Демонология Сангомара. Преемственность

Глава 2. Ярмарка

Уилл шел по извилистой тропе и жевал травинку златовика, задумчиво оглядываясь вокруг. Обычно графство было объято туманом, но сегодня стояла солнечная погода. Воздух был кристально чист настолько, что все вокруг хорошо просматривалось. «Если бы не горы, я бы смог даже увидеть город Офуртгос, – подумал Уилл. – Хотя нет, не смог бы. До него пять дней ходу, наверное, не увидел бы».

Пахло горными цветами: златовиком, горицветом, белушкой и сон-травой. Запахи сливались, и Уилл шел слегка опьяненный этим благоуханием. Он остановился и вдохнул полной грудью, посмотрел на ясное небо над головой.

Неожиданно сзади прилетел толчок в спину.

– Опять с Ямесом треплешься? – Старший брат Малик еще раз толкнул его в спину и сказал: – Нам нужно до вечера попасть в деревню, так что пошевеливайся!

– Да-да, я знаю, что старик видел их вчера, – Уилл поправил постоянно сползающую с плеча лямку короба с рыбой. – Я как раз думал над этим.

– Что же ты надумал? – съязвил Малик.

– Они очень свирепые и сильные, но все-таки уязвимые. Нужно придумать, как их отпугнуть. Или убить.

– В Больших Вардах эти твари были дважды, в последний раз утащили швею с ее сыном, и никто им ничего не сделал. Слишком быстрые! – Малик поравнялся с Уилом и злобно посмотрел на него. Малика раздражали постоянные идеи брата. – Лучше бы матушке помогал по вечерам, чем книги свои читал.

– То есть тебя устраивает, что они рыщут вокруг деревни и могут напасть? – Уилл пропустил мимо ушей выпад брата по поводу книг и развел руками. – В прошлый раз они утащили швею из Вардов, а завтра утащат нас. Ты не думал об этом?

– Пфф, – Малик скривился и сплюнул на землю, – Слишком много думаешь. Сель с гор переживали, безрыбье переживали, налог переживаем и это переживем! Видишь вурдалака – прячешься в дом. Все!

Малик обогнал младшего брата и, пыхтя под весом рыбы, попытался оторваться от него – его раздражало одно присутствие Уильяма рядом с ним. И раздражало уже так долго, что он не мог мириться с этим чувством.

Любой незнакомый человек никогда не догадался бы, что эти идущие рядом друг с другом молодые мужчины – братья. Малик был крупным, с широким носом и маленькими глазками голубого цвета, у него были черные волосы, которые он завязывал в хвост. Его мало заботил собственный внешний вид, потому шевелюра у него была сальной, а меж зубов частенько застревали остатки пищи.

Матушка Нанетта подчеркивала при каждом удобном случае, что Малик был в своего отца-служителя.

Сама матушка тоже была женщиной в теле, однако с удивительно прекрасными и добрыми сине-голубыми глазами, за что в молодости слыла красавицей. Тогда она обладала еще и стройной фигурой да косой длиной до бедер.

Уилл разительно отличался от своего старшего брата. Он был высоким, статным молодым мужчиной двадцати трех лет отроду. От матери ему достались синие глаза и красивый прямой нос, однако на переносице бледнел небольшой шрам от падения в реку. Единственной похожей чертой с Маликом был цвет волос – того же черного цвета, но густые и длиной чуть выше плеч. Уилл никогда не завязывал их в хвост, но старался расчёсывать и вовремя мыть. Впрочем, все в Вардцах и большинство в Вардах были обладателями черной шевелюры. Традиционные черты жителя графства Офурт – бледная кожа, глаза синего или серого цвета и черные волосы.

День сменился вечером, и братья поспешно потащили тяжелый улов к дому. Послышалось пение мацурок, ночных жучков-светлячков, которые пробуждались ближе к вечеру и пели до утра. У них были светящиеся брюшка, и когда у этих светлячков начинался брачный период, продолжавшийся с середины весны по конец лета, то окрестные леса порой так ярко светились, что по ним можно было ходить словно днем. Уилл раздраженно поправил непослушную лямку короба, та постоянно сползала и перекашивала корзину. «Нужно будет ее переплести», – он мысленно наметил себе план на вечер.

Уилл снова и снова прокручивал в голове слова старика из деревни. Дед выглядел слегка безумным, но скорее всего и вправду видел вурдалака. По его словам, он вышел помочиться ночью из дома и за оградой услышал странные шорохи. Думая, что там какая-нибудь загулявшая лесная животина, старик схватил палку и осторожно пошел в сторону источника непонятных звуков. Ему повезло, что в этот момент луна выглянула из-за облаков. Он увидел, по его словам, бледную зверюгу на четырех лапах, размерами чуть больше волка, покрытую темной шерстью. У твари был злобный оскал, большие торчащие уши, черные глазища и нос, как у летучей мыши. Перепуганный старик успел быстро сообразить, чем эта встреча может ему грозить, и швырнул палкой в чудовище, а после залетел в дом и заперся там на засов.

Наутро дед рассказывал об этой ночной встречи всей деревне, нервно махал руками и призывал людей быть осторожней. Вождь Кадин внимательно выслушал старика и попросил всех селян вернуться домой до заката. Именно по этой причине братья так торопились домой – они не хотели столкнуться с этим свирепым чудовищем, которое, как известно, охотилось по ночам. Не менее тревожным был тот факт, что вурдалака обнаружили возле человеческого поселения. Обычно они показывались людям крайне редко и к деревням не подходили, так что ситуация с их появлением прямо около жилых домов складывалась очень нехорошая.

– Быстрее, почти стемнело! – Малик ускорился, удобнее перехватил лямки короба и обогнал Уилла.

Он постоянно оглядывался по сторонам, нервно рассматривал каждый куст. Малик был труслив, ему всюду чудились оскаленные морды готовых к прыжку тварей. Он часто касался своего горла и представлял, как в его нежную плоть вгрызаются их клыки. От этих мыслей ему становилось еще дурнее.

Уилл поднял с тропы толстую палку, помахал ей в воздухе и, вздохнув, стал догонять брата. По сравнению с ним, он не видел в каждом кусте вурдалака и относился спокойнее к самой возможности собственной смерти. Впрочем, сейчас его мысли занимала практическая сторона вопроса, а именно подготовка к возможному нападению на деревню.

Когда Уилл почти поравнялся с Маликом, они одновременно услышали справа странный шум. Шум нарастал, высокая трава между деревьями шевелилась, предвещая чьё-то скорое появление. Малик побледнел, застыл, как вкопанный, поставив ноги пошире и чуть присев. Уилл перехватил удобнее палку и замер. Бежать было бесполезно, ведь до деревни еще полчаса ходу.

Шум приближался. От волнения Малик, казалось, перестал дышать и смотрел выпученными глазами на кусты. Даже его рот застыл в беззвучном вопле, а руки предательски задрожали. С кустов стремительно вылетел кролик, перебежал тропу и скрылся в лесу, а за ним следом мчалась худая лиса. Звери пропали из виду, и звук погони отдалился. Лес снова погрузился в тишину, лишь нежно пели мацурки. Братья шумно выдохнули.

– Храни меня, Ямес! – Малик коснулся вспотевшими ладонями лба и пробубнил под нос одну из молитв.

Уилл засунул палку подмышку и снова перехватил сползающую лямку. Ах, как же ему хотелось уже переплести ее и забыть об этом неудобстве!

Братья добрались до деревни, но Уилл повернул от своего дома в сторону и подошел к соседнему, негромко постучал и снял короб с плеч. После короткого ожидания дверь отворилась и наружу выглянула курносая сероглазая девушка лет семнадцати. Увидев гостя, она густо покраснела, смущенно улыбнулась и опустила взгляд. Сама того не замечая, она стала поглаживать свои темные косы, перебирая пальцами выбившиеся пряди.

– Привет, Мадда, – улыбнулся Уилл.

– Привет… Ты… Ты рыбу принес?

– Да, как и договаривались, – с этими словами Уилл опустил короб на пол за порог.

– Спасибо! Уилл, знаешь, а матушка сегодня наготовила чуть больше… – начала говорить Мадда, постоянно оглядываясь в дом. – Может ты…

– Мадда! – заорала из глубины дома мать девушки. – Принесли рыбу?

– Да! – Девушка закатила глаза, прервав речь, и громко ответила матери.

– Так неси! Что застыла на пороге, дуреха!

– Ты что-то хотела сказать? – поднял брови Уилл, стараясь вежливо сдержать улыбку.

– Да… Спасибо за рыбу! Доброй ночи, да храни тебя Ямес, – прошептала девушка, и её щеки вновь залил густой румянец. Она схватила лямку короба и затащила его внутрь, после чего захлопнула дверь.

Уилл, по уговору, передал половину рыбы соседям и торопливо зашагал к дому. В животе его урчало от голода. Они жили в достаточно хорошем для деревни каменном доме с высокой крышей, под которой располагался второй ярус с двумя комнатами и сенями. Сени были в задках дома, оттуда ежедневно матушка Нанетта попадала на огородик и травник, где возилась с утра до ночи, чтобы на столе семьи были свежие овощи и фрукты. Мужчин встретили беременная жена Малика, Шароша, и матушка Нанетта.

– Я так за Вас переживала, мои дорогие! – воскликнула матушка, полная женщина в старом льняном платье и сером чепце, и принялась по очереди обнимать братьев. – Вождь Кадин заходил недавно, волновался. Думал, с вами что-то случилось. Почему вы так задержались, дети?

– Все хорошо, матушка, – Малик сбросил с плечей короб на пол, повел ими, разминая, и грузно рухнул на стул, стоявший подле стола. – Просто кто-то слишком часто треплется с Ямесом, когда нужно идти быстрее.

Шароша хихикнула, кинув быстрый взгляд голубых маленьких глаз на младшего брата, и пошла помогать Нанетте готовить. Уилл покачал головой и сел около очага читать. За свои двадцать три года он уже так привык к издевательствам брата, что они его практически не задевали. Все-таки Малик – это Малик, и ничего с ним не сделать, кроме как терпеть.

Рыба была очищена, пожарена на огне очага и съедена. После сытного ужина был поднят вопрос по ярмарке.

– Завтра праздник Аарда и большая ярмарка в его честь, прибудут торговцы с других деревень, – начала Нанетта. – Я предлагаю вам, дети мои, пойти в Большие Варды и обменять то, что мы заготовили, на посуду и одежду. У Малика скоро родится первенец, – женщина с любовью и трепетом посмотрела на большой живот Шароши. – Нужно все подготовить, купить дополнительно ткань и нити, чтобы мы сшили малышу одежду.

– Матушка, мне обязательно идти в Варды с Уиллом? Я бы лучше в компании Эгрера и Большого Пуди туда сходил, – скривился Малик.

– Малик, это же твой брат… Вы же не маленькие уже. Ради Ямеса, пора бы быть дружнее! А матушка Эгрера вчера мне говорила, что Эгрер и Пудилонг собираются задержаться утром в молельне на большую праздничную молитву, так что встретишься со своими друзьями уже в Вардах.

– Хорошо, матушка, как скажешь.

Малик раскачивался на стуле и поглаживал свои сальные волосы. Его взгляд упал на увлеченно читающего около очага брата. Малика перекосило, он сжал кулаки и стиснул зубы.

– Брат, хмургл тебя побери, да оторвись ты уже от книг! Ты слышал, о чем мы разговариваем или тебе это не интересно?

– Как ты такое можешь говорить, брат? Я выбираю книги для ярмарки, некоторые из них я прочел уже много раз и ничего нового для себя в них не почерпну. Может быть, я смогу либо продать их, либо обменять на что-нибудь более полезное.

Уилл закрыл одну книгу, погладил пальцами корешок и бережно положил томик в стопку других, специально отложенных.

Ответ устроил Малика, он успокоился, но всё же пробуравил взглядом братца еще некоторое время. А после сказал, прищурив свои маленькие глаза: «Главное, чтобы эти бумажки кому-нибудь вообще были нужны, а то только протаскаешь зря».

Уилл проигнорировал выпад старшего брата, поднялся с пола, прихватив свои оставшиеся книжные драгоценности, с которыми не собирался расставаться, пожелал всем доброй ночи и отправился спать.

«Вчерашний день был явно лучше», – Уилл проснулся от утренней прохлады, зябко передернул плечами и вылез из-под льняника. Огонь в очаге давно потух, и в доме оказалось весьма студено. Весна в этом году была, как обычно, туманной, холодной и неприветливой, и лишь изредка радовала солнечными днями.

Его спальное место располагалось на втором ярусе, под крышей, и попасть туда можно было через лестницу, расположенную вдоль стены первого этажа. На втором ярусе обычно хранились зимняя одежда, предметы быта, запасные снасти и оружие для охоты. Уилл решил перебраться туда после того, как Малик женился. Он подлатал крышу, чтобы ее не так сильно продувало, и перенес все свои небольшие пожитки наверх. В доме было две комнаты и два очага – рядом с одним ночевали Малик с женой, а подле второго спала матушка.

Забрезжил рассвет. Уилл наспех съел несколько холодных лепешек, подошел к еще спящей матери и заботливо укрыл ее льняником, затем взял заранее подготовленную стопку книг, перевязанную кожаной тесьмой, и вышел на улицу. Густой туман окутывал дома и прятал от полусонного взора окружавшие поселение лес и горы. Где-то вдали еще слышалось пение мацурок.

Малые Вардцы – маленькая деревушка: всего пара десятков дворов да небольшая советная площадь, вокруг которой стояли дома и деревянная молельня. Молельня располагалась особняком от других зданий и была возведена относительно недавно, после того как сгорел Храм около Больших Вардов. Ее отстроили из темной хвойной древесины, сделали в два этажа, и на фоне серых каменных домов она смотрелась, как пастырь среди овец.

Очень скоро жители деревни должны были проснуться и пойти в молельню, а затем и на ярмарку. В молельне они оставляли подаяние для служителя, как правило, еду, но могли принести и предметы быта. Служитель благословлял принесшего ему подаяние на удачный день и осенял божьим жестом – он касался ладонью лба верующего и медленно проводил ей по лицу до подбородка, шепча мольбы Ямесу.

Уже более семи лет Уилл не совершал подаяний. Одним ничем не примечательным утром, коих было бессчётное количество, они с братом отправились на рыбалку и по обычаю подошли к молельне. Уилл вдруг остановился перед порогом храма и не смог его переступить. Малик тогда посмотрел на него выжидающе, Уилл мотнул головой и сказал: «Иди, я не хочу». Старший брат пару минут сверлил его взглядом, потом презрительно пожал плечами и скрылся в молельне. Уилл испытал глубокое облегчение, однако его поступок был осужден всей деревней. Даже вождь Кадин приходил и пытался объяснить юноше, что он поступает неправильно, а его душа будет проклята от такой неблагодарности к тому, кто даровал им всем жизнь.

Он так и не понял до конца, отчего все его внутреннее естество противилось подаяниям и молитвам. Возможно, потому что Уилл старался жить по разуму, а не по слепым верованиям. Эта черта всех селян – безропотное повиновение божественному началу – вызывала в нем истинное недоумение. Как можно так слепо доверять свои жизни воле случая и надеяться на судьбу? Судьбу нужно строить, идти к своей цели, сохраняя честь и достоинство – так он считал. Впрочем, не только отказ от подаяний сделал Уилла в глазах жителей Вардцев чудаковатым безумцем. То, что он до сих пор не женился, не обзавелся детьми и предпочитал общению с соседями чтение книг – все это вместе закрепило за ним славу отщепенца. К этому можно прибавить историю с Кельпи. Уилл тогда явился домой весь изодранный и с полным коробом огромной рыбы. Так что его в деревне немного побаивались и не особо любили.

Однако спокойный характер молодого человека, вежливое обращение, его природное обаяние и красивая наружность гасили гнев, злобу и неприятие окружающих, чем Уилл и пользовался.

Мимо прошел лесоруб Парт. Мужчина был примерно в том же возрасте, что и матушка Нанетта, чуть полноватый и широкоплечий. По случаю ярмарки он нарядился в праздничный светлый костюм, состоящий из кожаной жилетки, отороченной старым мехом, а также льняной рубахи и штанов с полусапогами. Улыбнувшись, Уилл поздоровался с ним, но лесоруб лишь брезгливо хмыкнул и зашагал в сторону молельни.

Уилл, вместо подаяний Ямесу, привел себя в порядок у ближайшего ручья, почистил запылившийся парадный костюм, доставшийся ему от деда, отца Нанетты. Так уж вышло, что только Уилл мог носить его, потому как Малик в него просто не влезал. Впрочем, наряд не отличался какой-нибудь оригинальностью: мягкие полусапоги, серые льняные штаны, белая рубаха и черный зашнурованный жакет с капюшоном. Небогато, но что-то подороже Уилл не мог себе позволить.

По пути назад он встретил возвращавшегося из молельни Малика. Не сказав ни слова друг другу, братья дошли вместе до дома, где Уилл подвязал книги к корзине, взвалил ее на спину и принялся догонять брата, демонстративно ушедшего вперёд.

Вдвоем они покинули деревню, нырнули в густой туман и направились по широкой тропе к Большим Вардам. Дорога вела вниз с горы, петляя между сосен.

– Интересно, вурдалаки боятся света? – шептал себе под нос Уилл. – Если они нападали на Варды только ночью, может, им неприятен солнечный свет…

– Что ты сказал? – Малик резко обернулся к брату, услышав его бормотание.

– Я так, сам с собой… Извини, что отвлек. Просто вспоминаю рассказы про нападение на город.

– Да почему ты все время об этом думаешь? Тебе делать больше нечего? – вспылил Малик. – Лучше бы думал о том, как нам к зиме подготовиться и пережить ее. У нас с женой скоро будет ребенок, это еще один рот, который нужно кормить! – Лицо мужчины покраснело, он сдавил пальцами лямки короба.

Уилл на всякий случай чуть отдалился от брата. Зная его вспыльчивый характер, ему не хотелось рисковать.

– Успокойся, брат. Я не хочу с тобой ссориться. Просто то, что случилось в Вардах, может случиться и у нас! Я переживаю за нас всех: за матушку, за тебя с Шарошой.

– Я тебе еще раз говорю, не о том ты думаешь, – Малик разжал кулаки, цвет лица стал медленно возвращаться к нормальному.

– Извини… – Уилл неловко улыбнулся, он пытался сгладить ситуацию.

Малик притормозил, дал Уиллу поравняться с собой, оскалился и презрительно посмотрел на него.

– За что? За то, что Матушку постоянно позоришь? Да ты ведешь себя, как… как!.. – Малик не нашел, похоже, подходящего слова. Он замялся, сплюнул на землю и стал возмущаться. – Ты позоришь нас! Не посещаешь молельню, не чтишь наставления предков. Знаешь, как мне стыдно каждый раз, когда я захожу принести утреннее подаяние и вижу служителя? Я везде слышу упреки про тебя. Ты… ты самый умный что ли? Мне служитель сегодня снова читал нравоучения из-за тебя.

Уилл не хотел спорить с братом, поэтому просто пожал плечами, вздохнул и отошел от него на другую сторону тропы.

Как правило, селяне всю свою жизнь проживали в родной деревне – вступали в брак, обзаводились детьми, а все их путешествия оканчивались на ярмарке в соседнем городке. Каждые два года приезжали сборщики из Офуртгоса, и деревенские жители платили налог в казну графства, большую часть которого составляла талья – земельный взнос с подворья.

Так и тащил селянин на себе ярмо, пытаясь накормить кучу голодных ртов и платя налоги, а под старость умирал от болезней, диких зверей или же просто пропадал бесследно в окрестных лесах и горах. И что-то иное, выходящее за рамки этого нехитрого быта пугало таких людей, как Малик. А Малик не отличался мыслями и поступками от подавляющего большинства деревень и городков графства.

Уилл вспомнил слова старого Служителя, который обучал его в детстве грамоте. «Мы, бедные люди, рождаемся уже мертвыми. Ничего не знаем, никто о нас не знает, ничего не решаем. Тихо живем, тихо умираем». Старик был почти слеп и глух, передвигался с помощью трости, порой что-то забывал, но по большей части разум его был ясен. Он постоянно твердил Уиллу: «Мальчик мой, когда возмужаешь, беги отсюда, иначе так и останешься мертвецом».

Повзрослев, ученик и рад был сбежать – он грезил мечтами увидеть мир, воочию лицезреть то, о чем читал в сказках, но жизнь оказалась куда более жестокой. Уилл прекрасно понимал, что, несмотря на всю нелюбовь брата, семья нуждалась в нём. Матушка Нанетта часто болела и не могла ничем помочь братьям, даже ее ковыряния в огороде не приносили особого результата из-за скудной почвы и плохой погоды, а беременная жена Малика, Шароша, вот-вот должна была родить. В зимний сезон Офурт был очень жестоким местом: скудный рацион, сильные морозы. Даже одному здоровому мужчине очень тяжело прокормить три голодных рта. Так что Уилл понимал, что он не может пока покинуть родительский дом.

Тем временем туман начал отступать, сгущаясь в плотные ватные хлопья и медленно оседая на дне долины. Братья шли по еще влажной от росы земле. Справа от них возвышался сосновый лес, как обычно тихий и молчаливый в это время суток. Слева от тропы был обрыв, а внизу, в долине, располагалась цель их маленького похода – город Большие Варды. Оставалось лишь спуститься по извилистой тропе и через час Уильям и Малик уже должны были добраться до места.

– А там людно, – Уилл подошел к обрыву и посмотрел на расположившийся внизу город. Главная торговая площадь города сверху напоминала муравейник, а люди – его крохотных обитателей; их было очень много, и они двигались в разных потоках между торговыми рядами и палатками.

Малые Вардцы, откуда пришли братья, были маленькой копией Больших Вардов: то же расположение домов вокруг главной площади, такая же отдельно стоящая молельня, разве что в Больших Вардах она была добротной, из камня. Но Варды, в отличие от маленькой деревушки Малых Вардцев, считались полноценным городом, пусть и небольшим: полсотни жилых дворов. Многие семьи были весьма зажиточными, в городе находились таверна, постоялый двор, лавки и даже меняла монет.

Пару раз в год, в конце весны и в начале осени, здесь проводились большие ярмарки. Они были приурочены к праздникам Аарда и Лионоры – это были двое из четырех посланников Ямеса, их очень любили и поклонялись им не меньше, чем самому единому богу.

Аард представлялся мудрым седовласым старцем, будившим леса и горы от зимнего сна, топил снег, чтобы он превратился в бурные реки, распускал цветы и являлся символом жизни. Лионора же олицетворяла плодородие, осень и сбор урожая. По мнению народов, населяющих север, у нее были рыжие волосы, зеленые глаза, длинные струящиеся одеяния и неизменная корзина с ягодами за плечами.

В верованиях северян числились еще два посланца Ямеса: жестокий Граго – воплощение холода и смерти, демон, который посылал людям испытание и пожирал их души, и насмешливый юноша Самам, сын Лионоры. Он любил изнурять жарой, шутить над людьми, и представлялся им скорее, как олицетворение хитрости и пакости, чем символ лета.

В эти два дня в Вардах с шумом отмечали день Аарда. На окна и двери вывешивали вышитые зелеными или золотыми нитями полотнища из белой ткани – они символизировали обновление и очищение. Жители облачались в праздничные светлые одежды, устраивали ярмарки и гуляния. Молодые девушки рвали Фиалы, Златовики и Горицветы, плели из них венки, которые дарили своим избранникам, выражая свою симпатию. Это было время признаний в любви, время создания новых семей и зарождения жизни.

– Матушка просила передать травы старухе Удде, чтобы та приготовила лекарство. – Братья подходили к городу, и Малик завел разговор. – Я не хочу видеть эту старую каргу. Отнеси травы ты…

Уильям попытался скрыть улыбку. Старая Удда из всех проказливых мальчишек больше всего не любила именно Малика. Это повелось ещё с тех пор, когда семья Нанетты жила около Храма, а братья были маленькими. При попытках что-то украсть из ее огорода страдал чаще всего именно старший. Несмотря на внушительные годы, старуха была очень подвижной и шустрой, и поэтому удар палкой прилетал незадачливым воришкам тогда, когда те его не ждали. «Старая ведьма» – постоянно кричал в слезах Малик, когда приходил домой со следами на спине от палки. Неудивительно, что и возмужав, у Малика не было желания общаться с этой пожилой женщиной. А может быть, он до сих пор просто ее боялся.

– Хорошо. Тогда давай я отдам тебе корзину с товаром, отнесу травы и займусь продажей книг. Встретимся уже на ярмарке ближе к полудню. – Уильям не хотел провести весь день с братом, поэтому идея попросить услугу в обмен на другую ему понравилась.

Малик кивнул. Братья зашли в город и погрузились в гудящую толпу на Советной площади. На ней проводили ярмарки, голосовали, скандалили, совершали обряды, выбирали и казнили. Иными словами, вся общественная жизнь проходила именно здесь. В центре площади стоял позорный столб, куда когда-то привязывали особо провинившихся, но на памяти Уильяма таких случаев еще не происходило.

Таверна, постоялый двор и многие лавочки были обращены к центру круглой площади. Те дома, что были построены вокруг Советной площади, считались более зажиточными, нежели те, что были расположены за ними. От площади в разные стороны расходилась пара улочек, где проживали самые бедные жители. Чем дальше дом от центра города, тем более низким считался статус жилища.

Сейчас всю площадь занимали прилавки. Из разных уголков графства сюда приехали ремесленники со своей продукцией и бродячие торговцы. Именно в дни Аарда заключали договора: бумажные или словесные, формировали новые торговые союзы. Подводили итоги сделок чаще всего в осенний праздник Лионоры.

Те, кто был постарше, сновали между прилавками и торговались. Ну а молодые вовсю пользовались выходным днем: пели, танцевали и забавлялись в центре площади. Девушки брали друг друга за руки и исполняли песнь в честь Аарда, прославляя его мудрость и заботу о природе и людях. Парни мерялись силой друг с другом, поднимали на спор валуны, играли во «вредного служителя», закидывая человека, исполнявшего эту роль, мягкими мешочками с соломой. Еще одним излюбленным развлечением была забава «Победи Граго». Человек из толпы надевал на себя смешную шапку из меха волка, украшенную ветками и хвостиками зайцев – это был символ одного из посланцев Ямеса – Граго, жестокого покровителя зимы. Человек с шапкой Граго начинал крутить над головой хлыст, и другие люди должны были сбить с него шапку рукой. Хлыст наказывал медленных и неловких. Народ хохотал, наблюдая за тем, как многие смельчаки пытались дотянуться до шапки, но после удара хлыста отбегали в сторону с воплями.

Отвязав книги от корзины и отдав ее Малику, Уильям покинул гудящую площадь и свернул на тихую улицу, по которой дошел до самого конца. Там, на окраине города рядом с заросшим садом стояла хижина старухи Удды. Дом был построен из плоского камня и обмазан глиной, но от времени покосился, крыша просела, а створки единственного окна, заколоченного досками, как и двери, провисли. Здание окружали старые яблони, за которыми давно никто не ухаживал. На заднем дворе был разбит небольшой травник – единственное место из всего окружения вокруг дома, что получало хоть какую-то заботу и внимание от хозяйки.

Уилл постучал в просевшую дверь. Раздалось шарканье, через минуту дверь со скрипом отворилась. Старая Удда с остатками седых волос на макушке, сгорбленная от прожитых тяжелых лет, посмотрела на посетителя.

– О-о-о, Уильям, мальчик мой, – ее беззубый рот растянулся в радостной улыбке, – как я счастлива тебя видеть. Заходи, я хоть посмотрю на тебя. Ишь, как возмужал!

– Здравствуйте, бабушка Удда, – Уилл улыбнулся старушке. Ему пришлось наклониться, чтобы пройти в маленькую дверь. – Я рад вас видеть!

Уилл снял с плеча мешочек с травами и положил их на стол. Собственно, больше особо класть было их и некуда. Стол, лежанка, стул и небольшой очаг – вот и все предметы быта в доме.

– Бабушка, вам бы дверь починить, а то совсем уже провисла на петлях. Давайте я к вам зайду с инструментами чуть позже, через пару дней, и поправлю все…

– Ай, мальчик мой. Эта дверь так висит уже лет десять и еще десять провисит. Не трать свое драгоценное время на этот пустяк! Так ты травы принес?

– Да, бабушка Удда, вот же они. Тут, как вы и говорили, Черный глаз, Поперчник, Зимолюбка, Ортил-трава. Травы разобраны по небольшим льняным мешочкам. Когда все будет готово?

– Громче говори… Ааа, поняла. В следующую полную луну. – Удда перебирала травы, подносила их к подслеповатым глазам, а после нюхала. – Это не Черный глаз, а обычный Трутник!

Она достала одну травинку из связки и с фырканьем бросила её в очаг. Наконец через время она удовлетворенно разложила снова травы по мешочкам и обратилась к гостю, который все это время терпеливо ждал.

– Как здоровье твоей матушки? Как она перенесла эту зиму?

Старушка снова украдкой посмотрела на возмужавшего Уильяма, на его открытое и красивое лицо, ум на широком челе и честные глаза.

«Эх, повезет же какой-нибудь девушке с таким мужем», – подумала про себя старуха, но вслух эти мысли озвучивать не стала.

– Плохо, бабушка, плохо. Эту зиму перенесла очень тяжело, шла кровь из носа, по ночам просыпалась и не могла дышать. Я переживаю за нее, боюсь, что с каждым годом ей все сложнее переносить эту болезнь. Весной становится лучше, вот сейчас она практически не кашляет… И только летом и осенью обычно чувствует себя здоровой, – Уилл грустно посмотрел на лежащие на столе травы, перевел дыхание и продолжил. – Когда мне было семнадцать лет, матушка лишь чувствовала себя чуть хуже зимой да время от времени покашливала. В мои двадцать она уже встречала зиму сильным кашлем, ее то лихорадило, то знобило. Потом вы стали давать травы, и ее вроде отпустило в один год… Но вот сейчас, спустя еще три года, она стала кашлять кровью и говорит, что болит в груди, часто задыхается. Что же будет дальше, бабушка Удда?

Удда с сочувствием посмотрела на него и погладила его по плечу, потому что выше, увы, уже не доставала.

– Мальчик мой, мы не вечны… Рано или поздно все к Ямесу уходим. Меня вот он чего-то не забирает, все жду и жду каждую зиму. А весной, как теплеет, вроде и жить снова хочется! Твоя матушка умница, смогла вырастить двух сыновей после ужасной смерти мужа. – У старухи вдруг заблестели глаза от слез, и она вытерла их грязным рукавом платья, а после стала собирать травы обратно в мешок. – Уильям, ты бы лучше о своем счастье подумал! Ты молод, у тебя все впереди, а ты прозябаешь тут в деревне.

– Бабушка Удда, как же вы так можете говорить? Я не могу покинуть матушку, да и Малик не справится один, – ошеломленно сказал Уилл. На его лице читался ужас и неприятие того, что говорила старуха.

– Справится, Уилл, справится. Этому лентяю удобно, что ты рядом. Еще и заботы о пропитании своей жены на тебя повесил. Ишь, устроился хорошо! – Удда нахмурилась.

Ее сердце терзало, что Уильям отдавал свою молодость на то, чтобы поддерживать его больную мать и грубого брата. Да, жертвовать собой ради матери – это благородный поступок. Но ради старшего братца, этого толстого хама, который при любой возможности оскорблял его и дома, и в кругу своих знакомых? Но Удда также понимала, что наговорила лишнего и поэтому, в попытке сгладить остроту своих слов, она посмотрела на Уильяма и солгала.

– Я надеюсь, что твоей матушке станет лучше, и ты сможешь заняться своей жизнью, мальчик мой! – с натянутой беззубой улыбкой произнесла старуха.

Уилл попрощался с бабушкой Уддой. Провисшая дверь со скрипом закрылась за ним, и Удда, проводив гостя, прильнула подслеповатым глазом к щели между ставнями и стала наблюдать за сыном Нанетты. Она, разглядывая парня, качала головой и горько вздыхала.

– Ох, Нанетта… И сама себя мучаешь, и детям покоя не даешь, – проворчала старуха, всхлипывая. – Какой же долгожданной иногда бывает смерть!

А Уилл уходил из дома травницы с тяжелыми мыслями. Он догадывался о том, что старуха Удда точно знает, как протекает и что эта болезнь делает. Как и о том, что жить матушке Нанэтте осталось недолго, может год или два.

Пытаясь отвлечься от дурных мыслей, Уилл перевесил стопку книг на другое плечо и стал думать, кому вообще он может попытаться продать книги и найдется ли желающий их купить. В связке лежали всего три книги, которые уже были ему неинтересны: зачитанный до дыр сборник стихов «Соловьи, том второй», «Налоги» и «История Северного графства Офурт с 100 по 200 годы».

Дома остались лежать книга сказок и легенд Севера, генеалогическое древо королевства Севера Гаиврар «Покровители Севера» и самая сложная, но и самая притягательная для Уилла книга «Алхимия».

Эта истрепанная книжка попала в его руки благодаря случаю. Старый учитель как-то рассказывал, что ее привез служитель Фариа из Влесбурга для обучения своего сына. Но алхимия мальчика не заинтересовала, и книга осталась пылиться в хозяйственной пристройке, гордо называемой библиотекой. А оттуда попала в руки к любознательному и пытливому Уиллу.

Несмотря на то, что Уилл научился читать еще в раннем детстве, «Алхимия» оставалась для него непостижимой ещё долгое время. Рука писаря часто делала сокращения в книге, а сам текст состоял из слов, которые Уильям просто не понимал. Практически каждый вечер парень пытался разобраться в ней, делал заметки угольком, стараясь понять логику написанного. Со временем тайны книги стали раскрываться перед ним, и он начал понимать, что имел в виду автор в своих строках, символах и хитрых формулах. Да, Уилл ещё не всё расшифровал, оставалось ещё много над чем подумать, но это и притягивало его молодой и пытливый ум. Он знал, что когда-нибудь обязательно достигнет успеха и тайны «Алхимии» покорятся ему.

Большинство рецептов и формул из «Алхимии» были слишком сложны, а перечисленных в них ингредиентов Уилл ни разу в жизни не видел. Но он сумел отыскать в книге парочку довольно простых рецептов и раздумывал над их воплощением.

– А по сторонам не хочешь посмотреть? – неожиданно раздался насмешливый женский голос за спиной.

Уилл оглянулся. Перед ним стояла Линайя. Его любимая Линайя! Она хитро улыбалась и в ее смеющихся голубых глазах словно плясали демонята.

Когда самая большая тайна Уилла, кельпи, вдруг пропала, в его жизни вновь появилась Линайя. Со времен их детской дружбы прошло несколько лет, и озорная девчонка превратилась в красивую соблазнительную девушку. Вскоре дружба между молодыми людьми переросла во влюбленность, да такую, что они не могли налюбоваться и наговориться друг с другом. Уилл и Линайя тайком встречались в лесу каждый раз, когда девушка навещала тетушку Маргари в Вардцах.

– Давно идешь за мной? – Дурные мысли о болезни матушки на время пропали и Уилл не мог не улыбнуться. Улыбка Линайи была заразительна. Тяжело оставаться мрачным, когда перед тобой стоит такой очаровательный, смеющийся демоненок.

– С самой ярмарки. Не зря о тебе говорят, что с Ямесом любишь пообщаться, – Линайя хихикнула и подошла ближе. – Ты надолго в городе?

– Как получится, но нужно успеть вернуться домой до заката. Сама знаешь почему.

Уилл заметил, что девушка держит руки за спиной.

На ней было голубое платье, зашнурованное спереди тонкой черной тесьмой. Широкие рукава заканчивались чуть ниже локтя, обнажая изящные руки. На тоненьком запястье тускло блестел серебряный браслетик. Свои длинные и черные как смоль волосы Линайя собирала в несколько кос, а после переплетала их между собой. Девушку нельзя было назвать писаной красавицей, однако было в ней что-то такое, отчего многие сходили по девушке с ума.

– А что у тебя в руках? – Уилл прищурился и попытался заглянуть за спину девушке.

Та чуть отошла от юноши, рассмеялась и одной рукой поманила к себе, другую она продолжала прятать.

– Иди за мной, там увидишь!

Девушка дразнила Уилла, и он не мог не то что не пойти за ней, а даже отвести взгляда!

Линайя пятилась в сторону сада, а Уилл медленно шел за ней и улыбался. Он уже ничего не замечал вокруг, кроме этих смеющихся голубых глаз. А в её взгляде продолжали плясать озорные демонята, словно она делает что-то запретное. Когда они скрылись от посторонних взглядов под сенью деревьев, девушка сделала шаг навстречу Уиллу. Она чуть прикусила нижнюю губу от волнения и достала из-за спины венок из фиалок.

– Ты каждый год приходишь на ярмарку в первый день праздника Аарда. Так-то я ждала тебя, все утро высматривала на площади, – Линайя надела венок на голову своему избраннику.

Уилл скинул книги на землю, заключил девушку в объятия и жарко поцеловал. Та ответила с не меньшей страстью.

– Как я по тебе соскучился, – прошептал Уилл, продолжая целовать ее губы, щеки, лоб, нос и глаза. Он знал, зачем она возложила венок на его голову. – Ты уже устала ждать, когда же я сдержу свое обещание и попрошу твоей руки, чтобы мы могли покинуть этот город вместе. А я, как последний негодяй, все затягиваю с этим моментом, дурю тебе голову.

Девушка смотрела на Уильяма безо всякого укора, с любовью и преданностью, но мужчина увидел в ее глазах еще и грусть.

– Я готова ждать сколько угодно, Уильям… Я понимаю, твоя матушка хворает, и поэтому мы не можем уехать в Офуртгос. Но на ожидание больше нет времени. – Она прижалась к нему, крепко обняла, и из груди вырвался вздох, полный тревоги и печали. Уилл не на шутку встревожился. – Я отказываю всем женихам, что приходят свататься в наш дом! Мой отец больше не хочет слышать никаких оправданий и твёрдо намерен заключить союз с Вождем города, выдав меня за его сына Генри. О, Уилл!

Новость прозвучала, как гром среди ясного неба. Уилл побледнел. Да, он предполагал, что когда-нибудь отец Линайи устанет от непонятных отказов дочери выходить замуж, но не ожидал, что это случится так скоро! А ведь ей исполнилось двадцать лет, в деревнях и раньше замуж выходят. Да и невеста была на загляденье – привлекательна, умна и из хорошей семьи, но всем женихам отчего-то давала от ворот поворот.

Ее отец, купец Осгод, считался очень зажиточным господином и владел постоялым двором, таверной «Пьяный петух» да парой торговых лавок. В Больших Вардах его считали человеком деловым и практичным, но при этом глубоко набожным. Нетрудно было догадаться, что отец Линайи не пожелает видеть Уилла в качестве супруга любимой дочери. Бедняк, отщепенец и безбожник – не самый лучший набор качеств для сватовства.

Два года назад Уилл с Линайей пообещали друг другу, что когда-нибудь сбегут в Офуртгос вместе. Это стремление согревало их души холодными одинокими ночами. А потом матери Уильяма поплохело, и каждая зима стала для семьи испытанием – переживет ли ее больная Нанетта или нет.

Уилл чуть отстранился.

– Я… Прости меня, Лина. Тебе все это время приходилось врать своему отцу, – его взгляд стал тверже, в глазах появилась решительность. Он поцеловал ладонь девушки, а после прижал к своему сердцу. – Пора перестать прятаться и обманывать! Завтра я встречусь с твоим отцом и все ему расскажу, а после попрошу твоей руки.

Румянец сошел со щек девушки. Впервые Уилл видел её такой встревоженной и испуганной.

– Если отец узнает, что мы тайно встречаемся уже столько времени, он убьёт тебя! Он ни за что не поверит, что ты не касался меня. – Линайя даже представить не могла этой встречи. Ее отец недаром слыл очень суровым человеком. Некоторые и вовсе считали его жестоким. Потому она сложила руки, моля возлюбленного передумать. – Уильям, прошу тебя, давай сбежим прямо сейчас! У меня есть накопления! Их хватит, чтобы добраться до Офуртгоса и прожить там некоторое время, пока не найдем работу. Только не нужно идти к отцу, умоляю! А твоя матушка… Малик позаботится о ней. Уилл, пожалуйста…

В глазах Линайи больше не плясали весёлые демонята – теперь они были полны слёз и отчаянья.

– Нет, я не могу так! Извини, Лина, это неправильно, – Уилл прижал к себе девушку и погладил по волосам. – Не бойся, у нас все получится, я поклянусь господину Осгоду жизнью, что буду тебе хорошим мужем и сделаю все, чтобы в будущем не опозорить его род. Я тебя люблю.

Он нежно поцеловал девушку в лоб и обнял. Так они и стояли в молчании, гадая о том, что их ожидает в будущем.

Неожиданно раздался звук чьих-то шагов. Линайя поспешно сняла венок с головы Уилла и спрятала его за спину. И как раз вовремя – в сад забежал Элиот, семилетний брат Линайи. Завидев старшую сестру, он воскликнул:

– А-а-а, вот ты где спряталась!

Уилл отстранился от девушки на пару шагов и поздоровался:

– Привет, Элиот. Как твои дела?

– О, Уилл, привет! – Мальчик явно не ожидал, что застанет сестру в чьей-то компании. – Хорошо, рад тебя видеть.

Затем Элиот вновь посмотрел на сестру, словно вспоминая, зачем искал её, и выпалил:

– Отец ищет тебя. Он отведет нас с тобой в Малые Вардцы к тете. Говорит, что за ней надо присмотреть!

– А что с тетей Маргари? И почему отец отправляет и тебя?

Элиот пожал плечами и снова задумался. Пару секунд он буравил взглядом Линайю и Уилла, потом, уперев руки в боки, ответил:

– Вообще-то, отец сказал присматривать за тобой, пока ты будешь присматривать за тетей. Говорит, что она снова захворала. А мне сказал следить, чтобы ты даже рядом не стояла с этим безбожником Уильямом, Ямес бы его побрал! – Последнюю фразу мальчик произнес басом, явно подражая отцу. Затем мальчик прищурил глаза и лукаво посмотрел на сестру. – Будем считать, что я ничего не видел… Но за это я потом что-нибудь попрошу у тебя, сестричка!

– Талантливый парнишка! Сразу видно, что далеко пойдет, – улыбнулся Уилл. Он поднял стопку книг, повесил их себе на плечо и бросил многозначительный взгляд на Линайю. – Ладно, мне пора на ярмарку. Нужно найти покупателей для книг. Увидимся в Вардцах! Вам бы тоже нужно попасть туда до заката.

Уилл решительно зашагал к выходу из сада, однако не выдержал и обернулся, не пройдя и десятка шагов. Элиот шел следом за ним и размахивал палкой, словно сражаясь с какой-то могущественной тварью – может даже с огнедышащим драконом.

Линайя смотрела вслед Уиллу, держа в руках венок и перебирая пальцами вплетенные в него фиолетовые цветы. Встретившись взглядом с возлюбленным, она грустно улыбнулась и повесила венок на ветку дерева. Но пальцы девушки на мгновение задержались на нём, поглаживая нежные лепестки фиалок.

– Ну что ты там копаешься, Лина? – Элиот прикончил своего выдуманного противника, нанеся решительный и смертельный удар, и повернулся к сестре. – Давай быстрее!

Уилл ускорил шаг и вскоре вышел на Советную площадь. Люди продолжали прибывать на ярмарку, народ торговался, веселился, пил и ел, празднуя день Аарда.

Он бродил меж рядов, ища взглядом хоть кого-то похожего на торговца книгами. Возле одной из лавок он остановился и купил пригоршню сахарных сластей, но вместо того, чтобы съесть их, заботливо завернул их в льняной мешочек и спрятал в карман.

Наконец, удача улыбнулась Уиллу, и он увидел толстого торговца в желтом кафтане, сидящего на льнянике с книгой в руках. Судя по старому ослу, потускневшей серьге и одежде, видавшей лучшие времена, дела у торговца шли не очень. Сейчас он спорил с худым высоким стариком, лицо которого было скрыто за стоячим воротником длинного серого плаща.

Разговор двух мужчин явно не заладился, потому что вскоре старик что-то проворчал, недовольно размахивая руками, и, в конце концов, удалился.

Уилл встал чуть в стороне и принялся рассматривать лежащие перед торговцем книги. Томики были в разном состоянии, от хорошо сохранившихся до совсем ветхих, и, судя по всему, хранились они у разных людей.

«Перекупщик», – подумал Уилл.

– Доброго дня! – Торгаш заметил нового клиента, и его пухлые губы растянулись в услужливой улыбке. – Желаешь продать свои книги?

Уилл коротко кивнул.

– Ты попал туда, куда нужно! Я здесь единственный покупаю и продаю эти сокровища знаний за достойные деньги. Давай взгляну, что ты принёс на продажу. Торговец протянул к Уиллу руку, не вставая с льняника.

Уильям снял с плеча перевязь с книгами, освободил от веревок и передал все три книги толстяку. Тот взял их в руки, обслюнявил пухлые пальцы и стал листать страницы.

– Ну что ж, все хорошо сохранилось, я вижу, ты был с ними аккуратен. Тут и «Налоги» есть, надо же! – Торговец некоторое время изучал книги, затем снова натянул на себя услужливую улыбку и обратился к Уиллу. – За эти три чудесных экземпляра я готов предложить тебе целых два дарена!

– Что? Как два дарена? – внутри Уилла все оборвалось. – За два дарена даже в таверне не поесть досыта!

– А зачем тебе сытно есть? – Торгаш захохотал, прищурился и довольно посмотрел на ошарашенного Уильяма. – Я тебе предложил хорошую цену. Если ты думаешь, что за эти бумажки дадут больше, то иди в Офуртгос, откуда я и прибыл, но кто знает, что случится с тобой за пять дней пути, я слышал рассказы о тварях в этой округе…Хаха.

– Они не могут стоить так дешево, ты обманываешь. Верни книги! – Уильям забрал книги и стал их снова перевязывать. Он чувствовал себя так, словно его втоптали в грязь.

– Ну ты можешь поискать здесь еще продавца. Правда, их здесь нет! Книги не нужны тем, кто не умеет читать! Здесь продаются на ярмарке лишь побрякушки, одежда, посуда да дары леса. Если ты думаешь, что разворовал библиотеку и обогатишься, то ошибаешься – хрен цена этим бумажкам здесь. Иди, погуляй, а потом возвращайся и продай книги мне. Тебе, неучу, все равно от них толка нет, а вот на два дарена можно и девку снять. – Торговец насмешливо посмотрел на сконфуженного Уильяма и принялся чесать свое толстое пузо, запустив руку под желтый кафтан.

Уилл скрежетнул зубами, закинул перевязь за плечо и пошел быстрым шагом прочь от наглого торговца. Он пробирался сквозь поток идущих навстречу людей, как неожиданно чья-то рука опустилась на его плечо.

– Я вижу, что и тебя он разозлил своим неуемным хамством. – Приятный и вкрадчивый голос со странным тягучим акцентом принадлежал старику в сером плаще. Это был тот самый старик, который ругался с торговцем.

– Вы же хотели что-то купить у него? – осторожно спросил Уилл.

– Да. Покажи мне книги. Я хочу взглянуть. Может быть, и меня что-то заинтересует… – Старик был спокоен, вежлив и постоянно улыбался. Это остудило Уилла, и он почти забыл о торговце в желтом кафтане.

– У меня есть «Соловьи, том второй». Это сборник поэзии. Потом есть книга по налогам Севера и «История Северного графства Офурт с 100 по 200 годы». – Уилл положил руку на перевязь и замер в ожидании ответа.

– Неужели ты умеешь читать? – удивился старик.

– Да, – кивнул Уильям. – Так вам интересны мои книги?

– Вполне. Давай пройдем к моему фургону, он совсем рядом у дороги на въезде в этот славный городок. Дело в том, что у меня уже есть один том Соловьев, да только запамятовал я, какой именно. Я готов предложить тебе по пять даренов за каждую книгу.

Озвученная стариком цена вполне устраивала Уилла, и он согласился прогуляться к фургону.

– Меня зовут Уильям, я рыбак из Малых Вардцов, это здесь неподалеку.

– Зостра ра’Шас, – старик кивнул и направился к своему фургону.

– Вы издалека, Зостра? – в речи старика слышался явный чужеземный акцент, и Уилла распирало от любопытства.

Он заспешил за новым знакомым, пока не поравнялся с ним. Только тогда у него получилось как следует рассмотреть иноземца.

Зостра был стар, но его возраст тяжело было определить. Его загорелую кожу покрывала сеть мелких морщин, белоснежные седые волосы свободно ниспадали на плечи, а чуть крючковатый нос и вытянутое худое лицо придавали облику благородства. Но более всего выделялась его длинная борода, состоящая из множества тонких косичек с вплетенными в них монетами.

Одежда старика разительно отличалась от того, что носили северяне. Вместо льна и грубой кожи хлопковые шаровары и рубаха с широкими рукавами. Поверх надет желтый табард – накидка без рукавов. От переменчивой северной погоды Зостру защищал поношенный и видавший многое плащ. Но материал, из которого он был сшит, казался очень прочным и добротным. На шее под пышной бородой висела цепочка в виде переплетенных змей.

– Я из а, очень далекого южного города. – Зостра явно никуда не торопился, он шел очень медленно и, как показалось Уилу, в его походке были величавость и ощущение силы. Толпа обтекала их двоих, как вода камень. – Я со своим учеником путешествую на северо-восток, изучая чудеса и секреты этих земель.

Жители и гости Больших Вардов с любопытством глазели на странного старика. Кто-то поглядывал на Зостру как на чужака, с плохо скрываемым негодованием и даже злобой, а кто-то с интересом или легким испугом.

– С самого юга? Ого! Но какие здесь могут быть чудеса? Разве не южные земли и моря считаются самыми загадочными и чудесными местами?

– О нет, молодой человек. Если ты говоришь о магии, то да, на Юге она везде практикуется. Но я имел в виду не эти чудеса, хотя они и не чудеса вовсе, а обыкновенная наука. – Старик на секунду замолчал, поглаживая бороду, а потом задал вопрос. – Ты ведь знаешь, как мир стал таким, каким мы его знаем сейчас?

– Ну, согласно нашим преданиям, Ямес, попав в этот мир, увидел лишь голые скалы. Поэтому он создал деревья, реки, людей и четырех посланников, чтобы те следили за этим миром, – ответил Уилл. – Хотя, если честно, я в это не верю.

– Похвально, что стараешься думать головой, а не преданиями. Нет, наш мир очень давно слился с другим миром, где обитали различные бестелесные существа, коих у нас зовут демонами. Место слияния наших миров, можно сказать «шов», находится далеко на Севере. Именно здесь была прорвана ткань мироздания и явились демоны, уязвимые и слабые, не готовые к материальности и осязаемости нашего мира.

– Но демоны же считаются самыми могущественными существами… – Уилл недоверчиво посмотрел на южанина.

– Такими они стали позже, но изначально у них не было даже материальной оболочки. Поэтому они старались выжить, сливаясь с населявшими наш мир существами. Так они создавали себе тела, проводили обряды, и в конце концов каждый из демонов занял свою нишу либо растворился в Неге, она же магия, которая попала к нам вместе с населявшими ее демонами. Так что начало всему нынешнему мирозданию было положено именно на Севере. Но из-за тех чудовищных землетрясений, что потрясли континент, образовались труднопроходимые северные горы и залив Черная Найга, разделивший наши материки. Очень много людей и нелюдей бежало на спокойный Юг, который трясло не так сильно. Так что сейчас Юг – это оазис жизни и науки. А здесь, на Севере, еще царствуют старые порядки… Да и шанс найти артефакты прошлых эпох тут намного выше, чем на перекопанном вдоль и поперек Юге. И, хм…, – старик, кажется, вспомнил что-то, – старые демоны прячут свои артефакты-конструкты исключительно на Севере, куда не дотягивается рука алчных южных магов.

Взгляд Зостры прояснился, и он наконец обратил внимание на своего спутника.

– Что же ты, молодой человек? Где ты научился читать? Признаться, я удивлен встретить в этой глуши грамотного человека, да ещё и простой профессии.

– Кхм, – слегка засмущался Уилл, пытаясь не отставать от старика, – мой отец был служителем при храме. Там меня и обучили грамоте и счету, хотя не всем это было по нраву.

– Где же ты взял книги?

– В библиотеке после пожара. Сгорел храм, народ растащил все уцелевшее по домам, ну а я решил взять книги. Они все равно никому были не нужны.

Южанин, искатель артефактов и следов столкновения с миром демонов, спокойно рассказывает о мироздании ему, простому рыбаку с севера! Уилл до сих пор не верил в свою удачу – он хотел завалить вопросами этого странного человека, знающего так много.

Но вот впереди замаячил фургон, и Уилл ощутил разочарование от того, что их беседа вскоре подойдёт к завершению.

– Вот мы и на месте, – сказал старик, словно подтверждая догадку, и ускорил шаг.

Повозка стояла на лужайке под сенью вековых сосен. Рядом с ней нервно вышагивал из стороны в сторону мальчик лет десяти. Такой же смуглокожий, как и Зостра, одетый в шаровары и жилет, поверх которого был накинут серый плащ. Мальчик был чуть полноват и черноволос. В его темных глазах читалась тревога.

– Мастер! Я уже начал волноваться! – мальчик заметил Зостру, подбежал к нему и с почтением поклонился. Уилла он поприветствовал простым кивком головы.

– Амай, открой фургон, будь добр. – Зостра погладил кобылу, которая паслась около повозки, потом подошел и сел на сиденье фургона. – И посмотри, какой стихотворный том «Соловьев» лежит на полке слева от мешка шинозы.

Откинув полог повозки, ученик вошел внутрь, и взгляду Уилла открылось содержимое фургона: множество алхимических ингредиентов в мешочках и стеклянных формах, куча книг и свитков – от всего этого разбегались глаза. Уилл голодным до знаний взглядом рассматривал всё, что мог увидеть – стеклянную посуду странных форм, названия на корешках закрытых книг и иллюстрации на открытых; диковинные устройства, назначения которых он не понимал, но очень хотел бы узнать. Он не выдержал и подошел чуть ближе.

Зостра заметил этот жадный взгляд и рассмеялся.

– Уильям, да я смотрю, ты охоч до знаний!

– Извините, – Уилл с трудом смог отвести взгляд от фургона, – это было некрасиво с моей стороны.

– Да за что извиняться? – Зостра с интересом рассматривал молодого рыбака, ему понравилось открытое и умное лицо этого молодого мужчины. – Если у вас, северян, любознательность порицается, то у нас на Юге это считается за высшую благодетель. Тебя что-то заинтересовало?

– Хм… Да. Вы сказали, что у вас есть шиноза?

– Да. – поднял бровь старик, хитро улыбнувшись. – А ты о ней что-то знаешь?

– Алхимия тоже была в той прихрамовой библиотеке, – ответил Уильям. – Скажите, Зостра, могу ли я обменять все свои книги на пару цалиев шинозы? Я читал в книге, что на юге шиноза, она же горючка, считается очень дешевым и распространенным алхимическим компонентом.

– Ты прав. – Старик встал с сиденья, подошел к Уильяму и очень внимательно посмотрел на него. – Но здесь она достаточно редкая. Зачем тебе шиноза, парень? Ты знаешь, что она может быть очень опасной в неумелых руках?

Уилл кивнул.

– Она разрывается при соприкосновении с огнем. Если рядом с лошадью поджечь полцалия шинозы, то останки лошади можно будет соскребать с верхушек деревьев. Я читал об этом, и именно поэтому она мне и нужна.

Из фургона показался ученик Зостры.

– Мастер, я не понимаю, о каком томе «Соловьи» вы говорите? Я не могу ничего найти, и, простите меня, но я не помню, чтобы вы вообще увлекались поэзией.

Теперь уже Уильям удивленно посмотрел на Зостру ра’Шаса. Старик раздраженно махнул рукой в сторону ученика.

– Уже неважно, забудь про «Соловьи», Амай. Принеси мне пустой мешок, нужно пересыпать шинозу.

Ученик помог Зостре пересыпать горючку.

– Но здесь намного больше того, что я просил, – старик отсыпал явно не два цалия, а в несколько раз больше.

Зостра завязал мешок и передал его Уиллу, тот в свою очередь отдал ему три книги в оплату.

– Не переживай, Уильям, шинозы у нас в достатке, а расход ее на эликсиры весьма невысок. – Зостра ра’Шас пристально рассматривал Уильяма и видимо пытался что-то понять. – Спасибо тебе за то, что порадовал старика свежей литературой для долгой дороги.

– Вы слишком добры ко мне, – благодарно поклонился Уильям. – Я желаю вам удачи в поиске того, что вы ищите.

– Я тоже тебе желаю удачи, мой новоприобретенный друг. Да осветит солнце твой путь. И хоть тропы твоей судьбы сокрыты от меня туманом неизвестности, но мне кажется, дороги наши ещё пересекутся, – Зостра пожал руку Уиллу и повернулся к ученику.

– Запрягай Павейю, ученик! Нам пора отправляться в путь.

Уилл развернулся и пошел в сторону Советной площади. Была середина дня, и солнце стояло высоко над Вардами. Уилл вспомнил, что должен был встретиться с Маликом в полдень и прибавил шаг. Менее всего он хотел видеть недовольное лицо старшего брата в этот наполненный событиями день.

Довольный приобретением Уилл так торопился, что не почувствовал пристального взгляда, провожавшего его всю дорогу до города. Зостра наблюдал за ним, погруженный в раздумья. Запряженная лошадь нетерпеливо перебирала копытами, взрыхляя землю. Наконец, южанин отвлекся от дум и сел на сиденье рядом с учеником.

– Так куда дальше, мастер?

Мальчик был готов подстегнуть лошадь вожжами.

– Как куда? Возвращаемся в Нор’Алтел.

Ученик удивленно посмотрел на Зостру.

– Нор’Алтел? Но вы же хотели закончить какое-то важное дело перед возвращением…

– Мы уже все сделали, Амай… Отъедем подальше в лес, и я открою портал до Нор’Алтела. В этом проклятом северном графстве опасно задерживаться.

Старик зашел внутрь фургона и прилег на узкую кровать, заваленную свитками. Он задумчиво тер пальцы между собой, и в местах соприкосновения пальцев появлялась тонкая корочка льда, она хрустела, разламываясь и тая. Это легкое и медитативное колдовство всегда помогало ему сосредоточиться.

– Что же ты увидел впереди, Повелитель Бурь? – задумчиво произнес старик.

Солнце было в зените, город гудел и походил на улей диких пчел. Теплый южный ветер гнал по небу белокрылые облака. Его ласковые порывы развивали белоснежные символы Аарда и платья разгоряченных танцем девушек, восславляющих весну. Повсюду слышались радостные крики, пожелания любви и счастья – это девушки дарили венки своим избранникам, и те принимали их и делали в ответ предложения руки и сердца.

Таверна открыла свои двери, и обслуга вынесла на улицу высокие столики, которые тут же заняла толпа. Люди пили свежее пиво, отвары из трав, закусывали пирогами, хлебом, булочками и кашей. За одним столом могли договариваться о свадьбе, а за другим обсуждали торговую сделку или меховой промысел.

Уилл обошел всю площадь, но Малика нигде не было. Впрочем, мысли его были заняты не столько братом, сколько поведением того загадочного старика. Складывалось ощущение, что Зостру абсолютно не интересовали приобретенные книги. Но Уилл был чрезвычайно рад тому, что удалось достать шинозу, поэтому он решил считать эту странную встречу обыкновенным везением.

Теперь, когда шиноза ценным грузом лежала в его мешке, в голове Уилла роились мысли, а именно, как ее использовать, чтобы обезопасить деревню от вурдалаков?

Наконец, после получаса безуспешных поисков старшего брата, Уилл поймал за локоть одного из знакомых селян.

– Привет, друг! С праздником! Ты не видел случайно моего брата Малика?

– А-а-а, – селянин был уже пьян. Он почесал мокрую от пива бороду и задумался. – Видел! В харчевне глянь, там пьет.

Уилл поблагодарил пьянчугу и направился к таверне. Ну, конечно, где же еще быть Малику? Как же он сразу не сообразил.

Харчевня «Пьяный петух» была переполнена. Уставшие, но улыбчивые служанки разносили большие деревянные кружки пива, проливая часть напитка в попытках прорваться сквозь гудящую и шумную толпу к столам. Девушки ловко уворачивались от активно жестикулирующих и толкающихся мужчин и с радостным вздохом грохали кружки на стол, отчего еще немного напитка расплескивалось.

Те, кому столы не достались, либо пили на улице, либо с разной степенью терпеливости ожидали, пока из заведения не выволокут в стельку пьяного посетителя.

Уилл сумел пробраться внутрь. Обувь липла к полу из-за пролитого пива, люди были навеселе. В углу харчевни сидел Малик вместе со своими закадычными друзьями Большим Пуди и Эгрером. К ним присоединились ещё двое из Больших Вардов, и весь стол оказался заставлен огромными кружками. Уилл подошел к ним и поздоровался.

– Малик, солнце в зените. Нам нужно отправляться в дорогу, чтобы успеть до темноты, – Уилл на всякий случай оглянулся в поисках опасных источников для шинозы. Но день был светлым, поэтому свечи в таверне не были зажжены.

– О-о-о, младший братишка! – Малик был очень пьян. Он допил свое пиво и с грохотом поставил кружку на стол. – Ты опять о своих вурдалаках треплешься, Ямес бы их побрал. Сегодня праздник, все подождут! Я сегодня остаюсь здесь.

Хмельная компания загоготала.

– Ты что, ничего не купил? – Уилл искал глазами корзины.

– Вот же они! – Малик едва вязал лыко. Он пнул ногой что-то под столом. – Там все поместилось в одну корзину, вторая пустая.

– Хорошо. Давай мне полную корзину, я сам все отнесу, а то еще потеряешь ее.

– Я? Потеряю? Следи за своим языком! – Малик с трудом поднялся из-за стола. Его шатало. Было понятно, что в таком состоянии он и из таверны не выйдет, не то что дойдет до Малых Вардцев. – Уберите свои грязные ноги, мужики! Пуди, отодвинься! Дайте достать корзину!

Наконец корзина, облитая пивом, была извлечена из-под стола. Уильям взял короб и попрощался с компанией.

– Стооой, – Малик, качаясь, подошел к Уиллу и проорал ему в ухо, – а ты что, продал книги?

– Да.

– Неужели кому-то понадобилась эта чепуха? А что у тебя в мешке?

– Да какая тебе разница, иди уже пей, – Уильям раздраженно отмахнулся от брата, развернулся и вышел из таверны быстрым шагом.

До Вардцов Уилл добрался быстро, несмотря на тяжёлую ношу и то, что дорога всё время вела в гору. Все его мысли были заняты либо Линой и будущим разговором с ее отцом, либо содержимым мешка. Как ему применить шинозу?

Можно смастерить небольшие кошели из крепкой ткани, засыпать туда шинозу, вшить длинный кусочек ткани, чтобы безопасно поджечь и отойти. Или же просто кидать эти кошели в огонь, но только из укрытия.

Даже если нападений вурдалаков не будет, то шиноза может оказаться полезной в других алхимических составах – она обрабатывается специальными растворами и перестает быть опасной. Из неё изготавливаются лекарства против ожогов, для заживления ран, мази, которые останавливают кровотечение и ускоряют регенерацию. О всех этих составах Уилл прочитал в «Алхимии» и теперь потирал руки, желая что-нибудь приготовить.

Уилл проходил мимо небольшой речушки, прозванной Шумишкой, и размышлял о событиях дня, когда услышал знакомый всплеск. Не глядя в сторону шума, он улыбнулся.

– Вериатель, ты решила порадовать меня своим присутствием в этот погожий день, – ласково сказал Уилл, чуть сбавив ход.

Девушка лет двадцати, одетая все в то же серое платьишко и красивые сандалии, которые, казалось, не побоялись времени и выглядели как новые даже спустя шесть лет, поравнялась с Уильямом. Она привычным жестом отжала со своих длинных волос воду и положила ладонь на плечо Уилла.

– Я тоже очень счастлив тебя видеть.

Кельпи дотронулась влажной рукой до короба и мешка.

– Ах, это… Это корзина с покупками. А это… ну, это шиноза. И да, я не забыл о тебе, моя грозная Вериатель.

С этими словами Уилл достал из кармана мешочек со сластями, которые купил на рынке, и высыпал на уже протянутую ладонь девушки горсть сахарных шариков.

Кельпи взвизгнула от счастья и принялась хрустеть угощением, выплясывая вокруг молодого мужчины круги. Прикончив сладости, она с довольным видом облизнула губы, затем изящные пальчики и, пофыркивая на свой лад, чмокнула Уилла в щеку.

– Вериатель, я хотел тебе сказать кое-что… – Уилл несколько раз поправил лямки плетеного короба, собираясь с духом. – Я завтра пойду просить руку Линайи у ее отца.

Вериатель замерла, резко развернулась к мужчине и удивленно подняла брови, уперев руки в бока. Уилл, не понимая, что это значит, остановился. Кельпи вытянула задумчиво губы трубочкой, вдруг протянула ему руку и вопросительно посмотрела. Тот оцепенел на мгновение, а затем громко рассмеялся.

– Ах, Вериатель, Вериатель… Просить руку девушки означает предложение провести вместе остаток жизни, делить пополам радости и невзгоды, породниться и произвести на свет потомство. Я буду любить Линайю всю свою жизнь, и она родит мне детей!

Кельпи потрясла головой с вечно мокрыми волосами и прикрыла рот рукой, беззвучно смеясь. Казалось, что ее что-то в словах мужчины сильно позабавило. Наконец, она остановилась прям перед Уиллом, взяла его руку и приложила к своему животу.

Уилл не понимал действий Вериатель. И только он собрался задать вопрос, как та расхохоталась, отпрыгнула в сторону реки и, войдя в воду, растворилась. Ничего не понимающий Уильям простоял на месте еще с пару минут, вглядываясь в чистые и прозрачные воды реки. Страшное подозрение закралось в мысли, но он отринул его, решив, что обязательно все выпытает у Вериатель завтра.

На последнем отрезке пути он не думал о шинозе, старике с юга или Линайе, но вспоминал о том страшном и одновременно волнительном дне на берегу Сонного озера.

Еще не начали петь мацурки, а Уилл уже подходил к дому. Южный ветер принес с собой долгожданное тепло, сосны вокруг деревни тихо шумели, словно переговаривались друг с другом. В поселении сегодня было немноголюдно – большинство селян остались в Вардах у родственников на праздник Аарда.

Уилл постучал в дверь дома. Через минуту матушка Нанетта отперла дверь и выглянула наружу.

– Ох, сынок, я уж думала вы в городе заночуете. А, Малик там остался все-таки? – матушка увидела, что младший сын пришел один.

– Да, завтра протрезвеет и вернется. – Уилл вошел в дом и тотчас почувствовал аромат жаренной рыбы. – Я как раз успел к ужину!

Он сбросил с плеч корзину, а мешок с шинозой поставил в противоположный от печи угол.

– Матушка, тут в мешке очень опасное вещество. Я займусь им после ужина, а пока что обходите его стороной и ни в коем случае не подносите огонь. – Уилл выжидательно посмотрел на жену Малика, но та даже не удосужилась поздороваться, а сразу полезла в корзину смотреть покупки.

Шароша с Маликом были хорошей парой – оба беспардонные грубияны, да еще и выглядели как брат с сестрой: грузные, с маленькими глазами голубого цвета и вечно недовольным выражением лица.

– Хорошо, сынок. Жаль, что Малик остался в городе, такая вкусная рыба получилась, – запричитала Нанетта, и стала накрывать на стол. – Ох, и мацурки запели. Как вовремя ты вернулся, Уильям!

Семья собралась за столом, Шароша и Нанетта взялись за руки и стали шептать молитвы Ямесу. Уилл молча наворачивал рыбу, заедая дольками молодой репы. Он все думал о том, что пыталась сказать ему Вериатель сегодня. Думал он и о завтрашнем дне, когда пойдет к купцу Осгоду и будет просить руки его дочери.

Когда женщины закончили молитву и приступили к трапезе, он вспомнил про визит к старой травнице.

– А, матушка, я отнес травы бабушке Удде. Сегодня полнолуние, она сказала, что к следующей полной луне сбор будет готов.

– Спасибо, сынок. Кстати, я видела сегодня Линайю. Они с братом Элиотом пришли навестить тетю. Бедная Маргари захворала.

Уильям уже хотел было признаться матери о том, что завтра он пойдет просить руки Лины, но в дверь неожиданно постучали. Нанетта пошла открывать. За порогом стоял Вождь Кадин, и выглядел он обеспокоенным.

– Нанетта, у тебя еще есть травы, которыми ты лечила лихорадку Малика?

– Да, Кадин, а что случилось?

– У Маргари сильный жар. Линайя обтирает ее ключевой водой, дает отвар из златовика, но лучше от него не становится. Может, травяной сбор Удды ей поможет?

Нанетта кивнула и заторопилась к столу с травами. Через пару минут она вернулась с перевязью сухих трав.

– Давай-ка я схожу с тобой, Кадин. Эти травы нужно заваривать по-особому и давать отвар верными порциями.

Нанетта вышла из дому в сопровождении вождя. На улице давно стемнело и похолодало. Уильям и Шароша остались вдвоем. Женщина складывала грязную посуду в таз, чтобы утром вымыть в ручье, а Уилл сел около очага, нашел в «Алхимии» главу о шинозе и принялся читать. Время от времени он бросал любопытные взгляды на мешок, стоявший в углу.

Прошло несколько часов, но Нанетта так и не вернулась. Уилл закончил чтение и теперь морально готовился к разговору с суровым отцом Линайи, купцом Осгодом, которого боялся весь городок. Прошел еще час. Уилл захлопнул книгу и встал.

– Матушка задерживается, пойду узнаю, в чем там дело, – сказал он и полез на чердак, чтобы взять заготовку для факела. Затем поджег его в очаге и вышел на улицу.

Ответом на слова Уильяма стала лишь тишина, потому что внимание Шароши было приковано к купленным тканям. Их она принялась увлеченно перебирать, сидя в любимом кресле мужа.

Взошла полная луна. Погода была ясной, а воздух кристально чистым. Среди сосен виднелись многочисленные точки желтого света – вместе с приходом тепла у мацурок начался брачный сезон. Это марево из светлячков колыхалось то вниз, то вверх, и зачарованный Уилл приостановился на мгновение, наслаждаясь красотой весенней ночи.

Он вдохнул полной грудью, блаженно прикрыл глаза и, разминая тело после долгого сидения у очага, направился в сторону дома Маргари.

Вдруг тишину этой прекрасной весенней ночи прорезал истошный вопль. Уильям, вздрогнув, со всех ног понесся в сторону крика.

Он завернул за угол, выбежал на площадь, и его глазам предстало жуткое зрелище. Нанетта лежала в луже крови посреди Советной площади, пытаясь отбиться от существа, которое вцепилось ей в руку и тащило в сторону леса. Оттуда появились еще несколько вурдалаков.

Это были крупные, плотно сбитые твари, покрытые темной шерстью. Из жутких пастей торчали острые клыки, а большие уши чутко реагировали на любой звук. Они ловко передвигались на четвереньках, но передние конечности были чуть длиннее задних.

На площадь стали выбегать встревоженные полураздетые мужчины. Женщины в страхе выглядывали из окон и дверей.

Уилл кинулся к матери. Вурдалак заметил его и отпустил Нанетту. Он привстал на задние лапы и приготовился к нападению. Факел описал дугу и ударил тварь по морде. Посыпались искры, и воздух наполнил запах паленой шерсти.

– Пошел вон! – орал Уилл. Он размахивал горящим факелом из стороны в сторону, встав между матерью и вурдалаком.

Люди кричали.

– Смотрите, как их много!

На площади появлялось все больше вурдалаков, они словно тени отделялись из тьмы соснового леса, не освещенного в этой части светлячками, и тихо ступали на Советную площадь. Черные глаза отражали в себе луну, и вурдалаков, похоже, влек сладкий запах крови.

В тварей полетели камни, мужчины выбегали из домов, вооруженные чем попало: вилы, рогатины, факелы. Раненая тварь с окровавленной мордой закружила вокруг Уильяма, готовясь напасть. Нанетта сидела на земле и плакала, держась за руку, а Уилл стоял между матерью и вурдалаком, в страхе размахивая единственным и не очень надежным оружием для схватки с таким опасным хищником – обычным факелом.

С края деревни послышался еще один истошный крик, который резко оборвался. Вурдалак выволок из крайнего дома разодранного старика и вцепился ему в горло острыми и кривыми зубами. Остальные твари, до этого выжидавшие на краю площади, возбужденно зарычали. Несколько из них окружили жертву и стали рвать её на части. Ничто не могло заглушить хруст ломающихся костей и жадное чавканье.

Это послужило сигналом для всей стаи.

Вурдалаки бросились в атаку. Повсюду истошно вопили люди, слышался треск выбиваемых дверей и окон. Твари заползали в дома, выволакивали прячущихся внутри жителей Малых Вардцев.

Наивно было полагать, что вурдалаков остановят засовы и ставни. Долгое время эти ночные хищники не трогали людские поселения, и селяне стали забывать, насколько те умны и опасны. Куда хитрее тех же волков и куда свирепее разъяренных вепрей. Вот и сейчас вурдалаки ловко отскакивали от неумелых выпадов защитников и, выждав подходящий момент, набрасывались втроем на одного мужчину.

Раненый хищник перестал кружить вокруг Уилла, пригнулся к земле, глухо зарычал и прыгнул. В воздухе блеснули острые когти. Уилл попробовал увернуться и ударил факелом по спине твари. Та завизжала от боли, но успела когтями разорвать обидчику бедро.

От боли у Уилла потемнело в глазах. Он пошатнулся, но на ногах устоял.

Вурдалак снова принялся наматывать круги, выжидая удобного момента для атаки. Он чувствовал страх раненого человека, чуял запах крови из его раны и выжидал, когда тот ослабнет и откроется для нападения. От победы его отделял один прыжок и вурдалак уже ощущал вкус теплой человеческой плоти.

Уилл мысленно попрощался с жизнью, осознавая, что не одолеет вурдалака, а тот не отстанет от него. Неожиданно в бок твари впилась стрела. Она вошла глубоко, по самое оперение. Чудовище истошно завизжало, закрутилось на месте.

Уилл, не раздумывая, схватил на руки потерявшую сознание мать, и хромая, заспешил прочь. Пока вурдалак был занят тем, что вытаскивал стрелу, нужно было куда-то спрятаться.

– Уильям! Нужно уходить из Вардцев! Этих тварей около полусотни, они перегрызут всех нас, если останемся! – раздался голос вождя Кадина. Он держал в руках лук, за спиной висел колчан с десятком стрел.

– Но они могут догнать нас в дороге!

– Они не преследуют тех, кто покидает деревню. Многие уже ушли. Бегите в сторону Вардов!

– Ты видел Линайю?

– Да, она уже покинула деревню! – Кадин развернулся и побежал в другую сторону, пытаясь организовать отступление испуганных людей.

Если Линайя была в безопасности, значит нужно было спасти жену Малика. Уилл завернул за угол и пошел к дому. Вурдалаки еще не добрались сюда, и все соседи семьи успели покинуть деревню. В некоторых домах были распахнуты двери, и слабый рассеянный свет от свечей лился из окон и пустых проемов.

Уилл смотрел по сторонам, боясь пропустить нападение вурдалаков. Всем известно, что эти хитрые и свирепые хищники любят нападать со спины, мгновенно вгрызаться в глотку, убивая жертву быстро и безжалостно. Он в очередной раз обернулся и вдруг увидел фигуру человека, спокойно стоящего посреди улицы. Он хотел крикнуть и предупредить его об опасности, но, приглядевшись, вдруг понял, что это был не житель Вардцев.

Незнакомец развернулся, и свет от ближайшего факела осветил его. Это был высокий худой мужчина чуть старше средних лет с седыми бакенбардами. Уилл не смог различить цвет его одежды – в свете факелов все оттенки выглядят иначе. Но более всего поражало спокойствие мужчины, будто он находится не в бьющейся в агонии деревне, а неторопливо и даже величаво совершает променад и любуется красотами Офуртских гор.

Уилл никак не мог понять, откуда здесь посреди ночи мог взяться посторонний человек. Он остановился, и в этот момент мужчины встретились взглядами. Незнакомец улыбнулся. Его глаза странно блеснули в ночи.

Со стороны площади появились четыре вурдалака. Они увидели Уилла и оскалились. Среди тварей был раненый хищник с торчащим обломком стрелы из бока. Он наклонился к земле, слизал ещё теплую кровь, которая вытекла из раны Уилла, и посмотрел на того немигающими черными глазами. Раздалось рычание.

Вурдалаки прошли мимо незнакомца, не обратив на того никакого внимания и двинулись в сторону Уилла.

Уильям развернулся и, хромая, подбежал к порогу своего дома, с разбегу навалился плечом на дверь и заскочил внутрь.

Шароша забилась в дальний угол. Увидев Уилла она вскочила на ноги.

– Что нам делать? – всхлипнула беременная женщина. – Я слышала крики… Там убивают людей?

– Помоги привести в чувство мать. Мы не уйдем, если она будет без сознания.

Раздался шум когтей, крыша заходила ходуном. За дверью тоже было движение. Пока Уилл подпирал дверь сундуком с вещами, жена Малика истерично махала травами перед носом Нанетты.

– Сынок, что происходит? – матушка открыла глаза. – Я видела какой-то страшный кошмар…

К женщине вернулось сознание, взгляд прояснился, и она в ужасе вскрикнула. Она смотрела на разодранное бердо Уильяма, с которого бежала кровь, и на свою поврежденную руку.

– Так это был не сон? О, Ямес, пощади нас… Где мой сын, Малик? – она с помощью жены Малика поднялась на ноги.

– Спит сладким и пьяным сном в Вардах, – процедил сквозь зубы Уилл. В разорванной ноге пульсировала дикая боль, нога плохо слушалась и ему тяжело было ступать на неё.

Снова грохот – кто-то продолжал ломиться в дом. Но дверь была добротной, из толстой доски – прадедушка Уилла в свое время не пожалел сил, чтобы построить надёжное жилище для своей семьи. Но даже эта прочная дверь не задержит хищников надолго.

– Дверь долго не выдержит, – Уильям повернулся к женщинам. – Слушайте меня. Когда дверь сломают, я их отвлеку, а вы выходите через сени и направляйтесь к Вардам. Они не пойдут за вами. Матушка, перевяжи себе руку плотной тканью, чтобы они не учуяли запаха крови. Там в лесу встретите кого-нибудь из селян, они вам помогут.

– Сынок, а ты? – Нанетта расплакалась и кинулась к сыну.

– Я вас догоню, – солгал Уилл. Боль в ноге стала невыносимой. Он понимал, что далеко с такой раной не уйдет. Уже сейчас нога его почти не слушалась. Но главное, что Линайя и матушка будут в безопасности. – Матушка, быстро перевяжи руку, как я сказал!

Женщины занялись рукой Нанетты. Уилл, чувствуя все более усиливающуюся боль, с трудом залез на второй ярус и взял заготовку для факелов. Дверь уже трещала по швам, злобно рычали с той стороны.

С трудом спустившись, Уилл зажег факел от огня в очаге.

– Уходите! – он открыл заднюю дверь, ведущую к огороду за домом, и выпустил женщин.

– Уильям!! – Нанетта рыдала, жена Малика всхлипывала и держалась за живот.

– Я вам что сказал!

Женщины покинули дом. Жена Малика помогала Нанетте идти. Уилл захлопнул за ними дверь и поплелся в другую комнату с зажженным факелом в левой руке.

Буквально через мгновение входная дверь слетела с петель, а сундук швырнуло в сторону. Раненый вурдалак первым пробрался в дом, в его черных глазах горела жажда расплаты с обидчиком. Он посмотрел на человека и хищно облизнул обожженную морду.

Уильям отошел еще дальше, во вторую комнату, и прижался спиной к задней двери, выставив перед собой факел – другого оружия у него не было. Вурдалаки забрались в дом.

На пороге появилась худая человеческая фигура. Это был тот самый незнакомец, с которым Уилл столкнулся на улице. Теперь стало понятно, что перед ним – человек аристократических кровей. Об этом говорило всё – и красный кафтан из дорогой ткани, и благородная осанка, и перстни на пальцах.

Незнакомец вошел той самой походкой, которая свойственна людям, облеченным властью с рождения – плечи развернуты, спина ровная, а руки по-хозяйски сложены за спиной. Спокойный и неестественно бледный, этот не молодой и не старый мужчина был весьма красив, на челе сиял ум, а глаза с любопытством разглядывали рыбака. Волосы были подвязаны в хвост на затылке, а пышные седые бакенбарды почти скрывали худое и острое лицо.

– Кто ты такой? – прокричал Уильям.

Мужчины встретились взглядами, и аристократ любезно улыбнулся. Улыбка обнажила острые клыки, отчего Уиллу стало ещё страшнее, а последняя надежда на спасение угасла, как скоро погаснут угольки факела – единственной преграды между тварями и прижавшимся к двери сеней человека.

Уилл посмотрел на мешок шинозы и перехватил факел другой рукой. Твари загнали его в угол, раненый вурдалак припал к полу, готовясь к атаке на беззащитного человека.

Аристократ прошел мимо лежавшего в углу мешка, загородив его. А Уилл замахнулся факелом и швырнул его в незнакомца. Тот насмешливо отодвинулся в сторону и факел пролетел мимо, упав на мешок. Пламя быстро занялось на сухой ткани. Ленивым взглядом незнакомец проводил неудачный бросок и замер, когда почувствовал что-то неладное. Тихо зашипела шиноза. Уильям оскалился и хохотнул. Вурдалак прыгнул на него и вцепился в руку, выставленную для защиты.

Грохотнуло, и небо озарила яркая вспышка желтого цвета. На мгновение стало светло, словно днём.

Вурдалаки в деревне завизжали от ужаса, бросили тела жертв и скрылись в лесу. Грохот стоял такой, что даже спящие в Больших Вардах люди подскочили со своих кроватей.

– О Ямес, что это, – прошептал испуганно Кадин, ведя людей к Большим Вардам по тропе.