Праздничный костер Макеры

Тень сына на стене хижины

Прошло еще три года. Семья Бахаго по-прежнему трудилась, создавая скульптуры для многочисленных алтарей божественного обба. Макера уже стал самостоятельным кузнецом. А главное – он лепил глиняные формы для литья лучше и быстрее, чем отец. Бахаго только удивлялся, откуда это взялось. Иной раз ему казалось, что сын его владеет какой-то тайной. Иной раз Бахаго присматривался к работе сына и восхищался. Особенно Макере удавались лица. Они были очень выразительны.

Как-то отец сказал сыну:

– Знаешь, сынок, мать все еще тревожится за тебя. Вот уже три года как в нашей хижине живет горшечник, потерявший своих детей, а она все вспоминает тот страшный день, когда их уводили. И только сегодня сказала мне, что не перенесет горя, если Макеру уведут.

– Я же не маленький! Я никого не боюсь. И матери скажу, чтобы не боялась и не думала об этом. Ты сам говорил мне много раз, что нас не могут тронуть, раз мы работаем для божественного обба и его сановников. Нам только надо приносить жертвы духам предков и просить их, чтобы они сохранили жизнь обба, чтобы он не умер. Я узнал, отец: когда умирает обба, всякий может пострадать. Мне рассказывали, что, когда умер предыдущий обба, его дух пожелал забрать с собой самых лучших слуг, самых лучших ткачей, кузнецов, горшечников, портных, чеканщиков. Не знаю, так ли, но тот человек сказал мне, что вслед за обба ушли сотни людей.

– А ты спросил, как это произошло?

– Он сам рассказал, – ответил Макера. – Эти люди стояли у тела умершего. Они оплакивали его, а в это время один из важных сановников называл их по именам и говорил: «Великий обба призывает тебя». И каждого из них приглашали к великому обба. Человек выходил из толпы, и воины уводили его в соседний двор. Больше их никто никогда не видел.

Бахаго молча слушал сына и мысленно молился за здоровье обба. Сегодня обба жив, значит, Макера будет дома, его никуда не уведут.

В один из дней в хижину Бахаго пришел слуга из дворца и спросил, сможет ли Бахаго сделать скульптуру – маску женской головы из слоновьего бивня. Она была нужна к ближайшему празднику, который обба особенно любил и почитал. Это был праздник весенних посадок, когда великий обба собственными руками сажал первый клубень ямса и освящал его своими молитвами.

Бахаго долго размышлял, выгодно ли ему браться за это дело. Он не знал, принесет ли оно ему пользу или вред. К тому же он не был уверен, что у него хорошо получится такая работа. Когда он был помоложе, он очень хорошо вытачивал из дерева головы мужчин и женщин. Он любил вырезать деревянные игрушки. Но вот уже десять лет он этим не занимается. У него даже нет инструмента. А что, если он испортит слоновий бивень? Никогда не знаешь, что ждет тебя. Всегда может прийти беда. Бахаго не знал, что ответить. А в это время Макера, который рассматривал кусок слоновой кости, сказал:

– Я могу сделать эту маску. Но пока я буду над ней трудиться, я ничем не смогу помогать отцу. Бронзовые птицы, которые мы должны сделать для нового дворца обба, будут сделаны позднее.

– Башни еще не скоро будут построены, – ответил слуга, – с птицами можно подождать. Возьми, Макера, слоновую кость и принимайся за дело.

Макера стал спрашивать, какой величины должна быть маска и как пользуется ею великий обба.

Царский слуга рассказал Макере, что маска небольшая, величиной с ладонь, что обба носит ее на поясе и сделать ее нужно очень хорошо. Правитель Эдо любит только очень красивые и очень дорогие вещи, а скверные вещи вызывают у него только гнев.

Макера сказал, что он бы сделал маску лучше, если бы видел, какие красивые и дорогие вещи носит великий обба. Ведь ему ни разу не довелось его увидеть. Только давно-давно, когда он был еще маленьким, ему пришлось как-то видеть процессию, которая подошла ко дворцу. Он был тогда еще несмышленым мальчишкой и думал, что обба очень стар; он видел, как поддерживали божественного правителя под руки, и решил, что обба не может стоять на ногах. А ведь это было не так.

Слуга весело рассмеялся.

– Десять лет назад ты считал его старым? Да ведь он был совсем-совсем молодым тогда!

– И пусть живет подольше! – воскликнул Бахаго. – Пусть будет молодым. Однако расскажи нам, какие украшения любит обба.

Царский слуга уселся на циновку, попросил прохладного томбо и сказал, что самое прекрасное украшение, которым очень гордится обба и которым может гордиться весь царский род, – это драгоценные бусы. У божественного обба есть ожерелья из кораллов, шлифованных раковин, из драгоценных камней.

– Их очень много, они очень красивы, – рассказывал слуга, хвастаясь тем, что он все это видел. – Во всей стране не найдется такого количества бус! Тяжелые нитки висят у повелителя на шее, груди и животе. Каждое утро он начинает словами: «О бусы, когда я надеваю вас, даруйте мне мудрость и не допускайте ко мне злых духов и разные бедствия!»

– Я буду очень стараться и сделаю подвески, достойные божественного правителя Эдо, – сказал Макера. – Только не торопи меня. Дай мне хорошо поработать. И заплати как следует. Ведь мне надо еще сделать резцы для работы по кости. Это должны быть очень хорошие, крепкие резцы. Меня нельзя подгонять.

– Я вижу перед собой юношу, – заметил царский слуга, – а слышу слова старца. Ты все сказал. А я все понял. Поверь мне, если работа будет хорошей, ты получишь заслуженную награду. Хранитель сокровищ, который ведает всеми украшениями обба, человек щедрый. Он хорошо платит за работу, которая ему нравится. Твой отец давно уже стал уважаемым человеком. А теперь я скажу хранителю сокровищ, что подрос сын Бахаго и что ему следует запомнить еще одно имя – Макера.

Когда царский слуга ушел, Мать Макеры бросилась к сыну со слезами радости и сказала, что добрые духи вознаградили ее за все страдания и мучения. Вот теперь она видит награду. Только у нее есть одна просьба к сыну.

– Не откажи, сынок, послушай меня, сделай себе бусы и носи их постоянно. Пусть они даруют тебе мудрость и предохраняют от злых духов.

– Из чего же я сделаю себе такие бусы? У меня нет кораллов, нет сердоликов и даже морских раковин нет.

Но тут вмешался Бахаго и сказал, что добудет на базаре морские раковины и сам отшлифует их. Ему очень понравилась мысль жены оградить Макеру от опасности. Бахаго не покидала тревога о том, что будет, если умрет божественный обба. Ведь дух его может потребовать великие жертвы. А что, если он назовет имена своих кузнецов, литейщиков, косторезов? Вдруг назовет Макеру? Не лучше ли бросить работу в Эдо и потихоньку бежать в саванну? Ни Кано, ни Эдо не принесли его семье счастья. Он так и не узнал о судьбе своих сыновей. Сейчас он сделает бронзовых птиц для башен нового дворца, а Макера – подвеску для обба, а потом надо уходить. Весь долгий путь от Эдо до Слоновьей Тропы они будут надеяться, что сыновья ждут их в родном селении. Прошло столько лет, они подросли и давно уже поняли, что самое драгоценное в жизни – свобода. А дома уже все переменилось. Должно быть, старейшиной племени стал сын Маваки, его старший сын, отличный охотник. Он примет семью Бахаго, поможет поставить хижину в хорошем месте, даст мяса и пальмового вина. Пожалуй, если бы они вернулись в саванну, все селение приняло бы их, как самых дорогих гостей. Но пока он ничего не скажет жене. Только тихонько будет поторапливать Макеру. Хоть сын и выпросил себе много времени для работы, он, Бахаго, добьется своего и сделает так, чтобы драгоценная подвеска была готова значительно раньше.

Много дней Макера трудился над горном. Он делал очень крепкие бронзовые резцы для тонкой резьбы по кости. Ему очень хотелось всех удивить. Уже не надо было месить мокрую глину и сушить на солнце слепки. Теперь он мог сидеть в прохладной хижине, на чистой циновке и не торопясь делать эту тонкую и очень кропотливую работу. Он решил сделать женскую голову в прекрасном головном уборе царицы, с нитками красивых бус на шее.

Макере очень хотелось сделать красивое лицо, но как достичь совершенства? Он знал, что отец нередко, когда принимался за работу, ходил к воротам дворца, чтобы увидеть знатного господина и потом вылепить подобие его лица. А как быть ему, Макере? Ведь делать резьбу по слоновой кости значительно труднее, чем лепить из глины. А еще страшно от мысли, что эту подвеску будет носить сам великий обба. Макера все думал об этом и тревожился. Ему помог случай. Макера сидел за работой, а мать в другом конце хижины плела циновку. Макера рассеянно посмотрел в ее сторону и вдруг увидел, что лицо матери очень красиво. Высокий лоб, пухлые красивые губы, маленькие уши и большие печальные глаза. Макера весело рассмеялся и уверенно взялся за резец. Он сделает лицо матери. Только глаза не будут такими печальными, какие он видит сейчас. Они будут веселыми, какими были в саванне, когда он, Макера, был еще маленьким. А как он сделает головной убор? Плетеная шапочка, которую обычно носят царицы, должна иметь какие-то изысканные украшения. О, его выдумка поразит даже обба, не только хранителя сокровищ. Головной убор этой женщины будет украшен головами белых людей – португальцев. Последнее время они часто появляются на улицах Эдо. Говорят, они прибывают с единственной целью – закупить черных рабов. А если он сделает головы португальцев на шапочке царицы, то все поймут, что это будет означать желание людей Эдо завладеть головами португальцев. Это очень понравится божественному обба.

Целыми днями трудился Макера над подвеской. Пока еще не видно было выражения лица, мать не обращала внимания на работу сына. Но однажды утром, когда Макеры не было в хижине, она взяла в руки подвеску и застыла в изумлении. Ей показалось, что она увидела свое отражение в водоеме, который был у них во дворе. Это было ее лицо. И хоть Макера сказал себе, что сделает лицо матери с веселыми глазами, он сделал их такими, какими они были на самом деле. Большие печальные глаза словно заглядывали в душу, говорили о скорби, о перенесенных страданиях. Казалось, что они выражают удивление. Так или иначе, но Мать Макеры узнала себя и долго рассматривала драгоценную подвеску из пожелтевшей слоновой кости. В этот день она с особенной любовью готовила еду для сына. Она принесла ему прохладного вина и сказала:

– Выпей, сынок, бодрее будешь! Твоя работа требует большого терпения!

Макера трудился от зари до заката. И все же прошло много дней, прежде чем на шее маленькой скульптуры появились очень красивые бусы, а на голове – плетеная шапочка. Оставалось лишь сделать украшения – головы португальцев.

Как-то Бахаго сказал жене:

– Когда подвеска будет готова, мы уйдем в саванну. Покинем Эдо. Может быть, сыновья вернулись домой?

– Я с радостью это сделаю. Я постарела, мои ноги уже не такие быстрые и не такие сильные, как прежде, но я полечу как на крыльях. Мы живем здесь в постоянном страхе перед великим обба. Зачем нам это? Мы не нашли наших сыновей. Вернемся в саванну. Может быть, они там.

Сыну пока не говорили о задуманном. Сын трудился. Драгоценная подвеска становилась все лучше и лучше. Мать любовалась ею каждую свободную минуту.

– Поверь, сынок, – сказала как-то мать, – когда божественный обба увидит твою работу, он вознаградит тебя и сделает тебе добро. Знаешь, что он тебе скажет?

Макера усердно вырезал крошечные головы португальцев. Он был так увлечен своим занятием, что не откликнулся на ее слова. Верней, он не прислушался к ним. Но мать спросила:

– Ты даже не хочешь знать, что скажет тебе божественный обба?

– Но ведь он ничего не скажет. Он не увидит меня. Разве отец мало сделал ему прекрасных статуй? Однако отец ни разу не увидел правителя Эдо. Десять лет отец трудится для дворца.

– Не всякому, сынок, дано видеть богов! Но я верю, ты предстанешь перед ним, и тогда он скажет: «В награду за твое усердие, Макера, я даю тебе коралловые бусы, а еще даю тебе слово: весь твой род, до пятого колена, – все будут под покровительством дворца. В роду Бахаго не будет рабов…» Ты выслушай все это, сынок, и попроси найти твоих братьев.

Мать умолкла, посмотрела на сына своими большими скорбными глазами и припала к его худым черным ногам.

– Он никогда этого не скажет, – ответил хмуро Макера. – Боги не говорят с простыми людьми. А ты перестань думать о рабах. Мои руки приносят пользу божественному обба, зачем же он станет меня продавать? Не плачь, Мать Макеры! Ты уже пролила потоки слез, а у тебя стоит нетолченое просо. Лучше сделай мне просяную лепешку.

– Верно, сынок, – улыбнулась Мать Макеры.

Макера трудился с таким усердием, какого отец никогда прежде за ним не замечал. Костяная подвеска потребовала большого терпения. Казалось, его и не хватит у Макеры. Она отняла больше времени, чем лепка самой сложной статуи. И все же настал день, когда в хижине Бахаго снова появился царский слуга. Попивая прохладное томбо, он рассматривал превосходную работу Макеры. Головы португальцев так обрадовали и насмешили его, что он завизжал от восторга, хлопнул юношу по плечу и сказал, что такой мастер очень понравится обба.

– Великий обба будет щедрым, – повторял царский слуга, подливая себе вина из кувшина и подмигивая Бахаго, который глаз не сводил с почтенного гостя и с нетерпением ждал, когда же тот будет с ним расплачиваться.

Но вот уже выпито все томбо, уже спрятана в тростниковую корзинку драгоценная подвеска, царский слуга уже собрался уходить, а вознаграждения все нет и нет. Словно его и не полагалось. Тут уже Бахаго не вытерпел и спросил:

– Разве божественный обба ничего не прислал за эту работу?

Он напомнил царскому слуге о том, сколько труда вложил Макера в эту безделушку и как ждал счастливого дня, когда можно будет порадовать божественного господина.

Царский слуга выслушал все эти слова спокойно и невозмутимо. Но не торопился с ответом. Бахаго даже рассердился и принялся месить груду мокрой красной глины во дворе.

Уходя, царский слуга сказал Макере, что награду он получит во дворце божественного обба. Ее выдаст сам хранитель бус и украшений.

– А разве пустят моего сына во дворец божественного обба? – спросила в волнении Мать Макеры. – Лучше бы ты, добрый человек, сам расплатился с юношей. Постарайся!

– Я бы посчитал за счастье попасть под своды дворца великого обба, – ответил царский слуга. – Разве много таких счастливых на земле? Твой Бахаго еще не видел божественного обба, а работает для него сколько лет. О чем ты говоришь, несмышленая женщина?

Мать Макеры смутилась и тут же стала благодарить царского слугу за честь, оказанную ее сыну. Она не стала рассказывать ему, как тревожно у нее на сердце и как не хочется ей отпускать своего единственного сына во дворец. Она кланялась до тех пор, пока царский слуга не скрылся за низкой глиняной оградой, отделявшей двор Бахаго от кривой, грязной улочки кузнецов и литейщиков Эдо.

Бахаго в ярости месил красную глину, когда Мать Макеры рассказала ему обо всем.

– К добру ли это? – спрашивала женщина озабоченно. – Если Макере угрожает что-либо дурное, оставим здесь все сделанное тобой. Уйдем в саванну, да поскорее…

– Ты говоришь неразумное! – рассердился Бахаго. – Сын пойдет и получит все, что ему полагается за подвеску, а потом мы скажем ему о своем намерении вернуться в саванну. Он обрадуется. Поверь мне! А пока пусть он идет во дворец. Он так долго трудился над этой подвеской! Он так хотел угодить божественному обба. Не иначе как его хотят наградить. Для чего бы его позвали во дворец? Подумай только, Мать Макеры, твоего сына вызывает сам великий обба. Чем же ты недовольна?

Мать Макеры с изумлением смотрела на Бахаго. Она впервые услышала от него такие слова. Эти слова вселяли надежду на лучшее будущее. Вот уже десять лет она жила в постоянной тревоге. Она разучилась смеяться. Сколько горьких слез она пролила, прячась в темной хижине, чтобы муж и сын не видели ее! И вот настала такая счастливая минута. То, что она приняла как несчастье, как дурное предзнаменование, обернулось дорогой к счастью. И как она не подумала о том, какая им выпала редкая удача! На всей их улице нет кузнеца, который побывал бы во дворце и видел божественного правителя Эдо. Ведь он равен самому богу. Он все может и во всем велик. Ах, какая же она глупая женщина! Надо скорее дать Макере праздничную одежду. Не надо мешкать. Должно быть, царский слуга уже вручил великому обба драгоценную подвеску.

– Знаешь ли ты, что должен делать, когда перешагнешь священный порог? – спрашивала с тревогой мать. – Знаешь ли, что должен пасть ниц и долго лежать у ног своего божества?

– Знаю, все знаю! Сколько раз я слышал об этом на базаре. Царские слуги всем рассказывают об этом. И хоть мало кто видел великого обба, каждый знает, что бы он сделал, если бы ему довелось перешагнуть порог дворца.

Когда Макера предстал перед отцом в праздничной одежде, когда отец увидел его чистые руки и вымытые ноги, сердце Бахаго радостно забилось. Сейчас он верил только в удачу. Обба жив, обба здоров, обба доволен – чего же еще желать?

– Иди, сынок, – сказал Бахаго. – И пусть счастье посетит нашу хижину. Вернись с драгоценными бусами. Великий обба самый богатый человек на земле.

Макера стоял у глиняной стены хижины и внимательно слушал Бахаго. Ему так не терпелось поскорее попасть во дворец, он едва сдерживался, чтобы не побежать. Однако он был вежлив и терпелив к старшим. Так его учили с младенческих лет. Макера стоял у хижины, и тень его падала на светлую стену, увеличивая его курчавую голову и худые длинные руки. И мать, следившая за каждым движением сына, вдруг увидела эту удивительную тень, словно на стене был живой Макера. Сама не зная почему, то ли от непонятной тревоги, то ли от любви, большой, бескрайней, как саванна, ей захотелось запечатлеть эту тень на стене своего жилища, и она воскликнула:

– Стой, Макера, не двигайся! А ты, Бахаго, взгляни на тень твоего сына. Вот она какая на стене нашей хижины. Замажь ее красной глиной, да получше, чтобы Макера был с нами до тех пор, пока великий обба не отошлет его обратно домой. Скорее, Бахаго, принимайся за дело!

Макера стоял неподвижно, а отец торопливо набрасывал на светлую стену своей хижины комья мокрой красной глины. Он быстро размазывал эту глину, а Мать Макеры с волнением следила за ним. Она видела, что ему трудно сделать задуманное, потому что собственная тень Бахаго ложилась рядом. И все же Бахаго выполнил просьбу жены. Он попросил Макеру отойти от стены и умелой рукой подправил изображение сына. Мать Макеры увидела то, что хотела увидеть. И тогда она сказала:

– Беги, Макера! Пусть счастье идет с тобой рядом! Возвращайся поскорее!

И когда сын ушел во дворец, полный радостных надежд, Мать Макеры стала любоваться его тенью на стене своей хижины.

– Бахаго, – сказала Мать Макеры, – как ты думаешь, я не рассержу добрых духов, если поставлю перед этой тенью миску горячей фуры и печеные бананы?

– Если ты их не обделишь, не оставишь без приношений, – ответил Бахаго. – Я всегда считал, что надо угождать добрым духам. Когда мы забываем о них, они перестают делать добро. И тогда приходит беда.

Бахаго умолк – он увидел слезы на глазах жены. Он понял, что она думает о пропавших сыновьях. Эти мысли не покидают и его. Он думает об этом постоянно, когда месит глину, когда лепит головы великих предков обба, когда просыпается темной ночью в душной хижине. Должно быть, сыновья точно так же думают о своей матери, о своем отце. Когда же он увидит их?