Предел прочности

ГЛАВА 2

Трезвон мобильника, вернул меня в реальность, после того как я на какое-то время ушла в себя.

— Пять минут прошло, у тебя осталось всего лишь двадцать, — произнес мужчина и сразу же отключился.

Что мне могут сделать за кражу сырка? Штраф выпишут, к тому же можно сказать, что я забыла о том, что положила сырок в сумку, и списать все на дырявую голову и усталость, после чего заплатить за товар. Вполне вероятно, что я обойдусь малой кровью.

Придумывая себе оправдания, я уже бежала в сторону магазина. Возможно, что выполнив парочку поручений, похитители от меня отстанут. Лишь бы они наркотики не заставили меня никуда переправлять.

Додумывать мысль не стала, а то ведь сейчас накручу себя, а у меня как никогда голова должна быть трезвой и ясной.

Зайдя в магазин, впервые не стала брать тележку. Подойдя к молочному отделу, взяла первый попавшийся сырок и пошла дальше. Что дальше? Положить сырок в карман или же в сумку? Если при входе попросят показать сумку и обнаружат там сырок, можно сослаться на забывчивость, с карманом же такой номер не пройдет. С другой стороны, вряд ли станут обыскивать карманы, зато любой охранник может потребовать предъявить ему сумку для досмотра.

За несколько минут, я вся извелась. А сколько прошло времени? Может у меня уже все сроки вышли? Доставая телефон, кинула в сумку сырок. У меня оставалось еще десять минут.

Схватив с полки батон, направилась к кассе. Все же списать на забывчивость при наличии двух товаров будет легче, чем просто выйти из магазина. На кассе взяла еще жвачку.

Стук сердца молотом раздавался в ушах, щеки пылали. Мне было стыдно, стыдно за свой поступок, а еще страшно. Я боялась разоблачения и еще ни где-нибудь, а на людях. Свидетелями моего позора могли оказаться, как сослуживцы, так и знакомые, и как мне после всего этого им потом в глаза смотреть?

— С вас шестьдесят рублей, — спокойно произнесла кассирша. Правильно, ей нечего бояться, в отличие от меня. Протянув девушке деньги, у меня было без сдачи, не стала дожидаться того, когда она выбьет чек, быстрым шагом направилась к двери, готовая к тому, что меня в любой момент могут окликнуть. Не окликнули.

И снова звонок мобильника, я его уже ненавидела.

— Молодец, поздравляю с почином. Хлеб-то тебе зачем? — За мной действительно наблюдали. Резко остановившись, огляделась. Только вот что я ожидала увидеть? Как мне какой-то мужчина машет рукой?

— Вы имеете что-то против хлеба? — перестав озираться, спешно направилась к дому.

— Против хлеба ничего не имею, сам им балуюсь. А почему и его в сумку не положила, как сырок? — Значит, все же, в магазине за мной наблюдали.

— Насчет хлеба у нас с вами договоренности не было.

— Могла бы, и порадовать меня. — Больно много чести тебя радовать, естественно произнести такое вслух я не могла, хотя и очень хотелось. Пришлось промолчать. — Ира, остановись, куда ты так несешься?

— Домой, есть хочется, — действительно хотелось, а еще больше хотелось, чтобы меня оставили в покое.

— Чуть позже. Вернись назад и загляни в любой магазин одежды.

— Зачем?

— Задание усложняется, теперь ты должна вытащить из магазина любую вещь, на твое усмотрение, можешь даже из нижнего белья что-нибудь себе прихватить, ну, а если ты вынесешь из магазина шубу, то тебе будет бонус.

— Отпустите Антона? — Если так, то с продавцами магазина можно будет попробовать договориться.

— Это был бы слишком щедрый подарок с моей стороны. Я всего лишь хотел избавить тебя на завтра от своего голоса и от заданий.

— Сейчас лето. Шубы не продаются. — Вспомнила.

— Надо же, — мужчина поцокал языком. — А только что ты готова была ее украсть ради освобождения Антона. Ира, а где ты шубу брать собиралась?

— Свою бы вам отдала. — Послышался наигранный смех. Я стояла в сквере и из-под полуопущенных ресниц, в очередной раз пыталась определить, кто же за мной наблюдает. Хотя вполне вероятно, что наблюдение за мной ведется из окна.

— Остроумно. Тем не менее, возвращайся, тебя ждет магазин одежды.

— Я хочу есть, — И все же развернувшись, медленно побрела в требуемую сторону.

— Съешь сырок, а еще у тебя есть хлеб, — хохотнул мой мучитель. — А вообще после шести есть вредно.

— Я не на диете, — меня разобрала злость. Я не полненькая, но и худышкой меня не назовешь. Все же зря я перестала ходить в тренажерный зал, да и бассейн я уже давненько не посещала. Как ни крути, а сидячая малоподвижная работа сказывается на фигуре, пока это еще малозаметно, но то ли еще будет, если не начну за собой следить, как и прежде.

— После того, как вынесешь из магазина любую вещь, на сегодня можешь считать себя свободной. На то чтобы зайти в магазин и выйти из него даю тебе двадцать минут. — Связь прервалась, а я с понурой головой побрела к магазину.

Зайдя в магазин и пройдя по нему, поняла, что не смогу из него ничего вынести, так как на всех без исключения товарах были прикреплены магнитные бирки, которые сработают при выходе. Раздастся звуковой сигнал и меня обнаружат.

Походив по магазину около десяти минут, купила кухонный полотенчик, после чего вышла на улицу. Практически сразу же раздался звонок мобильника.

— Плохая девочка. Раз ты такая непослушная, жди от нас посылку, возможно получив ее, ты будешь более сговорчивой.

Хриплый голос пробежался по нервам, заставив сердце учащенно забиться. Что они теперь сделают с Антоном? И все из-за того что я не смогла вынести из магазина какую-то тряпку. Надо позвонить им и попросить дать мне еще одну попытку.

Несмотря на теплый и даже жаркий погожий летний вечер, кончики пальцев заледенели. Набрав непослушными пальцами, номер Антона, стала ждать. Гудки шли один за другим, но на мой звонок так и не ответили. После того как автоответчик попросил меня оставить голосовое сообщение, набрала номер Антона еще раз.

Секунды стремительно бежали вперед, телефонные гудки били по ушам своей монотонностью. Сердце болело, а воображение рисовало картины того что похитители могли сделать с Антоном и все из-за моей трусости.

На звонок мне так никто и не ответил. С понурой головой поплелась в сторону дома. Душили непролитые слезы, которые я сдерживала из последних сил. Не хотелось плакать на людях, а то ведь найдется какая-нибудь сердобольная старушка и пристанет с расспросами, кто же меня обидел.

Зайдя в подъезд, и остановившись между этажами, все же дала волю слезам, после чего войдя в квартиру, отправилась в ванну. Раз за разом обливая лицо холодной водой пыталась успокоиться и взять себя в руки. Получалось плохо.

Раздавшийся звонок во входную дверь, заставил вздрогнуть и сжаться сердце. Открывать или нет? Что если за дверью стоят несколько мужчин, и как только я открою, они вломятся в квартиру. Воображение услужливо нарисовало то, что произойдет со мной после этого и меня стало потряхивать. Стоя неподвижно, я все медлила.

Как ни странно, повторного звонка не последовало, что говорило о том, что стоящий за дверью человек либо весьма терпеливый, либо его просто-напросто за дверью уже нет. Посылка. Скорее всего, мне принесли посылку. Похитители же обещали, а с другой стороны, что им стоило доставить ее лично мне в руки, а заодно и пообщаться со мной?

На назойливый перезвон мобильника все же решила ответить. Лучше уж разговаривать с похитителями по телефону, чем непосредственно с глазу на глаз.

— Открой дверь, забери посылку.

— А если я не хочу ее получать?

— Как знаешь, — раздался безразличный мужской голос. — Посылка неприхотливая и полежит под твоей дверью до завтра. Можешь отдыхать, только не смей отключать мобильник. Если мы не сможем до тебя дозвониться, то наведаемся в гости.

После того как похититель прервал связь, я еще какое-то время стояла неподвижно, не зная что делать и как лучше поступить? Вздохнув поглубже для храбрости, я все же открыла дверь.

На площадке никого не было, а на коврике у двери лежала маленькая, скрученная в трубочку бумага, концы которой, очевидно для того чтобы не выпало содержимое, скрепили степлером. Подняв бумагу, поспешила закрыть дверь.

Казалось, что содержимое посылки ничего не весит, но судя по звуку, там все же что-то лежало. С замиранием сердца, отрезала ножницами край бумаги, внутри которой оказались волосы.

— Уф, — у меня аж от сердца отлегло. Пусть хоть наголо его побреют, волосы отрастут.

От полученного нервного стресса, есть расхотелось. Выпив чая, решила принять горячую успокоительную ванну. Краденый сырок выбросила в мусорное ведро, я при всем своем желании не смогла бы его съесть, глядя на него, душу выворачивало.

Лежа в горячей воде, пыталась успокоиться, только вот у меня это плохо получалось. Перебравшись в кровать, включила телевизор, но как ни старалась сосредоточиться, а тем более заинтересоваться ничем из того что показывали так и не смогла. Около получаса попереключав каналы, выключила телевизор и завалилась на кровать.

Как ни странно, мыслей не было, но и сон не шел. Крутясь в кровати, долго и безрезультатно пыталась заснуть, около четырех утра поняла всю четность моих попыток, сон, помахав ручкой, ушел к кому-то другому. Еще около часа, лежа на спине, смотрела в потолок, после чего встала и отправилась на кухню.

Впихнув в себя бутерброд, приняла душ и, замаскировав круги под глазами, раньше обычного отправилась на работу.

Впервые за последнее время, я не спешила, медленно шагая по утренней улице. Несмотря на ранний час, прохожих попадающихся мне навстречу было достаточно много. Последний день июня, лето в самом разгаре, а я еще даже купальный сезон не открыла, по графику у меня отпуск только в августе. Так что в ближайшее время работа-дом-работа. Сегодня четверг, до конца недели оставалось совсем ничего. Поскорее бы Антона отпустили. Я раз за разом отгоняла от себя мысли о том, что больше его никогда не увижу, только вот мысли с завидным постоянством так и норовили пробраться в голову.

Я еще молодая, надо развлекаться, пока еще есть такая возможность, а то я похоронила себя в четырех стенах, полностью посвятив себя Антону.

Звонок мобильника, который я за последний день возненавидела, помня наставления, игнорировать не стала.

— Куда это ты так рано собралась? — Откровенно говоря, захотелось послать мужчину куда подальше.

— На работу, — буркнула, осознавая, что опять нахожусь под наблюдением.

— А не рановато-ли?

— Последний день месяца, много работы, — и это действительно так.

— А-а, — протянул мужчина, — а я, почему-то подумал, что тебе не спится. Ира, перед работой надо заглянуть в магазин.

— Утро же, ничего не работает.

— Почему же ничего? Круглосуточные аптеки, некоторые супермаркеты.

— Куда идти? — спросила, поняв, что похититель не отстанет от меня, пока я не сделаю того, что он просит.

— Какая покладистость и рвение. Удивлен, восхищен, но не могу не спросить, это все из-за полученного подарка?

— Идти куда?

— Не хочешь, не говори, мне по-сути, все равно. Иди в супермаркет, тебе предстоит съесть в магазине любую булочку на твое усмотрение.

— Что?

— Не притворяйся, что не слышала. Ты все прекрасно поняла. Заходишь, ешь и выходишь. Учти, не выполнишь в точности то, что я тебе сказал, получишь очередную посылку, но уже не такую безобидную, как до этого. Как ты смотришь на то, чтобы отрезать у Антона пальчик?

— Не надо, — взмолилась останавливаясь.

— В таком случае будь хорошей девочкой. На все-про все у тебя двадцать-двадцать пять минут. Все же всухомятку есть придется. Время пошло.

Я не представляла, как все это провернуть. Было страшно, но я в этот раз не позволила себе отступить.

Зайдя в магазин, оглядела, то немногое, что осталось со вчерашнего дня. Не густо. Выбрав себе самый маленький слоеный язычок, еще в процессе доставания его с полки, вскрыла упаковку и, отломив от язычка примерно четвертую часть, запихнула ее себе в рот, после чего, усердно жуя, отправилась гулять по магазину.

Если бы кто-нибудь мне сказал всего лишь два дня назад, что я стащив булочку буду тайком поедать ее в магазине, для того чтобы за нее не платить, ни за чтобы не поверила, а вот теперь стою, жую, оглядываясь по сторонам, чтобы никто на меня пристально не смотрел.

Отломила очередной кусок и, засунув его в рот, прожевала в ускоренном темпе. В кого я превращаюсь? Это только из-за Антона, стала я себя успокаивать.

Решила купить паштет и хлеб и этим самым перекусить на работе, только сейчас осознав, что я ничего не прихватила с собой на обед. Дожевав остатки язычка, последний кусок которого встал в горле комом, прихватила с собой еще и кефира.

Упаковку от съеденной булочки, положила между батонами, решив ее с собой не брать, к тому же она была уликой.

К кассе подходила с бешено бьющимся сердцем.

"Только бы мне ничего не сказали. Только бы мне ничего не сказали", — повторяла про себя как молитву.

Я не знала, как оправдываться, за то, что я сотворила. Никто не поверит в то, что я действовала не по своей воле, а находясь под принуждением. Да меня даже слушать не будут.

Трясущейся рукой, протянула девушке, сидящей за кассой, купюру, расплачиваясь. Подхватив покупки, направилась к двери.

— Девушка, подождите, — крикнула в спину кассирша, а у меня сердце оборвалось и ноги приросли к полу, так что ни о каком побеге можно было не мечтать. Придется пробовать договориться. Развернувшись, с мольбой в глазах уставилась на девушку.

У меня холодный пот на лбу выступил, у меня душа разрывалась на части, у меня сердце готово было выскочить из груди, а на языке крутилось только одно.

"Не виноватая я".

— Вы сдачу забыли.

Несколько секунд я стояла в ступоре, осмысливая фразу, а потом, выдыхая, до этого сдерживаемый воздух, направилась к кассе.

— Спасибо, — выдавила из себя. Радуясь тому, что меня все же не уличили в воровстве, хотелось поскорее покинуть место преступления, и по возможности больше здесь не появляться.

— Пожалуйста. — Не обращая больше на меня внимания, девушка сосредоточила все свое внимание на следующем покупателе.

Так плохо мне еще никогда не было. Меня от перенапряжения трясло. Выйдя на улицу и отойдя от магазина, остановилась, на несколько секунд прикрыв глаза, попыталась успокоиться. Глубокий вздох, еще один. Звонок мобильника, заставил встрепенуться. Даже не глядя на номер, я знала, кто звонит.

— Что еще? — постаралась, чтобы голос звучал равнодушно.

— Зачем же так грубо?

— Если это грубость…

— Ира, ты молодец. Великолепно справилась с заданием, можешь идти работать, а на будущее нечего заработанные потом и кровью глазированные сырки в мусорное ведро выбрасывать.

И что это сейчас было? Как? Слушая гудки, невидящим взором уставилась на мобильник. О том, что я выбросила сырок, не мог знать никто. Выходит за мной либо в окно подглядывали, либо на кухне у меня установлена камера. Если наблюдают через окно, то надо всего лишь занавесить окна, а если камера… Сразу же возник вопрос, сколько их всего может находиться в квартире и где они расположены?

И без того паршивое настроение, скатилось ниже плинтуса и навряд ли в ближайшее время покажется на глаза.

До работы шла медленно, время до начала рабочего дня было более чем достаточно. Думала, что спокойная размеренная ходьба, хоть немного проветрит мозги, утихомирит встрепенувшуюся совесть, которая посоветовала мне прямиком отправиться в полицию, покаяться и во всем признаться.

Угрызения совести пришлось проигнорировать. Ради Антона, придется играть по чужим правилам.

Впервые, за три года, пришла на работу за тридцать пять минут до ее начала. Чувствовала я себя разбитой и подавленной, а еще меня все никак не оставлял вопрос: "Сколько мне вот таких вот еще заданий и поручений предстоит выполнить, прежде чем, похитители соизволят отпустить Антона и отпустят ли они его вообще?

— Ирина Анатольевна, вы что-то сегодня рано, — обернулась, в дверях моего кабинета стоял Игнат Эдуардович.

"Спрашивается, почему он мимо моей двери по коридору не прошел? Шел бы к себе. Я же к нему с вопросами не лезу. Что-то он мне в последнее время стал часто на глаза попадаться. Сутки еще не прошли, а я его уже второй раз вижу. Не к добру это, не к добру".

— Так ведь последний день месяца, — решила свалить все на него. — Вы же мне сами документы вчера принесли, просили сегодня всех в базу внести.

— Похвальное рвение, — пронзительный, острый, проникающий в душу взгляд, просвечивал меня, словно рентген. Только вот что Игнат Эдуардович в моей душе пытается разглядеть? На данный момент там темно и кошки черные бегают. Просвета нет. А может и есть, только вот я его не видела.

— Что-то еще нужно сделать? — спросила, видя, что директор не больно-то спешит продолжить наш разговор и уходить, похоже тоже не собирается.

— Ирина Анатольевна что происходит? — Игнат Эдуардович не сводил с меня своих внимательных серых глаз.

— Последний день месяца, аврал, впрочем, все как всегда, — ответила ему.

— Я не об этом.

Он что, решил, что я перед ним сейчас душу изливать буду? Пожалуюсь, поплачу, он мне что-нибудь посоветует и все у меня будет замечательно. Ну-ну. Я вот даже Машке, своей лучшей и можно сказать единственной подруге, с которой мы знакомы с четырех лет и с которой мы делимся всем, ничего рассказывать не собираюсь, чтобы не дай Бог не навлечь на нее неприятности, а стоящему передо мной мужчине и подавно ничего не скажу.

Конечно же говорят, что легче всего поплакаться постороннему человеку, только вот проблема в том, что Игнат Эдуардович не посторонний. Я с ним уже полгода знакома и он не кто-то с улицы, он мой директор, а от начальства лучше держаться на расстоянии, здоровее будешь. Мне полгода удавалось мышкой проскакивать мимо него и вот, пожалуйста, дождалась — на меня обратили внимание. А оно мне надо?

— Игнат Эдуардович, даже если у меня и есть какие-то проблемы, я постараюсь справиться с ними сама.

— Вы неважно выглядите. Плохо спали?

— Считаю вопрос бестактным. — Присутствие директора в моем кабинете начинало раздражать. Вот что он лезет ко мне со своими вопросами, да еще и не по работе? Не знаю, так ли бы я себя агрессивно повела и отреагировала на столь неожиданную заботу начальника, но сейчас его присутствие выводило меня из себя.

— Если вдруг у вас не получится разобраться со своими проблемами, приходите, мы все обсудим и я чем смогу, помогу.

Не знаю почему, захотелось сорваться, наорать на стоящего передо мной мужчину, сказать, что это не его дело, что нечего совать нос туда, куда его не просят, что у него есть свои дела, в которые я не лезу, и пусть он ко мне не пристает. Во мне закипало бешенство, и оно требовало выхода. Если директор в самое ближайшее время не уйдет, то я сорвусь именно на нем, а на нем нельзя, потому что мне с ним еще работать.

— Хорошо, Игнат Эдуардович, — кивнула головой в знак того что я его услышала.

— Хорошо, да, или же хорошо, нет, — знала я, что директор дотошный, рассказывали мне про него и не раз, но вот не думала что до такой степени.

— Хорошо, я буду иметь в виду.

Наши глаза вели молчаливую дуэль, никто не хотел отступать, еще вчера днем, я бы отступила, отвела взгляд, но вот теперь, возможно из принципа этого не сделала. Никому не позволю лезть ко мне в душу и ковыряться там. И чтобы там не думали похитители, полностью управляемой куклой я ни за что не стану. Я гнусь и прогибаюсь пока это возможно, но всему есть предел.

— Если что я у себя, — развернувшись, Игнат Эдуардович вышел из кабинета, а я, дойдя до стула, рухнула в него. Директор последний к кому я пойду жаловаться и просить о помощи, естественно, если все это не касается работы. Надеюсь, что Игнат Эдуардович понял это по моим глазам, которые должны были кричать о том, чтобы не лезли ко мне в душу и вообще оставили меня в покое…

День прошел в штатном режиме. Все как всегда в последний день месяца. Первый раз радовалась тому, что у меня практически не было свободного времени. Погрузившись в повседневные дела, общаясь с пришедшими ко мне людьми, помогая им с заполнением бланков, мне удалось приглушить думы о похитителях, Антоне и о том, что же меня попросят в очередной раз украсть.

До окончания рабочего дня оставалось пять минут. Отключив компьютер, и дожидаясь, когда выйдет рабочее время, устремила взгляд в окно. Неимоверно хотелось спать. Сказывалась бессонная ночь. Надеюсь, что хотя бы сегодня мне удастся заснуть и выспаться.

— Вы еще не ушли? — И вот спрашивается, что директор здесь у меня забыл? У меня что, для него здесь медом намазано что ли?

— Еще пара минут, — указала ему на циферблат, висящих на стене часов.

— Да ладно вам, рабочий день можно считать законченным.

— Игнат Эдуардович, это вот сейчас такая своеобразная проверка? Я выйду из здания на пару минут раньше, а завтра узнаю, что меня за несвоевременный уход с работы, лишили премии.

— Неужели вы думаете, что я на такое способен? — Судя по лицу, Игнат Эдуардович обиделся.

— Надеяться надо на лучшее, а предполагать худшее.

— Время вышло, теперь вы смело можете выйти и закрыть кабинет.

— А если я надумаю задержаться? — Сидя на стуле, мне приходилось смотреть на директора снизу вверх.

— Причина? Судя по тому, что компьютер выключен с делами, вы закончили. — Сказать ему, что я не хочу выходить из здания вместе с ним или сам догадается?

— Может у меня назначено свидание, до которого еще целых двадцать минут. На улице душно, так что лучше здесь посидеть подождать. — Мне показалось, или лицо Игната Эдуардовича действительно помрачнело? Хотя вполне вероятно, что после бессонной ночи помрачнело не лицо директора, а у меня в глазах.

— Почему вы ко мне сегодня не зашли? — Ничего себе поворотик.

— Вообще-то я вам ничего не обещала.

— И все же? — пройдя, Игнат Эдуардович расположился напротив меня, на стуле посетителя.

— Игнат Эдуардович, с чего вдруг вы стали уделять мне столь пристальное внимание? Я что, что-то сделала не так и вы таким вот необычным образом решили меня контролировать?

— Почему сразу контролировать? — Взяв со стола ручку, мужчина стал крутить ее в руках.

— Тогда объясните, почему вы здесь? — Мне нужно было как можно быстрее отделаться от Игната Эдуардовича, так как мне в любую минуту могли позвонить и сказать, куда именно в этот раз я должна отправиться. Я начинала нервничать, видя, что директор не собирается никуда уходить.

— Ирина Анатольевна, а вы не допускаете мысли, что вы мне нравитесь? — И вот ведь придумает тоже. Нашел время шутки шутить, у меня тут земля под ногами горит, а он…

— Надо же, так вдруг и ни с того ни с сего? — Поставив локти на стол, и сплетя вместе ладони, оперлась о них подбородком.

— Не вдруг. Вы мне давно нравитесь. — И ведь сидит, весь такой собранный, серьезный, в глазах ни смешинки. Только вот почему я ему не верю? Не верю и все. Возможно потому, что не хочу верить.

— Раз давно, почему только сейчас решили подойти и рассказать о своих чувствах? — Не понаслышке зная о решительности Игната Эдуардовича, как-то с трудом верилось в его нерешительность подойти ко мне и все рассказать. Сейчас же он здесь и полон решимости. Так что же он медлил или присматривался?

— Ваше сердце было занято.

— А кто вам сказал, что оно сейчас свободно? — убрав со стола руки, переплела их на груди.

— Вы вчера расстались со своим молодым человеком и переехали жить к подруге.

Если бы. Отведя взгляд, уставилась в окно. Все могло бы быть по-другому, если бы было так. И все же такая осведомленность. Хотя о чем я? У нас "сарафанное" радио, знатно работает.

— Что-то не так? У меня неверная информация?

— Все не так. — В очередной раз, поставив локти на стол, закрыла лицо ладонями. — Уходите, и давайте так, этого разговора не было.

— Неужели я вам нисколечко не симпатичен?

Отвечать не стала, продолжая неподвижно сидеть, уткнувшись лицом в ладони. Мобильник. Почему он всегда звонит так не вовремя?

— Да, — приняла вызов. На сидящего рядом со мной Игната Эдуардовича, старалась не смотреть.

— Что-то ты сегодня заработалась, — голос похитителя пробежался по нервным окончаниям.

— Я уже скоро выйду.

— Надеюсь на это. Не задерживайся и не разочаровывай меня. Не прощаюсь. Скоро перезвоню.

Убрав телефон от уха, стала рассеянно крутить его в руках. Я всего лишь чуть более суток варюсь в этом кошмаре, а мне уже хочется биться головой о стену, а еще кричать. Кричать, надрывая голосовые связки, кричать из последних сил, для того чтобы разом выкинуть из себя весь скопившийся внутри негатив.

— Ирина Анатольевна, — услышав голос директора, чуть было не выронила из рук телефон. — Кто вам звонил?

— Не ваше дело, — грубить не хотела, но так уж получилось. Швырнув телефон в сумку, поднялась, обошла стол и направилась к двери. — Вы идете, или сами потом закроете?

— Иду, — несколько шагов и вот уже Игнат Эдуардович стоит рядом. А я трясущимися руками пытаюсь попасть ключом в замочную скважину. Только вот что-то сегодня у меня не получается это сделать.

— Давайте, лучше я, — ключ у меня из рук забрали. Ну и пожалуйста. Куда его повесить он знает, а я его завтра на вахте возьму, поэтому я быстрым шагом направилась к выходу, в тайне радуясь тому, что директор отстал. Не хотелось, чтобы были свидетели моего позора.

— У меня машина, могу подвезти, — раздалось за спиной. И как это он ухитрился так бесшумно ко мне подойти? — скорость забега пришлось скинуть, так как нужда бежать и дальше, отпала.

— Спасибо, мне тут недалеко, я прогуляюсь.

— Тогда и я с вами.

— Вы не отстанете, да? — остановившись, развернулась.

— Не отстану и более того, все мужчины по своей натуре охотники, и если жертва убегает, просыпается инстинкт и хочется догнать, так что, советую не бегать от меня, а лучше пригласить в гости.

— Вообще-то на данный момент, я живу в квартире своего парня, и как вы понимаете, он не обрадуется такому гостю, как вы.

— Так вы все еще вместе?

— Игнат Эдуардович, до свидания, — мимо нас прошла одна из сотрудниц.

— Готовьтесь к сплетням. Как же все это не вовремя, — тяжело выдохнув, направилась в сторону дома.

— А разве сплетни могут быть вовремя? — Игнат Эдуардович с легкостью подстроился под мой шаг.

— Не знаю, могут или нет, но только вот отвечать завтра на вопросы коллег у меня точно нет никакого желания. — Как же мне отделаться от идущего рядом со мной мужчины? Вот что он ко мне прицепился? А если мне сейчас позвонят? Что если похитителям срочно что-то понадобится? Что же делать?

— Может, все-таки поговорим?

— А мы сейчас чем, по-вашему, занимаемся?

— Ирина Анатольевна, я же вижу, вас что-то гнетет. Вы последние дни сама не своя. Может, все-таки поделитесь проблемами? Одна голова хорошо, а две лучше.

— Игнат Эдуардович, зачем вам взваливать на себя чужие проблемы?

— Не чужие, а только ваши. — Не знаю, на что надеялся, произнося данную фразу Игнат Эдуардович, только вот явно не на мое молчание, а я молчала.

Все то время, что мы с ним шли, я нервничала, в любую секунду ожидая очередного звонка от похитителей. Приходилось прикладывать усилия для того чтобы бушующие внутри эмоции не отразились на лице и шагающий рядом со мной мужчина ни в коем случае не заметил в каком нервозном состоянии я находилась, а то ведь начнет "докапываться" до истины.

Интересно, а почему он именно сейчас стал крутиться возле меня? Пытается залезть в душу, выспрашивает. А что если он как-то связан с похитителями Антона? Что если он один из них? А может его купили? Это бы многое объяснило, и то что он ни с того ни с сего вдруг вызвался мне помочь, и ведь именно тогда, когда я действительно не знаю, кому поплакаться и на кого переложить бремя ответственности.

А что, удобно, директор наблюдает за мной на работе, докладывая подельникам о всех моих передвижениях, а теперь вот он еще решил в доверие ко мне втереться, лапши на уши понавешать и все для того чтобы усыпить мою бдительность и наблюдать за мной двадцать четыре часа в сутки. Опять же, находясь рядом, Игнат Эдуардович будет знать, о чем я думаю и что намерена предпринять, а значит, сможет корректировать мои действия и своевременно предупреждать своих. Умно.

— Ирина Анатольевна.

— А? — Вскинув голову, встретилась с серыми глазами. А потом пробежалась взглядом по окрестности, мы стояли возле моего подъезда. И когда это мы только успели до него дойти? — Спасибо, что проводили. Всего доброго.

Кивнув на прощанье, поспешила к подъездной двери, спиной ощущая на себе его взгляд.

Поднимаясь по лестнице, я все думала над своим предположением. Неужели Игната Эдуардовича купили? Вполне вероятно, что его использовали втемную, сочинили какую-нибудь душещипательную историю и попросили его за мной присмотреть. Могли даже сказать, что парень, с которым я живу, решил проверить, способна ли я от него загулять и что Игнат Эдуардович на роль разлучника самая подходящая кандидатура. Уж больно совпало время проявления директорского интереса ко мне, со временем похищения Антона, раньше я его почему-то не интересовала, а значит здесь не все чисто.

Зайдя в квартиру, услышала перезвон мобильника.

— Да, — как же мне не хотелось общаться с похитителями.

— Отправляйся в магазин одежды и только попробуй выйди оттуда без украденной вещи. Хотя, если хочешь получить Антона по частям, оставайся дома, а если все же он тебе хоть чуточку дорог, то у тебя есть двадцать пять минут. Время пошло.

Услышав короткие гудки, словно пришла в себя. Что делать? Позориться и попадаться на воровстве не хотелось. Как таковых охранников в магазине не было, за все отвечали продавцы, так что, улучив подходящий момент можно было убежать, но все же риск быть пойманной оставался. Меня это не устраивало.

Нужен магнит. Внезапно пришла в голову гениальная идея. У меня, кажется, где-то был большой. Залетев в комнату, стала лихорадочно искать нужную вещь. Я много раз наблюдала за тем, как с купленных вещей на кассе снимают при помощи магнита магнитные бирки. Надо попробовать, у меня должно получиться.

Найдя магнит, бросила его в сумку и выскочила из дома.

Надо взять на примерку три вещи, с одной из них снять бирку и спрятать ее в сумку. У меня должно получиться. Обязательно получится. Если магнитной бирки на вещице не будет, то металлодетектор на выходе не запищит, а значит, меня не остановят. Не придется бежать и позориться.

Зайдя в магазин, ни на кого не глядя, подошла к футболкам, нужного мне размера, взяв три, отправилась к примерочной, по дороге прихватив еще и нижнее белье.

Задернув в кабинке шторку, достала из сумочки магнит, и только сейчас поняла, для того чтобы снять с вещи бирку, ей необходимо стукнуть по магниту, а на громкий звук могут сбежаться продавцы. А у меня ко всему прочему еще и время поджимало.

Громко кашлянув, стукнула магнитной биркой по принесенному мной магниту, только вот, наверное, не сильно стукнула, потому что магнитная бирка осталась на месте. Сердце билось как сумасшедшее, тело горело, адреналин зашкаливал, я каждую секунду ждала разоблачения. Кашлянув еще раз, стукнула по магниту. Да что же это такое? Бирка словно заколдованная не хотела покидать вверенную ей футболку.

Отложив в сторону данную вещь, схватила в руки другую, магнитная бирка с которой отлетела с первого удара, только вот одна из ее частей, упала на пол и я поспешно ее подняла. Скомкав футболку, положила ее в сумку. Оставалось избавиться от освободившейся вешалки и от самой бирки.

С вешалкой заморачиваться не стала, так как пустую ее из примерочной не вынесешь, и в кабинке не оставишь, пристроила ее на другой футболке. Отодвинув отгораживающую меня шторку, вышла из кабинки.

Я находилась на пределе, напряжение которое я в этот момент испытывала, зашкаливало. Подойдя к полке с бельем, вернула, то, что брала с собой в примерочную, а заодно и спрятала в нем снятую с футболки магнитную бирку. Быстро развернувшись, повесила на место футболки.

Захотелось, как и в прошлый раз что-нибудь купить в магазине, но так как выделенное мне время было уже на исходе, я поспешила к выходу.

Идя целенаправленно, я ни на кого не смотрела, готовая в любую секунду пуститься в бегство. С замиранием сердца и, с затаенным дыханием, я вышла из магазина. Металлоискатель не запищал, и я была этому несказанно рада. Оказавшись на улице, ощутила, как по телу пробежалась нервная дрожь. Шаг, еще один, еще, только бы не сорваться и не побежать. Сдерживая себя, я двумя руками вцепилась в ручки, висящей у меня на плече сумочки. И все же, идя вдоль по улице, ускорила шаг, хотелось оказаться как можно дальше от места преступления.

И снова звонок. Когда же все это закончится? Я уже устала. Устала морально, чувствуя, что надолго меня не хватит, и что я скоро сорвусь.

— Я сделала все, как вы просили, — выпалила в трубку.

— Знаю. Молодец. С магнитом ты здорово придумала. — Откуда он узнал? — Я бы до такого не додумался. Порадовала.

— В таком случае отпустите Антона. — Я остановилась, как оказалось, я шла в противоположную от дома сторону.

— Да, ты что? Я только-только во вкус входить начал, а ты от меня уже сбежать надумала. Да и срок, который мы с тобой сотрудничаем смешной.

— И сколько все это по времени продлится? — поняв, что с силой сжимаю телефон, ослабила руку.

— Как минимум неделю, а там посмотрим на твое поведение, послушание, успехи. Ирина Анатольевна, обещаю, что в день будет не более двух заданий. Так что на сегодня у вас последнее. Обернитесь.

Я послушно обернулась.

— Видите синюю коляску с младенцем?

— Да.

— Подойдите, заберите ребенка и сдайте его в родильное отделение. Можете даже вместе с коляской забрать.

— Но, — начала было я.

— Нерадивую мать необходимо проучить. В следующий раз она не посмеет оставить ребенка одного на улице без присмотра. У вас пять минут максимум.

Машинально убрав телефон в карман, подошла к коляске. Там лежал совсем крошечный младенец, он сладко спал, причмокивая во сне. И вот как можно такого ангелочка разлучить с матерью? А если она потом его не найдет? Из-за моего поступка сломаются две жизни. Да и не могла я. Одно дело вещь, которую можно купить, и совершенно другое человеческое существо. Как бы я ни хотела помочь Антону, на похищение ребенка не пойду. А что если Антона уже нет в живых? Верить в это не хотелось, но его могли убить, а уж после этого похитители решили поиграть со мной.

Младенец сладко зевнул, после чего сморщил носик. Глядя на него не смогла сдержать улыбки. Дети не должны страдать из-за чужих разборок.

— Он что, плакал? — К коляске подошла миниатюрная женщина.

— Да немного, — пришлось солгать.

— Спасибо, что присмотрели, а я вот ему за молоком ходила.

— Постарайтесь больше не оставлять его без присмотра, а то мало ли что. Люди разные бывают.

— Да у меня только сегодня так получилось. Еще раз спасибо.

Отойдя от женщины, побрела к дому. Раздавшийся входящий вызов проигнорировала. Какой смысл отвечать, если я знаю что мне скажут.

Телефон трезвонил не переставая, а я делала вид, что не слышу его. Где бы спрятаться, укрыться? Мне уже надоело ежесекундно находиться под наблюдением. Чувствовала я себя подопытным кроликом и частью какого-то эксперимента. Казалось, что все происходит с кем-то другим, а не со мной.

— Да, — я все же ответила на телефонный звонок.

— Ты меня разочаровала. Зря ее пожалела, теперь жди посылку. Последнее предупреждение, если еще раз так долго будешь игнорировать телефонный звонок, получишь от нас внеочередную посылку.

Мужчина отключился, а я, убрав мобильный, решила прогуляться по городу. Идти домой не хотелось. Хотелось разобраться в том, во что меня втянули, мне многое казалось странным. Я, конечно, впервые разговаривала с похитителем, но судя по фильмам, они старались изменить голос, а вот мой, похоже, не собирался этого делать, более того, я порой ловила его эмоции, и мне казалось, что он наслаждался ситуацией. Хотя это и неудивительно, он меня сразу предупредил, что хочет развлечений и именно я в обмен на Антона, обязана его развлекать.

Теперь слежка. Сколько может быть похитителей? И скольких они могли нанять для того чтобы постоянно наблюдать за мной? Это ж сколько денег, времени, усилий и все ради чего? Ради того чтобы посмотреть на то как я ворую какую-то вещь или продукт из магазина? Глупо. Тогда зачем? А еще для меня оставалось непонятным, как именно за мной наблюдали в кабинке и в магазине, когда я ела булочку, рядом со мной никого не было.

Размышляя в этом направлении, поняла, что запуталась и что не в состоянии понять логики похитителей. Душу стали терзать мысли об Антоне. Что они теперь с ним сделают? Может все же стоит позвонить родителям Антона и сообщить им о похищении сына? Хотя о чем я? У них нет той суммы, которую они затребовали за возвращение Антона. А значит, какой смысл им звонить, только тревожить понапрасну.

Мне все еще оставалось непонятным, за что и почему похитили Антона. Может он проигрался? Это было бы разумное объяснение, только вот я не замечала за Антоном тяги к азартным играм.

Гуляла я по городу около двух часов, после чего с тяжелым сердцем направилась к дому. Еще поднимаясь по лестнице, я обнаружила у двери на коврике белоснежный конверт, внутри которого оказался диск. Выпив стакан воды, все же решила его посмотреть.

Антон сидел без рубашки на стуле со связанными руками и ногами. Звука не было, только изображение, возможно это и к лучшему, потому что, даже не слыша стонов и криков боли Антона, у меня глядя на экран сердце кровью обливалось, а если бы еще и звук был…

Вначале мужчина в маске, водил по торсу Антона ножом, и я отчетливо видела порезы и кровь. Антон кричал, это можно было понять и без звука, а потом его били, и каждый новый удар я пропускала через себя.

Несколько раз Антон попытался вставать, но его ударом в челюсть, возвращали обратно на стул, а потом к Антону подошел еще один мужчина и стал удерживать его за плечи. А дальше началась самая настоящая бойня. Один держал, дугой бил. Лицо Антона превратилось в кровавое месиво. В какой-то момент, они скинули его со стула на пол и дальше стали избивать его уже ногами. Под конец, сжавшись в калачик, Антон уже не двигался, а по полу расползлась огромная лужа крови.

Вцепившись зубами в сжатый кулак, я, сползая со стула, глотала горючие льющиеся потоком слезы. Антон страдал из-за меня. Это из-за меня ему сейчас плохо. А я малодушная, ничего не могла сделать. И я ведь действительно ничего не могла.

Надо отнести диск в полицию. Это вещественное доказательство, теперь они не смогут не отреагировать. В конце концов, это их работа ловить и обезвреживать преступников у них для этого есть и люди и средства. Они помогут. Должны помочь и отреагировать на сигнал.

Поднявшись и утерев слезы, умылась, после чего положила диск в сумку. Даже если сейчас участковый уже не работает, то дежурный все равно обязан принять у меня заявление.

Полная решимости, вышла из квартиры. Мобильник зазвонил в тот момент, когда я еще находилась в подъезде. Услышав в тишине подъезда мелодию мобильника, я от неожиданности подпрыгнула на месте. Определился номер Антона. Помня о предупреждении, поспешила ответить.

— Возвращайся. Какой смысл идти в полицию, если там сидит наш человек? — Мобильник выскользнул из ослабевших рук и не перенес встречи с плиткой. Может это и к лучшему, не слыша его трезвона, может быть удастся заснуть.

Подняв то, что осталось от телефона, поднялась обратно в квартиру и сразу же завалилась на кровать. В голове была звенящая пустота, а еще меня душили безостановочные слезы. Как заснула, не помню.