Пригласишь на кофе?

Глава 11

Инна

— Жень, вы где?

— Мы здесь. — раздается напряженное из гостиной. Чем они опять занимаются-то?! Меня же пару часов всего не было.

Своих мужчин застаю, собирающих железную дорогу. Егор с интересом наблюдает за Женей, скрепляющим рельсы, и катает пока еще по полу электричку.

— Откуда? — присоединяюсь к семье и сажусь на ковер. — Только не говори, что вы опять были в магазине игрушек! — вздыхаю. — Ты его совсем разбалуешь.

— Не разбалую. — улыбается Женя, продолжая соединять детали.

— Папа! — неожиданно изрекает сын, и я застываю. Почти два месяца вместе, но никто из нас не учил Егора говорить «папа». Я знаю, что Женя бы не стал делать это за моей спиной. Они бы обязательно похвастались своими достижениями.

Судя по тому, как едва заметно вздрогнул муж, он тоже к такому был не особо готов.

— Да, мой хороший. — он поднимает голову, и я вижу его улыбку. Женя берет Егорку на руки, и сын что-то показывает ему в телевизоре. Вслед за ними перевожу расфокусированный взгляд на экран и усмехаюсь.

Теперь понятно, откуда Егор это взял: реклама, где мужчина весьма похож на Левжинского и ребенок, раз тридцать подряд повторяющий слово «папа». Это…это так желанно, так животрепещуще, что я не выдерживаю и начинаю плакать. Молча, просто давлюсь слезами, преисполняясь настолько глубокого и нежного чувства, что становится трудно дышать.

Пока Егорка и Женя заняты друг другом, незаметно ухожу в спальню, в надежде привести спутавшиеся мысли в порядок и не портить своими эмоциями по-настоящему дорогое событие.

— Инна? — буквально следом за мной заходит муж. Я сижу на уголке кровати и тщетно пытаюсь стереть никак не унимающуюся влагу с лица.

— Я тебя слушаю. — тихо и гнусаво отвечаю, что не укрывается от Жени. Он вздыхает, садится на постель, облокачиваясь на спинку, и притягивает меня к себе.

— Иди ко мне, милая. — я опускаюсь на его колени и прижимаюсь к теплой обнаженной груди.

Его запах — воплощение уюта, надежности и ласки. Руки, скользящие по моей спине…боже, с ними связано слишком много воспоминаний! С каждым касанием, с каждым поцелуем я привязываюсь все сильнее. Теперь мне уже трудно представить вечера в одиночестве. Левжинский всегда торопится прийти домой как можно раньше, и осознание этого безумно греет душу.

— Почему ты ушла? — раздается тихое над моей головой, а я лишь сильнее обнимаю мужчину.

— Я не хотела вас расстраивать своими слезами. — честно признаюсь. За это время мне дали ясно понять, что если я буду врать — будет очень и очень плохо. Взамен Женя обещал полной открытости и по отношению ко мне.

— Тебе было неприятно, что Егор назвал меня отцом? — даже не поднимая глаз, я почувствовала, как нахмурилось обычно спокойное лицо и как напряглись до этого расслабленные мышцы.

— Нет, мне стало очень тепло на душе. Я… — слов стало катастрофически не хватать, поэтому я лишь прижалась своими губами к его, чтобы хоть так объяснить, насколько для меня было важно принятие Егором Жени.

Этот поцелуй, такой несмелый с моей стороны, и такой всепоглощающий, стоило мужу включиться в процесс.

— Инна, родная, пожалуйста, не закрывайся. Плачь тогда, когда считаешь нужным, смейся тогда, когда хочешь. Тебя никто никогда не осудит за твои эмоции. Мне лишь нужно, чтобы я знал, что с тобой, тогда все будет в порядке. Договорились? — одной ладонью он аккуратно поднимает мое лицо, другой стирает последние слезы с глаз.

— Жень. — я не знаю, что он на самом деле способен увидеть в моем взгляде, но как же хочется, чтобы ему удалось считать как можно больше. То, как сильно бьется мое сердце от каждого, даже самого мимолетного прикосновения, то насколько я дорожу этим человеком, то, как он изменил меня за это время.

— Я знаю. — с истинной теплотой в глазах отвечает Женя. Возможно он действительно знает обо мне даже больше меня самой, но так даже, наверное, проще.

Вечер. Последний вечер перед тем, как решится наша судьба. Завтра состоится суд, на котором примут решение об отцовстве Жени. Я боюсь, очень боюсь. Потому что не вижу со своим сыном иного человека. Потому что понимаю, что именно Женя должен быть его отцом. Потому что…потому что знаю, что сама не смогу прожить ни дня без Левжинского.

— Уснул. — дверь ванной открывается, являя на пороге усталого мужа, чей взгляд мгновенно меняется, стоит его глазам пройтись по моему обнаженному телу, скрытому лишь белоснежной ароматной пеной.

— Присоединишься? — слегка подаюсь вперед, давая ему возможность разглядеть меня сильнее.

— Сама попросила. — с каким-то безумно животным оскалом напоминает мужчина и в одно движение стягивает с себя домашние брюки.

— Уже боюсь. — усмехаюсь, продолжая дразнить своего ручного зверя. Он умеет быть ласковым и нежным, если я чувствую себя подавленной, или мне просто не хватает тепла. Он может быть грубым и горячим, если видит, что я в этом нуждаюсь. Он может вести себя по-разному, в любом случае делая обстановку накаленной и невыносимо жаркой.

— Правильно, бойся. — совершенно серьезно кивает Левжинский, разгоняя по венам кровь и возбуждая каждым выверенным жестом. — А хотя знаешь, я передумал. — замирает буквально за шаг до того, чтобы погрузиться в горячую воду.

— В смысле? — не успеваю договорить, как оказываюсь в воздухе, а в следующее мгновение на руках Жени. — Ты что творишь? — верещу, обхватывая его шею, чтобы не рухнуть в воду.

— Забираю свое сокровище. — урчит муж, сажая меня голую на стиральную машину.

— Ты с ума сошел? — пораженно выдыхаю, когда он берет полотенце и начинает меня вытирать, словно ребенка.

— О, — ухмыляется, — это случилось еще в первый день нашего знакомства, красавица, можешь даже не сомневаться.

— Куда ты меня несешь? — зачем-то задаю очередной вопрос, хотя и сама прекрасно знаю на него ответ.

— В спальню. — жаркий шепот обжигает кожу шеи. — Предаваться греху.

— Звучит заманчиво. — неожиданно прикусываю ключицу, наслаждаясь сдавленным стоном над головой.

— Какой же я молодец, что поставил здесь звукоизоляцию. — сам себя хвалит Женя, скидывая меня на кровать.

— Весьма предусмотрительно. — хмыкаю, поднимаясь на локтях.

— Так, все, меньше слов — больше дела. — командует Левжинский, наваливаясь всем своим весом на меня. Его губы практически обжигают тело, несдержанные поцелуи иногда оставляют следы. Я полностью концентрируюсь лишь на наших эмоциях, ощущая себя единой с этим мужчиной.

Не выдерживаю этого бешеного ритма и впиваюсь ногтями в широкую спину. Женя рычит и скидывает мои руки с себя, фиксируя их у изголовья. Не имея возможности ощущать его жар, жалобно смотрю в глаза своего мучителя, но тот лишь склабится и в очередной раз буквально насаживает меня на себя, выгибая за талию.

— Женя! — почувствовав, что мои руки свободны, сама хватаюсь за деревянную спинку, понимая, что уже хожу по грани.

— Еще! — шипит муж, продолжая разрывать меня своей мощью.

— Женя! — повторяю, чуть ли не теряя сознание от удовольствия, раз за разом пронзающее тело.

— Кончай. — доносится до меня сквозь плотную пелену. Тело подчиняется безоговорочно, разнося дрожь по всем нервным окончаниям. Он хочет отстраниться, чтобы не попасть в меня, но я не в силах сейчас его отпустить, поэтому еще сильнее обхватываю его бедра ногами.

Горячая струя бьет внутри, продлевая наслаждение. И, кажется, это слишком хорошо, чтобы быть правдой и реальностью.

— Ты захотела Егору сестренку? — прикрыв глаза, сползает на меня мужчина.

— Я выпью таблетку. — пытаясь отдышаться, бормочу.

— Ну уж нет, — смеется Женя, через силу скатываясь с меня, — ты мне нужна здоровой, а не с пошатанными гормонами.

— Не боишься? — вопросительно выгибаю бровь, следом укладываясь на подушки.

— Тебя? — усмехается муж, обвивая меня рукой. — Нет, любимая, тебя я уж точно не боюсь.

— Любимая? — едва слышно переспрашиваю, чувствуя, как начинает выпрыгивать из груди только-только угомонившееся сердце.

— Любимая. — вторит Левжинский, прикрывая глаза.

— И это все? — сажусь на подушках, нависая над умиротворенным лицом. — Жень, не вздумай спать! — предупреждающе тыкаю пальцем в твердую грудь.

— А что ты еще хочешь? — он лениво открывает один глаз, следя за моей реакцией. — Не хмурься, морщины будут. — раздражающе бубнит, невозмутимо разглаживая пальцем переносицу.

— Ничего не хочу! — безразлично фыркаю, возвращаясь на свою половину кровати и накрываясь одеялом.

— Неправда. — смеется Женя, прижимая меня спиной к себе. — Ты хочешь узнать, люблю ли я тебя. — нагло сообщает, проводя пальцем по моей щеке и спускаясь к губам. Чтоб тебя, поганец!

— Не хочу. — растягиваю буквально по слогам.

— Врешь. — настойчиво продолжает муж, очерчивая ямку подбородка.

«Ну-ну, посмотрим, кто кого» — мысленно усмехаюсь и одним верным движением челюсти прикусываю указательный палец.

— Ты что делаешь?! — не своим голосом неожиданно нервно шипит Женя, пытаясь вытащить свою руку из моего захвата. — Инна, отпусти! — продолжает беспомощно тянуть палец, но я прикусываю еще сильнее. — Черт тебя побери, сумасшедшая! — рычит, но я лишь иронично вскидываю бровь. — Пожалуйста. — наконец-то просит несчастный, и я разжимаю челюсти.

— Спокойной ночи, дорогой Женечка. — елейно тяну, укладывая голову поудобнее.

— И тебе, Инна. — приторно вежливо улыбается, потирая руку и возвращаясь на свою территорию.

Три часа ночи, а я все ворочаюсь. Ожидание невыносимо. Хочется просто закрыть глаза, а открыть их уже утром, но неожиданно возникшая бессонница никак не дает мне это сделать.

— Тебе плохо? — в очередной раз когда я пытаюсь выбраться из постели, в темноте разносится голос мужа.

— Нет. — мотаю головой. — Да. — вздыхаю.

— Нервничаешь? — легкий поцелуй в обнаженное плечо успокаивает получше успокоительного, которое я приняла еще несколько часов назад.

— Очень. — разворачиваюсь и утыкаюсь Жене в шею. — А вдруг? — сдавленно сиплю, начиная дрожать.

— Никаких вдруг. — как по мне, чересчур уверенно отвечает Левжинский. — Ты моя жена, мы живем вместе, у меня хорошая работа, прекрасные условия, мы друг к другу привязаны. Все будет хорошо. — напоследок уже тише добавляет.

— Надеюсь. — практически беззвучно выдыхаю, наконец-то вылавливая волну вожделенного сна.

— Я люблю тебя. — впервые звучит из Жениных уст, и я невольно начинаю прислушиваться к тому, что он скажет в дальнейшем, еще сильнее. — И Егора тоже люблю, поэтому не отдам вас ни ему, ни кому бы то ни было еще.

— Я люблю тебя. — признаюсь, чувствуя, как постепенно тяжелеют веки. — И Егор тебя любит, я это знаю.

POV Женя

— Как ты думаешь, мне, как молодому отцу, полагается молоко за вредность? — счастливо улыбаюсь, притягивая такую же сияющую жену к себе.

— О да. — стягивая с головы солнечные очки, хмыкает Инна.

Неожиданно ее лицо мрачнеет.

— Ты как будто смерть увидела. — непонимающе озираюсь по сторонам, однако нахожу свою цель довольно быстро.

Туров собственной персоной. Который раз за последние месяцы! Ему прямо как медом намазано возле моей семьи. Несколько раз подходил к жене и сыну на детских площадках, вылавливал Инну у дома, пытался угрожать. Нам повезло, его процесс по каким-то необъяснимым причинам затянулся еще в самом начале, поэтому у нас была фора, чтобы успеть все оформить.

— Ну же, родная, это всего лишь злобный бабайка. — беру слегка растерявшуюся девушку за руку. — Скажи ему: «Кыш, пошел!» — и он исчезнет.

— Ты невыносим. — уголки ее губ вновь приподнимаются, а глаза слегка прищуриваются.

— Милая? — зову уперто глядящую вперед жену.

— Что? — задирает голову. Знаю, красавица, тебе неудобно, но что ж поделать, если ты такая маленькая?

— Покажем ему, какие мы невоспитанные? — наклоняюсь и, не дожидаясь ответа, целую эти пухлые губы.

Инна отстраняется, пронзает меня своим таинственным многообещающим взглядом и утаскивает к машине.

— Хочу целоваться. — поясняет свои спешные действия. — Наедине. — после небольших раздумий добавляет.

Она влюблена. Я тоже. Порой мы понимаем друг друга без слов, и нам даже не нужно смотреть друг на друга, чтобы понять, какие проблемы таятся на душе. Иногда нам не хватает всех жестов мира, чтобы выразить все то, что мы чувствуем.

— А можно я кое-что крикну? — напряженно сминая губы, смущенно просит Инна. — Очень-очень хочется. — мило улыбается и слегка морщит нос.

— Если очень хочется, то можно. — задумчиво киваю, с удовольствием наблюдая за тем, как сидящая внутри жены идея никак не может найти выхода.

С открывшимся люком в машину залетает ветер, путающий волосы, но ей все нипочем.

— Мы победили! — кричит, умудряясь даже пританцовывать на месте.

— Залезай! — со смехом хлопаю виляющую перед лицом попу. — Гаишники на горизонте маячат.

— Ох, давай скроемся? — на волне адреналина предлагает жена.

— О, нет, малышка, — отрицательно мотаю головой, убирая ее непослушные каштановые пряди в сторону, — на сегодня твоей самодеятельности достаточно.

— Ну ладно. — покорно соглашается. — Как-нибудь в другой раз.

— Договорились. — киваю, прекрасно зная, что в другой раз она на такое попросту не решится. Хотя, в принципе, если что — с ней — хоть на край света. Будем жить в далекой деревушке и доить горных коз…

Женя

— Да, пап. — едва слышно шепчу в трубку, стараясь не разбудить спящую Инну. Легла только в четыре утра, до этого сидела работала. «Смысл?» — в сотый раз спрашиваю я. «Жень, ну пожалуйста, иди спать, я скоро приду» — отвечает мне жена.

Еще хотя бы одну такую ночь я не выдержу — положу ее ноутбук в сейф и поменяю код. Либо пусть умудряется успевать все в течение дня, либо пусть не работает вообще. Ночью ее отсутствие под боком меня порядком раздражает.

— Жень, привет. Приезжайте сегодня к нам. Мама стол собрала: хочет видеть внука и невестку.

— Па-а-п. — тяну, выходя на балкон. — Давайте не сейчас, а? Хотите я сам на днях заеду?

— Да зачем ты нам сдался?! — ворчит отец. — Вези семейство! Не переживай, лезть ни во что не будем, просто хотим познакомиться.

— Хорошо. — спустя, кажется, вечную паузу все же отвечаю. — К обеду будем.

— Ну вот и славненько. — сразу добреет родитель. — Пойду скажу Светику, чтобы не торопилась.

— Ладно. — усмехаюсь, смачно зевая. — До встречи. — отключаюсь и возвращаюсь назад, в спальню. Инна спит в той же позе, что и пятнадцать минут назад. Растрепанная, беззащитная, сейчас она как никогда привлекательна.

— Ты откуда? — раздается тихое, стоит развалиться по постели. — Попить ходил. — просто отвечаю, прекрасно зная, что на самом деле она этого потом даже и не вспомнит. — Спи, моя хорошая.

Она вновь закрывает глаза, согревая своим легким дыханием грудь и унося меня за собой в сон следом. Просыпаюсь от истошного вопля Егора, вероятно не первую минуту вещающего о жизненных несправедливостях. Жена все еще спит.

— Инна, — провожу рукой по ее спине, не удерживаясь и спускаясь ниже, к попе, — просыпайся.

— Угу. — бормочет девушка, скатываясь с меня и утыкаясь лицом в подушку. Все, решено, никакой работы!

— Егор, я уже иду! — на удивление бодро сообщаю, открывая дверь в детскую. Голодный сын продолжает вопить, даже когда видит меня. — Парень, мое утро останется добрым, если ты станешь на несколько децибел потише. — прошу, поднимая ребенка на руки. — Пойдем завтракать. — предлагаю.

Егор терпеливо сидит в своем стуле, пока я, как заправская домохозяйка, развожу ему кашу. Завтрак съеден, кофе выпит, душ принят, но вот Инна все еще дрыхнет.

— Просыпайся! — возвращаюсь в спальню и стаскиваю с жены одеяло.

— Еще пять минуточек. — слышу классическое, пока она поджимает под себя ноги в поисках тепла.

— Никаких пяти минуточек! — рявкаю, но эта бессовестная даже не вздрагивает. — Ты меня слышишь?! — сажусь рядом с ней и трясу за плечо.

— Жень, отстань. — недовольно бурчит, отмахиваясь от меня как от назойливой мухи.

— Ох, милая, а вот это было зря. — закидываю никакое тело на плечо и иду прямиком в ванную.

— Я сейчас встану. — клятвенно заверяет Инна, в реальности все еще находясь где-то в другом измерении.

С ума сойти, я никогда ещё не видел, чтобы люди настолько долго не могли проснуться. Неужели она и до этого черт знает сколько спала, просто я не просыпался, когда она ложилась?!

— Сейчас, конечно. — ставлю уже почти открывшую глаза девушку на пол. Она непонимающе озирается по сторонам, а я, выкручивая вентиль, набираю тёплую воду в ладонь и растираю ее по сонному лицу.

— Что ты делаешь?! — Инна стряхивает стекающие по коже капли и хмуро пялится на меня.

— И тебе доброе утро, дорогая. — парирую, набирая ещё воды и снова умывая жену.

— Жень! — взвизгивает, пытаясь увернуться от моей кары, но, к счастью, у меня гораздо больше сил.

— Проснулась, моя хорошая? — заботливо интересуюсь, вытирая полотенцем порозовевшие щеки.

— Проснулась! — продолжает отпихивать меня от себя. Ощущаю себя Винни-Пухом, завязывающим Пяточку фартук во время завтрака у Кролика.

— Замечательно. — обворожительно улыбаюсь, выводя Инну из ванной. — Тогда пойдем завтракать и разговаривать.

— Который час? — осторожно спрашивает, вероятно начиная понимать, что дело пахнет жареным.

— Вот с этого мы и начнем. — киваю, выдвигая девушке стул. — Сейчас двенадцать сорок. — жена неожиданно кашляет, видимо подавившись чаем, а я лишь вздыхаю. — Не буду тянуть кота за все подробности — скажу прямо: мне очень не нравится, что ты работаешь ночью. Очень — от слова «невероятно». — терпеливо объясняю. — Я не хочу, чтобы это продолжалось.

— Ты хочешь, чтобы я бросила работать? — с сомнением переспрашивает, прокручивая чашку в ладонях. В глаза не смотрит — не удивлюсь, если боится.

— Инна, родная, — сажусь перед ней на корточки и беру ее беспокойные руки в свои, — я очень рад, что тебе нравится то, чем ты занимаешься, но подумай о себе, о своем здоровье. Хорошо, — сосредоточенно добавляю, заглядывая в эти удивительные медовые глаза и пытаясь убедить их обладательницу сделать правильный выбор, — подумай о Егоре. Ему нужна бодрая сильная мама, которая хотя бы слышит, что ее ребенок плачет. Ну совсем на крайний случай, — усмехаюсь, — можешь вспомнить про меня, я тоже нуждаюсь в тебе.

— Ну что ты такое говоришь?! — надрывно шепчет, зарываясь пальцами в мои волосы. — Я правда не знаю что делать. Понимаешь, я не смогу быть простой домохозяйкой и тупо весь день тереть квартиру. — вновь потупляет взгляд.

— Тебя никто и не заставляет весь день драить квартиру. В этом нет необходимости. Я сейчас говорю про ночь. Время, когда я «эгоистично» хочу, чтобы ты целиком и полностью принадлежала мне, а не «Марише» или «Ивану Петровичу».

Мне бы очень хотелось, чтобы Инна поняла, что ее жертва — на самом деле совершенно не нужна ни нам всем, ни ей самой в частности.

— Поэтому я предлагаю тебе несколько вариантов развития событий: либо ты выбираешь себе другой вид деятельности, которому сможешь уделять несколько часов в день, либо ты сокращаешь количество своих заказов, либо ты не работаешь вообще.

— Но мне нужна эта работа. — она надувает губы, а мне хочется взвыть. Зачем?! Зачем, черт побери, ей нужна эта работа?

— Для чего? — спокойно задаю вопрос, все же сумев утихомирить самого себя.

— Я хочу иметь подушку безопасности… — нехотя начинает жена, а я неожиданно ловлю себя на мысли, что ситуация проясняется.

— Подожди, подожди, — встаю на ноги и откидываюсь на дверной косяк, скрещивая руки на груди, — то есть ты собираешь деньги, чтобы при первой же возможности свалить от меня, как от своего бывшего, так что ли выходит? — вопросительно выгибаю бровь. — А судя по скорости, с которой ты это делаешь, дела обстоят совсем плохо, да? — невесело усмехаюсь, не имея больше ни сил, ни желания смотреть на ту, кого я впустил в свою жизнь и ту, о ком я думал, что ей здесь понравилось. — Мне весьма приятно. — поджимаю губы, беря с полки зажигалку. — В прочем, это даже хорошо, что мы выяснили все сейчас. — разворачиваюсь и ухожу.

Я выкуриваю третью сигарету подряд, когда дверь балкона со скрипом открывается, а затем по полу раздаются едва слышные шаги.

— Ты босиком. — констатирую факт, выпуская серые кольца дыма в открытое окно. — Пол холодный, заболеешь.

— Ну и пусть. — хриплым голосом отзывается Инна, прижимаясь ко мне сзади. Ее тело дрожит, и из груди то и дело вырываются сдавленные всхлипы.

— Плачешь? — зачем-то спрашиваю, хотя и без ее «угу» прекрасно знаю ответ. — Не плачь. — на выдохе произношу, мысленно давая себе подзатыльник за крайнюю неуместность.

— Жень, — она обходит меня кругом, пробираясь под мои руки снизу и вцепляясь пальцами в спину, будто готовая сделать все что угодно, если ей скажут отпустить, — ты теперь меня бросишь? — сипит.

— По-моему это ты собиралась меня бросить. — хмыкаю, туша так и недокуренную сигарету.

— Я никогда не собиралась. — мотает головой, обнимая меня еще крепче.

— Тогда о чем идет речь? — почти безразлично пожимаю плечами.

— Меньше всего на свете я хотела тебя обидеть. — покаянно произносит жена, по всей видимости вытирая свои слезы о мою футболку. — Я хотела сказать, что в случае чего сама могла купить дорогую вещь, подарок или еще что-то, не вися на твоей шее.

— Моя милая, — целую родную макушку, в который раз удивляясь непорочности этой девушки, — любое время — деньги. Сейчас твоя работа за небольшой гонорар — огромная сумма, которую мы потратим на твое лечение в дальнейшем. Если уж тебе так хочется поберечь мои, а теперь официально уже наши, финансы, может быть ты еще раз подумаешь? Давай пока ты просто будешь писать посты в блог? Почувствуешь, что образовалось слишком много свободного времени — немного увеличишь нагрузку.

— Хорошо. — поднимает голову и быстро моргает своими покрасневшими от слез глазами. Целую эти мягкие полуоткрытые губы и еще раз уточняю:

— Точно не сбежишь? — мой лукавый взгляд топит ее сердце, и она наконец улыбается.

— Не сбегу, обещаю. — проводит носом по щетине, обвивая руками шею. — Я очень сильно люблю тебя.

— И я люблю тебя. — поднимаю Инну на руки, чтобы не замерзла. В конце концов, только соплей нам в доме не хватало. — Родители приглашают к себе в гости, хотят познакомиться с вами, как ты на это смотришь?

— Я не против. — урчит. — А мы уже опоздали на сеанс утреннего секса? — невинно шепчет в ухо, однозначно желая меня сегодня окончательно добить.

— Вообще да. — вдыхаю цветочный аромат каштановых волос, по пути заглядывая в гостиную и проверяя Егора. — Однако ребенок занят, а у нас есть пятнадцать минут.

— Успеем. — уверяет Инна, прикусывая мочку уха. Господи, эта женщина в любом случае сделает все, чтобы снести мне крышу.

— Ну тогда нам стоит поторопиться. — соглашаюсь, ногой закрывая дверь спальни. Уверен, это не последнее наше недопонимание. Еще слишком многое предстоит впереди. Однако как же хочется, чтобы все конфликты решались так, в постели, и желательно не под разными одеялами.