Преподобные Лонгин и Христофор Коряжемские и их жизнеописание

История Николаевского Коряжемского монастыря Сольвычегодского уезда Вологодской губернии

Сольвычегодский Николаевский Коряжемский общежительный мужской монастырь находится в 558 верстах от города Вологды, в Сольвычегодском уезде Вологодской губернии. Он расположен на ровной местности близ устья речки Коряжемки, впадающей в судоходную реку Вычегду с левой стороны, в пятнадцати верстах выше уездного города Сольвычегодска. Красив и живописен вид монастыря с противоположного берега реки Вычегды, когда монастырь показывается среди сосновых и кедровых деревьев. Сообщение с монастырем очень удобное, особенно летом, когда по Вычегде ходят пароходы к Яренску и Устьсысольску. Садятся на пароход на станции Котлас. На станции Котлас проживает послушник монастыря, который и дает все сведения о проезде в обитель.

Монастырь основан двумя иноками, преподобными Лонгином и Симоном. О жизни их известно очень мало. В рукописи под № 168 Вологодского Епархиального Древлехранилища, относящейся ко второй половине XVII века, следовательно, писанной лет сто с небольшим по кончине преп. Лонгина, на основании рассказов «многолетних старцев», сообщается, что преп. Лонгин пришел с преп. Симоном на Коряжму из «верховских» градов с иконою животворящего Креста Господня. Эта икона доселе хранится над гробницей преподобного. Она сделана из березового дерева, имеет вышины 14⅛, ширины 9 вершков; в эту доску врезан крест вышиною 7⅞, в поперечник 5⅞ вершка. На нижнем краю доски церковнославянскими буквами начертано: «в лето 7043» (т. е. 1535) г.; на обороте доски вырезано: «Крест Христов Павловы пустыни». Эти слова дали повод предполагать, что преп. Лонгин пришел на Коряжемку из Павлова Обнорского монастыря, Вологодской губернии. Расчистив лес, преподобные иноки построили в пустыне часовню и келию, а потом и деревянную церковь св. Николая Мирликийского чудотворца; с тех пор монастырь стал называться Николаевским, а по речке Коряжемке — Коряжемским. Сотрудник преп. Лонгина Симон вскоре отошел от него далее в лес и основал в 60-ти верстах от Коряжмы, вверх по Вычегде, на реке Сойге особый монастырь. А преп. Лонгин, по устроении обители Коряжемской, был ее игуменом и в ней скончался 10 февраля 1540 года. Более о жизни преп. Лонгина ничего определенного неизвестно. Доныне подле гробницы его на особом столике хранятся колючая власяница преподобного и холстинная фелонь его. Между существующими храмами, внутри монастыря находится колодезь, ископанный преподобным; над колодезем устроена каменная часовня, обильно украшенная святыми иконами.

Пятнадцать лет тело преподобного покоилось близ папертной лестницы; на шестнадцатом году оно было переложено на иное место, возле северной стены церкви. Поводом к этому было чудесное сонное видение в болезни тогдашнему Устюжскому воеводе, некоему кн. Владимиру, никогда не бывавшему в монастыре. Пораженный видением, больной воевода прибыл в монастырь, сам отыскал место погребения преподобного и указал игумену и братии иное место, где приличнее было бы положить его. Когда же игумен исполнил указание воеводы, сей последний почувствовал себя здоровым и, рассказав о своем видении, посоветовал устроить над гробом преподобному палатку или часовню.

В скором времени по основании в монастыре был воздвигнут храм во имя Благовещения Пресвятой Богородицы и преп. Димитрия Прилуцкого. Едва ли не с основания своего монастырь стал зависеть от Вологодского епископа, которому игумены давали впоследствии отчеты во всем монастырском хозяйстве.

В 1547 году 25 августа царь Иоанн IV Васильевич пожаловал Коряжемского игумена Вассиана грамотой: в дом св. Николая чудотворца была дана царем пустынька с иконами и с книгами и с колоколами и с землей; это была Христофорова пустыня (ныне приходская церковь). Основана она была на Едоме постриженником преп. Лонгина — иноком Христофором в 20 верстах к югу от Коряжемского монастыря. Земли было около той пустыньки — меж болотами и пашнями дикого раменья в межах по одну сторону к Шалимове слободке до деревни Рухновской (Чуркинская тож) по речке Нырме, а в другую сторону к Зогзину по Черной ручей.

Может быть, это были первые земельные приобретения Коряжемского монастыря. Из сохранившегося одного документа 1558 года времен игумена Вассиана видно, что Коряжемский монастырь имел несколько деревень (Конашевская, Телячья, Савинская, Луковицина Гора, а может быть и другие) и для наблюдения за хозяйством игумен назначал туда старцев и приказчиков, которые следили, чтобы поряженные для обработки земли люди аккуратно доставляли условленную долю семян, сена, платили бы денежный оброк и держали в исправности необходимые в деревенском хозяйстве постройки, указанные в рядных записях.

В 1583 году царь Иоанн IV Васильевич снова пожаловал монастырь своим жалованьем: на имя игумена Иова дана была 15 мая грамота, подтверждавшая право, полученное ранее монастырем, держать за собою перевоз через реку Вычегду, против Вычегодского Усолья (то есть Сольвычегодска) и представляющая монастырю пользоваться из царских доходов ежегодно суммою, равною цене пятидесяти пудов соли, считая по алтыну за пуд; эта сумма должна была, согласно грамоте, быть выдаваема в монастырь Сольвычегодским выборным старостою вместе со сборщиками и целовальниками.

Года через четыре после этого игумен Иов за немощами оставил игуменство. При нем в 1582 году 4 ноября в монастыре был пожар, причем сгорела «казенная келья» с некоторыми монастырскими документами на земельные владения. Из одного документа игуменства Иова видно, что Коряжемский монастырь тогда имел уже многочисленную братию; в нем упоминается, кроме игумена, келаря и казначея, одиннадцать только старцев, не считая иных служащих в монастыре лиц.

В писцовых книгах 6094 (т. е. 1586) года писца Афанасия Ивановича Вельяминова и дьяка Ивана Григорьева за Коряжемским монастырем были записаны в Сольвычегодске в городе «для осадного времени» два амбара, да на площади на посаде — монастырское место, на нем стоял амбар Гренки Вологжанина, и на Троицкой стороне в Касмакове улице монастырских два двора — на одном жил монастырский вкладчик Иван Григорьев, на другом дворники. Сверх того, к посаду приписаны были пожни и полянки монастырские; именно: 1) на Усольском острове, на р. Вычегде, по конец острова Нюбского — Флоровская пожня, данная монастырю в 1581 году Прокопием Клементьевым Капустиным, (она же Захарьинская Гундюхина), с нее снимали сена 120 копен; 2) пожня Ермолинская Суровцова в Брянцове на волоке, сена с нее — 70 копен; 3) пожня Степановская Кожина, на Коневском острове «на верхней голове», сена с нее 60 копен; 4) пожня Федковская да Ивашковская Суровцевых на Онтоновице подле Плоского озера, сена с нее 60 копен; 5) пожня Дворищная (Павлиг новская Серебреникова) у Сверчковского озерка, сена с нее 30 копен и 6) треть пожни на Кузмине острове за промоиною, а другая треть ее с верхнего конца Иванка Черменина, третья треть нижний конец с причистью Грици Проскурнина; эта пожня была раньше Грици Кузьмина Оксиньина, сена с нее 70 копен; всего было за монастырем пять пожен с третью, а сена на них ставилось 363⅓ копны; оброку с пожен шло 53¾ копейки, а пошлин 2½ коп.; на Усольском острове было три монастырских полянки, да две полянки Ивашковские Романовы были за монастырем. Со своих дворов и с полянок монастырь некоторое время платил данные и оброчные деньги и всякие подати в царскую казну вместе с посадскими людьми. Так как посадские люди, разверстывая царские подати по сохам, дозволяли себе иногда накладывать на монастырские владения доли несоответственно качеству угодьев и промыслов, то монастырь исходатайствовал себе от царя Феодора Иоанновича разрешение отписать от черных посадских дворов, обложенных тяглом, свои амбары, дворы и пожни и полянки в особую книгу, чтобы платить отдельно от посада со своих сох, как были отписаны от крестьянских сох монастырские деревни и починки в Окологородной и Пачеозерской волостях.

Из одного документа 1590 года можно узнать, что за монастырем числилось в слободках Едомской, Ямской и Шалимовской — полторы сохи, а черные монастырские дворы на посаде и деревни Окологородной и Пачеозерской волостей считались за соху с полутретью; следовательно, всего монастырь платил за 2⅞ сохи. А платежи взыскивались в те времена следующие: 1) за наместничий корм, за присуд и в доход пошлинных людей наместничьих — всего с сохи по 36 руб. 40¼ коп.; 2) дани, запросу, за поминочные черные соболи ямские и приметные деньги, за посошные люди, за городовое, за засечное и за ямчужное дело, за поплужную пошлину, соколья оброку, казначеевых, дьячих и подьячих пошлин, за праветчикову поворотную пошлину, — всего с сохи — по 6 рублей 37 копеек; 3) пищальных денег с сохи по 31 копейке.[4]

Кроме того, монастырю приходилось платить сверхобычные налоги, напр.: когда правительство начинало заселять Сибирские земли, то пришлось платить в подмогу переселенцам по 50 рублей с каждых трех сох.

В вотчинах монастырских в конце XVI-го столетия уже существовали две церкви: одна в Шалимове слободе — во имя св. Николая Мирликийского, другая — на Пырской Едоме — Преображенская; они упоминаются уже в 1591 году.

Денежное монастырское хозяйство было очень значительное; по сохранившимся документам, например, видно, что за сентябрьский год 1599–1600 из монастырской казны израсходовано было 184 руб. 20 коп., а в 1601–1602 годах — 192 руб. 46½ коп. Однажды монастырь смог ссудить Никите Григорьевичу Строганову на перехватку единовременно 100 рублей. Эти суммы, небольшие по нынешнему времени, чрезвычайно велики для того времени. В записях расходов, между прочим, есть следующая перечеркнутая: «114-го (т. е. 1606) году апреля в 7 день взяли Шарап Семенович Якушкин да Иван Болотников из казны казенных денег на Государя Царя и великаго князя Дмитрея Ивановича (т. е. самозванца) триста рублев». Интересна для города Сольвычегодска другая запись: «Июня в 14 день (1606 г.) дал у Соли в новой храм на площади Воскресению Христову на сооружение — рубль денег с братского приговору».

Как отразилось на монастыре разорение края шайками бродячих воров во время междуцарствия, точных сведений в монастыре не сохранилось. В устных рассказах события смутного времени перемешиваются с местными последующих времен разбоями.

В 1626–1630 годах, т. е. около половины царствования Михаила Федоровича, за монастырем числилось в слободках Юшки Распопова, в Моршенине, да в Шалимове, да в Пырской и в Ямской жилых 77 деревень, да 7 починков, да 3 выставка, да 6 пустошей, и в них крестьянских и половничьих дворов 269, да двор монастырский, а людей в них 355 человек, да 15 дворов пустых, да два места дворовых; сверх того были у монастыря 2 мельницы.

При игумене Антонии в 1631–1632 годах денежный приход монастырских сумм равнялся 1299½ рублям. При нем над монастырскими воротами была построена церковь Благовещения Пресвятой Богородицы и на колокольню поставлены были часы, привезенные из Устюга.

С 1643 по 1651 год игуменом был Александр, впоследствии первый епископ Вятский и Великопермский. В монастырском архиве не сохранилось документов, относящихся ко времени его игуменства; поэтому и неизвестно, как при нем шло монастырское хозяйство. Более известны его заботы о благоустроении монастыря за то время, когда он был епископом; а игуменами монастыря были Феодосий, постриженник Коряжемского же монастыря, с 1651 по 1665 г., и Варсонофий. Вот краткая биография преосвященного Александра, составленная на основании «Истории Российской иерархии» (т. IV, с. 782–786) и «Критико-биографического словаря русских писателей и ученых» Венгерова (СПб., 1889 г., т. I, с. 368–370), с необходимыми поправками в этих изданиях.

Преосвященный Александр родился в 1602 (или 1603) году, в подмонастырской слободе, где был послушником, по пострижении — казначеем, а с 1643 по 1651 год — игуменом. В 1651 г. он был назначен в Спасокаменный монастырь, что на Кубенском озере; в 1655 году хиротонисан во епископа Коломенского и Каширского, а в 1657 году переведен на вновь учрежденную епархию «Вятскую и Великопермскую». Здесь не место входить в изложение пререканий епископа Александра с патриархом Никоном и с вологодскими архиепископами Маркеллом и Симоном; с первым — по вопросам о церковном исправлении, со вторыми — из-за присоединения к Вятской епархии Яренского уезда. Епископ Александр до 1666 года был в близких сношениях с раскольниками, Нероновым, игуменом Феоктистом, боярыней Морозовой и др.; на соборе 1666 года он раскаялся в своих сомнениях и с четвертого заседания принимает участие в деяниях соборных. В 1674 году, января 8, он удалился на покой в Коряжемский монастырь; пребывая здесь он, наконец, посхимился с именем Андрея и скончался в 1678 году, декабря 17; погребен в северной паперти построенной им Благовещенской церкви, где при жизни еще сам указал место погребения. При гробнице его ныне помещается портрет его.

Преосвященный Александр Вятский во всю свою жизнь был сердечно привержен к своей родной Коряжемской обители. Когда он был переведен из Коряжемского в Спасокаменный монастырь архимандритом, то оттуда дважды, в 1652 и 1654 годах, приезжал в Коряжемский монастырь на поклонение со многими вкладами; и из Коломны, впоследствии, в 1657 году от 30 мая, послал некоторые вклады. В 1663 году, будучи Вятским епископом, также и оттуда прислал многие вклады. В 1665–1671 годах была им построена в Коряжемском монастыре, на свою келейную казну, каменная Благовещенская церковь; для освящения ее, 9 февраля 1671 года, Преосвященный приезжал лично; в этом храме был прежде придел во имя св. Николая Мирликийского чудотворца, освящение которого было совершено также самим преосвященным Александром 21 февраля того же года. В 1673 году, находясь в Москве, преосвященный прислал в монастырь колокол в 20 пудов 30 фунтов, ценою в 105 руб. 27 алт. 3 деньги. Всех же его вкладов, кроме построения соборной монастырской церкви, было записано в монастырской вкладной книге, по тогдашним ценам, на 3261 руб. 30 алтын с деньгою. В монастыре доселе сохраняется несколько облачений, устроенных этим преосвященным. В прежнее время, до несчастного случая в Благовещенском храме (падения в 1871 г. части сводов), в алтаре этого храма и в ризнице было на боковых стенах расставлено более ста пядничных икон, жертвованных преосвященным Александром, в разных золотых и серебряных (на иных с жемчугами) окладах; несколько этих икон сохранилось до настоящего времени. В кормовых книгах монастыря под числами 30 ноября и 17 декабря было записано: «Память преосвященнаго Александра, епископа Вятского и Великопермского, — служити игумену собором, на братию корм и нищих кормить и милостыню у ворот давати сколько нищих прилучится, и к Соле (т. е. в г. Сольвычегодск) в богадельни хлеба возити и в тюрьму».

В год смерти преосвященного Александра, за Коряжемским монастырем в четырех слободках (Ямской, Пырской, Шалимове и Поршенине) было, по писцовым книгам 1678 года, написано 265 жилых половничьих крестьянских дворов. По грамоте 1702 года с них положено было оброчных денег 106 рублей, из которых было велено платить в монастырь на свечи, ладан и прочие церковные требы по 66 руб. 87½ коп. на год, а остальные по 39 руб. 12½ коп. ежегодно присылать в монастырский приказ. В этом году, кроме игумена Иосифа и казначея Аврамия, в монастыре было братии 16 монашествующих. По описи 1740 года половничьих и скотских дворов за монастырем оказалось только 94, и в них мужского пола 616 душ, а пашни 308 четвертей 6 четвериков, да покосной земли на 37 281 пуд сена. В 1750 году половников было только 560 душ. При учреждении штатов все это было отобрано, и оставлена малая часть земель. По монастырским приходо-расходным книгам 1764 года, т. е. года учреждения штатов, значится и с остаточными от 1763-го прихода 1024 руб. 27½ коп.; в расходе же на 1764 год было: подушных в Сольвычегодскую воеводскую канцелярию за половников 230 руб. 7½ коп., в коллегию экономии 654 руб. 98 коп., в архиерейский (Великоустюжский) дом дани — 7 руб. 27 коп.; на прогоны и расходы по отсылке дани — 17 руб. 26 коп.; отставным инвалидам на жалованье — 23 руб. 38 коп.; на церковные требы — 10 руб. 11 коп.; на покупку в монастырь начальствующему и на братию разных провизий и материалов и на мелочный расход — 81 руб. 12 коп. Хлебного прихода было: пшеницы 6 четвериков, ржи 361 четверть 2 четверика; ячмени 250 четвертей 1 четверик; овса — 9 четвертей, а всего 621 четверть 1 четверик. Из этого числа в расходе, между прочим, была отчисляема двадцатая доля на Великоустюжскую семинарию — 26 четвертей 2 четверика.

После отобрания в 1764 году большей части монастырских владений доходы монастыря уменьшились, братии в 1773 году было: настоятель игумен Маркелл, казначей, 4 иеромонаха, два иеродьякона, три монаха, один подьячий и 8 штатных служителей. Положение монастыря ухудшилось, особенно, когда при учреждении винных откупов близ Коряжемского монастыря в деревне Песчанке разрешена была в 1788 году подвижная винная выставка — для продажи вина в праздничные торговые дни и во время ярмарок. Откупщики дозволяли себе злоупотреблять правом торговли; штатные служители монастырские из крестьян и иные из братии монастыря соблазнялись близостью винной выставки и «часто обращались» в ней, упуская монастырские работы. Жалобы и просьбы игумена Платона об устранении сего соблазна не имели успеха; для водворения дисциплины в монастыре были употребляемы суровые меры, от Духовной Консистории было разрешено игумену штрафовать замеченных в пьянстве лиц из братии, как бывало в XVI и XVII веках, цепью на сутки, на три дня и на неделю.[5]

Насколько ненадежна была в это время братия монастыря, видно из одного представления игумена Платона в Вологодскую Духовную Консисторию, когда этот игумен в 1796 г. 14 марта был назначен присутствующим в Сольвычегодское Духовное Правление, на место Введенского игумена Феофила; игумен Платон писал в 1798 году, что если ему отбыть для решения дел из монастыря в Духовное Правление, то не только ризницы, но и самого монастыря поверить некому; по неимению монашествующих и бельцов в монастыре некому, кроме игумена, отправлять служения; хотя и числились в монастыре монах и белец, но они весьма больны; по этим причинам было разрешено игумену на время его отсутствия в Правление приглашать для присмотра за монастырем священника от ближайшей церкви. Несмотря на неблагоприятные условия, игумен Платон успел сделать немало для монастыря. За оградою монастыря был им выстроен конюшенный дом, ремонтирована была соборная церковь, начаты постойкою каменные кельи с оградою.

Последующие частые перемены настоятелей много мешали правильной монастырской жизни: после Платона был игуменом Герман (1798–1799) — только год, потом престарелый Корнилий, человек старый и болезненный; на второй год своего настоятельства он просился на покой в Спасоприлуцкий монастырь, но получил в епископской резолюции ответ на просьбу: «Как игуменских заслуг немного, то и о увольнении его от должности с пенсией представление чинить сумнительно; дать ему знать, что ежели он увольнения желает непременно, то сие иначе последовать не может, как помещением его на иеромонашескую вакансию». В феврале 1802 года он умер в монастыре, и некоторое время игумена в монастыре не было никакого. При последующем игумене Варлааме братия монастырская состояла большею частью из посылаемых за проступки на иеромонашеские, иеродьяконские и монашеские вакансии лиц белого духовенства. В те времена был обычай — вызывать по очереди в епархиальный город Вологду настоятелей монастырей для служения в кафедральном соборе в высокоторжественные дни и для участия в крестных ходах, которых было в Вологде до епископа Евгения (Болховитинова) очень много. Например, игумен Варлаам в 1803 году был назначен для участия в Вологодском крестном ходе 6 августа, бывшем от прежней церкви св. Николая чудотворца, «что на извести», к церкви Преображенской, «что на болоте». Но оказалось, что если игумен уедет из монастыря, то в монастыре некому будет служить, так как иеромонахов не было (казначей был лишен за проступки клобука, камилавки и рясы, прочие лица — штрафованные); в виду таких обстоятельств игумен был освобожден от назначения. От монастыря его потом отвлекали получаемые им различные поручения: в г. Яренск — для освидетельствования соборной ризницы и в уезд Сольвычегодский — ревизовать церкви. Следующий игумен Арсений (из настоятелей Корнильева монастыря) с июля 1807 года управлял монастырем до зимы 1818 года. При нем монастырская жизнь текла не лучше; однажды казначей с братией без ведома игумена написали одному иеромонаху отпуск и даже приложили к нему казенную монастырскую печать. За разные проступки игумен Арсений был лишен управления монастырем и послан в 1812 году в Введенский Сольвычегодский монастырь, архимандрит которого Герман временно и заведовал Коряжемским; наконец, в 1819 году игумен Арсений с запрещением священнослужения отдан был под строгий надзор настоятеля Семигородной пустыни Кадниковского уезда. Только при преемнике Арсения — Гаврииле — Коряжемский монастырь стал поправляться, но ненадолго.

С 1819 года, до конца 1823 года Коряжемским монастырем управлял иеромонах (потом игумен) Гавриил, бывший до этого строителем Устюжского Знамено-Филипповского монастыря. Он испросил у Епархиального Начальства согласие на назначение в казначеи Коряжемского монастыря известного ему послушника Знамено-Филипповского монастыря — Виктора Базилевского, который потом постригся в монашество с именем Вениамина. Вместе они принялись за внешнее благоустроение монастыря; внутреннее же благоустройство трудно было утвердить при отсутствии общежительных порядков и при раздаче денег на руки каждому брату.

При этом настоятеле был продан не приносивший доходов монастырю земельный участок в г. Сольвычегодске, приобретенный в 1806 году игуменом Варлаамом. На нем ранее было монастырское подворье, ко времени Гавриила уже сгоревшее. Над св. вратами с 1654 года в монастыре существовала деревянная церковь во имя Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня; к XIX веку она стояла без пения и, будучи ветха, угрожала падением. Игумену Гавриилу разрешено было, «приняв иконостас и св. Престол, хранить в приличном месте, а церковь и ворота разобрать, употребить на топление церковных печей, потом построить каменные приличные ворота без церкви». Обе церкви монастырские и келии требовали ремонта; настоятель монастыря получил разрешение на трехлетний сбор подаяний для этой цели. Относительно же братии монастырской, после рапорта игумена о том, что «братия в 1819 году препровождала жизнь слабо», было епархиальным начальством рекомендовано настоятелю — «стараться исправлять невоздержных приличными средствами», а так как иные лица из братии употребляли выдаваемые им деньги на «питие горячих напитков», то предписано игумену, чтобы он «никому по рукам денег не давал, но завел по указу Св. Синода 1775 года общее содержание, т. е. доставлял бы братии приличную трапезу и одеяние». Своим усердным и хорошим управлением игумен Гавриил стяжал справедливую признательность епархиального начальства и был за заслуги возведен в 1821 году 30 августа на степень игумена. В Сольвычегодском Духовном Правлении он назначен был присутствующим с правом старшинства пред благочинными Гавриилом Кубеницким и Андреем Громовым. Недовольные этим, благочинные, свидетельствовавшие в 1823 году монастырскую ризницу, подали на игумена какую-то жалобу, но епископ, вняв рапорту Гавриила, нашел игумена невинным и отметил его благонравным, воздержным и кротким.

Неоднократно после этого прося об увольнении, наконец, Гавриил был 25 ноября 1823 года «по неизлечимой болезни» освобожден от управления монастырем и определен на иеромонашескую порцию и жалованье в Троицкий Гледенский монастырь, близ Устюга. На его место был определен просившийся в Коряжемский монастырь иеромонах Даниил, из братии первоклассного Кириллова Белозерского монастыря, Новгородской епархии. После сношения с Серафимом, митрополитом Новгородским, С.-Петербургским, Эстляндским и Финляндским, по получении отзыва о похвальном поведении и прилежании к должности иеромонаха Даниила, сей последний, в уважение также его трудов по службе «морской», был сейчас же по назначении произведен во игумены.

В то время в Коряжемский монастырь отпускалась сумма в 1460 руб. 2½ коп., и монастырь мог бы постепенно быть улучшаем, тем более, что он был освобожден от ежегодной высылки в архиерейский дом денег на заведение приличного одеяния и обуви крестовой братии и от содержания некоторых певчих архиерейского хора, которых за скудостию певческих средств распределяли то на казначейские, то на иеромонашеские вакансии в монастырях. Но игумен Даниил не оказался на своем месте и, неоднократно штрафованный денежно за неисполнение распоряжений начальства, почти через полтора года по назначении за неблагопристойные поступки, в том числе и за растрату монастырского имущества, был устранен от управления, а временно управляющим назначен иеромонах Гледенского монастыря Варлаам (с мая 1825 г.).[6]

Так как он был не игумен, то ему было предписано высылать половину игуменского жалованья опять на одеяние и обувь крестовой братии Вологодского архиерейского дома. Он недолго управлял монастырем. Смотрителем благочиния в Сольвычегодских монастырях, архимандритом Августином Варлаам был найден обращающимся в пьянстве и самим епископом Онисифором был замечен в подаче бессмысленных рапортов, почему в январе 1826 года он был назначен к возвращению с запрещением священнослужения в Гледенский монастырь, а вместо его определен Лальского Архангельского монастыря игумен Варфоломей, родом из пошехонских мещан. В Лальском монастыре, как заштатном, игумену приходилось иметь неослабный надзор за обрабатыванием земель; между тем старость и слабое здоровье мешали ему в этом. Будучи по желанию своему переведен в январе 1826 г. в штатный Коряжемский монастырь, игумен Варфоломей ничего не успел сделать в пользу монастыря, так как 9 марта уже скончался.

До определения нового настоятеля управление монастырем поручено было архимандриту Сольвычегодского городского Введенского монастыря Августину, только за полгода до этого времени переведенному туда из игуменов Корнильева Комельского монастыря. Августин (Марсов) скоро доложил епархиальному начальству, что в Коряжемском монастыре братии только: 1) белый священник Михаил Селянинов, более 90 лет от роду, 2) иеродиакон Виктор и два несовершеннолетних послушника; лица, самые ненадежные для охранения монастырского имущества; поэтому просил дозволить заведывать монастырем прежнему настоятелю иеромонаху Варлааму, по архиерейской резолюции оставленному в монастыре и не переселившемуся в Гледенский; он-де уже исправился. Епископ согласился на просьбу и снял с Варлаама запрещение священнослужения. В воздание за труды архимандриту Августину дозволено было брать одну половину игуменского по Коряжемскому монастырю жалованья, а другую половину обращать в пользу монастыря до назначения игумена. Так продолжалось до 9 июля 1828 года, когда в Коряжемский монастырь был переведен строитель Лальского монастыря Иероним[7] с производством во игумены.

Иероним управлял около 10 лет, до 23 марта 1837 года. Им произведен был ремонт обветшавших монастырских храмов, значительно умножена ризница, и за усердное попечение о монастыре ему была объявлена в 1832 году архипастырская признательность; так как Иероним был слабого здоровья и нередко болел, то в помощь ему в 1836 г. был дан священник Феодор Костылев, состоявший в Сольвычегодском Введенском монастыре на иеромонашеской вакансии, теперь назначенный в казначеи Коряжемского монастыря.

Но в марте следующего года Иероним по прошению был уволен преосвященным Стефаном от управления и помещен в число братии Успенской Семигородной пустыни, а в августе назначен был настоятелем иеромонах Мельхиседек (в мире Максим Кодратов Прокошев, сын дьячка Никол. Толшемской церкви[8]).

Он был настоятелем также, как и предшественник его, около 10 лет, до июня 1847.

В первые три года управления монастырем он обнаружил пред епархиальным начальством большую ревность к благоустройству монастыря, тщание и благоразумие; жизнь препровождал, по заявлению благочинного монастырей, честную, кроткую, добродетельную и во всем соответствующую уставам и правилам монашеским. Поэтому епископ Стефан «судил его достойным быть чина игуменского», в каковой его 20 марта 1840 года и произвел. Но через 7 лет, в 1847 году, в Волог. дух. Консистории слушалось дело о разных предосудительных поступках этого игумена и некоторых лиц из братии и 11 июня месяца этого года был назначен настоятелем Коряжемского монастыря строитель Лальского монастыря иеромонах Нафанаил.[9]

Он был переведен как способный содержать братию в пределах должной строгости, и поставлено ему в особенное внимание исправить между братством Коряжемского монастыря неустройства, допущенные при предшествующем игумене. В 1848 году 7 февраля — он уже получил благодарность епископа за отчетливые донесения касательно состояния монастыря и особенно братии, и внимательное наблюдение за каждым, из проживающих в обители. Вызванный 18 июня в архиерейский дом, он 30 июля определен был настоятелем Лопотова монастыря. А на место его определен управляющий Введенским монастырем иеромонах Платон, который был до 28 августа 1851 года. Преосвященный Евлампий, получив в марте месяце в 1849 году от него рапорт о состоянии монастыря, заметил: «Между братством Николаева Коряжемского монастыря, и старшим и младшим, есть немало больных (нравственно). Спросить управляющего монастырем, лечит ли он этих больных, и чем лечит их?» Нет сведений, чем лечил Нафанаил больных, а сохранились сведения, что им между прочим утрачено 15 монастырских икон, оцененных около 3 руб. 50 коп. каждая. Нафанаил получил сан игумена за управление Лопотовым монастырем и в 1851 году 5 мая был возвращен в Коряжемский монастырь. Здесь он повел управление весьма непорядочно, так что 6 июня 1851 года был назначен заведывать Коряжемским монастырем строитель Заоникиевской пустыни иеромонах Геннадий, который оставался до 20 марта 1852 г.; когда же по суждению Консистории Нафанаил был признан неблагонадежным настоятелем, то, для блага самой обители и монашествующих и для прекращения всех дел, непрестанно тянущихся по Консистории от непорядочного управления, уволен от должности настоятеля, с предоставлением ему на волю избрания монастыря для проживания, а в монастырь возвращен был в строители иеромонах Платон (с 17 марта 1852 г.). В 1863 году с 19 августа по 16 октября монастырем управлял казначей Сольвычегодского Введенского монастыря Феогност до прибытия строителя иеромонаха Фаллассия. Этот последний был родом из Орловской епархии, родной брат бывшего ректора Вологодской дух. семинарии архимандрита Ювеналия Знаменского. С 1859 года он был строителем в Заоникиевой пустыни. В Коряжемском монастыре он был до 4 января 1864 года. При нем монастырь был по указу Св. Синода от 26 ноября 1863 года упразднен и приписан к Сольвычегодскому Введенскому. Фаллассия перевели в Лопотов монастырь, но вся братия Лопотова монастыря подала прошение о нежелании иметь Фаллассия настоятелем; тогда он был переведен в Устюжский Николаево-Прилуцкий монастырь. Этим кончается история Коряжемского монастыря до его упразднения. До какого положения дошел монастырь в то время, когда он был приписным, увидим из следующей главы.

Уничтожение самостоятельности Коряжемского монастыря произошло при следующих обстоятельствах. Преосвященный Самарский, когда началось дело об учреждении близ Самары монастыря, ходатайствовал пред Св. Синодом об упразднении одного из существующих монастырей в какой-либо епархии, где за множеством их можно сделать это без ущерба интересам благочестия. Св. Синод, указом от 19 сентября 1860 года, предписал Вологодскому епископу Христофору представить соображения о возможности закрытия какого-либо трехклассного монастыря, так как в Вологодской епархии многие монастыри от излишества оных при малочисленной братии находятся в крайне скудном состоянии. В октябре 1861 года епископ Христофор донес Св. Синоду, что из 18 мужских монастырей представляется возможным закрыть Коряжемский, так как он беден монашествующими (10 человек) и находится близко от Введенского трехклассного, в который и может быть переведена братия; при том же монастырь ни в историческом отношении, ни по внешнему устройству никакого особенного значения не имеет и находится в скудном состоянии; оклад Коряжемского монастыря был 417 руб. 60 коп. Вологодское епархиальное начальство полагало монастырь со всеми землями и угодьями приписать к Введенскому с тем, чтобы здания были поддерживаемы по возможности на доходы от угодий и на проценты со внесенных в пользу монастыря капиталов и чтобы Богослужение совершалось в нем впредь монашествующими Введенского монастыря. Св. Синод постановил, — перевесть штатный оклад Коряжемского монастыря на Самарский монастырь, так как без вреда интересам благочестия Коряжемский мог быть упразднен и приписан к Сольвычегодскому Введенскому. Этим последним управлял тогда казначей его иеромонах Феогност. В Введенский монастырь теперь был назначен настоятелем игумен Лопотова монастыря Виссарион. При сдаче Коряжемского монастыря оказалось денег: неокладной суммы 71 руб. 28 коп.; штатной — 351 руб. 79½ коп.; по документам — 7 билетов 4 % на 5858 руб. и свидетельство на имя бывшего строителя Платона на 758 руб. С 22 января 1864 года монастырь стал считаться закрытым.

Через 32 года, именно 13 апреля 1896 года, последовал указ Св. Синода о восстановлении Коряжемского монастыря самостоятельным с учреждением в нем общежития со строгим Саровским уставом.

Вологодское епархиальное начальство при выборе настоятеля Коряжемского монастыря остановилось на казначее Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря иеромонахе Нектарии (в мире Нестор Акиндинов). Уроженец деревни Клочкова, в трех верстах от Вологодской Заоникиевской пустыни, он с малых лет посещал эту обитель и, привыкнув к монастырским Заоникиевским порядкам, принял в этой пустыни в 1886 году пострижение; потом, по рукоположении в 1890 году во иеромонаха, вскоре назначен был в Спасо-Прилуцкий монастырь на должность казначея. В 1896 году за благочестную иноческую жизнь ему было 14 мая преподано от Св. Синода благословение с выдачею грамоты. Получив от 30 июля 1896 г. указ о назначении в Коряжемский монастырь, о. Нектарий, отвергшись своей воли, должен был принять трудное дело приведения запустевшей обители в благоустроенное состояние. Преосвященный владыка Вологодский Алексий, вняв прошению новоназначенного настоятеля, разрешил отправиться с о. Нектарием иеромонаху Заоникиевской пустыни Амфилохию, который подвизался в иночестве уже тридцать пять лет и был восприемником о. Нектария в монашестве, и еще одному послушнику для отправления клиросного чтения.

В конце 1901 года настоятель о. Нектарий указом Св. Синода переведен во Владимирскую Заоникиевскую пустынь, Вологодского уезда, на должность настоятеля. Вместо него указом Св. Синода от 13 марта 1902 года за № 1936, переведен настоятель Николаево-Прилуцкого монастыря игумен Павел. Игумен Павел был со времени возобновления обители вторым настоятелем. Получив домашнее образование, о. Павел, по увольнении из общества крестьян, Вологодской губернии, Грязовецкого уезда, Раменской волости, деревни Дресвид (в мире именовался Иван Яковлев Моисеев), был пострижен в монашество 9 октября 1880 года в Павло-Обнорском монастыре, Грязовецкого уезда, Вологодской губернии. В том же году был рукоположен в иеродиакона, а через год произведен в иеромонаха с назначением казначеем монастыря. Спустя шесть лет ему поручено было временно управление монастырем. В 1889 году о. Павел был утвержден казначеем монастыря и за усердную службу награжден набедренником. В следующем году ему было поручено замещать настоятеля Николаево-Прилуцкого монастыря. В 1896 году он был назначен благочинным монастырей Великоустюжского викариатства. В 1898 году он уже получил утверждение в должности настоятеля Николаево-Прилуцкого монастыря; в том же году преосвященнейшим Гавриилом епископом Великоустюжским при архиерейском служении возведен в сан игумена с вручением посоха. В следующем году игумен Павел награжден за усердную и полезную службу наперстным крестом. Спустя три года переведен настоятелем Коряжемского общежительного монастыря.

Со времени поступления в настоятели монастыря игумена Павла в богослужении строго соблюдался порядок монастыря Саровской пустыни, где о. игумен был неоднократно. Богослужение отправлялось истово, стройно и на два клироса. В будничные дни литургия начиналась с 8 часов; по воскресным и праздничным дням бывало иногда по две литургии. Вечерня ежедневно отправлялась с 4 часов. На повечерии читалось три канона: Иисусу Сладчайшему, Пресвятой Богородице и Ангелу Хранителю и акафист: воскрес. (вечером), понед., среду и пятницу — Пресвятой Богородице; вторник, четверг и субботу — Иисусу Сладчайшему. Всенощное бдение на воскресные и праздничные дни продолжалось 4 часа. Чин поминовения усопших братии и благотворителей неопустительно совершался согласно уставу св. Церкви. Читался беспрерывно псалтирь.

В течение 1897 и следующих годов в монастыре Коряжемском был постоянно производим ремонт разных монастырских построек; надо было выбрать из стен церковных обветшавшие кирпичи и заменить новыми, придать благообразие внутренности церквей, поставить крест на колокольне правильно, для чего поправить главу, — возвести жилые постройки для умножающейся братии, также необходимые хозяйственные службы. Процентов с завещанной Хаминовым капитальной, неприкосновенной суммы было недостаточно для окончательного приведения монастырских построек в приличный вид, и монастырь постоянно нуждался в подаяниях благотворителей. В то время в монастыре существовали следующие храмы:

I. Соборный храм Благовещения Пресвятыя Богородицы, каменный, холодный; верх его увенчан пятью главами, на которых поставлены железные, четырехконечные, просечные, золоченые кресты. Он строен был с 1665 по 1671 год на средства епископа Вятского и Великопермского Александра, о котором было сказано ранее. По правую сторону главного престола — придел во имя св. Николая, Мирликийского чудотворца. До 1871 года в нем был четырехъярусный иконостас с накладною резьбою и по местам позолотою; из четырех столбов, поддерживающих своды, два, находящиеся в самом храме, обставлены были с трех сторон приличными иконостасами с резьбою и позолотою; посреди храма висело большое медное паникадило, — вклад преосвященного епископа Александра; стены и своды храма были покрыты штукатуркою; полы из белой двинской плиты. Конечно, в этом храме бывали различные изменения со времени построения его до 1871 года как во внешнем виде иконостаса, так и в размещении икон по киотам, но сведений об этом в архиве монастырском не сохранилось; есть описи 1807, 1823 и 1840 годов; но по ним трудно воспроизвести вполне прежнее убранство храма. В 1871 году, 18 июня, в 10 часов вечера этот храм постигло несчастие: в нем две трети свода с северной стороны на пространстве 6, шириною 4¼ сажен, с северо-западною главою провалились внутрь церкви, опрокинув и поддерживавший этот свод столб, средняя же большая глава упала вне церкви на северную сторону на землю на 7 сажен длины; крест и железную обшивку изломало. Внутри храма вырвало два става иконостаса, повредив отчасти и прочие ставы. На раку Преподобного, близ пономарских дверей, насыпалось кирпича и мусору более чем на сажень, также засыпало и паникадило, висевшее среди церкви. Верхняя доска престола была проломлена; повредились на нем два евангелия и два напрестольные креста. Деревянная рака над мощами Преподобного, доска на раке, одежда, пелена с изображением Преподобного, крест черного дерева и стеклянный футляр, покрывавший резное изображение главы Иоанна Предтечи, — все это осталось цело.

Через полгода благочинный монастырей, архим. Иоанникий, рапортовал, что и юго-западный столб немного наклонился, и южная алтарная стена придела св. Николая Чудотворца отошла от корпуса. По освидетельствовании оказалось, что фундамент под наружными стенами сложен из булыжного камня насухо, без извести с засыпкою только землею и кирпичным щебнем на глубину до 1½ аршина; падение могло произойти от осадки фундамента и от прелости северо-западного столба, следствие постоянной сырости грунта земли и низменности кирпичной кладки. Через пятнадцать лет возобновителем храма явился Сольвычегодский гражданин, купец Прокопий Васил. Хаминов. В 1887 году 4 сентября храм по возобновлении был освящен Великоустюжским епископом Иоанникием. Вместо сводов храм ныне покрыт деревянным потолком с легкими восьмириками под главами, как это видно из приложенного рисунка. При взгляде на верх Благовещенского храма и на рядом стоящие Спасский храм и колокольню, сейчас же заметно, что при возобновлении глав не сообразовались с архитектурными мотивами прежнего времени.

В этом храме близ иконостаса, в углублении северной стены, находится гробница над мощами преп. Лонгина. Рака — бронзовая, посеребренная, чеканной работы; на пелене вышито во весь рост изображение преп. Лонгина, работы г-жи Матроны Федоровны Строгановой; кругом пелены вышит тропарь преп. Лонгину. Венец на изображении золоченый и украшен несколькими камешками. На гробнице находится св. крест 7043 года, о котором упомянуто в начале сего сказания о монастыре. Над ракою — сень с резьбою, поддерживаемая четырьмя колоннами и увенчанная крестом. Гробница пожертвована в 1890 году московским торговым домом Н. В. Немирова-Колодкина, а сень устроена в 1887 г. купцом П. В. Хаминовым. В возглавии на раке — «Черниговская» икона Богоматери, жертвованная преосв. Антонием, ныне Тобольским.

1) В алтаре над восточным окном икона Нерукотворенного Образа Спасителя, вышиною 7, шириною 6 вершков, с тремя золочеными венцами, окладом и тремя накладными клеймами; на оборотной стороне написано: «1671 г. февраля в день великий господин преосвященный Александр, епископ Вятский и Великопермский, поставил сию икону во свое обещание в Коряжемский монастырь».

2) За левым клиросом на западной стороне поддерживающего свод столба в золоченом с колоннами киоте — икона Вознесения Господня, вышиною 7⅝, шириною 6 4/8 вершка с предстоящими апостолами и Богоматерью в средине; по обе стороны Богоматери по ангелу с трезубцами; на Спасителе и Богоматери — серебряные венцы; кругом живописи басменный сребропозлащенный оклад. На обороте надпись такого же содержания, как вышеприведенная.

3) Там же икона Усекновения главы Иоанна Предтечи, вышиною 7, шириною 6 вершков; наверху изображение Спасителя с ангелом, взирающим на ведомого из темницы Предтечу; сей последний согбенный, под мечом, и его отсеченная глава. На иконе четыре серебряных маленьких венчика и полвенца на отсеченной главе, — оклад басмяного серебра. На обороте надпись такого же содержания, как указано выше.

4) Там же и такого же размера икона Рождества Христова, с надписью на обороте: «лета 1662 февраля в 16 день» и далее, как на первой из описываемых икон.

5) Там же икона Преображения Господня, размером 7 6/8 x 6⅜ вершка, надпись, как на предшествовавшей.

6) Там же икона Пресвятой Троицы, размером 7 x 6 2/8 вершка; налево изображены св. Василий Великий и св. Екатерина, направо — св. Параскева и св. Варвара; на иконе восемь венчиков и оклад басменный, серебропозлащенный. На обороте надпись: «1668 г. июля в день поставила сей образ в церковь Коряжемского монастыря вкладица Дарья Васильева дочь… жена… по своему обещанию».

Еще замечательна за тем же столбом икона Нерукотворенного Образа Спасителя, размером 1 арш. 15½ в. и шириною 1 арш. 4¼ в., ниже цаты славянская надпись: «От Едеса принесение в Константин-град Нерукотворенного Образа Господа Нашего I. X. рекше святаго убруса». Венец и цата — золоченого серебра, вокруг — серебряный басменный оклад.

У клироса на правой стороне — плащаница красного бархата, шитая серебром, устроена в 1900 году. Пред местными иконами посеребренные лампады. Хоругви бронзовые, вызолоченые, и паникадило в 36 свечей жертвованы потомственным почетным гражданином, томским 1-ой гильдии купцом, П. В. Михайловым; им же пожертвованы три запрестольные живописные иконы.

II. Вторая церковь во имя Спаса Нерукотворенного Образа, в 10 саженях к югу от главного храма, теплая, каменная, одноэтажная, покрытая железом; верх ее увенчан одною главой с железным четырехконечным, просечным, золоченым крестом. Она освящена в 1746 году, как сказано в монастырской ведомости. В этой церкви особенно чтимый образ св. Николая Мирликийского Чудотворца, весьма древней живописи греческого стиля; на нем медная посеребренная риза, с золоченым венцом. Запрестольный крест имеет внизу на лицевой стороне подпись: «1767 года месяца марта в 10 день написан сей святой крест в Устюге Великом в Коряжемский монастырь в казну», на обороте окончание — «тщанием и радением тоя обители игумена Варлаама Поддьяковых с братиею».

В трапезе этой церкви, в иконостасе, на правой стороне икона Живоначальной Троицы, размером в вышину 2 арш. 7½ вершк., шириною 1 арш. 14 вершк. — жертва Максима Яковлевича Строганова, как значится в надписи на обороте: «Сей образ Живоначальныя Троицы в общую обитель в Коряжемский монастырь поставленье Максима Яковлевича Строганова» (ум. ок. 1638 г.). Другая надпись свидетельствует: «1682 г., почти через пятьдесят лет после Строганова) году Майя при игумене Варсонофие переписывал сей образ грешною рукою Василий Иосифов Кондаков».

У северо-западного угла Благовещенского храма в связи с ним возвышается каменная, четырехугольная, с шатрообразным верхом, колокольня, крытая железом; над главою — просечный, железный, золоченый крест. Построена она одновременно с главным храмом. На ней девять колоколов; в большом весу 103 пуда 10 фунтов; на нем надпись: «Лета 7179-го (т. е. 1671) при Великом Государе царе и великом князе Алексие Михайловиче всея великия и малыя и белыя Росии самодержце и при святейшем Иоасафе патриархе Московском и всея Росии и при архиепископе Симоне Вологодском и Белозерском приложил сей колокол в обещание свое на Коряжму Николе Чудотворцу при игумене Варсонофии великий господин преосвященный Александр епископ Вятский и Великопермский, а купил он по обещанию тот колокол на свои деньги, лил тот колокол мастер Александр Григорьев». Во всем звоне весу около 300 пудов. Прежде на колокольне были боевые часы. Под колокольнею, в палатке, ризница; в ней — два окна со слюдяными рамами.

Между церквами, шагах в двух-трех от юго-западного угла Благовещенского храма, находится каменная, крытая железом, часовня над колодезем, ископанным преп. Лонгином; вода в колодезе очень приятная на вкус. Верх часовни увенчан железным, просечным, крашеным, четырехконечным крестом. Есть еще подобие часовенки на станции Котлас Пермско-Котласской железной дороги; в вокзале поставлен киот с тремя иконами: св. Николая Мирликийского, св. Александра Невского и преп. Лонгина Коряжемского; перед иконами подсвечник и неугасимая лампада; все пожертвовано томским первой гильдии купцом П. В. Михайловым.

Внутри ограды находятся келии для настоятеля, братии и лиц, проживающих в монастыре на испытании или по обетам, а также служебные постройки, необходимые в монастырском общем хозяйстве. Старинный ветхий корпус, близ северной стены-ограды, одноэтажный с мезонином, крытый тесом; в нем же помещались братская трапезная и кухня; корпус — длиною 10, шириною 4 сажени, построен в 1805 г. игум. Варлаамом; также в нем помещалась столярная мастерская. А для настоятеля и братии в 1898 году был построен деревянный же, на каменном фундаменте двухэтажный с мезонином корпус, длиною 10, шириною 6 сажен, близ западной стены ограды; он крыт железом. В верхнем этаже его находятся настоятельские келии, три братских и три комнаты для помещения преосвященных во время их посещений монастыря. В нижнем этаже — десять братских келий.

Другой старинный же каменный корпус, одноэтажный с мезонином, крытый тесом, на северо-западном углу ограды, длиною 8½ саж., шириною 3 саж. 2 арш., там помещалась трапезная, просфорная, кухня, кладовая, келии для просфорника и повара и в мезонине для братии келии.

Еще деревянный корпус, одноэтажный с мезонином, крытый тесом, длиною 7, шириною 5 сажен, построен в 1897 году для хлебопекарни, с помещениями для приходящих богомольцев.

Хозяйственные постройки — деревянные, крытые тесом. На северной стороне ограды два старые, ремонтированные в 1897 г., погреба, амбар, три деревянных сарая (один из них строен в 1898 г.); складочный амбар двухэтажный, длиною 6, шириною 3 сажени; строен в 1898 г. В том же году построены: по западной стене ограды — дровеник, дл. 10, шир. 3 саж. 2 арш., каретник — дл. 4, шир. 3 саж. 2 арш., въезжие ворота, шир. 3 саж. и конюшня, дл. 5, шир. 4 саж., — с помещением наверху для корма. В следующие годы строены: скотный двор близ западной стены ограды, дл. 9, шир. 4½ саж., с помещением вверху для корма и погреб, дл. 2½ саж., шир. 2 саж.

Ветхую деревянную ограду монастырскую каждый год приходилось ремонтировать. В ограде двое ворот: с запада — св. врата и проезжие. На трех углах — башни; на четвертом — жилой корпус.

Длина ограды по западной стороне, считая в ней и постройки, — 78 саж., по южной — 101 саж., по восточной — 75 саж., по северной — 83 саж.

Вне ограды находятся: за западной стеной, против середины ее, в двух саженях, — деревянная, крытая тесом беседка с перилами, устроена в 1989 году; ниже ея лестница с перилами в 72 ступени, с площадкою для отдыха, ведет к бане, которая имеет длины 5, шир. 3 саж., покрыта тесом; строена в 1898 году. В 30 саженях от северо-западного угла ограды — деревянный, крытый тесом старый овин.

За двадцать верст от монастыря, вверх по р. Вычегде, на речке Малой Лупье, — водяная мукомольная мельница о трех поставах, крыта тесом; дл. и шир. 5 сажен. При мельнице одноэтажный с мезонином, крытый тесом, дом для приезжающих помольцев с двором; по лицу — 6 саж. 2 арш., длиною с двором — 5 саж.; при нем деревянная баня с предбанником и деревянная, крытая тесом кузница.

Земли, согласно монастырской ведомости числилось пахотной, находящейся в черте усадебной — 1 десятины; сенокосной — 30 десятин; накашивалось сена около 2000 пудов; под усадьбою вместе с пахотною — 4 дес. 404 саж.; при мельнице 2351 саж. Посев очень небольшой: в 1900 году вымолочено было яровых хлебов до 25 пудов, ржи до 40 пудов. Сенокосные луга в водополье поемает водою, причем заносит илом и валежником, замывает песком, отрывает льдом большие куски земли; получаемого сена достаточно для прокормления наличного скота. Огородничество в обители возможно; садят картофель, лук, редьку, капусту, огурцы. От двух кедровых рощей получаются в иные годы орехи. В реке Вычегде и озерках производится лов рыбы.

Количество братии монашествующей с послушниками и проживающими на испытании и по обету доходило до 50 чел.

Порядок жизни братии определялся Саровским уставом иноческой жизни. Благовест к вечерне производился в 4 часа пополудни; служба продолжалась часа два; утреня начиналась в пятом часу по полуночи; в 8 часов — литургия. На воскресные и праздничные дни бывало служение с вечера, продолжавшееся иногда более 4 часов. Канон читался о. игуменом, если он не сам совершал служение. Дневная трапеза бывала в полдень; вечерняя — вскоре после вечерни. После вечерней трапезы читалось правило в трапезе, положеное Саровским уставом.

От послушаний никто не освобождался; все в монастыре работали, не исключая настоятеля, кроме тех, которые неспособны по состоянию здоровья. Жалованья никому из монашествующих не полагалось.

Ризница и библиотека монастырская находились в недостаточном количестве.

Из священных предметов замечательны: 1) Напрестольный крест беспробного серебра, чеканный позолоченный, с 88 частицами св. мощей; имена святых обозначены на надписи, высеченной на нижней стороне креста; крест обложен мелким жемчугом (300 жемчужин); весу 1 фун. 72 зол.;

2) Четырехконечный деревянный резной крест; на верхнем конце шестикрылый серафим; в средине креста — углубление, как бы для помещения частицы св. мощей; 3) Пожертвованные уроженцем Сольвычегодского уезда московским купцом Стефаном Ларионовым напрестольный, сребропозлащенный 84 пробы крест, с эмалевыми украшениями, весом 2 ф. 14 зол.; сребропозлащ. 84 пробы потир, дискос, звездица, два блюдечка, лжица и ковшичек; весу во всех 4 ф. 12 зол.

Из новых богослужебных одежд следует упомянуть о двух ризах, пожертвованных о. Иоанном Сергиевым (Кронштадским): одна — красной парчи с желтыми кругами и таковой же стихарь; другая — желтая, серебряной парчи.

В ризнице хранятся два деревянные жезла грубой работы, один — круглый, окрашен зеленью: на нем четыре красных шарика; другой — семигранный, окрашен сажею.

Кроме прежде упомянутых одежд, оставшихся после преподобного Лонгина, сохраняются от XVII века одежды, оставшиеся после преосвященного Александра, епископа Вятского и Великопермского: схима черной шерстяной материи, вышитая шелками и нитями; две ризы из черной шерстяной материи с синими оплечьями; подкладка холщевая; еще четыре ризы, три подризника, два стихаря; шесть набедренников и епитрахиль. Сверх сего, сохраняются складни из трех икон; на средней доске вверху изображены: Воскресение Христово (сошествие во ад); Иисус Христос, окруженный небесными силами, и Усекновение главы Иоанна Предтечи; внизу — Благовещение, Умовение ног апостолам и Распятие Господа. На левой доске — Богоматерь с Богомладенцем на левой руке; на правой доске — собор всех святых. Иконы обложены басмяным серебром; доски соединены шарнирами. На оборотной стороне написано: «1672 году генваря в 11-ый день сии иконы великий господин преосвященный Александр, епископ Вятский и Великопермский, поставил во свое обещание в Коряжемский монастырь». Сохраняется требник 1658 года, пожалованный в 1669 году июля в 20 день царем Алексеем Михайловичем, как видно из находящейся в нем надписи. Замечательна еще икона св. Николая Чудотворца, обтянутая синею матернею, в незолоченом басмяном окладе, с позолоченным венцом; на обороте иконы написано: «поставил сий образ Николы Чудотворца в Коряжемский монастырь Федора Петровича Строганова человек Михий Тимофеев. За того положение служити обедня дважды годом: месяца января в 15 день да априля в 3 день и поминать душу Михиеву за упокой». Эта икона вкладывается в деревянный ящик, углы которого околочены жестью; внутренность раскрашена; на дне по белому фону в кругах написано черною краскою: «1635 году декабря в 3 день моление думнаго дворянина Василия Федоровича Янова». Крышка у ящика разделяется на две половины; оклеена кожею с медными на лицевой стороне прорезными наугольниками и медными прорезными шарнирами; левая половинка с внутренним замком и медным над замком наличником. На внутренней стороне одной половины изображены: 1) Рождение Николы и стоящий в купели св. Никола; 2) Погребение св. Николы; 3) Перенесение мощей св. Николая в Бариграде; на другой половине: 4) исцеление расслабленного; 5) избавление патриарха от потопления; 6) избавление Агриколаева сына от сарацин. Есть еще несколько икон древней живописи, краски на которых от времени или при падении сводов в Благовещ. храме в 1871 г. несколько уже поосыпались.

В начале XIX века в монастыре еще существовали церкви деревянные (недалеко от Спасской каменной): одна во имя преп. Димитрия Прилуцкого, другая во имя святых мучеников Флора и Лавра.

Из вышеизложенного рассказа видно, как устраивалась Промыслом Божиим святая обитель не в центре деятельной жизни, не вблизи блестящих городов и пышных столиц, но в глухой стороне, в лесных пустынях, на дальнем севере, в стране снежных метелей, у населения, бедного средствами, но богатого верою и чистотою души. «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии» вспомним мы в заключение рассказа слова Псалмопевца (Пс. 126, 1).

Вскоре после национализации монастыря, в марте 1918 г., монахи объявили о создании здесь трудовой коммуны. В мае этого же года они приняли «Устав земледельческой трудовой коммуны», но Сольвычегодский уездной исполком не утвердил этот «Устав», и монашеская коммуна была распущена, а монастырское хозяйство реорганизовано в совхоз.

Из монастыря были высланы 2 архимандрита, 6 иеромонахов, 6 иеродиаконов. Рядовые монахи получили возможность остаться в хозяйстве в качестве наемных рабочих и служащих. Такое желание изъявили 18 человек.

Новое время по-новому листало страницы истории бывшей Коряжемской обители. Разрушалась ограда, что окружала монастырь, упала береговая лестница с беседкой. От ветхости рухнула под горой монастырская баня. Не устояла Благовещенская церковь и колокольня. Их начали рушить в тридцатых годах (точно год падения установить не удалось). Не стало на территории обители часовни, зарыли колодец, обветшали оставшиеся в «живых» храмы.

Десятки лет монастырские строения использовались под хозяйственные цели.

Экспроприация храма, доведение его до плачевного состояния — дело рук власть предержащих. Пусть не нынешних. Но и они долгие годы не откликались на просьбу православной общины о передаче этого древнего монастыря верующим.

Наконец, справедливость восторжествовала. 30 июня 1989 года на сессии горсовета народных депутатов было принято мудрое решение — передать здания Николо-Коряжемского монастыря с прилегающей территорией в пользование православной общине.

И сразу же по передаче началась кропотливая работа по восстановлению Церкви преп. Лонгина и приведению ее в нормальный вид, ведь разрушение было великое.

А уже 25 июля 1989 года над храмом был воздвигнут крест как символ истинного назначения здания. Освящена Церковь преп. Лонгина была 14 сентября 1990 года — в новолетие по церковному календарю, преосвященным Пантелеймоном, епископом Архангельским и Мурманским. На открытие храма съехались священнослужители из соседних приходов, из Архангельска и других городов России. Здесь теперь возносятся непрестанные молитвы дабы, по предстательству святого угодника Лонгина Коряжемского, благодать Божия смягчила наши огрубелые сердца.

С Божией помощью удалось найти и восстановить колодец, некогда выкопанный преп. Лонгином. Над ним построена надкладезная часовня. На месте разрушенного Благовещенского собора, начиная с февраля месяца 1997 года, ведется строительство колокольни. Приобретает свой первоначальный вид Спасская церковь.

Община пребывает в твердой надежде, что Промысл Божий внушит христолюбивым благодетелям принять участие в устроении храма для прославления имени Божия чрез угодника Его Лонгина, в Коряжме почивающего.

Для ремонтно-реставрационных работ требуются огромные средства. Испокон веков такие здания возводились на народные пожертвования. Очень верим в отзывчивость, щедрость и наших современников и надеемся получить от них безвозмездную помощь.