Хетти Брекенридж

19 мая 1924 года

Это началось, когда Хетти была маленькой девочкой.

У нее была тряпичная кукла с фаянсовой головкой, звали куклу мисс Фентвиг. Мисс Фентвиг рассказывала Хетти разные вещи – такие вещи, о которых она не имела понятия и даже не хотела слышать о них. Она ощущала их глубоко внутри себя, всегда, всю жизнь.

Ее дар.

Ее проклятие.

Однажды мисс Фентвиг сказала Хетти, что ее отец погибнет от удара молнии и она ничего не сможет с этим поделать. Хетти попыталась предупредить родителей и рассказала им, что она услышала. «Это чепуха, девочка», – сказали они и за такие нехорошие слова отправили ее в постель без ужина.

Две недели спустя ее отец был мертв: в него ударила молния, когда он вел свою лошадь в амбар.

После этого все стали как-то странно поглядывать на Хетти. У нее отобрали мисс Фентвиг, но Хетти продолжала слышать голоса. С ней говорили деревья. К ней обращались камни, речные воды и маленькие зеленые жуки. Они говорили ей о том, что будет.

«У тебя есть дар», – говорили они.

Но Хетти так не думала – по крайней мере, сначала. До тех пор, пока не научилась управлять им.

Сегодня голоса послали ей предупреждение.

Оно пришло в виде шепота камышей и рогоза, растущего на западном краю болота. Другие бы услышали лишь звук сухих стеблей, шелестевших на ветру, но она слышала хор умоляющих голосов: «Беги, они идут за тобой

Говорили не только растения. В настойчивом карканье ворон тоже звучало хриплое предупреждение. Лягушки на краю болота квакали: скорее, скорее, скорее!

Вдалеке послышался лай и завывание собак; свора приближалась. Потом раздались шаги, и появилась одинокая фигура, бегущая по тропинке. Хетти стояла перед домом с топором в руках и колола дрова для печки. Ей нравилось это занятие, нравилось ощущать силу ударов и глухой стук, с которым лезвие топора входит в чурбан, раскалывая ее пополам. Теперь она подняла топор и застыла в ожидании.

– Джейн! – позвала она, когда увидела свою дочь, выбежавшую из леса с безумным взглядом и растрепанными волосами. Ее голубое ситцевое платье в цветочек было порвано. Хетти сама сшила это платье, как и всю остальную их одежду, на старой швейной машинке, оставшейся от матери. Ткани она заказывала по каталогу «Sears»[1]; иногда она позволяла себе такую роскошь, как заказ новых платьев, но они не были такими же прочными и долговечными, как сшитые собственными руками.

Хетти опустила топор.

– Где ты была, девочка? – обратилась она к дочери.

Был учебный день, но Хетти запретила дочери ходить в школу. Насколько ей было известно, Джейн собирала в лесу растопку.

Джейн открыла рот, собираясь что-то сказать, но слова не выходили наружу. Потом она разразилась слезами.

Хетти отложила топор, подошла к ней и обняла девочку за дрожащие плечи. Потом она ощутила запах дыма от платья Джейн и от ее спутанных волос. Казалось, дым тоже хотел поведать какую-то зловещую историю.

– Что случилось, Джейн?

Джейн запустила руку в карман платья и достала коробок спичек.

– Я сделала что-то плохое, – пробормотала она.

Хетти отодвинула девочку, продолжая держать ее за руки, и вгляделась в лицо дочери. Всю свою жизнь Хетти толковала знаки и послания, предугадывая будущее. Но разум дочери – ее собственной плоти и крови – был закрыт для Хетти и раньше, и теперь.

– Расскажи, – сказала она, хотя не хотела ничего знать.

– Мама! – Джейн снова зарыдала. – Мне так жаль!

Хетти прикрыла глаза. Собаки приближались. Не только собаки, но и люди, которые что-то кричали, ломясь через лес. Хетти всегда забавляло, что люди, которые всю жизнь ходили по этому лесу и охотились, могут двигаться так неуклюже, без всякого изящества и уважения к тем, на кого они наступают.

– Что нам делать? – Джейн сильно побледнела и выглядела сейчас гораздо младше своих двенадцати лет. Страх делает это с людьми; он заставляет их съеживаться, делает их маленькими и слабыми. С годами Хетти научилась прятать страхи в сундук на задворках своего разума, чтобы быть храброй и противостоять любому врагу, который появлялся на ее пути.

– Нам? Ты сейчас пойдешь и спрячешься в овощном погребе, где стоял старый дом.

– Но там пауки, мама. И крысы!

– Крысы и пауки – самая меньшая из наших забот. Они не причинят тебе вреда.

В отличие от людей, которые сейчас придут, подумала Хетти. Они уже близко. Она слышала их голоса, их крики.

– Прокрадись лесом к тому старому месту. Спустись в погреб и запрись изнутри. Никому не открывай.

– Но, мама…

– Давай беги! Я приду за тобой. Уведу их подальше, а потом вернусь. Клянусь, Джейн Брекенридж, я вернусь за тобой. Не открывай ту дверь никому, кроме меня. И еще, Джейн…

– Да, мама?

– Не бойся.

Если бы это было так просто. Если бы слова обладали силой избавлять от страха.

К тому времени, когда Джейн скрылась на тропинке, появились собаки, прибежавшие с востока, со стороны дороги, ведущей к центру поселка. Старые гончие псы, натасканные на опоссумов и енотов, но теперь пущенные по ее запаху.

«Не бойся», – мысленно повторила Хетти, на этот раз обращаясь к себе. Сосредоточившись, она отогнала страх, подняла топор и выпрямилась.

– Ведьмы! – кричали люди, бежавшие за собаками. – Держи ведьму!

– Убийца! – кричали другие.

– Невеста дьявола! – выкрикивал кто-то.

Сжимая топор в руках, Хетти посмотрела на болото. Она знала самый безопасный путь. Там были топкие и глубокие места; были другие места, где били подземные ключи, выносившие ледяную воду из глубины земли. Целебную воду. Вода знала много разных вещей; она могла изменить человека, если он позволял это сделать.

Торф под ногами был мягким и пружинистым, как губка, но Хетти двигалась быстро и уверенно, прыгая с ловкостью годовалого оленя.

– Вот она! – послышался мужской голос впереди. Это было нехорошо. Она не ожидала, что они зайдут с той стороны. Как выяснилось, они подходили со всех сторон, и их оказалось гораздо больше, чем она ожидала. Хетти испуганно застыла, наблюдая за смыкающимся кругом людей и пытаясь найти какой-то проем, ведущий наружу.

Ее окружали мужчины с лесопилки и другие люди, которые собирались погреться у пузатой печки в бакалейной лавке, работали на железной дороге или пахали землю. Там были и женщины. Наверное, Хетти следовало это предвидеть, но она почему-то не предвидела.

Когда умирает ребенок, материнское сердце ожесточается сильнее всего. Хетти знала, что женщины могут быть опаснее, чем мужчины.

Она знала этих людей всю жизнь. Многие из них приходили к ней в трудное время, обращались за советом и просили заглянуть в будущее. Они платили ей за предсказания или за возможность передать весточку любимому покойному человеку. Она прекрасно разбиралась в умах местных жителей; она знала их глубочайшие тайны и страхи. Люди обращались к ней с вопросами, которые боялись задавать кому-то еще.

Ее взгляд остановился на Кэндис Бишкофф, которая шла по болоту и целилась в нее из ружья своего мужа.

– Стой на месте, Хетти, – приказала Кэндис. – Брось топор!

Кэндис бешено выпучила глаза; жилы на ее шее дрожали от напряжения. Хетти уронила топор, мягко упавший к ее ногам.

В детстве Кэндис и Хетти играли вместе. Они были соседками и подругами. Они делали кукол из веточек, коры и полевых цветов: палочные фигурки с маргаритками вместо голов. Они играли в этом болоте, лазали по деревьям в лесу, веселились с жабами и саламандрами и распевали песенки о своем светлом будущем.

Какое-то время Джейн играла с Люси, дочерью Кэндис. Это время закончилось, вот и хорошо. Некоторые вещи случаются к лучшему.

– Лучше скажи правду, Хетти Брекенридж, – обратилась к ней Кэндис. – Где Джейн?

Хетти провела взглядом по стволу ружья Кэндис и посмотрела ей в глаза.

– Джейн ушла, – ответила Хетти. – Вчера вечером я отослала ее, и сейчас она находится за много миль отсюда.

Другие обступили ее, образовав тесный круг у края болота и придвигаясь ближе, хотя их ноги увязали, а обувь оказывалась испорченной.

– Если бы она была здесь, я бы убила ее, – заявила Кэндис.

Эти слова вонзились в грудь Хетти, вытолкнув воздух из легких.

– Я бы убила ее у тебя на глазах, – отрезала Кэндис. – Забрала бы твою дочь так же, как ты забрала мою.

– Я ничего такого не делала, – сказала Хетти.

– Люси была в школе! – Кэндис завыла и запричитала, раскачиваясь из стороны в сторону. – Ее тело вытащили только час назад! Ее, Бена и Лоренса. Все мертвы!

Она зарыдала. Какая-то часть Хетти – та маленькая девочка, которая давным-давно заботилась о своей подруге и утешала ее, – хотела обнять Кэндис, вплести цветы в ее волосы, искупать ее в целебной болотной воде.

– Кэндис, я очень сожалею об этой трагедии и сочувствую тебе, но это не моих рук дело. Я говорила тебе и всем остальным, кто мог слышать, что я предвидела это несчастье. Я говорила, что школа сгорит, что погибнут люди, но никто меня не слушал. Я вижу только проблески того, что может случиться, и не могу остановить это.

Хетти так и не смогла привыкнуть к потрясению, оттого что все происходило так, как она предвидела, и она действительно была бессильна предотвратить трагедию.

– Перестань болтать, – сказала Кэндис и сжала приклад с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Перестань болтать и положи руки за голову.

Хетти подчинилась под прицелом нескольких ружей. Мужчины подошли к ней со спины и связали руки веревкой.

– Ведите ее к дереву, – распорядилась Кэндис.

«Что мне делать? – обратилась Хетти к голосам, к деревьям и самому болоту. – Вы сможете выручить меня?»

Единственный раз в ее жизни, за все тридцать два года, что она прожила на свете, голоса безмолвствовали.

И Хетти была испугана. Глубоко, по-настоящему испугана.

В тот момент она поняла, что все кончено. Ее время пришло, но с Джейн все будет в порядке. Они не найдут ее дочь; в этом Хетти была уверена.

Хетти сама подошла к дереву, самому большому в лесу вокруг болота. Когда они с Кэндис были маленькими, то называли его прабабушкиным деревом и восхищались его мощными ветвями, прямыми и искривленными, раскинутыми во все стороны.

Древо жизни.

Древо смерти.

«Дерево моей кончины», – подумала Хетти, когда увидела висельную петлю. Под ней стоял простой трехногий табурет, взятый у кого-то на кухне. Хетти мимолетно подумала: интересно, кому он принадлежит. Потом табурет отнесут обратно, поставят у стола, и сегодня вечером кто-то будет ужинать, сидя на нем.

Мужчины подтолкнули ее к табурету. Один из них накинул петлю ей на голову, и грубая веревка улеглась на шее, как тяжелое ожерелье. Веревку перебросили через ветку пятнадцатью футами выше, и трое мужчин встали рядом, удерживая другой конец. Она узнала отцов погибших детей: Хака Бишкоффа, Уолтера Клайна и Джеймса Фултона.

– Нужно закрыть ей голову, – предложил Питер Грей с лесопилки. – Или завязать глаза.

Питер несколько лет назад приходил к ней за целебными травами и амулетами, когда его жена и дети тяжело болели воспалением легких. Они поправились, и Питер вернулся к Хетти с благодарностью от своей жены и двумя пирогами с куриной начинкой.

– Нет, – сказала Кэндис. – Я хочу видеть ее лицо, когда она будет умирать. Я хочу видеть и знать, что есть возмездие за Люси, Бена и Лоренса. За всех, кому она причинила вред.

– Я никому не причинила вреда, – сказала Хетти. – И если бы вы послушали меня, то сейчас дети были бы живы.

«Если бы не моя дочь, они были бы живы», – подумала она.

– Заткните ей рот! – выкрикнула Барбара Клайн. Барбара была матерью Лоренса, который в прошлом году тяжело болел ветрянкой. Мать послала его к Хетти, и та отправила его домой с целебной мазью и настойкой для питья. Лоренс выздоровел, и у него не осталось ни единой оспины.

– Эта ведьма лжет, – шипела теперь Барбара.

– Отправим ее к дьяволу, где ей самое место! – крикнул кто-то из толпы.

– Поднимите ее, – велел другой голос, и группа мужчин легко поставила Хетти на табурет, где у нее не оставалось иного выбора, кроме как выпрямиться. Трое мужчин с другого конца потянули за веревку.

Табурет под Хетти зашатался. Ее руки были связаны за спиной; веревка уже туго натянулась на шее. Хетти посмотрела через болото и увидела свою пылающую хижину. Она построила этот домик своими руками, когда осталась одна после пожара в старом семейном доме. После того как убили ее мать. Джейн родилась в этой хижине и встретила там двенадцать дней рождения, с праздничными пирогами и свечками.

Хетти подумала о Джейн, спрятавшейся в овощном погребе, где некогда стоял семейный дом, затаившейся там, как забытая банка со стручковой фасолью. Там она будет в безопасности. Никто не знает о погребе. Никому не известно о том, что на старом пепелище что-то могло сохраниться.

Люди уничтожают то, чего они не понимают.

– Подождите! – окликнул кто-то. Это был Роберт Крэйсон из бакалейной лавки. Он вышел вперед и посмотрел на Хетти. На долю секунды ей показалось, что сейчас он остановит это безумие, вернет людям долю здравого смысла. – Хочешь ли ты сказать последнее слово, прежде чем свершится правосудие? Хочешь ли ты попросить прощения у этих людей… или у Бога?

Хетти не ответила. Она смотрела на болото, на свое прекрасное болото. Стрекозы летали над самой поверхностью, их крылышки и тельца блестели на солнце.

– Может быть, ты захочешь сказать нам, где деньги? – продолжал Крэйсон. – Предложишь нам получить финансовое возмещение за твои преступления? Мы отдадим деньги родителям тех детей, которых ты убила. Их не вернешь, но так будет хоть немного легче.

– Я никого не убивала, – сказала Хетти.

– Где ты спрятала деньги, ведьма? – завопил кто-то. – Что случилось с деньгами твоего отца?

– Это была самая богатая семья в здешних местах, – сказал другой и сплюнул. – И посмотрите, до чего дошло.

– Пожалуйста, – почти заискивающе произнес Крэйсон. – Пусть твое семейное богатство пойдет во благо людям. Не дай ему умереть вместе с тобой. Будь милосердной хотя бы раз в жизни… Скажи, где ты спрятала деньги?

Она улыбнулась всем, кто собрался внизу, и их лица озарились жадной надеждой. Но Хетти улыбнулась как человек, который знает секрет и никому о нем не расскажет.

Веревка у нее на шее натянулась, и ветка наверху заскрипела. Зацокала белка; мимо пролетела ореховая шелуха.

– Вы можете убить меня, – обратилась к людям Хетти, – но вы не избавитесь от меня. Я всегда буду здесь. Разве вы не понимаете? Я едина с этим местом.

Она набрала в грудь воздуха и замерла в ожидании.

Ребенком Хетти забиралась на это дерево. Они лазали здесь вместе с Кэндис. Они кидали вниз своих куколок с цветочными головками и смотрели, как те медленно падают на землю.

Они называли это игрой в ангелов.

Жизнь – это круг, подумала Хетти и откинула голову, чтобы посмотреть на ветви, где она почти разглядела маленькую девочку, которая поднималась все выше и выше, пока не скрылась из виду.

Кто-то вышиб табуретку из-под ног.

Тело Хетти изогнулось, ноги задергались в воздухе в поисках любой опоры, чтобы ослабить давление на шею.

Хетти не могла говорить, не могла кричать, не могла дышать.

Она могла только извиваться и дергаться, и на долю секунды, пока не померкло сознание, ей показалось, что она видит старую куклу с цветочной головкой, парящую в воздухе, с лицом из ярких лепестков, обращенным к солнцу.

Загрузка...