Преступники. Мир убийц времен Холокоста

Введение

После того как в сентябре 1941 года немецкие солдаты и их помощники из числа местных жителей расстреляли более 33 тысяч проживавших в Киеве евреев, одна из горожанок, Ирина Хорошунова, написала в своем дневнике, что часами напролет наблюдала, как раздетых людей вели к оврагу Бабий Яр. Она пыталась осмыслить увиденное и услышанное: «Одно знаю: происходит что-то ужасное, страшное, невообразимое, что нельзя ни понять, ни осознать, ни объяснить» ¹. Увидев тысячи незахороненных истощенных трупов после освобождения концентрационного лагеря Берген-Бельзен, корреспондент лондонской газеты «Таймс» заявлял в апреле 1945 года: «Мой долг – описать то, что выходит за рамки человеческого воображения» ². И по сей день эта мерзость не поддается осознанию. Бывший узник концлагеря Эли Визель – один из многих, кто назвал трагедию еврейского народа необъяснимой. Ученый говорит о «черной дыре понимания человечества» ³. Нацистские лагеря уничтожения – не просто пример абсолютного зла, но, по утверждениию Ханны Арендт, являются демоническим элементом, «стоящим за гранью жизни и смерти» ⁴. И, если хотим избежать подобного в будущем, мы должны попытаться понять, что нас привело к таким страшным событиям.

В 1945 году 22 руководителя нацистской Германии предстали перед судом в Нюрнберге по обвинению в военных преступлениях. Учитывая серьезность предъявленных обвинений, неудивительно, что мотивация поступков объяснялась прежде всего патологией. Все совершенные поступки гестапо и СС (элитными войсками нацистской партии, возглавляемыми Генрихом Гиммлером), двумя преступными организациями, были настолько ужасны, что множество людей посчитало содеянное делом рук садистов, иначе говоря, психически больных. Такое чудовищное нарушение всех норм морали и права, несомненно, могли бы совершить только монстры. И позиция, возлагающая ответственность за эти гнусные преступления на демонических злодеев, позволила многим немцам верить, что это не они, а представители другого вида виновны во всем случившемся ⁵.

Клинические обследования подсудимых в Нюрнберге, проведенные несколькими психиатрами и психологами, доказали несостоятельность патологического объяснения преступлений нацистов. По инициативе тюремного психиатра Дугласа Келли было проведено несколько диагностических тестов Роршаха, чтобы установить состояние подсудимых перед судом. По современным стандартам реализация этих тестов оставляет желать лучшего, но первоначальная и повторная трактовки результатов привели к практически единодушному выводу: руководители нацистской Германии не были ни уникальными личностями, ни душевнобольными. У них не было диагностируемой патологии, которая могла бы объяснить зверства, совершенные по их приказу ⁶. Все они осознавали разницу между добром и злом. Густав Гилберт, тюремный психолог, свободно владел немецким языком и регулярно посещал заключенных. В 1947 году он опубликовал «Нюрнбергский дневник», в котором подтверждает, что нет оснований сомневаться в здравом уме этих людей ⁷. Психиатр Генри Дикс провел подробные интервью с несколькими рядовыми убийцами СС и пришел к аналогичному выводу: эти люди не были душевнобольными в общепринятом клиническом смысле ⁸.

Во время судебных процессов по делу нацистских преступников общественность Германии часто видела в лице обвиняемых злодеев, которые не имели ничего общего с простыми немцами ⁹. Более того, приписывая эти действия руководителям нацистской партии и «черному ордену» Гиммлера, можно оправдать население страны в целом. В Германии книга британского историка Джеральда Рейтлингера «СС. Алиби для нации» (1956 г.) вышла с названием «Die SS Tragödie Einer Deutschen Epoche» («СС: Трагедия германской эпохи»), и послесловием немецкого издателя, раскритиковавшего авторскую точку зрения об участии немцев в преступлениях нацистов ¹⁰. «Немецкий солдат, – настаивали выдающиеся политики послевоенной Германии, включая канцлера Конрада Аденауэра, – вел себя достойно» ¹¹. Немецкие солдаты-христиане, заявлял епископ Гален в июне 1945 года, рисковали своими жизнями ради Отечества, сохраняя при этом свои «сердца и руки незапятнанными ненавистью, грабежом и беспричинными актами насилия» ¹². Писатель Вальтер фон Моло в письме Томасу Манну в 1945 году утверждал: «Немецкий народ не делал этого» ¹³. В сентябре 1951 года Аденауэр высказал мнение, что «немецкий народ, в подавляющем своем большинстве, питал отвращение к преступлениям, совершаемым против евреев, и не принимал в них участия» ¹⁴.

Германия пыталась сбежать от своей собственной истории. Немцы считали себя народом-жертвой, беспомощным перед лицом тоталитарного террора и, следовательно, неспособным противостоять политике нацистов. Интересно, что это мнение сходно с позицией восточногерманского коммунистического режима, который расценивал немецкий фашизм как особую форму монопольного капитализма, поработившего германский народ. Вера в жертвенность немцев была широко распространена в первые послевоенные годы. Это нашло отражение в мрачной шутке, популярной в то время: «Немцы никогда не простят евреев за Освенцим». В 2006 году во время своего визита в Освенцим папа Бенедикт XVI (в миру – Йозеф Ратцингер) назвал себя «сыном народа, оказавшегося во власти банды преступников», народа, который «использовали как орудие разрушительной ярости и господства» ¹⁵. Таким образом, сомнительный тезис о коллективной вине немцев был вытеснен еще более неуместной идеей об их коллективной невиновности¹⁶. Общество, пережившее психологическую травму, на обвинение в коллективной вине отвечало: «Мы не знали об этом!» ¹⁷ Но почти никто не отдавал себе отчет в том, что утверждение о незнании о происходивших зверствах серьезно подрывало другое оправдание – невозможность противостоять преступлениям. Как было невозможно противостоять тому, о чем не знаешь? ¹⁸

Последовали новые недоразумения. В первые два десятилетия после поражения нацистской Германии Холокост часто преподносили как следствие эффективной машины уничтожения, как преступление без преступников. Подход к исследованию Холокоста, известный под названием структуралистский или функционалистский, основное внимание уделял бюрократическому аппарату прежнего режима и замалчивал роль конкретных исполнителей. Убийство евреев рассматривалось как дело рук безликих бюрократов, которые были винтиками в безымянной машине уничтожения. Эта концепция помогала отвлечься от щекотливого вопроса об участии большого количества немцев в «окончательном решении» и ответственности немецкого общества за происходящее в эпоху нацизма. Но убийство евреев осуществлялось не бюрократией или любой другой «структурой». Евреев убивали не СС или иные организации, а конкретные люди. Предметом этого исследования являются эти преступники – непосредственные убийцы, которые участвовали в массовых расстрелах, работали в концентрационных лагерях или лагерях уничтожения, подобных Освенциму.

К 1960-м гг. новое поколение выразило готовность посмотреть в глаза прошлому нацисткой Германии честно и открыто. Важную роль в этих переменах сыграл ряд судебных процессов. Историки пытались найти объективные причины этих событий; юристы выясняли в суде вину или невиновность конкретных людей. И то, и другое помогло пролить свет на прошлое ¹⁹. Прокуроры и судьи во время процессов почти всегда руководствовались дидактическими методами для привлечения нацистских преступников к ответственности за шокирующие зверства, о которых стало известно, и прояснения значимости этих событий. Свидетельские показания бывших узников по делу Адольфа Эйхмана, человека, организовавшего вывоз евреев в лагеря уничтожения, в 1961 году позволили сконструировать подробную картину повседневной реальности Холокоста, которая шокировала мир. В своей книге «Эйхман в Иерусалиме» Ханна Арендт назвала его символом «банальности зла», но сегодня эта точка зрения полностью опровергнута. Какими бы ни были достоинства концепции «банальности зла», она неприемлема для характеристики Эйхмана, ярого нациста и убежденного антисемита, и она совершенно не подходит для непосредственных убийц, чьи отвратительные поступки были освещены судом.

29 августа 1958 года суд Ульма вынес решение по делу десяти членов айнзацгруппы А (нем. Einsatzgruppe, EG, «целевая группа»), оперативного карательного отряда, уничтожившего тысячи еврейских мужчин, женщин и детей в Литве ²⁰. Судьи рассказали общественности Германии о подлинных ужасах, совершенных нацистами, поэтому эти судебные процессы нельзя было сбросить со счетов как те, которые были названы «правосудием победителей». Суд не только раскрыл отвратительные преступления, но и показал, что многие из самых страшных преступников живут обычной жизнью в послевоенном германском обществе, часто занимая ответственные должности.

Особое значение для задачи преодоления прошлого (Vergangenheitsbewältigung), с которой столкнулась новая Германия, представлял Освенцимский процесс во Франкфурте, который впервые обнародовал достоверную информацию об этом месте, где совершались чудовищные преступления. Длившийся с 20 декабря 1963 г. по 20 августа 1965 г., самый долгий в истории Германии суд присяжных вынес обвинительные приговоры 20 членам персонала лагеря Освенцим. Семнадцать мужчин были признаны виновными в убийстве или соучастии в убийстве, и шестеро получили пожизненное заключение, самую суровую меру наказания согласно германскому законодательству ²¹. Эксперты из Института современной истории в Мюнхене представили детальный анализ системы концентрационного лагеря. Более четырехсот свидетелей, из которых примерно половина – бывшие узники, рассказали о том, как это было: жить и умирать в Освенциме – месте, ставшем символом морального разложения нацистов ²². Суд также выяснил, что некоторые нашли способы уклониться от участия в убийстве, и что ни один из них не понес за это серьезного наказания. Таким образом, довод многих подсудимых – убивали из страха за свою собственную жизнь – был ложным и использовался в личных целях. Даже в этой ужасной обстановке была возможность выбирать, как вести себя, хотя этим выбором воспользовались немногие.

Еще одной вехой в признании преступлений нацистов широкой немецкой общественностью стал 1979 год, когда в Германии был показан американский телесериал «Холокост». Фильм посмотрели 20 миллионов человек, половина взрослого населения ФРГ. Статья в журнале «Шпигель» резюмировала колоссальное впечатление, которое он произвел: голливудская мыльная опера «сделала то, что сотни книг, пьес, фильмов, телевизионных программ, тысячи документов и все судебные процессы над нацистами не смогли сделать за тридцать с лишним лет после окончания войны – рассказать немцам о совершенных во имя них преступлениях против евреев так, что миллионы людей были растроганы» ²³. Люди отождествляли себя с семьей д-ра Йозефа Вайсса, поскольку он обладал чертами, которые каждому немцу были знакомы – состоятельный и образованный представитель среднего класса. «Смерть – это немецкий учитель», – написал переживший Холокост Пауль Целан в своем стихотворении «Фуга смерти», опубликованном в 1948 году ²⁴. И вот впервые, примерно тридцать лет спустя, многие немцы заявили, что стыдятся того, что совершила их страна ²⁵. Наконец было отброшено представление о том, что искать возмездия за преступления, совершенные нацистами, это все равно, что выносить сор из избы (Netzbeschmutzung).

Долгое время историки спорили о роли Гитлера в осуществлении «окончательного решения». Так называемые интернационалисты утверждали, что Гитлер с самого начала планировал физически уничтожить еврейский народ. «Функционалисты» подчеркивали внутренние движущие силы бюрократической системы. Вопрос об ответственности Гитлера за Холокост является очень важным. Однако с 1990-х гг., когда исследователи Холокоста начали уделять особое внимание поведению конкретных людей, совершавших убийства, дискуссия интернационалистов и функционалистов отошла на задний план. Внимание переключилось на преступников в узком смысле этого понятия – персонал концентрационных лагерей и лагерей уничтожения, членов расстрельных команд, водителей газвагенов и других правонарушителей ²⁶. Их количество, как оказалось, достигало десятков тысяч человек. К середине 1939 года количество сотрудников концентрационных лагерей составило 22 033 человека, а в начале 1945 года – около 40 тысяч мужчин и женщин ²⁷. К концу войны только в Освенциме, являвшемся одновременно концентрационным лагерем и лагерем уничтожения, работали 4481 мужчина и 71 женщина ²⁸. Около 6 тысяч человек поочередно служили в айнзацгруппах. Им помогали примерно 15 тысяч человек из полицейских батальонов и 25 тысяч – из Ваффен-СС ²⁹. Изучение роли вооруженных сил показало, что вермахт принимал непосредственное участие в убийстве евреев ³⁰. Поскольку вермахт был армией, комплектуемой по призыву, то признание, что солдаты совершили многочисленные преступления, было равносильно серьезному обвинению против немецкого общества в целом (или, по крайней мере, его мужского населения) ³¹.

Две работы сыграли особенно важную роль в появлении этой новой концепции. Книга Кристофера Браунинга «Обычные люди: 101-й резервный полицейский батальон и “окончательное решение” в Польше», опубликованная в 1992 году, продемонстрировала готовность обычных полицейских принять участие в массовом убийстве, даже если у них была возможность отказаться. Книга Дэниэла Голдхагена «Добровольные пособники Гитлера», которая появилась в 1996 году, имела говорящий подзаголовок «Обычные немцы и Холокост». Голдхаген утверждал, что преступники вели себя так, потому что были немцами. Весь немецкий народ, а не только нацисты, стал одержим распространяющимся «элиминационным антисемитизмом». Браунинг и Голдхаген по-разному объясняют описываемые ими события, но в обеих книгах основное внимание уделяется поведению преступников.

В последующие годы работы Браунинга и Голдхагена стали предметом длительной дискуссии. Делая акцент на социально-психологических процессах послушания и подчинения, Браунинг игнорирует роль антисемитизма и идеологии в целом. Голдхагена критиковали за его упрощенный подход и весьма приблизительную картину поведения нацистов. Наша книга подхватывает и продолжает эту полемику. Она расширяет дискуссию, привлекая большое количество судебных постановлений, а также архивных и других материалов, которые стали доступны с 1990-х гг. Цель этой книги – на основании многочисленных источников дать последовательный ответ на вопрос «Почему они совершили это?» Исследование подобного рода не остановит то зло, которое люди совершают до сих пор, но без точных знаний о том, как и почему произошли эти ужасающие события, у нас нет надежды на предотвращение подобных гуманитарных катастроф.