Предел несовершенства

Глава 1

Она пощекотала ему нос, потрогала за ухо и поцеловала в щеку. Кевин застонал и перевернулся на другой бок.

– Соня-засоня, проспишь такое красивое утро. – Юля сунула ноги в тапочки и пошла на кухню варить кофе. У них уже был такой ритуал – по утрам вместе пить кофе.

Городской журналист местной газеты «Наш город» Юля Сорнева неожиданно для себя влюбилась по переписке на Фейсбуке. Молодой американец Кевин Снатс писал такие необыкновенные письма о любви, что она, все время работающая с текстами, попалась на интернет-удочку. Юлька не могла оторваться от писем, такой магией и энергетикой они обладали, и перечитывала их по нескольку раз в день. Она даже убеждала себя, что это спам, рассчитанный на таких глупых девушек, как она. Скоро американец должен попросить денег в долг, и тогда Юля успокоится, поскольку поймет, что это аферист, альфонс, в общем, тот, о ком предупреждают дамочки, имеющие печальный опыт общения с такими типами в Интернете. Короче говоря, обычный мошенник.

Но денег американец не попросил, а неожиданно приехал в Россию, в ее сибирский город, и пришел прямо в редакцию. Юля так растерялась от неожиданности, что напрочь забыла все английские слова, однако ее выручил Кевин, еще плохо говорящий по-русски:

– Джулия, я приехал жениться на ты!

– На тебе, на те-бе, – по слогам подсказывала ответственный секретарь газеты Мила Сергеевна.

– Кевин! Ты настоящий? – только и смогла произнести Юлька. – Настоящий?!

Юлия и Кевин ушли из редакции, долго гуляли по городу, и позже неловкость куда-то исчезла сама собой. Конечно, если бы юноша жил по соседству и они виделись каждый день, она бы особо не переживала. А так между ними было огромное расстояние, десятки писем, а теперь вот случилось внезапное сближение и познание друг друга. Они изъяснялись на смешанном русско-английском, и этот словесный винегрет был забавен, смешон и трогателен.

– Ты красивый, как дерево.

– Ты хочешь сказать, что я деревянная, – смеялась Юлька.

– Ты деревянная и стеклянная, – кивал Кевин.

– А почему стеклянная?

– Потому что хрупкая, – не сдавался он. – Мед, ты мой подруга, и я твоя подруга навеки.

– Ты не можешь быть моей подругой. Подруга – это женщина. Ты мой друг.

– Я твоя подруга и друг, – соглашался он и добавлял: – Мое слово – стена.

– Почему ты называешь меня Мед? Мед – это приторно! Противно!

– Противно – это какой? Мед – это красиво, это хорошо. Ты мед!

Уже три месяца они были вместе, вместе засыпали и просыпались каждый день, и это было настоящим чудом, чудом любви, счастья, бесконечной радости. Хотя, казалось бы, ничего общего между ними не было, сплошные несовпадения: инженер-программист и журналист, русская и американец. Но так и происходит в жизни: встречаются и притягиваются противоположности, как плюс и минус.

Чтобы удержать, сохранить, не спугнуть это счастье, расширить знания про другую страну, Юлька читала в Интернете об особенностях американских мужчин, и оказывалось, что американцы близки русской широкой душе, для них важны семейные ценности, здоровое питание и такой же здоровый образ жизни и спорт. Общение с Кевином только подтверждало то, что писали в Интернете. Он занимался по утрам зарядкой, обливался водой и вообще следил за своим телом.

– Утром надо сок, витамин. – Кевин брал с полки соковыжималку, которая у Юльки, конечно, ни разу не использовалась, колдовал над ней и протягивал ей стакан сока.

– Как тебе не лень, Кевин?

– Не понимаю, Джулия. Это важно для здоровья!

Еще для здоровья была важна каша по утрам, фруктовый суп и кукуруза. Вот с кукурузой возникли определенные проблемы: не росла кукуруза в Сибири, а на полках стояла только кукурузная мука, на которую американец смотрел с подозрением.

– Кукурузный должен быть желтый. Она белый. Это не кукурузный! Это опасно!

– Кукурузный! Еще какой кукурузный, – передразнивала его Юлька. – Только у нас, наверное, технология другая, и желтизны нет.

Что Кевин совсем забраковал, так это креветки. Осмотрев самую дорогую магазинную упаковку, он произнес:

– Это есть нельзя.

– Это хорошие дорогие креветки. Я их ела, они вкусные.

– Нет, Джулия, это много снег, грязный лед, а не продукт, нет креветки! Я не могу, чтоб ты есть. Нельзя.

– Ну хорошо, нельзя так нельзя. – Юлька не сопротивлялась, она вообще словно плавно плыла по течению в реке любви и желания, где выполнялись все ее прихоти, где ею гордились, ее обожали и любили – страстно, нежно и, конечно, навсегда.

На работе ответсек Мила Сергеевна сразу заметила перемену.

– Ну, Сорнева, ты сияешь, как начищенный самовар. Улыбаешься все время. Как американкой стала, все с улыбкой ходишь и глаза счастьем светятся. Я правильно тебе говорила: не упускай свое счастье, держись за Америку. Он хоть богатый?

– Милочка Сергеевна, дорогая, да при чем тут богатство! Он обычный инженер-программист, вот была возможность в России пожить некоторое время, работу на расстоянии делать, он этим и воспользовался. Сейчас возвращается назад, в Америку. Кстати, почему я самовар? Он же мужского рода.

– Как в Америку? Ты разве замуж за него не выходишь, Сорнева? А самовар просто в голову пришел, если не хочешь, будь самоварихой. Ты не увиливай про замужество!

– В принципе, выхожу.

– В каком принципе? Тоже мне журналист называется!

– Замуж выхожу, но только после того, как Кевин определится со сдачей последнего проекта, вернется опять в Россию, и тогда заявление подадим.

– Ой, Юлька, не нравится мне это, что он туда-сюда мотается! А вдруг у него в Америке семья? Все-таки ты самовар, Сорнева.

– Не придумывайте, Мила Сергеевна!

– Вы в какой стране собираетесь жить? Надеюсь, в Америке?

– Нет, в России. Мы будем жить в России, потому что я без своей родины не смогу, а Кевин не сможет без меня. Вот сейчас пойду в статье очередной раз воспевать свой город.

– У тебя песни, Сорнева, очень громкие. Правда, есть плюс: газета влет уходит.

– У меня тема нынче – сплошной позитив. Сейчас я пишу про молодых специалистов, например, про технолога Анастасию Ельчинскую, которая приехала по распределению из московского вуза в нашу Сибирь. Она металловед, врач по металлу. Мы договорились, что встретимся в ее перерыв на рабочем месте, чтобы мне своими глазами посмотреть, как она преодолевает трудности. Пропуск заказан, и меня ждут!

– Ой, болтушка ты, Юлька, болтушка! Бог с ними, с твоими героями. Самое главное, что ты счастье нашла. А мне вот даже на сайте знакомств не везет – все старики какие-то попадаются.

Юлька хотела было ответить, что самой Миле Сергеевне, в общем, тоже не восемнадцать, но передумала и мысленно пожелала ей счастья.

В заводском цехе было шумно, недалеко от входа стучал пресс, образуя облака пара, и чтобы показать, куда идти дальше, Юле дали сопровождающего – табельщицу цеха, и Юля не отставала от нее ни на шаг. Территория завода ей показалась огромной, как аэродром.

– Долго еще?

– Вон за тем пролетом!

Юля и ее спутница дошли до пролета и повернули направо.

– Вам туда. – Табельщица махнула рукой. – Идите вперед, не заблудитесь.

На участке было тихо и светло, гудели промышленные печи, блестели ванны, наполненные какими-то жидкостями. Вокруг – никого. Юля огляделась.

– Ау, есть кто живой? Ауууууу! – Ей показалось, что около большой ванны шевельнулась девичья фигура.

– Здравствуйте, мне нужна технолог Ельчинская. Анастасия Ельчинская. Где мне ее найти?

Темная фигура медленно приближалась к Юлии, в ней читалось сильное напряжение, пальцы сжались в кулак так, что побелели косточки, в глазах стоял ужас.

– Где мне найти Анастасию Ельчинскую?

Девушка посмотрела на нее невидящим взглядом.

– Что случилось? Что у вас случилось? Я могу помочь?

Незнакомка затряслась и молча показала на гальванические ванны, после чего застыла на месте. Юлька быстро шагнула вперед и увидела, что в проходе между ваннами лежит мужчина в темном халате. Она потрогала его за ноги.

– Гражданин, вам плохо?

Человек молчал. Тут внезапно заговорила девушка:

– Настя Ельчинская – это я. А вы журналистка Юлия Сорнева? Это мы с вами договаривались о встрече? Видите, какие у нас тут дела!

– Настя, вызывайте «Скорую», человеку плохо!

– Да-да, – потерянно отозвалась Настя. – Это наш гальваник Федор Павлович. Он мертвый, у него пульса нет, я искала.

Настя затряслась и громко заплакала, а Юлька начала набирать номер «Скорой».