Право на защиту

— Так я и думал. Сколько?

— Две тысячи долларов.

— Ничего себе! — изумился Костя. Ну и делов он наделал. Две тысячи баксов… Что ж, теперь это его долг. Он на свободе, руки-ноги-голова на месте. Должен справиться.

— Теперь понял, сынок? — встала Черемыкина.

Воцарилось напряженное молчание. Мать и сын стояли в полутемном коридоре, глядя друг на друга.

Костя первым отвел взгляд. Увидел рюкзак с «тюремными» вещами, который так и лежал под дверью.

Черемыкина открыла дверь и вышла из квартиры.

Костя немного постоял, подумал, выглянул в окно. Роман Федотов, злой гений Кости (это он продал ему злосчастный коробок), мыл свою машину.

Костя спустился во двор. Федотов мыл машину тщательно, ничего вокруг не замечая. Костя поискал взглядом окна Солодунова. Вон те, с оранжевыми шторами.

— Привет, Ром, — сказал Костя.

— О, Костян! — Роман отвлекся от работы. — Ну, чего, как суд?

— «Отмазался». Два года условно.

— Поздравляю! — обрадовался Федотов. — Вполне гуманно. А чего такой нерадостный?

— У меня к тебе дело.

— «Дунуть» хочешь? Так нет проблем. Угощу за счет фирмы. Пошли ко мне, отметим твое избавление. Не каждый день. Щас только тачку додраю…

— Хорош, накурился, — поморщился Костя. — Мне деньги нужны. Позарез. Мать в долги влезла, чтоб адвокату замаксать.

— Сколько?..

— Две тысячи баксов. Я через полгода верну.

Федотов присвистнул.

— Ого! Подняли расценки. Я ж тебе советовал — носи с собой стольник. За коробок соткой баксов от любого патруля откупиться — раз плюнуть.

— Думаешь, у меня всегда есть сто свободных баксов?

— А две штуки лучше платить? — пожал плечами Рома.

— Так дашь? На полгода.

— Ну, Костян, откуда у меня? Ты думаешь, по коробку продавать — выгодный бизнес?.. Глубоко заблуждаешься. Я, видишь, даже на автомойке экономлю…

Костя припомнил: он был в гостях у Федотова, жил тот и впрямь небогато.

— А как думаешь, где взять можно? — расстроился Костя.

— Ну, у тебя и вопросы… В банке. Или «Джек пот» в игровых автоматах сорви.

— Спасибо за совет, — обиделся Костя и пошел прочь.

— Или ограбь их! — иронически крикнул ему вслед Роман и вернулся к машине.

Никто из его знакомых никогда ничего в игровых автоматах не выигрывал.

Костя передачу видел по телевизору, что это новое социальное зло страшнее многих наркотиков, что девяносто девять человек из ста уходят ни с чем, что бабушки проигрывают здесь пенсии, а водители маршруток — зарплаты, что психиатры каждую неделю принимают в клинику на Пряжке человека с диагнозом «игромания». Да. Даже диагноз такой официальный появился.

Хорошо, девяносто девять из ста — проигрывают. Но ведь один — выигрывает?..

Почему бы Косте не быть этим… сотым. Или, наоборот, первым.

У дверей зала, под гордой вывеской «Счастливый шанс», огорченный вдрызг узбек или таджик рассказывал местным алкоголикам, которые милостиво угостили проигравшегося нацмена бутылкой пива:

— Сто доллар проиграл, да, прикинь да, савсем! Что на тот ремонт заработал, все проиграл, да! Четыре часа играл, да!

— В лягушку играл? — спросил один из алкоголиков. Тусуясь летними вечерами на улице и никуда не торопясь, пьянчужки слышали много поучительных историй.

— Пачему лягушка, обижаешь, да! В обезьян играл. Обезьян банан ловит!.. Проиграл, сто бакс проиграл, да!

Тут бы и остановиться Косте Черемыкину. Но, решив, что если узбек только что проигрался в пух и прав, то шансы следующего игрока повышаются, Костя отважно шагнул в дверь.

Главное — решимость.

Если рисковать — то на все деньги.

Денег было немного, на десять жетонов, но… Целых десять жетонов!

В зале было пусто. Костя выбрал карточный автомат. Дергаешь рычаг. Выпадают картинки трех карт. Надо, чтобы все три были одинаковые. И всё. И никаких бананов ловить не надо.

Король, дама, валет… Ничего, осталось еще девять жетонов.

Тройка, семерка, туз… Осталось еще восемь. Много.

Но кончились жетоны — мгновенно. За пять минут. Трижды по две карты одинаковых выпадало… На третьем жетоне, на восьмом и на десятом. Совсем чуть-чуть бы еще — и свезло бы.

Костя не уходил, смотрел в экран. Будто «однорукий бандит» сам, без жетона, мог сжалиться и выплюнуть выигрышную комбинацию. А то и «Джек пот».

Сзади раздался голос охранника:

— Оль, я на пять минут, сигарет купить.

Да, курить хочется. Надо идти.

Костя вышел на улицу. Вытащил своего «Петра Первого», пистолет-зажигалку… Задумчиво посмотрел на него. Солидный предмет. Вспомнил прощальный Ромин совет. А если… Глупости. Посмотрел по сторонам. Пусто. Охранник направлялся в сторону магазина, за поворотом, далеко довольно.

Решение надо принимать срочно. Сию секунду. Мужчина он или тварь дрожащая? Эх, была не была!..

Костя решительно вошел обратно в зал, приблизился к кассирше и направил на нее зажигалку-пистолет — прямо в лоб. И закричал, как показывают в кино:

— Деньги давай! Быстро!! Убью!!!

И сам почувствовал, что кричал недостаточно грозно.

— Хорошо, хорошо, — засуетилась девушка Оля. Стала доставать деньги из кассы. Кнопка сигнализации — вот она, под рукой. Этот придурок, похоже, ничего про «тревожную кнопку» не знает. И Оля ее нажала.

Рация запищала у охранника, когда он спускался по ступенькам в магазин «24 часа». Выхватив дубинку, он помчался назад.

— Быстрее, чего копаешься? — нервно, чуть не умоляюще, воскликнул Костя.

Оля протянула ему деньги.

Сзади раздался шум. Костя оглянулся… и получил дубинкой в лоб.

Он растянулся на полу. Разноцветные экраны игровых автоматов закружились перед глазами, как дурацкая карусель.

Издалека донесся голос охранника:

— Зажигалка. Звони в милицию…

А ведь еще сегодня вечером все было почти хорошо.

На чем свет кляла себя Черемыкина, что сказала сыну про доллары и про соседа. Могла бы соврать что-нибудь. Но он так по-взрослому спросил… К тому же Черемыкиной показалось, что пережитое испытание сделало их с сыном как-то ближе. Эх, ненадолго…

С утра она собрала нервы в кулак и пошла к адвокату. Он-то поймет.

Мыльников, увидев клиентку, нахмурился. А Виригин вдруг вспомнил, что еще вчера подумал, что с Черемыкиной-Горемыкиной они снова встретятся. Интуиция. Надо было предчувствиям доверять.

«Доверять — и что? — переспросил внутренний голос после того, как Черемыкина, едва сдерживая рыдания, рассказала о вечерних событиях. — Что, надо было позвонить Косте и запретить идти на грабеж? Абсурд!»

Зажигалку эту вшивую надо было отобрать там, у зала суда. Думал ведь еще…

— Ко мне-то надеюсь, претензий нет? — спросил Мыльников.

— Что вы, Борис Абрамыч… — встрепенулась посетительница. — Ой, извините: Авдеевич!.. Перепутала. Это из-за телевизора… С Костей я сама виновата. Про деньги сказала… А он, дурачок…

— А что он следователю объяснил? Зачем ему деньги? — насторожился Мыльников.

— Соврал, что много проиграл, хотел вернуть…

Виригин призадумался. А ведь парень сдуру или с перепугу мог и правду сказать. Не только про соседа, но и про деньги для суда. А это уже не муки совести — на уголовку смахивает. Правда, не слыхать, чтобы адвокатов по таким делам привлекали. Но ведь не зря русский народ придумал поговорку про беду, которая с детками приходит. Как вот к этой Горемычкиной, тьфу, Черемыкиной…

— Не совсем, значит, дурачок, — оценил Мыльников. — Сегодня же к нему съезжу.

— Борис Авдеевич, помогите… — Черемыкина протянула руки к адвокату, как к иконе.

От этой ее подобострастной позы и взгляда побитой собаки Виригину стало совсем не по себе.

— Конечно, поможем, чтобы по минимуму получил, — бодро пообещал Мыльников. — У нас в вашем районе хорошие связи. И в суде, и в следствии. Но придется платить.

— Сколько? — быстро спросила Черемыкина. Ждала этой темы. Еще бы.

— Тысяч в пять попробуем уложиться.

— Так много?.. — ошарашено пролепетала женщина.

— Это как раз по-божески, — заверил Мыльников. — Здесь ведь вооруженный разбой. Не трава какая-то… Я поговорю с людьми, но, боюсь, дешевле не выйдет.

— Да пистолет-то игрушечный. Зажигалка, — Черемыкина как будто уменьшилась в размерах. Плечи опустились, лицо сморщилось, голос сел.

— Увы, для квалификации это неважно.

— Где же мне столько взять? — отрешенно спросила Черемыкина, обращаясь куда-то в пространство.

— Мы-то с Максимом Павловичем и бесплатно готовы вам помочь, но другие… Опять-таки, чтоб в тюрьме проблем не было. Там такое творится… В общем, не знаю, решайте. — Адвокат разговаривал с Черемыкиной строго, почти жестко. — Родители много на что идут, чтобы детей на свободу вытащить. Жилье меняют на меньшее, мало ли что… Вы только представьте, кем он вернется, если загремит за решетку. С таким-то характером.

В этот момент Виригин принял решение. И ему сразу стало хорошо. Нет, «хорошо» — не то слово. Решение было не простым и сулило проблемы-хлопоты. Но ему стало спокойно. Потому что, когда решение принято и цель известна, надо действовать. А действовать надо с холодной головой. Оставив размышления о хлопотах и проблемах на потом.

Виригин умел настраиваться. В «убойном» отделе перед опасной операцией он непостижимым образом собирался и становился спокойным и хладнокровным. Кроме разве что последнего своего дела — путешествия в Белоруссию с опасным бандитом на заднем сидении и Васькой Роговым в багажнике. Но тогда на кону стояла жизнь дочери…

А у Горемычкиной на кону — судьба сына. И он, Максим Виригин, сможет ей помочь.

Ирина готовила обед. Овощной суп и макароны по-флотски. Скромно. В последние месяцы пришлось затянуть пояса потуже. Но ничего, теперь у Максима есть денежная работа. Если так пойдет, можно и мясо на рынке брать, и долг отдать до Нового года, а там и съездить куда-нибудь… Да, сапоги Юльке срочно нужны. Сегодня опять плакалась. Может, отщипнуть от этих долговых денег кусочек на сапоги?..

Но «отщипнуть кусочек» Ирина не успела.

В квартире появился Виригин — как все-таки ему идет этот костюм!

— Ир, ты еще долг не вернула?

— На выходные договорилась. А что? — удивилась Ирина.

— Придется подождать. Где деньги?..

— В шкафу, в коробочке. А что случилось? — всполошилась жена.

Максим подошел к ней, обнял, быстро поцеловал:

— После объясню.

Виригин прошел в комнату, вытащил из коробочки, где они хранили семейную заначку — зеленые бумажки — и снял трубку телефона.

Семен оказался на месте.

— Ты подъехать можешь? — спросил Максим. — Помощь нужна. Да, очень. Улица Дачная, дом семнадцать. Там зал игровых автоматов. Я у входа буду.

— Только жетонами запасись, пока я еду, чтобы времени не терять, — ответил Черныга. В коридоре встретил Шишкина. Тот шел от начальства. Злой, как черт. И с ходу набросился на Семена:

— Куда вы с Роговым веревку с суицида дели?!

— Я же объяснял… Проводили следственный эксперимент, выронили из окна. Васька побежал вниз — а там веревки уже нет…

— Да кому она нужна?! — рассвирепел Шишкин. — Это ж не от Есенина веревка!..

— Так наш суицидник тоже записку предсмертную в стихах оставил, — напомнил Семен. — «Прошу никого не винить, а меня поскорее забыть».

— Короче, чтоб сегодня же нашли!..

Семен вздохнул.

Виригин втягивал его в небезопасную авантюру.

Вот он покажет охраннику удостоверение, а охранник пойдет на принцип, сообщит следователю…

Может, надо было скрыть тогда — про убийство из виригинского пистолета? Работал бы сейчас Максим в главке, искали бы вместе стеклышки в Летнем саду…

Нет, все равно бы всплыло. При ежегодной проверке табельного оружия. Тогда и Семену каюк, и Макс бы пенсией не отделался.

В «Счастливом шансе» бодалось с фортуной двое мужчин. У одного по экрану скакала большая страшная обезьяна с корзинкой. Надо было ловить корзинкой падающие фрукты и овощи, хотя по кровожадной физиономии обезьяны казалось, что она предпочитает мясо. Причем человеческое. Другой играл в какие-то разноцветные кружки.

— Капитан Черныга из ГУВД, — Семен протянул охраннику удостоверение, но тот, по счастью, вглядываться не стал. А фамилию свою Семен произнес довольно невнятно. Хотя глупости все это — если разразится скандал, то найдут. — А это — майор Виригин.

— Скажите, вчера вечером вы дежурили? — спросил Семен у охранника.

— Я, — кивнул охранник.

— Вас как звать?.. — поинтересовался Виригин.

— Дмитрий Алексеевич. Я сам в ГАИ работал, — сообщил охранник. — Сейчас на пенсии.

— Тем лучше. Мы, Дмитрий Алексеевич, по поводу вчерашнего парня.

— Грабителя с зажигалкой, — уточнил Виригин.

— Его же поймали. Прямо здесь.

— То-то и оно, а парень неплохой, — Семен подошел к щекотливому месту разговора. — Жаль его.

— Как это? — оторопел охранник.

— Адвокат его мать на две тысячи долларов надул, — взял инициативу в свои руки Максим, — та в долги влезла, чуть с жизнью не покончила, а Костя выиграть хотел и долг вернуть.

— Вот оно что… — протянул охранник.

— Такая история, — кивнул Семен. — А когда продул, от отчаяния и бросился. С зажигалкой.

— Я и удивился, — согласился охранник. — С виду нормальный парнишка.

Семен внутренне расслабился. Бывший гаишник оказался мужиком благодушным.

— Совсем еще глупый. А теперь адвокат из матери еще пять штук выкручивает.

Охранник присвистнул:

— У меня приятеля тоже один адвокат обобрал. Он из-за квартиры судился.

— Паразиты они, хуже зубных врачей, — скорчил рожу Семен.

— От меня-то что надо?.. — спросил Дмитрий Алексеевич.

— Может, показания измените? — Виригин перешел к главному. — Вместе с кассиром. Мол, шутка все это.

Охранник ничего не ответил, задумчиво оглядел гостей.

— Костя нам заказное убийство помог раскрыть. Только это между нами, — соврал Виригин и не покраснел.

— Но мы уже всё подписали, — растерялся охранник.

— Скажите, что на шутку его обиделись и решили проучить, — предложил Виригин. — По-человечески вполне понятно.

— Вам ничего не будет, — авторитетно подтвердил Семен.

— И кассирша показания изменит, — продолжил Виригин.

Охранник помолчал. Выдержал паузу:

— Я-то ладно, но Оля… Я-то его уже наказал… дубинкой приложил как следует, а Оля чуть не пострадала…

Оба игрока не солоно хлебавши покинули «Счастливый шанс». Можно было спокойно поговорить с Олей. Поначалу она была настроена решительно:

— Нет, Дмитрий Алексеич, я не согласна. Зачем мне это?

— Оль, но парня-то жаль… — уговаривал охранник.

— А он меня пожалел? — возмутилась кассирша. — Я думала, умру от страха.

Виригин представил, что здесь вчера сидела бы не эта девица, а его дочь, которая ведь тоже думала устроиться в игровые автоматы…

— Дурак он, — сказал охранник.

— Вот и пусть сидит, — Оля была непреклонна. — Может, в тюрьме поумнеет.

— Оля, вы такая молодая, красивая. Ну, зачем вам по судам ходить, нервы трепать? Уж лучше на дискотеку, — вступил в разговор Семен.

— Меня и так не по-детски колбасит. Безо всякой дискотеки. Вся на таблетках. Пусть и он помучается.

— А если бы это был ваш жених? — Семен решил применить «психологию».

— Такой?! Никогда!! — возмутилась Оля. — Уж жениха-то я себе выбрать сумею!

— Не зарекайтесь… Вы знаете, он сильно помог милиции в одном важном деле…

— Любовь зла… — одновременно начал Максим.

Кассирша жестко перебила обоих:

— Я все сказала!

А его бы Юлька — пожалела парня? Поверила бы незнакомым людям? Тут дело еще и в том, что кассирша им не верит. Не верит словам — поверит деньгам?

Такая мысль… не шибко приятная. И думать об этом — душно как-то. Никогда Виригин такими мыслями в жизни своей не руководствовался. Но в «Счастливом шансе» она сработала.

Максим оглянулся, не зашел ли кто (дожил вчерашний майор!), вытащил из кармана тысячу долларов и неловко протянул Оле.

— Это вам.

То, что происходило, квалифицировалось как подкуп. С целью заставить свидетелей фальсифицировать показания и ввести в заблуждение следствие. Серьезная статья. Мыльников охотно бы взялся за такое дело: весит на несколько тысяч.

— Что это? — удивилась Оля.

— Деньги. Доллары, — пояснил Виригин. — Чтоб нервы успокоить. И осень скоро. У вас есть осенние сапоги?

Кассирша после некоторой паузы молча взяла баксы.

— Вот и чудесно, — сказал Семен. — Спрячьте подальше. Как ваша фамилия?

— А зачем? — испугалась Оля.

— Его Костя Черемыкин зовут, героя вчерашнего, — сказал Семен. — Он пришел поиграть в «Счастливый шанс» и влюбился в вас по уши. Каждый день ходил. Цветы, «пепси-кола»… А вы его отшили. Тогда он решил попугать. В шутку. А вы тоже рассердились и заявили. Все ясно?..

Оля подумала и кивнула головой. Переспросила:

— Костя Чебурашкин?

— Черемыкин… Так как ваша-то фамилия?

— Ледогорова…

Охранник проводил неожиданных посетителей на улицу. Любитель статистики Семен попытался выведать, сколько все же людей уходят из объятий «одноруких бандитов» с выручкой. Или хотя бы по нулям.

— В Америке вот закон, что восемьдесят процентов денег должно вернуться в качестве выигрышей. А у нас сколько, если не секрет? Восемь? Четыре?..

— А у нас не Америка, — уже не столь благодушно ответил Дмитрий Алексеевич.

Припарковавшись напротив изолятора временного содержания, Борис Авдеевич заметил под соседним передним сидением веревку. Удивился. Потом вспомнил — коньяк спускали наглецы из «убойного» отдела. Ухмыльнулся. Нос наглецам он уже утер. Сегодня узнают. Может, в следующий раз будут сговорчивее.

Мыльников выкинул веревку на набережную, где ее тут же подобрало лицо без определенного места жительства. Попробовало на прочность и оставило в хозяйстве. Мало ли…

Коньяк еще не выпили — в офисе стоит. А что отметить — есть. Первый тост — за дело Брилева. Там успех оглушительный. Можно поменять тачку на новую модель. Второй тост — за семью Черемыкиных. Пять тысяч тоже не будут лишними. В том, что мамаша принесет пять тысяч, Мыльников не сомневался. Не дура же она, понимает, что Косте на зоне — кранты. И что ей мешает и впрямь поменять квартиру на меньшую? Все так делают, когда припрет. Или на коммуналку. Лучше в коммуналке, чем на шконке.

Цирик у следственного кабинета поднял заспанные глаза:

— Так у него уже есть адвокат.

— Такого быть не может, — удивился Мыльников.

— Точно. Второй час сидит.

— Давай, открывай, — забеспокоился Мыльников.

Обнаружив в кабинете Виригина, он сразу почуял, что дело нечисто. Нутром почуял. Нахмурился. Виригин вывел коллегу в коридор, поведал об операции, которую провернул сегодня в «Счастливом шансе». У Мыльникова отлегло от сердца.

— Ну, ты молодец, Максим! Я бы не додумался! Вот что значит «профи»! Два часа — и дело в шляпе. Ты штуку потратил, с них пятерка — четыре тонны чистой прибыли. Тоже деньги, да, Максим? У нас коньяк в офисе стынет!

Он радостно хлопнул Виригина по плечу.

— Борь, я бесплатно…

— Н-не понял, — обалдел Мыльников.

— Мы же сами виноваты…

— Не понял, — повторил Мыльников изменившимся тоном. Хотя главное он уловил: деньги утекают. Теперь он жаждал подробностей.

— Мы же их в это втянули… деньги в долг взять.

Максим был уверен в своей правоте, но говорил все же чуть растерянно. В конце концов, он нарушил субординацию… А вот маститый адвокат ни в чем не сомневался. Глаза его словно заледенели.

— Мы виноваты? — медленно, по слогам произнес Мыльников. — В том, что этот лоботряс наркоту таскал, а потом на кассиров прыгал?!

— Я уже матери его позвонил.

— Да кто тебе… Ну, ты… — зашипел Мыльников. — Напрасно. Наше дело — клиентов из дерьма вытаскивать.

— Я думал — защищать, — парировал Виригин.

— Один хрен. Не цепляйся к словам! За это нам платят. А следствие и опера пусть сажают. Каждый должен заниматься своим делом.

— Вот это правильно, — уже увереннее подтвердил Виригин.

Мыльников взял себя в руки. Понял в одну секунду, что разговор бесполезен. Можно надавить на Максима, который, по сути, украл дело, с которым клиент пришел к Мыльникову, и теперь, по всем понятиям, должен возместить пятерку упущенной прибыли. Можно. Да еще и вдвойне предъявить — было бы честно. Для урока. За предательство.

Можно. Но не нужно. Лучше не связываться с героем, который еще в начале лета носил майорские погоны.

Да и вообще Борис Авдеевич был человеком незлобным. И кредо придерживался: по возможности ни с кем никогда не ссориться. Сохранять, расходясь, ровные отношения. Любой человек может когда-нибудь оказаться полезным. Особенно в их деле. А пятерка… Ну и черт с ней. Бывают неудачи.

Хотя как посчитать. За дело Брилева он собирался отвалить партнеру по широте душевной не меньше той же пятеры. Так что арифметика осталась за ним. Плюс опыт приобрел: умнее надо подходить к выбору помощников.

— Дурак ты, Максим, и в Турции тебе никогда не быть, — сказал Мыльников уже беззлобно.

— На чужом горе не разбогатеешь, — ответил Макс.

Мыльников усмехнулся.

— Шел бы ты лучше в сторожа. Или в дворники. Ты ответственный, у тебя получится.

— Я подумаю, — пообещал Макс.

Мыльников развернулся и пошел вон из «Крестов».

Вечером Максим позволил себе расслабиться. Купил коньяк — не такой, как в главк приносили, раз в десять дешевле. Выпили с Ириной за ужином, закусили лимоном и макаронами по-флотски. Максим рассказал жене историю вкратце — то, что можно было рассказать. Боялся, что расстроится — из-за денег, из-за работы. Но за долгие годы жена научилась его понимать. Она нежно потрепала его седеющие волосы…

После ужина Максим растянулся с газетой на диване. «Зенит», похоже, уже вступал в традиционную осеннюю серию сплошных неудач. Видимо, Таня Буланова плохо влияла на своего супруга Влада Радимова.

Кто-то позвонил в дверь, Ирина решила, что это Юлька ключ забыла, пошла открывать.

Но это была не Юлька. В комнату влетел разъяренный Жора Любимов. Выхватил у Макса газету, скомкал, швырнул на пол.

— Курс валют изучаешь?!

Хотя в «Спорт-уикэнде» не публиковали курс валют.

— Ты что, очумел? — вскочил Виригин.

— А ты?!! — Любимов схватил хозяина за грудки. — Или крыша от гонораров съехала?!! Так я вправлю!!

Виригин инстинктивно вцепился в Любимова. Жора подсек его ногой. Макс упал, увлекая за собой Любимова. Жора рухнул на него, но Максим вывернулся, зато стол с глажкой полетел на пол. Ирина завизжала. Мужчины сели на полу, тяжело дыша.

— Ты объяснить-то можешь?

— А то ты не знаешь? — прищурился Любимов.

— Чего?!

— Про студента вашего.

— Про студента?.. А-а… Который из Летнего сада? — догадался Виригин. — Не знаю. А что с ним?

— Выпустили его, — Любимов, внимательно поглядел на бывшего коллегу недоверчивыми колючими глазами. — За полной невиновностью. Поздравляю, Макс!

Максим почувствовал что-то вроде негодования, приперченного щепоткой зависти.

— Я им не занимался.

— Только за дурака меня не держи! — посоветовал Любимов. — Они что же, сами в отказ пошли? Сами придумали, что их били?.. Это все вы насоветовали.

— Я не сволочь, — буркнул Виригин.

— А я не идиот, — ответил Жора.

Ирина стояла над ними, открыв рот. Переводила взгляд с одного на другого. Словно следила за мячиком в пинг-понге.

— У вас же, кроме признаний, вещдоки были, — напомнил Виригин.

— Были да сплыли. Благодаря вам.

— Пойдем-ка на кухню, Жора. Там и потолкуем.

— А драться не будете? — с опаской промолвила Ирина.

— Не бойся.

— На сегодня хватит, — подтвердил Жора.

Коньяк еще оставался. Любимов мельком глянул на этикетку. Максим разлил коньяк в две рюмки. Свою выпил, не чокаясь.

— Так что у вас «сплыло»?

— Не те осколки оказались, — пояснил Любимов. — Подменили. Не зря твой наставник намекал.

— М-да… Жора, клянусь, я не при делах.

Любимов промолчал.

— Ты уверен, что они от тех самых часов? — спросил Виригин.

— Максим, черт побери!.. — снова разозлился Жора. — Ты же это давно знаешь. Уверен. Мы же примеряли!

— Значит, следак поменял! — вспомнил Максим хлыща из прокуратуры. — Тот еще тип. Маму родную променяет на бабки…

— Ишь ты, какой умный! — усмехнулся Любимов. — Ясно, что следак поменял. После беседы с адвокатурой. Много заслали?..

— Да я его один раз видел! В первый день. Потом Борька сам ему звонил. Ты мне веришь?..

Любимов опять промолчал.

— А денег… Борька говорил, что отец Брилева двадцать штук долларов обещал. Ну, я не знаю, сколько он следаку откатил…

Любимов только языком цокнул. И выпил свой коньяк.

Рогов тоже выпил. Только водки. Теща позволила ему рюмку под свежезасоленную капусту. Водка была вкусная. Как это Шишкин говорит, когда «убойщики» на банкет собираются… «Водка вкусна и полезна». Капуста тоже оказалась ничего.

— Ну, как, нравится? — спросила теща.

— Отлично, — одобрил Рогов. — К ней бы мясо на гарнир.

— С мясом сейчас опасно, — сообщила теща.

— Почему? — поперхнулся Рогов.

— Говорят, контейнер с вирусами потеряли. Так все коровы уже зараженные.

— А свиньи? А кролики? — спросил Рогов. — Вроде не было по сводкам такого происшествия…

— Так ото всех скрывают! Гласность-то кончилась…

В этот момент на кухню ворвался радостный Федор Ильич.

— Лифт пустили!

— Неужели?! — обрадовалась теща.

— Ёшкин кот, — воскликнул Василий, — это надо отметить.

— Точно! Там, в кабине, уже напрудил кто-то… Правил не читал. Но зато работает! Суда испугались! Спасибо Максиму. Вот что значит настоящий адвокат! Еще и компенсацию отсудим. Слышь, Васек! Шел бы и ты в адвокаты!

— Я бы этому адвокату!.. — зло сказал Рогов, вспомнив события последних часов. — Не вздумай ему платить! Он и так хорошо имеет.

— Вообще-то он бесплатно… — растерялся Федор Ильич.

— То есть провалил ты «операцию внедрения»? — спросил Любимов.

— Какую операцию? — не понял Виригин.

— Ну, я как тебя понял: бывший «убойщик» внедряется в адвокатскую среду, чтобы доказать гипотезу бывшего товарища по работе, что адвокаты тоже люди… И не смог доказать. Провал, — резюмировал Жора.

— Да ну тебя…

— Ведь это финиш, — сказал Любимов. — Гуд бай, коллегия адвокатов!.. Руки никто не подаст.

— Бодрый был старт — такой и финиш, — усмехнулся Виригин. — Помнишь, что ты мне говорил, когда советовал труп с Мойки на себя взять? Что у меня в системе врагов нет…

— Вот. Теперь появятся, — кивнул Жора.

— Каждый должен своим делом заниматься.

— Ты это руководителям нашим скажи.

— Ладно… У тебя телефон его есть? Павлина этого?..

— Мобильный, — сказал Любимов.

— Давай…

Виригин набрал номер следователя Мурыгина. В трубке гремела громкая музыка. Видно, обогатившийся юрист культурно проводил досуг.

— Алло! Александр Васильевич? Это Максим Виригин, помощник адвоката Мыльникова, помнишь такого?.. Выйди в зону слышимости, будь другом.

Мурыгин куда-то отошел, музыка стала потише.

— У меня к тебе предложение интересное. Давай завтра пообедаем. Часа в два в «Садко» на Невском. Я столик закажу. Идет? Ну, это не телефонный разговор. Но предложение выгодное. Отлично. Тогда до встречи…

— Чего он там? — спросил Любимов. — Празднует?

— Празднует… У нас тоже еще по рюмке осталось, — Виригин разлил коньяк.

— Не забудет? Напьется сейчас…

— Про выгодное предложение-то? Вряд ли. Это — на уровне рефлекса. Деньги готовь, а то у меня пусто.

— Достанем…

Виригин рассчитал точно. Единственное, чего Максим опасался, — что Мурыгин позвонит Мыльникову (что вряд ли) или наоборот (что реальнее: у Бориса нюх есть). Но этого, по счастью, не произошло.

В «Садко» Мурыгина пригнал не только обещанный гешефт, но и жуткое похмелье. На службу он опоздал, промаялся три часа с больной головой, а потом нашел благовидный предлог и метнулся на Невский.

Стол уже был сервирован в отдельном кабинете, затянутом красным плюшем. Следователь — как в песне про чижика-пыжика — выпил рюмку, выпил две, но в голове не зашумело. Напротив, гул поутих. Мурыгин отправил в рот масленок, заел семгой, смачно отрыгнул. Улыбнулся, потянулся.

Глядя на него, Виригин подумал: «А ведь могла быть такая фамилия — Прокурорский. Есть же Преображенский. Или Вознесенский…»

— Ну, что, Сашок, еще по рюмахе?.. — Виригин поднял графин.

Мурыгин кивнул. Виригин разлил. Выпили.

Виригин не любил пить по утрам. Вечером — да, как по маслу, а утром — все естество сопротивлялось. Но на что только не пойдешь ради торжества справедливости. Так что Виригин выпил и снова разлил.

— Так чего ты хотел? — Следователь похмелился и уже снова начал хмелеть.

Виригин достал из кармана конверт и положил на стол.

— Борис Авдеич велел передать.

— А чё там?..

— Премиальные за освобождение Брилева. Сверх договора. Батя его подкинул.

Мурыгин заглянул в конверт, на глаз прикинул сумму и с довольным видом спрятал его в карман мундира.

Неплохо денек начался! Можно сегодня, как и вчера, закатиться в «Палкинъ». Дорого там, но премиальные-то грех не обмыть…

— Приятно иметь дело с порядочными людьми, — Мурыгин поднял рюмку.

Виригин чокнулся. Но пить не стал, только пригубил. Кивнул:

— И нам с тобой приятно. Поэтому хотели бы продолжить.

— Смотря о чем речь, — заинтересовался Мурыгин. — Но предупреждаю: я по мелочам не работаю.

— Говорю напрямую, без намеков. Ты по полной «грузишь» обвиняемого, стращаешь его, а тут появляемся мы и успокаиваем: мол, не все так страшно, но нужно раскошелиться. Схема, хоть и старая, но безотказная.

— Да знаю я эти «разводки», — хмыкнул Мурыгин. — Не зря в универе учился. А чё клиент-то натворил?..

— Партию пиратских дивиди не там купил… и не туда продать хотел. Новичок. Так что «запара» несильная будет.

— А это… сколько? — хмельной Мурыгин пошелестел пальцами.

— Треть от прошлой истории, — сказал Виригин и торопливо добавил, заметив, что Мурыгин капризно морщится: — Но тут ведь все по закону. С Брилевым все же случай особенный.

— Да уж… — Мурыгин налил сам себе.

— Но ты молодец, — Виригин сделал вид, что тоже пьет. — Я бы не допер!..

— Творческий подход! — усмехнулся Мурыгин.

— Печать переклеил?..

— Пакет по шву распорол, стекла поменял, а после утюгом спаял, — с видимым удовольствием отчитался следователь о своих творческих достижениях.

— Голова! — восхищенно воскликнул Виригин. — Это, знаешь, нужно торжественно отметить. Официант, шампанского!..

Вместо официанта в кабинете появились Любимов, сотрудник службы собственной безопасности в штатской одежде и двое понятых в поварских колпаках.

— Вам французского или бодяжного? — с иронией спросил Любимов.

Жору прокурорский узнал. С изумлением захлопал длинными белыми ресницами.

— Что это?.. — упавшим голосом спросил Мурыгин.

— «Разводка», — пожал плечами Виригин. — Мы же договаривались. Учти, все зафиксировано…

Максим вытащил диктофон. Человек в штатском показал Мурыгину удостоверение и сказал безразличным голосом:

— Служба собственной безопасности прокуратуры. Попрошу все из карманов.

Мурыгин попытался встать, но Любимов положил ему на плечо тяжелую руку, и хмельной следователь грузно шлепнулся на стул. Нехотя выложил на стол конверт с деньгами и бумажник.

Понятые поварята внимательно наблюдали, как человек из собственной безопасности достает и пересчитывает доллары.

— Это не мое… — вдруг всполошился Мурыгин и ткнул пальцем в Максима. — Это он подкинул. Он же адвокат!

Последнюю фразу следователь произнес как неопровержимый аргумент.

— Александр Васильевич, будьте разумны, — усмехнулся Любимов. — У вас же университет за плечами.

Новый преподаватель сопромата оказался покладистее. Сергею Стукалову и Евгению Коротченко сдача злосчастного экзамена обошлась в двести долларов с носа. Теперь они ждали у выхода из аудитории своего приятеля Брилева. Тот появился с довольной физиономией.

— Сдал, судя по роже? — спросил Стукалов.

— Три шара, — ухмыльнулся Брилев.

— «Содрал» или «проплатил»? — уточнил Коротченко.

— Батя вызубрить заставил.

— Фуё-моё! И ты смог… вызубрить?!

— Он убедительно заставлял.

— Ну, значит, ты хорошо сэкономил. С тебя пиво…

Лето постепенно катилось к закату, хотелось подзаряжаться солнцем вперед, сидеть на лавочках, в парках, на газонах. Зимой на улице столько пива не выпьешь.

— В Летний пойдем? — спросил Брилев. И вдруг увидел Рогова с Любимовым. Они неторопливо шагали по коридору, поглядывали на портреты великих машиностроителей, которыми были завешены стены. Спокойно приблизились…

— Поздравляем, — сообщил Рогов.

— Вам чего? — удивился Брилев.

Достали эти менты. Отшили же их — нет, лезут. Надо бате пожаловаться. Пусть наконец исчезнут из его жизни. Неужели им еще неясно, кто в доме хозяин? Он повторил (уже со злобой):

— Чего вам?

— Сопромат сдал — можно садиться.

Любимов достал наручники. Стукалов и Коротков сделали по шагу в стороны. Непроизвольно.

Вечером теща мыла посуду, а Вася доедал свою порцию квашеной капусты и сожалел, что не зашел с Жорой отметить задержание. Второй вечер подряд теща без повода выпить не даст. А милицейские достижения Василия для нее не повод — они там каждый день кого-нибудь ловят. Если все отмечать, то и спиться недолго.

Но повод, как и вчера, появился в лице довольного Федора Ильича. В руках у него был лист с отпечатанным решением суда. Солидный лист — гербовая бумага, водяные знаки.

— Ну, что я говорил, выиграл! — с гордостью сообщил Федор Ильич.

— В лотерею, что ли? — не поняла теща.

— Сама ты лотерея! Процесс выиграл!.. Обязаны все до копейки вернуть! На, читай!..

Тесть обернулся к Василию, вымолвил важно:

— Претендент создал!..

— Отлично, — сказал Рогов. — Надо отметить.

Теща пыталась разобраться в длинном постановлении:

— Читать-то где?..

— Вот тут, внизу, — ткнул пальцем Федор Ильич.

Теща нашла нужный пункт.

— Взыскать с ответчика двести сорок восемь рублей.

— Нашли управу! — довольно пробурчал Федор Ильич. — Впрямь, Василий, придется отметить…

— А то!.. — Василий встал и двинулся к холодильнику.

— Погоди-ка, — остановила его теща и прочла дальше: — «Судебные издержки составляют четыреста рублей…»

Федор Ильич изменился в лице. Выхватил у тещи красивую бумагу. Нацепил очки. Вперился в строчки:

— Какие четыреста рублей?! На суде про издержки не говорили… Так… Где… Судебные издержки… Гм… Четыреста рублей.

Снял очки, заморгал растерянно.

— Доигрался! — прокомментировала теща.

— Васек, да что же это за суд? — возмутился Федор Ильич.

— Какой есть, — Рогов театрально развел руками.

— Я денег не дам! — решительно заявила теща.

— Да не волнуйтесь вы, — расплылся в улыбке Рогов. — Издержки ответчик оплачивает.

— Приятные сапожки, — растерянно сказала Ирина. — Откуда, Юль?

— Антон подарил, — Юля чуть заметно покраснела. То есть практически незаметно: в полусумраке коридора румянца на ее щеках было не видно. Только сама она почувствовала, как по лицу разлилось приятное тепло.

— Антон?! Да, но…

— Он «Джек пот» выиграл в игровых автоматах. Ну и вот, сапоги подарил.

Виригин открыл дверь именно на этих словах.

— Кто выиграл? Кто подарил?

— Антон Зеленин… Ты его помнишь, — Юля покраснела сильнее.

— Еще бы не помнить, — криво усмехнулся Виригин. Не так уж много молодых людей убивало мошенников из его пистолета. — Но он мало похож на человека, играющего в автоматах… Или что — игроманию подхватил?

А про себя удивился: «Надо же, значит, бывает этот самый „Джек пот“. Не сто процентов обман».

— Не, пап, он первый раз, — торопливо сказала Юля. — Просто у него сегодня такой день был, когда все получается. Ну, настрой особый. На радио позвонил песню заказать — с первого раза пробился. А я как-то пробовала — полдня на телефоне просидела. Обертку от мороженого в урну кинул, метрах в трех урна была — попал, представляете?

Юля не стала уточнять, почему у Антона сегодня был «особый настрой». Родители слушали ее внимательно.

— Ну вот, мы шли мимо игровых, и он говорит — спорим, с одного жетона «Джек пот» сорву…

— На что спорили-то? — как бы между прочим спросил Виригин.

Юля опустила глаза, но тут же подняла, взглянула на отца.

— На поцелуй.

— Ага, — уяснил Максим. — И кто же кого целовать должен?

— Тот, кто проиграл, — потупилась Юля.

— Ясно. И что — сорвал?..

— Сорвал…

— Везет же людям… — Максим снял ботинки, пошел в ванную. Спросил по дороге: — Ир, ты ужинала? Я дико голодный…

В коридоре Юля окликнула мать:

— Мам, меня Антон на Новый год в Турцию зовет. Можно?..