Предисловие к книге Е. Гнедина «Выход из лабиринта»

ПРЕДИСЛОВИЕ

В 1977 году фонд имени Герцена в Амстердаме опубликовал воспоминания Е.А. Гнедина "Катастрофа и второе рождение". По неизвестным, вернее всего, случайным причинам в книгу не вошли заключительные главы авторской рукописи, составлявшие очень важную ее часть. Дополнив и развив неопубликованные главы, автор превратил их в самостоятельное произведение, которое он озаглавил "Выход из лабиринта". Я считаю, что обе книги Гнедина должны привлечь читателя, интересующегося основными проблемами нашей эпохи.

В своих мемуарах Евгений Александрович Гнедин описывает свою жизнь, при всей своей необычности отразившую судьбу его поколения. В начале пути Гнедин — революционер по убеждению и идеалист в жизни, без малейших сомнений отдающий Советскому государству большое зарубежное наследство. Он видный деятель иностранной политики СССР, один из главных помощников Литвинова. В 1939 году Гнедин арестован, его избивают в кабинете Берии, затем в особорежимной Сухановской тюрьме, но он не оговаривает ни других, ни себя.

Два года строжайшей изоляции, стандартно-беззаконный суд, общие работы в лагере, ссылка, после смерти Сталина — реабилитация (запоздалая, благодаря вмешательству все еще влиятельного Молотова, и как у всех реабилитированных жертв сталинских репрессий, оставляющая человека слегка второсортным и уязвимым в послесталинском государстве); затем — годы литературной и журналистской работы, скромная пенсия. Таковы внешние рамки судьбы автора, рассказанной с многими подробностями, иногда потрясающими. В эти рамки вмещается напряженная внутренняя жизнь, поддерживающая Гнедина в самые страшные дни на Лубянке и в особо-режимной Сухановской тюрьме (в связи с которой Гнедин вспоминает любимую Сталиным зловещую поговорку-директиву: "Змея есть змея, тюрьма есть тюрьма").

Главное содержание книги — мучительные сомнения и искания автора — этические, философские, политические и социально-экономические, начавшиеся, в отличие от многих других людей со сходной с ним судьбой, еще во время деятельного служения государству, и обретенное им в конце концов душевное равновесие на новой философски глубокой и человечной основе. Но и сейчас Гнедин пишет: "Кризис моего мировоззрения еще окончательно не разрешен". И действительно, в книге нет (к счастью!) окончательных решений, нет универсальных ответов, но есть главное — страстный поиск границы раздела добра и зла, осуждение подмены средств и целей, приведшей нашу страну к ужасам недавнего прошлого и к бюрократической зловещей для всего мира стагнации в настоящем. При этом позицию Гнедина, ясно понимающего все негативные стороны нашей действительности, отличает выстраданный личный и исторический оптимизм.

В книге много мыслей, глубоких авторских замечаний и наблюдений. Я не буду пересказывать концепции автора, она не вполне совпадает с моей, и я боюсь ее исказить, приведу лишь выборочно несколько цитат.

"В призыве (Солженицына) жить не по лжи главное — это сама мысль о необходимости отличать добро от зла". Я думаю, что против этой мысли не будет возражать и Солженицын, также как и многие его доброжелательные оппоненты.

"Историческим преступлением партийной бюрократии под сталинским главенством была ликвидация НЭПа, то есть уничтожение предпосылок благоприятного развития страны в условиях смешанной экономики".

"Идея строить социализм в полуаграрной стране послужила основанием для массовых репрессий против крестьянства".

"Я напоминаю, что из истории человечества и из индивидуальных судеб неустраним тот плодотворный революционный новаторский дух, который одновременно есть и дух трагедии".

Вне контекста эта последняя цитата вызвала бы у меня некоторую внутреннюю настороженность своей красивой неоднозначностью, но весь контекст книги показывает, что не революционное насилие, не политический авантюризм и цинизм, а именно новаторский, и в этом смысле революционный дух перемен в обществе и в жизни — главное для Гнедина.

Мемуары Гнедина — это эмоциональная исповедь человека, прошедшего большой путь духовной эволюции. Важное место в ней занимают стихи ("Глаза горбуна": "Мой горб — мой долг… и только боль былой потери в глазах тоской отражена"; "Второе рождение горбуна" — отсюда и название книги? — "себя не потерять в пути — вот все, к чему меня обяжет мой долг, пылающий в груди").

Центральный аллегорический образ в книге — образ лабиринта. Это не только тюремные коридоры, в которых страдают и не находят выхода несчастные люди, но и образ трагического блуждания мысли, воплощение "иронии истории". Для Гнедина лабиринт эпохи, погубивший миллионы, губящий саму мечту о новом, более справедливом обществе, угрожающий будущему всего человечества, создается перерождением средств и последующей подменой целей. Вместо революционного идеализма появляется террор (подмена средств). Вместо великой мечты приходит корыстолюбивый бюрократизм (подмена целей). Этот основной этический тезис Гнедина бесспорен и глубок, как бы не относиться к самым исходным целям — считать ли их благородной утопией или гениальным проникновением в суть проблем, стоящих перед человечеством или опасным заблуждением.

В центре внимания Гнедина — социологический и психологический анализ характера человека его поколения ("красного", "белого") "эпохальный характер" (по использованному в мемуарах выражению Герцена) с его бескорыстной приверженностью к крупномасштабным проблемам человечества и потенциальной способностью к перерождению, которое приводит в "лабиринт".

Из моего краткого изложения, я надеюсь, ясна общечеловеческая значимость волнующих Гнедина проблем, необычность и вместе с тем типичность рассказанной им судьбы.

Издание мемуаров Гнедина в полном виде на русском и иностранных языках представляется мне важным делом.

29 ноября 1978 года

Москва

Андрей Сахаров