Позволь тебя спасти

Глава четвертая

Вскоре вернулся Бен – как он сказал, они с Тайрой ездили выбирать свадебный сервиз. Вид у друга был довольный, не то, что можно ожидать от мужчины, которого заставили ходить по магазинам в поисках тарелок с цветочками.

Что ж, очевидно, Бен абсолютно счастлив и по уши влюблен в свою невесту. Я мог только порадоваться за друга.

Бен не слишком удивился моему присутствию и не стал расспрашивать о мотивах моего визита. Меня это полностью устраивало. Не хотелось пускаться в объяснения, когда я сам не до конца понимал, что толкнуло меня приехать на ранчо.

– Ты дал Тиму свою Ямаху? – брови Бена подскакивают вверх, а глаза с веселым недоверием обращаются ко мне.

– Да, я это сделал. – Я пожимаю плечами, но про себя уже сомневаюсь, что поступил правильно. Надеюсь, все обойдется благополучно. Не хочется, чтобы мой двоюродный младший брат, за которого я чувствую ответственность, свернул себе шею.

– Что случилось, Люк? – хохочет Бен. – Помнится, ты никого не подпускал к своей «детке».

Я прикрываю глаза на мгновение, вспомнив это нелепое прозвище, которым окрестил когда-то байк. Сейчас это кажется таким смехотворным, и чувствую я себя полным придурком.

Я замечаю, как Клем закусывает губу от смеха и отворачивается, чтобы ничем себя не выдать.

– Ну, это вроде как давно было, – сухо произношу я, но, видя, как откровенно смеётся Бен и усмехается Клем, я тоже не выдерживаю и смеюсь.

– Господи, вы были такими болванами! – внезапно озвучивает Клем, и мы с Беном возмущенно переглядываемся.

– Что, прости? – Бен делает огромные глаза, от чего Клем уже открыто хохочет.

– Мы были крутыми, самыми крутыми парнями в городе! – восклицает Бен, ударяя себя кулаком в грудь.

Очень смелое утверждение с его стороны. В то время мы действительно себя таковыми считали, но серьезно, насколько крутым может быть парень, называющий свой мотоцикл «деткой»?

– Давай, Люк, скажи ей! – друг переводит взгляд на меня, ища поддержки.

Я глубоко вздыхаю.

– Да, мы определенно были крутыми.

Мой голос звучит не слишком убедительно.

– Каждая девчонка в школе мечтала о свидании с нами, – разводя руками, хвастается Бен.

Тут Клем громко фыркает, ткнув в брата указательным пальцем.

– Не завирайся только! Тебе напомнить Марту Шуберт, которую ты добивался два года, и которая в итоге предпочла тебе ботана?

– А ведь она права, – усмехнувшись, припоминаю я.

Бен смотрит на меня, как на предателя, и я виновато качаю головой.

– Ты-то откуда все это знаешь? – недоверчиво смотрит на сестру Бен. – Это было миллион лет назад, ты тогда малявкой еще была.

Клем одаривает Бена снисходительной ухмылкой.

– Ну и что, я с детства была наблюдательной и у меня хорошая память.

– Ты просто маленькая проныра, – ворчит Бен.

Так, за старыми воспоминаниями и дружным смехом проходит некоторое время. Порой я смотрю на Клем и радуюсь, что вижу улыбку на ее лице. Впрочем, я уверен, что это временно. Позже Клем вспомнит о Корице и вновь будет грустить. Это нормально. Должно пройти какое-то время, когда воспоминания больше не будут вызывать острую боль.

Возвращается Тим, к моему облегчению, полностью невредимый. Его волосы торчат во все стороны после шлема, глаза полны азарта, а на лице абсолютный восторг.

– Ох, это было круто! – восклицает Тим, возвращая мне ключи и шлем.

– Рад, что тебе понравилось. И хорошо, что все обошлось.

Не знаю, чем я думал, предлагая Тиму покататься.

И где-то в глубине сознания противный голос тут же обличает меня в лицемерии.

Нет, я знаю.

Причина проста: я хотел, чтобы Тим оказался как можно дальше от Клем.

Вот и все.

– Клем, зря ты не поехала, – заявляет Тим, пятерней приводя волосы в порядок.

– Возможно, позже, – голосом, начисто лишенным раскаянья протягивает Клем, и на короткое мгновение ее глаза обретают контакт с моими.

– Так, стоп! Никуда моя сестра на байке не поедет! – Бен строго смотрит на Тима, и тот вынужден кивнуть.

– Боже, Бенни, ты такой зануда! – Клем качает головой. Она специально назвала его детским прозвищем, зная, что тот терпеть его не может.

Бен кипятится.

– Для начала – никакого Бенни. И если тебе так хочется острых ощущений, то пошли сегодня с нами на пристань. Обещают неплохие аттракционы.

– Такие же, как в том году? – морщит нос Клем.

– Нет. Лучше, – заверяет Бен.

Клем вяло пожимает плечами, но соглашается.

– Тим, ты с нами? – Клем с надеждой смотрит на парня, и тот быстро кивает. Я делаю для себя безошибочное открытие: что бы Клем ни говорила о дружбе, Тим влюблен в нее по уши. Его глаза, полные обожания, когда он смотрит на нее, выдают его с головой.

– А ты, Лукас?

Клем обращает свой взгляд на меня, и клянусь, я вижу в нем лукавство.

А в следующее мгновение удивляю сам себя, потому что соглашаюсь.

– Отлично! – Бен хлопает меня по плечу. – Здорово развлечемся.

Это уж точно.

***

– Вот так это делается! – победоносно заявляет Клем, отставив в сторону ружье и потирая руки.

Она только что выбила все мишени в тире. До нее пробовал Бен, но ему удалось подбить только пять из десяти.

Мы уже минут двадцать находились на пристани, заставленной разными аттракционами и палатками со всякой снедью и сувенирами. Парк развлечений приезжает в Диллан каждый год ровно на месяц, и так было всегда, сколько я себя помню.

Я удивлен. Клем отлично стреляет. За свою меткость она получает большого плюшевого зайца ярко-розового цвета.

– Стрельба по мишеням – мое хобби, – прижимая игрушку к себе, поясняет мне Клем.

Я понимающе киваю, хотя мне и кажется удивительным, что такая хрупкая на вид девушка, как Клем, увлекается стрельбой.

– Ладно, теперь моя очередь, – решаю я.

Стрелять я умею. Когда учился в лётной школе, мы с приятелями часто ходили на полигон и устраивали соревнования. После смерти Дженнифер я делал это, дабы выпустить пар и забыться, пусть и на несколько минут.

Я кладу приклад на плечо и навожу прицел. Через минуту, сбив все мишени, я получаю плюшевого коалу и дарю его Тайре, чтобы она не чувствовала себя обделенной.

Девушка с благодарностью улыбается мне.

– Я тоже попробую, – вызывается Тим, но ему удается сбить только четыре мишени. Парень понуро вздыхает, а Клем начинает подбадривать его.

Наблюдая за ними, я вижу, как близки эти двое. Наверное, из них вышла бы неплохая пара, но все же они до сих пор остаются друзьями.

Я раздумываю о причинах того, почему Тим и Клем не вместе, хотя не сомневаюсь, что парень по уши влюблен в неё.

Возможно, все дело в том, что Клем не испытывает к нему того же?

Вокруг нас сверкают огни аттракционов, звучат голоса сотен людей и раздается детский смех. Кажется, что сегодня весь город собрался на пристани. Но пройдет несколько дней, и ажиотаж спадет, как это всегда бывает. Потом, в конце августа, парк развлечений уедет, чтобы вновь вернуться через год.

Мы решаем перекусить, потому что трудно бороться с дразнящими ноздри ароматами, витающими в воздухе. Пахнет свежеприготовленными чизбургерами, корн-догами, воздушной кукурузой и сладкой ватой.

В палатке с едой каждый из нас берет то, что хочет, и мы садимся за деревянный столик, чудом оказавшимся свободным.

Вечер очень теплый и ветра почти нет, что редкость для побережья. Мы едим не спеша, разговариваем и смеемся. Удивительно, я чувствую себя вполне комфортно, как это бывает, когда вы оказываетесь в кругу старых друзей.

За сегодняшний день я почти не думал о Дженни, и я не знаю, хорошо это или плохо.

Вспомнив об этом сейчас, я жду новой волны вины и сожалений, но, к моему удивлению, этого не происходит.

Внезапное открытие радует меня, и я усмехаюсь. Ловлю на себе взгляд Клем, разгадать который не могу. Вопреки моему ожиданию, она не спешит отвести взгляд, и мы продолжаем смотреть друг на друга.

Мне кажется, что внезапно вокруг все исчезает, и здесь, сейчас, есть я и она. Это длится несколько секунд, а потом Бен встает из-за стола, и реальность вновь возвращается.

– Ладно, ты меня уговорила, – тяжко вздыхает мой друг, беря свою невесту за руку. Тайра радостно визжит и вскакивает следом.

Я отвлекся и не слышал, как Тайра просит Бена пойти с ней в туннель ужасов.

– Кто с нами? – Бен с надеждой смотрит на нас, но я усмехаюсь и качаю головой.

– Нет, я пас. Я слишком стар для этого.

– Если я не стар для этого, то и ты тоже, – хмыкает Бен. – Клем?

– Не-а, – сестра Бена ниже сползает на стуле и скрещивает руки на груди. – Знаю я этот туннель ужасов: дряхлый скелет и мумия в старых лохмотьях. Не привлекает.

Тайра уводит обреченного Бена, и за столом нас остается трое. Тим что-то говорит, и Клем поддерживает беседу, но я вижу ее рассеянность.

Возможно, мне стоило пойти с Беном и Тайрой?

Чувствуя неловкость и некоторое напряжение, я достаю из кармана пачку сигарет, но здесь запрещено курить, поэтому просто верчу ее в руках.

– Эй, да это же Джефф! – вдруг восклицает Тим и встает на ноги. – Извините, ребята, но мне нужно с ним поговорить.

После ухода Тима неловкость и напряжение между нами усиливаются. Я уже кляну себя за то, что не пошел с Беном, и мне чертовски сильно хочется закурить, когда Клем внезапно усмехается и, чуть поддавшись вперед, произносит:

– Нервничаешь?

Я киваю.

– Есть немного. Ты… иногда ты ставишь меня в тупик своими вопросами, – откровенно говорю я, проводя рукой по коротким волосам. Военная жизнь обязывает всегда носить короткую стрижку, хотя сейчас из-за отпуска волосы немного отросли.

Как так вышло, что я, тридцатилетний мужик, многие годы управляющий новыми моделями истребителей, чувствующий себя абсолютно спокойно в воздухе на высоте нескольких десятков километров, нервничаю рядом с этой девушкой?

Я уже понял, что Клем Стивенс была другой, не похожей на большинство девушек своего возраста. Я только еще не разобрался, в чем же была ее исключительность.

– Ты не первый, кто так говорит, – вздыхает Клем. – Но тебя беспокоит то, что я сказала, правда? – Клем как-то робко улыбается, и я невольно думаю, как ей идет эта улыбка.

– Клем… – я замолкаю на полуслове, не зная, какие должен слова подобрать.

Как долго я в Диллане? Два дня. Два дня, и вот я полностью дезориентирован и выбит из колеи этой девушкой напротив себя. Два года я жил в эмоциональном коконе, только так справляясь с потерей Дженнифер. Менее двух дней понадобилось Клем, чтобы разрушить так тщательно возводимую мной стену отчуждения.

– В детстве я была по уши влюблена в тебя, – все с той же осторожной улыбкой выдыхает Клем, пока я думаю, что ей сказать.

Что я должен сказать? И о чем ни следует говорить никогда?

Но у Клем талант всякий раз изумлять меня.

«Ох, Клем, что же ты делаешь? Зачем усложняешь все, когда и так все запутанно?»

– Я не знал, – тихо признаюсь я.

Клем пожимает плечами.

– Откуда тебе было знать? Я была просто ребенком, младшей сестрой Бена. Вы были полностью погружены в свои взрослые, серьезные дела.

Обдумывая слова Клем, я понимаю, что она права. Мы действительно были подростками, занятыми своими проблемами взросления, и я редко обращал внимания на молчаливую девочку, которой она когда-то была.

– Банально, правда? – Клем приподнимает свою правую бровь, с усмешкой глядя на меня.

– Что именно?

– То, что я девчонкой влюбилась в лучшего друга своего брата.

Клем вдруг начинает рассматривать свои ладони, и мне кажется, что она жалеет о своей откровенности.

– Возможно, – я вздыхаю. – Но, Клем, разве вся наша жизнь не сплошная череда банальностей и клише?

Я улыбаюсь ей, чтобы подбодрить, чтобы она не винила себя за то, что открылась мне.

Мне хочется быть добрым с Клем, ведь она заслуживает только хорошего обращения.

Я знаю, что, возможно, мне еще придется причинить ей боль, как бы сильно мне этого не хотелось.

Но что, если у меня не будет выбора?

Я откидываюсь на спинку деревянного стула и озираюсь по сторонам.

Скорей бы Бен с Тайрой вернулись.

Или Тим.

– Думаешь, ты когда-то сможешь… вновь быть счастливым? – голос Клем звучит тихо, и я едва различаю его сквозь шум вокруг.

Ее голова опущена, и через трубочку она потягивает свою колу, но я догадываюсь, что Клем просто избегает смотреть мне в глаза.

У Клем феноменальная способность ставить сложные вопросы.

– Я не знаю, – честно отвечаю я, с трудом узнавая свой голос. Мне кажется, чья-то невидимая рука сдавила мне горло. Я не могу открыто говорить о Дженни, но чувствую, что Клем хочет поговорить именно о ней.

Я знал, что рано или поздно это случится: кто-то обязательно поднимет тему моей покойной жены. Но всякий раз, когда это случается, я готов взорваться. Даже спустя два года я не готов обсуждать то, что произошло. Ни с кем. Даже с Клем.

Тем более с Клем.

– Не знаешь? – Клем оставляет в покое свою колу и поднимает взгляд на меня. – Но разве не естественно предположить, что однажды ты будешь счастлив? Тебе ведь только тридцать, так что…

– Черт возьми, Клем, я не знаю! – я повышаю голос и сжимаю руки под столом.

– Знаешь, не все люди на этой планете счастливы, – зло цежу я, пока Клем с примесью обиды и упрямства смотрит на меня. Моя вспышка раздражения так сильна, что я тут же забываю, что еще совсем недавно не хотел делать Клем больно. Поэтому я наклоняюсь вперед и продолжаю свою злобную тираду:

– Возможно, если ты снимешь свои розовые очки, то увидишь, сколько дерма вокруг! Перестань быть таким ребенком! Пора взрослеть, Клем.

Я замолкаю, а мое сердцебиение гулом отдается в ушах. Мое раздражение начинает понемногу испаряться, и на смену ему приходят муки совести.

Рот Клем упрямо сжат, но нижняя губа подрагивает, будто она вот-вот заплачет.

Я чувствую себя полным куском дерьма!

– Клем, извини, я не должен был…

– Иди в задницу, Люк! – резко обрывает меня она, и мои глаза становятся огромными от ее отповеди.

Что ж, лучше это, чем слезы.

– Не думай, что я идеализирующая мир дурочка! – Клем хлопает рукой по столу, а ее глаза возмущенно сверкают. На нас с любопытством посматривают с соседних столиков, но ей нет до этого дела, и она продолжает:

– Я в курсе, что мир далек от идеала. Но знаешь что? В следующий раз, когда будешь себя жалеть, вытащи свою голову из задницы и подумай, что не одного тебя жизнь наградила дерьмом.

Клем резко поднимается и скоро скрывается в толпе. Я более чем шокирован, чтобы следовать за ней.

***

В понедельник утром я собираюсь в офис мистера Сайласа. Я хмурюсь, находясь не в самом хорошем расположении духа. После нашей ссоры Клем попросила Тима отвезти ее домой, сославшись на головную боль, и нам больше не удалось поговорить.

Впрочем, вчера было сказано достаточно. И я все еще сердился на нее. И на себя.

Пока брился, умудрился три раза порезаться. О том, что на моем лице все еще остались кусочки туалетной бумаги, мне сообщила секретарша в приемной Гордона Сайласа.

Будто я чувствую себя недостаточно идиотом.

В офисе я провожу около часа, и мы обговариваем положение дел на данный момент. Прежде, чем я смогу продать дом, мне придется оформить чертову кучу бумажек. Если бы я взялся за это сразу после маминой смерти, все было бы проще. Но теперь я лишь могу называть себя придурком, что не сделал этого тогда.

От юриста я отправляюсь на Роуз-стрит, где Бен и его бригада делают ремонт в старом особняке Кренстонов. Друг пригласил меня воочию посмотреть, чем он зарабатывает на жизнь.

По дороге к особняку я прикидываю, как спросить Бена про Клем и при этом не вызвать подозрений.

Особняк Кренстонов один из самых старых в Диллане. Когда-то Кренстоны были самой богатой семьей в городе, но с каждым поколением денег становилось все меньше, пока не осталось вообще ничего и немногочисленные потомки не покинули эти места. Бен рассказывал, что его фирма купила дом чуть ли не по самой смешной цене, и, когда будет произведена реконструкция, доход от продажи превысит затраты в несколько раз.

Я застаю Бена в самый разгар работы. Он сдирает старые панели в большой гостиной на первом этаже. Где-то наверху слышатся удары молотка.

– Так это и есть великий особняк Кренстонов? – после приветствия говорю я, с интересом осматриваясь. На самом деле, везде видны следы активных ремонтных работ – ни намека на какое-либо величие.

– Хах, поверь, когда мы закончим, этот дом будет конфеткой, – убеждает меня Бен. На нем старые джинсы и майка, пропитанная потом и пылью.

Я с готовностью киваю.

– Верю.

Несколько минут мы обсуждаем мой визит к нотариусу, а потом ради забавы соревнуемся в умении забивать гвозди. Надо отдать Бену должное: он опережает меня, хоть и на долю секунды.

У Бена холодное пиво в переносном холодильнике, и мы выпиваем по бутылке, сидя на подоконнике большого витражного окна.

– Слушай, не обращай внимания на Клем, ладно? – вдруг говорит Бен, ковыряя ногтем этикетку бутылки.

– Ты это к чему? – я вскидываю брови, не зная, сама Клем ему что-то рассказала или Бен догадался.

– Ну, Клем иногда заносит, я-то уж знаю, – Бен как-то виновато улыбается. – Порой, она говорит, не подумав, а потом раскаивается.

Бен тяжело вздыхает, будто на него возложили непосильную ношу.

– Я знаю, что она тебе вчера кое-чего наговорила.… Извини, она не должна была.

– Мы оба погорячились, – отпив из бутылки, признаюсь я. – Все нормально, не парся.

Я улыбаюсь, и хлопаю друга по плечу.

Лицо Бена облегченно расслабляется.

И в этот момент мы слышим громкое чертыханье в холле. Через пару секунд Клем, переполненная возмущением, вноситься в комнату.

– Бенджамин, черт возьми, я в последний раз привожу твой ланч! Мне надоело работать твоим курьером, потому что твоя бестолковая голова…

Тут Клем замечает меня и резко замолкает, а мгновение спустя я вижу, как щеки ее заливает румянцем. Мы смотрим друг на друга, и, даже зная, что Бен может догадаться о моих чувствах к Клем, я не могу отвести от нее взгляд.

Потому что она прекрасна.

Черт возьми, я хочу все время смотреть на нее!

Впервые я вижу Клем в платье: оно сиреневое, длиной выше колен и, скорее всего, делового стиля. Я в этом не особо разбираюсь. Но оно чертовски идет Клем. Волосы ее совершенно ровные и свободно лежат на спине. А еще Клем на каблуках. Прежде я не видел ее на таком высоком каблуке.

Клем – женщина.

Только в этот момент я совершенно четко осознаю, что Клем женщина, а не ребенок.

Прекрасная, красивая женщина передо мной.

Вчера я сказал, чтобы она повзрослела, но был не прав. Клем давно перестала быть ребенком, только я все убеждал себя в обратном.

– Я не видела… твоей машины, – нарушает затянувшееся молчание Клем, сделав глубокий вздох.

– Я подъехал с обратной стороны.

Клем кивает, но между ее бровей залегает хмурая складка, будто Клем в растерянности.

Наверняка она не ожидала меня здесь застать, а после вчерашнего не желает меня видеть.

Я даю себе мысленного пинка.

– Так что ты там возмущалась? – Бен направляется к сестре, забирая у нее бумажный пакет с обедом.

– Я тебе в служанки не нанималась, – Клем смеряет его уничижительным взглядом. – Уже третий раз за последние две недели я вожу тебе ланч, потому что ты его забываешь. Между прочим, я трачу время из своего обеденного перерыва.

– Ладно, сестренка, не будь такой занудой, – Бен широко улыбается сестре. – Одна твоя улыбка мистеру Моссу, и все будет отлично.

Клем фыркает.

– Знаешь, моему боссу совершенно нет дела до моих улыбок, – заявляет Клем.

Я думаю, что мистер Мосс, кем бы он ни был, полный болван.

– И вообще, Бен, я серьезно. В следующий раз заказывай пиццу, ее доставщик хоть деньги за это получает.

Клем все еще выглядит возмущенной, но запал пропал.

В этот момент раздается звонок телефона, и Бен достает мобильный из кармана джинсов. Глядя на экран, он улыбается, и я не сомневаюсь, что звонит Тайра.

– Привет, любовь моя, – мурлычет в трубку Бен, на что Клем закатывает глаза, а я усмехаюсь.