Предел

Колодец

Сквозь голые кроны деревьев было видно серое небо, под ногами мягко проминались опавшие листья. Влажные от утреннего дождя, они уже не шуршали. Ян шел от академгородка к институту. К беспокойству примешалось и любопытство. Что ему предложат?

Перед кабинетом профессора Маера он глубоко вздохнул, откашлялся и, придав лицу серьезное выражение, осторожно приоткрыл дверь.

- Разрешите?

- Прошу вас! Чем обязан? - Маер поморщился, но Ян знал, что это еще ни о чем не говорит.

Профессор был невысок ростом и лысоват, но очень подвижен для своих семидесяти лет. Во время разговора со студентами он имел привычку мелкими шажками прохаживаться по комнате. Если по выражению профессорского лица невозможно было угадать его настроение, то по скорости, с какой он вышагивал по кабинету, это можно было определить безошибочно. Чем больше скорость, тем лучше... Если профессор снижал темп, студент начинал волноваться... Если останавливался, дело было совсем скверно, а если садился за стол, можно было распрощаться с надеждой на благополучное завершение разговора. Во время экзаменов у "деда" Маера ожидавшие на "бирже" обычно спрашивали выходивших: "Скорость?" и, если ответ был "Бегает!", спокойно шли за билетом.

Когда Ян вошел, профессор сидел за столом. Это было скверно.

- Я насчет дипломной работы.

- Ах, вот как! - недовольное выражение не сходило с лица Маера. - Наконец-то. Ну-с, посмотрим, что там у нас осталось...

Он приподнялся, достал папку и вытащил из нее исписанный листок. "Хоть бы уж встал", - подумал Ян.

- Почти все разобрали, - говорил Маер, водя карандашом по списку. - Осталось еще вот это... это... и это...

Он поставил галочки против трех пунктов и снова сел, держа листок в руке.

"Ну, - думал Ян, - сейчас дед влепит мне подлейшую тему, от которой все отказались, и вдобавок станет утверждать, что это ужасно интересная проблема!"

- Это тебя, скорее всего... не заинтересует, - бормотал Маер под нос, - это... пожалуй, тоже. О! Я бы посоветовал вот что: "Результативность гамма-отражателя в качестве биологической защиты", - прочитал он. - При желании на этом можно сделать превосходную оригинальную научную работу. Интереснейшая проблема! Что скажешь?

- Н-н-ну... пожалуй...

- Значит, все в порядке. Так и запишем - Линк, - он проставил фамилию Яна. - Желаю успеха. Обратишься к доктору Трауту.

"Влип, - размышлял Ян. - Придется в массовых масштабах уничтожать морских свинок с помощью гамма-излучения. Я сразу учуял, чем это кончится. Старик злится, что я опоздал на распределение тем. Даже с места не сдвинулся!"

В этот момент Маера словно подтолкнули. Он вскочил со стула, но тут же, схватившись за колено, снова сел.

- Забыл совсем... Понимаешь, утром вывихнул ногу... - досадливо поморщился он, левой рукой растирая колено, а правую протягивая Яну. - Ну, желаю успеха! Да, работать будешь на Фобосе. Траут вылетает через неделю, так что поспеши. Завтра можешь застать его в отделе ускорителей...

Ян поклонился и выскочил из комнаты. Только в коридоре он дал волю своему веселью:

- Вот это да! Лучшая хохма месяца... Да, что там, месяца... Года!.. Дед сидит - ни с места. Ну, думаешь, буря, а у него... нога подвернулась...

Подпрыгивая как мальчишка, Ян выбежал из здания. Немного остыв, он подумал, что не очень-то хорошо смеяться над хворями старого профессора, и вдруг ахнул - ведь он же летит на спутник Марса! Привыкнуть к этой мысли непросто. Поверить в это - невозможно. О такой дипломной работе он не смел и мечтать!

Он вспомнил о Лисе. Что делать, немного поскучает - всего несколько месяцев.

Домой идти не хотелось. Уж очень заманчиво было, встречая знакомых, словно бы мимоходом ввернуть в разговоре: "Я страшно занят - послезавтра экзамен, а через недельку придется слетать на Фобос..."

О Трауте Ян знал немного. Обычно, когда произносилось его имя, студенты спрашивали: "Это тот, который Альбах?" - потому что каждый еще из вводного курса ядерной физики знал "закон Альбаха-Траута".

Да, это был тот самый Траут, известный физик, но, кажется, скверный педагог и не очень симпатичный человек. На первом курсе он читал им лекции, а на экзамене завоевал репутацию вечно недовольного брюзги. Потом, забросив педагогическую деятельность, Траут часто летал за пределы Земли, проводил какие-то исследования, настолько специфические, что в них мало кто разбирался.

"Почему же на Фобос? - раздумывал Ян. - И что за штука гамма-отражатель? Минутку, минутку..."

Он старался вспомнить... Всплыла фраза, вычитанная когда-то в каком-то научном журнале:

"...Зеркало, полностью отражающее гамма-лучи, почти идеально решало бы проблему фотонного привода с использованием аннигиляции в качестве источника энергии".

Уж не об этом ли речь? Если так, то тема действительно увлекательная... Однако отсюда следует, что Трауту удалось создать идеальный отражатель! Может, пока это просто небольшая модель, что-то вроде "комплекса с нулевой мощностью" для изучения непрерывного процесса аннигиляции?

Прежде чем пойти к Трауту, надо будет ознакомиться с материалами. Правда, это не имеет прямого отношения к теме, но, что говорить, никогда не мешает расположить к себе руководителя дипломной работы.

Заметив неподалеку видеофонную будку, он решил позвонить Лисе. Ждать не пришлось.

- Ты когда вернулся? - обрадовалась она.

- Сегодня утром. А представляешь, вчера раздавали темы дипломных работ.

- О-о! - встревожилась она. - Ну и как же теперь?

- А никак. Уже все в порядке. В связи с этим у меня есть для тебя не очень веселая новость,

- Что нибудь случилось?

- Я уезжаю...

- То есть как? А диплом?

- Я поэтому и лечу... Отгадай куда?

- Откуда мне знать? - она на секунду задумалась, изучающе глядя на него. - На Луну? Угадала?

- Почти. Осталось угадать, на какую?

- Что? Не на нашу? Ну, скажи же наконец, не разжигай женское любопытство!

- На Фобос, - сказал Ян, стараясь, чтобы это прозвучало как можно будничнее.

- Опять исчезнешь на несколько месяцев, - погрустнев, сказала она.

- У меня не было выбора...

- Ну, ладно, ладно, знаю, что ты рад.

- Где же мы по сему случаю встретимся?

- Где и всегда. Через пятнадцать минут я буду на месте.

Когда они вышли из кафе, накрапывал дождь.

- Значит, мне придется тебя ожидать? - спросила Лисе, искоса взглянув на Яна.

- Как хочешь! - ответил он ужасно серьезно и оба рассмеялись.

Они побежали по лоснящейся в свете фонарей улице. У дома Лисе сказала:

- Так... я, пожалуй, подожду?

- Да?

- Ну, значит, подожду... - она заглянула ему в глаза. Он поцеловал ее, а она, положив ему палец на нос, сказала серьезно, но не без иронии: - Космонавт! - и побежала домой.

Подняв воротник и засунув руки в карманы плаща, Ян медленно пересек улицу. Дождь разыгрался не на шутку.

- Так это тебя мне сунули... - Траут равнодушно взглянул на Яна, а тот сразу подумал, что его будущий руководитель и впрямь не страдает избытком вежливости. - Ладно. Подожди минутку.

Траут был тощий, высокий, словно телеграфный столб. Наклоняясь к нижней полке книжного стеллажа, он смешно переламывался пополам. Ему могло быть лет пятьдесят, впрочем, с таким же успехом прошла бы и поправка лет на десять в любую сторону. Его удлиненное лицо всегда выражало недовольство, а глубоко посаженные живые глаза были чересчур серьезны.

После такого любезного приема уже не очень увлекала перспектива провести с этим человеком несколько месяцев полета до Марса и обратно...

Траут достал большой лист бумаги и протянул Яну.

- Вот перечень вещей, которые надо взять с собой, и дел, которые следует завершить. А это план твоей работы. Подготовь материалы, записки, чтобы не брать ничего лишнего: ракета и так перегружена. Завтра пойдешь на обследование в Космед, стартуем семнадцатого в двенадцать сорок две. В Космоцентре надо быть за двенадцать часов до старта с полным багажом, разумеется. Да, еще всякие формальности... - Траут говорил так быстро, что Ян едва его понимал. - Впрочем, тут все написано. Ракету водить умеешь?

- Только атмосферные корабли.

Траут поморщился, но смолчал.

- Пока все. Сейчас я занят! - И он зарылся в груде разбросанных повсюду чертежей и графиков.

Ян не сразу сообразил, что аудиенция окончена.

К счастью, на бумажке действительно подробно, пункт за пунктом, было написано все, что следовало сделать, забрать, куда и когда обратиться.

"Странный человек! - подумал Ян. - Хватило же ему времени все подробно написать, а минуту поговорить по-человечески не может!" О том, как сложатся взаимоотношения с этим чудаком там, на Фобосе, можно было только гадать...

- Вы меня, кажется, искали, доктор?

- А, это ты, Линк.

Первое, что бросалось в глаза при встрече с доктором Киоки, была большая круглая голова, сидящая словно по ошибке на слишком маленьком теле. Его узкие раскосые глаза всегда смотрели дружески и ободряюще. Вероятно, благодаря этому "отцовскому взгляду" дидактический руководитель снискал у студентов всеобщую симпатию.

- Я хотел тебе кое-что сказать, Линк, - начал Киоки, поскольку именно тебе досталась работа у Траута. Дело довольно деликатное. Видишь ли, как бы это сказать, мы... то есть коллеги Траута, хотим, чтобы ты в некотором смысле присмотрел за ним. Это очень большой ученый, но он страшно неосторожен, даже сумасброден. Он утверждает, что ему никто не нужен и эксперимент на Фобосе он проведет один, без чьей-либо помощи. Действительно, он прав и одного человека достаточно для обслуживания всей аппаратуры во время испытаний. Однако мы опасаемся, что, оставшись один, Траут будет пренебрегать правилами безопасности. Когда речь идет о его собственной жизни и здоровье, он не обращает внимания на инструкции и запреты, особенно если считает их не очень разумными. Но ведь все они имеют какое-то обоснование. Траут обожает риск и тут уж ничего не поделаешь. Если же опасности подвергается другой человек, он до абсурда осторожен. Если бы мы послали с ним кого-либо из коллег-ученых, он счел бы себя оскорбленным, решив, что мы не верим в его способности. А поскольку каждый научный работник обязан принять назначенного институтом дипломника, мы пользуемся случаем и посылаем тебя.

Яну стало немного не по себе.

- На счету у Траута, - продолжал Киоки, - солидная доза облучения. Несколько лет назад, во время первых опытов с контролируемой аннигиляцией, он так увлекся, что, выйдя за пределы защитной переборки, получил несколько сотен рентген. Потом он долго болел, но осторожности у него не прибавилось. Эксперимент, который ждет вас на Фобосе, не опасен, если придерживаться элементарной предосторожности. Именно это мы имеем в виду.

- Хорошо! - решительно сказал Ян. - Я постараюсь, чтобы все было в порядке.

То, что Траут окрестил "формальностями", отняло у Яна круглым счетом два дня. Они вмещали в себя массу дел, начиная с разрешения на вывоз подопытных животных и кончая медицинскими обследованиями. Попутно он узнал, что является обладателем "аминальной дисфазии в степени ноль, запятая, ноль, три". Такой диагноз его ничуть не обеспокоил по той простой причине, что он понятия не имел, что это вообще такое. В конце концов он получил разрешение на полет в район Марса, а это было самое важное.

За день до старта Ян отослал свой багаж, а в назначенный час впервые в жизни переступил порог Космоцентра. В третьем павильоне его уже ожидал весь груз, там же бегал Траут.

- А, явился! - сказал он и бесцеремонно начал рыться в багаже Яна. Он перебрал все пакеты, не притронувшись только к клетке с мышами и морскими свинками.

- Присматривай за этой пакостью! - приказал он грозно. Чтобы по ракете не разбежались!

Наконец взялся за чемодан с личными вещами Яна. Взвесив на ладони электробритву, возмутился:

- А это еще что? Балласт? Будем отращивать бороды! Я же говорил, у нас излишек веса!!!

Он копался до тех пор, пока не наткнулся на портрет Лисе в металлической рамке. У Яна покраснели уши, когда Траут, иронически глядя то на него, то на фотографию, сделал такое движение, будто собирается отложить снимок в сторону. Однако, помедлив, он положил портрет в чемодан, зло хлопнув крышкой.

"Кроме всего прочего, он еще и зловредный", - огорченно подумал Ян.

- Все, можно грузить! - буркнул Траут.

Ленты транспортеров понесли багаж, а он подошел к окну холла. Ян встал за его спиной. Низко над горизонтом, словно огонек сигареты, оранжевел Марс.

- Я знаю, что это работа Киоки, - говорил Траут, когда они шли на посадку. - Знаю, зачем мне всучили дипломника. Боятся... за меня! - последние слова он произнес с сарказмом.

Он хмуро смотрел на видеоэкран, уверенным движением передвинув рычаг распада, и говорил как бы сам с собою.

- А кому какое дело? Я сам за себя отвечаю! - докончил он зло и неприязненно взглянул на Яна, словно тот лез не в свои дела.

Ян скорчился в кресле второго пилота, чувствуя, что не в силах больше переносить этого человека. В течение всего полета к Марсу Траут только и знал, что брюзжал, если, разумеется, не работал и не спал. Его раздражало все: порядки в институте; те, кто всунул ему груз для марсианских баз; инженеры, срывающие сроки изготовления приборов для его опытов. Порой он монотонно говорил минут по тридцать без перерыва.

Из множества непонятных замечаний и незнакомых физических терминов, разбрасываемых Траутом, Ян пытался составить общее представление об опыте, который им предстояло провести. Насколько он понял, целью исследования было осуществление непрерывной управляемой аннигиляционной реакции: два потока частицэлектронов и позитронов - встречаются в фокусе вогнутого зеркала; частица и античастица исчезают, а из точки, в которой они столкнулись, в противоположных направлениях излучаются два гамма-фотона. Фотоны ударяются о поверхность зеркала. Если это идеально отражающая поверхность, то движение отраженных фотонов передается зеркалу. Фотонный привод, теоретически известный уже давно, при использовании аннигиляции решил бы проблему создания двигателя для межзвездных ракет. Однако создание зеркала с такими фантастическими свойствами казалось безнадежной затеей. При огромной мощности излучения даже небольшая доля поглощенной зеркалом энергии была бы способна мгновенно его расплавить.

Зеркало, изготовленное на Фобосе по проекту Траута, должно было помочь воплотить в жизнь эту мечту... Ян еще не имел понятия о его размерах и мощности излучения, которой хотел добиться Траут. Он не расспрашивал о подробностях, чтобы не выдать каким-нибудь неуместным вопросом собственное невежество. Одно было ясно: Траут верил в удачу эксперимента. Более того, он не допускал и мысли, что опыт может провалиться.

Яну предстояло изучить условия на обратной стороне зеркала. Несмотря на ожидаемую безотказность отражающей поверхности, нельзя было с уверенностью утверждать, что вредное для живых организмов излучение не просочится сквозь какие-либо микротрещинки покрытия. Морские свинки, которых вез Ян, должны были послужить объектом исследования, прежде чем первый человек сядет за руль фотолета.

Вторая марсианская база приняла их гостеприимно, тем более что они привезли сюда запас продовольствия и оборудования. Но здесь с удовольствием встречали каждого вновь прибывшего. У трех человек, обслуживающих базу, было не так уж много развлечений. Яну казалось, что на базе все как-то слишком уж обыденно... "Как не на Марсе", - думал он. Однако времени было немного, Ян не успел даже осмотреться. Подгоняемый Траутом, он поужинал, в принципе отлично, но... "совершенно обыкновенно"; потом их отвели в "гостиную", где им предстояло отдохнуть, - старт на Фобос был назначен лишь на ночь.

Траут довольно уверенно посадил ракету на небольшом плоскогорье среди иглообразных скал. Ян вышел первым. Магниты ботинок тут же прилипли к гладкой стальной плите. Когда электромагнитные краны установили ракету в стартовое положение, Траут повел Яна по узкой стальной тропинке, извивающейся среди каменных игл. Вначале Ян двигался неуверенно - ему казалось, что под ногами размякший асфальт. Сосредоточив все внимание на поддержании равновесия, он немного отстал. Обернувшись и увидев, как Ян тщетно пытается оторвать левую ногу от тропы, Траут остановился. А когда Ян поравнялся с ним, наклонился и что-то поправил на его ботинках.

- Новички! - ворчал он под нос, словно забыв, что в шлеме скафандра имеется микрофон и Ян все слышит в своем динамике. - Все очень умные, а отрегулировать магнитную присоску не могут! Ну, пошли!

Он выпрямился и, не оборачиваясь, молча двинулся дальше. Ян почувствовал, что теперь идти стало гораздо удобнее, магниты действовали равномерно, выдерживая ритм его шагов. Острые конусы скал отбрасывали длинные тени. Солнце, до половины выступавшее из-за близкого горизонта, походило на ослепительную ртутную лампу, горевшую на фоне черного неба.

Справа от тропы на гладкой стальной плите стояли две большие грузовые ракеты. Как только краешек Солнца скрылся за скалами, мгновенно наступила тьма. Но почти сразу вспыхнули рефлекторы, осветив контуры каких-то конструкций. Пятна света то и дело пробегали по скафандрам.

- Подожди! - сказал Траут и отошел в сторону конструкций. Спустя минуту Ян услышал в динамике его резкий, возбужденный голос. Траут выкрикивал что-то копошившимся там людям. Ян понял только, что "если сделано, что положено, то пусть они немедленно забирают свои ракеты и улетают с Фобоса", потому что он, Траут, не намерен ждать и завтра же независимо ни от чего начнет опыт.

"Как они могут долго терпеть такого начальника?" - удивился Ян, но тут же вспомнил, что и он терпит... Надо...

- Копаются, словно черви! - фыркнул Траут, возвращаясь. Еще не собрали свои вещички... Им уже положено было улететь на Землю!

- Кто это? - спросил Ян.

- Техники. Готовили аннигилятрон для наших опытов.

"Еще счастье, что он не зазнайка, - подумал Ян. - Сказал для "наших", значит, все же считает меня сотрудником".

Они шли еще несколько минут. Стальная тропа кончилась у входа на станцию. Через шлюз вошли внутрь.

- Можно снять скафандр, - сказал Траут.

Ян с облегчением вдохнул свежий воздух.

- Здесь управление аннигилятроном. А здесь живут.

Траут провел Яна в небольшое помещение. Там стояло несколько раскладных кресел, столы и стенные шкафы. Все было прикреплено к стенам или полу, словно в ракете. Без магнитных ботинок, отданный на милость невесомости, Ян при каждом шаге, хотя и старался ступать осторожно, стукался головой о покрытый эластичным материалом потолок.

- Сядь и застегни пояс, - сказал Траут, указывая на кресло.

Сам он тоже сел, нажав кнопку на поручне кресла. Вся кабина дрогнула. Ян почувствовал растущую тяжесть и понял, что кабина приведена во вращательное движение.

- Теперь можно свободно двигаться, - сказал Траут. - Это очень удобно. Оценишь, когда утомит невесомость. Давай-ка перекусим и поспим, пока техники не уберутся отсюда. Надеюсь, они не все тут подчистили. Потом надо будет разгрузить ракету и все перенести сюда.

- Доктор... - начал Ян.

- Забудь про титулы! - прервал Траут. - Здесь некогда произносить лишние слова. Говори мне "ты", или... в общем, покороче. На Земле можешь меня величать хоть "вашим превосходительством", а здесь не до болтовни.

- Хорошо, - сказал Ян, скрывая раздражение.

"Почему он вечно всем недоволен? Если хочет, чтобы я обращался к нему иначе, мог бы об этом сказать. Зачем столько слов и такой тон? Похоже, он во что бы то ни стало старается показаться хуже, чем есть на самом деле..."

Они стояли над углублением, имеющим форму огромной чаши поперечником в несколько десятков метров. В первый момент Яну показалось, что это отражающее черный небосвод озеро. Лишь присмотревшись, он заметил, что созвездия деформированы, уменьшены.

Это было зеркало. Сознательно ли Траут привел сюда Яна именно ночью, когда даже Марс не светил, и, не предупредив, поставил над краем параболоида? Сам он стоял рядом, в темноте.

Ян был ошеломлен. "Словно спокойное озеро!" - вырвалось у него. Он повернулся в сторону Траута, и лобовой рефлектор его шлема на мгновение осветил лицо ученого. Траут улыбался! Это длилось долю секунды, сноп света словно смахнул с его лица загадочную меланхолическую улыбку, превратив ее в какую-то неопределенную гримасу. Траут беспокойно шевельнулся, будто его поймали на чем-то постыдном.

- Идем! - скрипуче сказал он. - Довольно романтики! Это не озеро, а всего лишь гамма-отражатель. Расчетный коэффициент поглощения - около трех десятимиллионных. При полной мощности аннигилятрона температура не превысит пятисот градусов по Кельвину. Под отражающей поверхностью находится поглощающий слой и система охлаждения жидким гелием.

Они обошли зеркало вокруг. Траут время от времени бросал краткие пояснения.

- Это выходы излучателей: электронного и позитронного, сказал он, показывая на две расположенные неподалеку друг от друга трубы, отверстия которых были направлены немного вниз, к центру зеркала. - Два потока частиц встречаются точно в фокусе зеркала, и там происходит аннигиляция. Атмосферы нет - потоки не рассеиваются. В результате аннигиляции возникают гамма-фотоны, собираемые зеркалом в концентрированный параллельный пучок, идущий вертикально вверх. Как и в обычном световом рефлекторе...

Они шли дальше. Траут задержался над кольцевым выходом какой-то шахты в глубине скалы.

- Колодец, - сказал Траут. - Через него можно попасть в кессон. Пошли!

Держась за скобы в стенках, они спустились на дно колодца. Внизу на глубине сорока метров колодец расширялся и переходил в полусферическую нишу. Отсюда начинался узкий горизонтальный коридорчик. Траут направился в него, а Ян, погасив свой рефлектор, посмотрел наверх. Из неосвещенной шахты в отверстии отчетливо был виден кусочек звездного неба...

В низком коридоре Траут зажег верхний свет. Они вошли в большую круглую бетонированную камеру. Потолок ее напоминал перевернутую чашу. Из его центра, словно стволы двустволки, спускались две металлические колонны, которые кончались на высоте метра от пола над обычным лабораторным столом. И на столе, и вокруг него была укреплена аппаратура - в основном счетчики излучения. Хаотически переплетенные, на первый взгляд, кабели и провода сбегались в толстый пучок и исчезали в круглом отверстии одной из стен.

Траут некоторое время возился у ножек стола, высвобождая их из захватов, потом легко, без усилия, отпихнул его в сторону-стол здесь почти не весил. Словно забыв о Яне, Траут улегся на пол и долго смотрел в нижний срез колонн, висящих над его головой.

- Погаси свет, - наконец сказал он Яну. - Так, хорошо, ляг на мое место.

Он встал и машинально отряхнул скафандр. Ян лег на его место и взглянул вверх. Только теперь он заметил узкие каналы вдоль осей обеих колонн.

- Ляг так, чтобы глаз был против отверстия, - сказал Траут.

В глубине канала светилась искорка. "Звезда, - подумал он. - Значит, канал ведет на поверхность".

- Мы точно под центром зеркала. Канал, через который ты смотришь, идет от его поверхности через отражающий слой и защиту. Он направлен точно в фокус зеркала, то есть в точку, в которой будет происходить аннигиляция. По этому каналу сюда пройдет тонкий пучок гамма-излучения. Канал в другой колонне значительно тоньше - диаметром в миллиметр. Под выходом одного канала помещен счетчик, измеряющий мощность излучения, падающего на зеркало. Второй счетчик измеряет напряжение той части излучения, которая сумеет проникнуть сквозь зеркало и защиту. Потом мы делим одну величину на другую и получаем "эффективность защиты". Просто, правда? Это тема твоей дипломной работы. Ну, и еще зверюшки... Поместишь их здесь, в камере. Если после опытов они не подохнут, значит, все в порядке...

Ян мысленно улыбнулся: "Типичный физик! Ему кажется, что эксперименты с живыми организмами сводятся к одному: сдохнут или нет..." Вслух он этого не сказал, однако программа его работ действительно выглядела довольно скучной.

Он еще раз заглянул в отверстие канала и при одной только мысли о том, что именно таким путем внутрь камеры вскоре проникнет невидимая струйка убийственного излучения, почти физически ощутил состояние подопытного животного. Тогда у него появилась идея.

- Ты говорил, второй канал дает поток диаметром один миллиметр? - сказал Ян, вставая. - Нельзя ли немного расширить программу эксперимента? Ты, вероятно, слышал, что крысы обладают поразительным свойством "унюхивать" излучение. На приближение радиоактивного препарата они реагируют заметным беспокойством и пытаются убежать. До сих пор не известно, где у них размещается этот необычный "орган радиоактивности". Располагая столь тонким пучком гамма-излучения, можно облучать - как бы "колоть" - различные участки нервной системы крысы. Таким путем можно было бы локализовать центр реакции...

- Недурная мысль, - согласился Траут. - Правда, это будет довольно хлопотно. Надо уложить крысу на столе и зафиксировать ее под выходом канала, а потом после каждой пробы изменять ее положение. Впрочем, если первые опыты покажут, что защита достаточно эффективна, можно будет во время работы аннигилятрона находиться здесь и непосредственно наблюдать за поведением животного. Это было бы, пожалуй, довольно любопытное исследование.

Яну хотелось хоть немного разобраться в нагромождении аппаратуры.

- Аннигилятрон запускают на расстоянии? - спросил он.

- Да. Пульт управления и контроля находится на базе, примерно в километре отсюда. Ну, пожалуй, ты уже все видел. Энергоцентраль... Зеркало... Излучатели... Кессон... - перечислял Траут вполголоса. - Достаточно, чтобы понять, как действует эта махина. Да, не знаю, говорил ли я тебе: над всем зеркалом создано силовое поле, чтобы какие-либо пылинки или метеориты не упали на отражающую поверхность. Для гамма-излучения это поле, конечно, не помеха. Пошли спать. Через десять часов первая проба...

Ян ворочался с боку на бок. Он никак не мог заснуть, обдумывая свой замысел. Он уже видел свое имя в научном бюллетене института: "Локализация центров ощущения радиоактивности в организме белой крысы - rattus albus". Отличное название... Только выйдет ли из этого что-нибудь?

И опять же Траут... Совсем другой человек, когда говорит о деле. Не брюзжит, не обижается - деловой, горячий. А эта его меланхолическая улыбка там, у края зеркала...

Согнувшись над полукруглым пультом, Траут сжал тонкими пальцами рукоятку вариометра, одновременно наблюдая за стрелками указателей.

- Еще немного... - ворчал он про себя. - Так... есть электроны... Выключаем...

Он нажал клавиш и несколько огоньков на щите погасли.

- Начинаем, - сказал Траут. - Наблюдай за указателями излучения.

Ян почувствовал легкую дрожь в руках. Вот оно... Через секунду... Толстые стены бункера и слой скал гарантировали абсолютную защиту, и все-таки... Ведь это первый эксперимент такого рода! Траут нажал клавиш - вспыхнули лампочки на щите.

В километре от бункера из горловины излучателя над краем зеркала ринулся плотный поток электронов. Помещенный на его пути счетчик тут же передал величину напряжения. Через мгновение будет включен излучатель позитронов. В непрерывный поток электронов ударит порция античастиц.

- Внимание! - хрипло крикнул Траут. - Смотри за сейсмографом!

- Есть!

Дремавшие до сих пор стрелки измерителей и самописцев дрогнули, затрещали счетчики. Можно было почувствовать еле ощутимый толчок, а перо сейсмографа подскочило на долю секунды, оставив на идеальной прямой тонкую поперечную иглу.

Лицо Траута еще некоторое время выражало величайшее напряжение. Он взглянул на записи приборов и, словно подкошенный, упал в кресло, вытирая ладонями лицо и лоб.

- Было! - сказал он.- Было точно столько, сколько надо! Понимаешь, что это значит?!

Ян понимал. Аннигиляция наступила в соответствии с расчетами. В месте, где протонный заряд попал в поток электронов, исчезло некоторое количество частиц, и во все стороны ринулся короткий, длившийся долю секунды, поток гамма-излучения. Сейсмический толчок - это и был удар фотонов о поверхность зеркала. Отраженные, они помчались вертикально вверх, предельно сконцентрированным коротким потоком улетая в бескрайнюю глубь Космоса.

Ян понимал. Это была победа. Он секунду стоял неподвижно, прежде чем вспомнил о самом важном: бросил взгляд на указатель исправности зеркала и громко прочел запись.

Траут явно ждал этого.

- Ну... Я думал ты от избытка эмоций забудешь, зачем прилетел, - проворчал он своим обычным брюзгливым голосом. Показания в вычисленных мною пределах. Но это не конец. Повторим!

Он склонился над пультом, и спустя некоторое время они ощутили новый, более сильный толчок. Измерители дрогнули. Еще серия толчков, переходящих почти в непрерывную вибрацию. Траут метался над пультом, согнувшись под прямым углом. Казалось, верхняя половина его тела соединена с нижней шаровым шарниром - так неправдоподобно он перегибался во все стороны, контролируя разбросанные по пульту приборы.

- Полная мощность! - подсказывал он сам себе. - Отлично! Температура... посмотри, до чего здорово держится в норме! Есть гамма-отражатель! Идеальный отражатель! Довольно! Стоп!

Он потянул рычаг рубильника, выпрямился и стоял так некоторое время, длинный, словно колонна, почти доставая головой потолок бункера.

- Все хорошо, - голос Траута опять звучал сухо и бесстрастно. - Во время опытов можно будет находиться в кессоне под зеркалом... Займись своим зверинцем. Я уверен, крысы чувствуют себя отлично!

Ян возвращался на базу со всем хозяйством: морских свинок и крыс он нес в специальных герметических контейнерах, белые мышки разместились в карманах под скафандром. Траута не было ни в бункере, ни в жилой кабине. Входя на склад, Ян увидел его спину над столом, на котором были расставлены клетки с оставшимися животными. От удивления он даже заморгал - Траут обычно держался в стороне от этих "отвратных существ", как он брезгливо называл их. Однако изумление Яна еще больше возросло, когда он увидел, что Траут держит на ладони... белую мышку! Зверек, поднимая вверх мордочку, вглядывался малюсенькими красными глазками в склонившееся над ним лицо человека, который указательным пальцем другой руки гладил его по спинке. И вдобавок... улыбался!

Траут заметил Яна только, когда он кашлянул. Смутившись и сделав вид, будто ему ужасно неприятно, он бросил мышь в клетку.

- Я говорил тебе, чтобы ты смотрел за этой дрянью! - зло буркнул он. - Расползлись по всей базе!

- Я закрыл все клетки, - спокойно сказал Ян.

- Значит, не все! - проворчал Траут уже не так уверенно и ушел.

Ян разместил принесенных животных в клетках и направился в жилую кабину. Траут лежал на койке, глядя в потолок.

- Попробуем с этой... крысой? - осторожно спросил Ян.

- Попробуем! - проворчал Траут. - Может, завтра... Нет, сегодня! Сегодня попробуем. Я хочу наконец отдохнуть от всего этого! Делай что надо, забирай свое хозяйство и... отправляйся!

- Я не умею водить ракету. И вообще я должен быть с тобой до конца.

- Жаль! Ах да, совсем забыл, ты же при мне вроде ангела-хранителя, - Траут недовольно отвернулся к стене. - Но все равно сегодня испытаем крысу, потом на эти пустяки не будет времени.

- Сегодня по плану уже не следует запускать аннигилятрон, - равнодушно заметил Ян.

- Что мне план! Через час начинаем. Приготовь необходимое и разбуди меня через час, ясно?

- Ясно.

"Что ему опять взбрело в голову? - размышлял Ян, идя на склад. - Почему он так неожиданно меняет установленный порядок опытов? Какие-то капризы?"

Он достал из клетки небольшую белую крысу, переложил ее в контейнер и вместе с несколькими необходимыми приборами перенес к выходному шлюзу. Потом сел за стол и на листе бумаги набросал план опыта.

Спустя час он разбудил Траута. Придя в себя, ученый приготовил запуск и вышел за Яном в шлюз.

- А кто запустит аннигилятрон?

- Часовой механизм. Я пойду с тобой - еще сунешься, куда не положено, потом греха не оберешься...

- Как хочешь. Сколько времени в нашем распоряжении?

- Достаточно. Двадцать минут. Через двенадцать будем в кессоне, положишь крысу под канал. Первый протонный выстрел будет сделан автоматически. Потом, если мы вообще заметим что-нибудь интересное, я вернусь сюда и буду каждые десять минут включать аннигиляцию, чтобы не бегать каждый раз туда и обратно.

- А между пультом и кессоном не установлена телефонная связь?

- В этом не было необходимости. Я должен был работать здесь один...

- А радио?

- Бесполезно. Кругом стальные плиты. И вообще, зачем тебе связь? Я же говорю, каждые десять минут буду давать длинный, скажем, десятисекундный выстрел позитронами. Думаю, ты успеешь заметить, как будет реагировать крыса. Потом изменишь ее положение относительно канала, спрячешься за щит и снова... Ясно.

- Пожалуй...

- Тогда пошли!

Они вышли. Из-за выщербленных скал, отбрасывая тени на матовую поверхность тропы, выкатывался огромный диск Марса. Черное тревожаще низкое небо замыкалось над ними, словно собираясь прикрыть их навсегда черным бархатным покрывалом. Ян поискал глазами Землю, но ее не было. Еще несколько месяцев обратного пути отделяли его от родной планеты, и Ян впервые почувствовал, что ему недостает тех гор и того неба, настоящего воздуха и нормального тяготения... Он подумал, что Лисе наверняка выехала в горы, будет там гонять на лыжах, как обычно во время зимних каникул, а он, Ян, потерял эту зиму на матовом скалистом обломке диаметром в несколько километров...

Возле колодца Траут задержался, пропустив Яна вперед.

- Поспеши, осталось пять минут!

Они спустились на дно. Светя фонариком, Ян двинулся по коридору в сторону кессона.

Его остановил резкий окрик Траута:

- Стой! Подожди в коридоре!

- Что случилось? - бросив груз, Ян подбежал к колодцу. Траут, словно загипнотизированный, задрав голову, смотрел в выходное отверстие.

- Что случилось?

- Выключи свет! - такого голоса он у Траута еще не слышал. В нем не было ни злости, ни раздражения: этот голос приказывал молча повиноваться.

- Погаси и быстро в коридор! - повторил Траут, не отрывая глаз от наружного отверстия колодца.

Ян посмотрел в том же направлении. Там, как всегда, виднелся круглый вырез звездного неба.

- Я же сказал - вон отсюда! - крикнул Траут, оттолкнув Яна.

Когда Ян снова заглянул в колодец, он увидел, как Траут быстро взбирается наверх.

- Куда ты? - испуганно крикнул Ян. - Через четыре минуты включится аннигилятрон! Нельзя быть снаружи!

- Сиди там! - крикнул Траут так, что в наушниках зазвенело.

Ян несколько секунд стоял в нерешительности. Опять были видны звезды - Траут вышел на поверхность.

"Что он собирается делать? Задержать реакцию? Но как? Он же не успеет добежать до централи... Может, где-нибудь здесь, наверху, есть аварийный выключатель? Нет, ерунда, если бы был, то скорее всего в кессоне, внизу..."

Еще три минуты... Две... Звезды упрямо торчали над головой. Через минуту отверстие должен загородить возвращающийся Траут, потому что, если он не успеет... Ян знал, что рассеянного излучения вокруг зеркала достаточно, чтобы...

Еще минута...

"Сумасшедший... сумасшедший... они были правы..." - повторял Ян.

- Траут, что ты там делаешь? - крикнул он в микрофон, но тут же сообразил, что находится в экранированном помещении, в сорока метрах от поверхности. Волны слабого передатчика не доходят наверх.

Двадцать секунд. В колодце - пусто. Ян опустил глаза. Медленно, нерешительно сделал несколько шагов в глубь коридора. Взглянул на часы. Три... две... одна...

Ожидаемого толчка не было. Ян напряженно переждал еще несколько секунд и облегченно вздохнул.

"Все-таки выключил! Не было реакции, - подумал он. Только... зачем было выключать?"

- Ты там? - услышал он голос спускающегося Траута.

- Что случилось?

- Ничего. Возвращаемся.

- Куда.

- На Марс. Быстро!

- Что случилось? Почему?

- Я же сказал, возвращаемся. Это приказ! Немедленно на базу, забирай животных и записи измерений. Я жду в ракете, старт через полчаса!

Тон, которым это было сказано, давал понять, что дальнейшие разговоры только еще больше взбесят ученого.

"Весь опыт полетел к черту! Хотя бы знать, что случилось?" - зло думал Ян, упаковывая багаж.

- Послушай... - неуверенно начал Траут, сжимая рычаги управления и глядя в лобовой экран. Только теперь в ярком свете кабины Ян видел, как он бледен.

- Ты заболел? - спросил он.

- Неважно. Послушай! Не думай, что я... Прости, что так получилось, это моя вина...

Ян с удивлением смотрел на него: этот тон, эти извинения...

- Ты не окончил своей работы. Я свою едва начал. Пришлось прервать.

- Почему ты выключил аннигилятрон?

Руки Траута дрожали. Было видно, что он напряг всю свою волю, чтобы побороть эту дрожь.

- Не беспокойся! Из того, что нам удалось сделать, ты выкроишь неплохую дипломную работу. Немного изменишь название, и все будет в порядке...

- Ты болен? Что случилось?

- Выявишь органические изменения у крыс и получишь обширный материал для анализа...

Он осекся. Оба молчали. Ян не хотел возобновлять своих вопросов. Траут словно вспоминал что-то важное.

- Может, ты помнишь... Нет наверняка не помнишь, тебе всего двадцать три - двадцать четыре года. Тогда тебе было самое большее два. Это был ужасный случай. Межконтинентальная ракета... с сотней пассажиров на борту сразу после старта из Сиднея... рухнула с высоты километра. Все погибли. Виноват был один человек... Один безответственный... Не знаю, может, это случилось с ним раз в жизни... Человек, которого посадили за пульт, перед рядами кнопок. Человек, которому даже не надо было самому ничего вычислять. За него это делали машины. Но не они совершили ошибку... Это он нажал не ту кнопку и отправил на смерть сто человек. Обычная ошибка просто идиотская ошибка... Будь это что-то другое, вступила бы в строй блокировка... Но никто из конструкторов даже и не предполагал, что можно совершить такую ошибку...

Траут замолчал, закрыл глаза. Потом быстро сказал:

- Там были моя жена и трехлетний сынишка. Я был на ракетодроме и видел все. Была ночь... Ракета взорвалась в момент падения... Когда я узнал причину, я хотел убить этого человека и наверняка убил бы, если б... он не сделал этого сам... Тогда я подумал, что, был глупцом. Что мне его самоубийство. Потом... Я не мог никому верить... Я сказал себе: ошибаться нельзя... Никогда. Если это связано с другими людьми - нельзя! Нет, не потому, что я так любил людей... Я хотел быть холодным, бездушным... и решил, что не имею права ошибаться. Ни в коем случае... Разве что подвергая опасности только себя...

- Зачем ты это говоришь? Скажи, скажи, наконец, что случилось? Почему ты выключил аннигилятрон? Почему мы возвращаемся?

- Я должен был... Деймос... стоял в зените...

Ян не понял.

- Ну и что? При чем здесь Деймос!

- Там научная станция... С людьми... Там люди! В десяти тысячах километров от Фобоса, на втором спутнике Марса. Деймос был в зените... Если б началась реакция, весь поток фотонов ринулся бы в сторону Деймоса! На станции нет экранов, которые защитили бы их от такой лавины гамма-излучения. Они... там... получили бы по тысяче, а может, и больше рентген...

- Но как ты сообразил это в последний момент?

- Колодец... - прошептал Траут белеющими губами. Пот выступил у него на лице. - Колодец... Когда я взглянул вверх... на небо... в центре увидел звезду... Это был Деймос. Прямо над нами... Это была моя ошибка... План экспериментов был скоординирован с астрономами... Я не подумал, что может сложиться такая конфигурация. Я нарушил порядок опытов...

- И ты побежал выключать? Но как? Как ты это сделал?

Траут некоторое время не отвечал, потом с трудом выдавил:

- До базы было слишком далеко. Мне пришлось закрыть выход излучателя...

Ян понял. Достаточно было чем-либо заткнуть отверстие позитронной пушки. Но...

- Траут!!! - закричал он, пораженный страшной догадкой. Но ведь там не было ничего! Траут! Что ты сделал?!

Траут молчал. Ян резким движением вытащил заткнутую за пояс его комбинезона небольшую никелированную коробочку.

- Нет! Нет! - резко воскликнул Траут, схватив его за запястье. - Не надо... Я... не хочу знать... Я... я уже знаю...

Он медленно отвернулся, и Ян отпустил дозиметр, который закачался на цепочке, словно старинные карманные часы.

- Почему ты не сказал раньше? Ведь есть же средства...

- Не надо, - мягко сказал Траут. - Нет таких средств... Слишком большая доза...

Ян тупо смотрел на него. Этот человек, всю жизнь улыбавшийся только тайком и радовавшийся лишь результатам своих изумительных экспериментов, теперь, говоря о собственной смерти, был способен на такую открытую и искреннюю улыбку.

- Зачем ты это сделал, Траут?

- Там были люди... Они получили бы по тысяче, а то и больше... Это была моя ошибка, понимаешь, моя; не их, не твоя, а моя...

- Нельзя было поступить иначе?

- Сам знаешь, что нельзя... Необходимо было рассеять поток. Или тот или другой... Электронный был постоянным, позитронный - прерывистым, десятисекундным... Из двух зол... - он слабо усмехнулся и отвернул лицо.

- Так зачем же мы летим на Марс? Ты едва сидишь.

- Ты не умеешь пилотировать... Я не хотел, чтобы у тебя были... неприятности со мной...

- Не понимаю.

- Прежде чем прилетит ракета с Земли, пройдет не меньше полутора месяцев... На Марсе сейчас нет ракеты, способной сесть на Фобосе. Та, на которой летим мы, единственная... Тебе пришлось бы быть со мной... до конца. А потом... одному... Я не хотел, чтобы ты это видел. Ты еще молод, зачем тебе... Я видел... Видел, как умер Рисс после двух тысяч... Это было страшно. Я запомнил. На всю жизнь.

Он взглянул на экран и сказал, пытаясь придать своим словам естественный, теплый тон:

- Смотри! Успели. Через минуту садимся. - А потом добавил: - Не говори им ничего, я сам скажу все, что надо...

Большие капли пота стекали по его небритому лицу. Вцепившись в рычаги, устремив взгляд на экран, он вел ракету на посадку.

- Он умер? - спросила Лисе, глядя в окно, за которым зеленели первые листья старых каштанов.

- Да. На четвертый день. Мы не могли этого предотвратить. Он был в сознании до конца, но не хотел, чтобы я его видел. Только в первый день... Спрашивал, кто был на станции на Деймосе. Видимо, хотел знать, вместо кого умирает.

- А ты?.. Узнал, кто там был?

- Да. Но правды ему не сказал.

- Почему?

- Потому что, видишь ли, в тот момент там как раз никого не было! Совершенно случайно за несколько дней до этого со спутника по каким-то причинам сняли людей.

- Значит он умер... зря?

- Нет! Какое имеет значение, был там кто-нибудь или нет. Важно только то, что думал Траут, заслоняя своим телом излучатель позитронов. Но знай он правду, ему было бы значительно тяжелее. Знаешь, что он сказал мне еще там, в ракете, перед посадкой? Он сказал: "Это было совсем не так трудно, Линк. Достаточно было вспомнить, что я все-таки человек, а не машина для исследования мира..."

- А ты... Теперь, после всего... Ты будешь работать на спутниках? - Лисе сжала пальцы Яна.

- Буду, - ответил он.

Ответил быстро, решительно и зло.