Прекрасная бунтарка

5

Патрисия сама не знала, что именно разбудило ее. Сначала она даже не поняла, что спала. Не поняла вообще, что происходит. Почему она лежит на кровати Стивена? Вроде бы в щелку между тяжелыми шторами проглядывает солнечный свет — значит, на улице еще день. Однако уже в следующую секунду нахлынули воспоминания. Да какие! Яркие, сочные! Они мигом вогнали молодую женщину в краску.

Встрепенувшись, Патрисия резко села — и тут поняла, что все это время лежала совершенно голой. Какой ужас! Щеки у нее так и заполыхали.

Минуточку! — решительно одернула она себя. Да что я сделала такого постыдного? Или, уж коли на то пошло, что постыдного сделал Стивен? Ровным счетом ничего!

Да, сегодня он был с ней куда менее деликатным, куда более требовательным и решительным. Ну и что? Разве не этого ей хотелось? Разве он не претворил в жизнь именно то, о чем она тайком мечтала с той самой минуты, как он пообещал наброситься на нее прямо в машине? И ведь ей понравилась его нынешняя грубоватость, понравился его напор. Еще как понравился!

На полу рядом с кроватью валялись две скомканные атласные тряпочки — кремовые трусики и топ, лишившийся всех своих перламутровых пуговок. Патрисию снова бросило в жар, когда она вспомнила, как в какой-то момент их яростной близости Стивен резким и быстрым движением рванул злополучный топ, чтобы скорей добраться до ее груди. В другой раз он бы расстегивал его долго и тщательно, сопровождая свои действия поцелуями. Сегодня же сорвал, как срывает ветер осеннюю листву.

Одежда Стивена лежала на кресле в глубине комнаты. Значит, он не оделся и бродит по дому, облаченный в любимый халат. А может, отправился в душ?

Патрисия прислушалась, но шума воды не услышала. Тогда, как была голышом, вскочила с кровати, воровато выглянула в коридор — не видно ли Стивена, не увидит ли он ее в таком бесстыдном виде — и метнулась в ванную. На крючке висело влажное полотенце. Значит, Стивен уже успел принять душ, пока она спала. По привычке заперев дверь, Патрисия последовала его примеру. В ней уже снова начало просыпаться желание, остудить которое не могли даже прохладные струи воды, струившиеся сейчас по ее телу.

Она не стала долго нежиться в душе — и особо следила за тем, чтобы не намочить волосы. Ни к чему появляться перед Стивеном мокрой курицей. Сейчас Патрисия хотела выглядеть как можно лучше.

Хотя, пожалуй, и нет, мысленно поправилась молодая женщина, глядя на свое отражение в большом, в полный рост, зеркале, что висело напротив ванны. Раньше это зеркало всегда смущало ее, теперь же лишь пробуждало какие-то новые, смутные, но волнующие ощущения. Пожалуй, ей хочется выглядеть не как можно лучше, а как можно обольстительней, как можно сексуальней. В голове уже складывался план, как сделать так, чтобы Стивен, чем бы он сейчас ни занимался, бросил все дела и отправился с ней обратно в постель.

Женщина, что глядела сейчас на Патрисию из глубины зеркального стекла, выглядела и в самом деле весьма сексуально. Розовые губы чуть припухли после недавних страстных поцелуев, глаза глядели чуть затуманенно и казались особенно большими. Темные волосы разметались по влажным после душа плечам. Она выглядела как… как женщина, только что покинувшая постель пылкого любовника — что, собственно, и соответствовало действительности.

Патрисия на мгновение задумалась, что бы надеть. Халат, пусть даже шелковый, она отринула, как недостаточно романтический, и, немного поколебавшись, остановила выбор на тонком парео с синими и золотистыми разводами. Обмотавшись им и оставив плечи обнаженными, она закрепила свободный край на груди. Только дерни, и ткань соскользнет. Главное — чтобы Стивену как можно скорее захотелось дернуть.

Она снова погляделась в зеркало и осталась довольна. Под полупрозрачным шелком просвечивали очертания гибкого тела со всеми положенными ему от природы округлостями и выпуклостями. Между краев расходящейся ткани виднелась длинная нога.

Не желая терять более ни секунды, Патрисия отправилась на поиски Стивена. Однако в гостиной, где она рассчитывала найти возлюбленного, его не оказалось. Молодая женщина сама не знала, какое из охвативших ее чувств было сильнее, разочарование или облегчение. Она сгорала от желания — и в то же время умирала от страха. Для нее было так внове самой проявлять инициативу, соблазнять самой, а не поддаваться соблазну! Во рту у нее пересохло, нервы трепетали, как туго натянутые струны.

Однако уже через миг Патрисия поняла: если со страхом справиться ей под силу, то с желанием — нет.

Снова выйдя в коридор, она заторопилась к кабинету Стивена — «берлоге», как он его называл. Стивен любил проводить там время, тем более что никогда не отдыхал по-настоящему — в голове у него все время крутились мысли о работе.

Атмосфера в кабинете царила строго деловая, но вместе с тем и по-холостяцки уютная.

Две стены занимали полки с книгами, перед окном стоял широченный письменный стол, а рядом — несколько глубоких старомодных кресел. Да и вообще вся обстановка тут была слегка старомодная, в этаком тяжеловатом стиле. На полу — персидский ковер, на стенах, в просветах между книжными полками, — старинные гравюры, на столе — массивная лампа с подставкой в виде орла.

Когда Патрисия составляла компанию Стивену в этой комнате, то чаще всего просто сидела в кресле с какой-нибудь книжкой, пока он думал, проглядывал бумаги, разговаривал по телефону или занимался еще чем-нибудь очень важным и очень мужским. А потом, покончив с делами, он хватал Патрисию на руки и нес в спальню… Сегодня, решила молодая женщина, она вынудит его изменить привычный распорядок.

Она положила руку на ручку двери. Сердце в груди замирало, как перед прыжком в воду. Но лучше уж скорее прыгнуть, чтобы не мучиться ожиданием… И муки неутоленным желанием.

Однако бабушкино воспитание не позволило Патрисии ворваться в кабинет без стука. Деликатно поскребшись в дверь, она приоткрыла ее и заглянула в образовавшуюся щель. Так и есть — Стивен, разумеется, оказался там. Сидел в кресле рядом с письменным столом, пристроив на один подлокотник какой-то тяжеленный справочник, а на другой — стакан своего любимого джина со льдом. На коленях у него лежала папка с бумагами, в которых он что-то отмечал ручкой, при этом ухитряясь разговаривать по телефону, выискивать что-то в справочнике и время от времени прихлебывать из стакана. Юлий Цезарь обзавидуется, да и только!

— Ага, вот ты где спрятался, — произнесла Патрисия, стараясь милой улыбкой и воркующим тоном замаскировать внезапно охватившее его раздражение.

Снова он с головой в делах, в работе. Из-за этой работы они и видятся раз в месяц, так он, даже выбравшись к ней, опять хватается за бумаги! Смешно ревновать к работе, как к сопернице в любви, однако сейчас чувство, испытываемое Патрисией, иначе как ревностью назвать было невозможно. И сегодня она твердо вознамерилась одержать верх над вечной конкуренткой.

Вместо того чтобы робко спросить, не помешает ли, Патрисия решительно направилась к Стивену и увидела, что тот удивлен. Ну и пусть себе удивляется!

Однако когда он вскинул руку в предостерегающем жесте и как ни в чем не бывало продолжил телефонный разговор, Патрисия так вознегодовала, что злость помогла ей преодолеть привычку во всем слушаться возлюбленного. Томно покачивая бедрами, точно одалиска в гареме какого-нибудь восточного бея, она двинулась к Стивену.

Его брови поползли вверх, на лице появилось выражение одновременно и удивленное, и позабавленное.

— Перезвоню вам чуть позже, Фрэнк, — сказал он в трубку прежде, чем опустить ее на аппарат. — Вынужден кое на что отвлечься.

Фрэнком, как было известно Патрисии, звали главного заместителя Стивена, на которого он обычно оставлял дела, когда куда-нибудь уезжал, даже совсем ненадолго.

— Не чуть позже, а гораздо, гораздо позже, — все так же мило проворковала Патрисия, словно невзначай кладя руку на грудь, на то самое место, где прятался кончик обмотанного вокруг тела парео.

Стивен улыбнулся и словно бы даже дернулся ей навстречу, однако вдруг замер. Патрисии показалось, что его осенила какая-то новая мысль. Но какая?

— Мне нужно тут еще кое-что доделать, — небрежным тоном произнес Стивен, опуская взгляд на бумаги и даже не глядя на возлюбленную. — Давай-ка возвращайся в постель, а я к тебе минут через десять — пятнадцать присоединюсь.

Десять — пятнадцать? Да он что, шутит? Патрисия и минуты ждать не хотела. Негодование развязало ей язык.

— А если я не хочу возвращаться в постель? Если я хочу остаться здесь? Если я хочу, чтобы ты немедленно прекратил работать и уделил внимание мне, а не каким-то там бумажкам, с которыми возишься семь дней в неделю?

Стивен медленно поднял взгляд. Глаза его горели странным огнем. С подчеркнутой неторопливостью поднеся к губам стакан, он отпил джина, ни на мгновение не прекращая взглядом раздевать Патрисию. Ее снова бросило в жар. Что еще он задумал?

— Хочешь, дорогая моя? — непонятным тоном переспросил Стивен. — Ну, если и правду хочешь, заставь меня позабыть про работу и уделить внимание тебе.

Он бросил ей вызов. И от осознания этого у Патрисии кровь забурлила в жилах, растекаясь этакой веселой чертовщинкой по телу. Она знала, чего именно хочет Стивен: увидеть ее полностью обнаженной. Но не в постели, а прямо здесь, перед ним. Что ж! Она не струсит. Она примет вызов.

Чувствуя, как часто и взволнованно бьется сердце, Патрисия сделала легкое движение рукой — и шелковая тряпица поползла вниз. Не дав ей совсем упасть, она перехватила парео примерно на уровне талии и торжествующе поглядела в лицо Стивену, ожидая увидеть откровенный восторг.

Однако никаких восторгов на лице Стивена не обнаружилось. Да и вообще никакой реакции. Откинувшись на спинку кресла, он отпил еще джина. Разве что плечами не пожал.

Остолбенев, как совсем недавно, когда он застал ее раздетой в спальне, Патрисия только и могла, что молча смотреть на него. А он, убедившись, что продолжения не ожидается, снова перевел взгляд на бумаги.

— Иди-ка ты лучше в постель, Патрисия, — посоветовал он, не поднимая головы. — Любому ясно: до роли роковой соблазнительницы ты еще не доросла.

До глубины души уязвленная, Патрисия выпустила парео из рук и осталась абсолютно нагой. По-прежнему никакого эффекта. Стивен был всецело поглощен своими бумагами.

Чаша ее терпения переполнилась. Стремительно подойдя к Стивену, она сняла с его колен папку с бумагами и переложила на стол.

— Погляди на меня! — прошипела Патрисия.

Стивен повиновался. Холодные серые глаза с демонстративной неторопливостью обшаривали тело молодой женщины, дюйм за дюймом, не упуская ни малейшей подробности.

— Очень мило, — наконец признал Стивен, хотя и без всякого энтузиазма в голосе, и тут же добавил: — Правда, ничего такого, чего бы я не видел раньше.

— Ну, так увидишь, — все тем же свистящим от гнева голосом пообещала Патрисия, — если наконец отложишь эту дурацкую книгу и твой идиотский джин.

Стивен закрыл толстый справочник и, не вставая с места, сунул его на полку. Но джин отставлять не стал. Напротив, отпил еще и устроился поудобнее с видом пресыщенного столичного зрителя на нашумевшей премьере.

Вот когда Патрисии снова стало страшно. А вдруг она выставляет себя полной дурой и Стивен в глубине души потешается над ней? Молодая женщина стояла, не зная, что делать.

— Я жду, — напомнил Стивен.

Она нервно сглотнула.

— Ну же, давай, Патрисия. Это твой выход и твоя идея. Мне безумно любопытно узнать, как далеко ты осмелишься зайти прежде, чем подожмешь хвост и обратишься в позорное бегство. Я и пальцем не шевельну, чтобы помочь тебе.

Патрисия тихонько ахнула. Только сейчас до нее дошло: Стивену мало, чтобы она открыто выставила ему напоказ свои прелести. Он хочет, чтобы она вообще целиком и полностью взяла инициативу в свои руки, на деле доказала, что хочет его.

Скажи он ей такое в любой другой день, скорее всего его предположение оправдалось бы: Патрисия бежала бы без оглядки. Однако сегодня день был необычный во всех отношениях, и молодая женщина, уже успевшая увидеть новые горизонты в их любовной жизни, не собиралась отступать. Самое трудное — это сделать первый шаг. А его она уже сделала.

Теперь надо действовать не рассуждая, не дать себе времени опомниться и пойти на попятную. Вооружившись этой нехитрой истиной, Патрисия шагнула вперед и остановилась прямо между колен Стивена.

— Я уже разделась, а ты — нет, — промурлыкала она, потрясенная тем, что осмелилась это сказать. — Так нечестно. Сейчас мы это исправим.

И, опустившись на колени, дернула за пояс халата возлюбленного, радуясь, что наступил черед Стивена тихо ахнуть. Однако на его лицо она старалась не смотреть — а вдруг прочтет на нем откровенное недоумение или возмущение? Вряд ли, конечно, ведь он сколько раз говорил ей, что отнюдь не против того, чтобы наедине с ним она вела себя пораскованнее. Но что, если он хотел этого лишь на словах, а не на деле? Или вдруг она уже вышла далеко за рамки разумной раскованности? Нет, лучше не смотреть.

Однако, не смея глядеть в лицо Стивену, она вынуждена была смотреть ниже. И через секунду, раздернув полы халата, сделала потрясающее открытие: оказывается, Стивен лишь притворялся, что его не возбудило ее появление. Еще как возбудило!

Последние барьеры рухнули. Молодая женщина словно обрела крылья и радостно воспарила. Она знала: ее храбрость увенчалась заслуженным успехом. Она победила! Победила!!! Все дальнейшее было уже совсем просто…