Глава 4 Найл

Когда она вышла из лифта, я уставился на нее, утратив дар речи. Она уложилась в десять минут и выглядела… потрясающе. Я одновременно был рад ее обществу и недоволен тем, что это небольшое осложнение – присутствие Руби – нарушит то, что иначе могло бы стать сухой, механической и легкой деловой встречей.

Сглотнув, я сделал жест в сторону входа в «Нейв».

– Перекусим?

– О да, – ответила она, и ее широкая улыбка, вибрирующее от предвкушения тело вышибли последние мысли из моей головы. – Я в состоянии съесть целую корову. Надеюсь, у них есть стейк размером с вашу грудь.

Я удивленно приподнял брови.

Она рассмеялась, копаясь в сумочке, и пробормотала себе под нос:

– Клянусь, обычно я веду себя более культурно.

Я хотел возразить, что жизнерадостность Руби выглядит освежающе. Но придержал язык; на этот раз она, похоже, не очень смутилась.

– Там будет мой брат, – напомнил я. – И его друзья. Надеюсь, тебе понравится. Они хорошие люди, просто они…

– Парни? – договорила она.

– В части манеры разговоров – да, – улыбнулся я.

– О, я умею обращаться с парнями, – сказала она, подстраиваясь под мои шаги. Я не в первый раз заметил, что двусмысленности, исходящие из ее уст, звучат игриво и жизнерадостно.

– Могу себе представить.

Она повернула ко мне лицо, когда мы остановились у стойки администратора ресторана, и поинтересовалась:

– Это комплимент?

В свете, отбрасываемом лампами под потолком бара, ее глаза поблескивали, и казалось, что она уже знает ответ на свой вопрос и конечно, знает, что это не оскорбление. На самом деле это похвала. Что я мог сказать, так это то, что она умеет обращаться с чем угодно.

– Ни за что не посмел бы оскорбить любое из твоих достоинств.

– Видите? – Она покачала головой и добавила с дразнящей улыбкой: – Не могу понять, когда вы со мной шутите. Вы такой невозмутимый. Может, вам имеет смысл поднимать табличку?

Я пробубнил что-то в ответ, подмигнул и повернулся к администратору.

– У нас здесь встреча. – Тут я заметил брата и его друзей. – А, вот они.

Не раздумывая, я взял Руби за локоть и повел к столику, вокруг которого стояли низкие бархатные кушетки и плюшевые оттоманки. Ее рука была теплой и упругой, но как только я осознал, насколько мое поведение близко к флирту, я отпустил ее. Таким образом я мог бы провожать к столику свою девушку, а не коллегу.

Наше появление не осталось незамеченным, и когда мы уже были в нескольких столиках от них, сидящие мужчины – Макс, Уилл, Беннетт и Джордж – перестали разговаривать и уставились на нас. Руби была высокой, даже несколько долговязой, но это не привлекало внимания. Со своей идеальной осанкой и всегда высоко поднятым подбородком она была грациозна, как олененок.

Четыре пары глаз скользнули по лицу Руби, затем по ее стройному телу к ногам, а потом снова вверх и переместились на меня, засияв.

Черт возьми.

Моему чертову братцу не надо было говорить ни слова, я и так понял, о чем он думает. Я отрицательно покачал головой, но его ухмылка стала только шире.

Они все встали, поздоровались со мной и по очереди представились Руби. Рукопожатия, имена, любезности. Я занервничал. Это мероприятие не походило на деловой обед или даже на ужин с друзьями. Было ощущение, что Руби на переднем плане, что я демонстрирую ее им. Это было знакомство.

– Напоминает собеседование, – сказала она, садясь на красный бархатный диван рядом с Джорджем. – Все эти костюмы.

Я сглотнул, и мое лицо покрылось румянцем от смущения и облегчения при мысли о том, что она восприняла этот вечер совсем по-другому. Мы вовсе не флиртовали.

Совершенно не умею понимать намеки.

– Центр города и его опасности, полагаю, – с легкой улыбкой ответил Беннетт и махнул официантке, чтобы она подошла принять заказ.

– Джин с тоником и побольше лайма, – попросила Руби, потом быстро посмотрела на короткое барное меню. – И сэндвич с прошутто, будьте добры.

Женщина с любовью к джину с тоником, моему любимому вечернему коктейлю? Господь всемогущий. Макс поймал мой взгляд и поднял брови, словно говоря: «Ну-ну».

– Мне то же самое, – сказал я, отдавая официантке меню. – Только с одним кусочком лайма.

– Как вы познакомились? – спросила Руби у Макса.

– Ну, – протянул он, наклоняя голову в моем направлении, – вообще-то это мой младший брат.

Руби улыбнулась.

– Говорят, вас много.

– Что да, то да, – хмыкнул Макс. – Десять. – Он махнул в сторону мужчины, сидящего рядом с ним. – С Беннеттом мы вместе учились в университете, с Уиллом я познакомился, когда переехал в Нью-Йорк и мы приняли неудачное решение открыть совместный бизнес…

– Твой бумажник испытывает ежедневные приступы сожаления по этому поводу, – сухо отозвался Уилл.

– Джордж работает вместе с моей женой Сарой, – договорил Макс.

– Я ее Пятница, – объяснил Джордж. – Занимаюсь ее расписанием, слежу, чтобы графины на ее столе никогда не были пустыми, и слежу, чтобы их с Максом не поймали во время совершения развратных действий.

После того как мы все представились, всеобщее внимание ожидаемо сосредоточилось на Руби, хотя, подозреваю, мое принадлежало ей в любом случае. В слабом свете на фоне зеркальных стен, тяжелых бархатных портьер и эффектной деревянной отделки она практически сияла.

– Давно вы в Лондоне? – поинтересовался Беннетт. – Вы явно не англичанка.

– Я родом из Сан-Диего, – ответила она, убирая прядь волос за ухо.

Беннетт выгнул брови.

– Мы с женой сыграли свадьбу в отеле «Дель Коронадо».

– Восхитительно! – Улыбка Руби могла бы осветить комнату темной ночью. – Я была там на нескольких свадьбах, и все они были великолепны. – Руби поблагодарила официантку, принесшую ей напиток, и сделала глоток. – Я закончила университет в прошлом году в июне и в сентябре переехала в Лондон. Так что полгода. Год я буду стажироваться в «Ричардсон-Корбетт», но осенью я начну параллельно учиться в Оксфорде.

– А, еще один градостроитель? – уточнил Макс, бросив взгляд на меня.

– Нет, – отрицательно покачала головой Руби. – Структурное машиностроение.

Мой брат вздохнул с притворным облегчением.

– Значит, ты согласишься со мной, что градостроительство – самая нудная из всех существующих профессий?

Руби со смехом снова покачала головой.

– Мне очень жаль тебя разочаровывать, но градостроительная политика была моим непрофильным предметом в университете. – Макс застонал. – Я надеюсь когда-нибудь вернуться в Южную Калифорнию в костюме супергероя и полностью революционизировать систему общественного транспорта или ее отсутствие.

Я поймал себя на том, что придвигаюсь ближе, чтобы лучше ее слышать.

– Южная Калифорния забита автомобилями, – продолжила она. – Между городами все ездят на машинах и поездах, но в городе без машины не обойтись. Лос-Анджелес разросся вширь слишком быстро, и у него нет соразмерной ему транспортной системы, поэтому это будет все равно что модифицировать и без того сложный городской пейзаж. – Взглянув на меня, она добавила: – Вот почему я хочу работать с Мэгги. Маргарет Шеффилд, под чьим руководством я хочу учиться, участвовала в создании инфраструктуры вокруг уже существующих станций метро в плотном городском пространстве. Она гений.

Даже Беннетт уставился на нее со смесью любопытства и благоговейного ужаса.

– Господи боже мой. Сколько тебе лет, Руби? – воскликнул Джордж.

Я преисполнился благодарностью в его адрес. Он собирается задать ей все те вопросы, которые я хотел бы задать сам, но не решался.

Она убрала за ухо непослушный локон жестом, в котором я научился угадывать ее неуверенность.

– Двадцать три.

– Ты почти зародыш, – застонал Джордж. – Столько амбиций, и тебе нет даже двадцати пяти лет!

– А тебе сколько? – спросила она, улыбаясь во весь рот. – Ты не выглядишь сильно старше меня.

– Не хочу об этом говорить, – заныл Джордж. – Это вгоняет меня в тоску. Я почти достиг возраста, когда пора принимать виагру.

– Ему двадцать семь, – ответил Уилл, игриво толкнув Джорджа.

– Ну правда, давайте перейдем к серьезным вопросам, – произнес Джордж. – У тебя есть бойфренд, очаровательная двадцатитрехлетняя Руби? – Я напрягся и устремил взгляд в свой стакан. – И нет ли у него такого же очаровательного друга-гея?

– У меня есть брат, – уклончиво ответила она и нахмурилась с извиняющимся видом. – Я считаю его очень милым, но, к сожалению, он традиционной ориентации. Я могла бы сколотить состояние, если бы брала деньги со всех девиц, с которыми он переспал в колледже.

Кивнув, Беннетт сказал:

– Мне нравится ваш предпринимательский дух.

Джордж наклонился вперед и продолжил:

– Не думайте, что я не заметил, как ты уклонилась от вопроса о бойфренде. Надо ли мне поиграть в сваху, пока ты в Нью-Йорке?

– Честно говоря, не думаю, что стоит. – Руби подняла стакан и взяла в рот соломинку, встретившись со мной взглядом. – Вот этот человек может засвидетельствовать, что только полчаса назад я выглядела как городская сумасшедшая.

– Наоборот, – возразил я. – Никто другой не носил махровый халат с таким достоинством.

Она хихикнула и закашлялась, подавившись.

– Вы мой любимый лжец.

– Я искренний человек, – ответил я, поставив свой напиток на салфетку. – Еще меня весьма впечатлило, как ты сумела сделать так, чтобы волосы торчали во всех направлениях одновременно. Немногим удается это сделать, просто поспав в кровати.

Она пожала плечами и задумчиво улыбнулась, вспомнив нашу недавнюю перепалку.

– Меня многие пытались научить укладывать волосы гладко. Им не удалось.

Я взглянул на стол, за которым сидели взрослые мужчины, наблюдающие за нами с восторженным любопытством. Ох и наслушаюсь же я потом от Макса.

– Значит, бойфренда нет, – заключил Джордж с хищной улыбкой.

– Нет, – подтвердила она.

– Тебя интересует кто-то конкретный?

Руби открыла рот и тут же его закрыла, покраснев. Моргнула и прищурила глаза:

– В жизни не поверю, что вы, парни, собрались тут только для того, чтобы выпить и потрепаться об отношениях. Что, дальше начнем обсуждать сумочки?

Беннетт кивнул в сторону Джорджа:

– Это все он. Стоит пригласить его в бар, и начинается.

– Сто раз говорил тебе, Бен-Бен, – протянул Джордж, – ты командуешь днем, я командую ночью.

Беннетт холодно уставился на него, и я увидела, как Джордж старается не съежиться под его взглядом.

– Джордж, – наконец сказал он, выдавив из себя смешок, – ты мне этого никогда не говорил.

Облегченно рассмеявшись, Джордж согласился:

– Да, но прозвучало неплохо. Я просто пытаюсь произвести впечатление на Руби.

– Руби, кажется, ты украдешь у меня Джорджа, – заулыбался Уилл.

– Маловероятно. – Джордж постучал Уилла по носу. – У. Нее. Нет. Нужных. Частей. Тела.

– Ну ладно, – сказал Беннетт, поднимая свой стакан и делая длинный глоток. – Мы вернулись к обсуждению частей тела. Все в порядке.


За столом повисло молчание, все наблюдали за Руби, которая собралась вернуться в номер. Весь ужин она была чрезвычайно очаровательной, и все застонали в унисон, когда она извинилась и сказала, что ей рано вставать. Мне тоже было жаль отпускать ее.

– Ну-ну.

Я взглянул в самодовольное лицо моего братца.

– Теперь, когда мы остались одни, – начал Уилл, – думаю, что можно перестать притворяться, что мы не окончательно потеряны для светской беседы, верно? – Все согласно закивали. Уиллу снова наполнили стакан, и отпил немного скотча. – Также я думаю, что мы все можем согласиться, что Беннетт – важный консультант по этой части.

Макс хихикнул.

– В части конференции? – спросил я в замешательстве.

– В части заурядного затруднительного положения, – сухо добавил Беннетт. – Сногсшибательная девушка-стажер. Все отрицающий босс. Я могу составить пошаговый план политики сдерживания.

Я моргнул и сглотнул, осознав, на что они намекают.

– Она не мой интерн. Я не имею никакого влияния на ее карьеру. – Я покачал головой, расстраиваясь от того, что это совершеннейшая ложь. – Я не… то есть я ее не интересую. Она меня тоже.

Все четверо мужчин захохотали.

– Найл, – сказал Уилл, упираясь локтями в колени. – Она чуть не уронила свой стакан тебе на колени, когда Джордж спросил, интересует ли ее кто-то конкретный.

– Я только собирался сказать то же самое, – добавил Беннетт.

– И что-то мне подсказывает, что она первая бы бросилась ликвидировать катастрофу, – сказал Уилл.

– Ну, может быть, дело в том, что ее интересует кто-то из сотрудников «Р-К».

– О да. Ты. – Макс поднял свой стакан и допил янтарную жидкость.

– Ну правда. – Я выдавил улыбку. – Она фантастическая девушка, но явно не для меня.

Склонив голову набок, Беннетт спросил:

– Какого цвета у нее глаза?

Зеленые, хотел было ответить я, но сдержался. Покачал головой, будто не знаю.

– Во что она была одета? – спросил Уилл.

В синее платье чуть выше колена, не сказал я. На шее тонкая золотая цепочка, на правой руке кольцо, из-за которого мне все время хотелось задать ей вопрос, который в конце концов сформулировал Джордж – насчет бойфренда.

Я закатил глаза, и мой братец снова захохотал, тыкая в меня стаканом.

– Парни замечают эти вещи, когда девушка их интересует.

– Если эти парни – не Джордж, – уточнил Уилл. Джордж ухватил его за затылок и попытался поцеловать в губы.

– Что ж, – заметил я, – похоже, мне больше не надо думать на эту тему. Вы подумали за меня.

– Да, мы такие, – сказал Уилл, поправляя перекосившийся воротник своей рубашки и устраиваясь в кресле поудобнее. – Мы знаем эту болезнь.

– Я думал, у тебя нет органа, который за это отвечает, честно, – сказал Джордж.

– Какое облегчение – узнать, что ты такой же, как мы. Наши дамы будут в восторге. – Макс постучал костяшками пальцев по столу и встал. – Увы, должен вас покинуть. У нас новый ритуал: Сара укладывает ребенка спать, я встаю покормить его ночью.

– Наконец-то он отобрал у тебя сосок, а? Небось ты сам пахнешь женщиной, – сказал я Максу, напоминая, как он сам вставлял шпильки во мой адрес во время моего последнего приезда.

Макс рассмеялся и похлопал меня по спине. Мы все встали, безмолвно давая понять, что вечер подходит в концу. Я наблюдал, как мой брат собирает свои вещи и прощается, ощущая смесь гордости и тоски по тому, что у него было: жена, дочь. Хороший дом.

– Поцелуй за меня девочек, – попросил я, когда он собрался на выход. Он взмахнул рукой и ушел. Бар отеля показался совершенно покинутым и тихим, теперь когда они все вчетвером ушли.

Я хотел найти более подходящее название тому, что почувствовал, когда он уходил. Не зависть и не горечь из-за моих собственных обстоятельств. Просто несколько недель назад, навестив Макса и Сару, я понял, чего я хочу: стабильность, жену, семью, – но я так далек от этого. Перемены всегда давались мне с трудом, и мысли о том, что будет с моей жизнью после развода, устрашали.

До теперешнего момента я даже не осознавал, что отгоняю от себя мысли о том, что будет дальше и как получить от жизни то, что я хочу. Я просто нажал на паузу. Семь месяцев я плыл по течению: с головой погрузился в работу, играл в футбол и занимался греблей по выходным, время от времени встречался с друзьями – Арчи и Йеном.

Но чтобы получить то, что мне нужно, придется выйти за эти рамки.

И сейчас из-за всех этих намеков от Тони, Макса, Уилла, Беннетта и даже Джорджа, а может быть, из-за общества завораживающе прекрасной, очаровательной женщины я задумался, может ли Руби оказаться той женщиной, которая мне нужна.

Но я не хотел совершать никаких движений в адрес Руби только потому, что остальные считали, что я должен это сделать, или потому что у меня в жизни образовалась пустота. Разумеется, я нахожу ее привлекательной и где-то глубоко внутри могу представить, как мы встречаемся.

Могут ли у меня вообще быть отношения, основанные на страсти, честности и преданности, не такие, как с Порцией? Я всегда был предан ей, но у нее на первом месте всегда были родители. Тогда это не приходило мне в голову, но сейчас, оглядываясь назад, я понимал, что мы никогда не стали бы по-настоящему близкими людьми.

За последние год-два я осознал, что все время уступал Порции, просто потому что мы так долго были вместе. Но, несмотря на то, что я человек неуверенный и сдержанный, я воспитывался в доме, где было много страсти, много детей и происходили самые нелепые приключения. Пусть я никогда не был инициатором ничего спонтанного и безумного, но мне это было нужно, как мы нуждаемся в воздухе и тепле.

Когда я вошел в лифт, перед моим мысленным взором всплыло лукавое лицо Руби.

Такое впечатление, что она появилась в моей жизни в самое подходящее время. Дело не в том, что я мог бы иметь с ней романтические отношения, а в том, что я понял, какими разными бывают женщины и что они необязательно похожи на Порцию.

Разделение нашей общей жизни с Порцией на два разных пути было мучительным и постепенным. Сначала квартира: без особых обсуждений мы решили, что она останется ей. Потом машина: тоже ей. Она оставила себе собаку, мебель и изрядную долю наших сбережений. Я отдал все это, ощутив поразительное облегчение.

Порция – мой первый поцелуй, моя первая любовь, мое первое все. Женившись в девятнадцать лет, я считал, что надо сохранять брак, несмотря на то, что мы были несчастны, пусть даже мои взгляды были старомодными.

Просто однажды наше несчастье стало настолько сильным, что я не видел из него выхода.

Я не чувствовал ее любви, и что касается меня, сексом мы давно занимались на автомате. Речь о детях вообще не заходила, и, по правде говоря, я не мог представить, чтобы Порция любила детей так, как моя мать: со всеми этими полными энтузиазма поцелуями в животики и постоянными физическими проявлениями материнской любви. А теперь, спустя месяцы после развода, я вообще не мог понять, как я представлял себе нашу жизнь с ней: чистую, холодную, где все на своих местах.

В конце концов наш развод решился во время одного из наших безобидных ланчей по расписанию. Я получил напоминалку о встрече, которая должна была состояться в то же время, что и ланч. Порция часто работала из дома, но передвинуть встречу на час – это было для нее слишком.

– Ты вообще когда-нибудь думаешь о том, как устроен мой день? – спросила она. – Ты когда-нибудь думаешь, что я откладываю ради тебя?

Я подумал о романтических каникулах, которые она отменяла, ужинах по случаю дня рождения, которые она пропускала, потому что была в гостях у подруги и забыла, а один раз она просто продлила пребывание в гостях еще на неделю просто потому, что там было очень весело и она не могла от этого отказаться.

– Стараюсь, – ответил я.

– Но у тебя не получается, Найл. И честно говоря, я устала.

Порции всегда надо было оставить за собой последнее слово. И в этот миг с отчетливой яркостью, которой я сам от себя не ожидал, я понял, что мне нравится это последнее слово. Я просто захотел покончить с этим.

– Я понимаю, Порция. Ты можешь делать только то, что можешь.

Она слегка удивилась, что я назвал ее по имени: годами я обращался к ней «любимая».

– Вот так, Найл, – утомленно сказала она. – Я тону. Я просто не могу жить своей жизнью и тащить на себе еще и это.

«Еще и это» – имелось в виду «нас». Ношу семейной жизни, в которой не было любви.

Она взглянула для меня, провела взглядом по лицу, шее, посмотрела на руки в карманах брюк.

Я никак не мог избавиться от ощущения, что, глядя на меня таким образом, она меня с кем-то сравнивает. С кем-то более шикарным, не таким высоким, более американским, менее терпеливым с ней.

После нескольких минут гнетущего молчания она снова заговорила.

– Мы, – сдержанно произнесла она, – больше не чувствуем себя естественно друг с другом.

И это было все.

Загрузка...