Право любить тебя

8

® Виктория

Этот идиот уселся на меня и, схватив запястья одной громадной рукой с длинными пальцами, прижал их к кровати у меня над головой.

Длинные золотистые волосы каскадом упали мне на лицо, так что теперь я ничего не видела.

— Отпусти меня! — зло прошептала я.

Ко всему прочему он безжалостно сжал ногами мои бедра. Я почувствовала, как пальцы гладят мои щеки, убирая с них спутанные, разметавшиеся пряди.

— Я хочу знать, что ты ещё украла из моего дома?

Я открыла рот чтобы закричать и несколько мгновений ничего не ощущала и не слышала, кроме громкого биения своего сердца, а только смотрела в глаза, пронизывающие меня насквозь.

— Это моя фотография, моя! Личная! И я у тебя нечего не брала и не крала. Отпусти меня сейчас же.

— Не лги мне!! — сказал парень, его глаза полыхали синим пламенем гнева; — Это моя Фотография. Она не может быть твоей.

Я сомкнула веки, чтобы не видеть этих глаз. Сердце моё бешено колотилось. Как же доказать что это моя фотография?

— Это моя Фотография, так как на ней изображена я!! — у меня в груди бушевала горькая обида. Он не узнал девочку, он не узнал меня, или может я ошиблась?

— Ты лжешь!!Это не ты!! — прогремел его голос возле моей головы.

— Это я. Почему ты не можешь мне поверить. Я не вру!! — я стиснула зубы, пытаясь унять дрожь. Я не струсю перед ним.

— Девочка на снимке умерла! — закричал Виктор.

Услышав его речь, я едва не рассмеялась: Как я могу быть мертвой, если я здесь?

— Ты идиот? Это я! И я жива. С чего ты взял?

— Докажи, что это ты! — потребовал Виктор.

— Слезь с меня. — воскликнула я.

Приподняв бровь, парень еще ниже склонился ко мне:

— Хочешь снова меня обмануть? — властно спросил он.

— Нет, просто Слезь. И я покажу. Хорошо.

Внезапно он вскочил — быстро и грациозно, словно кошка.

Виктор потянул меня вверх, внезапно прижав к себе. И снова его взгляд пронзил меня. В этот момент я не двинулась бы с места, даже если бы он не удерживал меня.

— Не делай глупости! Если ты меня обманула, ты будешь наказана. — воскликнул Виктор.

— Я тебе что игрушка? Наказана! Не смеши меня! Уйди- со злостью я отолкнула его от себя, а сама полезла под кровать, доставать уже знакому нам коробку.

На глазах у меня выступили слезы, когда я открыла ее. Все было такое знакомое. Все мои драгоценные вещи подаренные им.

— Вот, это все моё. Каждая вещь, каждый подарок, подарил мне ты! На снимке мы с тобой. И как видишь я жива.

Интересно, способен ли он питать к кому-то привязанность как и раньше! Виктор взял из коробки письмо, которая была последняя от него. Письмо, я очень ждала от него любых слов, когда была одинока. После, он мне больше не писал, и постепенно я свыклась с мыслю, что его больше нет со мной, моего друга. Еще мгновение — и хлынут слезы. Нет, я не расплачусь перед ним. Виктор молчал и, казалось, стремился умчаться как можно дальше в прошлое.

— Я считал тебя мертвой! Мне так сказали, я писал тебе письма много раз, и они все приходили обратно не распечатанные. Каждая! Мне сказали, что тебя больше нет. — услышала я приглушённый голос Виктора.

— Я не знаю, почему тебе так сказали. Но писем от тебя никаких не было. Я свыклась с мыслью, что ты меня забыл. Я привыкла жить без друга.

Мы встретились глазами в тусклом свете ламп, обмениваясь по-прежнему болезненными ощущениями.

Возможно, официально мы и являлись взрослыми, но в данный момент я почувствовала себя такой же беспомощной, как и раньше в детстве. Потерянной и напуганной.

— Я виноват, должен был все проверить, — сказал он еле слышным шепотом, трепещущим в воздухе и скользящим по моей коже.

Я посмотрела на него с тоской и, черт меня возьми, если это не все, чего я хотела от этого мира. Печаль, наполнившая помещение, словно живое существо, подобно смертельной болезни, дыхнула на наши сердца. И мы не знали, как это исправить.

— Виктория…

Он захватил меня и потянул в медвежьи объятия. В моём горле образовался ком. Он был настоящим: поддерживающий, любящий, заботливым другом, каким я его и помню. Не тот, который отсутствовал в твоей жизни последние несколько лет и не вспоминал. Я крепко обняла его, почти жалея, что не могу продлить это мгновение подольше, не взирая на то, что только что я снова обрела друга. Я чувствовала тепло, которое излучало его тело. Я обняла его, зная, что никогда не забуду это мгновение.

— Вика! Открой дверь! — закричал мой дядя, громко стучась, отчего моя дверь заходила ходуном.

Я уставилась на Виктора с ужасом. Он хотел что то спросить, но я приложила руку к его рту, заставляя соблюдать тишину.

Виктор кивнул мне и я убрала руку из его рта. Я быстро прочистила горло.

— Что то случилось? Я не одета. Не входи! — закричала я, стараясь, чтобы мой голос казался спокойным.

— Зайди ко мне в кабинет.

— Хорошо, сейчас спущусь.

Я чувствовала, как внутри меня рождается истерика, но знала, что должна держаться. Я не знала что хотел от меня дядя. Я обернулась к Виктору. Он смотрел на меня непонимающим взглядом.

— Я пойду, если я не спущусь он сам придет. Он не должен тебя видеть. Я не надолго, — я повернулась и практически выбежала из комнаты, оставляя Виктора одного в моей комнате.

Я расправляю плечи и иду по коридору. С каждым шагом я все больше и больше нервничаю. Спина напряжена, внутри у меня скрутился жесткий узел, сердце стучит так, будто вот-вот готово выскочить из груди. Я останавливаюсь перед дверью и нервно оглядываюсь по сторонам.

Я поднимаю руку и стучу в дверь.

— Входи.

Я поворачиваю ручку и толкаю тяжелую дверь, комната огромная и вместительная, но я вижу только дядю. Закрыв за собой дверь, я вхожу в его кабинет. У меня дрожат колени, и я чувствую себя довольно неуверенно. Я останавливаюсь в паре метров от него и смотрю на него.

— Присядь. — вежливо просит он.

Я подхожу к одному из стульев напротив него, и с благодарностью опускаюсь.

— Что то случилось дядя? — спросила я его.

— Да, Вика. Твоя сестра. Она не справилась с работой которую я ей нанял. Поэтому ее место займешь ты! — он поднял на меня свой взгляд, затягиваясь сигарой.

— Я не поняла! О чем ты?

— Все здесь, в этой папке. — он положил свою ладонь на увесистую папку жёлтого цвета — если ты справишься с задачей, то я дам тебе документы, которые ты искала.

Марат сидел за свом столом, но почему-то казался настолько далёким. Наши взгляды встретились. Его лицо — бледное и жёсткое, скулы словно лезвия, прорезающие натянутую кожу. Его осанка выдавала в нем связанное животное, жаждущее убийства, тогда как челюсти беспрестанно сжимались от Гнева.

— Я не понимаю… Где Мария?

— В соседней комнате. Можешь с ней повидаться. — он понизил голос. — У нее немного времени.

Я каким-то образом нашла в себе силы пошевелиться. Взяла папку которую дядя протягивал и помчалась в комнату где по его словам была Мария.

Я достаточно сильная.

Я достаточно храбрая.

Она лежала там на кровати, ее неподвижное тело совсем не походило на тело здоровой девушки.

Налитые кровью глаза Марии немного приоткрылись. Воспоминания замелькали, словно я просматривала фотоальбом, они объединялись и величественно рассыпались в момент острой боли, настолько сильной, что я себе и представить не могла.

Я подбежала к ней, взяла ее руку. Господи, что же с ней такое?

— Мария? — прошептала я, из глаз бежали слезы. Я опустилась перед ней на колени.

— Вик… — ее глаза были открыты, в ее взгляде нечего не было, пусто..

— Кто это сделал? — Она взяла мою руку в свою. Ощущения были другими.

— Я сама виновата..- прохрипела Мария — я хотела то, что мне не принадлежит. Послушай меня. — В этот маленький промежуток времени, всего лишь на долю секунды, ее глаза встретились с моими. — Беги от моего отца, слышишь. Беги как можно дальше. Он свою дочь не пожалел, а ты должна справится со всеми трудностями. Уходи от него. Оставь нашу семью. Я предала их… Но поверь, я не хотела — А потом она улыбнулась, она улыбалась мне, настоящей улыбкой. Она умирала. Что бы в ее организме не было это медленно ее убивало. Я не могла выдержать этого.

Слезы текли по моим щекам, я всю свою короткую жизнь любила ее, она для меня была семьёй, сестрой.

Мы были привязаны друг к другу. Она была — и остается — единственным человеком, которому я небезразлична. Я люблю ее. И не хочу, чтобы она умерла в одиночестве.

— Это жизнь, — тихо произнесла она, заметив, что я дрожу. — Моя бабушка всегда говорила: “Не поворачивай назад, столкнувшись с препятствием, иначе ты никогда не узнаешь, что ждет тебя впереди”.

Я попыталась найти утешение в ее словах, но глаза мои наполнились снова слезами, а горло болезненно сжалось. Примостившись на краю постели, я обвила рукой голову Марии и положила ладонь ей на грудь.

Глядя, как жизнь постепенно покидает ее исстрадавшееся тело.

Никогда прежде я не сталкивалась со смертью так близко, и перспектива потерять единственного близкого человека наполняла сою душу леденящим страхом. Бросив затуманенный слезами взгляд в сторону двери, я увидела высокую фигуру дяди, стоявшего на пороге с непроницаемым видом.

С губ Марии слетел легчайший вздох… и все кончилось.

Осознав, что она умерла, я прижалась щекой к ее голове и закрыла полные слез глаза.

— Прощай, — прошептала я, роняя слезы на завитки его волос.

— Бесполезная — воскликнул дядя и вышел из комнаты.

Папка которая лежала у меня на коленях выпала и ударилась об пол тихим стуком.

Я беру папку и ложу ее на колени, но не открывая ее. Я решаюсь и открываю, я переворачиваю исписанные ручкой страницы, некоторые слова обведены в круги и соединены с другими, образуя паутину. Видимо, это дядя вел свои записи. Я фокусируюсь на заметках. Они напоминают доску расследования полицейских, только вместо фото здесь десятки имён. Имя Виктор и Филипп обведено в круг и перечёркнуто. Виктор? Я в шоке продолжаю глазеть на это вычеркнутое имя. Я чувствую растущую панику внутри.

Я тянусь к фотографии которя выпала из папки. Где то я ее уже видела. Виктор, на ней он, только чуть моложе. Он, и правда, изменился. Дядя не станет задавать вопросов и вдаваться в нюансы. Для него этот человек виновен и все.

С каждым вздохом мое сердце задыхалось все больше и больше. Черт, это было сложно. Очень сложно. Я сжала свои руки и пыталась свести нервозность до минимума.

Я не думала, что смогу ходить по дому, где Мария испустила свой последний вдох. Я больше и шагу не хотела делать в это место. Она умерла по вине своего отца.

Мне нужно было убраться из этой комнаты, прежде чем я расклеилась возле тела моей сестры. Я свернулась в клубок на своей кровати и зарыдала, думая обо всем. Мой дядя хочет чтобы я следила за семьёй Виктора. Что же он такого сделал? Я не смогу предать его.

Последняя мысль появившаяся в голове была о том, что я знала, в моей жизни все было слишком идеально. Я знала, не стоило надеяться на счастливый конец. У меня никогда не было счастливых концовок.