Предания об услышанных мольбах

Опухоль в срамном месте Его Величества

Во времена династии У (222—280) в Цзянье (совр. Нанкин) в укромном месте заднего парка императорского дворца обнаружили золотую статую. Стали доискиваться, каково ее происхождение, и выяснили, что она изготовлена при царе Ашоке, что соответствует началу правления династии Чжоу[186]. Пребывала же статуя при дворе, правящем на Янцзы. Как знать, почему она там оказалась?! Ведь при династиях Цинь, Хань и Вэй[187] закона Будды не было в южных пределах Срединного государства. Как же случилось, что статуя была захоронена в земле?!

Сунь Хао стал обладателем статуи, но был лишен веры. Он отнесся к ней не слишком почтительно: поместил в отхожее место и держал вместо скребка. В Восьмой день четвертого месяца (День рождения Будды) он пришел справить нужду и решил позабавиться.

— Это и будет омовением Будды в Восьмой день! — сказал Хао и помочился на голову статуе. Сразу же он стал опухать, а в срамном месте опухоль была самой большой. Хао кричал и звал на помощь, не в силах стерпеть боль. Великий астролог произвел гадание и изрек:

— Это является следствием оскорбления, которое было нанесено великому божеству!

Тут же принялись приносить жертвы божествам, но они не дали результата. Дворцовая наложница, искренне верившая в Будду, сказала правителю:

— Будда — великое божество. Ваше Величество, Вы осквернили Будду и ныне в опасности. Ваше Величество, попросите у него прощения!

Хао поверил ей. Он бил челом об изголовье, вверяя себя Будде, каялся и почтительнейше просил о милости. Через некоторое время ему полегчало. Тогда Хао в конном экипаже встретил шрамана Кан Сэн-хуэя и доставил во дворец. Ароматной водой он омыл статую. Хао глубоко раскаялся в содеянном, умножая религиозные заслуги, щедро облагодетельствовал Монастырь достижения умиротворения. Боль в потаенном месте понемногу прошла.

Дарование статуй

В первый год правления династии Западная Цзинь императора Минь-ди под девизом Утверждение процветания (313) в устье реки Худу в уезде Усянь округа Уцзюнь было много рыбаков. Они увидели двух человек, плывущих по морю, и подумали, не есть ли то морские божества. Позвали шамана прочесть заклинания и подготовить жертвенное животное для встречи тех божеств. Поднялся ветер, и море разбушевалось. Шаман испугался и убрался восвояси. Еще там были последователи учений Пяти доу риса, Желтого императора и Лао-цзы[188].

— Это Небесные наставники[189], — утверждали они, и все вместе пошли навстречу божествам. Как и раньше, поднялась буря. Чтивший Будду мирянин Чжу Ин из уезда Усянь прослышал о случившемся и воскликнул:

— Не великое ли прозрение ниспослано нам?!

Тогда он исполнил обет очищения и вместе с монахинями-бхикшуни Монастыря благоволения Востоку и несколькими людьми, верившими в Будду, пришел к устью реки Худу. Склонив головы, они пошли навстречу божествам. Ветер стих, и море было покойно. Два плывущих человека на волнах прилива приближались к берегу и были видны все отчетливее. То были каменные статуи. Думали, что поднять статуи даже силачам не под силу, но попробовали — и легко их подняли. Их тут же погрузили на тележку и отвезли в Монастырь постижения сокровенного. На спине одной статуи была вырезана надпись Випашьин[190], а на спине второй — Кашьяпа[191]. Никто не смог разобрать надпись об императоре и эпохе правления, однако следы ее были видны отчетливо. Высота каждой статуи была семь чи. В монастыре возвели трон Закона и хотели установить на нем обе статуи. Как ни пытались несколько десятков человек сдвинуть статуи с места, им не удалось. Тогда перед этим к статуям обратились с просьбой — и они легко стали на место.

О происшедшем представили доклад двору. Толпа мужей, уповающих на Будду, заполнила девять из десяти помещений монастыря. Шрамана Ши Фа-кай, сам пришедший из западных краев, поведал, что в сутрах говорится о двух статуях в землях Востока. Во времена, когда царь Ашока возводил ступы, такие статуи подносили в дар при ритуале представления императору. Тем самым устраняли накопленные грехи.

В отдельной биографии говорится, что двенадцать индусов-шрамана отправили статуи в округ Уцзюнь. Эти статуи и не тонули в воде. Об этом был доклад трону, и вышел указ оставить их в округе Уцзюнь.

Божество озера с беседкой

Во времена династии Цзинь близ реки Янцзы у озера с беседкой в Янчжоу (близ столицы Цзянькан, ныне г. Нанкин) обитало божество. Было оно очень жестоким и злым. В то время жил также странствующий монах из рода брахманов по имени Фа-цзан, который превосходно читал заклинания — дхарани, изгоняющие злые существа. Тому имелись многие свидетельства. К тому же был юный монах, который обучался у Фа-цзана заклинаниям. За несколько лет ученик добился успехов и также был способен подчинять себе все дурные и злобные существа. Поэтому он отправился в храм божества озера с беседкой провести там ночь за чтением заклинаний и повергнуть божество ниц. Той ночью божество появилось, и юный монах умер. Наставник Фа-цзан услышал о том, что его ученик умер за чтением заклинаний, и был разгневан. Однажды ночью он сам пошел в храм божества. С гневом в голосе читал он заклинания, но божество появилось, и наставник тоже встретил свою смерть.

В том же монастыре был монах, который превосходно владел учением мудрости-праджня. Он узнал, что наставник и ученик умерли, и пришел к тому месту, где обитало божество. Ночью в храме он читал «Алмазную сутру»[192]. В середине ночи он услышал сильный шум ветра и вскоре увидел огромное существо, которое вызывает страх и изумление. Существо было необыкновенное и страшное, с острыми длинными зубами и глазами, сверкающими, как молния. А обо всех разного рода превращениях божества и рассказать невозможно... Монах сидел прямо и сосредоточенно читал сутру, не отрываясь ни на мгновение. Он не ощущал страха и всем своим видом это показывал. Увидев его спокойную наружность, божество смирило свою грозную силу. Оно подошло к монаху, преклонило правое колено и, сложив руки, с почтением до самого конца внимало сутре. Монах спросил:

— Благодетель-данапати[193]! Что вы за божество? Вначале Вы были таким грозным, а теперь так послушны.

— У меня, мой учитель, дурная карма. Это и есть мое воздаяние — быть божеством этого озера. Но я чту и уповаю на Вас, учитель, — ответило божество.

— Если Вы так преданны и почтительны, то откуда появилось у Вас желание убить тех двух монахов?! — продолжал расспросы наставник в сутре.

— Причина смерти двух ваших предшественников в том, что они не овладели сутрами Махаяны. Со злобным сердцем читали они заклинания. Когда я появился, они осыпали меня бранью, желая унизить дурными словами. Но Ваш ученик не подчинился, и тогда, узрев мое дурное обличье, они умерли от страха. У Вашего ученика не было намерения убивать тех двух монахов, — отвечало божество.

Монахи и миряне из ближайших окрестностей знали, что два монаха были убиты. Они думали, что и этот монах уже мертв. Собравшись вместе, они пошли посмотреть. И вот они видят, что он в безопасности, а вид его безмятежен. Люди были удивлены до чрезвычайности и принялись наперебой расспрашивать монаха, в чем причина его счастливого избавления. В своем ответе монах объяснил случившееся во всех подробностях: причина воистину в грозном величии мудрости-праджня, а святое учение истинно. После этого люди обратились к овладению сутрами, воплотившими мудрость-праджня.

Отшельник с горы Человеческая Голова

Во времена династии Северная Вэй в монастыре Сяньцаосы, что на горе Человеческая Голова пика Тай[194], жил монах Чжи-чжань. Он был уроженцем уезда Шаньжэнь-сянь, что в Цичжоу. Его наставником был досточтимый Лан. Чжи-чжань был безупречного поведения, несуетлив и немногословен. Монастырь Сяньцаосы, при котором он состоял монахом, был основан Гунабхадрой[195]. Чжи-чжань странствовал в окружении диких птиц и зверей: они не боялись и не убегали от него. Чтение «Сутры цветка Закона» («Саддхарма-пундарика-сутра») было его постоянным занятием. Когда Чжи-чжань заканчивал свои дни, шрамана Бао-чжи[196] доложил династии Лян императору У-ди[197]:

— На Севере в монастыре Сяньцаосы, что в уезде Шаньжэньсянь, живет монах. Это святой — сротапанна[198]. Ныне он вступает в нирвану.

Праведники и миряне в Яндоу узнали о докладе Бао-чжи трону и издалека отправились к нему на поклон. Чжи-чжань закончил жизнь, сидя в прямой позе. На каждой из рук у него было раскрыто по одному пальцу. Там был монах с запада Индии, который объяснил:

— Если бы это был святой, обретший второй плод-сакридагамин, то на каждой руке у него было бы раскрыто по два пальца. Чжи-чжань раскрыл по одному пальцу. Это означает первый плод.

Все собравшиеся на горе Человеческая Голова возвели ступу и упокоили в ней Чжи-чжаня. Птицы и звери не осквернили его останков. Они на том же месте по сию пору.

А еще в области Юнчжоу был один монах, который также зачитывал «Сутру цветка Закона». Он жил отшельником на горе Белого Оленя. О нем заботился один отрок, который приходил к нему с подношениями. Когда он умер, его останки лежали под горой и все сгнили. Только язык долгие годы оставался невредим.

Оскопленный вновь обретает мужское достоинство

В первый год правления династии Вэй родоначальника[199] под девизом Великая гармония (477) в столице Северных династий (г. Пинчэн) был подвергнут оскоплению чиновник. Чиновник скорбел о своем увечье, сторонился людей. Он подал прошение об отставке с тем, чтобы уйти в горы и совершенствоваться в постижении Учения. Вышел указ разрешить ему отставку. У чиновника был один раздел «Аватамсака-сутры»[200]. Он зачитывал ее днями и ночами, приносил покаяния, не отрываясь ни на мгновение. С наступлением лета он ушел в горы. К концу шестого месяца у него появилась растительность на лице, а затем мужской признак. Его мужские достоинства стали в точности такими же, как и прежде. Обо всем случившемся был извещен император. Он умножил веру. Внутренний дворец (жен императора) пришел в изумление. «Аватамсака-сутра» пустила пышные всходы в государствах Северных династий.

Таинственная обитель

В начале правления династии Ци императора Гао-ди (479—482) шрамана Ши-гун — муж, обитающий на вершинах гор Суншань, из рощи направился на гору Белого Оленя и заблудился в дороге. Миновал полдень, когда он вдруг услышал звон колокола. Ши-гун пошел туда, где звонил колокол, и был уже совсем близко, когда путь ему преградил скалистый пик. Он взобрался на него и достиг цели. Ши-гун увидел монастырь, одиноко стоящий в густой роще. Ворота монастыря выходили строго на юг, были ослепительно красивы. А перед воротами он увидел деревянную доску с надписью: «Монастырь гриба долголетия». За воротами было пять-шесть псов размером с быка, с белой шерстью и черными мордами. Одни ходили, другие лежали, косясь глазом на Ши-гуна. Ши-гун испугался и отошел. Вскоре он увидел откуда-то пришедших монахов-варваров. Ши-гун позвал их. Они не ответили и даже не повернули головы, а прямо вошли в ворота. Псы последовали за ними внутрь. Долгое время Ши-гун больше не видел людей. Он тихонько прошел в следующие ворота. Кругом во всех помещениях двери и окна были открыты. Ши-гун подошел к зале для проповедей и увидел только плетеные топчаны и высокое седалище внушительного вида. Он вошел с юго-западной стороны и сел на топчан. Прошло много времени, и вдруг Ши-гун услышал шум, доносившийся откуда-то с вершины опорного столба залы. Он поглядел наверх и увидел: через отверстие величиной с колодец один за другим слетают вниз бхикшу (странствующие монахи). Их прибыло пятьдесят-шестьдесят человек. Они заняли отведенные места и стали расспрашивать друг друга о том, кто из каких мест присутствует сегодня на трапезе. Называли Юйчжан, Чэнду, Чанъань, Лунъю, Цзибэй, Линнань, Пять стран Тяньчжу[201] и многие другие. Не было мест, откуда бы не прибыли бхикшу, пусть даже за десять миллионов ли. Самым последним спустился с неба один монах, и все стали его расспрашивать, почему он так поздно. Тот отвечал:

— Сегодня в Монастыре достижения другого берега-парамита на востоке города Сянчжоу наставник в дхьяне Цзянь читал проповедь в собрании. Каждый предлагал собственное толкование. Один весьма смышленый молодой человек задавал трудные вопросы. Его остроумные высказывания были так интересны, что я и не заметил, как наступил вечер.

Наставник в дхьяне Цзянь был в прежние времена отцом-наставником[202] Ши-гуна. Ши-гун надеялся принять участие в общем разговоре, дабы продлить свое пребывание в этом изысканном обществе. Он привел в порядок платье, встал и обратился к собранию со словами:

— Цзянь — мой отец-наставник.

Монахи лишь взглянули на Ши-гуна, и монастыря, в котором он только что находился, не стало. Он одиноко сидел на камне у срубленного дерева, а там, где стояли монастырские строения, ничего не было. Лишь стая птиц парила над ущельем и нарушала тишину своим щебетом.

Покинув горную обитель, Ши-гун повстречался с закононаставником Шан-туном, и тот ему сказал:

— Этот монастырь возведен закононаставником Фо Ту-дэном[203] во времена правления Ши Ху династии Поздняя Чжао[204]. То было в давние года, и обитали в нем мудрецы и святые. Они жили в монастыре не как обычные монахи. Одни плавали на лодках, другие уединялись в горах, проводили жизнь в странствиях и не имели постоянного жилища.

И ныне путники слышат звон колокола в тех горах.

Останки отшельника, читавшего «Лотосовую сутру»

В правление династии Ци императора У-ди (483—493) один человек копал землю у подножья горы Дунканьшань в Бинчжоу и натолкнулся на останки отшельника. Они были желто-белого цвета. Человек и те, кто были поблизости, пришли в удивление. Разглядывая останки, они увидели одну необычную вещь. Обе губы и язык между ними были ярко-красного цвета. О случившемся доложили правителю. Справились у даосов, но те ничего не знали. Шрамана-закононаставник Да-тун доложил трону:

— Это — чтец «Сутры цветка Закона». Всякому, кто зачитал ее тысячу раз, будут явлены такие знаки!

Тогда правитель приказал своему секретарю Гао Чжэню:

— Вы, сударь, будете моим доверенным лицом. Пойдите и удостоверьтесь во всем сами! Если будет явлено чудо, то распорядитесь перенести останки в подобающее место и устройте пост с подношениями.

Во исполнение приказа Чжэнь прибыл на место. Там собрались шрамана — чтецы «Сутры цветка Закона». У каждого в руках был сосуд с благовониями, приготовленными для возжигания и омовения. Они читали заклинание:

Едва были произнесены первые слова заклинания, как губы и язык одновременно задвигались. Они хотя и не издали ни звука, но как будто читали сутру. У всех, кто это видел, волосы встали дыбом. Чжэнь обо всем происшедшем известил правителя. Был издан указ захоронить останки в каменной гробнице и перенести в горную хижину.

Сутра и статуя спасителя всех сущих

В годы правления рода Юань династии Восточная Вэй под девизом Небесное спокойствие (534—537) вербовщик Сунь Цзун-дэ отправлялся на защиту северной границы. Он отлил золотую статую Гуаньшииня и намеревался, вернувшись через год, совершить поклонение бодхисаттве. А потом Цзун-дэ вопреки приказу отступил перед грабителями и разбойниками. Его заточили в столичную тюрьму. Цзун-дэ не выдержал пыток, и его приговорили к казни через отрубание головы. Казнь была назначена на следующее утро. В ту ночь Цзун-дэ кланялся и каялся бодхисаттве, лил слезы ручьями. Он говорил бодхисаттве:

— Ныне тело мое истерзано. Это за то, что в прошлом я истязал других. Я даю обет, заплатив сполна свои долги, более такого не совершать.

Прошло немного времени после того, как он это сказал, и вдруг ему будто во сне является шрамана, читающий нараспев сутру о спасителе всех сущих Гуаньшиине. Имя Будды, приведенное в сутре, Цзун-дэ должен повторить тысячу раз, и тогда будет вызволен из беды. Цзун-дэ вдруг почувствовал, что путы, которые прежде связывали его, более не препятствуют ему подняться из почтительности. Время близилось к рассвету, и когда охранник повел его за веревку на рыночную площадь, Цзун-дэ успел произнести имя только сто раз. Он повторял его по дороге и перед самой казнью, успев произнести тысячу раз. Палач опустил меч, но тот сломался на три части, не оставив на теле Цзун-дэ никакого следа. Сменили меч, и он снова сломался. Было так трижды, и все три раза меч ломался, как прежде. Чиновники, надзиравшие за казнью, подивились на это чудо. Обо всем происшедшем был извещен двор. Канцлер Гао Хуань подал прошение по этому делу, и вскоре Цзун-дэ был помилован. Высочайше утвержденная рукопись той сутры дошла до нас. Ныне она называется «Сутра высокочтимого правителя Гуаньшииня»[206].

Цзун-дэ вернулся домой и принял пост во исполнение обета. Подойдя к статуе, он увидел на ее шее три раны от меча. Селяне, жившие по соседству, тоже это видели и удивлялись, сколь сострадателен бодхисаттва.

Безымянный монах

В Монастыре пяти князей-хоу уезда Фаньян жил монах, имя которого утеряно. Он постоянно читал нараспев «Сутру цветка Закона». Его тело временно захоронили под насыпью, а потом перенесли на место погребения. От него остались только иссохшие кости, и лишь язык был невредим.

Наставник в обличии сына

При династии Восточная Вэй правящего рода Юань жил наставник в дхьяне Чэн. Он принял на свое попечение «Сутру цветка Закона» и неустанно трудился на этом поприще. На исходе жизни Чэн был на содержании в семье господина Се из Хэдуна, а по смерти стал его пятым сыном. Сын от рождения мог говорить и перечислять по порядку свои предшествующие существования. Он не стремился к мирскому и суетному. Его отец вступил в должность наместника в Сычжоу и в пути следования на новое место службы остановился в монастыре Цидисы, что в Чжуншани. Там мальчик встретился с учеником этого монастыря и разговаривал с ним так:

— Разве ты не помнишь, как следом за мной переправился через реку и направился на Волчью гору? Я есть наставник в дхьяне Чэн! Вынесите из комнаты этот столик с погребальной табличкой!

Отец с матерью испугались, что их сын уйдет в монахи, и не выпускали его из дома.

Потом он стал забывать события предшествующего перерождения, но радовался жизни вдали от соблазнов, придерживался принципа недеяния, жил безмятежно.