Правда об Ираке или Битва в Месопотамии

Демократия по-иракски

В начале 2005 г. Рамсфелд послал в Ирак отставного генерала Гэри Лака (доктора наук в математике, прежде командовавшего американскими войсками в Южной Корее) с инспекционной поездкой. Лак был советником Фрэнкса в золотые дни подготовки к походу на Багдад. Первый вывод Лака: подготовка новой иракской армии полностью провалилась: «Винтовка в руки, три дня маршировки – и в армейский строй». Но более важным был следующий вывод Лака: «Мы недооценили эффект правления Саддама Хусейна на иракский народ. Тогда от них не требовали инициативы, а теперь мы не знаем как эту инициативу остановить».

Госсекретарь Райс послала в Ирак своего старого друга Филиппа Желикова с небольшой группой экспертов. Те обнаружили, что за последние шесть месяцев вырабатываемое в Ираке электричество сократилось, подготовка полиции зашла в тупик, банковская система не создана, в сельском хозяйстве застой, суды отсутствуют, осужденные безнадежно ожидают суда. Этот доклад привел бы в уныние любого, но не Кондолизу Райс. «Я владею Ираком, я была в команде, принявшей решение о вторжении». Прежде она была в Ираке только раз – с президентом в 2003 г. Теперь, уже в должности госсекретаря, она решила сделать это во второй раз.

Для иракских повстанцев Райс была желанной целью. Теперь ее приезд был игрой со смертью. А Негропонте согласился на пост министра национальной безопасности. Президент сказал ему лично, что «глава МНБ будет вершиной вашей карьеры». И назначил его на этот пост 17 февраля 2005 г. Послом США в Ираке стал Халилзад. Президентский приказ NSPD-36 сделал ответственным за Ирак Государственный департамент.

По мере приближения выборов в национальное собрание смерч насилия в Ираке поднимался все выше. Генерал Чиарелли предупреждал в Багдаде, что к этому событию повстанцы приготовят нечто особенное. 26 января 2005 г. был сбит вертолет в западной части Ирака. Погибли 31 американец – самые большие одноразовые потери со времени вторжения американцев в Ирак. А президент заливался соловьем, греша всеми возможными преувеличениями: «Завтра мир будет свидетелем поворотного пункта в истории Ирака». Буш отметил особое внимание к выборам со стороны Заркави – второго человека в Аль-Каиде, назвавшего демократию «злостным принципом».

В голосовании приняли участие 8 миллионов иракцев. Буш ликовал – оправданы все его силовые действия: «Голос свободы со Среднего Востока». Многим казалось, что пройден решающий этап. Но – очень важно – сунниты бойкотировали выборы, а это было 20 процентов населения страны. И по всему было видно, что сунниты не оставят это дело просто так. Никогда не говори никогда. Секулярно настроенные женщины были оттеснены в самом начале избирательного процесса. Набранный американцами Иракский правящий совет за закрытыми дверями проголосовал за резолюцию № 137, которая отвергала существующие законы в отношении семьи и поставила шариат над гражданскими законами. В результате национальных выборов в январе 2005 г. половина из 55 членов Конституционного комитета представила Объединенный шиитский альянс; четверть комитета составили представители Демократического патриотического альянса Курдистана. Из восьми женщин, попавших в комитет, пять представляли шиитов, две – курдский альянс и только одна женщина оказалась независимой. Частично потому, что Американская миссия в Багдаде не имеет ни одной женщины в своем составе. Многое американцами уже упущено.

Сегрегация полов стала фактом иракской жизни. А в зоне влияния таких ортодоксов как Муктада аль-Садр женщины прямо опустились в средневековье. А сотрудничество с американцами легко дискредитирует самых благожелательных сторонников секулярных нравов. Техническая помощь таких американских институтов как Национальный демократический институт по внешней политике воспринимается в Ираке весьма подозрительно, как и спонсируемое американцами Радио Аль-Махабба. Возможно, такая же судьба ожидает идею создания в Багдаде американского колледжа.

Американцы оказались в ловушке. Желая добиться стратегических преимуществ, американский посол Залмай Халидад поддержал исламские силы. Курдам было просто некуда деваться. Статья вторая конституции делает ислам официальной религией государства. Прогрессивно законодательство 1959 года кануло в Лету. Шариатский закон вернулся в Ирак. Очнулись даже самые убежденные оптимисты: «Предполагать, что просто наличие женщин в правительстве произведет либеральное законодательство – было ошибкой»[201].

Окончательно новый мир установился в Ираке с принятием новой конституции на референдуме 15 октября 2005 г. Главным положением конституции видится то, которое утверждает, что никакой закон не может быть принят в стране, если он противоречит «установленным правилам ислама». 39-я статья конституции делает «освобожденный» американцами Ирак копией теократии иранского типа. Хотя бы только по этой причине эта конституция была осуждена критиками внутри и за пределами Ирака как «фундаментальное отступление назад для большинства населения Ирака – женщин». Вместо секулярной страны с прогрессистскими перспективами Соединенные Штаты получили фундаменталистскую страну, главным законом которой является Ислам. Это «обращает страну в Афганистан при Талибане, где дискриминация женщин была институционализирована»[202].

Центральное положение исламских порядков в прозападной по внешнему виду конституции смутило американцев. Теперь даже в Вашингтоне те, кто надеется создать относительно либеральный режим в Ираке, вынуждены иметь дело с религиозными мусульманами, двигаясь по религиозным каналам, опираясь не на идеи Просвещения, а на Коран, в котором примерно 80 сур посвящены законодательным вопросам и «воспитываемому» американцами Ираку придется руководствоваться правилами, замороженными в законах примерно тысячу лет назад.

А ведь Ирак на протяжении почти 50 лет давал женщинам наиболее широкие права в регионе. Женщина выходила замуж не ранее 18 лет, полигамия была запрещена, насильственный развод был запрещен.

Вначале Полу Бремеру, американскому главе временного правительства Ирака, показалось возможным наложить вето на спорную резолюцию, но в дальнейшем американцы смирились. Уже в августе 2003 г. влиятельный среди шиитов Великий аятолла аль-Зистани объявил, что «религиозные положения, моральные принципы иракского народа и благородные социальные ценности должны быть основой новой иракской конституции».

Против (категорически) выступили курды и секулярные сунниты. Курдский лидер Джалал Талабани (вскоре он станет президентом Ирака) заявил довольно жестко: «Мы никогда не согласимся с каким-либо правительством в Ираке. Никогда. Для нас это красная линия. Мы никогда не будем жить внутри исламского Ирака». Но большинство иракцев одобрили шариат и с самого начала было ясно, что в основу новой иракской конституции будет положен ислам. Секулярные иракские женщины были полностью маргинализированы. В результате выборов в январе 2005 г. половина из 55 членов конституционного комитета вышла из шиитского Объединенного арабского альянса. Это и определило результат. Статья 2 конституции делает Ислам официальной религией завоеванного американцами Ирака. Шариат позволяет жениться в девять лет, позволяет полигамию, и исключает право женщин быть судьей. Таков прогресс, добытый строителями империи под маской демократии.

А в Ираке началась после январских выборов борьба за пост главы правительства. Вперед вышел шиит Ибрагим аль-Джаффари, выдвинувшийся еще при Бремере. Негропонте не любил его, считая пустым болтуном. Джаффари считал, что курд Талабани не может быть главой правительства. Джеффри считал, что в Вашингтоне никто не понимает ситуации в Багдаде и не советовал Райс лететь в Багдад.

И все же курд Талабани 7 апреля 2005 г. был приведен к присяге в качестве президента Ирака. Через несколько минут Джаффари стал премьер-министром. Их телефонные разговоры с Вашингтоном были полны меда. Джеффри не жалел шампанского и виски, уговаривая шиитов включить в правительство суннитов. Но когда окончилось виски, Джеффри понял, что не преуспел.

На самолете генерала Эбизаида в Ирак летела Райс. Прежде всего она встретилась в Махсудом Барзани на севере Ирака, в Курдистане. Здесь то же самое: суннитов надо включить в правительство. Сирийцев и иранцев в Ирак не пускать. Барзани считал сирийцев глупцами, а иранцев – умными противниками.

Через 45 минут Райс в Багдаде и прессирует Джаффари. Тот предельно уклончив. Это ввело госсекретаря в предельную депрессию, но она улыбалась как никогда широко. Она посетила госпиталь, где лежала женщина из личной охраны Джаффари, бросившаяся на гранату и потерявшая ногу. Райс сказала, что та пострадала за демократию. Женщина медленно поблагодарила. Райс впервые увидела реальную иракскую войну. В палатах она увидела умирающих американских солдат. Это был новый опыт. «Стоило ли оно того?»

30 мая 2005 г. Чейни сказал в программе Лари Кинга, что «иракское сопротивление находится при последнем издыхании». Это было тотальное отрицание реальности со стороны второго лица американской правительственной системы. В апреле этого года было зафиксировано 1700 нападений на американские войска, которые потеряли 52 человека. Сенатор Хегел заявил в «Ю.С. ньюс энд Уорлд рипорт»: «Дела не идут в Ираке лучше, они идут хуже. Белый дом полностью отрезан от реальности». Это была мягкая оценка. Окружающим Хегель говорил, что в администрации нет ни одного стратега.

Лондон

21 июня 2005 г. Залман Халилзад стал послом в Ираке. А 7 июля четыре налета сотрясли Лондон.

Престиж США в мире вернулся к отметке 75-летней давности. 82-летний Генри Киссинджер сказал, что «Ирак не созрел до демократии». За кого готова сражаться иракская армия – за шиитов, суннитов и курдов? Неясно, знает ли Буш, как следует управлять государством. Он не уверен. В начале сентября 2005 г. Киссинджера спросили, почему он поддерживает войну в Ираке? – «Потому что Афганистана было недостаточно». Радикальный ислам желает нас унизить. «Но это мы унизим его». Иракская война несет миру фундаменталистов еще более убедительное послание – «что мы не будем жить в мире, который они предназначают для нас». В Белом доме видели в Киссинджере политика, который мало интересуется демократией и живет в мире геополитики. Американские войска должны оставаться в Ираке при любых условиях.

В сентябре 2005 г. Желиков снова по просьбе Райс отправился с инспекционным туром в Ирак. Он посетил четыре провинциальных города и Багдад. По возвращении Желиков написал на 23 страницах отчет СЕКРЕТНЫЙ/НЕ ДЛЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ. Смысл доклада сводился к тому, что повстанцы успешно адаптировались к усилиям американской армии. Они усовершенствовали свою тактику и теперь использовали более эффективную подрывную технику. Теперь они старательно выбирали цели нападений, используя фактор возросшей взрывной силы. Наиболее ужасающим была свобода перемещения повстанцев по всей стране, тогда как численность американских войск была недостаточна для плотного контроля.

Некий подъем прозападных сил после выборов 30 января 2005 г. выдохся. Правительство Джаффари работало неэффективно. Министерство внутренних дел приобретало знаменитость незаконными задержаниями и убийствами. В оккупированном Ираке, писалось в докладе, население во многих провинциях жило хуже чем при Саддаме. В области использования электричества, добычи нефти, обеспечения водой прогресс был почти не виден. Убийственным было следующее предложение: «Иракцы имеют преувеличенное мнение относительно того, что Америка может сделать для них и сможет ли она восстановить рухнувшие общественные учреждения, и это приведет к глубокому разочарованию Америкой».

И все же Желиков призвал постепенно довести к 2008 г. численность американских войск до 50 тысяч. Он питал некоторую надежду на большую эффективность иракского правительства. Но признавал, что нельзя исключить катастрофы – когда центральное правительство утеряет власть над страной. «Я, лично, в исходе происходящего не уверен». Успех – 70 процентов; крах – 30 процентов.

На фоне того, что президент Буш объявил: «поражение в Ираке для нас не выход», доклад Желикова допускал такую возможность. Он называл 2006 год решающим.

Наиболее совершенное оружие приходило к иракцам из Ирана и Пентагон получил 3 млрд дол. на обрыв этой тайной связи. Речь шла о наступлении на «Хезболлу», организацию повстанцев-шиитов, базирующуюся на Иране, где находились ее лагеря. Американская армия должна быть сосредоточена на защите инфраструктуры.

Райс считала, что победить повстанцев в бою невозможно. Необходимо изменение социального климата. Сенатор Левин обвинял «интеллектуально ленивого» президента Буша, терпящего вокруг себя только тех, кто согласен с ним. Требовалась честная оценка обстановки, а ее не было. Вокруг мечтали о людях типа генерала Джорджа Маршалла, который отказал президенту называть себя Джорджем. Генерал Пауэлл обязан был предупредить Буша, что тот встает на скользкий путь. Пауэлл был обязан остановить войну. Когда Буш в начале 2003 г. спросил Пауэлла, с ним ли он, Пауэлл был обязан – он был на пике влияния – преградить путь войне.

А теперь в Америке растет раскол по роковому вопросу Ирака. В эти дни окончилась карьера главного помощника вице-президента Чейни – «Скуттера» Либби. К нему пришли и, несмотря на сломанную ногу, забрали все пропускные документы и вышвырнули Либби на улицу. Чейни не шевельнул пальцем. Сенатор Маккейн назвал Буша «лишенным интеллектуальной любопытности». Скаукрофт видел повторение Вьетнама. Создать иракскую армию Вашингтон имел меньше шансов, чем в свое время создать армию Южного Вьетнама. Это говорил человек, отвечавший за Вьетнам при президентах Никсоне и Форде. А теперь он спрашивал, может ли советник по национальной безопасности Хедли противостоять Чейни или Райс? Или Рамсфелду? Разумеется, нет. Буш-старший видел зло в Райс, неспособной вести самостоятельный курс. «Она не соответствует своему посту».

Скаукрофт: «Буш-младший считал, что Саддам Хусейн управляет эффективным современным государством. Снять его, и государство заработает много лучше. Никто не видел ясно, что управлять останется хаосом». 90 процентов армии Хусейна следовало сохранить. И использовать. Отчаяние Ирака американцы просто не способны оценить. Генерал Майерс – конченный, разбитый жизнью человек. Но худший среди всех является вице-президент Чейни. Рамсфелд ведет себя как всегда – «таинственный, обструкционист, злонамеренный, не знающий своей игры». Отец президента – Буш-старший «находится в агонии, его мучает эта война. Но он не вел бы себя так даже в миллион лет».

Белый дом потерял критическое качество самооценки. Одним из важных эпизодов этого противостояния стало слушание в сенатском комитете Кондолизы Райс 19 октября 2005 г. Это было первое слушание столь ответственного лица на протяжении довольно продолжительного времени. Главным оптимистическим аргументом было создание иракской армии в 263 тыс. солдат.

Популярный лидер

Между 11 и 16 ноября 2005 г. ЦРУ проводило в Ираке опросы: кто является самым популярным политическим деятелем страны. Высший балл оказался у Зистани – 61 процент иракцев считал его ведущей политической фигурой. 39 процентов с ними не соглашались. Следующим был недавний премьер-министр Аллави – 59,7 – за, 40, 3 процента – против. Чалаби набрал только 34 процента. В Соединенных Штатах Буш мог только мечтать о такой популярности – 38 процентов опрошенных считали его успешно осуществляющим свои функции, а 57 процентов были о нем негативного мнения.

Кондолиза Райс, ставшая, фактически главной ответственной за Ирак, старалась расширить влияние госдепа как можно шире за пределы Багдада. Критические замечания Желикова были восприняты весьма серьезно. Теперь Райс создавала Команды по реконструкции провинций (КРП) – заимствовался опыт Афганистана, когда послом там был Халилзад. Ее отношения с Рамсфелдом становились все более прохладными, но президент встал на сторону Райс. 11 ноября госсекретарь совершила свою вторую поездку в Ирак. Она приземлилась в курдском Мосуле в 300 километрах от Багдада и объявила о КРП.

Но в стране уже поднималась новая волна. «Нью-Йорк таймс» самым критическим образом проанализировала стратегию Буша, приведшую к кровавой войне. 17 ноября 2005 г. конгрессмен Джек Мурта (демократ, Пенсильвания) призвал возвратить американские войска на их собственно американские базы. Мурта четырежды посетил Ирак и не увидел военного решения: «Война в Ираке – это ошибочная политика, обернутая в иллюзию. Наши военные сделали все, чего от них просили, и теперь они должны вернуться домой»[203]. Многие из американцев в униформе деморализованы и плохо экипированы. Сторонники войны прибегли к лобовой стратегии. Они предложили в Капитолии проголосовать за немедленный вывод войск. Сам Мурта вынужден был голосовать против (403 против 3). Все ожидали выборов, назначенных в Ираке на 15 декабря 2005 г. – избиралась ассамблея, которая выберет премьер-министра на 4 года.

Иракское сопротивление добилось максимальных результатов в октябре 2005 г.: 3000 нападений на американцев. Лора Буш сказала, что не знает, почему ее муж восхищается этой войной. В жестко засекреченном «Плане кампании» целью ставилось нейтрализовать повстанцев. Но выполнение этого плана «задерживалось». Теперь американские генералы (Эбизаид, Кейзи) не смотрели на карту страны и не рисовали стрелы – их главной целью стало создание собственно иракской армии. 2 октября 2005 г. генерал Эбизаид сообщил Америке, что созданы иракские силы безопасности, численностью 200 000 человек, готовые уничтожить силы повстанцев.

Но те, кто читал секретную информацию, знал, что на протяжении года уровень нападений на американцев и их союзников держался не ниже 2500 в год. И многие американцы в униформе считали, что Ирак превращается во Вьетнам. Выиграть эту войну невозможно. Теперь Эбизаид и прочие говорили, что войну должна выиграть собственно иракская армия. Прекратить оккупацию со всем этим патрулированием, вламыванием в спящие дома, ночной стрельбой, бесконечным насилием. Коллеги пытали Эбизаида: «Какова американская стратегия?» и слышали в ответ: «Это не мое дело».

«Чье же? – Рамсфелд удалился и теперь этим занимаются президент и Конди Райс». Крик: «Здесь нет стратегии!» стал едва ли не всеобщим. Опросы говорили, что американское общество вынесет потери, если ему будет указан путь к победе. И уберите Рамсфелда – этот призыв ширился постоянно. 30 ноября 2005 г. было выпущен 35-страничный документ «Национальная стратегия для победы в Ираке». Документ требовал политического прогресса и усиления правительственных иракских войск. «Наша миссия в Ираке – одержать победу».

Цифры

Но в ответ 20 000 суннитов вышли на похороны своих убитых и эта масса говорила весьма красноречиво. Буш признал «огромные трудности на пути к победе».

На пресс-конференции 12 декабря президента Буша спросили о цифрах. Сколько жителей Ирака погибли в этой войне? «Я бы сказал, 30 тысяч, около того в ходе вторжения и последовавших боевых нападений повстанцев... Мы потеряли 2 144 человека из численности наших войск в Ираке».

Министр обороны Рамсфелд тем временем думал о будущем. Одним из своих достижений он считал определение американской стратегии в мире на следующие двадцать лет. Он предполагал увеличить силы быстрого реагирования примерно на 15 процентов. И не уменьшать военные расходы. В Ираке армия производила ротацию примерно каждые девять месяцев.

15 декабря 2005 г. в Ираке были проведены национальные выборы. В Национальную Ассамблею проголосовали 11 миллионов иракцев – 70 процентов от общей численности способных голосовать. Рамсфелд в Белом доме сказал: «Слава богу, у нас больше нет выборов». Буш первоначально был в эйфории, но потом его порыв погас. «Теперь, после победы, уходить из Ирака было бы предательством... Отцы погибших говорят мне: Мистер Президент, завершите работу в Ираке».

А потом в Ираке (после выборов) делили портфели. В Вашингтоне открыто говорили, что «в Багдаде нет ни Вашингтона, ни Джефферсона или Адамса».

В ноябре в Ираке погибли 88 американцев, в декабре – 67. В октябре было 3000 нападений. В декабре – 2 500. Буш к этому времени 34 раза навестил госпитали с ранеными. И не раз несчастные родители указывали на своих детей-калек со словами: «Это не стоило того. Вы можете остановить это». Президент: «Я могу вас понять». Вопрос: «Почему вы не можете ничего сделать?»

Отметим, что в январе 2006 г. добыча нефти в Ираке упала на 20 процентов по сравнению с уровнем предшествующего года. Новое правительство будет получать на 2-3 млрд дол. меньше. Ирак очевидно терял экономическую стабильность.

В январе в Ираке наступила эра генерала Чиарелли. Он получил третью звезду и был назначен командующим американскими войсками в Ираке. Генерал убедительно говорил о том, что Ирак имеет высокую культуру чести и праведной мести. Жестокое убийство только помогает инсургентам увеличивать свои ряды и способно вызвать полное отчуждение страны. Америка теряла страну, когда полагалась лишь на эффективную жестокость. По крайней мере, на бумаге один из американских генералов готов был признать превратную сторону насилия.

Самарра

Утром 22 февраля 2006 г. взрыв нескольких бомб уничтожил золотой купол мечети Аскария в Самарре – в 100 километрах к северу от Багдада. Остались руины. Было ясно, что нападение на одну из главных шиитских святынь Ирака было тщательно спланировано. Милиция Муктады аль-Садра в ярости бросилась к сохранившимся в Багдаде две дюжины суннитских мечетей, забросала их гранатами и полила пулеметным огнем. Были убиты три суннитских имама, а четвертый был похищен. Это был взрыв десятков тысяч верующих с обеих сторон. Премьер-министр Джаффари призвал обе стороны к умиротворению, но было ясно, что слова бессильны. Да он и не мог прямо обвинить аль-Садра, своего политического союзника. Президент Буш призвал к миру.

Американская разведка указала, как на виновного, на шиита Заркави. Генерал Кейзи уже составил список возможных устрашающих последствий – в том числе вторжение Ирана и Сирии, обрыв нефтяного экспорта, убийство Зистани. Райс считала, что Ирак не вынесет еще одного подобного нападения. Страна встала на путь, ведущий к гражданской войне. Специалисты из РЭНДа подсчитали, что Ирак на протяжении трех лет испытывал потерю 200 человек ежедневно – то же, что США в результате катастрофы 11 сентября 2001 г. Буш послал секретное письмо Зистани: иметь дело со всем Ираком не получается, Вашингтон готов иметь дело с Зистани.

Популярность Буша в США опустилась ниже 41 процента. Следует убрать Рамсфелда – все более популярное мнение в марте 2006 г. Буш кипел, ощущая разочарование страны.

Премьер Джаффари не мог разомкнуть свою связку с Муктадой аль-Садром.

Госсекретарь Райс снова послала Желикова в Ирак в феврале 2006 г. Тот слетал и доложил, что в Ираке установился неясный баланс, некое молчание моря. Джаффари некомпетентен. Он хитер и цепок, но не государственный деятель. Он не может управлять страной.

Кард решил уйти от этого президента.

А быший премьер-министр Аллави в марте 2006 г. напомнил миру, что в Ираке ежедневно гибнут 50–60 человек. И если это не гражданская война, то что же это?. Буш: «Иракцы заглянули в бездну гражданской войны и решили избежать ее». А к югу от Багдада вооруженные силы повстанцев ворвались в полицейский участок и в суд, убив 17 полицейских и освободив 20 своих сообщников. Теперь Буша теребили все кто мог: Нужна ли эта война? Не превращается ли она в войну во Вьетнаме?

Начальник штаба Белого дома Кард, вопреки всем уговорам президента, покинул его, передав дела Джошу Болтену 28 марта 2006 г. А человек, более других виновный в Иракском кошмаре – министр Рамсфелд с чистой совестью оставался на своем посту. Кард еще помнил времена Вьетнама, когда участники проводили дискуссии под флагом «А что мы могли бы сделать иначе?» При Буше таких дискуссий не возникало. В качестве одного из своих последних действий Кард, столько лет служивший Бушу, предложил генералам Майерсу и Пейсу в Пентагоне и Эбизаиду и Кейзи в Ираке совместно обратиться к президенту Бушу со словами: «Эта миссия выполнена быть не может». Некомпетентность и высокомерие Буша буквально душили Карда, знавшего его много лучше других.

Болтен надеялся, что иракская драма сама найдет свое завершение. Он позвонил одному из специалистов по Ираку: «Где будет Ирак через шесть месяцев?» Ответ не обнадежил: «Там же, где он находится сейчас». Мы видим как от прямого участия в иракских делах отходит вице-президент Чейни. Достаточно. Без Либби, который руководил его делами и устраивал его встречи, он словно потерял руку. Теперь он просил совета у жены и дочери, все более отрываясь от реальности.

Критика иракской политики начала приобретать массовый характер не только в США, но и в Британии, где Тони Блэр переживал далеко не лучшие времена. Он предложил создать совместную американо-британскую комиссию, ответственную за Ирак. 2 апреля 2006 г. Райс вылетела в Ирак из Лондона вместе с Джеком Стро. Страшный ливень заставил в аэропорту пересесть на тяжелый полутанк и двинуться к знаменитому иракскому «Кольцу смерти». Помощник Райс Джим Вилкинсон вспомнил памятные слова Рамсфелда: «Нас встретят цветами и сладостями». В глубине танка было решено сместить премьера Джаффари. Особенно им были недовольны курды. С Джаффари они и встретились после обеда.

Джаффари хотел устроить пышный восточный прием, но Райс проявила жесткость: «Наступило время вам уступить дорогу». Стро кивал головой. Осознавший, что его отстранили, Джаффари впал в безучастность. Его опорой был Муктада аль-Садр и Иран – неприемлемые для Вашингтона и Лондона союзники. Самарра была памятна всем. Джаффари не остановил мстящего Садра. Да и не мог – он зависел от боевых отрядов шиитов.

А в Вашингтоне в апреле 2006 г. шестеро ушедших в отставку генералов потребовали ухода Рамсфелда. Тот их высмеял: «У нас в стране от 6 до 7 тысяч отставных генералов. И все они имеют свою точку зрения. И что прикажете делать? Трудно быть министром, когда тысячи людей настаивают на своей правоте». Рамсфелд напомнил, что генералы изначально требовали боевой силы в 400 000 человек и он, вместе с генералом Фрэнксом удержал их от мегаломании. Старый лис знал свою науку.

Уход Джаффари

И все же премьер-министр Джаффари не мог противостоять всем американцам. 20 апреля 2006 г. он объявил о своей отставке. На следующий день иракский парламент впервые избрал постоянного премьер-министра – жестко настроенного пятидесятилетнего шиита Джавада аль-Малики. Американская разведка мало знала о нем. Он находился в изгнании 23 года – и у него, естественно, были все основания ненавидеть Саддама. Представляя шиитскую партию «Призыв», Малики метался между Сирией и Ираном. Все, что он говорил, было музыкой для американцев, но как политик он был американцам и непонятен и неприятен.

Райс и Рамсфелд прилетели в Багдад. И в 4 часа пополудни 26 апреля 2006 г. встретились в резиденции Халилзада с новым премьером Малики, который встретил их арабским приветствием. Малики трудно было назвать неразговорчивым, он ощущал опасность молчания. Он понимал английский, но предпочитал говорить по-арабски, используя переводчика. Свою главную задачу он видел в том, чтобы избежать межрелигиозного конфликта шиитов, суннитов и курдов. Вторая по важности задача – погасить терроризм. Через три месяца произойдут изменения к лучшему, «если страна получит полную дозу электричества». Но Малики не доверял полиции и видел в них переодетых повстанцев. Он намеревался воссоздать министерство внутренних дел для контроля над полицией. Его лозунг был «Возвратите прежний Багдад».

Это потом, а сейчас американцы выделили «морских котиков» для охраны Малики круглосуточно. Он не был глупее американцев и говорил им ровно то, что они желали услышать. Его можно было принять за американского посла. С другой стороны, Малики понимал, что открытое холуйство обречет его – бушевала подлинная гражданская война. Ирак не желал жить в навязанной ему силой оружия «демократии». Каждый день в черных пакетах убитые американцы отправлялись в Штаты. Стоит ли Ирак их жизней? Даже Райс периодически смотрелась деморализованной. Ее помощник сказал: «Я ненавижу эту глупую войну». Многие говорили, что Малики – последний шанс для американцев; это Вьетнам 1975 года, Сомали 1993 года.

Райс назначила Джеффри «отвечать за Ирак». Что будет в случае американского поражения? Первый вариант – царство хаоса в Ираке. Второй вариант – обращенная к отмщению «Большой сатане» озлобленная страна. А между тем, в недрах Ирака находились от трети до половины нефтяных запасов Ближнего Востока. Теперь от судьбы Ирака зависело и президентство Буша. Реалисты полагали, что американская армия из Ирака не уйдет, если даже Малики рухнет.

Лучше ли Малики, чем Джаффари? Есть ли у него план? Собирается ли он воссоздать полицию? Готов ли охранять нефтепроводы?

20 мая 2006 г. Малики прошел церемонию вступления в должность. В большом, хорошо охраняемом зале внутри «зеленой зоны» он огласил свою программу из 33 пунктов. Он назвал троих главных своих противников: терроризм, коррупция, лишение народа элементарных прав.

Ожесточение

24 мая 2006 г. разведывательный отдел американского штаба распространил строго секретный доклад, главной мыслью которого было то, что «террористы в Ираке вовсе не находятся в состоянии отхода и отступления». Этот вывод ставил в самое глупое положение бесконечную браваду президента, оптимизм государственного департамента, самоуверенность прежних оценок. Разведчиков интересовала доминирующая тенденция, а она выглядела для американцев безрадостной.

«Атаки в мае, если подходить к делу реалистично, превзойдут апрельский уровень, который является самым высоким за всю историю. Повстанческое движение арабов суннитов набирает максимальную силу». Диаграммы показывали эволюцию повстанческого движения за первые пять месяцев 2006 г. – постоянный рост. Средняя численность нападений в день в январе составляла 72 нападения, в феврале – 87 нападений, в марте – 95, в апреле – 110, а в мае – 113. Это означало от 600 нападений до 700. Ситуация в целом изменилась между маем 2003 и маем 2006 года.

В докладе утверждалось: «Повстанцы и террористы сохраняют ресурсы и способность поддерживать и даже повышать текущий уровень насилия в следующем году»[204].

Доклад не содержал оптимистических оценок и в отношении добычи нефти. Иракское правительство наметило в качестве цели добычу 2,5 млн баррелей нефти в день к июню 2006 г. Пока же добыча держалась на уровне 2,1 млн баррелей.

США держали в Ираке 130 000 солдат – 80 процентов от максимума, равного 160 тысячам. Государственные иракские силы были доведены до 263 тысяч солдат и полиции. Остовом армии были американские советники. Доклад предсказывал и рост шиитского повстанческого движения, создание боевых шиитских отрядов, усиление требований к коалиции покинуть Ирак.

Американские разведчики говорили о создании повстанцами летом 2005 г. новых боевых средств (EFP), способных уничтожать американские бронетранспортеры и даже американские танки – в 4 раза более эффективных, чем прежние взрывчатые средства. К весне 2006 г. были подбиты 15 американских машин, затем их численность перевалила за 40 единиц в месяц. Аккуратные американцы подсчитали, что один такой заряд уносит 2,2 солдата. А периодически подрывал и гигант – танк «Абрамс».

ЕФП использовался преимущественно шиитами на юге – в районе Басры – и, частично, в Багдаде.

Опросы общественного мнения говорили о том, что 50 процентов суннитов позитивно относились к повстанцам – то есть 10 процентов всех иракцев, 2 миллиона человек. Генерал Пейс, начальник Объединенного комитета начальников штабов подтвердил, что численность нападений возрастает. «Они хотят выкинуть нас отсюда». Эдвард спрашивает Пейса, не было ли ошибкой вторгаться в Ирак? – «Абсолютно правильно. Лучше вести войну на их территории».

Через два дня Пентагон выпустил открытый доклад «Измеряя стабильность и безопасность в Ираке» – ежеквартальный доклад, который американские военные обязаны были предоставить обществу. Этот документ смотрел в будущее с большим оптимизмом: «Антииракские силы никак не могут... Более 80 процентов террористических атак сконцентрированы в четырех из 18 иракских провинций, в которых живет 37 процентов населения Ирака». Повстанцы характеризовались как «бывшие чиновники прежнего режима, саддамисты и террористы, связанные с Аль-Каидой». Им еще хватит силы продержаться в 2006 году, но их движение пойдет на спад в 2007 году. Открытый доклад явственно противоречил закрытому варианту, где говорилось, что «повстанцы сохраняют ресурсы и способность вести продолжительные действия. Уровень насилия поднимется в следующем году».

Негропонте

Джон Негропонте был директором национальной безопасности более года. Он имел доступ к любым секретным данным и почти ежедневно общался с президентом. Он знал все основные детали войны США в Ираке. Один из немногих в этих кругах, он видел недооценку объема войны, характер ее мотивации. На его глазах война между шиитами и суннитами превратилась в ненависть соседа к соседу. После взрыва мечети Самарра произошло более 450 насильственных инцидентов, которые принесли 1800 жертв.

По его мнению, корнем зла был иорданский террорист Заркави, который умело противопоставлял одних другим, разжигая масштабную войну. Негропонте не верил в свет в конце туннеля. Официальная бравада только ухудшала общее положение. Сам он отказывался поливать сиропом кровавую бойню. Он не верил, что американская разведка в бедламе иракской жизни способна дать трезвую и надежную оценку сложившейся ситуации. Негропонте часто спрашивал: «Кто наш враг?» Вначале таковыми считались баасисты, инопришельцы (типа Заркави), иракские националисты, трайбалисты, пораженные американской жестокостью. Постепенно эти группы смешивались, создавая более или менее единый антиамериканский фронт.

Негропонте часто повторял свою любимую шутку об адмирале, который спросил ученого, как избавиться от вражеских подлодок. Тот сказал, что следует вскипятить море – и ушел, оставив адмирала размышлять над тем, как это можно сделать в реальной жизни. Для него загадка Ирака лишь углублялась. 2006 год казался ему решающим: шииты явно одерживали верх. Вопрос только в том, как США «примажутся» к их победе. И, заключив с ними союз ДжиАйс пусть ринутся домой из этого кромешного ада. «Я думал бы иначе, если бы армия США собралась стоять в Ираке еще 10 лет».

Райс стояла на пути тех, кто хотел бы начать отвод войск. «Мы обязаны... – начинала она почти каждое свое выступление. Но она признавала, что в Ираке прогресс идет в ногу с хаосом. По ее мнению, удар американцев по Ираку сокрушил устоявшиеся структуры всего региона Большого Ближнего Востока. Старый строй разбит, следует создавать новую международную структуру. Если немцы помирились с французами, то и на Ближнем Востоке возможны такие чудеса – все это вопрос времени.

Реальность

Иракская реальность была ближе к секретному докладу американской разведки. В мае 2006 г. численность нападений повстанцев поднялась до 900 в неделю. Прахом пошли неимоверные усилия по тренировке, экипированию, формированию иракской армии – пресловутые 263 тысячи солдат. Они стоили американской казне 10 млрд дол. и среди союзных иракцев находились американские советники – эквивалент вьетнамизации. Все больше людей приходили к выводу, что иракская система не работает.

«Нью-Йорк таймс» поместила в мае 2006 г. статью члена Комитета по международным делам сенатора Джозефа Байдена и бывшего главы Комитета по международным делам Лесли Гелба. Они предлагали составить график постепенного ухода из Ирака. Они оставят позади три региона, обладающие значительной автономией – шииты, сунниты, курды. Каждый регион будет иметь собственную конституцию и собственную полицию. Центральное правительство в Багдаде будет регулировать нефтяные дела и внешнюю политику. Это было логично в том плане, что три региона и без указанного ожесточились друг против друга. Десятки тысяч иракцев мигрировали в «свои» регионы.

А Питер Гелбрейт (20 лет знакомства с страной) издавал книгу «Конец Ирака» – та же линия на раскол. Пусть Вашингтон назовет это «реализацией права на самоопределение». И назовет это своей победой. Единственная верная стратегия выхода.

Президент Буш любил обозначать своих противников карточками – для наглядности. Так он собрал 22 карточки «наиболее разыскиваемых террористов», и в случае поимки того или одного ставил на фотографии большой крест. И постоянно шел счет: «Они убили троих наших. Я хочу знать скольких бойцов противника убили мы». 1 октября 2005 года он сказал по радио, что «мы убили сотни повстанцев и террористов». Буш обязал генерала Пейса, составлять соответствующие списки. Но Эбизаид и другие генералы считали такой счет постыдным.

Тень Вьетнама превратилась в популярную метафору. Буш стал считать, что для умиротворения Ирака понадобится от 8 до 10 лет. Но в июле 2006 г. Рамсфелд говорил с Вудвардом уже о стратегии выхода. Сунниты усилили давление. Объединенный комитет начальников штабов и ЦРУ открыто говорили, что повстанцы набирают силу. Мнение Рамсфелда: «Я не знаю. Я не хочу этого комментировать... Ситуация меняется от месяца к месяцу»[205].

Вудвард задал роковой вопрос: «Каким он видит наиболее оптимистический сценарий окончания войны в Ираке».

Рамсфелд: «Это отвратительная работа. Это тяжело. Не существует лучшего сценария. Перед нами группа вызовов, природу которых наша страна не понимает. Противник быстро перемещается, у него нет конгресса или каких-либо других сдерживающих органов. Мы воюем первую войну в новом столетии». Репутацию Рамсфелда подтачивали тюремные новости, положение в Гуантанамо. Ударом по администрации (Hamdan v. Rumsfeld) стало решение суда остановить пытки в военных тюрьмах.

Президент Буш продолжал действовать в своем стиле отрицания негативного. Он так и не признал свою роковую ошибку с ОМП, с планами «демократизации» региона, с наращиванием смертоносных операций. Страна погрузилась в маразм массового убийства арабов, а президент продолжал отрицать очевидное. И он был популярен в первые девять месяцев после американского вторжения в Ирак. Но здравый смысл есть здравый смысл, который заставляет признать, что, не имея стратегии и путая правое дело с геополитическими планами, администрация Буша зашла в тупик.

Самые главные проблемы, которые американцам предстоит решать в Ираке в ближайшие месяцы и годы – конституционные переговоры относительно пределов федерализма в Ираке. Посол Залмай Хализад уговорил шиитов и курдов согласиться на такую конституцию, которая учитывала бы и некоторые права суннитов. И Вашингтону важно не озлобить всемогущий соседний Иран. США и Иран могут свернуть на дорогу взаимного примирения.