Предсказание

Глава 1

Хочу открыто заявить: теперь у меня есть отличнейшая причина для проникновения в дом, где находится квартира моего приятеля. Ну да, согласна, с формальной точки зрения, по закону, причина не очень хороша. Она не настолько серьезна, как если бы в доме вдруг случился пожар и необходима была бы срочная помощь по спасению ребенка или, например, щенка. Но признаться, ситуация все же является чрезвычайной, так как я сама нахожусь на грани бедствия. И еще, я бы хотела обратить ваше внимание на то, что фактически:

я собираюсь врываться не в его квартиру, а только лишь в общую прачечную в доме, поэтому, любой согласится, это не может считаться преступлением;

поскольку до того, как он переехал сюда, мы прожили вместе целых шесть лет, то во многом все, что имеет отношение к нему, в равной степени касается и меня;

я вовсе не собираюсь никуда врываться в буквальном смысле этого слова, так что давайте считать, что я просто зайду в его дом.

Даг, конечно, обратил бы ваше внимание на то, что фактически он уже не мой парень, ведь он расстался со мной, но именно это я и намерена исправить. Наверное, он полагает, что я готова спокойно, с улыбкой на лице, отказаться от шести лет с ним и, поцеловав его в щечку, пообещать, что мы останемся друзьями… Очевидно же, что это не я с ума сошла. Уверена, что, если попадусь, в мире не найдется ни одного суда, способного предъявить мне обвинения.

Конечно, мне вовсе не хочется, чтобы меня обнаружили. Вот почему в настоящий момент я сижу, согнувшись в три погибели, под раковиной в общей прачечной и пытаюсь вытащить носки Дага (не все его носки, а только по одному из каждой пары), которые лежат в сушке. Мой план таков: стащить носки и попытаться постепенно свести его с ума (хотя лучше бы вернуть обратно). Даг — человек, который ценит раз и навсегда заведенный порядок, и, как только поймет, насколько разбалансированной стала его жизнь без меня (а это продемонстрирует печальное отсутствие парных носков), он сразу осознает всю ценность моего присутствия рядом. Я очень на это рассчитываю. Но как бы там ни было, я не предполагала, что он сам спустится в общую прачечную. Раньше, когда мне удавалось уговорить его отнести вещи в стирку — явление почти такое же редкое, как затмение солнца, — как правило, его миссия заканчивалась тем, что он засовывал белье в сушилку и оставлял его там, зная, что добрая фея в конце концов сложит все вещи и вернет их на прежнее место. Нет, я вовсе не возражаю против стирки. Тем более что прекрасно понимаю: его работа полна стрессов. Поэтому и готова принять на себя все обязанности по дому. Но дело в том, что за те четыре года, которые мы прожили вместе, он ни единого раза не вытащил белье из сушки. Так почему же здесь, в этом своем новом доме, он так изменился?

Даг сказал мне, что уходит, именно в нашей прачечной, и если бы вы его знали, то заметили бы сразу, что это как раз в его стиле. Он безумно любит составлять списки заданий и затем ставить галочки возле выполненных дел. А так как он вовсе не из тех, кто стал бы ждать подходящего момента, то мне еще повезло, что я не оказалась в ванной, когда его настигло решение порвать наши отношения.

В любом случае Даг очень любит, чтобы его нижнее белье было аккуратно сложено, как фигурки оригами. Именно так, как делала его мама: штанина к штанине, выровнять по шву и сложить. Я столько раз делала это, что могу повторить с закрытыми глазами. Дело дошло до того, что теперь я автоматически складываю так свои трусики. В день, когда мы расстались, я как раз стояла, делая свой, уже, наверное, миллионный по счету, сверток из нижнего белья и раздумывая над необходимыми покупками, как вдруг он вошел и сказал, что уходит. Сначала я подумала, что он уходит в магазин, и попросила купить молока и стиральный порошок. Но так и не получила их.

Я не думала, что это случится. Звучит трогательно, не правда ли? Конечно, у нас бывали кое-какие разногласия. Но такое ведь случается при длительных отношениях, согласитесь? Кстати, я до сих пор считаю, что мы были счастливы. Я была счастлива. Спустя шесть лет я все еще оставалась обманчиво спокойна, раздумывая о наших отношениях. Я была уверена, что мы созданы друг для друга, и чувствовала себя, будто выиграла джекпот. Мы только недавно поговорили о том, что пора бы уже перейти на «следующий уровень» наших отношений. И я была уверена, что, скорее всего, именно в этом году он подарит мне обручальное кольцо. Но по всей видимости, его «следующий уровень» означал переезд в отдельную квартиру.

Полагаю, все дело в ожиданиях. Если бы наши отношения действительно становились все хуже, я наверняка была бы готова к тому, что мы по крайней мере должны хоть раз или два поговорить об этом перед тем, как все закончится. Но не было никакой ссоры, я не закатывала истерику, лежа на диване и умоляя его не уходить, и напоследок я не назвала его подонком. Он же и виду не подавал вплоть до того самого утра, когда вошел в прачечную и сказал, что уходит, взял из моих рук свое чистое белье и вышел.

Как он мог принять такое решение?! Этот парень как-то стоял у открытого холодильника и заявлял, что в нем нет горчицы, до тех самых пор, пока я не показала ему, где она. Затем удивленно посмотрел, будто в жизни не видел упаковки с горчицей, и обвинил меня, что я поставила ее в «неправильное» место. Этот мужчина не в состоянии найти упаковку с приправой в холодильнике размером в четыре кубических фута. Как же он будет жить один? Более того, почему он захотел жить один? Каждый раз, когда я задаю ему этот вопрос, он неизменно повторяет, что ему необходимо иметь личное пространство, что он действительно меня любит, но не уверен, влюблен ли еще вменя. Что, черт возьми, это значит? Даг вовсе не тот человек, который свободно говорит о своих чувствах. Я бы стала подозревать, что, наверное, все это можно объяснить нервозностью перед нашей предстоящей свадьбой. Я просто не могу допустить, что он отказался от всего, что нас связывает, из-за каких-то нервов.

Что ж, я готова признать: когда он ушел, я не была уверена, что сделаю что-либо подобное. Он ушел накануне Дня святого Валентина. Февраль — самый ужасный месяц в Ванкувере, когда непрерывно льет дождь. Причем такой дождь, что волей-неволей начинаешь задумываться: а не начать ли строить ковчег, так просто, на всякий случай? Единственный светлый день в феврале — это именно День святого Валентина, но в этом году я была лишена даже этого малого утешения. Казалось, что даже дышать мне тяжело. Но просто оставить все как есть, я не могла. Нужно было понять, что за этим стоит. Потому и стала шпионить за ним. Нет, не так. Слово «шпионить» имеет слишком негативное значение. Лучше будет, если я скажу, что наблюдала за ним, — ну, например, проводила какой-то общественный эксперимент. Он съехал три недели назад, и теперь слежка за ним превратилась в настоящее хобби. Я потратила целых шесть лет на эти отношения, всю свою жизнь мечтала о счастливом будущем и не собираюсь отступать без объяснений! Когда мы снова будем вместе, он еще поблагодарит меня за преданность. Всего второй раз я попадаю в его новый дом. Чаще паркую машину где-нибудь сбоку, за или перед зданием, так, чтобы мне было видно здание. Я уже успела заметить, что Дагу два раза доставили пиццу и один раз — курьерской службой Fed Ex пакет, что выглядит он в общем неплохо, только уже давно пора бы подстричься. Но больше всего ему необходимо наконец осознать, как сильно я ему нужна, что он просто не может без меня обходиться. Но так как пока создается впечатление, что самостоятельно он еще не может осознать этого, то я понимаю, что мне придется приложить к этому определенные усилия. Итак, я начала операцию под кодовым названием «Привезти его домой». На самом деле очень подходящее название, так как начала я именно с машины. Мне повезло найти запасные ключи от его «мерседеса». Когда он забирал машину в агентстве, ему выдали две связки ключей. Уходя, он бросил одну связку в ящик с ненужным хламом, совершенно забыв об этом. Я приезжала к его офису и перемещала машину на другое место на стоянке. В общей сложности я проделала это уже раз пять, а однажды даже отогнала машину на уровень ниже в гараже. И теперь, бессонными ночами, когда мне отчаянно жаль саму себя, я вижу почти наяву, как он стоит на парковке с портфелем в руке, глядя на то место, где оставил машину; как он уже начинает паниковать и как наконец он замечает ее. Вот же она — стоит через три или четыре парковочных места! Именно в этот момент он осознает, что жизнь его просто разваливается на куски и я нужна ему очень сильно. Все это, конечно, пустые фантазии, но, когда я это представляю, мне становится намного лучше.

Джейн моя лучшая подруга, на нее всегда можно рассчитывать. Это друг, который в момент полнейшего душевного и эмоционального опустошения непременно придет на помощь и обязательно принесет именно то, что надо: если это мороженое, то не просто какая-то дешевка из ближайшего ларька, а настоящее мороженое из цельного молока какой-нибудь модной марки. Так вот, она считает, что я удивительно находчива. Ну а если быть точной, Джейн говорит: «Ну ты даешь!» — или что-то похожее. Но я-то прекрасно понимаю: именно эти ее слова означают, что я умна, сообразительна и меня не проведешь.

Даг переехал в центр города в современную высотку из стекла и хрома. Первый раз я вошла туда через парадную дверь, следуя по пятам за кем-то из ее жителей. Тогда у меня было время осмотреться в вестибюле. Вполне типичный интерьер: стена с почтовыми ящиками стального цвета, несколько запыленных растений (искусственных) и картина, похожая на детский рисунок, — из тех, что рисуют в детском саду: огромные пятна чистых основных цветов, а смотрится все это довольно агрессивно и с намеком на порнографию. Мне на глаза попалась рекламная брошюра строительной фирмы. Они называют это домом для «одиноких жителей большого города», что, как я понимаю, в переводе означает «отличное место, где можно кого-нибудь подцепить». В общем, этот гигантский фаллический символ из стекла полон начинающих лысеть мужчин и девушек, накачанных силиконом, каждая из которых озадачена поисками мужчины со стабильным заработком. Даг вполне подходит под это описание: волос на его голове действительно становится все меньше, но это не значит, что у него уже появились залысины. Голова его чем-то напоминает одуванчик: кажется, стоит как следует подуть — и волосы сорвутся с головы и разлетятся в разные стороны. Не стоило мне об этом рассказывать, ведь сейчас вы подумаете, что он выглядит как-то по-дурацки, но на самом деле это не так: он очень привлекательный парень и неплохая добыча для любой из подобных девиц. В какую бы компанию он ни попал, раньше или позже окажется в центре всеобщего внимания.

Он очень следит за своей формой: играет в бейсбол и баскетбол, член хоккейной лиги; а если вдруг ему не удалось собрать команду для игры, отправляется в спортзал один. А еще он восхитительно улыбается. Как-то в детстве во время игры в бейсбол Даг стоял слишком близко от товарища, отбивающего мяч, получил от него удар прямо в лицо и сильно прикусил верхнюю губу. С тех пор у него остался легкий шрам. Вот почему его улыбка слегка искривлена и чрезвычайно обворожительна.

К тому же у него стопроцентно стабильная работа. Он работает в сфере управления бизнесом консультантом по финансовым инвестициям. У его отца собственная компания, и когда-нибудь она перейдет Дагу. Я принадлежу к тем, кто не может навести порядок даже в своих текущих счетах, поэтому понятно, что род деятельности Дага производит на меня сильнейшее впечатление. Короче говоря, надо быть просто сумасшедшей, чтобы без боя отпустить такого человека, как Даг.

Вот почему я сегодня тайком пробралась в здание, чтобы стащить его носки. После игр с перемещением машины с одного парковочного места на другое пришло время перейти к более решительным действиям. Я все как следует спланировала и, набив несколько фирменных пакетов из магазинов «Holt Renfrew» и «Coach» тонкой измятой бумагой, ждала перед входной дверью. Увидев, как кто-то выходит из лифта, я стала изображать, что судорожно ищу в маленькой сумочке ключ, виртуозно жонглируя пакетами. Я улыбнулась, откинула волосы с лица и, вспомнив о своих университетских опытах актерской игры, напустила на себя вид одинокой, обеспокоенной и спешащей жительницы большого города, которая всегда ходит только в дорогие магазины. Я глубоко вздохнула несколько раз и, подняв бровь, сделала такое выражение лица, как будто я как минимум политический лидер мирового значения и пытаюсь принять решение о запуске ядерной ракеты. Сработало, и женщина в костюме кислотно-зеленого цвета для занятий йогой, выходя, придержала для меня дверь. Я негромко поблагодарила ее и проскользнула внутрь.

Попав в недра здания, я спустилась в прачечную, найти которую оказалось совсем не трудно. Рядом, за дверью, размещался спортзал, откуда доносилось громыхание музыки в стиле хип-хоп. Музыка была настолько громкой, что казалось, звуковые волны, проникающие через стену в прачечную, становятся видимыми. И как только Даг может жить в таком доме?! Я должна его спасти.

Я выбросила пакеты в огромный мусорный бак и принялась исследовать стиральные машины и сушилки. Я точно знала, что Даг займется стиркой именно сегодня, в воскресенье: в последний понедельник каждого месяца у них проводится совещание, посвященное самым значительным проектам месяца, и Даг любит разодеться по этому случаю. Как правило, он готовит одежду на неделю вперед, развешивает все по вешалкам (отдельно на каждый день), причем комплекты непременно дополняются носками и нижним бельем. Ну вы понимаете, о чем я? Прожив с человеком так долго, узнаешь о нем множество порой незначительных подробностей. Но каждую, даже мельчайшую деталь я намереваюсь использовать себе на благо.

Прачечная совершенно белая: белые стены, белый плиточный пол, белые стиральные и сушильные машины. И чистая! Настолько чистая, что на ее откидных столах можно оперировать. Удивительно, куда деваются хлопья пыли, которые обычно скапливаются по углам? Видимо, все они мигрировали ко мне в дом. Я насчитала восемь стиральных машин и восемь сушек, все, кроме одной, работали на полной скорости. Похоже, воскресенье — «день большой стирки» для одиноких жителей этого города. Я открывала каждую сушилку и рыскала в поисках знакомого белья. Вот белье цвета хаки и белые хлопковые рубашки — не то. Трусики и бюстгальтер с леопардовым рисунком — не то. Трусики всех цветов радуги с вышитыми сзади днями недели — не подходит. Широкие мужские трусы белого цвета и темные носки — не то. Ага! Ура! Цветное белье вместе с белым, так я и знала. Его нижнее белье уже изрядно посерело. Это, конечно, можно исправить с помощью отбеливателя, но я ему об этом ни за что не скажу. Если он вдруг попадет в аварию и на нем обнаружатся трусы неопределенного цвета, то я за это уже не в ответе. Признаюсь вам вовсе не ради хвастовства: когда мы жили вместе, я всегда отбеливала белье, перед стиркой сортировала его по цветам и добавляла кондиционер для смягчения ткани.

Итак, я начала вытаскивать из сушки носки, еле справляясь с желанием сложить их привычным способом. Вместо этого я разделяла попадавшиеся мне пары, забрасывая один носок из пары обратно в машинку, а второй — к себе в сумочку. Но, едва захлопнув дверцу сушки, я услышала смех Дага, доносившийся из вестибюля.

Вплоть до этого самого момента я совершенно не думала о том, что скажу ему при встрече. Даг и прачечная — вещи настолько несовместимые, что это просто не пришло мне в голову.

И что теперь? Я хотела было залезть в пустую сушку, но передумала. Черт, ну почему здесь такое яркое освещение? Кому нужно столько света в прачечной? Я подумала, что можно прислониться к стене и раствориться в окружающей обстановке, но даже Даг, который в последнее время, кажется, чудесно преуспел в умении игнорировать меня, скорее всего, не сможет не заметить такой крупный предмет. И тут я внезапно нашла решение. У задней стенки прачечной стояла огромная (конечно же, белая) промышленная раковина, а под ней — полка, заваленная марлевыми мешками для стирки. Я бросилась на пол, вытащила мешки, засунула себя на полку, а сверху заложилась мешками.

Дверь открылась, и Даг вошел в прачечную, весело болтая с какой-то блондинкой. У нее оказалась внешность модели из каталога для невообразимо высоких шведских женщин, тех самых, у которых грудь размером с дыню. Она очень громко и пронзительно хохотала (полагаю, над тем, что только что сказал ей Даг), демонстрируя при этом ряд совершенно белых и идеально ровных зубов, похожих на подушечки жевательной резинки. Ненавижу ее.

— О Дуглас, у тебя отличное чувство юмора, — говорит она, игриво ударяя его кулачком в плечо. Теперь мне самой хотелось врезать ей как следует, конечно же, игриво попав прямо в эти идеальные зубки. Она зовет его Дугласом? Да он терпеть не может, когда его так называют! По всей видимости, высокие светловолосые модели с грудями-дынями составляют исключение из правил.

— Просто я это так называю, — отвечает Даг, при этом чертовски обаятельно улыбаясь. В его руках бельевая корзина. Где он ее взял? Ведь именно ее я купила в «Таргете». Это дешевая копия дорогой бельевой корзины известной марки. И совсем не важно, что это подделка под шедевр известного дизайнера. Мне просто понравилась именно эта корзина для белья. И что-то я не припомню, чтобы она была среди той кучи вещей, которую он забрал с собой, когда уезжал. Этот подлец, должно быть, тайком пробрался в дом, чтобы забрать ее! Так он тайком бывает в нашем доме! Я оскорблена до глубины души. Да как он посмел пробираться в наш дом тайком от меня?! Интересно, что еще он забрал? Надо не забыть позвать завтра слесаря. А если он считает, что может вот так спокойненько входить, когда ему заблагорассудится, только потому, что платит за часть этого дома, ему придется изменить свою точку зрения. Ух, как же мне хочется высказать ему все прямо сейчас и вырвать корзину из его аккуратных ухоженных рук! Но боюсь, прежде мне придется объяснить, почему я прячусь тут под раковиной.

— Может, ты позвонишь мне как-нибудь? — говорит Грудь-Дыня, в то время как Даг достает свое белье без половины носков, которые уже спрятаны в моей сумочке, и укладывает его в украденную бельевую корзину. Я замечаю, как Даг краснеет. Грудь-Дыня зашла слишком далеко. Вот сейчас он скажет ей, что предпочитает, когда его называют Даг, а не Дуглас; и что сейчас он переживает разрыв очень серьезных и длительных отношений; что его сердце разбито и он не уверен, что у него со мной все закончено; и что он серьезно подумывает о том, чтобы снова вернуться, на этот раз окончательно; и что ему не нравятся напористые женщины, и она просто должна отступить.

— Я, наверное, сэкономлю на звонке и приглашу тебя на ужин прямо сейчас, — говорит Даг, придавая себе невозмутимый вид, небрежно облокотясь о сушку.

Ну ничего себе! Грудь-Дыня смеется, поправляя волосы рукой. На ней спортивный костюм идеально сочетающихся цветов, и смотрится он так, будто предназначен для дефиле по красной ковровой дорожке, а вовсе не для потения в спортзале. Заметно, что на ней нет бюстгальтера. Я стараюсь объяснить это тем, что, возможно, ее бюстгальтер находится в стирке, но все же сомневаюсь в этом предположении. Вот сейчас она облизывает губы, словно на пробах для порнофильма.

— Ну ты ж не могла не знать, что я попрошу тебя об этом? — добавляет Даг. Она снова игриво толкает его в плечо, а я задумываюсь над тем, какие ощущения я бы испытала, игриво столкнув ее с моста Лайенз Гейт.

— Ты смеешься надо мной?

Она снова поправляет волосы. Странно, что сухожилие на ее кисти до сих пор в порядке, — эти постоянные движения руки по волосам должны привести к неприятностям. Вполне вероятно, что у нее сломается запястье или по крайней мере разовьются огромные мышцы уродливой формы.

— Не надо было тебе говорить, что я хожу к телепатам. Теперь ты считаешь меня сумасшедшей.

«Да», — я с одобрением закивала головой. Давай, Даг, скажи, что она сумасшедшая. И беги прочь. Беги скорее домой.

— Да нет, я вовсе не думаю, что ты сумасшедшая. Могу, пожалуй, и согласиться, что мы многого не знаем о сверхъестественных явлениях. Раньше я даже сам подумывал сходить к телепату. А если на выходных ты все же попадешь на ярмарку телепатов, обязательно разузнай, как мне жить дальше.

— Договорились, — отвечает она.

Даг улыбается, а я с трудом подавляю страстное желание швырнуть в него ловушку для насекомых, которая давит мне прямо в висок. И попасть бы мне хотелось точно в его кривую улыбочку. В тот самый момент, когда мой бойфренд увивается за другой женщиной, я вдыхаю наверняка смертоносный яд ловушки для насекомых. Глаза мои полны слез, и только невероятным усилием воли я пытаюсь не заплакать и удерживаю слезы в их исходном положении. Я отказываюсь плакать по такому поводу. Она вытаскивает из сушки свое белье, среди которого те самые трусики и бюстгальтер с леопардовым рисунком. О! Я должна была догадаться. Она неторопливо достает каждую вещь, чтобы у Дага была возможность рассмотреть все. Не хватает только эротической музыки. Бедняжке приходится довольствоваться музыкой в стиле хип-хоп, доносящейся из соседней двери. Честно признаюсь, ее белье может составить конкуренцию ассортименту магазина «Victoria’s Secret». Интересно, где же ее лифчик на каждый день с растянутыми резинками? Наверняка, она стирает его в раковине, не вынося из квартиры. Ну а все, что выглядит сексуально, выставляется напоказ в общей прачечной. У Дага буквально слюнки текут от восторга прямо на выстиранные трусы и футболки.

— Итак… вернемся к ужину. Куда хочешь пойти? — спрашивает она.

— Давай подумаем. Ты не против морепродуктов? Мы могли бы прогуляться по Стенли-парку и затем зайти в «Fish House».

Тут мне бы очень хотелось заметить, что, когда я предлагала отправиться в «Fish House» на нашу годовщину, Даг возразил, что это слишком вычурное и дорогое место. Но видимо, оно как раз отлично подходит для прачечных свиданий. Грудь-Дыня сложила обрезки лент, которые она называет нижним бельем, в изящные стопочки в своей однозначно фирменной корзине для белья.

— Надо же, я обожаю еду в «Fish House», — деланно удивилась Грудь-Дыня. — Ты пробовал их крабовые лепешки? Прелесть. Знаешь, я не ем мяса. Но с ума схожу от органических овощей, а их шеф-повар готовит изумительно вкусный овощной гриль.

Грудь-Дыня берет Дага под руку, и они выходят из прачечной.

Думаю, надо бы еще немного полежать под раковиной. Здесь так хорошо и спокойно. Мешки для стирки пахнут кондиционером для сушки белья. Очень люблю этот запах. Если бы не яд для насекомых, просачивающийся прямо мне в нос, я бы могла остаться лежать здесь всю ночь. Вдруг вся операция с носками из плана «Привезти его домой» показалась абсолютно бессмысленной. Причина, по которой Дагу вдруг так сильно понадобилось личное пространство, теперь совершенно ясна. Не мог же он в своей жизни уместить сразу и меня, и Дыню. Для меня места не осталось: она вытеснила всех своей грудью. Совершенно ясно, ему захотелось чего-то новенького. И дело вовсе не в том, что я непривлекательная. Нет, просто я во всех отношениях обычная и ничем не выдающаяся девушка: средний рост, обычные каштановые волосы, да и бюст у меня среднего размера. У меня вьющиеся волосы, о которых все мечтают до тех пор, пока не осознают, что слово «вьющиеся» это синоним слову «неподдающиеся». К тому же в наследство от моих ирландских предков я получила великую напасть — и нос, и щеки щедро покрыты веснушками. Раньше я старалась скрывать их с помощью косметики, но потом поняла: чтобы полностью их скрыть мне придется наложить на лицо лепешку из тонального крема толщиной в целый дюйм. И даже если я надену творящий чудеса бюстгальтер «Wonder Bra», я все равно не смогу соперничать с этой дамочкой.

Пошмыгав немного носом, я вытерла его одним из носков Дага и уже приготовилась хорошенько поплакать, как вдруг заметила прямо перед собой пару мужских туфель и прилагающуюся к ним пару ног. Я и не слышала, что кто-то вошел. Я попыталась шмыгать носом потише, но было слишком поздно. Парень наклонился и уже смотрел на меня.

— С вами все в порядке?

Вопрос мне показался невероятно глупым, и я решила не отвечать, чтобы лишний раз не подтверждать и без того плачевной ситуации.

— Хотите, я позову кого-нибудь? — спросил он. У него оказался легкий шотландский акцент, и голос звучал плавно, убаюкивая, оставалось только закрыть глаза и уснуть. Он явно не собирался оставить меня в покое, чтобы дать мне закончить попытку медленно отравиться ядом для насекомых. Кажется, он собирался стоять здесь до тех пор, пока я не отвечу. Поэтому я выползла из-под раковины и сделала несколько глубоких вдохов. Потерев висок, я обнаружила круглый вдавленный след от ловушки для насекомых. Отлично! Теперь к моим душевным ранам добавилась еще и рана телесная.

— Нет, спасибо, — ответила я наконец. — Я в порядке.

— В порядке? — повторил он. Вероятно, у него какие-то проблемы со слухом. Я заметила, что он наклонил голову набок, словно сбитый с толку пес.

— Угу, в порядке. Я тут стирала и обнаружила, что все эти носки потеряли свою пару, — знаете, так бывает?

Он кивнул в знак согласия.

— Долгое время у каждого из этих носков была пара. День ото дня они проживали свою жизнь вместе, даже не подозревая о том, что что-то может измениться, — и тут бах! Оказывается, они вылезают из сушки одни-одинешеньки. А что толку в одном носке? Теперь, когда у них нет пары, они ни на что не годятся. Можно их выбросить в мусорное ведро. — Я швырнула комок носков Дага в мусорное ведро, но затем, не в силах этого вынести, вытащила их обратно. Парень передал мне выглаженный носовой платок. Честно говоря, я не знаю ни одного человека, который пользовался бы в наше время такими платками. Ну, может, за исключением очень старых мужчин, хотя этот вовсе не стар. Может, лет тридцать пять. Он чуть ниже меня и носит очки в толстой оправе. Они подчеркивают его голубые глаза. Я высморкалась и уже протянула руку, чтобы отдать платок, как вдруг поняла, что, скорее всего, парню не очень хочется получить назад мокрый комочек с соплями сумасшедшей девицы.

— Вы уверены, что не хотите, чтобы я позвал кого-нибудь? Давайте я проведу вас до квартиры.

— Да я не живу в этом доме! — выпалила я, прежде чем поняла, что это не очень хорошо. Теперь он, наверное, подумал, что я сумасшедшая дура, страдающая фетишизмом к мужским носкам, которая нелегально проникла в здание. Честно говоря, не могу с уверенностью утверждать, что он не прав. — Я была в гостях у друга, — попыталась объяснить я.

— Я — Ник МакКенна, живу на десятом этаже.

— Софи Кинток.

Мы пожали друг другу руки. В общем наше знакомство прошло вполне цивилизованно, не считая того, что мы встретились в момент, когда я почти рыдала, уткнувшись в кучу носков.

— Ну что ж, думаю, мне пора.

Я постаралась улыбнуться ему так называемой уверенной улыбкой и направилась к двери. Обернувшись, увидела, что он стоит и смотрит мне вслед, выкладывая белье в корзину. Я успела заметить, что ему принадлежит белье цвета хаки и белые хлопковые рубашки. Он, по крайней мере, знает, что белое белье надо стирать отдельно от цветного.

Я вышла из этого многоквартирного монстра и побрела вниз по узкой улице к своей машине. Начинался дождь, который, надо заметить, подводил итог всему. Я бросала на дорогу носки Дага, по одному носку через каждый метр, — трикотажная тропа обратно к зданию. Последний я сохранила. Не знаю почему. Но сама себе пообещала, что, даже если мне станет совсем грустно, я все равно не стану спать в обнимку с этим носком — напоминанием о наших печальных и уже окончательно испорченных отношениях.

Однако вечер не прошел совсем уж впустую: завтра Дагу все же придется идти на собрание в разных носках.