Позывной «Зенит»

Глава 3

Как и предполагал Саблин, разработка и утверждение плана заняли почти месяц. Вернувшись, он вызвал Батыя и Зенита на основной инструктаж.

– Ну что, коллеги, довели до вас цели и задачи предстоящей работы в ФРГ? – начал руководитель операции с вопроса на прояснение.

– Да, товарищ полковник объяснил, – сразу взял инициативу в свои руки Батый. – Проведение социологического исследования западногерманской молодежи с целью выяснения наличия возможных экстремистских проявлений.

– Он нас даже обозвал «градусниками», – добавил Зенит. – Лафа, а не разведка. Живи себе, общайся, пиши отчеты в Центр.

– Поверили? – ровным голосом спросил Саблин. От этого вопроса парни невольно подобрались и внимательно переглянулись.

– Мы чего-то еще не знаем? – настороженно уточнил Юрий.

– То, что я вам сейчас расскажу, будете знать здесь только вы, генерал и я, в Москве еще три человека, и все. Это не подлежит разглашению ни при каких условиях. Понятно?

Ребята согласно кивнули.

– Перед вами поставлена задача внедриться в руководство потенциальных террористических молодежных групп. – Увидев недоуменное выражение на лицах молодых разведчиков, Матвей продолжил: – На данный момент они еще не сложились, но все идет к этому. Задание опасное, если у вас есть сомнения, скажите сразу.

– Почему вы решили, товарищ майор, что должны появиться боевики? Пока я видел только сугубо пацифистские настроения. Лозунги исключительно против войны. Как ядерной, так и войны во Вьетнаме, против диктатуры иранского шаха и конголезского монарха, – высказался Юрий.

– Есть такая наука, называется «психология», – терпеливо стал объяснять Север.

– Мы знаем. Зачет по ней сдавали в разведшколе, – не утерпел и подал реплику Василий.

Опытный оперативник понимал, что это было не противоречие, а желание молодого человека показать участие в дискуссии.

– В психологии есть большой раздел, который называется «социальная психология». Она, в свою очередь, делится на психологию малых групп и психологию толпы. Знаете?

– Есть количественный критерий, чтобы понять, что такое малая группа и от какого количества человек мы понимаем, что это толпа? – воспользовавшись паузой, задал вопрос Батый.

– Конечно, это вывели экспериментально. Здесь опять появляется магическое в психологии число «семь плюс-минус два». Этот показатель регулярно появляется и при изучении психологических процессов, таких как восприятие или память, так и при изучении социальных закономерностей. Например, в оперативной памяти может поместиться только семь плюс-минус два элемента. То есть запомнить можно максимум девять не связанных между собой цифр. Если цепочка длиннее, то выпадает середина и запоминаются первые и последние цифры. Конечно, есть люди с феноменально развитой памятью, но исключения только подтверждают закономерности. Так вот, малая группа – это максимум до десяти человек. Люди всегда стремятся установить тесные связи с теми или иными соседями. При превышении группы сверх указанного количества процессы группообразования происходят гораздо быстрее. Понятно, о чем я говорю?

– Получается, что до десяти человек люди просто устанавливают между собой отношения, а если их больше, то они сразу начинают делиться на группы?

– Именно. Это могут быть разные признаки – национальные, профессиональные, религиозные и так далее. Поэтому для вас важно четко сориентироваться именно на группы экстремистского направления. Учитывая массовость молодежного движения, они обязательно должны появиться.

– По каким признакам мы это можем определить? – продолжал уточнять Батый.

– Прежде всего, по лидерам. Есть пацифисты, есть экстремисты, а есть просто философствующие болтуны, ну и, конечно, балласт.

– Насколько высока вероятность, что может появиться именно боевое движение?

– Гарантированно. При таком количестве людей обязательно находятся радикалы. Когда есть сильный лидер, вокруг него закономерно начинает формироваться структура со своими обязанностями. Кто-то берет на себя функции обеспечения, кто-то связь, кто-то охрану и безопасность. Катализатором радикализации является, как правило, какое-то внешнее событие. Это может быть жестокость полиции, резонансное трагическое событие, может быть и некая сакральная жертва. Как в химии. Идет себе неспешно химический процесс, добавили катализатор – тут же все забурлило, закипело и – как рванет. Вся история человечества полна примеров, начиная от гибели Иисуса Христа, которая послужила толчком к широкому распространению христианства. В наше время это можно видеть на примере возникновения герильи. Знаете, что это такое?

– Городские партизаны в Латинской Америке. В Бразилии, Аргентине, кажется, в Парагвае, – проявил осведомленность Зенит.

– Верно. Только не в Парагвае, а в Уругвае. В Аргентине они называли себя тупамарос в память о последнем правителе инков Тупаке Амару, герое, боровшемся с испанскими властями, а в Уругвае они звались такуара. Их лозунг: «Мы собираемся войти в политику на кулаках и пистолетах. Мы знаем лишь одну диалектику – диалектику револьверов».

Матвей невольно вздохнул от нахлынувших воспоминаний. Это не ускользнуло от наблюдательных собеседников.

– Так вы уже работали в таких условиях? – не утерпел Батый.

– Скажем так, был хорошо знаком с отдельными представителями.

– Значит, и там дело не обошлось без советской разведки?

– Такие движения, с одной стороны, очень важны и полезны для любой уважающей себя разведки. С другой – любая разведка стремится публично откреститься от такого родства.

– Скажите, товарищ майор, в революции на Кубе тоже есть «рука Москвы»? – Видно было, что Зениту очень хотелось, чтобы майор подтвердил его догадку.

– Нет, наших там не было. Нам вообще было тогда не до Латинской Америки.

Василий разочарованно вздохнул.

– Продолжим. Ваша задача – найти и присоединиться к такому движению. Это значит, что вы будете не столько наблюдать, сколько включаться в этот процесс. Паровозом пойдет Батый, Зенит прикрывает и связь.

– А Башка?

– Почтительнее надо к коллеге. Голова пока будет в спящем режиме. Батый, ты должен поставить себя так, чтобы они сами к тебе потянулись. Как ты это будешь делать? – обратился с вопросом Саблин к начинающему нелегалу. Тот от неожиданности немного замялся, но быстро сориентировался и начал бодро перечислять:

– Для начала найду Руди Дучке, мне кажется, судя по его довольно радикальным выступлениям, вокруг него и должны находиться те, кто нас интересует.

– Согласен, правильно мыслишь. Дальше.

– Дальше, думаю, придется проявить себя в силовых акциях. Не зря же нас весь месяц готовили на силовых тренировках. Уверен, что у политизированных студентов постоянно возникают разборки, то с неофашистами, то с полицией. Что еще?

– Постарайся войти в образ отчаянного парня, который не боится обострения ситуации, легко ввязывается в потасовки, наводит страх на чужих.

– Это как?

– Хотя бы для начала носи с собой складной нож. Демонстрируй его. В драке не обязательно его раскрывать, можно использовать как вариант кастета.

– Как свинчатку, – догадался Юрий.

– А что такое свинчатка? – спросил Зенит.

– Это как кастет, только без колец для пальцев. Усиливает удар, – быстро объяснил ему друг.

– Верно. Ножом можно напугать. Если дело дойдет до серьезного, порезать одежду для устрашения, даже немного поцарапать. До первой крови.

– Точно. Его можно продемонстрировать несколько раз, нам инструктор показывал, как на пальцах можно крутить нож, перекидывая из одного хвата в другой. Надо потренироваться. Это, мне кажется, производит нужное впечатление.

– Мою мысль ты понял, развивай дальше. Что касается финансов. Ребята, вы в автономке, ищите средства сами, отрабатывайте легенду бедных, голодных студентов. Богатой сердобольной тетеньки, которая регулярно дает деньги на карманные расходы, у вас не будет. Только не вздумайте подрабатывать грузчиками, среди немецких студентов это не принято. Все по-взрослому.

Парни переглянулись. Видимо, вопрос, откуда берутся деньги, в силу отсутствия опыта у них не вставал.

Север продолжил погружать их в реальность нелегальной работы:

– Теперь что касается безопасности. На самый крайний случай я дам вам номер телефона. По нему можно позвонить только в двух случаях. Первый – это ранение или болезнь, и вы не можете самостоятельно выбраться. Вы звоните и говорите: «Мне нужны билеты в мюзик-холл». Вас спрашивают, по какому адресу доставить билеты, и вы называете. Это будет экстренная эвакуация. Второй – вас пытаются убить или арестовать, задержать. Тогда вы говорите: «Мне нужны билеты в драмтеатр», называете адрес. Это будет уже активная эвакуация. – Майор сделал паузу и добавил: – Если возможно.

– Значит, надеяться мы можем только на себя, – как бы подвел итог Батый.

– И друг на друга, – поправил его Зенит.

– Именно. Хотя я, конечно, буду рядом, – добавил Север. – Поэтому, ребята, заранее договоритесь о невербальных знаках. Например, если при встрече у кого-то из вас поднят воротник рубашки или пиджака, такая небрежность сейчас в моде, это сигнал о возможной опасности, значит, подходить и общаться с ним нельзя. А если на шее повязан шарф или платок, это тоже сейчас у молодежи практикуется, то это сигнал, что я под контролем, меня используют как наживку. Понятно, о чем я говорю?

По глазам было видно, что начинающие разведчики все восприняли очень серьезно.

– Дальше додумаете сами. Так что поздравляю вас с началом реальной службы в нелегальной разведке. Ваша первая операция носит кодовое название «Балаган».

Молодые люди переглянулись. Это заметил резидент.

– Название дает руководство. Сам замысел вашей работы принадлежит председателю Комитета и начальнику второго главка, а вот начальник разведки относится к этой теме со здоровым скепсисом. Отсюда и название. У нас часто операциям дают нейтральные названия, но с эмоциональным подтекстом. Мне приходилось принимать участие в разоблачении предателя, так дело так и называлось «Иуда». Пока все. Теперь встретимся уже в Западном Берлине. Напоминаю, по легенде я коммерческий директор фирмы, занимающейся посудой и столовыми принадлежностями. Повторите, как меня зовут?

– Вильгельм Мюллер, – дружно ответили друзья и заулыбались.

Послевоенный Западный Берлин оказался в подвешенном состоянии. Восточный Берлин развивался, отстраивался, так как был столицей Германской Демократической Республики. Федеративная Республика решила установить столицу в заштатном Бонне, куда переехало правительство и за ним вся остальная элита. Западный Берлин в этом плане хирел, но, с другой стороны, там было много свободы. Не было ограничений по передвижению в ночное время. Бары, рестораны, казино работали всю ночь, а не как у соседей – только в определенное время. Алкоголь и наркотики продавались практически без ограничений. Жилье упало в цене, и тем и другим по полной пользовалась молодежь.

Коммуна номер один представляла собой особняк на Штутгардской площади, заселенный исключительно студентами. Порядки были либеральные, нравы свободные, плата за проживание – минимальная, как, соответственно, и коммунальные услуги. Поселиться здесь не составляло большого труда.

Батый, по документам – Юрген Краузе, довольно быстро записался на учебу в Свободный университет Берлина. Для этого потребовалось только показать студенческий билет и заявить, что ты бежал из ГДР, чтобы учиться в демократической стране. Больше никого ничто не волновало. Он быстро сошелся с активом Коммуны, благо многие, как и он, были беженцами от социализма.

Через день он уже был на митинге, где выступал Руди Дучке. Это была демонстрация за реформу высшего образования, против «Большой коалиции», «чрезвычайного законодательства» и вьетнамской войны. ССНС, то есть Социалистический союз немецких студентов (Sozialistischer Deutscher Studentenbund), Политсовет которого как раз и возглавлял Дучке, объединил эти лозунги, чтобы собралось побольше народа.

Оратор вдохновленно заявлял, что вьетнамская война американцев, «чрезвычайные законы» в ФРГ и сталинистский оппортунизм в советском блоке являются проявлениями мирового авторитарного капиталистического господства над угнетенными народами. И хотя условия для победы над мировым капитализмом в богатых промышленных странах и обездоленных странах третьего мира были различными, революция закономерно должна начаться не в зажиревшей Центральной Европе, как полагал Карл Маркс, а в бедных и угнетенных странах «периферии» мирового капитализма.

Во вьетнамской войне Дучке видел начало революционного развития, способного перекинуться на другие страны третьего мира. Он однозначно поддерживал вооруженную борьбу южновьетнамских партизан. Направляемая «революционной ненавистью» освободительная война народов третьего мира должна, как об этом писал Ленин, разорвать «слабые звенья» в цепи империализма. Прав был Че Гевара, призывавший «создать два, три, много Вьетнамов!»

Рудольф был профессиональным трибуном, он страстно жестикулировал, бросал зажигательные лозунги. Его критика капиталистических приспешников была убедительна и активно поддерживалась толпой. Его было интересно слушать, правда, не совсем понятно, о чем он говорил, потому что он использовал много непривычных слов о преимуществах либертарного рабочего движения, о необходимости борьбы с «организационной иррегулярностью» и систематическими нарушениями христианско-социалистических правил буржуазного государства.

После митинга Батый беспрепятственно подошел к Дучке и напомнил об их встрече в ГДР. Руди показалось даже, что он вспомнил этого парня, и тут же попросил его стать распространителем журнала «Напор» (Anschlag), в котором публиковались его статьи с критикой капитализма, дискуссиями о проблемах третьего мира и необходимости создания новых политических организаций. Юрию тут же вручили пачку свежеотпечатанного номера, а молодежного лидера утащили восторженные девицы.

В Свободном университете вскоре должен был состояться политический диспут о роли председателя Мао. У Юргена (Батыя) вообще сложилось впечатление, что молодежный лидер двужильный. Он постоянно где-то выступал, дискутировал, организовывал, даже не понятно было, когда он ест или спит. Разведчик старался всюду следовать за Рудольфом и к вечеру уже буквально валился с ног от усталости, а сам объект выглядел бодро и не терял энергии.

Через неделю на очередном диспуте в университете о феномене «одномерного человека», по пониманию Герберта Маркузе, к нему подошел Максимилиан Фокс, он же Зенит. Юрген, уже длительное время находившийся в чужой шкуре, так обрадовался знакомому лицу, что готов был задушить его в объятьях. Однако это никак не укладывалось в легенду, и они просто пожали руки. Друзья уединились возле большого окна с видом на внутренний дворик.

– Давно приехал? Где поселился?

– Тоже в Коммуне, как и ты. Лучше расскажи, что удалось узнать по нашей теме. – Максимилиан был уверен, что за месяц его старший товарищ уже все узнал.

– Как тебе сказать, – погрустнел Юрген и стал еще яростнее крутить четками вокруг пальцев. Этим нехитрым приемом он разрабатывал пальцы, вырабатывал автоматизм, нужный для демонстрации перехвата ножа из одного положения в другое, о чем ему говорил Север. – Пока только одна болтовня, призывы к действиям, но все ограничивается демонстрациями, распространением листовок и скандированием лозунгов. У Дучке даже нет охраны, хотя ему постоянно поступают угрозы.

– Может, ты что-то упустил, Юрген?

– Да я все время держу его в поле зрения. Втерся в его окружение, со всеми познакомился. Даже подружился с его женой.

– Зачем? – удивился Фокс.

– Вернее, не я с ней, а она со мной. Она американка. Такая же страстно повернутая на политике, как и ее муж. У меня хороший английский, а ей надоедает постоянно говорить по-немецки, вот и сошлись.

– Ты, брат, не переборщи, – осторожно высказался Зенит.

– Да она беременная. Знаешь, как они хотят назвать ребенка? Хоши-Че Дучке.

– Это мальчик или девочка?

– Без разницы. Соединили имена Хо Ши Мина, лидера вьетнамской компартии, и Че Гевары, лидера кубинской революции. Представляешь, как ребенку жить с таким именем?

– Понятно. С шефом встречался?

– Нет. Отчеты оставляю. Пару раз видел его издалека. Это он дает понять, что он рядом, а у меня пока ничего.

– Видимо, такова наша работа, Батый. Ты же помнишь, сколько раз он нам говорил: «Ждать и вживаться. Вживаться и ждать».

– Помню. Еще он говорил, что все может измениться мгновенно, важно не упустить этот момент. Слушай, Макс, у тебя деньги есть? Мои уже закончились, а жрать все время хочется.

– Пока так и не присмотрел, откуда будем брать финансы?

– Да все некогда, выполняю партийные поручения Дучке.

– Ладно, пошли покормлю тебя.