Правда о войне 1812 года

I

Стратегические операции, крупные сражения, авангардные и арьергардные бои — военная сторона кампании шестой антифранцузской коалиции 1812 г.[76] уже давно стали предметом множества специальных исследований, причем, в последние годы можно отметить особо пристальный интерес к их микроуровневому изучению. Однако любая война, а тем более такая, которая имела место в 1812 г. — это весьма сложное явление мировой истории. Тогда происходил «спор» и невольное смешение многих культурных, политических форм, традиций организации различных обособленных историческим временем и пространством человеческих общежитий, т. е., говоря глобальными понятиями, — цивилизаций.

В сложной геометрии естественных проблем, встающих перед армией вторжения (а значит и перед историком, который выбрал их себе в качестве объекта применения своих профессиональных навыков — методик), одной из наименее изученных остается тема организации местного управления на занятых в ходе кампании территориях.[77]

Сразу очертим круг вопросов, затрагиваемых мной в данной главе. Во главу угла поставлена задача описания и анализа обстоятельств и особенностей возникновения и функционирования структур институтов местного административного управления, созданных французской стороной на подвластных ей территориях (и сопоставление этих показателей с западноевропейским опытом предшествующих лет) в период кампании. Они подразделяются на гражданские, муниципальные органы, где доминировали сами местные жители и органы, непременно сопутствующие военному времени — институт интендантов армии вторжения.[78]

Проблеме смежной с темой нашего исследования (жизнедеятельность коммуникационной линии, правда, только на ограниченном участке фронта) посвящена статья А. М. Попова.[79]

Интересная область изучения — наполеоновские проекты отмены крепостного права в России, которые при столкновении с неутешительной российской действительностью трансформировались в экспедиции по водворению порядка в деревнях, взбунтовавшихся против помещиков, достойна отдельного специального изучения, посему за недостатком места мы её касаться не будем.[80]

В общих работах по войне нельзя встретить даже отрывочных упоминаний по вышеуказанным вопросам управления: среди представителей дворянской историографии лишь А. И. Михайловский-Данилевский ограничился двумя абзацами (на 4 увесистых тома),[81] а вершина либеральной — совместный труд, юбилейный семитомник «Отечественная война и русское общество» — небольшой статьей,[82] которая не содержит ни сколько-нибудь весомого фактического материала, ни сравнительно-теоретической базы анализа.

В советский период (особенно после войны 1941–1945 гг.) рассуждать на тему, выражаясь мягкой научной лексикой, коллаборационизма было не безопасно: факты сотрудничества населения Российской империи с французами были «неудобными» и смотрелись совершенно дисгармонично со стройным и безупречным полотном «героической войны», созданным монополистами темы Л. Г. Бескровным и другим «историком» П. А. Жилиным. А уж писать про акты присоединения Литвы к Варшавской конфедерации и думать было нечего. К сожалению, ситуация не изменилась и с выходом в период горбачевской «гласности» эпохально известной книги Н. А. Троицкого,[83] во многом, однако, способствовавшей развитию более объективного подхода к изучению войны.

Концептуальное изучение проблема получила только в последние годы: различным аспектам организации и функционирования системы оккупационной власти французов в России посвящен ряд моих собственных работ (подробнее см. «Библиографию»). В них я подробно описал структуру и кадровый состав (по персоналиям) всех институтов местного управления, а также проанализировал со сравнительно-исторических позиций различия в стиле и методах властвования французов в России и в странах Европы.

База источников по теме невелика: единого упорядоченного архива Великой армии периода коалиции 1812 г. не существует,[84] кроме того, многие местные, региональные российские хранилища материалов сейчас утрачены.[85] Таким образом, основными нашими источниками стали мемуары современников, отечественные и зарубежные публикации документов (по большей части, вышедшие к столетию войны), краеведческие очерки; ценные сведения содержатся в российских исторических журналах, выходивших до революции 1917 года и в фондах архива РГВИА.

В отличие от цивилизованных стран Европы, где при вступлении французов чиновники городской и сельской местной власти спокойно продолжали исполнять свои обязанности (отправление суда, организация пожарных команд, поддержание общественного порядка и т. д.), то в России все они последовали за русской армией, отступление которой в начале войны более напоминало бегство (кавалерия Мюрата просто не поспевала за русской пехотой).

Таким образом, страна в одночасье осталась в состоянии первобытной демократии. Вследствие этого Наполеону пришлось с нуля создавать систему местного управления (и единственным возможным вариантом для него было простая установка французской модели на занятых территориях). Если на Западе он лишь реформировал чиновничий аппарат (в Голландии, например, вместо средневековой системы продажи должностей, клиентажа и совершенной расплывчатости обязанностей, Наполеон установил современный тип организации департаментов управления, появились множество новых профессиональных должностей, таких, как гидротехник, мелиоратор, службы, занимающиеся исключительно сельским хозяйством или образованием).

В Литве французов встречали с большим энтузиазмом «как освободителей от российского ига» (судя по воспоминаниям современников, реакция мирных жителей живо напоминала обезьянье ликование в Багдаде весной 2003 года). Все были воодушевлены идеей восстановления независимой Великой Польши: в 1812 году здесь были созданы воинский контингент для «Великой армии» и различные добровольческие отряды.[86]

Сейм Варшавской конфедерации 28 июня (здесь и далее даты даны по новому стилю) провозгласил восстановление Польского королевства и присягнул на верность королю Саксонии Фридриху Августу по совместительству занимавшему пост герцога Варшавского,[87] а 14 июля в кафедральном соборе Вильно правительством и обывателями был подписан акт присоединения Великого Княжества Литовского к Генеральной Конфедерации Польского Королевства.[88] У Литвы были теперь свои границы, свое «временное» правительство (об этом речь пойдет ниже), своя армия[89] и новое административное устройство. Однако вот казус: кому принадлежала власть? Русское управление закончилось с отступлением армии. Наполеон объявил себя лишь «протектором» княжества (мы помним, что он не был заинтересован в дроблении Российского государства — своего основного союзника против Англии), а не его сувереном. Ни в провозглашении 14 июля, ни в актах каждого отдельного города или уезда Литвы[90] мы не находим заявлений касательно прекращения подданства российскому престолу.

В Литве было учреждено Временное правительство из числа местной знати, которое должно было отправлять власть в тесной связи с французской оккупационной администрацией. Но и с юридической и с фактической точек зрения, они обладали больше административной, чем политической властью. Литовский официоз — газета Kurjer Litewski. 1812, № 49 — сообщала, что Комиссия Временного правительства была учреждена Наполеоном после ухода российских чиновников, «чтобы охранить страну от гибели и беспорядков и сделать по городам запасы для войск продовольствия».

Две основные функции, а также обстоятельства появления администрации здесь прописаны очень четко. Наполеон впервые встречается с положением, при котором в стране, где он вынужден военными методами решать политические проблемы, чиновники уходят за армией (а, начиная со Смоленска, и жители), разрушая основы государственности: подобного не было ни в одной из европейских стран, по этой причине там и не наблюдалось такого мародерства и беспорядков, которые сопутствовали русскому походу. В этих условиях императору ничего не оставалось делать, как противостоять анархии, создавая временные органы управления по французскому образцу. Закон от 28 плювиоза VIII года (17 февраля 1800) установил новые принципы организации местной администрации республики, территория которой делилась на департаменты и коммунальные округа. Во главе их стояли, соответственно, префекты (термин из римской античной традиции), советы префектуры, генеральные советы, (в коммунальных округах) муниципалитеты (мэр и заседатели) и муниципальные советы.[91] Во Франции список кандидатов на пост префекта составлялся из нотаблей по предложениям избирательного корпуса, после чего предоставлялся Наполеону на окончательное утверждение. Заметим, что префекты были фактически полностью свободны от руководства с его стороны.[92] Закон гласил, что «управлять должен один человек, а обсуждать — многие».[93] Этот же принцип коллегиальности пытались применить и в России. Приказ Наполеона о назначении временного правительства княжества Литовского последовал 1 июля.[94] В нем, в частности, значилось:

Комиссия делилась на 7 комитетов (отделов), в которых председатели назначались императорским указом. Обращает на себя внимание порядок следования (по важности) этих комитетов: продовольствия и магазинов (председатель — бывший литовский маршал Станислав Солтан), полиции (председатель — бывший литовский обозный Карл Прозор), финансов (председатель — граф Иосиф Сераковский), военнго (председатель — князь Александр Сапега), судейский (председатель — бывший подкоморий граф Франциск Иельский), внутренних дел (председатель — Граф Александр Потоцкий), народного просвещения и религии (председатель — ректор университета Ян Спедетский). Генеральный секретарь комиссии — Иосиф Коссаковский.[96] Михаил Ромер стал мэром Вильно, а 16 сентября его сменил Ян Хорайн. У мэра было 4 помощника и 12 членов муниципалитета.[97] Переведенный из Варшавы барон Биньон занял должность комиссара при временном правительстве.[98]

Приказом Бертье от второго июля военным губернатором был назначен уже известный военный теоретик, но пока ещё не ставший ренегатом, бригадный генерал, швейцарец А. А. Жомини. Он сменил генерала Ж. Барбанегра, переведенного на аналогичную должность в Минск (и тут этот последний не задержался и его место занял генерал Брониковский). Должности военных генерал-губернаторов также занимали: в Гродно в разное время генералы Брюн и Лебрен, в Белостоке генерал Феррьер. Генерал-губернатором всего княжества стал граф Дирк ван Хогендорп, оставивший интересные мемуары.

30 августа Жомини был снят со своего поста и направлен в Смоленск (там он сменил генерала Армана Огюстена Луи Коленкура герцога Виченцского), где, кстати, тоже пробыл не долго. Только 4 октября его место в управлении г. Вильно занял барон Рох Годар.[99] Причины перевода Жомини до сих пор остаются спорными: по одной версии — из-за разногласий с начальником Хогендорпом, по другой — за плохую работу (о чем неоднократно писал Наполеон). Можно предположить, что эти причины связаны между собой. Для честолюбивого швейцарца этот конфликт закончился даже временным домашним арестом.[100]

Работа гражданских органов была не очень слаженной и эффективной. Генерал Хогендорп в раздражении писал: «Они ничего не делают». Вследствие этого Наполеон принял решение, что «власть военная и власть гражданская должны быть совмещены», и 24 августа Хогендорп был поставлен во главе временного правительства.[101]

Поскольку гражданская инициатива была слабой, её пытались подогреть следующими воззваниями:

Объясняли и суть конфликтной ситуации:

Участь Литвы решалась на полях сражений. В день своего рождения 24 декабря Александр объявил о всеобщей амнистии (коллаборационистам) в Литве. Иначе обстояло дело в исконно русских территориях: следствие и суд по делу «о бывших в разных должностях у неприятеля чиновниках» продолжалось до 30 августа 1814 г. К этому времени многие из лиц находящихся под следствием либо умерли, либо покончили жизнь самоубийством.[104] Ещё раз подчеркну, что ничего подобного в Европе в предшествующие годы не наблюдалось.

Начиная со Смоленска, Наполеон вступил уже на земли, давно принадлежащие российской короне. И соответственно этому, и отношение местных жителей к французам уже не было столь восторженным.

Военным губернатором города поочередно были генералы Шарпантье (затем в Полоцке), Барбанегр и Жомини. Комендантом стал Бозе, комиссаром Сиов. Интендантом, т. е., фактически, главной фигурой управления Наполеон назначил генерала Армана Шарля Виллебланша. Были также учреждены городской муниципалитет, верховная комиссия, комиссары (в «уездах») и должность их помощников.[105] Верховная комиссия (под председательством интенданта) должна была ведать продовольствием. В нее входили: помещик Голынский, Фурсо-Жиркевич и Санко-Лешевич (позднее переведен из муниципалитета). Распоряжения отдавались следующим образом: по предписаниям интенданта члены верховной комиссии давали задания комиссарам о заготовках провианта для армии, разработке сведений о помещиках и их крестьянах, высылки людей из Смоленска.

Муниципалитет, работая в тесной связи с вышестоящим органом, обладал, однако, и некоторой самостоятельностью. Он состоял из 10 членов и 30 различных чиновников-помощников (переводчики, казначеи, писцы, комиссары для поручений). Муниципалитет формировался из местных жителей самого различного социального положения и национальной принадлежности.[106] Но это были, как их метко назвал один из исследователей, «подневольные муниципалы».[107]

12 августа генерал Виллебланш назначил глав ведомств: В. М. Ярославцев стал мэром, Рутковский его «товарищем», учитель смоленской гимназии Ефремов — «генеральным секретарем». Для примера, некоторым образом характеризующим процедуру составления кадрового костяка нового департамента управления, приведем следующее письменное извещение, направленное одному из муниципалов, Рагулину:

Отдельным интересным историческим вопросом является проблема источников сведений о потенциальных «назначенцах», которыми пользовались французы. Правительство города разместилось в здании бывшего городского магистрата (у церкви Одигитрии). Несколько слов о функциях муниципалитета. Имея ордер от высшего начальства, он обязывал жителей на работы по поддержанию чистоты и порядка в городе, доставки фуража, ремонту мельниц и т. п.

Итак, центральной задачей, безусловно, оставалась заготовка провианта. Но французы не учли, что в России, в отличие от Европы, нет налаженной разветвленной структуры внутреннего рынка, что здесь преобладала т. н. «ярмарочная» система, характерная для доиндустриальной эпохи. Другой крупной проблемой было совершенное нежелание русских чиновников работать. Вот какие записки вынужден был посылать интендант муниципалам:

Или:

27 сентября:

Вот основные причины, по которым «бонапартизма» в России, что называется, «не вышло».

Информацию о структуре управления Витебском и прилегающими к нему территориями мы черпаем из письма маршала Александра Бертье пасынку Наполеона и командиру одного из армейских корпусов Великой армии Эжену Богарнэ от 7 августа:

Таким образом, здесь мы встречаемся с несколько иным вариантом структурирования управления, нежели в Смоленске и его окрестностях или литовских областях: речь идет об адаптировании и прививании французской оккупационной модели к традиционным для России институтам губерний и уездов.

Хотя французы уже получили некоторый опыт суровой школы выживания в оставленных и выжженных русскими деревнях и городах, но подобная ситуация в долгожданной Москве стала для них настоящим шоком. Анархия и пожары были ужасающими. Русская администрация выехала вместе с армией, прихватив весь пожарный инструмент (!).

Несложно представить себе все трудности, связанные с формированием управленческой администрации и её работой.

Сразу по вступлении в город было обнародовано воззвание к его жителям. Оно сводилось в целом к четырем основным пунктам:

Проблема продовольствия оставалась первостепенной. По улицам Москвы было развешено специальное обращение к сельчанам (Наполеон надеялся на их грамотность):

Надо сказать, что если поначалу некоторые крестьяне последовали этому обращению и привозили в Москву продукты на продажу, то постепенно с развитием анархии уже в рядах французов и некоторой активизацией деятельности оголтелых партизанских отрядов, которые зачастую грабили своих же соплеменников на большой дороге, этот процесс в основном сошел на нет.

Генерал-губернатором (le gouverneur général de Moscou) стал Э. А. Мортье, гражданским губернатором (L’ Intendant de la ville et de la province de Moscou) — уроженец Архангельска, путешествовавший с Лаперузом, Ж. Б. Лессепс,[114] командующим гарнизоном (commandant la place) А. Дюронель.

По распоряжению этих лиц был избран муниципалитет города. Один из его членов, Г. Н. Кольчугин, оставил следующее свидетельство:

Здесь опять мы сталкиваемся с попытками европейцев объяснить русским, с одной стороны, смысл некоторых основ западной модели жизнедеятельности общества с его демократическими традициями, а с другой, растолковать им, что война не должна затрагивать сферы чисто гражданского политического быта.

Все члены вновь избранного муниципалитета должны были носить на руках повязки из белых и красных лент и при необходимости могли потребовать от французского начальства силового вмешательства.

Функции муниципалитета были разделены по нескольким «отделениям», которые отвечали за следующие службы: «Спокойствие и тишина», «Мостовые», «Квартирмейстерская часть», «Закупки», «Правосудие», «Надзор над богослужением», «Попечение и надзор за бедными», «Комиссары и помощники».[116] Всего же московский муниципалитет состоял из 67 членов, в том числе, 20 иностранцев и 15 чиновников разных рангов (от надворных и титулярных советников до коллежских регистраторов), 15 купцов и детей купеческих, четверо военных в отставке и четверо ученых (профессор, магистр и два учителя), два дворовых человека (!) и один вольноотпущенный.[117] Такого демократического состава городские власти России ещё не знали (как и в других областях дворянин и крепостной имели равное право голоса).

В структуру муниципалитета входили:

1) мэр и шесть его товарищей;

2) 16 членов муниципального совета, в том числе, казначей и секретарь.

3) особый отдел — полиция не подвластная коменданту и губернатору; в его составе два главных комиссара (магистр Московского университета, он же полицмейстер Виллер и его помощник иностранец Бюло).

4) 15 комиссаров (большинство иностранцев), и 8 помощников. 12 лиц для поручений (из них пять переводчиков).[118]

Городским головой стал купец первой гильдии Петр Иванов Находкин (Наполеон вознаградил его за заслуги ста тысячами фальшивых рублей).[119] Товарищи: надворный советник А. Д. Бестужев-Рюмин (чиновник вотчинного департамента) — попечение о бедных, вюртембержец Егор Меньон — надзор за ремесленниками, московский купец Яков Дюлон — надзор за дорогами и мостами, московский именитый гражданин Ф. Фракман — квартирмейстерская часть, московский купец Петр Коробов — закупка провианта, московский купеческий сын Н. Н. Крок — заведовал спокойствием и тишиной; полицмейстером стал магистр Московского университета, по совместительству главный комиссар Виллер.[120]

Как в Литве и Смоленске, работа администрации оказалась малоэффективной. О причинах этого совершенно правильно писал автор юбилейного издания о Москве в 1812 г.:

Что ж, в очередной раз можно вспомнить цитату одного классика «Что хорошо для Лондона (читай Парижа, — прим. авт.), то рано для Москвы».

В Курляндии сложилось наиболее близкая к европейскому опыту ситуация, за исключением того, что здесь «для французов важны были не реформы, а обеспечение продовольствия французской армии…».[122]

Поначалу присутствие иноземцев в прибалтийских областях было малозаметным.

Для налаживания поставок продовольствия в г. Митава был составлен специальный «гражданский комитет по исполнению военных реквизиций». Он имел сословно-представительный характер (со стороны дворянства — фон Франк и дворянский казначей Штемпель; со стороны городского сословия — адвокаты Грюцмахер и Менх, асессор городского магистрата Шарпаньтье, купец Гафферберг; городские эльтерманы Классон и Рорбах).[124]

Так продолжалось до первого августа, когда указом Наполеона прежнее губернское управление было упразднено. Двумя новыми французскими интендантами стали: аудиторы государственного совета Юлий де Шамбодуэн и Шарль де Монтиньи.

Сама Курляндия делилась на два интендантства: Верхнюю Курляндию, состоявшую из округов («обер-гауптманств») Митавы и Зельбурга и Нижнюю Курляндию из округов Гольденгена, Туккума и Пельтена. Помимо вышеперечисленного тем же указом

Вследствие этих изменений сложилась ситуация очень схожая с литовской.

Всеобщая амнистия в прибалтийском крае была объявлена Александром 31 декабря 1812 г. Мы можем рассматривать этот шаг как ещё одно подтверждение того, что в описываемую эпоху в представлении российского царя не все части его обширной империи были равнозначны в смысле признания их исторически сложившихся различий.

Систематизируя типологические формы управления и влияния французов в европейских странах, где Наполеон вел войну, мы можем выделить три основных группы: мелкие государства, перетасованные по конфедеративному варианту с последующим проведением типовых антифеодальных реформ (итальянские республики, Рейнский союз), области присоединенные к империи (Голландия, Рим, ганзейские города, Иллирийские провинции), где французская «перестройка» затронула практически все сферы жизнедеятельности общества; к третей группе относятся страны, политическая и социально-экономическая структура которых подверглась серьезному реформированию со стороны Франции, но чье самостояние как суверенного государства было сохранено (Пруссия, Испания и, с оговоркой на воссоздание этого «самостояния», Польша).

Россия, по своему обыкновению, не относится ни к одной из перечисленных категорий: здесь Наполеон вел, по его собственному выражению, «чисто политическую войну», причем сам момент оккупации был кратковременным. Вследствие этого и никакой глубокой деформации социально-политического уклада не произошло. По этой причине вывод выдающегося историка Эрика Хобсбаума не вполне точен:

Как раз на территории от Балтики до Москвы синтез не произошел.

В заключении хочется напомнить читателю то правило, которым Наполеон руководствовался всюду, где вставала необходимость в организации оккупационного и позднейшего управления:

«Мнение» различных слоев населения в России выразилось сначала в оголтелой «дубине народной войны», а позже — в декабрьском восстании 1825 года, когда молодые представители элиты общества, желая получить свободу для себя, решили снизу переделать власть в России на французский манер, но плохо кончили.

II

Как я уже говорил во вводной главе, история — это повторение жизни многоликих образов. Вспомним, кем и когда была впервые применена практика централизации управления путем деления государства на несколько крупных «округов», и какие это дало результаты.

Идея создания в России системы Федеральных округов являлась одним из оснований «политики преобразований», предпринятой В. Путиным в начале его правления. Проблема эффективности её функционирования и сотрудничества с местной и муниципальной администрацией представлялась одной из наиболее актуальных.

Указ № 849 о введении в России Федеральных округов и нового института полпредов президента был подписан Путиным 13 мая 2000 г. Позднее, 31 июля указом № 1415 и постановлением правительства № 592 от 12 августа («О взаимодействии Правительства Российской Федерации и федеральных органов исполнительной власти с полномочными представителями Президента российской Федерации в федеральных округах и схеме размещения территориальных органов федеральных органов исполнительной власти») постановление получило дальнейшее нормативное развитие. Однако, несмотря на вышеназванные акты, законодательного закрепления полномочий полпредов до сих пор не существует. Единственное внятное предложение на этот счет, которое было сделано тогдашним заведующим Советом Федерации Егором Строевым ещё в октябре 2000 г. так и не нашло поддержки у Кремля (по понятным причинам). Так что сегодня приходится констатировать, что, с юридической точки зрения, в основе деятельности 7 представителей президента лежит принцип «во все вмешивайся, ни за что не отвечай».

Предполагалось официально, что главными целями создания системы представителей президента являются: обеспечение реализации в регионах России конституционных полномочий президента и повышение контроля за деятельностью федеральных органов управления на местах. Полпред президента должен «обеспечивать» организацию и реализацию работы органов государственной власти по главным направлениям внутренней и внешней политики, он осуществляет контроль за соответствием и выполнением региональными властями общефедеральных законов. Помимо этого в его обязанности входит предоставление президенту докладов о политической, экономической и социальной ситуации в округе.

Следует сказать несколько слов о предыстории путинской семерки. Желание власти у Бориса Ельцина всегда было «основным инстинктом», и он умел чувствовать конъюнктуру: если в конце 80-х и первой половине 90-х его лозунгом было «берите суверенитета сколько сможете», то в последствие он стал склоняться к централистской линии. Так, ещё в мае 1998 г. указом президента создавалась «коллегия федеральных органов исполнительной власти». Её задачей стала координация деятельности федеральных институтов власти на местах. Тогда же появились и полномочные представители Президента РФ, за которыми закреплялась обязанность в месячный срок организовать «региональные коллегии федеральных органов исполнительной власти». Им придавались функции совещательной властной структуры. Коллегия состояла из глав местных федеральных органов, которые руководили безопасностью, обороной, внутренними делами и внешними сношениями регионов.

Среди целей коллегии декларировались: анализ экономической, политической и социальной ситуации в подотчетном регионе, а также курирование совместных действий федеральных и местных властей. Таким образом, прообраз путинской системы округов материализовался ещё в 1998 г., но было принципиальное отличие: они не соответствовали военным округам (подумайте о т. н. чрезвычайной ситуации и полномочиях президента в такой «ситуации»). Кстати, уже учреждение этой самой коллегии стало прямым нарушением конституции, т. к. пункт 7 Основных задач Коллегии гласил:

В то время как по статье 80 Конституции 1993 г. президент только «обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти». «Обеспечивать» и напрямую «осуществлять» власть — это понятия не идентичные.[128]

Авторство самой идеи введения «округов» отстаивают многие: от Владимира Жириновского, который в ряде своих многочисленных сочинений действительно предлагал поделить страну на регионы-округа (причем, именно на 7), до служащих аппарата президента и некоторых политологов. Здесь можно вспомнить также, что в 1970-е гг. один из главных идеологов американской политики противостояния «Империи зла», польский эмигрант Збигнев Бжизинский, считал, что Россия сама собой объективно должна распасться на ряд самостоятельных субрегионов отличавшихся особенностями экономического развития. Этому вопросу он посвятил ряд обстоятельных монографий, а в СССР журналисты и ученые, многие из которых его книги и в глаза не видали, объявили советника президента США «врагом отечества». Замечу, что российские ученые мужи все же не забыли идеи времен «холодной войны», правда, теперь они уже звучат из уст бывших их хулителей: к примеру, президент РАН Геннадий Осипов предложил Владимиру Путину произвести пересчет количества округов, таким образом, чтобы их число соответствовало бы «экономическим зонам».

Однако их авторские права могут оспорить сразу несколько исторических деятелей различных эпох.

Оливер Кромвель пошел по тому же пути, учредив в Англии 9 августа 1655 г. 11 «военно-административных округов» во главе с «генерал-майорами». Среди них были его земляки и родственники (офицеры Десборо, Уолли, Гоффе, Флитвуд и Ламберт). Это было сделано с целью повышения эффективности управления, а также для приведения законодательства удельных маноров (дворянских владений) в соответствие с общегосударственным. Представители Лорда Протектора должны были регулярно докладывать о политической и экономической ситуации в округе, следить за исполнением его приказов и статутов на местах. Кроме того, в указе Кромвеля звучали следующие предписания:

В итоге представители Лорда Протектора установили в провинциях мелочную и жесткую тиранию, были закрыты многие политические собрания и периодические издания. Однако они не смогли обеспечить полной победы на выборах в парламент (17 сентября 1656 г.) сторонникам Кромвеля, так что ему пришлось воспользоваться иными приемами и провести чистку парламента, принудительно удалив из него более ста республиканцев. Вскоре после этого провала институт генерал-майоров был отменен. Генерал Шарль де Голль, призванный Францией выводить страну из политического и экономического кризиса в 1958 г. добился на этом поприще серьезных продвижений. Однако, на принципиальном, структурном уровне проблемы оставались ещё во многом нерешенными. К концу 1960-х гг. кризисные явления вернулись, социальная напряженность достигла небывалого размаха (можно вспомнить хотя бы знаменитые рабочие забастовки или студенческие уличные бои а мае 1968 г.). В этой обстановке де Голль выносит на всенародный референдум проект введения системы 22 «округов» (вместо существовавшего во Франции со времен Великой французской революции административного деления на девять десятков департаментов), который имел все ту же цель укрепленья «вертикали власти». С небольшим перевесом проект был отклонен на голосовании. Как и обещал, при отрицательном исходе референдума, де Голль ушел в отставку.

Что же касается российского опыта, то полпреды Путина не просто не стали чем-то принципиально новым, но, напротив, являются практически идентичным повторением пройденного (куда там!) этапа.

Укрепляя личную власть (выстраивая «вертикаль»), Петр I в 1709 г. вводит деление России на два генерал-губернаторства, Санкт-Петербургское и Азовское (в связи со стратегической важностью этих регионов), и 6 губерний (Московская, Киевская, Архангелогородская, Смоленская, Казанская и Сибирская). В основе реформы был положен принцип «удаленности» территории. С кадровой точки зрения, губернии стали местом «ссылки» «проштрафившихся» политических тяжеловесов или «тепленьким местечком» личных друзей царя.

Екатерина II, недовольная неспособностью местных властей противостоять пугачевскому движению, провела разукрупнение губерний («Учреждение для управления губерний Всероссийской империей» от 7 ноября 1775 г.). Принципом нового деления страны стал количественный: в каждой губернии (к концу правления Екатерины их было около 50) должны проживать 300–400 тыс. душ мужского пола. Одновременно с этим увеличилось количество генерал-губернаторов, которые отныне стали наместниками в регионах, включавших в себя по несколько губерний. Они подчинялись непосредственно императрице, многие были её фаворитами. В общих чертах такая система местного управления просуществовала в гоголевской России до февраля 1917 г., когда их сменили комиссары, а затем национальные республики и «съезды советов».

Законченный вид институт генерал-губернаторов обрел с приходом к власти Николая I, который считал идеалом государственного устройства казарму. Приведем небезынтересную выдержку из «Наказа генерал-губернаторам» 1853 г.:

Однако при всех этих весомых полномочиях генерал-губернаторы не сумели предотвратить революций 1905 и 1917 гг.

Сегодняшние полпреды президента также не смогли обеспечить эффективности управления, хотя и регулярно пытаются осуществлять влияние на региональные выборы. Возвращаясь к Наполеону, замечу, что схожую конфигурацию управления оккупированной территорией он уже до войны 1812 года применил в Испании.[130] 8 февраля 1808 года Наполеон подписывает указ, в соответствии с которым Испания разделяется на 7 военных губернаторств (округов). Генерал-губернаторы сосредотачивали в своих руках всю гражданскую власть и были подотчетны лишь лично императору. Полпредами стали давние соратники Наполеона (среди них: Ожеро, Сюше, Дюфур, Дорсен, Келлерман и Сульт).

Наполеон был далеко не первый, кто решил обеспечить управление оккупированной территорией не только военными гарнизонами. Вот ряд примеров.

Александр Македонский на всей территории своей огромной империи от Египта до Индии внедрил в систему местных традиционных отношений новую структуру политической власти. В восточных сатрапиях стал формироваться сектор местного самоуправления по типу городской полисной организации, существовавшей в Греции. Это первичное звено было подотчетным представителям Александра в сатрапиях. Благодаря первой в истории глобализации развитие торговых отношений получило небывалый прежде размах. Такую же форму управления использовали и древние римляне. На завоеванных территориях (от Британских островов до Ближнего востока) вводилась сеть провинций во главе с римскими префектами, которые делились на муниципии, куда избирались представители местной элиты. Таким образом, на подвластных территориях привносились элементы демократической модели жизнедеятельности. Денежная система унифицировалась: римские монеты стали международной валютой как доллар для современного мира. В период активной колонизации многих стран Африки и Азии в Новое время две лидирующие в развитии европейские страны, Англия и Франция, также взяли на себя роль цивилизаторов «варварских народов», устанавливая в этих регионах первичные демократические институты, разрабатывая природные месторождения, создавая хозяйственную инфраструктуру, прокладывая дороги, решая противоречия между конфессиями и племенами, борясь с эпидемиями и голодом. Впоследствии эти народы начинали «войны за независимость от угнетателей», которые в прошлом веке закончились победой (то есть официальной независимостью) первых. В итоге, основными характерными чертами жизни стран «победившей независимости» стали нищета, геноцид, тирания регулярно сменяющихся диктаторов и межплеменные войны.

Освобожденный после Первой мировой войны из под пяты Османской империи Ирак, находился до 1932 г. «под мандатом» (протекторатом) Англии, после чего обрел «свободу и независимость» и, не сумев ею разумно воспользоваться, ко времени освободительной операции США и Англии 2003 года пережил около десяти правительственных переворотов, кровавых геноцидов курдского населения и ряд международных экономических блокад. Тут же по взятии Багдада силами союзников, временные власти одним росчерком пера отменили обязательный воинский призыв на военную службу.

После принятия условий Потсдамской конференции и капитуляции Японии в 1945 г. она была оккупирована войсками США, которые действовали от имени союзников. Вплоть до вступления в силу в 1952 г. Сан-Францисского мирного договора верховная власть в государстве оставалась в руках американцев. Выполняя положения Потсдамской декларации от 26 июля 1945 г., американцы взяли под контроль финансы, составление госбюджета, внешнюю торговлю, полицейский аппарат. Армия была распущена. 3 мая 1947 г. вступила в силу новая («американская») конституция, которая действует и по сей день. В течение двух лет были введены свобода слова и вероисповедания, церковь отделена от государства, монархия низводилась до уровня номинального политического института при парламенте, были также проведены и экономические реформы. Сегодня Япония прочно занимает место одного из мировых экономических лидеров.

То же самое произошло и с Германией (ФРГ), которую после Второй мировой войны американцы за несколько лет подняли из руин («германское экономическое чудо»), сделали, по признанию практически всех аналитиков, самым демократическим европейским государством Европы и несомненным лидером континента в индустриальном секторе.