Правитель Аляски

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Незадолго до своей смерти, в конце 1724 г., Пётр I подписал указ о снаряжении экспедиции по отысканию пролива между Азией и Америкой. Его предсмертную волю осуществили участники 2-й Камчатской экспедиции В. Беринг и А. Чириков, открывшие в 1741 г. северо-западное побережье Америки. Этот год принято считать началом активного освоения русскими людьми Американского континента — той его части, которая позднее получила неофициальное название Русской Америки.

Новооткрытые земли и воды Американского континента оказались богатыми пушным зверем, и по следам Беринга и Чирикова к берегам Америки устремились многочисленные экспедиции русских мореходов и купцов. Одним из наиболее предприимчивых из них был сибирский купец Григорий Шелихов (1747 — 1795). В 1784 г., прибыв с командой промышленников на двух судах на остров Кадьяк, он построил на нём первое русское поселение, положив тем самым начало планомерному заселению новых территорий. Преемником Шелихова в дальнейшем освоении русскими Американского континента, развитии в этом регионе промыслов и торговли стал посланный им туда в 1790 г. энергичный купец Александр Баранов (1746 — 1819).

Летом 1799 г. произошло событие, во многом определившее дальнейшую судьбу Русской Америки. Указом Павла I с целью прекращения соперничества русских купцов в промысловом освоении богатств северных берегов Америки была создана Российско-Американская компания, управлявшая Русской Америкой до продажи её Соединённым Штатам в 1867 г. Согласно предоставленным ей привилегиям новой могущественной компании предписывалось не только вести промыслы по американским берегам, «по праву открытия оных Россией», от 55° северной широты до Берингова пролива и на островах Алеутских, Курильских и других, «по Северо-Восточному океану лежащих», но и «делать ей новые открытия, не токмо выше 55 градуса северной широты, но и за оный и занимать открываемые ею земли в российское владение». Главным правителем всех российских владений в Америке был назначен уже достойно зарекомендовавший себя к тому времени А. А. Баранов.

Поскольку снабжение русских поселений в Америке необходимыми грузами и материалами через всю Сибирь было сопряжено с многочисленными трудностями, И. Ф. Крузенштерном (1770 — 1846) был предложен план организации с этой целью кругосветных путешествий, и первая русская кругосветная экспедиция под руководством И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского (1773 — 1837) на кораблях «Надежда» и «Нева» была осуществлена в 1803 — 1806 гг. Инициатором её был один из учредителей Российско-Американской компании Н. П. Резанов (1764 — 1807), а участниками — иностранный член Петербургской академии наук Г. Г. фон Лангсдорф (1774 — 1852) в качестве естествоиспытателя и этнографа, мичманы О. Е. Куцебу (1788 — 1846), будущий известный мореплаватель, и В. Н. Берх (1781 — 1834), будущий историк и географ.

Впоследствии такие экспедиции стали регулярными и сопровождались многочисленными географическими открытиями в южных и северных морях.

С именем А. А. Баранова неразрывно связано становление Русской Америки. Несмотря на огромные препятствия, при вечной нехватке людей он сумел значительно расширить российские владения на американских берегах, построил там новые поселения: Павловскую гавань на острове Кадьяк, Константиновскую крепость на острове Нучек, Словороссию в заливе Якутат, Новоархангельск на острове Ситха, ставший при нём столицей Русской Америки. По повелению Баранова был исследован ряд внутренних районов Аляски, в том числе по реке Медной, и Калифорнийское побережье Америки, где в 1812 г. была основана крепость Росс. Последним дерзким предприятием Баранова стала попытка овладеть одним из Гавайских (Сандвичевых) островов.

Читателя, очевидно, заинтересовал вопрос, кем была инспирирована эта попытка, лично Барановым, главным правлением Российско-Американской компании или царским правительством. Спор об этом на протяжении почти полутора столетия вели иностранные и отечественные исследователи. Лишь к середине 60-х гг. нынешнего века, по мере обнаружения всё новых и новых документов, была выработана общая точка зрения. «Мы не собираемся защищать царское правительство, — отмечал американский учёный К. Менарт, — но... находим, что позиции Шеффера, Баранова, Российско-Американской компании и правительства сильно отличались друг от друга».

Как же по исторически выверенным фактам развивался этот процесс? В фундаментальном труде Н. Н. Болховитинова «Русско-американские отношения. 1815 — 1832 гг.» (М.: Наука, 1975) он излагается так.

К началу XIX в. Камеамеа (1753 — 1819), которого иногда называли Наполеоном или Петром Великим Полинезии, стал правителем всего архипелага, за исключением двух северных островов — Кауаи и Ниихау, где укрепился его соперник — Каумуалии.

Используя соперничество иностранных держав, Камеамеа успешно отстаивал свою независимость. Правда, в 1794 г. он решил заручиться покровительством британского короля и поднять английский флаг, а для большей «неоспоримости» прав Георга III на «обладание Сандвичевыми островами» установил медную доску с соответствующей надписью.

Британское правительство благоразумно отказалось от такого подарка. Не располагая в период наполеоновских войн в Европе сколько-нибудь значительными силами для активной экспансии в районе Гавайских островов, Великобритания сосредоточила своё внимание на Австралии и прилегающей к ней части Полинезии. К тому же Камеамеа очень скоро объединил весь архипелаг без всякой помощи британской короны, и вряд ли можно было рассчитывать заставить его подчиниться иностранному господству.

Наиболее значительное влияние и интересы на Гавайских островах имели, однако, не англичане, а американцы. Уже с конца XVIII в. эти острова превратились в главную базу предприимчивых «бостонцев», занимавшихся обширной посреднической торговлей между Русской Америкой, Калифорнией и Китаем. Ю. Ф. Лисянский, побывав на Гавайских островах в 1804 г., отмечал, что владения Камеамеа ежегодно посещало до 18 американских судов, снабжавших островитян самыми разнообразными товарами, включая пушки и ружья. «Граждане Соединённых Северо-Американских областей, производящие торг бобрами на северо-западных берегах Америки, каждую зиму со своими кораблями проводят в пристанях Сандвичевых островов. Я со многими из них был коротко знаком в бытность мою в тех краях. Некоторые по 10 и более лет там находились...» — свидетельствовал В. М. Головин и приводил их имена: Эббетс, Дивис, Уиншип и пр.

Активное участие в прибыльной торговле пушниной и сандаловым деревом, пользовавшимся спросом в Кантоне, принял основатель знаменитой династии миллионеров Джон Джекоб Астор. В 1812 г. братья Джонатан и Натан Уиншипы и капитан В. X. Дивис добились даже предоставления им монополии на вывоз сандалового дерева сроком на 10 лет и сразу же поспешили отправить в Кантон с ценным грузом пять кораблей. Когда же летом 1813 г. они вернулись на Гавайские острова, то оказалось, что Камеамеа аннулировал заключённое соглашение, а все попытки принудить короля возобновить контракт успеха не имели.

Более или менее регулярные связи с Гавайскими островами начиная с 1804 г. поддерживала и Российско-Американская компания. Здесь останавливались суда, совершавшие кругосветные путешествия; в 1807 г. на небольшой шхуне «Св. Николай» сюда заходил П. Слободчиков, через которого Камеамеа послал Баранову специальные подарки — «шлем и плащ со своего плеча», как свидетельствует К. Т. Хлебников в своём «Жизнеописании Александра Андреевича Баранова». Отправляя в конце следующего, 1808 г. исследовательскую экспедицию Л. А. Гагемейстера на корабле «Нева», Баранов поручал ему «обратиться наперво в Сандвические острова для достаточного запасения жизненной, не токмо для экипажа, но и для здешнего края, ежели будет возможность, провизии, где и промедлить бурливое время года», собрать обстоятельные сведения о политическом положении, а затем обратить всё внимание «на важнейший предмет поисков не открытых никем доселе островов» между Гавайями. Японией и Камчаткой.

Гагемейстер собрал сведения о положении на островах и их потенциальном значении для снабжения русских владений продовольственными товарами. Он считал вполне возможным покупку на островах земельного участка или даже захват их, для чего было бы достаточно двух кораблей:

Наконец, в конце января 1815 г. у берегов Кауаи потерпел крушение корабль «Беринг» (капитан Джеймс Беннет), находившийся там по поручению Баранова для покупки продовольствия. Выброшенный на берег корабль вместе с грузом, который оценивался в 100 тысяч рублей, был, по утверждению Беннета, захвачен королём Каумуалии и местными жителями. Именно эти обстоятельства послужили поводом для отправки на Гавайи осенью 1815 г. доктора Г. А. Шеффера (1779 — 1836).

Первоначальные цели экспедиции Шеффера остаются не совсем ясными. Вернувшись в Новоархангельск летом 1815 г., капитан Беннет настаивал на необходимости отправить на Гавайские острова вооружённую экспедицию. Два других американских капитана (Смит и Макнейл) также убеждали Баранова в целесообразности такого шага. По отзыву Шеффера, Баранов неоднократно совещался с ним по этому поводу, и они решили, что лучше всего было бы попытаться достичь дружественного соглашения с гавайцами.

В инструкциях, которыми Баранов снабдил Шеффера в начале октября 1815 г., доктору поручалось завоевать расположение короля Камеамеа и первоначально заниматься только учёными изысканиями. Лишь после этого Шеффер должен был поставить вопрос о возмещении причинённого ущерба. В качестве компенсации предполагалось получить сандаловое дерево, которое надлежало подготовить ко времени прихода русских судов. При благоприятных условиях Шеффер должен был также добиться торговых привилегий и монополии на вывоз сандалового дерева, подобных той, которую получили в своё время американцы Дивис и братья Уиншип. Одновременно Баранов посылал специальные подарки, серебряную медаль и личное письмо Камеамеа, в котором ставился вопрос о возмещении убытков в связи с захватом груза «Беринга» и подтверждались полномочия Шеффера действовать в качестве представителя компании. Баранов отмечал также, что Русская Америка и Гавайи территориально ближе всего расположены друг к другу и поэтому особенно заинтересованы в установлении дружественных и взаимовыгодных торговых отношений.

Вместе с тем в конце письма содержалась и скрытая угроза предпринять с согласия Камеамеа собственные меры против Каумуалии, если последний откажется удовлетворить предъявленные ему справедливые требования. Что в данном случае имелось в виду, стало ясно из инструкций Баранова командиру корабля «Открытие» лейтенанту Я. А. Подушкину от 15 (27) февраля 1816 г. После того как все мирные средства будут исчерпаны, Каумуалии надлежало дать урок и показать в виде «острастки» военную силу, по возможности, однако, избегая человеческих жертв. И если удастся одержать победу, то в этом «удобном случае» Баранов рекомендовал «уже и остров тот Атувай взять именем государя нашего имп. всероссийского во владение под державу его».

Предпринимая столь ответственный шаг, Баранов действовал, насколько можно судить по известным материалам, на свой страх и риск, надеясь на старое правило, что победителя не судят.

В начале октября 1815 г. на борту американского корабля «Изубелла» (капитан Тайлер) доктор Шеффер отправился на Гавайи, куда прибыл примерно через месяц (7 ноября 1815 г.). Судя по записям самого Шеффера, уже в самом начале ему пришлось столкнуться с активным противодействием американцев, которые явно опасались утратить свои привилегии и влияние на островах. Некоторые американские капитаны или шкиперы — Дж. Эббетс, У. Хант, старый Джон (Янг, «давно живущий на сем острове в качестве губернатора и имеющий великое влияние на короля, уверили Камеамеа и «других лучших островитян», что прибытие Шеффера в «ожидаемые им вскоре из Новоархангельска суда — суть неприязненные намерения русских, почему письмо с медалью... было не распечатано и возвращено».

Шефферу пришлось проявить немалую изобретательность, чтобы хоть в какой-то мере рассеять опасения короля. В этом ему, несомненно, помогли и его медицинские знания. «Я имею все основания ожидать, что мне удастся добиться возвращения ценного груза стоимостью около 20000 пиастров, — восторженно доносил предприимчивый доктор главному правлению компании в январе 1816 г. — Мне уже удалось завоевать дружбу и доверие великого короля Камеамеа, которого я в настоящее время лечу от болезни сердца. Мне также удалось вылечить его любимую жену, королеву Каахуману от жестокой лихорадки».

Получив разрешение на устройство фактории, а также земельные участки на островах Гавайи и Оаху, Шеффер «осмотрел и нашёл их способнейшими к возделыванию для многих предметов, изобильными разными строевыми лесами и сандальным деревом, водой, рыбой, дикими быками и прочим». Он «выстроил домик и рассадил табак, кукурузу, дыни, арбузы, тыквы и другие полезные растения». Деловая активность доктора Шеффера, а также интерес к сандаловому дереву ещё более усилили подозрительность американцев, которые стали называть его «русским шпионом». Агенты Ханта и Эббетса, по утверждению Шеффера, не только распространяли всякие небылицы, но даже покушались на его жизнь. В результате Шеффер предпочёл отправиться на остров Оаху, где и провизии больше, «и жители лучше расположены к иностранцам».

В мае 1816 г. у берегов острова Оаху появились русские корабли: сначала «Открытие» под командованием Я. А. Подушкина, а затем неожиданно «Ильмень» (капитан У. Водсворт), который возвращался из Калифорнии и зашёл на острова для срочного ремонта. На борту этого судна находилась партия алеутов, возглавлявшаяся Т. Таракановым. У предприимчивого доктора оказалось, таким образом, довольно значительное число служащих компании, которых он мог использовать для осуществления своих планов.

По собственной инициативе Шеффер задержал «Ильмень» в Гонолулу, поручил присмотр за организованной им факторией Петру Кичерову, а сам вместе с Я. А. Подушкиным отправился на корабле «Открытие» к острову Гавайи для переговоров с Камеамеа по поводу груза «Беринга». Камеамеа явно не торопился удовлетворить требования доктора Шеффера.

Видя, что разговоры с Камеамеа не сулят ему особых успехов, Г. А. Шеффер решил, не теряя времени, следовать к острову Кауаи. 16 (28) мая 1816 г. корабль «Открытие» бросил якорь у берегов острова Кауаи. Началась самая удивительная и важная часть гавайской экспедиции доктора Шеффера. 21 мая (2 июня) 1816 г. Шеффер, казалось, достиг невероятного. В торжественной обстановке Каумуалии — «король островов Сандвических, лежащих в Тихом Северном океане, Атуваи и Нигау, урождённый принц островов Овагу и Мауви» — смиренно просил «е. в. государя императора Александра Павловича... принять его помянутые острова под своё покровительство» и обещал навсегда быть верным «российскому скипетру». В тот же «исторический» день было подписано ещё одно соглашение, по которому Каумуалии обязался не только возвратить спасённую часть груза «Беринга», но и предоставить Российской-Американской компании монополию на торговлю сандаловым деревом. Компания получила также право беспрепятственно учреждать во владениях Каумуалии свои фактории.

Утратив всякое чувство реального, Г. А. Шеффер 1 (13) июля 1816 г. заключил ещё и «тайный трактат», по условиям которого Каумуалии выделял 500 человек для завоевания «ему принадлежащих и силою отнятых» островов Оаху, Ланаи, Науи, Малокаи «и прочие», а общее руководство экспедицией поручил бравому доктору медицины. «Король даёт доктору Шефферу, — указывалось в трактате, — бланк на оную экспедицию и всякую помощь для строения крепостей на всех островах, в коих крепостях и будут русские командиры, так, как в гавани Ганаруа (Гонолулу) на острове Вагу» (Оаху). Особо оговаривалось, что Российско-Американская компания получила от короля «половинную часть» принадлежавшего ему Оаху, а также «всё сандальное дерево» на этом острове. Каумуалии обязывался заплатить «за всё, что он получил и ещё получит, как-то: за арматуру и амуницию брига или шхуны и прочие реквизиции — сандальным деревом и откажет себе во всякой торговле с гражданами союзного штата Америки» (то есть США). Со своей стороны доктор Шеффер брал на себя обязательство «завести фабрики и лучшую экономию, через которую бы здешние жители просветились и обогатились».

Главной причиной неожиданного успеха Шеффера на острове Кауаи явилась давняя вражда между двумя гавайскими королями. Опираясь на покровительство и помощь России, Каумуалии рассчитывал не только утвердить свою независимость от Камеамеа, но и отвоевать ряд других островов. В соответствии с данным обещанием Шеффер купил для Каумуалии шхуну «Лидия», а также договорился о приобретении большого вооружённого корабля «Авон», принадлежавшего И. Виттимору, за 200 тысяч пиастров, подлежащих оплате Барановым. В свою очередь Каумуалии давал «своё королевское слово, что Российская Американская компания сверх трёх грузов сандального дерева, что король и должен за полученные товары и судно по первому трактату, заключённому сего года мая 21 числа, обязуется платить пять лет кряду сколько можно Российской компании: всякий год нарубать сандального дерева для рекомпенсации компании без всякого другого платежа».

6 (18) сентября 1716 г. И. Витшмор на корабле «Авон» отплыл в Новоархангельск. На борту корабля находился сын Баранова Антипатр, с которым Шеффер отправил подлинники соглашений, заключённых с Каумуалии. Желая как можно скорее оповестить о своих успехах петербургское начальство, доктор Шеффер направил копии соглашений на другом американском судне в Кантон и далее через Западную Европу в Санкт-Петербург. Описывая свои сказочные достижения на Гавайских островах, Шеффер одновременно просил прислать из Санкт-Петербурга два хорошо вооружённых корабля с надёжной командой. Военный фрегат, по мнению доктора, был бы весьма полезен для защиты интересов России у северо-западных берегов Америки.

Не считаясь с реальными возможностями, Шеффер развернул на Гавайских островах, и в первую очередь на острове Кауаи, кипучую деятельность. При «благоприязненном расположении» Каумуалии предприимчивый доктор «в продолжение 14 месяцев выстроил на Атувае с помощью данных от короля островитян в Вегмейской долине несколько домиков для фактории и завёл сады, а для магазина король дал каменное строение; по его же приказанию старшины провинции, в которой гавань Ганнарей, торжественно сдали оную Шефферу с населяющими оную 30 семействами. Он заложил на трёх возвышенностях крепости, назвав одну Александровской, другую Елисаветинской и третью именем Барклая, а долину Ганнарейскую по желанию короля наименовал по своему имени Шефферовой... К строению оных крепостей король давал своих людей. Сия провинция изобильна малыми речками, богатыми рыбами, поля, горы и вообще местоположение пленительное, почва же земли благонадёжнейшая к насаждению винограда, хлопчатой бумаги, сахарного тростника, которых он несколько и насадил, заводя сады и огороды для многих нежных плодов. Урожай оных удостоверил Шеффера о великой пользе, которую сие место и вообще все острова приносить могут России, и даже вычислил интерес из того урожая, который он видел от своего насаждения».

Расчёты Шеффера на одобрение его действий на Сандвичевых островах, а главное — на реальную помощь Баранова и петербургского начальства не оправдались. Когда осенью 1816 г. И. Виттимор прибыл в Новоархангельск, правитель русских владений в Америке покупку корабля «Авон» «не апробовал и от платежа отказал». Получив подлинники соглашений Шеффера и ознакомившись с его донесениями, «А. А. Баранов немедленно написал ему, что не может без разрешения главною правления одобрить заключённые им условия», и запретил «входить в каковые-либо дальнейшие спекуляции», — свидетельствовал совет компании.

В начале декабря 1816 г. у берегов Гавайских островов появился совершавший кругосветное путешествие бриг «Рюрик» под командованием О. Е. Коцебу. Поскольку Шеффер давно уже распустил слухи о скором приходе к нему на помощь русского военного корабля, Камеамеа приказал выставить на берегу целое войско — около 400 человек, вооружённых ружьями. С большим трудом Коцебу удалось убедить короля в дружественных намерениях русских, и 24 ноября (6 декабря) 1816 г. состоялась его встреча с Камеамеа, «обратившим на себя внимание всей Европы». Благоприличием, непринуждённостью и ласковостью в обращении король сразу же вселил «величайшую к нему доверенность». Когда Камеамеа начал жаловаться на действия доктора Шеффера, Коцебу поспешил заверить короля, что Александр I «отнюдь не имеет желания овладеть островами».

Несмотря на торжественные соглашения, заключённые с Каумуалии, положение Шеффера становилось всё более затруднительным. Уже в сентябре 1816 г. под угрозой применения силы была оставлена фактория на острове Оаху, а затем американские капитаны предприняли попытку (правда, без успеха) спустить русский флаг в селении Ваимеа (остров Кауаи). Ситуация ещё более осложнилась, когда стало известно, что рассчитывать на поддержку Баранова и Коцебу не приходится.

Надеясь сохранить свои позиции на острове Кауаи, Шеффер обратился к служащим Российско-Американской компании с призывом взяться за оружие и «показать, что русская честь не так дёшево продаётся». 11 июня 1817 г. бравый доктор медицины сообщал Баранову, что «весь народ» с ним согласен удержаться на острове Кауаи, «покуда от Вас придёт помощь», и что он занимает «здешний остров теперь во имя нашего великого государя».

Вскоре, однако, стало ясно, что общее соотношение сил складывалось явно не в пользу Шеффера.

Трудно сказать, как сложилась бы судьба незадачливого завоевателя «края вечной весны», если бы в Гонолулу не зашёл американский корабль «Пантер» под командованием капитана Льюиса, который из чувства признательности Шефферу за оказанную год назад медицинскую помощь согласился «отвезти его по спопутности в Кантон». Оставив на острове Оаху большую группу русских и алеутов во главе с Таракановым, Шеффер 7 (19) июля 1817 г. навсегда покинул Гавайские острова. Его сопровождали всего два человека — алеут Г. Изкаков и служитель компании Ф. Осипов. О. Е. Коцебу, побывавший в Гонолулу ещё раз в октябре 1817 г., застал Тараканова «с командою в самом жалостном положении» и снабдил «сих несчастных людей провизией на целый месяц». 8 1818 г. Тараканов со своими людьми заключил условие с американцем Джонсом о принятии их к нему на судно для следования на общий промысел у калифорнийских берегов и таким образом пришёл в Новоархангельск».

Так закончилась гавайская часть авантюры доктора медицины. Впереди предстояли новые баталии, но место их действия — канцелярии чиновничьего Санкт-Петербурга, куда в августе 1817 г. стали поступать первые известия об удивительных происшествиях на далёких тихоокеанских островах.

Впервые о посылке доктора Шеффера на Гавайские острова директорам Российско-Американской компании стало известно из донесений А. А. Баранова, полученных в Санкт-Петербурге весной 1817 г. Первоначальная реакция руководства компании оказалась резко отрицательной, и это лишний раз свидетельствует, что инициатива в данном вопросе полностью принадлежала Баранову. Правление не доверяло иностранному авантюристу, обращало внимание на противоречие в оценках Г. А. Шеффера, данных самим Барановым, а главное — не хотело каких-либо международных осложнений ни на Гавайях, ни в Калифорнии. В инструкциях, посланных Баранову весной 1817 г., директора компании писали о докторе Шеффере: «...Ежели он кончил вверенную ему Вами экспедицию на Сандвичевы острова... то более никакими экспедициями уже его не занимать, как человека иностранного, а не для русских прочащего все свои приобретения...»

Получение 14 (26) августа 1817 г. победной реляции Шеффера с острова Кауаи в определённой мере поколебало первоначальное мнение директоров Российско-Американской компании. Просьба Каумуалии о принятии им русского подданства открывала перед компанией соблазнительные перспективы, и главное правление было не прочь воспользоваться неожиданной удачей для распространения своего влияния на Гавайские острова. Не решаясь, однако, действовать самостоятельно, правление сочло необходимым немедленно известить о случившемся царское правительство и, если возможно, заручиться его поддержкой и одобрением. В результате уже на следующий день, 15 (27) августа 1817 г., директора компании В. В. Крамер и А. И. Северин направили Александру I всеподданнейшее донесение, в котором сообщали, что «король Томари письменным актом передал себя и все управляемые им острова и жителей в подданство в. и. в-ву». Донесение Шеффера и акт короля пересылались на «всемилостивейшее» императорское усмотрение.

Подробную записку о Сандвичевых островах с приложением письма от правителя селения Росс И. А. Кускова от 12 (24) августа 1716 г., в котором описывались успехи Шеффера и сообщалось о вступлении Каумуалии в русское подданство, составил известный морской историк и географ В. Н. Верх. Текст этой записки был опубликован в начале 1818 г. в популярном русском журнале «Сын отечества» в связи со слухом, будто «один из Сандвичевых островов занят русскими». Давая подробное описание Гавайского архипелага, Берх отмечал, что географическое расположение островов «делает их необходимо нужным» для удобного сообщения между восточными берегами Сибири и русскими владениями в Америке, а также для снабжения Камчатки продовольственными товарами.

Рассчитывая, видимо, что отношение царского правительства к сообщению об успехах Шеффера на Гавайях будет более или менее положительным (кто же отказывается от дарёного?), директора Русско-Американской компании соответственно подготовили свои первые распоряжения по этому вопросу. Уже в приписке к инструкции А. А. Баранову от 14 (26) августа 1817 г. Венедикт Крамер поспешил сообщить, что главным правлением получено «самое интереснейшее и приятное донесение г. доктора Шеффера с одного из Сандвичевых островов — Атувай — и по которому сего дня подано донесение г. и. на тот случай, что не угодно ли будет е. в-ву что-либо повелеть с отходящим на сих днях фрегатом «Камчаткой». Какое же сделано на первый случай со стороны нашей распоряжение о фактории острова Атувай, оное усмотрите Вы в приложенной при сём копии с наставлением, в дополнении к которому не оставите при случае и Вы что-либо добавить». В специальном добавлении к инструкциям В. М. Головнину правление компании поручало ему всемерно содействовать утверждению русской власти на острове Кауаи и сообщить о мерах, которые необходимы для того, чтобы обеспечить присоединение «этого нового и важного владения».

В этом же духе было составлено и детальное «наставление» Шефферу от 20 августа (1 сентября) 1817 г. «Начальствующему отрядом Российско-Американской компании на острове Атувай» вменялось в обязанность поддерживать Каумуалии и защищать «народ его от всяких нападок других сильных островных владельцев, сколько то позволят сделать местные обстоятельства, исключая того, что ежели нападение сделала какая-либо европейская нация или по влиянию оной, во что компании до дальнейших повелений вмешиваться не должно». Специальное внимание обращалось на необходимость оказывать «почтение» королю и избегать каких-либо ссор с местными жителями. «Под опасением неизбежного и строгого наказания, — указывалось в «наставлении» главного правления, — не делать островитянам... ни малейших обид, притеснений и отъёмов их собственности, а особливо отъёмово женского пола насильно без взаимного их согласия».

Все эти наставления главного правления представляли, разумеется, уже чисто теоретический интерес. Никакого русского влияния на Гавайях в то время не существовало, а сам доктор Шеффер находился на пути в Кантон. Не оправдались и расчёты на поддержку царского правительства. Хотя формально компания относилась к ведению министра внутренних дел О. П. Козодавлева, все основные нити в решении гавайского вопроса с самого начала оказались сосредоточены в руках К. В. Нессельроде. В ответ на сообщение о блестящих успехах Шеффера главное правление было «осчастливлено» передачей от Нессельроде высочайшего соизволения вплоть до получения «оригинального акта» и подробных донесений «ничего не предпринимать». Материалы, полученные от Шеффера, рассматривались также в «комитете гг. министров». Этот комитет предоставил министру внутренних дел «донесение доктора Шеффера сообщить на соображение» Нессельроде.

Будучи не подготовленным к принятию какого-либо решения и опасаясь возможных международных осложнений, царское правительство стремилось выиграть время и собрать более полную информацию. 29 августа (10 сентября) 1817 г. управляющий министерством иностранных дел запросил соответствующие сведения у русского посла в Лондоне Ливена. «Прежде чем принять решение по этому поводу, — писал Нессельроде, — е. в-во пожелал, чтобы был внимательно изучен вопрос, пользуются ли острова Кауан и Ниихау общепризнанной независимостью и может ли их государь заключать соглашение о вступлении в подданство России. Поскольку в Англии можно собрать больше всего сведений о внутренних отношениях этих стран, е. в-во хотел, чтобы я обратился именно к в. пр-ву...» В заключение Нессельроде специально отмечал, что прежде чем принимать «окончательное решение по этому вопросу», император намерен ожидать получение информации, которую представит Ливен.

В начале следующего года в Санкт-Петербург пришло ответное донесение Ливена с приложением подробного историко-политического обзора Сандвичевых островов, а также его личного мнения в связи с возможным присоединением их к России. Как отмечал русский посол, «с момента открытия Сандвичевых островов капитаном Куком в 1778 г. и вплоть до настоящего времени они постоянно пользуются полной политической независимостью». Признавая «полезность» учреждения «постоянных поселений на Сандвичевых островах для торговых связей Российско-Американской компании», граф Ливен в то же время справедливо обращал внимание на «изолированное положение двух островов» (Кауаи и Ниихау), которым, естественно, угрожает любое притязание «соседнего владельца». «Выгоды» от присоединения островов, по мнению посла, «становятся ещё более иллюзорными», если учесть «зависть и интриги», которые этот захват вызовет со стороны англичан и американцев». В подробном историко-политическом обзоре Ливен специально отмечал, что, «зная авантюристический дух мореплавателей Соединённых Штатов и активную настойчивость их спекулянтов в торговле, скоро пришлось бы ожидать враждебного столкновения с ними на Сандвичевых островах».

Всё это вместе с другими соображениями не оставляло сомнений в том, что Ливен имел веские основания, чтобы высказаться против установления русского протектората.

Вскоре после получения в Санкт-Петербурге мнения русского посла главное правление в соответствии с решением совета компании направило К. В. Нессельроде подлинник акта о вступлении Каумуалии в подданство России, а также оригиналы других соглашений, заключённых Г. А. Шеффером. Руководители компании не возражали против приобретения, сделанного Шеффером, но явно не хотели принимать на себя обременительные обязательства, взятые им в отношении завоевания других островов. «Все сии последствия... — указывалось в донесении главного правления, — произошли по доброй воле независимого ни от кого владельца Томари. Одно токмо, на что доктору Шефферу соглашаться не должно бы было, причиняет большую неприятность, ибо он от г. Баранова не был уполномочен на то, чтобы... сметь принять на себя обязанность предводительствовать войском короля Томари для покорения тех островов, кои от него отторгнуты, и купить для сей экспедиции на счёт компании военное судно. Правление компании крайне сожалеет, что ни оно, ни Баранов, по отдалённости места и краткости времени, не могли его в том ни остановить, ни же предупредить, и должно теперь оставаться в неизвестности, какие из того выйдут последствия. Но правление между тем пошлёт Баранову приказание, чтобы его оттоле вызвать и тем предупредить, если возможно, события, действиям Российско-Американской компании неприличные».

Чтобы как-то сгладить впечатление от «событий неприличных», правление Российско-Американской компании представило на усмотрение К. В. Нессельроде «Историческое, климатическое и статистическое сведение о Сандвичевых островах, почерпнутое из известий, какие оно имеет от служивших в компании морских офицеров, бывших на тех островах, из которых явствует, что все они совершенно свободны от влияния европейских держав». В этой записке, подписанной первоприсутствующим директором правления М. М. Булдаковым, подробно перечислялись природные богатства и преимущества географического положения Сандвичевых островов.

Три дня спустя, 22 января (3 февраля) 1818 г., Булдаков предпринял ещё одно, на этот раз личное, обращение к одному из влиятельных царских сановников — статс-секретарю по иностранным делам графу И. А. Каподистрии. Пересылая копию донесения главного правления от 19 (31) января 1818 г. «с таким делом, которое заслуживает внимания истинного патриота», Булдаков писал: «Ожидание счастливого конца сему представлению зависит от того, как будет доложено государю императору, а может быть, и останется ещё без доклада, по случаю кратковременного здесь пребывания нашего самодержца. В последнем случае, да и во всяком другом, могу я надеяться, что в. с-во, по сердечной привязанности к новому Ватему отечеству, не изгладите из памяти сего дела и дадите ему ход во благое».

Надежды Булдакова на «счастливый конец» не оправдались, хотя представление главного правления и не было оставлено «без доклада» Александру I. Сообщая 24 февраля (8 марта) 1818 г. Козодавлеву окончательное решение по вопросу о Сандвичевых островах, Нессельроде писал: «Государь император изволит полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принесть России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами. И потому е. в-ву угодно, чтобы королю Томари, изъяви всю возможную приветливость и желание сохранить с ним приязненные отношения, от него помянутого акта не принимать, а только ограничиться постановлением с ним вышеупомянутых благоприязненных сношений и действовать к распространению с Сандвичевыми островами торговых оборотов Американской компании, поколику оные сообразны будут сему порядку дел». Козодавлеву поручалось довести это решение до сведения компании и «дать ей предписание, чтобы она от главного правила не отступала». В заключение Нессельроде отмечал, что «последующие затем донесения, полученные в. пр-вом от доктора Шеффера, доказывают нам, что необдуманные поступки его подали уже повод к некоторым неблагоприятным заключениям», и сообщал, что император «соизволил признать нужным дождаться наперёд дальнейших по сему предмету известий».

Решение царского правительства никак нельзя считать неожиданным. Со времени получения первых донесений Шеффера прошло более полугода. За это время и главное правление компании, и министерство иностранных дел собрали разнообразный дополнительный материал, в результате чего было составлено довольно детальное представление о существе дела. Показательно также, что проект письма Нессельроде Козодавлеву был не только формально утверждён Александром I, но и носил следы тщательной правки, смысл которой сводился к тому, чтобы облечь категорический отказ принять Каумуалии под покровительство России в возможно более вежливую форму, изъявив ему «всю возможную приветливость и желание сохранить с ним приязненные сношения».

Категорическое и совершенно недвусмысленное решение Александра I, сообщённое О. П. Козодавлевым главному правлению компании 13 (25) марта 1818 г. поставило последнее в довольно затруднительное положение. О том, чтобы открыто нарушить «высочайшую волю», не могло быть и речи. Вместе с тем правлению компании явно не хотелось полностью отказываться от преимуществ, связанных с утверждением русского влияния на Гавайях. В результате 26 марта (7 апреля) 1818 г. этот вопрос стал предметом обсуждения на заседании совета компании. Приняв решение Александра I «к точному исполнению», совет тем не менее предложил ряд дополнительных мер и, в частности, просил Козодавлева исходатайствовать «всемилостивейшее соизволение» на пожалование Каумуалии «золотой медали с надписью «королю или владетелю Сандвичевых островов Томари в знак дружбы его к россиянам», которую и вручить ему именем е. и. в-ва с Анненской лентой для ношения на шее», а также «присовокупить к сему знаку и подарок, состоящий в кортике и в кармазинном плаще с золотыми кистями и глазом».

Совет подтверждал также распоряжение главного правления А. А. Баранову, чтобы он немедленно удалил доктора Шеффера с Сандвичевых островов, «а на место его к спокойному управлению теми торговыми и хозяйственными производствами, какие уже там к взаимной пользе компании и островитян начаты и впредь без малейшего опасения или прекословия могут быть продолжены... определил другого человека, надёжного, умного и скромного, и в подробности, каким образом ему поступать, дал бы ему инструкцию, сообразно тому наставлению, которое послано уже на лицо управляющего тамошнего от главного компании правления».

Руководство компании всё ещё надеялось при благоприятных обстоятельствах сохранить, если возможно, факторию и земельные участки, полученные Шеффером на Кауаи, или по крайней мере использовать сообщение высочайшей воли для укрепления и расширения торговых контактов с Гавайскими островами. Надёжному представителю компании поручалось сообщить Каумуалии, что Александр I «оставляет его в полной независимой свободе, желая только, чтобы в такой же свободе искренней дружбы и для взаимной пользы были принимаемы им русские подданные, торгующие и промышляющие в составе Российско-Американской компании и под её флагом».

7 (19) августа 1818 г. по приказанию гр. К. В. Нессельроде Российско-Американской компании словесно было объявлено о том, чтобы «подлинный акт» Каумуалии о принятии русского подданства «не был отправлен обратно». Как отмечал К. В. Нессельроде, царь полагал, что возвращение этого акта «может огорчить сего владетеля», но одновременно подтверждал необходимость исполнения всех прежних распоряжений, «о коих высочайшая воля объявлена».

Тем временем в Европу приехал и главный герой гавайской авантюры — доктор Шеффер. Добравшись в конце июля 1818 г. до Дании, он узнал от русского посланника, что Александр I отправился на конгресс в Аахен. Предприимчивый доктор тотчас выехал в Берлин «для всеподданнейшего поднесения мемория о событиях, с ним случившихся на помянутых островах», а в Санкт-Петербург направил сопровождавшего его «промышленного» Ф. Осипова, который представил обстоятельный отчёт директорам Российско-Американской компании.

Встретиться с императором Александром I и лично вручить ему «Мемуар о Сандвичевых островах» Шефферу не удалось. Зато настойчивый доктор сумел в сентябре 1818 г. передать эту записку обоим руководителям русского ведомства иностранных дел — Каподистрии и Нессельроде. Шеффер рекомендовал царскому правительству захватить не только о-в Кауаи, но и весь архипелаг. «Занятием Сандвичевых островов Россия обеспечивает себе возможность производить ей одной торг мехами на северо-западном берегу и воспрепятствует американцам оным пользоваться, но как сии острова, так и заведения России и торговля её без оных будут для неё потеряны в сих странах света... Из Сандвичевых островов Россия возможет предлагать свои союзы Китаю, Японии... и американским владениям, от гишпанского ига освобождённым, возможет вспомоществовать Филиппинским островам, Тимору, Яве, Гое, и между тем произведения из Сандвичевых островов, равно как и российские, и их промышленность в сих странах распространятся».

Касаясь природных богатств Гавайских островов, выгод их географического положения и значения для развития тихоокеанской торговли, Шеффер сделал немало справедливых замечаний, но, когда речь шла о политических и особенно военных вопросах, его авантюристический дух проявился в полной мере. Он, в частности, выражал твёрдую уверенность, что Александр I сразу же последует его советам и «повелит с деятельностью все острова сии занять разом с такой военной силой, которая достаточно будет как для сбережения их за собой, так и для внушения уважения». По мнению Шеффера, «для произведения сего в действие потребно токмо два фрегата и несколько транспортных судов. Издержки за сие будут одним годом вознаграждены от произведений, особенно же сандалом, растущим на Атувае, Ваге и Овайге, который скоро и верно распродаётся в Кантоне».

Любопытно, что бравый доктор без малейшего смущения предлагал свою кандидатуру в качестве руководителя военной экспедиции. «Я обязанностью почту произвести в действие сие предприятие и покорить в. и. в-ву все сии Сандвичевы острова, буде благоволите мне оное поверить, и, хотя я и не воинского звания, однако ж оружие мне довольно известно, и притом имею столько опытности и мужества, чтобы отважить мою жизнь для блага человечества и пользы России...»

Во время конгресса в Аахене ни царь, ни его министры не имели ни желания, ни возможности заниматься обсуждением грандиозных проектов доктора Шеффера. Поэтому было решено отложить рассмотрение его записки до возвращения Александра I в Санкт-Петербург, а пока подготовить дополнительные материалы. Пересылая 1 (13) ноября 1818 г. копию памятной записки Шеффера из Аахена в Россию, граф Нессельроде просил своего помощника по министерству П. Я. Убри собрать необходимые сведения, с тем чтобы после возвращения императора в Санкт-Петербург можно было представить ему «детальный доклад».

В дальнейшем рассмотрением предложений доктора Шеффера занимались несколько ведомств и организаций (министерство иностранных дел, департамент мануфактур и внутренней торговли, Российско-Американская компания) и в результате вновь был проанализирован весь комплекс вопросов, связанных с политикой России на Северо-Западе Америки и Дальнем Востоке.

Уничтожающей критике проекты Шеффера были подвергнуты в департаменте мануфактур и внутренней торговли, в ведении которого в то время находилась Российско-Американская компания. Сотрудник министерства внутренних дел П. Острогорский не слишком поверил в реальность предложений об основании «на островах, в другом полушарии находящихся», плантаций хлопка, заведении мануфактур, «шёлковых фабрик» и т. п. Что же касается грандиозных торговых и политических проектов доктора Шеффера, то они встретили с его стороны самые решительные возражения. Поскольку «меновая торговля островитян» находится в руках Соединённых Штатов, то последние, «как их соседи, сильные на море, — писал П. Острогорский, — всякую другую державу, не имеющую в тех морях флота, к сей связи не охотно допустят». Скептически настроенный чиновник напоминал далее, что занятие о-ва Кауаи, «коего владелец и сам на то был согласен... было весьма неуспешно и послужило только к разорению там заведённой Российско-Американской фактории и потере некоторого компанейского имущества». Совершенно убийственным выглядело заключительное замечание по поводу согласия Шеффера возглавить военную экспедицию. «Сей пункт, — писал Острогорский, — заключает нескромное о себе мнение доктора Шеффера и... не заслуживает опровержения».

В развитие сделанных предложений или, быть может, в ответ на критику представленной им записки, доктор Шеффер направил в марте 1819 г. в министерство внутренних дел специальное «Прибавление», в котором доказывал, что без занятия Гавайских островов Россия лишится своих «владений на северо-западном берегу Америки и в скорости завладеют оными американцы Соединённых Штатов». «Бостонцы», по словам Шеффера, «давно уже тем только и занимаются, чтоб нам учинять всякие препятствия в наших предприятиях в сей части света... Они хитрят против нас в Китае», стремятся «уничтожить нашу торговлю между Азией и Америкой» и т. д. «Стоит токмо взглянуть на карту, — заключал Шеффер, — чтобы усмотреть все те выгоды, каковых Россия ожидать может от обладания сими островами, но надлежит сие предприятие совершить в наискорейшем времени, ибо спустя год в промедлении уже будет поздно».

В целесообразности и «великой пользе» присоединения хотя бы одного из Гавайских островов было убеждено и руководство Российско-Американской компании.

Хотя правление не решалось в полном объёме одобрить грандиозные планы Шеффера и сомневалось в его способностях «исполнять присвоение означенных островов вооружённой рукой», тем не менее оно также рекомендовало правительству «назначить два судна в транспорт и одно для прикрытия и до ста человек русских промышленных» с тем, чтобы обеспечить «прочное водворение» во владениях Каумуалии. «Повод же к сему есть самый благоприятнейший...— указывало главное правление, — доставление королю Томари всемилостивейше пожалованных в подарок вещей, получение которых... должно убедить его в пользу русских». При благоприятных обстоятельствах, как считало правление, «целить можно о заведении связей и на других островах, — может быть, удастся и купить один какой-либо остров, которого и довольно будет для пользы и видов компании».

Резюмируя свои взгляды в инструкциях «главноуправляющему российско-американскими колониями» Л. А. Гагемейстеру от 1 (13) апреля) 1819 г. М. М. Булдаков и В. В. Крамер писали: «Мирным образом, а может быть, ещё и покупкой которого-либо острова можно приобрести райское пристанище для русских судов, идущих кругом света, и для умножения многих торговых статей для нашей коммерции».

Практически, однако, рассчитывать на одобрение этих предложений Нессельроде и Александром I вряд ли было реально, особенно если учесть, что год назад компания уже получила категорический отказ при гораздо более благоприятных обстоятельствах. Приверженность царского правительства реакционной системе Священного союза и принципам легитизма всё возрастала, а интересы Российско-Американской компании по-прежнему рассматривались как более или менее второстепенные.

Сообщая руководству РАК о принятом решении, Нессельроде писал Козодавлеву летом 1819 г., что даже «при самых благоприятных обстоятельствах» император отказался принять Каумуалии «с подвластными ему островами в подданство Российской империи», а «ныне е. и. в-во тем не менее признает за нужное переменять означенное правило, что самые последствия доказали, до какой степени оно основательно, и опыт подтверждает, сколь мало должно надеяться на прочность такого водворения». Касаясь далее «намерения компании стараться о восстановлении с теми островами дружественных отношений», Нессельроде сообщал, что, «одобряя оное и желая полного успеха, е. и. в-во уверен, что при благоразумных распоряжениях и осмотрительном выборе со стороны её правления скромных и осторожных по делам исполнителей компания приобретёт сими средствами с большей благонадёжностью те же выгоды и пользу, коих ожидает от непрочного сими островами обладания». Разрешая компании «употребить по её благоусмотрению известные подарки» Каумуалии, император одновременно требовал руководствоваться только теми правилами, которые были «объяснены» в отношении Нессельроде Козодавлеву «28 февраля прошлого 1818 года». 15 (27) июля 1819 г. министерство внутренних дел уведомило компанию о решении Александра I в точном соответствии с ранее приведённым письмом К. В. Нессельроде.

Таков был петербургских финал гавайского спектакля в постановке доктора Шеффера. Он обошёлся Российско-Американской компании примерно в 200 тыс. рублей.

Попытки компании привлечь Шеффера к ответственности и заставить хотя бы частично возместить убытки ни к чему не привели. Сам Шеффер никаких средств не имел и со своей стороны засыпал главное правление требованиями выплатить ему жалованье и покрыть расходы в пути.

В конечном итоге правление сочло за лучшее дать своё согласие на «увольнение» доктора в Германию.

Попытку хотя бы частично возместить убытки, понесённые в результате действий Шеффера, предпринял в 1818 г. и новый главноуправляющий Русской Америкой Л. А. Гагемейстер. В инструкциях капитану корабля «Открытие» Я. А. Подушкину указывалось, что цель его экспедиции на Гавайские острова заключается в «получении платежа» от Каумуалии «за шхуну и прочие вещи, оставленные Шеффером». Подушкину поручалось также убедить Камеамеа, что доктор Шеффер «поступал не по данным ему предписаниям» и что «миф и согласие народов есть благотворительная цель» императора Александра I.

Пришедшие на смену А. А. Баранову морские офицеры Л. А. Гагемейстер, С. И. Яновский и особенно М. И. Муравьёв относились к проектам установления русского влияния на Гавайских островах всё более критически.

Некоторое время спустя отказалось от своих проектов и руководство компании в Санкт-Петербурге.

Существенные изменения к началу 20-х годов XIX в. произошли и на самих Гавайских островах, 8 мая 1819 г. в возрасте около 70 лет скончался Камеамеа — самый известный из всех гавайских вождей, основатель единого королевства и один из выдающихся государственных деятелей своего времени. Летом 1821 г. Лиолио, сын Камеамеа, перевёз Каумуалии с острова Кауаи на остров Оаху, где с этого времени он фактически был почётным пленником, что, впрочем, не помешало ему жениться на вдове Камеамеа — знаменитой Каахумане.

Поздравляя нового короля с вступлением на престол. Муравьёв писал: «В моём отечестве, как и во всех землях, покойный родитель Ваш славился гостеприимством к иностранцам, строгой справедливостью и уважением собственности всех и каждого, и я надеюсь, что сии добродетели и далее будут украшать Вас и отдалённое Ваше потомство». Одновременно с письмом правитель русских владений в Америке послал Камеамеа II подарки — «два зеркала... изнутри вызолоченную чашку для особы, которая Вам всех любезней», и т. п. Поскольку корабль «Кадьяк» всё ещё находился на острове Оаху «в ветхом состоянии», М. М. Муравьёв предлагал королю «располагать оным», а если он будет продан, «то деньги, за него вырученные», поручал передать «г. Мику, капитану брига «Араб».

В 1820 г. на Гавайях появился американский консульский агент и первая партия миссионеров. Всё более активно действовали торговцы сандаловым деревом, а затем и американские китобои. «Политические отношения народа и короля, — доносил Муравьёв в Санкт-Петербург в начале 1822 г., — остаются те же; король мотает, народ страдает, а американцы наживаются, только ненадолго; сандальное дерево доставать час от часу труднее, и, следовательно, платёж за него возрастает... Некоторые американцы (например, Дейвис) живут нам более 15 лет... они имеют очень много способов и в познании местных обстоятельств, и в своих связях, но, если кто другой без сих выгод захотел что-либо там закупить, он верно будет обобран и обманут».

Общий вывод, к которому приходил правитель русских владений в Америке, звучал совершенно недвусмысленно: «...Я, право, не знаю, чем Сандвичевы острова нам могут быть полезны, а паче при нынешних обстоятельствах. Шеффер сыграл смешную комедию, за которую компания очень дорого заплатила, и я не думаю, чтобы можно было возобновить её; иметь же просто пристанище на пути и там запастись свежей провизией никакого препятствия нет и не будет».

Дальнейшие сношения компании с Гавайскими островами ограничивались приобретением там при удобном случае продовольственных запасов, и в особенности соли. Время от времени «край вечной весны» посещали русские кругосветные экспедиции. О. Е. Коцебу, вновь побывавший на островах в 1824 — 1825 гг., указывал, что островитяне принимали русских мореходов «предпочтительно перед всеми жившими здесь европейцами, везде и все нас ласкали, и мы не имели ни малейшей причины быть недовольными». Со своей стороны Р. Уилли, министр гавайского короля Камеамеа III, писал в середине XIX в., что в течение последних 30 лет жители островов «могли лишь благодарить всех русских офицеров и купцов за их неизменную доброту, вежливость и приветливость».

Б. Л. Тихоненко