Правила сближения

8

— Николас? Ты что здесь делаешь?!

Удивление Хьюберта было таким бурным и искренним, что Магдалин отбросила последние сомнения — никакого сговора быть не могло.

— Мы тебя потеряли! Ты с ума сошла! Как ты могла уйти не предупредив? — твердила Трикси, не отходя от Магдалин ни на шаг. Посмотрела на Николаса, старательно изучавшего «Импалу». — А правда, как он здесь очутился? Только не говори мне, что это случайность…

— Именно так! — возмущенно ответила Магдалин. — Точнее не просто так. Как-то он ведь узнал, где мы находимся. Но попробуй спроси его — ни за что не скажет! Дурак, а с характером.

— Зря ты так. Он очень даже ничего! — Трикси снова взглянула на Николаса. — По-моему, он быстрее справится с машиной, чем десять Хьюбертов вместе взятых.

— Что это вы там обо мне говорите? — раздался голос Хьюберта. Он возвращался от озера, собрав забытую одежду.

— О том, какой ты замечательный, — сказала Трикси. — А мои вещи не забыл?

— Не забыл.

Трикси и Хьюберт стали одеваться, а Магдалин наблюдала за Николасом. Тот достал из рюкзака бутыль с водой, опустошил, зачем-то полез в багажник за домкратом. С каждым его действием в Магдалин росла уверенность, что они не просто покинут это место, а уедут отсюда своим ходом.

Она подошла ближе и спросила, нужна ли помощь. Николас кивнул и дал ей подержать бутылку.

Он чуть приподнял домкратом машину, забрал у Магдалин бутылку и полез под заднюю часть «Импалы».

— Я вам скажу, а вы покрутите ручку домкрата по часовой стрелке. Надеюсь, у вас хватит сил.

Магдалин выполнила все его распоряжения, и вскоре Николас вылез из-под машины с полной бутылью бензина.

— Невероятно! — воскликнула Магдалин. — Неужели там еще что-то осталось?!

— Теперь уже совсем ничего. А этого нам до шоссе добраться хватит.

Теперь Николас ковырялся в моторе. Отсоединял-присоединял какие-то шланги, попросил Хьюберта найти нож. Прошло еще около десяти минут, Николас вставил ключи в замок зажигания, и после нескольких оборотов стартера мотор «Импалы» прочихался и заработал.

— Ну все! Теперь все вещи в салон и поехали!

Он заглушил двигатель, вылез из-за руля и протянул ключи Магдалин.

А она смотрела на него как на бога. Уже знакомое чувство снова зашевелилось в груди, но не исчезало. Магдалин была настолько взволнованна, что попросила Трикси сесть за руль. Так получилось, что пассажирское кресло впереди занял Хьюберт, а Магдалин с Николасом расположились на заднем сиденье. В те моменты, когда она поворачивала к нему взгляд, Николас, замечая ее движение, откликался виноватой улыбкой.

Как же все-таки он нашел их? Можно было строить разные предположения. Например, если Трикси разболтала все Хьюберту, то почему она не могла выдать все секреты Николасу. Все-таки странно она себя повела — никакой бурной реакции на его появление с ее стороны не было. То, что они незнакомы, еще ничего не значит. Что, если Трикси решила устроить судьбу подруги — ради такого она могла пойти на любую секретную операцию. Позвонила Николасу и сказала, что есть шанс познакомиться с Магдалин поближе.

Впрочем, нет, какая-то ерунда получается, подумала Магдалин. Вот Хьюберту лучше подошла бы роль таинственного сводника. Может, потому он и отреагировал так ярко, увидев Николаса, чтобы произвести впечатление. А я уши развесила.

Так как же?

— Николас, как вы нашли нас?

Магдалин вздрогнула, едва раздался голос Трикси, которая подтвердила этим вопросом свою непричастность.

— Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос. Как-нибудь позже, можно? — Он посмотрел на Магдалин, и взгляд у него был в точности как у любого из ее малолетних учеников, не готовых к уроку.

— Нет уж, давайте выкладывайте! — потребовала Трикси.

Магдалин с удивлением подумала, что сейчас не испытывает к Николасу и капли тех неприязненных чувств, которые были раньше. И если Николас считает, что нужно отложить объяснение, то пусть так и будет.

Но Трикси не унималась.

— Ну что же вы молчите, Никки?

— Вы действительно считаете, что я должен признаться? — Он повернулся к Магдалин.

Она отрицательно покачала головой. Ей показалось, что Николас даже воспрянул духом, найдя в себе силы сопротивляться натиску Трикси.

— Ты лучше сильно не разгоняйся! — сказал вдруг Хьюберт. Он подвинулся к Трикси и пальцем указал на стрелку, приближавшуюся к отметке в сорок миль. — Если двигатель заглохнет, нельзя будет эффективно затормозить! Я прав, Ник?

— Совершенно верно! — ответил Николас, а Магдалин показалось, что ее догадка насчет их сговора все-таки не лишена оснований.

— Черт, я и забыла, что мы на больном драндулете едем! — воскликнула Трикси.

Магдалин засмеялась. Ее поддержал Николас, да и сама Трикси захихикала тоненько. Захохотал и Хьюберт. Он же первым заметил перекресток.

— Шоссе! — воскликнул он.

Смех прекратился.

— Что делать? — Трикси поерзала на сиденье, словно готовясь к какому-то важному маневру.

— Поедем по шоссе, пока есть бензин, — предложил Николас. — Может быть, дотянем до ближайшей заправки. Хотя едва ли.

— Надеюсь, это ответственное заявление! — сказала Трикси, сворачивая на шоссе.

Примерно через шесть миль «Импала» зачихала, задергалась, и рокот мотора исчез. Слышно было, как все тише и тише гудят покрышки, скорость упала, и вскоре автомобиль совсем остановился.

— Ну и что теперь? — ядовито спросила Трикси.

— Теперь нам гораздо проще поймать кого-нибудь.

Но шоссе будто вымерло. За десять минут ни одной машины — ни на восток, ни на запад, хотя, пока ехали, навстречу попалось несколько автомобилей.

Жара спала, но стала одолевать мошкара. Девушки хлопали себя и друг друга, помогая отбиться от кровососов. Не отставал от них Хьюберт — то и дело он шипел от укусов.

— Надо было запастись мазью! — посетовала Трикси.

Вскоре девушки спрятались в салоне и подняли стекла. Хьюберт присоединился к ним. И только Николас оставался снаружи, как ни уговаривала его Магдалин, специально открыв для него заднюю дверцу.

— Не беспокойтесь, меня они почти не кусают, — сказал он, поглядывая в обе стороны на горизонт.

— Это удивительно и достойно изучения! — изрек Хьюберт и незаметно подмигнул Николасу.

На горизонте показалась черная точка.

— Машина едет! — воскликнула Магдалин и хотела выйти, но Трикси схватила ее за руку:

— Да не торопись ты. Еще небось мимо проедет.

После этих слов душевный порыв Магдалин оказался задавленным. Она внезапно будто потеряла интерес к происходящему. Все, что могла сделать, она уже сделала: проткнула бак и спустила все топливо. Все теперь в руках Николаса.

— Опа! — воскликнула Беатрис, глядя в боковое зеркало. — Кажется, это наши старые знакомые!

Черная точка превратилась в пикап. Тот самый пикап со шпаной, который преследовал Магдалин даже во сне.

Пикап медленно проехал мимо, так что можно было видеть улыбающиеся физиономии. Одна из девиц, та, которая с колючками вместо волос, приветственно помахала им. Вздыбив пыль с обочины, пикап остановился в нескольких ярдах впереди от «Импалы». А Николас уже бежал к нему.

— Ах да, это те ребята, которых я отогнал у магазина? — вспомнил Хьюберт и вылез из машины.

— Они самые, — подтвердила Магдалин.

С затаенным страхом она наблюдала, как Николас, подойдя к пикапу, через окно общается с водителем. Хьюберт выжидающе стоял рядом с «Импалой».

— Трикси, как ты думаешь, все будет нормально? — спросила Магдалин.

— Не знаю. — Трикси зло хлопнула ладонью по рулевому колесу. — Ну почему именно они?

— Может, предупредить Николаса?

Но компания «чертей» уже выпрыгивала на дорогу. Первым показался водитель — тот рослый тип, которого звали Мартином. Следом остальные.

Магдалин ощущала тревогу, но ей вдруг захотелось выскочить из машины, встать рядом с Николасом, не допустить, если вдруг случится что-то неприятное. Она открыла дверцу и заметила, что одна из девиц направилась к ней. Магдалин замерла.

— Что у вас случилось? — Девица радостно улыбалась, как будто встретила после долгой разлуки самых близких друзей.

— Ничего серьезного, — ответила Магдалин, придавая своему голосу уверенность.

— Да ты не бойся! — дружелюбно сказала девушка. — У тебя такой вид, словно я буйно помешанная.

О том, что это почти соответствует действительности, Магдалин предпочла смолчать.

— А мы на фестиваль опаздываем, — подойдя, поделилась своими переживаниями вторая девушка. — Нас в Блумсберге копы задержали.

Магдалин повернулась — Мартин о чем-то оживленно разговаривал с Николасом и вторым парнем в черном. Похоже было, что жалуются на свою машину. А Николас понимающе кивает. Как и присоединившийся к ним Хьюберт. И не было в мимике и жестах мужчин ни капли опасности.

— Извини, — сказала Магдалин девушке и подошла к мужчинам.

— Трещит, а не заводится! Я иной раз и глушить боюсь. А сейчас забыл совсем, остановил движок! — услышала она, как делится переживанием Мартин. Он как раз продемонстрировал Николасу, как плохо работает стартер.

— Я посмотрю, не возражаешь? — предложил Николас.

— О'кей! А я пока поищу, где-то у меня эпоксидный клей валялся, — сказал Мартин.

Магдалин подошла к Николасу и участливо спросила:

— Все в порядке?

— Да, ребята отличные подвернулись. Они нам помогут, а я им. — И он подмигнул Магдалин.

Это было достойно восхищения — смотреть, как на глазах у ленивых потребителей техники разворачивается колдовство. Человек, на «ты» разговаривающий с железом, вытаскивает из своей сумки пассатижи, с которыми, очевидно, никогда не расстается, открывает капот, заскакивает на высокий бампер, как на подножку, а движения его напоминают пассы мага. Нависнув над мешаниной проводов, трубок, металлических и пластмассовых деталей, Николас что-то подкрутил, подтянул. После чего спрыгнул на землю и сказал Мартину, чтобы заводил.

Мотор фыркнул и завелся сразу, без всяких щелчков и раздумий.

— Ну ты, брат, даешь! — обрадовался Мартин.

Они с Николасом похожи были на двух медведей, протянувших лапы друг другу.

— Славный парень, — сказала одна из девчонок. — Твой?

Магдалин не ответила. Неожиданно она поняла, что они вовсе не так страшны, эти «черти». Обыкновенные ребята — и девушки, и оба парня. Только вид у них неформальный. Это просто страх и недоверие заставляли ее воспринимать все в черном цвете. А еще она обратила внимание, что их тоже четверо, двумя парами, и мысленно улыбнулась такому совпадению. Девчонку с «колючками» на голове звали Элизабет, ее подругу — Дорин. Второго парня — Грувером.

Ребята похвастались, что они рок-группа с названием «Уставшие ангелы» и едут в Спрингфилд на фестиваль. В кузове пикапа у них аккуратно были расставлены инструменты и принадлежности. Для защиты от дождя они закрыли все брезентом, но ради новых знакомых сделали исключение. Пока Николас возился с баком «Импалы», заклеивая дыру составом, найденным в запасах у Мартина, гитары, барабаны были расчехлены, и после небольшого подготовительного проигрыша «Ангелы» сбацали, как они сами выразились, ту самую композицию, с которой намеревались выступить перед публикой. Магдалин впервые слушала концерт под открытым небом.

Песня была с плохой рифмой, но с весьма актуальным текстом.

— Сколько раз ты говорил себе — изменись! — несколько театрально, с пафосом в мимике пели Элизабет и Дорин. — Сколько раз ты говорил себе — откажись! Но не хотел меняться, потому что велик был страх! Не бойся измениться! Не бойся! Гораздо хуже остаться вечно негодным для чувств, для любви и для мыслей о вечных мирах!

Ребята пели громко, на нервах, и получалось у них очень эмоционально. Меж тем шоссе словно прорвало. Только что не было ни одной машины, как за пять минут проехало с десяток. И все притормаживали, проезжая мимо разношерстной компании музыкантов и слушателей.

Когда песня закончилась, на душе у Магдалин продолжала играть музыка. Гармоничная, высокая. Из тех сфер души, где нет места печалям и одиночеству.

Николас наконец удостоверился, что бак герметичен, и можно было отправляться в путь — «Ангелы» подарили им канистру с двумя галлонами бензина.

Прощание получилось душевным. Магдалин хотела обняться с Элизабет, и, только стеснение не позволило ей сделать это. Главное — Магдалин больше не ощущала этих людей чужими. А еще — была очень благодарна Николасу. Если бы не он, еще неизвестно, когда они выбрались бы с озера. И не встретили бы эту компанию, урок общения с которой навсегда запомнится Магдалин. И не испытала бы она гордости за своего знакомого мужчину — в первый раз ей выпало такое чувство. Оно было великолепным, если не сказать — божественным.

А потому, когда пикап снова превратился в чернеющую на горизонте точку, Магдалин слегка взгрустнула.

— Ну что, поехали? — спросил Николас.

Он открыл дверцу и предложил Магдалин сесть за руль.

— Можно? — робко спросила она, будто это была не ее машина.

— Теперь все в порядке! — подбодрил ее Николас.

А Магдалин вдруг впервые стало стыдно за все недавние мысли в его адрес и за то пренебрежение, с каким она думала о Николасе раньше.

— Спасибо, — сказала она.

Николас не сразу понял, для чего она тянет к нему ладонь, — подумал, что Магдалин просит у него ключи от машины. Он растерянно взглянул на рулевую колонку, хотел наклониться, чтобы достать их, но в тот же момент Магдалин остановила его, схватив за рукав. Ей казалось, что Николас вздрогнул, как это бывает, когда обожжешься. Он выпрямился, недоумение читалось в его глазах, а в ее — благодарность за то, что он сейчас рядом. Она дотронулась пальцами до его грубой ладони и пожала ее. В какой-то момент Магдалин испугалась, что своими сильными мышцами (две ее ладошки запросто могли бы уместиться в его руке) Николас сейчас стиснет ее так, что будет больно. Но ответное рукопожатие Николаса было необыкновенно чутким и нежным.

Не задумываясь о том, что с ней происходит, Магдалин прильнула к нему, подтянулась на цыпочках и поцеловала в щеку. Ее губы ощутили легкое покалывание щетины, но это было приятное ощущение. А в голове и в груди Магдалин как будто взрывались маленькие хлопушки, каждая из которых вбрасывала в кровь пьянящее чувство.

Сознание будто выключилось ненадолго. Не сразу к Магдалин вернулась возможность здраво оценить случившееся, но, по крайней мере, осознав спустя минуту, что сидит за рулем, она словно очнулась ото сна. Состояние было такое, что возникло сомнение — произошло ли это все на самом деле? Она обернулась, и, судя по тому, как понимающе улыбались ей Хьюберт и Трикси, занявшие заднее сиденье, память не обманула.

Магдалин вдруг заметила, что соседнее кресло пустует. Где Николас? — забеспокоилась она.

Он все еще не сел в машину. Стоял в глубокой задумчивости, опершись на переднее крыло «Импалы». Сгущавшийся сумрак не позволял разглядеть толком его профиль.

Магдалин открыла дверцу. Николас обернулся на звук.

— Николас, почему…

Она хотела спросить, почему он не садится в машину, но осеклась, увидев, как блестят его глаза. Это были не слезы, да и трудно ожидать их от взрослого мужчины, это был словно преломленный взглядом отсвет души. Она поняла — Николас и сам не верит в то, что произошло минуту назад.

Рука его потянулась к щеке, помня скромный, но обжигающий поцелуй. И когда Магдалин вышла из машины, он повернулся к ней. Впервые они стояли друг против друга, каждый желая испить волну чувств, но не хватало малого — решимости сделать новый, последний шаг. Нужен был импульс, удар побуждения. Иначе все может повернуться вспять. Пройдут минуты, часы, ростки нового и прекрасного захлебнутся в пене тревоги и неуверенности, как это происходило в жизни не раз и не только с ними. И кто-то должен отважиться первым…

И Николас решился на этот шаг. Он вдруг вспомнил ту девушку, которая пришла в больницу к его другу Диону Гамлину. Николас тогда посчитал Диона самым счастливым человеком на свете. Но разве он сейчас не близок к тому же самому? Нужно только открыться, отринуть и забыть все страхи и сомнения.

— Я люблю тебя, — прошептал он. И вдруг испугался слабости голоса, что Магдалин может не услышать его. Он повторил эти три слова, но так же тихо, не в силах справиться с собственными связками.

И когда Магдалин вновь очутилась с ним рядом, он вдруг вспомнил, что должен еще сказать о чем-то важном. О том, что может повлиять на ее решение.

— И я еще должен тебе признаться, что мы с Хью… — И в этот момент ее пальцы дотронулись до его губ, а во взгляде читалось: «Не говори ничего! Не нужно! Я все знаю! Ты хотел быть со мной!»

В тот же миг, когда Магдалин обняла его, Николас подхватил ее, как пушинку, и поднял, губы их слились в поцелуе. Оба знали, что в машине их ждут друзья, но невозможно было прервать эту бурю чувств. Магдалин и Николас не знали о существовании друг друга многие годы, но будто все эти годы в душах их копилась жажда любви, чтобы излиться именно в эту минуту, предназначавшуюся только для них.

— Я люблю тебя, — нежно шептала Магдалин, и было удивительно сладостно слышать в ответ те же слова.