Позывной «Курсант» #4

Глава 2 Я вспоминаю старые присказки

— Ну что? — Спросил я Подкидыша, как только мы с ним оказались в спортивном зале, и рядом, наконец, не ошивалось больше никого.

Ждал этого момента с той самой секунды, когда Иван «нашелся» на Красной площади. Во-первых, было очень любопытно, где детдомовца носило почти два часа и почему он пришел такой довольный. Во-вторых, интересовал момент относительно задуманного. Успел ли Ванька кому-нибудь, что-нибудь сказать.

Просто Шипко всю дорогу вороном бдил за каждым движением Подкидыша. Ехали мы в грузовичке, наподобие того, который нас с Клячиным подвозил. И каждый раз, стоило Подкидышу чуть дернуться, Панасыч в одну секунду, словно охотничий пес, делал стойку. Мне кажется, он так и ждал, что Ванька в какой-то момент вскочит на ноги, расхочется злодейским «бу-га-га!», а потом рванет в прыжке через борт кузова на свободу. Когда машина остановилась возле территори школы, Панасыч даже облегчённо выдохнул. Он явно обрадовался, что обратная дорога закончилась благополучно.

Кстати, это был не наш выбор. Имею ввиду, Подкидыша в партнеры по мойке полов я не сам выбрал. Зоны ответственности распределил Шипко. Он решил, что коридоры лучше всего отмоют Бернес, Ленька, Матвей и Степан, в спортзале идеально справимся мы с Подкидышем, а уж столовую общими силами отмойдодырим.

Причем виновника испорченного выходного Панасыч отправил со мной намерено. Видимо, если у воспитателя и остались хоть какие-то крохи доверия, то лишь ко мне. Остальные детдомовцы были им переведены в категорию особо неблагонадежных. Так и сказал:

— Разин идет с Реутовым. Чтоб у Разина опять какая-нибудь внезапная беда не приключилась. В компании с кем-то другим, боюсь, это непременно произойдёт. Придется не одного дурака искать, а двоих. В своих же портках потеряются. И смотри мне, Реутов… — Панасыч свел брови к переносице, а потом погрозил указательным пальцем.

Я этой логики честно говоря, не вкурил. Накосячил, как бы, Ванька, а угрожают, как бы, мне. Нет, оно понятно, я и Подкидыш в недавнем развитии событий виноваты одинаково, мы ведь оба придумали побег, но Шипко-то об этом не знает.

В любом случае, такое решение воспитателя было как нельзя кстати. Потому что если не удастся поговорить сейчас, то нам тогда придется опять ночью в душевой прятаться, дабы все обсудить. А я ни морально, ни физически не готов к очередным брождениям по Большому дому.

Спать хочу. Есть хочу. Упасть звездой на кровать и ни черта не двигаться хочу.

Состояние после того непонятного приступа до конца не улучшилось. Все равно и слабость имеется, и недомогание.

Бернесу, кстати, я запретил рассказывать кому-либо о случившемся.

— Ты дурак? А если это неспроста? Если ты помираешь? — Вот такой была его реакция.

— Если помираю, так все равно ничего не изменится. Сейчас даже лекарств нормальных нет. — Ответил я Марку.

Правда, тут же мысленно себя одернул. «Сейчас»… Идиот, блин. Надо следить за словами, а то я чего-то сильно расслабился. Потом продолжил:

— Ты смотри, Бернес, я сильно обижусь, если трепанешь. Не хочу, чтоб хоть кто-то знал о приступе. Скорее всего, Надя правильно сказала, это было с голодухи. Да и режим у нас сейчас напряжённый. То бегаем, то прыгаем, то подтягиваемся, то уроки учим, как ненормальные. Предметов то вон сколько. Башка пухнет. Физически, наверное, вымотался. В общем, никому ни слова. Понял?

Марк покачал головой с осуждением, но спорить не стал. Однако, волнение за мое состояние у него явно не прошло. Когда я и Ванька отправились в спортзал, он проводил нас обеспокоенным взглядом.

И вот теперь мы с Подкидышем ползали по спортивному залу, с противным скрипом возюхая этими чёртовыми щётками по полу.

— Видишь, как Панасыч разошелся. — Разговаривать приходилось из крайне неудобного положения и фразы, предназначавшиеся Ваньке, я выкрикивал куда-то себе под мышку. Потому что Иван натирал ту часть, которая находилась за моей спиной. При этом оба мы, как прости Господи, передвигались по деревянному полу на коленях. — Его прямо распирает от желания прибить нас всех скопом. Ты успел с кем-нибудь поговорить?

— Все отлично. — Ванька хохотнул, а потом, дотянувшись до ведра, плеснул еще воды. — Что вы тут делаете со своим Молодечным, не пойму? Картоху сажаете? Ты гляди, сколько грязи… А по делу… По делу с Матвеем уже поговорил. Успел урвать несколько минуточек, когда Шипко нас у школы выгрузил. Остались Бернес, Ленька и Рысак. Ну, это я уже перед сном проверну. Не бои́сь. Вот и поглядим, что завтра чекисты запоют. Какая версия всплывет.

— Думаешь, завтра? — Я завис на одном месте, уставившись в стену, которая была практически перед моим носом.

Завтра… Ну, в принципе, неплохо. Чем быстрее найдем стукача, тем лучше. Как раз, если завтра разразится буря, а чекисты явно Ваньку после такого доноса тряхнут прилично, несколько дней потом уйдет на то, чтоб всем успокоиться…

Да, нормально. К концу недели шумиха утихнет. Это хорошо. Потому что мне надо как-то выйти на Клячина. Или даже на Бекетова, хрен с ним. А выйти я могу на этих товарищей только через Пансыча. По крайней мере, Игорь Иванович велел в случае, если возникнет необходимость встречи, действовать с помощью Шипко.

Сам товарищ старший майор госбезопасности в школу не попрется, чтоб меня забрать. Здесь устраивать свидание тоже не будет. Не царское это дело. Соответственно, пришлёт верного пса Николая… А мне именно это и нужно. Хочу встретиться с Клячиным, но под благовидным предлогом. Когда окажусь рядом с чекистом, придумаю, как часы рассмотреть. Это уже проще. Главное, чтоб мы с ним пересеклись и некоторое время наедине провели. Как раз дороги от школы до города вполне хватит. Потому что принципиально важно понять, те у Николая Николаевича часики или другие. Найди семь отличий, называется. Впрочем, мне и одного хватит.

Если вещичка просто сильно похожа — это ладно. Не мое дело, откуда она у Клячина появилась. Если та самая… Вот тут надо будет думать. Потому что пока я не понимаю, каким образом часы Витцке могли оказаться у Николая Николаевича. Связи между ними, вроде бы, никакой.

Те двое чекистов, которые за прабабкой приходили… Фамилии у них такие были… Простые. Ляпин, кажется, и Разинков. Так вот, с часами никто из них по доброй воле не расстался бы. Слишком они дорогие. Тем более, насколько понимаю, сейчас в Союзе с подобными аксессуарами напряг. В магазине, куда Надя шла за подарком, выбор был раз-два и обчёлся. К тому же все карманные и похожи друг на друга как братья-близнецы. А у Витцке, если я именно его руку видел во время странного приступа, часики штучной работы. Да еще и наручные. Да еще и с буржуйскими надписями. Тут точно не ошибешься.

Просто, в любом случае, выходит, если часы именно те самые, то чекистов, угробивших прабабку, Клячин должен лично знать. Иначе как бы он стал счастливым обладателем дорогой вещицы. Но отчего-то данный нюанс Николай Николаевич не озвучивал во время наших с ним доверительных бесед. Историю из прошлого рассказывал не как свидетель, а как человек, о ней узнавший со стороны. Говорю же, скрывает он что-то. Руку могу дать на отсечение.

— Завтра — это хорошо… — Сообщил я Подкидышу. — Чем быстрее разберемся, тем лучше.

— Да конечно! — Ванька махнул рукой, на которую была надета щётка, отчего во все стороны полетели брызги. Часть этих брызг плюхнулась мне на спину. А вода, между прочим, вообще ни разу не чистая. — Как с остальным поделюсь мыслишками насчёт обогащения, так поверь мне, крыса долго ждать не будет. Сразу помчит к хозяевам. Понесет им новости в клювике…Наша маленькая, неприметная птичка.

— А ты чего такой довольный? — Я с подозрением покосился на Подкидыша.

Просто его лицо и правда буквально светилось. Пока мы ехали в школу, он конечно, радости на физиономии поубавил, а то Шипко падучая стеганула бы, но сейчас, в отсутствии воспитателя, снова цвел маковым цветом.

В приципе, конечно, понятно. Ванька хоть ненадолго, но хапнул воздуха свободы, по которому сильно скучает, однако, благодаря этому мы в данный момент ползаем на карачках по полу и драим его. А могли бы поесть, да спать завалиться.

Однако, ответить мне Иван не успел. Дверь в спортзал распахнулась и на пороге нарисовались детдомовцы.

А конкретно — Степан, Лёнька, Марк и Корчагин. Короче, полный состав. Выглядели они решительно, даже в какой-то степени воинственно. Все, кроме Марка. Бернес наоборот был хмурый. Он явно предпочёл бы уже закончить с наказанием, а не шляться где ни по́падя.

— Слышь, Подкидыш… — Рысак вразвалочку, неспеша прошел ровно до середины зала и остановился, сунув руки в карманы. — Разговор есть.

— А вот это тоже, кстати, интересно… — Тихо сказал Ванька мне в спину, затем медленно поднялся на ноги и повернулся лицом к Иванову.

Я, как бы, тоже не стал ждать приглашения, сделал то же самое. Тем более, есть подозрение, что разговор, с которым явились пацаны, и меня касается. Об этом, конечно, никто из них не знает, но что ж я, гнида какая-то? Подкидыш за все разве один должен отвечать? Нет. Неправильно это.

Просто, судя по интонации, с которой говорил Степан, сейчас последуют предъявы. Обычно подобным тоном в темном закоулке просят закурить.

— Ну? — Подкидыш стоял на месте, на Рысака он смотрел с насмешкой, исподлобья.

Самое интересное, щетку Иван снимать не стал. Только как-то ненавязчиво сменил руку. Перекинул «поломойку» на левую, тем самым освободив правую конечность для всяких соответствующих ситуации маневров. По настрою Рысака я бы сказал, что маневры точно будут. Сложно перепутать обычное раздражение или недовольство с желанием дать в морду. Вот у Степана оно точно было, это желание.

А еще я заметил, Подкидыш принял позу, которая внешне казалась расслабленной, но на самом деле, была максимально удобной для того, чтоб ударить прямым правым Степану в челюсть. Аж на душе стало тепло, ей-богу. Я себя почувствовал этаким папочкой, который увидел, что ребеночек хорошо слушал все, что папочка говорит. Выходит, не прошли даром мои занятия боксом, которые я устраивал детдомовцам. Запомнили пацаны кое-какие приемчики.

— Чего «нукаешь»? — Набычился Степан. — Не запрягал еще. Мы поговорить хотим. С хрена это нам теперь надо полы драить вместо жратвы, если ты один во всем виноват. Чет неправильно это как-то.

— Ты мне тут чего рассказываешь, не пойму… — Ванька усмехнулся. — Хочешь сказать, я вас в поломойки определил? Вроде бы, нет. Так иди, Панасычу вопросы задавай. Мне на кой ляд твое нытье?

— Да ты погоди, Иван… — Влез Большой. — Степан верно говорит. Вон, Матвей поделился, что ты ему по секрету поведал. Мол, не просто так ты сбежал, а бабу какую-то углядел с деньжатами. Решил сработать ее. Разве ж это нормально? Панасыч сразу говорил, мандец нам придёт, если учудим какую-нибудь ерунду. Получается, о товарищах ты не подумал в этот момент. Поставил выше нас свое желание.

Если Ванька и среагировал на слова Леньки про Корчагина, то внешне это никак не проявилось. Его поза оставалась такой же расслабленной. А вот у меня терпения не хватило.

— Да чтоб вам обосраться, честное слово. А тебе… — Я выразительно посмотрел на Корчагина. — Больше всех!

Просто, твою ж мать! Твою ж, сука, мать! Ну почему именно сейчас у Матвея проснулась непонятно откуда взявшаяся совесть да еще и дух коллективизма. То есть этот придурок выслушал Подкидыша, потом подумал и решил поступить по справедливости. Взял и рассказал пацанам о том, что якобы учудил Иван. На хрена? Весь план нам запорол, скотины кусок, блин!

Главное, с первого дня эти бывшие беспризорники категорически отметали все моральные нормы и правила поведения, которые упорно пытался прививать Шипко, а тут, ты погляди, совесть у Корчагина проснулась.

— Эй, Реутов, ты чего? — Матвей вытаращил глаза. — Тебя не волнует, что нас всех наказали за проступок одного дурака? А если бы эта баба его зажопила? И легавых позвала бы? А? Или в следующий раз… Ты знаешь, вообще, что он затеял? Не знаешь. Я тебе расскажу. Он решил у одного антиквара брошку сработать. Ты понял? Да если нам за обычный побег так прилетело, то что сделает Шипко, когда Подкидыш на краже погорит.

— Да чего вы с ним разговариваете? — Степан кивнул на Ваньку, хотя конкретно в данный момент Корчагин вообще со мной диалог вел. Видимо, Рысак имел свои, личные претензии к Ивану, а сложившаяся ситуация просто позволила ему их показать. — Надо морду ему разукрасить и всего делов. Чтоб в следующий раз соображал.

— Чего? Морду разукрасить?! — Ванька громко заржал. — Да ты Рысак, чай совсем перепутал, с кем говоришь. Я чего-то пропустил? Тебя выше остальных поставили? Вроде новости такой не слыхал.

Пацаны стояли друг напротив друга, злые, готовые к драке. Судя по тому, как ходили желваки у Степана, мордобоя нам точно не избежать. И вдруг меня осенило. Я именно в этот момент понял, что нужно делать.

— Стоять! — Рявкнул так, что от неожиданности вздрогнул даже флегматичный, недовольный Бернес. — Всем стоять, не двигаться. Я буквально на секундочку. Вот прямо минутку. Не шевелиться, не обзываться, рожу друг другу не бить, конечности не ломать.

Я рванул в сторону выхода, едва не растянувшись на луже, которую как раз перед приходом делегации обиженных и оскорблённых наплескал Ванька из ведра.

В итоге, упасть, конечно, не упал, но поскользнулся и поехал вперёд, балансируя, будто акробат на канате. Пацаны, в которых я как раз летел, еле успели отпрыгнуть в сторону. Хорошо, за их спинами был выход и я сообразил выставить руки вперёд. А то бы носом впечатался в дверной косяк.

Выскочил в коридор, покрутил башкой по сторонам. Перед тем, как мы с Подкидышем зашли в зал, мне на глаза попалась уличная метла. Еще подумал в тот момент: что за придурок притащил ее на второй этаж?

— О! Вот ты где!

Метла оказалась на том же месте. Скромно стояла в уголочке. Ясное дело, кому она нужна на ночь глядя. Все нормальные люди скоро спать пойдут, а мы еще даже не ужинали.

Я схватил столь нужную сейчас штуковину в руку и рванул обратно. Забежал в зал, подскочил к Большому, сунул ему метлу, затем с такой же экспрессией, на выдохе, рявкнул:

— Ломай!

— Ну буду!

Ленька затряс башкой, а потом вообще швырнул несчастную метелку в Бернеса, который от неожиданности проявил чудеса ловкости, налёту поймав этот веник-переросток.

— Иди ты к черту Реутов! Я ее сейчас сломаю, а потом мне Шипко тоже сломает. Руку, например. У меня ведь две руки! Ни к чему такое барство. Это же казённое имущество! Ломай, говоришь… — Большой сильно нервничал. Ленька явно заподозрил с моей стороны подставу.

— Вот ты придурок… — Я шагнул к Марку, выхватил у него метлу и снова сунул ее Леньке. — Ломай, говорю. Не черенок. Ты внизу, где эти прутья… или как оно там называется… Вот в этом месте ломай! Ты ведь у нас силач. Попробуй сломать там, где много этих… да млять… как их зовут-то. Где много веточек!

— Так оно там не сломается! — Ленька смотрел на меня, как на психа. Правда, надо признать, я и вел себя как псих.

На самом деле, все гораздо проще. Я просто понял, нельзя пацанам драться. В то же время, обиду им на Подкидыша тоже таить нельзя. Но и правду мы сказать не можем. Да, Матвей запорол весь план к чертям. Однако, если сейчас покаемся, потом хрен какую схему провернешь, чтоб крысу зажопить.

— Правильно! — Заявил я с улыбкой на лице прямо Большому в рожу. — А вот так?

Выхватил метлу у окончательно охреневшего Лёньки из рук, кинул ее на пол, наступил на чернок, а потом, наклонившись, отодрал один прутик.

— Видишь? Сломался. А знаете почему? — Я торжествующим взглядом посмотрел на каждого из пацанов по очереди.

— Потому что, когда все прутики вместе, их не переломить. — Ответил Бернес.

— Правильно! В этой дурацкой школе мы не такие как все. Мы — изгои. Вы думаете кто то из курсантов видит в нас братьев по оружию? Да хрен там! Думаете, чекисты искренне хотят сделать из нас разведчиков, потому что их очень интересует наше будущее? Щас! Мы — орудие. Ясно? Инструмент. И такое отношение будет к нам всегда. Но, твою мать! Между собой то зачем вы сретесь? А? Между собой зачем? Нам нужно наоборот держаться вместе. Вместе! Ясно? Как вот эта метла!

Я наклонился, подхватил упомянутый предмет с пола и потряс им в воздухе. Выглядело все это, конечно, слишком пафосно, но пацанам — самое оно.

— Да, Подкидыш что-то натворил. Хорошо. Но ты, Матвей, почему не поговорил с ним сразу, если считаешь, что он не прав? Зачем побежал жаловаться остальным? За спиной, втихую. Хватит так вести себя. Все меня услышали? Хватит собачиться. Давайте реально будем командой. Мы же одни против всех. Неужели не понимаете?

Я замолчал, ожидая, как отреагируют пацаны.

— Ну, что ж… Это было неплохо. — Раздался голос Шипко от входной двери. — По какой причине у вас тут образовался митинг-летучка я узнаю позже. А сейчас взяли ноги в руки и рысью драить полы!