Преданье старины глубокой

Метеориты падали во все века

Бубны разом умолкли. В тишине стало слышно хриплое дыхание Фарлафа.

Волхвы положили бессознательного мальчика на жертвенный камень лицом к звёздам. Один из них схватил в горсть волосы князя и заломил голову. Шея пленника открылась для ножа.

Главный волхв медленно, очень медленно опустился перед поверженным мальчиком на колени и так же медленно занёс над ним нож. В это мгновение одичалый, помутневший взгляд Фарлафа скользнул по бледному лицу князя. Нож задрожал в руке волхва, он отшатнулся и вскочил на ноги.

— Княже?! — забормотал он, но вдруг яростно зарычал. — Нет, ты не княже! Ты дух Чернобога! Ты принял облик князя Игоря, проклятый дух, чтобы отвести жертвенный нож от своей шеи!

«Это князь!» — хотела крикнуть Таня, позабыв о тряпке во рту. Она заворочала онемевшим языком и вдруг почувствовала, что кляп между её зубами ослабевает. Она сделала ещё одно движение языком, тряпка выскользнула изо рта и упала на землю.

— Фарлаф! — срывающимся голосом вскрикнула Таня. — Не смейте прикасаться к князю Игорю!

Голос девочки был очень тихим и слабым, но главный волхв всё-таки услышал её.

— Ааа! — крикнул Фарлаф. — Тебе тако же помог Чернобог, отроковица из царства теней! Однако же я убью вас обоих, чтобы вы вернулись в своё царство!

«Да нет же, он не убьёт нас! — вдруг осенила девочку мысль. — Я знаю по истории, что князь Игорь умрёт уже взрослым человеком… Не может же он умирать два раза? А я? Разве я могу умереть в девятом веке, если родилась в двадцатом?»

Но главный волхв снова приближался к лежащему на спине князю, подняв жертвенный нож.

— Оборотень! — криво улыбаясь, шипел он с каким-то нечеловеческим, звериным восторгом. — Я убью тебя, оборотень.

И тут, едва он проговорил последнее слово, светлеющий сумрак короткой весенней ночи озарился нестерпимо ярким фиолетовым светом. Что-то огненное наискось прочертило небо, с треском разорвалось над их головами, и пылающий шар, величиной с тыкву, с шипением вонзился в Перунову гору в нескольких шагах от Фарлафа. На всех пахнуло горячим ветром, сильно запахло едким газом.

Это не было чудом, потому что метеориты падали на нашу землю во все века. Во всяком случае Таня, которая родилась в XX веке, сразу догадалась, что на гору упал метеорит. Но диковатые волхвы, разумеется, ничего этого не знали. Они попадали на колени и завыли от страха. Главного волхва отбросило горячим ветром к изваянию Перуна. Фарлаф прижался спиной к идолу и бормотал перекошенными губами:

— То упала звезда! О, Перун, спаси мя! То упала звезда!

Раскалённый шар, наполовину вонзившийся в землю, оказался пористым куском металла неправильной формы. Он быстро остывал, шипел и дымился, но его верхняя часть всё ещё была багровой.

— Фарлаф, — сказала Таня, строго глядя в глаза главного волхва, — это я попросила Перуна, чтобы он бросил с неба звезду на эту гору!

Волхвы, услышав девочку, сжались и перестали выть.

— Лжа! — приходя в себя, глухо воскликнул Фарлаф. — То Перун подал мне знак, чтобы я скорей пролил жертвенную кровь на священный огонь! Я убью вас!

— Ты не убьёшь нас, Фарлаф! Как только ты поднимешь нож, на Перунову гору упадёт столько звёзд, сколько здесь волхвов! И звёзды снесут всем вам головы!

Волхвы снова тихонько завыли. Но главный волхв всё ещё не сдавался.

— Лжа… Я убью вас…

Он сделал шаг к мальчику.

— Брось нож, Фарлаф! — крикнула Таня.

— Нет, — упрямо твердил кровожадный старец и сделал другой шаг.

— Брось нож!

— Нет, — повторил он, но на этот раз не сдвинулся с места.

— Я считаю до трёх, Фарлаф! Если ты не бросишь нож, то по слову «три» ваши головы разлетятся, как щепа!… Раз!

Волхвы завыли погромче. Кто-то из них жалобно простонал:

— О, премудрый жрец! О любимец богов, брось нож!

Фарлаф безмолвствовал. Он раскачивался из стороны в сторону, словно его не держали ноги.

— Два! — твёрдо сказала Таня.

Фарлаф рывком отбросил нож, свалился на колени и закричал изменившимся тонким, совсем мальчишеским голоском:

— О, пощади мя, отроковица!

— Вот так-то лучше! — глубоко вздыхая, проговорила девочка.

Упавшая на гору «звезда» перестала шипеть и дымиться. В розоватом свете рождающегося утра были отчётливо видны её потемневшие поры и бугорки. Волхвы не сводили с неё испуганных глаз.

— А теперь развяжите нас! — сказала Таня.

Но волхвы не успели этого сделать.

В утреннем тумане, со всех сторон наползающем на гору, дробно застучали копыта, в серой дымке замелькали всадники, и у самого костра встал на дыбы резко осаженный Олегом конь. Лихой княжеский конь, белый как снег, разгорячённый и похрапывающий от скачки…

Отряд дружинников окружил жертвенную площадку. Последним на гору влетел на резвой буланой лошадке взволнованный Игорь. Таня ахнула про себя: кто бы подумал, что её брат может скакать на коне! Милый Игорёк!

— Развяжите их! — спокойно приказал Олег и, указывая на Фарлафа, прибавил: — А этого в кандалы и в темницу! Будет ныне судить его вече!

Олег был очень бледен, но больше ничего не выдавало его волнения. На минуту его взгляд задержался на метеорите.

— Отвезите сей небесный камень в детинец, — сказал он, — сей камень вельми хорошая примета для похода нашего на Киев.

Князь назвал метеорит небесным камнем, а не звездой, так как знал, что звёзды с неба не падают. Он был весьма хорошо образован для своего времени.