Причиню тебе развод. Твой М. (СИ)

Глава 24

Квартира зайца мне не понравилась.

Вот вообще! Потому что не моя была. И пахло вкусно Светиным ужином с какого-то хера здесь, а не у меня. Разве такое может понравится?

Желудок заурчал, сука предательская.

Пахло жареным луком и курицей в сметане. Простой, домашний запах. Никаких изысков. На кухне было тепло от старенькой плиты. Тихо посапывала крышкой кастрюля, хотя огонь уже был выключен.

Реально только-только приготовила, по ходу.

Света расторопно усадила меня за стол и наложила поесть. Видно было, что ей неловко. Квартирка-то убогая. Старенький, еще советский ремонт. Стол обеденный под обычной клеенкой в цветочек.

Мне стало самому хреново.

А я что, мажор что ли? Я в такой квартире и вырос, в общем-то. Мне нормально.

– Вот, – она как-то робко подошла с тарелкой в руках. – Ешьте.

Я сдержался, чтобы не закатить глаза.

Ешьте, блядь...

Упрямица! Как ее еще-то отучить от этого выканья? Мы же не в строю, в самом деле, сколько можно. Но аромат тушеного мяса заткнул мне рот.

Ладно, замнем пока что...

Голодный я был как зверь. Ни с утра, ни днем поесть не получилось. Кофе, кофе... Даже в баре с Тарасом ничего не полезло. Хотя, я понимал, что бухать на голодный желудок и с тачкой под боком – идея не очень.

Оказалось – очень-очень!

– А ты? – я проглотил слюну и посмотрел на зайца.

– Что я? – растеряла она.

– Света, ты только что приготовила ужин. Ты сама еще не ела.

– Да я потом...

– Накладывай и садись со мной, – я отложил вилку в сторону. – Я один есть не буду.

– Роман, я...

– Заяц, живо!

Она вздрогнула, но подчинилась.

И есть я начал, только когда она взяла кусочек хлеба в хлебнице и обмакнула его в соус из тарелки.

Вгрызся в кусок мяса жадно. Курицу Света обжарила на сковороде. А потом забросила томиться в сметану. С луком и морковкой. Просто очень. Но вкусно до безумия. Блюдо из давнего детства. Это даже не еда... Это состояние: когда ты дома, где тебя всегда ждут и любят.

А залитые соусом рожки?

Обычные макарохи, цена в магазине пятьдесят рублей. Никакой не деликатес. А душа сворачивается и разворачивается. Хрен с ним, что заяц не для меня готовила и меня не ждала. В этой еде – ее тепло.

– Вкусно, – мне, как в детстве, хотелось тарелку вылизать. Что-то пробило на воспоминания. – Вкусно пиздец.

– Еще? – Света еле заметно улыбнулась.

Но ушки покраснели отчетливо.

Блядь, как легко женщине сделать приятно, а?

– Нет, спасибо, – я отложил вилку. – Я как питон потом буду.

– Зеленый и толстый?

– Нет, – мне стало смешно. - Залягу переваривать. А мне пока нельзя. Ты очень хорошо готовишь, правда.

– Это из детдома. Нас часто так кормили. Там, конечно, сметану водой разбавляли, но суть та же. Я потом часто себе такое готовила. Просто, но вкусно. И экономно, и сытно. И с картошкой тоже вкусно. Только давали редко, чаще были пустые гарниры.

Я смотрел на нее, отложив вилку. Как она это сказала... как будто даже не жаловалась, а просто констатировала факт.

Детдом. Еда на выживание. Сметана с водой...

Блядь...

Когда я ее забрал от мужа, она тоже хотела это приготовить. Там, как раз, была курица и сметана. Она цеплялась за воспоминания. За то, что могло ее успокоить в той ситуации. А когда не вышло – сбежала.

Захотелось себе оплеуху дать. Я дебил.

Надо было дать ей на кухню выйти, а я не понял. Отдыхать отправил.

Мне хотелось застонать от собственной тупости. Только смысл какой? Все уже сделано. Ошибки наворочаны. Остается только исправлять по максимуму.

И побыстрее.

А то Тарас еще со своими намеками душу наружу вывернул. Я посмотрел на Свету:

– Как у тебя на работе? Нравится?

– Ой, да, спасибо, - она вдруг вскочила со стула и метнулась в прихожую. Вернулась оттуда с сумочкой. - Мне было неудобно звонить... И деньги я вам сейчас отдам! Я же ничего не потратила, правда! Мне аванс уже пришёл, мне хватит. Вы больше не переводите, ладно?

У меня скулы свело.

В еще хмельную голову ударило кровью. Как будто кипяточку не в чай она мне налила, а за шиворот. И жопа подгорела моментально.

Какие, нахуй, деньги?

Я встал рывком.

Отодвигаясь, старый советский стул простонал ножками по полу. Но зайчик даже опомниться не успела. Я ее зажал.

Сдавил плечи ладонями.

Поставил ее к стене и впился взглядом в лицо:

– Ты прикалываешься, что ли? Какие деньги, Света? Ты что, правда, не понимаешь, зачем я это делаю?

Рыжий зайчик вспыхнул.

Вскинул голову, отвечая упрямым взглядом. И у меня отлегло. Испуга в нем не было. Чистое сопротивление. Три недели даром не прошли.

– Меня покупать не надо, – голос ее был тихим, как всегда. Но отчетливо ершистым. – Я не продаюсь.

– Если бы я хотел купить себе женщину, я бы заплатил проститутке, заяц.

– Не впервой, да? – зеленые ведьминские глазищи сузились.

Ух ты ж, бля...

Я даже опешил. Не от обиды. Как она вообще меня обидеть может? Я охренел от осознания. Вот это номер. Дожил, получается?

Добился?

– И часто вы, Роман, такими услугами пользуетесь? – со злобной ехидцей поинтересовалась Света, не пытаясь даже вырваться из моих объятий.

Наоборот.

Даже плечи расправила. Грудь мне свою выставила и подбородок вздернула. Я наклонился к ней ближе. Почувствовал, как она напряжённо затаила дыхание. Сжала губки и ждала ответа.

Ждала.

Я это знал. Горячая. Злая. И живая.

– Заяц, ты меня ревнуешь?

– Конечно, нет! – фыркнула она.

– Да неужели? – меня тянуло к ее губам как магнитом.

– Не льстите себе, Роман! – он выронила сумку на пол, упираясь мне в грудь ладошками.

– А я не льщу, – выдохнул я ей в губы. – Это ты еще пока не поняла, что проиграла. А я – на финишной прямой, зайчик. И я хочу свой кубок!

Она впилась в меня ногтями.