Предсказание

Глава вторая

Прошло чуть больше двух месяцев, и Маев уже нисколько не сомневалась, что ждет ребенка. Она научилась справляться с утренними приступами тошноты, которые мучили ее все реже и реже, и целыми днями порхала, как птичка, прыгающая с ветки на ветку. Все у нее получалось, все ладилось. Мужчины, правда, пытались освободить ее от домашних дел, но, отведав того, что ее старый отец самостоятельно приготовил на обед и несколько смело назвал едой, Маев решительно отказалась от какой бы то ни было опеки.

—　Сколько женщин рожает детей, и я ни разу не видела, чтобы кто-то вместо них занимался хозяйством, — 　сердито заявила она. — 　Во мне полно сил, я ничуть не устаю. И больше даже слышать не хочу, как вы уговариваете меня отдохнуть! Вот Санта со своей девочкой не лежала с утра до вечера, потому и дочка у нее получилась резвая и веселая.

—　Так то дочка. Им бы, пичугам, все щебетать. А сын должен быть серьезным, — 　возразил Ниун.

—　Почему серьезным? — 　вмешался будущий дед, — 　Мой внук обязательно будет озорником.

—　Что вы все заладили: сын, внук! — 　воскликнула Маев. — 　Санта ведь сказала, что со своей девочкой чувствовала себя так же. Или от дочки и внучки вы отказываетесь?

—　Как ты могла такое подумать! — 　вскричал Ниун. Он быстро заходил по комнате, но вдруг резко остановился, вздохнул и осторожно спросил: —　Однако почему обязательно девочка? Разве может кто-нибудь заранее знать это?

—　Когда ты еще не родилась, — 　вдруг вспомнил старик, — одна женщина, что жила на противоположном краю нашей деревни, сразу сказала твоей матери, что у нее будет девочка. Значит, это можно как-то узнать. Сходила бы ты дочка, к ней. Хотя она уже очень стара… Старость — очень странная штука. Она может принести мудрость, но может и вообще лишать рассудка. Но попытаться стоит.

—　Хорошо, — 　согласилась Маев. — 　Завтра же и схожу.

—　А почему завтра? — 　забеспокоился Ниун. — 　Ты уже почти со всеми делами управилась. Сходи сегодня.

—　Нет, — 　возразила Маев. — 　Нельзя идти с пустыми руками к людям, к которым обращаешься с просьбой. Я почти закончила новый пояс. Вот доделаю его и отнесу в подарок.

Как только Маев вплела в красивый пояс с четким геометрическим рисунком, означающим здоровье и долголетие, последнюю нить, так сразу же поспешила в дом, где надеялась найти ответ на столь интересующий ее вопрос. Едва сдерживаясь, чтобы не побежать, молодая женщина устремилась на противоположный край деревни и вскоре увидела маленький домишко, почти вросший в землю, Маев осторожно постучала, но ей никто не ответил. Она постучала снова. Тишина. Постояв немного, она совсем уж собралась уходить, но, собравшись с духом, решительно шагнула к покосившейся двери и толкнула ее. Дверь медленно с пронзительным скрипом отворилась.

В комнате было темно и удивительно грязно. Густая паутина висела по углам, повсюду лежала пыль, на почерневшем от времени и копоти столе валялись засохшие кусочки того, что было когда-то едой, скорее всего, лепешкой.

Возле стены стояло ложе, на котором высилась груда остро пахнувших шкур. Неожиданно груда зашевелилась, и Маев невольно вздрогнула, увидев, как оттуда показалась сухая сморщенная рука. Рука, мелко-мелко дрожавшая, отодвинула шкуру, и непрошенная гостья наконец-то увидела хозяйку дома.

Седые нечесаные космы торчали в разные стороны, не скрывая, однако, напоминающего сушеный гриб лица. На нем двумя светло-голубыми точками горели глаза, над которыми пучками торчали брови. Острый длинный нос украшала огромная волосатая бородавка, рот, в котором э не было ни единого зуба, походил на узкую щель, а подбородок, вздернутый вверх, казалось, стремился коснуться кончика носа.

Старуха медленно села и опустила на пол большие е ступни с кривыми пальцами, налезающими друг на друга. Она сощурилась, вглядываясь в лицо гостьи, и вдруг заговорила неожиданно гулким басом, отчаянно при этом шепелявя:

—　Что ты делаешь в моем доме, великий воин? Вижу, принарядился: солнце так и играет на твоем медном шлеме.

Ты, видно, опять пришел просить моей руки? Но разве ты забыл мои слова? Я никогда не буду твоей женой. Мне другой по сердцу. — 　Она склонила голову к плечу, сразу став похожей на полуощипанную птицу, и добавила: —　и добавила: —　И свадьба скоро у нас.

Маев изумилась так, что слова застряли у нее в горле. Старуха сердито топнула ногой, подняв облако пыли, и вдруг тоненько захихикала, прикрывая рот рукой, а затем жалобно запричитала:

—　Матушка родимая, почто разбудила свое дитятко в такую рань? Еще даже солнце не встало. Я вчера так умаялась! И лепешек напекла, и пива наварила. Не будь строга к своей деточке, дай поспать еще немного…

Маев, будто внезапно проснувшись, резко повернулась и о бросилась от несчастной старухи, которую, похоже, давно покинули остатки разума. Отбежав как можно дальше, словно опасаясь, что полоумная ведьма погонится за ней, молодая женщина вдруг остановилась. Она внезапно подумала, что если старуха умела как-то определять пол будущего ребенка, значит, есть какие-то четкие признаки и их может знать либо симпатичная веселая бабулька, которая всегда приходила принимать роды, либо женщины, которые уже имеют нескольких детей, причем и мальчиков, и девочек.

Порадовавшись собственной сообразительности Maeв направилась к дому повитухи, двери которого всегда были гостеприимно открыты. Хозяйка дома встретила ее как и всех встречала, приветливо и пригласила войти.

—　Я жду ребенка, — 　с порога заявила Маев, — 　и принесла тебе подарок. — 　С этими словами она протянула повитухе пояс.

—　За подарок спасибо, — 　важно кивнула повитуха, — 　Но, — 　добавила она, окинув взглядом стройную фигуру гостьи, — 　мае кажется, ты поторопилась. Ко мне обращаться еще рано.

Маев слегка смутилась, но все же ответила:

—　Я пришла спросить… В общем, не знаешь ли ты… Можешь ли ты еще до того, как ребенок появится на свет, сказать, кто это будет?

—　Ах, вот в чем дело! — 　заулыбалась бабка, показывая редкие зубы. — 　Что ж, можно попробовать. Сними свой пояс и подойди поближе.

Маев, страшно волнуясь, шагнула к повитухе. Та быстрыми и уверенными движениями пощупала уже начинающую набухать грудь, оттянула ворот платья, заглянула внутрь, деловито постучала пальцем по одному соску, потом по другому.

—　Соски-то у тебя разного цвета. Такие и были? Или что-то изменилось?

—　Не знаю, — 　прошептала Маев. — 　А что это значат?

—　Погоди. Не торопись. Не так это просто —　угадать, кто прячется в твоем чреве, — 　сурово ответила бабка и вновь принялась осматривать гостью.

Она положила обе ладони с длинными узловатыми пальцами на талию будущей матери, отошла от нее на расстояние вытянутой руки и задумалась, прикусив губу. Потом провела рукой по одному боку, удовлетворенно кивнула, затем по другому —　и удивленно подняла бровь.

Маев молчала, боясь задавать вопросы. А повитуха, как назло, все ходила и ходила вокруг нее, то поглаживая, то похлопывая, то прикладывая ухо к ее животу и с одной, и другой стороны. Наконец она еще раз потрогала упругие соски Маев и решительно заявила:

—　По всем признакам, которые мне известны, у тебя двойня. Мальчик и девочка,

Лицо молодой женщины озарилось счастьем.

—　Спасибо тебе, добрая бабушка! Я сделаю еще один подарок для тебя. Спасибо. Живи долго.

—　И тебе спасибо на добром слове, милая. Не надо мне больше подарков сейчас. Потом подаришь, когда я помогу твоим деткам выйти на свет. Главное —　не забудь позвать. Хотя тут близко —　всегда поспею.

—　Конечно, не забуду. А сейчас побегу, обрадую мужа и отца.

—　Беги, беги, милая. Они уж, наверное, заждались.

Торопясь донести до своих мужчин добрую весть, Маев поспешила домой. С раскрасневшимися от быстрой ходьбы щеками, запыхавшаяся, она влетела в кузницу и, стараясь перекричать стук молота, громко крикнула:

—　Ниун! Отец! У меня будет двойня! Мальчик и девочка!

Ниун медленно опустил молот, и на суровом лице расцвела блаженная улыбка, а старый кузнец уронил в чан с водой раскаленную поковку, которую держал щипцами, и воскликнул:

—　Я же говорил, что старость —　удивительная штука! И все же мудрость сопровождает ее чаще!

—　Что ты, отец, — 　возразила Маев. — 　Эта старая ведьма совершенно безумна. Она напугала меня до полусмерти.

—　Так откуда ты знаешь про двойню?

—　От повитухи.

—　Ну, она тоже давно уже не невеста, — 　пробормотал старик, но дочь, не слушая его, продолжала:

—　Ну да ладно, я побегу. Дел-то у меня теперь прибавится. Надо подумать о пеленках и одеяльцах для двоих детей!

Она радостно засмеялась и упорхнула.

—　Вот это славная весть, отец, — 　заговорил молчавший до этого Ниун.

—　Знаешь, сынок, — 　отозвался старик —　Ты, пожалуй, поработаешь тут без меня. Я уже стар, и проку от меня никакого. Но когда-то давно, еще мальчишкой, я ловко плел корзинки и вязал сети. Почему бы мне теперь не заняться колыбелью для внуков?

—　Как скажешь, отец.

—　Вот завтра и приступлю. Маев! Вот проказница, уже убежала.

Маев, едва сдерживаясь, чтобы не запрыгать на одной ножке от переполнявшего ее восторга, спешила к дому. Ей хотелось громко кричать о своем счастье, и поэтому, когда впереди показалась крупная, высокая женщина, тяжело ступавшая по земле, словно каменное изваяние, Маев тут же окликнула ее:

—　Твила! Погоди!

Женщина остановилась, поправила волосы, убрав со лба черную с проседью прядь, и поинтересовалась:

—　Что случилось, Маев? Ты сияешь так, словно сам Кром заказал твоему мужу меч.

—　У меня будут мальчик и девочка! — 　выпалила Маев.

—　Конечно, будут, — 　спокойно кивнула Твила. — 　Сначала девочка, потом мальчик. Или наоборот. — 　Она пристально взглянула на Маев. — 　Нет, не наоборот. Сначала девочка.

—　С чего это ты взяла? — 　забеспокоилась Маев. — 　Повитуха сказала, что будет двойня.

—　Повитуха? — фыркнула Твила. — Да, у нее чудесные руки, и нужные заклинания она знает назубок. Шесть детей приняла она у меня, и все роды были легкими. Но ни разу она не сумела правильно угадать, кто родится!

—　Чего же теперь делать? — 　сникла Маев. — 　Мне так хочется знать, кого я ношу под сердцем.

—　Тебя мутит по утрам?

—　Немного.

—　А соски в цвете изменились?

—　Кажется, только один.

—　Живот уже округлился?

—　Совсем чуть-чуть, почти нет.

—　У тебя будет девочка! Можешь не сомневаться, у меня самой их три.

—　Ты уверена, что девочка? И одна?

—　Если не веришь мне, пошли к Данге. У нее тоже шестеро.

Данга в отличие от Твилы была маленькой и очень изящной.

Если бы не мелкие морщинки возле глаз и губ, ее вполне можно было бы принять за девушку на выданье. Она внимательно выслушала обеих женщин и начала задавать вопросы:

—　Тебя мутит по утрам?

Маев кивнула.

—　Соски в цвете изменились?

—　Один.

—　Живот уже округлился?

—　Чуть-чуть.

—　Какие могут быть сомнения! — 　воскликнула Данга, — 　Конечно же, мальчик.

—　Мальчик? — 　в один голос переспросили Твила и Маев.

—　А кто же еще! И уж точно один. У меня-то три раза мальчики рождались. Уж я знаю.

Маев растерянно взглянула на Твилу, но та уже не обращала на нее никакого внимания. Уперев огромные, как у молотобойца, руки в бока не менее впечатляющих размеров, она свирепо глядела на Дангу и сердито сопела. Потом открыла рот, глубоко вздохнула и сказала, как топором махнула:

—　Девочка.

Данга сначала даже не поняла, в чем дело, но, смекнув, что подруга оспаривает ее мнение, подскочила к ней и, задрав голову, выпалила:

—　Мальчик!

Маев переводила полный изумления взгляд с одной на другую, но ссорившиеся женщины ее уже не видели. Еще миг —　и они вцепились друг другу в волосы.

—　Мальчик!

—　Девочка!

—　Дура!

—　Сама дура!

На крики сбежались соседи, но никто и не собирался разнимать дерущихся, все, наоборот, только подзадоривали их. Маев выбралась из толпы и понуро побрела домой.

Вечером она все рассказала своим мужчинам. Сначала оба огорчились, но, когда Маев дошла до драки Твилы и Данги, Ниун захохотал так, что даже слезы брызнули из его глаз. Его смех оказался настолько заразительным, что вскоре Маев с отцом присоединились к нему. Когда все немного успокоились, старик сказал:

—　Неподалеку от деревни, как вы знаете, живет колдун. Разное говорят о нем, но я за всю жизнь не встречал ни одного человека, которому он сделал бы зло. Попробуйте поговорить с ним. Если он, конечно, захочет. Маев вопросительно посмотрела на мужа. Тот кивнул:

—　Пойдем. Но не завтра. Я через несколько дней закончу заказ и двинемся.