Жизнь замечательных детей

Глава 8

Весть о том, что в зале труп, мгновенно разнеслась по ресторану. Посетители, побросав ножи и вилки, потоком хлынули к выходу. Но не тут-то было: дорогу преградили два шкафообразных охранника.

– Всем оставаться на своих местах! – Громовой голос администратора перекрыл возмущенный ропот толпы. – Сейчас приедет милиция!

Посетители с недовольными лицами повернули обратно. Я заметила, как какой-то лысый толстячок настойчиво пытался всучить охраннику стодолларовую бумажку, но страж был неумолим. Отпуская ругательства, толстяк угрюмо потащился за своей длинноногой спутницей в глубь зала.

Тело Льва Котика накрыли белой скатертью в веселенький цветочек. Скатерть оказалась короткой, из-под нее выглядывали ноги в носках и дорогих кожаных ботинках. Носки были серые, под цвет костюма, а ботинки – черные. При взгляде на них у меня заныло сердце, а глаза наполнились слезами. До меня окончательно дошло, что это не представление: бедняга Котик умер на самом деле.

Мы продолжали сидеть нашей маленькой компанией. Жанна рыдала в голос, Аида с Татьяной тихонько утирали глаза, а на лицах мужчин застыло хмурое выражение.

Я наклонилась к Олегу и прошептала:

– Зачем они вызвали милицию? Ведь Лев умер естественной смертью, наверное, сердце подвело…

Мужчина пожал плечами:

– Должно быть, так положено.

Милиция прибыла на удивление быстро. Не прошло и десяти минут, как в зал вошли трое мужчин в штатском и женщина в белом халате. К мужчинам тут же кинулся администратор и принялся что-то говорить, кивая на наш столик. А женщина направилась прямиком к Котику. Откинув скатерть с покойника, она склонилась над телом, но вскоре вновь присоединилась к коллегам.

Один милиционер направился к нам, и при взгляде на его лицо мое сердце радостно забилось. Это был следователь Руслан Супроткин, мужчина моей мечты!

Руслан поднял руку.

– Вы, семь человек, пожалуйста, останьтесь, – сказал он, указывая на нашу компанию, а потом повернулся к паре, раньше сидевшей за соседним столом: – И вы тоже. А все остальные свободны!

Народ быстрым темпом засеменил к выходу. Воспользовавшись небольшой давкой, возникшей около двери, я подошла к Супроткину.

– Можно я тоже пойду домой? – Я умоляюще сложила руки. – Мне очень надо, у меня дома дети!

Он холодно на меня посмотрел:

– Гражданка, вам же велели остаться, вы свидетельница.

– Руслан, ты что, не узнаешь меня? Это ведь я, Люся Лютикова!

В глазах капитана промелькнуло содрогание, мгновенно сменившееся недоуменным узнаванием. И тут я вспомнила, в каком я чудовищном виде! О боже! Я чуть не застонала от бессилия. Если бы я знала, что встречусь здесь с мужчиной моей мечты, то ни за что, ни за какие коврижки не согласилась бы участвовать в представлении!

Понятно, почему сегодня ночью капитан мне не снился, хотя я и спала на совершенно новом месте. Теперь, когда Руслан увидел меня в таком макияже, он не только на мне не женится, но и, наверное, вообще перестанет захаживать в гости. Вот так одно незначительное совпадение ломает человеку всю жизнь.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Руслан.

– Мы праздновали день рождения. Ну, вернее, как бы праздновали, понарошку. Это было представление для покойника.

Капитан молча переваривал информацию.

– Это твои друзья? – Он кивнул на нашу компанию.

– Нет, я их впервые вижу. Кроме Аидки, которая в черном костюме, она моя бывшая одноклассница.

– День рождения у нее?

– Нет, у блондинки.

– Ясно… – протянул Супроткин, хотя, судя по его озадаченной физиономии, он ничего не понимал.

– Слушай, отпусти меня домой, – опять взмолилась я, – у меня дети одни.

– Какие еще дети, чего ты несешь?

– Мне дали на время четверых детей, – принялась объяснять я. – Представляешь, Черныш убежал, а Оля – это старшая девочка – пошла его искать. А ведь город просто кишит маньяками, сам знаешь! Опять же близнецы еще маленькие – вдруг они выпадут из кроватки? Да и Игорек тоже может чего-нибудь выкинуть, ужасно непоседливый ребенок. Возьмет, например, и подожжет дом.

– Зачем? – в ужасе спросил Руслан.

– Ну, не знаю. Зачем вообще дети поджигают дома? Отпусти меня, а?

– Ладно, иди, – подозрительно легко согласился Супроткин, буравя меня встревоженным взглядом.

– Ой, спасибо! – Я подхватила свою сумку и устремилась к выходу.

– Подожди! – окликнул меня Руслан. – Завтра днем зайди ко мне на Петровку.

Я воспрянула духом. Значит, есть еще мужчины, для которых внешность женщины – не главное. Руслан хочет меня видеть, даже несмотря на дикий макияж. Он ценит во мне благородную душу!

– Я запишу твои показания, – добавил капитан.

Я разочарованно кивнула. Оказывается, Супроткин ценит во мне главным образом свидетельницу.

На улице я первым делом разменяла в обменнике зеленую бумажку. До Женькиной квартиры надо добираться сначала на метро, а потом на троллейбусе, которого в вечернее время не дождешься. И хотя у меня сейчас режим строжайшей экономии, я решила поехать на частнике. Не успела я поднять руку, как около меня остановилась старая красная «девятка».

– На Мосфильмовскую довезете?

– Садитесь, – отозвался водитель и открыл дверцу.

Машина покатила по вечерней столице. Разглядывая в окно подсвеченную дорожную рекламу, я мучилась одним вопросом: зачем нужны свидетели, если смерть Котика не была насильственной? В итоге я пришла к выводу, что это, должно быть, связано с определенными бюрократическими формальностями. Наверняка на каждый труп милиционеры обязаны оформить кучу бумаг, вне зависимости от того, по какой причине человек почил в бозе.

– Можете ехать побыстрее? – попросила я водителя. – А то у меня дети дома одни…

Господи, за сегодняшний вечер я произносила эту фразу, наверное, тысячу раз.

Мужчина прибавил газу и полюбопытствовал:

– Сколько у вас детей-то? Двое?

– Четверо.

Мужчина присвистнул:

– Как же вы с ними управляетесь? Тут с одним-то никакого сладу нет. А уроки небось целыми сутками проверяете?

Уроки? Вот уж что меня совершенно не волнует, так это школьные оценки моих подопечных. Если ребенку интересен какой-то предмет – пусть учится на здоровье, если же нет – не стоит его насиловать. Вот я, например, всегда терпеть не могла химию. Однако, чтобы не выбиваться из образа отличницы, зубрила эту скукотищу до потери пульса. И к чему были все старания? Ну хоть бы раз в жизни мне понадобилась формула какой-нибудь химической реакции! Я до сих пор убеждена, что химия – совершенно лишний предмет в школе, максимум, чего он достоин, – быть факультативом.

И вообще, чрезмерная образованность скорее даже мешает человеку на пути к успеху. Если почитать биографии знаменитостей, то легко убедиться, что большинство из них – недоучки. Билл Гейтс, например, так и не окончил университет. А ведь это один из самых богатых людей планеты, заработавших состояние собственными мозгами! Я уже не говорю про Мадонну или Сильвестра Сталлоне – эти, наверное, даже таблицу умножения отродясь не знали…

Водитель интерпретировал мое молчание по-своему.

– Вот и мы тоже… – вздохнул он. – В прошлом году жена перевела сына из обычной школы в гуманитарную гимназию. Все уши мне прожужжала: «Там такие учителя, такая программа, подготовка в университет!» Какой университет может быть в десять лет, я вас спрашиваю? Но она уперлась, как коза. Ладно, отдали в гимназию, каждый месяц половина моей зарплаты уходит на обучение. А сын за этот год из простуд не вылазит да из гриппа. Весь позеленел. Почему? Да потому, что там такая бешеная нагрузка, что пацану вздохнуть некогда! Сначала весь день в классе сидит, а потом весь вечер – дома, уроки учит. Все нормальные мальчишки на улице в футбол гоняют, а он, как узник, к столу прикован.

Мы подъехали к перекрестку, на котором не горел светофор, и водитель чуть не свернул шею, выглядывая транспорт по обеим сторонам. Когда опасное место осталось позади, он продолжил:

– Вот на прошлой неделе мне жена и говорит: «Помоги ребенку с домашним заданием». Ладно, думаю, чего там сложного в третьем классе? Сын показывает: надо составить стихотворение, используя слова «желтые, дождь, мокрые, листья, лица».

– Наверное, должно было получиться что-нибудь про осень, – заметила я.

– Про осень… – недовольно отозвался мужик. – Вот и учительница так сказала: надо, мол, было про осень. Как будто других тем нет! А может, у меня широкий кругозор! Может, у меня вдохновение! А она ребенку влепила «пару» да еще отругала жену на родительском собрании за то, что сын не сам написал.

– А откуда она узнала? – удивилась я прозорливости педагога.

Мужчина замялся, но потом все-таки выдал плод своего вдохновения, помноженного на широкий кругозор:

Мокрые листья,

Желтые лица,

Это китайцы идут похмелиться.

Я так громко смеялась, что водитель даже обиделся. Хорошо, что мы уже приехали. Я расплатилась и побежала домой.

Малыши уже спали, а грустная Оля сидела на кухне и читала книгу.

Я плотно прикрыла дверь кухни и спросила:

– Нашла кота?

– Нет, – покачала головой девочка, – он как сквозь землю провалился.

– Значит, жив, – утешила я ее, – наверняка спрятался в подвале. Ладно, я сама его поищу, а ты отправляйся спать. Ты завтра идешь в школу?

– Да, завтра пятница.

Я прикинула: Женька с Денисом должны вернуться в среду. Значит, мне осталось сидеть с детьми уже пять дней. Денег у нас в обрез, но думаю, мы продержимся.

Оля захлопнула книгу, и я увидела, что это «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл. Я читала ее, наверное, раз двадцать.

– Нравится? – Я кивнула на роман.

– Да, только я пропускаю те сцены, где про войну. Это мне не очень интересно.