно оставить одних). Ты же собиралась за книгами?

Лида (поняла). Ох, я и забыла!

Павлина. А мне еще надо в магазин забежать. (Насте.) Ты посиди здесь, я зайду за тобой. (На ухо.) Развесели жениха. Совсем раскис.

Лида и Павлина уходят. Настя, помешивая ложечкой в стакане, украдкой посматривает на Миколу. Он неохотно жует бутерброд и, в свою очередь, украдкой поглядывает на нее. Встретившись взглядами, они быстро отводят глаза в сторону. Микола угрюм и насторожен; у Насти на губах все время улыбка. Наконец, не выдержав, Настя громко рассмеялась.

Микола. Неужели я такой смешной, Настасья Григорьевна?

Настя. Очень смешной. (Хохочет.)

Микола. Конечно, теперь вы можете надо мной смеяться. Нужно нечеловеческое сердце иметь: сама все затеяла, и сама же издеваешься.

Настя. И почему это человек надулся? Вошел — даже не поздоровался.

Микола. А я вас… и не заметил сначала. И вообще думал, — вам это неинтересно.

Настя. Наоборот, очень интересно.

Микола. Что интересно? Поиздеваться?

Настя (серьезно). Глупости это, Коля. Никто не собирался над тобой издеваться. Оставь свои обиды и давай лучше поговорим по-хорошему, по-прежнему.

Микола. Не знаю, получится ли у нас по-прежнему.

Настя. У меня — да, а у тебя… Я бы хотела, чтоб и у тебя получилось.

Микола. Это искренне?

Настя. От всего сердца, Коля!

Микола (подходит к Насте). Прости меня, Настенька! Я не от обиды, а от стыда больше. И не поздоровался по той же причине: тяжело было в глаза тебе посмотреть.

Настя. Гонору много. По этому больному месту тебя и стукнули. Ничего, до свадьбы заживет.

Микола. Я думал ты на меня теперь и глядеть не захочешь.

Настя (с ласковым укором). Ты думал, я только на героев смотрю, которые передо мной нос задирают?

Микола. Никакой я не герой. Это все Пытлеваный выдумал.

Настя. Чтобы меня соблазнить?

Микола. К ордену представляли, и его не будет.

Настя. Слышала. Может, теперь задаваться перестанешь?

Микола. А когда же я задавался перед тобой? Что-то не помню.

Настя. А я помню… Приехал сватать с таким гонором, что куда уж тут мне сопротивляться — сразу лапки кверху. Подожди же думаю, Коленька, меня так легко не возьмешь.

Микола. Если б не твой каприз, давно бы поженились.

Настя. Не могла бы я жить в вашем колхозе. Я бы чувствовала себя, как у нелюбимого свекра. Пришлось бы делать то, чего моя душа не принимает.

Микола. Тебе очень не понравилось у нас?

Настя. Очень. Даже не хотелось верить, что бригадиром в «Новой ниве» тот самый Микола Верас, с которым мы столько мечтали, когда учились на курсах. Помнишь, какие мы планы строили? И какие урожаи собирать мечтали? А какие сады мичуринские цвели у нас, и как чудно пчелки гудели. А какие зеркальные карпы в прудах плавали? Помнишь? А в клубе — кино, спектакли, лекции. И вот приезжаю. И что же я вижу? Ничего не осталось от наших мечтаний и планов. Мне так обидно стало, так обидно, что я чуть не заплакала. За тебя обидно. Как же это случилось, Коля?

Микола. Чорт его знает, как это случилось. Сначала я старался повернуть его в свою сторону, но он ведь такой напористый… Трудоднями ошеломил. И в самом деле, насыплешь полный закром зерна, и кажется — кум королю. А тут еще орден посулил. Долго ли с толку сбиться?

Настя. А я как только глянула, — нет, думаю, завянут здесь мои мечты.

Микола. И махнула на меня рукой?

Настя. Нет, не махнула. Спасать решила тебя.

Бывает ведь так, что самого близкого человека кладешь под нож. Да еще просишь врачей, чтобы его скорее резали. Вот и я… Больше всего надеялась на операцию.

Микола. И старалась, чтоб меня скорее под нож?

Настя. Старалась, как могла. Уговаривала Ивана Михайловича, чтобы немедленно в обком ехал… Ну, а сегодня операция состоялась.

Микола. И теперь ты рада?

Настя. Конечно.

Микола. А что мне больно, это тебе нипочем?

Настя. Поболит и перестанет. Зато наши надежды и мечты… Теперь-то они ведь сбудутся?

Микола. Теперь, когда ты будешь в нашем колхозе…

Настя. Я еще не сказала, в каком.

Микола. Когда же скажешь?

Настя. Когда придет время.

Микола. Ты насчет свадьбы? Я готов хоть сегодня.

Настя. Кто же это женится в самый сев? Хочешь план сорвать?

Микола. Так когда же?

Настя. Посеем, уберем, тогда…

Микола. Испытание? Хочешь посмотреть, что с нашим колхозом осенью будет?

Настя. Какой ты догадливый!

Микола. Испытывай, Настенька, как хочешь испытывай, только дай слово, что ты от меня не откажешься.

Настя. Я уже его дала, а ты и не заметил.

Микола. Твёрдо?

Настя. Твердо.

Микола порывисто обнимает и целует Настю.

Настя (поправляя волосы). Давно бы так… А то надулся…

Входит официантка и, увидев, застывает на месте. Пауза.

Официантка. Вам еще что-нибудь подать?

Микола. Нет… Ничего не нужно!

Официантка (про себя, с усмешкой). Оно и видно, что вам больше ничего не нужно.

Занавес