Причудливые деревья

22. ДЕРЕВЬЯ, КОТОРЫЕ ПОКАЗЫВАЮТ ВРЕМЯ И ПРЕДСКАЗЫВАЮТ ПОГОДУ

Конечно, предсказывать погоду по листьям дерева – способ устаревший и немодный, однако каждый американский фермер знает, что дело идет к дождю, если листья клена свертываются и подставляют свежеющему ветру нижнюю поверхность. Житель лесов утверждает, что по толщине лишайников на ореховом дереве он может узнать, холодная ли предстоит зима. Фермер, промышляющий кленовым сахаром, бросив один взгляд на свои деревья, может определить, какой идет месяц, а смолокур узнает время по своим соснам. Нисса предупреждает о приближении зимы, прежде чем успеют спохватиться зеленые кузнечики.Люди, живущие в тесном общении с деревьями, начинают разбираться в их привычках и настроениях. Коуэн [28] наблюдал в Индии листья дождевого дерева (Samanea saman), которые обладают замечательным свойством менять свое положение в зависимости от атмосферных условий. Он писал: «В солнечный день они располагаются горизонтально, так что густая крона не пропускает ни единого луча солнца, но по ночам, в пасмурные дни или во время дождя листочки складываются попарно, черешки обвисают и каждое перо поворачивается на своем утолщенном основании так, что все листья обращаются ребрами вверх» (см. гл. 26). Тамаринд (Tamarindus indica) складывает листочки на ночь и в пасмурную погоду; в каждой бирманской деревне имеется свой большой тамаринд, который считается обителью бога дождей [85].В западной тропической Африке деревья служат часами, их считают даже весьма надежными будильниками. Ирвин [60] называет четыре таких дерева.Гриффония (Griffonia simplicifolia) имеет пятисантиметровые вздутые стручки, которые лопаются «с оглушительным треском», напоминающим «фермерам на равнинах Аккры, что пора сеять».Клаоксилон (Claoxylon hexandrum) – дерево высотой 18 м. Плоды клаоксилона созрели – значит, пришла пора праздновать Новый год.Либерийский тополь (Mitragyna ciliata) – дерево высотой 30 м. «В Аполлонии появление молодых красных листьев на этом тополе означает наступление рыболовного сезона».Трихилия (Trichilia heudelotii) – дерево высотой 18 м, цветущее в феврале и августе. «Цветение этого дерева указывает... время второго посева кукурузы перед наступлением второго сезона дождей».Долзил [30] сообщает, что дикая груша (Pachylobus edulis) в восточной Нигерии служит указателем времени – «сев начинается с появлением на этом дереве почек» – и что в Сьерра-Леоне полное созревание плодов Alchornea cordifolia «считается признаком окончания сезона дождей».

Дождевое дерево Samanea saman, которое на Гавайях часто называют «обезьяньим».

На островах Фиджи цветение кораллового дерева (Erythrina variegata) «указывает, что наступило время сажать ямс».Однако все эти указатели времени бледнеют в сравнении с пунктуальностью симпоха (Wormia suffruticosa) – большого вечнозеленого малайского кустарника (часто достигающего в высоту 6 м), который практически можно считать сорным деревом тропиков. «Чем ближе мы с ним знакомились, – пишет Корнер [26], – тем сильнее восхищались им». И далее:

Wormia suffruticosa.

Листва, цветок и плод симпоха (Wormia suffruticosa)

«Это растение с колоссальной жизненной энергией... Начав цвести в возрасте трех-четырех лет, оно цветет каждый день всю свою жизнь, длящуюся пятьдесят, а то и сто лет... Кроме того, оно удивительно пунктуально...Цветочные почки раскрываются по одной друг за другом от основания к верхушке соцветия – интервал между каждыми последовательными развертываниями цветков может длиться от 2 до 6 дней, хотя обычно он составляет 3—-4 дня. Бутон начинает набухать на глазах, а накануне того дня, когда ему предстоит раскрыться, его кончик становится желтым. На следующий день в 3—4 часа утра лепестки разделяются и цветок приобретает форму колокольчика. За час до восхода солнца он раскрывается полностью, в 4 часа дня лепестки опадают и в ту же ночь чашелистики начинают смыкаться над завязью, хотя плотно закрываются только к вечеру следующего дня...Плоды вызревают точно за пять недель: на тридцать шестой день после того, как опали лепестки, в 3 часа утра плод раскрывается (он лопается на 7 – 8 лучей, розовых с белыми краями), и еще задолго до рассвета розовая звезда раскрывается полностью...И цветки и плоды раскрываются в три часа ночи, то есть в тот период суток, когда влажность воздуха настолько велика, что начинает выпадать роса, а ночная темнота особенно густа. Это время максимального покоя для зеленых растений. Некоторые (если не все) эти факторы должны быть как-то связаны с тем, что цветки и плоды симпоха раскрываются именно в этот час, но как они воздействуют на растение и в чем заключается механизм регуляции, мы не знаем».

23. ДЕРЕВЬЯ, РОЖДАЮЩИЕ ДОЖДЬ

Деревья, проливающие дождь каждый раз, когда требуется поливка, были бы приятным добавлением к современным садам. Но ведь такие деревья существуют! Правда, насколько они оказались бы полезными в саду — вопрос другой.Существует много вполне заслуживающих доверия сообщений о деревьях, рождающих дождь. Часто дело объяснялось тем, что на их ветвях скапливалась масса брызжущих влагой насекомых. Но, с другой стороны, иногда деревья выделяют значительное количество влаги и при полном отсутствии насекомых. Эти достоверные сообщения о случаях, как легко поддающихся объяснению, так и таинственных, настолько смешались с мифами о дождевых деревьях, что в поисках истины часто приходится блуждать по настоящему лабиринту.Наиболее прославленное из исторически засвидетельствованных дождевых деревьев — дерево, которое две тысячи лет назад считалось единственным источником пресной воды на Иерро, самом западном из Канарских островов. Английский ботаник Хатчинсон [58] пишет:

* Гюнтер Мауль, директор муниципального музея в Фунчале (Мадейра), сообщает: «Этот вид растет не только на Канарских островах, но и на Мадейре. Я не могу дать удовлетворительного объяснения, почему его назвали «дождевым деревом». На Мадейре его называют «тил», и ни о каких других названиях я не слышал».

«Канарские острова, по-видимому, были известны самым древним мореплавателям — финикийцам и карфагенянам — задолго до нашей эры... (во всяком случае) нам точно известно, что римские мореходы побывали там в царствование Юбы II, царя Мавритании, примерно в 25 г. до н. э. Римляне считали эти острова западной границей мира, и Плиний описывает их, опираясь на сведения, полученные от Юбы, и, в частности, он упоминает дерево, дающее воду. Считается, что это дерево с Иерро должно было принадлежать к семейству лавровых (Oreodaphne foetens)*. Росло оно в горном ущелье и, хотя в дневную жару поникало, за ночь успевало сконденсировать достаточно атмосферной влаги, чтобы напоить весь остров. Под этим благодетельным деревом был устроен каменный колодец для сохранения воды. Испанское его название el garve. В начале XVII в. это дерево было настолько знаменито, что его изображение служило фронтисписом ботанических трактатов того времени».

Дождевое дерево Канарских островов. Рисунок из «Дивной истории» Дюре, 1605 г.

Дождевое дерево. Рисунок из «Общей истории растений» Бауина и Шерлера, 1619 г.

Беда в том, что у этой басни есть некоторая фактическая основа. Протяженность вечнозеленых влажных лесов на Канарских островах в значительной степени определяется поясом облаков, которые держатся на горах; конденсируясь на листьях растений, они обеспечивают их влагой; поэтому сохранение лесного покрова жизненно важно для водного снабжения островов. Примером этому может служить лес «Лас Мерседас» на Тенерифе. Вне лесистых районов Канарские острова в значительной степени представляют собой пустыню. Точно так же именно высокий строевой лес на береговых хребтах в штатах Вашингтон и Орегон обеспечивает высокую влажность этой области. Уничтожение деревьев, которые создают повышенную влажность, привело к появлению многих пустынь.Конденсирующаяся влага каплями стекает с листьев, и земля под деревом увлажняется. Палмер и Питмен [89] объясняют:

«В теплых влажных областях листья деревьев иногда словно «источают дождь». Это происходит тогда, когда корни всасывают столько влаги, что дерево не способно освободиться от ее излишка путем нормального испарения. Вода ищет выхода, и ее избыток удаляется через специальные отверстия - гидатоды, - обычно расположенные по краям листьев. В сухих областях это явление никогда не наблюдается. Возможно, некоторые из южноафриканских дождевых деревьев, особенно на севере и северо-востоке, дают воду именно таким способом».

* Не следует путать с другим растением, широко известным под названием «хлебное дерево» (Artocarpus integrifolia). – Прим. ред.

Долзил, описывая африканское хлебное дерево (Treculia africana)*, говорит, что «в течение всего сухого сезона почва под деревом остается влажной благодаря конденсации, как и у Myrianthus arboreus». Фэрчайлд писал: «Увидеть, как дерево проливает дождь, мне довелось в Оротаве. Темный вулканический берег был засажен, тамариндами, и по вечерам с их обвисающих веточек капала солоноватая вода. Это был сконденсировавшийся морской туман».Блоссфелд рассказывает, что в Бразилии австралийская казуарина (Casuarina equisetifolia) конденсирует влагу на концах своих веток, и добавляет, что в округе Сан-Паулу почва возле этого дерева всегда бывает влажной. А потому на плантациях ванили, чтобы затенять ее, сажают именно это дерево.Палмер и Питмен еще более запутывают вопрос о дождевых деревьях следующим сообщением:

«Известны случаи, когда время от времени и другие виды растений в Южной Африке проливали дождь, причем причины этого не всегда были ясны. Например, прекрасный экземпляр Acacia karroo в Ботаническом саду Претории несколько недель подряд создавал легкий влажный туман. Капельки этой влаги были абсолютно безвкусными, как вода, и, по-видимому, не выделялись насекомыми. Во всяком случае, энтомологи не обнаружили присутствия никаких насекомых. Причина так и осталась невыясненной, а дерево с тех пор ни разу не давало дождя».

Долзил цитирует сообщение Лейн-Пула о том, что Bridelia ferruginea из семейства молочайных «обладает свойством источать воду на протяжении всего сухого сезона».Пожалуй, наиболее сомнительное, а потому и наиболее известное из дождевых деревьев — это южноамериканский саман (Samanea saman), отличающийся очень густой и раскидистой кроной. «Древесный дом» в диснеевском фильме «Швейцарские робинзоны», снятом в 1960 г., был построен на гигантском самане, который растет на острове Тобаго. Высота этого дерева 60 м, а диаметр кроны достигает 75 м.

Гигантский Samanea saman, на котором был построен дом для съемок диснеевского фильма«Швейцарские робинзоны».

Споры вокруг способности этого дерева давать дождь возникают потому, что его влага появляется, вероятно, отчасти благодаря конденсации, а отчасти благодаря деятельности насекомых. Макмиллан [72] придерживается первой точки зрения:

«Небольшие перистые листья, которые днем образуют плотный тенистый балдахин, на ночь закрываются, так что в засушливые месяцы под ним остается участок зеленой травы, хотя вокруг вся земля потрескалась и побурела. Отсюда возникло предположение, что дерево таинственным образом проливает ночью дождь, чем и объясняется его название «дождевое дерево».

Эрнст [39] писал об этом дереве:

«В апреле молодые листья все еще очень нежны и прозрачны. Весь день, даже в самую сухую погоду, под деревом висит тонкая водяная пыль, так что почва вокруг – сильно окрашенная, охристая глина – заметно увлажнена. По мере развития листьев это явление становится менее выраженным и исчезает совсем, когда их рост заканчивается».

Он считает, что этот дождь представляет собой выделения желез, помещающихся во влагалище листа. Обычно влагалище покрыто капельками жидкости; если их удалить с помощью промокательной бумаги, они вскоре появляются вновь.Другие ботаники, ознакомившиеся с водяной пылью под саманом, соглашаются с объяснением, предложенным Спрусом [105]:

«Тамиа-каспи, или дождевое дерево восточной части перуанских Анд, – это не легенда; оно действительно существует, хотя и не совсем отвечает тому представлению, которое создалось о нем у широкой публики благодаря всяким россказням. Впервые я наблюдал это явление в сентябре 1855 г., когда жил в Тараполе... в нескольких днях пути на восток от Мойобамбы. В начале восьмого мы вошли под крону невысокого раскидистого дерева, где моросил небольшой дождь, хотя в небе не было ни единого облачка. Поглядев вверх, я обнаружил множество цикад, высасывающих сок из молодых побегов и выбрасывающих тонкие струйки прозрачной жидкости. Двум моим проводникам-перуанцам это явление было не внове. Они знали, что едва ли не любое дерево, если почти всеядные цикады находят на нем какую-то пищу, может стать «тамиа-каспи» – дождевым деревом. Данное дерево, судя по его листьям, принадлежало к акациям. Среди деревьев, на которых я видел цикад, имеется и близкий родственник акаций, очень красивый Pithecellobium saman. Другое дерево из семейства бобовых, которое навещают цикады, – это Andira inermis, но есть и много других».

Ту же историю, но в менее научных выражениях, поведал за сто лет до этого Кокберн [22]:

«Вблизи гор Вера-Пас (в Гватемале. – Э. М.) мы вышли на большую равнину, где паслись красивые олени. Посреди нее высилось огромное дерево, широко раскинувшее ветви. Мы еще издали заметили, что почва под ним влажная, и несколько удивились, так как нам было хорошо известно, что последний дождь прошел тут почти полгода назад. В конце концов, к чрезвычайному своему изумлению, мы обнаружили, что вода быстро капает, так сказать, дистиллируется из кончика каждого листа».

Кук [23] приводит газетную статью 1877 г., содержащую сообщение американского консула в Мойобамбе, где:

«... как говорят, некое дерево поглощает и конденсирует атмосферную влагу с необыкновенной энергией. Утверждают даже, что вода часто сочится из его ствола и падает дождем из веток, причем в таком количестве, что земля под ним превращается в настоящее болото. Особенно сильно это его свойство проявляется в летние месяцы, когда реки пересыхают и воды становится мало, а потому некоторые предлагают сажать это дерево в засушливых областях Перу, где оно принесло бы значительную пользу земледельцам».

Генри Расби писал в 1926 г. о дождевом дереве в Боливии:

«Члены экспедиции Мелфорда 1921 г. наблюдали следующее весьма необычное явление: в абсолютно ясный день под ярким полуденным солнцем с веток дерева шел обильный дождь. Это дерево стояло на сухом открытом пригорке возле дороги и вокруг почти не было других деревьев. Дождь шел непрерывно и ровно, и стук капель походил на стук капель небольшого летнего ливня. Этот дождь был настолько силен, что у человека, постоявшего под деревом несколько минут, одежда промокала насквозь.Величиной это дерево было с большую дикую вишню. Поскольку влезть на него не представлялось возможным, его пришлось срубить, и выяснилось, что причиной дождя были бесчисленные гнезда гусениц, прилепившиеся ко всем развилкам веток и веточек. Величина этих гнезд была самой разной — от 30 см и более, но главная их особенность заключалась в том, что они были наполнены водой, в которой плавало множество гусениц. Вода, по-видимому, высасывалась из коры дерева в том месте, где к ней прикреплялось гнездо. Невооруженным глазом на этих участках коры отверстий обнаружить не удалось, а у экспедиции не было времени для подробного исследования этого явления. Дерево было покрыто цветочными бутонами, а взятые образчики позволили определить его как Lonchocarpus pluvialis».

Одес [5] сообщает, что австралийское так называемое ручейное, дождевое, или плакучее, дерево (Glochidion ferdinandi) получило все эти названия потому, что соком молодых его частей питается разновидность цикад, на которых время от времени в поисках влаги нападают муравьи — в результате с дерева летят брызги. Ботаник Барон, исследовавший Мадагаскар, писал:

«Leptolaena pauciflora – дерево с твердой древесиной, из ствола и веток которого в определенное время года непрерывно капает вода в таком количестве, что земля под ним становится совсем сырой. Это явление связывают с живущими на дереве полужесткокрылыми, скопления которых обычно окружены слизистой жидкостью».

Сибри [104] сообщает:

«Тем, кто живет на Мадагаскаре, хорошо известно, что в определенные сезоны на деревьях появляются насекомые, вызывающие непрерывное падение капель воды. Случайно остановившись как-то днем в нашем саду под персиковым деревом, с которого капала вода, я обнаружил, что некоторые веточки облеплены насекомыми. В каждом скоплении было двадцать-тридцать насекомых, наполовину прикрытых пеной, которая и сливалась в капли. Насекомые эти, по-видимому... были... личинками каких-то жуков. Сок издерева извлекается в таких количествах, чтобы их тела были все время покрыты влагой. Активность этих личинок как будто увеличивалась с усилением дневной жары и понижалась к вечеру. Однако цель извлечения жидкости из дерева все еще требует исследования. Я видел этих же насекомых и на других деревьях – манго, акациях, Zahana и еще на многих; они, судя по всему, очень распространены, и почва под ветками, на которых скопляются насекомые, всегда покрыта множеством сырых пятен».

Палмер и Питмен следующим образом описывают деятельность цикад, или пенниц, в Южной Африке:

«Личинки прокалывают древесину ветвей своими тонкими клювообразными хоботками и с чрезвычайной быстротой сосут сок, извергая при этом пену, которая покрывает их тела, а избыток ее капает на землю».

На исследователя Африки Дэвида Ливингстона эти маленькие насекомые произвели очень сильное впечатление, но он ошибочно полагал, что они извлекают воду из атмосферы. Он наблюдал это явление в основном на различных африканских фикусах.Однако, для того чтобы познакомиться с дождевыми деревьями, вовсе не обязательно ездить по свету, что доказывается хотя бы таким сообщением Ассошиэйтед Пресс из Далласа (штат Техас) о церцисе (Cercis canadensis), которому вдруг вздумалось поплакать:

«Семейство Вернеров нашло новый способ спасаться от дневной жары. Они просто стояли под своим «плачущим» церцисом. Из веток этого дерева били крохотные струйки прозрачной жидкости. Вернер сказал, что к вечеру дерево «было словно окружено туманом».При внимательном осмотре оказалось, что из некоторых веток сочатся капли, «точно большие слезы», как выразился Вернер. Эту природную «дождевальную» способность своего дерева Вернеры обнаружили две недели назад. По мнению одного садовода, ствол мог перенасытиться водой во время сильных весенних дождей.Последнее время, сообщил Вернер, церцис плачет не переставая. «Сегодня утром прямо-таки ревел в три ручья», – сказал он.«Прекрасное средство от жары», – согласились его соседи».

24. ДЕРЕВЬЯ, ИЗДАЮЩИЕ ЗВУКИ

Леса полны торжественного очарования. Пройдитесь по лесу в сухой и ветреный осенний день, вслушайтесь в его безмолвие, и вы услышите повсюду вокруг шелест и шорох листьев. Вы различите вздохи и тихое эолово пение сосновых игл на ветру. А если деревья уже достигли величественной старости, то вы услышите скрипы и стоны, а иногда и вопли трущихся друг о друга сучьев или громкий треск падающей сухой ветки.Все это – обычные лесные шумы и лишь малая часть того, на что способны деревья. Такие примитивные вибрации вместе со свистом и воем ветра заглушают другие звуки леса. Современная стремительная жизнь просто отучила нас слушать. Но попробуйте как-нибудь в тихий день постоять неподвижно в лесу и проникнуться его магией. И до вашего уха дойдет то величественное, что доступно лишь умеющему слушать по-настоящему. Фредерик Коу [3] писал:

«Казалось бы, шелушение коры – не такой уж шумный процесс, но в роще тихоокеанских земляничных деревьев (Arbutus menziesii) в жаркий и сухой июльский день непрерывно раздается тихий шепчущий звук. Это со стволов и веток, открытых прямым солнечным лучам, планируют, как конфетти, тонкие пластинки коры... Осыпается только верхний бумажный слой коры, но он опадает со всего дерева и устилает землю легким ковром.Поглядев, как шелушится кора, я подумал, что платаны, возможно, проделывают это даже более шумно. Стоило бы, вероятно, в жаркий сухой день послушать и растущие по соседству большие эвкалипты, с чьих белых чистых стволов кора, свисает полосками по семь-восемь метров». Предположение Коу отвечает истине: эвкалипты действительно шумят. Врач Дж. Хыоитт пишет из Австралии: «Да, когда кора эвкалиптов... отходит от ствола, кажется, что это рвется бумага или полотно. Часто такой звук возникает потому, что длинные полосы коры отваливаются под действием собственной тяжести».

Однако не все звуки, издаваемые деревьями, поддаются такому простому объяснению. Гумбольдт сообщает об оглушительном треске, который нарушает ночное безмолвие на Амазонке. Другие путешественники приписывали этот звук пушечным деревьям (Couroupita guianensis), но без каких-либо конкретных оснований. Ботаник Спрус [105] пытался установить источник этого звука, который он тоже слышал и сравнил с выстрелом большой пушки. Судя по всему, это не такое уж редкое явление, так как Блоссфелд сообщил (в 1964 г.), что сам его слышал во время своего пребывания на реке Инка в верховьях Амазонки. Он объяснял этот треск внезапным разрывом тканей в чрезвычайно быстро растущих древесных стволах, когда заболонь под влиянием повышенного тепла и влажности начинает расти с такой быстротой, что остальные ткани за ней не успевают. В результате заболонь внутри лопается. Блоссфелд указывает, что видел такие внутренние разрывы в поленьях, которые грузили на пароходы на реке Амазонке.Блоссфелд сообщает и о других звуках:

«Гонконгский старожил, навестивший меня в Сан-Паулу, рассказывал о своей поездке вверх по реке Янцзы в края бамбуковых лесов, которые снабжают весь Китай строительным материалом. Он поселился в гостинице, стоящей посреди рощи гигантского бамбука. Перед рассветом он проснулся, разбуженный ужасным визгом, плачем и слабыми стонами, доносившимися из рощи. В испуге он разбудил своего спутника, который объяснил ему, что звуки эти производятся растущими молодыми побегами гигантского бамбука, пробивающими себе путь сквозь кроющие листья и влагалища. В теплое влажное утро бамбук растет с необычайной быстротой, и трение порождает эти жуткие звуки».

Деревья чаще шепчут, но иногда они и повышают голос. Шелковая акация (Albizzia lebbek), тропическое дерево родом из Азии, но прижившееся в Вест-Индии и во Флориде, дает великолепную тень, и ее культивировали бы куда более широко, если бы не множество стручков длиной 30 см, которые свисают с ее веток всю зиму и на каждый порыв ветра отвечают громким стуком свободно перекатывающихся семян.В Западной Африке суеверным почтением окружено «говорящее дерево» (Loesnera kalantha), и тому, кто его срубит, грозит суровое наказание. Долзил [30] говорит, что оно и по сей день считается оракулом и суеверные люди платят большие деньги за разрешение посидеть под ним, поведать ему свои заботы и сорвать несколько листьев.Подобное же суеверие существует и в Либерии, где магические свойства приписываются дереву из семейства бобовых – Суnometra ananta. Долзил сообщает, что человек, желающий, чтобы его друг пришел к нему или получил от него весть, должен сдуть с ладони в том направлении, в каком этот друг находится, щепотку нюхательного порошка, изготовленного из высушенных листьев магического дерева.В ботанической литературе не раз описывался магический «камфарный язык» сборщиков камфары с Dryobalanops aromatica. Этот оригинальный язык, возникший в Джохоре, употребляется только во время сбора капель камфарной смолы с деревьев, и больше никогда. Местные жители свято верят, что не получат камфары, если заговорят на каком-нибудь другом языке. Эта смола в десять раз дороже смолы китайского камфарного дерева (Cinnamomum camphora). Дриобаланопс в пределах своего ареала встречается в больших количествах, по кристаллы камфары дает далеко не регулярно. Это не настоящее камфарное дерево, но его смола обладает сходными свойствами и служит для тех же целей.

«Малайцы и другие джохорские туземцы верят, что у каждого вида дерева есть свой дух или бог-покровитель. Дух камфарного дерева называется Бисан – буквально «женщина». Богиня Бисан любит отдыхать возле своих деревьев, и, когда по ночам в лесу раздается своеобразный звук, напоминающий треск цикады, считается, что это поет Бисан и что в этом месте непременно окажется камфара.Однако богиня камфарных деревьев, по-видимому, ревниво оберегает драгоценную смолу. Если она узнает, зачем пришли в лес сборщики, то попытается увести их в сторону. Туземцы верят, что она знает и малайский и джакунский языки. Следовательно, если сборщики заговорят на этих языках, она поймет, что они пришли за камфарой, и помешает им. Поэтому необходимо говорить на языке, которого она не знает. И для этой цели был изобретен «камфарный язык». Он состоит из смеси малайских и джакунских слов, но измененных или произносимых наоборот. Туземцы верят, что богиня не в состоянии понять этот жаргон».

Джакуны рассказывают, что кристаллы камфары образуются в трещинах внутри дерева, так что его приходится раскалыватьна куски, после чего смола тщательно соскребается с древесины. Затем с нее смывают щепки и сок и продают китайцам, которые используют ее для бальзамирования. Камфара образуется лишь в очень немногих деревьях. Сборщики сначала проверяют дерево, делая глубокий надрез в коре. Если появится слабый запах камфары – но только в этом случае, – они срубают дерево и тщательно его исследуют.В далеких просторах Тихого океана лежит большой остров Бугенвиль. В болотах этого острова растет «рыдающее дерево» (Saurauja purgans). Местные жители говорят, что его цветки, открываясь, издают своеобразный рыдающий звук.В центральной Африке растет одно из прекраснейших тенистых деревьев мира; его называют «шипящим деревом» (Parinarium mobola). Палгрейв [88] писал о нем:

«Паринария мобола широко известна как «шипящее дерево». Это интригующее название возникло из-за поверья, будто дерево шипит, когда его срубают. Туземцы утверждают, что шипение раздается при каждом ударе, когда лезвие топора врезается в ствол. Мы решили проверить эту гипотезу на опыте, но ни разу, рубя дерево, не слышали какого-нибудь необычного звука. Возможно, правда, что звук этот возникает только в определенное время года, например при весеннем движении сока. Однако нам представляется гораздо более вероятным, что это просто легенда опирающаяся на местные мифы и суеверия».

Тот факт, что какой-то наблюдатель не слышал, как шипит паринария, можно было бы еще объяснить тем, что он побывал в этих краях в неподходящее время года. К несчастью, миф о шипении не находит поддержки и у родезийского лесничего Фэншоу. Он считает, что, поскольку паринария – очень ценное плодовое растение и имеет большое значение для местного пивоварения, эта легенда могла быть изобретена сознательно для того чтобы уберечь паринарию от топора.Покидая область суеверий и вступая на более привычную почву реальности, мы встречаемся с шумными стручками многих растений из семейства бобовых. Когда такие стручки, высыхая, сжимаются, они лопаются по швам с оглушительным треском. Долзил [30] писал, что очень твердые и деревянистые стручки Afzelia africana «взрываются», разбрасывая семена, а коробочки Berlinia он описывал как «кожистые или деревянистые, плоские, по форме часто напоминающие подошву башмака, лопающиеся с громким треском».Другой исследователь тропических деревьев, Г. Гай, писал, что семенные коробочки Baikiaea plurijuga, трех видов Brachystegia, и Isoberlinia лопаются с большой силой, так что в жаркий октябрьский день по лесу Baikiaea непрерывно гремят настоящие пистолетные выстрелы.Энуин [117] сообщает, что африканский масляничный боб (Pentaclethra macrophylla) имеет стручки длиной 30 см, которые лопаются «с громким треском, напоминающим звук выстрела из крупнокалиберного охотничьего ружья».

Семенные коробочки ганской Berlinia grandiflora часто достигают в длину 35 см.

Стручки баухиний (особенно Bauhinia galpinii и B. purpurea) на высыхающих ветках тоже лопаются с громким звуком. Осенью по всем лесам на востоке Северной Америки прошлогодние плоды гамамелиса (Hamamelis virginiana) с треском выбрасывают семена, а на обнаженных ветках одновременно раскрываются нежные лепестки цветков этого года.Сосновые шишки, которыми украшают комнату на рождество, выстреливают свои семена по всей комнате, когда тепло подсушивает и заставляет раскрываться их чешуйки. Особенно эффектны в этом отношении шишки пиний (Pinus pinea). О других стреляющих соснах Фредерик Коу [3] писал:

«Монтерейская сосна (Pinus radiata) широко культивируется в районе залива Сан-Франциско. Как-то в жаркий сентябрьский день я проходил по роще взрослых сосен и услышал пощелкивание, доносившееся откуда-то с вершин. После долгих наблюдений с помощью бинокля я установил, что пощелкивают раскрывающиеся чешуйки шишек, которые выбрасывают семена. Время от времени семена, планируя, опускались кругами на землю. Эта сосна принадлежит к группе сосен с нераскрывающимися шишками, но, по-видимому, в отдельных случаях бывает достаточно и солнечного тепла, чтобы они раскрылись, в то время как некоторым другим соснам (P. contorta var. murrayana, а также P. muricata) требуется интенсивный жар огня, чтобы их шишки полностью раскрылись и выбросили семена».

Плоды «песочницы» (Hura crepitans).

В другой раз Коу услышал звук, какой издает, лопаясь, воздушная кукуруза. Это раскрывались стручки акаций. Был жаркий июньский день с пониженной влажностью.Пожалуй, наиболее знаменито из этих любителей стрельбы самое буйное из них – вечнозеленое тропическое растение Hura crepitans.Когда его семена созревают, оно выбрасывает их на добрых 60 м. Мэри Баррет [9] называет его «весьма опасным деревом, так как оно колет, отравляет и стреляет».Это дерево иногда называют «песочницей». Название это восходит ко временам гусиных перьев. В те дни непременной принадлежностью письменного стола была коробочка с мелким сухим песком, которым присыпали только что написанные строчки, чтобы чернила скорей высыхали, а кроме того, в этот песок втыкали гусиные перья, чтобы они не загрязнялись. Плоды Hura по форме напоминают очень большой ребристый мандарин. С незрелого плода срезали верхушку, семена выбрасывали, а получившуюся коробочку сушили, пока она не приобретала красивый коричневый цвет. Это была изящная и оригинальная песочница, и в течение многих лет их экспортировали из Вест-Индии в Европу и Америку.Это дерево называют еще «обезьяньим гонгом», так как его плоды, созревая, лопаются с большим шумом. Вся земля вокруг бывает усеяна заостренными обломками скорлупы и плоскими коричневыми семенами. Они ядовиты и опасны для людей и большинства животных.

Семенные коробочки каучукового дерева (Hevea brasiliensis).

Бразильское дерево, дающее натуральный каучук (Hevea brasiliensis), имеет восьмисантиметровые трехдольные капсулы с тонкой кожицей и костяной внутренней стенкой. Созревая, капсула лопается с такой силой, что, по словам Ридли [99], семена разлетаются метров на сорок.Так же, но гораздо менее шумно разлетаются семена клещевины (Ricinus communis) и многих трав, растущих в наших дворах.В Перте (Западная Австралия) была обнаружена связь между ростом деревьев и характером и интенсивностью звуковых колебаний. Бюллетень Общества любителей деревьев (июль 1963 г.) сообщает:

«По словам миссис Дж. Браун, проживающей в Ардоссе на полуострове Йорк, растениям чрезвычайно полезна музыка.Каждое утро, начиная с ноября, она по полчаса играла в своем саду скрипичные концерты цветам, овощам и сорнякам и утверждает, что уже через десять дней рост и окраска их стали гораздо более интенсивными. Рост у овощей и сорняков был не таким заметным, как у цветов...Она утверждает, что звуковые волны воздействуют в растении на что-то, что увеличивает углеродное питание и стимулирует цветение. Цветам, по-видимому, нравилась скрипка. Овощи предпочитали звуки низкой тональности».

Г. Шеффер в «Gardener's Chronicle» от 5 сентября 1964 г. сообщает, что правительство индийского штата Мадрас проводит полевые опыты, чтобы установить, стимулирует ли музыка рост растений. Из громкоговорителей над рисовыми полями разносится музыка. Снятый с этих полей урожай будет сопоставлен с урожаем, снятым с контрольного поля, не получавшего музыки. Этот опыт был поставлен после того, как Т. Сингх, глава ботанического факультета Аннамалайского университета (Южная Индия), сообщил, что обработка растительных клеток ритмичными звуковыми волнами стимулирует рост растений.

25. ДЕРЕВЬЯ, ДАЮЩИЕ ВОДУ, МОЛОКО И СОЛЬ

К несчастью, если читатель заблудится в тропическом лесу без запаса бутербродов, то уж, наверное, у него в рюкзаке не будет и этой книги. Тем не менее я хочу включить в нее описание нескольких деревьев, которые могли бы спасти ему жизнь или, во всяком случае, сделать более вкусной ту пищу, которую ему удастся раздобыть. В разных частях мира есть деревья, которые, если вы сумеете их узнать, снабдят вас водой, молоком и солью. Заблудившемуся путешественнику обычно нужнее всего бывает вода. В тропиках его лучшим другом оказывается вездесущая кокосовая пальма, которая обеспечит его и питьем и едой. В Австралии и на южных островах Тихого океана вам помогут утолить жажду казуарина и цветоножки различных пальм. Ричард Ховард [55], изучающий условия жизни в тропиках, писал:

«В нескольких сообщениях говорилось об использовании для питья древесного сока. В одном из них упоминается, что казуарина, или австралийская сосна, дает приятную жидкость, если отпилить большую ветку. В примечании указывается, что местные жители называют казуарину «кровоточащим деревом», и, к несчастью, от подобных повреждений ее охраняет строгое табу.Сок различных пальм получали, срезая цветоножку и собирая готовое питье во флягу или в колено бамбука. В различных сообщениях указывается, что сок добывался таким образом и из кокосовой пальмы, пальмы тени, пальмы Нипа и корифа...»

В Африке утолить жажду можно с помощью нескольких деревьев. Долзил [30] пишет о мусанге Смита (Musanga smithii): «Молодые ветки содержат пригодную для питья влагу, и их часто обламывают и высасывают охотники и обезьяны. Из разреза стебля жидкость сочится довольно долго, как и из корней, причем можно возобновить ее выделение, если через несколько часов поскоблить разрез или постучать по ветке».В Австралии воду накапливает квинслендское бутылочное дерево (Brachychiton rupestris).Цветочные почки африканского тюльпанного дерева (Spathodea campanulata) настолько полны воды, что на некоторых местных наречиях его называют «дерево-источник». Ствол равеналы дает достаточно влаги, чтобы утолить жажду. Некоторые африканские деревья могут служить резервуаром для воды. Р. Стори [110] писал, что Ricinodendron rautanenii «иногда собирает дождевую воду в углублениях своего ствола», а старые Boscia albitrunca, в которых часто образуются дупла, служат естественными резервуарами для дождевой воды, и охотники в случае необходимости пробивают в них отверстия, чтобы добыть ее». Г. Гай писал о других областях Африки:

«В Судане баобаб служит хранилищем воды, и, возможно, не только там. Местные дикари выдалбливают стебли и в сезон дождей заполняют их водой. В ствол они вбивают деревянные клинья, чтобы с помощью такой лестницы облегчить доступ к воде...Я употребил слово «дикарь» сознательно – одно из наиболее приятных моих воспоминаний о Судане связано с тем случаем, когда мне за столом прислуживал абсолютно нагой дикарь ростом в два с лишним метра. Его единственным одеянием были узоры, наведенные древесным углем, пышная прическа и копье. Такое увидишь даже не во всяком парижском кафе!»

Умбу (Spondias tuberosa) на северо-востоке Бразилии образует на корнях большие подземные «луковицы», которые служат ему хранилищами воды во время засухи. Это дерево не следует смешивать с аргентинским омбу (Phytolacca dioica).Прочитав это описание деревьев, хранящих воду, можно подумать, будто их главная цель — служить человечеству. Но по зрелом размышлении приходишь к выводу, что это весьма маловероятно. Многие деревья обеспечивают себя водой, чтобы спокойно переносить засуху, иссушающие ветры и палящее солнце. Резервуар в тканях дерева сохраняет аварийный запас воды, который, возможно, придется растягивать на несколько месяцев, если не лет.Удивительные видоизменения претерпевает эта резервуарная система у мексиканского дерева, которое в просторечии называют el pochote (Ceiba parvifolia). Этот вид произрастает в Пуэбло, Оахаке, Морелосе и Герреро среди колючих зарослей, в краях, где краткий сезон дождей сменяется длительной засухой. Дерево это растет на сухих склонах, его корни не достигают глубоко залегающих почвенных вод, но оно цветет и плодоносит в то время, когда почва, вне всяких сомнений, не может снабжать его достаточным количеством воды.

«Камотес» на корнях мексиканского дерева (Ceiba parvifolia) представляет собой подземный резервуар для воды.

К. Мюллер [83] обнаружил на корнях пяти экземпляров большие мягкие шаровидные образования. Эти органы, достигающие в диаметре 30 см, местные жители называют «камотес». Они возникают как небольшие мясистые вздутия на молодых корнях и сохраняются в течение многих лет. Грубый пробковый внешний слой окружает мягкую, волокнистую, губчатую сердцевину. В начале засушливого сезона эти «камотес» содержат значительное количество воды, в конце же его они совсем ее лишены. Совершенно очевидно, что в сезон дождей в этом подземном резервуаре накапливается запас воды для дальнейшего использования. Подробно это явление исследовал М. Мозли младший [82].Сто лет назад Александр фон Гумбольдт описал «молочное дерево» (Brosimum utile), которое распространено от Венесуэлы до Коста-Рики:

«В течение многих недель мы слышали рассказы о дереве с полезным, как молоко, соком. Само дерево зовется «коровьим», и нас заверили, что негры на фермах, постоянно пьющие этот сок в больших количествах, считают его чрезвычайно питательным – заявление, которое особенно поразило нас потому, что млечный сок растений, как правило, бывает едким, горьким и более или менее ядовитым. Однако, пока мы жили в Барбуде, Нам довелось убедиться на опыте, что достоинства «коровьего дерева», или «пало де вака», не были преувеличены. Это прекрасное дерево схоже с хризофиллумом (Chrysophyllum cainito); его очередные продолговатые, остроконечные, кожистые листья имеют в длину около 25 см, боковые жилки расположены параллельно и выступают на нижней стороне листа. Цветков нам увидеть не довелось, плод же довольно мясист и содержит одно-два зерна. Если надрезать ствол, из надреза обильно течет клейкое густое молоко, ничуть не едкое и распространяющее приятный бальзамический аромат. Молоко это нам предложили в тыквенных флягах, и, хотя мы выпили его довольно много вечером перед сном и потом рано утром, мы не испытывали никаких дурных ощущений. Только вязкость этого молока делает его несколько неприятным для тех, кто к нему не привык.Негры и свободные, работающие на плантациях, употребляют его в пищу, размачивая в нем хлеб, приготовленный из маиса, маниоки и кассавы; управляющий фермой заверил нас, что рабы заметно толстеют в те сезоны, когда «пало де вака» дает больше всего молока. Подвергнутая действию воздуха, эта жидкость образует на поверхности – возможно, за счет поглощения атмосферного кислорода – пленки, желтоватые и волокнистые, как у сыра. Если отделить их от более жидкой части, они по эластичности почти не уступают каучуку, но со временем проявляют ту же склонность к гниению, как и желатин. Местные жители называют образующиеся сгустки сыром, и, по их словам, достаточно пяти-шести дней, чтобы они закисли, что и произошло с небольшим их количеством, которое я привез в Валенсию. Само молоко, хранившееся в закупоренной бутылке, выделило немного сгустков и не только не испортилось, но продолжало источать бальзамический аромат. Смешанный с холодной водой свежий сок свертывался плохо, но капелька азотной кислоты вызвала отделение вязких пленок».

Ствол "молочного дерева" в тропическом лесу.

Латекс ("молоко") стекает по подсечённой коре "молочного дерева".

Цветки "молочного дерева"

Анализ латекса этого «коровьего дерева» показал, что он на 57% состоит из воды, на 37% – из воска и процентов на пять – из смолы и сахара. Рикорд и Хесс [96] считают, что в небольших количествах этот латекс, по-видимому, безвреден, но больше подходит не для питья, а для изготовления жевательной резинки.Поль Фонтейн [46], исследователь более поздний, чем Гумбольдт, в 1904 г. безудержно восторгался этим лесным кафетерием. Сок он описывает как молоко, «обладающее всеми свойствами самого лучшего коровьего молока». И далее:

«Оно очень питательно, хорошо смешивается с водой, как холодной, так и горячей, и никогда не свертывается в чае, кофе или какао. Оно сохраняется свежим в течение недели даже в этом климате, а по вкусу напоминает коровье, в которое подмешана корица. Когда его пьешь, оно кажется тягучим, потому что оно заметно гуще обычного молока. Если дать ему отстояться, то на поверхность поднимутся густые однородные сливки, которые, высохнув, приобретают консистенцию воска. Я пил это молоко в больших количествах прямо из дерева, а также с чаем, какао и виски, причем со всеми этими напитками оно сочетается лучше, коровьего молока, и я могу по опыту утверждать, что оно не только чрезвычайно сытно, но и не имеет никаких вредных свойств. Когда у меня была возможность получить это молоко, я всегда предпочитал его коровьему. Его добывают, либо делая в коре глубокую зарубку, либо обламывая мелкие ветки. Течет оно обильно, и одно дерево за два-три часа может дать несколько литров молока».

Во многих странах, где нет солончаков, местные жители добывают соль из растений. Долзил сообщает, что в районе озера Чад в Центральной Африке соль добывается из золы «зубной щетки» (Salvadora persica). (Корни, а возможно, и стебли этого дерева с мягкой древесиной «магометане в подражание пророку широко используют для того, чтобы чистить зубы или облегчать зубную боль».) Еще одно африканское растение, Hygrophila spinosa, сжигают для того, чтобы получить из золы соль.

26. ДЕРЕВЬЯ, КОТОРЫЕ ХЛОПАЮТ ЛИСТЬЯМИ

Некоторые деревья, как и другие растения, способны двигать своими листьями. По-видимому, здесь мы имеем дело с защитным механизмом, которым природа снабжает некоторые деревья для борьбы с неблагоприятными факторами внешней среды.Существует два вида такого движения. Первый вид, уже упоминавшийся в этой книге, свойствен целому ряду широколистных австралийских деревьев. Они избегают излишней потери влаги, непрерывно поворачивая листья вслед за солнцем так, чтобы каждый лист был обращен к нему не пластинкой, а ребром. Совершенно очевидно, что это движение обеспечивает черешок листа, а не сама пластинка.Второй вид движения порождается одной из двух причин: 1) растение подвергается более или менее сильному физическому воздействию или 2) уменьшается количество солнечного света (с наступлением ночи или из-за тяжелых грозовых туч).Чтобы помочь читателю разобраться в этом явлении, объяснение следует начать с последней причины. Кто не видел, как в сумерках клевер (Trifolium repens) приподнимает листочки и складывает их попарно, словно ладони? Это крохотное растение обладает достаточной физической мощью, чтобы вопреки силе тяжести поднять листочки и поставить их вертикально. По-видимому, здесь, как и в случае с австралийскими деревьями, действует защитный механизм, предотвращающий испарение с пластинки листа.Точно такое же явление наблюдается и у многих тропических деревьев, в особенности у самана, который днем подставляет жаркому солнцу американских тропиков плотный зеленый шатер, а ночью становится совсем ажурным по мере того, как листья поднимаются и занимают строго вертикальное положение. Этот процесс некоторые писатели прошлых лет называли «сном растения»; такой термин, однако, совершенно не соответствует сущности явления, потому что растение отнюдь не расслабляется, как человек во время сна, а, наоборот, тратит физические усилия, чтобы поддерживать листья в вертикальном положении. Растение расслабляется, только когда восходит солнце и листья получают возможность вновь занять свое нормальное горизонтальное положение. Кук [23] писал, что выражение «сон растения» следует считать лишь поэтическим образом, поскольку между этим состоянием и сном животных нет ни малейшей аналогии.Движение листьев, возникающее от прикосновения к растению, имеет обратное направление. Стыдливая мимоза (Mimosa pudica) — тропическое растение, которое часто можно видеть в оранжереях и зимних садах, — опускает листья даже от самого легкого соприкосновения с посторонним предметом. Движение носит тот же характер, что и у самана, но только тут складывающиеся листья опускаются вниз и лишь потом, спустя некоторое время растение (если светит солнце) поднимает листья в их нормальное положение, преодолевая силу тяжести. Возможно, чувствительное растение, когда в него уткнется нос коровы, таким образом утрачивает «съедобный вид» и, притворяясь увядшим, спасает свою жизнь*.

*Многие ботаники объясняют эту способность стыдливой мимозы как реакцию защиты от ливневых дождей: с первой каплей дождя мимоза складывает свои листочки и тем самым уменьшает сопротивление низвергающемуся ливню. – Прим. ред.

В тропиках много «чувствительных» деревьев и кустарников, и постоянное движение их листьев вверх и вниз может происходить дважды в сутки или длиться непрерывно все двадцать четыре часа, может быть произвольным или непроизвольным.Поразительной чувствительностью обладает индийское дерево камрунга (Averrhoa carambola). P. Хогг [52] в 1858 г. писал:

«Листья попарно перистые с очередным расположением листочков. Обычное дневное положение – горизонтальное. Если к ним прикоснуться, они опускаются вниз, и часто под таким большим углом, что два противолежащих листа почти соприкасаются нижними сторонами, при этом листочки либо прижимаются друг к другу, либо даже заходят друг за друга. Можно заставить двигаться все листочки одного листа, царапнув ветку ногтем, а можно заставить двигаться и отдельный листочек, если коснуться только его. Таким образом можно опустить один за другим все листочки на одной стороне листа, тогда как листочки противоположной стороны останутся в прежнем положении. А можно заставить их опуститься через один — или в любом другом порядке, — прикасаясь к тем листочкам, которые вы хотите привести в движение.После захода солнца листья удаляются на покой, опускаясь вниз до тех пор, пока не соприкоснуться нижними сторонами. Таким образом, вечером они сами по себе совершают значительно большее движение, чем днем в ответ на внешние раздражения. Можно с помощью лупы сосредоточить лучи солнца на одном из листочков, и это не вызовет никакого движения. Но стоит направить концентрированный луч на черешок, как это вызовет почти мгновенную реакцию. Листья быстро двигаются и под воздействием электрического тока».

Листья камрунги (Averrhoa carambola).

Сейчас камарунга больше знакома под названием "карамбола".

Две тысячи лет назад Плиний наблюдал это состояние временного отдыха у растений и пришел к выводу, что оно тесно связано с их чувствительностью к прикосновениям. Линней и другие авторы писали, что подобные движения листьев происходят периодически, в конце дня, и представляют собой движение вверх или вниз, пока пластинка листа не займет вертикального или почти вертикального положения. Дарвин в работе «Движение растений» писал:

«Листья многих растений по ночам занимают далеко не то положение, как днем, но при этом обязательно такое, чтобы верхняя их поверхность не была обращена к зениту, и часто таким образом, что они тесно соприкасаются с противолежащими листьями или листочками. На наш взгляд, это ясно указывает на стремление предотвратить ночное охлаждение верхних поверхностей за счет уменьшения излучения. Возможно, что верхняя поверхность нуждается в защите больше, чем нижняя, так как они отличаются друг от друга и функциями и строением».

Некоторые движения билимби (Averrhoa bilimbi), индийского дерева высотой до 15 м, были известны уже почти двести лет назад. Дарвин указывал, что его листья не только самопроизвольно двигаются днем, но и

«...они двигаются также в ответ на прикосновение, будучи, что называется, «чувствительными», и, наконец, ночью они принимают положение сна. Говорят, это дерево представляет собой поразительное зрелище, когда его листочки быстро опускаются один за другим, а затем медленно поднимаются. По ночам листочки опускаются вертикально вниз и остаются неподвижными.Поведение растения при разной освещенности наблюдалось в оранжерее, где изменяли свет. Листочек в рассеянном свете поднимался в течение двадцати пяти минут, затем был открыт ставень так, что на него упал сильный свет, и менее чем через минуту листочек начал опускаться. Опускание было осуществлено шестью этапами, то есть падениями, которые прерывались небольшими подъемами, что создавало впечатление подрагивания, так как каждое падение было больше, чем подъем. Затем растение было снова затенено, и начался долгий медленный подъем, который продолжался до тех пор, пока в оранжерею не был впущен солнечный свет.Описывать все подробности эксперимента нет необходимости, но, во всяком случае, его целью было доказать, что подъем и падение листочков происходили в результате увеличения или уменьшения интенсивности прямого солнечного света».

Дарвин утверждал, что такое движение у этих растений в той или иной степени происходит непрерывно как днем, так и ночью, за исключением тех случаев, когда ему препятствует постороннее физическое воздействие. Он объяснял:

«Те, кому никогда не приходилось непрерывно наблюдать за спящим растением, естественно, будут думать, что листья движутся только вечером, когда они засыпают, и утром, когда просыпаются. Однако это совершенно неверно: мы обнаружили, что листья, обладающие способностью спать, не прерывают своего движения на протяжении всех суток; однако, просыпаясь и засыпая, они движутся быстрее, чем в любое другое время. То, что они никогда не бывают неподвижны в течение дня, было продемонстрирована с полной ясностью».

27. ДЕРЕВЬЯ, СПОСОБНЫЕ НА НЕЖНУЮ ПРИВЯЗАННОСТЬ

Есть много такого, во что трудно поверить, даже если это правда. Сначала нужно научиться по-настоящему понимать. Тем более если речь должна пойти о том, что деревья в лесу способны на нежную привязанность друг к другу. Вам трудно принять эту идею? Вот и Белой Королеве пришлось нелегко с Алисой.

«– В это я поверить не могу! – сказала Алиса.– Неужели? – с жалостью заметила Белая Королева. – Попробуй еще раз: сделай глубокий вдох и закрой глаза.Алиса засмеялась.– Это не поможет, – сказала она. – Нельзя поверить в невозможное.– Ну, наверное, ты мало упражнялась, – ответила Королева. – В твоем возрасте я обязательно упражнялась по полчаса каждый день. Иногда мне даже удавалось до завтрака поверить в шесть невозможных вещей»*.

* Л. Кэррол, «Алиса в Зазеркалье».

Поэтому, если вы – принципиальный скептик, то вам вряд ли доставит удовольствие глава, написанная для тех, кто любит слушать шепчущие голоса лунных ночей, для тех, кто верит в фей и знает, что существуют всеобъемлющие привязанности, охватывающие все предметы и всех людей.

«Сколько невзгод мы перенесли вместе!» – поскрипывают эти остистые сосны (Pinus aristata) на открытой всем ветрам горной вершине в Орегоне.

Два дерева проникаются такой любовью друг к другу, что решают объединить свои усилия в борьбе за существование и расти как одно – каким образом это можно объяснить?

И это не один какой-то исключительный случай. На фотографиях, иллюстрирующих эту главу, можно увидеть много подобных примеров. И дело не в том, что двум деревьям дешевле вести хозяйство, чем одному. Это не результат нехватки места в лесу. Бесспорно, в этих случаях перед нами два дерева, каждое из которых почувствовало, что другое нуждается в его обществе и поддержке. Они знали, что вполне способны существовать в одиночку, как обыкновенные деревья, но их возмутил ярлычок «обыкновенный», и они захотели стать необыкновенными. На заре своей великолепной жизни они согласились объединить силы и стали сиамскими близнецами. И обнявшись, они выросли как одно большое дерево. Былые невзгоды забылись. Прошлогодние раны зажили, и рубцы скрылись под здоровой новой корой. Новый ствол над местом их соединения стал больше, и даже два расходящихся внизу ствола придали объединенному дереву новую крепость, новые силы сопротивляться буре.Кто-нибудь может сказать, что место соединения стволов довольно уродливо. Но ответьте – может ли лицо друга не быть прекрасным и благородным? Итак, мы убеждаемся, что в лесу действительно обитают дружба и привязанность и они сближают две родственные души, которые нужны друг другу.

Эти две сосны начали расти вместе, но не поладили. Однако та, что поменьше, обхватила соседку, и они превратились в одно дерево.

«Разрешите пригласить вас на танец?» – давным-давно сказал один из этих вязов другому.

Пусть смеются скептики – что они этим докажут? Ведь сами они не могут предложить никакого логичного объяснения. Они скажут вам, что деревья – это просто жалкие создания, лишенные разума и чувств, но они ошибаются! Если бы это было так, то откуда бы деревья знали, когда цвести, когда давать семена и как заботиться о них во враждебном мире? Скептики знают о деревьях так же мало, как и о феях.Некоторые из этих фотографий двух деревьев, растущих как одно, подсказывают и другое объяснение: просто более слабое решило уцепиться за более сильное и держится за него, как пиявка. Параллель этому нетрудно найти и у людей – сколько индивидов предпочитают опираться на кого-нибудь, вместо того чтобы самому определять свой жизненный путь!

«Жизнь будет легче, если ты разрешишь мне прислониться к тебе», - сказала маленькая сосенка большой. И они стали расти вместе.

Этот Eucalyptus haemastoma растет в Австралии в окрестностях Брисбейна. Видно, дружба его с соседом время от времени прерывалась.

В тех областях, где лес вырубался целиком, деревья с двойными стволами – довольно частое явление, особенно среди дубов: возможно потому, что они росли из одного пня. Но такие двойники далеко не всегда срастаются вверху. Так, по словам X. Хьюма [57], из тринадцати падубов в Маунт-Верноне четыре дерева двойные, то есть они были посажены по два в одной яме. Они выросли вместе до высоты от 0,5 до 1,5 м, и теперь на первый взгляд кажется, будто у них один ствол.

Два вяза в Англии решили объединить свои усилия и вырастить новое поколение.

Два гигантских вяза возле Нью-Йоркского шоссе взялись за руки, чтобы жить и умереть вместе.

В Бразилии существует привязчивое дерево иного характера. Ceiba rivieri не способна выдержать собственную тяжесть, и поэтому ее тонкий ствол выпускает дополнительные корни, которые обхватывают соседнее дерево и удерживают сейбу в вертикальном положении. Эти корни напоминают цепляющиеся корни фикусов-душителей (см. раздел «Эпифитные корни и душители» в гл. 3), с той только разницей, что сейба не душит свою опору, а лишь держится за нее. Она поднимает свою крону над деревом-опорой и в июле украшает его зубчатую верхушку ярко-красными цветками. Таким способом удерживается на других деревьях и лазящий панданус (см. раздел «Крысиное дерево» в гл. 12).

28. ОБНАЖАЮЩЕЕСЯ ДЕРЕВО

В юности у многих деревьев листья гораздо крупнее, чем в пору зрелости. Эта смена часто приводит к путанице при определении вида данного дерева. У некоторых родов, например у эвкалиптов, меняется не только величина листьев, но и их форма и даже расположение. Ни один опытный ботаник не рискнет определять вид эвкалипта по листьям молодого растения.Такое изменение листьев, пожалуй, наиболее поразительно у деревьев рода Anthocleista семейства будлейевых, распространенного в западной тропической Африке. В переводе название рода означает буквально «запертый цветок», потому что венчик у них закрыт у зева коронкой. Местное название десятка видов, распространенных в Нигерии, на Береге Слоновой Кости, в Гане и далее вплоть до Камеруна, в переводе чаще всего означает «капустное дерево» – возможно, потому, что большие обвислые листья у молодых особей некоторых видов напоминают внешние листья обыкновенной капусты. Однако в тропиках самые разные деревья, если их листья собраны в пучки на концах ветвей, называют «капустными». В некоторых местах антоклейсту называют также «лихорадочным деревом» и «ковриком убийцы».В сущности это сорные деревья, быстро разрастающиеся по вырубкам; их очень толстые губчатые стволы никогда не ветвятся. Противолежащие листья растут прямо на стволе, причем каждая пара листьев располагается под прямым углом к нижней и верхней парам. Размеры этих листьев поразительны. У молодых растений высотой до 3 м листья могут достигать в длину более 2 м. Черешки этих гигантских листьев можно принять за ветки. У основания пара противолежащих листьев соединяется своего рода воротничком, обхватывающим дерево, – тяжелый лист с одной стороны уравновешивается столь же тяжелым листом с другой. Воротничок состоит из двух влагалищ, которые плотно обхватывают ствол и срастаются. Такое строение необходимо, чтобы выдержать вес гигантских ювенильных листьев.

Общий вид молодого деревца Anthocleista высотой 3 м. Очень быстро формируются большие листья.

Цветы антоклейсты. Название растения означает "замкнутый цветок".

Это широкое двойное влагалище имеет четыре жестких острых ушка – по два на каждой стороне в местах соединения оснований, – и сразу же под ушками находится двойная колючка. Одна пара листьев ориентирована на запад и восток, следующая – на юг и север, и т. д. Крона этих гигантских листьев на вершине тонкого молодого ствола в гуще подлеска – зрелище незабываемое.В течение долгого времени эти большие листья тянутся вверх под острым углом по отношению к стволу. Постепенно, но мере того как они становятся длиннее и тяжелее, они отгибаются, так что их черешки принимают почти горизонтальное положение. Еще некоторое время спустя листья словно не выдерживают постоянного напряжения. Двойные влагалища отходят от ствола, начинают сохнуть. Верхний покров ствола облезает.

Молодое деревце имеет около 5 см в диаметре.

Дерево достигло в диаметре примерно 20 см. Листья стали настолько тяжелыми, что черешки приняли более горизонтальное положение (несколько черешков спереди срезано).

Листья «утомились». Они опадают, и под их тяжестью от ствола отделяются влагалища.

На правой фотографии ясно видно, что листья и покров ствола представляют собой единое целое. Отмирающие листья тянут то, что их удерживает, пока, наконец, что-то не рвется и они не падают. Остающаяся на стебле мягкая ткань разрушается, и ствол полностью обнажается.Опавший лист, как правило, больше человеческого роста. Как же выглядит дерево после того, как все листья, влагалища, ушки, кора и прочее отпадает? Оно напоминает колючую жердь, объеденную червями или насекомыми. Оно абсолютно лишено коры. Кто-то сравнил его со старым телеграфным столбом. Но трещины и щели на его поверхности неглубоки. Если борозды и дупла, образующиеся на других деревьях и при других обстоятельствах, накапливают воду, в которой потом выводятся москиты, эти трещины и щели не идут дальше поверхности. Ствол на этом этапе кажется пучком перепутанных волокон. Он покрыт рубцами от опавших листьев – правильными полумесяцами, образующими живописный симметричный узор. Во все стороны торчат грозные колючки, которые в отличие от листьев не опадают. Эти колючки имеются почти у всех антоклейст.

Ободранное дерево – без коры, все в трещинах и бороздах, – снятое крупным планом. Видны рубцы-полумесяцы, оставшиеся после опадения листьев.

На стволе начинает появляться кора.

Взрослое дерево антоклейсты.

На этом кончается юношеская стадия развития растения, и оно постепенно превращается во взрослое дерево. Во-первых, оно покрывается новой корой, которая, впрочем, не может совсем замаскировать старые шрамы и рубцы. (Такая новая кора вырастает у многих деревьев, например у пробкового дуба.) Антоклейсты со временем становятся величественными деревьями, достигая в высоту от 18 до 25 м при обхвате в метр и более.Их мягкая древесина не имеет коммерческой ценности. Она легко поддается обработке, но не менее легко разрушается и гниет. Некоторые племена в Нигерии изготовляли из нее колчаны, так как небольшие стволы легко выдолбить. На юношеской стадии губчатый ствол настолько насыщен влагой, что очень тяжел. Если древесину высушить, ее можно использовать на дрова. Впрочем, у племени менди существует поверье, что люди, сидящие у такого костра, непременно заболевают.Когда антоклейсты достигают зрелости, они уже не дают таких огромных листьев, как в юности. Их новые листья обычно имеют в длину от 15 до 45 см.

29. ДЕРЕВО, КОТОРОЕ ЗНАЕТ АРИФМЕТИКУ

Математические достижения в мире деревьев не исчерпываются тем, что некоторые из них (описанные в гл. 22) ведут счет времени. В западной тропической Африке (Гана, Сьерра-Леоне, Берег Слоновой Кости) есть дерево, которое умеет умножать и складывать. Вся его жизнь может быть выражена алгебраическим уравнением.

Это вовсе не шутка. Этот рисунок и фотография на стр. 337, сделанные Фрэнсисом Алле, ботаником, работавшим на Береге Слоновой Кости, помогут вам понять это замечательное дерево.Научное название его зубодробительно – Schumannlophyton problematicum. Но как бы то ни было, видовое определение (problematicum – «задачное») признает за деревом его математические способности. Оно принадлежит к семейству мареновых, достигает в высоту от 6 до 12 м и имеет очень большие листья, которые располагаются группами по три на конце каждой ветки.

Западноафриканское дерево (Schumanniophyton problematicum), знающее правила арифметики.

Особенности роста этого дерева можно выразить следующей формулой:

N = (Y х 12) + 4

Она показывает, сколько листьев у дерева. Их точное число обозначается буквой N. Буква Y означает возраст дерева в годах. Если решить эту формулу для данного дерева, можно определить точное число его листьев.Почему это так, легко понять, если посмотреть на схематический рисунок этого дерева, сделанный Алле. Это только схема, потому что у реального дерева от каждого узла отходят четыре ветки, а не две, как показано на рисунке. На конце каждой ветки находится три листа, каждый длиной в метр. Таким образом, четыре ветки у каждого узла несут вместе 12 листьев; каждый год, пока дерево не достигнет своего максимального роста (от 5,5 до 6 м), оно выбрасывает по четыре ветки. Цифра 4 в конце формулы прибавляется потому, что верхний побег дерева увенчан четырьмя листьями. На следующий год эти листья превратятся в четыре ветки, а верхний побег увенчают новые четыре листа.В этой главе рассматриваются два вида Schumanniophyton. На рисунке изображен S. magnificum, у которого очень красивые, большие листья. Листья S. problematicum вдвое меньше, но зато само дерево бывает гораздо выше. Алгебраическая формула верна для обоих видов.

30. ДЕРЕВЬЯ, КОТОРЫЕ ДЕЛАЮТ ЖИЗНЬ СЛАЩЕ

Для завершения парада причудливых деревьев выбраны два дерева, которые делают жизнь слаще.Одно из них – чудотворное плодовое дерево Synsepalum dulcificum западной тропической Африки. Это кустарник или небольшое деревце высотой до 4,5 м, которое приносит массу плодов, по форме напоминающих оливки. Плоды эти оказывают еще не объясненное и практически не имеющее аналогий воздействие на вкусовой аппарат человека. Мякоть плода притупляет чувствительность сосочков языка, воспринимающих кислоту, и все, что затем попадает в рот, кажется удивительно сладким – даже лимонный сок. По мнению химиков, сладость, порождаемая чудотворным плодом, «более желательна, чем любые другие из известных естественных или синтетических средств подслащивания». Этот странный эффект сохраняется в течение часа и более, в зависимости от количества съеденной мякоти.Плод S. dulcificum сначала бывает зеленого цвета, а созревая, становится матово-красным. В длину он имеет около 2 см. Когда Фэрчайлд [41] узнал, что эти плоды съедобны, он съел их довольно много, не обратив внимания на рассказ об их магических свойствах.Тонкий слой сладковатой мякоти не произвел на него особого впечатления – ему показалось, что в этом плоде «нет ничего особенного, хотя он и недурен». Позднее он обнаружил, что пиво, которое он пьет, излишне сладко. Он попробовал лимон – тот тоже был приторно сладким. Тогда он бросился к ближайшему дереву, чтобы запастись семенами.Местные жители в области, простирающейся от Ганы до Конго, где растет это дерево, пользуются его плодами, чтобы подслащивать пальмовое вино. Возможно, съеденные плоды парализуют вкусовые сосочки, так что вино, выпитое потом, уже не кажется столь кислым.

Густая тёмно-зеленая листва чудесного африканского плодового дерева Synsepalum dulcificum. Снято во Флориде.

Плоды Synsepalum dulcificum.

Сочные плоды кеппела (Stelechocarpus burakol) растут на стволе и больших ветвях. Дерево сфотографировано на востоке Индонезии.

Второе дерево, которое делает жизнь слаще, растет в Индонезии, где его называют «кеппел» (Stelechocarpus burakol). Если человек наестся чеснока, то кажется, будто он пропах им насквозь; у того же, кто поел плоды кеппела, даже пот пахнет фиалками. В старину эти деревья сажались на Яве во дворцовых гаремах, а простонародью внушалось, что съесть плод этого дерева – значит, навлечь на себя несчастье. В гареме, где отсутствовали современные санитарные удобства, благоухание фиалок было отнюдь не лишним.

Фэрчайлд сообщает, что он видел это дерево в Джакарте и что вкус плодов напомнил ему плоды азимины (Asimina triloba), которые он ел в детстве в канзасских лесах. Деревья кеппела росли в обширном парке заброшенного и разрушенного Водяного дворца, и Фэрчайлд пришел в восторг при виде их розовых и винно-красных молодых листьев, но плодов на них не было.Плоды кеппела растут гроздьями на стволе, как у какао. Фэрчайлду удалось купить несколько плодов кеппела на рынке — по его мнению, они сочнее и слаще плодов азимины и аромат их восхитителен. «Мне кажется, к ним очень легко пристраститься», – писал он. Кеппел принадлежит к семейству анноновых, так же как и азимина.