17.

Камаль сидел в гостиной своего гостиничного номера в спортивных штанах и футболке, рассматривая снимок и признавая, что фото производило впечатление. То, что фотографию сделали с крыши с сотни ярдов и при этом его все равно можно было узнать, несмотря на темноту вокруг, можно было сказать, что современная цифровая фотография достигла совершенства.

— Сэр? — произнес Тарик. — Вы хотели бы услышать остальную часть плохих новостей сейчас, или вам лучше сначала свыкнуться с этим фото?

Камаль мимолетно взглянул на своего начальника охраны, прежде чем отбросить газету на журнальный столик.

— Давай выкладывай.

Тарик скрыл ухмылку, быстро обучившись этому, пока работал с Камалем.

— Да, сэр. В дополнение к публикации в Washington Post, где вы входите в Белый дом, появился египетский эмигрант, утверждающий, что вы уже много лет являетесь двойным агентом американского правительства, и что вы только сейчас попросили политического убежища, чтобы вас не казнили за шпионаж, если бы вернулись домой в Египет.

— Ну, поскольку это чушь собачья, меня она не очень беспокоит. У него нет никаких доказательств, которые могли бы мне каким-то образом навредить... кстати, кто это?

— Салим Хасад.

— Конечно. Давний соратник президента Аббаса, я даже не удивлен.

Тарик продолжил:

— И New York Times опубликовал письмо одной группировки, в котором слышится угроза в адрес президента.

Камаль подскочил с дивана, пролив кофе и смачно выругавшись, как матрос.

— И ты выжидал, чтобы сообщить мне об этом в самом конце, почему?

Он ворвался в спальню, по дороге срывая с себя футболку.

Тарик следовал за ним с телефоном в руке, отправляя сообщение.

— Я откладывал эту новость, потому что она никаким образом не связана с вами. И вы ничего не можете здесь поделать.

Камаль обернулся, нахмурив брови и сверкая глазами.

— Это имеет непосредственное отношение ко мне. Все, что непосредственно касается президента, имеет непосредственное отношение ко мне. Все ясно?

Тарик вздохнул.

— Да, сэр. Но вы должны помнить, что у президента самая лучшая служба охраны в мире… ну, кроме вашей, конечно… и они не допустят, чтобы с ней что-то случилось. Она находится в Белом доме, в окружении половины корпуса морской пехоты Соединенных Штатов, а также личной охраны и сотрудников внутренней безопасности со своей администрацией и йтишниками. Никто не сможет подступиться к ней.

Камаль натянул рубашку баттен-даун, сбросил свои спортивные штаны, схватив первые попавшиеся слаксы. Он проскользнул в брюки и поспешно застегнул их.

— Какого черта ты там пишешь смс-ки? И не говори мне, что никто не может до нее добраться, я был там, помнишь, когда на нее было произведено покушение, причем в якобы в совершенно безопасном и охраняемом со всех сторон саду.

Тарик засунул телефон в передний карман кожаной куртки.

— Машина ждет вас, сэр.

— И я хочу, чтобы машина была... что?

— Машина ждет внизу, сэр. Вы едите в Белый дом, не так ли?

Камаль с трудом перевел дух.

— Да.

— Даже несмотря на то, что вы не можете ничего для нее сделать, поскольку она обладает самыми крупнейшими в мире ресурсами сверхдержавы?

Камаль схватил бумажник и засунул его в карман, потянувшись к своему пальто.

— По крайней мере, я могу быть ее другом.

— Да, это так. — Тарик опять скрыл улыбку и в этот раз, Камаль зарычал на него, проходя мимо.

— Сэр?

Камаль остановился, потянувшись к дверной ручке, готовый покинуть комнату.

— Ну что еще?

— Если вы друг президента... не могли бы вы задержаться на минутку, чтобы почистить зубы.

Камаль с раздражением и яростью, но не сказав ни слова, развернулся и уверенно направился в ванную, словно готов был взять ее штурмом, Тарик засмеялся ему в след.

Он переживал за нее. И это было так мило, но Джессика подумала, что сойдет с ума, если он не остановится.

— Камаль? — Произнесла она, как можно спокойнее и нежно, сидя за своим вот уже несколько часов столом и стараясь разобрать, что написано в бумагах.

— Да? — Он тут же поднялся со своего места на диване.

Джессика вздохнула и постаралась не закатить глаза.

— Тебе совсем не нужно оставаться здесь весь день. Они уже удвоили охрану как внутри, так и снаружи здания, и я должна сегодня участвовать только в одном мероприятии. Я быстро съезжу на Холм и встречусь со спикером Палаты общин. Почему бы тебе не заняться своими делами, и вернуться сюда к восьми вечера на обед.

— Зачем тебе ехать на Холм? Он не может приехать к тебе.

Она вздохнула, желая оставаться такой же терпеливой с этим мужчиной.

— Это специальное приглашение. Сегодня — его десятый год пребывания в должности спикера, и он попросил меня присоединиться к его небольшому торжеству.

Камаль пробормотал что-то себе под нос.

— Камаль. — Она подошла к нему, взял его лицо в свои ладони, заставляя его взглянуть в глаза. — Ты сведешь меня с ума, если не займешься своими собственными делами.

— Это письмо, опубликованное в Times носило настоящую угрозу, Джессика, — ответил он, обхватив ее за талию и притянув ближе. Она старалась не отвлекаться от своей цели, но от его прикосновений это было сложно сделать.

— И мы относимся к этому вполне серьезно. Но я все еще живой президент, и у меня много работы. Я не могу работать, когда ты весь день сидишь у меня в кабинете. Кроме той фотографии, когда поздно вечером ты заходишь в Белый дом прошлой ночью, никто не до копался, что у нас романтические отношения. Чем больше ты здесь торчишь, тем быстрее все всё поймут.

Он вздохнул и кивнул, а потом наклонился, прижимаясь к ней губами, вызывая у нее всплеск тепла и покалывание по всему телу.

— Все утро я получаю информацию, касающуюся Аббаса и его связей с Братвой. Твои сотрудники готовы обсудить со мной этот вопрос?

— Конечно. Они сказали, что хотели бы с тобой встретиться. И если они отыщут хоть маломальское возможное нарушение в системе моей безопасности, я сказала Ванессе, чтобы мне немедленно сообщили об этом. Я попрошу ее назначить для тебя встречу с кем-нибудь из внутренней безопасности или Пентагона.

— Как насчет полковника Тибадо? Он мой близкий друг, как ты знаешь. Он больше всех соответствует твоим требованиям для этого разговора.

— Конечно, он очень подходит.

— Хорошо. — Он снова ее поцеловал, и она не могла сдержаться от улыбки. Он действовал ей на нервы, но в тоже время был таким очаровательным.

— Но я хочу поехать с тобой на Холм.

Она только приготовилась возразить, как он приложил палец к ее губам.

— Я не собираюсь заходить вместе с тобой в здание, только проехаться вместе в машине. От этого я буду чувствовать себя лучше, и это всего лишь поездка в машине, в лимузине с тонированными окнами. Никто не узнает, что я нахожусь там.

Она покачала головой и улыбнулась.

— Хорошо. Я попрошу Ванессу подхватить тебя. Теперь, давай отправим тебя на обсуждение бардака, связанного с твоим лидером партии. Я бы хотела побыстрее выйти из круга, такого количества агентов службы безопасности, сосредоточенного вокруг меня.

— Итак, позвольте подытожить все, что нам известно, — начал Джефф, как только Камаль сел рядом с двумя директорами высшего эшелона национальной безопасности, а также с Ванессой. — Нам известно, что Братва занимается контрабандой наркотиков через компанию президента Аббаса, занимающуюся грузоперевозками, нам известно, что пули, которые были оставлены в Белом доме из стандартного оружия киллеров Братвы, и нам известно, что террористическая группировка, написавшая письмо в New York Times сегодня утром является одной из групп, которым Братва продает наркотики.

Камаль кивнул вместе с остальными в комнате.

— Но мы не можем точно ударить по Братве и не знаем, каким образом замешан отец г-на Масри, во всем этом, хотя думаем, что именно так? — Джефф посмотрел на Камаля.

— Мой отец оказывал на меня огромное давление, чтобы я прекратил заниматься переговорами, связанными с соглашением, он также вел совместный бизнес с Аббасом в течение многих лет. Он также есть на фото с Аббасом и высокопоставленным лидером из Братвы, сделанным недавно.

Джефф кивнул.

— Но сегодня утром у меня появилась дополнительная информация, поэтому я хотел встретиться с вами, — добавил Камаль. Он опустил телефон на стол перед Джеффом. — Передайте это другим, пока я буду говорить. Человек слева на этом фото — брат президента Аббаса, а человек, с которым он разговаривает, очень известный киллер Братвы, тот самый, который прибыл в Вашингтон за двенадцать часов до покушения на президента.

Джефф передал телефон.

— Когда это было снято?

Камаль улыбнулся.

— Тридцать шесть часов до покушения.

— И кто сделал, и как вы получили это фото? — спросила, прищурившись Ванесса.

— Я не знаю, кто сделал это фото, к сожалению, но на нем стоит метка времени и даты, поэтому вы можете проверить эти данные. Я получил это фото, потому что кто-то выставил его на продажу на сайте черного рынка, который специализируется на шпионаже артефактов и «пикантных подробностей».

— Ты его купил? — удивленно покачал головой Джефф.

— Нет. Один из моих людей связался с продавцом и объяснил ему, что если он не отдаст это фото, то правительство США слишком сильно на него разозлиться, и в будущем ему придется пообщаться с определенными службами. — Камаль усмехнулся. — И это дало свои результаты. Фотограф понятия не имел, что он у него было на руках, просто подумал, что кто-то где-то заинтересуется встречей брата правительственного чиновника с известным киллером.

Ванесса повернулась к двоим из национальной безопасности, прежде чем передать телефон Камалю.

— Этой фотографии будет достаточно, чтобы сделать официальное заявление?

Старший из двух директоров положительно кивнул.

— Думаю, нам пора отправить кого-то в посольство в Каире и начать переговоры с парламентом. Они хотели получить доказательства, так сказал премьер-министр ночью, когда разговаривал с президентом Хэмптон, премьер-министр не был против расследования. Ему требовалось больше доказательств, чтобы прикрыть свою задницу.

— Да, и я не виню его, потому что когда премьер-министр столкнется с Аббасом, вещи приобретут уродливый характер, — произнес сотрудник внутренней безопасности.

— Да, — согласился Камаль. — И вы всегда можете обратиться ко мне, если вам потребуется любая внутренняя информация, как только все закрутиться. Я могу предоставить вам ту информацию, которую вы явно не получите от своего посла в Каире и от ваших экспертов по Египту.

Ванесса кивнула.

— Да, президент высказала пожелание, чтобы господин Масри проявлял участие в этом вопрос на самом высоком уровне.

Двое директоров национальной безопасности посмотрели скептически, и Камаль почувствовал вспышку гнева, но Джефф еле заметно покачал головой. «Спокойно, парень», — как будто сказал ему.

— Я знаю, что военные были бы счастливы сотрудничать с вами господин Масри. Все, что может защитить наши интересы. Нам необходимо будет немедленно поставить дополнительную охрану в посольство США в Египте, и генералу стоит рассмотреть вопрос о вводе дополнительных войск в регион, для подавления любых возможных волнений из-за дестабилизации правительства.

Камаль глубоко вздохнул, испытывая горечь за свой народ. Стремление уйти в отставку и покинуть посольство, заботясь о безопасности Джессики и ведя свое собственное расследование, пытаясь уличить Аббаса и его дружков, отвлекли Камаля от вопроса, что он теперь был человеком без родины, оставивший свой собственный народ. У него заболело сердце, и он почувствовал чувство вины, которое ему же и навязали. Он мог не ощущать Египет своим домом, но он всегда будет ощущать себя египтянином, и последнее, что ему хотелось бы, поставить под удар свою нацию. Но он должен был признать, что если Аббас посмеет противостоять расследованию премьер-министра, вещи могут очень быстро стать совсем нецивилизованными.

Послышался стук в дверь, а затем один из секретарей президента просунула голову, приоткрыв дверь.

— Господин Масри? Президент просила передать, что хотела бы отвезти вас на Холм.

— Да.

— Ее машина и водитель уже готовы.

— Спасибо, я уже иду.

Секретарь ушла, Камаль поднялся из-за стола.

— Я надеюсь, что вы все тщательно обсудите, прежде чем сделать первый шаг. Египет — страна, которая балансирует на грани разлада, и я бы не хотел увидеть там нарушение стабильности. Народ Египта не заслуживает раздора, ему и так достаточно пришлось пережить за последнее десятилетие.

Джефф кивнул, директора внутренней безопасности решительно согласились с ним.

— Ванесса, мне прислать вам эту фотографию вместе с информацией, которую мы получили, чтобы вы смогли ее раздать соответствующим сторонам?

— Да, — ответила она.

— Спасибо, — Камаль кивнул Джеффу и пожал руки двум другим, прежде чем покинуть комнату и в сопровождении агентов спецслужб отправился в Овальный кабинет, где президент надевала свой пиджак.

— Позволь я тебе помогу, — произнес Камаль, поспешив к Джессике.

— Спасибо, — улыбнулась она.

— На тебе это платье выглядит невероятно сексуальным, госпожа Президент, — тихо сказал он, поглядывая на двери, которые были открыты на крытую террасу, где ее поджидали агенты личной охраны и военные.

Она понимающе улыбнулась.

— Спасибо, мистер Масри.

Они направились к машине и скользнула на заднее сиденье, сотрудники службы безопасности сели в машины, окружающие ее лимузин спереди и сзади.

— Вы передали информацию внутренней службе безопасности и военным? — спросила Джессика, просматривая электронную почту у себя на телефоне, пока машина медленно вливалась в напряженное движения Вашингтона.

— Да, у них есть вся информация и... — он нажал отправить на своем телефоне, — теперь у них есть копия фотографии.

— Ванесса расскажет мне, когда я вернусь, но в общих словах был...?

— Настало время официально представить премьер-министру все парламенту.

Джессика кивнула.

— Хорошо. — Она вздохнула, потом повернулась к нему. — Мне очень жаль, что так все складывается. Я понимаю, что для тебя это очень тяжело.

Камаль наблюдал за памятниками достопримечательностей, меняющимися в окне, и вспоминал удивительные памятники и здания своей родины — пирамидам, развалинам Мемфиса и Фив, мечети Каира. И задавался вопросом, сможет ли он увидеть их когда-нибудь снова эти чудеса света, учитывая то, что он совершил. Он повернулся, взглянув на Джессику, в глазах которой застыли любовь и сочувствие. И понял, что несмотря на то, что он, наверное, еще долго будет оплакивать потерю своей родины, ее взгляд стоил того, чтобы сделать такой шаг.

— Это тяжело для меня, но я поступил правильно, и если бы мне пришлось опять встать перед выбором, я поступил бы точно также снова и снова.

Она кивнула и сжала его руку с нежностью, не сказав больше ни слова, слова были не нужны, они прекрасно могли понимать друг друга, общаясь через прикосновения.

— Мы на месте, мэм, — произнес водитель, как только машина подъехала к зданию Капитолия.

Питер сидел на переднем сиденье, поэтому вышел первым, подойдя к задней двери, открывая. Камаль вышел, ожидая, когда выйдет Джессика. Питер отошел на несколько шагов, давая Камалю пространство, другой агент личной охраны из машины позади направился к ним, Джессика выскользнула из машины, защищая свои глаза от солнца.

И тогда весь ад вырвался наружу.

— Стрелок! — прокричал агент на ступеньках Капитолия. Отточенные армейские рефлексы Камаля ту же взяли вверх, как и в саду Белого дома. Он находился в двух шагах от Джессики и голубем спикировал на нее, Питер пытался со своего места тоже дотянуться до нее. Камаль развернул ее спиной к себе, рукой прикрыв ей голову, и рванул на тротуар, Питер был с другой стороны.

Но когда среди криков агентов секретной службы раздался крик Джессики, Камаль почувствовал, как что-то разорвалось раздирающей болью у него в спине. Левая рука резко дернулась, и он не смог вздохнуть. Они упали на тротуар, Джессика была под ним, он почувствовал, что она изо всех сил пытается выбраться из-под него. Питер стоял над ними, говоря: «Держись! Остановитесь, госпожа Президент!»

Камаль попытался сказать Питеру, что что-то не так, но слова превратились в ужасное бульканье, и в этот момент он понял, что ранение очень плохое. Потом повсюду послышались голоса, бег ног, звук сирен, и его стали переворачивать на спину, и по телу резанула острая боль, а потом все побелело перед глазами.

— Госпожа Президент! — закричал Питер. — Вы ранены?

— Нет, — дрожащим голосом ответила Джессика, Камаль попытался утешить ее, но его руки налились свинцом, отказываясь повиноваться затуманенному разуму.

— На президенте кровь, — закричал кто-то.

— Мэм, мы должны осмотреть, не ранены…

А потом закричала Джессика:

— Камаль! Боже мой, Камаль.

Она обхватила его лицо своим нежными руками, и сквозь булавочный просвет, Камаль увидел ее заплаканное лицо.

— Черт! Господин Масри ранен! — крикнул Питер. — Мэм, — мягко произнес Питер, стоя с Джессикой над Камалем. — Вам нужно вернуться в машину. Я позабочусь о нем, обещаю.

— Боже мой, Камаль, — зарыдала она.

— Мэм, — зашипел Питер. — Вы должны позволить мне все сделать.

Джессика кивнула, но слезы текли по ее лицу. Камаль снова попытался сказать ей, что все хорошо, но когда открыл рот показалась только медно-красная струйка жидкости, и Джессика зарыдала еще сильнее. Потом булавочный просвет померк, и серое превратилось в густую темноту.

Джессика сидела в больнице уже семь часов. Камаля вывезли из операционной тридцать минут назад, но ей не дали с ним увидеться, отчего она готова была вот-вот потерять рассудок. Личная охрана президента, когда привезли его, настояла, чтобы операция и послеоперационное лечение происходили в другом, пустующем крыле больницы Уолтера Рида. Она сидела в пустой комнате, ее сотрудники быстро приходили и уходили в течение нескольких часов, спрашивая по поводу официального заявления и сообщая новости о снайпере, которого поймали после покушения через несколько минут. И теперь Камаля вывезли из операционной, и честно говоря, если ей не дадут увидеть его в ближайшие пять минут, она собиралась воспользоваться своим статусом, заставив секретную службу решить эту проблему.

Дверь открылась, и Джессика вскочила на ноги, ее сердце стучало как ненормальное.

— Госпожа Президент? — вошел доктор, протягивая ей руку.

— Да. — Она пожала ему руку. — У вас есть новости?

— Да. Если вы пройдете со мной, я все вам сообщу по дороге, вы сможете увидеть мистера Масри.

— Большое спасибо, — ответила она, схватив свой пиджак со стула и последовав за доктором.

— Пуля вошла в спину мистера Масри, в дюйме слева от позвоночника, застряв в левом легком, от его сердца в нескольких дюймах.

Джессика проглотила желчь, которая подобралась к горлу.

— А если бы она задела сердце?

Доктор с грустью посмотрел на нее.

— Мы бы не говорили сейчас здесь. Вы увидели бы его в морге.

Она кивнула, поймав свой вдох в горле.

— Мы залатали легкое, плечо и спина заживут. Но мы не можем сказать, как пойдет восстановление. Он потерял огромное количество крови, и я буду говорить с вами откровенно, на операционном столе нам пришлось воспользоваться разрядом дефибриллятора, чтобы запустить его сердце. Его сердце испытывает огромные перегрузки.

Джессика остановилась перед дверью в палату Камаля, скрестив руки, дрожь колотила ее с головы до ног.

— Я надеюсь, что в ближайшие сорок восемь часов он придет в сознание, но если он не…

— Да, доктор. Если не…?

— Тогда он никогда не очнется. Мне очень жаль. Я не хочу давать вам ложную надежду. Его состояние критическое.

— Я понимаю, — ответила она, хотя совсем не понимала, как такое возможно, как совершенно здоровый человек в расцвете сил, стоящий рядом с ней несколько часов назад, сейчас вдруг может оказаться на пороге смерти. Шесть лет назад она тоже этого не понимала, когда пришла в морг в этой же самой больнице, чтобы опознать труп Джона, и теперь она тоже этого не понимала.

— У мистера Масри есть семья? — спросил доктор.

— Да, Госдеп их обязательно уведомит.

— Хорошо. В отсутствии семьи, вы или ваш представитель может оставаться с ним сколько хочет. Я всегда думаю, что присутствие родных помогает больным выздоравливать.

— Спасибо. — Она положила руку на дверную ручку и глубоко вздохнула перед тем, как войти в палату.

Внутри был полумрак, жалюзи закрыты, горел только ночник над головой кровати. Камаль лежал с обнаженной грудью, окутанный проводами с датчиками. Через трубочки шел кислород в нос и какая-то жидкость в вены на руках.

Джессика тихо подошла к стулу рядом с его кроватью и села. Кто-то из ее аппарата принес ее одежду, и она была счастлива, почувствовав себя намного комфортней в своем спортивном президентском костюме.

Она протянула руку и неуверенно коснулась его руки. Ощутив его прохладную кожу под своими пальцами, она сломалась. Бесконечное ожидание, страх за свою жизнь, воспоминания о потере Джона — все это сдерживалось внутри семь часов, и ее, наконец, прорвало. Она обернула своими руками его руку, надеясь, что он почувствует ее тепло, склонила голову и заплакала.

Слезы горячие и тяжелые, она проливала за все потери в своей жизни, и за все, что еще могла потерять. Потому что Джессика знала, если ей не суждено получить то будущее, которое они решили создать с Камалем, она была уверена, что из этой потери выкарабкаться уже не сможет. Также, как она не отошла от потери Джона. Да, частично придя в себя, продолжая жить ради него в тусклых проходящих днях, работая в тандеме, чтобы показать всему миру, что Джессика Хэмптон полностью функционирует, сильная вдова, которая пошла дальше, добивших блестящего успеха в своей жизни.

Но Камаль, как и Фиона, разглядели ее другую сторону — ту, потерянную и не цельную, и только когда он очаровал Джессику, она позволила себе отпустить Джона и задуматься о реальной жизни. Камаль вернул ту Джессику, какой она и была, и ей понравилась та, кем она была, но также нравилось, кем она была рядом с ним.

— Джон, может показаться странным говорить с тобой об этом, — прошептала она в тишине комнаты, — но если кто-то способен сейчас понять меня, то это ты. Ты был здесь все эти годы, наблюдая, как я продолжаю жить и двигаюсь вперед. Ты знаешь, как сильно я тебя любила, и насколько твоя смерть разорвала мое сердце. Вот почему я надеюсь, что ты также увидел, что он сделал для меня.

— Я никогда не забуду тебя, моя любовь, но я хочу продолжить жить дальше, и он очень помогает мне в этом. Он сделал меня счастливой, какой я не была, когда ты ушел от меня. — Она замолчала и посмотрела в лицо Камаля, такое бледное на больничной подушке. — Я люблю его, и мне просто необходимо, чтобы он выкарабкался.

Аппараты издали звуковой сигнал, Джессика наклонилась и поцеловала один за другим все костяшки пальцев Камаля. Дверь очень тихо открылась, она даже не услышала, но полоска света из коридора прорезала темноту, заставив ее насторожиться от присутствия другого человека. Она быстро попыталась вытереть глаза.

— Госпожа Президент? — тихо произнес Дерек Эмброуз, подходя к кровати.

— Дерек. — Она попыталась встать и выглядеть настоящим президентом.

— Пожалуйста, — остановил он ее. — Не надо вставать.

Может из-за командного тона в его голосе или того факта, что она по-прежнему держалась за руку Камаля, или может от усталости эмоциональной и физической, но она медленно опустилась обратно на стул.

— Простите, что беспокою вас, но мне необходимо было увидеть его своими глазами.

— Конечно, поэтому я и позвонила тебе. Я рада, что ты пришел.

— Я был бы здесь раньше, но у нас был медовый месяц с Лондон. К счастью, мы уже забронировали рейс обратно в Нью-Йорк, так что быстро смогли перенести дату.

Он замолчал, приблизившись к кровати, между бровями у него залегла морщинка.

— Как он?

— Он с трудом перенес операцию. — Она почувствовала, что ее горло сжалось от этих слов. — Врачи говорят, что если он не очнется в ближайшие сорок восемь часов…

— Он очнется, — прервал ее Дерек. Она взглянула на него, потому его голос звучал с такой уверенностью. — Он один из самых сильных, самых упрямых людей, которых я когда-либо встречал. Если бы не он, я бы не стал тем, кем являюсь сегодня. Он неустанно подталкивает всех, кого любит, воплощать свои желания и мечты. Это сидит в его натуре, у него внутри — помогать другим раскрыть свой потенциал. Он особо не задумывался о своем статусе, только, когда может использовать его для помощи людям, о которых он постоянно заботился.

— Ради меня он пожертвовал всем.

— Да, — согласился Дерек, — пожертвовал, и он с радостью готов был пожертвовать и еще раз. — Он присел перед ней. — Мэм, вы мой президент, я не хочу вмешиваться, но вы должны знать, как много вы значите для него. — Он почесал затылок и смущенно произнес. — Не знаю, как правильно выразиться, но мне кажется он готов отдать за вас все, что угодно.

Слезы опять полились у нее из глаз, и Джессика даже не пыталась их как-то скрыть.

— Он снова спас мне жизнь. Его подстрелили, потому что он загородил меня собой. Он может умереть из-за меня.

Дерек схватил ее руку и крепко сжал.

— И он сделал бы это снова, даже зная, чем может все закончиться. — Он наклонился к кровати. — Пожалуйста, не вините себя за это. Он не хотел бы, чтобы вы винили себя. Он хочет, чтобы вы были счастливы, мэм. Счастливы и здоровы, и, если такое возможно, то с ним.

— Это единственное, чего я хочу.

— Хорошо, когда он придет в себя, вы оба сможете это осуществить.

Она шмыгнула носом и кивнула, он поднялся на ноги.

— Спасибо, Дерек.

— Не за что. Мне нужно поговорить с нашими друзьями, которые находятся в зале ожидания. Вы сообщите нам, как только что-нибудь изменится?

— Ты будешь первым, кому я сообщу новости.

— Спасибо. — Он выскользнул за дверь почти так же тихо, как и вошел, оставив Джессику надеяться на лучшее, наедине с мужчиной, которого она очень любила.

— Джесс, ты правда думаешь, что это мудрое решение? — спросила Фиона, несясь по коридору со скоростью света и стуча каблуками по полу плитки, как пулеметная очередь.

— Я тоже рада тебя видеть, сенатор, — ответила Джессика, разговаривая с Ванессой у палаты Камаля. — Спасибо, я приду через десять минут на телеконференцию, — ответила она Ванессе, которая отскочила, как только Фиона остановилась перед президентом, уперев руки в бедра с приподнятой бровью.

— Ты хочешь сделать мобильный офис в больнице? Да?

Джессика скрестила руки на груди и решительно посмотрела на свою дерзкую подругу.

— Да, именно этим я сейчас и занимаюсь.

— Большинство в Конгрессе, на самом деле, очень обеспокоено твоим решением, Джесс. Ты не сможешь воспользоваться безопасными серверами связи здесь, и если вдруг наступит критическая ситуация в стране, ты будешь в пятнадцати минутах от Белого дома.

— Ради Бога, Фи. Несколько раз в году я выезжаю за границу. Насколько далеко я тогда нахожусь от Белого дома? Скажи своим неугомонным нервным дурочкам в Конгрессе, что все под контролем. Я просто переехала в здание на другой улице, а не в другую страну.

— Это намного больше, чем просто переезд, и ты знаешь об этом, — спокойно произнесла Фиона.

Джессика прошлась по коридору и села, приглашая Фиону присоединиться к ней на скамейке.

— Я знаю, что мое решение намного больше, Фи, и я понимаю их беспокойство, но меня это сейчас мало волнует. Я не хочу больше беспокоиться об общественном мнении. Человек, которого я люблю, пожертвовал всем ради меня, и он на больничной койке... — Она с трудом сглотнула. — И я не оставлю его здесь одного. И когда он откроет глаза, я хочу быть рядом с ним. Я хочу, чтобы первым кого он увидел, было мое лицо. И если, не дай Бог, он этого не сделает… я хочу, чтобы мой голос был последним, кого он услышал. — Она глубоко вздохнула. — Я не была рядом с Джоном, когда он умирал. Теперь я не откажусь от Камаля, когда у меня есть выбор быть рядом с ним.

На лице Фионы за считанные секунды отразились различные эмоции, а потом она обняла свою давнюю подругу своими крепкими объятиями.

— О, Джесс. Мне очень жаль. Я не подумала об этом. Я услышала очередные сплетни и тут же прилетела сюда. Конечно, это единственное место, где тебе стоит находиться. Чем я могу помочь?

Джессика отстранилась, почувствовав любовь, которой наполняла ее лучшая подруга, согревая с ног до головы.

— Спасибо. Ты очень поможешь мне, если успокоишь тех стариков на Холме. Мне только сейчас не хватало истерики с их стороны. Я буду здесь и никуда не уйду.

— Конечно, я сразу же займусь этим. — Фиона остановилась и посмотрела в сторону двери. — Как он?

— Без изменений. Прошло двадцать два часа. Доктор сказал, что сорок восемь — это критический момент. Но будет ли сорок восемь или семьдесят два, или даже пятьсот часов, я не откажусь от него, Фи.

Фиона схватила руку Джессики.

— Нет, не откажешься, и я тоже. Я буду с тобой, Джесс. Он вернется к тебе.

— Спасибо.

Когда Фиона полетела назад по коридору с такой же скоростью, как и появилась, Джессика открыла дверь в палату Камаля и медленно вошла внутрь.

— Знаешь, — произнесла она, подойдя к его кровати и проведя по его лицу. — Ты уже отдыхаешь почти двадцать четыре часа. Думаю, пришло время вернуться в седло — это одна из техасских поговорок Фионы. — Она подошла к окну с закрытыми шторами. — Нет смысла вот так лежать, как будто ты болен, потому что ты не болен. Ты устал, да, но твоя жизненная сила исцелит легкое, но ты не болен. — Она открыла шторы, напомнив комнату светом. Затем вернулась к кровати Камаля, нажав кнопку, чтобы отрегулировать кровать в другое положение.

— Теперь, мне кажется странным, что я не знаю, какая музыка тебе нравится. Все эти месяцы, которые мы провели вместе, мы так и не успели посмотреть фильмы и сходить на концерт. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку, прошептав на ухо, — мы исправимся, как только ты поправишься.

Она вытащила мобильный телефон из кармана и положила его на передвижной столик рядом с кроватью.

— Итак, тебе придется послушать мой плейлист. Мне нужно пойти на телеконференцию, но я попрошу Питера посидеть с тобой, пока меня не будет. И если ты проснешься, он немедленно сообщит мне. — Она нажала Play на телефоне, и голос Меган Трейнор «Нет» заполнил комнату. Она наклонилась, оставив поцелуй у него на лбу. — Возможно, не знаю, какая музыка тебе нравится, но я могу гарантировать, что ты возненавидишь мою. Надеюсь, ты возненавидишь ее до такой степени, что очнешься.

— Ни слова о музыке, Питер, — сказала Джессика, проходя мимо.

Питер покачал головой, ухмыляясь.

— Да, мэм.

— И дай мне знать, если он вдруг задергается.

— Конечно, мэм.

Джессика прошла по коридору в другую комнату, где вовсю командовал ее персонал. Комната заполнялась ноутбуками, ИТ-оборудованием, телефонами, белыми досками с маркерами, здесь были два секретаря, Ванесса и несколько агентов личный охраны президента.

— Я сейчас перевожу ваши звонки, мэм, — сказала Ванесса.

— Прекрасно. Не могли бы вы на пару минут оставить нас, пожалуйста.

Секретари и агенты спецслужбы немедленно прекратили свои занятия и вышли за дверь.

— Мне просто любопытно, куда они направляются, когда я их вот так выгоняю? — спросила Джессика, надевая гарнитуру необходимую для телеконференции.

Ванесса пожала плечами.

В коридор.

— О, дорогая. Это ужасно. Возможно, нам понадобятся еще кабинеты. Один для персонала, и отдельный для меня, чтобы я могла работать.

— Ну, мэм, я надеялась, что эта ситуация займет не больше суток. Возможно завтра днем, мы сможем что-то сделать?

— Хорошо, и убедись, пожалуйста, что все могут перекусить и выпить кофе, воды и т.д., своего рода компенсация за то, что им приходится сидеть в коридоре и работать в другом месте.

— Мне кажется, что некоторые уже нашли другие способы компенсации.

Джессика приподняла бровь.

— И какие например?

— Ну, агент Васкез и Тереза, кажется, подружились.

— Энни и Тереза? Они не похожи на... Ой. Подружились?

— Да, мэм.

— Ну, тогда я буду чаще просить их покинуть кабинет. Энни нужен человек, который может заставить ее улыбаться. Я одобряю. — Она подмигнула засмеявшейся Ванессе.

— Хорошо, давай начнем пресс-колл.

Ванесса щелкнула по ссылке, и на экране появилась комната в Белом доме, за столом сидели военные и сотрудники службы национальной безопасности.

— Всем добрый день.

Послышался гул голосов:

— Добрый день, госпожа Президент.

Джессика сидела, положив локти на столе, внимательно наблюдая за экраном.

— Расскажите мне о человеке, который стрелял вчера.

— Андрей Ворчевский, он согласился сотрудничать.

Джессика глубоко вздохнула.

— Полагаю, ваши методы остались в рамках протокола Женевской конвенции, полковник?

— Конечно, мэм. Похоже, что господин Ворческий оказался не настолько лоялен к Братве, как они надеялись. И когда мы предоставили ему выбор провести оставшиеся дни в Гуантанамо или в Ливенворте[3] , он тут же согласился сотрудничать.

— Я даже не сомневаюсь, — пробормотала Джессика. Она ненавидела тюрьму в Гуантанамо, но так и не получала поддержки со стороны военных, желая ее закрыть.

— Госпожа Президент, Ворчевский назвал нам имя предыдущего снайпера, а также подтвердил, что фотография, которую нам передал господин Масри, настоящая. Брат президента Аббаса действовал от его имени, встречаясь с Братвой. Господин Ворческий присутствовал несколько раз, когда Братва встречалась с братом Аббаса. Но он сказал, что приказ ему вчера поступил непосредственно от самого президента Аббаса. Он также сообщил нам, что Братва начала переговоры об использовании судоходной компании «Аббас» для перевозки наркотиков в апреле прошлого года.

— И у нас уже имеются данные о первом снайпере, я полагаю?

— Да, мэм. Страны НАТО предоставили нам все подробности о личности снайпера, и наши тайные агенты, которых вы послали проникнуть в Братву, готовы начать охоту на этого парня внутри организации. Мы подозреваем, что он залег на дно после покушения, но теперь, когда знаем, кого ищем, мы найдем его.

— Спасибо, полковник. Теперь, госпожа Госсекретарь. — Она обратила свой взгляд на госсекретаря. — Нам необходимо передать последнюю информацию премьер-министру Египта. Можем ли мы заставить их предоставить нам юрисдикцию арестовать Аббаса и привезти его сюда для суда?

Госсекретарь посмотрела на Джессику и закатала глаза.

— Госпожа Президент, — начала она с сильным акцентом Новой Англии. — Вы знаете, что это невозможно.

Она улыбнулась ей через экран монитора.

— Да, но почему бы не начать на амбициозной ноте?

— Возвращаясь к реальности, мэм…

Джессика тихо рассмеялась. Ей нравилось раздражать своего министра иностранных дел.

— Премьер-министр Египта ждет нашего звонка со вчерашнего дня. У нас не было ранее возможности предоставить ему фотографию Братвы с братом Аббаса, но сейчас мы готовы предоставить ему гораздо больше, чем только это…

— Расскажите мне свой план.

— Я предоставлю информацию премьер-министру с просьбой немедленно отстранить Аббаса от власти, пока египтяне будут вести свое собственное расследование. Я также буду просить, чтобы счета компаний Аббаса были заморожены, а также паспорт брата президента был аннулирован, чтобы он не смог сбежать из страны.

Джессика вздохнула. Ей оставалось только надеяться, что все это не приведет Египет к борьбе за власть и не вылиться в беспорядки на улицах. Ей необходим был совет Камаля в данный момент. Но приходилось надеяться на опыт своих специалистов и на лучшее, готовясь к самому худшему.

— А военные? — поинтересовалась она.

— Мы уже выдвинули дополнительные войска в регион, мэм, — ответил генерал.

— И охрана посольства усилена в два раза, и мы разослали сообщение быть более бдительным американцам, живущим или путешествующим по Египту, — добавила госсекретарь.

— Хорошо. Спасибо всем. Я надеюсь вернуться в Белый дом завтра, и прошу вас держать меня в курсе дела каждый час через Ванессу.

Все в комнате на экране начали собирать свои бумаги со стола, палец Джессики завис над кнопкой разъединения, но Ванесса остановила ее:

— Мэм. полковник Тибадо хотел бы поговорить с вами, когда все уйдут.

— Конечно. — Она подождала, когда остался один Джефф за пустым столом в зале конференции.

— Госпожа Президент, — сказал он. — Как он?

— Также. — Она не знала, что еще сказать и, честно говоря, у нее не хватало сил что-либо добавить.

— Могу я увидеть его сегодня вечером?

— Конечно, полковник. Мистер Эмброуз приходил два раза и мистер Робертс тоже. Все друзья Камаля могут навещать его. Думаю, вы все помогаете ему выздоравливать.

— Спасибо. — Полковник, казалось, задумался на мгновение, затем прочистил горло и продолжил:

— Должен признаться вам, мэм, что я не питал особых надежд, когда узнал о ваших отношениях с Камалем.

Джессика фыркнула горьким смешком.

— Я не предполагала, что вы знали.

— Питер — мой хороший друг, мэм. Первоначально он очень обеспокоился о надежности Камаля, поэтому и пришел ко мне, желая проверить его.

— Понятно. Оказывается, агенты моей личной охраны не настолько конфиденциальны, как мне казалось.

— Он просто выполнял свою работу, я так думаю.

— Мммм.

Джефф почесал коротко подстриженные волосы, очевидно понимая, что только что бросил своего друга под автобус.

— Расслабьтесь, полковник. Я не собираюсь увольнять Питера.

— Спасибо. Я просто хотел, чтобы вы знали, что меня волнуют отношения со всех сторон, и я наблюдал за вами двумя последние несколько месяцев, и должен сказать, что у меня появилась надежда — у вас все получится.

— Спасибо, полковник.

— Да, мэм.

Джессика тоже надеялась, что у них все получится потому что, если у них не получится, она не знала, что будет делать со своей жизнью.

Джессика вздрогнула, стукнув локтем о кресло, в котором заснула. Аппараты звонили, гудели и визжали не переставая. Ее сердце застряло где-то в горле, пока проходило помутнение от сна.

Ее глаза широко открылись, выискивая лежащую ничком фигуру Камаля в затемненной комнате. Его мониторы жужжали и пищали, и первое, на чем завис взгляд Джессики, на устойчивой зеленой линии, которая шла по большому экрану, стоящего рядом с его кроватью.

— Камаль? — Она схватила его за плечи и немного тряхнула. — Камаль! Нет! Нет, нет, нет. Помогите! — Закричала она, продолжая трясти, касаясь руками лица, шеи, пытаясь нащупать пульс.

Агенты из ее личной охраны взорвался в комнату, за ними попятам спешил медперсонал.

— Уберите президента отсюда! — Заорал Питер, как только промчался мимо кровати Камаля, осматривая каждый уголок больничной палаты и ванной комнаты.

— Нет! — закричала Джессика, как только другие агенты начали выводить ее из комнаты. Врачи и медсестры сорвали датчики с груди Камаля, придав кровати вертикальное положение. И начали давить со всей силы на грудь, и она поняла, что он умирает. Он умирает и собирается оставить ее также, как и Джон, и ее мир тогда никогда не будет прежним.

Она боролась с рыданиями из последних сил, но агенты ее личной охраны были обучены ко всему, и они были сильными, и их было двое, и через несколько секунд они окружили ее в коридоре, поддерживая, пока она опустила подбородок одному из них на грудь и не зарыдала.

— Почему бы вам не присесть, мэм, — сказала агент Васкез, подведя Джессику к скамейке в коридоре, на которой всего несколько часов назад она сидела с Фионой.

Джессика сидела, обхватив себя руками, стараясь успокоиться, но слезы, бл*дь, не желали останавливаться.

Агент Васкез положила ей руку на спину, похлопывая и потирая.

— Сохраняйте веру, мэм. Он сильный, здоровый мужчина. Самые лучшие врачи в стране готовы ему помочь.

Джессика посмотрела на нее и улыбнулась сквозь слезы.

— Поверьте мне, некоторые глубокие раны они не в состоянии излечить.

Прошло пятнадцать минут — пятнадцать мучительных, душераздирающих, удушающих минут, пока не появился измученный врач с мрачным видом.

Джессика прикрыла рот рукой, чтобы сдержать крик боли, который застрял у нее в горле.

— Мадам Президент, — произнес доктор, подойдя к Джессике.

— Он...?

— Сердце мистера Масри остановилось, но сейчас снова сохраняет устойчивый ритм, хотя вернуть его было нелегко, и я не знаю, как долго это продлится.

— Что это значит?

Доктор вздохнул.

— Похоже, у него появилась инфекция в околосердечной сумке. Жидкость скапливалась и давила на сердце. Мы вставили иглу и удалили жидкость. Теперь вводим очень мощные антибиотики, но я не могу обещать, что они быстро исправят положение.

Голос Джессики был таким же хриплым, как наждачная бумага, когда она произнесла:

— А если не исправят?

Доктор посмотрел на нее грустными глазами.

— Жидкость снова будет накапливаться, а значит все труднее будет ее откачивать. Давление жидкости и ее отток заставили сердце напрягаться, хотя оно и так уже ослабло. Наши возможности уменьшаются.

Джессика кивнула, врач развернулся и двинулся в противоположную сторону по коридору. Она вернулась на свое место рядом с агентом Васкез.

— Мэм? Госпожа Президент. — Ванесса неслась по коридору в спортивных штанах и теннисных туфлях. — Простите, я находилась в той стороне крыла. Питер прислал мне смс. Я прибежала, как только смогла.

Джессика кивнула, и агент Васкез удалилась, Ванесса села на ее место.

— Расскажите мне, что происходит, — тихо попросила Ванесса.

Джессика прочистила горло, а потом только начала говорить:

— У него инфекция в сердце. Или вокруг сердца, похоже так. Они назначили ему антибиотики, которые могут помочь, но они не уверены помогут ли. — Она посмотрела на своего начальника штаба, которая, ей стоило в этом признаться, что она так запоздало это поняла — Ванесса тоже стала для нее другом. — Если это не сработает, то они ничем больше помочь не смогут.

Ванесса сказала, борясь со слезами:

— Вы не должны переставать верить… надеяться. Вы должны помогать ему бороться.

Джессика кивнула.

— У меня не было шанса побороться за Джона. — Она задумалась на мгновение. — Может поэтому я и продолжала жить его надеждами и мечтами вместо него. Я чувствовала себя такой виноватой, что я не смогла за него побороться.

— Сейчас все совсем не так, — мягко произнесла Ванесса.

— Нет, нет, конечно, не так. Может это мой шанс, и лучше мне использовать его с умом, не так ли?

И Джессика поняла, что должна сделать.

— Не могли бы ты, пожалуйста, организовать пресс-конференцию утром?

— Конечно. Какая тема? Я позвоню пресс-секретарю, чтобы он подготовился.

Джессика отрицательно покачала головой.

— В этом нет необходимости. Я буду выступать сама. Конференция будет короткой, не более десяти минут. Я не буду отвечать на вопросы, только сделаю заявление.

Глаза Ванессы расширились.

— Эм… вы не хотите намекнуть, к чему нам готовиться?

Джессика вытерла слезы с глаз.

— Нет. Вы никак не сможете к этому подготовиться, это правда. Просто организуй пресс-конференцию и расслабься. Вы все проделали отличную работу. Теперь пришло время сделать мне свою.


Загрузка...