Приговор. Книга 3

Глава 1

Лето 2016

— Зло, которое вы создаете, в конечном итоге уничтожит вас,

вы не сможете избежать последствий своих действий.

Леон Браун

В тени высоких деревьев тихо стояла женщина. Ветер Айовы шелестел листьями над её головой, а она зачарованно наблюдала за детьми, бегающими по ухоженной детской площадке. Хотя многие сорванцы соревновались за места на лесенках и горках, её внимание было приковано к красивой черноволосой маленькой девочке и белоголовому маленькому мальчику, игравшим в песочнице. До этого она уже много раз смотрела за ними, всегда издалека. Она знала, что девочке почти два с половиной года, а мальчику — около двух. Расправив плечи, она решила, что сегодня как раз тот день, когда она озвучит, наконец, свою просьбу — подойдёт вплотную к своей цели — и ознакомит их со своими намерениями.

Дети не знали, кто она и зачем была тут. Но, без сомнения, женщина с глазами орлицы-мамы и тёти, женщина, следящая за каждым движением детей, не только узнала бы её, но и без колебаний прогнала бы прочь или вызвала представителей власти.

Глубоко вздохнув, автор бестселлеров Нью-Йорк Таймс Мередит Бэнкс шагнула из тени на солнечный свет. Ее тревога росла по мере приближения к цел). Это будет нелегко. Эмили Вандерсол дала всем ясно понять, что не желает выставлять детей на потеху цирка под названием СМИ. Этот цирк уже выставил напоказ слишком много семейных секретов; секретов, которые, во их же благо, следовало оставить глубоко запрятанными.

Когда Мередит приблизилась к скамейке и взгляд Эмили, всегда тщательно сканирующий окружающую толпу остановился на ней, их глаза встретились. Прежде чем Эмили смогла запротестовать, Мередит присела на парковую скамейку и дотронулась до её рукава: — Эмили, пожалуйста, позволь мне сказать. Пожалуйста… дай мне закончить их историю.

На мгновение отведя взгляд от детей, Эмили уставилась на Мередит. Эмоции бурлили в её зелёных глазах. Она выпрямила спину, приглушённо произнесённые ею слова были наполнены нарочитой грубостью: — Тебе не позволено появляться в непосредственной близости от меня или неё. У меня есть ограничительный ордер для всех представителей прессы.

— Я знаю. Но я не просто пресса — я друг Клэр… была, — добавила задумчиво Мередит. — Пожалуйста. Я хочу, чтобы мир узнал конец их истории.

Эмили склонилась ближе, и возмущённый тон стал ещё тверже: — Тебе не кажется, что ты рассказала достаточно? Однажды мне придётся объяснить ей твою книгу. Или, может быть, тебе просто нужны деньги? Уверена, разоблачение ещё большего количества личной информации приведёт к росту продаж твоих книг.

Мередит не нравился её тон. Хотя она и знала, что заслужила это, но не могла позволить всему этому остановить её поиски. В конце концов, даже вовлечение сестры Клэр в какой-то диалог — было больше, чем то, чего она достигла в прошлом: — Я надеюсь, ты понимаешь, что это не для увеличения продаж. Клэр обратилась ко мне со своей историей. У нас было соглашение, и я полностью его выполнила. Я не отрицаю, что её история сделала мне состояние. Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что переведу деньги от дохода за оставшуюся часть их истории Николь? Я это с радостью сделаю, но мы обе прекрасно знаем, что она не испытывает недостатка в средствах.

Эмили подняла взгляд, когда маленькая темноволосая девочка побежала в их сторону. Не испугавшись посетительницы, она сказала громко и отчетливо: — Мама, — потом исправилась, помотав головой, — Тётя Эм, Мики не делится. Я хочу мой…

Мередит, как загипнотизированная, рассматривала черты малышки. Её длинные чёрные волосы были собраны в два высоких хвоста, развевающиеся на бегу. Светлую кожу её лица подчёркивал румянец, а глаза глубокого коричневого цвета блестели на солнце. Мередит узнала интенсивность этого взгляда и совершенное сочетание черт её родителей. Как бы то ни было, решимость и дикция её голоска несомненно достались ей от отца.

Впервые Мередит так близко видела ребёнка Клэр и Энтони. Всем своим сердцем она желала схватить её на руки и обнять со всей силы — сделать что угодно, лишь бы дочь Клэр в этом мире чувствовала себя счастливей.

Пока Эмили решала спор между детьми, Мередит размышляла о событиях, которые привели их всех к сегодняшнему дню, событиях, которые навсегда изменили жизнь Николь. Мередит вспомнила Клэр Николс такой, какой она была — беззаботной девушкой, сбегавшей с занятий в университете Вальпараисо, чтобы посмотреть бейсбол в «Ригли Филд». Она вспоминала женщину, описывающую детали ужасной жизни, которую она не заслужила. И она вспомнила тот последний раз, когда они встретились — почти три года назад.

Это Клэр организовала ту встречу. Она хотела обсудить первую книгу Мередит «Моя жизнь — не такая, какой казалась». Клэр жаждала остановить публикацию.

Мгновенно Мередит вспомнила состояние Клэр — наконец-то она была счастливой и явно влюблённой. Пока они обедали в Чикаго, Клэр призналась об изменении чувств своего сердца и о том, что она беременна. Это был шаг доверия со стороны Клэр. О её беременности ещё не было объявлено публично, однако она доверила своей давнишней подруге эту особенную новость. Несомненно, это была бомба, но Мередит никому не выдала такой секрет. Однажды она уже подвела свою подругу и раскаяние в этом поступке будет грызть её до конца жизни.

К сожалению, Мередит никак не могла повлиять на публикацию — все было в руках издателя, которому даны особые инструкции. Клэр предложила ему уйму денег, чтобы навсегда скрыть историю. Она боялась, что однажды её ребёнок узнает о том, как встретились его или её родители, и не хотела, чтобы это случилось.

Мередит обещала попытаться что-то сделать, и она пыталась.

Затем меньше чем через месяц Клэр исчезла. Договор о неразглашении их контракта вошел в силу. Публикация была неминуемой. Усилия самой Мередит и многочисленных юристов Роулингса по предотвращению этого не смогли увенчаться успехом. После публикации «Моя жизнь — не такая, какой казалась» мгновенно стала бестселлером и побила рекорды продаж за многие годы.

Мередит надеялась, что, если написать продолжение этой истории, может быть — лишь, может быть — однажды Николь сможет всё понять.

Голос Эмили вернул Мередит в реальность: — Ответ — нет. И если ты раскроешь хоть какую-нибудь информацию о Николь, я засужу тебя, а с помощью моего мужа — засажу в тюрьму.

— Я здесь не для того, чтобы раскрыть информацию о Николь, — ответила Мередит. — Я хочу поговорить с Клэр. Люди из клиники «Эвервуд» сказали, что все посещения осуществляются с вашего разрешения. И я прошу вашего разрешения.

Эмили выпрямилась: — Миссис Бэнкс, мне непонятно, какую часть сказанного вы не услышали или не разобрали. Ответ — нет. — Мередит не успела ответить, как Эмили продолжила, — Кроме того, это ни к чему не приведёт. Клэр не может рассказать вам историю. Она не сможет ответить на ваши вопросы.

— Тогда позвольте мне просто поговорить с ней.

— Вы не поняли? Она не может ни с кем говорить.

— В клинике не сказали, что посещение запрещено из-за её состояния. Они сказали, что ограничение введено по вашему настоянию.

— Миссис Бэнкс — помоги мне Боже — если я прочитаю об этом в новостях, я сама за вами приду. Вам понятно?

Мередит кивнула и произнесла: — Я хочу помочь Клэр — это правда. Я хочу обнародовать истинную историю, чтобы все знали, что произошло.

Эмили продолжила: — Я говорю вам это только потому, что моя сестра считала вас другом. Некоторые врачи говорят, что психический срыв вызван физическим и эмоциональным стрессом. Другие считают, что это результат многочисленных черепно-мозговых травм. — Покачав головой, она добавила, — Клэр не говорит ни с кем около двух лет.

У Мередит голова шла кругом. Она читала о признании невменяемости. Она знала всю предысторию и читала об инциденте. Честно говоря, если у кого и был резон потерять рассудок, то это у Клэр. Но она никак не могла постичь тяжесть ситуации: — Что вы хотите сказать? Клэр не в состоянии разговаривать?

— Нет, не совсем так. Иногда она ведёт разговор, но ни с кем конкретно. Она не понимает, где она, не знает, что у неё есть ребёнок. То она сама, как ребёнок, в другой раз она как будто с ним. Честно, никакого смысла. Всякий раз трудно сказать, о чём она думает.

— Значит, когда Николь только что назвала вас мамой…

Эмили прервала её: — Николь знает, что я её тётя, но иногда, когда Микаэль зовёт меня мамой, она забывается.

— Может, я смогу помочь? Может, я поговорю с Клэр, и она что-нибудь вспомнит.

По щеке Эмили, которая наблюдала за играми детей, потекла слеза: — Если бы я видела хоть малейший шанс, то немедленно позволила бы вам посещение. Но если даже те из нас, кто посещает её, не можем достучаться — если даже Николь не может…, - Эмили выпрямилась и её голос стал жёстче, — Нет. Пожалуйста, больше не рыскайте вокруг и не просите.

— Эмили, а что с мистером Роулингсом?

Эмили резко повернулась к Мередит, её голос завибрировал, как у рычащей, защищающей детёнышей медведицы: — Его нет, и я не позволю никому даже произносить его имя рядом с Клэр или Николь. Власть его террора для моей семьи закончена навсегда.

— Но однажды…

Эмили резко встала, игнорируя Мередит: — До свидания, миссис Бэнкс. Я забираю своих детей домой. Если я увижу ваше лицо опять или прочитаю об этом разговоре — где угодно — я не только выдвину обвинения, я не успокоюсь, пока вы не окажетесь за решёткой. Прощайте.

Мередит понимающе кивнула, и, не вставая со скамейки, наблюдала, как Эмили взяла Микаэля на руки и протянула руку Николь. Будто и не было никакого разговора, она, не повернув головы, ушла прочь, крепко держа детей. Она печалилась о Клэр. Трудно представить пустоту и чувство потери, которое её подруга по университету должна была переживать. Она лишилась всего и всех, чем и кем дорожила когда-то. Мередит и не заметила, как парк поплыл у неё перед глазами и по щекам побежали слёзы.

Она читала репортажи в новостях и сердцем чувствовала, что там есть история, которая нуждается в огласке. Честное слово, её не заботили деньги или слава. Память возвращала её к клятве — той, которая была дана, казалось, в другой жизни. Они с Клэр поклялись в университете. Это не было кровное родство, как между Клэр и Эмили — это было больше — обязательство. Мередит отказывалась признать потерю подруги — она узнает правду. Так или иначе.

Она помнила день — годы назад — когда встретилась с Клэр в Сан-Диего. Во время этого разговора Мередит сказала подруге о большом желании рассказать правду, несмотря на последствия. Возможно, Эмили решится её засудить; как бы то ни было, наблюдая, как маленькое семейство исчезало за холмом перед парковкой, решение было принято. Если для психического здоровья Клэр и утешения Николь требуется сесть за решётку — так тому и быть. Она предпочтет быть осуждённой за то, что действовала, как настоящая сестра, чем будет жить свободно и счастливо и позволит маленькой девочке прожить в горьком заблуждении.

****

Частная психиатрическая клиника «Эвервуд» была так же прекрасна, как и на картинках вебсайта. Это был центр психиатрического лечения высочайшего уровня с жилыми помещениями исключительно для женщин, разместившийся в сельской местности около Седар Рапидс. На сорока восьми акрах прекрасных угодий раскинулись дорожки для прогулок и лесные тропинки — превосходно для Клэр.

Мередит знала, что изначальное решение о помещении Клэр в клинику было результатом поданного юристами прошения. Сначала её разместили в государственной организации. Это было краткосрочное размещение, и затем её перевели в дорогую частную клинику с высочайшей системой безопасности, проверенным персоналом и строгой конфиденциальностью.

Как ближайший родственник, обладающий к тому же юридической доверенностью, Эмили Вандерсол тщательно контролировала все вопросы лечения Клэр. Мередит не могла получить доступ в гостевые залы клиники, тем более в личную комнату Клэр. И чтобы добраться до своей университетской подруги, Мередит нужен был план. Она всегда мечтала о журналистских расследованиях — вот и пришло её время.

Деньги, которые она заработала на продажах книги позволили её детям получать хорошее образование. Сейчас они учились в хорошей частной школе на Восточном Побережье. И хотя ей ужасно не нравилось, что они так далеко, это расстояние давало Мередит свободу и время для расследования истории Клэр.

Её план был прост — если она не может посещать Клэр в качестве гостя — Мередит решила посещать клинику в качестве работника. У неё не было возможности устроиться доктором или медсестрой, но, к счастью, центру нужны были рабочие на кухню.

Небольшая денежная инвестиция и некий сомнительный источник обеспечил Мередит фальшивым удостоверением с подтверждённой историей. Она не была уверена, что сможет откликаться на другое имя, поэтому решила взять последнюю фамилию мужа, которой редко пользовалась. Рассказав на собеседовании жалостливую историю, она была нанята в Поведенческий Центр Эвервуд. Мередит саркастически усмехнулась, смотрясь в зеркало и поправляя униформу, она подумала, что её жизнь наконец-то разнообразилась — теперь она попробует себя на низкооплачиваемой работе.

Первые несколько дней новой работы были посвящены знакомству. Ей нужно было узнать окрестности, а также входы и выходы «Эвервуда». Почти сразу она узнала, что Клэр числится под фамилией Николс. Клэр не участвовала в групповых занятиях, консультативных сессиях, не ела со всеми в общей столовой. Еду относили в её комнату и запись на компьютере указывала на то, что иногда был необходим ассистент по кормлению.

Оказалось, что иногда она выходила на улицу в сопровождении терапевта, работника клиники или немногих, навещавших её. Первый раз Мередит увидела свою подругу по университетскому братству как раз, когда она возвращалась с одной из таких прогулок.

****

Клэр знала, что она любила бывать на улице. Всегда любила — ветер в лицо — запах свежескошенной травы или недавно опавших листьев — приятные, согревающие ощущения. Она знала, это как-то связано с её прошлым — не знала как, не помнила ни имени, ни лица — но что-то в природе приносило ей чувство защищённости. Выходя наружу, она закрывала глаза, желая видеть мир как нечто новое. Очень часто проскальзывал и исчезал образ мужчины в униформе. Клэр полагала, что это чувство безопасности тоже было из её прошлого. Предположения были легче, чем вопросы.

Она не спрашивала — ничего. Клэр понимала, что может почувствовать свежий ветер или солнце на коже, только если её сопровождает другой человек. Она не всегда узнавала человека рядом с собой, но знала, что попасть на улицу без сопровождающего- против правил. Она знала всё про правила и умела им следовать. О, это правда — в прошлом она часто делала ошибки — делала неправильные выводы или принимала неправильные решения — решения, которые приводили к неблагоприятным последствиям. Вот, чему её учил Тони — есть проступки и есть последствия.

Клэр предпочитала положительные последствия. Да, не один раз она разочаровывала его. Каждый божий день она клялась не подводить его — опять. После того, что сделала, она не была уверена, что это имело значение; и всё равно, раз это всё, что ей осталось — она не подведёт, не разочарует.

В течение дня люди с разными лицами и разными голосами приходили и уходили. Их слова не были реальными, а иногда и еда, которую они приносили, тоже. О, всё выглядело по-настоящему. Она могла даже почувствовать аромат, когда они входили в комнату. Но если бы это было настоящее, она бы почувствовала голод. Чаще всего этого не случалось.

Были люди, которые помогали ей принимать душ, одеваться, причёсываться. Сначала она боролась с их вторжением и помощью. Потом, со временем, она решила принять эту помощь. С какой-то стороны это успокаивало. Она была приучена к тому, что соблюдение внешних приличий важно. И если выполнение одних и тех же действий день за днём слишком утомительно, действия этих безликих рук сняли с неё эту ответственность.

Ни при каких обстоятельствах она не хотела разочаровать Тони. Иногда её душили слёзы. В конце концов, ей следует свыкнуться с этим — она разочаровала его. Почему бы ещё он не сделал своё присутствие видимым для всех? Иногда люди говорили ей, что он ушёл навсегда. Но она-то знала!

Она знала, что он здесь. Даже если безликие люди не видели и не слышали его, он был здесь. Когда он приходил к ней, она могла есть и спать. Она жила ради его прикосновения — оно уносило прочь всю удушающую боль, которой была наполнена её пустая без него жизнь. Да, были времена, когда они были вместе и было больно. Но это не сравнить с болью незнания, когда он вернётся. Следовательно, она запрятала бы эту боль подальше, если бы они были вместе. Если бы он был здесь, она бы отказалась показать своё несчастье. Это бы стало её личной агонией — после того, что она сделала, она заслуживает этого.

Клэр помнила каждое слово, каждый звук, который он когда-либо произнёс. Он говорил ей, что предложение о психиатрической лечебнице было сделано, чтобы защитить её. Теперь — заслужила она это или нет — она была под защитой.

Иногда люди задавали ей вопросы. При каждом вопросе она слышала его голос: — Разглашение личной информации запрещено…

Она больше не задавалась вопросом, что входит в понятие «личная информация». Были ли это её воспоминания, её история или что она хочет поесть — она не будет разглашать. Чтобы исключить любую возможность разглашения того, чего нельзя, она решила не говорить вообще. Со временем это давалось всё легче и легче — слова безликих людей редко проникали под оболочку отчуждения.

Потом, без предупреждения, люди перед ней стали менять лица, и она забыла об обете молчания и заговорила. Ведь это было так волнующе — увидеть давно утерянных друзей, их лица. Хотя они так же быстро исчезали, как и появлялись. В основном это не имело значения — реальные или вымышленные — люди рядом с ней редко понимали, о чём она говорит. Когда бы это ни случалось, она вспоминала о своём непослушании. Чувство стыда вызывало смятение, которое угрожало её благополучию.

Это смятение и то, как оно появлялось, Клэр не могла контролировать. Она хотела остановиться, вести себя хорошо, но иногда не могла заставить своё тело подчиняться, и тогда безликие люди связывали её. Так много образов проносилось в голове — она ненавидела быть связанной. Безликие голоса говорили, что привязывание — для её же блага, чтобы она не навредила себе. Клэр всё равно боролась — ведь она никому ещё не навредила. Хотя подождите — да, навредила…

История её насильственных действий была задокументирована. И раз она была способна на это, лучше перестраховаться. Успокоение приходило тогда, когда она меньше всего ждала этого, когда всё, казалось, было потеряно.

Клэр слышала его голос.

Она не могла предугадать, когда это произойдёт, она не могла спровоцировать это или даже молиться об этом. Нет, Тони появлялся по собственному расписанию и по своей воле. Его голос приходил — слово, шёпот или длинная бессвязная речь. Мелодия глубокого баритона могла успокоить её, как ни одно лекарство.

Когда Клэр только появилась в «Эвервуде», лица и руки, которые выводили её на улицу, пытались приобщить её к работе в саду. Они клали ей в руки инструменты, но она не хваталась за них — она не могла. Это было слишком болезненно. Это напоминало ей о садах в поместье или тех, что были там, в их раю. Со временем лица сдались. Клэр так предполагала, ведь она не спрашивала. Неважно почему, главное, что они больше не настаивали.

Временами она пыталась вспомнить свою жизнь и не могла. Всё перемешивалось в одну серую массу — тёмное бледнело, светлое темнело — этакое место между мирами. Там было «прежде» — раньше, годы назад, давным-давно — когда у жизни был цвет. И там было «после» — время, когда всё исчезло, когда серое победило — время после темноты.

Её усилия по сдерживанию этой серости не увенчались успехом, и, со временем, она прекратила попытки. Серость сочилась отовсюду, проникала в мысли, заполняла пустоты. Её мир, её реальность стали серыми, бесцветными.

Потом вдруг, также неожиданно, как и его голос, без причины, начинали проникать оттенки цвета. Это был цвет непрошенных воспоминаний. Она была беспомощна в попытке остановить их. Обычно они начинались с ясных оттенков весенней зелени и голубизны над волнами озера. Без предупреждения всепоглощающая боль — обезоруживающее чувство утраты — останавливало её. И тогда, ещё хуже, чем серость — не было больше ничего. Ни белого, ни чёрного — НИ-ЧЕ-ГО!

Эта пустота была вызвана не только потерей Тони. О, она хорошо его знала, он бы возвращался на подольше, чтобы разжечь ее страсть, воспламенить ее желание, и потом исчезнуть опять. Это небытие было чем-то ещё — чем-то, что она не могла определить — чем-то, куда и серость не могла проникнуть — чем-то, что заползало прямо в сердце.

Если она позволяла мыслям задержаться на пустоте дольше, это разрывало её душу в клочья, и она чувствовала каждый рывок, когда мгновенные сцены с ребёнком и пожаром проносились в её сознании. Это была самая испепеляющая боль, какую она когда-либо испытывала, а ведь без сомнения, Клэр была ветераном боли. Она перенесла потерю, претерпела трагедию и выдержала физические страдания — черт возьми, она сама выдержала смерть.

Без предупреждения эта пустота приближалась к ней и опускала ее на колени. В такие моменты ее тело сжималось. Она слышала, как первобытная мольба срывалась с её губ — не слёзы, не рыдания в подушку. Она слышала мученический вой, который никто не мог понять, только она. Когда это случалось, приходили люди. Они говорили слова, которые она не могла разобрать, и новая боль появлялась в её руке.

Иногда она кричала только затем, чтобы почувствовать благословенный острый укол. Лица и голоса не понимали… она не могла просить, это было бы разглашением информации, и всё же ощущение укола вело ко сну — отсрочке от осознания серости и удушающей пустоты. Жизнь перестала быть настоящей. Возможно, она никогда и не была, и никогда не будет…

Иногда Клэр вспоминала чёрные пустоты. Эти мысли не пугали её, наоборот, чёрное поглощало серое, поедало небытие и обещало сильные эмоции. Ничего и никогда в Тони не было серым. Там всегда были цвета: голубые, зелёные, красные и коричневые. Так многое может ассоциироваться с оттенками коричневого. Память об этом коричневом, переходящим в чёрный, заставляла ее сердце биться чаще, бесконтрольно пульсировать, и голод тела по страсти, который только он мог утолить.

Иногда, уставившись на что-нибудь, Клэр представляла в своих фантазиях глаза Тони, вспоминая его способность общаться одним лишь взглядом. Вид чего-либо тёмно-коричневого или чёрного электризовал каждый нерв в её теле, но когда она видела шоколадно-коричневый, то всё её существо содрогалось от спазмов.

Клэр перестала беспокоиться месяцы или годы назад. Время было уже не важно. У неё была новая цель — дождаться, когда он вернётся, когда он будет держать её, ласкать, и будет любить до тех пор, пока его взор не наполнит её существо, пока он не поглотит пустоту и пока он не заставит цвет вернуться в её блёклый мир.

****

Клэр прогуливалась в сопровождении бесцветного голоса. Бесцветное лицо говорило, а она гуляла. Воздух был тёплым, а небо ясным. Клэр предполагала, что небо голубое, хотя она видело только серое — как в чёрно-белом кино. Женщина рядом с ней говорила и говорила, и казалась одновременно знакомой и незнакомой. Клэр не пыталась слушать, вместо этого она сконцентрировалась на прогулке. Послушание помогло ей заслужить временную отлучку из её одинокого убежища. Это был компромисс, на который она могла пойти. Когда они вошли в здание и проходили через кафетерий, Клэр взглянула сквозь свои защитные барьеры на мгновение, которого хватило, чтобы увидеть кого-то знакомого. Осознание этого отбросило её назад, обездвижило. Воспоминания хлынули потоком, цвета затопили серость. Она не успела запрятать их достаточно быстро.

Прежде, чем Клэр поняла, что происходит, она оказалась на полу. Туфли и голоса — единственное, что она видела и слышала.

****

Мередит не успела среагировать. Она знала, что женщина с другой стороны комнаты была Клэр. Несмотря на тусклые каштановые волосы, схваченные резинкой в хвост и чрезмерную бледность, Мередит узнала свою университетскую подругу. То были её глаза. Да, в них не было блеска, как в юности, но Мередит знала без сомненья, излишне худая женщина с изумрудными глазами была определённо Клэр.

Мередит хотела её позвать, но тогда она бы себя разоблачила. На краткий миг их глаза встретились, и между ними промелькнула искра узнавания. Прежде чем Мередит смогла сделать, сказать что-либо, Клэр, как подкошенная упала на пол. Внезапно она свернулась в позу зародыша, мотая головой и бормоча нечто нечленораздельное.

Женщина, которая сопровождала её, спокойно опустилась на колени и сделала звонок. Через мгновение их окружили служащие клиники. Мередит нарочито медленно продвинулась вперёд, когда они положили Клэр на носилки и воткнули иглу капельницы в её руку. Резкий выдох вырвался из груди Мередит, когда игла проткнула кожу Клэр. Она тихо приблизилась к женщине, которую когда-то знала. К тому моменту, когда она оказалась рядом с носилками, в изумрудных глазах Клэр не осталось и признаков узнавания. Воспользовавшись суматохой, Мередит нежно дотронулась до руки Клэр и наклонилась к её уху: — Клэр, это я, Мередит. Помоги мне рассказать твою историю.

Трепетавшая перед ней женщина ускользала. Её последний взгляд выражал облегчение, когда мирное спокойствие от лекарств завладело телом. Мередит беспомощно смотрела на удаляющиеся носилки.

****

Опять была боль в руке, но зато было и спокойствие. Прежде, чем снова провалиться в сон, Клэр попыталась вспомнить личность женщины. Она бесспорно была уверена, что должна её знать, но это было неправильно. Женщина не подходила этому месту, её убежищу. Мысли Клэр рассыпались… её история. Нет, история не принадлежала только ей.

История принадлежала многим другим; другим, которые подобно ей, никогда не смогут рассказать миру, что случилось; другим, которые теперь хранили молчание — теперь и навеки, хотя Клэр знала каждое слово в ней — она прожила её.

Рассказать историю? Нет… некоторые вещи лучше оставить в забвении

Глава 2

Сентябрь 2013

— Люди глупы, и, если правдоподобно объяснить, почти все поверят во что угодно.

Терри Гудкайнд

Вздохнув, Клэр застегнула последний замок на чемодане и повернулась к Филу: — Я рада, что тебе не нужно лететь назад в Айову на эту встречу, в департамент полиции.

В ореховых зрачках Фила засветились золотые искорки: — Ну, миссис Александр, что бы я был за муж, если бы отправил вас в Венецию одну? — И кивнув в сторону её живота, добавил, — Да ещё в вашем положении.

Рука Клэр инстинктивно потянулась к растущему в ней ребёнку. Слегка улыбнувшись, она ответила: — Мистер Александр, я очень это ценю.

Клэр ещё раз поправила свой тёмный парик. Она стала настоящим спецом в том, чтобы фальшивые волосы выглядели, как настоящие, но не могла справиться с тем, что голова от них страшно зудела. Она была бы счастлива отказаться от этой детали маскировки.

Фил продолжил: — Похоже, департамент в моей информации больше не нуждается. В офисе прокурора сказали, что им нужно исследовать новые улики и просили быть на связи.

— Хмм, — одобрительно промычала Клэр, втыкая новые шпильки. Когда её губы освободились от заколок, она спросила, — Интересно, что это за новые улики к ним поступили?

Встав позади нее, он смотрел на их отражение. Когда их взгляды встретились, Фил улыбнулся и ответил: — Я слышал окончание вашего разговора и могу предположить, что…

Громкий стук прервал эти слова. По напряжению его позы Клэр поняла, что он увидел беспокойство в её глазах. Общение с людьми требовало собранности, поскольку малейшая ошибка могла привести к провалу. Фил молча кивнул, выпрямился и пошёл к двери.

Клэр не заметила, что задержала дыхание, пока не выдохнула, услышав слова мужа: — Это портье. Ты готова?

Клэр расслабилась и бросила последний взгляд на номер. Роскошь мебели бледнела по сравнению с чудным видом за окном. Когда солнце поднималось на востоке, всплески голубизны и волны искр танцевали над водами Женевского озера. Не по сезону тёплый бриз омывал её щёки, когда она остановилась взглянуть последний раз на дивный пейзаж. Она знала, что пора уезжать. Их багаж был собран и готов к отправке. Вздохнув, она ответила: — Да, я готова выдвигаться.

Фил кивнул, открыл дверь и позволил служащему отеля войти.

— Синьора, Синьора, — хотя основной язык в Женеве был французский, предполагалось, что они являются итальянцами, и персонал обращался к ним на их «родном» языке. На самом деле, большинство жителей города бегло говорили на французском, итальянском, немецком или их смеси.

Клэр молча потянулась за сумкой, пока её муж давал инструкции портье относительно их багажа. Терпеливо подождав, Фил небрежно обхватил талию жены и повёл её к лифту. Они играли своё представление безукоризненно до тех пор, пока не оказались в закрытом пространстве такси.

Клэр раздумывала о своём будущем и не различала проносящиеся за окном улицы, заполненные людьми.

— С нашей бронью всё в порядке? — спросила она шёпотом.

Фил подвинулся ближе: — Да, моя дорогая, давай обсудим это позже, наедине.

Клэр выпрямилась, посмотрела на водителя и кивнула. Никому нельзя доверять. Она напомнила себе, что надо остерегаться всё слышащих ушей. Умение растворяться в ночи необходимо для профессии Фила. Делать же это с беременной женой и багажом было новым испытанием его навыков маскировки.

Пока за окном пробегали утренние улицы, Клэр перебирала в голове детали её последнего дела. Она нанесла визит в финансовое учреждение, визит, который сделал её несколько дней назад неописуемо богатой женщиной. Если банковские служащие и были удивлены появлению Мари Роулз второй раз, они не показали вида; наоборот, они с готовностью провели её к депозитной ячейке, где она завершила своё дело. Клэр не была, конечно, уверена на сто процентов, но интуиция подсказывала, что в критический момент Тони явится за своим припрятанным состоянием. Она решила, что его «горшочек с золотом» не должен быть абсолютно пустым. Она также знала, что содержимое того, что она оставила, вовсе не обрадует его, но на этот раз это была её игра. Теперь карты в её руках. Или он будет следовать её правилам или нет. Она не стремилась загнать его в ловушку. Нет, она знала, каково это. В их образной игре в шахматы она поставила ему шах. Если бы она смогла придать диалогу с Маркусом Эвергрином другое направление, то вместо шаха был бы мат. Клэр наблюдала, как улицы заполняются людьми и размышляла, заслуживает ли Тони шанса, который она ему предоставила.

Если честно, она не могла ответить на вопрос. Она могла только сказать, что, хотела, чтобы этот шанс у него был. С учётом сказанного, то, как он воспользуется этим шансом — его выбор.

Фил нежно сжал её руку: — Кажется, ты где-то далеко. С тобой всё хорошо?

Клэр пожала плечами: — Не знаю. Думаю, время покажет.

Удивительно, как они с Филом так далеко зашли, как их взаимоотношения стали такими лёгкими. По тому, как они встретились первый раз в Сан-Антонио, трудно было такое и предположить. Машина замедлила ход, и Клэр, вздохнув, снова повернулась к окну. Казалось, совсем немногие из её отношений могли похвастать нормальным началом. Она положила руку себе на живот и помолилась за хороший финал.

На забронированном ими рейсе «Эйр Франс» они должны были покинуть Женеву рано днём и лететь прямиком в Рим. Оба знали, что пропустят перелёт. Фил договорился о частном самолёте, который и ожидал их, чтобы унести прочь из Швейцарии в Венецию. Внезапно обретённое богатство Клэр позволяло иметь такую роскошь, как хитроумно запутанную сеть следов. Она сомневалась, что кто-то серьёзно соберётся распутывать их следы, но, если захочет — она была уверена, что Фил сделает всё возможное, чтобы усложнить процесс.

По прилету в Венецию они снова поменяют документы. Иногда Клэр чувствовала необходимость иметь бирку с именем, чтобы не запутаться и откликаться, когда её зовут. На самом деле, ей было всё равно, как её зовут, если бы только можно было избежать париков и контактных линз.

К сожалению, её сестра, Эмили, работала не покладая рук, чтобы имя и лицо Клэр не сходило со страниц газет и экранов новостей. Последняя информация, которую Клэр прочитала в сети, гласила, что она всё ещё числится пропавшей и ходили слухи вокруг причастности Энтони Роулингса. Её успокаивала мысль, что звонок Эвергрину отвёл прямые подозрения от Тони.

Если бы Клэр могла сделать ещё один звонок, она позвонила бы Эмили. Пока они с Филом ехали в аэропорт, она вспоминала те чувства, которые испытывала, когда Тони строго ограничивал её общение с людьми. Смешно, но она снова почувствовала себя в подобной ситуации. На этот раз она не знала, кого винить. Была ли это вина Кэтрин? В конце концов, именно она стала причиной побега Клэр. Или винить нужно Тони? Если бы он однажды не пленил её… Клэр не могла даже представить этот сценарий. Её жизнь настолько отличалась от всего, что она в юности воображала себе о своём будущем. И к тому же, она напомнила себе, что, если бы Тони не захватил её, она никогда не носила бы его ребёнка. Её цветные контактные линзы оказались под угрозой надвигающихся слёз, когда она осознала всю правду. Ответственность за своё нынешнее положение, за ложь друзьям и близким ложится на неё. Она не может возложить эту вину ни на кого, кроме женщины, отражающейся в зеркале, независимо от того, как она выглядит в этот момент и в последующие тоже. Опять же, её импульсивность играет на руку её оппонентам. Когда карты были розданы, она должна была потребовать пересдачу. Она должна была оставаться верной их с Тони соглашению, должна была верить ему. Вместо этого она сделала ставку на страх и кинулась бежать со всех ног.

Плата за это, безопасность её ребёнка, была слишком высока. Клэр нужно было предвидеть всю игру вплоть до конца. Вариант — сложить карты до окончания игры — исключался.

Мистер Эвергрин объяснил, что скоро к расследованию подключится ФБР и проинструктировал Клэр периодически давать о себе знать. Эвергрин предупредил, что в ФБР, скорее всего, потребуют прямого контакта с ней. Как бы то ни было, она не намерена была давать прокурору никаких намёков на своё местонахождение, кроме разве что Женевы. Слишком много лжи она встретила на своём пути, чтобы доверять хоть кому-нибудь.

Клэр согласилась с требованиями Эвергрина о том, что должна затаиться и оставаться в безопасности. Но во время разговора с Маркусом она не упомянула, что у неё есть помощник. Это казалось неуместно. Ставки слишком высоки в этой игре в покер, где Фил был её «тузом в рукаве».

Клэр осознавала заботу Фила. Его желания в отношении нее были на очевидны. Она знала, что была для него больше, чем просто клиент. При других обстоятельствах она могла бы даже ответить на его чувства, как бы то ни было, он понимал её положение. Принятие ею его платонического чувства было во благо для неё и для безопасности ребенка. Она обещала Маркусу Эвергрину периодически быть на связи, и взамен он обещал ограждать Тони. Фил помогал ей выполнять свою часть соглашения.

****

ДЕСЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ…

Глаза Гарри округлились, когда он взглянул на экран мобильника. Обведя комнату взглядом, он увидел выражение лица Эмбер. Несомненно, она поняла, что случилось что-то экстраординарное. Усилием воли он придал лицу нормальное выражение и кивнул.

— Кто это? — спросила она приглушённым голосом, пока остальные в комнате продолжали болтать.

Гарри не ответил. Вместо этого он вышел из кухни Эмбер — подальше от чужих ушей. Не осознавая своих действий, он зашёл в старую спальню Клэр и уже здесь ответил на звонок. — Алло, это агент Болдуин.

Звонок вызвал не просто удивление, но и огромное облегчение. Он внимательно слушал, как агент Уильямс, уполномоченный специальный агент ФБР по Сан-Франциско, объяснял новый поворот событий: Клэр Николс была жива, невредима и скрывалась за рубежом. Она лично вышла на контакт с прокурором Айовы, который немедленно проинформировал об этом ФБР. Ещё интереснее была байка, которую мисс Николс впарила мистеру Эвергрину. Она утверждала, что, несмотря на то, что она покинула городок из-за страха за свою жизнь, теперь у неё есть повод опасаться за безопасность Энтони Роулингса и подчеркнула, что ни при каких обстоятельствах она не подразумевает, что её бывший муж причастен к каким-либо злодеяниям против неё.

Гарри чувствовал, как с каждым словом его плечи расслаблялись. Вплоть до этого момента он пытался обмануть сам себя, что не волнуется за Клэр. С той самой секунды, как отключил телефон после странного звонка Роулингса, когда тот спросил, не знает ли Гарри, куда делась Клэр, он повторял сам себе, что Клэр сделала свой выбор. Она сама с готовностью отдалась в полное распоряжение Роулингса и теперь заслуженно пожинает последствия. Роулингс был ответственен за её исчезновение, своими ли действиями или вследствие своего неимоверного богатства. По-любому, это больше не его проблема. Кроме того, она беременна ребёнком Роулингса.

Внезапно он вспоминал звук ее голоса. На долю секунды, когда разум ещё не успел заглушить неосознанные мысли, он подумал, а что, если бы ребёнок был его? И он бы видел фотографию Клэр, мелькающую на экранах телевизоров, слышал тревожный голос Эмили, и беспокойство, которого, как он убеждал себя, Клэр не заслуживала, заполняло его грудь.

Слушая начальника, он чувствовал, как это беспокойство отпускало. Слёзы облегчения поползли по его щекам, пока он стоял в её комнате и слушал слова о том, что она на самом деле цела и невредима. Конечно, Гарри не позволил этим эмоциям отразиться в своём голосе. Чёрт, привязанность к своей подопечной была одной из причин отстранения его от работы, а их связь действительно уже была разорвана.

Это случилось после нападения Патрика Честера и после известия о возможном отцовстве Гарри, когда уполномоченный специальный агент Уильямс лично отправил его во временный отпуск. Уильямс заявил, что шумиха вокруг нападения Честера поставила под угрозу разглашения их долговременную операцию. Неоднократно в переговорах с начальством из бюро слышались угрозы об окончательном прекращении дела.

Всё это теперь не имело значения, когда Гарри слушал краткий рассказ специального агента о развитии событий. Уильямс подчеркнул невиновность Роулингса, и Гарри не смог больше удерживать язык за зубами: — Я знаю, что этот ублюдок делал с ней в прошлом. Может, она говорила под давлением?

Спецагент Уильямс ответил: — Я сам с ней не говорил, но Эвергрин ей поверил.

— Ещё бы не поверил. На этот раз её показания помогают Роулингсу. Эвергрин — пешка Роулингса. Когда ей было, что сказать против него, чёртов прокурор ничего не слушал и повернул всё против неё.

— Слушай, Болдуин, если бы сам замдиректора не потребовал вернуть тебя в дело, этого бы никогда не случилось. Если ты хочешь, чтобы это сработало — держи себя в руках.

Гарри кивнул. Уильямс прав. Если он хотел быть полезным и узнать больше о секретах вендетты Роулза, он должен думать, как агент, а не бойфренд: — Да, сэр, я понимаю. Я благодарен за возможность вернуться в дело.

— Будь в офисе к 9:00 утра. Ты отправляешься в командировку.

Его разрывало от возбуждения. Эту возможность он не мог упустить: — Сэр, а что с Роулингсом? Где он?

— В настоящее время он задержан ФБР. Хотя, я предчувствую, что ненадолго. Обсудим всё, когда прибудешь завтра.

— Понял. — Гарри продолжил. — Специальный агент, если намечается допрос Роулингса, я бы хотел поучаствовать.

— Мне кажется, тебе было сказано, что мисс Николс очистила Роулингса от подозрений в её исчезновении.

Гарри прислонился к стене и оглядел комнату. Клэр не жила здесь уже около трёх месяцев. Её вещи были упакованы и отправлены, и все же, закрывая глаза, он видел её лицо и слышал её смех. Запах её любимых духов прятался в углублениях комнаты и бил по его чувствам. Он потряс головой и попытался сфокусироваться: — Да, конечно. Я приеду завтра.

— Агент, об этом и говорить бы не стоило, тем не менее, я вижу, ты стал близок с семьёй Николс. Это закрытая информация. Никто ничего не должен знать.

Гарри подумал о людях, сидящих на кухне: Эмбер, Китон, Джон, Эмили и Лиз. Как он может выйти к ним и не сказать сестре Клэр, что Клэр жива?

Гарри тяжело сглотнул: — Да, сэр, я понимаю. Спасибо, специальный агент, за этот шанс.

— Не профукай его, агент Болдуин. Это может быть твой последний шанс.

— Нет, сэр. Я этого не допущу.

Завершив звонок, Гарри прошёл в смежную ванную. Смотря на своё отражение, он постарался подавить эмоции, которые просились наружу. В конце концов, он сдался. Слезы потоком хлынули из глаз одновременно с появившейся улыбкой, и он прошептал.

— Спасибо, Господи. Спасибо, что уберёг её. Только помоги мне прижать этого сукиного сына раз и навсегда!

Глава 3

— Я жалею о тех временах, когда я выбирала тёмную сторону. Столько времени потрачено в несчастии.

Джессика Лэнг

Тони даже не пытался изобразить покорность. Весь этот фарс слишком затянулся. Стены тесной комнаты допросов давили на него. Не сбавляя тон голоса, он сказал агенту ФБР, сидящему напротив него через стол.

— Агент Джексон, я слушаю вас уже не один час, и я…

Брент перебил его.

— Мой клиент пытается сказать, что если вы не готовы предъявить обвинение, мы уходим.

Агент Джексон вытащил папку. Удивительно, что он смог выудить что-то конкретное из хаоса разбросанных на столе бумаг. Брент приехал недавно, тогда, как Тони сидел тут несколько часов и общался с агентами, которые устроили ему настоящую карусель. Один задавал вопросы, потом исчезал и сразу появлялся другой, который продолжал допрос. Такая бомбардировка достигла своей цели — его спина затекла, а в голове пульсировала такая боль, что не осталось никаких мыслей, только бы уйти из этой ненавистной комнаты. Ему было уже на всё наплевать, лишь бы вырваться отсюда.

Агент Джексон подался вперёд.

— Знаете, что я вам скажу; я устал, вы устали. А конца-то и не видно. Бюро в вашем распоряжении на всю ночь, мистер Роулингс. А если вы, мистер Симмонс, будете настаивать на уклонении от показаний, то до разрешения ситуации и для вас местечко для ночёвки найдётся.

Брент встал.

— Это Энтони Роулингс, генеральный директор «Роулингс Индастриз». Вы не можете удерживать его без веских оснований.

Агент Джексон поднялся до уровня взгляда Брента.

— Несмотря на недавнюю потерю памяти вашим клиентом, я могу гарантировать, что у нас достаточно веские основания. Как бы то ни было, если вы, джентльмены, не готовы завершить дело до ночи, — Он протянул Бренту папку, — …я предлагаю ознакомиться с этими показаниями, и мы сможем продолжить сию дискуссию через несколько часов.

У Тони вскипела кровь. Его часами допрашивали по поводу Клэр, их отношений и её исчезновения. И ни разу никто из ФБР не удостоил его ответом о её состоянии или местонахождении. Но злостью ничего не добиться, и он решил попробовать сотрудничество. Хлопнув рукой по столу, он выдохнул.

— Если это поможет вам в поисках Клэр, я остаюсь. Но в очередной раз напоминаю — я не имею ничего общего с её исчезновением. Я хочу, чтобы она нашлась. Целая и невредимая. Если у вас есть информация о её местонахождении, я заслуживаю это знать.

Агент Джексон взглянул на часы.

— Мистер Роулингс, с тем, что вы заслуживаете, мы ещё не определились. Джентльмены, я ожидаю доставку еды. Предлагаю вам использовать это время, чтобы пораскинуть мозгами. В этом деле открылись неожиданные повороты и зигзаги, и я бы хотел получить ответы, когда вернусь.

Тони опустил взгляд на свои руки. Этот человек и всё чёртово ФБР держало его здесь вопреки его воле. Никто не смел ограничивать его передвижения со времён далёкого детства. Это абсурд. Когда агент Джексон выходил из кабинета, он даже и не подумал привстать. Быть вежливым с человеком, державшем его в заложниках, не входило в список его приоритетов.

Его мысли вращались вихрем, пытаясь расшифровать значение задававшихся во время допроса вопросов. Агент Джексон спросил, когда он последний раз видел Клэр. Он спросил, говорил ли он с ней, будучи в Европе. Почему он так резко оборвал свою европейскую поездку? Почему он нанял Клэр телохранителя? Что такого произошло в Калифорнии, после чего Клэр оказалась в госпитале? Показав Тони снимки Клэр с Гарри Болдуином, агент спросил, уверен ли тот в своём отцовстве будущего ребёнка Клэр?

Да, не подоспей Брент вовремя и не встань между ними, эти инсинуации могли довести Тони до ареста за нападение на представителя власти.

Оглянувшись на тускло окрашенные стены, Тони повернул голову и взглянул на своего адвоката и друга. Это была первая возможность поговорить наедине с тех пор, как Брент приехал. Тони прокашлялся.

— Спасибо, что так быстро приехал из Бостона.

Поза Брента стала расслабленней.

— Ты знаешь, это правда — они могут задержать тебя на сорок восемь часов без предъявления обвинения.

— Почему они не дают нам никакой информации о Клэр?

— Полагаю, они хотят сначала выяснить, что ты сам знаешь об этом, — Брент открыл папку. Тони заметил, как лицо Брента побелело, когда он начал просматривать страницы. Несколько минут Тони сидел и изучал выражение лица своего друга. С каждой секундой оно становилось всё твёрже и мрачнее.

Когда напряжение стало невыносимым, он спросил.

— Что?

Брент промолчал. Вместо этого он подошёл к стулу в углу, включил ещё одну лампу и продолжил читать.

— Меня, мать твою, уже тошнит от того, что никто не отвечает на мои вопросы, — пробормотал Тони, шагая по комнате. День был слишком длинным. Он с печалью вспомнил о Софии. Интересно, пришла ли она на ужин в «Инн» в Краун Понте, чтобы увидеть, что её продинамили? Взглянув ещё раз на поглощённого чтением Брента, он плюхнулся опять на металлический стул, опёрся локтями на стол и уронил голову на ладони.

Отчаянно нуждаясь в передышке, он закрыл глаза и попытался отстраниться от тревоги за Клэр. Что значат эти «повороты и зигзаги»? Может, Клэр уже мертва? Нет! Тони отказывался в это верить. Через закрытые веки он не видел темноты небытия. Вместо этого изумрудная зелень заполняла его воображение. Когда он в последний раз её видел? Они спрашивали об этом снова и снова. На записи камер наблюдения он видел её, садящуюся в машину. Но в жизни — он помнил это, как наяву:

Тогда было рано, слишком рано — в то утро, когда он уезжал в Европу. Намного раньше, чем Клэр любила просыпаться. Когда первые лучи солнечного света стали пробиваться сквозь тяжёлые шторы, он уже был готов к отъезду. Клэр крепко спала, но он не хотел уезжать, не поговорив с ней. На самом деле это она просила разбудить её. Но когда он стоял и смотрел на неё, она выглядела такой умиротворённой и довольной. Ему страшно не хотелось прерывать её сон.

Её ритмичное дыхание шевелило упавшие на прекрасное лицо волосы. Не осознавая своих действий, он смахнул пряди с её щёк и увидел за ними слегка раскрытые розовые губы. Не раздумывая, он наклонился и коснулся своими губами её рта. Тепло его поцелуя всколыхнуло её, и она повернула к нему лицо. Хотя её глаза были всё ещё закрыты, её губы ожили, коснувшись его шеи.

Она спросила сонным голосом.

— Ты разбудил меня перед отъездом?

— Ты сама попросила меня об этом.

Её глаза распахнулись от удивления.

— Почему ты так на меня смотришь? Ты сказала, что хочешь, чтобы я тебя разбудил.

— Я знаю. — Она села, не отрывая от него глаз. — Просто я не привыкла к тебе, слушающему меня и делающему, что я скажу.

Он прижался к ней, ощущая её грудь рядом со своей.

— Ну что ж, мы можем снова вернуться к…

Клэр замотала головой, снова обхватывая его шею руками.

— Нет, мне так больше нравится.

Довольная дьявольская улыбка расползлась на его лице.

— Прошлой ночью ты вроде как не возражала против некоторых указаний. Или уместнее сказать — предложений?

Она спрятала своё порозовевшее лицо у него на плече.

— Нуу, это мне тоже нравится.

Нежно обхватив её подбородок, Тони внимательно посмотрел в её глаза. Он мог потеряться в этой зелени — изумрудной зелени, глубокой и яркой.

— Я надеялся, что смогу переубедить тебя, и ты поедешь со мной.

Их носы почти соприкасались, когда её веки вспорхнули и взгляд смягчился.

— Когда ты должен отправляться?

Это был не тот ответ, которого он ждал. Ему хотелось, чтобы она сказала, что поедет с ним.

— Самолёт готов. Эрик ждёт в машине.

С манящим выражением, она нащупала пальцами пуговицы его рубашки, её слова чередовались с лёгкими поцелуями в шею: — Я не думаю… что Эрик будет сильно против… подождать немного дольше… Кроме того…ты собираешься отсутствовать… почти две недели.

Когда пальцы Клэр стали приближаться к ремню брюк, а её губы касаться раскрывшейся груди, планы относительно поездки вдруг стали казаться Тони не такими уж значительными. Затем, прежде, чем он смог взять дело в свои руки, Клэр поцеловала его, улыбнулась и сказала: — Дай мне минуту.

— Серьёзно? Ты собираешься вот так уйти, сотворив это со мной?

Клэр, не обернулась, направляясь в ванную, хихикнула и пробормотала что-то вроде: «это» твоя вина. Она была права. Беременность была его виной, и всё же, видя её в одной только длинной шёлковой ночной сорочке, он не мог сдержать улыбку. В обычной одежде растущий в ней ребёнок не был заметен, но в этой сорочке он мог ясно, как день, видеть увеличивающуюся часть её тела. Когда она вернулась, он уже был в кровати. Его дорожная одежда аккуратной стопкой сложена на ближайшем стуле.

Когда Клэр стала карабкаться на кровать, их взгляды встретились, и Тони помотал головой.

— Что? — спросила она, и его душа растаяла от её улыбки.

Он попытался придать своему голосу как можно больше внушительности.

— Мисс Клэр, Вы сами начали это. А, похоже, что на вас самой возмутительно много одежды.

Она уж точно не выглядела испуганной от его слов. Без малейшего колебания, игнорируя его речь, она вскарабкалась на кровать и толкнула Тони назад на его подушку. Когда она нависла над ним, он почувствовал запах зубной пасты, а её расчесанные волосы скользнули по его лицу. В ответ его требованиям она с обольстительной улыбкой подзадорила его: — Ну, мистер Роулингс, я так полагаю, вы найдёте, как справиться с этим. — В следующую секунду мир перевернулся. Она была пригвождена к своей подушке, её ночная сорочка исчезла, а руки схвачены над головой. Её глаза закрылись, а хихиканье быстро переросло в одобрительный стон.

Стон был не единственным индикатором одобрения. Нет, всё её тело с готовностью откликалось на ласки, как, впрочем, и его. На следующие сорок минут они растворились друг в друге. Тони не мог отказать себе в желании гладить и целовать её живот, тогда как сам он опускался и поднимался над её чувственным телом. Её гладкая кожа и изумительный запах завладели его мыслями, растворив все тревоги о предстоящем отъезде.

Когда, наконец, он оделся и двинулся к выходу, неведомая сила снова притянула его к ней для ещё одного, последнего, поцелуя: — Я люблю тебя. Вернусь, как только смогу. Как бы мне хотелось, чтобы ты поехала.

Её веки уже отяжелели от дрёмы: — Удачной поездки. Я тоже тебя люблю.

Натягивая одеяло поверх её открытой гладкой кожи, он спросил: — Ты опять будешь спать?

Она кивнула: — Думаю, после такой напряжённой утренней тренировки просто необходимо немного вздремнуть.

Усмехнувшись, он поцеловал её в макушку и увидел, что её улыбка растаяла, глаза закрылись, и блаженная безмятежность растеклась по лицу. Только тут он вспомнил, что хотел что-то ей сказать. И уже властным тоном он произнёс: — Клэр.

Её глаза тут же открылись. Глубокий голос Тони звучал отнюдь не игриво. Она молчала, но явно заметила изменившийся тон. Примостившись на краю кровати, Тони сказал: — Когда ты будешь выезжать из поместья…

Она остановила его касанием руки, большой бриллиант сверкнул на её левой руке. Она со всей ответственностью заявила: — Я обещаю, я возьму Клэя.

— Это не обсуждается.

— Тони, я не собираюсь обсуждать. Я пытаюсь заснуть.

Он поцеловал её в губы: — Я позвоню, когда приземлюсь в Лондоне.

Она кивнула: — Береги себя. Я думаю, Эрик заждался.

Тони не возвращался к этим воспоминаниям больше недели. Бесконечные вопросы агентов ФБР возродили их, как, впрочем, и многие другие. Воспоминания казались такими реальными, что ему хотелось протянуть руку и коснуться её. На краткий момент Тони показалось, что он чувствует запах ее духов.

Звук хлопка от брошенной на алюминиевый стол папки вернул Тони из фантазий в реальность. Должно быть он заснул: — Что за чёрт?

— Еду доставили, — сдавленным голосом произнёс Брент.

— Что ты читал?

— Я дам это тебе, но лучше бы тебе сначала поесть. Мой аппетит абсолютно точно пропал.

Тони взглянул с подозрением на папку, а Брент продолжил: — Как твой личный адвокат, я должен это с тобой обсудить. Как твой друг — я не желаю этого делать. — Брент схватил коробку и прислонился к стене.

С ужасающим чувством надвигающейся катастрофы, Тони оттолкнул в сторону еду и взял папку. Слова на бумаге в тот же миг обрушились на него. Они не были незнакомыми. Они не были откровением. Они, в то же время, давно должны были кануть в лету.

Около года назад Маркус Эвегрин проинформировал его о показаниях Клэр. Тогда он сумел подмазать кого надо и замять дело. Предполагалось, что документ исчезнет навсегда. Он заплатил кругленькую сумму, чтобы бумаги потерялись. Его пульс участился, когда он вспомнил обещания, которые были ему даны. И сейчас — сейчас бумаги не только всплыли — они были в руках у ФБР! Брент только что их читал! Его сердце пропустило удар. Брент прав, аппетит пропал абсолютно. Он зашагал по периметру тесной комнаты и начал читать:

26 января 2012: Клэр Николс Роулингс:

Я клянусь, что все известные мне факты изложены достоверно и являются правдой.

Я встретила Энтони Роулингса 15 марта 2010 года в Атланте, штат Джорджия в ресторане под названием «Красное крыло». Я работала барменом, а он был клиентом. В эту ночь я согласилась встретиться с ним в баре, чтобы выпить. Мы заказали вино и проговорили час или около того. Я покинула бар одна. На следующий день он позвонил в бар и пригласил меня на свидание. Первоначально я отклонила его предложение. Он был настойчив, и я согласилась встретиться следующим вечером. Я знала его имя, но не знала, кто он. Я действительно не знала.

17 марта он поймал меня у «Красного крыла» после моей смены. Ранее в этот день я заходила в бакалейную лавку за покупками. Я думаю, что это существенно, т. к. доказывает, что у меня не было никакого намерения исчезать из собственной жизни. У меня же стояло молоко в холодильнике! После ужина я согласилась зайти в его номер в отеле за десертом и выпить ещё вина. Он был дружелюбен и обольстителен. Я признаю, что спала с ним в эту ночь.

Когда я проснулась, я уже была в его доме в Айове. Тогда я ещё не знала, где я. Я очень плохо помню, как оказалась в Айове. Есть отрывочные воспоминания, и они все очень смутные. Я помню, как плакала и колотила по двери. Я помню, как умоляла, чтобы кто-нибудь выпустил меня из этой комнаты. Я помню, что меня связали.

О Господи, я помню его…

У Тони всё поплыло перед глазами. Он не хотел возвращаться к этим воспоминаниям. Те, где она улыбалась и была счастлива — те он хотел. Не эти. У него скрутило желудок. Неужели это был он? Неужели он делал все те ужасные вещи? Закрыв глаза, он видел дальше написанных слов. Он помнил то, чего не могло быть в записях Клэр. Он вспоминал то, что ускользнуло от неё благодаря наркотику:

Клэр мирно дремала на королевских размеров кровати президентского люкса отеля «Риц Карлтон», когда Тони выбрался из постели. Пристально наблюдая за ней, он опустошил пузырёк с жидким бутиратом в её бокал с вином. Ему сказали, что алкоголь усилит желаемое действие наркотика. Он подлил ещё вина и понюхал. Запах ничем не отличался от запаха обычного вина. Прокравшись обратно в кровать, он подался вперёд, к теплу, исходящему от неё. Вот оно, наконец-то. Он так долго хотел этого, и вот она здесь. Когда Клэр приняла его приглашение на ужин, она определила свою судьбу. По правде, её судьба была определена годы назад. Её согласие на ужин только облегчило задачу. Рассматривая её, спящую, он подумал о сексе. Да, это стало дополнительным бонусом. Она сможет платить по долгам Николса, а он сможет позаботиться о том, чтобы ей не было скучно. Пробегая кончиками пальцев по её ключице, он вздохнул. Это было даже лучше, чем он себе воображал.

Теперь ему надо доставить её в Айову.

Она повернулась к нему и сонно произнесла: — Мне на самом деле нужно вернуться домой. Я не хочу разрушать твои планы. — Клэр зашевелилась и добавила, — Я уверена, ты очень занят.

Тони коснулся её руки. Её мягкая загорелая кожа и мышцы у плеча дрогнули от его прикосновения. Она была всем, что можно пожелать в двадцатишестилетней женщине, и даже больше. Он хотел исследовать каждый дюйм её тела, но сначала он должен завершить миссию.

Несмотря на его сопротивление, его сексуальные желания давали о себе знать. Стараясь придать своему тону как можно больше чувственности, он сказал: — Я могу заверить, ты ничего не разрушаешь, и, может, после ещё одного десерта мы выпьем ещё вина? Тут еще осталось немного. — Десерт, который он имел в виду, вовсе не был оставшимся рядом на столе кремом-брюле.

Он ждал ответа. Хотя и не словами, но Клэр ответила — она положила голову обратно на подушку и посмотрела ему в глаза. Как же Тони не хотелось увидеть доверие в этих глазах. Они были слишком невинны и доверчивы. Во время своих изысканий, он никогда не заглядывал в глубину её души, светящейся в изумрудной зелени взгляда и не хотел делать это сейчас.

Он наклонился к её ключице и попробовал губами её кожу, влажную от предыдущего «десерта». Её тело выгнулось дугой, когда он стал дразнить её упругие груди. Сознание того, что она скоро будет в его полном владении — когда бы и где он не возжелал — угрожало слишком быстро довести его до финала.

Будет ли она всегда такой податливой? Как она справится с новыми условиями своего существования? Когда он начал покусывать затвердевшие соски, эти вопросы перестали его волновать. Это всё не имело значения. Что имело значение, так это то, как он сам справится со всем. Она будет настолько податлива, насколько он захочет: это её плата за грехи отцов.

Нависая над её миниатюрной фигуркой, он замедлил движения их слияния, изучая своё приобретение. Каждый раз, когда его бёдра толкались в неё, её тело синхронно отвечало. Он мог бы продолжать бесконечно, но придётся отложить это до лучших времён. Дьявольски улыбаясь, он представил все «лучшие времена», которые ожидали их в будущем. Без всякого желания отстраняться от неё, он посмотрел вниз, увидел удовлетворение в её полузакрытых глазах, и произнёс: — Могу я предложить тебе что-нибудь выпить или поесть?

— Сомневаюсь, что мне так уж хочется, чтобы ты сдвигался куда-то.

— Ооо… — проворковал он, поддразнивая её круговыми движениями. — Ты уверена? Может ещё вина?

— Ну же, Энтони. Вроде очевидно, что тебе нет необходимости меня спаивать.

— Кто говорит о спаивании? Я просто не хочу твоего обезвоживания.

Клэр улыбнулась, когда он медленно сполз с кровати. Потянувшись к бокалу, он продолжил: — Я имею в виду — если ты желаешь остаться, — у меня есть тост.

Когда он опять обернулся, она сидела, прислонившись к спинке кровати с простыней, плотно обёрнутой над грудью. Её скромность заинтриговала его. Большинство женщин, с которыми он встречался, были того типа, которые с готовностью выставляли свои прелести, а не прятали их.

Застенчиво улыбаясь, она потянулась к бокалу: — Я, определённо, ни за что на свете не хотела бы разрушить твой тост.

Эффект от наркотика проявился раньше, чем Тони планировал. Отзывчивая, милая женщина, с которой он провёл ночь, внезапно превратилась в возбуждённую и воинственную фурию. Это новое поведение не продлилось долго, а когда закончилось, всё её тело обмякло, и голова упала ему на плечо. Поначалу, Тони испугался, что им придётся нести её из отеля на руках. Но, несмотря на вялость, Клэр была в сознании, она лишь была заторможенной.

Зелёные глаза больше не являлись окнами в её внутренний мир. Они были покрыты вуалью смятения и отстранения. Как будто тело Клэр было здесь, а сознание где-то ещё.

Она следовала всем командам. Это было похоже на одевание ребёнка. Он велел ей встать — она встала. Он велел поднять руки — она подняла.

Когда с одеванием было покончено, он позвонил Эрику. Пока они спускались на лифте, Клэр прильнула к его груди. Он надеялся, что заинтересованным попутчикам она показалась всего лишь уставшей. Хотя она и не отзывалась, он тихо нашёптывал ей на ухо. Тони предположил, что на записях видеокамер отеля это будет выглядеть более естественно. Потом он довёл её до машины, поцеловал на прощанье и Эрик её увёз. Это всё было частью плана.

Несколькими часами позже он встретился с Эриком у боковой двери и сел на заднее сиденье своей машины. Там сладко спало его приобретение, накрытое лёгким одеялом. Номер в «Ритц» числился за Тони ещё на несколько дней. После того, как он разместит Клэр в Айове, он вернётся в Атланту и устроит несколько встреч. Согласно плану, то, что он выезжал из города не будет соотнесено с её исчезновением.

Идя к самолёту, она спотыкалась нетвёрдыми ногами. На борту она шагала взад и вперёд, отказываясь садиться. Каждый раз, когда Тони оказывался около неё, она отшатывалась от него и направлялась к двери. Пришлось применить физическое убеждение, чтобы пристегнуть её. Согнув, наконец, колени, она села и заговорила в первый раз после действия наркотика: — Я ннехоррошо ссееебя чуствую.

Он не стал отвечать, пристёгивая её ремень безопасности. Сначала она уставилась на удерживающий ремень. Когда самолёт оторвался от земли, её голова упала на грудь. Тони размышлял, способна ли она осознать что-то из происходящего. Внезапно она вскинула голову, и в тишине салона прозвучали нечёткие слова: — Менння щас стошшшшшнииит.

Теряя терпение, Тони вдруг заметил, что она побледнела. Отстегнувшись, он подошёл к ней и заметил страх в её глазах, пока она боролась со своим ремнём безопасности.

— Прекрати это. Ты в самолёте. Ты никуда не пойдешь.

Она не могла справиться с защёлкнутой застёжкой ремня и отвернулась. Слёзы градом потекли по её щекам. Он схватил её за подбородок и повернул к себе. Он не успел сделать ей выговор за нарушение зрительного контакта, как она дёрнулась, и её вырвало. Рвота покрыла её платье и его брюки.

— Дерьмо! — рявкнул он. Это было отвратительно!

— Я говорила тебе. Меня тошнит, — крикнула она.

Он посмотрел на грязь, потом на Клэр, сникшую в кресле.

— Не смей испоганить ещё и чёртово сиденье.

Его слова только умножили её слёзы. Когда он потянулся к ремню и отстегнул его, отвращение от беспорядка каким-то образом сплелось с сочувствием.

— Иди сюда, — сказал он, протягивая руку.

Ещё больше вжавшись в кресло, она спросила: — Почему я здесь? Что ты делаешь?

Тони попытался сосредоточиться на сочувствии: — Клэр, ты себя плохо чувствуешь. Позволь мне дать тебе воды и очистить одежду.

Она нерешительно встала и позволила довести себя до ванной в конце салона. С каждой командой её послушание ослабевало, а неповиновение увеличивалось. Он подозревал, что ей потребуется ещё одна порция наркотика.

— Я не должна быть тут. Куда мы направляемся?

— Тебе будет лучше, если ты выпьешь воды.

Она с опаской взяла чашку воды, перемешанной с ещё одним пузырьком бутирата. Он смотрел, как жидкость плескалась по стенкам чашки в её трясущихся руках. Наконец, боясь, что она прольёт её, он сам помог поднести чашку к её губам и сделать глоток.

Она сплюнула в раковину.

— Странный вкус.

— Это от того, что тебя рвало. На, прополощи. — Он налил воды в другую чашку, и она сполоснула рот. Потом он опять протянул первую чашку. — Теперь пей.

Клэр кивнула и сделала, как он велел.

— Нужно избавить тебя от этой грязной одежды.

Но, когда он стал стягивать с неё платье, она отреагировала агрессивно, крича громче шума мотора, изо всех сил пытаясь вырваться прочь от него и из ванной комнаты. Повторялось то же, что и в отеле, когда наркотик только поступил в её кровь, но теперь Тони мог не бояться, что кто-нибудь их услышит.

Заблокировав дверь, он дал ей время для буйства. Её сопротивление забавляло его. Удары маленьких кулачков по его груди были почти комичны, но когда она попыталась царапаться, ему пришлось её остановить. У него была работа, запланированы встречи, и царапины могли вызвать ненужные вопросы.

— Хватит! — Она не послушалась. Кровь показалась на его руке в местах, где ногти оставили след. Схватив её за руку, он дал ей пощёчину. — Остановись!

Шок отразился в её затуманенных глазах, когда она спрятала лицо, прикрыв покрасневшую щёку. Это было даже смешно: обнажённая, в истерике она атаковала его и удивлялась, что он отвечал ей тем же.

Он навис над её дрожащим телом: — Залезай в душ. Быстро. — Когда она не двинулась, он взял её за руку и толкнул под струи воды. Он присоединился к ней в маленькой кабинке, хотя был полностью одет, и удерживал её под потоками воды, пока её сопротивление не иссякло.

Минутами позже действие наркотика усилилось и Тони опять стал руководить её движениями. Дрожащими руками, следуя каждому его указанию, она послушно стала снимать с него мокрую одежду. Её боевой дух улетучился. Огонь, который он видел только что в её глазах, уступил место отстранённости и ужасу.

Когда они оба вымылись, он выключил воду. Пока Клэр жалась к душевой стенке, Тони рассматривал возможные варианты дальнейших действий. Как много возможностей! Но он уговаривал себя не торопиться. Этот план вызревал долго; теперь он хотел смаковать каждый момент.

Шагнув из кабинки, он добавил свою мокрую одежду в кучу к её испорченному платью и протянул ей полотенце. Она боязливо взяла его и обернула вокруг тела. Вода стекала лужицей на пол с её длинных, свисающих на спину, тёмных волос.

Не поднимая взгляда, она спросила: — Ты собираешься меня бить?

Он читал о битурате и знал, что всё происходящее полностью сотрётся из её памяти. Он мог делать, что угодно, и она никогда не вспомнит.

Чувственность обольщения исчезла из его голоса. Взамен появилась властность человека, исполняющего свою миссию. Тони не мог позволить, чтобы его план пошатнулся из-за её эмоций, её страха.

— Это не входило в мои планы. Посмотрим, насколько хорошо ты умеешь следовать указаниям.

Когда Тони потянул за конец её полотенца, она отступила назад к стене. Она широко распахнула свои затуманенные глаза и отвела их в сторону. Он подумал, не могла ли она подсознательно сопротивляться действию наркотика. Он наблюдал, как она пытается вспомнить нужные слова. Наконец, она пробормотала: — Пожалуйста.

Он шагнул ближе, его всё ещё влажное тело выдавало явные признаки желания.

— Пожалуйста, что?

— Пожалуйста, не причиняй мне боль.

— У меня есть правила, Клэр. — Он аккуратно сдвинул мокрые волосы с её лица. — Ты сможешь следовать моим правилам?

Избегая зрительного контакта, она кивнула. Он резко поднял её подбородок.

— Не отводи взгляд. Я задал вопрос. Я жду ответ.

— Да, я могу следовать твоим правилам.

— Правило номер один — делать так, как я сказал. Я полагаю, ты научишься следовать этому правилу, если хочешь, чтобы всё хорошо сложилось.

Опустив глаза, она всхлипнула, ссутулив плечи. И его рука снова ударила её по щеке.

— Я сказал, не отводи взгляд.

Её глаза немедленно метнулись к нему, взор опять затуманился и реки слёз потекли по щекам: — Я буду делать всё, как ты скажешь. Пожалуйста, не бей меня.

От этих воспоминаний у Тони скрутило живот. Конечно, ничего этого не было в показаниях Клэр. Наркотик спрятал эти воспоминания от неё, так же, как и другие — о вещах, которые он делал и в течение этого полёта, и потом, по возвращению в Айову.

Её показания продолжились со следующего дня, когда наркотик полностью вывелся из организма. Только с того момента она начала осознавать всю глубину ситуации, в которой оказалась, но Тони-то знал правду, и эта правда словно била его промеж глаз. Его лицо покрылось испариной, и болезненные спазмы пустого желудка преобразовались в разрывающую тошноту. Не имеет никакого значения то, что он пытался улучшить жизнь Клэр и показать, что он изменился, эти воспоминания всегда будут маячить на задворках его сознания. Всегда, до конца жизни, он будет вспоминать о том, что он сделал.

Тони ненавидел себя за это. Чёрт, у него всегда был аргумент, что цель оправдывает средства, но даже он больше не верил в это. Не теперь. Не теперь, когда он знал Клэр и любил Клэр. Мысль, что кто-то другой бы делал с ней то, что делал он сам, наполняла его гневом. Если бы это был кто-то другой, кого описывала Клэр, он бы желал ему смерти. Он бы камня на камне не оставил, лишь бы заставить его заплатить за содеянное.

Он заметил, что слёзы покрывают его щёки только тогда, когда увидел, что Брент стоит прямо перед ним.

— Я вижу, ты прочитал показания Клэр?

Тони кивнул. Он не хотел, чтобы Брент знал об этом. Теперь и Кортни узнает. Он должен отрицать всё и оспаривать, но образ Клэр — не из её показаний, а из его воспоминаний — завёрнутой в то полотенце, дрожащей и перепуганной, не давал ему соврать.

— Если всё дерьмо в этой папке правда, то ты просто больной ублюдок. — Брент прошёлся по кругу. — Я твой личный адвокат и друг. Скажи мне, с чем мы имеем дело.

Тони хранил молчание. Перед его глазами всё плыло от воспоминаний, он едва различал вещи вокруг.

— Чёрт возьми, Тони! — Стол содрогнулся от удара руки Брента, злость и гнев повисли в воздухе. — Скажи мне правду!

Ярость сгущалась в комнате, одновременно нарастали душевные муки Тони. Он вскочил со стула, оттолкнул Брента и зашагал: — Где, чёрт возьми, они это взяли? Что, мать твою, всё это значит? Клэр жива? Они знают, где она? Она выдвинула обвинения? Из-за этого вся эта чёртова кутерьма?

Брент схватил Тони за плечи: — Черт возьми, скажи, это что, правда?

Никогда ещё Брент не позволял себе говорить с Тони таким тоном. Тони не мог не среагировать: — Отпусти меня, или клянусь Богом, получишь по морде!

— Давай! Сделай это! Тогда, может, я смогу понять, что пришлось вынести Клэр!

Тони отшатнулся назад. Слова Брента резанули глубже любого ножа, больнее любого удара в челюсть.

— Это было прежде. — Вся ярость улетучилась из Тони, колени подогнулись, и он плюхнулся на стул. — Это было очень давно. Сейчас было, или есть, совсем по-другому. Я не имею никакого отношения к её исчезновению.

Брент сел на стул. С трудом сдерживаясь, он тщательно подбирал слова. Наконец он спросил: — То есть ты сейчас говоришь мне, что это правда? Ты проделывал всё это с женщиной, которую, как ты заявлял, ты любил; женщиной, на которой ты женился; женщиной, которую ты засудил за попытку убийства и с которой потом пожелал воссоединиться? Ты проделывал всё это дерьмо с матерью своего ребёнка?

— Нет! — Тони уставился на Брента. У него потемнело в глазах. — Я не это говорю. Я не делал этого с матерью своего ребёнка и женщиной, с которой я воссоединился. Как я сказал, то было другое. — Он провел по щетине на своих щеках. Внезапно голова показалась слишком тяжёлой. Тони облокотился на спинку стула, откинув голову назад и упираясь о цементную стену. — Единственный человек, который понимает меня и всё произошедшее, это Клэр. — Возмущение вернулось к нему, и его шея выпрямилась. — Скажи мне, что это не относится к существу дела. Скажи, что ты можешь прижать эти доказательства. — Тони встал и сказал ещё громче, — Я заплатил уйму денег, чтобы всё это исчезло!

Брент потряс головой: — Дерьмо! Ты только что сказал мне, адвокату, что заплатил, чтобы скрыть доказательства? Господи, скажи, что ты не это только что говорил!

Тони почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, конечности отяжелели: — Я-я… — Пот выступил у него над бровями, когда он обдумывал ответ, откидываясь назад на холодную цементную стену. — …я имел в виду, что это старые показания. Вещи меняются, люди меняются. Пожалуйста… — Это было в первый раз, когда он использовал это слово в разговоре с Брентом, но прозвучало оно по-настоящему искренне. — Пожалуйста, скажи, что ты можешь убедить их, что я не причинял ей вреда.

Брент вытаращил глаза.

— В этот раз, — добавил Тони твёрже, не желая выдавать свои чувства. Потом медленно, разделяя слова, добавил, — В этот раз я не причинял ей вреда. — Он помолчал минуту, собираясь с мыслями. — В этот раз она прибыла в Айову по собственной воле. Мы ждали ребёнка, — покачав головой, он исправился, — Нет, мы ждем ребёнка. Она приняла обручальное кольцо. — Он смотрел Бренту в глаза. — Ты мой друг настолько же, насколько и персональный адвокат. Скажи, что ты веришь мне.

Плечи Брента опустились, и он сказал: — Мы должны поесть.

— Нет, не до еды сейчас!

Подавшись вперёд, стараясь сдерживать свой тон, Брент сказал: — Тони, послушай меня — я знаю, ты в этом не силён, но заткнись и дай мне возможность помочь.

У Тони перехватило дыхание.

— Ты всё ещё будешь мне помогать?

— Я буду честен с тобой. Мы были друзьями, и, может, мы ещё ими являемся, но прямо сейчас я адски зол, и я это делаю не из-за дружбы с тобой. — Он выпрямился, не разрывая зрительного контакта. — Когда всё закончится, ты можешь меня уволить, но сейчас ты должен знать, что я делаю это не для тебя. Я делаю это для Клэр. Если она опять смогла тебе поверить, после всего дерьма… — Он указал пальцем на папку, — …я поверю тоже.

Шея Тони расслабилась, голова упала вперёд. Ероша рукой волосы, он выдохнул:

— Ты не уволен. Что ты можешь сделать?

— Я сделаю несколько звонков. Если ФБР не предъявит обвинения, думаю, я смогу тебя вытащить, по крайней мере, сейчас. А когда вернёмся в Айову, мы должны будем обо всём поговорить серьёзно.

Глава 4

— Только тот, кому доверяешь, способен предать.

Натан Рал.

— Мистер Симмонс, мы уверены, что в интересах вашего клиента остаться здесь хотя бы ещё на сорок восемь часов.

Брент попытался расшифровать это заявление:

— То есть, хотите сказать, вы уверены, что мистеру Роулингсу угрожает опасность? И при этом вы не сообщите, что это за угроза, и какие доказательства у вас есть, чтобы это утверждать?

— Не в моей власти разглашать эту информацию. — Все обернулись на звук открываемой двери, когда вошёл ещё один агент. Агент Джексон представил нового участника беседы, — Это ответственный специальный агент Истон.

Агент Истон подошёл к столу. Тони вглядывался в выражение его лица, на котором глубокие морщины лба выдавали годы стресса и умственных усилий. Он не увидел того, что искал: вместо обнадёживающих признаков, лицо Истона выражало предчувствие надвигающейся беды.

Откашлявшись, агент Истон начал: — Агент Джексон, спасибо за проведённую работу. Мистер Роулингс, мы так понимаем, вас скоро отпустят. — Он выпрямился и добавил. — На данный момент мы формально не готовы предъявить вам обвинение в каком-либо преступлении.

Тони облегчённо выдохнул. Но его благодарность быстро улетучилась, сменившись раздражением. Он встал, с недоверием уставившись на офицеров ФБР. Прежде, чем он успел что-либо сказать, специальный агент Истон продолжил: — Тем не менее, ваша безопасность нас беспокоит, и мы бы хотели ещё…

Тони прервал его: — Моя безопасность? А что с Клэр? Что с её безопасностью?

— Сэр, — Истон неловко переступил с ноги на ногу. — Ваша бывшая жена является информатором, который сообщил нам об этой угрозе.

У Тони перехватило дыхание. Он повернулся к Бренту, сел обратно на стул и прошептал: — Она жива. Спасибо, Господи, она жива. — Как только его дыхание восстановилось, кровь прилила к щекам, его лицо ярким пламенем заалело в тускло освещённой комнате. С каждым словом его голос звучал всё громче и поза уверенней:

— Она жива. Моя невеста, мать моего ребёнка, жива и вы часами тут держали меня, чтобы играть в ваши игры разума!

Брент остановил Тони, коснувшись его рукава: — Специальный агент Истон, агент Джексон, я правильно понял, что мой клиент может идти?

— Да, адвокат, но, тем не менее, наши рекомендации о…

Брент продолжал: — Спасибо. Мы останемся этой ночью в Бостоне. У вас есть мой номер. Если до девяти часов завтрашнего утра от вас не будет ничего нового, мы планируем вернуться в Айову. Если вам опять понадобится побеседовать с моим клиентом, свяжитесь со мной.

Тони так много хотел сказать, так много хотел узнать, но Брент слегка сжал его руку, и он понял, что надо уходить, пока не поздно. Бежать, пока агенты ФБР не передумали. На мгновение его тело отказалось повиноваться. Что ещё знают эти люди? Собрав всю волю в кулак, он двинулся по направлению к двери. И всё-таки, перед тем, как скрыться, он обернулся: — Где она? Ей угрожает опасность?

Специальный агент Истон встретился с ним взглядом: — Мистер Роулингс, она сама вышла на контакт с властями. И мы так поняли, что она покинула и страну, и вас по собственной воле.

— Страну? Вы сказали «страну»? Где она?

— По. Своей. Собственной. Воле. Мистер Роулингс. Она не хотела, чтобы место её пребывания было раскрыто. Опасность, о которой она предостерегает вас, всё ещё существует.

Слова агента пульсировали в голове Тони: «Покинула страну по собственной воле». Клэр бросила его? Уехала специально, чтобы срежиссировать публичный скандал? Может, она играла им — в такой извращенной форме мести. Было ли всё уловкой, чтобы отплатить ему? Нет! Тони знал, что не в этом причина. Он больше ни секунды не хотел думать об этом.

Голос Брента вернул Тони на землю, когда он обратился к присутствующим: — Спасибо, агенты, мы соберём вещи мистера Роулингса.

Тони ещё раз, молча, оглядел комнату. На стойке регистрации он заметил свои вещи: кейс и мобильный телефон. Он практически почувствовал вкус крови, когда закусил губу, сдерживая слова, о которых не хотел думать, не то, что произносить. Когда они вышли из здания, свежий воздух наступившего позднего вечера наполнил его лёгкие. ФБР забрало его из отеля почти двенадцать часов назад. Он выдавил: — Я позвоню Эрику, чтобы он отвёз нас в отель.

Брент покачал головой: — Я отослал Эрика в Айову. Было непонятно, сколько это может продолжаться. Я вызову такси.

Кивая, Тони заметил, как масса пропущенных сообщений и звонков заполнили экран телефона. Он попытался вспомнить, был ли он когда-нибудь ещё оторван от мира на двенадцать часов помимо своей воли. Было невыносимо осознавать, что ФБР извлекло его из его собственной жизни, абсолютно не считаясь с его личными и общественными обязательствами, но слова агента не шли из его головы: «По своей собственной воле».

Добираясь на такси в отель, оба мужчины едва перекинулись двумя словами, разбирая накопившиеся СМС и письма на почте. Эмоциональное напряжение дня, наконец, спало, осело в глубинах сознания, откуда, однако вырвалась одна нежелательная мысль о том, что его разыграли. По своей собственной воле? Волосы встали дыбом на его затылке…

Только устроившись в двухкомнатном люксе отеля, они, наконец, заговорили.

— Я не верю им. — Уверенность в голосе Тони возрастала с каждым словом.

— Ты не веришь ФБР?

— Если Клэр и уехала по собственной воле, кто-то вынудил её.

— Почему бы ФБР намекать на обратное?

— А почему они продержали меня весь чёртов день, и только потом взорвали эту бомбу?

Брент пожал плечами. Так много мыслей роилось в его голове.

Сила и уверенность голоса Тони усилились до обычного для него властного тона:

— Я не хочу, чтобы ты рассказывал Кортни о том, что сегодня узнал.

Брент задумался над его словами. Настало ли время сказать ему, что он знал об этом в течение нескольких лет? Он распрямил шею и стал выше ростом, чем когда-либо позволял себе в присутствии своего друга: — Я сказал, я помог тебе из-за Клэр. Она жива и невредима — вот что имеет значение.

— Очевидно, жива. И, очевидно, мы не удостоены знать больше.

— Нет, не удостоены. По крайней мере, мы знаем, что она не сидит в тюрьме по сфабрикованным обвинениям.

Тони резко развернулся и встретился взглядом с Брентом: — Что ты только что сказал?

— Я сказал — мы не знаем, где она. — Брент смотрел Тони прямо в глаз. — Мы знаем, где её нет.

— Осмелюсь предположить, что предложение уволить тебя ещё на повестке дня.

Изучив мини-бар, Брент выбрал виски, отвинтил маленькую пробку и выпил из горла. Помотав головой, он засмеялся: — Конечно, почему бы и нет? Я и так подумываю пораньше выйти на пенсию.

Даже стоя спиной, Брент почувствовал, как потемнели глаза Тони и представил его выражение лица, когда тот повторил: — Не говори Кортни.

Брент повернулся к нему. Его достало, что его вечно запугивают: — Тони, я не могу этого обещать. У меня нет секретов от жены.

— Это не обсуждается. — Тони схватил такую же бутылку. Брент увидел, что его плечи опустились, пока он отвинчивал крышку. Властность пропала из его голоса, когда Брент услышал нечто, чего никогда не слышал. — Мне не всё равно, что думает Кортни…, - он отвёл взгляд, как будто рассматривая за окном огни Бостона, — …и ты.

Брент дрогнул. Все заявления и обвинения, которые он прокручивал в голове, вдруг рассыпались в прах. Выражение братской любви между ними было непривычно, и потому — неловко.

Прокашлявшись, Брент произнес: — Клэр и ты преодолели это. Ты можешь поклясться, что никогда больше не сотворишь с ней то, что описано в её показаниях?

Тони кивнул: — Я клянусь.

— Кортни довольно проницательна. Я не думаю, что она была бы удивлена. — Когда Тони не ответил, он спросил. — Ты сам позвонишь, чтобы вызвать самолёт на утро, или это сделать мне?

— Я уже вызвал. Он будет нас ждать в 10 утра. — Опустошив бутылку, он добавил. — Она может быть проницательна, сколько хочет. Я не хочу, чтобы ты подтверждал что-либо. Конфиденциальность — дьявол, я плачу тебе достаточно, чтобы хоть на это рассчитывать.

Плечи Брента опустились — с братской любовью не складывалось: — Да, Тони, ты мне платишь. Не сомневаюсь, что за последние двенадцать часов — дьявол, двадцать лет — я это заслужил!

Тони бросил пустую бутылку на бар: — Пойду, попытаюсь поспать.

— Подожди! — Брент встретился с потемневшим взглядом лучшего друга — сейчас, или никогда, — Этот ранний выход на пенсию, увольнение — как ты это ни назови — всё ещё на повестке дня, и ты должен знать, я всё ещё думаю об этом. Я знаю слишком много дерьма, чтобы продолжать спасать твою задницу.

— Ты знаешь слишком много дерьма, чтобы даже задумываться об уходе. Нет у тебя такой возможности. — Тони повернулся в сторону одной из спален. Прежде, чем закрыть дверь, он добавил: — Я не принимаю твоё предложение. Спокойной ночи.

Где-то после полуночи послышался стук в дверь. Потребовалось несколько попыток, прежде, чем в номере кто-то зашевелился. Брент провёл почти весь день с федералами; не надо было быть гением, чтобы понять, что двое в чёрных костюмах были из их числа.

— Мы ищем Энтони Роулингса.

Прежде, чем Брент успел ответить, Тони появился у него за спиной: — Я Энтони Роулингс. Что, чёрт возьми, вы делаете здесь в такое время?

Оба офицера предъявили удостоверения: — Мистер Роулингс, мы можем войти?

Последнее, чего желал Тони, это дискуссия с ФБР в коридоре отеля. Они с Брентом сделали шаг назад, чтобы агенты могли войти.

Раздражение Тони сменилось тревогой: — Это касается Клэр? У вас появилась новая информация?

— Появилось больше информации. — Мужчины в чёрном принялись объяснять, что сведения об угрозе жизни Тони были проверены и подтверждены. Информация, которую мисс Николс раскрыла, была только верхушкой айсберга. В Бюро уверены, что для всех будет лучше, если Тони как можно скорее окажется дома, в целости и сохранности, где его собственная служба безопасности займётся его невредимостью.

Они также объяснили, что его действия могут быть под наблюдением преступника, и настояли, что будет лучше, если Брент пока останется в Бостоне. Они подчеркнули, что утром Бренту нужно явиться в офис ФБР и заполнить бумаги, касающиеся перемещения Тони.

Тони призадумался над этими предложениями. Он взглянул на Брента и пожал плечами. Если честно, он хотел домой. Это было логичнее, чем спать в номере отеля: — Дайте мне минуту собрать вещи.

Выходя с агентами, он сказал Бренту: — Мы поговорим обо всём, когда ты вернёшься в Айову. Поезжай домой, как только приземлишься.

Брент согласился, но, когда он наблюдал, как Тони уезжал с двумя безлико одетыми агентами, его охватило странное предчувствие. Он подумал, не позвонить ли Кортни, но было почти два часа ночи. Нет нужды ей терять сон из-за его глупых мыслей. Он опять лёг и, наконец, забылся беспокойным сном.

Где-то через четыре часа он перекатился по кровати к шумно вибрирующему на твёрдой поверхности тумбочки телефону. Не успев ответить, он услышал громкий стук в дверь. Натянув слаксы, он увидел определившийся неизвестный номер, отклонил звонок и сунул мобильный в карман. Плохо ориентируясь от недосыпа, Брент направился в сторону раздававшегося грохота. На этот раз, открыв дверь, он распознал одного из агентов.

— Агент Джексон, вы не могли дождаться утра, когда я появлюсь у вас в офисе?

— Так вы собирались сегодня появиться в офисе ФБР, мистер Симмонс?

— Конечно, я же вам говорил.

— А что насчет мистера Роулингса? Он тоже собирался прийти?

Брент посторонился, и агенты вошли.

— Он собирался, но сейчас…

— Сейчас, — агент Джексон продолжил предложение Брента, — сейчас ваш клиент исчез, растворился посреди ночи?

— Нет. — Брент закрыл дверь. — Ну да, он уехал с вашими агентами. — Агенты ФБР молча обменялись озадаченными взглядами, и Брент добавил, — Люди из вашего офиса, которые пришли сюда ночью. Он ушёл с ними.

— Я уверяю вас, мы не посылали сюда людей ночью.

— Что? — Брент провёл рукой по взъерошенным ото сна волосам, переваривая информацию. Может, Клэр была права насчёт угроз? Мог ли кто-то захватить Тони?

— Мистер Симмонс, — Брент постарался подавить страх и сосредоточиться, — самолёт покинул воздушное пространство Бостона, частный самолёт, нанятый неким Энтони Роулингсом. Этот же самолёт совершил аварийную посадку в Аппалачских горах примерно час назад. Выживших нет.

Брент рухнул на диван.

— Это значит мертвы? — Слова обожгли его губы. Да, временами он ненавидел Тони за сказанное или сделанное, но это не меняло сути — навязчивый засранец был его лучшим другом.

— Нет, сэр, это значит пропали. Самолёт был пуст. Следственная команда ФБР сейчас расследует это. До сих пор не найдено никаких следов борьбы или повреждений и, — агент Джексон подчеркнул, — никаких следов, никого.

— Но… ФБР забрали его. Я видел их удостоверения.

— Вы запомнили имена этих агентов?

Брент затряс головой.

— Нет. Было поздно. Иисусе… Я даже не посмотрел. Я полагал, что всё законно. Я не помню.

— Мистер Симмонс, ФБР не было здесь прошлой ночью.

— Что это может значить?

— Прямо сейчас это значит, что вы едете с нами в бюро. Мы просмотрим записи с камер отеля и побеседуем о ваших ночных посетителях.

Сидя в знакомом кабинете ответственного специального агента по Сан-Франциско, агент Болдуин внимательно слушал своего начальника.

— Энтони Роулингс был в заключении в ФБР. Теперь его там нет.

— Простите… Что значит его там нет?

— Согласно утверждению неназванного политического источника, ответственный агент по Бостону не был в состоянии его там удержать.

Кровь вскипела в жилах Гарри.

— Итак, сэр…, - традиционный титул почему-то оставил дурной привкус во рту — …Вы хотите сказать, что он сделал это опять? Энтони Роулингс подёргал свои политические связи, тряхнул деньгами, и увильнул от задержания ФБР?

— Агент, несмотря на просьбу заместителя директора, ты явно не заинтересован в продвижении своей карьеры на службе в…

— Прошу прощения. Пожалуйста, сэр, продолжайте. Клэр Николс. Где она?

— Последний прямой контакт был из Женевы, Швейцария. Это было неделю назад. Наши местные агенты подтвердили, что она покинула Швейцарию.

— Покинула…? Куда она отправилась?

— Это брифинг, сынок. Я информирую, ты слушаешь. Похоже, агент Болдуин, ты забыл протокол. Если ты уважаешь просьбу заместителя директора, а участие в текущем расследовании это честь для тебя, то твоими ответами должны быть: «Да, сэр». «Слушаюсь, сэр». Если эти обязанности слишком трудны в выполнении, я с удовольствием проинформирую директора, и твои обязанности будут пересмотрены.

Гарри прикусил язык. Работа агента под прикрытием отучила его от многих формальностей протокола бюро. У Гарри было и так немало проблем, касательно его будущего на службе. Добавлять проколы с субординацией в этот список не было нужды. Сев ровнее, он сказал: — Да, сэр. Спасибо, сэр. Я сделаю всё, что угодно, чего пожелает бюро.

— Бюро желает, чтобы ты отправился в путешествие в Италию. Мы получили два сигнала о возможном пребывании мисс Николс: один из Венеции, другой из Рима. У нас есть фото женщины, предположительно миссис Николс. Ты увидишь, она всегда маскируется. — Ответственный специальный агент указал в сторону большого экрана на стене своего офиса, где стали проецироваться фотографии. Одни из них были крупнозернистые, как будто снимались дистанционно, с большого расстояния. Другие — более чёткие и детальные. Гарри изучал женщину на каждой фотографии. Он сам, лично видел Клэр последний раз в июне. Прошло четыре месяца. Женщина на фото была беременна или просто полноватая. Цвет и длина её волос менялись от снимка к снимку, но было что-то в ней — на отдельных кадрах — когда она улыбалась — у Гарри сжало в груди.

— Сэр, я уверен, это действительно мисс Николс.

— Этого мужчину несколько раз видели с ней. Ты его можешь опознать?

Фотографии, опять различного качества, продолжали появляться на экране.

— Здесь трудно разглядеть его лицо. Как будто он знает, что нужно прятаться от камер. — Цвет волос мужчины менялся, часто на нём была шляпа. — Я уверен, это не Энтони Роулингс, сэр, — Гарри внимательно всматривался в изображения. — Он кажется мне знакомым. Это точно, что они вместе? — То, как он выделил последнее слово, не оставляло сомнений, что он имел в виду.

Специальный агент Уильямс прищурил газа.

— Похоже на то. Мисс Николс сказала прокурору Айовы, что она покинула дом мистера Роулингса по собственной воле, и, что она боится за свою безопасность и за безопасность своего будущего ребёнка. Она подчеркнула, что угроза исходит не от мистера Роулингса. Хотя ты в курсе, что их отношения переживали не лучшие моменты.

— Да, сэр. Она сама мне рассказывала.

— Она также проинформировала Эвегрина о своей уверенности, что Роулингсу всё ещё угрожает опасность.

Гарри едва заметно переступил с ноги на ногу.

— Я спрашиваю тебя в последний раз, ты сможешь сохранять беспристрастность в этом деле? Наше задание многоплановое. Агент Николс был одним из нас. И хотя это не для огласки, дело о его смерти всё ещё не закрыто. Судмедэксперт нашёл в его крови следы редкого токсина, который еще называют «воронец». Это токсин растительного происхождения, который оказывает седативный эффект на ткани сердечной мышцы и может вызвать остановку сердца. Этот токсин был определён, как причина смерти лишь несколько раз. И повторяющимся знаменателем тут оказывается Энтони Роулингс, или точнее Роулз. После долгих лет лишь исследования и настойчивость мисс Николс помогли связать эти случаи друг с другом. При дальнейшем расследовании токсин был также найден в крови мистера Роулингса, когда его отравили в 2012 году. Интересно, что тогда, впервые, этот токсин не привел к летальному исходу.

Гарри хотелось сказать: «И это плохо», но он благоразумно промолчал.

Специальный агент Уильямс продолжал: — Если честно, это не определяется обычными токсикологическими тестами и легко могло быть упущено. Не все случаи напрямую ведут лично к Энтони Роулингсу. И хотя в токсикологическом отчёте от 2012 года по случаю с Роулингсом химический анализ указывал на отравление, этот токсин не был определён. Спасибо, что в таких громких случаях, как покушение на мистера Роулингса вещественные доказательства сохраняют. Когда повторно сделали анализ крови, токсин был выявлен. Если бы всё так и оставалось у этих идиотов из Айовы, его бы никогда не нашли. Мы понятия не имеем, сколько ещё случаев было упущено.

— Могу я узнать другие имена и дела, где был выявлен токсин?

— Да, агент. Ты сегодня вылетаешь в Венецию. Папка с кратким описанием составит тебе компанию в этом путешествии. Можешь с ней познакомиться поближе.

— Если я определю место нахождения мисс Николс, должен ли я продолжать в качестве экс-бойфренда?

— Если сложится — да. Она тебе доверяла. Теперь время вернуться к этой роли, восстановить доверие. Как я сказал, это дело многоплановое. Мисс Николс уверена, что существует значительная опасность — достаточно серьёзная, чтобы она покинула страну. И хотя ей это неведомо, она является нашим информатором. Она нужна нам целая и невредимая. Мистер Роулингс влиятельный человек с большими связями. На данный момент многие заинтересованы, чтобы он оставался в безопасности. При существующем финансовом и политическом климате крах «Роулингс Индастриз» может привести к глобальным негативным последствиям в финансовой сфере. И это не совсем то, что видные деятели из правительства Соединённых Штатов хотели бы сейчас видеть в стране. Было решено, что, когда его местонахождение подтвердится, ему будет позволено прятаться дальше. Не могу сказать, что я согласен с тактикой бостонского офиса. Я считаю, что они должны были сопровождать его, но это было их дело. А мы теперь должны за ними подчищать.

— А что, если улики укажут на мистера Роулингса?

— Если так случится, мы его привлечём.

Внешне Гарри оставался невозмутимым. Внутри же он улыбался от уха до уха. «Мы его привлечём». Да, ему нравилось, как это звучало. Он бы хотел быть тем, кто защёлкнет браслеты на его запястьях. И он вовсе не имел в виду тысячедолларовые браслеты, инкрустированные бриллиантами. Жажда возмездия Гарри основывалась не только на том, что Роулингс сделал с Клэр, хоть надо признать, это был доминирующий фактор. Нет, его желание основывалось на его вовлеченности во множество других криминальных действий. Роулингс не только присвоил жизнь Клэр, он возможно, теоретически, причинил вред бесконечному количеству других людей, забирая и разрушая жизни по своей воле. Да, больше всего на свете Гарри хотел увидеть Энтони Роулингса за решёткой. Может быть, лишь может быть, когда преступления Роулингса всплывут на свет божий, Клэр наконец увидит правду. Ох, если она узнает, что присутствие самого Гарри в Пало-Альто не было случайным — что он тоже ей лгал — она расстроится. Но ложь во спасение всё же намного лучше, чем убийства, истязания, изнасилования… живот Гарри скрутило от мысли о том, как долог может быть список грехов Роулингса.

Взгляд на появившийся на экране кадр вернул Гарри к действительности.

— Филипп Роуч.

— Что, прости? — переспросил специальный агент Уильямс.

— Мужчина на снимке рядом с Клэр Николс. Его имя Филипп Роуч. Он частный сыщик. Я запрашивал сведения о нём. Он военный в прошлом, но потом неоднократно исчезал из поля зрения. Работал на Роулингса. Мне не понятно, с чего бы ему теперь быть с мисс Николс.

— Что ж, значит добавь этот вопрос в список своих дел.

— Сэр, почему в Европу еду я?

Уполномоченный специальный агент Уильямс улыбнулся.

— С возвращением на службу, агент.

Глава 5

— Сомнение разъединяет людей. Это яд, который разъедает дружбу и разрывает хорошие отношения. Это шип, который раздражает и причиняет боль. Это меч, который убивает.

Будда.

Брент наклонил пластиковую чашку, стараясь не упустить ни капли кофеина, надеясь оживить свой измученный недосыпом организм. Несколько часов он сидел и смотрел записи с камер наблюдения отеля. Агент Джексон всё время оставался с ним, в то время как второй агент постоянно менялся. Теперь тот, который сопровождал Джексона в отеле, снова вернулся, хотя он отсутствовал какое-то время и его замещал другой, в таком же невыразительном чёрном костюме.

Независимо от того, кто присутствовал в комнате, они сидели и смотрели одни и те же записи, на которых были кадры с изображением коридора отеля с Тони и двумя агентами, покидающими номер; они трое в кабине лифта; они, пересекающие лобби и то, как они садятся в поджидающий чёрный джип. Брент удивлялся, не надеется ли агент Джексон, что что-то новое, какая-то новая информация появится на этих кадрах. Сам он не видел ничего нового и был уверен, что эти кадры будут преследовать его во снах всю оставшуюся жизнь, если, конечно, он сможет когда-нибудь поспать.

Было понятно, что, без сомнения, Тони покидал отель по собственной воле. Похоже, что имело место некоторое общение между Тони и агентами, но без звука нельзя было сказать об этом наверняка. Наблюдая, как Тони уезжает, Брент раздумывал, был ли его друг захвачен теми же людьми, которых боялась Клэр. Агенты ФБР словно намекали на обратное. Они не подавали вида и ничего не говорили, но Брент чувствовал — Тони, как и Клэр, уезжал по собственной воле. Независимо от причины, Брент не видел никакой пользы в том, чтобы в тысячный раз смотреть одни и те же кадры. Не лучше ли было проследить за джипом или что-то в этом роде?

Неожиданно голос агента Джексона прервал мысли Брента.

— Вот оно! Вот, что я пытался увидеть! Я знал, что что-то не так! — Другой агент нажал на паузу и отмотал видео назад; и снова знакомые кадры.

Наконец, Брент задал вопрос, который не мог больше сдержать: — Что вы видите? Всё, что я вижу- это человека слева, который отправляет СМС.

Брент уже отказался от идеи запоминать их имена — большинство из них выглядели одинаково. Он не вглядывался по-настоящему в их лица. Он вспомнил фильм «Люди в чёрном». Они правильно там сделали, что называли агентов буквами алфавита. J и K намного легче запомнить, чем имена.

Номер Два ответил: — Посмотрите на телефон. Какое время на записи?

Джексон прочитал внизу экрана: — 01:36:58.

Внезапно Номер Два начал судорожно набирать что-то на ближайшей клавиатуре.

— Кто-нибудь собирается мне объяснить, что происходит? Как это поможет найти Тони? — Лицо Джексона скривилось от раздражения.

Он вздохнул и сказал: — Взгляни на телефон. ФБР не пользуется такими. Это даже не смартфон.

До Брента тотчас дошло, что имеет в виду Джексон. Разглядев на замершем экране телефон в руках агента, он увидел примерно такой же, каким пользовалась Кортни для связи с Клэр. Брент кивнул: — Да, это один из телефонов «на выброс». И почему он у агента? Или, скорее, почему он им пользуется?

— И действительно, почему? Я не могу на сто процентов ответить «почему», но могу со стопроцентной уверенностью сказать, что он не пишет сообщение для Бюро.

— Вот оно!

Брент и Джексон повернулись к Номеру Два, который воскликнул: — Точно в 01:36:58 ближайшая вышка связи получила и переслала текстовое сообщение! — Он продолжал щёлкать клавишами, затем добавил. — Оно исходило от одноразового телефона, купленного в дешёвом магазине Бостона к востоку от отеля.

— И оно отправлено…? — спросил Джексон.

Номер Два ответил: — На другой одноразовый телефон, купленный в том же магазине, в то же время, за наличные.

— Ты можешь определить координаты получателя?

— Дайте минуту.

Брент снова сел и поднял свою чашку, пытаясь найти хоть каплю кофе на дне пластика. Он поражался ресурсам ФБР. Впечатляющие передовые технологии, которые они использовали, назойливо проникающие всюду, вселяли в него уверенность, что скоро они узнают больше о таинственных агентах. Это одновременно и успокаивало, и тревожило. Несмотря на то, что он снова и снова рассказывал историю о позднем ночном визите, подчёркивал удивление и раздражение Тони, они всячески намекали на возможность того, что тот сам организовал фиктивный визит ФБР и своё исчезновение.

Не прерывая разговора с Джексоном, Номер Два стучал и стучал по клавишам и мысли Брента вернулись к последней ночи в номере. Он вспомнил заявление Тони, что он не верит ФБР и боится, что Клэр вынудили покинуть страну. Брент хотел верить другу. Ему хотелось верить, что Тони образца 2010 года исчез, но сам факт, что он существовал, не выходил из его головы.

Он знал версию Клэр о том, почему Тони выбрал её много лет назад: вендетта длинною в жизнь имела отношение к их дедам. Несмотря на причину, в 2010 году Тони рискнул всем — деньгами, положением — всем, когда украл её и удерживал взаперти. Для стороннего наблюдателя это не имело никакого смысла. Никто не поверил бы, что он поставил под удар всё достигнутое с таким трудом, чтобы завладеть женщиной из Атланты, штат Джоржия. Сопоставив всё это, Брент почувствовал, как на него обрушилось озарение. Внезапно вся картина обрела смысл. Это похоже на то, как правильно выпавшие карты, наконец, завершают пасьянс. Если Тони был готов рискнуть всем, чтобы заиметь Клэр — он ясное дело, разыграл бы эту партию снова, если бы знал, что она нуждается в спасении.

Закрыв глаза и потирая виски, он пытался совладать со скачущими мыслями. Одну минуту он боялся, что кто-то злодейски захватил Тони — кто-то, о ком Клэр предупреждала ФБР. В следующую — он верил, что это Тони организовал побег, чтобы самому найти Клэр. Если это так, то его друг и босс — Энтони Роулингс — теперь был беглецом. И в этом случае Брент был бы несказанно горд за него.

От недосыпа пульсировало в закрытых глазах, когда он принял решение. Его не уволили, и он не уволился сам, хотя без сомнения ему не платили достаточно, чтобы разгребать всё это дерьмо. Он заслуживал прибавку, и, если Тони не было сейчас рядом, то, чёрт, он сам с этим сможет справиться. За эту хрень он заслуживал больше денег!

Кэтрин открыла дверь, зная, кто снаружи. Благодаря большим железным воротам вероятность неожиданных визитов приближалась к нулю. Когда Маркус Эвегрин обратился к секьюрити на въезде, те сообщили ему, что мистера Роулингса нет дома. Но он всё равно попросил разрешения подняться в поместье. Кэтрин решила, что в отсутствие Антона только она сможет справиться с разговором с прокурором.

— Здравствуйте, мистер Эвегрин. Проходите, пожалуйста.

— Мисс Лондон, я хотел приехать лично. Надеюсь, вы не против моего вторжения?

Ведя его в гостиную, Кэтрин ответила: — Я не против, хотя понятия не имею, что вам нужно. Мистера Роулингса до сих пор нет в городе. Я не разговаривала с ним с пятницы, когда он уехал.

— Да, именно это я и приехал обсудить.

Они сели лицом друг к другу, и Кэтрин произнесла: — Мистер Эвегрин, возможно, вам лучше поговорить с помощницей мистера Роулингса, Патрицией. Обычно она намного лучше осведомлена о расписании мистера Роулингса, нежели я. Я уверена, если предполагалось, что он должен с вами встретиться, он бы это сделал. Нет никакой причины, что могло этому препятствовать. — Кэтрин всё быстрей и быстрей выговаривала слова.

— У мистера Роулингса нет семьи, не так ли?

— Нет, сэр. А почему вы спрашиваете?

— Вы работаете на него долгое время, правда?

— Да, я знаю мистера Роулингса долгое время. Извините, но я не понимаю, к чему вы клоните.

— Мисс Лондон, вчера мне позвонили из Бостонского отделения ФБР. Они велели не разглашать информацию, пока она не подтверждена. Этим утром они проинформировали, что средства массовой информации скоро начнут сообщать об инциденте.

Тревога Кэтрин нарастала с каждым словом. Предчувствуя, что услышит худшее, она глубоко вздохнула от страха: — Мистер Эвегрин, что вы хотите сказать?

— Мистер Роулингс нанял рано утром в воскресенье частный самолёт. Этот самолёт совершил экстренную посадку в Апалачинских горах. — Он быстро добавил. — Он не разбился, он приземлился. Но никто не был найден.

Неожиданно на глазах Кэтрин показались слезы. Стараясь держаться, она подалась вперёд:

— Почему? Как? В этом нет никакого смысла. У него есть собственный самолёт и доступ ко многим другим. С чего бы ему нанимать самолёт?

— Всё, что мне известно — это что ФБР уверено, что жизнь мистера Роулингса находится в опасности.

Кэтрин подняла руку к горлу: — В опасности? Из-за кого?

— Они не поделились со мной этой информацией. Сказали, что не делают никаких заявлений. Ваш хозяин не признан ни умершим, ни пропавшим. Они надеются его найти. Я умоляю вас, если вы что-либо услышите о нём — немедленно позвоните мне в офис.

Кэтрин кивнула: — Да, конечно. Так они думают, он жив?

— В ФБР не очень-то многословны, чтобы не вызывать пересудов, я уверен. — Прокурор встал. — Мне нужно возвращаться в офис. Я хотел всё сделать правильно, и сообщить вам обо всём лично показалось лучшим выходом. Я понимаю, что он был вашим работодателем, однако после стольких лет преданной службы вы заслуживаете услышать обо всём из первых уст.

— Мистер Эвегрин — ФБР? Мисс Николс тоже в этом замешана?

— Я бы хотел иметь возможность сказать вам больше. Я бы и сам хотел знать больше. На данный момент они оба — мисс Николс и мистер Роулингс — официально считаются пропавшими без вести.

Не поднимая глаз, Кэтрин повела своего гостя к выходу: — Спасибо, мистер Эвегрин. Я ценю, что вы сообщили мне лично. Я сообщу, если что-нибудь узнаю.

— Да, ещё одно. Водитель мистера Роулингса — Эрик Хенсли?

— Да, так его зовут.

— Он здесь?

— Да, — ответила Кэтрин. — Он уехал с мистером Роулингсом в пятницу вечером, но вернулся в субботу один. Я не разговаривала с ним и не знаю, по какой причине он вернулся один.

— А почему вы с ним не разговаривали?

— Мистер Эвегрин, здесь огромное поместье и большой дом. У нас всех есть свои обязанности, и мы стараемся использовать с пользой время, когда никто не мешает.

Маркус кивнул.

Это правда, зарплата прокурора неплоха, но образ жизни в мире огромных денег был загадкой для тех, кто от него далёк. Кэтрин явно видела смысл в своих словах, и у него не было причины в них сомневаться.

Он добавил: — Спасибо, мисс Лондон. Я также сообщу вам новости, если это будет в моей компетенции. Вы бы хотели, чтобы я сам проинформировал мистера Хенсли?

— Если вы чувствуете, что должны сделать это лично, то конечно.

— Если считаете, что у вас хватит сил обрушить подобные новости на него, я не в праве вмешиваться. И, ещё раз, извините за печальные известия.

— Спасибо, что нашли время. — Кэтрин закрыла дверь и прислонилась к ней. Оглядывая парадную лестницу и большое сверкающее фойе, она заулыбалась. Она подождёт. Хотя она не уверена, сколько на это нужно времени. Как бы то ни было, когда приличное для скорби время пройдёт, она встретится с мистером Симмонсом или мистером Миллером. Она помнила, что юридические бумаги, которые она подписывала много лет назад, назначали её приемником поместья Антона. Они бы потеряли законную силу, если бы Антон имел семью — жену и детей, но у него их не было. Он был разведён, а Клэр пропала, как и ребёнок, которого она приписывала ему. Всё это вместе сработало как нельзя лучше для узаконивания тех бумаг.

Улыбка Кэтрин становилась все шире, когда она приближалась к его кабинету. Было так мило со стороны Маркуса Эвегрина проделать весь этот путь в поместье, чтобы поговорить с ней лично. Лучше она бы и сама не придумала!

Это было уличное кафе. После почти двух недель в Венеции Клэр ни одной лишней минуты не могла оставаться в номере отеля. Да, отель «Даниелли» был потрясающим, тем не менее, у Клэр имелся богатый опыт пребывания в прекрасных местах в качестве заключённой. Ей необходим воздух. Если это требовало ещё большей маскировки, она готова смириться. Потягивая теплый чай, Клэр ещё раз пролистывала картинки воспоминаний. Голубая вода и белый песок напоминали ей их медовый месяц. Частный остров был замечательным, но мог ли он быть домом? Она знала, что надо принимать решение. Фил был терпелив, но всё это слишком затягивалось. Он напрягался, даже когда они просто выходили вместе на публику. Клэр знала, он ждёт ответ.

— Я не уверена. В смысле — да, это напоминает мне Фиджи, но ребёнок? Там есть медицинская помощь? — Она добавила с ударением. — Настоящая медицинская помощь поблизости?

— Да, мы это уже обсуждали. Там есть город, до которого можно доплыть на лодке. В этом городе есть доктор с английским дипломом. Если требуется более серьёзная помощь, там есть лётное поле. Ты можешь себе это позволить, и меньше, чем через два часа, станешь объектом заботы лучших специалистов.

Клэр опустила глаза. Может, она просто не готова сделать этот шаг. Она не сверялась с новостными сообщениями из Америки несколько дней. Если честно, она не сверялась ни с чем. Когда адреналин от её побега развеялся, тайное богатство и предстоящее передвижение казались слишком обременительными. Клэр устала от принятия неверных решений.

Фил потянулся через маленький столик и накрыл её руку своей. Забота и сочувствие, которые она всегда видела в его глазах, сменились раздражением. Но его голос был тихим, как шёпот, среди гомона разговаривающих вокруг них посетителей:

— Послушай. Это твой выбор и твои деньги. Но если ты не примешь решение в ближайшее время, то по крайне мере нам надо покинуть Венецию. Я вижу, что тебе нелегко путешествовать. Но твоя безопасность — это моя работа, принимаешь ты это добровольно, или нет. — В его последней фразе было больше настойчивости, чем ей бы хотелось.

Волосы на задней части её шеи встали дыбом, а грусть от воспоминаний о том, что она потеряла, сменилась упрямством недавно обретённой независимости. Выпрямившись, она отодвинула свою руку от его и сказала: — Ты делаешь свою работу, потому, что я тебе плачу — весьма неплохо, надо сказать. Это моё решение. Я сделала столько неверных шагов, что меня уже тошнит.

— Да, ты мне платишь, и, бывало, я получал намного меньше за большую работу. Но факт остаётся фактом: моя работа — это твоя безопасность. Он опять понизил голос. — Вся чёртова маскировка на свете не оставит тебя инкогнито на улицах Венеции. Несмотря на тот факт, что, возможно, тебя ищет ФБР, из-за награды, обещанной твоим бывшим мужем — каждый встречный становится опасным.

Когда Клэр стала подниматься, Фил последовал за ней.

— Стоп, — бросила она.

Фил удивлённо изогнул бровь.

Приглушённым, но уверенным тоном она произнесла: — Я хочу погулять. Мне не нужна нянька. У меня есть мобильный, и мне необходимо подумать. Я вернусь, когда вернусь. — Тут она наклонилась к нему, — Если ты не уважаешь моё личное пространство, я найму другую няньку. Сейчас мне нужна передышка.

В его глазах показалось смятение. Она была для него не просто работой, он искренне переживал. Клэр знала это, тем не менее, ей нужно подумать, ей всегда легче было это делать на ходу. Он ничего не ответил, она кивнула и повернулась к выходу. Хотя небо было ясным, дул морской бриз, проникая между зданиями и поэтому было свежо. Клэр решила, что виной всему надвигающаяся осень и вода вокруг.

Неспокойные мысли проносились в голове Клэр, и она не замечала ничего. Ноги сами вынесли её на площадь Сан-Марко, а глаза бесцельно следовали за многочисленными голубями, одновременно замечая прохожих, чтобы не столкнуться с кем-нибудь. Окружающее великолепие города не трогало Клэр. Её разум был занят поиском ответов. Она думала о Тони. Они не виделись почти месяц. Их последнее общение возникло в её памяти. Она вспомнила, как он опять и опять просил её поехать с ним в Европу. От неё не ускользнула ирония того факта, что сейчас она была как раз там, где он хотел. Если бы только она тогда поехала с ним, может сейчас наслаждалась бы прекрасными видами, вместо того, чтобы скрываться и бояться за свою жизнь. Кляня себя, Клэр обнаружила — ещё одно неверное решение.

Клэр не хотела действовать импульсивно. Да и хочет ли она уехать совсем и — навсегда? Клэр спрашивала себя: Действительно ли Кэтрин представляла угрозу? Но тут она вспомнила родителей Тони и своих. Могла ли Кэтрин быть ответственной за смерть её родителей? А Саймона? Нет, это не имело смысла. Почему бы Кэтрин беспокоиться о Саймоне Джонсоне? Клэр в глубине души знала, что если смерть Саймона не была случайной, вина перекладывалась на Тони. Если Тони ответственен за смерть Саймона, несёт ли он ответственность и за её родителей?

Всё её тело изнывало от неразрешимых вопросов. Как могла женщина, которую она полюбила, как мать, быть ответственной за такое? Как мог мужчина, которого она любила, быть так виновен? Клэр задрожала на холодном ветру, когда ей вспомнились сцены, которые она запрятала в глубины своей памяти. Картинки из 2010 года проносились в её воображении. Они не были так отчётливы, как раньше — их приглушило время. Краски выцвели, звуки стихли, но она обхватила себя руками, и слёзы хлынули из её глаз. Она знала, что красочность и не была важна в начале 2010 года — главную роль тогда играл чёрный цвет.

Её жестоко ударило это неожиданное прозрение. Что с того, что она так хотела любить Тони и верить ему, чёрная вуаль страха всегда будет маячить поблизости. Она подавила его и запрятала глубоко, тем не менее именно её страхом воспользовалась Кэтрин. Когда на неё снизошла жестокость этой правды, она оцепенела. Она села лицом к воде на цементную скамейку и невидящими глазами уставилась на голубей у своих ног. Она не замечала других людей, хотя их было много. Она не замечала его, пока не услышала его голос.

Конечно, она узнала голос. Вскинув голову, она встретилась с голубым взглядом, который проник сквозь черную вуаль ее мыслей. Её мир больше не был безопасным. И в этом не было никакого смысла. Как Гарри смог оказаться здесь, в Венеции? Почему он здесь? Был ли он в действительности здесь? Новые вопросы переполнили её измученное сознание.

Глава 6

— Прислушивайтесь к своей интуиции. Она расскажет вам всё, что вы хотите знать.

Энтони Джей ДиАнжело.

Знакомый сигнал позвал Софию на кухню её дома в Провинстауне. Она узнала мелодию, сообщавшую о входящем звонке от мужа. Торопливо нажав «Ответить», София не могла сдержать улыбку. Они не разговаривали почти неделю, и её охватило радостное возбуждение при виде симпатичного лица на фото профиля. Ожидая соединения, она любовалась его улыбающейся физиономией, зная, что вот-вот увидит его так, как будто он здесь, рядом с ней.

— Привет, милый! — ответила она, пока видео пыталось синхронизироваться со звуком. Мысли, которые тревожили её раньше, днём, исчезли от одного мягкого взгляда карих глаз мужа; взгляда, перелетевшего через мили, страны и океаны.

— Привет, красавица! — После недели без него, даже от одного его голоса она таяла, сидя на стуле. — Скажи, что ты слышала новости.

София мысленно начала перебирала информацию за последние дни. Она была так занята делами родителей, художественной студией, старыми друзьями и подготовкой к переезду на Западное побережье, что не успевала не только просмотреть новости, но последние несколько дней даже не проверяла свою страничку в сетях. В этом была прелесть жизни на полуострове — это особенный, оторванный ото всего мир. Усмехаясь изображению мужа на экране, София ответила: — О, ты же меня знаешь — я всегда на острие последних новостей.

Дерек ухмыльнулся и покачал головой.

София продолжила: — Сомневаюсь, что слышала что-нибудь. Но что бы это ни было, это должно быть грандиозная новость, если она долетела до тебя в Пекине.

— Да, я бы назвал новость грандиозной. Достаточно грандиозно то, что уже завтра я отправляюсь обратно в Санта-Клару.

— Я завтра тоже туда лечу! У меня уже забронирован билет! — Но радость от их воссоединения померкла, когда София подумала о причинах изменения в планах Дерека. — Я в восторге, но почему? Предполагалось, что ты прилетишь домой только через неделю. Что произошло? Это касается перелёта? Опасения по безопасности? С тобой всё в порядке?

— Нет. С перелётом всё в порядке. Со мной тоже. Но пропал Энтони Роулингс.

София недоверчиво уставилась на экран, отчаянно пытаясь уложить слова мужа в рамках недавних событий. Она не разговаривала с Дереком после её неожиданной встречи в студии с мистером Роулингсом. Укротив разбегающиеся мысли до необходимого минимума, она спросила: — Когда? Что значит — он пропал?

Дерек пожал плечами: — Я не знаю всех деталей. Только что закончилось экстренное веб совещание. Роджер дал всем в «Шедис-Тикс» только основную информацию. Я думаю, он не хотел, чтобы мы узнали обо всём из новостей или интернета. У меня не было ещё возможности посмотреть, но Роджер говорит, что это скоро будет повсюду. Вся Империя «Роулингс Индастриз» сейчас в позиции обороны. Ну, знаешь, как — забаррикадироваться кругом из повозок, держать выше голову и быть готовыми ко всему.

София поёрзала на стуле: — Милый, ты помнишь, мы должны были поговорить в прошлую субботу?

Внимание Дерека внезапно переключилось на что-то сбоку от экрана: — Эх, прости, детка. Я не смог добраться до скайпа. Тут был настоящий дурдом. Знаешь, вернуться в Штаты, когда твои родители… — Его голос упал, когда он опять взглянул на экран. Голубые глаза, полные сочувствия впились в лицо Софии. — Прости. Не пойми меня неправильно. Я ничего так сильно не хочу, как быть там с тобой. — Линии на его лбу разгладились, вокруг глаз образовались морщинки, и появилась нежная улыбка. — Именно там я хотел бы быть прямо сейчас.

София улыбнулась, покачала головой, вокруг её лица заколыхались пряди длинных светлых волос: — Я это знаю, не беспокойся. Но, знаешь, я должна тебе кое-что рассказать о том, что случилось в субботу. Сначала скажи мне, когда пропал мистер Роулингс? И что значит «пропал»? — От волнения она говорила всё громче с каждым словом.

— Я думаю, это случилось где-то в прошлый уикенд. Всё это как-то связано с ФБР и исчезновением его бывшей жены. — На заднем плане послышался звук входящего звонка. — Мне нужно идти. Увидимся завтра дома. Тут настоящее безумие. Люблю тебя.

— Дерек! — она закричала в маленький экран, — Дерек! — София заторопилась, слова набегали друг на друга. — Он был здесь в прошлую субботу! Он был в моей студии!

Но усилия оказались напрасными. Изображение мужа уже исчезло с экрана — контакт прервался. София всматривалась в монитор около минуты. На месте изображения мужа, двигающегося и говорящего, перед ней опять был его портрет из профиля и его имя. Без объяснений было понятно, что в «Шедис-Тикс» и в остальных частях империи Роулингса творилось что-то невероятное. Но всё равно София хотела узнать, когда пропал мистер Роулингс, и когда пропала его бывшая жена. Она вспомнила, что мистер Роулингс сказал, что он «не в своей тарелке». Это всё было очень странно.

Удивительно, что он объявился в её студии, пригласил на ужин, предложил купить картину и потом не появился в ресторане. Она вспомнила, как прождала целый час, прежде чем уйти. Конечно, она была возмущена и удивлялась, зачем было приглашать её на ужин, чтобы потом не появиться. Затем, сидя в одиночестве за столом, она припомнила слова миссис Канингхем на торжественном вечере прошлой весной, когда та сказала, что мистер Роулингс хорошо известен своим пристрастием к пунктуальности.

Всё это придавало ещё больше странности его визиту.

Раздумывая над смыслом всего этого, София пошла в спальню, чтобы закончить собирать вещи. Возвращение домой в Калифорнию стало ещё заманчивей, когда она узнала, что Дерек тоже будет там.

Клэр подняла взгляд на такие знакомые светлые волосы Гарри, развевающиеся на холодном ветру с залива, его голубые глаза пристально смотрели на неё. Чёрная вуаль, прикрывавшая её мир, полностью порвалась, обнажая её внезапную уязвимость. Поражённая новыми обстоятельствами, она онемела. Всё не имело смысла. Из-за парика её волосы были чёрными, глаза из-за контактных линз — тёмно-карими. Она не была Клэр Николс и, одновременно, — была. Фил же был единственным знакомым лицом из её параллельного мира. Он был единственным, кому она могла верить. Сколько раз они обсуждали это? Сколько раз обговаривали, что произойдет, если в их уютный мирок кто-то вторгнется?

Она всё ещё была не в состоянии вымолвить ни слова, только удивлённо глазела на него. Инстинкт велел ей повернуться, бежать, притвориться, что она не знает мужчину, который был уже на расстоянии вытянутой руки. Она могла заговорить на итальянском и оскорбиться из-за его близости. Если бы она сделала это, мог бы Гарри понять? Он никогда не упоминал о способности говорить на других языках, как, собственно, и она. Пока её раздирали внутренние противоречия, она стояла и смотрела на мужчину, которого не видела после встречи в госпитале Паоло Альто; мужчину, спасшего её и её будущего ребёнка; мужчину, который на короткий момент поверил, что он является отцом этого ребёнка. Клэр боролась с желанием прикрыть рукой живот.

О, она знала, Фил велел бы ей отвернуться. Они должны скоро уезжать. Если бы только она приняла решение о месте их убежища. Если бы только она не ушла гулять одна. Если бы она не превратила свою жизнь в такой бардак. Но она не решила, она ушла, и жизнь была такой…

Когда с горящим взглядом Гарри протянул к ней руку, она опомнилась и на почти безукоризненном итальянском произнесла: — Простите, сэр, боюсь, вы меня с кем-то путаете. — Лицо Гарри тут же исказилось, словно от боли. Не от смущения из-за языкового барьера, нет — она увидела страдание, причинённое ложью.

Он схватил её за руку и спросил на беглом итальянском; эмоции били через край:

— Почему, Клэр? Почему ты прячешься? Столько людей заставила волноваться! Почему после всего ты врёшь мне?

Клэр нервно посмотрела по сторонам, на многочисленных людей на площади Сан-Марко. Никто не смотрел в их сторону и не замечал, что происходит что-то не то. Она не знала, то ли это, что она надеялась увидеть. Хотелось ли ей обнаружить Фила, шныряющего поблизости? Хотелось, ли ей, чтобы он спас её и не позволил разоблачить? Или ей хотелось удостовериться, что его нет и можно чувствовать себя свободной и довериться своему старому другу?

Отводя взгляд от его голубых глаз, она посмотрела вниз и прошептала на английском: — Это небезопасно. Я не могу с тобой говорить. — В итальянском сейчас не было необходимости.

Когда она подняла глаза, Гарри не смотрел на неё, а внимательно оглядывал площадь, возможно приняв её опасения всерьёз. Через несколько секунд, всё ещё крепко сжимая её руку, он заставил её идти за собой. Быстрыми решительными шагами он потянул Клэр с открытой площади через большую каменную арку вниз по узкому проходу — в тихую тёмную таверну. К тому времени, когда они вошли, Клэр уже не сопротивлялась. Внешние приличия слишком глубоко укоренились в ней. Она не была способна устроить сцену, даже если бы захотела. Кроме того, он ведь не похищал её. Гарри не стал бы этого делать. Он лишь был её старым другом, который беспокоился. Именно это она повторяла себе, когда они проходили мимо посетителей у бара. Никто ими не заинтересовался, когда они протиснулись к столику в кабинке. Клэр села первой, Гарри подсел к ней. После стольких месяцев разлуки и обстоятельств их разрыва, она обнаружила, что его поведение и близость нервируют её. Тепло таверны, вместе с теплом от прикосновения его колена, душили её. От мужчины рядом исходили флюиды подавляющей властности, которой она раньше никогда не видела в нём. Но, хотя Клэр никогда не замечала этого в Гарри, она узнала это удушающее ощущение. Её лицо вспыхнуло, она снова почувствовала себя пленницей и вспомнила слова Фила: «Никому нельзя доверять».

Сохраняя невозмутимую маску на лице, она прошипела: — Что происходит? Что, по-твоему, ты делаешь?

Прямо на её глазах твёрдая решительность на его лице начала таять. Она увидела перед собой доброго, но страдающего человека, каким он был в Пало-Альто. Как будто в нём уживались два совершенно разных характера. Этот, знакомый Гарри, опустил взгляд на стол и тихо покачал головой. Прерывающимся от обуревавших эмоций голосом он произнёс: — Ты хоть представляешь, как твоя сестра волновалась? Как все мы волновались?

Клэр хотелось верить ему, и она верила. Но что-то было не так во всем сценарии происходящего: — Как ты нашёл меня? И почему искал?

Боль в этих глазах, тех самых, знакомых, которые прощались с ней в госпитале, плавили её сердце. И в то же время усиливалось чувство дискомфорта. В конце концов, она была причиной этой боли, видя которую сейчас прямо перед собой, Клэр снова почувствовала себя виноватой из-за того, как всё сложилось.

— Эмили.

Ещё большая вина захлестнула эмоции Клэр.

— Что с Эмили?

— Она попросила меня тебя найти.

Клэр опустила взгляд на стол, тщательно взвешивая свои слова. Эмоции захлёстывали, гормоны бурлили, и ей трудно было управлять этим ураганом.

Гарри потянулся к её руке. Когда его тёплые пальцы прикоснулись к её коже, ураган стал затихать. Она больше не беспокоилась об Эмили и Джоне и о том, как Фил отреагирует на эту встречу. Тони завладел её мыслями, и она резко отодвинула руку. Неважно, что было в прошлом, несмотря на то, что она покинула его без предупреждения — её сердце принадлежало ему. Да, она боролась с воспоминаниями, тревожилась об их будущем, но ничто не имело значения. Она сказала Маркусу Эвегрину, что Тони угрожает опасность, но не сказала причину. Она скажет, когда придёт время. Она просила Маркуса позаботиться о его безопасности. Когда она будет уверена, что Тони ничего не угрожает, то сможет озвучить свои обвинения. Сначала она должна увидеть Тони, своего бывшего мужа, своего жениха — может уже тоже бывшего.

— Извини, Гарри. Мы друзья, я надеюсь, — сказала она, разглядывая свои ладони, — но уже не настолько близкие.

— Я предположил — раз ты ушла от него…

— Ты ошибся в предположениях. — Клэр вздохнула и добавила мягче, — Я знаю, это так выглядит. Я уехала из Айовы для безопасности своей и …, - она чуть было не сказала нашего, думая о Тони, но, не желая бередить старые раны, изменила на моего, — моего ребёнка. Я уехала не от Тони. Я знаю, пока это кажется бессмысленным, но только пока.

Вместо доброго друга перед Клэр опять появился мужчина с жёстким взглядом.

— Безопасности? Если это не Роулингс, то кого ты боишься?

— Пожалуйста, не говори ничего Эмили. Я не хочу её ранить, я пытаюсь её защитить. Есть опасность, которую, я надеюсь, можно предотвратить. — Глядя прямо в глаза Гарри, она добавила. — И это не Тони.

— Клэр, это не имеет смысла. Это как-то связано с Честером? У него был напарник? Роулингс знает, где ты? — Распрямившись, он спросил. — Он здесь с тобой, в Венеции?

Не раздумывая, Клэр ответила: — Конечно, нет, он в Айове.

— Нет, его там нет. Разве ты ничего не слышала?

Сердцебиение Клэр ускорилось. Она инстинктивно прикрыла живот руками и спросила: — Не слышала чего?

— Несколько дней назад самолёт, взятый в аренду мистером Роулингсом, совершил экстренную посадку в Апалачинских горах.

Мысли Клэр метнулись к Саймону — его самолёт разбился в горах. Ужас наполнил её грудь, слёзы показались из глаз. Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но не могла.

Гарри продолжал: — Они никого не нашли. Власти никого не объявили погибшими. Но не говорится и о выживших. Поначалу, я вспомнил о Саймоне. — Он опять дотронулся до руки Клэр. В этот раз нечто общее объединило их, и тепло его кожи всколыхнуло их прошлое. Она не отодвинула руку. — Но потом…, - продолжал он, — я подумал, что может это всё разыграно им, чтобы исчезнуть и добраться до тебя. Эмили напугана. Сначала она предположила, что он виновен в твоём исчезновении. Затем она подумала, что раз ты уехала по собственной воле, никому ничего не сказав, значит ты была очень напугана. — Он сжал её руку. — Надеюсь, она права. Конечно, она думала, что это его ты боишься. Но потом, когда и он исчез, она не находила себе места от страха за тебя. Она боится, что он выследит тебя и просила меня найти тебя раньше.

Клэр чувствовала жар его руки и слышала сочувствие в голосе, но что-то было не так. Она не знала, что. Может, просто, вся картинка не складывалась подобающим образом. Так бывает, когда пытаешься втиснуть неверный кусочек паззла в пустую ячейку. Вроде и форма та, а отойдёшь, посмотришь — картинка неправильная. И сидеть тут с Гарри, держащим её руку — неправильная картинка. Она освободила свои пальцы.

— Удивительно, что ты смог меня разыскать. Я имею в виду — я очень старалась оставаться незаметной.

Гарри усмехнулся и кивнул: — А я и не говорил, что это было легко.

— Да, но ты смог это сделать — за какое время, за несколько дней? «СиДжо», похоже, обладает ресурсами, о которых я не подозревала.

Его игривость поблёкла: — Ну, я позвонил своим старым приятелям из силовых структур.

Выражение лица Клэр смягчилось, и она улыбнулась: — Думаю, хорошо, что ты это сделал, иначе у меня не было бы возможности сказать тебе, как я сожалею о том, что всё закончилось таким образом.

Пожав плечами, он хотел ответить, но в этот момент к ним подошла темноволосая официантка. Она извинилась за задержку и спросила, закажут ли они напитки. Отвечая с достоинством, также на итальянском, Клэр заказала тёплый чай, а Гарри взял пиво. Пока официантка не отошла, Клэр сказала Гарри на итальянском: — Прошу простить, мне надо в туалет.

Она увидела, как на его лице промелькнула нерешительность. Если он не позволит ей встать, это покажется подозрительным официантке. А если позволит, то можно ли ей доверять? Клэр обратилась к девушке: — Вы знаете, как это бывает у беременных. Я знаю каждый туалет в Венеции. — Молодая женщина заулыбалась, а Клэр обратилась к Гарри: — А когда я вернусь, то хочу услышать, что ты собирался сказать.

Напряжение на его лице спало, и он встал из-за стола, чтобы выпустить её. Официантка указала на коридор в задней части таверны. Глаза Клэр бегали из стороны в сторону, в то время, как ноги автоматически продвигались к коридору. Увидев выход, она оглянулась и увидела, что Гарри рассматривал что-то на экране телефона и улыбался, и она взмолилась про себя, чтобы дверь не была заперта. Один последний взгляд через плечо, чтобы убедиться, что он всё ещё смотрит вниз, и Клэр снова оказалась на свежем осеннем воздухе.

Достав телефон, она набрала номер. Пряча лицо от ветра и спешно продвигаясь к отелю, она ждала ответа.

Фил ответил после первого гудка: — Где ты, у тебя всё в порядке?

— Похоже, что нет. Есть кое-что странное. Ты где?

Глава 7

— Когда тебе доверяют, это больший комплимент, чем когда тебя любят.

Джордж МакДональд

Каждый шаг по коридору был равен ста шагам. Звонок с требованием его присутствия в офисе мистера Роулингса был более, чем странен. Новость прогремела около двадцати четырёх часов назад: самолёт мистера Роулингса совершил экстренную посадку. С каждым шагом Эрик всё больше удивлялся: кто его хотел видеть и зачем. Если это полиция, то он будет, как велено, прикидываться дураком. Ведь он вернулся сюда по другим документам. По тем же документам был арендован автомобиль, чтобы пересечь канадскую границу. Да, у мистера Роулингса тоже есть запасные документы, о которых никто не знает. Они были у них на протяжении нескольких лет и использовались время от времени. На протяжении этих лет Эрик не задавал лишних вопросов. Ему платили достаточно за службу и преданность. Тем не менее, они прошли вместе через многое, и он слишком много знал.

С того времени, когда они оба были молоды, когда мистер Роулингс был начинающим предпринимателем, это всегда было так — он просил, и Эрик делал. Хотя может, он вовсе и не просил. Можно назвать просьбой то, от чего невозможно отказаться? Не имеет значения — обе стороны не задавали вопросов. Это были идеальные деловые отношения.

Если честно, Эрик планировал следующие несколько дней как следует выспаться. Встреча мистера Роулингса, поездка в Канаду, сопровождение его в зале аэропорта на пути вылета в Европу и возвращение назад в Штаты, только для того, чтобы снова лететь в Айову, и всё это за сорок восемь часов — вымотало его до предела. Никто в поместье не должен был отследить его передвижения, но на всякий случай у него была заготовлена легенда, оправдывающая его отсутствие.

Во время долгого путешествия назад в Айову Эрик вспоминал свои разнообразные поручения для мистера Роулингса за долгие годы. Не раз и не два они преступали границы закона. Без сомнения, похищение мисс Николс было самым паршивым, но мистер Роулингс сказал, что он видел её показания в полиции, и там не было воспоминаний о ее поездке в Айову. О его помощи в этом была известно только боссу.

Раз официально он не был проинформирован об исчезновении мистера Роулингса, он решил заявиться в кабинет так, как и в любой другой день. Если он знал, что там нет посторонних, то заходил без стука. Он полагал, что мистер Роулингс позволял это, потому что было мало того, чего Эрик не знал о его делах. Годы невольного присутствия при встречах и разговорах составляли целую базу информации. Открывая дверь, он редко мог увидеть что-либо новое. В эти моменты, когда увиденное заставало его врасплох, он никогда не подавал вида и никогда потом не упоминал об этом. В сфере деятельности Эрика умение хранить секреты было исключительно ценным качеством.

Стоя перед огромными двойными дверями, он вспомнил последний раз, когда был в кабинете. Нужно достать маленький ключ из правого верхнего ящика. Мистер Роулингс просил только это, и ещё некоторую сумму наличности и запасные документы, в том числе на имя Антона Роулза. Эрик никогда не говорил нет, так что, когда раздался звонок с неопределяемого номера, все эти указания, как и всегда до того, были исполнены в точности. Последнее, что велел ему мистер Роулингс прежде, чем пройти через контроль безопасности аэропорта — чтобы он возвращался домой и действовал, как будто ничего не произошло. Чтобы он вёл себя, как будто они последний раз виделись в Провинстауне. Эрик не задавал вопросов, вместо этого он сказал: — Да сэр. Берегите себя. — Мистер Роулингс кивнул в ответ. Это было самое эмоциональное прощание, которое могло между ними произойти.

Открыв дверь и шагнув в величественный кабинет, Эрик встретил жёсткий взгляд серых глаз Кэтрин, которая, вставая с кожаного кресла, сказала: — Я буду признательна, если впредь, как и при мистере Роулингсе, ты будешь стучаться, входя в этот кабинет.

Хотя он обладал выдрессированной за многие годы выдержкой, эта сцена шокировала и взбесила его. Его разум помутился от вида Кэтрин за столом мистера Роулингса. Всё это было за гранью дозволенного.

Осадив эмоции, угрожавшие сокрушить его всегда невозмутимый вид, Эрик встал перед огромным столом и спросил: — Кэтрин, где мистер Роулингс?

— Сначала я хотела бы узнать, где ты был? Ты был мне нужен два дня назад.

— Я говорил мистеру Роулингсу о своей тёте неделю назад, и он дал мне несколько дней, чтобы её навестить.

Кэтрин опять села и кивнула: — Вот как, тётю. Ты упоминал о ней когда-нибудь?

— Я упоминал о ней неоднократно. Не помню, чтобы ты присутствовала при разговоре. Где мистер Роулингс? Мистер Симмонс говорил, что к этому времени они вернутся.

Кэтрин откинулась на мягкую спинку кожаного кресла, по её лицу расплылась улыбка. По мнению Эрика улыбка не казалась ни тёплой, ни привлекательной. Она заговорила: — Поэтому я тебя и искала. Ты не слушал новости?

Эрик расслабился.

— Почему столько вопросов о моих личных привычках? Нет, я избегаю слушать всё, кроме тишины и музыки. — Он продолжил, — и прежде чем вы спросите, я отвечу, нет. Нет никакой реальной причины, почему мне нравится тишина.

Она указала на стулья около стола? — Присядь. Нам надо кое-что обсудить.

Эрик с подозрением оглядел стулья.

— Сначала скажи мне, что происходит, Кэтрин.

Выпрямившись и расправив плечи, Кэтрин вздохнула: — С этого момента ты и каждый, кто хочет остаться на своей должности, будут обращаться ко мне «мисс Лондон». — Когда Эрик не ответил её, брови поползли вверх. — Скажи-ка мне, ты хочешь остаться на своей должности?

Честно говоря, у него было достаточно денег, чтобы уйти и жить в удовольствие всю оставшуюся жизнь. Он удачно инвестировал и почти ничего не тратил, но мистер Роулингс велел ему возвращаться в Айову и вести себя как обычно. «Как обычно» — значило хотеть остаться на своей должности.

— Да, мисс Лондон, — титул обжигал язык только в первый раз. Эрик Хенсли был человеком из обслуживающего персонала, и, являясь таковым, он привык ко всему. — Я хочу остаться на своей должности. — После этого он прошагал к стулу и приготовился слушать информацию Кэтрин об исчезновении мистера Роулингса.

Когда она говорила о самолёте и экстренной посадке, он изо всех сил старался держать лицо, выказывая необходимое количество удивления и сочувствия. Преимуществом работы обслугой было то, что твоё молчание воспринималось как поддержка. Ему не было необходимости соглашаться или не соглашаться с Кэтрин. Нужно только поддерживать зрительный контакт, периодически кивая и повторяя: — Да, мисс Лондон.

Уж в чём, но в этом у него была многолетняя практика.

Сообщение было для Гарри долгожданным. Он поднял голову и взглянул на молодую официантку. С лукавой улыбкой он кивнул. О, он уже заплатил за её мастерство фотографа и теперь у него были доказательства. На его телефоне были две фотографии с ним и Клэр. На одной из двух они сидели в кабинке, её рука в его руке. Она замаскировалась, но для знающего взгляда это была, несомненно, Клэр Николс. Через секунду он отправил другую, без телесного контакта, картинку своим начальникам в ФБР со словами: «КЛЭР НИКОЛС НАЙДЕНА И НЕВРЕДИМА».

После нажатия «ОТПРАВИТЬ», он сохранил обе фотографии себе на телефон. На всякий случай, а вдруг пригодятся.

Его уверенная ухмылка начала исчезать, когда он заметил, что Клэр ещё не вернулась. Это правда, что женщине в её положении частенько приходится пользоваться уборной, но, взглянув на часы, он подумал, что это странно, что она так долго. И только когда появилась официантка с пивом, но без чая, он задался вопросом об её отсутствии. — А где чай для моей подруги?

— О, простите, синьор. Я подумала, что раз она ушла…

Он не стал дожидаться окончания фразы, достал несколько евро из кармана, бросил их на стол и поспешил в сторону туалетов. Увидев задний выход, быстро добрался до двери. Гарри не мог поверить, что она убежала. Он не предполагал, что она сможет ускользнуть так быстро. Как только холодный осенний воздух наполнил его лёгкие, он стал сканировать взглядом толпу. Но она покинула столик в кабинке пять минут назад и, честно говоря, он и не ожидал её увидеть.

Гарри стремительно пересёк площадь, прислонился к колонне и достал телефон. Согласно жучку, который он успешно подбросил ей в карман, Клэр была недалеко и не передвигалась. Следуя за мигающей точкой, Гарри двинулся туда, где, скорее всего, находился отель Клэр.

Фил помог Клэр снять пальто и повёл её к дивану. Должно быть почувствовав её дрожь, он сказал: — Успокойся и расскажи мне всё.

Клэр уставилась на него. Она ожидала, что он рассердится. Он был совсем не рад, когда она оставила его в кафе, тем не менее, вместо злости, она видела сочувствие в его зелёных глазах. От одного его спокойного присутствия на неё снизошло неожиданное облегчение, и она заговорила.

— Я сидела на каменной скамейке на площади Сан Марко и смотрела на воду…

Пока она рассказывала ему о своей невероятной встрече с Гарри, он был спокоен и подбадривал её. Она также рассказала ему о самолёте Тони. Наконец закончив, она добавила: — Мне так жаль. Вся проделанная тобой работа по безопасности меня и моего ребёнка перечёркнута за один вечер.

Фил встал, оставив Клэр одну на диване, и начал вышагивать по номеру. Клэр наблюдала, как он размышляет над её рассказом. Наконец он ответил: — Во-первых, ты ничего не перечеркнула. И ты, и ребёнок всё ещё целы и невредимы. К тому же… — он повернулся к ней и улыбнулся, — твои инстинкты явно улучшаются, и я рад, что ты научилась к ним прислушиваться.

Клэр вопросительно распахнула глаза.

— Клэр, ты слишком долго доверяла людям.

Она кивнула: — Я и сама поняла. Думаю, это из-за моего воспитания. Я никак не ожидала, что моя жизнь станет такой. Если честно, я и не помню, чего я ожидала. — Она пожала плечами. — Чего-то такого, как у моих родителей, наверно. Не это ли основа ожиданий любого человека? Ты хочешь чего-то такого же или лучше. На момент смерти мои родители были женаты двадцать шесть лет. Мне и не снилось, что в двадцать девять лет я буду разведена и беременна ребёнком бывшего мужа и я не могла даже представить, что буду прятаться от какой-то сумасшедшей, которая угрожает мне и моему ребёнку; или что я буду безумно богата, потому что украду деньги отца моего ребёнка. — Клэр покачала головой и усмехнулась. — Не думаю, что смогла бы даже сочинить такой сценарий.

Фил опять сел. Клэр удивилась эмоциям на его лице. Не так давно он был её тенью, наблюдателем, теперь она принимала его за друга, которому можно доверять. В его голосе сквозило то же сочувствие, что и ранее.

— Никто не рассчитывает на такое. Случается то, что случается, и жизнь продолжается — или нет. Я не раз в жизни делал выбор, о котором потом жалел. Полагаю, не я один. Но я так же принял решение, что жизнь должна продолжаться. Возможно, я делал некоторые вещи, которые можно назвать более, чем сомнительными, но последние мои действия, хотя и вряд ли законны, — это то, чем действительно можно гордиться. И я не провалю это дело. Ты и твой ребёнок будете в безопасности. Я знаю, что ты, как ты сказала, платишь мне достаточно. Но даже ты не можешь не понимать, что это больше для меня, чем просто деньги.

Клэр боролась с желанием отвести взгляд. Она знала, что он имел в виду. Она знала, что значит для Фила намного больше, чем кто-то ещё. За те недели, что они были вместе, она многое про него поняла. Она знала о его военном прошлом и спец подготовке. Она знала, что у него не было ни семьи, ни привязанностей. Начав в молодости заниматься своим ремеслом, он успешно выполнял очередное дело и двигался дальше. Это был первый и единственный раз, когда он пошёл на личный контакт. Клэр также знала, что он достаточно её уважает, чтобы оставить их дружеские отношения на профессиональном уровне. Или их профессиональные отношения на дружеском уровне? Как бы то ни было, это больше, чем у него когда-либо было, и она была благодарна за его преданность.

— Я не понимаю, что это было сегодня днем, — сказала Клэр. — Что-то было не так, не правильно. У меня нет причин не доверять Гарри. Он всегда добр ко мне. Только… Я имею в виду, я знаю, как тщательно ты работал, чтобы сохранить наше местоположение в тайне. И что, с помощью пары калифорнийских полицейских он меня выследил?

— Вот, эта та самая интуиция, которая сохранит тебя и твоего ребёнка. — Фил выпрямился. — Я должен тебе сказать, что знал о самолёте мистера Роулингса с тех пор, когда всё случилось или, по крайней мере, когда они обнародовали информацию. Я думал, ты знаешь, и не стал ничего говорить.

— Нет, я избегала новостей из Штатов. Я так устала слушать призывы Эмили меня найти. Я чувствовала себя из-за этого виноватой, — она посмотрела на Фила, — если уж признаваться, то я должна тебе сказать, что оставила кое-что для Тони в депозитной ячейке в Женеве.

Брови Фила поползли вверх.

— Нет, я не сказала, куда мы направляемся. Надеюсь, после того, как Эвегрин или ФБР свяжутся с ним, он догадается держаться подальше от Кэтрин. Полагаю, он, в конце концов, приедет в Женеву в банк, к депозитной ячейке. Я так понимаю, что когда он откроет её, то захочет связаться со мной, — она ухмыльнулась, — вряд ли он будет счастлив, обнаружив, что практически все деньги исчезли.

Фил с недоверием спросил: — Ты оставила что-то в ящике, что позволит ему связаться с тобой?»

— Уверяю тебя, только он это поймёт. У меня всё продумано на случай, если кто-то ещё доберётся до ячейки.

— Так это поэтому ты всё никак не решалась покинуть Европу?

Клэр пожала плечами: — Поэтому, но после сегодняшнего вечера — я готова.

Фил похлопал по её руке, лежавшей на колене.

— Хорошо. Мы скоро отправимся. — Опять встав, он спросил, — И куда мы отправляемся, мисс Николс?

Клэр улыбнулась и на этот раз, несмотря на контактные линзы, даже её глаза сверкали.

— Ты клянёшься, что там будет квалифицированная медицинская помощь? — Фил утвердительно кивнул. — Тогда, мистер Роуч, я верю тебе и мы, — она сделала паузу и улыбнулась ещё шире, — чета Александр, собираемся в Рай!

Глава 8

— Я, конечно, не могу сказать, будет ли лучше, если все будет по-иному, но вот что я могу утверждать: все должно быть по-иному, чтобы стать лучше.

Георг Кристоф Лихтенберг

Дерек сидел и слушал, как София рассказывала о своей неожиданной встрече с мистером Роулингсом. Хотя она внятно и последовательно рассказывала о произошедшем, её глаза расширились от удивления, как у лани, попавшей ночью в свет фар автомобиля. Он не мог понять, как руководитель головной компании мог проделать весь путь до Провинстауна, чтобы посетить маленькую судию Софии.

— Я согласилась поужинать с ним, но он так и не появился в ресторане. Полагаю, это тогда он пропал. Я думала, не позвонить ли мне властям и сообщить им, что он был в моей студии в то субботнее утро…

— Не знаю, есть ли в этом необходимость. Я задал ещё несколько вопросов Роджеру и посмотрел новости в интернете. Очевидно, до его исчезновения он был под присмотром ФБР. Всё, что мне удалось выяснить, это то, что всё это каким-то образом связано с Клэр Николс.

София сделала глоток вина. Они смотрели, как волны Тихого океана поднимаются и разбиваются о береговую линию. Это было одно из их любимых мест. София приносила одеяло, а Дерек — корзину для пикника с вином и едой. Этим осенним днём берег был практически пуст, за исключением нескольких владельцев собак, дарящих своим питомцам редкую возможность выплеснуть накопившуюся энергию. София полагала, что погода слишком холодна для жителей Калифорнии. А для неё, женщины с восточного побережья, сочетание тёплого солнечного света и освежающего ветра было превосходным. Делить же всё это с мужем было просто божественно.

Она задумчиво спросила: — Разве не ты мне говорил, что она тоже пропала? Когда она исчезла? Тебе не кажется странным, что они оба пропали?

— Она пропала чуть более чем за две недели до него, и её семья думает, что в этом замешан он. Они раструбили об этом повсюду, и когда новость распространилась, как вирус, акции всех холдингов Роулингса резко упали.

Прильнув к плечу мужа, София вздохнула: — Уверена, что это громадная проблема для тебя и для всех работников его компании, но я устала об этом говорить. — Она повернулась к нему лицом и их носы соприкоснулись. Она улыбнулась и прошептала. — Я так сильно по тебе скучала.

Дерек может и ответил ей, но за шумом волн и ветра, в сочетании с тяжестью его тела, опрокинувшего её на одеяло, она не расслышала. Тревоги за мисс Николс, за мистера Роулингса и за кого бы то ни было, кроме них двоих, оставили её. Конечно, София любила свою студию в Провинстауне, но её дом определённо был там, где она могла быть наедине с мужем.

Второй день подряд Гарри следовал за указателем GPS-трекера по петляющим улочкам Венеции к отелю «Даниелли». Фешенебельный отель состоял из трёх зданий, прежде — венецианских дворцов. Уставившись на поразительное сооружение, он не понимал, как Клэр смогла себе это позволить. Вся информация, которую он читал о её исчезновении, гласила, что она пропала, не имея никаких доступных ей средств к существованию. Она не имела при себе ни кредиток, ни значительных сумм наличности. Он вспомнил, как читая об этом, подумал, что хоть в этот раз Роулингс дал ей доступ к средствам, по крайней мере, так казалось. Потом он сам себе напомнил, что, как известно, внешность обманчива.

Гарри знал, что сигнал жучка на телефоне не обманывал и не путал его, когда вёл второй день к ряду к тому же строению. Клэр Николс находилась внутри стен этого знаменитого и прекрасного отеля. С помощью Бюро он ещё вчера узнал, что она не зарегистрировалась — по крайней мере, не под своим именем. В отеле было 225 номеров. 72 номера были зарегистрированы на мужские имена, 23 — на женские, и остальные имели регистрацию «мистер и миссис». Номера и апартаменты, записанные на граждан США, были исключены по тем или иным причинам. Оставалось только 172 номера, как возможные варианты. Когда он вспомнил прекрасный итальянский, на котором Клэр ответила ему на площади Сан Марко, Гарри попросил поискать среди одиноких итальянок или итальянских пар. Результаты не заставили себя ждать.

Входя во впечатляющий, с колоннами из розового мрамора, стеклянными подсвечниками, старинными коврами и золочёными потолками холл, Гарри знал, что отель слишком велик для ещё одной случайной встречи. Он также подозревал, что после вчерашнего Клэр предпочтёт оставаться в убежище своего номера. Оглядев окружавшую его грандиозность, Гарри решил идти другим путём. Очевидно, что у Клэр были средства. Он ещё раз позвонил в Бюро. На этот раз он запросил информацию об апартаментах, особенно о представительских люксах. Гарри рассудил, что раз Клэр остановилась в одном из самых фешенебельных отелей, то она выбрала один из самых лучших номеров. Через несколько секунд он знал, что все они были заняты парами. Тем не менее, лишь один из них привлёк внимание агента на другом конце провода. Он был записан на семейную пару, мистера и миссис Александр из Падерно дель Граппа, Италия, на несколько ночей. В регистрационном журнале была запись, что сеньор Александр предупредил об их отбытии рано утром.

Записывая номер люкса, Гарри улыбался. Инстинкт подсказывал ему, что он её нашёл. Затем его удовлетворение почему-то померкло. Если она зарегистрировалась как сеньора Александр, а сеньор Александр звонил на стойку рецепции, кто был сеньором Александр? Она выглядела искренне удивлённой, когда услышала об экстренной посадке самолёта Роулингса. Её реакция заставила его предположить, что она здесь не с Роулингсом, но потом он вспомнил фотографии, которые видел в отделении ФБР в Сан-Франциско и призадумался, был ли тот персонаж Роучем? И если да, то было ли их сожительство притворством, или оно было реальным?

Пакуя чемодан, Клэр пыталась убедить себя, что покинуть цивилизацию было лучшим решением. Фил просил её максимально сократить количество багажа, но она удивлялась, как она раздобудет необходимые ей вещи на райском острове. Она не могла себе представить там аптеку за углом или бутик, куда можно быстро сплавать на лодке.

Её мысли опять вернулись на Фиджи. Она вспомнила чемоданы, которые взяла с собой тогда, и как она мало из всего этого носила. Воспоминания согрели ей душу и, одновременно, не смотря на свитер и слаксы, её пробрал озноб. Печально, но ожидания от теперешней поездки совершенно отличались от прежних: вместо любви и романтики она искала спокойствия и умиротворения. Не очарование прогулок по пляжу в лунном свете и не души среди камней мерещились ей сквозь неясность влажного воздуха, а спокойствие от того, что ты можешь входить в дом и выходить из него без всякого страха. А ещё осознание того, что ты сделала всё, пожертвовала всем, чтобы растущий в тебе ребёнок мог расти в безопасности.

Клэр схватила длинную золотую цепочку, свисающую с шеи. Её колени подогнулись, она села на большую кровать и с её щеки скатилась слеза. Или две… Всем сердцем она хотела услышать Тони. Она хотела сказать ему, что уехала не от него, она уехала из-за Кэтрин. Она жаждала объяснить ему, дать ему понять свой страх по-настоящему. В то же время часть её, часть, которая росла с каждым днём — тоже боялась. Это не был страх физического возмездия. Плохо ли, хорошо ли, но это она глубоко запрятала его в закоулках своей души. Нет, это был страх, что он не примет её объяснения, не признает опасность Кэтрин и не простит то, что она поколебалась в доверии, которое ему обещала. Ведь её побег был лишь первой снежинкой в общей лавине нахлынувших проблем.

Всхлипывая тихонько за закрытой дверью, Клэр решила — нет. Это Кэтрин, одна она покрыла их мир снегом убийственной глубины. Побег Клэр был лишь последней снежинкой, приведшей всё в движение. Простой снежинкой, ставшей маленьким снежком, спровоцировавшим лавину, угрожающую завалить их всех, навсегда. Когда она в последний раз смотрела новости, акции холдинга Роулингс всё ещё падали, издатель угрожал опубликовать её книгу, а Эмили и Джон продолжали поднимать шум, сомневаясь в любых известиях. Положив руку на живот, Клэр почувствовала трепетанье крыльев бабочки.

Ребёнок понимал, что она делает? Знало ли дитя, что это всё для него или неё? Клэр поклялась, что сделает всё возможное, чтобы сохранить этого ребёнка в безопасности. К тому времени, как Фил постучал в дверь, два чемодана были заполнены. Остальные её вещи останутся в номере. Всё равно разница в климате делала основную часть её гардероба бесполезной. Клэр знала, что с радостью избавится от курток и пальто.

Заметив её опухшие глаза, Фил спросил: — Хочешь спуститься вниз, поужинать напоследок в одном из ресторанов?

Клэр посмотрела на вечерние платья, которые оставила висеть в гардеробной.

— Спасибо, но нет. Я ещё напугана вчерашним. Может, ты позвонишь и закажешь ужин сюда?

Фил кивнул: — Знаешь, я почти уверен, что тебе там понравится.

— Я не сомневаюсь. На сколько ты сможешь остаться?

Фил пожал плечами.

— Достаточно долго, чтобы удостовериться, что тебе там хорошо. Я тебя не брошу, если тебе не понравится.

Трепыхание в её животе вдруг стало таким, будто ребёнок там скакал. Её рука потянулась к животу, а глаза расширились. О, она и раньше чувствовала шевеление, но в этот раз было по-другому — весь её живот задвигался. Клэр казалось, что это было даже видно. Клэр так хотелось к Тони. Ей хотелось разделить эти мгновения с ним. Вместо этого она увидела встревоженное выражение лица Фила. Когда он спросил, хорошо ли она себя чувствует, из её глаз покатились слёзы.

— Да, я прекрасно себя чувствую. — Ребёнок опять пошевелился. С большим трепетом, чем ей хотелось, она спросила, — Хочешь почувствовать моего малыша? Он там просто извертелся.

Фил не мог и представить, чтобы положить руку на живот беременной женщине, но было что-то такое в голосе Клэр — желание, которое он хотел почувствовать. Он знал, что она не хочет его в том смысле, в каком он хочет её, но в этот момент она нуждалась в ком-то, чтобы разделить свои чувства. Быть для неё номер два было даже больше, чем он рассчитывал; больше, чем он был когда-нибудь для кого-либо.

Он нерешительно шагнул к ней. Видя, что он замешкался, Клэр потянулась за его рукой и положила её поверх своего живота. Он боялся слишком сильно надавить, но она прижала его руку. Без всякого предупреждения живот под его рукой задвигался. Он чувствовал это! Когда он встретился с ней взглядом, то увидел восторг в её прекрасных глазах. Он прошептал: — Я чувствую.

Клэр кивнула, и её улыбка прорезалась сквозь глубокую внутреннюю грусть.

— Разве это не потрясающе?

Фил согласился: — Волшебно.

— Хотя он осознавал, что держит свою руку слишком долго на её животе, Клэр прижимала её, не оставляя ему выбора. Когда шевеление затихло, она отпустила его руку. Никогда в жизни он не испытывал ничего настолько волшебного, как движение новой жизни под своей рукой. Улыбаясь, глядя вниз на неё, он сказал: — Спасибо, Клэр. Это было невероятно.

Покраснев, Клэр ответила: — Да. Похоже, моему малышу не терпится увидеть место, которое можно назвать домом, хоть ненадолго.

Фил не мог не уважать эту женщину, которую ему посчастливилось узнать.

— Путешествие займёт некоторое время, но скоро мы будем на месте. — Посмотрев на упакованные ею чемоданы на полу, он спросил, — Тебе ещё что-нибудь нужно, прежде чем мы уедем? Я могу пойти купить, пока мы не заказали ужин, или можем пойти вместе.

Оглядевшись ещё раз вокруг, Клэр покачала головой.

— Мне нужно несколько вещей, но сначала мне нужно сесть и составить список. Раз мы уезжаем рано утром, я хочу выспаться. Может, сходишь после того, как поедим?

Несколькими часами позже Фил вышел из номера на поиски того, что Клэр перечислила в списке. Он шёл, поворачивал за углы, а мозг сыщика непрерывно работал. История, рассказанная Клэр о Гарри Болдуине не имела смысла. Он не хотел расстраивать её ещё больше, сама эта встреча его очень беспокоила. Он затратил кучу усилий, чтобы нельзя было проследить их передвижения, а он не был новичком в этих делах. Клэр права, звонок в Калифорнию знакомым копам никак не мог быть ключом к раскрытию их местонахождения.

Бредя по улочкам, подсвеченным фонарями, он снова мыслями вернулся к ребёнку Клэр. Он хотел безопасности для Клэр. Теперь, почувствовав рукой движение ребёнка, он вдруг забеспокоился и за него. Фил знал, что не остановится ни перед чем, пока не удостоверится, что Клэр и её малыш добрались невредимыми до острова. Зная его историю, можно было понять, что для него ни что не было за гранью возможного — Фил с готовность будет врать, красть, обманывать и убивать, чтобы выполнить задачу.

Сканируя каждое новое место на наличие Гарри Болдуина, он задумался, а было ли необходимо это делать тогда, когда всё это свалилось на него? Клэр полагала, что главная угроза для неё — Кэтрин Лондон. Фил задался вопросом: может, тут больше вовлечённых? Он сделал для мистера Роулингса отчет по Гарри и Эмбер, но приходилось признать, что он принял информацию, что была на поверхности за истину. Фил дал себе слово, что как только он устроит Клэр на месте, надо будет тщательнее проверить сладкую парочку, братика и сестрёнку, взявших Клэр под своё крылышко.

В кармане Фила завибрировало.

Клэр была почти готова ко сну, когда раздался стук в дверь. Взяв телефон, она отправила сообщение:

«ЭТО ТЫ? ПОЧЕМУ СТУЧИШЬ?»

Пока она ждала ответа, раздался новый стук. Клэр с осторожностью подошла к дверному глазку. Комок в горле увеличился, когда она увидела Гарри с цветами и табличкой:

«ПОЖАЛУЙСТА, МЫ МОЖЕМ ПОГОВОРИТЬ?»

Она колебалась, что делать, когда телефон в её руке завибрировал. Посмотрев вниз, она прочитала:

«Я? НЕТ! НЕ ОТКРЫВАЙ ДВЕРЬ. МНЕ ВСЁ РАВНО, КТО ЭТО! Я СКОРО».

В следующий раз, когда она посмотрела в глазок, табличка Гарри изменилась:

«Я ДОЛЖЕН ТЕБЕ КОЕ-ЧТО СКАЗАТЬ. ПОЖАЛУЙСТА?»

Мысль о том, как он опять смог её найти, не пришла ей в голову. И что он хочет ей сказать, не казалось таким важным, как его взгляд. Это была печаль. Она оставила его в Пало-Альто. Они сказали «прощай» в госпитале, но она оставила его навсегда, не повидавшись больше. Затем вчера она позволила напряжению от своего побега возобладать над дружескими чувствами. Он был её другом — а был ли? Они были вместе, он помогал ей начинать новую жизнь, он поддерживал и вдохновлял — до тех пор, пока опять не объявился Тони.

Она положила руку себе на живот. Ребёнок не двигался. Что её малыш пытался ей сказать? Должна она последовать примеру своего ребёнка и успокоиться? В конце концов, они с Филом завтра уезжают. Если она не поговорит с Гарри сегодня, представится ли ещё когда-нибудь такой случай?

Глава 9

— Давайте не будем довольствоваться ожиданием, чтобы увидеть, что случится, а придадим себе решимости помочь случиться правильным вещам.

Хорас Манн

Фил находился недалеко от отеля. Он до сих пор не закончил с делами по списку Клэр. Но всё это совершенно точно не имело значения. Единственное, о чем он мог думать, проталкиваясь сквозь загруженные туристами улицы, — это как можно быстрее добраться до неё. У него скрутило желудок от поглощающего чувства дежавю. Он будто вновь очутился в Пало-Альто за дверями её квартиры:

Фил знал, она была с Болдуином, он сам следовал за ними из аэропорта. А потом он увидел на компьютере сигналы сенсоров. Он бежал так быстро, как мог. Но все оказалось напрасно — он не мог добраться до неё, до её дома, вовремя. А когда добрался, было уже слишком поздно…

Адреналин зашкаливал в крови Фила, и он уже бежал в полную силу, игнорируя гуляющих по улицам Венеции. Некоторые сыпали ругательства в его сторону, когда он отпихивал их со своего пути, кто-то посылал полные ненависти взгляды. Он не замечал ничего. Единственное, что было в его мыслях — это образ Клэр, лежащей на полу, и Честер, лезущий в карман своей куртки…

Фил не стал задерживаться у лифта, вместо этого он побежал по лестнице, перескакивая через две или три ступеньки. Когда он оказался у двери номера, снаружи никого не было. В пустом коридоре было тихо. Инстинктивно, он прислонился головой к двери и прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука. Он слышал лишь свое собственное тяжелое дыхание и учащенный пульс. Вставив ключ в замок, он открыл дверь.

Ему потребовалось мгновение, чтобы оценить происходящее. Клэр сидела на диване. Её лицо не выражало ничего — ни грусти, ни радости. Он знал это выражение — в такие моменты она прятала свои чувства. Стоя в дверях он увидел затылок мужчины. Ещё до того, как блондин повернулся на звук открывающейся двери, Фил знал, что это Гарри Болдуин. Он не раздумывал о следующем шаге, ничего не планировал, но, когда Гарри встал, Фил обнаружил, что оказался на другом конце комнаты лицом к лицу с молодым человеком. Страх за Клэр и её ребёнка, который съедал его последние минуты, вырвался наружу.

— Скажи, чего ты хочешь! Как, чёрт возьми, ты её нашёл?

— Эй, мужик, — раскрытые ладони Гарри поднялись в общепринятом жесте капитуляции, — я вам не враг. Я не опасен для Клэр.

Фил понизил голос, оставаясь таким же настойчивым: — Тогда почему ты здесь?

— Фил, Гарри рассказывал мне интересную историю. Успокойся, — прервала его Клэр. — Пожалуйста, давай его выслушаем, — после чего добавила, — Вместе.

Она никогда ещё не видела такой ярости на лице Фила. Он рассказывал ей о своих миссиях, но без деталей. Когда он ворвался в номер, она увидела воина, спецназовца, частного детектива, телохранителя — всё в одном лице. Не то, чтобы она и раньше сомневалась в его способности защитить её, но теперь не осталось ни единого сомнения. Взгляд Фила застыл на лице Гарри, а сам он отступил спиной в сторону Клэр.

Несмотря на очевидное недовольство Фила, она была уверена, что он также, как и она удивится новостям Гарри. Да, Клэр имеет полное право страдать из-за этой новости, но Фил удивится, это точно. Оба мужчины, не мигая, смотрели друг на друга. Наконец, Клэр нарушила затянувшееся молчание.

— Гарри, почему бы тебе не показать Филу то, что ты показал мне? Покажи ему то, из-за чего я всё-таки открыла дверь. — Она хотела, чтобы Фил знал, что она не действовала импульсивно.

Когда Гарри полез в карман, она почувствовала, как Фил вздрогнул. Она автоматически накрыла его руку своей и прошептала: — Всё хорошо. Это не то, о чём ты подумал. — Спокойствие в голосе Клэр ослабило напряжение в комнате, но тем не менее она чувствовала — Фил готов к атаке при первой же необходимости.

Гарри открыл бумажник и повернул его для лучшего обзора. Фил уставился на содержимое, несколько минут переваривая увиденное. Внутри кожаного кармашка для кредиток виднелся значок. Фил вопросительно посмотрел на Клэр, затем снова повернулся к значку. Потянувшись к бумажнику, он взглянул пристальней. Золотой орёл, женщина с весами правосудия и слова: «Федеральное Бюро Расследований». Рядом, в соседнем отделении, было удостоверение с надписью заглавными буквами ФБР, фотографией Гарри и именем — агент Гарри Болдуин.

Откашлявшись, Гарри заговорил снова: — Мистер Роуч, Клэр рассказывала мне, какую тщательную работу вы провели по обеспечению её безопасности. От себя могу добавить, что потребовалось много времени и человеческих ресурсов, чтобы обнаружить местонахождение вас обоих. Мои аплодисменты.

Фил ещё раз взглянул на Клэр. Неудовольствие от всей ситуации сквозило в его голосе.

— Мистер, или агент, или кто там к чертям вы такой, что вам от неё надо? Зачем понадобилось задействовать ФБР?

— Если честно, сейчас я не могу раскрыть эту информацию. — Поёрзав в кресле, Гарри добавил, — Я даже не должен был раскрывать свою должность. Просто мы, ФБР, узнали о ваших планах выехать завтра из отеля. Найдя с таким трудом Клэр, мы не можем снова её потерять.

Фил выпрямился на стуле:

— Не сказал бы, что это ваша компетенция. Мы уезжаем завтра.

— Всё, что я прошу, — его голубые глаза потеплели, — Клэр, чтобы вы оставались на связи со мной. Я хочу знать ваше местонахождение, и что ты в безопасности.

Фил прервал его: — Она была и останется в безопасности. Может вы там в ФБР займётесь чем-то более важным, типа террористов, и оставите частную жизнь честных граждан, как мисс Николс, в покое?

Игнорируя Фила, Гарри с жаром продолжал: — Пожалуйста, послушай, — он подался вперёд, — Ты и я…, мы…, я беспокоюсь за тебя. На это есть причины. — Гарри сдвинулся на своём кресле. — У нас есть основания полагать, что тебя будет разыскивать Роулингс. В настоящее время он ограничен в средствах, мы это знаем. Тем не менее, ходят слухи, что у него есть капиталы за пределами Соединённых Штатов. Если он получит доступ к этим средствам, мы полагаем, — его голубые глаза холодно взглянули на Фила, — несмотря на ваши огромные усилия, мистер Роуч, он доберётся до неё.

Клэр сконцентрировалась на своих ладонях, лежащих на коленях. Она избегала зрительного контакта с обоими мужчинами. Оба слишком хорошо её знали. Когда тишина стала осязаема, она вдохнула, подняла глаза, и зелень встретилась с голубизной.

— Итак, Гарри, это моя сестра прислала тебя?

— Нет, — честно ответил он. — Она действительно беспокоится и не зря. Я бы хотел, чтобы ты была более осторожна в отношении Роулингса.

— Так ты получил помощь от своих друзей в силовых структурах?

— Да, но они не из Калифорнии, а из ФБР…

— Ты когда-нибудь служил в следственном отделе Калифорнии?

Гарри опустил глаза.

— В свое время.

— «СиДжо». Ты работал когда-нибудь на «СиДжо»?

Гарри встретил её взгляд.

— Да, я знал Саймона. Он был не только женихом моей сестры, но и моим другом. Это дело много значит для меня!

Бушующие эмоции Клэр стали понемногу успокаиваться. Она знала, это присутствие Фила помогало ей. Тем не менее, она обнаружила рядом с собой ещё одного человека, который ей лгал, и не один раз; того, кому она верила. Голосом, повысившимся на октаву, она спросила: — Расскажи нам. О чём ты ещё лгал мне за последние семь или восемь месяцев. Мне просто любопытно. А что о нас? Это тоже было ложью? Было там хоть что-то реальное?

Гарри перевёл взгляд с Клэр на Фила и потом обратно.

— Клэр, — сказал он спокойнее, — может, мы обсудим это наедине?

Вновь расположив свою руку на руке Фила, она ответила: — В этом нет необходимости. Я не собираюсь вести эту или какую-то ещё дискуссию с тобой наедине. Пожалуйста, уходи.

— Ты в опасности. Ты знаешь это. ФБР хочет помочь. Не глупи, не доверяйся не тем людям.

Клэр встала.

— Хмм…, - распрямив плечи и ощущая огонь, сверкающий в глазах, она ответила, — Я действительно была глупа, — она подчеркнула последнее слово, — в прошлом. Кажется, я, наконец, начала учиться на своих ошибках. До свидания, агент Болдуин.

Гарри поднялся и сделал шаг в ее сторону: — Клэр…

Фил быстро встал между ними.

Гарри продолжал говорить.

— Послушай меня, я не называл тебя глупой. Просто ты становишься слепой, когда дело касается Роулингса. Даже после всего, что он сделал. — Гарри заговорил быстрее, — Я имел в виду, что ты никогда бы не уехала, если бы частичка тебя всё ещё не боялась его. — Когда Клэр стала поворачиваться, чтобы уйти, Гарри взял её за руку, — Просто подумай об этом. Серьёзно, я не виню тебя в том, что ты расстроена из-за меня, но я никогда не похищал тебя, не насиловал, не причинял боли…

Клэр прервала его, освободив руку: — Нет, ты этого не делал, но ты мне врал! Ты заставил меня поверить, что ты тот, кем не являешься. По крайней мере, Тони был честен относительно того, кто он.

— Правда? Он был честен, когда сказал, что его имя Энтони Роулингс или Антон Роулз?

Жар в глазах Клэр возрастал с каждым словом.

— Энтони Роулингс — его законное имя. Это не ложь сейчас и не было ложью раньше. Однако я по-прежнему не уверена в твоём настоящем имени. — Когда агент Болдуин не нашёлся с ответом, она продолжила, — Я повторю — Тони изменился, и я убегаю не от него.

— Хорошо, тогда скажи мне, от кого ты бежишь? Кто напугал тебя настолько, что ты покинула его, позволила всем твоим друзьям и близким думать, что ты, возможно, мертва; а теперь ты ещё и прячешься в другой стране?

— Ты у нас ФБР. Вот сам и узнай.

Глубокий голос Фила вступил в беседу. Его твёрдый тон не предполагал возражений.

— Я помню, что вас попросили удалиться.

Снова не обращая на него никакого внимания, Гарри продолжал: — Клэр, может ты не будешь сейчас уезжать? — сказал он мягко. — Останься тут ещё на день или два и подумай о том, что я говорил. Скажи, от кого ты бежишь. Позволь мне рассказать, что мы знаем о Роулингсе, о его причастности к другим нераскрытым делам.

Клэр вышла из-за спины Фила и направилась к двери спальни.

— Фил, проводи, пожалуйста, агента Болдуина. — С этими словами она исчезла в дверном проёме, закрыла дверь и оставила двух мужчин одних. Если бы она постаралась, то могла бы услышать их слова, но она не хотела. Она не хотела думать о том, что ещё один человек, которому она доверяла, ей лгал. Её глаза наполнились слезами от воспоминаний о последней ночи с Гарри, когда они сидели на диване в квартире Эмбер, о чувственных подробностях их интимной жизни. В те моменты она чувствовала себя в безопасности, она рассказывала о вещах, которыми не думала, что когда-нибудь сможет поделиться с другим мужчиной. Сейчас же она чувствовала, что её использовали.

В её мыслях снова прозвучали слова Гарри, сказанные несколько минут назад: «Я никогда не похищал тебя, не насиловал, не причинял боли». Прежде, чем отправиться в ванную, чтобы приготовиться ко сну, она прошептала вслух, чтобы никто не слышал, больше, как констатация факта для себя самой: «Ты ошибаешься, Гарри. Ты всё-таки причинил мне боль…»

Когда она вернулась в комнату, Фил стоял в дверном проёме. Его присутствие удивило её. Обычно он стучался, прежде, чем войти.

— Что…?

— С тобой всё в порядке?

Искреннее беспокойство в его голосе остановило раздражение, вызванное вторжением в её личное пространство. Она сглотнула и кивнула.

Фил ухмыльнулся: — Видишь, твои инстинкты тебя не обманули.

Предательская слеза покатилась по только что умытой щеке. Она не хотела грустить. В конце концов, она ведь оставила Гарри ради Тони. Она хотела упрятать всё, что связано с Гарри, подальше. Но с того момента, когда она наблюдала, как Гарри уходит из больничной палаты, она чувствовала себя чудовищем, которое воспользовалось его чувствами и растоптало их. В течение этих месяцев в Пало-Альто она принимала Эмбер и Гарри за своих союзников, помощников в шахматной игре, укрепляющих её тылы перед встречей с Тони. Теперь она озадачилась, а не была ли она сама пешкой в чьей-то гораздо большей игре? Было ли что-нибудь тогда настоящим?

Чувствуя комок в горле, она ответила: — Почему-то мне от этого не легче.

— Будет — однажды. Просто научись прислушиваться к ним. Что они говорят тебе прямо сейчас?

Клэр пожала плечами: — Что я должна отбросить всё это, поспать и сконцентрироваться на том, чтобы поскорей оказаться на острове.

— Мы всё же едем?

— О, да. — Её глаза посветлели. — Ты сможешь спрятать нас и от Кэтрин, и от ФБР?

Фил усмехнулся: — Я всегда работаю лучше под давлением обстоятельств. И, на случай, если то, что я какое-то время ходил за тобой, как нянька, ввергло тебя в сомнение в моих способностях — ты должна знать, что я обожаю вызовы! Скажи, насколько ты привязана к вещам в этих двух чемоданах?

Клэр улыбнулась.

— Я уже начинала с нуля, и эти чемоданы для меня мало что значат. И, кстати, прошу заметить, я считаю, что ты потрясающе справился с работой моей няньки. В противном случае, я бы не доверила тебе свою жизнь и жизнь моего ребёнка.

— Хорошо. — Фил небрежно прислонился к дверному косяку. — Мы оставим номера за собой до 10 утра. Такси уже заказано. Но мы уедем раньше. В отеле есть частный выход на воду, который редко используют. Возьмём моторку. Будет прохладно, так что, возможно, ты захочешь… — он взял жакет Клэр, тот, что лежал на стуле с той её вечерней прогулки. Когда он протянул его ей, что-то выпало из кармана.

Его игривость тут же улетучилась. Приложив палец к губам, он подхватил маленький предмет и стал осматривать его со всех сторон. Клэр увидела, что его глаза сверкнули, а на губах расплылась улыбка. С новым воодушевлением в голосе он произнёс: — Ты немного отдохни, а у меня есть работёнка. Всё становится ещё проще.

Клэр кивнула.

Он уже пошёл к выходу, но остановился: — Да, и, Клэр, кто бы какое бы удостоверение тебе не показывал, пожалуйста, не…

Она улыбнулась. — Я не открою. Я иду спать.

Фил закрыл дверь её спальни. Через несколько секунд она услышала, как входная дверь открылась, закрылась, и щёлкнул замок.

К тому времени, когда они добрались до самолёта, Клэр уже не понимала, где они и кто они. Чета Александер исчезла — навсегда. По настоянию Фила она сохранила карточку Гарри с номером телефона и положила её в карман небольшой сумки. Фил сказал, что это просто на всякий случай. Прямо перед выходом он перепроверил всё: её сумку, одежду — всё, чтобы удостовериться, что больше нигде нет жучков. Лучшей частью его плана, по мнению Клэр, было то, что он нашёл другую пару, покидающую Венецию в то же время, на которое они сами прежде заявили выезд из отеля, и виртуозно подбросил приспособление для слежения в их багаж. В конце концов, ФБР обнаружит, что это не они, но это даст им дополнительную фору по времени.

Клэр была вовсе не против того, чтобы сотрудничать с ФБР или другими силовыми структурами, чтобы уничтожить Кэтрин. Но это было… ну…ей было очень больно. Да, может, это всё ничтожно в сравнении с грандиозностью её проблем, но ей нужно время, чтобы переварить новую информацию о том, кем Гарри был и кем не был.

Он был агентом ФБР.

Он не был её другом — или, по крайней мере, таким другом, каким она его считала.

Дымка сна постепенно рассеивалась под натиском жестокой реальности, в которой оказался Тони. Борясь со сном, он услышал звук чьего-то дыхания. Инстинктивно он потянулся к источнику. Почувствовав грубость простыней, покрывающих матрас двуспальной кровати, он отбросил прочь разочарование и смирился с превратностями своей жизни. Заставив себя открыть глаза, он оглядел тусклый, обшарпанный интерьер хостела.

В комнате, которой он спал, стояло десять односпальных кроватей, и все были заняты. Оглянувшись, он заметил, что на одной лежало двое. Опустившись обратно на подушку, он вздохнул и задумался над странностью происходящего. Венеция, Италия всегда были для него оплотом роскоши. С того самого первого раза, когда он впервые оказался здесь со своим дедом, это было место богатства и наслаждения. Глядя на потрескавшуюся штукатурку и слушая звуки, издаваемые множеством спящих людей, Тони знал, что люксы пятизвёздочных отелей и изысканные блюда были совсем рядом, но пока он не доедет до Женевы и не доберётся до тайной депозитной ячейки, они словно за тысячу миль.

Потирая лицо, он опять был застигнут врасплох ощущением мягких волос своей отросшей бороды. Это было частью его новой личности. Хозяева хостела не знали его, как Энтони Роулингса или даже Антона Роулза. Нет, удостоверение и паспорт, которые он предъявлял, были на другое имя.

Его отъезд из Штатов был достаточно хорошо спланирован, достаточно хорошо проработан и достаточно внезапен. После того, как агенты ФБР вытащили его из его собственного номера отеля, ему были предоставлены на выбор два варианта развития событий: или он исчезает и ФБР ведёт само необходимое расследование, или ему предъявят обвинения в причинении вреда Клэр Николс со всеми вытекающими последствиями. Федеральное Бюро гарантировало, что обвинения, в конце концов, будут опровержены, переквалифицированы или сняты, хотя процесс доказательства был ещё далёк от завершения. Само предложение его исчезновения, исходящее от ФБР, делало план «Б» нелепым. Тони чувствовал — что-то тут не так; в конце концов, что до обманчивых манёвров — он и сам в этом мастер.

Всё это было, без сомнения, карточной игрой на его собственную жизнь. Слушая про возможные два варианта, он сохранял хладнокровие и не раскрывал своих карт.

Агенты ФБР четко дали понять, что защитят его от угроз неизвестного источника, а решение о том, в какой форме принять эту защиту, остаётся за ним: лишение свободы или временное исчезновение. Хотя агенты предложили тюрьму с облегчённым режимом и максимумом свободы, это звучало совсем непривлекательно, даже если они и уверяли, что всё это «для его собственного блага».

Тони выбрал второй вариант.

Конечно, Энтони Роулингс никогда бы ничего не купил по номинальной стоимости. Будучи настоящим бизнесменом, он торговался с каждым условием своего исчезновения. В течение этих переговоров он ошибся, упомянув о сотнях миллионах долларов, спрятанных на счетах в швейцарских банках. Требованием ФБР, не поддающимся обсуждению, был абсолютный запрет любых контактов с кем бы то ни было из его прошлого. Никто не должен знать о том, что с ним, за исключением Брента, на которого наложили обязательство о неразглашении. Тони согласился на потерю контактов и предложенную анонимность. Взамен он вытребовал возможность путешествовать. Тони сказал им, что это возможность увидеть мир, не обременяясь заботами об его бизнес-империи — слабо завуалированная ложь — Тони знал это и, при наличии времени на раздумье, придумал бы что-нибудь получше. Он не купился на их утверждение, что Клэр уехала сама по себе и хотел расследовать это сам.

Согласившись с предложением, ФБР снабдило его новыми документами. Они даже дали ему кое-какие средства, включая кредитные карточки. При этом у них тоже были условия. Они хотели иметь возможность в любой момент связаться с ним, а когда он стал раздумывать над их требованием, непреклонно заявили, что им может понадобиться связаться с ним в свете новой информации о Клэр. Это была явная попытка манипуляции — ответный ход на его карту.

Если честно, по мнению Тони, ФБР никогда не были столь любезны. С чего это вдруг он должен поверить, что им понадобится связываться с ним, чтобы сообщать информацию, к тому же секретную? При всей дистанции между ними, им нет резона быть столь обходительными. С другой стороны, Тони не мог упустить шанс получить информацию, если бы они вдруг пожелали ею поделиться.

После переговоров агенты дали Тони новое удостоверение и сотовый телефон. Последние слова агента Джексона до сих пор иногда всплывали в сознании Тони: «Мистер Роулингс, этот телефон должен быть с вами всегда. Вы не должны возвращаться в Штаты или контактировать с кем-либо. Если вы проигнорируете выполнение этих требований, то вариант «два» прекратит своё существование, и вы превратитесь в беглого преступника, скрывающегося от федеральных властей. И будьте уверены — мы вас найдём».

Тони выпрямился. Слова агента проникли в его занятый мыслями и переживаниями о Клэр мозг. Он подумывал ответить: «Может, вы могли бы найти мою бывшую жену?», но сделал небольшую паузу для приличия, и за это время решил, что лучше промолчать. Сохраняя невозмутимость, он ответил: — Я нахожу всё это чрезвычайно неординарным — столько тумана и секретности из-за предполагаемых обвинений в домашнем насилии.

— О, мистер Роулингс, мы оба понимаем, что всё это о другом, и я знаю множество агентов, которые пожелают побеседовать с вами по этому телефону, когда будут добыты доказательства.

Тони попытался проникнуть в смысл намёков агента, его мозг прокручивал варианты. Пока он обдумывал ответ, Джексон добавил: — Будьте уверены, когда дело касается наших, мы никогда не останавливаемся и ничего не забываем. Ни одно дело не бывает слишком старым или слишком неитересным.

— Агент Джексон, я понятия не имею, что вы пытаетесь мне сказать.

— Конечно нет, мистер Роулингс. Похоже, это с вами часто случается. Возможно, находясь за границей, вам имеет смысл обратиться к медикам… насчёт проблем с памятью.

Тони сжал челюсти. Ругаться с человеком, который мог предоставить ему временную свободу было непродуктивно, тем не менее, в его голосе сквозило раздражение: — У меня нет проблем с памятью, агент. Уверен, мы ещё вернёмся к этому разговору.

— Да, я тоже. И очень скоро.

Тони знал, что образ жизни, который он сейчас вёл, был его собственным решением. Он мог воспользоваться кредитками и удостоверением, которые ему вручило Бюро и вести намного лучшую жизнь, чем сейчас. Но он не хотел играть по их правилам — у него были собственные правила.

Прежде, чем покинуть тайную встречу с агентом Джексоном, он кое о чём попросил. Попросил, чтобы Брента не информировали об этих новых поворотах сюжета. Это был один из самых бескорыстных поступков Тони по отношению к Бренту. Странно, но только осознав, что может не увидеть его снова, Тони понял, каким другом был Брент. Это неведение стало настоящим подарком. Если всё тайное станет явным, Тони не хотел, чтобы Брент пострадал от последствий. Агент Джексон пообещал неразглашение.

С новоиспечённым, по всем правилам выданным удостоверением, Тони двинулся в сторону аэропорта с билетом в руках. После прохождения службы безопасности он выскользнул из терминала и по выданному новому телефону позвонил единственному человеку, который, Тони знал, без сомнений ответит. Тони не рассматривал это как нарушение правил ФБР, он просто играл по своим правилам — именно так он всегда поступал.

Просьба Тони оказалась проста: Эрик должен взять деньги из сейфа — немного, чтобы не вызвать подозрений, ключ от депозитной ячейки и запасное удостоверение личности. На случай, если за Эриком тоже следят, он велел Эрику также воспользоваться фальшивым паспортом. Как Тони и предсказывал, Эрик не задавал вопросов о целях или мотивах, как и всегда.

Тони недолго держал при себе выданный ФБР телефон. Купив по кредитке, выданной властями, одноразовый телефон для международных звонков, он отправил СМС с новым номером на единственный контакт, забитый ФБР. Он слишком хорошо знал возможности отслеживания сотовых, чтобы не сомневаться, что данный мобильник постоянно посылал сигнал кому-то на радар. Этот сигнал теперь будет стабилен — от телефона, оставленного в туалете в Нью-Йорке. Когда Эрик вёл машину через границу Соединённых Штатов с Канадой, Тони получил сообщение:

«ПОЛАГАЮ, ЭТО ТЕПЕРЬ НАШ НОВЫЙ НОМЕР ДЛЯ СВЯЗИ?»

Тони усмехнулся. Они сделали ему предложение, от которого он не мог отказаться. Он ответил явным неподчинением. По его мнению, их готовность и дальше сотрудничать теперь не являлась опцией, но это уже что-то. Прямо сейчас Тони готов это принять. С усмешкой он написал: «ДА», и нажал «ОТПРАВИТЬ».

Легенда — история об экстренной посадке маленького самолёта — была полностью сфабрикована федералами. Тони даже не знал, что он якобы нанял самолёт, и что тот совершил экстренную посадку, пока не услышал новости. То, насколько далеко ФБР готово было пойти, доказывало его правоту в том, что всё было намного глубже, чем казалось на первый взгляд. Тони был уверен, что ему позволили увидеть только верхушку айсберга. В том, что касалось лично его, всё было прекрасно. Они сфабриковали историю, которая позволяла ему делать то, что он хотел. Теперь он мог свободно присоединиться к игре, просчитать шансы и решить — для себя самого — какими картами пойти. Его ничего не сдерживало от поиска Клэр.

Прилетев из Монреаля в Бринк в Словении, он окольными путями, на автобусах и поездах добрался до Женевы. Он должен раздобыть деньги, чтобы полностью погрузиться в поиски бывшей жены. День за днём проходили в передвижении на дешёвом транспорте и ночёвках в убогой обстановке. В его мыслях преобладали Клэр и их ребёнок. Выполняя всё, что нужно для исчезновения, он, тем не менее, обдумывал случившееся с Клэр и пришёл к выводу, что её побег связан с подарками и письмами, которые они получили в поместье. И хотя раньше эта мысль не приходила ему в голову, он вдруг обнаружил интересное совпадение — посылки прекратились после её отъезда. Тони надеялся и молился, что Клэр действительно покинула его по собственной воле, что она опережала, а не шла в ногу с засранцем, который посылал пугающие посылки и пытался сбросить её и Клэя с дороги. Собравшись с мыслями, он также начал беспокоиться о её финансах. Он не хотел, чтобы они с ребенком сражались с теми же трудностями, что и он сам сейчас. Сто раз на дню он задавался вопросом «Почему?» Планировала ли она уехать и, если да, то почему сделала это без денег? Желая всей душой, чтобы она была в безопасности, он всё же не мог выкинуть из головы её звонок в ФБР. Это не имело смысла.

Планируя способы возвращения своей финансовой свободы, Тони чувствовал угрызения совести. Да, он один управлял инвестициями и движениями капитала. Но половина его принадлежала Кэтрин. Тони знал, что Натаниель доверил ему заботу о ней. Забрать все деньги без предупреждения казалось неправильным, тем не менее, напоминал он сам себе, половина принадлежала ему. Кэтрин была в безопасности в Айове, спала в его доме и имела доступ к большему количеству денег. Честно говоря, чувство вины не задержалось надолго.

Его окольный путь до Женевы был продуман и просчитан. У него было достаточно наличных, чтобы залечь на дно и понаблюдать за событиями. Он не пользовался кредитками, которые ему вручили федералы. Это был слишком очевидный способ следить за ним. Тони слушал свой инстинкт — тот не раз сослужил ему хорошую службу в прошлом. В течение жизни он достиг многих целей. Эти цели требовали от него времени и терпения, и, без сомнения, он достигал всего своими собственными мозгами. Его жизненный успех был доказательством его способностей. И он не видел причины сейчас менять стратегию. Несмотря на строгие указания ФБР, всё будет происходить только на его условиях.

Банк в Женеве был его укромным местечком, козырем, припрятанным в рукаве. По плану он туда доберётся не раньше следующей недели. Ему хотелось двигаться быстрее, но усидчивость играла важную роль в его плане. Он сливался с толпой, сохранял анонимность даже с его собственным фальшивым удостоверением, а не тем, которым его снабдили. И в то же время он делал то, что было велено — путешествовал. Когда ему будут доступны финансы, он продолжит путешествовать. Как бы то ни было, его главной задачей оставалось найти Клэр. С деньгами это будет проще.

Прокручивая в голове слова агента Джексона, Тони поклялся, что он заберёт деньги и найдёт свою семью, а потом займётся намёками Джексона. Что ФБР знает или думает, что знает? Что это значит «один из нас»? Хотя он и был мастером многозадачности, текущая ситуация требовала полной концентрации. Он отбросил на время слова агента — сейчас его ждали более насущные дела.

Глава 10

Июнь 2016

— Учись у прошлого, живи в настоящем, надейся на будущее. Самое важное в жизни — это не переставать задавать вопросы.

Альберт Эйнштейн

Дневник Мередит:

24 июня 2016 г.

Наконец-то! Прошло почти две недели с тех пор, как Клэр упала в обморок в кафетерии. Так как я не имею права находиться нигде, кроме кухни и кафетерия, у меня не было возможности узнать, что с ней происходило потом. И вот только сегодня после ланча, перед самым обедом, когда несколько пациентов сидели со своими посетителями, я заметила входящих в столовую Клэр и Эмили. Они шествовали по той же траектории: с улицы в сторону крыла покоев.

Я посмотрела и тут же отвела глаза: Эмили сканировала комнату орлиным взглядом. Проклятье, эта женщина подозревает собственную тень. Я отвернулась как раз в тот момент, когда она глянула в мою сторону. Прекрасно. Если она меня узнает, три последние недели станут пустой тратой времени.

И когда я отвернулась, я получила первую кроху информации. В тот момент я подавала кофе мисс Джуэлс и её посетительнице, которая вышла на несколько минут. Мисс Джуэлс жила в «Эвервуде» время от времени в течение многих лет. Я не уверена в причине, но если возможен такой диагноз, как одержимость сплетнями, то могу побиться об заклад, это был именно он. Даже в те короткие моменты, что были у меня, чтобы узнать обывателей «Эвервуда», я обнаружила, что мисс Джуэлс держит свой пальчик на пульсе всего, что происходит.

— Могу я предложить вам сливок или подсластитель? — спросила Мередит, опуская керамические кружки на стол.

Мисс Джуэлс еле слышно произнесла: — Вы достаточно сообразительны, чтобы отворачиваться от этой женщины. Она, возможно, добилась бы вашего увольнения, если бы увидела, что вы на них смотрите. — Сначала Мередит не расслышала мисс Джуэлс. Пациенты тут частенько бормотали что-то невразумительное.

Не поднимая взгляда, Мередит заметила, что Эмили повела Клэр вдоль стены обеденной комнаты. Не было похоже, что женщины общаются друг с другом. Она попыталась прочитать выражение лица Клэр, но всё, что смогла заметить — это опущенную голову, когда та шла, стараясь избегать контакта с кем бы то ни было, проходя под руку с сестрой. Сфокусировав снова взгляд на мисс Джуэлс, Мередит спросила: — Почему? Кто это?

— Она была женой того богатого парня, но нам нельзя произносить его имя вслух. Та женщина с ней — её сестра. Она так её опекает, просто заноза в заднице! Я хочу сказать, всем здесь нужна конфиденциальность, но она так изолирует бедняжку, что та больше никогда не увидит белого света.

В этот момент вернулась гостья мисс Джуэлс.

— Тётушка, ты же не рассказываешь о людях, о которых не должна, правда?

Смотря прямо в глаза племяннице, та сказала: — Кто, я? Ни одному моему слову нельзя верить, я же сумасшедшая, ты что, забыла?

Племянница наклонилась над столом и накрыла её руку своей. Глядя ей в глаза, она сказала: — Я думаю, ты самый здравомыслящий человек из тех, кого я знаю, тётя Джуэлс.

Мисс Джуэлс рассмеялась: — Милая, тебе нужно чаще знакомиться.

Мередит отошла, размышляя над словами мисс Джуэлс. Они разбивали ей сердце и в то же время укрепляли решимость. Так или иначе, она поможет Клэр!

7 июля 2016 г.

Трудно поверить, насколько я уставала к концу рабочего дня в «Эвервуде»! Это не эмоциональная усталость, а физическое истощение. Я за всю жизнь не вытерла столько столов и не перетаскала столько тарелок, но думаю, что всё это скоро окупится! Прошёл почти месяц и появилась надежда, что мне, наконец, разрешат разносить еду по комнатам пациентов. Завтра у меня встреча с мисс Бали, моей начальницей. Она сказала, что нам нужно обсудить «повышение моих служебных обязанностей». Должна отдать должное этому заведению: они не позволяют приближаться к пациентам абы кому. Учитывая, сколько люди платят за лечение здесь, думаю, это дальновидно, что «Эвервуд» следит за исполнением служащими своих требований и правил. Я бы написала больше, но, если честно, я устала. Напишу завтра.

8 июля 2016 г.

Я это сделала! Меня «повысили»! Я называю это так, хотя зарплата осталась той же. Лишь повышение само по себе. Думаю, что поводом для расширения обязанностей сыграли роль мои рассказы о том, как я ухаживала за своей больной бабушкой.

Начиная со следующей недели, я стану частицей, вращающейся вокруг жилых комнат пациентов. Там находятся шесть женщин, которые едят в своих палатах. Мисс Бали провела меня сегодня по ним, и я встретила трёх из них. Остальных троих, включая Клэр, не было. Прежде, чем пойти от комнаты к комнате, мне показали, как читать ИПЛ каждого пациента. Это их «Индивидуальный план лечения». Раньше я была способна понять только основную информацию в нём. Теперь мне дали код, с которым я могла понять детали — в основном пищевые предпочтения и аллергии.

ИПЛ Клэр был особенно конкретным:

«Мисс Николс предписано трёхразовое питание. Кроме доставки, обслуживающий персонал оценивает способность мисс Николс есть самостоятельно. Если она в состоянии, оставьте еду и вернитесь за подносом через 30 минут. Если она не проявляет инициативы, направьте её к столу и объясняйте ей свои действия в процессе кормления.

Беседа рекомендована докторами мисс Николс, тем не менее, миссис Вандерсол запрещает любой разговор, касающийся прошлого мисс Николс. Ни при каких условиях не разрешено упоминание имени Энтони\Тони Роулингса. Если мисс Николс сама назовёт это имя, сотруднику необходимо немедленно сменить тему и впоследствии сообщить об этом руководителю.

Следствием несоблюдения этих правил будет являться немедленное увольнение.

Меня здорово удивил вид её комнаты. В отличие от других, в которых мы побывали, комната Клэр была безлика и стерильна. Бледные оттенки. У неё не было фотографий и личных вещей. Даже покрывало и оконные занавеси были нейтральны. Яркого цвета не было нигде. Мисс Бали была со мной, и я не могла разглядывать слишком пристально, но по дороге упомянула об этой строгости.

— Эта пациентка новенькая? — Мередит знала ответ, она выуживала сведения.

— Нет, это мисс Николс, пациентка, о которой говорится в специальных правилах, касательно дискуссий. Она тут уже почти два года.

— В её комнате нет ничего личного, как в других, где мы были…

Мисс Бали оборвала рассуждения Мередит: — Это не наше дело. Это забота миссис Вандерсол и, думаю, связано с правилами о дискуссиях.

Мне хотелось спросить больше, но я боялась вызвать ненужные подозрения. Когда мы подходили к кухне, мимо нас прошла Клэр с высокой, симпатичной блондинкой. Она на мгновение бросила на нас взгляд, но, кажется, не узнала меня. Не знаю, хорошо это или плохо, но в этой ситуации, похоже, к лучшему. Меня очень расстроила её реакция, когда мы увидели друг друга в кафетерии в первый раз. Если приступ случится с ней опять, когда я войду в её комнату, я не смогу сделать это снова.

Когда они прошли, мисс Бали прошептала: — Это была мисс Николс и доктор Браун. Печально, но ты увидишь, когда станешь её посещать, — она потеряла связь с реальностью. Ты, может быть, читала про неё книгу. У неё была слишком тяжёлая для такой молодой женщины жизнь. Я надеюсь, что однажды она сможет из этого вырваться.

Мередит помедлила прежде, чем спросить: — Это возможно? Может ли человек действительно вырваться из этого?

— Я здесь уже почти двадцать лет и видела несколько случаев. Но мы не можем уповать на это. Такие случаи крайне редки…

Мне необходимо поискать информацию и понять, как можно подтолкнуть Клэр. Я сказала мисс Бали, что не читала книгу, но посмотрю её. На что она велела мне не делать этого, и, что, возможно, ей и не следовало мне рассказывать, и это сделает моё мнение предвзятым.

Она и не представляет, насколько предвзята я уже была!

Эмили вошла в комнату ожидания консультативного центра «Эвервуда». Она знала клинику вдоль и попрёк, и если здесь можно было назвать что-то её любимым местом, то именно это. Комната была просторной, наполненной воздухом и светом. Они оплачивали повышенную стоимость, чтобы у Клэр было окно на восток. Она знала, как сестра любила солнце и надеялась, что рассветы помогут ей, но из отчётов она знала, что, когда служащие заходили к ней по утрам, окна были зашторены. Поначалу Эмили горела желанием придумывать разные ухищрения, чтобы ускорить выздоровление, но с каждым прошедшим днём, каждой неделей и месяцем её оптимизм угасал.

Сегодня была одна из встреч с докторами Клэр, происходивших дважды в месяц, когда она выслушивала их мнения и предложения. Раз в месяц она встречалась с администрацией и обсуждала вопросы конфиденциальности. На этих встречах она каждый раз подчёркивала важность следования её требованиям. Из-за этих обязанностей и посещений Клэр по крайней мере трижды в неделю, её расписание было перегружено. Дома ещё ждала семья, которая тоже требовала внимания. Благодаря Клэр семья была больше, чем могла бы быть, но Эмили поклялась никогда не жалеть об этом. Николь была радостью, которую она и Джон растили с удовольствием. Конечно, иногда она задумывалась, не страдает ли Мишель от недостатка внимания, но она видела, как общаются эти двое, словно настоящие брат и сестра, и приходила к выводу, что Николь была благословением, несмотря на своё происхождение.

— Миссис Вандерсол, — голос секретаря вернул Эмили к реальности, — доктор Браун освободилась, я могу проводить вас в её кабинет.

— Не надо, Шерри, я знаю дорогу.

Шерри улыбнулась.

— Конечно знаете, проходите, пожалуйста.

Идя по коридору, Эмили думала о многочисленных специалистах и терапевтах Клэр. В «Эвервуде» работали только женщины. Так как множество пациентов клиники были жертвами домашнего насилия, считалось, что чем меньше они сталкиваются с представителями мужского пола, тем лучше для выздоровления. Даже навещающим пациентов мужчинам было разрешено находиться в определённых помещения, подальше от глаз остального контингента больных. Эмили тоже бывала в этих комнатах, когда поначалу Джон навещал Клэр. Сейчас он наведывался где-то раз в месяц. Как только его взгляд упал на Николь, он растерял весь гнев касательно воссоединения Энтони и Клэр. Джон действовал не только как дядя и отец, но и как зять.

Когда всё произошло — тот инцидент — Джону понадобилось вернуться в Калифорнию. В конце концов, он работал в «СиДжо» и у него были свои обязанности. Эмили, конечно, осталась в Айове с Клэр. Поначалу Клэр была слишком слаба, а Николь нуждалась в заботе. А потом был суд. Это и беременность Эмили сделали путешествие слишком обременительным. Оставаться в Айове было удобнее. Тем не менее, она никогда не рассматривала это место в качестве дома. Они оба не рассматривали, пока на Джона не вышел Тимоти Бронсон.

Когда Энтони пропал, совет директоров назначил Тима исполняющим обязанности руководителя «Роулингс Индастриз». Несмотря на молодость, он внушал доверие и совету директоров, и инвесторам. Принимая во внимание все их с Джоном действия, нанёсшие столько вреда компании, казалось невероятным, что Тимоти позвал Джона для помощи в восстановлении империи, и что совет директоров одобрит его выбор. Эмили припоминала длительные дискуссии между Тимом и Джоном, и между Джоном и ней. Решающим фактором стало решение суда, разрешающее поместить Клэр в психиатрическую лечебницу. Суд обозначил только одно условие — Клэр не должна покидать Айову. Перед этим Клэр находилась в государственной больнице. Она не была такой уж ужасной, но Эмили её ненавидела. Она приходила туда практически каждый день, чтобы удостовериться, что с сестрой всё в порядке. Конечно, в то время её надежды на восстановление Клэр были сильнее.

«Эвервуд», без сомнений, был намного лучше той больницы, но Эмили не могла себе позволить оставить сестру и жить на другом конце страны. Поначалу ей казалось, что благотворным будет и присутствие Николь рядом с матерью. К сожалению, посещения дочери показали, что это ещё одна бесплодная идея. Когда Николь подросла достаточно, чтобы понимать ситуацию, Эмили рассудила, что интересы девочки нужно учитывать в первую очередь и не приводила её сюда уже около года.

Суд больше не вмешивался в лечение. У неё был полный контроль, как ближайшей родственницы, подтверждённый бумагами нотариуса. Айова была теперь их домом, и Джон работал на восстанавливающейся империи «Роулингс Индастриз». Мередит Бэнкс была права, когда сказала, что Николь не испытывает недостатка в средствах. То же можно сказать и про Клэр. Но не это побудило Джона принять предложение. В этот раз, когда он рассматривал предложение работать на Роулингса, это не был жест благотворительности, чтобы помочь ему как бедному родственнику. Нет, теперь он сам оказывал помощь семье. Клэр и Николь не могли управлять своим состоянием и приумножать его. Раз Энтони не было, Джон сделал то, что и много лет назад, когда погибли их родители — он подставил своё плечо.

Эмили выпрямилась и постучала в открытую дверь доктора Браун. Психиатр, привлекательная блондинка, встала из-за стола: — Эмили, входите, пожалуйста. Надеюсь, вы не против, что я пригласила доктора Фэрфилда присоединиться сегодня к нам.

Только тогда Эмили заметила мужчину, постарше, чем доктор Браун, сидевшего сбоку. Тот факт, что это мужчина, удивил её.

— Привет, — она протянула руку, и доктор Фэрфилд встал и пожал её.

Прежде, чем Эмили смогла что-то ещё сказать, Браун продолжила: — Я пригласила доктора, потому что он является профессором в исследовательском центре Принстона и специализируется на травматических повреждениях головного мозга. Я слушала его речь несколько недель назад на конференции, и мне кажется, он сможет предложить нам новое направление в лечении Клэр.

Эмили выпрямилась: — В исследовательском центре? Простите, профессор, но я не хочу, чтобы кто-то ставил эксперименты над моей сестрой. Она и так уже через многое прошла.

Доктор Фэрфилд заговорил с английским акцентом:

— Миссис Вандерсол, могу вас заверить, что я здесь только для того, чтобы высказать своё мнение. Я не буду использовать данные о миссис Роулингс без вашего разрешения.

— Мисс Николс, доктор. Я хочу, чтобы вы поняли, что имя Роулингс не должно произноситься в присутствии моей сестры ни при каких условиях.

Доктор Фэрфилд взглянул на доктора Браун. Доктор Браун улыбнулась и сказала: — Эмили, я поделилась с доктором Фэрфилд только медицинской информацией, не личной. Я обещаю, что мы ознакомим его с требованиями, прежде, чем он приступит к осмотру Клэр. На данный момент он только изучил снимки её КТ и ознакомился с моими записями. Мне кажется, я что-то упускаю. Я не знаю, что, но у доктора было несколько случаев спонтанной реабилитации и…

Эмили прервала её: — Я изучала проблему. Большинство случаев реабилитации происходят в течение первого года. После этого вероятность значительно снижается, не так ли?

Доктор Фэрфилд ответил: — Это правда. Тем не менее, случаи, на которые ссылается доктор Браун происходили значительно позже обычного периода восстановления. — Эмили обдумывала его слова, и он добавил, — Один случился через четыре года.

Четыре года! Эмили задумалась. Прошло два года. Она свыклась с мыслью, что Клэр никогда не поправится. Но что это за жизнь?

— Что это значит? Что вы будете делать с Клэр?

— Нам нужно ваше разрешение на то, чтобы доктор Фэрфилд её осмотрел, — ответила доктор Браун, — и, возможно, понадобится сделать дополнительные тесты.

— Дополнительные тесты? Какие ещё тесты вы можете придумать, которые уже не были сделаны другими докторами?

Оба медика ещё сорок минут объясняли ей исследования доктора Фэрфилда. Для тестов не требовалось внутреннее вмешательство в организм, и правила Эмили соблюдались. Тесты представляли собой новые медикаменты или их сочетания, которые раньше не были опробованы. Во-первых, доктор Фэрфилд хотел убедиться, что состояние больной обусловлено травмой головы, или причина в другом.

Эмили с неохотой рассказала историю Клэр. Ей не нравилась идея нового лечения. В конце концов, Клэр была спокойна. Зачем причинять ей беспокойство или дискомфорт? Но если был хотя бы малейший шанс, разве могла она сказать «нет»?

Этим вечером дома с Джоном и детьми она смотрела, как играли Николь и Микаель. В племяннице она видела Клэр, ту же беззаботность и амбициозность, которыми та когда-то обладала. А ещё она видела тёмные глаза Энтони Роулингса. Было время, когда она ненавидела эти глаза. Когда негатив снова просыпался, она напоминала себе — nature versus nurture — воспитание против природы. Николь никогда не будет знать жизни в ненависти и мести, которая разрушила ее отца и всех, кто имел несчастье быть рядом. Её глаза будут видеть мир бесконечных возможностей, где преобладают любовь и прощение. Эмили поклялась, что с их с Джоном помощью Николь увидит мир таким, каким когда-то он виделся её матери — до всего…

16 июля 2016

Я сделала это! Наконец-то. Только не знаю, рада я или нет. Я принесла обед Клэр и смогла с ней поговорить. Когда я вошла в её комнату, она сидела у окна и глядела на яркое небо. Несмотря на издаваемый мной шум, и то, что я заговорила с ней, она ничем не выдала, что осознаёт моё присутствие. Поначалу я не решалась на зрительный контакт, но потом обнаружила, что это просто невозможно. Я встала прямо перед ней, её лицо ничуть не изменилось. Её взгляд всё так же был направлен вдаль, как будто меня не было. Я пыталась заговорить — сначала тихо, потом громче. Не ответив и не взглянув на меня, она встала и подошла к столу и позволила мне покормить её.

Съев половину обеда, Клэр резко встала и направилась опять к стулу у окна. Если честно, я была так взволнована, пока она ела, что мне было не до разговоров. Посмотрев на часы, я обнаружила, что осталось десять минут до того, как я должна появиться на кухне, и подошла к ней. Я опустилась перед ней на колени и дотронулась до ноги…

— Клэр, ты слышишь меня? — Мередит тщетно пыталась не выдать голосом эмоции. Она не была уверена, что это возможно и по её щекам потекли слёзы. Она помнила правила относительно мисс Николс, но, если честно, не могла ни о чём думать в этот момент. Её сердце сжималось от вида подруги, которая была теперь лишь оболочкой той жизнерадостной женщины, которую она знала. — Клэр, это я, Мередит. Ты меня не помнишь? Мы ходили вместе в Вальпараисо… — Мередит тщательно избегала упоминания об Энтони, Николь и последних шести годах. Но в течение десяти минут перебирала события тех лет, когда они были студентками колледжа.

Ни разу выражение лица Клэр не изменилось, хотя в какой-то момент она начала что-то напевать с закрытым ртом. Не сбиваясь, Мередит продолжала болтать о Чикаго и доме их студенческой общины. И только когда Мередит вышла и приближалась к кухне, в её голове отозвался мотив, который напевала Клэр. Она узнала эту песню — «Своди меня на игру в мяч», которая звучала на седьмой подаче в Ригли.

15 июля 2016. Продолжение:

Мне хочется верить, что она услышала и поняла. Не знаю, может, я хватаюсь за соломинку. В конце концов, я читала, что, если реабилитация и происходит, то в первый год. Но эта песня! Я рассказывала о Чикаго и бейсболе! Не думаю, что даже упомянула о Ригли, но знаю, что называла бейсбол, что она пела «Своди меня на игру в мяч»!

Глава 11

— Удовлетворение получаешь не когда подливаешь масла в огонь, а когда можешь потушить часть пламени.

Болдуин Фуллер

Клэр любовалась оттенками синего, когда маленький самолёт стал разворачиваться над островом, завершая финальную часть их путешествия. И хотя её мысли постоянно возвращались к медовому месяцу, Клэр напоминала себе, что это было другое место и другое время. Её медовый месяц был на Фиджи, Тони был с ней, и он всё контролировал.

Здесь вместо Тони рядом с ней был Фил. С каждым днём она всё больше и больше ценила его присутствие и преданность. Он со всей честностью показал ей, где кроются истинные проблемы и использовал все свои навыки, чтобы освободить её от Кэтрин и ФБР, охраняя её и ребёнка. У неё не было ни капли сомнения, что её не было бы здесь, если бы не он. И несмотря на всё то, что они пережили, их отношения были отличными от тех, что были с Тони. Все важные вопросы Клэр решала сама. В конце концов, её деньгами было заплачено за это райское убежище. Фил представил ей варианты на выбор, но решение было за ней. Эта власть то опьяняла, то пугала. После стольких лет подчинения всё это казалось новой жизнью. С удивлением она обнаружила, что иногда скучает по тому спокойствию, когда ответственность лежит на ком-то другом.

Ярко голубые, зелёные и белые краски тропического рая, проплывающие под ними, поблёкли в сознании Клэр. Она вспомнила свою недавнюю жизнь в Айове, ту, которую она оставила, от которой ушла, или, точнее — ту, от которой убежала. В глубине сердца она знала, что пусть на очень короткое время, но у неё было всё, что она хотела и даже больше. У них с Тони сложилось взаимопонимание: у него был необходимый ему контроль, но и у неё тоже. Она приходила и уходила, когда хотела. Да, она сначала предупреждала его, но тем не менее. Клэр предупреждала, а не спрашивала разрешения или одобрения. Он позволял это, потому что они доверяли друг другу. В глубине души она знала, что она первая разрушила эту веру, те обещания, которые они дали друг другу в минуты душевной исповеди. Возможно, в этом и состоял план Кэтрин — вынудив Клэр к побегу, Кэтрин с успехом сломала с таким трудом построенное ими доверие. Даже если Тони выйдет на контакт, размышляла Клэр, смогут ли они его восстановить?

Все было прекрасно, пока Кэтрин это не разрушила. Клэр знала, что её сестра, Эмили, никогда не поймёт этого, а после выхода книги Мередит — и остальной мир, вероятно, тоже. Клэр хотелось всё объяснить. Слава Богу, в этом не было необходимости. Это была одна из лучших черт Фила — он не совал нос не в свои дела.

Понятно, что она никогда не парировала ему словом на слово, действием за последствия, как в её жизни с Тони — по крайней мере, не так, как она делала с Гарри. Как бы то ни было, работа Фила подразумевала осведомлённость. Если бы он не был хорош в своём деле, он не прислал бы ту записку в Сан-Диего. Фил знал её прошлое и не задавал лишних вопросов. Вместо этого он её вдохновлял. Вдохновлял быть сильной, беречь ребёнка и доверять своим инстинктам. Прямо сейчас, хотя она и скучала по Тони, её инстинкты подсказывали ей, что она в безопасности. Они успокаивали её, что доверие, оказанное Филу, не было ошибочным. Наконец, она приняла правильное решение.

Как только понтоны самолета коснулись сверкающей водной глади, Клэр отбросила прочь воспоминания. Это её опыт, её жизнь и будущее, которое она выбрала для себя и ребёнка. Общению мешал шум мотора и Клэр распрямила спину, расправила плечи, коснувшись ноги Фила. Когда он обернулся, она улыбнулась.

Она хотела, чтобы он знал, что она наслаждается видом за стеклом иллюминатора, что она довольна. Фил, может быть, подумал, что её настрой наигран, но она знала, что чувствовала это. Она устала от подавления своих чувств. Её новым девизом будет — «хорошая мина при плохой игре». Может, это блеф, но слишком многое было на кону — она будет сохранять равнодушие и посмотрит, во что это выльется.

Держась за руку Фила, когда он помогал ей сойти с самолёта, Клэр огляделась вокруг. У них под ногами был белоснежный песчаный пляж, а за ними — сверкающая лагуна, открытая бесконечной синей морской глади. На берегу, терпеливо ожидая, стояли двое.

Выбирая варианты для проживания Фил, кроме полной исторической справки о местности, рассматривал и данные об обслуживающем персонале. Главный дом на этом острове был построен в 1970 году богатым англичанином, который прибыл сюда со своими двумя слугами. Френсис и Мадлен поженились на Гаити ещё до поездки сюда. Когда англичанин умер, они остались и более тридцати с лишним лет служили в поместье и ухаживали за многими семьями. В новом доме Клэр было несколько спален, их было более, чем достаточно для неё и ребёнка. Очевидно, у предыдущих владельцев было множество детей и внуков.

Изолированность была самой привлекательной в этом месте. Было время, когда Клэр не любила быть одна, но она так устала от угроз. Это убежище обеспечит её ребёнку ту безопасность, которое может дать только полное уединение. Ради малыша Клэр была готова принять одиночество на этом острове, добраться до которого можно было только по воде и по воздуху. Цивилизация — по крайней мере, что-то похожее на неё — была в получасе плавания на лодке, конечно же, когда погода этому благоприятствовала. Этот регион мог похвастаться солнечной погодой 363 дня в году, хотя пышная растительность требовала обильных дождей. И, как выяснил Фил, шторма бывают непродолжительные, но очень интенсивные. Обильные ливни и властное солнце сотворили комбинацию знойного и влажного климата. После почти месяца в облачной, холодной Италии Клэр была готова насладиться теплом.

Когда они с Филом шагнули навстречу радушным улыбкам слуг, Мадлен, крупная женщина с тёмной кожей и глубоким голосом, заговорила первой: — Добро пожаловать, мадам и мсье Николс! Я Мадлен, а это мой муж, Френсис.

Клэр посмотрела на Фила и улыбнулась. Ей понравился голос Мадлен, он гармонировал с теплотой окружающего воздуха. Протянув руку для приветствия, она сказала:

— Привет, и спасибо. Я мисс Николс и, пожалуйста, зовите меня Клэр, а это, — она посмотрела на Фила. Как она могла объяснить, кто он? Определение его места в её жизни столько раз менялось за последний год. — Это мой друг, Филипп Роуч. Он помог мне найти ваш прекрасный остров.

Френсис пожал руку Филу.

— Мадам, но это ваш остров, и мы будем рады помочь вам во всём, что будет нужно.

Положив руку на округлившийся животик, Клэр вздохнула: — Я бы с удовольствием осмотрела дом.

Мадлен кивнула и повела Клэр к проходу. Широко улыбаясь, она сказала: — Конечно, позвольте мне показать ваш дом, и я дам вам что-нибудь попить. Нельзя допустить обезвоживания. Здешнее солнце печёт даже до полудня. — Пройдя несколько шагов, Мадлен спросила: — Когда появится на свет ваша малышка?

Она? Клэр не знала пол своего ребёнка, но всегда думала о «нём» — о тёмноволосом, тёмноглазом мальчике, похожем на отца. Как бы то ни было, в её мечтах маленький мальчик никогда не знал грусти, как его отец. Её малыш рос бы в любви и ласке, затем, однажды, он бы стал мужчиной, как его отец.

— О, я не знаю, кто будет, мальчик или девочка. — Мадлен ничего не сказала, но её глаза сверкнули уверенностью. Клэр продолжила: — И мой малыш должен появиться на свет к середине января.

— Мы любим малышей. Мы с Френсисом никогда не были благословлены собственными детьми, но отдали частичку своего сердца детишкам, которые живут теперь по всему миру. Спасибо вам, что привезли нам ещё одного, кого мы сможем любить.

Хотя Клэр боялась довериться кому-либо снова, она инстинктивно поверила женщине. Не только из-за слов Мадлен — аура этой женщины притягивала и наполняла надеждой. Когда они переступили порог её нового дома, Клэр глубоко вздохнула. Впервые за бесконечно долгое время она была дома. Её дом был прекрасен — светлый и просторный — всё, чего она так всегда желала. Клэр подошла к открытым дверям, вдохнула морской бриз и прислушалась к шуму прибоя. Голос Мадлен вернул её к действительности: — Мы любим держать всё открытым. Здесь дует освежающий бриз, но, если для вас слишком жарко, мадам, у нас есть кондиционер.

Несмотря на то, что пот уже тёк у Клэр между грудей, и пришлось поднять волосы, прилипшие к шее, она улыбнулась.

— Мне понадобится время на адаптацию, но я привыкну, — адаптация стала её профессией, — пожалуйста, не включайте кондиционер. Я люблю чистый воздух и жару.

Её каблучки цокали по блестящему бамбуковому полу, когда они вошли в хозяйскую спальню.

— Эта комната ваша, — Мадлен помедлила в нерешительности, — с мсье Роучем?

Клэр положила ладонь на руку Мадлен: — Нет, Мадлен, Фил — мой друг. Мы с ним не… вместе. Он не отец моего ребёнка.

— Он вас любит. Я вижу это по его глазам.

Клэр уставилась на неё. Они были друзьями, но любовь? Ей придется подумать об этом на досуге.

— Он мне очень помог.

— Это не моё дело. Я просто работаю на вас.

Клэр хотела сказать, что отец её ребёнка, вероятно, приедет на остров, но не была уверена, что это правда. Кроме того, её история была так запутана, и у неё не было сил этим делиться. Вместо этого Клэр кивнула и пошла за Мадлен изучать свой дом. Хозяйская спальня имела широкий выход на веранду. Когда они вышли наружу и увидели ниспадающую вокруг занавесь цветущих растений, от вида у Клэр перехватило дыхание. Море внизу переливалось множественными оттенками голубого. Глядя на воду, Клэр задумалась, влияет ли на эти оттенки глубина. Дальше к горизонту она увидела, что волны почти незаметно соединяются с синим небом. Выйдя дальше, на солнечный свет, Клэр обнаружила, что веранда огибает весь дом. Это была та же терраса, которую она заметила из гостиной, та, на которой был большой бассейн, зрительно сливающийся с морем, зонты прикрывали столики, красиво расставлены шезлонги и стулья.

Войдя в кухню, Клэр не смогла сдержать улыбку. Они были в раю, который даже не на всех картах был отмечен, однако она стояла в центре высокотехнологичной кухни, которая была подобна произведению искусства.

— Вау! — всё, что она смогла произнести.

— Oui, последняя семья любила готовить. Предыдущая хозяйка обновила кухню, расширила её даже больше, чем она была изначально.

— Мне нравится! Она проделала отличную работу, как и вы. Всё замечательно!

Глаза Мадлен наполнились гордостью.

— Здесь ещё много всего. У нас с Френсисом свой дом. Вы можете его увидеть. Есть сады, дорожки, цветники и всё такое.

— Мне хочется его увидеть, но…

— Oui, мадам, у вас была долгая поездка и нужно отдохнуть. Позвольте, я принесу вам воды или, может быть, фруктов?

— Благодарю, звучит заманчиво. — Повернувшись, чтобы вернуться в свою спальню, она спросила, — Вы не знаете, где может быть Фил?

— Он с Френсисом, мадам.

— Когда он вернётся, вы сможете показать ему одну из других спален?

Мадлен согласилась и обещала принести воды и закуски. Очутившись снова в своей спальне, Клэр решила всё потщательней исследовать. Прилегающая ванная комната была современная и светлая, с естественным освещением над большой ванной в полу. Было ещё две двери, которые она ещё не открыла. Первая вела в маленький кабинет. Одобрительно кивнув, Клэр решила, что здесь будет прекрасная детская. Ей на ум пришли мимолётные воспоминания о детской в Айове. Вместо того, чтобы отбросить их, она рассматривала кабинет и представляла его с колыбелью, пеленальным столиком — и новые образы подавили старые. Её щёки порозовели, когда она представила будущее.

Следующая дверь вела в кладовку, лишь немного меньше кабинета/детской. Одежда, которую она заказала, заполняла ящики и свисала с вешалок. Выскользнув из туфель, Клэр ощупывала ткани сарафанов, представляя, как сменит дорожную одежду. Улыбаясь, она представила, как нежится в огромной ванной. Осознание этого дало ей ощущение умиротворённости, к которой она так долго стремилась. Она, наконец, делала это — приспосабливалась к нормальной жизни.

Благословенная дружелюбная встреча Мадлен и Френсиса и поддержка Фила помогут привнести счастье в её жизнь. Когда раздался стук в дверь, Клэр ответила: — Входи, Мадлен!

Дверь открылась, и Фил ответил: — Я не Мадлен.

Увидев золотые искорки в его глазах, Клэр подумала о словах Мадлен. Она не знала, было ли это правдой — она видела в них не любовь, а заботу. Желая, чтобы он знал о том, как её порадовал остров и всё, что он сделал, она восхищённо сказала: — Ты был прав! Мне всё здесь нравится!

Фил вздохнул: — Рад слышать. Что ты думаешь о Мадлен и Френсисе?

— Пока не знаю точно, но думаю, они мне нравятся.

— Хорошо, значит ли это, что ты сможешь здесь остаться?

Клэр усмехнулась: — Да. Что вы делали с Френсисом?

Фил объяснил, что Френсис показал ему поместье и окрестности. В распоряжении Клэр была лодка и в любой момент, когда она захочет поехать в город, Френсис её мог отвезти. В случае срочной необходимости была возможность вызвать вертолёт или самолёт.

Клэр села на край кровати.

— Надеюсь, это не понадобится. Как бы то ни было, я бы хотела записаться к доктору на осмотр.

— Поговори с Мадлен, она сможет помочь. Помни, в городе есть настоящий доктор.

— Думаю, всё сложится. Спасибо тебе, Фил, за всё.

Фил кивнул: — Пожалуйста, Клэр. Похоже, моя работа на этом закончена…

Её вновь обретённое спокойствие улетучилось вместе с его словами. Внезапно, уединённость острова наполнила её страхом.

— Ты уезжаешь? Но — я - я попросила Мадлен показать тебе одну из комнат.

— Она показала, и она замечательная. Но если ты счастлива и в порядке, я не думаю, что…

Слёзы заблестели в уголках её глаз: — Я как-нибудь смогу с тобой связаться?

— Если ты этого хочешь.

Чего она хотела? Она знала, что не хочет того же, что и Фил, или по крайней мере того, о чём говорила Мадлен. Но она совершенно точно не хотела, чтобы он уезжал. Она очень аккуратно представила его Мадлен и Френсису как своего друга. Она доверяла ему и хотела, чтобы он был рядом. Последний год он и был. Даже до того, как она узнала его, он был рядом — наблюдая, защищая — константа в её переменчивом мире. Предательская слеза покатилась по её щеке: — Я хочу, чтобы рядом были люди, которым я могу доверять. Я не знаю Мадлен и Френсиса — пока что.

— Я основательно их проверил. Они довольно просты. Какими ты их видишь, такие они и есть.

Клэр кивнула.

— Меня ждёт другая работа.

Клэр напряглась: — Я понимаю, ты устал нянчиться со мной.

— Клэр, я попросил пилота подождать. Думаю, это к лучшему.

— Спасибо тебе. Спасибо, что защищал меня, что привёз сюда — за всё. — Ей хотелось обнять его, но она не могла вынести того, что ранит ещё и его. Если предположения Мадлен верны, то его отъезд был лучшим выходом. — Может быть, однажды…

Фил её прервал: — Я оставлю тебе свой номер, но помни, звонить только в крайнем случае. И ещё — в целях безопасности — не звони никому, кроме ФБР и меня.

Сглотнув, Клэр кивнула.

Прежде, чем Клэр придумала, что можно ещё сказать, Фил вышел. Её накрыло давящее чувство одиночества, когда за ним закрылась дверь. Глубоко вдохнув, Клэр боролась с удушьем, мешающим дышать. Когда воздух, наконец, наполнил лёгкие, из её груди вырвалось рыдание. Путешествие из Венеции заняло несколько дней. Они изобрели искусно сплетённую сеть, прикрывающую их передвижения, чтобы сбить с толку любого. Внезапно отъезд Фила стал последней каплей. Клэр рухнула на свою большую одинокую кровать.

Вентилятор на потолке, гоняющий горячий, душный воздух позднего утра, не приносил прохлады. Несмотря на жару, Клэр завернулась в мягкое одеяло и плакала, пока не заснула. Её глаза были опухшими, когда она проснулась. Она не знала, сколько спала. Часы у кровати показывали 3:18 и солнце над горизонтом сказало ей, что был день — не утро. Потерев виски, Клэр поняла, что ей нужно поесть, чтобы справиться с головной болью и нервами.

Она поняла, что в её комнате побывала Мадлен, когда подошла к столику около двери. Тут стоял кувшин с водой и накрытая миска в ёмкости со льдом. В животе у Клэр заурчало, когда она подняла крышку и увидела спелые фрукты. Она старалась не думать о Филе и одиночестве. Вместо этого она пила воду, ела фрукты и вслух разговаривала со своим ребёнком. Возможно, если она спокойным голосом объяснит, как хорошо всё должно сложиться, то и сама поверит в это?

Спустя несколько дней обычная схема общения хозяйки поместья и персонала была забыта. Клэр проводила часы на кухне — произведении искусства, учась готовить блюда, которые раньше никогда не пробовала. Ещё она проводила время с Френсисом, помогая ему ухаживать за тропическими растениями и фруктовыми деревьями.

Мадлен организовала Клэр посещение доктора, а Френсис её отвёз.

Потребовалось время, чтобы привыкнуть к поездке на лодке. Когда они оказались на материке, Клэр понравилось, как Френсис старается, чтобы ей было комфортно и спокойно.

Она почувствовала облегчение, когда узнала, что доктор, которого Фил обещал, действительно существует. Он получил образование в Великобритании и говорил на английском, так же, как и на нескольких местных языках. Его клиника была современной и даже имела аппарат УЗИ. Беременности Клэр было уже двадцать шесть недель, и, так как с последнего исследования прошло больше месяца, доктор посоветовал сделать ультразвуковое исследование. Картинка её поразила. Настолько это было отлично от той фасолинки, которую они видели в последний раз с Тони. В этот раз она увидела профиль малыша, маленькие ручки, маленькие ножки. Когда доктор спросил, знает ли она пол ребёнка, она представила разговор, который никогда не произошёл с Тони, когда она просит пойти его с ней на следующее обследование. Со слезами на глазах она ответила:

— Нет, доктор, я не знаю, и пока не хочу знать. — Она намеренно не захотела это знать.

Днём и вечером Клэр садилась есть с Мадлен и Френсисом. Мысль о том, чтобы сидеть и есть одной удручала. Потребовалось немного времени, чтобы совместное питание стало любимым делом Клэр. Ей нравилось наблюдать, как они общались друг с другом, как лицо Мадлен начинало светиться, когда та оказывалась рядом с Френсисом. У них было так много историй в запасе, она могла сидеть и слушать часами. По настоянию Мадлен, каждое застолье начиналось с молитвы. Клэр не использовала этот ритуал с самой молодости, и после стольких разногласий и изменений в её жизни она нашла всё это очень успокаивающим. Не то, чтобы её жизнь оказалась такой, какой она её себе представляла, но по крайней мере, она чувствовала, что ей рады и она в безопасности. Принимая во внимание то, через что ей пришлось пройти, — это уже было много, больше, чем она могла просить.

Глава 12

— Тот, кто доверял там, где не должен был, наверняка, будет подозрительным там, где должен доверять.

Мари фон Эбнер-Эшенбах

Несмотря на то, что прошло только чуть больше двух недель с тех пор, как Тони встретился с ФБР в Бостоне, казалось, что прошла целая жизнь. Он даже не узнавал своего отражения в зеркале. Отросшая борода и неухоженные волосы вместе с непривычной для него одеждой создали человека, от которого Тони уже порядком устал. Скрываясь в хостеле в Женеве, он знал, что его первая цель была в пределах досягаемости. Он пожертвовал комфортом, чтобы сохранить наличные, необходимые, чтобы снова превратиться в Антона Роулза. Это не та личность, которой он планировал быть вечно; тем не менее, Антон был необходимым шагом для получения доступа к его припрятанному сокровищу.

Его новый костюм, висевший рядом с кроватью, съел большую часть накопленных средств, в сравнении с тем, что он потратил на проживание и личные нужды за все две недели вместе взятые. А также бритва, которую Тони только купил, ждала своего часа, чтобы раскрыть мужчину, скрытого под этой личиной. Тони безуспешно пытался заснуть, его мозг заполонили мысли о предстоящем утре. Утром, он, наконец-то, доберётся до банка и вернется к более привычному образу жизни.

Последние семнадцать дней Тони не просто путешествовал. Он проводил время в интернет-кафе, изучая всё, что мог. Сначала он отследил развитие «Роулингс Индастриз». Семейство Вандерсолов продолжало подкармливать прессу обвинениями. С каждым заявлением или выпуском новостей стоимость акций «Роулингс», как и многих дочерних предприятий подвергались новым падениям. В одной статье говорилось о том, что совет директоров провозгласил Тимоти Бронсона временно исполняющим обязанности генерального директора в отсутствии основного генерального директора Энтони Роулингса.

Тони не был уверен в том, что он чувствовал по поводу принятого ими решения. Они на самом деле верили, что его так легко заменить? Потом, по мере того, как проходили дни, Тони пришёл к осознанию, что он поддерживал Тима в его новой роли. В конце концов, последние несколько лет он готовил его как раз к такому шагу. И дело не в том, что Тони планировал исчезнуть, но Тим с самого начала подавал большие надежды. Было приятно осознавать, что именно он являлся ответственным лицом.

Как только это осознание снизошло на него, Тони испытал неожиданное освобождение от своих деловых обязательств. Он мог проводить время, наблюдая, как вся его империя сражается за выживание, продолжая ничего не делать; или он мог выяснить больше информации о непонятных комментариях агента Джексона, а также отследить свою семью. Впервые в его жизни «Роулингс Индастриз» отошёл на второй план.

Всякий раз, когда у него выпадала такая возможность, Тони изучал попадающиеся зацепки. Ничего не срасталось. Он понимал, что у него отсутствует слишком много кусочков паззла.

Он также сделал два коротких звонка агенту Джексону. Он где-то прочитал, что для того, чтобы отследить звонок необходимо пребывать на линии 56 секунд. Он не был уверен в достоверности этой информации, но чтобы оставаться в безопасности, он поддерживал их разговоры ровно до этой отметки. Понятное дело, что ФБР желало большего; тем не менее, Тони приоткрывал завесу ровно настолько, чтобы немного успокоить их.

— Да, я в Европе. Нет, ни с кем из Штатов я не связывался. Да, если бы я не взял себе этот чёртов телефон, вы бы со мной сейчас не разговаривали. До свидания.

Несмотря на то, что он ненавидел саму идею того, что его контролируют, мысли о звонках заставили Тони усмехнуться. Каждый раз, когда он давал часть информации и слушал презрение в голосе агента Джексона, Тони ощущал себя так, будто он одерживал маленькую победу. Может быть, это была лишь одна победа в карточной игре на всю ночь; и, тем не менее, каждая выигранная карточная комбинация приближала к джекпоту.

Бритва дёргала волосы на лице, пока Тони трудился над тем, чтобы вновь стать Антоном Роулзом. Банк находился недалеко от хостела, в котором он ночевал, если ехать на машине. Хотя его тело болело от сна на слишком мягкой кровати, это было ничто в сравнении с хаосом, мучающим мозг. После всех этих дней его цель была так близка.

За последние несколько недель он научился пользоваться общественным транспортом, но Тони знал, это не подошло бы для поездки в банк; поэтому, одетый в свой новый костюм отличного качества, Тони зашёл в лобби одного из близко расположенных пятизвёздочных отелей и привычно позавтракал в одном из прекрасных ресторанов. Ни у кого не вызвало сомнений его присутствие — очевидно, что он принадлежал этому месту. Тони хотел получить удовольствие от замечательной кухни. Без сомнения, это была самая лучшая еда, которую он ел за последнее время, но его мысли об индивидуальной банковской ячейке не позволяли аромату или вкусу яиц по-Бенедиктински запомниться по-настоящему. Покончив с завтраком, он вышел через центральные двери, обратился к портье, чтобы тот поймал такси, и поехал в банк. В любой другой день это было бы обыденным делом для него, но сегодня это несло перемены.

Ни у кого в банке не возникло вопросов с установлением его личности. Даже если они и видели его раньше, это был тот же самый Антон Роулз, который всегда посещал их учреждение — единственный человек, который пользовался индивидуальным банковским сейфом за последние двадцать пять лет.

Когда ему предъявили журнал учёта, Тони уставился на список подписей. Они были его собственными — или если быть более точным — неоднократно написано имя Антон Роулз, однако, это не то, что привлекло внимание Тони. Это не то, что заставило его шею выпрямиться, а челюсти сжаться. Две последние подписи — прямо там, где он должен был подписаться — стояло имя Мэри Роулз. Первая подпись была датирована: 11-09-13. Потребовалась минута, чтобы вспомнить, что не все записывают даты так, как американцы. Порядок цифр, которые он видел, означал: одиннадцатый день, девятый месяц тринадцатого года. Вторая подпись была оставлена двумя днями позже.

Разговаривая на идеальном французском, Антон задал вопрос: — Кто это? Кто-то ещё получил доступ к моей ячейке?

Работник выглядел озадаченным, прочитал подпись и сверился с кое-какими документами. Когда он закончил, то смущённо произнёс: — Да, сэр, к вашей банковской ячейке может быть доступ у двух людей — у вас и у Мэри Роулз. Кажется, женщина, которая побывала здесь, предоставила клерку все необходимые документы, удостоверяющие её личность. — Затем он спросил, — Мистер Роулз, какие-то проблемы?

Тони едва мог сосредоточиться. Он не понимал, что это могло значить — кроме одного, что ему необходимо заглянуть в свою банковскую ячейку и проверить счета. Его короткие, резкие слова явно демонстрировали очевидное неудовольствие: — Уж лучше бы им не быть. Я хочу видеть ячейку немедленно.

— Да, сэр, мне необходим ваш ключ.

Тони передал ему ключ и последовал за нервничающим человеком в хранилище. Процесс вставления обоих ключей занял больше времени, чем Тони когда-либо помнил. Он знал, что дело в его нетерпении; однако, он клялся себе, что весь процесс происходил в замедленном режиме. Как только ячейку вытащили, Тони последовал за работником в отдельную комнату.

— Сэр, вы хотите, чтобы я остался?

— Нет, уходите.

Его приказ больше напоминал рычание, чёрный взгляд буквально уничтожал работника банка. Тони было наплевать; он хотел, чтобы человек испарился. Ему нужно увидеть, что лежало, внутри ящика — или, если точнее — что пропало, и сделать это без свидетелей.

Сотрудник банка тихо вышел, и Тони открыл ячейку. За все годы, пока он перемещал и вновь инвестировал суммы Натаниэля, ни разу содержимое этого ящика не заставляло его удивляться — до настоящего момента.

Вместо привычных документов, Тони всунул руку в глубь стального ящика и достал международный одноразовый мобильный телефон. Он очень был похож на тот, что у него был для связи с ФБР. Вместе с этим телефоном шло также зарядное устройство и конверт.

Он не был уверен, дрожат ли его руки из ярости или из страха. Весь его план базировался на том, чтобы забрать все средства. Если его деньги не здесь, то где они? Он мыслями вернулся обратно к датам у подписей: 9 и 11 сентября. Во время этих дат, Кэтрин была в Айове — с ним. Кто ещё мог знать?

Тони открыл конверт и нашёл письмо, которое было очень коротким и без подписи:

Поздравляю, ты добрался до этой подсказки.

Я не могу быть уверена в том, кто читает эту записку, так что я только могу сказать, что ты прошёл своё первое испытание. Поздравляю — я полагаю, это заслуживает положительных последствий.

Я понимаю, что ты не привык к учёбе, но, пожалуйста, знай, я искренне надеюсь, что твоё образование получено честно.

Если ты тот, кем, как я верю, являешься — тогда всё это имеет смысл.

Я не оставила тебя ни с чем — я бы так не поступила. Я слышала, что это сложно, когда тебя выдёргивают из твоей жизни и оставляют в полном распоряжении другой; посему, как часть твоих положительных последствий, я создала один счёт, который доступен только тебе. Ты можешь получить доступ к нему, используя информацию ниже.

В продолжении твоего обучения, я предоставляю тебе сотовый телефон. Я полагаю, ты не будешь нуждаться в лекции на тему руководства по эксплуатации, однако, делай выбор с умом — помни, все действия имеют последствия.

Температура в маленькой комнате увеличивалась с каждым словом. Недели беспокойства за Клэр и — и — это всё было каким-то обманом — какой-то игрой — способом украсть у него деньги! Но почему? У него были деньги в Штатах — больше денег, чем она получила с этих счетов. Она могла иметь всё. Мысли проносились слишком быстро. Было ли это из-за денег или для того, чтобы свергнуть его публично — публичный провал — публичное унижение — правила приличия. Краснота заволокла комнату. Может быть, она была вызвана от низкого жужжания флуоресцентных ламп. Он попытался остановить это — попытался удержать контроль. Кроме того, существовало объяснение; Тони знал, что оно существовало. Но как? Каким образом Клэр узнала о существовании этого счёта? Каким образом она смогла получить к нему доступ? У него был ключ!

Сделав глубокий вдох, Тони закрыл глаза. Учёба? Последствия? Это какая-то шутка? Может быть, это не Клэр; в конце концов, она рассказала свою историю Мередит. Тони не имел представления о том, сколько она рассказала — чёрт, она поведала свою историю адвокатам в Айове. У ФБР был тот отчёт — он ознакомился с первыми фразами. Внезапно ему захотелось прочитать больше, когда он был с ФБР. Может быть, только в порядке предположения, это была какая-то подстава со стороны ФБР?

У Тони не было выбора — он должен проглотить наживку и включить телефон. Он не мог вспомнить, испытывал ли он когда-либо себя настолько загнанным в угол? В их игре в шахматы он попал в ситуацию фигурального шаха; однако, он не был уверен наверняка, кто загнал его в этот угол. Тони осмотрел комнату в поисках розетки. Найдя одну, он подключил телефон. Когда маленькое устройство ожило, он попытался обуздать ураган в голове.

А что насчёт счёта? Последний раз, когда он проверял, у него с Кэтрин было более 200 миллионов долларов в инвестициях. Какую стипендию ему позволили сохранить? Краснота просочилась в его мысли, когда он стал обдумывать вероятности. Если грёбанное ФБР думает, что они могли забрать у него его жизнь и деньги, тогда они, к несчастью, ошибаются. Он собирался докопаться до сути, не взирая на трудности, и, будь всё проклято, последние семнадцать дней были адом!

Когда экран, наконец, загорелся, Тони вошёл в список контактов. Всего их было три. Первый внесённый номер не был связан с именем — это был символ звёздочка (*). Вторым шло имя: Клэр. Третьим было его имя: Энтони. Он почувствовал, что мускулы на шее свело. Была ли информация о сотовом телефоне Клэр в отчёте ФБР? Что за дерьмо со звёздочкой? Или же это способ Клэр сказать, что это она? Способ Клэр сказать, что она проделала это всё с ним, неужели он это заслужил? Тони знал, что заслужил; но ведь он не примет всё это с распростёртыми объятиями и не станет играть в её чёртовы игры!

Сигнал внутри комнаты был очень слабым, чтобы гарантировать, что звонок пройдёт. Он отказывался жить в страхе. Если кому-то нужно преподать чёртов урок — он будет учителем. Опустив телефон в карман пиджака, Тони забрал зарядное и записку. Изображая из себя бизнесмена, он пошел выяснять что осталось на его счету.

Каждый день Клэр размышляла о тех предметах, которые она оставила в банковской ячейке. Согласно поступившей информации, самолёт Тони упал более двух недель назад. Она никогда не задумывалась о возможности того, что он на самом деле мог быть ранен; однако, с каждым проходящим днём, она ощущала необходимость принять во внимание и такую возможность. Ведь, если бы он был в состоянии, не добрался бы он до Женевы, чтобы получить доступ к своему сокровищу?

Были времена, когда она беспокоилась о том, что он получил доступ к ячейке и решил не звонить. В её мыслях она создала все виды сценариев его решения. Клэр знала, не имело значение, что он решил — звонить или не звонить — его решение не будет базироваться на том, правильно или неправильно он истолковал её подсказки. Она знала без капли сомнения — Энтони Роулингс был единственным человеком, который понимал, о чём она вела речь.

У него будет правильный номер для звонка; однако, ей нужно рассмотреть такую возможность, что не он получит доступ к ячейке. Если произойдёт именно так, у Клэр был запасной план. У неё были сотовые телефоны, привязанные к каждому номеру. Единственный телефонный номер, на который она ответит был тот, который проходил под звёздочкой. Во время их брака, когда, наконец-то, Тони разрешил ей иметь свой собственный мобильный телефон, он создал список её контактов — единственные звонки, на которые ей разрешалось отвечать — были те, которые внесли в список со звёздочкой перед именем. Ни одна живая душа не знала об этой части их истории; она никому об этом не рассказывала — даже в своих мемуарах.

Если кто-то другой обнаружит индивидуальную банковскую ячейку, тогда с большей вероятностью они позвонят на номера с именами. Если это произойдёт, если один из двух телефонов зазвонит, Клэр решила, что она не ответит; вместо этого, она разобьёт все три международных одноразовых телефона и сосредоточится на своём будущем.

Она провела утро в саду с Френсисом. Плодородность почвы в сочетании с солнцем и дождями дали урожай, о котором она и представить себе не могла будучи в Айове или Индиане. После заплыва в бассейне, душа и ланча Клэр проводила вторую половину дня, расслабляясь в кровати и читая книгу. Умиротворение морского бриза и звук прибоя вводили её практически в гипнотическое состояние. На неё наваливалась послеобеденная дрёма: слова в книге расплывались, а её веки сражались с тем, чтобы оставаться открытыми.

Звонок международного телефона, который невозможно было отследить, заставил её подпрыгнуть, изгнав тропическую безмятежность. Это был правильный номер — тот самый под звёздочкой. И хотя она страшилась его первоначальной реакции, у неё не было выбора. Клэр хотела ответить — сейчас или никогда. Звонок… снова звонок…

Придавая твёрдости голосу, несмотря на дрожащие руки, Клэр нажала на кнопку ответить и произнесла: — Здравствуй, Тони.

— Боже, это ты!

Его голос звучал на пределе возможностей, она представила его тёмные глаза, и как начала пульсировать венка на его шее. Она узнала изменение в его тоне, когда слова стали вырываться рычанием сквозь плотно сжатые зубы: — Что ты натворила?

Оставаясь непоколебимой, Клэр заговорила с уверенностью: — Если я повешу трубку, то ты никогда не сможешь связаться со мной снова. Выбор за тобой.

Закрыв глаза, Клэр слушала, как он изо всех сил старался успокоиться. У него заняло несколько минут, когда в конце концов он выдохнул и произнёс: — Я рад, что ты жива. Ты хоть представляешь, через что нам всем пришлось пройти? Как там…наш…ребёнок?

Улыбка показалась на её обеспокоенном лице. С облегчением она ответила: — С нашим ребёнком всё хорошо.

Наконец, он произнёс связно: — Слава Богу. — Она не понимала, злость это или боль; в любом случае, его слова были пронизаны эмоциями, — Какого чёрта ты это сделала? Где ты? И где мои деньги?

— Я тоже рада тебя слышать. Я уверена, что ты сбит столку, но… — Её тон смягчился, — Я скучаю по тебе, и я рада, что новости о твоей безвременной кончине преувеличены.

— Клэр, что, чёрт возьми, происходит? — Он повторил, — Где ты? И где мои деньги?

— Я здесь, а твои деньги инвестированы самым наилучшим образом. Ты будешь счастлив узнать, что они принесли неожиданную прибыль — по последним прогнозам. У тебя увеличились инвестиции в нефть.

— Я в восторге. — Он выдохнул, — Здесь — это где?

— Конечно, я подумываю больше инвестировать в логистику. Я прочитала, что за этим будущее. У производства много переменчивых факторов.

— Могли бы мы пропустить обсуждение инвестиций? Я хочу знать, что ты сделала.

— А я хочу назад мою жизнь — ту самую, которая у нас была. Можем мы оба получить то, чего хотим?

Его голос напомнил ей делового Энтони Роулингса; оценивающего условия и собирающего факты: — Тебя похитили? Или ты сама оставила меня?

— Тони, ты мне доверяешь?

— Что?

— Ты мне доверяешь?

— Я хочу, но ты оставила меня — снова. Ты забрала мои деньги. — Тон его голоса снова поднялся. — Как? Как ты вообще о них узнала?

Её решимость начала таять. Если он повесит трубку, всё будет кончено. Она не хотела этого.

— Тони, я совершила ошибку — много ошибок. Я поверила кое-кому другому — вместо того, чтобы доверять тебе — и придерживаться наших обещаний. Я выяснила правду, и я хочу, чтобы ты знал, что я доверяю тебе, и мне очень жаль.

Тони пытался выговорить слова: — Другому? О чём ты вообще говоришь?

— Мы оба с тобой дети детей… также, как и наш ребёнок…

Сначала он хранил молчание. Клэр задавалась вопросом, а правильно ли он вникает в то, что она имела в виду. Наконец, он спросил: — Как тебе это удалось?

— Доверься мне, и мы во всём разберёмся вместе.

— Похоже, у меня нет выбора.

— На самом деле, он у тебя есть, — произнесла Клэр, она смотрела на обручальное кольцо с большим бриллиантом, висящем на золотой цепочке вокруг её шеи. Несмотря на то, что она не носила его на пальце, она никогда его не прятала, не продавала и не позволяла убирать от себя далеко. Она следовала его правилам; но всё же, она должна предоставить ему выход. Если она этого не сделает, тогда она всегда будет сомневаться, хотел ли он её или свои деньги.

— Клэр, не играй в игры. В этом нет смысла.

— Я могу тебя заверить, что это не игра. Я предоставляю тебе выход, похожий на тот, что ты предоставил мне несколько лет назад. Ты можешь исчезнуть со своей свободой и новым удостоверением личности. Будучи щедрым человеком, каким я являюсь, я оставила тебе один миллион долларов — твоих денег — что больше, чем ты подарил мне, когда ты развёлся со мной

Клэр услышала сердитое «хм» на другом конце линии. Она выжидала, но когда Тони не произнёс ни слова, она продолжила: — Этого достаточно, чтобы покрыть все твои нужды на оставшуюся жизнь. Возможно, тебе придётся урезать аппетиты, но я полагаю, ты будешь питаться регулярно, или же ты можешь согласиться быть со мной, на моих условиях, и мы вместе поработаем над тем, чтобы исправить ошибки. Выбор за тобой.

— Ты серьёзно?

— Серьёзна ли я? Что ж, я осознаю, что тебя выдернули из твоей жизни. Я осознаю, что твоей репутации нанесён урон. Я также осознаю, что твоя компания испытывает трудности. Я не могу и не буду брать на себя ответственность за большую часть этого, но поверь мне, я понимаю, каково это, когда весь твой мир перевернули с ног на голову.

Она ждала; он не ответил, — Я также знаю, кто это сотворил с нами обоими. Я понимаю, что исчезновение на некоторое время — это наш лучший вариант, и самое важное, я хочу провести время моего исчезновения с тобой. Хочешь провести свою жизнь со мной?

Он выдохнул: — Клэр, я бы отдал всё на свете, чтобы быть с тобой и нашим ребёнком.

— Тони, этого недостаточно. Я хочу тебя — я хочу нашего ребёнка — и я хочу нашу жизнь. Ты поможешь?

Когда он не сразу ответил, сердце Клэр оборвалось. Выберет ли он вариант с выходом?

— Тони?

— Я тоже хочу всего этого. Что ты имеешь в виду, на твоих условиях? Кто что с нами сделал? И кто рассказал тебе о деньгах?

— В самом деле, Тони? А сколько людей знает о них? А сколько людей считают нас обоих детьми?

Клэр ждала, слёзы вновь покрыли её щёки. Он должен был понять, простить и довериться — именно такой сценарий она представляла себе. Это то, что она планировала. Не в состоянии сдержать звуки плача Клэр тяжело вздохнула и откинулась на спинку кровати. Пока она ждала ответа Тони, она почувствовала, как их ребёнок шевелится внутри.

Когда она снова услышала его голос, то сразу же поняла, что это не тот тон, на который она рассчитывала.

— Ты и наш ребёнок в безопасности?

Она смогла произнести: — Да.

— Клэр, если я позвоню на этот номер ещё раз, ты ответишь?

Её голова согласно кивнула, но губы не произнесли того же самого. Чёрт бы его побрал! Неужели он не понимал, что и она прошла через ад?

— Ты хочешь сказать, что не хочешь быть с нами?

— Нет, — он понизил голос. — Ты не понимаешь через что я прошёл.

Она сжала кольцо на золотой цепочке:

— Тони, для меня это тоже было нелегко. Ты нужен мне — ты нужен нам.

В этом было больше признания, чем она хотела, но каким-то образом она хотела заставить его понять.

Он повторил: — Ты ответишь?

Клэр знала, что он не любит повторяться. Вытирая глаза тыльной стороной ладони, она произнесла: — Всё, чего я хотела от тебя, это простое да. Это так сложно?

— Ты ответишь?

Она не могла лгать; с другой стороны, она не могла остаться честной. В эту секунду Клэр не была уверена, что она сделает.

— Я не знаю, Тони. Ты позвонишь?

— Я не знаю.

Связь прервалась…

Глава 13

— По какой-то веской причине ложь — есть лучшая причина сказать правду.

Бо Беннетт

Агент Гарри Болдуин расположился в своём гостиничном номере в отеле Цюриха, в Швейцарии. Две недели минуло с тех пор, как Клэр и Филипп Роуч покинули Венецию. Болдуина не похвалили в бюро. Они определённо были недовольны его никому ненужным выслеживанием итальянской пары в отеле «Даниелли». И хотя, Славу Богу, это прошло незаметным для Итальянского посольства, руководящий специальный агент Уильямс без колебания прочитал лекцию Болдуину — весьма основательную — на тему его неудавшейся попытки. Может быть, Болдуин слишком давно не работал под прикрытием. Без показной самонадеянности Болдуин на самом деле верил, что его система слежения приведёт к следующему местонахождению Клэр. По правде говоря, он недооценил Филиппа Роуча.

У бюро были агенты по всей Европе, разыскивающие Роулингса. Болдуин на самом деле не знал, где тот находится. Каждый раз, когда Роулингс отвечал на телефон бюро, он вешал трубку до того, как его местоположение могли засечь. Единственная причина, по которой Болдуин засел в Швейцарии — это слухи. И дело не в высокотехнологическом зондировании ФБР. Нет, это часы расследования, неимоверное количество выпитого кофе и поглощение статьи за статьёй. Сплетни, которые привели его в Цюрих в действительности брали исток в расследовании Клэр. Ходили слухи, что Натаниэль Роулз припрятал деньги за границей. Несмотря на то, что к идее скептически отнеслись люди, которые его знали, и та так и не нашла подтверждения, Гарри рассуждал, что Роулингс по своей воле не оставил бы ту жизнь, которую он вёл, и не согласился бы существовать на мизерную компенсацию от ФБР, если бы у него не было больше денег, до которых он мог бы добраться. Здравый смысл подсказывал ему, что Швейцария — то самое место, где можно спрятать деньги. Конечно, были и другие варианты. В настоящее время всё больше американцев, вероятно, использовали Каймановы острова или Багамы; однако, Болдуин напомнил себе, что эти самые деньги изначально были припрятаны Роулзом в 1980 году.

Гарри хотел — и ему нужно было — доказать ФБР, что Роулингс был, по существу, ответственен за многочисленные нераскрытые преступления. В действительности, в них не только входило убийство агента ФБР, но более чем вероятно череда убийств. Болдуин пробежал пальцами по своим светлым непослушным волосам. Почему же Клэр не могла понять, что Роулингс был просто монстром, который издевался над ней, мужчиной, который по сути своей был серийным убийцей? Он пытался думать о деле, а не вспоминать её зелёные глаза. Он понимал, что облажался во время их последней встречи. По правде говоря, он не хотел называть её глупой — она просто слишком охотно верила Роулингсу. Болдуин пообещал себе, что он остановит Роулингса — до того, как он сможет причинить боль Клэр — снова.

Гарри решил начать с самого начала. Воспользовавшись базой данных бюро, он занялся тем, что определил список лиц, которые умерли с подтверждённой причиной смерти от содержания в их телах следов растения воронца толстоножкового. Не все лица в полученном списке могли быть связаны с Роулинсом или Роулзом; однако количество, которое могло быть связано — даже слабо— было слишком большим, чтобы списать на случайность. Первый запротоколированный случай — и причина всего этого расследования — заключалась в Агенте Шермане Николсе. Его причина смерти в 1997 году публично была объявлена как смерть по естественным причинам. Николсу было семьдесят три года и за плечами была история с высоким кровяным давлением; тем не менее, как федеральному агенту на пенсии, ему полагалось полное вскрытие. Токсикологические исследования заняли время. Когда были обнаружены неизвестные маркёры, потребовалось больше времени, чтобы установить их. Для семьи агента Николса и общественности первоначальная причина смерти была подтверждена. Для бюро дело осталось открытым.

Следы растения воронца толстоножкового в дальнейшем были обнаружены во время вскрытия в 1989, проведённого федеральным исправительным заведением общего режима лагерем «Габриелс», расположенным к северу от Нью-Йорка. Имя заключённого: Натаниэль Роулз; и снова анализ крови занял время. Простым ответом был сердечный приступ. Это то, что указал специальный агент Уильямс; воронец тостоножковый оказывал седативный эффект на ткань сердечной мышцы, вызывая остановку сердца. Болдуин задавался вопросом: зачем Роулингсу убивать своего собственного деда? Зафиксировав информацию, он хотел пересмотреть записи о посетителях исправительного учреждения лагеря «Гэбриелс». Будучи тюрьмой общего режима, посетители регулярно приходили и уходили.

Самой большой проблемой в поисках Гарри даже при помощи федеральной базы данных было то, что воронец толстоножковый обычно не выявлялся в токсикологических анализах. По правде говоря, необходимо было провести исследование всех смертей, связанных с сердечной недостаточностью; однако, это даст ошеломляющий список возможных жертв. Даже Гарри вынужден был признать, что Роулингс не мог быть ответственным за каждого человека, который умер от проблем, связанных с сердцем; тем не менее, если Болдуин включит родителей Роулингса, его деда и агента Николса, это уже четыре смерти в относительно короткий промежуток времени. Исходя из пункта 101 криминалистической экспертизы, это подпадало под определение серийного убийцы, а если ещё и добавить Саймона Джонсона, — череда убийств не прекращалась.

Гарри составил историю болезни по всему списку потенциальных жертв. Не все подходили под возможный профиль сердечных заболеваний, как в случае с агентом Николсом и Натаниэлем Роулзом. Саймон, например, был весьма здоров. Единственными показателями в его медицинской карте были аллергии: на медицинские препараты, содержащие сульфамиды и пенициллин, а также реакция на антигистаминные препараты класса H1. Если бы факт его смерти привёл к выводам о естественных причинах кончины, тогда красные флаги, в конце концов, бы поднялись. К счастью для Роулингса тело Саймона слишком сильно обгорело во время крушения. Гарри запросил новый токсикологический скрининг образцов тканей, оставшихся целыми с момента несчастного случая Саймона — но на это потребуется время.

Гарри уже собирался начать просматривать отчёты патологоанатомов по штатам — ища специфические упоминания следов воронца толстоножкового — когда зазвонил телефон.

Он ответил: — Алло?

Голос на другом конце линии рассчитывал на действие: — Агент Болдуин, Роулингс был замечен на выходе из банка в Женеве. По словам агента, он не пытался скрыться.

Болдуин хотел произнести: «Что за заносчивый ублюдок», вместо этого он сказал: — Я могу быть там менее, чем через час, сэр.

— Бюро подготовило самолёт. Будьте на нём, десять минут назад.

— Да, сэр.

— Агент, пока вы будете лететь в Женеву, сможете пересмотреть ваше назначение. Я бы хотел предположить, что вы не провалите задание вновь; однако мы оба знаем, что случается, когда мы предполагаем.

— Да, сэр. Я не подведу.

Его расследование должно подождать.

Расположившись в номере «Гранд Отеля Кемпински», Тони выпил порцию лучшего бурбона «Глен Гариох», который он когда-либо пробовал. Слишком много мыслей кружило в его голове, чтобы заострять внимание на какой-то конкретной. Одно он знал наверняка: у него было достаточно привычной жизни. Один миллион долларов не сильно большая сумма, но она поддержит его, пока до него не доберётся ФБР. Теперь ему было наплевать — какого чёрта? Загадочная угроза агента Джексона должна найти подтверждение. То, каким видел это Тони, долбаное бюро должно раскошелиться или выйти из чёртовой игры!

Тони уже останавливался в «Кемпински» ранее и решил, из-за его размеров и репутации высоких стандартов, он вновь остановится здесь же. Он решил, что бизнесмен, который тратит деньги, получая удовольствия от всего, что может предложить жизнь, потеряется в толпе. Анонимность, плюс современный декор с чёткими линиями и роскошь были именно тем, чего Тони хотел и нуждался на данный момент. Он мог провести несколько дней в номере, смывая зловонные запахи хостелов и обыденность жизни со своей кожи, пока он пил, изгоняя из головы мысли о том, что Клэр его оставила и украла его деньги. Всё это выглядело как превосходная комбинация.

Ещё одна порция бурбона, и он мог просто спуститься вниз в один из клубов — чёрт, он не был с другой женщиной с тех пор, как они с Клэр поженились — не был даже тогда, когда она была в тюрьме. Он ходил на свидания и делал вид; это то, кем был Энтони Роулингс; тем не менее, его сердце в этом не участвовало. Он всегда был вежливым и вёл себя по-джентельменски; даже, когда к нему приставали. И дело не в том, что у него не было потребностей. Проблема в том, что стоило ему прикоснуться к губам другой женщины и закрыть глаза — он видел перед собой лишь сверкающие изумруды, которые жаждал ощущать всей кожей. Он открывал глаза, и та, кто перед ним, была совсем не той, кого он на самом деле жаждал — все остальные части его тела были не заинтересованы в продолжении. Несмотря на то, что много женщин охотно помогли бы справиться с ситуацией, Тони не испытывал к этому интереса.

Конечно, это совсем не значило, что Клэр позволила ему испытать те же исключительные привилегии. В том состоянии, в котором Тони пребывал сейчас, это было где-то, куда ему не стоило отправляться. Одна мысль распахнула шлюз для других — оставила ли она его для того, чтобы быть с кем-то другим? Была ли она с этим кем-то прямо сейчас? Это была та самая мысль, которая с монотонным постоянством периодически просачивалась в его голову: а что, если ребёнок не от него? Вновь проиграв их разговор — где, чёрт возьми, было место, которое именовалось «здесь»? И что это за ответ?

Тони усмехнулся, наливая себе третий стакан. Черт, не будь он таким благородным, он пил бы эту дрянь прямо из бутылки. Он мог бы всё ещё использовать то же имя, что и мужчина, живший в хостеле, но он не был тем самым мужчиной. Он пил, как люди, обманутые культурой — из бокала.

Очевидно, что у него было больше вопросов, свербящих в голове, чем ответов. Тони вновь мыслями вернулся к исследованиям, которые он пытался провести. Слишком много кусочков паззла отсутствовали.

Откинувшись на спинку роскошного кресла и уставившись в окно на сумеречное небо над озером Женева, Тони признал, что ФБР правы. Клэр оставила его по собственной воле!

С притуплёнными от наката ликёра девяносто шести летней выдержки чувствами, мысли Тони складывались медленно; тем не менее, слова Клэр продолжали всплывать вновь: «В самом деле, Тони? Сколько людей знали об этом? Сколько людей считают нас обоих детьми?» Он знал ответ где-то глубоко внутри. С каждой секундой правда разгоралась в нём — Кэтрин знала — она знала, что они оба были детьми детей. Кэтрин знала о деньгах Натаниэля. Кэтрин знала как добраться до денег Натаниэля. Кэтрин знала!

Потянувшись к близлежащему телефону, Тони чуть не пролил выпивку. Когда он смог удержать равновесие, то подумал о номере телефона Кэтрин — не её — не его! Сама идея того, что он мог позвонить в свой дом, а там была бы она — разожгла его ярость. Как раз тогда, когда он раздумывал над тем, чтобы набрать номер — с телефоном в ладони — тот зазвонил.

Он практически выронил его!

С лёгким пренебрежением в голосе Тони ответил: — Здравствуйте, агент Джексон, как ваши дела этим чудным вечером?

На мгновение повисшее молчание заставило Тони рассмеяться: — Что случилось, агент? Кошки съели ваш язык?

— Мистер Роулингс, мы получили информацию, что вы не скрываетесь.

— Ой, ну что вы, это неправда. Нет — никто не может меня видеть, прямо сейчас. — Тони осмотрел углы комнаты на наличие камер. — Или вы можете? — Он поднял руку и помахал ею в воздухе, — вы меня видите?

— Нет, мистер Роулингс, я вас не вижу; однако, вас засекли.

— Хм-м, не может быть. Я не пользуюсь своим настоящим именем.

— Мистер Роулингс, мы бы хотели, чтобы вы встретились с нашим оперативником. Он проинструктирует вас по поводу лучших способов оставаться в тени.

— Не думаю, что я в настроении для ещё одного урока сегодня. Понимаете, мне уже преподали урок, так что с меня реально хватит образования на данную минуту.

— Это не просьба. Вы остановились в «Кемпински»; наш агент встретится с вами через пятнадцать минут в баре «Миллиган» рядом с железнодорожным вокзалом.

Тони посмотрел на часы.

— Мне придётся отказаться. Понимаете, я подумал заказать еды в номер.

— В «Миллигане» — через пятнадцать минут.

Трубку бросили. В углу экрана значилось время 02:24, то есть — они, в конце концов, смогли отследить звонок — это не имело значения. Они уже знали, где он остановился.

Тони дошёл до ванной, плеснул воды на лицо и поправил галстук. Если они ожидают, что он встретится с каким-то придурком из ФБР, тогда, по крайней мере, он сделает это с достоинством.

Фил наблюдал, как Тони вышел из «Кемпински». Если предполагалось, что Роулингс скрывался, Фил не считал, что он хорошо справляется. Его манера поведения, роскошный вид и аура — всё в нём кричало — Энтони Роулингс. И по правде говоря, не имело значение, что за имя он выбрал, никто, кто с ним знаком, не сможет перепутать его с кем-то другим — чёрт, Фил был хорош, но его мог найти любой.

С того момента, как Фил оставил Клэр на острове, он следил за банком. Она назвала ему заведение, в котором получила своё новое состояние. Это заслуживало внимание только потому, что рано или поздно, Роулингс объявится в том же самом месте. Клэр никогда не рассказывала ему, что она оставила для Роулингса в индивидуальной банковской ячейке, но что бы это ни было, Роулингс не казался счастливым по этому поводу, когда уходил из банка. Он не был похож на человека, который только что получил доступ к своим припрятанным миллионам.

Поймав такси, Фил велел водителю следовать за машиной впереди. Возможно, это был не самый лучший пример сыскной работы, которую он когда-либо проделывал, но сейчас речь не шла об изучении объекта. Фил не хотел узнавать больше об Энтони Роулингсе, чем он уже знал. Положа руку на сердце, он знал больше, чем хотел знать. У Фила было кое-что, что он хотел сказать Роулингсу.

Такси с Роулингсом подъехало к маленькой таверне, «Миллиган», недалеко от станции метро. И снова, Фил задался вопросом, о чём думал Роулингс. Это было слишком публичное место для кого-то, кто, как предполагалось, пропал без вести. Когда Фил зашёл в таверню, ему понадобилось всё самообладание, чтобы не замереть и не открыть рот от сцены перед ним. Даже Роулингс, казалось, был сбит с толку, потому как он пытался понять реальную картину происходящего. Гарри Болдуин встречал Роулингса посреди зала. Да, там были другие посетители, звуки — разговоры, музыка, звук от переставления стульев, при этом, когда Фил проскользнул в тёмный угол, ничего из этого не отметилось в сознании. Это напоминало кино, где всё остальное в зале смазывалось. Всё, что мог видеть Фил — это как двое мужчин стояли близко друг к другу. Если бы это был вестерн, тогда их руки лежали бы на револьверах.

Роулингс не выглядел счастливым, покидая отель. «Несчастный» было слишком слабым выражением, чтобы описать его теперешнее настроение. Фил не мог слышать их разговора, но он мог чувствовать волны напряжения от их встречи. На секунду, когда Болдуин вытащил свой значок, Фил испугался, что Роулингс вырубит его. Это не было настоящим испугом — на самом деле, Филу доставило бы удовольствие это шоу; однако, ради Клэр, это было чем-то, что не должно было произойти — по крайней мере, не на публике.

Фил хотел услышать, о чём они говорят; однако, незаметно проскользнуть в соседнюю с ними кабинку не добавило бы тепла к их встрече. Фил полагался на интуицию: данная встреча застигла Роулингса врасплох. Фил задался вопросом, а с кем, Роулингс думал, он встречался. Качая головой, он проанализировал — если это организовано ФБР, тогда всё выглядит дерьмово.

Фил заказал пиво и продолжил наблюдать. Никто из мужчин в кабинке на другом конце зала не сделал заказа, когда к ним подошла официантка. Несмотря на то, что они сидели спокойно, аура негодования ощущалась, как облако, окутывающее их всех. Фил не думал, что это игра его воображения или из-за того, что он знал их предысторию. Даже незнакомые люди сторонились той части бара. Вопреки их слишком тихим голосам, язык их тел выдавал горячее обсуждение. Болдуин говорил, Роулингс не проявлял интереса; однако, когда Болдуин достал телефон и показал что-то Роулингсу, Фил подумал, что заметил искры. Палец Роулингса указывал на Болдуина и двигался, чтобы подчеркнуть каждое слово его резкого ответа. Без предупреждения Роулингс поднялся из-за стола и направился к двери.

Фил наблюдал, не пойдёт ли за ним Болдуин. Когда тот так и остался сидеть на месте, Фил положил несколько евро на стол и выскользнул за Роулингсом. Наблюдая за остановкой такси и тем, как Роулингс садится в машину, Фил выдохнул и сказал себе, что это ради Клэр.

В следующую секунду Фил дотронулся до ручки двери такси. Когда дверь открылась, он устроился на сиденье рядом с Роулингсом.

— Простите, но данное такси… — слова Тони, произнесённые по-французски, замерли, когда их глаза встретились. Понятно, что он не сразу узнал Фила, всё-таки, они только несколько раз встречались лично. Большая часть их общения велась через электронную почту или текстовые сообщения, но когда до Роулингса дошло, кто только что ввалился в такси, его глаза потемнели, и он зарычал: — Какого чёрта?

Также на французском, Фил ответил: — Я бы обратился к вам по имени. — Фил перевёл взгляд на водителя такси. — Однако, я не уверен в том, какое оно.

— Коллинз, — произнёс Роулингс, когда выдохнул и откинул голову на сиденье.

— Месье Коллинз, я уверен, вам бы хотелось меня выслушать.

— Этот дерьмовый день никогда не закончится?

Водитель такси обернулся на Тони, спросив всё ли в порядке. Тони кивнул и ответил: — Да, в отель, пожалуйста, — выдохнув, он продолжил разговор.

— Месье, я полагаю, вы присоединитесь ко мне?

Фил кивнул, — Конечно, сэр.

Глава 14

— Немного больше настойчивости, немного больше усилий, и то, что казалось безнадёжно провальным, может оказаться оглушительным успехом.

Элберт Хаббард

Каждый день был лучше предыдущего. Клэр позволяла себе потосковать от одиночества и поплакать только тогда, когда оставалась одна в спальне. Это не было подавлением чувств, она смирилась со своей судьбой. Эти карты ей не раздавали; нет, эти она вытащила сама.

Она решила, что Мадлен и Френсис не должны быть отягощены ее печалью, и её ребёнок не должен чувствовать тоску матери. Клэр усмиряла свою печаль, и остальное время её поведение было блефом. Хорошая мина при плохой игре — её новая мантра.

Странное дело — её очень это удивило — было в том, что пока она блефовала и имитировала счастливое состояние, ежедневные дела начинали приносить настоящее удовольствие. Однажды днём, находясь на кухне с Мадлен, она услышала собственный смех. Лёгкий, причудливый и незнакомый — он удивил её больше всего. Столько времени прошло с тех пор, как она смеялась по-настоящему, что она его не сразу распознала.

Вечером, поговорив с Тони, она пролежала на кровати с телефоном в руках, как ей показалось, в течение нескольких часов. Она так хорошо всё спланировала и организовала, тем не менее, он бросил трубку. Боль от его решения и от всей ситуации была физической. Она испытывала физическую боль прежде, но эта была подобна параличу. Если бы не ребёнок, она бы решила остаться в большой кровати навсегда. Но раз жизнь в ней росла и двигалась, она тоже должна продолжать жить.

Всё также поднимались волны и солнце по-прежнему садилось на закате. Мадлен и Френсис неизменно выполняли свою работу. Клэр нужно было сделать выбор: то ли ей посвятить всё время ожиданию его звонка, то ли просто жить дальше. Не то, чтобы это было желание — это была необходимость. Ей нужна определённость. Собрав все свои силы, о существовании которых она и не подозревала, она выключила мобильный, по которому Тони звонил, собрала все провода и телефоны, связанные с депозитной ячейкой, и сложила их в контейнер. Она не будет его преследовать и заманивать, всё, что она может сделать — это жить дальше.

Когда реальность с полной ясностью раскрылась перед ней, её вдруг осенило, что произошло то, чего она боялась больше всего — Кэтрин выиграла. И не важно, что сама Клэр знала правду, и что она рассказала обо всём Тони. Всё, что важно — это последствия её предательства. Тёплой июньской ночью, стоя посреди открытого поля, они с Тони пообещали доверять друг другу. Хотя она знала, как это было трудно в то время для Тони, они оба дали клятву. Они не давали её в присутствии друзей или родственников, но это была настоящая клятва. Несмотря на то, что до этого Тони часто давал обещания по очень плохим мотивам, он не раз доказывал ей, что является человеком слова.

В ту самую ночь он спросил её, боится ли она его. Она ответила: — Тебя — больше нет. Да, было время, но ты изменился, и я изменилась. Нет, больше нет. — Если бы только она сосредоточилась на этом, на своём обещании.

Клятвы всегда подвергаются проверке. Испытания случаются, хотя их не планируют. Кэтрин спланировала испытание Клэр, хитроумно использовав её прошлое, её страхи и её материнский инстинкт против неё самой. Провалив этот тест, Клэр сама пострадала, Тони пострадал, и в конечном итоге, пострадал их ребёнок — смысл её жизни. По правде, это была впечатляющая победа Кэтрин. Она сорвала джек-пот и могла теперь долго наслаждаться этим.

Прошло несколько дней, прежде чем до Клэр дошла вся ирония ситуации. В этом извращённом мире мести она сделала то, что сделали в своё время Тони и Натаниель — она поверила не тем людям. И она не могла это исправить. Она не только поверила не тем людям, но и оттолкнула тех, кому действительно была дорога. Были ли это Эмили, Джон или Фил, их всех не было рядом, и это её вина.

Когда они сели есть, и Френсис держал одной рукой её руку, а руку Мадлен другой, слова Френсиса обратились к сущности, которая была ей знакома с детства. Не то, чтобы она не верила, нет. Просто она не была уверена, что достойна благословения, о котором просил Френсис. Однажды в саду Френсис рассказал ей о своём пути. Он был не просто верующим, он был посвящённым.

С каждым днём и каждым приёмом пищи сознание Клэр раскрывалось немного больше. Ещё не поняв этого сама, она тоже начала обращаться к Богу. Она не делала это вслух, но это очень успокаивающе на неё действовало. Она ни о чём не просила. Не было ничего, чего бы ей хотелось. Она давала обещания; обещания заботиться о своих новых друзьях, о ребёнке, о себе самой. Чем больше она говорила, тем больше слышала. Ответом были не слова. Это было спокойствие. Клэр не знала, как это работало, но каким-то образом это происходило. Как и когда-то с Тони, она по своей воле отдавала свою жизнь во власть кому-то другому.

Тони сделал глубокий вдох. Несмотря на то, что многоцветная красочность моря внизу напоминала ему о медовом месяце, внутреннее напряжение сковало плечи и шею. Ни для кого не было секретом, что Энтони Роулингс не любил быть никому должен. И действительно, не считая себя самого, он мог посчитать на пальцах одной руки людей, кому он мог доверить хоть что-то в своей жизни. К сожалению, весь список вёл назад, ко временам его детства. Тем не менее, кое кто, кто не был никаким образом ему обязан, мог сейчас изменить его жизнь навсегда. Заседание суда присяжных до сих пор маячило на горизонте. Пока самолётик продолжал путь к таинственному острову, Тони с закрытыми глазами вспоминал события прошлой ночи.

Он всё поставил на кон, чтобы добраться до своих денег. Возможности с этими деньгами — около 200 миллионов долларов — были безграничны. Его мир начал раскалываться и лететь в тартары в тот момент, когда он подписывал банковские бумаги. Он знал на сто процентов, что Кэтрин никогда не ездила в Швейцарию и никогда не имела доступа к этому счёту. Не она умыкнула его деньги прямо у него из-под носа. Тем не менее, на основных бумагах и двух платёжках он увидел подпись — К. Мари Роулз.

В тот момент, когда Тони услышал голос Клэр, облегчение было настолько всеобъемлющим, что всё поплыло перед глазами. Клэр жива! Их ребёнок цел! Он практически в первый раз в жизни почувствовал эйфорию, но тут же весь восторг улетучился и багровый цвет стал заливать глаза. Он больше не думал о том, что Клэр жива, это уже было ясно. Очевидность того, что она по своей собственной воле покинула его, да ещё и обокрала, было единственным, что заполнило его мозг.

Пока она говорила, в его памяти всплывали её заявления. На протяжении нескольких лет она постоянно утверждала, что её не интересуют его деньги, и в то же время он каким-то непостижимым образом стоял посередине Женевы с минусом в 199 миллионов долларов. Клэр сострила что-то об увеличении его инвестиций. Единственно важная инвестиция, которую она должна была увеличить, росла внутри неё. НЕТ, напомнил он себе, она украла и это тоже.

Обвинения Клэр не имели смысла. Кто знал, что они дети детей? Единственным человеком была Кэтрин, а они с Кэтрин были вместе — всегда. Не то, что они были «вместе», тем не менее они всегда стояли друг за друга. Он помнил, как поймал её при падении с лестницы, помогал ей после инцидента, а, вернее, «несчастного случая» с его родителями, сохраняя её свободу ежегодными выплатами Патрику Честеру.

И это было обоюдно. Кэтрин тоже помогала Тони. После инцидента с Клэр Кэтрин убедила его не звонить в полицию. Она придумала историю, которая позже стала их доказательством. Она помогала с Клэр тогда, когда он впервые привёз её в поместье. Кэтрин учила её тому, что она должна была усвоить. Тони знал, что любит Клэр, но он также не мог бросить Кэтрин, не после всего, что их связывало.

Энтони Роулингс был бизнесменом. Он изучал информацию и анализировал бухгалтерские балансы. Сейчас, сравнивая две позиции, он, к сожалению, больше минусов видел на стороне Клэр. Кэтрин была его фундаментом, связующим звеном с Натаниелем долгие-долгие годы.

Затем была организована встреча. Агент Джексон хотел, чтобы он был в «Миллигане». Это было смешно. Если в ФБР знали, где он, тогда почему не приехать к нему? Нет, директива была встретиться в публичном месте.

Даже спустя несколько дней это воспоминание наполняло Тони яростью. Агент! Гарри Болдуин — был агентом ФБР?! Почему? Как? И когда? Было это до или после того, как он был с Клэр?

После того, как первый шок прошёл, Болдуин предложил Тони сесть. Именно тогда он спросил о растениях. Болдуин спросил Тони о том, что тот знает о растениях. Несмотря на то, что парочка остреньких ответов готова была сорваться с языка, Тони ответил: — Ничего. Я ничего не знаю о растениях, кроме разве того, что слышал от Клэр.

Именно после упоминания Клэр, Болдуин выдал кривенькую улыбочку и спросил: — И как там Клэр?

— Давненько её не видел. Что-нибудь слышал о ней? Я звонил тебе, когда она пропала.

— Пропала? Думаю, что… зависит от того, у кого об этом спросить.

Терпение Тони, исчерпанное звонком Клэр, покинуло его окончательно.

— Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду?

— Ну, собственно говоря, буквально на днях… — Гарри повернул экран своего телефона к Тони, — я был в Венеции, и она была в Венеции… видишь, с ней всё в порядке. О, она изменила внешность, — он понизил голос, — думаю, она прячется от какой-то опасности или от кого-то, но если присмотришься, уверен, ты узнаешь.

Тони уставился на фото — Болдуин и Клэр с переплетёнными руками. Тони не мог вспомнить, о чём потом говорилось. Остаток разговора стерся приступом ярости. Оглядываясь назад, можно было сказать — даже хорошо, что Болдуин перед этим ознакомил его со своим статусом федерала, иначе Тони мог добавить к своим заслугам ещё и причинение тяжких телесных повреждений федеральному агенту.

Перед тем, как покинуть паб, Тони обернулся и спросил: — Один вопрос, засранец, Клэр была для тебя источником информации, заданием?

Первый раз на лице Болдуина промелькнула тень реальных чувств: — Сначала да, но потом это стало чем-то большим.

Уходя, Тони раздумывал над своим вопросом и ответом Болдуина. Хотя сначала ему хотелось прижать его и узнать, догадывалась ли Клэр о том, что выступала частью проекта ФБР. Но садясь в такси, он обнаружил, что был ничуть не лучше Болдуина. Начало его отношений с Клэр тоже не предполагали ничего личного. В разгаре этого озарения дверь такси открылась. Он уже раскрыл было рот, чтобы потребовать мужчину выйти, когда вдруг узнал Филиппа Роуча, частного детектива, которого он уволил; того, который провалил защиту Клэр.

Образование всегда было важно для Тони. Он окончил бакалавриат и магистратуру с отличием. Он читал, изучал и добывал информацию везде, где можно. И вот, в течение последних двенадцати часов, трое разных людей, говорили ему, что они владеют информацией, которую ему следует знать. К тому времени, когда Роуч подсел к нему в такси, восприимчивость Тони к обучению стремилась к нулю.

После того, как они вошли в его номер, Роуч рассказал ему историю. Если бы Тони не был одним из участников игры, он бы подумал, что этот человек сумасшедший. Но каждая дата, каждый пример и каждая деталь принимались его разумом. Тони имел незаурядную способность запоминать даты, имена и разговоры. Каким-то образом всё, что он знал, через рассказ Роуча приобретало новый смысл.

Роуч рассказал, что это он отправлял подарки и открытки ребёнку Роулз-Николс. Что это он взломал систему безопасности поместья и пытался сбить Клэя. Он неоднократно подчёркивал, что ничто никогда не угрожало Клэр. Это всё было инсценировкой для того, чтобы посеять панику и подозрения.

Когда Тони спросил, зачем, его ответ был прост: — Это была работа — меня наняла мисс Лондон. — От истории с ноутбуком его желудок сжало. Он не мог поверить, что компьютер был в его собственной гардеробной.

Да, Клэр должна была дождаться его и поговорить, но теперь, когда он увидел всё под новым углом, его сердце болело за женщину, которую он любил. Он понимал, Клэр была слишком напугана, чтобы ждать. То, что она его боялась, причиняло такую боль, и ведь случилось именно так, как было задумано, чего добивалась Кэтрин. Роуч также сообщил, что Клэр защитила его перед Эвергрином и Болдуином. Ещё он упомянул, как Болдуин поймал её врасплох. Слушая и обдумывая услышанное, Тони понял страх Клэр и её мотивы. В этот момент он вспомнил телефонный разговор и по-другому оценил её слова: — Тони, я совершила ошибку, много ошибок. Я поверила кое-кому другому, вместо того, чтобы верить тебе и жить в соответствии с нашими обещаниями. Я знаю теперь правду, и я сожалею. Очень сожалею. — После всего она всё ещё хотела его, а он бросил трубку.

Сейчас, подлетая с Филом к её убежищу, он знал, что им надо о многом поговорить, многое обсудить. Он мог позвонить, но не хотел давать ей возможность отвергнуть его. Если честно, он боялся, что она сделает это, такой вариант не исключался. Технически, он мог поспорить, что это на его деньги куплен остров. Но он не станет. Тони хотел увидеть Клэр, взглянуть в её глаза и рассказать ей правду. Если она не станет слушать, тогда он уедет.

А больше всего он хотел подержать Клэр в своих руках, сказать ей, как он сожалеет, и как он её любит. Самолёт стал приближаться к водной глади, а Энтони Роулингс молил, чтобы она дала ему такую возможность.

Проведя после полудня некоторое время в саду, Клэр неспешно поплавала, понежилась на солнышке у бассейна, почитала и подремала. Когда её разбудила Мадлен, она приняла душ и переоделась к ужину. Это было частью ежедневной рутины, и, учитывая всё остальное, ей казалось, что не такой уж плохой.

Разглаживая пальцами ткань розового сарафана, она подумала о своих компаньонах. Ей вовсе не обязательно было наряжаться для Френсиса и Мадлен. Но эта привычка давно укоренилось — ужин означал формальную одежду. По правде, Клэр даже наслаждалась. Это было кульминацией дня. Застегнув ожерелье из ракушек, она рассматривала свою причёску — поднятые вверх волосы, со светлыми и тёмными локонами, ниспадающими вдоль шеи. Всего за несколько недель солнце успешно высветлило её волосы. Клэр усмехнулась: ещё бы, а чего ожидать, живя возле экватора?

Когда они уже были готовы приступить к трапезе, послышался громкий звук аэроплана. Если моментом ранее было слышно только пение птиц и шум прибоя, теперь на их остров обрушился рокот пропеллеров. Первой мыслью Клэр было — Фил. Кто ещё мог знать дорогу к острову?

Френсис положил ладонь на её руку, когда она попыталась встать и Клэр остановилась,

— Мадам Клэр, лучше вам пока подождать здесь.

Она инстинктивно обхватила свой живот и кивнула. Стоя на террасе, она смотрела вниз на лагуну. Когда она увидела, что самолётик коснулся переливающейся водной поверхности, то почувствовала в горле биение пульса. Приземление и остановка пропеллеров, казалось, заняли не минуты, а часы. Возможно, это было предвкушение от встречи первого самолёта, приземлившегося в лагуне после её прибытия. Или, скорее всего, волнение от того, что скоро она увидит знакомое лицо. Независимо от причин, Клэр стояла на террасе и учащённо дышала. И только когда она увидела Фила, спрыгивающего с борта, она позволила себе улыбнуться.

Сбросив туфли на каблуках, она побежала вниз по дорожке к пляжу. Зелень растений, яркие цветы и пышные деревья скрыли от неё берег. Она уже готова была закричать, позвать Фила, когда вынырнула из чащи. Её босые ноги достигли пляжа, остановились и медленно стали погружаться в мягкий песок.

Стоя под аркой из цветов и лиан, Клэр почувствовала один из тех моментов, когда всё замирает: солнце и луна забывают свои роли, Земля больше не вращается, и прилив больше не прибывает и не убывает. Она стояла в безмолвии, когда второй пассажир выскользнул из самолёта и шагнул к дорожке. Когда он посмотрел наверх, то остановился на полушаге. Клэр храбро встретила эти глаза, впитывая самый тёмный, самый интенсивный взгляд, который она когда-либо встречала.

Клэр знала, что видела раньше столько разных эмоций в этих глазах — от гнева до обожания. Сейчас же перед ней предстала смесь опасения и желания. И с каждой секундой желание пересиливало опасение, желание пересиливало всё, всё остальное, всё вокруг.

Возможно, тут падали звёзды, извергались вулканы или дули дикие ветра. Честно говоря, в этот момент весь мир мог провалиться, и они оба этого бы не заметили. Позже, вспоминая этот момент, Клэр казалось, что Фил что-то говорил или объяснял, но сейчас — всё, что она могла слышать, это биение своего сердца, а может быть, лишь может быть, — это было биение сердца их ребёнка. Не имеет значения, «тук-тук» наполняло и её слух, и её мысли. Неспособная двинуться она стояла и ждала, пока к ней шёл Тони.

Слёзы наполнили её глаза и, без разрешения, потекли по щекам, пока она всматривалась в каждый его шаг, полный грации. Как могла жизнь в этом раю казаться совершенством, если отсутствовало самое главное? Видя, как Тони с элегантностью движется к ней, она поняла, что вот теперь её мир стал целостным.

Когда он приблизился, она вспомнила всё, что хотела сказать, все вопросы, которые накопила в мыслях. Но, хотя вопросы усиленно всплывали в её голове, ни одного слова не материализовалось на губах. Гордо выпрямившись, Клэр стояла молча. Она никак не могла справиться с собой, чтобы вымолвить хоть слово, поэтому лучшим выходом было сохранять молчание. Пока…

Без предупреждения Тони одной рукой обнял её располневшую талию, а другой обхватил шею. Звук, сорвавшийся с её губ нельзя было классифицировать как речь. Это было непроизвольным ответом на то, как её тело подчинилось ему. Каждый наклон, касание и движение определялось им. Тело Клэр больше не ждало её собственных внутренних инструкций. Оно было запрограммировано отвечать на контакт с мужчиной, возвышавшемся над ней, вдыхавшем её аромат и ласкающем её.

Его руки держали её крепко. Она не сопротивлялась. Зачем сопротивляться, если он находится там, где нужно? Вместо этого звуки, которые она издавала, стоны, исходящие из её груди, были мольбой, просьбой о большем. По правде сказать, Клэр даже не осознавала, что издаёт звуки, хотя и слышала их. Через несколько секунд его пальцы сплелись с её волосами. Ей было этого недостаточно, но она вдруг почувствовала потребность извиниться.

— Мне так жаль.

Его сильные, уверенные губы прервали её слова, а потом, остановившись глотнуть воздуха, произнесли: — Нет. Это мне жаль.

Могут четыре слова заделать непреодолимую брешь? Клэр не была в этом уверена до того момента, когда они были произнесены и произошло чудо. Как только слова покинули его губы, пропасть исчезла. Они были вместе, и ничто не могло их разъединить. Клэр была в руках Тони, чувствовала вкус его губ, вдыхала его неповторимый запах. Мир вокруг казался таким незначительным. Она не знала, сколько они так простояли на берегу, держа друг друга в объятьях.

Его глаза словно владели ключами от её души и сердца. Впитывая его взгляд, потемневший от желания, она чувствовала, как её мир сужается до маленького кокона, и ей больше ничего не надо. Клэр могла остаться тут на всю жизнь. Затем постепенно мир вокруг стал проникать в их чувства: мягкий песок материализовался под ногами, лёгкий, пахнущий солью бриз всколыхнул её волосы, лучи садящегося солнца создали всполохи оранжевого цвета, а звук пропеллеров сказал им, что самолёт собирается улетать.

Не в состоянии сдержать внезапную панику, Клэр схватилась за руку Тони и выглянула наружу, во внешний мир. Назад к самолёту шёл мужчина, который восстановил их с Тони мир. Клэр ахнула и, качая головой, взглянула на Тони.

— Мы не можем позволить ему уехать. — И затем она закричала в сторону самолёта, — Фил!

Он посмотрел в их сторону.

— Стой, — скомандовал Тони.

Фил остановился и повернулся к ним, смотря, как они приближаются к нему. Уже стоя рядом, мужчины пожали друг другу руки.

— Спасибо тебе, — сказал Тони, — Мы никогда не сможем тебя отблагодарить по достоинству.

Пылающее солнце отражалось золотом в глазах Фила.

— Вы уже это сделали, — сказал он, посмотрев по очереди на Клэр и Тони.

— Я был не прав, уволив тебя. Ты уберёг Клэр и помог нам воссоединиться. Я хочу, чтобы ты работал на нас. Останься.

— Со всем уважением, мистер Роулингс, но мой банковский счёт в превосходном состоянии. Есть только один человек, ради которого я готов отложить мой ранний выход на пенсию.

Порыв паники, который захватил Клэр минуту назад, когда она увидела Фила, направляющегося к самолёту, схлынул. Выпустив руку Тони, она улыбнулась и подошла к своему телохранителю, няньке, к своему другу. Подойдя совсем близко, она подняла руки.

— Пожалуйста, останься. Ты вернул мне всё. Я знаю, что никогда не смогу достаточно тебя отблагодарить … но я надеюсь, что ты знаешь — я хочу, чтобы ты был с нами.

Их объятия не были интимными. Ничего похожего на то, чему он был свидетелем несколько минут назад, но, тем не менее, это было единение, связь, которую он никогда в жизни не испытывал. В тот момент, когда руки Клэр обхватили его шею, а её изящная фигура прильнула к его телу, Фил понял, что ничто не сможет остановить его от заботы о её ребенке и её счастья.

Он спросил мягко: — Ты хочешь, чтобы я остался?

В её зелёных глазах читался ответ, но именно её слова определили его будущее: — О, да, не могу выразить насколько, но решение за тобой.

— У меня одно условие.

Тони ступил вперёд, покровительственно положив руку на плечо, Клэр и спросил: — И что бы это могло быть?

— Я не меняю подгузники!

Звук удаляющегося самолёта затихал в сумеречном небе, когда Тони, Клэр и Фил пошли по дорожке к дому.

Глава 15

Июль 2016

— Делай то, что подсказывает сердце. Потому что тебя в любом случае будут критиковать. Тебя будут ругать, если ты сделал это, и будут ругать, если ты этого не сделал.

Элеонора Рузвельт

Крепко держа Джона за руку, Эмили прошла в открытую дверь и оказалась в море знакомых лиц. Комната совещаний «Эвервуда» была заполнена консультантами, физиотерапевтами, докторами первой помощи, неврологии и психиатрии, сёстрами по реабилитации, представителями администрации — всеми, кто озабочен одним пациентом — Клэр Николс Роулингс. Многочисленные представители команды, обеспечивающей уход за Клэр, приветствовали Вандерсолов, пока они шли к свободным местам у стола.

Эвервуд славился своим превосходным лечением. Это касалось всех пациентов, но некоторым требовалось особое внимание. И ни для кого не секрет, что Клэр не относилась к обычным пациентам. Во-первых, она невероятно богата. Во-вторых, её сестра, ближайший родственник и законный опекун, чрезмерно требовательна, вникала во всё, и, к тому же, её зять был адвокатом, хорошо разбирающимся в медицинском праве. Если должны были обсуждаться новые методы её лечения, то требовалось присутствие всех вовлечённых в процесс.

Сегодняшнее совещание было посвящено информации из заключения доктора Фэйрфилда. Доктор Карли Браун расположилась поудобней на стуле сбоку от Эмили и, сжав её руку, прошептала: — Не беспокойтесь, доктор Фэйрфилд не стал бы выступать перед публикой с незаслуживающими доверия теориями.

Эмили, уставшая от теорий, изобразила улыбку. Борясь с эмоциями, раздирающими грудь, она выдавила: — Спасибо, Карли, я просто боюсь снова дать волю надежде.

Доктор Браун улыбнулась: — Надежда — это всё, что у нас есть. Не сдавайтесь.

Борясь со слезами, Эмили глубоко задышала.

— Одно дело, когда я разочаровываюсь — я привыкла к этому, но я не могу перестать думать о том, что однажды с этим придётся столкнуться Николь.

Нагнувшись и понизив голос в комнате, наполненной гулом беседующих, Джон сказал:

— Давай сконцентрируемся на Клэр. Николь ещё мала, мы можем держать её в неведении столько, сколько будет возможно.

Эмили кивнула, сглотнув слёзы. Все расселись — некоторые вокруг стола, а основная масса — по периметру комнаты. В переполненном помещении стало тихо, когда доктор Фэйрфилд начал свой доклад.

— Спасибо всем, что пришли. Я с многими из вас переговорил за последние несколько недель, часто по телефону, и мне приятно видеть вас сегодня лично. Разрешите выступить перед вами в качестве нейропсихолога.

Эмили слушала, как доктор Фэйрфилд описывал состояние Клэр. Поначалу не было ничего, чего бы она уже не слышала ранее, пока…

— Из многих описаний видно, что психоз, который испытывает мисс Николс, может быть результатом травмы мозга. Недавние исследования поддерживают теорию замедленного психоза. Такие случаи задокументированы как у военных ветеранов, так и у футбольных игроков. Это может быть как медленно развивающийся психоз, так и быстрый, но отложенный по времени. Есть один задокументированный случай психоза, который случился по прошествии пятидесяти четырёх месяцев после травмы.

Эмили нравилось думать, что у Клэр медленно развивающийся психоз, и, несмотря на то, что не сразу диагностированный, он оправдывал её поступки последних лет. Ей, как сестре, было так проще принять некоторые решения Клэр, особенно касающиеся Энтони Роулингса. Эмили мысленно вернулась назад во времени: сотрясение мозга сестры, приведшее к длительной потере сознания, чёрт — коме, хотя Клэр упорно не желала употреблять это слово — было в сентябре 2010 года. И хотя и без сотрясения, её следующая травма головы была результатом нападения Патрика Честера в июне 2013. Потеря связи с реальностью произошла у неё в марте 2014…

— Было сделано предположение, что нарушение гормонального баланса, так же, как и прибавка в весе, что связано с беременностью, могли обострить предыдущие травмы…

Эмили казалось, что всё ясно, как день. И по времени всё совпадало.

Доктор Фэйрфилд продолжал: — …Несмотря на то, что исследования мозга мисс Николс не противоречат версии о травматическом повреждении, я не разделяю теорию, что это привело к психозу…

Эмили вытянула шею и повернулась к мужу. О чём он говорит? Конечно, травма мозга была причиной психоза Клэр! Это вина Энтони! Он травмировал её! Если бы не он, она никогда бы не стала мишенью Патрика Честера! Слова доктора заглушили её внутренний монолог. Она должна всё выслушать.

— …Результаты исследований не так однозначны в том, что касается восстановления после психоза, который не был вызван травмой мозга. Последние снимки пациентки действительно указывают на раннее повреждение правого полушария мозга. — Он вывел на экран различные изображения томографии и использовал голубую лазерную указку, чтобы указать на специфические особенности.

— Вы можете заметить, что травмой был нанесён ущерб в основном в теменной и височной долях. Что является специфичным, так это то, что у мисс Николс заметно уменьшение серого вещества. Когда случается уменьшение, обычно это сопровождается болью. В истории болезни мисс Николс отмечены головные боли. Сейчас, если мы сравним данные МРТ от 2013 года с теми, что сделаны две недели назад, то можем увидеть…

Эмили слушала, одновременно пытаясь вспомнить предыдущие доказательства. Все твердили, что именно травма головного мозга привела к психическому срыву Клэр. Она помнила дискуссию о травме, доказанной сотрясением, в то же время, когда она пыталась сосредоточиться, то обнаружила, что доктор Фэйрфилд не отрицал это доказательство, но утверждал, что уверен — травма не является причиной её состояния.

Повернувшись к доктору Браун, Эмили прошептала: — Он что, хочет сказать, что причиной психоза была не травма?

Глаза доктора Браун округлились, и она кивнула, повернувшись к Эмили, и пожала плечами.

Доктор Фэйрфилд продолжал:

— Если предположить, что причиной нынешнего состояния пациентки является травма, то я вынужден буду согласиться с теми, кто утверждает, что дальнейшее восстановление вряд ли возможно.

Мысли Эмили понеслись вихрем. Кто это сказал? Никто не озвучил ей это.

— Я основывал свой прогноз на самом последнем ДТИ — диффузионном тензометрическом изображении. Это сравнительно новое исследование, и оно не было ещё широко доступно во время срыва мисс Николс. Как многие из вас знают, я работал с НФЛ по этой теме и был лично вовлечён в исследования многих известных случаев. Точный мониторинг и измерение мозговой активности необходимо для прогноза будущего. Разрешите мне показать вам этот участок ДТИ. — Всеобщее внимание опять было приковано к экрану. Изображение на нём двигалось, а вернее — пульсировало. Двигались цветные области, напоминая Эмили движение циклонов на карте погоды. — Обратите внимание на повышенную активность в этой части серого вещества. Примечательно, что эти записи были сделаны во время галлюцинаций у пациентки. Позвольте также показать вам повышенное возбуждение в области слуха коры мозга. Для тех из вас, кто не слишком знаком с медицинской терминологией, — Эмили знала, что он разъясняет для неё, — я говорю о том, что, может, мы и не можем слышать то, что слышит мисс Николс, или чувствовать то, что чувствует она, тем не менее, она слышит и чувствует. И что более важно, её мозг активен. Да, здесь есть повреждённые части, но человеческий мозг очень силён и способен к регенерации и компенсации. Я делаю вывод, что при правильном и значительном изменении в терапии, можно добиться прогресса и вернуть мисс Николс из её текущего состояния к сознательной жизни.

Комната загудела от шёпота голосов, обсуждавших новый прогноз. Джон перегнулся через Эмили, чтобы поговорить с доктором Браун. Эмили молчала, размышляя, может ли утверждение доктора Фэйрфилда быть верным. Её разум метался между обнадёживающей мыслью о возможности выздоровления и пробивающимся негодованием от возможности того, что вина Энтони может быть не прямой, а лишь косвенной.

Когда гомон в комнате начал затихать, Эмили встала. Прочистив горло, она сказала голосом, который применяла много лет назад для обращения к студентам: — Доктор, если причиной состояния моей сестры не была травма мозга, тогда что?

Все посмотрели на доктора, который переступил с ноги на ногу.

— Миссис Вандерсол, психические срывы могут возникнуть по целому ряду причин. Позвольте подчеркнуть, я не говорю, что ваша сестра в действительности не страдает от этого срыва.

Эмили упрямо выпрямилась и сжала губы, чтобы воздержаться от ответа и выслушать до конца.

— Чаще всего психотические срывы случаются на почве травмы мозга или употребления наркотиков. Тем не менее, также задокументированы случаи, когда к таким срывам приводили из ряда вон выходящие события жизни. — Несмотря на громкую речь и уверенность медика, Эмили вдруг увидела, что лицо его дрогнуло, когда он спросил, — У вашей сестры был из ряда вон выходящий жизненный опыт, не так ли, миссис Вандерсол?

— Да, это так, но продолжительность психоза моей сестры позволяет думать, что нечто намного большее, чем из ряда вон выходящее событие, привело к этому.

Они как будто остались в комнате вдвоём. Никто не смел дышать, не то что говорить. Доктор продолжал: — Как я сказал ранее, человеческий мозг действительно удивительный орган, необходимый для продолжения жизни каждого, без которого невозможно даже простое дыхание и биение сердца. И этот замечательный орган может нас и защищать, — он помедлил, и тишина стала звенящей, — Я думаю, что срыв пациентки может быть связан с предыдущей травмой. Он также может быть следствием отёка сосудов головного мозга во время беременности, трудных родов и даже гормонов, связанных с грудным вскармливанием. — Доктор Фэйрфилд откашлялся. — Я изучил не один эпизод с галлюцинациями вашей сестры и уверен, что она находится там по собственному желанию.

Эмили лишилась речи. Она посмотрела на доктора и на Джона и, заикаясь, произнесла:

— Из-извините, вы…

Голос Джона перекрыл её слова:

— Я правильно понимаю, вы думаете, что Клэр намеренно остаётся в этом состоянии? Вы хотите сказать, что она притворяется?

— Н-нет, мистер Вандерсол. Я уверен, что она действительно в психотическом состоянии. Она явно бредит, в блаженном неведении о том, что вокруг и каким бременем является её поведение для других. Я также верю в то, что она не знает ни о том, что она мать, ни о судьбе её мужа. — Эмили уже хотела возразить, когда он добавил, — Я не спрашивал её об этом напрямую, миссис Вандерсол, ваши указания выполняются; но для того, чтобы пробиться к миссис Роу… мисс Николс, я затрагивал схожие темы, и они не производили на неё эффекта. И я могу сказать, это стыдно признать…

Джон прервал его:

— Доктор, не могли бы мы с женой продолжить этот разговор наедине?

— Да, я пони…

Эмили остановила его:

— Нет! Мне нужны ответы, и я уверена, остальные присутствующие тоже должны знать. Во-первых, Клэр плохо, больно?

— Миссис Вандерсол, пациентка находится в состоянии стабильного комфорта, что и является проблемой, я уверен в этом.

Все в комнате повернулись к Эмили. Со стороны это напоминало просмотр теннисного матча: головы поворачивались в одну сторону, а потом в другую.

26 июля 2016

Сегодня мисс Бэли попросила меня зайти пораньше. Она спросила, могу ли я сводить Клэр на прогулку, раз она так хорошо ведёт себя, когда я приношу ей еду. Было большое совещание, посвящённое её диагнозу, прогнозам и лечению. Все задействованные в лечении и уходе за ней должны были присутствовать. Я бы тоже хотела, но там была Эмили, так что к лучшему, что меня не позвали.

Я знаю, что должна написать про прогулку. В этом смысл, правда? Записывать мои мысли и комментарии, чтобы потом сравнить и увидеть, есть ли прогресс, и копился материал для моей книги. Да, но вот в чём штука — я не хочу. О, я хочу быть рядом с Клэр. Я хочу помочь ей, но не как журналист, который должен быть непредвзятым. Видимо, я выбрала не тот проект.

И должна сказать, что не помню, как вернулась к чтению. На обратной дороге из «Эвервуда» я остановилась у супермаркета и купила бутылку вина. Нет, не просто бутылку — огромную бутылку!

Сегодня я очень пожалела об этом.

Я зашла в её комнату, и — сюрпри-и-из!.. — Клэр сидела на стуле у окна. Увидев меня и услышав мой голос, она подошла к столу с едой. И, на минуточку, — она только что поела! Я объяснила, что веду её на прогулку. Сначала она не отреагировала. Я продолжала говорить об улице. Наконец, она встала. Я подошла ближе, как делали другая служащая и Эмили. Клэр не двинулась. Мне пришлось взять её ладонь и положить себе на руку.

После этого мы шли под руку через всё заведение. У меня защемило сердце, когда, выйдя на улицу, она не подняла глаз. Она смотрела вниз и шла, куда я её вела. Я помню её рассказы об озере в поместье Роулингса. Она рассказывала, как любила бывать на природе, чувствовать бриз и солнце на волосах и коже. Я ждала признаки узнавания или волнения, но не было ничего.

Мне было ненавистно то, что её связали месяц назад в кафетерии, когда наши глаза встретились первый раз. Но, если честно, я бы предпочла негативную реакцию, чем никакую. Думаю, я закончила на сегодня с писаниной. Мне нужно ещё вина!

Микаэль, Николь и Джон закончили обед, а Эмили всё гоняла еду по тарелке. Она слышала голоса, но в её голове вертелись слова доктора Фэйрфилда: «…пациентка находится в состоянии стабильного комфорта, что и является проблемой…». — Она с возмущением восприняла слова доктора о том, что уход за Клэр был слишком хорош. Он практически обвинял Эмили за её указания и продолжал рассуждать о привычке Клэр подстраиваться и адаптироваться.

Эмили мысленно спорила — слишком хорош?! Её сестра отстранилась от этого мира и жила в своём собственном, нереальном. Как он только мог думать, что это слишком хорошо? Кроме того, его слова не были поверхностными. Было ли это существенным препятствием в предыдущем исследовании — поверхностные данные? Единственное, как он мог узнать о прошлом Клэр, это из первых рук, от тех, кто был там, был на допросе Клэр и Энтони. Очевидно, что это не так. Он должен был изучить не только показания Эмили, которые, она должна признать, были косвенными, но и прочитать книгу Мередит. Да, книга, она ближе к истине, но и в ней был вымысел. Правда слишком ужасна, чтобы её переварили читатели.

Так что? Клэр смогла выжить, подстраиваясь и адаптируясь. Потому что, если она этого не делала, Энтони наказывал её. Сегодняшняя ситуация и близко не была такой же. Как доктор мог предполагать обратное?

Он как раз сказал, что поведение Клэр формирует адаптация к обстоятельствам. Но, не позволяя ей встать лицом к лицу перед последствиями прошлого, они позволяют ей жить в своём выдуманном мире.

Эмили видела это так, что она создала для сестры безопасный рай, который та отвергала.

Взрыв смеха вернул Эмили к действительности. Сфокусировав взгляд, она увидела, что Микаэль хихикает, в то время, как Николь выдувает пузыри в чашке с молоком.

— Николь! Что ты делаешь? Не учи своего кузена этим вещам! — Необычно резкий тон Эмили удивил всех присутствующих. Она заметила шок в глазах мужа.

Глаза Николь, которые секунду назад искрились от смеха, заблестели от слёз.

— Извини, тётя Эм.

Джон встал и потянулся за тарелками детей. Сдержанным тоном он сказал:

— Всё хорошо, милая. Тётя Эмили устала. Ничего страшного. Как насчёт того, чтобы вам обоим пойти наверх, Бекка наденет на вас пижамы, а мы сделаем попкорн?

Взглянув исподлобья, Николь спросила: — Мы можем посмотреть кино?

— Конечно, можем, — голос Эмили смягчился. — Я устала, извини за грубость. Если вы поторопитесь, мы можем все уютно устроиться на нашей кровати. — Когда звук маленьких торопливых ножек стих, а вслед за ними ушла и няня, Эмили уронила голову, заливаясь слезами. Только когда руки Джона стали массировать её плечи, она нашла в себе силы спросить: — Ты думаешь, он прав?

— Я не знаю. Но я знаю, что мы не видели прогресса за последний год. Думаю, стоит попробовать.

— Я не хочу, чтобы она предстала лицом к лицу…, я не хочу, чтобы ей пришлось пережить…

Джон помог Эмили встать.

— Я знаю, что ты хочешь. Ты хочешь добра Клэр, чтобы её прошлое ушло, но этого не происходит.

Щека Эмили коснулась груди Джона. Она слушала, как он повторяет всё, что сказал доктор Фэйрфилд. То ли спокойствие, наступившее в столовой, то ли его ласковые объятия и облегчение от пролившихся слёз, не важна причина, но слова Джона обрели смысл. Кивнув, она произнесла: — Я, похоже, могу это принять, но всё же я не хочу, чтобы ей пришлось переживать воспоминания о нём.

Притянув её ближе, Джон прошептал: — Она пережила больше многих. Может быть, последние несколько лет были заслуженной передышкой. Как бы тебе этого ни хотелось, ты не можешь скрывать от неё правду вечно. Когда окрепнет, она сможет справиться. Может быть, новый план лечения поможет ей стать сильнее.

— Я позвоню завтра доктору Браун и дам добро, — согласилась Эмили.

Глава 16

— Тьма исправляет то, что не исправил свет.

Иосиф Бродский

Мадлен и Френсис встретили Клэр и её гостей на веранде. Френсис пожал руку Фила. Не выпуская руку Тони, Клэр представила его: — Мадлен и Френсис, позвольте представить вам Энтони Роулингса.

Улыбка Мадлен осветила комнату:

— Месье, мы так рады, что вы добрались до нас до того, как ваша дочь появится на свет.

Клэр улыбнулась. Она никогда не упоминала Тони при Мадлен; ей было интересно, как та узнала, что он был отцом её ребёнка. Задрав голову, чтобы увидеть выражение лица Тони, Клэр осознала, что только что Мадлен сказала, и сжала его руку, — Нет, я ещё не выяснила пол нашего ребёнка; однако, кажется, Мадлен верит, что у нас будет девочка.

Тони склонил голову: — Мадлен, Френсис, я также рад, что успел добраться сюда до появления нашего ребёнка — дочери или сына; меня устроит любой вариант.

Улыбки Мадлен и Френсиса согрели сердце Клэр и послужили надёжным гарантом её внутреннего покоя. Она даже не рассматривала ситуации, что они могли бы не принять его. Ведь, они не были женаты. Да, когда-то были, но Мадлен и Френсис этого не знали.

Клэр сказала: — Я знаю, что ужин готов, и приношу извинения, но сначала, я собираюсь показать Тони нашу комнату. Не могли бы вы показать Филу комнату, которую он раньше не захотел принять?

Её глаза задорно сверкнули в направления Фила.

Фил ответил: — В этом нет необходимости; я помню.

Мадлен объявила: — Я накрою для вас обед. Когда вы со всем закончите, мы с Френсисом поужинаем в нашем домике.

И хотя Клэр и Тони уже шли в сторону комнаты, Клэр развернулась: — О, нет. Я не хочу, чтобы вы так делали. Мы поужинаем вместе — все мы. Я так счастлива, что мы здесь, и я хочу, чтобы все друг с другом познакомились поближе. Пожалуйста, дайте нам немного времени. Мы вернёмся через пятнадцать минут.

Никто не спорил с хозяйкой дома, когда Клэр повела Тони по коридору. Когда они дошли до комнаты, Клэр вошла, планируя показать ему всё вокруг. Звук закрывшейся двери удивил её. Она обернулась посмотреть на Тони и увидела его выражение лица; глубокое желание, которое она думала навсегда исчезло, — возбудило её. Жар обездвижил; она не могла шагнуть к нему или найти силы уйти. Её единственным вариантом было смотреть в эти чёрные бархатные глубины. На секунды или дни Клэр потерялась в его глазах. Чёрный проникновенный взгляд больше не наполнял её страхом; вместо этого он манил жаждой. Через мгновение её обняли его сильные руки, и их губы соединились.

И вновь, её мир перестал принадлежать ей. Он не забрал его — наоборот, Клэр уступила охотно. Не контроль над островом или деньгами — это на самом деле было неважным. То, что принадлежало Тони, может, даже до того, как она узнала его, было её сердцем и душой. Когда их тела соприкоснулись, её увеличившаяся грудь прижалась к его груди, его руки ласкали её кожу; Клэр была полностью и бесповоротно потеряна. Любая мысль о жизни за пределами комнаты растворилась, когда запах его одеколона и вкус поцелуя привнесли живительную силу. В конце концов его глубокий баритон проник в их мирок, каждое слово, каждый слог был насыщен желанием.

— Боже, я скучал по тебе. Я думал, что уже больше никогда не буду обнимать тебя вот так.

Клэр не смогла ответить вслух. И не только потому, что её рот был занят — что на самом деле было так — нет, она не могла ответить, потому что всепоглощающее ощущение облегчения, которое омыло её, забрало способность говорить. Оно высушило её и вознесло подпитываемый гормонами эмоциональный фон на новый и пугающий уровень. Слёзы полились из глаз, когда она оторвалась от поцелуя и прижалась лицом к его широкой груди. Когда её плечи начали подрагивать от всхлипов, которые она не смогла сдержать, Тони отвёл её к софе. Страстное выражение его лица превратилось в вопрошающее: — Ты хочешь, чтобы я ушёл? Ты этого хочешь?

Клэр покачала головой и вытерла глаза:

— Нет! Я не хочу, чтобы ты уходил. Сейчас происходит именно то, чего я хочу… — Она всхлипнула, — Я не могу поверить, что ты на самом деле здесь. Когда ты повесил трубку…

Тони встал на колени перед ней, печаль в его глазах была разительным противоречием той страсти, которую она видела секунды назад: — Я был неправ. Было трудно со всем справиться.

Она услышала отзвук сдержанности в его голосе, пока он пытался подавить свой шок и злость.

— У меня всё было распланировано; как я собирался раздобыть денег и найти тебя. — Тон его голоса повышался с каждой фразой. Он покачал головой, — Я говорил тебе, что ты единственный человек в этом мире, который мог держать меня в тонусе. Я и подумать не мог, что ты доберёшься до счетов раньше меня. Я был ошарашен! Когда я увидел подпись Мэри Роулз, интуиция подсказала мне, что что-то не так! Я всё ещё не был уверен, пока не позвонил на тот номер…

Он выдохнул и подождал. Наконец, он взял её ручки, обхватил их своими и обуздал свой нрав: — Я даже не был уверен, что это ты. Я не мог понять, каким образом, ты смогла получить доступ — а потом, когда я услышал твой голос…

Вспышка злости растаяла в печали, которой Клэр не смогла дать определение. Она никогда не слышала столько боли в его голосе. Всем сердцем ей хотелось сделать его мир лучше; однако, она не смогла бы забрать у него это чувство предательства — сначала с её стороны, а потом и со стороны Кэтрин. Ему нужно было высказать всё, о чём он думал. Слёзы заполнили её глаза, но Клэр не отводила взгляда. Даже с болью, которую она видела, его чёрные глаза делали её мир целостным.

Он продолжил:

— И дело не в том, что я не хотел тебе верить, но поверить тебе — значило признать, что Кэтрин обманула…

Его голова склонилась к коленям Клэр.

Когда он не заговорил, Клэр провела пальцами по его волосам и подождала.

Подавив эмоции, Тони поднял голову и снова посмотрел ей в глаза. Чернота раскаяния соответствовала тоске, которую она слышала в тоне.

— Я подверг тебя опасности, — произнёс Тони. — С тех пор, как Роуч объяснил мне всё, я мог думать только об этом. Я забрал тебя из Калифорнии и поместил в самое худшее место, которое можно было придумать. Скажи мне, что понимала, что я не знал! Я никогда в жизни — никогда даже мысли не допускал — что она способна причинить вред тебе или мне… — Он прикоснулся к животу Клэр и погладил его, заставив Клэр улыбнуться, — Или нашему ребёнку.

Ребёнок толкнул руку Тони, и глаза Тони открылись шире:

— Неужели я только что это почувствовал?

Клэр кивнула.

— Удивительно!

На мгновение их волнение и радость затмили тень, вызванную именем Кэтрин.

Несмотря на покрасневшие глаза и залитые слезами щёки, Клэр хихикнула: — Я молилась, чтобы ты успел почувствовать, как наша кроха двигается и пинается. Думаю, у нас растёт футболист.

Тони сел прямее и наклонил голову. Когда их носы соприкоснулись, он сказал:

— Пусть так и будет!

Нежно вытирая её щеки тыльной стороной ладони, Тони провёл губами по её губам.

— Мы оба совершали ошибки, слишком много, чтобы сосчитать, но эта маленькая жизнь у тебя внутри — не ошибка. Он или она не Роулз и не Николс. Этот ребёнок Роулингс! Я много достиг в жизни, но в сравнении с этой маленькой жизнью, всё бледнеет. Вне всякого сомнения, этот ребёнок моё, нет, наше самое великое достижение. Я не заслуживаю, чтобы ты или этот невинный ребёнок были в моей жизни. Спасибо, что смогла уберечь себя и малыша. Роуч рассказал, какой напуганной ты была. Если бы только я был дома…

Клэр прервала его:

— Нет, Тони. Неужели ты не видишь? Всё было спланировано таким образом, чтобы тебя не было дома. Никого из нас не нужно винить за то, что произошло.

Его кивок заставил качнуться и её голову. Его слова вышли едва различимым шёпотом:

— Именно за это…

Пальцы Клэр коснулись его губ:

— Остановись, пожалуйста. Я знаю, что нам о многом нужно поговорить. У нас у обоих есть вопросы, и, я надеюсь, что найдутся и ответы, но прямо сейчас и сегодня, не могли бы мы просто посвятить время только нам?

Тони поцеловал кончики её пальцев, которые только минуту назад заглушили его слова.

— Ты права. Кроме того, нас ждут Мадлен и Френсис.

Клэр встала, однако Тони отказался выпускать её руку из своей. Встав ближе, он посмотрел на неё с высоты своего роста и произнёс:

— Мне нужно знать одну вещь.

Подняв глаза, Клэр увидела потребность в его тёмном взгляде, и её сердцебиение ускорилось:

— Что? Что тебе нужно знать?

— Это изменило наши отношения? Я имею в виду, мы всё ещё помолвлены?

Клэр усмехнулась:

— Нам определённо о многом нужно поговорить; несмотря на это, если малышу суждено быть Роулингсом, а не Николс, я полагаю, у нас в запасе несколько месяцев, чтобы привести нас к браку. — Её глаза сверкнули. Она сделала паузу, — Если это именно то, чего ты всё ещё хочешь?

— То есть, тот факт, что я был мудаком и бросил трубку, не заставил тебя передумать?

— Понимаешь, я привыкла к тому, что ты мудак. А вот факт, что ты признаёшь это, — это что-то новое, и эта та самая причина, по которой я не поменяла своего решения.

Тони притянул Клэр ближе и обнял.

— Итак, как насчёт того, чтобы я поработал над тем, чтобы не быть мудаком, а ты — чтобы приструнить свой дерзкий язычок?

Клэр встала на носочки и поцеловала его в шею. Знакомое рычание зазвенело у неё в ушах подобно музыке.

— У меня создалось впечатление, что тебе нравится мой язычок.

Его губы захватили её в поцелуе. Без колебания она ответила ему с тем же неистовством. Когда сила поцелуя ослабла, их взгляды встретились, его глаза сверкнули, и он ответил: — О, да, без сомнения. Я люблю твой язычок, твои глаза, твою шею и каждую часть твоего тела; однако, некоторые вещи, которые ты творишь своим чудесным ртом, мне нравятся больше, чем другие.

— В самом деле? — подразнила она, прихватив губами кожу на его шее.

Тони схватил её за плечи.

— Ты планируешь вернуться к ужину? Я спрашиваю потому, что, если ты не остановишься, этого не произойдёт.

Клэр улыбнулась. Это было правдой; им многое нужно обсудить и многое выяснить; тем не менее, она чувствовала себя полной надежды. В эту самую минуту она понимала, что ужин мог и не состояться. Если бы она продолжила дразнить, тогда они могли быть голыми и в кровати через секунду; но, всё-таки, ей нужна еда. Где-то на задворках сознания она услышала его совет:

— Думаю, тебе стоит поесть. Тебе нужны силы.

Улыбнувшись, она ответила:

— Я хочу на ужин, и нас, наверное, ждут.

Указав в направлении одной из дверей, Клэр сказала:

— Ванная там. Я умоюсь. Боюсь, зарёванная, я выгляжу не очень.

— Ты, моя дорогая, ни при каких обстоятельствах не можешь выглядеть не очень. Ты ослепительная!

— Что, правда?

Клэр многозначительно улыбнулась Тони.

— Дай мне минутку. — Она поцеловала его в щёку. — После ужина мы вернёмся сюда, и ты сможешь напомнить мне, какие из действий моего языка тебе нравились больше всего.

И снова он притянул её ближе для еще одного объятия.

— Это свидание. Я действительно надеюсь, что Мадлен не приготовила двенадцать блюд.

Как только Клэр была готова, Тони зашел в ванную, а Клэр заглянула в шкаф. Она нашла коробку, оставленную пару дней назад, ту самую, в которой были сотовые телефоны, и поставила её на пол. Встав на колени, она заглянула внутрь. На дне лежала её длинная золотая цепочка с обручальным кольцом. Ещё несколько дней назад, она держала его поближе к сердцу. После разговора с Тони она приняла решение, что у неё больше нет причин его носить. Не без сожаления она запрятала его в контейнер.

Теперь всё изменилось. Клэр сняла кольцо с цепочки и надела на безымянный палец левой руки. Ощутив его присутствие, Клэр выдохнула и подняла глаза. В дверном проёме стоял Тони, его тёмные глаза следили за Клэр. По хаотично вздымающейся груди под рубашкой она поняла, что он всё видел.

— Я сняла его пару дней назад, — призналась она.

Взяв её левую руку в свою, Тони помог ей подняться. Несмотря на то, что взгляд его глаз не стал мягче, его слова были больше похожи на просьбу: — Надеюсь, у тебя никогда не появится необходимость снимать его снова. — Заглянув в коробку, Тони добавил, — Кажется, трудно услышать, как звонит телефон, убранный подальше, в коробку, в шкаф.

Клэр улыбнулась и прижалась к его груди: — Так уж получилось, что я не верила, что он когда-либо зазвонит, у нас есть кое-кто, кому мы должны сказать спасибо. И, как я догадываюсь, он тоже ждёт нас на ужин.

Они вышли из комнаты рука об руку. Пока они были наедине, солнце уже полностью зашло. В забытом Богом месте прекрасный голубой, который наполнял дневное пространство сейчас был спрятан под оттенками чёрного. Небо, усыпанное звёздами, сверкало над тёмным морем, мягкий бриз дул сквозь открытые двери столовой. Прежде, чем они подошли к остальным, Тони сжал руку Клэр.

— Здесь потрясающе красиво. Я осмотрелся, и у меня нет слов.

Клэр согласилась:

— Сейчас это место по-настоящему стало Раем.

Глава 17

— Зло, существующее в мире, почти всегда результат невежества, и любая добрая воля может причинить столько же ущерба, что и злая, если только эта добрая воля недостаточно просвещена.

Альбер Камю

Кэтрин расположилась за большим столом Тони. Она больше не считала, что тот принадлежал ему — теперь он принадлежал ей, как и многие другие вещи. Кроме того, судя по новостям, которые она слышала, он не будет сидеть здесь в ближайшее время. Несмотря на то, что ФБР и не подтверждало, и не опровергало, у Кэтрин сложилось впечатление, что Тони либо находился под арестом, либо в бегах. После встречи с Томом и Брентом положения трастового фонда Энтони Роулингса вступили в силу. Кэтрин Мэри Лондон официальным образом стала исполняющей волю в вопросах поместья Роулингс и всего, что с ним связано. Данное право пришло к ней вместе со значительной суммой трастового фонда. Эти деньги в совокупности с другими её накоплениями за все эти годы, сделали Кэтрин более чем финансово состоятельной.

Порой она задумывалась о деньгах, которые отдала Клэр. Кэтрин не могла точно сказать, сколько там было; однако всякий раз, когда она начинала сожалеть, что отдала их, её мысли обращались к возможности того, что Тони находился в бегах. Если он был где-то там, на свободе, без сомнения, он отправится за теми самыми деньгами. Картинка обнаружения им пустой ячейки заставила ее улыбнуться.

Более двадцати пяти лет Антон всё контролировал, или думал, что контролирует. Это было правдой; сразу же после несчастного случая с Самюэлем и Амандой, Мэри поступило предложение работать на Антона. Всё-таки она была одна, а он был всем, что у неё осталось от Натаниэля. Это не должно было продолжаться всю жизнь. Натаниэль неоднократно описывал Мэри, как он хотел, чтобы она жила; и ни разу ни в одном из своих описаний он не произносил, что он хотел, чтобы она работала на Антона в качестве экономки.

Дело не в том, что Антон был недобр к ней. Напротив, если уж на то пошло, он был равнодушен. Наверное, это было даже хуже. Казалось, он воспринимал Кэтрин как нечто само собой разумеющееся — она просто была. Ни разу не создавалось впечатление, чтобы он испытывал беспокойство по поводу того, будет она или её не будет здесь, будет она выполнять его задания или нет — он никогда не спрашивал. Усмехнувшись самой себе, она признала, что довольно часто его излишняя самонадеянность работала ей на руку.

Может, её имя и не было Роулз, но какое это имело значение? Теперь, когда у неё на руках юридические документы, подтверждающие её право в качестве исполнителя воли, кабинет Антона перестал существовать. Он стал её — как и дом, земли и всё поместье. Кэтрин Мэри откинулась на роскошное кожаное кресло и осмотрела обстановку. Королевский декор был очень схож с тем, какой был в кабинете у Натаниэля четверть века назад. Ей всегда это нравилось. Улыбнувшись, Кэтрин решила, что вид с ее нынешней стороны стола определенно более привлекателен. Она также решила, что комнате не помешает женская рука.

Кэтрин открыла нижний правый ящик, чтобы просмотреть личные файлы Антона. Она пробежалась пальцами по ярлычкам, в этом мире, где не использовалась бумага, её удивило, что он хранил так много документов в печатном виде. К счастью, департамент полиции Айова Сити не счёл необходимым конфисковать всё в качестве доказательства.

Они забрали документы Клэр. Это не имело значения для Кэтрин; она уже ознакомилась со всем на ноутбуке Клэр, и, была искренне впечатлена тем количеством исследований, которые та провела в столь короткий срок пребывания в Калифорнии. Кэтрин и представить не могла, что Клэр раскроет Патрика Честера. Всё вышла даже лучше, чем Кэтрин могла представить или спланировать. Единственный возможный лучший сценарий включал бы то, что Честер на самом деле убил бы Клэр. Если бы он это сделал, тогда Кэтрин смогла бы в первых рядах наблюдать мучения Антона.

Предаваясь воспоминаниям, Кэтрин признала, что получила удовольствие, наблюдая некоторую их часть сразу же после того, как исчезла Клэр; тем не менее, увидеть лицо Антона в Женеве, когда он поймёт, что Клэр не забрали, но вместо этого, она снова оставила его и исчезла с его деньгами и внебрачным ребёнком — о, это было бы бесценным! Что ж, не бесценным — это обошлось Кэтрин в ту самую сумму, которая лежала на тех счетах.

И дело не в том, что изначально Кэтрин планировала распространить волю Натаниэля на его внука. Антон был в безопасности до тех пор, пока был сосредоточен на задании. И время, и усилия по посадке семян, их поливке и наблюдению, как они прорастают, окупились не единожды. Всё шло по правильному пути до тех пор, пока… не появилась его чёртова одержимость в виде Клэр Николс.

Кэтрин отметила, что что-то изменилось после похорон семейства Николс. Сначала она испугалась, что Антон узнал о ее начинаниях или о том, насколько они велики. Но дело было не в этом. Он присматривал за семейством Николс какое-то время; однако Кэтрин неправильно истолковала глубину его зацикленности. Как нереалистично было с её стороны полагать, что подлинным желанием Антона было почтить память Натаниэля. Несмотря на то, что Антон заявил, что это было его целью, его действия доказывали обратное. То, что он привёз Клэр в поместье, было даже приемлемым — поначалу. Но тогда, когда он начал выводить её на публику, Кэтрин поняла, что его личная заинтересованность поменяла мотивы.

Всё было в порядке. Кэтрин тоже могла бы адаптироваться. Она могла не выпускать свои цели из виду, тайно контролируя ситуацию. Кроме того, что Клэр, что Антона было легко читать и играть ими. И хотя это напоминало игру в покер с высокими ставками, это больше походило на вариацию покера Старая дева. Залог успеха заключался в знании противников. А тот факт, что они не знали, что являлись противниками, также помогал её стараниям.

Кэтрин знала Антона лучше, чем он сам. Она знала его пределы и его потребности — не сексуальные, конечно же. Нет, Кэтрин понимала тягу Антона к контролю. Это было его негласное желание походить на Натаниэля. Дед, которого он знал, доминировал над всем и всеми. Кто-то мог сказать, что зря Натаниэль демонстрировал свою нежность такому ограниченному кругу людей.

Оглядываясь назад, этот недочёт оказался очень выгоден Кэтрин. Она могла подогревать потребность Антона и играть на его импульсивности. По правде говоря, это было забавным противоречием. Для человека, который гордился собой за своё умение контролировать, с правильным нажатием на спусковой крючок, он мог потерять все. Антон не монополизировал права на импульсивность. Кэтрин также могла продолжать играть на импульсивности Клэр.

Чтобы манипулировать — и делать это очень хорошо, человек должен понимать мотивацию противников. У Антона было выработанное годами стремление угодить Натаниэлю. Клэр была намного проще. Она искала общения и любви. Самый лучший ход со стороны Кэтрин, который она когда-либо делала, было отправить Карлоса в комнату, пока Антон был в отъезде. Оглядываясь назад, этот ход был по-настоящему гениальным. В какой-то мере, Кэтрин понадеялась, что поспособствует текущей ситуации Клэр.

Импульсивность Клэр повернула ключ в той машине, на которой она уехала из поместья. Та же самая импульсивность привела ее к сожжению документов, которые были доставлены ей в тюрьму. По крайней мере, она ознакомилась с ними перед тем, как уничтожить. Эта самая информация стала семенем, которое позже выросло до ее впечатляющих исследований, проведённых ею, и проросло в доказательную базу для полиции.

Помимо импульсивности, Клэр доказала своё исключительное повиновение. Записка в коробке сказала ей, чтобы она ознакомилась со всем содержимым — конечно же — она прочитала всё. Кэтрин признала, что манипулировать Клэр было забавно. После того, как она ушла и оказалась в тюрьме, Кэтрин даже скучала по ней. Рассеянность Клэр и Антона на протяжении всей партии игры была самой лучшей частью. Это было особенно актуально в начале, когда он считал, что Клэр узнала его достаточно хорошо, чтобы вести себя соответственно, а Клэр страшилась его реакции в случае, если оступится. Ни один из них не осознавал, что Кэтрин была той, кто устанавливал правила — это было идеально.

Если бы губернатор Босли не даровал помилование Клэр, Кэтрин верила, что Клэр воспользовалась бы информацией из коробки, чтобы разоблачить Антона. Знание в сочетании с изоляцией подогрели бы жажду Клэр к возмездию. В конце концов, а кто бы не захотел отомстить после всего, что пережила Клэр?

Это было так давно, что Кэтрин позволила себе удивиться, потому что именно в тот период её план получил неожиданный поворот. Антон был расстроен; его злость достигла апогея. Клэр должна была испытывать гнев. Они должны были работать над тем, чтобы уничтожить друг друга. А произошло совсем по-другому. И они не только не стали врагами, их поведение друг с другом изменилось кардинально.

Кэтрин поощряла возвращение Клэр в поместье только по одной причине — вмешаться — вернуть всё на круги своя; однако, мягкая, смиренная Клэр не вернулась. О, не потому, что она стала внезапно громкой и неуправляемой. Она также не была послушной и покладистой. Та, какой она стала, бесила Кэтрин. Клэр была Николс, которая посмела подумать, что она хозяйка дома! Она была Николс, которая забеременела ребёнком Роулза!

В 1985 на её месте была Кэтрин. Она была той, кто вынашивала ребёнка Роулза и терпеливо ждала возможности стать хозяйкой дома. Как никак, Шаррон больше не было. Ну, хоть она не была мертва; тем не менее, её не было. Наблюдение за тем, как медленно умирала женщина, было мучительным. Кэтрин поклялась, что никогда в жизни не позволит произойти такому с тем, кого она любила.

Тогда же, в том же году, это всё у неё отобрали. Не всё — у неё всё ещё оставался Натаниэль. Он научил её, как работал этот мир, и показал ей, что её любят. Это были дары, которых она никогда не получала со стороны своей семьи. Когда Натаниэль подарил ей документ на право собственности автосалоном её отца, это был самый дорогой подарок — самый дорогой, который кто-либо делал ей. Он показал, что его любовь была безграничной; он сделает всё, чтобы она была счастлива. Кэтрин чувствовала то же самое. Не существовало никаких границ, которые она бы не преодолела ради Натаниэля — даже сегодня. Кэтрин никогда не позволит какой-то Николс жить в доме Натаниэля и родить ребёнка. И неважно, что дом Натаниэля был в Нью-Джерси. Поместье, в котором она жила, было достойной копией. Кэтрин была честна, когда поощряла строительство поместья Антоном, и говорила ему, как гордился бы им Натаниэль — он не был бы разочарован.

Пока кончики пальцев Кэтрин пробегались по краешкам личных файлов в ящике стола, она подумала об одной вещи, которую она не сделала для Натаниэля. Теперь, когда она на самом деле занимала то самое место, где он хотел её видеть, Кэтрин Мария задолжала ему сделать то, чего он от неё хотел. Он хотел, чтобы она связалась со своей дочерью. Он хотел, чтобы Мария растила свою девочку — но этот корабль уже уплыл.

Она пробежалась глазами по написанным именам. Их было так много. Как же выяснить, какое из них принадлежало её дочери? Кэтрин увидела своё собственное имя. Возможно, в этом файле была подсказка. Когда открыла файл, она испугалась, что её сердце перестанет качать кровь. Подчерк принадлежал не Антону. Кэтрин знала его манеру письма так хорошо, что легко могла подделать. Это был подчерк Натаниэля.

Вписанным на полях контракта было имя Софии Росси. Кэтрин пересмотрела папку вновь. Но единственная София, фигурирующая там, была София Бёрк. Внезапно она больше и не вспомнила о любви своего мужа, она вспомнила о его мести. Бёрк? Бёрк? Об этом не может быть и речи, чтобы её дочь была связана с Джонатоном Бёрком.

Кэтрин вынула файл Софии Бёрк и открыла папку. Над напечатанным именем София Росси шла надпись София Росси Бёрк… Кэтрин поискала. Там было огромное количество устаревшей информация. И всё же, на второй странице вверху над текстом от руки был записан номер телефона. Кэтрин не смогла устоять; она воспользовалась не определяющимся домашним телефоном.

Дерек ответил на звонок на мобильный телефон жены. Прошедших нескольких недель хватило с лихвой. Она не поднимала трубку на юристов или на не определяющиеся номера.

— Алло.

Поначалу в трубке стояла тишина. Дерек уже собирался повесить трубку, когда услышал голос.

— Я прошу прощение, я разыскиваю красивую девочку, которую меня заставили отдать тридцать три года назад.

Дерек прислушался. Он вспомнил, что после похорон родителей София сказала, что она не желала знать своих биологических родителей, хотя в это самое мгновение, может быть, был тот самый единственный шанс выяснить правду.

— Я прошу прощение, но моей жене сейчас нездоровится. Последние несколько недель были трудными.

— Да, по этой причине я и звоню. Я никогда не хотела вмешиваться в её жизнь и отношения с её приёмными родителями. Но сейчас…

Дерек перебил: — Назовите дату, когда вы родили.

Глаза Софии стали шире, когда она услышала вопрос, заданный её мужем: — 19 июля 1980.

Дерек повернулся к Софии. Её красивые серые глаза, которые, наконец-то, перестали оплакивать родителей, сейчас вновь наполнились влагой.

— Что она сказала? — прошептала София.

Зажав рукой динамик телефона, Дерек кивнул: — Она назвала дату твоего рождения. Я думаю, это могла быть твоя мама.

— Моя мама умерла в автомобильной катастрофе. — София выпрямила шею и взяла трубку.

— Пожалуйста, не звоните больше. Мои родители мертвы. Я вас не знаю.

Женщина на другом конце провода произнесла: — Прошу прощения, я больше не буду тебе звонить.

Дерек смотрел, как самообладание его жены подошло к концу. Он понимал, что это был первый раз, когда София услышала голос своей матери; и он даже не мог себе представить вопросы, которые проносились в её прекрасной головке. Почему она отказалась от нее? Сожалела ли она когда-нибудь о своём решении? Каким человеком она была? Как она выглядела? Похожи ли они друг на друга?

София сглотнула поток слёз, угрожающий её речи, и произнесла: — Подождите, если вы оставите мне свой номер телефона, я подумаю об этом. Потом, когда буду готова, я могла бы вам позвонить.

Женщина выдохнула и ответила: — Да, конечно.

Предел сил Софии подошёл к концу. Вид того, как она борется с новым хаосом эмоций, разбил сердце Дерека. Обняв её, он забрал у неё телефон из рук. Его голос не был ни приветливым, ни грубым6 — Вы можете оставить мне ваш номер телефона. Когда моя жена будет готова — если она будет готова — она позвонит. Пожалуйста, не звоните больше на её телефон.

Женщина только секунду замешкалась и потом выпалила десять цифр. Дерек повторил цифры. Не предложив заключительных реверансов, он повесил трубку. Его не заботила женщина на том конце провода; его заботила очень расстроенная женщина в его руках.

Кэтрин усмехнулась. Она сделала то, что Натаниэль хотел, чтобы она сделала — она связалась со своей дочерью. Судя по информации в файле, Кэтрин могла сказать, что Антон присматривал за Софией. Интересно, что он для нее сделал? Кэтрин нужно больше информации.

У Антона был целый список частных детективов и других лиц, которые доказали свою полезность в прошлом. Вкратце, Кэтрин подумала о Роуче, Филиппе Роуче. Он отлично справился с указаниями Кэтрин. Конечно же, помогло то, что он был не в восторге от того, что потерял работу у Антона. Кэтрин не была уверена, что сможет связаться с ним. Если у неё получится, хотела бы Кэтрин выяснить местонахождение Клэр?

О, ей столько всего нужно обдумать. По правде говоря, Клэр могла подождать — она никуда не денется. Прямо сейчас, Кэтрин хотела больше узнать о Софии. Это миленькое имя — не такое, которое выбрала бы она, но оно было миленьким. В файле не было фотографий, кроме тех, на которых была изображена очень юная девочка. Кэтрин было интересно, как выглядела её дочь теперь. Похожа ли она на неё? Или, может, она была похожа на… Честно говоря, именно поэтому она не хотела этого делать.

Кэтрин Мэри Лондон больше не была испуганным, одиноким и подвергшимся насилию, по милости в конец обдолбанного дяди, подростком. Нет — она была бойцом! Она любила Натаниэля Роулза и пережившего его Антона Роулза — оба были впечатляющими достижениями.

Благодаря обоим, у Кэтрин теперь в распоряжении были время и ресурсы. У неё также имелось огромное количество вопросов. Чем её дочь зарабатывала на жизнь? Ходила ли она в колледж? Были ли её приёмные родители добры к ней? Кэтрин говорила себе, что это так. Если бы это было не так, Натаниэль и Антон узнали бы об этом, но что насчёт мужа Софии? Могло ли это быть на самом деле? Могла ли София действительно быть замужем за кем-то, кто связан с Джонатоном Бёрком? И кем он себя возомнил, разговаривая с ней подобным образом, требуя её номер телефона? Кэтрин, конечно, не испугалась. Если Роулзы не запугали её — то и у Бёрка это не получится.

Она снова обыскала ящик с личными файлами. Пробегаясь пальцами по ярлычкам, Кэтрин вспомнила фразу: «Нет смысла изобретать велосипед». Зная Антона лучше, чем кто-либо, Кэтрин была в полной уверенности насчет его внимания к мельчайшим деталям. Безусловно, он уже собрал досье на мужа Софии. По правде сказать, она могла выяснить больше информации, но почему не начать с того, что уже собрал Антон. Когда она пропустила ярлык с буквой Б без признаков Бёрк, надежды начали таять. Затем она заметила ярлык с Д — Дерек Бёрк. Вынув папку, она положила её на стол и начала читать. Первая страница состояла из серии электронных писем:

Кому: Энтони Роулингсу

От: Камерон Эндрюс

Тема: Мисс Росси

Дата: Январь 12, 2011

Как я писал в моём предыдущем письме, мисс Росси совершила незапланированную поездку в Европу. С того момента я выяснил, что причиной поездки была свадьба. Я напоминаю, что первый раз упомянул Дерека Бёрка в письме от 18 декабря 2010. Они встретились на вечеринке по случаю Рождества.

Я приношу извинения, что не предоставил информацию об их свадьбе раньше. Я не ожидал, что это являлось причиной её поездки; однако, тревожный звоночек прозвучал, когда я получил уведомление о том, что она подала заявление о разрешении на брак.

Пожалуйста, проинформируйте меня, как действовать.

КЭ

Кому: Камерону Эндрюсу

От: Энтони Роулингса

Тема: Мисс Росси — Бёрк???

Дата: Январь 14, 2011

Здесь уже около полуночи, и я только что увидел ваше сообщение. Мне нужна информация, и нужна она мне вчера! Как это всё могло произойти так быстро?

Информацию, фотографии, подробности… сейчас же!

ЭР

Кому: Энтони Роулингсу

От: Камерона Эндрюса

Тема: Мисс Бёрк

Дата: Январь 26, 2011

Несмотря на то, что мисс Бёрк сейчас живёт в квартире своего мужа в Бостоне, я только подтвердил, что они сделали предложение о покупке маленького коттеджа в Провинстауне, штат Массачусетс. Я незамедлительно уведомлю вас, если их предложение примут.

Послужной список Дерека Бёрка достаточно ясен. Я приложил досье. Я продолжу наблюдение. Пожалуйста проинформируйте меня, если вы хотите, чтобы природа моих действий изменилась в какую-либо сторону.

КЭ

Кому: Камерону Эндрюсу

От: Энтони Роулингса

Тема: Мисс Росси — Бёрк

Дата: Январь 27, 2011

Проинформируйте меня о стоимости коттеджа и об их предложении.

Это обнадёжило Кэтрин — она на самом деле знала Антона, может, даже лучше, чем он сам. Она могла только представить, как он был расстроен, когда София вышла замуж без его ведома! Кэтрин почувствовала внезапный прилив любви к своей находящейся вдали дочери — если бы не имя мужчины, которого она выбрала себе в мужья!

Изучив страницы, Кэтрин нашла родословную Дерека:

Отец: Уильям Бёрк — Дед: Рэндэлл Бёрк — Прадед: Труман Бёрк.

Внимание Кэтрин привлекла запись под именем Труман, сделанная почерком Антона: два сына: Рэндэлл и Джонатан. Связь была!

Дочь Кэтрин замужем за внучатым племянником Джонатана Бёрка!

Кэтрин продолжила читать:

В 2013 Дерек Бёрк нанят на работу — Корпорацией «Шедис-тикс», Пало-Альто, Калифорния (дочернее предприятие «Роулингс»).

Когда у неё не осталось больше ничего, что она могла выяснить, она включила компьютер Антона и вошла в его список личных контактов. Именно благодаря этому списку она нашла Филиппа Роуча. Когда она в последний раз разговаривала с Антоном, он съязвил что-то на тему того, что Кэтрин знала обо всём, что происходило в доме. Улыбаясь тому, что у неё есть доступ к его личной информации, Кэтрин сомневалась, что у Антона было хоть какое-либо представление о том, насколько близок тот был к правде. Несмотря на то, что она могла знать всё, что происходило в этих стенах — Кэтрин хотела знать больше. Одно из имён из этого списка принадлежало как раз тому человеку, кто поможет достичь её цели.

София вытерла глаза.

— Спасибо. Ты думаешь, что я измучена рыданиями.

— Я не думаю, что есть что-то плохое в том, чтобы испытывать эмоции по данному поводу. Я имею в виду, ты только пару недель назад говорила, что не хотела знать других родителей, кроме тех замечательных людей, которые тебя вырастили, и если ты всё ещё ощущаешь себя так же, то можешь рассчитывать на меня. Если передумаешь, я и здесь тебя поддержу.

София пожала плечами: — Я не знаю, чего хочу.

Дерек улыбнулся: — Тогда не принимай решение прямо сейчас — в этом нет никакой спешки.

Скользнув в объятия мужа, София промурлыкала: — Для меня загадка, что же я такого сделала, чтобы заслужить тебя. Спасибо тебе — за всё.

Уперевшись подбородком в её макушку, Дерек вздохнул. Его единственным желанием было видеть Софию счастливой. Где-то в глубине он ощущал тревогу. Он беспокоился, что, вступив в тот разговор, он навлёк на неё ещё больше разочарования. Самое последнее, чего он желал своей жене — душевной боли. На её долю и так много выпало.

Пара Росси были замечательными, любящими родителями, и частично Дереку хотелось, чтобы он не ответил на звонок биологической материи Софии.

Глава 18

— Быть может, все драконы нашей жизни — это принцы, которые только и ждут, чтобы увидеть нас прекрасными и смелыми. Возможно, всё, что нас пугает, в своей самой глубокой сущности, на самом деле что-то беспомощное, что жаждет нашей любви.

Райнер Мария Рильке

Во время ужина Френсис предложил Тони и Филу одежду. Казалось, что за эти годы на острове накопилось большое количество вещей; на первое время их было достаточно. Пробормотав под нос, Клэр упомянула: — Я планировала кое-что заказать, но звонок изменил мои намерения.

Единственным человеком, который расслышал её комментарий, был мужчина, который сидевший рядом. По правде говоря, он был единственным, кого она хотела слышать. Из-за полного стола зрителей, Тони никак словесно не отреагировал; однако он потянулся к ней и сжал руку.

После ужина Френсис и Мадлен оставили Тони, Клэр и Фила одних, и Тони объяснил им его текущий статус. Он рассказал Клэр о допросе и ультиматуме ФБР. Сказал, как ему было приказано оставаться на связи с бюро, иначе его будут считать беглецом — на основании обвинений в домашнем насилии.

Клэр возмущенно покачала головой.

— Нет! Это не то, что я сказала Эвергрину. Я рассказала ему, что я в бегах, но не от тебя! Я никогда не говорила ничего о выдвижении обвинений.

— Я знаю.

Тони не казался расстроенным. Это не было новой территорией ни для одного из них; они все были в курсе истории Клэр и Тони.

— Роуч пересказал мне то, что ты сказала Эвергрину. Это своего рода их уловка — Брент сказал, это для того, чтобы получить больше информации.

— Брент? — спросила Клэр. — Брент и Кортни знают правду? Они знают, что с нами всё в порядке?

Тони покачал головой:

— Нет. Так для них безопаснее.

Клэр опустила взгляд и посмотрела на колени. Она понимала; как бы то ни было, это не уменьшило боли от осознания, что она солгала своим самым близким друзьям — снова.

Тони описал, какЭрик помог ему покинуть Соединённые Штаты, и как он проехал пол Европы. Когда он рассказал им об определённых остановках во время своего путешествия, они были шокированы, узнав, насколько близко проходили их пути. Тони тоже задавал вопросы. Каким образом Клэр нашла этот остров? Где именно они находились? Выходила ли Клэр с кем-нибудь на связь с тех пор, как прибыла сюда?

Клэр уступила некоторые из его вопросов Филу, в то время как на остальные ответила сама.

— Я ни с кем не контактировала. У меня есть телефон, который нельзя отследить, тот, что Фил оставил здесь, и у меня есть Гар… номер для связи с ФБР.

Тони сел прямее и посмотрел на Фила. Не обращаясь ни к кому из них конкретно, Фил спросил: — Это намёк мне выйти из этого разговора?

Клэр отреагировала первой: — Нет, ты знаешь гораздо больше ответов на большую часть его вопросов, чем я, но до того, как вы двое обсудите координаты нашего местонахождения, я должна сказать тебе, Тони, я виделась с Гарри в Италии.

— Я тоже. — Его голос понизился на тон. — Он рассказал, что был с тобой. На самом деле, он показал мне фотографию.

— Фотографию!? — Клэр вскочила на ноги, — Какую фотографию он тебе показал? И на что ты намекаешь или неужели он намекнул — я была с ним? Я видела его — я не была с ним!

Тони протянул руку и взял её ладонь в свою. Жесткость, которую она слышала секунду назад, исчезла, он погладил большим пальцем тыльную сторону её руки: — Там не было ничего такого, просто подтверждение, что он виделся с тобой.

— Что ж, а он сказал, что он агент ФБР? У меня не сложилось впечатления, что это недавняя смена профессии.

Тони кивнул.

— Сказал. По-видимому, предполагалось, что он должен быть моим связным. — Усмехнувшись, он добавил, — И предполагалось, что я не покину Швейцарию, не поставив его в известность.

Фил также с улыбкой заметил вскользь: — Чёрт, я знал, что мы что-то забыли.

— Ты думаешь, он отследит тебя до сюда? — Клэр не смогла скрыть панику в голосе.

Фил ответил: — С тем огромным количеством ухищрений, а также количеством имён, которые мы сменили? Мне самому повезет, если я смогу объяснить, где мы находимся.

Клэр выдохнула: — Хорошо. Я так рада, что вы оба здесь, но самое последнее, чего бы я хотела — это неожиданные гости.

Мадлен прервала их разговор.

— Прошу прощения, господа, Френсис подобрал для вас одежду. Она в комнатах. — После того, как они оба её поблагодарили, она продолжила, — Мадам, если вам больше ничего не нужно, мы тоже удаляемся.

— Всё отлично, Мадлен, спасибо.

Через несколько минут Тони и Фил пошли в дом освежиться. Они проходили в одной и той же одежде более суток и не могли дождаться момента, чтобы переодеться.

Сидя в одиночестве на веранде, Клэр закрыла глаза и прислушалась к звукам моря.

Волна эмоций от последних нескольких часов наряду с гормонами усилили знакомую пульсацию в висках. Она знала, что её головные боли беспокоили Тони, и ей не хотелось, чтобы что-то омрачило их воссоединение сегодня. Какая-то часть неё ощущала себя новобрачной, которая вот-вот сблизится с мужем в первый раз. Это была глупая мысль — которая не могла быть еще дальше от истины; тем не менее, бабочки в животе и затянувшееся ожидание добавили нервов.

Она не услышала шаги Мадлен и даже не знала, что она всё ещё рядом, пока та не заговорила: — Мадам, с вами всё в порядке?

Клэр подпрыгнула: — Ой! Ты меня напугала. Я думала, ты ушла.

— Так и было, но я заглянула вас проведать. Дело вновь в вашей голове? Она вас беспокоит?

Клэр потянулась и дотронулась до руки Мадлен: — Пожалуйста, не упоминай о моих головных болях в присутствии мистера Роулингса.

— Я уверена, он знает. Он смотрит на вас с такой любовью, как будто знает ваши мысли. Я сразу же поняла, что он был тем, кого вы ждали.

Клэр улыбнулась: — Я никогда не говорила, что я кого-то ждала.

— Нет, мадам, не говорили. — Мадлен заметила бриллиантовое кольцо на руке у Клэр, — Вы поженитесь?

Повертев бриллиант, Клэр сделала вздох. Её улыбка попыталась перекрыть печаль.

— О, это очень длинная история.

— Вы слишком молоды, чтобы у вас уже была длинная история.

— Вы правы, я молода — но за плечами у меня длинная история. Вкратце, мистер Роулингс и я были женаты, мы развелись, и он попросил моей руки вновь, и я сказала «да». Мадлен — я наделала много ошибок — особенно, за последние несколько лет. Я не хочу совершить ещё одну.

Белки глаз Мадлен сверкнули, как путеводные звёзды в темноте: — Мадам, я не знаю вашей длинной истории. Я могу видеть, что вы благословлены людьми, которые вас любят, и за короткое время, я понимаю почему. Когда приехал мистер Роулингс, я увидела любовь и радость в ваших глазах. Почему же сейчас вы раздумываете?

— О, совсем нет — я люблю его — я на самом деле его люблю.

Клэр надеялась, что Мадлен не заметит слёз, тихо стекающих по её щекам. Она старалась, чтобы её голос звучал твёрдо: — До того, как мы поженимся — снова — мне нужно узнать некоторые вещи. Мне нужны ответы.

— Это не моё дело, так что, если вам не нужен мой совет, тогда я вас покину.

Клэр покачала головой: — Я не росла в роскоши. Этот образ жизни — часть моей долгой истории. Так что, Мадлен, я почту за честь услышать твой совет.

— Мадам, всему есть причина. Если ваша длинная история счастливая, то это замечательно; однако, я полагаю, там намного больше. Некоторые ответы, которые вы ищете — вы страшитесь того, что можете узнать, так ведь?

Клэр кивнула.

— Вы любите его, несмотря на ту длинную историю, не так ли?

Клэр снова кивнула.

— Да, люблю.

— И, мадам, он любит вас. А он знает вашу историю?

— Да — он знает мою историю.

— Нас страшит то, чего мы не знаем. Когда что-то маскируется тьмой сомнений — это тайна. Проникающий во тьму свет делает всё ясным. — Она указала на тёмное море. — Посмотрите на океан. В темноте всё, что вы можете делать — это слушать ветер и волны. Вы спрашиваете себя, а есть ли там притаившиеся создания, лодки и опасности? Мы не знаем, и тогда, в наших мыслях, мы создаём страхи, которые на самом деле не существуют. Утром, когда светит солнце, и вы всматриваетесь в кристальные голубые воды или вдаль, на всю линию горизонта, вы знаете, что вы в безопасности, — сжимая руку Клэр, она добавила, — В свете дня я вижу вашу любовь. Пожалуйста, не позволяйте тьме ночи спрятать то, что прямо перед вами. Даже если те ответы — это не то, что вы хотели услышать, вы думаете, они могут быть такими же плохими, как вы себе представили?

Клэр пожала плечами: — Я не знаю. Я знаю, что прямо сейчас не хочу думать о них и не хочу беспокоиться о них позже.

Голос Мадлен стал тише: — Хорошо, если от этого вам лучше; однако, я обнаружила, что чем дольше не включаю свет, тем больше становятся монстры под моей кроватью. — И снова она сжала ладонь Клэр, а потом сунула руку в карман и вытащила оттуда бумажный носовой платок. — Могу я принести вам что-нибудь ещё?

Клэр вытерла глаза и щёки. Чудесным образом слёзы послужили как клапан, выпуская давление, скопившееся в её висках. Головная боль уже не была такой сильной. С печальной улыбкой, она ответила: — Ты уже и так сделала для меня много, спасибо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мадам.

Наслаждаясь тишиной темноты, Клэр размышляла над словами Мадлен. Если бы только Мадлен знала правду — одно время — тем монстром из тьмы был мужчина в комнате по соседству. Теперь монстром была женщина, которой Клэр доверяла. Могла ли она когда-либо доверять инстинктам? Слабая улыбка заиграла на её губах, когда она вспомнила слова Фила. Он сказал ей как раз-таки следовать этому — прислушиваться и доверять своим инстинктам.

Собираясь пойти к себе, Клэр заметила шевельнувшуюся тень в конце веранды; вместо того, чтобы пройти через дом, Клэр последовала интуиции и направилась в сторону темноты. Прямо снаружи их комнаты Тони вышел из тени и заключил Клэр в объятия.

Его запах взял верх над солёным морским бризом и проник в её чувства. Клэр любила запах его одеколона. Утром она его закажет.

Тони посмотрел в её глаза.

— Мне нравится эта улыбка. После того, что я услышал, я не ожидал её увидеть.

— Как много ты услышал?

Он отвёл её к шезлонгу, сначала уселся сам и потянул Клэр, чтобы устроить её перед собой. Это была их поза для разговоров — когда их тела касались друг друга — слова связывали, а глаза оставались скрыты. Клэр чувствовала, как поднимается и опадает его грудь. Пока она ожидала получить ответ, он обернул вокруг неё руки, прихватил её грудь и распластал свои большие ладони у неё на животе. Клэр ощущала тепло его дыхания с примесью зубной пасты у своей шеи. У их связи была интимность, которую она никогда ни с кем не делила. Его руки на её теле не ощущались чужими — они ощущались правильно. К тому моменту, как он заговорил, она практически забыла свой вопрос. Его тон — Энтони Роулингса, президента компании, рассказал ей, что он тщательно подбирает ответ.

— Достаточно, я услышал, что ты любишь меня, и до того, как мы поженимся, у тебя есть вопросы, на которые ты хочешь получить ответы.

Клэр кивнула.

— Да, хочу.

Однако в этот момент ее сердце было не в настроении спрашивать. Не то чтобы она хотела, чтобы монстр, о котором упоминала Мадлен, стал больше. Впервые за месяц она почувствовала себя в безопасности. Его объятия снизили её давление и желание плакать. Закрыв глаза, Клэр прислонилась головой к его плечу и наслаждалась внутренним покоем — ничто в мире не ощущалось настолько правильным.

— Ты хотела что-то спросить?

— Хотела, но не сегодня.

Тони развернул Клэр за плечи, чтобы они оказались лицом к лицу.

— Тебя не волнует, что монстр станет больше?

Клэр покачала головой, их губы встретились: — Нет, он никуда не денется, но я однозначно уверена, что он не сможет стать ещё больше. Помни, что я сказала, я хочу сегодняшнюю ночь только для нас.

В слабом свете луны Клэр увидела усмешку Тони. Его тон стал легкомысленней, с намёком на соблазнение.

— Я очень даже это помню. — Его палец прошёлся по её губам. — Я также помню кое-что об этом красивом ротике.

Клэр встала, ее изумрудные глаза мерцали, а бабочки желания трепыхались глубоко внутри. Предложив ему руку, она улыбнулась: — Иди и напомни мне.

Тони не нужно было приглашать дважды. Когда они исчезли за дверьми главной спальни, заботы и волнения остались снаружи. Остались там и карты, которые нужно было открыть, и со временем это произойдёт. Им принадлежала длинная и сложная история с монстром и рыцарем. То, что делало их историю уникальной, что два этих игрока были одним и тем же человеком.

В это мгновение Тони был её рыцарем в сияющих доспехах. Она пребывала в одиночестве в раю, заточённая в нём злой ведьмой. Её будущее казалось неясным; потом, как гром среди ясного неба, появился он. Совсем как в сказках, он пришёл спасти её, освободив из тюрьмы одиночества.

Остальной мир исчез, когда его губы приложились к чувствительной коже между её шеей и плечом. Несмотря на тропическую жару, её руки и ноги покрылись мурашками. Знакомый стон слетел с её губ. Умелыми руками, он помог снять сарафан через голову и бросил его розовой лужицей. Отступив на полшага назад, глаза Тони осмотрели её выставленное напоказ тело. Его одобрительная улыбка засияла отражением в его глазах, в то время как тёмное желание завертелось в оттенках любви.

Через несколько секунд Тони встал на колени и нежно поцеловал её увеличившийся живот. Сражаясь с тем, чтобы устоять на ногах, Клэр выдохнула и пропустила его волосы сквозь пальцы. Вместо того, чтобы получать удовольствие от ощущения его ласк и поцелуев, её тут же накрыло облегчение. За последние шесть недель их ребёнок подрос, а её тело изменилось.

— Я так боялась… — пробормотала она.

Всё ещё оставаясь на коленях, он посмотрел вверх: — Чего?

Хотя Клэр не хотела признавать свою беззащитность, она не смогла отвести глаза. Она не смогла солгать.

— Того, что ты меня не захочешь — что ты подумаешь, что я недостаточно сексуальна…

Огонь за карей радужкой его глаз вспыхнул ярче. Её ноги подогнулись. Неожиданно, стоя на коленях только в одних кружевных трусиках, они смотрели глаза в глаза. Всё ещё полностью одетый, он заключил её лицо в свои руки. Она услышала смесь боли и восхищения в его голосе.

— Как ты могла такое подумать? Боже мой, ты самая красивая женщина на свете. Ты всегда такой была… — наклонившись поцеловать её живот, он вновь встретился взглядом с её глазами. — Я не думал, что это возможно, но с моим ребёнком, который растёт внутри тебя, ты даже ещё прекраснее, — усмехнувшись, Тони направил руку Клэр, — это должно быть весьма очевидным, я думаю, что ты невероятно сексуальна.

Он прав; это было очевидно. Она улыбнулась и самодовольно ухмыльнулась.

— Если всё так — а я признаю, что так оно и есть, — почему же только я раздета?

— Потому что ты всепоглощающе сексуальна, и я хочу тебя видеть.

Расстегнув его рубашку, Клэр поцеловала его свежевыбритую шею.

— Это кажется несправедливым, — промурлыкала она. Её поцелуи спускались вниз по его груди до тех пор, пока она не смогла наклониться ниже. Сев прямее, она вздохнула, — У беременности есть свои недостатки.

— Недостатки одного — это преимущества для другого, — произнёс Тони с дьявольской усмешкой, растопившей её мир. Она не чувствовала себя большой и неуклюжей. Она увидела себя такой, какой её видел Тони. Держа за руку, он отвёл её к большой кровати, где его одежда и её трусики утонули в розовой лужице сарафана на полу.

До того, как она успела подумать или задаться вопросом, их мир стал единым. И не имело значения, что её тело и формы изменились. Они принадлежали друг другу.

Образно говоря — за дверью был волк. В реальности — их жизнь перевернулась вверх тормашками; однако, в тот момент, в их комнате, на их острове и в их раю они были друг у друга — это была победа. Кэтрин попыталась разделить их, но они её обыграли. Они не знали, выиграли они битву или войну. В тот момент, их единственной целью стало празднование.

— Тони? — позвала Клэр, прижимаясь к его груди, слушая звук его сердцебиения.

— Ммм?

— Скажи что-нибудь.

Его рука обвилась вокруг ее обнажённого плеча.

— Я думал, что сегодняшняя ночь — это ночь без вопросов — ночь только для нас.

Она подняла голову, чтобы увидеть его лицо.

— Так и есть. Я ни о чём не спрашиваю. Я хочу, чтобы ты просто сказал мне что-нибудь.

— О, неужели? Что ты хочешь, чтобы я сказал?

— Я хочу, чтобы ты сказал мне, что мы в безопасности, что ни Кэтрин, ни ФБР, никто не отнимет это у нас.

Веселье от её просьбы растаяло. Она наблюдала, как Энтони Роулингс, президент компании, вышел из человека, которого она только что крепко обнимала. Она сразу узнала тон его голоса; именно его он использовал, когда вёл бизнес, тот самый, который обычно не оставлял возможности спорить, тот самый, который она ненавидела — тот самый тон, который был ей так нужен.

— Мы в безопасности. Никто — и я повторюсь — никто и никогда не отнимет у меня мою семью.

Клэр поцеловала его в щёку и вернулась обратно в изгиб его руки. Она знала, что то, что он только что сказал, находилось вне его власти; однако, она могла притвориться. Иллюзия наполнила её покоем, который был ей необходим. Через несколько минут она заснула крепким сном на твердом плече Тони.

Глава 19

— Лучше волноваться о своём характере, нежели о репутации, поскольку характер — это то, что вы есть на самом деле, а ваша репутация — это только то, что другие думают о вас.

Джон Вуден

В сотый раз агент Гарри Болдуин прочитал сообщение на экране телефона и задался вопросом, мог ли он игнорировать шквал текстовых сообщений дальше. Если он не ответит, забудет ли вдруг старший специальный агент Уильямс критику и возможное понижение в должности, которое, несомненно, ему предстояло? Он и правда это заслужил! Гарри сделал точно то, что старший специальный агент Уильямс говорил ему не делать — он позволил делу стать личным. Гарри знал, это было неправдой. Дело Николс/ Роулингс не стало личным — оно было личным ещё до того, как он увиделся с Клэр Николс в Италии.

Гарри пришёл к выводу, что его неспособность сохранить профессионализм отчасти объясняется его собственной разрушенной личной жизнью. К несчастью, он позволил обеим жизням переплестись — когда дело доходило да агента ФБР — это никогда не заканчивалось ничем хорошим.

Лучшей частью его личной жизни было недавнее воссоединение с сестрой. Без сомнения, Эмбер была самым близким членом его семьи, а после развода это стало тем, что ему на самом деле было нужно.

Гарри слишком быстро влюблялся. Илона не стала исключением, и когда они были молоды и жили мечтой в южной Калифорнии, была любовь — или они оба так считали; а потом наступила жизнь.

Увлечённость Гарри правоохранительными органами началась в детстве. Он не был уверен как или почему, но, тем не менее, с юных лет он знал, что это именно та дорога, которой он намеревался идти. Всё началось со степени в криминалистике, которая привела его к Калифорнийскому бюро расследований. Илона знала, что вышла замуж за офицера полиции и была согласна с этим; однако, она не подписывалась на то, чтобы быть женой агента ФБР.

Первоначальный запрос на зачисление Гарри в ряды ФБР был, по правде говоря, на спор — поздние ночи с приятелями по полиции и выпивка; тем не менее, до того, как он осознал это, всё начало меняться — он прошёл первый этап тестирования, а затем и второй — прошёл проверку квалификации — и получил письмо о назначении.

Несмотря на то, что они с Илоной обсуждали его будущие планы, ни один из них не осознавал последствий и влияния этого на их брак. После прохождения проверки физической подготовки — проверки биографических данных — и медицинского осмотра — цель, которую он никогда и не ожидал достичь, замаячила прямо перед ним.

В бюро было пять вариантов карьерного роста. Опираясь на образование Гарри и его опыт, его отобрали в Отдел уголовного розыска. Этот департамент координировал, управлял и направлял расследования, сконцентрированные на финансовых преступлениях, преступлениях, связанных с насилием, организованной преступности, должностной коррупцией, нарушениях гражданских прав личности, преступлениях, имеющих отношения к наркотикам и материалах осведомителей. Так совпало, что агент Николс тоже был в уголовном розыске.

Самым негативным последствием работы — мечты Гарри было время, проведённое вдали от молодой жены. Это не был постепенный процесс — не то, во что они сами себя втягивали. Нет — мгновение — они вместе каждый день, в следующее мгновение — он уезжал. Первое расставание, которое они пережили, произошло, когда Гарри уехал на учёбу в Академию ФБР в Вирджинии. Он должен был сказать, что в течение того отрезка времени скучал по жене; однако, тренировки были интенсивными. Во время тех недель он жил и дышал ФБР — и любил каждую минуту. По крайней мере, во время его тренировок они с Илоной могли иногда разговаривать.

Вслед за академией привычным для новых агентов было расставить приоритеты в отношении своих желаемых месторасположений для первых заданий. Илона хотела остаться в Калифорнии, и Гарри сделал свой выбор. С четырьмя региональными офисами в штате, он воспользовался каждым, чтобы обеспечить исполнение желания жены. Распределение было основано не только на предпочтениях, но и на потребностях и бюджете. Болдуины были шокированы, когда Гарри назначили в Сиэтл, штат Вашингтон. Климат был слишком холодным и дождливым, и она скучала по своим друзьям в Калифорнии и семье, оставленной на востоке.

Во время второго года Гарри после академии, пока он всё ещё был на испытательном сроке, его отобрали для работы под прикрытием. Это была довольно большая честь; но это задание снова оставило Илону в одиночестве. В этот раз она застряла в месте, которое ненавидела, и её муж исчез — абсолютно недосягаемый на неопределённый период времени. В довершении всего, во время его отсутствия она узнала, что беременна. Размышляя, со временем Гарри понял её одиночество и депрессию. Тогда он был слеп. Он был слишком занят, сосредоточившись на работе. Работа под прикрытием для младшего агента была огромным стимулом для карьеры; опыт кружил голову, результаты были блестящими. Агенту Болдуину нравился мир под прикрытием.

Когда он вернулся в Сиэтл, беременность Илоны была заметной. Между ними отсутствовало общение во время его задания, так что обнаружение факта беременности — мягко говоря — было шокирующим. Первоначальная реакция Гарри была не то, чтобы положительная. И дело было не в том, что он не хотел детей — он просто ни разу не задумывался о них. Илона предъявила ему ультиматум — работа или семья. Гарри должен был выбрать семью.

Он этого не сделал.

До того, как родился ребёнок, Илона вернулась обратно на восток, чтобы жить ближе к родителям, а Гарри попросил перевести его на новое место работы в Сан-Франциско. На этот раз они удовлетворили его запрос. С тех пор Илона снова вышла замуж. Назначение в Сан-Франциско имело смысл для Гарри. Это было единственным местом, где у него могла быть работа и подобие семьи — там жила Эмбер МакКой, его сводная сестра.

Несмотря на то, что они оба выросли в одном доме, они не были близки. Эмбер была младше, и у неё были оба родителя. Её отец пытался восполнить недостаток этого у Гарри, однако пока не появилось ФБР, он всегда ощущал, что чего-то не хватало. К сожалению, он понимал, что ничем не лучше человека, внесшего вклад в его генофонд. Когда-нибудь дочь, которую он видел только на фотографиях, столкнется с такой же неудовлетворенной потребностью.

Когда Гарри переехал в Сан-Франциско, сестра жила своей мечтой. У неё было всё — кроме кольца. Саймон Джонсон и Эмбер жили и работали вместе. Он был классным парнем, очень умным, прекрасным предпринимателем и замечательно относился к сестре Гарри. Мгновенно Гарри и Саймон стали друзьями. Можно с уверенностью сказать, что Гарри наслаждался компанией Саймона больше, чем Эмбер; как бы то ни было, они все стали ближе.

Гарри работал в региональном управлении в Сан-Франциско и время от времени уезжал на задания под прикрытием. Когда у «СиДжо» начались проблемы со службой безопасности, Гарри предложил свои услуги. Так как он был нанят федеральным правительством, он мог выполнять только контрактную работу для «СиДжо». Его друг, Ли, из Калифорнийского бюро расследований, возглавил службу безопасности «СиДжо». И хотя Гарри официально не был в команде «СиДжо», он ощущал связь с компанией, над которой так усердно трудились его друг и сестра.

После развода с Илоной, Гарри не был заинтересован в отношениях. Он поклялся себе, что его дни, когда он так сильно и быстро западал на красивое личико или дерзкий характер, прошли. У агента ФБР своя жизнь.

По правде говоря — иногда это ощущалось так, будто жизнь подтасовывала карты. И Гарри не всегда был уверен, что это шло ему на пользу или играло против него.

Чем больше Гарри работал со службой безопасности «СиДжо» и проводил время с Саймоном и Эмбер, тем больше он подвергал сомнению свой обет оставаться одиноким. Честно, когда он впервые встретил помощницу Эмбер, они были просто друзьями; однако, чем чаще их дорожки продолжили пересекаться, тем сильнее развивались их отношения. Со временем они начали встречаться: ужинали вместе с Саймоном и Эмбер — ходили вместе в кино — проводили вместе долгие выходные — жили вместе.

На этот раз Гарри вступил в отношения максимально открыто. Они оба договорились — они оба разумные взрослые люди, у которых не было намерений принимать долгосрочные обязательства. Гарри объяснил с самого начала, что его работа может вызвать его в любой момент, и ему нужно будет уехать. Он рассказал Лиз, что их отношения могут внезапно закончиться, если ему придется работать под прикрытием. У Гарри не было намерений оставлять женщину ждать своего возвращения, так же, как он поступил с Илоной.

Когда Саймон наконец-то сделал предложение Эмбер, Гарри был счастлив. К несчастью, Гарри был на задании, когда самолет Саймона разбился. Как только он услышал об этом и получил разрешение, он вернулся назад в Калифорнию. После смерти Саймона Гарри и Лиз переехали в здание к Эмбер. Возможно, из-за потери Илоны Гарри, в конце концов, осознал важность семьи, и он не смог оставить Эмбер в одиночестве в трудную минуту.

Когда впервые Клэр Николс связалась с Эмбер, Гарри вспомнил, что его сестра была расстроена — как содержанием электронного письма, так и самим отправителем. Вероятно, скорее, из любопытства Эмбер решила продолжить переписку. После обмена большим количеством писем, и Эмбер, и Гарри увидели логику Клэр.

Расследование авиакатастрофы Саймона так и не было полностью закрыто. Гарри знал, что неизвестность усиливала тоску его сестры, и он надеялся, что выводы Клэр в отношении Энтони Роулингса помогут сестре обрести успокоение.

Предварительные результаты Национального комитета безопасности перевозок, НКБП, расследования в отношении крушения самолёта Саймона упирали на ошибку оператора. Агентство по крупицам восстановило самолёт и изучило полётные планы. Саймон Джонсон был опытным пилотом — погодные условия были идеальными для полёта — не было признаков неисправности оборудования и повреждений. Показатели не сходились.

По мере роста подозрений со стороны Клэр Гарри принял решение предоставить это новое доказательство начальству в региональном офисе в Сан-Франциско. Он не только принял обвинения, касающиеся Саймона, но и полное воссозданное содержимого доставки Клэр в тюрьме. У Гарри не было ни малейшего представления, что он предоставил ФБР информацию по одному из их нераскрытых дел. В свете новых обвинений, региональный офис Сан-Франциско назначил новую команду для пересмотра старых доказательств бюро в отношении смерти агента Николса.

Когда адвокат Клэр неожиданно связалась с Эмбер и попросила ту помочь с переездом Клэр в Пало-Альто, Эмбер позвонила Гарри — Гарри сделал звонок бюро. Так как на тот момент Гарри не работал под прикрытием, главный специальный агент Уильямс решил: Клэр станет для агента Болдуина новым заданием. Именно ФБР посоветовали изменить бронь Клэр и организовать её путешествие на личном самолёте. У бюро было множество причин для такого изменения в планах — запутанность случая, подтверждение местонахождения Клэр, а также временной отрезок, который был необходим бюро, чтобы подготовить легенду.

В то утро, когда Гарри вошёл в квартиру Эмбер, он не был уверен, кого он там встретит. Была женщина, которую Саймон вспоминал с нежностью — и была золотоискательница, бывшая барменша, которая пыталась убить своего богатого мужа, которой посчастливилось получить помилование, и которая была достаточно глупой женщиной, чтобы сжечь настоящее доказательство. Без сомнения, это было необычное задание.

Гарри понимал интерес ФБР к Клэр, а также их надежды, что она могла бы добавить новую информацию по нераскрытому делу, имеющему отношение к её деду. Он также понимал, что его задание из разряда «в правильное время — в правильном месте». По-хорошему, Гарри никоим образом не должен был быть назначен на какое-либо дело, которое потенциально связано со смертью Саймона Джонсона — по правде говоря, дело было личным с самого начала. Не было никаких сомнений — даже до встречи с Клэр Гарри хотел доказать вину Энтони Роулингса.

Когда Лиз и Гарри начали встречаться, она пообещала, что с пониманием отнесется к его преданности карьере. Честно говоря, она неоднократно это демонстрировала. Каждый раз, когда Гарри вызывали, она продолжала жить своей жизнью. Она не задавала вопросов о том, чем он занимался, когда уезжал, а если бы и задавала — он не смог бы ответить. Дело не в том, что у него были интрижки на каждом задании — Клэр стала его первой в этом смысле; тем не менее, Лиз выказывала Гарри поддержку, которую ему не дала и не могла дать Илона.

Очевидно, ни Лиз, ни Гарри никогда не ожидали, что его задание под прикрытием будет происходить прямо под носом у Лиз. В тот вечер, когда самолёт «СиДжо» приземлился с Клэр Николс на борту, Гарри перевёз Лиз из их квартиры в её собственную. Он сказал ей то, что говорил миллион раз, когда встречался с ультиматумом: он всегда выбирает работу. Он также рассказал ей, что Клэр Николс была просто ещё одним заданием — работой. Это было то, во что он тогда верил. Изначально Лиз поддерживала его.

По мере того, как Гарри на самом деле узнавал Клэр, чёткие границы отношения изменились. И с этим изменением произошло и изменение в понимании Лиз. С точки зрения Гарри он никогда ей не изменял. Он говорил ей об этом: пока он на задании, они больше не были парой. Гарри не виноват, что она этого не понимала.

На короткое мгновение, когда Гарри поверил, что он снова мог стать отцом — Гарри сказал Эмбер то, что, как думал, никогда не скажет. Он сказал сестре, что хотел получить работу в «СиДжо»; вместо того, чтобы притворяться, он хотел занимать должность главы службы безопасности и охраны и планировал уволиться из ФБР. Гарри хотел, чтобы у этого ребёнка был отец, которого не было у его дочери. В тот самый миг, сидя рядом со своей сестрой в кафетерии больницы, Гарри решил, что единственная часть его дела под прикрытием, которая ему не безразлична, это обеспечить безопасность Клэр и их ребёнка от Энтони Роулингса.

И снова случилась жизнь. На этот раз чёртовы карты выпали не в его пользу. Клэр сообщила, что не он являлся отцом её ребёнка. Оглядываясь назад, Гарри не знал наверняка, были ли решения, принятые им в тот полдень в кафетерии больницы, только из-за Клэр и ребёнка. Теперь, когда он и Лиз помирились, он склонялся больше к последнему; тем не менее, он всё ещё хотел обеспечить безопасность Клэр и ребёнка.

Главный специальный агент Уильямс пересмотрел дело и действия Гарри. Он решил, что агенту Гарри Болдуину необходим перерыв от работы в бюро; его не уволили и не понизили в должности; вместо этого ФБР предоставило ему временный отпуск по болезни и требовало от него посещения психолога. На данных сессиях в бюро должны были выяснить причины, почему он преступил границы профессиональных отношений с Клэр Николс. Пока он делал то, что они говорили, это заставило Гарри посмеяться. Это был первый раз, когда он когда-либо лично был увлечён информатором; однако, он проработал в бюро достаточно, чтобы знать, что эта ситуация не уникальна.

В дополнение к личным сессиям психологического консультирования, он был обязан также посещать семинары, посвящённые сексуальному домогательству. Несомненно, если бы Клэр Николс хотела, она могла выдвинуть обвинения против Гарри. В действительности, шесть месяцев назад он поставил под угрозу дело и запятнал бюро. На этот раз, показывая Роулингсу фотографию, где они с Клэр держатся за руки, Гарри сделал это снова.

Он обнаружил местонахождение и потерял оба задания — Клэр Николс и Энтони Роулингс пропали без вести. Если Гарри продолжит игнорировать текстовые сообщения от ФБР дальше, они сочтут и его пропавшим без вести!

Расхаживая по гостиничному номеру, Гарри размышлял над делом. Он не хотел, чтобы его снова сняли с него. Он знал, что ему не следовало показывать Роулингсу фотографию, где он держал Клэр за руку — он знал об этом до того, как сделал. Это было непрофессионально. Гарри мог поспорить, что его намерения были благородными. Он надеялся, что, создав сильное побуждение, заставив Роулингса поверить, что он и Клэр вместе — заставит Роулингса держаться от неё подальше. Бюро никогда не одобрит его действия и даже его мотивацию. Они напомнили Гарри, что Клэр никогда не выдвигала обвинений против Роулингса — кстати, она ясно выразилась, что не Роулингс был тем, кого она боялась.

Вопрос состоял даже не в связи с Клэр. Гарри не хотел, чтобы его отстранили от дела, потому что еще до того, как его официально назначили, он занимался его расследованием. С каждым прошедшим днём и новыми уликами, Гарри знал, что Роулингс был именно тем человеком, которого Клэр Николс следовало опасаться. Его целью стало заставить власти понять, что Энтони Роулингс причастен ко всему этому — и не только к смерти агента Николса — но и ко множеству других смертей. Некоторые из смертей, таких как родителей Клэр или Саймона Джонсона, были классифицированы, как несчастные случаи: автомобильная авария, крушение самолёта…

Это не имело значения. Клэр рассказала Гарри о Роулингсе и несчастных случаях, у Гарри было предчувствие, что в этих делах было что-то еще. Он пребывал в поиске неопровержимых доказательств, но в то же время, у него было это самое предчувствие. Для агента ФБР это было важно. Однажды даже Клэр призналась Гарри, что она верила, что Тони мог быть причастен ко всем этим несчастным случаям. Гарри прикинул, что если бы он смог доказать ей, что все её предыдущие подозрения были верными — тогда, может, она бы прозрела.

Гарри не только провалил дело, он также испортил малейшую возможность помириться с Клэр. Больше ни он, ни бюро не могли полагаться на её чувство близости к нему, чтобы втереться к ней в доверие. По мнению Гарри, единственные чувства, которые Клэр сейчас испытывала по отношению к Гарри, были злость и предательство. Гарри видел это так: он не предавал Клэр. На самом деле, правда была прямо противоположной. Его приставили к ней, чтобы он её защищал, а также получал от неё информацию. Без сомнения, в голове у Гарри, защита была главнее. Кроме того, он рассуждал, что если уж Клэр смогла простить Роулингса за огромное количество его признанных грехов, как только она узнает всю правду обо всех поступках Роулингса, то и значительно более короткий список проступков Гарри также может быть аннулирован.

Прежде всего агент Болдуин не хотел, чтобы Клэр Николс подвергалась опасности. Даже, если она отказывалась верить в это, Гарри знал, что Роулингс ставил под угрозу её безопасность. Закрыв глаза, он вспомнил выражение лица Роулингса, когда он показал ему фотографию, где они с Клэр вместе. Умение читать людей было частью подготовки Болдуина. Ярость, которую он увидел в глазах Роулингса, была осязаемой. Она не испугала Болдуина — фактически — ему хотелось, чтобы мужчина предпринял попытку напасть. Ярость, которую увидел Гарри в глазах Энтони, заставила кровь Гарри вскипеть. Истории Клэр вышли на первое место в его мыслях. Более, чем что-либо, в тот момент — в той таверне в Женеве — Гарри захотелось дать Роулингсу кое-что из того, что Роулингс давал Клэр много лет назад. По его мнению, Роулингс был бомбой замедленного действия, и ему не хотелось, чтобы он взорвался рядом с Клэр и её ребёнком.

Мотив Гарри в тот вечер в Женеве заключался в том, чтобы удержать этих двоих на расстоянии друг от друга. Он верил, что он смог бы выполнить эту его личную цель, а также директивы ФБР. Гарри прикинул, что он мог бы удерживать Роулингса в Италии, потерявшим интерес в розыске Клэр, в то же время разыскивая Клэр и охраняя ее сам. Это был отличный план. К сожалению, действия не дали ожидаемого результата.

Телефон агента Болдуина вновь завибрировал. На этот раз это было не текстовое сообщение, это был звонок. Когда он посмотрел на экран, Гарри ожидал увидеть прямое соединение с телефоном старшего уполномоченного агента Уильямса. Его сердцебиение ускорилось, когда он прочитал: заместитель директора. Выпрямившись, агент Болдуин понимал, что игнорировать данный звонок не вариант.

Прочистив горло, он нажал на кнопку ответа и произнёс: — Агент Болдуин на связи.

— Болдуин, нам нужно поговорить.

Использование его имени без звания было нехорошим знаком.

В тени зелени, оплетающей решётку, Клэр отдыхала на веранде, читая на айпаде. Запах аромата цветов и мягкий бриз с моря, смешиваясь, приносили ей ощущение покоя. В то время, как Клэр слушала звук волн, она читала новости о том, что происходило в мире. Согласно её окну в мир, она и Энтони Роулингс всё ещё считались пропавшими без вести. «Роулингс Индастриз» испытывала трудности, в то время как временный президент Тимоти Бенсон обратился к акционерам, призывая их сохранять веру в их основателя, а также в те компании, которые он ввёл под крыло «Роулингс». Клэр задумалась о Сью и ощутила беспокойство о том, каким образом стресс Тима влиял на его семейную жизнь.

Каждая такая мысль возвращала Клэр обратно к Кэтрин. Расходящиеся круги мести продолжили распространяться на все направления. Это походило на то, как бросать камень в озеро. Круги, образовавшиеся на воде из-за него, будут идти и идти, пока не исчезнут. Закрыв глаза на мгновение, она позволила мыслям о Кэтрин исчезнуть. Она так и не смогла вспомнить, чтобы когда-нибудь чувствовала такую месть по отношению к одному человеку. Когда она ненавидела Тони, это было из-за того, что он сотворил с ней. Это было другим. Волны Кэтрин настигали людей, которые не заслуживали такой мести.

Клэр понимала, что Кэтрин не остановится, пока не расскажет правду ФБР. Она посмотрела на стол и перечитала визитку Гарри в миллионный раз: он был её контактом — он был контактом Тони. За три дня, с тех пор как Тони приехал, ни один из них не побеспокоился о том, чтобы связаться со своим контактом. До того, как она приняла решение в ту или иную сторону в отношении предстоящего звонка, голос Фила изменил направление её мысли.

— Клэр, у тебя есть пара минут?

Она усмехнулась: — Ну, ты знаешь, я мега занятая девушка.

Он подтянул кресло ближе к её столу под зонтиком. И хотя всё ещё было утро, солнце требовало тени, везде, где только можно. Шорты и футболка на Филе позабавили Клэр. Это был более свободный прикид, чем он обычно носил.

— Я думала, ты собирался в город вместе с Тони и Френсис? — спросила она.

— Я передумал. Я хотел поговорить с тобой наедине.

Клэр ощетинилась. Они с Тони не трогали главные темы в последние несколько дней — ничего конкретного; однако, они обсуждали вопрос доверия: отдавать его и получать взамен.

— Фил, я не буду врать Тони.

— А я и не прошу тебя об этом. Я хочу кое-что обсудить наедине. Не сомневаюсь, что он выскажет своё мнение, но всё же, мне нужно сначала услышать твоё.

Клэр подтянулась в кресле повыше и села прямее, её ноги остались на шезлонге

— Что ты хочешь обсудить?

— Ты знаешь, что у меня несколько телефонов?

Клэр кивнула.

— Используя удалённый сервер с переадресациями… — Фил сделал паузу, как будто понял, что Клэр не нужно понимание технических нюансов, — Короче, не имеет значение как, в любом случае, я уверен, что телефоны невозможно отследить, как и те, что есть у тебя и у Роулингса. Сегодня утром я включил свой старый телефон.

Клэр не была уверена, дело в тоне его голоса или его неуверенной интонации, но что-то в речи Фила вызвало беспокойство в её сознании.

— Я не знаю, пытаешься ты или нет, но ты заставляешь меня нервничать. Пожалуйста, просто скажи, в чём дело. Ты хочешь уехать?

— Хочу ли я? Не совсем. Безопасность на этом острове неплохая халтурка. Многие согласились бы, что у меня идеальная работа. Дело в том, что я включил телефон, и обнаружил сообщения от мисс Лондон.

Сердце Клэр остановилось, и она почувствовала, как кровь отлила от её лица: — Почему тогда ты захотел поговорить об этом со мной наедине?

— Полагаю, я всё ещё работаю на тебя?

То, как он поставил ударение на последнее слово, Клэр осознала, что он не обращался к ней как к половинке пары.

— Теоретически, да, ты работаешь на меня.

Он прочистил горло.

— По моему предыдущему опыту, просто обычно именно человек, который выделяет средства, является тем, кто говорит мне, что я должен делать. Схоже с тем, когда я следил за тобой, Роулингс сообщал мне, чего он хотел. Я ничего не имею против того, чтобы наблюдать за самолётами в небе или за лодками на линии горизонта, но я думаю, я мог бы быть более полезным для тебя — для вас обоих — если вернусь назад в Айову.

— Почему?

Задала вопрос Клэр с увеличившейся громкостью и высотой звука, прокатившимися сквозь одно слово.

— Ни в одном из её сообщений не спрашивалось конкретно о тебе. Она поинтересовалась, выполнил ли я свою работу. Если так, то у неё есть ещё. Если поеду, я смогу приглядывать за ней и докладывать тебе.

Клэр знала, что с её стороны эгоистично хотеть, чтобы Фил остался на острове; она ничего не могла поделать. Она никогда и представить себе не могла, что то, что Тони и Фил находились рядом с ней, давало ей ошеломляющее ощущение комфорта. За последние несколько месяцев, она не представляла себе, а сможет ли она испытать чувство покоя вновь; ей так не хотелось терять его так скоро.

Клэр ответила: — Я не знаю, что и думать. Я думаю, нам нужно обсудить это с Тони.

Клэр заметила ухмылку Фила и представила, как за тёмными очками его зелёные глаза с золотистыми крапинками сверкнули искрами веселья.

— Почему ты так на меня смотришь?

— Три дня, ты посмела позволить женщине, с которой я провёл месяц в Европе, исчезнуть за три дня.

Она опустила глаза к своим коленям и выдохнула: — Я никуда не исчезла. — Подняв глаза, она продолжила. — Это называется командной игрой. Часть этого — воздержание от совершения единоличных решений.

Фил кивнул.

— Хорошо, я куплюсь на это. А теперь, как насчёт того инстинкта, который мы с тобой обсуждали? Что твой инстинкт говорит тебе об этой идее?

Клэр задумалась и ответила: — Он говорит, что это хорошая идея. Если кто-то не будет держать нас в курсе, у нас не будет ни малейшего представления о том, чем она занимается.

До того, как Фил смог ответить, Клэр добавила: — Это мой инстинкт. Моё сердце говорит не отпускать тебя. Здесь все в безопасности. Если бы могла, я бы выдала тебе список людей и сказала тебе, чтобы ты привёз их всех сюда. Я бы даже дала отмашку на их похищение — по опыту знаю, что это самый эффективный способ смены места жительства.

Фил понизил голос: — Кстати говоря, это единственная причина, по которой ты не хочешь, чтобы я уезжал? — Он поколебался, — Между тобой и Роулингсом… всё в порядке? Я имею в виду, если я уеду, ты будешь в безопасности?

Плечи Клэр расслабились. Она не была уверена, куда он клонит.

— Да, Фил, у нас всё хорошо. Со мной всё будет в порядке. Я беспокоюсь о тебе, особенно рядом с ней.

— Я имел дело с противниками и похуже.

— Мне любопытно знать, чего она хочет.

— Мне тоже, — признался Фил, — Она хотела, чтобы ты уехала из Айовы. Она хотела, чтобы ты забрала деньги и исчезла. Я достиг обеих целей. Может, я доказал, что могу быть полезным. Если дело в этом, я, возможно, смог бы выяснить больше ценной информации.

Клэр улыбнулась: — Ты уже доказал, что очень полезен. Если поедешь, сделаешь кое-что?

— Не знаю.

— Будешь по-прежнему работать на меня? Мне плевать, если она тоже будет тебе платить. Я хочу знать, что наши интересы близки твоему сердцу.

— Клэр, не нужно давить финансовыми обещаниями, чтобы удостовериться в данном обязательстве.

Она протянула руку и сжала его ладонь: — Спасибо… Я это повторяю недостаточно часто.

— Ты слишком часто это говоришь. А теперь, как мы донесём это до Роулингса?

Откинувшись обратно и устроив руки на животе, Клэр вздохнула: — Я сделаю это. Я скажу, что ты рассказал мне о сообщениях, и что мои инстинкты сказали, что ты должен отправиться в Айову и проникнуть в замок злой ведьмы, — сняв солнцезащитные очки, Клэр пристально посмотрела на Фила, — Просто пообещай, что присмотришь за теми летающими мартышками! Они всегда внушали мне ужас.

Позже, этим же днём, после обеда, Клэр и Тони были одни в гостиной, когда Клэр подняла тему отъезда Фила.

— Чья это была идея?

Клэр пришла в боевую готовность: — Его, но мне она нравится.

— Тебе она нравится? Клэр, кажется, ты не понимаешь, как работают отношения между работодателем и работником.

Ей не понравился его тон.

— Прости?

— Я не уверен, что я доверяю ему. — Тёмные глаза Тони поглотили её, — Если ты думаешь, что собираешься сохранить контроль над моими деньгами, а также над персоналом, купленным на мои деньги, тебе нужно начинать действовать, как работодатель, а не как друг, которые сидит и принимает идеи от каждого.

— Почему? Я лично считаю, что мне это на руку.

Тон его голоса стал выше.

— Это не работает на тебя. Неужели ты не видишь, как легко тобой можно манипулировать?

— Мной не манипулируют.

Тони повернулся на звук открывшихся дверей; она наблюдала, как мышцы на его шее напряглись. Наконец, его слова прозвучали громче, чем до этого, — Каждым можно манипулировать. И самые успешные в этом деле люди, которые ближе всего к тебе. Клэр, ты подпустила всех слишком близко!

Клэр попыталась сдержать огонь, который, как она ощущала, разгорался в её глазах:

— Тони, я полностью доверяю Филу. Я доверяла ему свою жизнь и жизнь нашего ребёнка.

Она выдохнула, смягчила тон и шагнула к бывшему мужу. Взяв его руки в свои, она сказала: — Он доставил тебя ко мне. Я об этом не просила. Это была его идея привезти тебя. Лично я рада, что он проявляет инициативу.

— Инициатива — это прекрасно. Но как насчёт его мотивов?

— Что вы хотите знать о моих мотивах?

Они оба повернулись на звук голоса Фила. Тони вытянул шею, и, одновременно, появился его деловой тон.

— Прошу простить, но у нас личный разговор.

Фил пожал плечами: — На этом острове всего пять человек. Я могу гарантировать, что все пять могли слышать ваш личный разговор. Я бы сказал, учитывая обстоятельства, он не был личным.

На мгновение напряжения Клэр не была уверена, хотела она рассмеяться или спрятаться. Большая часть персонала была достаточно сообразительной и проявила бы должный уровень уважения и изобразила бы безразличие. Независимо от того, касалось это того, чтобы не слышать разборки или не видеть синяков, Тони больше привык к другому типу сотрудников. В это самое мгновение, Клэр поняла разницу. Этот персонал не был его — он принадлежал ей.

Её мысли вернулись обратно к Сан-Диего. Прямо сейчас, когда Фил вошёл в комнату, он поступил так, чтобы сделать то, что он сделал той ночью в отеле своей запиской — он вошёл, чтобы удостовериться в безопасности Клэр. Она понимала, что Тони не привык к такому. Она хихикнула, подумав: «Бедный Тони, его мир встал вверх тормашками», и произнесла: — Несмотря на повышенный тон, мы разговариваем. Так как это касается и тебя, я хочу, чтобы ты присоединился.

Несмотря на то, что Тони не отреагировал и не опроверг её заявление, она ощущала огонь его взгляда, пока он произносил сквозь зубы: — Да, просим, раз уж уединённость похоже, проблема, присоединяйтесь к нам. Я спрашивал о твоей мотивации в отношении этого предложения о работе в Айове.

— Мои намерения — это выяснить планы мисс Лондон.

— И какими средствами ты желал бы располагать?

Фил пожал плечами: — У меня мало ограничений.

Тони сделал шаг вперёд: — Это меня и заботит. Что если она предложит больше денег, чем платим мы? Ты выдашь наше местонахождение?

Клэр вмешалась: — Я сказала тебе, Тони, я доверяю Филу. Я верю, что он блюдёт наши интересы от всего сердца. Я верю, что тогда, когда мы начнём беспокоиться, это и будет пределом.

Она перевела взгляд на Фила.

Он усмехнулся: — Когда дело касается моего нынешнего работодателя — у меня есть ограничения. Я не раскрою ваше местонахождение.

Клэр снова потянулась за рукой Тони.

— Видишь, он хочет поехать — он хочет нам помочь.

Взгляд тёмных глаз Тони перешёл от Фила к Клэр и обратно. Роулингс выдохнул: — Я думаю о тебе, как о человеке, которого я нанял, чтобы присматривать за Клэр. Я должен не прекращать напоминать себе, что ты причина, по которой она находится здесь и в безопасности. Не разочаровывай меня, нас.

Фил протянул руку, и мужчины обменялись рукопожатием: — Не разочарую.

Они обсудили план, включая то, как Фил будет поддерживать связь. Они также обсудили связь с ФБР. Несмотря на то, что Фил не верил, что их звонки с острова невозможно отследить, он рекомендовал, что если Клэр или Тони почувствуют необходимость связаться с Болдуином или кем-то ещё, звонки таким людям должны быть относительно короткими.

Со временем они обо всём договорятся. Остров был безопасным убежищем и лучшим местом для Клэр. Она хотела, чтобы Тони оставался с ней — таким образом, он и остаётся. Быть в безопасности недостаточно; им нужно знать, что происходит за пределами их рая. пузыря. Фил сделает все возможное, чтобы узнать то, что они не могут.

Глава 20

Август 2016

— Может, всё, на что можно надеяться — что придёшь к концу с осознанными сожалениями.

Том Миллер

Клэр не чувствовала мягких ограничителей, прижимающих её тело к движущейся каталке, не слышала звуков приборов. В другое время, в другой жизни, нахождение внутри аппарата МРТ напугало бы её. Возможно, так было бы и сегодня, если бы она осознавала происходящее, но это не так.

Да, её тело было распростёрто в холодной комнате, укрытое простыней, но не мягкий хлопок приносил приятное тепло, струящееся сквозь неё. Нет, Клэр была где-то в другом месте. Жар, испытываемой каждой клеточкой её тела, исходил от сильных и, в то же время, нежных прикосновений и направлялся в те места, которые ещё ждали внимания.

Закрыв глаза, Клэр наслаждалась ласкающими лучами солнца на коже и запахом прибоя во влажном воздухе. Томный аромат недавно нанесённого солнцезащитного крема баюкал её, успокаивал и вводил в состояние покоя, без тревожных сновидений. И тут вдруг, без предупреждения, большие руки стали ласкать её лодыжки и продвигаться вверх к бёдрам, возродив её к жизни. Тело её покрылось мурашками, а губы расплылись в улыбке. Люди ассоциируют эти маленькие пупырышки с холодом, ей же в этот момент отнюдь не было холодно.

Открыв сонные глаза, покрытые солнечными очками, и сфокусировав взгляд на красивом лице перед собой, она увидела дьявольскую ухмылку. Это была улыбка, полная удовольствия и вожделения, при одном только взгляде на которую плавились не только её внутренности, но и весь её мир. Его глаза тоже были прикрыты тёмными очками от яркого тропического солнца, но, когда его улыбающиеся губы приблизились к её, и её улыбка с готовностью трансформировалась для поцелуя, она поняла, какая яркая глубина скрывалась за этими тёмными стёклами.

Протянув руку, она приподняла этот тёмный барьер и увидела то, что и ожидала. Но предчувствие не означало, что реальность не подействует. Всё внутри Клэр перевернулось, когда он снял очки и их глаза встретились. Был момент, когда она хотела заговорить, но этот момент был мимолётен. Так много можно сказать без слов.

Сегодня утром, когда она проснулась, его уже не было рядом. Мадлен сказала, что он ушёл рано. Клэр не беспокоилась, она знала, что он вернётся, но, после всего нескольких часов врозь, она поняла, что воссоединение не будет таким простым, как «привет, как ты сегодня?»

Да, её тело было обласкано прошлой ночью, но тем не менее оно сейчас яростно жаждало того, что в полном молчании ей предлагалось. Страсть прошлой ночи вернулась с удвоенной силой, когда его полные, мягкие губы соединились с её. Лишь мгновение назад её лёгкие дышали сами по себе, а теперь непроизвольные стоны слетали с её губ, и надо было напоминать себе о необходимости дышать. Не столько думать, сколько успевать вдыхать и выдыхать в унисон. В противном случае от его неумолимого напора её тело разорвало бы от избытка задержанного в лёгких воздуха. Когда её грудь, покрытая купальником, стала болеть от необходимости тереться об его грудь, она решила, что важность дыхания сильно преувеличена. Она с радостью поддавалась тому, что настигало её — жажде быть поглощённой огнём, сверкающим в глубине тёмных, проникающих глаз. Если в процессе она забывала дышать, разве это имело значение?

Их спальня с открытыми дверями, выходящими на кристально синее море, была лишь немногим более уединенной, чем веранда; однако, это была их комната. Мадлен и Френсис уважали их личную жизнь. Когда купальник Клэр упал на пол, она вспомнила, что им ещё предстоит разговор, но и сейчас они обсудили больше, чем многие пары успевают за целую жизнь. Они поприветствовали друг друга, признали прелесть тропического утра и каждый убедился, что с другим всё хорошо.

Лёжа на мягком покрывале, закинув руки за голову, с любимым мужчиной, смотрящим только на неё и большим потолочным вентилятором, гоняющим под потолком влажный воздух, Клэр поняла, что её мир правилен. Планировала ли она такой утренний поворот событий? Нет. Была ли она на него согласна? Без сомнений.

Большие талантливые руки клеймили её тело и её душу. Хотя его напор иногда был стремительным, он всегда был нежным. Да, в её голове хранилась память о совсем других временах, но это было так давно, что и не вспомнить. В этот момент, как это было тысячу раз прежде, она с желанием отдавалась воле и желаниям мужчины, который был над ней. Без лишних слов он мог манипулировать и доминировать над ней — переводить ее из состояния спящего блаженства в агонию эротического желания. Так же, как и годы тому назад, в его тёмных глазах горели чувство и страсть, приводя её мир во вращение. Раз он так хотел — всё было в порядке. Без него планета вышла бы из-под контроля, навсегда потерявшись в самых темных глубинах вселенной.

Казалось, не имеет значения, что её тело изменилось. Кончики его пальцев не торопясь ласкали её чувствительную грудь. Так мало надо было, чтобы вызвать её отклик — простой выдох воздуха на нежный, влажный сосок, и спина Клэр выгибалась дугой, а внутренности плавились. Поддразнивание так, что она начинала умолять, и удовлетворение её желания было его коньком. Несмотря на то, как она изменилась, как изменилось ее тело, она чувствовала себя желанной и сексуальной, когда он умело ласкал, целовал и сосал, двигаясь вниз по …

Клэр потрясла головой и попыталась прийти в себя.

Ребёнок — нет — пропал — всё пропало…

Она боролась с мыслью — с идеей — нет!

Доктор Фаэрфилд с ужасом наблюдал, как пациентка, которая секундой ранее переживала нечто, что никто из их не мог ни увидеть, ни услышать, вдруг начала выворачиваться из креплений. Аппарат не был рассчитан на движение.

— Я говорил вам, дайте ей успокоительное! — закричал он в микрофон.

Пытаясь сохранять спокойствие, медсестра ответила: — Мы дали, доктор. Она не должна была проснуться.

Она не должна была, но это не имело значения — Клэр боролась с удерживающими креплениями со всей мочи. Её рот открывался, но шум аппарата, судорожные усилия сотрудников остановить аппарат МРТ и криками доктора Фаэрфилда, её мольбы о нерождённом ребёнке остались неслышимыми и незамеченными. К тому времени, как все смогли зайти в обшитую свинцом комнату, её щёки были в слезах и только всхлипы слетали с губ.

Доктор Фаэрфилд стукнул кулаком по стойке, пока сотрудники давали успокоительное пациентке и снимали её с каталки. Обращаясь ко всем и никому конкретно, он сказал:

— Это пятнадцатый день лечения. Вы знаете, сколько времени и средств потрачено на это исследование? И всё впустую. Она едва весит пятьдесят килограмм. Насколько это, чёрт возьми, сложно, правильно рассчитать успокоительное?

Задавая вопросы, он не желал ответов. Толкнув дверь в застеклённую комнату так сильно, что та отскочила от стены, он крикнул через плечо: — Когда результаты, которые получатся, будут готовы, принесите их мне.

Недавно назначенное доктором Фаэрфилдом лечение было одновременно новым, но опробованным. Были задокументированы результаты с этими лекарствами; но доктор Фаэрфилд пошёл дальше, сочетая лекарства и более интенсивную терапию. Это было больше, чем описано в опубликованных материалах. Это сканирование должно было показать первые результаты. Было очевидно и без МРТ, что пациентка галлюцинирует, но наблюдение нельзя было измерить. Исследование должно было задокументировать повышение мозговой деятельности. Этот инцидент с успокоительным отодвигал всё по меньшей мере на пару дней. Разозлённый, доктор ворвался в свой кабинет.

Ведя машину в сторону «Эвервуда», Мередит обдумывала свои цели. Она ведет исследование два с половиной месяца. Скоро её дети приедут из частной школы на короткие каникулы перед новым семестром. Часы, проводимые в клинике, серьёзно помешают, сократят время общения с ними. Стоила ли эта история стольких усилий?

Тяжесть в груди сказала ей то, что она и так знала — она не была посторонним журналистом-исследователем, которым всегда хотела быть. Она была другом, тем, кто, — она не находила лучшего слова — «компенсирует» ту боль, которую принесла подруге однажды. Речь шла не об истории, речь шла о спасении Клэр и о превентивном восстановлении гордости маленькой девочки, которая однажды прочтёт про своего отца ужасные вещи. Мередит хотела, чтобы Николь знала, что там было нечто большее, в той истории, вторая страница, как обычно говорил Пол Харви. Не то, что Мередит не верила, что однажды Эмили просветит Николь насчёт Энтони Роулингса, но уверена не была. Просто, несмотря на то, что Клэр сама пришла к ней с рассказом о событиях между ней и Энтони, именно Мэредит написала об этом и сделала достоянием общественности. Если Клэр никогда не поправится, и остальная часть истории никогда не выйдет в свет, как книга, которая принесла Мередит миллионы, как повлияет ли она на маленькую невинную девочку по фамилии Роулингс?

Мередит припарковалась на служебной стоянке, расправила свою уродливую белую униформу и выпрямилась; она знала, всё это касается чувства вины и обязательств, а не расследования. Пока она не убедится, что Клэр безнадёжна, она не могла остановиться. Спасибо Господи, муж это понимает. Он сделает для детей двухнедельные каникулы незабываемыми. Может, настанет день, когда не только Николь будет с гордостью носить имя Роулингс, но и её дети будут горды фамилией своих родителей не только потому, что их отец был прекрасным, любящим человеком, но и потому что их мать научилась делать правильные вещи, даже когда это было трудно. Этот урок не был прост. Хотя душа Клэр изранена, Мередит никогда не забудет, что именно она запустила колесо этой истории.

Несколько недель назад мисс Бали проинформировала Мередит об изменении протокола лечения Клэр. Будучи в составе команды, занимающейся питанием Клэр, она присутствовала на совещаниях, касающихся мисс Николс. На одном из них она встретила нового ведущего врача, доктора Фаэрфилда. Они не были представлены друг другу, Мередит села и внимательно слушала его указания. По долгу службы она также имела доступ к записям, касающимся Клэр, в том числе о прописанном недавно лечении. Мередит тщательно изучила каждое лекарство. Большинство попадало под классификацию антипсихотические.

Мередит заметила, что после введения нового плана лечения Клэр стала более подавленной и возбужденной. В последнее время её было трудно заставить съесть что-нибудь. Теперь она раздражалась при любом изменении в распорядке дня. Даже предложение выйти погулять, то, что она больше всего любила, вызывало гнев. Она не говорила, это было невербально, но её тело напрягалось, а взгляд метал молнии. Послушной пациентки, какой она была два месяца назад, больше не существовало. Мередит убеждала себя, что любое изменение к лучшему, но её сердце говорило обратное. Она задумывалась, насколько происходящее известно Эмили и сколько это ещё продлится. Лучше, чтобы Клэр спокойно существовала в своём собственном мире или была несчастна в реальном?

Сегодня смена Мередит начиналась в 16:00, что означало, что она принесёт ужин. По прошествии нескольких дней нового распорядка мисс Бали перераспределила обязанности так, что Клэр стала единственной задачей Мередит. Хотя доктор Фаэрфильд хотел, чтобы Клэр сама ела, надежды на это быстро растаяли, а питание было слишком важно. Сестра никогда бы не позволила оставить её без еды. Без сомнения, Клэр требовался более тщательный уход. Не из-за квалификации Мередит, а из-за позитивной реакции Клэр на неё она получила это задание. Руководство готово было на всё, лишь бы избежать конфликтов. Мисс Николс не жалует изменений, поэтому всё, кроме прописанного доктором, должно оставаться неизменным, включая Мередит. Чем больше времени Мередит проводила с Клэр, тем сильнее она боялась, что Эмили всё узнает. Вот почему она сама попросила вечерние смены с четырёх до одиннадцати вечера. Эмили обычно приходила раньше.

Когда Мередит вошла в раздевалку сотрудников, расположенную за кухней, она увидела мисс Бали, которая со всей очевидностью поджидала её. С опаской Мередит спросила:

— Добрый день, мисс Бали, какие-то проблемы? — Она посмотрела на часы — ещё десять минут до начала её смены. — Я начинаю не раньше четырёх, не так ли?

Мисс Бали не ответила на вопрос, а кивнула по направлению офиса и сказала:

— Мне нужно поговорить с вами. Наедине.

У Мередит ёкнуло сердце. Возможно, её переживания о предстоящих каникулах детей были преждевременны. Если Эмили обнаружила её присутствие, или в «Эвервуде» обнаружили, что её рекомендации фальшивые, то всему расследованию, полному освобождения от чувства вины пришёл конец. Пытаясь сдержать эмоции, она спросила:

— Вы хотите, чтобы я сразу пошла или можно положить вещи в шкафчик?

Напряжённое выражение на лице мисс Бали смягчилось. Выдавив улыбку, она ответила:

— О, можете положить вещи. У нас был тяжёлый день, и я должна ввести вас в курс дела.

Мередит снова смогла ровно дышать и кивнула. Она положила сумку и ланч в шкафчик и спокойно пошла за своей начальницей в кабинет. Оказавшись внутри, та закрыла дверь и попросила Мередит присесть.

Глава 21

— Правда, которая делает людей свободными, по большей части такова, что люди предпочитает ее не слышать.

Герберт Эгар

Они наблюдали, как самолёт Фила поднимался над яркой синевой моря и становился всё меньше и меньше, приближаясь к горизонту, пока не растворился совсем. Видеть, как он покидает остров — на этот раз — было не так сложно для Клэр, как раньше. Клэр знала — это потому что теперь она не одна. С ней была сила руки Тони, нежно обвивающей ее талию. Вздохнув, она прислонила голову к его плечу и закрыла глаза. Когда запах топлива маленького пропеллерного самолётика рассеялся, ароматы одеколона и морского бриза стали будоражить её чувства.

Так как Мадлен хотела удостовериться, что Фил не уедет голодным, им всем пришлось пообедать и теперь Мадлен и Фрэнсис ушли к себе, и в первый раз за несколько месяцев Тони и Клэр были действительно одни.

— Хочешь пройтись по пляжу? — его баритон прозвучал как песня, звучащая в унисон с мелодией прибоя.

— Ммм…было бы здорово.

Переплетя свои пальцы с её, Тони повёл Клэр вдоль морского берега. Их сандалии остались у дорожки, ведущей к дому, и они пошли босиком, утопая в песке. Клэр обернулась и увидела, как набегающие волны стирают их следы. Некоторое время они шли в тишине. Пели птицы, шептали волны, а они молчали. Наконец они заговорили. Одновременно.

— Ты думаешь, пора… — сказала Клэр, а Тони в это же время спросил, — Ты готова к…?

Они остановились. Взглянув вверх, на его красивое лицо, Клэр дотронулась до его щеки. Лёгкая щетина уколола кончики пальцев, и она моментально представила это ощущение на других частях своего тела.

— Я боюсь, — призналась она.

Он не ответил. Вместо этого он отвёл её ладонь и обвил её тело своими сильными руками.

— Тони, я так боюсь, что если я спрошу то, что хочу спросить, то все, что у нас есть прямо здесь и сейчас — закончится. Знаешь, как говорят — счастье в неведении?

Он кивнул.

— Я наслаждаюсь своим счастьем.

— Мы не обязаны обсуждать то, что ты не хочешь обсуждать.

Она прижалась щекой к мягкому хлопку его рубашки.

— Ты знаешь, о чём я хотела спросить?

Когда он ответил, его грудь завибрировала у неё под щекой: — У меня есть идеи на этот счёт, но я не хочу идти туда, куда ты не готова. Ты заслуживаешь знать всю правду. Дело лишь в том, что я никогда не представлял себе, что расскажу кому-то всю историю, всю правду. Единственный человек, который знает всё… ну, у нас не было необходимости это обсуждать. — Посмотрев прямо в её глаза, он продолжил, — Это как если… если я произнесу это вслух, то всё это окажется реальным.

Клэр покачала головой и сказала ему в рубашку: — Нет, Тони, говоришь ты об этом вслух или нет, это реально.

Он нежно приподнял её подбородок, и то притяжение, которое соединило их вместе на годы, снова возникло между ними.

— Помнишь, я говорил тебе, что всю правду иногда бывает слишком тяжело вынести?

— Да. А ещё я помню, как ты говорил и делал много такого, о чём я хотела бы тебя расспросить. Я должна знать, что ты делал сам, а что было сделано кем-то ещё. Если я не буду знать правду, воображение унесёт меня слишком далеко. — Тони отвёл взгляд и посмотрел на заходящее солнце. Клэр потянулась к нему и их глаза снова встретились. — У нас будет ребёнок — рано или поздно. Я люблю тебя. Ты отец моего ребёнка. Я хочу семью, а если у нас не будет честности во всем, у нас не будет ничего.

Его грудь вздымалась и опускалась. Глаза, смотрящие на Клэр, снова наполнились раскаянием. Какая-то часть её желала снова тех чёрных провалов памяти, которые могли успокоить, умиротворить. Боль, которую она видела за глубокими карими глазами, была порождена им самим, она не могла отвести её, могла только разделить это бремя.

Тони вздохнул.

— Если после того, как ты услышишь всё это, ты захочешь, чтобы я исчез из твоей жизни и из жизни нашего ребёнка, я тебя не осужу.

Клэр улыбнулась.

— Я уже раз хотела, чтобы ты исчез, но ты здесь.

Он ухмыльнулся, и на мгновенье она увидела, как то сияние, которое она так любила, проступило сквозь печаль.

— Кажется, я говорил тебе, что я думаю об этом дерзком ротике.

Она коснулась губами его шеи.

— Да, кажется, ты говорил, что любишь его.

Тони снова взял её маленькую ладошку, и они продолжили прогулку.

— Ты далеко гуляешь? Можешь обойти весь остров?

— Я и не пыталась. Не заходила дальше сада. Уезжала с острова только раз, когда мы с Френсисом ездили в город к доктору. В остальное время мне не хотелось покидать окрестности дома.

Тони замедлил шаг.

— Я уже говорил, но недостаточно. Мне трудно это произносить, но, Клэр, я сожалею. Ты живёшь в страхе, на острове, и это всё моя вина.

Она ответила твёрдо: — Нет, Тони, это не так. По крайней мере, не совсем. Я знаю, что частично в этом повинен ты, но я должна знать, насколько.

После продолжительного молчания он ответил: — Я не сомневаюсь, что ты выдержишь это, ты уже много выдержала. Ты всегда была сильной. Это то, что…

— Я знаю, это то, что так тебя злило.

Он сжал её руку.

— Да. И это то, за что я тебя полюбил. — Он погрузился в раздумья, прежде чем продолжить, — Я полюбил тебя, когда ты была со мной в Айове. Как я уже говорил, этого не должно было случиться, но каждый день ты говорила или делала что-то, что заседало во мне. Я работал или занимался спортом, и помнил это. Иногда это бесило, но в основном вызывало улыбку. — Он остановился и посмотрел ей в глаза. — Ты знаешь каково это? Внезапно думать о другом человеке, когда меньше всего этого ожидаешь?

Она посмотрела вверх и улыбнулась, не разжимая губ. Изумрудная зелень её глаз сверкнула в лучах заходящего солнца.

— Знаю.

Тони покачал головой.

— Я не представлял. Ни разу за свои сорок с лишним лет. Но потом, когда ты была в тюрьме, я оглянулся назад, и обнаружил, что это уже было. Был кое-кто, кто появлялся в моих мыслях снова и снова. Кое-кто, чья жизнь интересовала меня, за кем я наблюдал сам и платил за слежку за ней. Это была другая одержимость, не та, что к остальным людям из нашего списка. Я и сам не заметил, как она поглотила мои мысли и, хоть я и считал это невозможным, — украла моё сердце.

Сердце Клэр учащённо забилось. Хочется ли ей узнать, кто поглотил его мысли и украл сердце?

Он обхватил её плечи.

— Это была ты. Я влюбился в тебя, когда ты должна была быть моей пленницей. Я полюбил тебя, не осознавая существование этой любви. — Он коснулся её щеки, согревая тёплым дыханием. — Клэр, ты похитила мое сердце ещё тогда, когда была первокурсницей в колледже.

Его глаза широко распахнулись. Он только что признался в очень важном для себя. Клэр понимала, что он жаждет её принятия, но она почувствовала, как кровь отлила от лица и колени ослабли. В следующую секунду она уже сидела на песке у его ног. Несмотря на его откровение, а скорей как раз из-за него, она почувствовала тошноту. Подняв колени так высоко, как смогла, она склонила на них голову. Тони тут же опустился на песок перед ней. Когда его рука обняла её плечо, она напряглась.

Конечно, он это почувствовал. У него была феноменальная способность понимать её чувства и мысли. Поэтому так трудно было ему врать даже тогда, когда она была у него в плену. Она узнала этот тон — отстранённый и сдержанный.

— Ты сказала, что хочешь знать всё, и я решил начать с самого начала.

Она покачала головой, не уверенная, что сможет говорить, и её не вырвет. После ещё нескольких минут молчания его объятие исчезло. Хотя её глаза были закрыты, она почувствовала, что он уходит. Она была в одиночестве, когда их открыла. Клэр увидела его фигуру, огибающую пляж в том направлении, куда они шли.

Слёзы покрывали её щёки, и судорожные звуки прерывистого дыхания заглушали прибой. Это оказалось намного труднее, чем она представляла. Клэр хотела знать правду, но мысль о том, что за ней следили с восемнадцати или девятнадцати лет, причинила ей боль.

Если это было правдой, если он преследовал её с того времени, значит и другие подозрения верны. Наверное, именно он ответственен за приглашение на работу и стажировку Саймона, за смерть её родителей, за потерю ею работы и стипендии… Он дирижировал всей её жизнью! Осознание этого факта было невозможно вынести.

Когда она поднялась, солнце уже село, и чёрный бархат неба, усыпанный звёздами, накрыл остров. Отблески луны сверкали в успокоившихся водах лагуны. Потерянная в мыслях, она не видела и не слышала ничего вокруг. На песке в одиночестве стояли её сандалии… Она не знала, как Тони смог пройти мимо, незамеченный ею. Хотя она даже не могла сказать, сколько просидела на пляже. Головная боль, последовавшая за приступом тошноты, усиливалась. Она подумала, не уехал ли он. Не ранила ли его её реакция настолько, что он оставит их — её и их ребёнка? Тогда ей пришло в голову, что если бы он взял лодку, то она услышала бы шум мотора. Она вспомнила предупреждение Френсиса в день, когда они ездили в город к доктору. Он сказал, чтобы она всегда записывалась на утренний приём. Море непредсказуемо после захода солнца.

В висках стучала тревога за Тони, уплывшем на лодке, а мысли были поглощены словами его признания. Подходя по дорожке к тёмному дому, она бранила себя за резкую реакцию. Она просила правду, и он дал её ей. Но вопреки его ожиданиям, вместо того, чтобы стойко вытерпеть, она скорчилась у его ног. Мокрый песок сыпался с её платья и босых ступней, когда она в беспамятстве брела сквозь неосвещённые комнаты к спальне. Первый раз она огляделась только в их комнате — двери на залитую лунным светом веранду были широко распахнуты. Спальня и веранда были наполнены тенями. Когда она собиралась включить свет, то услышала что-то или кого-то на веранде.

Ранее…

Тони не знал, куда податься — он был на чёртовом острове! Он шагал прочь от Клэр всё решительней, погружаясь с каждым шагом ногами в песок. Он с усилием передвигал ногами, а в голове проносился вихрь мыслей. Она сказала, что хочет правду — он дал ей чёртову правду! Было ли это изощрённой шуткой? Просить чего-то — нет, требовать — и потом получить и бросить тебе назад прямо в лицо. Когда он оглянулся, то увидел пустой пляж. То ли она ушла, то ли он заплутал.

Он продолжал идти, не замечая прекрасных пейзажей вокруг. Солнечный свет потускнел прежде, чем он это обнаружил. Сквозь сумерки его взгляд наткнулся на очертания строения чуть дальше возле берега. Любопытство погнало его вперёд, и он узнал здание. Это был ангар для лодок, где он был накануне с Френсисом. Ангар оказался открыт. Тони проследовал по дорожке среди растений, ко входу. Водный транспорт обычно не был у него в почёте, но он никогда и не жил на острове. Он видел вчера, как Френсис управлял катером, и решил, что это не сложнее, чем водить машину.

Включив свет, Тони прошёл сквозь помещение, напоминающее гараж к докам и обошёл катер. Френсис объяснял ему, как прилив и отлив влияет на увеличение и падение уровня воды в доках. Он также упоминал, что иногда тут бывают такие штормы, когда обычно спокойные воды приходят в настоящее бешенство. Электрический лифт поднимал лодку и подвешивал её над водой. В случае буйства моря это предохраняло судно от повреждения. Когда Тони подошёл к пульту лифта, он услышал звук открывающейся двери ангара.

Вошёл Френсис.

— Мсье, вы хотите выйти на морскую прогулку, oui?

Тони не знал, чего хочет. Вывести катер в открытое море, выжать дроссель до упора и почувствовать встречный ветер на коже — это могло принести облегчение. — Я как раз думал об этом.

— Мадам с вами?

— Нет, она… устала.

Френсис кивнул.

— Oui, из-за детей так случается, — он захихикал, — Бог не дал нам с Мадлен своих детей, но мы видели много семей, ждущих прибавления здесь, на острове, и матери — да, младенцы их утомляют.

Тони кивнул; его мысли были заняты анализом рычагов пульта управления подъёмником лодки.

Френсис продолжал: — И иногда, иногда младенцы делают мам очень чувствительными. Леди, обычно спокойные, а малыш внутри них — он делает их громкими, и слезливыми! — Он засмеялся.

Глубокий звук смеха заставил Тони оторвать взгляд от переключателей и сфокусироваться на Френсисе у двери.

Френсис продолжал: — Слёзы, oui! Без причины совсем! — одобряюще кивнув, он добавил, — Удивительно, как папаши не сходят от этого с ума.

Тони кивнул.

— Мсье, могу я помочь с лодкой? Вам нужно куда-то? Если что-то нужно мадам, может, это есть у нас с Мадлен?

— Нет, — сдержанно ответил Тони, перескочив мыслями от лодки к женщине, которую оставил на пляже. — Это не для неё. Просто я хотел проветриться.

— Oui, конечно, Вы правы. После вашего приезда мадам ни в чём не нуждается. Нужно это видеть — вас двоих! — Френсис подошёл к пульту. — Мсье, рычаг здесь. Так мы её спускаем вниз. — Он нажал на рычаг, и лодка стала спускаться.

Тони накрыл ладонью руку Френсиса. — Нет, — ответил Тони, — Наверно я не поеду сейчас, может, утром?

— Oui, утром! Утром я покажу вам фарватеры и бакены. Их очень трудно увидеть ночью, если вы к ним не привыкли.

Тони похлопал Френсиса по плечу.

— Спасибо. — Они оба понимали, что благодарил Тони вовсе не за урок по спуску на воду лодки и не за обещание завтрашней прогулки на лодке.

Идти по дорожке ночью не составляло труда. Френсис годами трудился над укрощением растений, чтобы тропинки были чистыми, хорошо проходимыми. А с серебряными лучами лунного света, проникающими сквозь пышный полог кустарников, Тони зашагал совсем уверенно.

Когда дорожка вышла на открытое пространство, Тони увидел мягкий свет, льющийся из окон дома Френсиса и Мадлен. Слабые звуки музыки наполнили прежде тихий воздух, когда Тони приблизился к свету, и аромат чего-то изысканного раздразнил его, хотя он не осознавал, что голоден. Подумав, что они ели очень рано, он решил, что Мадлен готовила Френсису ужин. Взглянув вверх по склону, он увидел большой дом. Окна были темны. Тот выглядел пустым. Тони подумал, там ли Клэр или ещё на пляже. И, хотя он мог зайти с этой стороны, Тони пошёл к пляжу, чтобы забрать сандалии. Он нашёл их под кустом рядом с сандалиями Клэр и подобрал их. Он с тревогой выглянул в сторону пляжа. Если она ещё там, то нужно её найти. Когда он пригляделся к темноте, то заметил её, идущую в его сторону, и тихо нырнул обратно в заросли тропинки.

Глава 22

— У вас есть власть над вашим разумом, а не над внешними событиями. Осознайте это и найдете силу.

Марк Аврелий

Глаза Клэр привыкли к темноте. Повернувшись на звук открывающейся двери веранды, она увидела силуэт Тони. И снова их слова прозвучали в унисон: — Прости.

Они оба шагнули навстречу друг другу, и, когда их тела соприкоснулись, накопившееся напряжение стало таять. Неловкость, которую Тони чувствовал на пляже, исчезла. Тело Клэр в его руках было податливым, обволакивало, повторяя формы его собственного. Их губы соединились, и совсем другое напряжение стало нарастать в глубине.

Клэр была его, а он её. Так было еще до того, когда она не знала его, не знала о нём. Она могла бороться с этим откровением, но зачем? Это необсуждаемо, она не может переписать прошлое. Она не хотела тогда, но всё вело к тому, что было так правильно сейчас. Кроме того, каждая клеточка её тела жаждала его прикосновения. Её тело хотело его, это невозможно отрицать. Каждая его ласка дразнила, высекала искры, из которых только он способен разжечь пламя. Возбуждение захватило их обоих, и он крепче прижал её к себе. Они понимали друг друга без слов. Тяжёлое дыхание и стоны проникали сквозь стены, улетали к морю.

Одежда, вся в песке, была разбросана по спальне, а лихорадочная страсть вела их к большой постели. Жар, который они ощущали, не мог охладить тихо гудящий на потолке вентилятор. Клэр губами прихватывала кожу на его широком плече, а его умелые руки блуждали по знакомым и неизвестным выпуклостям её тела. Его прикосновения возбуждали её, заставляя молить о большем.

При слабом лунном свете, наполняющем комнату тенями, Тони разглядел маску для сна на прикроватной тумбочке. Она была из чёрного атласа и спасала от яркого утреннего света, пока Клэр спала. Потянувшись за маской, Тони показал её и спросил:

— Ты мне доверяешь?

Увидев маску и его дьявольскую ухмылку, Клэр почувствовала, как сердце беспорядочно забилось. Да, она надевала маску перед сном, но они никогда не пользовались ею для игр. Её мысли скакнули туда, в комнату с замком, пищавшим при открывании. Это было очень давно, когда завязанные глаза и связанные руки она никак не могла принять за удовольствие.

— Нет, — её ручки уперлись ему в грудь. — Нет! — Она больше не видела мужчину перед собой, она видела того, из своих воспоминаний. — Я не хочу её надевать, пожалуйста, пожалуйста, не заставляй меня.

Возможно, он издал какой-то звук, Клэр не была уверена, но что-то заставило её открыть глаза, и она увидела мужчину, который был здесь. В его глазах снова была боль.

— О, Тони, — её руки обвили его шею, — Я доверяю тебе. Только я не хочу это надевать. — У неё защемило сердце, когда он кивнул и скатился с неё на подушку. Подняв голову, Клэр начала извиняться, но он прервал её, положив палец на губы.

Она никогда не могла предугадать следующее движение своего бывшего мужа. Подняв голову, чтобы нежно её поцеловать, он прошептал: — Я доверяю тебе. — Затем прикрыл её маской свои глаза. Как ни абсурдно он выглядел с атласными рюшами по бокам, она почувствовала, что никогда не была ещё так горда. Он принадлежал ей! Именно это он пытался сказать на пляже. Да, то, что он следил за ней годами было ужасно, но не в этом он пытался исповедаться. Видя его с завязанными глазами, Клэр поняла, что владеет им. Его сердцем, его душой, его телом. Они были её, и она могла делать с ними, что пожелает.

Поднявшись на колени, она позволила своим губам скользить по его шее. Его рычание вдохновило. Клэр наслаждалась каждым мгновением. Её пальцы гладили мышцы его груди. Когда она лизнула и пососала его сосок, он обвил ее руками.

Сейчас она была у руля и, сев, отвела его руки к матрасу и сказала: — Нет, — и растаяла от его улыбки. Она боялась, что не сможет воплотить всё, что задумала, её тело было на грани и в любой момент она могла забыться и уплыть в сокрушительном блаженстве.

Это было ново для них, и не то, чего Клэр раньше хотела, но сейчас, в эту единственную ночь — это было прекрасно. Когда она достигла пика, и Тони вслед за ней, она упала на его грудь, прерывисто дыша. Подняв наконец голову, она сняла атласную повязку. Искры в карих глазах пошатнули её намерение поспать.

Улыбка слышалась в голосе Тони: — Поскольку ты сняла повязку, значит ли это, что я могу дотрагиваться до тебя?

— О, да, мистер Роулингс, пожалуйста.

И хотя ничто из произошедшего не казалось неправильным, он быстро исправил положение, перевернув Клэр и аккуратно уложив её на кровать, расправив волосы по подушке. — И просто, чтоб ты знала, — прошептал он низким хриплым голосом, — твои волосы, скользящие по моему лицу и груди, кода я не могу этого видеть — это невероятно эротично.

Клэр захихикала.

— Что ж, приятно знать, я учту это в следующий раз.

Он выгнул бровь: — Следующий раз?

Она кивнула.

Тони пожал плечами.

— Хорошо, моя милая. Говорят, разнообразие придаёт остроту жизни.

Клэр провела пальцем по его губам и не успела убрать, как Тони втянул его в рот. Выгнув спину и прижавшись к нему грудью, она промурлыкала: — Если это разнообразие будет со мной, я думаю, что не буду против.

Наклонившись к её уху Тони прошептал: — Только ты; была только ты очень долгое время.

Перед сном они решили пойти искупаться в бассейне. Надев махровые халаты, они не стали беспокоиться о купальных костюмах. Вода и воздух были примерно одной температуры и единственной разницей было ощущение влаги, когда они погрузились. Тони исчез под водой и проплыл бассейн туда и обратно. Клэр захихикала, когда он вынырнул прямо перед ней. Взяв её за руки, он повёл её на глубину. Держа за плечи, она обхватила ногами его торс и посмотрела на звезды.

Тони поцеловал её в шею: — О чём думаешь?

Клэр пожала плечами: — О многом. О нашем ребёнке, наших друзьях, о моей семье.

— Это нормально — скучать по ним.

— Мы и раньше были далеко друг от друга, но теперь все иначе. На этот раз я чувствую, что предала их. Именно я покинула их и ничего не объяснила.

— Как ты думаешь, что бы случилось, знай они правду?

Клэр задумалась.

— Они могли оказаться в опасности? Я сейчас уже ни в чём не уверена, когда дело касается Кэтрин.

Тони кивнул.

— Держа их в неведении, мы защищаем их.

Положив голову ему на плечо, Клэр провела ладонью по его руке. Тони взял её левую руку и посмотрел на бриллиант на пальце.

— Ты знаешь, что это кольцо одновременно дало мне надежду и разбило сердце?

Клэр подняла брови.

— Когда полиция нашла твои вещи в том отеле в Иллинойсе и этого кольца там не оказалось, я хотел верить, что всё хорошо, что ты приняла сама такое решение, и что ты не находишься в руках сумасшедшего преследователя. Но потом я обнаружил, что если это было правдой, то значит, ты меня покинула. Это значило, ты не хочешь быть со мной и никогда не вернёшься.

Она высвободила руку и обхватила крепче его шею.

— Я сожалею. Я была напугана и потеряна. — Она поцеловала его в щёку, перебирая пальцами волосы. — Мне следовало поговорить с тобой. — Она зарылась лицом в изгиб его шеи. — Я не могла оставить кольцо. Я обещала его хранить. Я просто не могла его оставить. — На её глазах показались слёзы.

Он мягко отодвинул её от себя и посмотрел в глаза.

— Клэр, в чём дело?

Она улыбнулась сквозь слёзы.

— Думаю, все дело в гормонах. Иногда я плачу просто так.

Тони улыбнулся в ответ и крепко её обнял.

— Как раз сегодня кое-кто упомянул об этом.

— Сегодня? Кто?

— Френсис. Я здесь всего несколько дней, но мне кажется, что они с Мадлен хорошие люди. Этот остров без них был бы другим.

Клэр кивнула ему в плечо, стараясь подавить зевок.

— Согласна.

Держа Клэр, Тони медленно стал продвигаться к ступеням.

— Думаю, тебе нужно поспать.

Когда они достигли ступеней, Клэр отпустила его шею.

— Я становлюсь слишком толстой, чтобы носить меня по суше.

— Нет, мисс Николс, ты не толстая. Хотя, согласен, я никогда не простил бы себя, если бы поскользнулся и повредил тебя и нашего сына.

Клэр взглянула на него: — Сына?

Он пожал плечами:

— Или дочь, мне действительно все равно.

Взяв его за руку, Клэр сказала: — Когда мы были в разлуке, я молила о сыне. Я хотела, чтобы он был похож на тебя.

— На меня? — он покачал головой, — Ты для этого слишком умна.

Они уже входили в дом, когда она сказала: — Ну, у Николс были только девочки, по крайней мере в последнем поколении, и, кажется, у Роулзов — только мальчики, так что… мы скоро узнаем, чья семья доминирует.

Тони поцеловал её шею.

— Милая, в этом вопросе доминирует мужчина.

Её глаза сверкнули: — Не сегодня.

— Если ты готова ко второму раунду, я сравняю счёт.

— Я хотела бы смыть с волос хлорку. Если это не слишком доминирующее предложение, я могу сказать, что душ довольно большой, не хочешь присоединиться?

Тони ухмыльнулся: — Ты предлагаешь водные процедуры? Я «за».

Позже этой ночью, когда они сравняли счёт, Клэр удовлетворённо засыпала под успокаивающий стук сердца Тони. В полусне она вспоминала его признание. Это было только начало, им многое нужно обсудить. Их общение в прошлом и в будущем имело и должно иметь одно общее правило — честность. Тони соблюдал это правило, и, по сути, Клэр тоже. Если она притворится, что его утверждение не беспокоит её, это будет ложью с её стороны. Последнее, о чём она подумала перед тем, как погрузиться в сон, было предупреждение Тони. Клэр решила, что он прав — легче будет выдержать правду, преподнесённую маленькими частями. Это похоже на её способ справляться с проблемой — разделять и прятать в закоулки памяти. Разница лишь в том, что вместо того, чтобы прятать секреты в укромных уголках, на этот раз они доставали правду по кусочкам на свет божий.

Когда Клэр проснулась утром, всё ещё было темно. Когда её веки затрепетали, и ресницы заскользили по атласу, она поняла, что темно от её маски для сна. Она стащила её и потянулась к пустоте на кровати со стороны, где спал Тони. Было больше девяти часов, и он уже где-то, возможно, обследовал остров или был с Френсисом. Благодаря маске она выспалась, подумала Клэр, и её наполнили тёплые воспоминания о прошлой ночи. Тут она обнаружила, что засыпала без маски. Слегка покачав головой, она заулыбалась. Ещё одно очко в пользу Тони! Возможно, скоро она сможет сравнять счёт.

— Я понимаю, сэр, — сказал агент Болдуин в трубку. — Да, я вернусь в Сан-Франциско завтра вечером. Спасибо, до свидания.

Гарри нажал на кнопку отбой и рухнул в кресло отеля. Разговор был не так плох, как он ожидал. Хотя он и потерял след обоих — и Клэр и Роулингса, с помощью цифровой системы идентификации лиц они были распознаны в разное время в аэропортах Папау в Новой Гвинее. Клэр — в аэропорту Баймуру, а Роулингс — в Дару.

Очевидно, что они находятся где-то в южной части Тихого океана, но это было слишком расплывчато. В этом районе находились тысячи островов разных размеров. Многие островные государства в этом регионе в значительной степени зависели от туризма и, как известно, очень гостеприимны для богатых жителей. И редко задавали вопросы.

Раз они уже не были в Европе, агенту Болдуину было приказано возвращаться в офис Сан-Франциско. Хотя он не упомянул об этом по телефону, Гарри поклялся поговорить о своих исследованиях со спецагентом Уильямсом или с кем-то, кто захочет его выслушать. Ему нужны были ресурсы ФБР, чтобы запросить образцы крови Саймона Джонсона и Джордона Николса. Гарри не был даже уверен, можно ли их раздобыть. Если нет, он хотел получить отчёты токсилогической экспертизы.

Раз он не мог определить местонахождение Клэр и Роулингса, то эти исследования будут приоритетной задачей. Написав заявку, он сидел и раздумывал, могло ли присутствие воронца толстоножкового оставить необычные следы, видимые при токсикологическом исследовании. Обычно лаборатории не делали анализ на присутствие этого токсина, так, может быть, было что-то, что могло указать на него. Тот факт, что это растение действовало на сердце, приводя к сердечному приступу, был слишком расплывчат.

У Гарри было несколько часов до отправки в аэропорт. Он занял себя пересмотром историй болезней. Сначала он обратился к известным жертвам.

Натаниель Роулз — умер в 1989 в возрасте шестидесяти четырёх, прожив после уменьшения срока заключения только 2 месяца. В его истории болезни было высокое давление, депрессия, авитаминоз, злоупотребление алкоголем и никотиновая зависимость. Его лечили от гипертонии и депрессии. Согласно отчётам, ко времени смерти он ещё выкуривал по половине пачки в день. Это было естественно, что его смерть связали с сердцем, пока в крови не был обнаружен воронец толстоножковый (прим.: Кукольный глаз, также упоминаемый как воронец толстоножковый, является цветущим растением, растущим в Северной и Восточной Америке. Кукольный глаз вырастает из поразительных плодов растения, которые представляют собой белую ягоду диаметром 1 см с черным пятном, которая выглядит как глаз. В ягодах присутствует канцерогенный токсин, который оказывает почти мгновенное седативное действие на мышцы сердца человека и может легко вызвать быструю смерть).

Агент Шерман Николс — умер в 1997, в возрасте семидесяти трёх. У него также ранее наблюдалось высокое давление. В 1995 году он перенёс операцию по установке двух коронарных катетеров, принимал лекарства от гипертонии и повышенного холестерина — последствий никотиновой зависимости. Опять же, было естественным связать смерть с болезнью сердца, и опять это растение была обнаружено в его крови.

Энтони Роулингс/Антон Роулз — выжил после отравления в январе 2012 в возрасте сорока шести. Жена Клэр Николс Роулингс обвинялась в предумышленном убийстве. Была освобождена по амнистии губернатором Босли. Штат Айова не возобновил дело по настоянию мистера Роулингса. Кроме того, во время отравления у мистера Ролингса была ясная история болезни. Из лекарств он принимал только витамины, иногда употреблял алкоголь и никогда не курил. Его возможную смерть от сердечного приступа могли бы связать только с наследственностью. Если не принимать во внимание воронец толстоножковый, который также был обнаружен у него в крови.

Гарри просмотрел список других возможных жертв.

Самуэль и Аманда Роулз — огнестрельные ранения. Баллистическая экспертиза противоречила версии убийства-самоубийства. Ни у одной из жертв раны явно не могли быть нанесены выстрелом в самого себя. Как Гарри бы ни хотелось повесить это на Роулингса, у них был рапорт полиции, говорящий о том, что тот был дома в ночь убийства, и, из разговора с Патриком Честером, было ясно, что некто платил ему за молчание о женщине, женщине на голубой «Хонде».

Джордон и Ширли Николс — травмы головы в автомобильной аварии. Они погибли в 2004 году в возрасте сорока и сорока девяти. Полиция штата Индиана сделала заключение, что их машина была технически исправна. Авария была признана случайной.

Саймон Джонсон — сгорел в пожаре при крушении и возгорании самолёта Чесна. Он умер в 2011 году в возрасте двадцати восьми лет. По заключению экспертизы самолёт был технически исправен. Гарри был убеждён, что яд опять был причиной смерти, но у него не было доказательств.

Хотя Гарри не был уверен насчёт родителей Тони, его интуиция подсказывала, что все остальные смерти могут быть связаны с Роулингсом. Прежде чем выехать в аэропорт, он сделал ещё одну запись: проверить регистрацию голубых «Хонд» за 1989 год в Нью-Джерси. Он засунул записку в сумку с ноутбуком и отправился в аэропорт.

Глава 23

— Высшее счастье жизни — это уверенность в том, что вас любят: любят ради вас самих, вернее сказать — любят вопреки вам.

Виктор Гюго

Клэр любила время ланча. Несмотря на просьбу Тони соблюдать дистанцию между работодателем и работником, она не могла отказаться от совместных трапез с Мадлен и Френсисом. Завтракали все в свободном режиме, так как у Френсиса и Мадлен всегда находились дела, которые им хотелось выполнить пораньше. Из-за жгучего солнца и жары, раннее утро и поздний вечер были лучшим временем для физической работы. Тони всегда был ранней пташкой. Тот факт, что сейчас под его ответственностью не было тысячи дел, да и вообще работы как таковой, не сбило ритма его внутренних часов. Клэр же любила поспать. В то время, когда все на острове поднимались с рассветом, её больше устраивал подъем в восемь — девять часов утра. Когда-то, в поместье Тони, она просыпалась в восемь. Теперь же семнадцать лишних фунтов давило на её мочевой пузырь, и ей приходилось вставать каждые два — три часа. Сон до девяти позволял в сумме набрать недостающее время. Это было разумно, и, кроме того, никто не возражал.

Полуденная трапеза была неким объединяющим их ритуалом. Клэр знала, что для Тони все это абсолютно ново. Когда наедине он озвучил своё одобрение касаемо Френсиса и Мадлен, он всё же настаивал на соблюдении статуса работодателя в отношениях с работником. Клэр было всё равно. Она помнила, насколько заботливыми они были, когда она только обживалась на острове. И все понимали, что это её решение, и они будут есть днём вместе до тех пор, пока ей это угодно.

На следующий день после откровения Тони, когда обед подходил к концу Клэр спросила Фрэнсиса:

— Я помню, ты говорил, что рукоположен. Означает ли это, что ты можешь обвенчать двух людей?

Клэр проигнорировала мелькнувшее на лице Тони выражение крайнего удивления, выслушивая ответ Фрэнсиса:

— Oui, madame, здесь, на острове я, как вы говорите, имею лицензию.

Клэр уточнила:

— Что это будет означать в США? Этот брак будет признан?

— Oui, когда вы заполните документы.

Тони просто не мог больше молчать.

— Клэр, моё предложение по прежнему в силе, но нам ещё многое предстоит обсудить, так что может быть мы…

Клэр опустила руку в карман кружевной накидки. Её пальцы нащупали нечто, что только он мог распознать. Она зажала это в кулачке и, не разжимая, протянула Тони.

— У меня есть для тебя кое-что.

Его брови сошлись на переносице, но он с опаской раскрыл свою ладонь. Хотя на частном острове места для секретов не оставалось, она всё же закрыла пальцы его ладони, когда опустила туда предложенное. Низким голосом и с улыбкой, которая сияла в ее изумрудно-зеленых глазах, она прошептала: — Я доверяю тебе.

Тони мельком взглянул на свою ладонь, и вспыхнувший блеск его тёмных глаз был заметен не только Клэр.

— Мсье, это то, чего вы желали?

— Да, — сказал Тони, оторвав взгляд от Клэр, — и хотел быть уверенным, что и Клэр тоже.

Клэр выпрямилась и произнесла: — Я тут хотела бы напомнить некоторым, что это не я заполнила бумаги на развод. — Тони на мгновение склонил голову. Что он мог ответить? Она забеспокоилась, что сказала что-то не то, пока он не поднял на неё взгляд.

Её тревога начала таять от вида приподнятых уголков его губ, а от его слов вовсе улетучилась в небытие: — Я признаю, это не первая ошибка в моей жизни, но самая непростительная.

— Сегодня? — спросила Мадлен, повышая голос, — Мы можем устроить венчание сегодня?

Клэр захихикала, — Сегодня — это слишком скоро. У меня нет платья…

— Madame, — прервала её Мадлен, — Венчание — не про платье! Венчание — это соединение двух душ. — Она сделала паузу. — В вашем случае — воссоединение.

— Примирение, — поправил Тони.

Клэр дотронулась до его руки.

— Мне кажется, это уже давно произошло. На гала-приёме далеко от сюда.

— Мне кажется ещё раньше, — сказал Тони. — Может быть, во сне?

Клэр не смогла сдержать улыбку. Да и она знала по опыту, что глаза всё равно её выдадут.

Слова Френсиса вернули их из страны воспоминаний.

— Я прямо сейчас поеду в город. Для брака здесь достаточно ваших подписей. Чтобы он был законным в США, я должен кое-что предпринять.

Для Клэр этого было достаточно. Она пододвинула свой стул к Тони и положила голову ему на плечо. Вскоре после этого они остались одни, ведь Мадлен и Френсису нужно было многое успеть, чтобы воплотить то, о чём она просила. Отдавая Клэр маску для сна, он спросил: — Что случилось, почему ты вдруг так торопишься?

— Ты жалуешься?

Он положил руку ей на бедро.

— Нет, беспокоюсь.

Клэр подняла брови. Тони вздохнул и взял её за руку.

— Пойдём со мной.

Она не задавала вопросов, просто последовала за ним к шезлонгам на затенённой, обвеваемой бризом части веранды.

— Во-первых, тебе нужно поднять ноги, во-вторых, нам надо поговорить.

Клэр послушно села, вытянув ноги перед собой. Когда Тони присел на краешке кресла, Клэр потянулась к нему, обхватила его лицо своими маленькими ладонями и приблизила его губы к своим. Так много можно сказать поцелуем. Некоторые люди целуются в знак приветствия или на прощание. Поцелуй может быть счастливым, грустным, страстным или полным раскаяния. Клэр хотела передать прощение. Когда их губы разъединились и взгляды встретились, Клэр произнесла: — Я люблю тебя. Вероятно, есть миллион причин, почему я не должна, но я люблю. Я была без тебя, — она покраснела, — со времени моего сна, и мне это не понравилось. Я чувствовала все эмоции, которые возможно, с тобой. Ты попросил меня быть миссис Роулингс, ты сказал, что наш ребёнок должен быть Роулингсом, а не Николсом или Роулзом, — она расправила плечи, — Я тоже этого хочу.

— И я. — Взяв её руки в свои, Тони продолжил, — Как бы то ни было, ты должна знать, что ты подписываешь.

— Что я подписываю?

Он подмигнул: — Как думаешь, у Мадлен есть бумажные салфетки?

— Сомневаюсь. Тряпичные крепче связывают по закону?

Он быстро поцеловал её в губы.

— Именно.

— О, тебе это нравится!

— Да, я люблю твой ротик и, что более важно, я люблю тебя. Только вспомни, как ты была несчастна прошлой ночью. Дорогая, наша дискуссия — это айсберг, и то была лишь одна из вершин.

— Неужели ты не понимаешь, почему я дала тебе маску для сна?

Уголки его рта дрогнули.

— Потому что тебе хотелось извращённого секса.

Клэр покачала головой, пытаясь скрыть румянец.

— Нет, прошлой ночью ты спросил меня, доверяю ли я тебе. И тут опять же миллион причин, чтобы сказать «нет», но…

Голос Тони стал глубже, и он сам выпрямился: — Не сомневаюсь, что есть причины, но моя дорогая, не употребляла бы ты это определение — один миллион. Ты недооцениваешь размер айсберга.

— На самом деле, я не помню, чтобы использовала числительное «один».

Его пальцы скользили по её губам, расплывавшимся в улыбке.

— Так много лучших способов использовать этот ротик, чем постоянно выдавать остроумные замечания.

— Тони, прошлой ночью я чувствовала, что слишком многое зависело от нашего разговора. — Он хотел ответить, но она дотронулась пальцем до его губ, чтобы он не перебивал. — То, что ты говоришь мне, то, что я хочу узнать — это не изменит факта, что я хочу, чтобы наша семья воссоединилась. Я хочу снова стать твоей женой, — она почувствовала, как подбираются слёзы, — я хочу этого больше, чем в декабре 2010.

Тони нежно вытер слезинку с её щеки.

— В 2010 я не понимал, какую на самом деле замечательную жену выбрал. Я никогда не ценил её такой, какой она была на самом деле. — Он поднял левую руку Клэр и прикоснулся к ней губами. — На этот раз я знаю, что я счастливейший человек в мире. Поэтому я и хочу, чтобы ты вступила в этот брак с открытыми глазами.

— Тони, ты всё для меня сделаешь?

— Всё, что в моей власти.

— Вчера на обед у меня была вода, но я очень хотела холодного чая. Можешь принести мне чай со льдом на сегодняшний обед?

Он озадаченно на неё посмотрел.

— На сегодняшний обед? Нет. Но я могу тебе его сейчас принести, если хочешь.

— Почему ты не можешь принести его мне на обед?

— Клэр, ты несешь бессмыслицу, обед окончен… — Улыбка понимания появилась на его лице. Клэр увидела это в глубине его карих глаз.

— Да — это так, — сказала она. — Всё, что ты можешь делать, это выполнять мои желания в будущем. Мы не можем изменить прошлое, и, даже если бы могли, я не уверена, что нужно было бы его менять — оно привело нас туда, где мы сейчас. Я уверена, что мне понравятся не все ответы, которые я получу. Это не значит, что я их не хочу и не заслуживаю. Но сказать, что всё наше будущее зависит от них — это невыносимая ложь. Вот почему я была так подавлена вчера. Я была так испугана узнав, что ты так долго следил за мной, что я пропустила ту часть, где говорилось, что я завладела твоим сердцем еще до того, как узнала тебя.

— Да, так и есть. И как человек слова, я отвечу на все вопросы, когда ты будешь готова услышать ответы, я буду честен с тобой. И важнее всего, что ты и наш ребёнок всегда будете моей заботой номер один. Ты меня так изменила, я и не подозревал, что способен на такие изменения. Твоё счастье и благополучие — это теперь мои главные приоритеты. Если ты уверена, что готова окунуться во всё это, я проведу остаток моей жизни искупая свои грехи перед тобой и другими. Я хочу, чтобы ты могла с гордостью носить моё имя.

Клэр могла сдерживать слёзы с тем же успехом, с каким могла изменить прошлое. От мужчины с тёмными глазами, одетого в костюм в своём поместье, до мужчины сегодняшнего, положившего голову на их будущего ребёнка в её животе — огромная дистанция. Она сделала это возможным или жизнь? В конце концов и она не была той же женщиной, которая стояла в голубом платье и в голубых туфлях на высоких каблуках и тряслась от страха. Было это заслугой Тони, или это заслуга жизни? Мужчина, который избегал красок и эмоций, не захотел бы женщину, которой была сейчас Клэр. И женщина в голубом платье не захотела бы ничего общего с мужчиной, который ласкал сейчас их будущего ребёнка. Так что, сказать, что они изменили друг друга, будет не совсем правильно, да и слово «изменение» было бы сильным преуменьшением произошедшего.

Стоя в лучах заходящего солнца, утопая ногами в песке, Клэр с любовью смотрела в самые глубокие тёмные глаза. Темнота их больше не была предвестником гнева. Годы назад темнота была другой — это была пустота, а вернее — лишённость чего бы то ни было, отсутствие. Тогда его глаза были окнами в бездну, полную мук, находящую выход только в гневе и жестокости. Теперь в тёмно-карем взгляде напротив не было пустоты. Они лучились чувствами, которые пустые глаза не поняли бы. Новая темнота бурлила всепоглощающей страстью, которая была способна непостижимым образом зажечь Клэр с одного взгляда. Этот взгляд светился любовью и восхищением, гордостью и пониманием, печалью и сожалением, затягивал её в свою глубину, предъявлял права на неё, обещал выполнение любого её желания. Этот взгляд был окном внутрь мужчины, который однажды поставил подпись на салфетке, которая, как он знал, была контрактом. Но он, уважаемый бизнесмен, забыл одно важное правило — он забыл прочитать мелкий шрифт. Это не был контракт на владение другим человеком, это было соглашение на приобретение души.

Процесс овладения был долгим и болезненным со спорами и диспутами о сути контракта, но в конце всего душа нашла себе пристанище — внутри самого бизнесмена. Больше не были чётких правил, и мир не был чёрно-белым. Теперь превалировал цвет, особенно оттенки зелёного.

Бриз разносил эхом глубокий голос Френсиса. Клэр припомнила день 2010-го года, когда ей был задан тот же вопрос:

— Берешь ли ты этого мужчину в законные мужья, чтобы любить и почитать в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — Её ответ не изменился. Несмотря на все травмы и жажду нарушить это обещание, данное три года назад, Клэр подозревала, что глубоко в сердце она никогда не хотела этого. Эта церемония была лишь подтверждением того прежнего обязательства и обещанием лучших взаимоотношений. Клэр наконец-то легко дышалось, когда она стояла тут в своём длинном белом сарафане, раздувавшемся вокруг ног. Возможно, она подсознательно планировала всё это, заказывая себе новую одежду. Давящее чувство в груди исчезло и солёный воздух проникал глубоко в лёгкие.

Клэр молилась одновременно с Френсисом. Это была молитва хвалы и благодарности. Она призналась, что ей не нравились некоторые части путешествия, но конечный пункт был настоящим раем. Френсис провозгласил их союз действительным и Клэр и Тони поцеловались. Когда он выпрямился, она увидела дьявольскую ухмылку на его лице.

— Миссис Роулингс, Вы снова принадлежите мне, — прошептал он.

Острый ответ чуть не слетел с её языка, но она проглотила его и улыбнулась своему красавцу мужу, решив, что остроумию не место посреди венчания. Но этого и не требовалось. Блеск глаз Тони сказал ей, что он знает её ответ и любит её так же сильно за сдержанность, как и за озорство.

Мадлен каким-то образом умудрилась найти время, чтобы испечь торт. Раз Клэр нельзя алкоголь, то это даже не обсуждалось. Они вчетвером праздновали свадьбу тортом и лимонадом. Клэр было интересно, было ли 27 октября теперь их днём свадьбы, и значит ли это, что 18 декабря больше не было. Возможно, они решат праздновать обе даты. После поздравления Френсис и Мадлен попрощались и оставили молодоженов одних.

В своих апартаментах они нашли охлаждённые фрукты и виноградный сок. Но не это вызвало хихиканье Клэр и дьявольскую ухмылку Тони. Это случилось, когда Тони вытащил из кармана своих льняных шортов чёрную атласную маску и выгнул бровь. Тут уж она не смогла сдержаться. Он прятал это в своём кармане на протяжении всей церемонии!

— Я думала, ты хочешь, чтобы я вступила в брак с широко открытыми глазами?

Каждый его плавный шаг сокращал дистанцию между ними и натягивал невидимый шнур в груди Клэр. Её чувствительные соски заныли, когда муж подтянул её к себе и их тела соприкоснулись. С ухмылкой Тони ответил: — Это, миссис Роулингс, была метафора.

Взглянув наверх в его красивое лицо, Клэр распахнула широко глаза и ответила:

— О, надо же, а я поняла буквально.

Наклонившись, он приблизил свои губы к её. Она закрыла глаза и почувствовала сладкое соединение их губ. Она ещё не успела глотнуть воздуха, когда его зубы поймали её нижнюю губу, и она ахнула.

Тони нежно потянул и отпустил. Его губы двигались по её шее к уху. Когда он нежно прикусил мочку, его хриплый голос вызвал мурашки на её спине:

— Я знал, что это ненадолго.

Она распахнула глаза, выдавая своё самое невинное выражение лица, но было слишком поздно — обольстительный голос Тони резонировал по всей комнате:

— Нет, моя дорогая, никакого невинного взгляда оленёнка в свете фар, ты прекрасно понимаешь, о чём я. — Еще раз проведя пальцем по ее губам, он добавил, — Думаю, пришло время найти лучшее применение этому ротику.

Глава 24

— Ничто так не мешает познать тебе истину, как вера в то, что ты уже знаешь.

Джон К. Харт

София в последний раз прошлась по их квартире в Санта-Кларе и проверила все коробки для переезда. Оглянувшись через плечо, она спросила в сотый раз: — Ты уверен, что «Роулингс Индастриз» доставит всё это для нас в Айову?

Дерек вышел из спальни с маркером в руке.

— Они сказали, что доставят. Нам нужно только всё упаковать и промаркировать. Они даже расставят коробки по соответствующим комнатам в нашем новом доме.

София поразмышляла над его словами:

— Дом — звучит прекрасно! Айова — нет. Возле Айовы-Сити нет ни океана, ни пляжей, если не считать рек. — София и представить себе не могла, что будет жить в центре страны, в окружении посевов. Объятия мужа вернули Софию в реальность. Он прошептал ей на ухо, — Сегодня нас поселят в изумительный отель в Сан-Франциско. Завтра мы полетим на частном самолёте в штаб-квартиру «Роулингс Индастриз». Тимоти Бронсон, исполняющий обязанности генерального директора, хочет познакомиться с нами обоими.

Покусывая её ухо, он нашептал, — Детка, ты можешь рисовать везде; ты сама говорила. Это большой успех — штаб-квартира корпорации!

— Я счастлива за тебя, правда. Я просто не могу понять, как это произошло так быстро. Ты сказал, что Энтони Роулингс хотел, чтобы ты был там? Дорогой, это классно, но он считается пропавшим без вести с сентября. Что произошло?

Выдохнув, Дерек заглянул в красивые серые глазв своей жены:

— Я рассказал тебе всё, что знаю, всё, что мне сообщила кадровая служба. Когда они просмотрели домашний компьютер мистера Роулингса, обнаружили файл обо мне. Он даже начал набирать предложение о работе. Тимоти Бронсон узнал о досье и передал его совету директоров. Они поняли, что это то, чего хочет мистер Роулингс, вместе просмотрели мое досье и позвонили. Мистер Бронсон верит, что я могу быть полезен и помогу вытащить «Роулингс Индастриз» из упадка.

Мысли Софии закружились: — Кто просмотрел его домашний компьютер? Зачем им заниматься этим?

— Детка, я не знаю. Это огромное продвижение по карьере; не просто деньги или должность, но и ответственность. Я поднимусь от мальчика на побегушках в маленькой дочерней компании — к мальчику на побегушках в корпорации!

София вздохнула: — Дорогой, я горжусь тобой. Я просто не привыкла жить так далеко от моря. Я всегда жила на побережье, и всё выглядит странно. Я имею в виду после того, как мистер Роулингс был у меня в студии… Прости — просто у меня странное предчувствие.

Его руки сжались вокруг её тонкой талии, позволяя ладоням огладить её твёрдую, круглую попку.

— Миссис Бёрк, мы будем заняты! Я познакомился с одним из корпоративных юристов — Миллер, я думаю, так его зовут — у его жены дизайнерская фирма в Беттендорфе, и, — тон Дерека повысился, — конечно, Тимоти Бронсон, которого я так часто упоминаю. Его жена раньше работала в музее искусств, в Давенпорте. Они немного моложе нас. Сью беременна вторым ребёнком, но, держу пари, вы двое отлично поладите!

София закрыла глаза и опустила голову на плечо Дерека.

Он схватил её за плечи и оттолкнул, пытаясь заглянуть ей в лицо: — Детка, в чём дело? Тебе не нравилась поначалу и идея с Калифорнией, но сейчас — посмотри на себя.

София кивнула: — Ты прав. Не нравилась. Думаю, с тех пор, как умерли родители, это был мой дом. — Она изобразила улыбку, — Нет — дом там, где ты. Ты прав; я могу рисовать везде, но, пожалуйста, сделай мне одолжение?

— Всё, что угодно.

София расправила плечи: — Позволь мне самой заводить отношения. Я буду рисовать, и переезжать с места на место, но не своди меня как ребенка, с потенциальными друзьями.

Дерек снова обнял ее.

— Прости. Я не это хотел сделать. Я знаю, насколько тяжело тебе было переехать в Санта-Клару, поэтому я пытаюсь помочь.

Она поцеловала его в губы.

— Не надо — со мной всё будет хорошо до тех пор, пока у меня есть ты. — Быстро София добавила, — Я знаю, что ты будешь занят, и будут задержки на работе допоздна. И я более, чем счастлива выполнять обязанности жены во время мероприятий. — Себе под нос она добавила, — Я не уверена, что за мероприятия проводятся в Айове. — И снова громче, — Тем не менее, я буду — потому что я люблю тебя, но ты должен позволить мне привыкать самостоятельно.

— Миссис Бёрк, вы бесподобны. Занимайся всем, чем посчитаешь нужным. Просто знай, что я люблю тебя, и когда ты пройдёшь со мной под руку на Конференции футбольной команды «Корнхаскерс» Айовы-Сити, я буду самым гордым мужем во всём зале!

София ухмыльнулась.

— О, Господи! Пожалуйста, скажи мне, что ты это только что придумал.

Его губы приласкали её.

— Придумал. Теперь, если всё упаковано, тогда, я полагаю, у меня кое-что запланировано в Сан-Франциско с самой удивительной женщиной!

Она поцеловала его в щёку: — Неужели? Ну, не буду мешать твоим планам.

Дерек задержался возле её уха, специально дыша на её шею, вызывая мурашки по её рукам: — Я мог бы даже позвонить заранее и попросить, чтобы в нашу комнату доставили несколько вещей. Ты тоже могла бы заглянуть; может, тебе захотелось бы понаблюдать?

София хихикнула:

— Я думаю, ты знаешь меня лучше. Наблюдение никогда не было моим коньком. — Схватив его руку, она предложила, — Мне больше нравится участвовать!

Дерек улыбнулся: — Тогда давай поучаствуем.

Пока самолёт, в котором сидел Гарри выруливал к аэропорту за пределами Сан-Франциско, он вывел телефон из режима авиаперелёта. Его мысли метались между расследованием и заместителем директора Стивенсоном. Несмотря на то, что по телефону заместитель директора не звучал расстроенным и даже предложил информацию о возможном местонахождении Клэр и Роулингса, Гарри беспокоился о своём будущем. Он не был готов потерять значок. Он слишком много работал для этого!

Вибрация телефона уведомила о сообщении. Маленький самолёт всё ещё не достиг конечного пункта назначения на взлётной полосе, когда Гарри опустил глаза, чтобы просмотреть звонки с неопределившихся номеров. На долю секунды он подумал о новой практике домогательств по мобильным телефонам — это было пошло. У него не было времени на это! Потом он увидел, что получил сообщение. Нажав на иконку голосовой почты, Гарри получил доступ к сообщениям.

— У вас есть три непрослушанных сообщения…

Гарри ввёл цифровой код и подождал. В тот момент, когда самолёт остановился, он услышал голос Клэр: — Здравствуй, Гарри, или агент Болдуин, хотела бы я знать твое настоящее имя.

От звука ее голоса у него перехватило дыхание. Пилот посмотрел на него. Гарри нажал кнопку 7 и сохранил сообщение Клэр.

Он не мог дождаться окончания полета. Шагая к машине, он проиграл еще раз сообщение Клэр. Казалось, заняло вечность, чтобы преодолеть окружающий хаос. Всё сразу, терминал ФБР — люди — ожидающая машина — всё это исчезло. Гарри слушал голос Клэр. По крайней мере, звук её голоса подтверждал, что она была в безопасности. Он прикрыл другое ухо и прислушался: — Здравствуй, Гарри, или агент Болдуин, хотела бы я знать твое настоящее имя. Мне жаль, что я не дозвонилась до тебя. Я не буду оставлять свой номер телефона, но хочу, чтобы ты знал — со мной всё хорошо, и я в безопасности. Мне понадобится помощь от ФБР, а у меня не так много времени. Гарри… женщина на голубой «Хонде» не была сестрой Самюэля Роулза — это была Кэтрин. Женщина, которой я доверяла. Та женщина, из поместья Тони, о которой я тебе рассказывала. Она та, от кого я прячусь. Она убила Аманду и Самюэля Роулза, и, возможно, даже других. Она охотится не только за мной, но и за Тони и нашим ребенком. Пожалуйста, пусть ФБР ее остановит. — Молчание заполнило его уши. На мгновение Гарри подумал, что Клэр повесила трубку, но затем ее голос вернулся. — Пожалуйста, Гарри. Я хочу, чтобы у моего ребёнка была нормальная жизнь. Там, где я… — это хорошее место… но не такое, где должен жить ребёнок. Пожалуйста, помоги нам, и возбуди против неё дело — дело против Кэтрин Мэри Роулз Лондон. Гарри, она была замужем за Натаниэлем. Мне нужно идти, пока.

Гарри замер с телефоном, прижатым к уху. Голос спрашивал его, хотел он сохранить запись или стереть. Какой глупый вопрос — он хотел сохранить! Сохранить сообщение — сохранить жизнь Клэр — её ребёнка — и сохранить — Роу… — Гарри не был готов зайти так далеко; но он услышал отчаяние в голосе Клэр. Как он мог вести расследование более года и не обнаружить, что у Натаниэля была вторая жена?

— Агент Болдуин?

Голубые глаза Гарри сфокусировались на мире вокруг. Он увидел мужчину в тёмном костюме и услышал, как тот произнес его имя.

— Да, я агент Болдуин.

— Пожалуйста, следуйте за мной, сэр.

Не задавая вопросов, Гарри последовал за водителем и сел на заднее сиденье большого черного внедорожника. Пока они выруливали с обочины, Гарри размышлял над другими пропущенными звонками и вновь нажал на иконку голосовой почты.

Сообщение номер два:

— Болдуин, это Энтони Роулингс. Я намерен сотрудничать с ФБР. Понимаю, что ситуация выглядит дерьмово, но я звоню. Я не собираюсь сообщать о своем местонахождении, пока не родится мой ребенок и после. Я сделаю это — но сейчас не могу. Если… если Клэр когда-нибудь значила для тебя больше, чем чёртово задание, тогда дай нам это время. Мы перезвоним.

Когда связь оборвалась, Гарри выдохнул воздух, который задержал. Как, чёрт возьми, Энтони Роулингс верил, что у него — у Гарри Болдуина, есть такого рода власть? Да ладно, неужели? Как будто Гарри мог, ни с того ни с сего, сказать: — Эй, а давайте оставим Энтони Роулингса и Клэр Николс в покое до их знаменательного события — рождения ребёнка.

Когда большой внедорожник был уже рядом с региональным офисом Сан-Франциско, Гарри нажал на третье голосовое сообщение: — Агент Болдуин, наша машина задерживается, доводим до вашего сведения.

Глава 25

Август 2016

— Мы должны принять конечное разочарование, но никогда не терять бесконечную надежду.

Мартин Лютер Кинг

Толкая перед собой столик на колёсиках с ужином для Клэр дальше по длинному пустому коридору, Мередит размышляла о тревогах и указаниях мисс Бали — мисс Николс подверглась тестам сегодня. Из-за непредвиденного приступа галлюцинаций потребовалось дополнительное успокоительное. По тому, как мисс Бали произнесла слово «галлюцинаций», волоски на затылке Мередит встали дыбом. Супервайзер однажды упомянула, что читала книгу Мередит. Могла ли она осознавать важность значения этого слова? Стараясь сохранять спокойствие, Мередит продолжила слушать. Мисс Бали объяснила, что тесты были запланированы на всё утро, а применение дополнительного седативного препарата привело к часам невосприимчивости. Мисс Николс ничего не ела весь день. На самом деле, она только что проснулась. Ее сестра была здесь большую часть дня и только недавно ушла, ожидая, пока Клэр полностью проснется. Сотрудники, которые помогали с ежедневным приёмом душа и другими гигиеническими процедурами, должны были вот-вот закончить. Миссис Вандерсол была недовольна неудачами этого дня, включая целый день без питания. Мисс Бали не могла не подчеркнуть — Клэр должна поесть! Она также вознесла похвалы прошлым удачам Мередит, и была уверена в ее способности добиться поставленной цели.

С каждым шагом приближаясь к комнате Клэр, Мередит в этом сомневалась. Она предположила, что с новым отказом Клэр от сотрудничества и сегодняшним чрезмерным употреблением успокоительных в течение дня, сегодняшний ужин может пройти не очень гладко. Сделав глубокий вдох, Мередит вежливо постучала и медленно открыла дверь Клэр. Не то, чтобы она ожидала приветствия.

Клэр была одна. Люди, которые помогли ей принять ванну и одеться, ушли; однако она не сидела на обычном месте у окна. Она вышагивала вдоль кровати. Несмотря на стук Мередит и приветствие с её стороны, Клэр не повернулась или и никак не отреагировала на её появление.

Что-то в Клэр выглядело по-другому — решительность, собранность. Мередит отметила то, как выпрямлен её позвоночник и как сжата челюсть. Каждый раз, когда Клэр меняла направление невидимого курса, Мередит видела напряженность в её глазах. Мередит давно не видела этого взгляда; однако, она видела его раньше. Это было то самое выражение, которое было в глазах Клэр, когда она вспоминала о трудных временах в её с Энтони отношениях. Даже тогда, когда она повторяла особенно плохое воспоминание, Мередит вспомнила выражение Клэр — выглядело всё так, как будто она просматривала сцену, которая была невидима для всех вокруг. Это было именно то выражение, которое Мередит видела сейчас. Много лет назад, Мередит предположила, что это были внутренние дебаты Клэр с самой собой. Она согласилась поделиться своей историей, зная, что так будет правильно, но она ощущала внутренние противоречия, особенно на позднем этапе их интервью, когда отношения между ней и мистером Роулингсом начали восстанавливаться.

Во время тех встреч Мередит терпеливо выжидала и позволяла Клэр воспользоваться необходимым для неё временем, чтобы собраться с мыслями. Когда она справлялась с этим, Клэр могла вспомнить развитие событий. В некоторые моменты Мередит приходилось напоминать себе, что она должна больше печатать, а не просто слушать. Позже, когда она снова прослушивала диктовку Клэр, редко возникала необходимость что-то менять или исправлять — очевидно, что всё было хорошо обдумано. Наблюдая за ней сейчас, Мередит задавалась вопросом, о чём та думала.

Мередит расставила еду Клэр на стол и позвала её: — Клэр, это я, Мередит. Я принесла тебе ужин.

Неудивительно, что ни поза Клэр, ни её шаг не сбились. Если только не сказать, что её внутренние дебаты усилились — шаг Клэр ускорился.

Медленно приблизившись к подруге, Мередит заговорила вновь: — Клэр, ты меня слышишь? Ты весь день ничего не ела — неужели ты не голодна?

Метания продолжилось.

Когда Мередит потянулась к руке Клэр, та отстранилась и на мгновение уставилась на нее. Инстинктивно, Мередит сделала шаг назад, чтобы извиниться; однако, когда она шагнула, она поняла — Клэр только что дала понять, что знает о её присутствии. Это не было выражено вербально, но она намеренно отстранилась и посмотрела прямо на неё!

Мередит не была уверена, откуда взялись слова — она не хотела причинять боль подруге; тем не менее, от восьми до девяти недель общения — или отсутствия такового — Мередит сделала выбор в пользу нарушения ещё одного правила.

— Ты думаешь о нем, не так ли?

Никакой реакции.

— Я уже видела тебя в таком состоянии. Я знаю, что ты думаешь об Энт…

Она начала произносить «Энтони», но вспомнила, что Клэр обращалась к нему как «Тони». На протяжении серии интервью для книги она вспомнила, что это знакомое обращение было подарком, положительным последствием, которое он возлагал на неё, пока она всё ещё была пленницей.

— Я имею в виду, Тони. Клэр, всё в порядке. Ты можешь думать о нём. Почему ты не должна о нём думать?

Каждый раз, когда Мередит произносила его имя, Клэр замедляла шаг. После четвёртого или пятого раза, её шея, плечи и челюсть расслабились. Наконец, Мередит попробовала озвучить ещё одну просьбу: — Клэр, Тони хотел бы, чтобы ты поела. Он очень сильно тебя любил. Ты же не хочешь…

Она запнулась, задаваясь вопросом, а стоит ли ей говорить то, о чём она думала. Проглотив сомнения, Мередит продолжила: — Ты же не хочешь разочаровать его, не так ли?

Клэр ничего не сказала, однако, обойдя Мередит, она подошла к столу с едой и села. Когда она не стала есть, Мередит подошла к столу, села напротив неё и подняла крышку с тарелки Клэр.

— Итак, похоже, у тебя сегодня лосось. Одно из твоих любимых блюд, правда?

Её взгляд не проявлял интереса, прежняя напряженность исчезла, но каждый раз, когда Мередит поднимала вилку, Клэр послушно открывала рот и ела. Упражнение продолжалось медленно — кусочек еды — ещё один — а затем запить. К тому времени, как Клэр закончила, её тарелка по большей части была пустой. Она не встала и не отошла к окну, как обычно делала. Вместо этого она опустила голову и посмотрела вниз, скромно положив руки на колени, покорная и послушная.

Мередит поблагодарила Клэр за сотрудничество: — Я знаю, Тони гордился бы тобой. Спасибо, что помогла мне.

А ведь, только после того, как она прошептала эти слова, только тогда Клэр подняла подбородок и посмотрела на все еще светлое небо.

10 августа 2016

…Клэр не произносила ни слова, но она дала знать… она сотрудничала! Я хочу рассказать кому-нибудь о том, что случилось сегодня, но, если я это сделаю, мена, вероятно, уволят. Я имею в виду — я не должна упоминать имя Энтони, и у меня не должно быть столько знаний о Клэр.

Не могу поверить, как она отреагировала! Она ела! Мисс Бали сказала, что она не ела весь день. Но это ещё не всё. Когда она посмотрела на небо, я спросила её, хотела бы она выйти на воздух. За последние две недели она ничем не хотела заниматься — только сидеть в этом чёртовом кресле. Когда я спросила её, хотелось бы ей прогуляться — она направилась в сторону двери! Я не думала, что это когда-либо произойдёт. У меня едва хватило времени на то, чтобы позвонить и попросить разрешение вывести её на улицу.

Я понимаю, что это вызвало упоминание имени Тони. Эмили никогда не станет меня слушать, но она не права, что скрывает правду от Клэр. Как Клэр сможет с этим справиться, если ей не позволяют встретиться с этим лицом к лицу? Интересно, что она помнит. Я имею в виду, я не знаю, что произошло наверняка — только информацию, которую я читала и видела в новостях. Информация, полученная в ходе судебного разбирательства, была обнародована, но, несмотря на столь громкое дело, зал суда был закрыт для общественности. Я задействовала все доступные мне ресурсы. Всё засекречено. Я полагаю, всем рулят деньги — которые могут заставить всё и вся замолчать.

Именно поэтому я затеяла это — чтобы выяснить, что произошло, чтобы я смогла помочь ей пережить это всё. Эмили, должно быть, знает. Уверена, что знает. Она и её муж были в зале суда каждый день во время дачи свидетельских показаний. Помню, в новостях я видела, как они приходят и уходят из зала суда. Кто ещё был там? Как насчёт подруги Клэр — Кортни? Не знаю, заговорит ли она со мной. Если я свяжусь с ней, а она позвонит Эмили, тогда мне конец.

Думаю, это нужно обдумать. Может, мне нужно просто подождать и посмотреть, продолжится ли такое поведение, или же оно сойдёт на нет так же быстро, как и появилось. Меня нет в графике в следующие пару дней. Я очень надеюсь, что прогресс, которого мы достигли сегодня, не будет потерян за это время.

О! Я упоминала, что когда мы вышли на улицу, Клэр подняла лицо к солнцу и закрыла глаза? Я думаю, мы должны найти ей солнцезащитные очки. Ей они не требовались до этого. Она никогда не поднимала лица и не открывала глаза так широко. Я знаю, что у меня где-то была запасная пара — мне нужно не забыть захватить их в пятницу! Не думаю, что я когда-либо была так рада своему возвращению в «Эвервуд»!

Для опытного адвоката, который одно время специализировался на тактике ведения судебных заседаний, голос Джона Вандерсола показал больше эмоций, чем он хотел:

— Доктор Браун, я адресую этот вопрос вам, потому что после трех часов безуспешных попыток мне не удалось связаться с доктором Фэрфилдом! Я понимаю, что Клэр больше не является вашей подопечной, но мы с моей женой хотим получить ответы.

— То есть, вы хотите сказать, что вас не проинформировали о вчерашних происшествиях?

— Я понял. Да, я прекрасно осведомлён о правилах конфиденциальности. Я также уверен, что вы прекрасно осведомлены, что мы с Эмили по документам являемся ближайшими родственниками, и в качестве таковых, названы в соответствующем пункте согласно закону о преемственности и подотчётности медицинского страхования, чтобы быть посвящёнными в актуальную информацию.

— Да, Эмили пробыла с Клэр до тех пор, пока та не проснулась вчера, что, я добавлю, произошло после трех часов дня.

— Я понимаю. Надеюсь, что я был предельно ясен, если я не услышу новостей от доктора Фэрфилда к полудню, тогда мы с женой будем в «Эвервуде» к часу дня. Когда мы приедем, не совершайте ошибки, мы положим конец этому новому протоколу. Мне кажется, что…

Эмили сидела с широко раскрытыми глазами, слушая разговор Джона и потягивая третью чашку кофе. Хотя она пыталась разобрать, что говорит доктор Браун на другом конце провода, она не будет знать наверняка, пока Джон не повесит трубку. Это была долгая ночь. Оба почти не спали. Когда Эмили добралась до дома, няня, Бекка, всё ещё была там. Обычно, её рабочий день заканчивался после обеда. К счастью, у них было несколько доверенных людей, которым они могли позвонить в последнюю минуту, если возникала срочная необходимость. Помощь особенно была кстати в таких случаях, как вчера, когда поступили звонки, требуя незамедлительного внимания Эмили в «Эвервуде». Прошлым вечером, вместо того, чтобы рискнуть и дать детям возможность подслушать их разговор, она и Джон ушли из дома, чтобы она могла рассказать ему о проблемах в клинике. С каждым словом, с каждым описанием, злость Джона росла. С тех пор, когда был введён новый протокол, отклик Клэр был отрицательным вместо положительного, плюс к этому недавний инцидент с седативными препаратами, и Эмили была готова прекратить всё.

Вчера медсестра попыталась объяснить — слишком большое количество седативного уменьшит необходимую активность мозга, чтобы удержать Клэр от её видений — галлюцинаций — неважно, как они называли их; тем не менее, было очевидно, что этого слишком мало, чтобы принести какой-либо результат в травматический эпизод для Клэр — как и для самой Эмили. Было уже практически около четырех вечера, когда она уехала из «Эвервуда», а Клэр всё ещё так и не поела. Эмили снова сосредоточилась на словах Джона.

Его тон стал более пытливым: — …вы можете поделиться большими подробностями? Работала ли эта сиделка с Клэр в прошлом?

Эмили похлопала его по руке и вопросительно подняла брови. Когда он не ответил, Эмили прошептала: — Она не знает, поела ли что-нибудь вчера Клэр?

Джон кивнул, в то время как он продолжил: — Хорошо, спасибо, доктор Браун, но нам по-прежнему хочется получить новости от доктора Феэрфилда. У меня есть вопросы по вчерашней диффузионно-тензорной методике — вопросы, на которые, очевидно, только он может ответить. Я так и сделаю, спасибо. До свидания.

Эмили поставила чашку кофе на стол, но кофе не помог избавиться от сонливости.

— Почему ты не спросил, поела ли она?

Впервые после того, как он вернулся домой, Джон улыбнулся: — Я не спросил, потому что она сама проявила инициативу. Клэр не только поела — безропотно — она вышла на улицу. По словам сиделки, которая работает с ней. — Глаза Джона округлились, — Клэр захотела выйти на улицу.

— В самом деле!?

Сарказм одержал верх: — И каким же образом эта самая сиделка узнала об этом? Не сказала ли она, что Клэр заговорила?

Пожав плечами, Джон ответил: — Я не спросил. Я просто счастлив, что она поела и вылезла из того самого кресла, в котором всегда сидела. Может и тебе тоже следует порадоваться?

Эмили встала, чтобы выйти из домашнего кабинета Джона.

— Ты понимаешь, что если бы я поверила им — я бы так и сделала, но, я тебя умоляю, — она весь день была слабой — не могла сидеть — не то, что стоять — после последней дозы седативного. А теперь они хотят, чтобы я поверила, что она поела и захотела выйти на улицу. Отлично — я подыграю; однако, если она не поприветствует меня со словами «Привет, Эм» сегодня, я буду знать, что они врали, чтобы нас успокоить.

Дойдя до двери, Эмили обернулась: — Ты собираешься в «Роулингс» сегодня?

— Нет, я жду звонка от доктора Фэрфилда. Если звонка не поступит, ты и я едем в «Эвервуд». Убедись, что Бекка не собирается возвращаться домой в ближайшее время.

— Спасибо, Джон. Я знаю, что всё стало сложнее на работе с тех пор, как ушла Патриция.

Поёрзав в кресле, Джон ответил, — Её знания были бесценными; однако новый помощник быстро адаптируется.

— Ты никогда не рассказывал мне, почему она ушла?

Улыбнувшись, он ответил: — Ты же знаешь старую поговорку — Если бы я тебе сказал, мне пришлось бы тебя убить — и кроме того, мне нравится, что ты рядом со мной большую часть времени, — широко улыбнувшись, добавил он.

Эмили покачала головой: — Да, прости. Иногда я забываю, что «Роулингс Индастриз» может конкурировать с правительством в сверхсекретности.

— Даже более… — услышала она реплику Джона, когда выходила из комнаты.

Глава 26

— Победа не делает тебя сильнее. Сила формируется в борьбе. Когда преодолевая трудности, ты решаешь не сдаваться — тогда ты проявляешь силу.

Арнольд Шварценеггер

Голова Гарри пульсировала, лицо болело, а дышать было значительно легче, если он делал неглубокие вдохи. Пробиваясь сквозь тёмную завесу беспамятства, он попытался вспомнить, как оказался в таком состоянии. Воспоминания нахлынули не сразу. Слышался звук, который Гарри не мог распознать, пытаясь сосредоточиться на том, что его окружало. Сквозь затуманенное зрение он понял, что находился в больничной палате, и по каким-то причинам, его левый глаз отказывался открываться. Капельница тянулась от левой руки куда-то назад. Оглядев пространство рядом с кроватью, Гарри увидел старшего специального агента Уильямса, сидящего в кресле возле окна. Стараясь вернуть себе голос, Гарри прошептал: — Что произошло?

Вскочив, как будто получил заряд электрошокера, Уильямс сразу же оказался у кровати Гарри.

— Болдуин, отлично, что ты, наконец-то, присоединился к вечеринке.

Гарри содрогнулся, когда потянулся к пульту управления, чтобы приподнять кровать, поэтому Уильямс нажал на кнопку за него. Когда кровать начала двигаться, Гарри задержал дыхание — боль в боку была невыносимой.

— Эй, сынок, у тебя несколько сломанных рёбер — тебе, возможно, стоит поумерить пыл на какое-то время, — сказал Уильямс.

В это самое мгновение всплыло последнее воспоминание Гарри вместе с жаждой мести. И сразу же боль была забыта — паника затопила организм, вызывая ускорение сердечного ритма, а голос звучал слишком громко: — Джиллиан! Старший специальный агент? Джиллиан, кто-то должен удостовериться, что с ней всё хорошо.

Старший специальный агент накрыл своей рукой руку Гарри.

— С ней всё хорошо, сынок. Твою дочь и бывшую жену перевезли в безопасное место.

Облегчение заняло место паники, боль в рёбрах вернулась. Выдохнув, Гарри вздрогнул и произнёс: — Отлично — но могу поспорить, Илона чертовски зла!

— Её дочь в безопасности, но ты прав. Илона не испытывает радужных чувств от данной ситуации, но она понимает степень угрозы. Нам необходимо знать, что произошло.

Прежде, чем он успел ответить, зазвонил телефон спецагента Уильямса. Он поднял вверх палец и отошёл к окну, чтобы поговорить.

Гарри закрыл глаза, откинул голову на подушку и вспомнил весь ужасный эпизод. За закрытыми веками он увидел водителя внедорожника, того самого, который забирал его в аэропорту. Когда он только сел в тёмный автомобиль, Гарри не обратил особого внимания на человека за рулём. Тот был водителем — а у ФБР их было предостаточно. Только после того, как он сохранил сообщение Клэр и прослушал сообщение Роулингса, он начал замечать глаза водителя в зеркале заднего вида, периодически наблюдающего за ним; тогда Гарри и прослушал голосовое сообщение от бюро. До того, как он задал вопрос шоферу, почему они больше не двигаются по направлению к региональному бюро, Гарри незаметно вытащил пистолет из кобуры, — Отдай его мне.

В голосе мужчины слышался лёгкий ливанский акцент. Гарри не мог припомнить, заметил ли он акцент раньше или до этого момента незнакомец не говорил. Гарри приставил пистолет к виску водителя и спокойно приказал: — Разворачивайся, засранец!

Смех заполнил до этого тихий салон автомобиля. Внешне совсем ненапуганный угрозой, водитель наклонил голову вправо. Гарри посмотрел на пассажирское сиденье, наполовину ожидая, что кто-то материализуется там. Но никто не появился. Вместо этого, водитель потянулся вперёд и откинул солнцезащитный козырёк. На месте, где должно было находиться зеркало, была прикреплена фотография. Это была Джиллиан, смотрящая прямо на Гарри своими большими красивыми голубыми глазами в обрамлении светло-русых ресниц. Фотография могла быть скачена с Фейсбука, или дочь засняли вживую. В любом случае, это не имело значения — Гарри переживал свой самый жуткий кошмар — свою ахиллесову пяту — своё слабое место. Этот засранец угрожал четырёхлетней дочери Гарри. Его охватила паника, адреналин хлынул в кровь.

— Где она? — прорычал Гарри.

— Она всё ещё с твоей симпатичной маленькой бывшей жёнушкой.

— Как я могу удостовериться, что она в безопасности?

— Никак.

Водитель вытащил изрядно потрёпанного мягкого зайчишку — розового и в заплатках. Гарри только однажды видел этого зайца — лично — когда сам же покупал его. В то время он даже не был уверен, отдаст ли Илона его их дочери; однако, на протяжении многих лет тот был вездесущей составляющей на фотографиях Джиллиан. Гарри, без сомнения, знал, что тот принадлежит ей.

Перевернув пистолет дулом к себе, Гарри сам передал свой пистолет водителю. Сквозь окна Гарри увидел, что с каждой секундой местность становилась все более заброшенной. Он глубоко затолкал страх внутрь и вызвал тот самый тембр голоса, который помогал ему вести переговоры.

— Ну вот, у тебя мой пистолет. А теперь скажи, какого чёрта тебе нужно?

Водитель не ответил. Вместо этого он заговорил по своему телефону.

— Да, мы практически на месте. Не имею ни малейшего представления. Грёбанное ФБР, тупицы!

Пока водитель разговаривал, Гарри достал из кармана телефон и начал набирать смс бюро, одновременно активируя свой маячок обнаружения GPS.

— Не выйдет, засранец! Отдай телефон — сейчас же!

Когда Гарри замешкался, водитель кивнул в сторону фотографии Джиллиан. Гарри был обучен, и он знал протокол; ничего из этого не имело значение. Он активировал GPS, но у него не было времени, чтобы закончить текст. Его жизнь больше не имела значение; единственной мыслью стала защита дочери.

Безопасность и благосостояние Джиллиан были причиной того, что Гарри отказался от своих родительских прав, и вот почему он только тайно переписывался с Илоной. У Джиллиан был отец — в реальности, он был её отчимом, но она считала, что он и есть её папа. Однажды вечером, около трёх лет назад Гарри полетел на восток и встретился с Илоной и её женихом. Это была нелёгкая встреча, но Гарри знал, без сомнения, что мужчина, сидящий перед ним через столик, привнесёт в жизнь Джиллиан больше, чем смог бы он. Видя блеск в глазах Илоны и ощущая боль на дне желудка, Гарри осознал, что этот человек уже сделал больше для его бывшей жены, чем он сам.

Юридические формальности не остановили интерес Гарри. Он наблюдал за детством своей дочери на расстоянии. Каждый день рождения и Рождество, каждое выступление и футбольный матч — социальные сети — прекрасная вещь, и Слава Богу, Илона была не против вуайеризма Гарри. После того, как Гарри подписал документы с отказом от своих прав, фамилия Джиллиан была изменена. На сегодняшний день, она носила фамилию Джордж, такую же, что у её мамы и папы.

Гарри верил, что его собственное счастье было неважным в сравнении с безопасностью Джиллиан. Теперь человек, останавливающий внедорожник возле заброшенного здания, сделал все жертвы Гарри бесполезными. По каким-то причинам — Джиллиан была в опасности. По мнению Гарри во время их короткого разговора, водитель даже в некотором роде угрожал и Илоне.

Чёрт, Гарри не был готов. Обычно, он носил запасной револьвер в ножной кобуре; однако, так как часть его путешествия проходила с использованием коммерческого рейса, пистолет был упакован в герметичный контейнер. Выдернув шнурок из своего ботинка, Гарри твёрдо зажал его между кулаками и быстро накинул его на шею мужчины. Со всей силы, он туго затянул удавку. Хватая ртом воздух, водитель одновременно ударил ногами по педалям тормоза и газа и отпустил руль. Его руки сражались с захватом Гарри, пока он скрёб пальцами сзади себя.

Когда внедорожник наконец остановился, голова водителя свесилась на бок, а его руки перестали бороться. Но передышка Гарри была короткой. Двери внедорожника распахнулись, и его повалили на землю. Оценивать ситуацию пришлось на влажном бетоне. Три громилы кричали ему что-то, чего он не мог понять. По памяти Гарри знал, что это был какой-то из языков среднего востока, но он не узнавал диалекта. Его сердце забилось еще быстрее, когда он услышал женский плач. Гарри не нужно было видеть женщину, чтобы узнать голос, зовущий его между всхлипываниями.

Старший спецагент Уильямс дотронулся до руки агента Болдуина, возвращая его в реальность: — Агент, что вы можете нам рассказать?

Правый глаз Гарри расширился от беспокойства:

— Лиз! — Его голос надломился. — С ней всё в порядке?

— Нет, сынок, ей не причинили вреда. По всей видимости, присутствие мисс Матерли задумывалось только в качестве свидетеля. Она уже рассказала нам свою часть истории и очень хочет увидеть тебя, но сначала нам необходимо услышать твою версию.

Гарри вздохнул, принимая пульсацию в рёбрах, как раскаяние за страдания, которые он причинил тем, кого любил и о ком заботился. После того, как он пересказал, как его забрали и рассказал о поездке, Гарри продолжил: — Я поднялся с бетонной дорожки и спросил, что им нужно от меня, что все это значит. Вместо ответов, они издевались надо мной, били и кричали. Я дрался в ответ, и не один раз, я попал по цели.

Гарри опустил взгляд на свои руки. Правая была в бинтах.

— Они заявили, что я должен прекратить. Я спросил, что прекратить — что? Они продолжали говорить — оставь прошлое в покое. Это ничего не изменит. Просто прекращай копать там, где тебе не место. Когда я спросил у них, на кого они работают, они засмеялись и заявили, что я, должно быть, не самый хороший агент ФБР, если не смог это выяснить.

Голос Гарри понизился от уверенности: — Старший специальный агент, я знаю, что это был Роулингс — я знаю, что он! Я видел его лицо в Женеве. Когда он уходил из паба, он обезумел! Он несёт ответственность за всё это. Я слишком близко подобрался к чему-то в расследованиях.

Уильямс пододвинул стул ближе к кровати Гарри.

— Ты рассказал Роулингсу о своём расследовании?

С болью в голове и ребрах Гарри дотронулся до левой скулы и подтвердил свои подозрения. Кожа была чувствительной и по ощущениям вздулась.

Уильямс кивнул.

— У тебя там фингал. Мисс Матерли сказала, что ты выдержал отличную драку, но как только подоспел водитель, ты столкнулся с численным превосходством: четверо против одного.

Гарри вспомнил. Его опрокинули на землю, и водитель начал его пинать. В конце концов, один из амбалов оттащил от него водителя. Лиз плакала. Мужчины сели во внедорожник и уехали.

— Лиз вызвала помощь?

— Да, те люди забрали твой телефон, но у мисс Матерли всё ещё оставался её. Она позвонила 911. Как только полиция приехала, она позвонила бюро. Сынок, ты помнишь еще какие-нибудь детали? Ты рассказывал Роулингсу что-либо о своих расследованиях?

Гарри покачал головой.

— Нет, у меня не было возможности рассказать ему об этом, но каким-то образом, он выяснил. Только тогда, всё, что произошло со мной имеет смысл. — Он сделал паузу, — Мой телефон — вы сказали, что они забрали мой телефон?

— Да, бюро отследило его, и он был найден вместе с другими твоими вещами в мусорном контейнере в полумиле от того места, где на тебя напали. Твой телефон был разбит.

Гарри выдохнул.

— Хорошо.

Он знал, что информация осталась на серверах бюро. Внезапно, ему пришла в голову мысль: — А SD карта всё ещё в телефоне?

— Не помню, чтобы видел её, но телефон был изрядно помят. Кроме того, все должно быть на сервере.

Гарри постарался не выдать эмоций: — Не всё, сэр. Там есть фотография Клэр Николс со мной вместе на той карте.

Спецагент Уильямс выпрямился на стуле.

— С тобой?

— Просто сидящих вместе у палатки в Венеции.

— Мы получили такую фотографию.

— Там было две. Та, которую я отправил, и та, которую не отправлял. — Он сглотнул. — Теперь я беспокоюсь и за её безопасность.

— Мы еще не нашли ее, но, судя по сообщениям с твоего телефона, она с Роулингсом. Если ты считаешь, что он несёт ответственность за случившееся, и если он увидит ту фотографию, тогда она может быть в опасности.

Гарри кивнул. Он не был готов рассказать начальнику, что Роулингс уже видел ту фотографию.

— Мне нужен мой телефон. По этому номеру Клэ… — мисс Николс звонила. Это единственный способ для неё связаться со мной или ФБР.

— Твой номер отслеживают. Если она или Роулингс позвонят, им ответят.

— Да, сэр.

Гарри хотел быть тем, кто ответит на любой из звонков; однако, он понимал, прямо сейчас, он не в самом лучшем состоянии, чтобы сделать это.

— Могу я теперь увидеть Лиз?

Старший спецагент Уильямс улыбнулся.

— Нам нужно обсудить еще кое-что, но в твоём желании я не вижу ничего плохого. Во-первых, я полагаю, нужно, чтобы тебя осмотрел доктор. Они взяли с меня обещание, что я оповещу их, как только ты очнёшься.

Уже на выходе из палаты Уильямс остановился и произнёс: — И да, агент, ваша сестра тоже здесь.

Гарри усмехнулся: — Отлично, я бы хотел увидеть их обеих, как только доктор закончит.

К тому времени, как медсёстры закончили осматривать Гарри со всех сторон — да, он знал, что это не входило в их намерения, но он чувствовал, что это так — он был истощен. Он недоумевал, как он мог быть таким уставшим после того, как пробыл без сознания более десяти часов. Затем, вошёл доктор: он осматривал и сверял показатели; затем он задал Гарри много вопросов. Доктор не спрашивал у Гарри, как он получил травмы — Гарри не смог бы ответить, если бы тот спросил; однако, доктор задавал вопросы по типу: болит ли это место? Сколько пальцев он показывает? Знаете ли вы, кто президент страны? В конце концов, Гарри поверил, что прошёл тест.

Он уже готов был задремать, когда дверь снова открылась. Каждый раз, когда кто-то переступал порог, Гарри видел офицеров в униформе у двери. Их присутствие успокаивало. Если Роулингс достаточно смел, чтобы напасть средь бела дня — все возможно.

Выражения лиц Лиз и Эмбер говорило ему о его облике больше, чем старший спецагент Уильямс или кто-либо из медсестер или врачей. Должно быть, он и вправду дерьмово выглядит!

— Неужели я так плохо выгляжу?

Его попытка пошутить провалилась, когда обе женщины заплакали.

Первой к его кровати подошла Эмбер. Она начала обнимать его, но остановилась:

— Боже мой, я сделаю тебе больно, если обниму?

Гарри распахнул руки, и Эмбер прильнула к нему. Отступив назад, она спросила:

— Зачем, Гарри? Зачем кому-либо нужно было делать с тобой такое?

Он услышал её вопрос, но всё его внимание было приковано к Лиз, которая стояла у стены со скрещенными на груди руками. Она смотрела в его сторону, закусив нижнюю губу и пытаясь сдержать рыдания. Его сердце разбилось — он не мог себе представить, как она, должно быть, испугалась, когда те мужчины похитили ее. Он протянул руку. Казалось, она двигалась как в замедленной съемке, однако спустя целую вечность ее рука наконец коснулась его руки.

— Мне так жаль, что они втянули тебя в это. Ты, должно быть, до смерти испугалась!

Лиз кивнула.

— Я не знала, что они собирались со мной сделать…

Она не сдержала рыдания, которые перекрыли слова. Эмбер отошла от кровати Гарри, и на её место присела Лиз. Он притянул её ближе. Когда она упала к нему на грудь, рёбра Гарри забились в агонии от боли; но он не вздрогнул. Он обнял её за плечи.

— Шшш, всё хорошо. Уильямс сказал, что они не тронули тебя. — Его голос изменился — затвердел — стал жёстким, — Они же не тронули тебя… не так ли?

Лиз подняла голову. Её глаза были красными и опухшими.

— Нет, но я ничем не могла помочь тебе. Я хотела спасти тебя… они заставили меня смотреть…

Её голос затих, потому что она уткнулась головой ему в грудь.

— Эй, я в порядке. Не нужно меня спасать.

У Эмбер вырвался саркастический смешок.

— Да, уж, братишка, ты великолепно выглядишь! Может, теперь ты по-настоящему возьмёшься за работу в «СиДжо»?

Он посмотрел на сестру так, как будто у неё выросло сразу три головы: — О чём ты говоришь?

— Если работа в ФБР делает такое с тобой и Лиз, тебе нужно получить более безопасную должность.

— Ни за что на свете! Дело совсем не в ФБР — это касается моего расследования. Роулингс хочет, чтобы я прекратил, но я не собираюсь.

Лиз подняла голову: — Пожалуйста, Гарри, подумай об этом. Он ни перед чем не останавливался, когда хотел вернуть Клэр. Ты уже знаешь, что он способен на убийство. Подумай о Джиллиан. Ты должен покончить с этим безумием-немедленно!

— Джиллиан в безопасности, и Илона тоже, — он сделал глубокий и болезненный по ощущениям вдох, — и мы тоже. Все трое будут находиться под круглосуточным наблюдением до тех пор, пока Роулингс не будет обнаружен.

— Трое? — задала вопрос Эмбер. — Мне не нужно, чтобы ФБР вело наблюдение за мной. У меня есть «СиДжо», чтобы позаботиться обо мне.

Гарри пожал плечами.

— Я не думаю, что это моя инициатива, сестрёнка. Это довольно стандартная процедура в подобных случаях. Как думаешь, почему у моей двери стоят эти милые люди?

— Как ты можешь знать, что Джиллиан в безопасности?

— Я правда не могу сказать. Я просто знаю.

— Что ж, я собираюсь позвонить Илоне.

— Нет, ты не станешь этого делать.

Глаза Эмбер сузились.

— Они у ФБР, не так ли?

— Я не могу сказать.

Конечно же, это было всё, что он должен был сказать.

Глава 27

— Для того, чтобы говорить правду, необходимы двое: один — чтобы говорить, а другой, чтобы слушать.

Генри Дэвид Торо

Клэр проснулась в темноте. И на ней не было маски для сна; темнота — была временем суток — или если быть более точным — ночью. Это стало её обычной рутиной: просыпаться по два — три раза за ночь, чтобы приспособиться к их растущему ребёнку. Иногда смотрясь в зеркало, Клэр задавалась вопросом, а могла ли её кожа ещё больше растянуться. Изменения в теле только подтверждали то чудо, что жило внутри неё — ну и ещё повторяющиеся движения ребёнка. Она получала удовольствие от них. Клэр говорила себе, будь она до сих пор одна, эмоции от растущего живота не изменились бы; однако, постоянная поддержка со стороны Тони помогала быстрее свыкаться с каждым лишним фунтом и растяжками. Её удивляло, как он мог просиживать часами, положив руки на их ребёнка. Часто она сидела перед ним в шезлонге, прижавшись спиной к его груди. Иногда они болтали; чаще она дремала; время от времени они читали, но между ними всегда была связь.

Клэр вернулась в пустую постель. Посмотрев на часы, она увидела, что было только 3:18 утра.

— Тони?

Она позвала, обращаясь к улице — никакого ответа.

— Тони? — Позвала она снова, когда вышла на веранду.

Он стоял у перил, смотря на лагуну. В отдалении в небе сверкнула молния, и через секунду низкий раскат грома прокатился по ночному воздуху. Обняв руками со спины, Клэр прижалась своей щекой к его тёплой голой спине.

— Ммммм… — произнёс он, когда обхватил её руки и вытянул её вперед. — Тебе нужно поспать. — Его губы прижались к её губам. — Ты должна вернуться в кровать.

— Мне не нравится быть одной.

Наклонившись и чмокнув её живот, Тони улыбнулся: — Ты и не одна.

— Почему ты здесь?

Обвив руками её талию, он гладил шёлк её ночной рубашки, пока его ладонь не спустилась на её попку.

— Я услышал гром. Как ты думаешь, шторм доберётся до нас?

Клэр пожала плечами.

— Я не знаю. Френсис упоминал штормы и бурное море, но до сегодняшнего дня всё, чему становилась свидетелем я — это послеобеденные ливни. Они, кажется, появляются из ниоткуда, и точно также быстро исчезают.

— Да ладно, миссис Роулингс, вы же метеоролог. Доберётся ли шторм до нашего острова?

— Что ж, видишь ли, если бы у меня был компьютер с нужными программами, где у меня был бы доступ к скорости ветра, его направлению и возможность изучать различные фронты…

Его губы захватили её — останавливая поток слов. Когда он снова заговорил, то уже не о погоде: — Тебе на самом деле нужно вернуться в постель.

Было что-то в его голосе. Клэр не смогла определить значение или понять его происхождение: — Что случилось?

— Ничего. — Он улыбнулся и выпрямился. — Спокойной ночи, миссис Роулингс.

Клэр взяла его за руку и повела за собой в комнату. Когда они оба укрылись мягкой шёлковой простынёй, Клэр прижалась ближе и спросила: — Пожалуйста, расскажи мне, что тебя разбудило, и я знаю, что это были совсем не слабые раскаты грома вдалеке.

— Ты разбудила меня, когда выбралась из нашей постели.

Она устроилась на согнутой в локте руке и посмотрела вниз на мужа. Его кожа стала темнее от нескольких недель на острове. Но именно глаза завладели её вниманием. В них застыл взгляд, который она знала слишком хорошо.

— Отлично. Я разбудила тебя. Прости. Что заставило тебя выйти наружу?

Уголки его губ поползли вверх: — Ты примешь ответ — гром?

Клэр покачала головой: — Нет, не приму. Помнишь наше обещание?

— У меня много всего на уме.

— Много того, чем ты не хочешь делиться?

Тони выдохнул: — Я не хочу рассказывать тебе то, что ты не готова услышать; однако разговоры обо всём всколыхнули воспоминания, о которых я забыл. Иногда я чувствую себя так, будто я разговариваю о другом человеке, — он сделал паузу, — О человеке, которым я больше не горжусь.

Клэр пристроила голову у него на плече и нежно провела пальцами по волосам на его груди. Глаза Тони уставились в одну точку на тёмном потолке, пока его голос рассеяно вещал, переполненный боли. Несмотря на то, что порой признания Тони расстраивали её, в сердце Клэр знала, что ничего такого она не смогла бы сказать, чтобы наказать его ещё больше, чем он уже наказывал себя сам.

Он заговорил медленно, вновь возвращаясь к теме того, что он наблюдал за ней годами. Он объяснил, что поначалу это было сделано для того, чтобы идентифицировать. У него и Кэтрин был список — дети детей. Годами Тони был занят, создавая CSR со своим бизнес партнёром, Джонасом Смитерсом. Дальше его энергия была потрачена на создание и укрепление «Роулингс Индастриз». Он поддерживал вендетту своего деда, ну а Кэтрин делала или проделала большую часть расследования. Он подчеркнул, что не винил её.

— Я никогда не пытался её остановить. Мне никогда не приходило в голову — я имею ввиду — это то, чего хотел мой дед. Он упомянул мне об этом — Кэтрин знала больше о его планах, поэтому я продолжил. — Он подчеркнул, — Я более, чем просто продолжил. У неё никогда бы не получилось нанять персонал, чтобы присматривать за людьми, как ты, или чтобы происходили разные события, если бы я не спонсировал этого всего. Я имел полное представление о том, что я поддерживаю.

Клэр кивнула. Это был её способ поощрить его без прерывания потока его мыслей.

— Ты была другой.

Его рука, обнимающая её за плечо, стала твёрже, подтягивая её тело ближе.

— Ты была первым человеком, который заинтересовал меня лично. Ты была такой молодой. Мне было любопытно, могу ли я влиять на чью-то жизнь без их ведома. Первое, что я сделал — в общем, это не было на самом деле с тобой. Это было…

Тепло внутри Клэр внезапно усилилось; она не смогла больше молчать. Тема, к которой он подвёл, вызывала в ней самые большие волнения. Саймон! Она подняла голову, чтобы встретиться с глазами Тони.

— Это был Саймон, не так ли?

Она постаралась справиться с голосом и дышать ровно.

— Его стажировка в «Роулингс Индастриз» не была случайностью, не так ли?

Тони закрыл глаза и ничего не ответил.

Когда воцарилась тишина, Клэр выдохнула, откинула голову на подушку и уставилась в потолок. Вентилятор гудел лопастями в темноте. Пока она бездумно моргала, лицо Тони оказалось над ней. Она хотела увидеть его глаза и понять спрятанную в них эмоцию, и сейчас он был прямо перед нею. Его осязаемая ярость заполнила их комнату, влажный воздух перестал двигаться, и внезапно стало трудно дышать. Тренировки Клэр говорили ей уйти с этой тонкой линии; однако где-то за три года с тех пор, как её муштра началась, она научила себя не подчиняться. С вызовом она задала вопрос: — Ты собираешься ответить на вопрос?

— Нет.

Его тёплое дыхание омыло её лицо. Она ждала разъяснений. Когда он ничего не добавил, она спросила: — Нет? Ты не собираешься отвечать?

— Нет.

Каждый слог был произнесён сквозь зубы.

— Это не было случайностью.

Гнев, пронизывающий их разговор, испарился, и тогда мышцы Клэр расслабились, а воздух вновь заполнил лёгкие. С его признанием она поняла, что злость, которую она почувствовала, была направлена не на неё или заданный ею вопрос, она была направлена на Тони — он был расстроен.

Раскат грома раздался громче и ближе. Клэр улыбнулась: — Спасибо. Я знаю, что это тяжело тебе даётся. Я также понимаю, что это открытие должно расстроить. — Она потянулась к его губам. — Честно, это больше подтверждение, а не открытие. Каким-то образом, я думаю, что чувствую себя лучше, зная правду, и не имеет значения, в чём она заключается.

Тони вздохнул: — Я на это надеюсь, потому что, моя дорогая, есть кое-что ещё.

Клэр закрыла глаза, неуверенная в том, как много ещё она готова услышать.

— Открой глаза, — потребовал Тони, — мне нужно видеть, о чём ты думаешь.

Послушно, она сделала так, как он просил. Его следующее признание вышло более эмоциональным, чем она привыкла.

— Моя жизнь не была идеальной, но, тем не менее, я никогда не тратил время на то, чтобы завидовать кому-либо. Если что-то не было самым лучшим — я улучшал это. Никогда я не хотел быть кем-то ещё. И это всё ещё правда; однако был один человек, которому я завидовал.

— Саймон? Почему?

— Он был единственным мужчиной, о котором я знал, что ты его любила. Я сделал то, что сделал — я улучшил ситуацию — для себя. Я разлучил вас двоих.

Тони покачал головой: — Можешь представить себе мой шок, когда он объявился на симпозиуме в Чикаго. Когда он подошел к нам, я не знал, кто он, пока он не попросил поговорить с тобой наедине. Вот тут я его и узнал, — он замолчал. — А потом… я перестал узнавать тебя.

Клэр не могла сообразить, что ответить. Так много мыслей промелькнуло, поэтому всё, что она могла делать — это слушать.

— Обычно ты была такой идеальной на публике, безупречной.

Она вспомнила, что могло произойти, если бы она не была таковой; однако, она промолчала; все её мысли были заняты тем, куда заведёт этот разговор.

— Твоё выражение лица и потом… — Слова Тони затихли, когда он мысленно вернулся к той встрече. — Ты едва могла говорить. Для тебя было даже трудным представиться. — Внезапно мускулы на шее Тони напряглись, а тон голоса стал жёстким, — Возможно, это было всего лишь на долю секунды, потому что миссис Роулингс, вы быстро вспомнили, что нужно играть свою роль, я увидел что-то в твоих глазах, чего я никогда не видел. Когда ты узнала его, до того, как вспомнила, кем ты была, кем был я, на какое-то мгновение, ты стала той восемнадцатилетней девушкой, которую я видел на фотографиях.

Она попыталась что-то сказать, но не знала, что именно. Та Клэр из 2011 года знала бы точный приемлемый ответ — но она больше не была той Клэр.

Она выровняла голос: — Тони, если ты что-то там увидел — я не отрицаю, что этого не было. Честно, я не помню никакого другого чувства, кроме паники. Я гарантирую, что я больше боялась того, чтобы огорчить тебя, нежели испытывала радость от встречи с Саймоном. — Тепло его тела окутало её. Она продолжила, — Если ты ожидаешь, что я буду извиняться за ту долю секунды, тогда я прошу прощение — но не за ту долю секунды — а за то, что ты не услышал извинений.

Тони покачал головой.

— Нет, я не ждал извинений. Я сам пытаюсь извиниться.

Клэр подняла бровь.

— Разве ты не понимаешь? Вместо того, чтобы быть уверенным в нашем браке, я ревновал. Ты была той женщиной, которой я манипулировал, а Саймон был мужчиной, которого ты любила, — он сделал паузу, — сказать, что я повёл себя отвратительно, было бы грубым преуменьшением. — Тони сделал вдох и выдох, и продолжил, — По отношению к Саймону и тебе.

— Я на самом деле люблю тебя.

— Сейчас, — он поцеловал её, — всё хорошо. Помнишь, мы пообещали быть честными?

Его ярость, которая ещё мгновения назад заполняла их спальню, растаяла в штормовых облаках.

— Тот взгляд, который я заметил на какое-то мгновение, я вижу его сейчас — каждый день — каждый раз, когда твои красивые, зелёные глаза смотрят в мою сторону. Я думаю, что может быть, это взгляд, который каждый должен заслужить. Когда мы встретили Саймона в Чикаго, я его ещё не заслужил — я потребовал его. — Он закрыл глаза, — Это не одно и то же.

Она потянулась и погладила его щёку. От её прикосновения его глаза распахнулись, обнажив карий шторм за веками.

— Клэр, я не хочу потерять этот взгляд. Обещаю, я никогда не потребую его вновь… Я не хочу так. Я хочу того, что у меня есть сегодня. И я страшусь того, что как только все мои признания выйдут на свет — он исчезнет.

— Я уже сказала тебе, что моя любовь не изменится, но ты начал эту историю, и ответь, ты собираешься её закончить?

Её желудок сжимался с каждым словом. Ускорившееся сердцебиение отдавало барабанной дробью в висках.

— Я прошу прощение за то, как повёл себя в Чикаго.

— Тони, ты открыл эту дверь; мне нужен конец истории. Ты знаешь, как погиб Саймон?

Она почувствовала, как его тело окаменело, когда он произнёс: — Знаю.

Его слова вылетели быстро, как будто скорость могла скрыть их смысл.

— Его самолёт был повреждён, но я не знаю, кто это сделал, или как это у них получилось. Это очень сложная система связи, чтобы позволить человеку оплатить гонорар и остаться анонимным.

Воздух вылетел из её лёгких.

— О, Боже… — Она толкнула его в плечи. — Пожалуйста, встань. Мне нечем дышать.

— Открой глаза.

Клэр покачала головой.

— Клэр. — Его тон теперь смягчился, — Пожалуйста, открой глаза.

Медленно изумрудно-зелёный встретился с печально карими глазами, когда Тони предложил, — Я могу позвонить Роучу. Я могу исчезнуть до полудня.

Она покачала головой напротив подушки.

— Прекрати! Прекрати угрожать мне, что исчезнешь каждый раз, когда я расстроена. Я имею право расстраиваться!

Тони откинулся на подушку: — Я не угрожаю — я предлагаю.

Какое-то время они лежали в тишине, оба уставившись в потолок. Только звук их дыхания и раскат грома, становившийся всё громче и громче, отдавался в их ушах. В конце концов, Клэр произнесла, — Я так сильно хотела, чтобы это было неправдой. Я хотела, чтобы ты был невиновен. Я пыталась винить Кэтрин, но… — Клэр потянулась к его руке, их пальцы переплелись, — думаю, я знала это уже довольно давно.

— Когда ФБР допрашивало меня, они намекали на другие преступления. Полагаю, они знают. Я не уверен, могут ли они на самом деле проследить его до меня, но я полагаю, что они, по крайней мере, подозревают. Клэр, я собираюсь признаться.

Её глаза широко распахнулись. Печаль по поводу Саймона уменьшилась в размерах в сравнении с внезапной паникой за Тони.

— Нет, ты не можешь! Они арестуют тебя — ты мне нужен.

— Может, я смогу заключить сделку. Я расскажу им всё о Кэтрин.

Глаза Клэр заволокло слезами. Когда она обняла мужчину, которого любила, влага пролилась ему на грудь. У них заняло много времени, чтобы достичь этой конечной точки — не самого острова — а точки абсолютной честности. Клэр не хотела потерять её.

Его голос отражался в комнате, доминируя над надвигающимся штормом и вторя грому.

— Ты заслуживаешь быть с мужчиной, который встретился со своим прошлым лицом к лицу. Я не могу жить с угрозой, что однажды ФБР сможет появиться на пороге и арестовать меня при тебе или нашем ребёнке.

— Тони, не совершай ничего поспешно. Давай всё обдумаем, пожалуйста.

Тони усмехнулся: — Сейчас бьюсь об заклад, ты хотела бы, чтобы мы поговорили обо всём до того, как поженились. Тогда ты могла бы сказать нет.

Клэр покачала головой из стороны в сторону.

— Нет, ты ошибаешься. Эту ставку ты продул. Ты выкладываешь карты на стол, а я всё ещё думаю, что именно я в итоге окажусь победителем. Когда я сказала, что люблю тебя — не имеет значение, что ты рассказал мне — я не блефовала.

Утреннее небо зажглось от яркой молнии. После раската грома небо разверзлось, и большие капли дождя упали, брызнув внутрь комнаты. Тони и Клэр вскочили с кровати, их голые ноги спешили от одной открытой двери к другой открытой двери по всему дому. К тому времени, когда весь дом был защищён от шторма, они оба вымокли до нитки. Клэр прошла в ванну, её сорочка прилипла к коже, а капли стекали с промокших волос. Когда она уже была готова стянуть промокшую рубашку, Клэр повернулась к дверному проёму. Тони не издал ни звука. Если бы даже и издал, его бы перекрыл бушующий шторм; тем не менее, она почувствовал его взгляд и знала, что он там.

— Прости меня.

Выражение лица Тони соответствовало его словам. Зайдя в ванную, он выпрямился. Клэр ожидала услышать больше слов сожаления; вместо этого, она услышала, — Я не сожалел даже когда мы были на похоронах. Мне было плохо за тебя — я не ожидал, что ты примешь это так тяжело, и всё же, я пытался подержать, но я признал — твоя печаль расстроила меня.

Она смотрела и отчаянно пыталась осознать каждое слово.

— Моя печаль? — Она переспросила в неверии, — А как насчёт его матери?

— А что с ней?

— Ты пожимал ей руку — ты беседовал с нею — она рассказала тебе, как Саймон восхищался тобой!

Каждая фраза звучала громче предыдущей.

— Я не думал об этом. Для меня этот поступок был оправдан. Я заключил деловую сделку. Сделки происходят всё время.

Она стояла, не произнося ни слова, и пристально рассматривала мужа: — Тогда почему ты испытываешь сожаления сейчас?

Он придвинулся ближе: — Я не знаю, могу ли я объяснить это, особенно тебе.

Клэр взглянула в зеркало. В шикарной ванной, посредине рая, они оба выглядели как потонувшие крысы. Возле их ног росла лужа, — Попытайся, — сказала она.

— Я ничего не испытывал раньше — не только по поводу Саймона — в отношении всего. Именно поэтому, бизнес был моей второй натурой. Всегда всё было в цифрах и формулах. — Он обнял её за талию. — Я не ищу оправданий. Ты хотела правды — она такова. С того момента, как умерли мои родители и до того, как ты появилась у меня в Айове — я не чувствовал. Иногда я задавался вопросом, зачем кому-то это нужно. Ничего не чувствовать, чёрт возьми, было в сто раз легче.

Клэр сделала шаг навстречу, прижавшись грудью и животом к нему: — Может быть хорошо, когда чувствуешь.

Тони обнял её обеими руками.

— Ты замёрзла. Тебя нужно вынуть из этой ночнушки.

— Может так и есть, но я хочу знать больше. — Она уткнулась лицом в его грудь. — Был момент, когда я делала то, что ты говоришь, время, когда я не чувствовала — я просто помню, что было очень темно.

Он приподнял её подбородок: — Кажется, мне не нужно задавать вопрос, что или кто был причиной этого момента.

— Всё прошло. Я могу сказать тебе, кто вытащил меня из этого.

Его брови выгнулись в вопросе.

Её губы прикоснулись к его, и она спросила: — Что ж, не делает ли это нас равными?

Тони пожал плечами.

— Сомневаюсь. Это тёмное время тянулось для меня намного дольше; на твою долю выпало больше работы — чтобы спасти меня. — Пока его губы трогали её лоб, глаза блеснули, — Твоё влияние распространилось на мою личную жизнь.

— О?

— Ты, может быть, не помнишь, но однажды, ты кое-что спросила меня о компании. Той, что я думал приобретать. Ты спросила меня, как я могу купить бизнес и закрыть его, не задумываясь о людях.

Клэр кивнула. У неё сохранились воспоминания о том разговоре: — До того самого момента я никогда не думал о людях.

— Что случилось с той компанией? Она была в Пенсильвании, так?

Тони усмехнулся: — Именно так — отличная память. Директор компании и акционеры приняли моё заниженное предложение. Их основной конкурент, компания, в которой я основной держатель акций, поглотил их. Всем сорока шести работникам была предложена альтернатива сохранения рабочих мест, если они останутся и будут работать на новую компанию.

— Правда?

Это не тот ответ, который она ожидала услышать. Она вспомнила, как он говорил о том, что закрыл двери.

— Правда.

Он убрал прядь мокрых волос с её лица.

— Некоторые из работников отказались, они получили выходное пособие. Последний раз, когда я просматривал данные по той компании, около семидесяти процентов людей были трудоустроены, и моя прибыль была выше, чем предполагалось в первоначальном варианте.

— Что заставило тебя передумать? Почему ты не последовал первоначальному плану и просто не закрыл компанию?

— Дорогая моя, всё дело только в одном человеке, который когда-либо мог заставить меня сделать всё или подвергал сомнению мои ценности, и, раз уж она стала реальной, настоящей частью моей жизни — мой мир никогда не будет прежним.

Вопреки их мокрой одежде Клэр затопила гордость и тепло: — То есть, я помогла тем людям сохранить их работу?

— Ты не помогла. Ни один сотрудник — или кого-либо ещё — никогда не осмеливался подвергать сомнению мои мотивы или решения. Ты была первой. — Его глаза горели гордостью. — Клэр, ты не помогла спасти их рабочие места — ты спасла их.

Её улыбка засияла.

— Я сказала, что некоторые твои признания расстроят меня. Это совсем не означает, что я буду любить тебя хоть чуточку меньше.

Тони притянул её ближе.

— Тебе нужен тёплый душ. Кажется, шторм стихает. Когда примешь душ, ты можешь ещё поспать несколько часов.

Она подняла руки: — Если только ты поможешь мне выбраться из этой сорочки.

Потянув её ночнушку вверх, Тони ответил: — Я и раньше говорил, что из тебя получился великий переговорщик.

Когда вещица практически уже была над её головой, он поцеловал Клэр в губы.

— И ты всё ещё он и есть.

Глава 28

— Семья, из которой вы родом, не так важна, как семья, которая у вас будет.

Ринг Ларднер

Эмбер вошла в квартиру Гарри. Она нашла его в гостиной среди бумаг, открытых коробок и многочисленных компьютеров. Оглядев захламленную комнату, она вздохнула.

Гарри не слышал, как она вошла, но услышал вздох. Подняв глаза, он спросил: — Эй, не слышала, что люди стучатся сначала?

— Слышала. Не знаю, понимаешь ли ты смысл этого. Похоже, сам не пользуешься, когда приходишь ко мне.

Гарри засмеялся: — Да, прости. Я не знал, что Китон будет там.

Её щёки покраснели.

— Ну, раз Лиз в офисе, я подумала, что можно войти. Чем занимаешься? Я думала, ты на больничном.

— Да, но Уильямс привёз кое-какие доказательства сюда, а я уже сходил с ума от безделья.

Эмбер протянула руку и нежно дотронулась до левой скулы брата. Синяк уже побледнел и не был таким отёкшим. Его левый глаз открывался так же хорошо, как и правый, но кожа вокруг всё ещё была непонятного цвета, жёлто-зелёный пришёл на смену фиолетовому, где вначале был красный.

Гарри зарычал.

— Полагаю, о твоей карьере модели не может быть и речи.

Хотя Гарри и пытался сделать обиженный вид, поднявшиеся уголки губ выдали его. Он самодовольно произнёс: — Мне сказали, что я всё равно хорош собой.

— Ну, Лиз необъективна. — Эмбер подхватила стопку бумаг с дивана, переложила её на журнальный столик и села. — Серьёзно, Гарри, что ты делаешь?

— Ты же знаешь, я не могу рассказать подробности.

— Прекрасно, без подробностей, но ты ещё работаешь над делом Роулингса?

— Без деталей, Эмбер.

Её плечи поникли.

— Посмотри на себя, Гарри. Подумай об Илоне и Джиллиан. Подумай о Лиз, она до сих пор не пришла в себя. Оно того не стоит!

Его голубые глаза сверкнули.

— Как ты можешь так говорить? А как же Саймон? Тебе всё равно, что Роулингса не наказали за содеянное?

— Ты можешь доказать, что это сделал он?

— Пока нет, но моя неожиданная встреча в переулке подтвердила его причастность.

Эмбер наклонилась вперёд.

— Нет, Гарри, эта встреча подтверждает то, что ты уже знаешь, что всегда знал. Помнишь, ты сказал мне, когда думал, что Клэр беременна твоим ребенком? Это нападение подтверждает, что ты должен покинуть ФБР и приехать в «СиДжо». Саймон хотел, чтобы ты был в безопасности. Он не хотел бы, чтобы ты рисковал жизнью или жизнью своего ребенка или кого-то еще, чтобы доказать то, чего нельзя изменить. Я имею в виду — ну и что с того, что это Роулингс? Это не вернёт Саймона. Что, если ты ошибаешься? Что, если крушение вертолёта было несчастным случаем, как и было объявлено сначала? В любом случае, Саймона не вернуть.

— Ты не понимаешь. Люди не могут просто брать и безнаказанно менять чужие жизни. Мы точно знаем, что он похитил Клэр.

— И что? Я может и жалела её, когда впервые услышала всю эту историю, но, серьёзно, если она настолько глупа, чтобы опять вернуться к нему — она заслуживает всего, что с ней случилось!

Гарри приготовился защищать Клэр, хотя большинство ее решений были ему ненавистны. Но тут стон слетел с его губ, потому что, выпрямившись, он почувствовал боль в рёбрах.

— Видишь, это тоже её вина! Ты одержим из-за нее. Не говори, что это из-за Саймона, это из-за Клэр.

— Нет, это её вина не больше, чем твоя!

Глаза Эмбер округлились.

— Прости? Моя вина, что за чёрт?

— Я познакомился с Саймоном через тебя. Да, я хочу доказать, что его смерть на совести этого придурка. Стал бы я заморачиваться, если бы Саймон не был моим другом? Наверно, нет. Делает это тебя ответственной? Нет! Ты теряешь концентрацию — Ролингс несет ответственность, и я собираюсь это доказать.

— Должность президента службы безопасности «СиДжо» твоя. Всё, что тебе нужно сделать, это сказать да. Выйди из этого. Не дай Роулингсу порушить ещё больше жизней.

Гарри не ответил. Он снова сел за свой импровизированный стол со множеством компьютерных экранов и сосредоточился на исследованиях. Он знал, что больше ему нечего добавить. Эмбер, должно быть, поняла, что он не отступит. Он услышал, как она метнулась к выходу и так хлопнула входной дверью, что зазвенело в гостиной.

Оставшись один, Гарри уставился на экран. Спецагент Уильямс предоставил ему доступ к серверу бюро. Информация стоила того, чтобы её узнать. К сожалению, в реальной жизни результаты поисков не материализуются так же быстро, как в телешоу. Всё нормально. В текущий момент единственным преимуществом и одной из причин, почему ему разрешили остаться в деле, было время. Это, и ещё его согласие на усиленную охрану.

Ему было ненавистно, когда у его двери дежурил агент. Ещё хуже, когда один из них сопровождал его везде, куда бы он ни пошел; тем не менее, в его нынешнем состоянии, Гарри согласился. Что толку будет от него, если он пострадает от ещё одного нападения.

Открывая на экране и читая новые данные, Гарри думал о словах сестры. Он понимал её озабоченность и ценил предложение работы. Гарри нравилось время, проведенное в «СиДжо». Для любого другого это была бы прекрасная карьера. Эмбер даже предложила ему место в совете директоров.

Раздумывая о том, как далеко продвинулись их отношения после его развода, он испытал незнакомое чувство удовлетворения. Может, у него всё же была семья, о которой он всегда мечтал. Тот факт, что она была у него с тех пор, как он был совсем мальчишкой, радовал ещё больше. Он был не так одинок, как иногда думал. Гарри надеялся, что однажды Эмбер поймёт, что он жаждет пригвоздить к стене Роулингса и ради неё тоже. Он хотел завершения в вопросе смерти Саймона. Никакое избиение в переулке не могло этого изменить.

Он потянулся за телефоном и послал Эмбер сообщение.

— СПАСИБО ЗА ПРЕДЛОЖЕНИЕ. ПРОСТИ, ЧТО Я ТАКОЙ ОСЕЛ. УЖИН?

Клэр крепко держала Тони за руку, пока Френсис вёл лодку по кристально чистым водам. Путешествие от острова до городка занимало от тридцати до сорока минут, в зависимости от ветра и волнения моря. Это была всего лишь вторая вылазка Клэр с острова, и она была удивлена тому, как много других островов они проплывали. В первый раз она слишком нервничала, чтобы замечать мир. Сегодня, несмотря на тёмные очки, она впитывала красоту вокруг.

Яркое тропическое солнце танцевало в бликах волн. Море не было ни спокойным, ни бурным. В более открытой воде волны были больше. Когда они проплывали меж островов по узким протокам, море было спокойным, напоминая ей об их лагуне. Острова были разные. Одни были маленькие, как её собственный. Другие — большие, со множеством домов. Многие были необитаемыми, покрытые горами и скалами. Клэр понимала, насколько опасным могло быть маневрирование между островов под покровом темноты. Если бы море было слишком неспокойным, лодка их размера легко могла оказаться выброшенной на камни.

Несмотря на то, что Френсис родился в другом месте, он хорошо понимал здешний язык и обычаи. Его также знали многие жители города. Однажды Клэр наблюдала за тем, как он общается с местными, когда они были на побережье. За эти годы он, очевидно, заслужил их уважение.

Клэр не видела никаких моторизированных средств, кроме водных.

— Здесь кто-нибудь водит машины? — шёпотом спросила она Френсиса.

— Да, мадамель, — он указал на большие горы вдалеке, — есть одна дорога, которая огибает гору, но это занимает много времени. Для путешествий и доставки пользуются аэропланами или вертолётами. Аэропорт недалеко.

Клэр вспомнила, как Фил говорил ей, что по воздуху её могут доставить в медицинский центр меньше, чем за два часа.

Тони спросил:

— Тут всегда наготове пилоты и самолёт? Или их надо заказывать заранее?

— Лучше заказывать, — ответил Френсис. — Но в основном заявки быстро выполняются.

Тони решил, что раз у них есть время, он хочет посмотреть аэропорт. Клэр это не заинтересовало. Она решила прогуляться по городку до времени приёма у доктора. Сначала она зашла в нечто напоминавшее бакалейную лавку. В городе многие говорили по-английски и в случае необходимости могли ей подсказать, что нужно. Вдоль дороги стояли лотки с вещами на продажу. Оказалось, что многие местные жители больше обменивали что-то, чем покупали и продавали. Дорога была ровной и твёрдой, но не асфальтированной, а из утрамбованной шинами грязи. По дороге к доктору она прошла мимо двух таверн, и решила, что алкоголь был универсальным языком для продаж.

Комната ожидания у доктора была полна людей, но, когда Клэр вошла, медсестра сразу повела её в одну из смотровых.

— Мой муж будет тут с минуты на минуту. Я бы хотела его подождать.

— Ваш муж? — удивилась медсестра. — Ну, конечно. Вы сегодня хотите узнать пол своего ребёнка?

Клэр улыбнулась: — Очень хочу. Вы можете сделать ещё один ультразвук?

— Позвольте посоветоваться с доктором. Это он решает.

После нескольких минут ожидания, дверь отворилась. Когда вошел Тони, Клэр поняла, почему не услышала обычного стука перед входом. Улыбаясь его красивому лицу, Клэр знала, что стучаться никогда не было его сильной стороной. Глубокий голос и сверкающие глаза выдавали его волнение.

— Я думал, что ты записана только через полчаса. Я ничего не пропустил, нет?

— Нет, — она взяла его за руку. — Они меня забрали, как только я появилась. У меня есть привычка приходить пораньше.

Тони ухмыльнулся: — Мне нравится эта привычка.

— Я знаю.

Когда их губы соединились, раздался стук в дверь. Глаза Клэр блестели в тот момент, когда она ответила: — Войдите.

Вошла медсестра: — О, здравствуйте, вы, должно быть, мистер Николс?

Клэр увидела, как Тони сверкнул глазами. Подавив смешок, она сказала: — Это мой муж. Роулингс наша фамилия. Николс была моей девичьей.

Медсестра извинилась и сказала, что доктор разрешил сделать ещё один ультразвук после осмотра. Когда они снова остались одни, Тони спросил, — Ты уверена, что не опасно использовать наши настоящие имена?

— Френсис заверил меня, и Фил тоже, что это место славится своей скрытностью, за что его многие и любят. Очевидно, мы не единственные люди здесь, кто готов платить большие деньги, чтобы спрятаться. Это хороший источник дохода. Людям платят за неразглашение информации.

— Если им так хорошо платят, значит, я полагаю, мы можем делать снимок УЗИ, когда захотим? — Он сжал её руку. — И я как раз хочу один.

Она усмехнулась.

— Я тоже! — Потом её улыбка померкла, — Тони, я надеюсь ты не разочаруешься, в смысле, я помню, ты говорил, что тебе всё равно, мальчик или девочка, но мне кажется, что это не так.

— Это так. Обещаю, я не буду разочарован. Здоровый ребенок — вот чего я хочу. И тебя я хочу здоровой и невредимой. Единственное, на что это может повлиять — на цвет покупаемых детских вещей — голубые или розовые; да и сузит наш выбор имён.

Клэр улыбнулась. Они обсуждали в основном мужские имена. Когда они погуглили самые популярные за прошедший год, вышли София для девочек и Эйден для мальчиков. Тони сразу отмёл Софию. Когда он объяснил, почему, Клэр была шокирована. Она не знала, что у Кэтрин есть дочь. История оказалась ещё более дикой, когда оказалось, что София была художницей, которая писала свадебный портрет Клэр. Он следил за ней со времен смерти Натаниэля. Это было сделано не ради мести — наблюдение за Софией было исполнением обещания Натаниэлю — присматривать за дочерью Кэтрин. Тони не знал, почему Кэтрин не хочет ее видеть, но в тот вечер, когда его взяли под стражу в ФБР, Тони собирался рассказать Софии правду о ее матери. Очевидно, у него не было шанса.

Клэр согласилась. Имя София вне игры.

Ни у кого из них не было причин не любить имя Эйден, но оно им просто не нравилось. Тони не хотел использовать семейные имена. Как бы сильно он ни восхищался Натаниелем, теперь он понял, что дед был не так уж безупречен. Клэр перебрала имена своей семьи. Она, не спрашивая, знала, что «Эмили» — нет. Имя её матери Ширли было слишком похоже на имя его бабушки — Шаррон. Бабушка Клэр Элизабет — близко к Эмили. Всё это не стоило того, чтобы ругаться. До сих пор единственным девичьим именем, которое они оба восприняли, было Кортни.

Когда дело дошло до имён мальчиков, то каждое предложение Клэр Тони отбрасывал. Ему нравились имена, которые можно сокращать. Он сказал, что по опыту, это даёт возможность разграничить бизнес и личную жизнь. Клэр не стала спрашивать, подразумевает ли он под этим, что сын последует за ним в бизнес. В конце концов, если — а тут было большое «если» — их проблемы решатся, то Энтони Роулингс это человек, достойный того, чтобы сын пошёл по его стопам. Позже, ночью, в то время, как Тони спал глубоким сном, она лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок, и тревога настигла её. У Энтони Роулингса, бизнесмена, было столько волнений и забот. Хочет ли она этого для своего сына или дочери? Другая поглощающая тревога была о неимоверном перфекционизме Тони. Клэр не могла знать о характере ребёнка внутри себя, но если он был в чём-то похож на отца, не будет ли их сотрудничество на профессиональной почве потенциально взрывоопасным? Будет ли это по-другому с дочерью? Клэр не знала.

Когда вошёл доктор, Тони встал и, держа руку на плече Клэр, стал слушать. Ей нравилось его присутствие. Одно лишь знание, что он здесь, придавало ей уверенности. Доктор уверил Клэр, что её прибавка в весе в пределах нормы. Когда она пожаловалась на тяжесть в желудке, он посоветовал есть небольшими порциями, но чаще. Она взглянула на Тони и по его серьёзному взгляду поняла, что он тут выполняет не только функцию отца и эмоциональной поддержки, но и информатора. Мадлен узнает о новых требованиях к питанию ещё до того, как Клэр окажется дома.

После осмотра медсестра отвела их в другую комнату. Доктор использовал тот же аппарат ультразвука, что и в последний её визит. Они с Тони молча наблюдали за зернистым изображением на экране. Доктор провёл измерения, и они с Тони выдохнули от облегчения, когда тот сказал, что ребёнок точно соответствует размерам тридцати недель — ростом пятнадцать с половиной дюймов и весом около трёх фунтов.

— Три фунта? — повторила Клэр, — Почему же я набрала почти двадцать?

Доктор засмеялся и сказал: — Потому что, Клэр, Вы носите не только ребёнка. Там внутри ещё много всего.

Она знала, что он прав.

— И, — продолжал он, — Ваш ребёнок будет продолжать набирать примерно полфунта в неделю до рождения, так что есть часто, но маленькими порциями это важно.

Прежде, чем Клэр открыла рот, Тони ответил: — Не беспокойтесь, она будет есть.

Доктор двигал большим датчиком вокруг живота Клэр, но прохлада геля не была ею замечена, она полностью была поглощена тем, что показывалось на экране. Слышался ровный стук сердца их ребёнка. Как обычно это навеяло на неё воспоминания об озере. Они, замерев, смотрели на носик ребёнка в профиль, который им показывал доктор. Когда он сдвинул датчик, они могли посчитать пальчики на ручках и ножках, но не могли разглядеть пол.

— Сожалею, ваш ребёнок скромничает. Я надеялся, что он или она сдвинется и выдаст нам секрет. Но пока этого не произошло.

Тони и Клэр всё понимали, хотя и были разочарованы. Тони ответил: — Хорошо, доктор. Самое важное, что всё идёт как должно.

— Да, мистер Роулингс, всё превосходно.

Клэр улыбнулась. Она знала, что «превосходно» — это как раз то, что Тони так любил!

Глава 29

— Не позволь нам, Боже, сидеть в довольстве и ждать, что случится, а дай нам решимости действовать, чтобы свершилось всё правильно.

Хорас Манн

Фил создал ВПС, виртуальную приватную сеть для Тони и Клэр. Это давало им доступ к веб-сайтам и почте, который невозможно отследить. Он установил соединение через многочисленные подставные и мелкие аккаунты и был уверен, что запутал все следы.

Чтобы общаться друг с другом, Фил, Тони и Клэр использовали электронную почту и, иногда, быстрый мессенджер. Они могли звонить, но Фил подчеркнул, что звонки должны быть короткими. В первую неделю ноября Фил отправил Роулингсам второе сообщение:

Кому: Нуво Александерс

От: ПР

Re: Текущие поручения

7 ноября 2013

Наша первая встреча прошла хорошо. Я напомнил мисс Л. о её первоначальном указании — местонахождение мисс Н не должно быть разглашено. Мне было поручено следить за женщиной по имени София Бёрк. Её муж, Дерек, был нанят корпорацией «Роулингс Индастриз» и недавно переведён в головной офис в Айова-Сити.

Они недавно переехали в Айову из Калифорнии, и я собираю информацию. На первый взгляд тут всё нормально, но мне кажется, за этим стоит что-то большее. Имя Бёрк меня беспокоит. Я не помню, чтобы читал о Дереке в исследовании мисс Н. Есть ли тут связь с Джонатаном? Я всё равно узнаю, но ваша помощь ускорит дело.

Их айпады одновременно просигналили о входящей почте. Клэр увидела иконку и бросила взгляд через комнату.

— Должно быть, это от Фила. Я нервничаю.

— Последнее его сообщение было не слишком информативно, — Тони открыл письмо, — Напомни мне, почему он называет нас Новые Александерс?

Клэр пожала плечами.

— Думаю, он избегает использовать наши настоящие имена. — Было ли это плохо — иметь их личную с Филом шутку? Не было никакой возможности объяснить их отношения и не вызвать этим необоснованное беспокойство Тони. А тут не было никакого повода беспокоиться. Между ней с Филом не было ничего, кроме доверия и дружбы. Эта дружба была проверена огнём и выжила.

Они с Тони читали письмо. Последний раз она слышала имя Дерек Бёрк от Брента. Но, хотя они с Тони провозгласили честность и открытость во всём, она не была уверена, что это обещание касалось того, что может повредить его дружбе с близкими друзьями. Он был в неведении о том, что они поддерживали её, и это к лучшему.

Клэр недавно узнала об истории с Софией. Она подняла глаза от экрана.

— Тони, это та же София? Дочь Кэтрин?

Она увидела, что глаза его темнеют, когда он перевёл взгляд с экрана на неё.

— Да. Как, чёрт возьми, она смогла срежиссировать их переезд в Айову? Управляющий моим поместьем не имеет контроля над «Роулингс Индастриз».

Клэр опустила свой планшет, подошла к мужу и коснулась его плеча.

— Зачем ей это делать? Почему после стольких лет нежелания общаться с ней она вдруг перевозит её в Айову?

Он накрыл её ладонь своей.

— Не знаю, но мне это не нравится.

— Что тебя беспокоит?

— Несчастные случаи.

От этих слов волоски на задней части шеи Клэр встали дыбом.

— Какие несчастные случаи? Ты же не думаешь, что Кэтрин может навредить собственной дочери?

— Я не уверен, что у неё есть границы. Посмотри, что она сотворила с нами.

Клэр увидела, как вздулись вены на его шее и поняла, что он очень напряжён. Его челюсти сжались, но он постарался придать голосу как можно более спокойный тон.

— Уже полдень и тебе вредно находиться на солнце. Тебе нужно отдохнуть и, по рекомендации доктора, держать ноги поднятыми. А мне надо прогуляться.

Клэр хотела получить ответы на вопросы. Как обещание Натаниэлю повлияло на его тайное покровительство Софии? Какие конкретно были возможности у Кэтрин? Какие границы были у самого Тони? Но чувствуя его терзания, она не стала спрашивать. В последнее время они прошли слишком много трудных дорог. Эта ситуация не была её битвой, не касалась её семьи или её обетов. Тони нужно разобраться с этим самому. Она вздохнула.

— Хорошо, я отдохну в нашей комнате. Пожалуйста, разбуди меня, когда вернёшься.

Когда он поцеловал её в щёку, она увидела что-то в его глазах, нечто, от чего её пульс участился.

— Тони, пожалуйста, не покидай остров.

Ее мольба отвлекла его от размышлений.

— Что? Как ты узнала, что я думаю об этом?

Она взяла его за руки.

— Я не смогу отдыхать, если буду знать, что ты вышел в море на лодке. Я знаю, что Френсис показал тебе, как ей управлять и брал тебя с собой, но я не вынесу, если опять тебя потеряю.

— Клэр, я ненавижу это состояние беспомощности.

— Он освободился из её рук и прошагал к открытым дверям веранды. — Это место прекрасно, ты прекрасна, я хочу быть здесь с тобой и нашим ребёнком. Но, когда я прочитал про «Роулингс Индастриз», а теперь это, я чувствую себя животным в клетке. Если бы я был дома, я бы столько всего мог сделать.

— Мне казалось, что ты сам себе дом.

Она увидела, как его плечи опустились. Выражение изумления появилось и пропало.

— Сколько раз ещё я услышу, как мне повторяют мои собственные слова?

Клэр пожала плечами.

— У меня нет точного числа. Что я могу сказать? — Она шагнула к нему и дотронулась до его щеки. Нежно проведя по ней, она позволила вечерней щетине поцарапать кончики её пальцев. — Ты мудрый человек, и я многому научилась у тебя. Ты должен считать это честью. Подражание — самая искренняя форма лести.

— Думаю, найдётся много более кандидатур достойных подражания.

Целуя его в губы, она приподнялась на цыпочки и прошептала:

— Я собираюсь лечь. А когда я проснусь, то надеюсь, что не буду разочарована.

Она повернулась в сторону спальни, но Тони схватил её за руку и рывком вернул в свои объятья. Это внезапное проявление силы раньше испугало бы её, сегодня она нашла это очень даже эротичным.

— Скажи мне, — его взгляд темнел с каждой секундой, — почему электронный замок нужен был, чтобы держать тебя в плену, а со мной для этого достаточно несколько слов? Потому что, честно говоря, я хочу сесть в лодку и договориться с пилотом. Я обещал присматривать за Софией. Она понятия не имеет, на что способна ее биологическая мать. Я один могу ей объяснить, но пары слов из этих прекрасных губ, — он нежно провёл пальцем по её губам, — и я опять беспомощен.

— Потому что ты любишь меня. Ты предан Софии и чувствуешь за нее ответственность, что благородно с твоей стороны, но ты ещё больше предан мне и нашему ребёнку.

Тони кивнул.

— Я люблю тебя. Больше жизни. Но всё же я пройдусь. Я чувствую себя в ловушке. Мне нужно напомнить себе, что Кэтрин виновна в этом, а не ты. И хотя я так сильно тебя люблю, — он схватил её за плечи, — а я не на минуту не забываю об этом, в данный момент я вовсе не в восторге, что ты имеешь такую власть.

Клэр кивнула. Она хотела честности. Это не значило, что ей понравится всё, что она услышит. Но может в этом и был риск искренности — трудно принять то, что ранит чувства? Кроме того, в глубине она понимала о чём он — она сама когда-то была в таком положении.

Фил проскользнул в художественную галерею вслед за двадцатью с небольшим пар посетителей. Это была третья из тех, что он посетил в этот день. Она выглядела такой же, как остальные: произведения искусства, ярко освещённые софитами, тройка пространственных произведений, стоявших на стойках. Не в его вкусе. Он даже не знал, как притвориться, что ему что-то понравилось. Большинство вещей даже не казалось ему искусством. Кто вообще решает, что является искусством, хотел бы он знать.

Медленно прохаживаясь, притворяясь, что оценивает картины, которые выглядели, словно их нарисовал пятилетний ребёнок, он краем глаза заметил Софию. Она двигалась от картины к картине, задерживаясь у каждой безумно долго. Это была третья по счёту пятница, когда она отправлялась в Давенпорт, чтобы посетить галереи. Раз он нашёл её, дальше его действия были указаны чётко — написать мисс Лондон о местонахождении Софии.

Прошагав в боковой коридор, он сделал, как было велено. Он отправил сообщение своему нанимателю:

«МИССИС БЁРК В ГАЛЕРЕЕ ДЖОНА БЛУМА НА 12-ОЙ УЛИЦЕ.»

Затем он вернулся и стал ждать. Уставившись на полотно перед собой, он услышал двух женщин, обсуждавших использование цвета и тени. Фил знал много чего. Он мог вести курс по видеонаблюдению — технологии были его страстью, ему нравилось изучать новые приспособления, чтобы облегчить и улучшить свою работу. Что до компьютеров, то он мог обсуждать программирование и оборудование с ассами. Но когда дело касалось цвета и тени — увольте.

Его телефон завибрировал. Сообщение было кратким. Его работа на сегодня закончена. Фил несказанно обрадовался. Следить за Клэр было одно удовольствие. От наблюдения за Софией его мозг деревенел. Она в основном сидела дома, а если выходила, то вместе с мужем или в места, подобные этому. Галереи были заполнены почитателями искусства, не страдавшими, как он, от отсутствия интереса. Когда он направился к выходу, официант с подносом с высокими бокалами остановил его и спросил, не желает ли он шампанского. Отказ уже было слетел с его языка, когда он увидел, как Кэтрин входит в галерею. Она выглядела совсем по-другому, чем на встречах с ним. Одежда была стильной, волосы уложены, на лице макияж. Любопытство с недавних пор стало его новым пороком. Из-за этого он проник в мир Клэр. Множество раз, когда Роулингс велел прекратить наблюдение, Фил продолжал. И теперь, кивнув и улыбнувшись официанту, он взял бокал с подноса, смешался с толпой и стал наблюдать. Его интересовало не искусство, а женщина, которая так рвалась избавиться от Клэр. Филу не терпелось побольше узнать о женщине, которая думала, что наняла его.

Следующие несколько часов Кэтрин маневрировала около Софии. Временами они начинали обсуждать картины. Он не мог слышать их разговор, но мог видеть язык тел. Он был пугающе схож в мелочах — как они поворачивали голову, скрещивали руки. Фил задумался, замечают ли они эту схожесть, или оно было более очевидным издалека.

Две женщины дружелюбно общались, разговаривали и смеялись, пока не появился высокий темноволосый мужчина. Фил узнал его по своим изысканиям, это был Дерек, муж Софии. Похоже, София представила Кэтрин мужу, а вскоре после этого Кэтрин извинилась и ушла.

Еще один бокал шампанского с кусочком бри и Фил закончил свои труды на этот вечер.

Клэр сквозь сон почувствовала, что Тони присел на край матраса. Он стал нежно растирать ей спину и его мягкие прикосновения немного успокоили её. Он не уехал, он не разочаровал её. Повернувшись к мужу, она сонно улыбнулась.

— Привет, милый, я долго спала?

— Пару часов.

— И куда ты ходил?

— Прогулялся вокруг острова. Ещё сделал один звонок.

Последнее привлекло внимание Клэр. –

Звонок кому?

— Думал, что звоню Болдуину.

Клэр села и прислонилась к спинке кровати.

— Тони, с чего бы тебе звонить Гарри?

— Он наш единственный контакт с ФБР. Единственный, с кем мы можем связаться.

Хотя воздух остыл за последние несколько часов, он все еще оставался теплым и тяжелым; тем не менее, когда мурашки покрыли ее кожу, Клэр обхватила себя руками.

— Зачем тебе понадобилось говорить с ФБР?

— Я говорил тебе прошлой ночью, что хочу пойти на сделку.

Море всё ещё было голубым, небеса чистыми, а яркие цветы всё так же наполняли воздух прекрасными ароматами, но для Клэр весь этот рай перестал существовать, мир и удовольствие исчезли в один миг. Её глаза наполнились слезами, и она почувствовала пульсацию в висках. Она задавала вопросы в течение этих недель и получала ответы, многие из которых ей не нравились. Прежде чем задать вопрос, который вертелся у неё на языке, она вскочила с кровати. От этого резкого движения комната поплыла перед её глазами. Она схватилась за прикроватную тумбу. Тони был рядом прежде, чем комната перестала вращаться. Его отстраненный тон сменился беспокойством.

— Доктор сказал, что ты должна быть осторожна. Чем крупнее ребёнок, тем сложнее поступает кровь в органы. Он сказал, что любое резкое движение может привести к обмороку. Тебе нужно двигаться медленнее. — Его сильные руки обхватили её, и с каждым словом его речи мир вокруг стал успокаиваться.

Вместо того, чтобы прильнуть к нему, Клэр выпрямилась.

— Со мной всё хорошо. Я встала резко, потому что мне стало трудно дышать. Мне нужно было встать и дать лёгким больше воздуха. Я слышала доктора, я была там.

— Если бы ты легла, был бы тот же результат.

Ей хотелось спорить, но головокружение и головная боль узлами скручивали её желудок. Или это было из-за сделки Тони. Независимо от причины она сжала губы и уставилась в глаза мужу.

— Тебе нужно снова присесть.

Речь вернулась к ней.

— Мне нужно в уборную, — огрызнулась она, отклоняя помощь. Когда она вернулась в спальню, он стоял, прислонившись к стене со скрещенными руками. Она заговорила, опережая его: — Не думаю, что хочу знать о твоем звонке.

— Болдуин больше не является нашим связным.

Клэр вздохнула. У неё не было выбора, он всё равно собирался ей всё рассказать. Она села за маленький столик. Прямые спинки стульев облегчали боль в пояснице. — Это не нужно было делать с самого начала. Тут явный конфликт интересов.

Тони кивнул.

— Тебе лучше?

— Не совсем. Почему ты не поговорил со мной, прежде чем звонить?

— Я должен был сделать что-нибудь.

— Пожалуйста, Тони, о чём вы говорили?

— Мне казалось, ты только что сказала, что не хочешь…

— Я не хочу, ясно? — сказала она громче. — Я не хочу, чтобы ты заключал сделки, не хочу, чтобы ты откровенничал с кем-то, кроме меня. — Её голос надломился, и слёзы хлынули по щекам. — Я не хочу быть без тебя, и мне всё равно, правильно это или нет, я… я… мы… нуждаемся в тебе!

Его решимость стала таять, напряжённость спала и голос смягчился,

— Клэр, Господи Боже, я не собираюсь вредить тебе и ребёнку, а хочу помочь вам. Я покинул Венецию, не предупредив Болдуина. Фактически я в бегах.

— Мне плевать.

Тони притянул Клэр в свои объятья.

— Я не уезжаю. Я разговаривал с агентом Джексоном. Я общался с ним в Бостоне. Я сказал ему, что предлагаю сделку: я расскажу им о ком-то, кому я помогал долгие годы, признаюсь в своих дурных деяниях, если ФБР позволит мне вернуться в январе 2015.

Клэр отпрянула и взглянула ему в глаза:

— 2015? Почему?

— Мы ждём ребёнка к январю. Я попросил год.

— Он согласился?

— Он сказал, что это не в его компетенция, но он хочет знать, что я знаю.

— Ты рассказал ему?

— Только верхушку айсберга. Я рассказал о самолёте Саймона, и что я точно знаю, кто убил моих родителей. Я сказал ему, что есть еще кое-что, но сначала мне нужно заключить сделку.

Клэр подняла брови.

— Они будут ждать моего звонка в понедельник, — добавил Тони, — сегодня суббота, но в Бостоне ещё пятница.

Клэр усмехнулась. Здесь было трудно следить за ходом дней. Она прильнула к его груди и услышала ровный, сильный стук его сердца.

— Один год? — она почувствовала, как он кивнул, — надеюсь он будет идти очень медленно.

Глава 30

Сентябрь 2016

— Нет большего мученья, чем о поре счастливой вспоминать.

Данте

12 сентября 2016 г.

Дерьмо! Это единственное слово, которое приходило на ум! Через два дня у меня встреча с Вандерсолами. Я сделала всё возможное, чтобы избежать этого, разве что не уволилась. Я придумывала и заболевших детей, и умерших родителей — моя фантазия иссякла. С тех пор, как состояние Клэр стало улучшаться, они захотели, со слов мисс Бали, они хотели встретиться с “помощником”, которая работает с ней "так успешно".

Я сейчас приду на смену, и там будет мисс Бали, которая спросит, буду ли я в четверг. А правда в том, что я иссякла с оправданиями, почему нет. Я не хочу, чтобы всё закончилось. Я продвинулась намного дальше, чем просто упоминание имени Тони. Я поработала дома — прочитала ночью свою книгу и заметки. Я пыталась слушать записи воспоминаний Клэр, но слышать её голос, полный живых чувств, было слишком тяжело. Чтение же помогло освежить в памяти события её жизни.

В течение последнего месяца, как только мы оказывались одни, я делилась с ней прочитанным. Я передавала ей истории, которые она рассказывала когда-то мне. Я начала с хороших воспоминаний, рассказывала о её свадьбе и медовом месяце. Через некоторое время, я заметила, что во время моих рассказов напряжение покидает ее тело. Она даже начинала сама есть, пока я рассказывала. Она переставала есть, если я останавливалась. И я понятия не имела, какие изменения фиксировали доктора.

Я боялась, что Вандерсолы запретят новый порядок и режим после того, как им не понравилась первоначальная реакция Клэр на изменения. Мисс Бали сказала, что они практически на грани этого. Похоже, у них с доктором Фаэрфилдом произошёл большой скандал. Она сказала, что желание Клэр гулять со мной было единственным аргументом, который их остановил.

Не знаю, видели ли они те же позитивные изменения, что и я. Четыре раза в неделю она посещала сеансы терапии. Я не знала, в чём они заключались, но она всегда возвращалась измотанной. Я пыталась выяснить, что приводит к этому, но получала один ответ, типа "кто знает?" Я говорила, что её усталость влияет на то, как она ест, поэтому мне надо знать. Я часто забывала должностную инструкцию, по которой предполагалось, что обслуживающий персонал не задаёт вопросов.

Короче, я до сих пор не знала, что они там с ней делают.

После четверга это уже не будет иметь значения.

Я не знала, пойти ли мне на встречу и позволить Эмили вышвырнуть меня или слинять куда-нибудь. Я не хотела увольняться, это да. Ну, мне нужно идти. Погода стояла хорошая, и я надеялась выйти с Клэр и рассказать ей побольше.

Мередит сказала мисс Бали, что она будет в четверг на встрече с семьёй мисс Николс. Та чуть не подпрыгнула от облегчения. В течение последнего месяца Мередит было предписано после каждой смены заполнять данные в простую таблицу на компьютере, где она писала, что делала пациентка, и что она сама. Мисс Бали сказала, что у Вандерсолов и у доктора Фаэрфилда были вопросы по некоторым её записям.

Мередит пожалела, что у неё нет копий этих записей. Она не выдавала желаемое за действительное и не окрашивала свои отчёты пустыми надеждами. Всё, что она писала, было правдой, умалчивая разве что о стимуле, который ко всему приводил.

Стараясь не думать о неотвратимой встрече, она занялась своими ежедневными обязанностями. После того, как Клэр поужинала, она помогла ей надеть лёгкий жакет, и они отправились на вечернюю прогулку. Хотя каждый вечер был прохладнее предыдущего, Клэр, казалось, не возражала. Когда они прошли через ворота клиники, Мередит рассказывала о том, как изменились листья. Жёлтые и красные всполохи только начали появляться на фоне прежней зелени. В воздухе витал слабый запах осени, наполняя Мередит воспоминаниями о моментах истории Клэр. Это было осенью 2010, когда они столкнулись друг с другом в Чикаго.

Эта встреча была спланирована. Журналисты опубликовали фото Клэр и мистера Роулингса в Чикаго, и, хотя она сама жила в Калифорнии, упустить шанс раздобыть сенсацию, которую все жаждали, она не могла. Она была так горда, что может использовать историю, чтобы продвинуться. В одной статье говорилось, что мистер Роулингс был замечен в Башне Трампа с таинственной женщиной, Клэр Николс. Было несказанной удачей, что тем вечером Клэр захотела выпить кофе. Мередит со своим фотографом затаилась там, когда вошла Клэр. А потом была история.

Возможно, из-за тревожности по поводу предстоящей встречи Мередит лишилась тормозов, но она говорила о всём, что наболело. Порассуждав о наступающей осени, ощущая руку Клэр в своей, она почувствовала острую необходимость повторить извинения, которые она уже произносила когда-то Клэр в Калифорнии. Конечно, тогда это было связано с шоком от последствий её поступка. Сегодня это было более продуманно и выстрадано.

— Клэр, я говорила уже тебе и так надеюсь, что ты знаешь, как я сожалею о твоем несчастном случае. Я знаю, ты любила Тони, но то, что случилось с тобой из-за меня — никаких извинений недостаточно. — Она не ждала ответа. Было просто хорошо сказать это вслух и, если честно, особенно хорошо сказать тому, кто не будет перебивать. — Я журналист и больше всего на свете хотела громкую историю. Это не секрет, вы с Тони были сенсацией. Я хотела использовать нашу дружбу, чтобы выведать то, что ты так тщательно скрывала. — Слёзы подступили к глазам Мередит, когда она поняла, что её общение с Клэр скоро может прекратиться. — Я не представляла, по каким причинам ты была так осторожна и ничего мне не рассказывала, но ты была там со мной, у меня было фото нас вместе, и я домыслила то, что ты не сказала. Рыдания Мередит прорвались из такой глубины, какую трудно себе представить у волевого, жёсткого репортёра. — Как можно было представить, через что тебе приходилось проходить? Никто не мог и подумать об этом. Клэр, он делал страшные вещи. Не знаю, как ты выжила, почему. Многие не смогли бы. Я бы не смогла.

Они шагали по тропинке в глубине леса, и заходящее солнце отбрасывало в разные стороны множество длинных теней. Мередит сняла солнечные очки, вытерла слёзы рукавом и, умоляя, промолвила, — Надеюсь однажды ты простишь меня, как простила его. Ты, может не догадываешься, — она усмехнулась, — конечно нет, но твоя способность любить несмотря ни на что так вдохновляет! Ведь, Господи, Клэр — этот человек чуть не убил тебя!

— Стоп!

Мередит остановилась, как вкопанная. Как по команде, остановилась и Клэр. Мередит стояла, затаив дыхание, боясь, что ей почудилось. До её слуха доходили только шорохи листьев на лёгком вечернем ветерке, и она спросила:

— Ты что-то сказала?

Голова Клэр была опущена. Мэредит не смогла удержаться. Она сняла очки, подняла подбородок подруги и обнаружила, что слёзы переполняют её глаза и текут по щекам.

— Ты говорила. Я слышала. О, Господи! Клэр, скажи, что мне не померещилось!

Стояла тишина. С каждой секундой, каждой минутой восторг Мередит таял. Она так нервничала из-за предстоящей встречи и скорого расставания с Клэр, что вообразила невесть что. Наконец, она вытащила из кармана салфетку и вытерла щёки Клэр. Уже почти стемнело. Наверняка, кто-нибудь выскажет ей за то, что она выгуливает пациентку по темноте. Она опять усмехнулась — это уже не имеет значения, её всё равно уволят через два дня.

Но пока ещё это была её работа. Извинения были озвучены и, придав голосу беззаботности, она продолжила монолог:

— Давай вернёмся в твою комнату, а то мне не поздоровится, что мы так поздно. — Подождав, пока Клэр повернётся, она добавила, — Им не понравится, я уверена.

Взяв Клэр за локоть, она почувствовала, как та дрожит.

— Клэр, тебе холодно? Извини, пошли скорее. — Клэр не сдвинулась с места, и Мередит вспомнила, про "несчастный случай" Клэр. Она была тогда на озере и было темно. — О, чёрт, я сделала ещё хуже. Всё хорошо, никто не рассердится на тебя. Не переживай, никаких проблем, никаких несчастных случаев!

— Стоп! — шёпот Клэр был так тих, что Мередит пришлось напрячь слух среди ночных шорохов. Не поднимая глаз от земли, Клэр продолжала, — Я прожила это. Я не хочу больше об этом слушать. Я хочу слушать о хороших временах.

Это было абсолютно против правил, но, чёрт возьми, разве тут до больничных правил?

Наплевав на осторожность, Мередит обхватила свою давнюю подругу и зарыдала. Недавний плач, переживания последних шести лет, нервотрёпка от скорого увольнения — всё накопившееся выходило наружу в этих рыданиях.

Медленно, очень медленно руки Клэр обняли Мередит, и она прошептала:

— Шшш… извини. Пожалуйста, не плачь.

Абсурдность того, что Клэр утешает её, так поразила Мередит, что она перестала всхлипывать и рассмеялась.

Сначала Клэр подумала, что ей показалось. С другой стороны, она не была уверена, что было реальным. Визиты Тони стали редкими, а скучная комната с одним окном становилась всё более реальной, чего ей совсем не хотелось. С Тони жизнь была наполнена цветом и разнообразием. Эта же реальность была не только бесцветной, но и безжизненной. Она так жаждала быть с ним, томилась по его прикосновениям, но день за днём эта тусклая комната и люди с пустыми разговорами занимали всё больше времени.

Иногда она сосредотачивалась и видела сестру. Это была Эмили, хотя и выглядевшая старше, чем раньше, как и сама Клэр. Люди с невзрачными лицами часто причёсывали её, собирая волосы в хвост. Это была молодёжная причёска, Клэр же не чувствовала себя молодой. Отражение в зеркале, если она фокусировала взгляд, тоже не выглядело молодым. По факту, её волосы выглядели плохо. Было время, когда она была блондинкой, потому что он так хотел. Сейчас пряди не были осветлёнными, они были белыми. Она что, поседела? Как это возможно? Последнее, что она помнила, было…

Это было так трудно. Она пыталась вспомнить. В этой комнате, куда они поместили её, ей показывали фотографии, которые что-то будоражили в ней. Когда это случалось, она старалась со всей силой вытеснить пустоту, вспомнить. Иногда она закрывала уши и глаза.

А иногда они просили её выполнить простые задания, вроде того, что взять что-то и поместить на правильное место. Они не говорили ей, как правильно, а она не знала, можно ли спрашивать. И она уклонялась от этого, пока они не начинали настаивать. Клэр не нравилось, когда ей указывали, что делать, особенно таким несчастным голосом. Наконец, однажды, она взяла и разложила перемешанные детали по маленьким отделениям. Вместо того, чтобы выпустить её из комнаты, они придумали новые задания. Одну неизменную вещь Клэр начала предугадывать — визиты Мередит. Она лишь недавно поняла, кто эта женщина. В конце концов, даже поняв, кто это, её озадачивали обстоятельства. Зачем Мередит Бэнкс кормить ее? Потом Клэр решила, что не надо искать тут смысл, это просто было так, а Мередит делала то, что никто больше не делал — говорила о Тони.

С тех пор, как его визиты стали реже, думая о нём, Клэр чувствовала, как накатывала тоска. Он умер. Он, должно быть, умер. Иначе, почему он больше не посещает её? Истории Мередит о счастливом прошлом возвращали его. Ей трудно было самой сосредоточиться на воспоминаниях, и рассказы Мередит подпитывали её лучше любой пищи. Она прокручивала в голове её слова снова и снова, чтобы лучше запомнить. Она не могла больше почувствовать его прикосновение, но зато могла воображать сцены, которые описывала Мередит.

Недавно она поняла, что на улице, когда они гуляли наедине, рассказы Мередит текли свободнее, вызывая в её голове картины прошлого. Когда говорилось об ужинах или помолвке, Клэр видела своё платье и смокинг Тони. Когда упоминались путешествия, в её воображении возникали Тахо и сверкающие голубые воды Фиджи.

Были воспоминания, к которым Клэр не хотела возвращаться. Когда Мередит начала говорить о плохих временах и плохом Тони, она пыталась остановить видения в своей голове. Она не хотела чувствовать страх, воскрешаемый этими рассказами.

Она не знала, где реальность, а где нет, но в жизни ли, в фантазиях ли, — она обещала Тони хранить детали их личной жизни в тайне. Это спасало Мередит — она уже знала об этом. Когда-то давно Клэр уже ослушалась Тони. Сейчас не она рассказывала Мередит, нет, это Мередит рассказывала Клэр, поэтому она пришла к выводу, что может сказать «Стоп». В конце концов, Тони бы не захотел, чтобы Мередит рассказывала эти истории кому-нибудь ещё. Вот почему Клэр должна была её остановить.

Клэр не хотела, чтобы Мередит плакала. Она не хотела, чтобы ей было плохо, ведь она была единственным человеком, который пожелал помочь ей вспомнить.

— Шшш… Извини… Пожалуйста, не плачь.

Внезапно, Мередит рассмеялась.

Клэр была уверена, что это снова галлюцинации. Люди не смеются после плача. Может, на самом деле, она не на прогулке со своей старой подругой. Может, она скоро почувствует такую знакомую боль в руке. Она села на землю и стала ждать. Скоро придут люди, и она очнётся в каком-то другом месте. Она закрыла глаза с надеждой, что когда придёт острая боль, Тони будет там ждать её.

— Клэр, тебе нужно встать. Ты простынешь на земле. — В голосе Мередит снова звучало самообладание, потерянное на мгновение.

Клэр посмотрела вверх, потом по сторонам. Где эти люди?

— Я знаю, ты слышишь меня. Ты говорила со мной. Не волнуйся, у тебя не будет неприятностей, но нам нужно возвращаться. — Мередит протянула руку. — Пожалуйста, давай вернемся.

Клэр взяла руку Мередит. Ощущение прикосновения было реальным. По крайней мере, ей так показалось.

Глава 31

— Вы должны быть верны своим убеждениям, но будьте готовы отказаться от своих домыслов.

Денис Уэйтни

Гарри уставился на свои записи, проигрывая в голове недавний разговор с агентом Джексоном из офиса Бостонского отделения. Джексон выразился очень конкретно: Энтони Роулингс сотрудничает с ФБР и не будет арестован в ближайшее время. Когда Гарри спросил о нападении на него и угрозах его семье, тот ответил, что нет никаких доказательств о причастности к этому Роулингса.

Он был прав — нет никаких доказательств. Могла его интуиция подсовывать ему желание сделать Роулингса виноватым, там, где тот на самом деле не виноват? Может, вся история с избиением в переулке быть как раз доказательством обратного? С тех пор, как это случилось, Гарри был сосредоточен на раскрытии дела, чтобы быть уверенным, что ничто не угрожает тем, кто ему дорог. Внезапно, к его удивлению, оказалось, что есть целый список тех, кто ему дорог, по-настоящему дорог. У Гарри была семья, которая была рядом с ним, и друзья, на которых он мог положиться. Эти люди заслуживали заботы.

Всё стало понятнее, когда на следующий день заместитель директора разрешил ему позвонить Илоне. Ему хотелось убедиться, что с ней всё хорошо, хотя он был готов к ее отчитыванию. Разговор прошел совсем не так, как он ожидал.

— Илона, с тобой всё в порядке?

— Гарри?

— Илона, я сожалею. Я не думал, что ты из-за меня можешь пострадать. Я думал, что ты в безопасности.

— Я знаю… и Рон знает.

Гарри не мог поверить своим ушам. Если бы только она была такой же сильной, когда они поженились; с другой стороны, возможно, сила приходит с любовью и поддержкой преданного супруга, того, которого она сейчас обрела в лице Рона.

— С Джиллиан всё в порядке?

— Да, она в порядке. — Илона усмехнулась. — Она думает, что мы на каникулах.

Гарри улыбнулся. — Делай то, что необходимо, Гарри. Я не знаю, с кем или чем это связано, но, пожалуйста, если это как-то касается нас — будь осторожнее.

— Всё это было сделано в качестве предупреждения мне, чтобы я отступил.

В трубке раздался голос Илоны:

— Я думаю, что знаю тебя лучше — по крайней мере, надеюсь, что знаю. Ты прижмёшь того, кто угрожал нам, кто бы это ни был. Я знаю, ты сможешь!

— Спасибо, Илона. Я ожидал, что ты будешь ругать меня за то, что я втянул тебя в это.

— Ты опоздал на несколько дней. Я бы так и сделала, но у меня было время подумать. Кто-то очень напуган, иначе они не прибегли бы к такому. А Джиллиан забудет эти каникулы, как только они закончатся.

Когда они разъединились, нерешительность, которая преследовала Гарри с того момента, как он снова взялся за это дело, улетучилась. Клэр была там, где хотела быть; об этом говорило её сообщение. Было время, когда он позволил личному встать на своём пути. Теперь это было только дело. Клэр Николс была информатором и внучкой убитого агента. Если Бостонский офис был уверен в её безопасности, то Гарри мог направить свой талант туда, где он лучше всего сгодится — на исследование и расследование. Теперь же, когда с него была снята обязанность осуществлять связь с Роулингсом, исследования вышли на первый план.

Гарри взглянул на недавние свои находки. Среди автомобилей Нью-Джерси Бюро обнаружило больше двадцати двух тысяч «Хонд», зарегистрированных в 1989 году. Поиск мог быть более точным, если бы Гарри мог ввести год выпуска и модель, но он не мог. Тем не менее, благодаря звонку Клэр, у него было имя — Кэтрин Мария Лондон. Введя его, он сорвал джек-пот — в 1987 Хонда Прелюд была зарегистрирована на это имя. Ещё немного усилий, и стал известен цвет — голубой.

Следуя дальше по информации, данной Клэр, он стал изучать записи актов бракосочетаний, состоявшихся в Нью-Джерси и ничего не нашёл. Вспомнив, что Роулингс находится где-то в южной части Тихого Океана, он понял, что люди могут поехать куда угодно и там пожениться. База данных ФБР не ограничивалась информацией одного штата, и, используя её, он попытался снова, и — Бинго! — 25 февраля 1988 года Натаниэлю Роулзу и Кэтрин Марии Лондон штатом Нью-Йорк было выдано свидетельство о браке.

Гарри сверил время. Натаниэль был обвинён в ведении двойной бухгалтерии, незаконном присвоении средств, фиксировании стоимости и мошенничестве в области безопасности в 1987 году и приговорён к трём годам заключения в Камп Габриэлс, тюрьме облегчённого режима в северной части штата Нью-Йорк. Из-за переполненности тюрьмы срок был уменьшен до двадцати четырёх месяцев. Это объясняло, почему Натаниэль и Кэтрин заключили брак в штате Нью-Йорк. Это случилось в тюрьме, где содержался Натаниэль. Гарри размышлял, почему Кэтрин не оставила фамилию Роулз. Пряталась ли она от преступлений Натаниэля подобно Роулингсу, изменившему своё имя?

Поисковик тем временем продолжал выдавать информацию по Натаниэлю Роулзу. Он бегло просматривал данные по гражданским искам, бесконечным потоком выходящим на экран компьютера. Натаниэль Роулз в основном привлекался ответчиком по делам о возмещении финансовых убытков. Возможно, Кэтрин решила дистанцироваться от имени Роуз, чтоб избежать ответа по финансовым претензиям к Натаниэлю.

Гарри из любопытства пробежался по списку истцов. Его внимание привлекла фамилия Роулз. Он кликнул: Самюэль Роулз обратился за признанием недействительным заключение брака между Натаниэлем Роулзом и Кэтрин Мари Лондон. У Гарри поплыло перед глазами. Жалоба была подана в суд штата Нью-Йорк в марте 1988 года. Гарри потёр виски. Чёрт возьми, Самюэлю не понадобилось много времени, чтобы обнародовать своё неприятие к новой жёнушке дорогого дедули.

Похоже, что вплоть до июня 1989 года дело встречало значительные препятствия, пока буквально за месяц после смерти Натаниэля в рекордные сроки не прошло от рассмотрения до вынесения решения. Жалоба Самюэля, упиравшая на умственную недееспособность и пагубное постороннее влияние, была удовлетворена, и брак Натаниэля и Кэтрин Мари Роуз признан штатом Нью-Йорк недействительным.

Гарри не потребовалось даже сверяться с данными, он знал, что через 3 месяца Самюэль и Аманда Роуз были найдены мёртвыми в арендованном бунгало в Калифорнии. Он также знал, что Патрик Честер был единственным свидетелем произошедшего в тот день. Первоначально он заявил следствию о некой женщине — сестре Самюэля и голубой «Хонде». Неудивительно, что Аманда Роулз не жаждала представлять Честеру свою вторую свекровь, женщину, чей брак её муж только что аннулировал. Вау! И Гарри думал, что его семейная жизнь не задалась!

Он оттолкнул стул назад и зашагал по гостиной. Какого чёрта полиция Санта-Моники не сложила все части воедино? Одна только баллистическая экспертиза сигналила красными флажками, нет — факелами! И новобранец полиции увидел бы, что это не убийство-самоубийство.

Вопросы множились. Что Роулингс сделал, кроме выплат Честеру, чтобы замести следы? Почему? Зачем ему покрывать женщину, которая убила его родителей, если только он сам не был к этому причастен? Причины желать их смерти, хоть и косвенные, у неё были. Были ли такие причины у него?

Сняв трубку, Гарри набрал агента Джексона. После нескольких запросов и нажатий кнопок, тот ему наконец ответил.

— Агент Джексон, это агент Болдуин из Сан Франциско.

— Болдуин?

— Мне кажется, у меня есть важная информация по делу Роулингса.

— Ты уже в состоянии путешествовать, Болдуин?

— Да, вполне.

— Жду тебя в Бостоне завтра.

Гарри выдохнул.

— Да, сэр, буду.

Его голубые глаза засверкали от возбуждения. Лететь через всю страну было чертовски лучше, чем сидеть в этой проклятой квартире. Может быть, только может быть, в этом было что-то ещё. Пусть Клэр сбежала от Кэтрин, женщины, которая напугала её так, что она бросила всё: страну, родных, друзей, не взирая на вред, который она наносила Роулингсу и его компании, Гарри никак не мог отмахнуться от мысли, что Роулингс был всё же причастен. Клэр не сделала бы этого, если бы угроза не была реальна. Роулингс сотрудничает с Бюро. Как далеко это продвинулось? Была ли у него информация об убийствах Шермана Николса и Натаниэля? Гарри хотел знать, что тот рассказал Джексону. Он поделится своей информацией, затем Джексон может поделиться своей. Ты мне — я тебе.

Собирая бумаги, Гарри в уме составлял план. Он должен позвонить старшему агенту Уильямсу и сообщить об отъезде в Бостон, и, поскольку поездки ему запретили, нужно подчеркнуть, что он едет по просьбе агента Джексона. Ожидая, пока компьютер закончит поиск, он взял телефон и набрал текст.

— Улетаю рано утром. Дела.

Он ввёл имена Эмбер и Лиз и "отправить".

Ещё один поиск — Гарри ввёл сегодняшнее полное имя Кэтрин — Кэтрин Мари Лондон. Нашлось совсем немного информации, и ни намёка на её когда-то мужа или его фамилию. Когда он уже собрался уходить, нечто привлекло его внимание.

Эффективное управление поместьем Энтони Роулингса: 18 сентября 2013 — четырнадцать дней после исчезновения…

В короткой статье описывалось стабильное и эффективное ведение хозяйства Роулингса благодаря стараниям мисс Лондон и её умению решать ежедневные проблемы поместья. Это была небольшая статья в ответ на другую, описывавшую негативное влияние исчезновения Энтони Роулингса на «Роулингс Индастриз».

Хмм… Может, Гарри стоит навестить Айова-Сити? Хочется ли ему увидеть поместье Роулингса, место, где жила Клэр, где её держали в заточении, и куда она потом вернулась? Он пожал плечами — это всё в прошлом. Закрыть это дело было приоритетом номер один. Сначала он посмотрит, что там интересного в Бостоне, а потом решит с Айовой.

Его телефон завибрировал и он увидел два входящих сообщения. Первое было от Эмбер,

«Новая информация? Какая? Куда ты едешь?»

Гарри покачал головой и написал: «Люблю тебя, сестрёнка. Дам знать, как вернусь».

Второе сообщение было от Лиз: «Завтра утром? Значит, ночью ещё в городе? Я тоже, вот совпадение!»

Он улыбнулся. Они прошли через многое, но вроде бы Лиз наконец поняла, что работа и личная жизнь это две разные вещи. И, может быть, лишь может быть, он начинал понимать, что это такое — иметь кого-то особенного в своей жизни, кого-то, кто поддержит тебя, несмотря ни на что.

Он ответил: «У тебя? Меня тошнит от этих четырёх стен.»

Фил был благодарен Роулингсу за то, что тот привлекал его к расследованиям. С Софией Бёрк ничего особенного не происходило и Фил чувствовал, что его работа тут скоро закончится. Мисс Лондон не делилась с ним причинами слежки, но вкупе с информацией Роулингса было нетрудно сложить кусочки головоломки воедино.

Мисс Лондон запросила информацию о привычках и распорядке дня Софии. Получив её, она стала целенаправленно проникать в её жизнь. К её повседневным делам вдруг прибавились ланч в столовой около Университета Айовы, посещение галерей в Куад Ситиз, и участившиеся визиты в музеи искусства в Сидар-Рапидс. С каждой "нечаянной» встречей дамы общались всё более дружески.

Фил не сомневался, что мисс Лондон не раскроет Софии, кто она такая на самом деле. Она и с ним не откровенничала, но ему поручалась организация их «случайных» встреч.

Хотя у Роулингса был выход в интернет, но продирание через множественные серверы, частные сети и подставные аккаунты страшно замедляли процесс. Филу было намного проще делать поиск для него. На данный момент целью был Натаниэль Роулз. Он знал основную информацию о нём из исследований по Клэр и Роулингсу; он знал, что Натаниэль был женат на мисс Лондон, когда умер в тюрьме. Множественные статьи в СМИ обсуждали его кончину по естественной причине от сердечного приступа всего за две недели до освобождения. Роулингс хотел узнать о медицинских записях в деле Натаниэля, особенно тюремных. Его запрос был связан с гражданским иском, выигранным Самюэлем Роулзом. В иске провозглашалась недееспособность и внешнее влияние при заключении брака Натаниэля и Кэтрин Лондон, который был в результате успешно аннулирован.

Роулингс сообщал, что никогда не видел своего деда недееспособным. Он хотел знать, были ли какие-то другие доказательства, которые повлияли на решение суда. Филу казалось это лишним. Человек умер, брак аннулирован. Что за необходимость знать, слетел ли тот с катушек перед этим?

Затем, входя в галерею и смотря на обрызганные краской жестяные банки, склеенные вместе, Фил вспомнил — поиск информации! Взламывать базы данных тюремной системы штата и федерального суда куда как веселее, чем расшифровывать современное искусство.

Фил отправил свои последние находки:

Кому — АРА

От кого — ПР

Исследование

Дата — 25 ноября 2013.

Медицинские записи Натаниэля Роулза совпадают с признаками сердечной недостаточности: высокое давление, повышенный холестерин, депрессия, дефицит витамина B12, никотиновая зависимость. Натаниэль принимал несколько препаратов, понижающих давление и холестерин, курил полпачки в день до самой смерти. Я не слишком разбираюсь в лекарствах, но могу выслать список, если хотите.

По записям выходит, что Самюэль был назначен опекуном по медицинской части. И это не было изменено после женитьбы Натаниэля и Кэтрин. Это ведь странно?

Я пока не нашёл свидетельств об умственной нестабильности. Я буду копать дальше, в том числе и в документах суда, чтобы найти обоснование принятого вердикта.

Камеры наблюдения — ничего нового. Мисс Бёрк и мисс Лондон, похоже, постепенно сближаются. Они теперь начали встречаться за ланчем раз в неделю.

ПР.

Фил перечитал письмо. Он не мог не улыбнуться на АРА. Это был его секретный способ называть Энтони Роулингса. Иметь что-нибудь, что угодно, личное для него с Клэр, заставляло его улыбаться. Он размышлял, как она поживает, всё ли в порядке с ней и ребёнком. Он не чувствовал себя вправе спрашивать, но знал, что, когда нелепое поручение мисс Лоднон закончится, ему предстоит долгий перелёт обратно в рай.

Глава 32

— Время летит так быстро…, всё вокруг меняется, нравится нам это или нет. Наслаждайся моментом, пока можешь, однажды он станет просто ещё одним воспоминанием

.

Автор неизвестен

Шли дни. Ярко-желтое солнце поднималось на востоке и садилось на Западе подобно оранжевому огненному шару. По мере того, как росла их искренность, крепла и их связь. Где-то существовал целый мир, они могли видеть его, читать о нём, но спокойно существовали отдельно от него. Предложение Тони о сотрудничестве с ФБР в обмен на год передышки было одобрено агентом Джексоном и кем-то-там уполномоченным сверху. Условия Бюро были ясны: Тони должен оставаться за пределами США, поддерживать контакт с Бюро и не связываться ни с кем из своей прошлой жизни. Лишь несколько человек знали, что Энтони Роулингс находился в странном состоянии, промежуточным между свидетелем под защитой и беглецом. Для всего мира он был просто пропавшим.

Агент Джексон обещал Тони смягчение возможного приговора и льготный режим рассмотрения в суде, если он будет добросовестно сотрудничать с ними. Прежде чем позволить ФБР поговорить с Клэр, Тони заручился их обещанием полной неприкосновенности, чтобы исключить любую возможность привлечения её к ответственности за помощь и укрывательство беглеца. Они согласились. Во время нескольких коротких звонков, которые нельзя было отследить, Клэр рассказала всё, что она знала сама и от Тони. Когда агенты ФБР спросили, готова ли она будет подтвердить свои показания против Кэтрин непосредственно в суде, если туда придётся явиться лично, она ответила:

— Ничто не сможет удержать меня от присутствия на процессе. Я хочу видеть её лицо, когда ей вынесут приговор. Когда она окажется в тюрьме, как я, я хочу, чтобы она помнила, что это я помогла её туда засадить!

Они оба раскрыли все свои карты, кроме одной. У них был козырь в рукаве — Фил. Его письма и фото приходили ежедневно. Иногда он звонил. Он был полностью осведомлен о сделке Тони, неприкосновенности Клэр и о том, что его помощь и общение с ними было вне контроля Бюро. Их контакт мог рассматриваться как нарушение соглашения с ФБР.

Новобрачные Роулингсы знали, что время, проведенное вместе, ограничено. В большой картине жизни один год был таким коротким временем. Они поклялись сделать каждый день, каждый час лучше, чем предыдущий. Дискуссии завязывались после каждого откровения. Клэр больше не боялась, что каждый раз, когда Тони брал лодку, он уедет с острова. Она рассудила, что его поездки были чем-то вроде её прогулок по лесу в прошлом. В то время ей требовалось время вдали от поместья; оно успокаивало, исцеляло и укрепляло ее. Однажды Клэр сказала, что она выжила тогда в поместье Тони благодаря Кэтрин. Больше она так не думала. Как бы то ни было, вспоминая свои прогулки и озеро, она понимала, что они были бесценны. Тони ездил в город, исследовал другие острова, плавал у окрестных рифов и всегда возвращался. Сам он, может, и не осознавал важность своих поездок, как Клэр, которая замечала его смягчившийся взгляд и пружинистый шаг, когда он возвращался.

Она же не имела никакого желания покидать остров. И, кроме необходимых визитов к доктору, предпочитала не отходить далеко от дома. В южном полушарии приближался жаркий период. Если Клэр не держала поднятыми ноги, то её щиколотки и ступни отекали. В бассейне она могла лежать на поверхности воды, охлаждаясь. Мадлен постоянно следила за ней, заставляя есть часто и понемногу и пить много жидкости. Дом был коконом Клэр. Она знала, что тут они в безопасности.

В третьем триместре беременности появились проблемы с ночным сном, так что дневная активность часто заканчивалась дремотой. Она загорала или читала, а потом приходила в себя, просыпаясь. Раннее утро, пока солнце ещё не палило, было любимым временем для солнечных ванн. Она начинала день с айпадом в руке, читая новости из внешнего мира. Иногда это захватывало её внимание, а временами она клала планшет экраном вниз и впадала в мирную дрёму, наполненная ощущением тёплого солнца на коже, смесью ароматов одеколона и солнцезащитного крема, и вездесущим рокотом прибоя.

Именно в таком состоянии она находилась, когда большие руки стали гладить её лодыжки, поднимаясь вверх к бёдрам. И вот уже дрёмы как не бывало, и её мир ожил, уголки губ приподнялись, и мурашки побежали по коже.

Открыв глаза за темными очками и сосредоточившись на красивом лице перед собой, Клэр увидела дьявольскую усмешку мужа. То была ухмылка, полная вожделения и удовольствия, от одного взгляда на которую плавились не только её внутренности, но и весь мир. Его глаза тоже были скрыты темными очками, но когда его улыбающиеся губы приблизились к ней, её собственные, казалось, стали ждать поцелуя, а она жаждала увидеть спрятанную за тёмными стёклами интенсивность его взгляда.

Протянув руку вверх, Клэр подняла очки. Глаза Тони были открытыми окнами в его душу. Она любила наблюдать его эмоции, особенно, когда к ним было примешано желание. В ответ Тони приподнял её очки и их глаза встретились. Был момент, когда она хотела заговорить, но он был мимолётен — намного больше может быть сказано без слов. Ранее, этим утром, когда Клэр проснулась, Тони не оказалось рядом. Мадлен сказала, что он уплыл на лодке. Теперь, всего через несколько часов порознь, их воссоединение не могло быть просто типа «Эй, как дела?»

Что с того, что её тело было тщательно обласкано и удовлетворено прошлой ночью, оно снова жаждало того, что предлагалось. Когда его полные, мягкие губы коснулись ее губ, страсть прошлой ночи вернулась с удвоенной силой. Моментом ранее её лёгкие вдыхали и выдыхали сами по себе, теперь, когда стоны стали слетать с её губ, приходилось думать о дыхании. А может не думать, а просто успевать. Вдыхать нужно было в унисон, иначе его неумолимый приступ приведёт к тому, что её тело взорвётся от воздуха в лёгких, рвущегося наружу. Но и дыхание показалось Клэр излишним, когда её соски, покрытые купальником, стали до боли жаждать соприкосновения с его грудью. Она жаждала быть объятой разгорающимся внутри жаром, жаждала быть поглощённой огнём, светящимся в его глазах. В результате она забыла о необходимости дышать, да разве это так важно?

Их комната, с окнами, открытыми в сторону кристально-голубого моря, была ненамного укромней, чем веранда, но это была их комната. Мадлен и Френсис уважали их личное пространство. Когда купальник Клэр упал на пол, она вспомнила, что им надо поговорить, но в то же время, они разговаривали больше, чем многие пары за всю жизнь. Они поприветствовали друг друга, обсудили приятность тропического утра и удостоверились, что у каждого всё хорошо.

Лёжа с закинутыми за голову руками на покрывале, с мужчиной, которого она любила, смотревшим на неё сверху под ровный шум большого вентилятора, методично гонявшего влажный воздух, она чувствовала себя правильно.

Планировала ли она, что утро будет таким? Нет. Хотела ли она этого? Без сомнения.

Большие талантливые руки, претендующие на ее тело, также обладали ее душой. Хотя его прикосновения временами могли быть сильными — они всегда были мягкими. Клэр охотно подчинилась, как делала это тысячу раз, прихотям и желаниям мужчины над ней. Без слов он мог манипулировать ею и доминировать — переводить ее из состояния спящего блаженства в агонию эротического желания. Как и много лет назад, в его темных глазах светились страсть и эмоции, которые заставляли ее мир вращаться. Поскольку он этого хотел, мир был прав.

Их прошлое было значительным и, в то же время, — неважным. Годы назад Тони велел Клэр не оглядываться назад. Он сказал, что у них есть будущее, и им нужно смотреть вперёд, но с её подачи в их первый месяц новой семейной жизни они, как раз наоборот, обращались в прошлое. Она не просила, а требовала правды.

Когда Клэр была маленькой, бабушка говорила ей быть осторожной в своих желаниях. Несомненно, её бабушка, как и Тони, была права. Были моменты, когда она жаждала неведения, хотела не слышать того, что он рассказал. Но она знала и, зная, хотела, чтобы всё это осталось позади. Клэр хотела смотреть вперёд в будущее с мужчиной, который сейчас любил её, соблазняя и потакая её прихотям. Она по опыту знала, что жизнь с ним может быть сложной, но без него планета Земля навсегда сорвётся с орбиты и потеряется в тёмных глубинах Вселенной.

Клэр закрыла глаза и сконцентрировалась на его пальцах, ласкающих её кожу. Начав с шеи, они пропутешествовали вниз её тела. Клэр слышала свой собственный голос. На самом деле это было не больше, чем прерывистое дыхание сквозь стон, её спина выгнулась, выталкивая навстречу его прикосновениям грудь, жаждущую, нуждающуюся в большем.

Он дразнил её чувствительные соски, посасывая и покручивая их. И хотя ей хотелось продлить наслаждение, потребовалось так мало, чтобы подтолкнуть Клэр к краю экстаза. Иногда что-то столь незначительное, как дуновение воздуха на её тугой, мокрый сосок, увлажняло её лоно и уносило прочь разум. Довести её до состояния мольбы, одновременно потакая каждому желанию, — это было талантом её мужа. Несмотря на то, как она изменилась, как изменилось её тело, она чувствовала себя сексуальной и желанной. Он мастерски ласкал, продвигаясь вниз по ее увеличенному животу — её ребёнку — его ребёнку — их ребёнку, присутствие которого лишь усиливало их единение.

С ростом малыша требовалось приложить находчивость. Как это говорят? Необходимость — мать изобретения? Когда они оба насытились и Клэр прижалась щекой к груди Тони, он прервал их молчание. Вместо того, чтобы вслушиваться в слова, она наслаждалась вибрацией его хриплого голоса в груди и раздумывала, какими будут его будущие изобретения.

Через несколько мгновений Тони повернул её лицо в свою сторону, приподняв за подбородок одним пальцем и повторил:

— Мне показалось, что я сказал: «Доброе утро», миссис Роулингс!

— Мм-мм, — проворковала она. — Определённо, доброе, мистер Роулингс.

Тони подвинулся к изголовью кровати, обняв Клэр за обнаженное плечо. В его голосе сквозило волнение: — Я нашёл остров недалеко. Он небольшой и необитаемый. Я был там несколько раз. До того, как найти тебя у бассейна, я попросил Мадлен собрать нам ланч, чтобы отвезти тебя туда.

Удовлетворённая улыбка Клэр поблекла, а тело напряглось.

— Я даже не знаю.

— Тебе нужно выбираться с этого острова не только для визитов к доктору.

— Зачем? — спросила она. — Я могу заказать всё, что мне надо. Френсис заберёт и привезёт сюда. — Она уткнулась носом ему в шею и вдохнула, — Мне нравится твой одеколон. — Клэр улыбнулась, коснувшись губами местечка за его ухом и услышала знакомое рычание. — У нас нет друзей тут, чтобы навещать. Нет повода уезжать.

Остановив её поцелуи, он сказал: — У меня есть повод.

— О, да? Неужели?

— Я всё сказал, — заносчиво ответил он.

Клэр встала с кровати, и покачала головой.

— Прости, милый, но это больше не работает. — Завернувшись в простыню, Клэр направилась в ванную и спросила, — Не хочешь ли принять прохладный душ со мной?

То ли потому, что она была лишь в простыне, то ли от его близости, но когда он быстро встал с кровати и грациозно подошел к ней, Клэр не могла отвести взгляд от его великолепного тела. Совершенно обнажённый, он за два шага оказался подле неё. Когда Клэр, опомнившись, сфокусировала взгляд на его лице, то нашла на нём выражение, которое меньше всего ожидала. Прежде чем она успела это осознать, он схватил ее за плечи и заглянул в глаза. Она увидела темноту в его взгляде, а в голосе услышала решительность, которую почувствовала в его хватке.

— Я понимаю, что наши возможности ограничены, но я не позволю, чтобы тебя снова изолировали или посадили в тюрьму! Подчёркиваю, и чтобы это делала ты сама тоже.

— Тони, это смешно. Я не изолирую себя. Я счастлива и довольна. В этом разница.

Он вздохнул, приподнял её подбородок и сказал намеренно медленно:

— Я с удовольствием присоединюсь к тебе в душе. Я с удовольствием нанесу тебе защитный крем и…, - он говорил взвешенно, не громко и не грубо, но не оставляя места для дебатов, — Я знаю, ты не захочешь разочаровывать Мадлен… или меня, поэтому после душа ты и я отправляемся на маленький остров, который я нашёл, и у нас будет там ланч.

Его пальцы продолжали удерживать в плену её подбородок. Но в этом не было необходимости, Клэр не отвела бы взгляд, даже если бы могла. Она знала этот тон и видела его напряжение. Она также знала, что он делал то, что всегда — пытался контролировать неконтролируемый мир.

Пока она соображала, что ответить, он продолжил: — Ты хочешь ещё подискутировать?

После продолжительного молчания её зелёные глаза сверкнули. Она ещё не заговорила, но по его смягчившемуся взгляду, поняла, что он уже слушает. Наконец, она сказала:

— Прекрасно, я не буду дискутировать, но раз мы едем без Френсиса, то я хочу управлять катером.

Тони отпустил её подбородок, и их комната наполнилась его смехом. Проведя своими губами вдоль её, он ответил: — Ох, дорогая, только через мой труп!

Клэр не понимала, почему она так сопротивлялась. Со всех сторон была великолепная вода, сверкающая и искрящаяся. Если она куда и выезжала, то только в город. Остров Тони был в противоположном направлении, и по сторонам открывались совсем другие виды. Пока они проплывали остров за островом, Клэр удивлялась, как вообще кто-то может понять направление, куда плыть, и где они находится.

Тони объяснял ей приборы, в которых он сам недавно научился разбираться. У них был компас, измеритель глубины и интерактивная карта с координатами и выходом в сеть. С ними также были телефоны и рации, чтобы позвать на помощь в случае необходимости. Когда острова подошли близко друг к другу и проход стал узким, Тони показал Клэр, как измеритель глубины указывает подходящий курс. Нарваться на подводные камни было так же опасно, как и на скалы над водой.

Они ещё плыли, когда Тони указал на запад. Клэр проследовала взглядом за его рукой и у неё перехватило дыхание от открывшегося вида. Найденный им остров был великолепен. Прекрасный, мирный, пустынный остров вдали от тех, что они проплывали ранее. Не было необходимости использовать измеритель глубины, чтобы понять, что становилось мельче по мере приближения. Море, окружавшее белый песок берега, большим кругом светлело до бирюзового оттенка. Над берегом возвышались пальмовые деревья и другие пышные растения. Потом стало заметно, что они усыпаны цветами. Когда Тони наконец бросил якорь, Клэр с восторгом предвкушала осмотр неизведанной местности. Держась за руки, они сошли на мягкий песок и Тони стал показывать ей то, что уже открыл тут ранее. Ей нравился звук его голоса. Никогда бы она не подумала, что Энтони Роулингс будет так взволнован чем-то, вроде спрятавшегося в гуще водопада. Под сенью деревьев они ели то, что собрала им Мадлен, и слушали шорох лёгкого бриза в пальмовых ветвях. Тони помог Клэр устроиться на прохладном песке и настоял, чтобы она отдохнула. Опираясь головой и спиной на его грудь, Клэр дрейфовала между реальностью и сном. Однажды, находясь в таком состоянии, она обнаружила, что это было одно и то же. На короткое время они жили как во сне. Маневрируя между сном и пробуждением, она почувствовала сладкий аромат цветов и нехотя приоткрыла глаза. Оранжевый, жёлтый и красный цвета предстали перед её взглядом. Самый красочный букет из тех, которые она когда-нибудь видела, был прямо перед её лицом.

— О, Тони! Они прекрасны!

Пышные оттенки зелёного и яркие краски цветов не так обрадовали её, как шоколад улыбающихся над ней карих глаз.

— Не так прекрасны, как ты.

— Я рада, что ты уговорил меня поехать сюда. Это потрясающе.

Он помог ей встать, и они пошли к берегу. Начался прилив, и пляж стал уже, а лодка-дальше.

— Как долго я спала?

Тони пожал плечами.

— Понятия не имею. В последнее время у тебя столько проблем со сном, что я хотел дать тебе отдохнуть как можно дольше.

— Если мы подождём, то начнётся отлив.

— И солнце сядет. Мне не нравится идея управлять лодкой в темноте.

Клэр подмигнула:

— Ты можешь доверить управление мне. Я отдохнула.

— Моя дорогая, ты можешь спать часами, но я не отдам тебе руль.

— Так мы что, поплывём до него?

Клэр видела, как колёсики прокручиваются в мозгу Тони. Он обдумывал в голове разные варианты. Что до неё — ей казалось всё просто — они оба были хорошими пловцами.

Когда Клэр начала снимать сарафан и обнажать купальник, Тони потянулся к ее руке, останавливая ее движение. — Нет, я поплыву к лодке и подойду поближе.

Если бы Клэр не была беременна, то поспорила бы, но она была. Обвив руками его талию, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

— Будь осторожен.

Тони пообещал быть осторожным, снимая рубашку, поцеловал ее в последний раз и вошел в воду. Клэр нервно наблюдала, как он нырнул под кристальную воду. Тогда успокаивающие слова Мадлен пришли ей на ум: «И тьма оборачивается светом.» — Солнце по-прежнему ярко сияло. Рассматривая широкую гладь моря, она могла всё видеть под поверхностью чистой, спокойной воды. — Это безопасно, — сказала она вслух, никому конкретно, но уже знакомая пульсация в висках и нечто новое — напряжение в животе, кричали обратное. Опустившись на песок, Клэр глубоко задышала и стала наблюдать за своим мужем на горизонте. С каждой минутой его фигура становилась всё меньше и меньше. И тут она поняла, что не только начинается прилив, но и лодка уплывает от берега. Могло ли приливом сорвать якорь?

Рации и их мобильные были на катере. Она опять поднялась на ноги. Катер уже был на границе бирюзового круга мелководья. Дальше воды темнели от глубины. Оставляя следы на песке, Клэр говорила успокаивающе своему малышу: — Всё будет хорошо. Твой папа хороший пловец. Он сделает это. Он спасёт нас.

Предназначались ли ее слова для того, чтобы утешить маленькую жизнь внутри нее, или для того, чтобы утешить ее саму? Клэр не знала. Ей хотелось прокричать его имя, позвать его назад, прижать к себе, но она знала, что он не услышит. Она могла кричать до хрипоты, но ее никто не услышит.

Солнце скользнуло ниже, а Клэр отказывалась двигаться. Иногда ей казалось, что она видит лодку, плывущую к ней, но потом, моргнув, она теряла ее из виду. Мысли разбегались в разные стороны: сможет ли она выжить? Найдёт ли её кто-нибудь? Тони всё ещё плывёт? Как долго это уже длится?

Глава 33

— Мы всегда придерживались надежды, веры, убеждённости, что где-то там за горизонтом существует лучшая жизнь, лучший мир.

Франклин Д. Рузвельт

София ждала в ресторане в центре Айова-Сити, дрожа под плотным шерстяным пальто. Проведя детство и юность на Восточном побережье, она была привычна к холоду; однако, было что-то чрезмерно резкое в декабрьском ветре Айовы. Глядя, как снежинки кружатся в воздухе за окнами, она глубже засунула руки в карманы пальто. Серые облака не давали не давали много снега, чтобы укрыть серую землю, но было достаточно, чтобы улучшить ее настроение. Опыт подсказывал, что декабрь — это лишь начало холодов. В Айове станет ещё хуже прежде, чем снова станет лучше. «Как бы мне хотелось, чтобы мы вернулись назад в Калифорнию». Даже у Софии данная мысль вызвала удивление. Она и представить себе не могла, что будет жить на Западном побережье.

Выпрямившись, София подбодрила себя: «Если у меня смогли появиться такие мысли в отношении Санта-Клары, то может однажды я и к этому месту смогу относиться как к дому.» Это было больше похоже на принятие желаемого за действительное, но она пыталась. В конце концов, для Дерека всё складывалось очень хорошо.

Ему нравилась новая работа; несмотря на трудности, с которыми сталкивалась «Роулингс Индастриз». Каждый вечер, когда он возвращался домой в их новый дом, София видела гордость в глазах мужа. Она знала, что он был трудоголиком, всё же его выделил сам Энтони Роулингс — даже при таких странных обстоятельствах — Дерек считал своим долгом помочь компании удержаться на плаву.

Тимоти Бенсон выказал личную заинтересованность в Дереке. София подумала, что было что-то смешное в том, что Тим и Дерек были так близки по возрасту, в то время, как многие другие, кого она встречала в корпоративной штаб-квартире корпорации «Роулингс» были старше, возможно ближе к возрастной категории мистера Роулингса. Тим формировал свою команду консультантов, мужчин и женщин со свежими идеями, готовыми принять вызов мультимиллиардного конгломерата, испытывающего затруднения. Ему нужны были люди, готовые встретиться лицом к лицу с камерами, прессой и советами директоров — люди, которые, столкнувшись с трудностями, твердо верили, что «Роулингс Индастриз» всё преодолеет. Вероятнее всего, очень скоро, Комиссия по ценным бумагам и биржам будет проводить расследование в отношении «Роулингс Индастриз». Очень часто личные проступки, совершаемые высокопоставленными бизнесменами, приводят и к профессиональным правонарушениям. Тим был убеждён, что «Роулингс Индастриз» справится с таким расследованием. Между делом он заявил, что не просто политика каждого подразделения будет прозрачной, но и вообще не найдётся ни одного изъяна. Основатель и генеральный директор может считаться пропавшим без вести, и могут продолжаться необоснованные обвинения в отношении его личной жизни; однако, компания Энтони Роулингса, основанная с нуля — была непоколебима.

Сестра и зять Клэр Николс продолжали создавать головную боль «Роулингс Индастриз». Целое подразделение юридической команды Роулингс, которая, как объяснял Дерек, должна быть сосредоточена на вопросах компании, была полностью посвящена личным вопросам Энтони Роулингса. На сегодняшний день им удалось приостановить выпуск мемуаров Клэр Николс, но Дерек сообщил, что скорей всего это не удастся отложить на более длительный срок. По-видимому, такой была тактика публикации от команды Роулингса. Традиционно книги, выпущенные ближе к праздникам, плохо продаются. Понимая, что в конечном итоге, они проиграют войну, план юридического отдела состоял в том, чтобы продолжить борьбу до тех пор, пока теоретические издание будет иметь меньший успех.

В таком ключе, София сомневалась в их тактике. Как художница, она знала, что внимание общества и есть реклама. И дополнительный подогрев мемуары получают от судебных исков, что более вероятно подстегнёт продвижение книги «Моя жизнь — вам и не снилось» к номеру один в два счёта.

К счастью, Айова оказалась не таким захолустьем, как опасалась София. Четыре города и университеты помогли сделать из этого нечто большее, чем обширные кукурузные поля за тысячи миль от ближайшего побережья. София познакомилась со многими людьми из нового круга общения Дерека. Их жёны были приятными. Софие особенно нравилась Сью, жена Тима; однако с одним ребёнком на руках и со вторым на подходе, их приоритеты значительно разнились. София и Дерек обсуждали вопрос детей, и возможность их иметь. Прямо сейчас, ему нужно было сконцентрироваться на работе. София осознавала, что когда у нее будет ребёнок, она хотела, чтобы это произошло при правильных обстоятельствах — пребывать в одиночестве в новом состоянии — по её мнению — было неправильным.

Глубоко внутри, София знала, что прежде чем стать родителем, ей необходимо разобраться с личными мыслями и чувствами в отношении её биологических родителей. С тех пор, как прозвучал звонок в Калифорнии, София больше не слышала ничего от женщины, которая заявила, что она её мама — конечно, она же потребовала, чтобы та больше не звонила. Иногда она задавалась вопросом об этой женщине. Она все еще замужем за отцом Софии? Была ли она когда-либо замужем за ним? Если они не вместе, знала ли она, где он? Как насчёт сводных братьев и сестёр — были ли они у неё?

Росси были всегда откровенны о её удочерении; это никогда не беспокоило Софию — до тех пор, пока их не стало. Пока они были живы, они делали всё, чтобы наполнить её жизнь любовью и поддержкой, которую дают родители. Может быть, сейчас, когда их не стало, дело в пустоте, София подсознательно хотела заполнить; впрочем, как её узнать, что женщина на том конце телефона в состоянии заполнить эту пустоту?

София не была совсем без друзей. Она встречала знакомых — неоднократно — на различных мероприятиях. Хотя нужно отметить, что Мари была немного эксцентрична. София находила её присутствие приятным. Было что-то знакомое в этой женщине, но София не могла нащупать точное определение. Со временем, на открытиях галерей или показах со входом по приглашениям, София обнаружила, что она сканирует толпу в поисках пожилой женщины. С таким большим количеством перемен, Мари казалась постоянно появляющейся константой; поэтому, когда Мари пригласила Софию на ланч в «Атлас», на Айова-авеню, недалеко от кампуса Университета Айовы, София с радостью согласилась. Она решила, что это прекрасная идея поболтать с кем-нибудь — с кем-то, у кого схожие интересы.

— Ты можешь поверить, какой сегодня холодный ветер?

Голос Мари выдернул Софию из внутренних размышлений.

Улыбнувшись, София покачала головой: — Нет! Я понимаю, что мы недолго прожили в Калифорнии, но я скучаю по тому климату. Мне нравятся более постоянная температура.

Мари рассмеялась.

— О, моя дорогая, это только начало; подожди, пока на самом деле не начнёт вьюжить.

Устроившись за столиком, они болтали ни о чем. Было приятно позабыть о ветре снаружи, о переезде в новый штат, и просто поболтать. Серые глаза Мари дарили чувство тепла Софии, которого она не понимала. Как художница, она часто анализировала лица людей, не осознавая, что этим занимается. София видела печаль и потерю в глазах Мари; тем не менее, там также была вспышка радостного возбуждения, которая притягивала, как магнит. Когда Мари предлагала новую выставку или музей, идеи казались чрезвычайно притягательными. В какой-то степени, это было как зеркало в круге. Глаза Мари напоминали ей её собственные — но всё-таки они отличались — глубиной — многогранностью. София не могла понять, в чем дело… тем не менее ее тянуло, как мотылька к огню.

— Тебе понравилась твоя поездка на Восток на День Благодарения?

София кивнула.

— Понравилась. Она была краткой, но было приятно увидеть свёкра и свекровь.

— Раз уж вы посетили родителей мужа на День Благодарения, поедешь ли ты навещать родителей на Рождество?

София опустила глаза.

— Нет.

Мари успокаивающе накрыла ладонью руку Софии: — Прости, я сказала что-то, что тебя расстроило?

— Всё хорошо. Просто… мои родители уже не с нами.

— О, моя дорогая. Мне так жаль. Я не буду лезть не в свое дело.

Выдавив улыбку, София села прямее: — Всё в порядке. У меня были прекрасные родители, но — они совсем недавно покинули меня, в конце прошлого лета. Это была автомобильная авария.

Мари покачала головой: — Я не знала. Мне очень жаль.

— О, и мои свёкр со свекровью замечательные. Просто нужно… время.

— Итак, твой муж — Дерек — так его зовут?

София кивнула.

— У него есть братья или сёстры?

София продолжила описывать семью Дерека — он единственный ребёнок в семье — его родителям очень не терпится добавить ветку или две к генеалогическому дереву.

— И что ты по этому поводу чувствуешь? — спросила Мари.

Пожав плечами, София сказала: — Мы обсуждали этот вопрос.

Мари усмехнулась.

— Я уверена, ты знаешь — что это не так происходит.

Щёки Софии покраснели: — Да, я полагаю, мама рассказала мне об этом, когда я была совсем маленькой.

После ланча они прошлись по магазинам, прежде чем распрощаться до вечера. Позже, когда София рассказывала Дереку о том, как прошёл её день, она и не вспомнила точных слов их разговора. Только то, что тот протекал без усилий.

Со всем, что происходит у Дерека с его новыми обязанностями, София знала, что ему приятно, что она выходит из дома и видится с людьми.

Когда солнце село за горизонт, и затянувшиеся тени легли на всё, до чего могли дотянуться на пустынном пляже, на плечо Клэр опустилась рука.

Сначала она помедлила, неуверенная, было ли прикосновение реальным или выдуманным. Когда она не могла больше разобрать, Клэр повернулась, чтобы увидеть лицо — глаза — мужчины, о котором она молилась.

Непоколебимость Клэр растаяла от его прикосновения. Рыдания, которые она подавляла, вырвались наружу, как только Тони притянул её в объятия.

— Я не думала, что увижу тебя снова… — Её слова едва можно было расслышать за завесой вырывающихся рыданий.

— Шшшш…

Если бы он не обнимал её, Клэр не была уверена, что могла бы стоять. Когда она устроилась рядом, его обнажённая грудь подрагивала от напряжения. Через мгновение они опустились на мягкий тёплый песок.

— Ты добрался до лодки? Или просто поплыл назад? — спросила Клэр, понимая, что лодки не видно.

— Она стоит на якоре за поворотом. — Он крепче прижал её к себе. — Поверь мне, я подумывал о том, чтобы вернуться, но я не знал, какой путь был короче, чем дольше я плыл; а потом, когда я вернулся, я не мог различить какой пляж какой.

— Как долго ты плыл?

Тони покачал головой, усталая усмешка появилась на его губах.

— Гораздо дольше, чем планировал.

Она уткнулась головой ему в плечо.

— Я продолжала молиться и повторять нашему ребёнку, что ты в безопасности, но… — Слёзы хлынули новым потоком.

Гладя её по волосам, он объяснил: — Я связался с Френсисом. Он знает, где мы. Он рекомендовал нам провести ночь на лодке.

— На лодке? — спросила Клэр.

— Да, мы же не хотим потерять её снова, и там есть маленькая кровать в каюте под палубой.

Клэр кивнула. Она уже бывала там до этого — так было спокойнее плыть, если море было неспокойным.

— Утром, когда взойдёт солнце, я доставлю тебя домой — обещаю.

Она посмотрела вверх в его усталые глаза: — Мне все равно, где я, пока ты со мной.

Она попыталась подняться на ноги.

— Пойдём. Ты вымотан.

Взяв то, что осталось от обеденного пиршества, приготовленного Мадлен, они пошли вдоль берега за поворот. В серебряном сиянии лунного света Клэр увидела лодку совсем недалеко, тихо покачивающуюся в практически спокойном море.

Когда они оба поднялись на борт, Тони поднял якоря, и отвёл лодку на более глубокое место.

— Когда начнётся отлив, мы не хотим оказаться на мели, — он объяснил.

Клэр усмехнулась: — Я впечатлена. Кто бы мог подумать, что Энтони Роулингс изучит все тонкости морской навигации?

Снова опустив якорь, Тони намеренно не натягивал верёвку. Когда он поднял глаза и увидел вопрос в изумрудных глазах Клэр, он добавил: — Понимаешь, как любезно Френсис упомянул — возможно, я занимался этим не в первый раз. — Несколько смущенно он добавил, — И он прав.

Она дотронулась до щеки Тони.

— Я говорила это раньше, и всё ещё верю, что это правда, ты можешь научить –

Тони прервал её, — Любовь моя, теперь, когда спал адреналин, я чувствую, что безмерно устал. Давай спустимся вниз и поспим.

Если каюта на самом деле предполагалась для сна — дизайнеры не рассчитывали, что её будут делить мужчина ростом в 6,6 дюймов и беременная женщина. Несмотря на это, Клэр и Тони смогли расположиться в маленьком пространстве. Ритмичное покачивание лодки было удивительно комфортным, пока Клэр пыталась устроиться поудобнее. Как только они устроились, Тони произнёс: — Знаешь, о чём мне это напомнило?

— Сардины?

Она услышала его смех в тёмной каюте.

— Нет, я вспомнил нашу поездку в Европу — яхту в Средиземном море.

Её мысли унеслись назад во времени. Казалось, это были два разных человека из другой жизни.

— Полагаю, если притворюсь, что этот четырёхдюймовый матрас на самом деле большая двуспальная кровать, а потолок над моей головой — шесть футов вместо двух –

Губы Тони накрыли её, прервав слова, — Да, есть несколько отличий.

Проведя кончиками пальцев по ее плечу и вниз по животу, когда Клэр лежала на боку лицом к нему, он продолжил, — Может быть, дело в покачивании волн, или в сладком звуке твоего дыхания; в любом случае, это напоминает мне то время.

— Полагаю, я вижу сходство.

— Однажды, однажды мы вернёмся туда, и на яхте, которую мы возьмём в аренду, будет достаточно места для всех наших детей.

Снова приноравливаясь, чтобы облегчить давление на поясницу, Клэр ответила: — Детей? Я почти уверена, что на УЗИ был только один ребёнок.

Его голос боролся с усталостью, которой уже поддалось тело: — О, но подумай, как весело будет создавать ещё…

Когда его слова растворились в сонном дыхании, Клэр поцеловала его в щёку и прошептала на ушко: — Спокойной ночи, Тони.

Он мог сказать, что ее дыхание напоминает ему о прошлом, но именно его дыхание давало ей надежду на будущее. Всего несколькими часами ранее, мир превратился в серость — цвета исчезли — а сейчас, в темноте каюты Клэр вспомнила оттенки тех цветов, которые собрал Тони. Она увидела синеву залитого солнцем океана и зелень растений. И не важно, что они не в своей постели и не в своей комнате, важно лишь то, что он в безопасности — она в безопасности — и они вместе.

Глава 34

— Интуиция подскажет пытливому уму, где искать.

Джонас Солк

Гарри снова посовещался с региональным офисом в Бостоне. С момента их личной встречи почти месяц назад агент Болдуин снова был полностью занят делом Шермана Николса/Энтони Роулингса; однако, теперь к нему добавился новый фигурант Кэтрин Мари Лондон Роулз. Как бы Гарри лично ни хотелось признавать, что сотрудничество и признания Роулингса идеально вписывались в хронологию событий Гарри, пробелы все еще оставались.

Во время признаний Роулингс вспоминал о смерти своих родителей. Он заявил об иррациональном обязательстве, данном деду, как его следствие — защита Кэтрин Лондон Роулз. Его родители умерли, поэтому, отдавая дань уважения деду, он сделал все возможное, чтобы спасти Лондон от пожизненного заключения. В то время он считал, что смерть родителей была результатом несчастного случая — ссорой, вышедшей из-под контроля. Он знал, что в то время между Кэтрин и его родителями существовала вражда. После того, как его отец, Сэмюэль, успешно аннулировал брак Натаниэля и Кэтрин, она была доведена до предела. Роулингс сначала попытался достучаться до родителей, надеясь использовать свои звездные навыки ведения переговоров. У него не получилось — не переговоры — а добраться до родителей раньше Кэтрин.

Роулингс подробно поделился знаниями о миссии деда — заставить людей, ответственных за его заключение, а также их семьи, заплатить. Первым человеком в их списке значился Шерман Николс; однако к тому времени, когда у Роулингса появились деньги, чтобы выполнить вендетту Натаниэля, Шерман и его жена уже скончались. Следующим был Джордон Николс — сын Шермана. По словам Роулингса, существовала сеть связей, которая, если использовать и хорошо компенсировать, обеспечит любой цели несчастный случай со смертельным исходом, который нельзя отследить. Он не знал подробностей, у него не было на них времени, но он согласился предоставить деньги. Роулингс и Кэтрин вдоль и поперёк обсудили план. Роулингс охотно признавал чувство долга, которое толкало его воплощать план деда. Как предприниматель и бизнесмен, он мог и был способен повлиять на жизни других людей; однако отдать приказ о лишении жизни было существенным — даже для него. Роулингс утверждал, что оттягивал этот приказ, заставляя Лондон ждать, хотя она и протестовала.

Согласно его признаниям, Роулингс утверждал, что в плане были и другие задачи, о которых он рассказывал Кэтрин, и что те требовали проверки, прежде чем он разрешит кончину Николса. Одной из таких задач было получение стипендии от Университета Вальпараисо. Прежде, чем Роулингс, наконец, согласился на сделку, вмешалась судьба — машина Николса разбилась в настоящей аварии.

Другая семья, которая невольно была вовлечена в кровную месть, принадлежала Джонатону Бёрку, офицеру по вопросам ценных бумаг, который помог построить дело ФБР против Натаниэля. В промежуток времени между смертью Натаниэля и способностью Роулингса материально исполнить кровную месть, Бёрк также умер от естественных причин. Следующей на очереди была Эллисон Мейсон, единственный ребенок Бёрка. Уверенный в том, что на этот раз судьба не будет столь благосклонна, чтобы вновь помочь их делу — Роулингс согласился заплатить деньги, чтобы поспособствовать ее гибели — сеть была использована. Роулингс утверждал, что он не знал подробностей неминуемого несчастного случая, пока тот не произошёл. И Эллисон, и ее муж погибли.

Эти люди были вне поля зрения ФБР. По мере продвижения расследования Гарри выяснил, что смерть Мейсон была официально признана случайной — трагическое падение с тропы во время прогулки в Национальном парке Гранд-Титон. Если бы Роулингс не признался, что ему известно об этом происшествии, его бы никогда не нашли. Ежегодно в национальных парках умирает около 150 человек. Большинство из таких случаев были освещены; некоторые посетители оступались на мокрых тропах или слишком сильно наклонялись над ограждающими перилами. Независимо от происшествия, они делали плохую рекламу национальным паркам страны, и к ним было приковано мало внимания. До этого момента никто и не подозревал, что смерть единственной дочери Джонатона Бёрка, Эллисон, и ее мужа были чем-то иным, кроме как настоящим несчастным случаем.

Вскоре ФБР свяжется с их племянницей — их единственным выжившим родственником — и запросит разрешение на эксгумацию их могил. Образцы тканей были необходимы для подтверждения присутствия в них воронца толстоножкового.

Следующими в списке Роулингса и Лондон значились Эмили и Клэр Николс. Это было следующее поколение — дети детей детей. Ролингс признался, что наблюдал за Клэр в течение многих лет. Он не знал, почему он был одержим — но он был. Несмотря на то, что несчастный случай со смертельным исходом всегда был планом, Роулингс счел его неприемлемым. Он сказал Кэтрин, что некоторые судьбы бывают хуже смерти и создал идеальный поток событий для того, что он предполагал, станет худшей судьбой Клэр. В этот план входило подстроить обстоятельства её жизни таким образом, чтобы они привели к тому, чтобы Клэр нуждалась в деньгах — его единственном расходуемом активе. Он организовал ее исчезновение, намереваясь позволить Клэр погасить долг своей семьи, одновременно дискредитируя ее репутацию. Когда он закончил, ее арест, унижение и тюремное заключение обеспечили выплату ее долга и позволили ей жить. Он не предвидел, что эмоции помешают его плану.

Чтение рассказа Роулингса о его приобретении вызвало у Гарри отвращение. Он не мог не сравнить это с рассказом Клэр, что услышал от неё — месяцами ранее. Разница в эмоциях. Клэр рассказала о своем личном аде; Ролингс изложил хорошо продуманный план.

Клэр также ответила на вопросы ФБР. Ее повествование повторило всё, что изложил Роулингс; он признался ей во всем перед допросом. Ни разу ни один из них не упомянул воронец толстоножковый или какую-либо связь с ядом. Несколько месяцев назад Гарри ходатайствовал о взятии проб крови у Джордона Николса и Саймона Джонсона. Его запрос, наконец-то, прошёл. Это заняло больше времени, чем он ожидал, что не имело значения. Поскольку Клэр и Роулингс играли в семью где-то в южной части Тихого океана, поэтому вопрос времени не стоял. Результаты оказались неопровержимыми: сохраненный образец крови Джордона Николса оказался положительным на воронец толстоножковый, а вот проба Саймона Джонсона — нет.

Интересно, что стенограммы признаний Роулингса, которыми агент Джексон поделился с Гарри, также содержали информацию о Саймоне Джонсоне. Он не был связан с делом Шермана Николса, но Роулингс включил Джонсона в свой список признаний. Он заявил, что кончина Джонсона была просто побочным продуктом изучения того, что включало круг возможностей. Роулингс узнал, что можно заставить людей исчезнуть. Его первым выбором был бизнес. Если это не сработало, то всегда был план Б. Роулингс использовал сеть, которую он обнаружил много лет назад. На этот раз он охотно заплатил деньги, чтобы внести неисправность в самолет Саймона, заставив его перестать функционировать в полете. Роулингс знал, что Джонсон был опытным пилотом, и сказал, что он не был уверен, сможет ли Джонсон выйти из ситуации; тем не менее, он заплатил, чтобы работа была выполнена.

Когда дело началось, Гарри подумал, что установка фактов принесёт ему покой. Он ошибся. Всё было так, как и сказала Эмбер, Роулингс по-прежнему где-то ходил по земле, а Саймон по-прежнему был мертв. Было кое-что ещё; чутьё Гарри, выпестованное работой в правоохранительных органах, не отключило его подозрений. Улики не совпадали. В докладе Национального управления по вопросам безопасности транспорта бесспорно утверждалось, что самолёт Саймона был в отличном состоянии — прошёл досмотр — допущен к полётам. При расследовании не было обнаружено никаких доказательств несанкционированных вмешательств. Почему Роулингс признался в преступлении, которого не совершал?

А Джордон Николс? У Гарри было больше вопросов, чем ответов. Почему Роулингс признался, что знал о плане, утверждал, что он никогда не был приведён в исполнение, и тем не менее, того отравили? Может быть, Роулингс пытался ввести Клэр в заблуждение? Но зачем планировать автокатастрофу, если отравление уже стояло на повестке дня? Был ли Роулингс таким уж излишне усердным в убийствах — буквально, или было что-то ещё?

Нападение в переулке и угроза семье Гарри также его беспокоили. Зачем Ролингсу отстранять его от дела и угрожать ребенку Гарри, если он собирался во всем признаться?

Конечно, была ещё Лондон. Возможно, это она угрожала Гарри. Клэр сказала, что она угрожала её ребенку. Хотела ли она, чтобы он отошел от дела? Откуда она вообще узнала, что он занимался этим делом? Все общение с Лондоном намекало на то, что она пребывала в блаженном неведении относительно того, что находится под подозрением. По словам Маркуса Эвергрина Лондон была только проинформирована о деле против Роулингса за возможное недавнее похищение Клэр Николс.

Вся страна была в курсе обвинений. В конце концов, Джон и Эмили Вандерсолы все еще продолжали доводить до каждого, кто готов был слушать, данную точку зрения.

Клэр перекатилась на большой кровати, наслаждаясь ощущением мягких простыней на коже. После ночевки в каюте несколько недель назад их кровать стала намного удобнее. Улыбаясь, она потянулась к человеку, чье тепло наполняло ее дни и ночи. Вместо этого ее рука встретила прохладный атлас. Задержавшись в своём коконе, она наслаждалась легким ветерком от потолочного вентилятора, пока тот гонял влажный воздух по большой спальне. Когда она закрыла глаза, запах его одеколона проник в ее чувства. За пределами своего убежища она услышала звуки утра — бодрящие песни птиц и неисчезающий звук прибоя.

Вырвавшись из своего восхитительного пузыря, она потянулась за халатом и направилась к веранде. Завеса тропической растительности не пропускала знойное проникновение солнца. Обойдя благоухающие цветы и большие пышные листья, она любовалась чудесным видом. Даже спустя более двух месяцев у нее перехватывало дыхание. Прислонившись к складывающейся стене, она наслаждалась видом бесконечного голубого неба с белыми полосками, заполняющими пространство над горизонтом. По утрам доминировала бирюза. Иногда, если солнце было как раз справа, волны искрились флуоресцентом. Вдалеке, дальше от берега и ее рая, вода темнела. Синий превращался в индиго, пурпурный или серый, часто напоминая ей о покрытых туманом горах около Пало-Альто.

Одетая в белое бикини и белую кружевную накидку, она направилась к передней веранде. Пока ее босые ноги скользили по гладкому бамбуковому полу, дружелюбный голос Мадлен привел ее в себя: — Мадам, могу я принести вам чай?

Клэр улыбнулась: — Да, Мадлен, спасибо, но, пожалуйста, не надо еды… Я не голодна.

— Нет, мадам, вы должны поесть. Я принесу кексы и свежие фрукты.

Клэр покачала головой — спорить бесполезно. Она расположилась в мягком кресле, устроила ноги повыше, включила айпад и стала ждать, когда загрузятся новости. Эта история не была первой, появившейся на ее домашней странице, но ее собственная фотография сразу привлекла внимание Клэр. Она нажала и прочитала заголовок:

Семья выдвигает обвинения против управления полиции Айовы-Сити, прокурора и Энтони Ролингса.

Покачав головой, Клэр прочитала:

«Ассошиэйтед Пресс» — Джон и Эмили Вандерсолы выдвинули официальные обвинения против полицейского управления Айова-Сити, Маркуса Эвергрина, исполняющего обязанности Прокурора, и Энтони Роулингс (заочно).

Мистер и миссис Вандерсолы попросили провести слушание на основании улик, обнаруженных в доме Энтони Роулингса. В ходатайстве указывается, что доказательства, которые в настоящее время не разглашаются, достаточны для установления обоснованных подозрений в отношении Энтони Роулингса. Вандерсолы также обвиняют мистера Роулингса в шантаже. «Кто-то другой уже сидел бы в тюрьме. Только благодаря его богатству и влиянию, полицейское управление Айовы-сити и мистер Эвергрин не предъявили обвинений. Их задержка — коррупция». (Еще одно из многих перечисленных обвинений). Вандерсолы утверждают, что прокуратура и полицейское управление работали вместе, чтобы защитить Энтони Роулингса. Делая это, управление полиции Айова — Сити поставило под угрозу расследование исчезновения Клэр Николс. Миссис Вандерсол также обвинила мистера Роулингса (заочно) в исчезновении и возможной смерти ее нерождённой племянницы или племянника.

Рука Клэр погладила её очень большой живот. Сейчас, на тридцать пятой неделе, она улыбнулась, зная, что ее нерожденному ребенку не угрожало никакого вреда. Она, честно говоря, не верила, что так было бы, если бы она осталась в распоряжении Кэтрин. Она продолжала читать:

Последний раз мисс Николс видели 4 сентября 2013 года. Мистер Энтони Роулингс исчез после того, как его частный самолет совершил вынужденную посадку в горах Аппалачи 21 сентября 2013 года. ФБР не подтверждает и не опровергает факта выживания г-на Роулингса после данного происшествия. ФБР отказалось от дополнительных комментариев, утверждая, что расследование продолжается. В настоящее время никаких обвинений предъявлено не было.

В данный момент временный генеральный директор и прежний совет директоров управляет «Роулингс Индастриз». Предполагается, что выдвинутые обвинения заставят Комиссию по ценным бумагам и биржам провести расследование в отношении «Роулингс Индастриз». С сентября цена акций упала с 142,37 долларов до 86,84 по последнему уведомлению.

Вопреки природе материала, который она читала, когда Клэр поняла, что съела всю еду Мадлен, на ее лице появилась улыбка. Голос Мадлен перекрыл шум прибоя.

— Мадам, могу я принести вам еще чаю или воды?

— Мадлен, я бы хотела немного воды. С каждой минутой становится все жарче.

— Тогда, может, вам следует искупаться?

Хриплый голос её мужа раздался сзади. Она не могла видеть его источник, но мгновенно ее шея напряглась, а руки и ноги покрылись мурашками. Клэр поразило, как что-то столь мягкое, как голос, могло продолжать вызывать такую внутреннюю реакцию.

Мадлен заметила реакцию Клэр и рассмеялась, что, в свою очередь, заставило Клэр хихикнуть. Клэр нравился смех Мадлен, такой глубокий и насыщенный, как и ее голос.

— Мадам, я принесу воды вам и месье?

— Мадлен, я бы хотел кофе, пожалуйста.

Тони поклонился женщине.

Смеясь над его жестом, Мадлен ответила: — Ну, конечно. Я скоро.

С этими словами она исчезла, оставив леди и джентльмена наедине.

Тони потянулся к плечам Клэр и нежно их помассировал. Закрыв глаза, она вздохнула, на мгновение потерявшись в его прикосновениях. Его губы неожиданно встретились с ее обнаженной шеей, заставляя мурашки по коже вновь разбежаться врассыпную по рукам и ногам. Его баритон вернул ее к реальности.

— Дорогая, у тебя напряжены плечи. Ты уже видела это, не так ли?

— Да.

Он уткнулся носом в ее шею.

— Я надеялся добраться домой раньше, чем ты прочитаешь.

— Потому что, — она сделала паузу, — ты хотел помешать мне прочитать?

Все еще массируя ее плечи, он наклонился и прошептал ей на ухо: — Нет, я хотел быть здесь, пока ты читаешь.

Ее плечи расслабились.

— Мне просто хотелось бы, чтобы Джон и Эмили отступили — это вредит «Роулингс Индастриз».

— У нас все будет хорошо.

Она сделала глубокий вдох.

— Я знаю. Я понимаю, что лучше, чтобы они не знали, но я всё ещё хотела бы оказаться в Айове.

Он обошел ее спереди, сел на кресло возле ее загорелых стройных ног и погладил шелковистую кожу ее бедер.

— Мы вернемся туда снова — обещаю. Во-первых, у нас есть маленький, который должен присоединиться к нам.

Клэр потянулась к его руке.

— С каждым днем встреча всё ближе.

Она положила его руку на свой твердый живот.

— Почему он такой твёрдый?

— Я думаю, что это одно из тех сокращений, не настоящие схватки — схватки Брэкстона Гикса. Помнишь, доктор Гилберт рассказывал о них? Они происходят с большей регулярностью.

— Они приносят тебе боль?

Клэр нравилось беспокойство в его голосе.

— Нет. Они просто ощущаются странно.

— Как ты узнаешь, когда они будут настоящими?

Она пожала плечами.

— Из всего, что я прочитала, я точно узнаю, когда они станут настоящими.

Его губы накрыли ее. Это была не лихорадочная страсть, которую они уже делили. Вместо этого, Клэр почувствовала уверенность в том, что Тони будет рядом, когда они встретят своего ребенка в этом мире. Он снял свою рубашку, обнажил загорелый пресс, плавки и волосы на груди. Наконец, он обрёл голос.

— Не хочешь поплавать?

Она улыбнулась.

— Я только что поела. Разве я не должна переждать с полчаса?

— Обещаю, что не дам тебе утонуть.

Его дьявольская улыбка снова очаровала ее, делая ее беззащитной перед его желаниями. С ухмылкой она ответила: — Думаю, я должна была уже давно научиться не доверять тебе.

Он поднял брови и склонил голову набок. В его голосе звучал намек на веселье, когда он наклонился к ней.

— Я давно должен был понять — я беспомощен перед твоими прекрасными изумрудными глазами.

Ее пальцы зарылись в завитки на его груди, а взгляд задержался на его шоколадных глазах.

В бассейне Клэр крепко держала Тони за плечи, наслаждаясь прохладой воды. Ее мысли вернулись к статье, а также к ее сестре и зятю.

— Мне очень жаль по поводу Джона и Эмили — я ненавижу то, что они делают с «Роулингс Индастриз».

— Я тоже просмотрел. Мне кажется, Тим отлично справляется с укреплением доверия к «Роулингс Индастриз» изнутри. Он нуждается во внутренней поддержке, чтобы получить поддержку вне компании. У меня всегда была хорошая чуйка в отношении него.

— Я помню, как ты говорил мне это миллион лет назад, когда мы ходили на барбекю к Симмонсам.

Тони рассмеялся.

— Это было миллион лет назад, не так ли?

Положив голову ему на плечо, она кивнула.

— Похоже на то. Есть новая информация от Фила или агента Джексона?

— Ну… — Он помедлил, заставляя Клэр поднять взгляд вверх. Хотя она не могла видеть его глаза за солнцезащитными очками, от его скрытной улыбки она знала, что он что-то замышляет.

— Что?

— Фил сказал, что его освободили от его нынешней работы. Он не верит, что София находится в опасности. Кэтрин очень усердно работала, чтобы представиться и войти в жизнь Софии.

— Тогда я бы сказала, что она в опасности. — Клэр быстро добавила, — Но этого недостаточно, чтобы ты отправился защищать ее. Ты нужен мне здесь.

— Да, я нужен тебе. Возможно, тебе будет приятно узнать, кто еще будет здесь; скажем, в качестве твоего рождественского подарка.

Закрыв глаза, Клэр вздохнула: — Маленькая Клэр или маленький Тони были бы самым лучшим подарком. Мне больше всего этого бы хотелось — просто в последнее время я устала и чувствую себя некомфортно.

— Нам действительно нужно определиться с именами. Меня не устраивает ни маленький я, ни маленькая ты. — Он усмехнулся, — Видишь ли, мне действительно нравишься большая ты, и когда я думаю об имени Клэр, чувства, которые возникают, совершенно неприемлемы по отношению к дочери.

— Большая я?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Теперь, в первую очередь — вернемся к твоему рождественскому подарку.

— Да?

— Ну, Рождество не будет привычным. Фил однозначно не может попросить Кэтрин прогуляться по нашей спальне, но он видел твоё обручальное кольцо. В конце концов, именно он был тем, кто выкупил его и доставил мне.

Голос Клэр оживился.

— Ты подаришь мне обручальное кольцо на Рождество?

— Более того, Фил будет здесь менее чем через неделю. Я подумал, что тебе может понравиться компания, и, поскольку он единственный, на кого мы можем рассчитывать, мой выбор был несколько ограничен.

Она обняла его за шею.

— Мне нравится! Спасибо. — Затем на неё снизошло озарение, — Но подожди, что я могу подарить тебе на Рождество?

Целуя ее в губы, он сказал: — Я не привередлив. Девочку или мальчика — меня устроит.

— Но я должна родить не раньше второй недели января. Ты примешь подарок позже?

— Только при одном условии.

— Ага, теперь есть условия на подарки?

— Да, моя дорогая, и прежде, чем ты начнёшь что-то говорить этим красивым, умным ротиком, позволь мне заметить, что это не подлежит обсуждению. Я настаиваю.

Она пожала плечами.

— Очень ультимативно, но, полагаю, я к этому привыкла — чего ты хочешь?

— Чтобы с тобой ничего не случилось, пока не прибудет мой подарок. Я тоже кое-что читал. Я подумал, может быть, если Фил будет здесь, если нам что-нибудь понадобится, ну, этот человек очень находчив.

— Со мной все будет хорошо.

Она поцеловала его в щеку: — Но мне нравится, что ты проявляешь заботу.

— Моя дорогая, ты моя единственная забота.

Клэр снова ощутила тянущее чувство.

— О, я думаю, что кто-то еще тоже хочет стать твоей заботой.

Глава 35

Сентябрь 2016

— Истина приобретается как золото — не тем, что она приращивается, а тем, что отмывается от него всё то, что не золото.

Граф Лев Толстой

13 Сентября 2016 г.

Прошлой ночью я была в таком шоке, что не могла писать. Мне нужно было обдумать всё, что произошло, перемолоть в голове, понять. К тому времени, когда я довела Клэр до её палаты, она уже не разговаривала. Я не понимаю. Она все еще слышала меня, время от времени она поднимала на меня глаза, и в них был отклик. Затем она отводила взгляд.

Я решила, что она проверяет меня. Она знала, что я знаю её историю. То, что она осознавала окружающее, было ново, этого не было ещё в прошлом месяце, неделю и даже день назад. Если она не готова открыться остальным, то не моё дело выдавать её. Мне лишь была ненавистна мысль, что меня не будет рядом, когда ей нужно будет преодолеть это.

Я еду на мой последний рабочий день. Я решила, что должна сделать это для Клэр — позволить Эмили уволить меня. Муж напомнил мне прошлой ночью, что я нарушила предписание о соблюдении дистанции. На самом деле, я забыла об этом, что по-своему даже комично. Вся эта операция прошла через столько разных этапов — любопытство, журналистское расследование, осознание вины и, наконец, агонию дружбы. Никто не поверит, что я отказалась от репортажа ради Клэр. По крайней мере, сидя в камере, я буду знать правду.

Клэр шагала по привычной траектории вдоль кровати. С тех пор, как она обрела голос прошлой ночью, ей хотелось им пользоваться. Она раздумывала, не поговорить ли с кем-то из окружающих, но боялась. Было так много того, что она не могла вспомнить, так много пустот и так много вещей, которые не имели смысла. Было очевидно, что эта клиника, как называла её Мередит, была психиатрической. Ей вспоминались разговоры об этом. С каждым днем всплывало все больше воспоминаний. Одни были отчётливее других. Она вспомнила, как Тони говорил, что психиатрическая лечебница нужна, чтобы защитить её. Поэтому её держали тут? Чтобы защитить?

Вот почему ей надо было поговорить с Мередит. Клэр шагала по шесть шагов в одну сторону и шесть шагов в другую с нарастающей скоростью. Она не хотела считать, но позади мыслей, тревоги и волнений она слышала цифры: один, два, три, четыре, пять, шесть — поворот, один, два…

В этой никчемной комнате не было часов. Если оглянуться вокруг, тут на самом деле не было ничего. Ни фото, ни личных вещей, ничего, что обычно придаёт помещению индивидуальность. Клэр задавалась вопросом, как долго она тут была… один… два… три… четыре… пять… шесть… поворот… Единственным признаком времени была седина в волосах. И о чём это говорило?… пять… шесть… поворот…

Клэр услышала, как открылась дверь. Она хотела взглянуть, но не была готова говорить ни с кем, кроме Мередит.

— Привет, Клэр, это я, Мередит.

Ей хотелось повернуться, но она была только на «два…». Клэр ждала поворота, чтобы прервать цикл, но голос позади мыслей, сказал: «поворот…», а Мередит продолжала что-то говорить? — …когда я приехала. Они сказали, что ты в порядке после вчерашней поздней прогулки. Думаю, это было предупреждение для меня, чтобы я больше этого не делала.

Клэр повернулась на голос Мередит. Ей хотелось посмотреть наверх и увидеть глаза подруги. Нет, она не хочет видеть глаза Мередит. Она хочет видеть глаза Тони. Когда она заставила себя посмотреть на лицо Мередит, она увидела тёмно-синие радужки. Её колени задрожали. Это не был тёмно-карий, который она искала, но это был цвет! Как долго не было цвета! Глубоко вздохнув, она почувствовала запах еды, которую Мередит поставила на стол. Если она это быстро съест, они смогут выйти на улицу. Если они выйдут отсюда, она сможет спросить. Говорить здесь было слишком рискованно.

— Почему, Клэр, почему они не заметили никаких изменений?

Она не ответила, вместо этого она подошла к столу, открыла крышку, нашла приборы и начала есть, глотая быстрее и быстрее.

— Помедленнее. Не хочу, чтобы ты подавилась прямо у меня на глазах. Моя репутация и так висит на волоске после нашей ночной выходки.

Это было не смешно. Клэр знала, что ей надлежало заботиться о приличиях. Следование правилам и хорошее поведение были основой приличия, но слова Мередит о нарушении правил заставили её улыбнуться. Или это было из-за голубого цвета её глаз. В клинике все, кроме Эмили, были одеты в белое — доктора и сёстры. Внезапно, сильнее еды Клэр захотелось цвета. Было ли это странным желанием? Может в этом и была суть сумасшествия — видеть вещи по-другому и хотеть, чтобы вернулось нечто, пропажа, чего другие даже не замечают.

Когда тарелка опустела, Клэр встала и подошла к шкафу за курткой. Голос, который прежде считал, велел ей смотреть вниз. Она знала, что нужно подчиниться, неповиновение ведёт к негативным последствиям. Но разве Мередит только что не рассказывала о нарушении правил? Клэр застенчиво подняла глаза. Мередит смотрела на неё. Она не успела остановиться, её губы уже расплылись в улыбке, позыв был слишком силён. Голос будет в бешенстве, но, раз Тони больше не собирался появляться, Клэр хотела поговорить со своей подругой.

Мередит спросила: — Ты хочешь прогуляться одна? — Паника в глазах Клэр была ответом на вопрос. Мередит мягко обернула руку Клэр вокруг своей и повела ее к выходу. Ведя Клэр, она спокойно рассказывала о погоде и меняющейся листве. Всю дорогу вдоль коридора, через многочисленные двери, по периметру кафетерия Клэр шла в ногу, не поднимая глаз.

Доктор Фэрфилд проинструктировал персонал быть менее услужливым, чтобы понять, может ли Клэр осознать свои потребности и обратиться с просьбой помочь. Мередит заметила, что Клэр так спешила на улицу, что забыла свои солнечные очки, и это было к лучшему. Пока они шли к дверям на улицу, Мередит подумала, не следовало ли подождать, пока Клэр сама скажет, что хочет на прогулку, но, когда та пошла за своей курткой, это было самым большим из того, что она делала раньше. Доктор Фэрфилд может не согласиться, но для Мередит это было таким призывом, что она пошла бы на край земли, если бы Клэр захотела.

Когда они вышли во двор, Клэр подняла лицо и на мгновение окунулась в солнечный свет. Она открыла глаза и тут же закрыла их. Клэр повернула лицо к Мередит с молчаливой просьбой. Как настоящая подруга, она уже потянулась было в карман за очками, но рассудила, что это её последний шанс помочь Клэр и, вместо этого, накрыла ладонь Клэр своей и пошла вперёд. Когда Клэр остановилась, она спросила: — В чём дело? Мне показалось ты хочешь прогуляться.

Глаза Клэр были полуоткрыты, этого должно было быть достаточно, чтобы Мередит поняла, что ей нужно. Но, вместо помощи, та продолжала идти. Когда Клэр не шелохнулась, Мередит сказала, — Если тебе что-нибудь нужно, просто спроси.

О, Клэр слышала это раньше, она знала этот порядок. Она также решила, что раз Мередит использует выражения Тони, то не будет против правил Тони, если она спросит. Приблизившись к уху подруги, она прошептала: — Очки.

Затем Клэр вспомнила давнишнее требование Тони. Он никогда не был доволен одним словом. Если Клэр хотела чего-то, она должна была попросить в форме вопроса, а прямо сейчас она не попросила. Посмотрев по сторонам, не слышит ли кто-нибудь, она прочистила горло и выдала: — Ты взяла их?… Можно… мне…. пожалуйста… надеть их? — Её слова не были, на самом деле, предложениями, а состояли, скорее, из фраз и пауз.

Мередит не ответила. Она сунула руку в карман своей белой формы и вынула очки. Клэр опять позволила себе улыбнуться и взяла их. Мередит не ответила, и через несколько шагов Клэр сказала: — Спасибо.

Это было большее, что она сказала и хотела сказать, за то время, которое она могла вспомнить. К тому времени, когда они дошли до дальнего конца двора, Клэр была готова задать вопросы, ответы на которые, она знала, унесут её покой.

Хотя солнце было ярким, порывы ветра были холоднее, чем накануне. Клэр это не беспокоило. Она даже была рада этому. Из-за холода многие отказались от прогулки, и они с Мередит были одни в этом удалённом уголке двора. Опустив глаза, Клэр призывала хоть толику силы, которую копила весь день. Она пробовала произносить вопрос про себя сотней разных способов. Ей казалось, что надо начать издалека. Но теперь, когда возможность появилась, она выпалила слова, которые не могла больше сдерживать: — Николь… погибла?

Прежде, чем Мередит успела ответить, считающий голос появился со всей своей громкостью и ясностью. Клэр должна была слушаться, это был единственный способ заставить его замолчать.

Мередит замерла. Почему Клэр спросила, не погибла ли Николь? У неё защемило сердце. Эмили что, не рассказала ей ничего?

Перед ней больше не было спокойной, улыбающейся женщины. Клэр начала шагать, её глаза смотрели на что-то, не видимое больше никому. Мередит взяла её за руку. В этот раз она не отступила, когда увидела выражение лица Клэр, она ответила на вопрос: — Нет! Клэр, твоя девочка жива! Она красивая и здоровая!

Клэр рухнула в объятия Мередит. Она уткнулась лицом в плечо подруге и с радостью приняла её тепло. Пытаясь утихомирить счёт, она сосредоточилась на словах Мередит. Они медленно трансформировались в мурлыкание, потом обратно в слова. Она пропустила что-то из сказанного Мередит, но теперь слушала, — …каштановые волосы и прекрасные карие глаза. Эмили и Джон заботятся о ней. Клэр, ты можешь гордиться.

Постепенно она осознала реальность своего сумасшествия. Если это не оксюморон, тогда непонятно, что им может являться. Вытерев глаза салфеткой, предложенной Мередит, она спросила: — Сколько ей лет? Я не могу вспомнить… как долго я тут? — Борясь со слезами, она добавила, — Я просто не знаю… Всё в тумане.

Держа Клэр за руки, Мередит ответила: — Ей будет три в декабре. — С сочувствием она добавила, — Сейчас сентябрь.

Из груди Клэр словно вышибло воздух. Два года! Она пропустила два года жизни своей дочери. Её колени подогнулись, и она опустилась на землю. В этот раз Мередит не стала настаивать, чтобы она поднялась. Нет, она тоже опустилась на холодную, твёрдую почву и они сидели, касаясь коленями.

— Не могу представить, о чем ты думаешь. Я видела её пару раз. Эмили и Джон хорошо справляются. Ещё они очень берегут её от любопытства публики. — Клэр слабо улыбнулась и кивнула сквозь слезы, покрывающие всё лицо. Мередит продолжила, — Они также очень хорошо заботятся о тебе.

— Почему… никто не упоминал про неё… или То…, - Клэр не могла заставить себя произнести его имя вслух.

— Нам запрещено упоминать о твоей прошлой жизни, в том числе и имена.

— Чьи это правила?… Врачей?

— Они думали, что так помогают тебе.

Клэр спокойно села и задумалась о своей семье. Теперь это была семья сестры и её мужа. Она не будет спрашивать о Тони. Она не выдержит правды о том, что сделала. Иначе зачем бы они заперли ее в этом месте? — Спасибо… за честность… со мной.

Улыбаясь, Мередит ответила: — Спасибо, что говоришь со мной. Я не жалею, что нарушаю правила, если это поможет тебе.

Клэр кивнула.

— Я хочу поправиться… Я не знаю, что реально, а что нет. — Она опять опустила взгляд на землю. Дождя не было уже довольно давно, и земля под острыми травинками была потрескавшейся. — Если я тебе скажу кое-что… ты подумаешь — я сумасшедшая. — Клэр хихикнула. — Но ведя я и есть… правда?

Мередит сжала руку Клэр.

— Иногда я задаюсь вопросом, кто действительно из нас в здравом уме. Что ты хочешь мне сказать?

— До недавнего времени… он ко мне приходил.

Мередит не знала, что ответить. Она знала, что это невозможно, Клэр, видимо, придумала это себе. Мередит также знала, что этим откровением лучше поделиться с доктором или медсестрой. Может, её уход будет к лучшему и заставит Клэр говорить с подходящими людьми. Мередит не ответила, лишь кивнула.

Клэр продолжала: — Он не приходил в эту комнату… Мы были в других местах… — Её голос стал тверже, — Мне не нравится эта комната… Нет цвета!

Мередит улыбнулась.

— Согласна. Почему ты не скажешь Эмили, что хочешь цвета?

Даже сквозь уже ненужные в сумерках очки стало видно ужас в глазах Клэр от предложения сказать что-то Эмили.

Мередит попыталась успокоить её: — Ты не обязана ни с кем говорить, если не хочешь. Я не расскажу. Ты сама решишь, когда будешь готова. Я знаю, они будут в восторге.

Дыхание Клэр выровнялось.

— Может пока только с тобой?… Ты единственная, кто произносит его имя.

— Что могу сказать, я плохо влияю на тебя. Я никогда не была хороша в следовании правилам.

Клэр отвернулась, произнеся еле слышно: — Зато я была слишком хороша.

Тем вечером Мередит привела Клэр в её комнату вовремя, чтобы опять не поднялась тревога. Она никак не могла решить рассказать ли Клэр о предстоящей встрече. Разум говорил, что не нужно её тревожить, бедняжка и так пережила достаточно, но, когда она уже готова была пожелать спокойной ночи, ей пришло в голову, что, когда она не появится снова, Клэр решит, что это потому что она не хочет, а ведь был шанс, что завтра утром её препроводят в полицейский участок. Мередит не могла допустить, чтобы Клэр решила, что она бросила её.

Оглядев бесцветную комнату, Мередит дала себе слово, что, если каким-то чудом она проскочит завтра, то купит Клэр цветные картины, занавески и покрывало с цветами.

— Клэр, какой твой любимый цвет?

Клэр не разговаривала с тех пор, как они вернулись в клинику. Мередит не была уверена, но ей казалось, что той было не так комфортно говорить в стенах «Эвервуда», как на улице. Мередит смотрела, как Клэр прошла в ванную комнату и взяла зубную щётку. Вернувшись, она протянула ту Мередит и лукаво улыбнулась — рукоятка щётки была розовая. Поняв её, Мередит кивнула и попросила: — Положи её обратно, пожалуйста.

Когда Клэр вошла в ванную, Мередит проследовала за ней. Чтобы успокоить подругу, она прошептала: — Не думаю, что в твоей комнате есть камеры, а то у меня бы уже были проблемы после разговоров о Тони. — Изменившееся выражение лица Клэр заставило её помедлить. Наконец, она продолжила, — Пожалуйста, дай мне договорить. У меня не так много времени. Они хватятся меня.

Клэр кивнула.

— Завтра у меня встреча с доктором, твоей сестрой и зятем.

Глаза Клэр округлились.

— Не беспокойся, я не скажу им, чего ты достигла. Помнишь, я говорила тебе, что Эмили проделала большую работу, скрывая тебя и Николь от посторонних глаз?

Клэр еле заметно кивнула.

Мередит заторопилась: — Я знаю, ты помнишь, что я журналист. — Быстро добавила, — Я здесь не для статьи. Я здесь, потому что хочу помочь тебе, но Эмили не знает об этом. Когда Эмили и Джон обнаружат, что я была с тобой последние несколько месяцев…

Глаза Клэр опять округлились.

Мередит сжала её руку.

— Да, Клэр, несколько месяцев. Когда они узнают, кто я, они запретят мне видеться с тобой.

Появившееся выражение ужаса на лице Клэр отозвалось в сердце Мередит.

Она продолжила в спешке: — Мне так жаль. Пожалуйста, продолжай тренироваться и будь честной с родными. Я люблю тебя.

Голос Клэр был едва слышен: — Когда?.. Когда ваша встреча?

— Завтра рано утром. — Пожав плечами, Мередит добавила, — К тому времени, как ты закончишь завтрак, я, может, уже буду в полиции. — Выпрямившись, она продолжила, — Я это говорю тебе только для того, чтобы ты знала — я не оставляю тебя. Неважно, где я буду, знай — я думаю о тебе. — Положив руки на плечи подруге, она сказала, — Я знаю, ты поправишься и скоро будешь с Николь.

Прежде чем она поддалась эмоциям, требующим ее признания, Мередит отвернулась и добавила максимально возможным ровным голосом: — Спокойной ночи, Клэр. Пожалуйста, помни — я верю в тебя.

Слёзы хлынули, когда она была в конце коридора, на безопасном расстоянии от комнаты Клэр.

Глава 36

— Жизнь состоит не в том, чтобы иметь на руках хорошие карты, а в том, чтобы хорошо играть теми, которые имеются.

Джош Биллингс

Детская, примыкавшая к их спальне, была оформлена обоями цвета морской волны и розовыми, жёлтыми и голубыми драпировками. По сравнению с той детской, которую они планировали в поместье Айовы, эта была довольно маленькой, но полностью готовой к их приезду. Колыбель, кроватка, пеленальный столик и кресло-качалка были вручную сделаны местными мастерами и придавали комнате особый колорит. Постельное бельё, цветные драпировки на стенах, большинство одежды, подгузников и прочих необходимых вещей заказывались со всего мира. Без сомнения, эта комната была достойна принца или принцессы.

Когда их малыш проявил робость и не раскрыл свой пол, Тони и Клэр приняли решение подождать. Незнание того, кто у них будет, обостряло предвкушение и приводило к ежедневным дискуссиям. Иногда они говорили о плюсах иметь дочь, а позже провозглашали преимущества сына. Было забавно слушать, как Тони рассуждал о маленькой девочке, которая в один прекрасный день превратится в юную леди. Клэр было жаль молодого человека, который однажды появится у их дверей, чтобы пригласить их дочь на свидание. Без сомнения, и Клэр, и Тони знали, как мужчины могут себя вести. Если воспоминания о том, как он сам вёл себя с Клэр, расстраивали Тони, сама идея, что кто-то может так же поступать с их ребёнком, была за гранью его разума. Несомненно, предстоящее отцовство изменило его взгляды. То время их жизни — их прошлое — было тем, что Клэр не хотела ни вспоминать, ни обсуждать. К сожалению, всё это было горячей новостью по всему миру — книга Мередит недавно вышла, несмотря на все старания их адвокатов, и стала хитом продаж.

Издатель воспользовался их исчезновением и провозгласил себя единственным владельцем прав на рукопись. С момента выхода «Моя жизнь, какой она не казалась» обосновалась в списках бестселлеров и Нью-Йорк Таймс, и USA Today. Практически каждый день Клэр ругала себя за решение обнародовать их прошлое. Однажды ей придется объяснить их ребенку, как они познакомились с его отцом. Она лишь молилась, чтобы это случилось, когда он достаточно повзрослеет.

Другой темой для обсуждения было соглашение Тони с ФБР. С приближением срока родов Клэр стала легко расстраиваться. Иногда она срывалась, но чаще — плакала. Но в любом случае Клэр не хотела даже рассматривать возможность его ареста. Она восхищалась его силой и выдержкой и знала, насколько это нелегко для него противостоять своим демонам. Были ночи, когда она, проснувшись, не видела его рядом, и знала, что он борется с эмоциями, которых не испытывал раньше. Иногда по вечерам он сидел на веранде или гулял по пляжу в одиночестве. Сначала, в это время, Клэр пыталась приблизиться к нему. И, хотя он никогда до конца не объяснял, что творится в его голове, она понимала, что это больше из-за неспособности выразить словами вихрь незнакомых чувств, чем из-за нежелания. Его признания были потрясением не только для неё, но и для него самого. Он настолько дистанцировался от всех аспектов человеческих, что встретиться с ними лицом к лицу было сложно. Несмотря на это, просыпаясь в пустой постели, Клэр верила, что Тони прорабатывает ещё что-то из того, что только он один может понять, и она готова была дать ему для этого нужное пространство.

Но, несомненно, несмотря ни на что, Клэр не хотела оставаться без Тони даже на короткое время. Разумом она помнила о всех его грехах, а в сердце было только их будущее, спокойное и безопасное. В её воображении они проживали ещё год на острове, пока ФБР готовит железную клетку для Кэтрин. Когда они вернутся в Штаты, Тони заслужит своими искренними показаниями полного освобождения. С чистым именем они вернутся в Айову и будут жить долго и счастливо. Она представляла себе пикники на её озере, себя сидящую на покрывале, и Тони, обучающего их сына рыбной ловле. Клэр знала, что это фантазии, но они успокаивали её.

Мягкость детского одеяльца ласкала пальцы, пока нежные грёзы об их будущем витали в её голове. Клэр действительно понятия не имела, каково это — быть матерью. Сможет ли она? Она не знала. Она знала, что не хочет проходить это в одиночку. В прошлом, когда её жизнь делала непредвиденные повороты, она выживала, концентрируясь на себе и своих потребностях. Теперь всё по-другому. Жизнь теперь была больше, чем только её, и больше, чем только жизнь Тони. Теперь в ней был их ребёнок. И как она не мечтала об идеальной семейной жизни, неопределённость их будущего постоянно давила на неё. Как-будто туман неожиданно просачивался среди дня, перетекая со стороны моря, прячась в углах комнаты. Возможно поэтому Клэр так любила солнечный свет — он рассеивал туман и делал всё таким ясным.

— Блейн, — баритон Тони проник сквозь туман и принёс солнце в маленькую детскую.

Клэр выпустила из рук белое детское одеяльце и улыбнулась навстречу ухмылке мужа. — Что? — спросила она.

— Я смотрел имена в интернете и нашёл имя Блейн. Мне нравится!

— Для девочки или мальчика?

Тони склонил голову набок, — Может для обоих?

— Думаю может, но мне больше нравится для мальчика, промурлыкала Клэр. — Блейн Роулингс… Да, мне нравится, но, по-моему, ты хотел имя, которое можно было бы сократить?

— Да, но я думаю, что оно звучит по-королевски. Мы можем называть его Би или как-то ещё.

— А что насчёт Энтони для второго имени?

Подавив смешок, Энтони ответил, — Его инициалы будут BAR, нет, не думаю.

— Было бы уместно, если бы он стал адвокатом.

— Или пьяницей. Блейн — да, Энтони — нет.

— Антон?

Тони сжал губы и покачал головой.

Клэр пожала плечами, — Ну, по крайней мере с этим разобрались.

Тони опустился на колени рядом с креслом-качалкой. — Френсис обо всём договорился. После визита к доктору Гилберту на следующей неделе мы останемся в городе.

— Я бы предпочла остаться здесь.

— Я бы предпочел остаться с тобой там, ближе к доктору. Как только окажется, что ты и наш малыш здоровы, мы вернёмся назад.

Клэр знала по опыту, что иногда в споре выиграть невозможно. Если Тони утвердился в своём мнении, у неё было мало шансов. — Мне надо кое-что собрать.

— Маэдлен уже упаковала сумку для нас и ребёнка. То есть, Блейна или…?

Клэр усмехнулась. — Алисы?

— Ракель?

В этот момент их внимания достиг дальний гул аэроплана. Они оба замерли и стали ждать, что он пролетит мимо. Совсем скоро гул превратился в рокот, что означало приближение к их острову. Глаза Клэр округлились. — Ох, думаешь это Фил?

Встав и выпрямившись, Тони ответил, — Лучше бы так.

Они прошли через веранду и встретились с Френсисом и Мадлен. Когда маленький самолётик с пропеллером стал приземляться в лагуне, Тони сказал, — Я спущусь к пляжу.

Для Клэр пешие прогулки уже были в прошлом Даже спускаться к пляжу стало тяжко. К увеличившимся объёмам прибавились периодические боли в пояснице.

— Мсье, я пойду с Вами, предложил Френсис.

Тони кивнул. Мужчины зашагали по дорожке к морю и скоро скрылись за растительностью. — Мадамель, Вам нужно присесть, — сказала Мадлен.

— Пока нет. Я хочу увидеть, кто выйдет из самолёта. Хочу удостовериться, что это Фил.

— Конечно, он, кто же ещё?

Это и беспокоило Клэр. Предполагалось, что они надёжно спрятались, но действительно ли так сложно для ФБР найти их?

Они с Мадлен увидели, как открылся люк самолёта. При виде светловолосой головы Клэр выдохнула с облегчением.

— Теперь, мадамель, Вы можете присесть. Мужчины скоро поднимутся.

— Я сяду. Можете принести нам всем холодного чая, пожалуйста?

— Да, а Вы не забудьте поднять ноги.

Казалось, что Клэр никогда не испытывала недостатка в людях, которые желали указать ей, что делать. Когда она устроилась на шезлонге, послышались голоса мужчин. Она закрыла глаза и почувствовала, как губы расплываются в широкой улыбке. Ей не верилось, что возможность снова видеть Фила так её обрадует. Казалось, что его не было на острове так долго, хотя прошло всего два месяца. Затем голоса мужчин потонули в рокоте мотора, поглотившего все остальные звуки. Она открыла глаза и посмотрела вверх на маленький белый самолётик, покидающий лагуну.

Когда трое мужчин подошли к веранде, Клэр неуклюже поднялась. Она не смогла скрыть своей радости, когда, приветствуя, обняла Фила. — Я так рада снова видеть тебя. — Её зелёные глаза искренне заблестели и увлажнились слезами. — Спасибо, что проделал весь этот путь сюда.

Он отодвинулся и оглядел Клэр. — Боже, миссис Александер, похоже, у Вас скоро будет ребёночек!

— Да что Вы? — сказала она и, преодолевая напряжение в пояснице, изогнула спину плечами вперёд. — А я и не заметила. Я думала, что, наслаждаясь хорошей готовкой Мадлен, чуток переборщила.

Тони засмеялся. Понизив голос, он наклонился к Филу, — Осторожнее, кое-кто, не будем называть по имени, последнее время через чур чувствителен.

Клэр бросила взгляд на мужа. — Когда ты будешь носить на себе лишние двадцать пять фунтов на стоградусной жаре, тогда мы обсудим, кто тут чувствителен.

Мужчины понимающе улыбнулись, переглянувшись.

— Прекрасно, — сказала Клэр с напускной обидой и снова села.

— Месье Роуч? — прервал их Френсис. — Разрешите мне проводить Вас в Вашу комнату?

— Спасибо, Френсис, но если это та же самая, то я найду дорогу. — Повернувшись к Тони и Клэр, он добавил, — Если вы не возражаете, я хотел бы привести себя в порядок после этого долгого перелета.

Забыв про свою «обидчивость», Клэр засияла, — Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Мы так рады тебе. — Фил удалился, а Мадлен и Френсис скрылись в доме, и на некоторое время молодожёны остались одни.

Вздохнув, Клэр повернула лицо к морю и закрыла глаза. Предательские пряди волос прилипли к её разгорячённой, влажной коже. Она отлепила своенравные локоны с шеи и с наслаждением впитывала усилившийся освежающий бриз. Когда она открыла глаза, ее взору предстали нежнейшие оттенки шоколадно-коричневого цвета. Удивлённая близостью Тони, Клэр приподняла подбородок, соприкоснувшись с ним носами, и со смехом спросила, — Что?

— Не ведись на глупости Фила, Ты прекрасна!

Она перестала улыбаться и дотронулась до его щеки. Легкая щетина щекотала кончики пальцев. — Рада, что ты так думаешь. — Тут она заметила его позу. — Принеси сюда стул. Почему ты на земле?

— Потому что, миссис Роулингс, я хочу стоять на одном колене, преподнося это тебе. — Тони достал из своего кармана платиновое кольцо с бриллиантами. Оно было практически идентично её первому кольцу.

— Ах, Тони! Оно прекрасно. Оно так похоже на моё первое.

— Надеюсь, однажды мы вернёмся в Айову и у тебя будут оба.

Её глаза блеснули.

— Ты знаешь, какой сегодня день?

Она видела по его выражению, что он вспомнил. — Я и не подумал. Нужно сказать, что приезд Роуча как нельзя кстати! — Он наклонился и нежно её поцеловал. — С третьей годовщиной, любовь моя. Среди всех сожалений то, что мы не сохранили первый брак — самое большое.

Она обхватила его лицо своими маленькими ладонями. Прежде, чем взглянуть ему в глаза, она полюбовалась сверкающим ободком поверх обручального кольца. — Оно прекрасно и, хочешь верь, хочешь нет, но так лучше. У нас есть и то, и другое, — она попыталась объяснить, — Те люди, которыми мы были, когда поженились три года назад, были совсем в другом месте, чем мы сейчас.

Он сверкнул своей дьявольской улыбкой, Я бы сказал, что они где-то за полмира отсюда.

Поцеловав его губы, она ответила, — В прямом и переносном смыслах.

Их путешествие не было завершено. Если бы их отношения были игрой в покер, без сомнений можно было бы сказать, что им приходилось играть не лучшими картами. Столкнувшись с таким раскладом, как у них, многие игроки сложили бы карты и закончили игру. Они — нет, они продолжали играть. В процессе они росли и менялись. Когда-то они были противниками, играя против друг друга, сейчас они были в одной команде, однако их турнир не был закончен. Было слишком рано объявлять победителя. Они знали, что нужно открыть ещё много карт.

Когда Фил присоединился к ним за ужином, он выглядел посвежевшим и расслабленным и рассказал всё о Кэтрин и её стремлении узнать, как можно больше о Софии. — Она кажется совсем другой, чем когда нанимала меня для передачи вам посылок.

Клэр умиляло, как легко он говорил им с Тони о том, что он сделал. Может и правда то, что честность помогает сгладить самые абсурдные обстоятельства.

Фил продолжал: — Я сделал несколько фотографий с ней и Софией. Мисс Лондон кажется мне совсем другой на них, вы согласны?

Он сначала показал свой телефон Тони. Выражение лица мужа Клэр изменилось прямо на глазах. Он выпрямился, на его шее проступили вены. Он всё смотрел молча на экран, и Клэр спросила: — Можно мне?

Фил повернул экран к ней. Золотистые крапинки в зелёных зрачках Фила заплясали, когда он начал бормотать что-то о том, как однажды видел фото на телефоне Клэр. Её мысли моментально перенеслись в Сан-Антонио. Спасибо, что Тони был слишком погружён в свои мысли, чтобы заметить о чём они говорят. Она протянула руку и накрыла ладонь Тони своей. Бриллианты колец сверкнули под мерцанием большого бриллианта обручального кольца.

— Она действительно выглядит по-другому, — провозгласила Клэр. — Её волосы короче и темнее, но тут есть кое-что другое, не могу понять.

— Уверенность, — ответил Тони напряжённо. — Она выглядит так же, как когда был жив мой дед. Я бы сказал, она выглядит очень уверенной в своём будущем. Она, наверняка, думает, что я спрятался где-то, и она спокойно может сидеть и тратить мои деньги.

— Она может это сделать? — Голос Клэр повысился на октаву.

На этот раз ответил Фил: — Поместье Роулингс устроено таким образом, что мисс Лондон имеет доступ к замечательному трастовому фонду, созданному, чтобы ей было удобно управлять хозяйством. По крайней мере, доступ к средствам не ограничен, и траты не требуют отчётности.

Тони скептически посмотрел на Фила: — Она поделилась этим с тобой?

— Нет. Мне позволялось тратить кучу времени, изучая искусство. А я потратил большую часть времени на изучение разных зацепок. Это одна из них. Ваш дед — другая.

Тони кивнул, но в его тёмных глазах был вопрос.

Всё ещё держа телефон Фила, Клэр спросила: — Я встречалась с Софией? Мне кажется знакомым её лицо.

— Нет, насколько я знаю, — ответил Тони. — Но с другой стороны, вы жили недалеко друг от друга в Калифорнии.

Клэр пожала плечами и вернула телефон Филу: — Надеюсь, ей ничто не угрожает. Я больше не доверяю Кэтрин, даже в отношении её собственной дочери.

Все посмотрели в голубое небо. когда вдалеке раздалось грохотание грома. — Вот почему пилот торопился покинуть остров, — сказал Фил. — По прогнозам синоптиков, сегодня или завтра в этом районе разразится настоящая буря.

— Сезон тайфунов официально закончился в конце октября, — сказала Клэр, вспоминая своё образование метеоролога.

— Закончился или нет, но я видел карту погоды и доплатил за то, чтобы меня сюда доставили до начала штормы. — Фил усмехнулся. — Ладно, ты доплатил. Другим вариантом было сидеть и пережидать, пока она пройдёт. Мне сказали, что это может быть от одного до трёх дней, в зависимости от силы шторма.

— Обычно так редко бывает, — предположил Тони. — Мы слышим раскаты грома, а потом получаем небольшой ровный дождик, чаще ночью, и всё.

— Звучит обнадеживающе, — ответил Фил. — Надеюсь, ты прав. По моим скромным понятиям о погоде, карта выглядела устрашающе.

Клэр выпрямилась.

— Я читала о влиянии атмосферного давления на роды. Я знаю, что рано, но всё будет хорошо.

Глаза Тони сверкнули тревогой, но голос оставался ровным: — Да, когда мы будем рядом с доктором, всё будет великолепно, не раньше.

Борясь с возобновившейся болью в пояснице, Клэр выдавила улыбку.

— Есть несколько вещей, которые ты не можешь контролировать. — Она встала и взялась за его руку. — И мне нравится, что ты так не думаешь. — Её хватка усилилась.

Тони посмотрел на выражение лица Клэр. Он узнал тень боли за зеленью её глаз. Он видел это раньше, но он больше не хотел видеть это. Подсознательно его забота о ребенке уменьшилась пропорционально возросшей тревоге за жену.

— Клэр, ещё рано, солнце сядет через несколько часов, давай поедем в город.

Она покачала головой из стороны в сторону. — Думаю, мне надо ненадолго прилечь. Ужин не улёгся как следует. — Повернувшись к Филу, она выдала, — Сожалею, что не смогла быть достаточно гостеприимной. Кажется, процесс еды приятен, а последствия нет.

— Давай помогу тебе, — Тони прервал её, вставая.

Клэр остановила его: — Не глупи. Вы двое поговорите обо всём, что Фил раскопал о Натаниэле. Мне нужно подремать, и к вечеру я буду в порядке, и вы мне всё расскажете.

Тони прищурился: — Я скоро приду тебя проверить.

Она отпустила его руку и погладила плечо: — Хорошо.

Тони проследил глазами, как она исчезает в арке, ведущей в коридор. Ожидание родов выматывало его так же, как и её. Поставив локти на стол, он опустил голову на ладони и пропустил пальцы сквозь волосы. Ему хотелось посадить Клэр на самолёт и отправить обратно в США. Он жаждал спокойствия от сознания того, что у неё лучшая медицинская помощь из возможных. Он был чёртовым миллиардером! Его жена не должна рожать неизвестно где! Тони знал, что он подвергал её опасности раньше, намеренно и ненамеренно. Сейчас он бы сделал всё для её благополучия.

Встревоженный голос Роуча заставил Тони поднять глаза: — Мы с Френсисом можем поехать за доктором?

Было время, когда присутствие другого мужчины, так явно заботящегося о его жене разозлило бы Тони, но сейчас он знал, что это было правильно. Тони не чувствовал угрозы от Филиппа Роуча, как раньше со стороны Эрика или Брента. Он на самом деле даже был рад их общности. Роуч был их тузом в рукаве. Тони не хотелось признавать, что ему нужна помощь, и, возможно, он это никогда бы не озвучил, но иметь там, в Штатах глаза и уши в лице Филиппа Роуча и тут его же, готового прийти на помощь, здорово успокаивало.

Тони ответил: — Давай дадим ей немного времени. Последнее время её кидает из стороны в сторону. Одну минуту она перебирает детскую одежду, складывает её так и эдак. В следующую — она на кухне помогает Мадлен. Потом раз — она уже спит. Я проверю её скоро. Если боли не прошли, то так и сделаем. — Глядя на свои руки Тони пробормотал, — Спасибо тебе.

Фил кивнул: — А пока, ты хочешь узнать, что я раскопал про взаимодействия лекарственных средств?

— Вроде бы да, но в основном, похоже, что мне наплевать.

Фил откинулся в кресле, вдохнул и выдохнул: — Тебе понравится, обещаю.

Скрестив руки на груди, Тони ответил: — Хорошо, мой друг, не хочешь просветить меня?

Глава 37

— У нас всех есть машины времени. Одни возвращают нас назад, это называется воспоминанием. Другие уносят вперёд, мы зовём это мечтами.

Неизвестный автор.

Клэр была в их комнате, когда тошнота настигла её с удвоенной силой. Доковыляв до ванной, она упала на колени, поддерживая трясущимися руками голову над унитазом. Первый раз утренняя тошнота дошла до рвоты. Кожа намокла от пота пока еда извергалась из неё. Когда всё закончилось, Клэр положила голову на руки и стала ждать. Словно пробудившись от сильных толчков, в висках пульсировала боль, а живот сжался. Собравшись с силами, она вернулась в спальню. Клэр казалось, что если лечь, то дискомфорт закончится. Стратегически распределив по кровати подушки вокруг себя и обняв одну из них, она легла. Иронично, но в позе зародыша с подушкой между ног ей стало легче.

Занавески колыхались от ветерка, который освежал прежде неподвижный воздух в комнате. Клэр наслаждалась прохладой на своей влажной коже и сконцентрировалась на дыхании. Официально у неё было тридцать шесть с небольшим недель беременности. Она читала везде, что тридцать восемь — сорок считаются полным сроком. Хотя она и была бы рада, если бы беременность скорей закончилась, ей не хотелось, чтобы их ребёнок родился раньше срока. Она вздрогнула от внезапного дребезжания стёкол от раската грома, оглядела комнату с рано включённым освещением и прислушалась к нарастающему низкому гулу ветра. Внезапно, комната осветилась вспышкой света. Вдохнув и выдохнув, она начала считать. Этому трюку в детстве научила её бабушка. Увидев молнию, она считала, пока не услышит гром. Бабушка говорила, что число укажет на расстояние в милях до места, где ударила молния. Клэр знала из метеорологии, что это не точно, но этот ритуал давал ей успокоение. Спазм в её животе прошёл, хотя голова, по-прежнему болела. Потерянная в своих мыслях, она не расслышала стук в дверь, пока тот не повторился.

Она ответила: — Войдите.

Клэр увидела встревоженные глаза Мадлен: — Мадамель, вам больно?

— Нет, — солгала она и постаралась улыбнуться. — У меня проблемы с пищеварением. Я голодна, наедаюсь слишком быстро и потом мне нехорошо. — В этот момент её спина вдруг напряглась, отдавая резкой болью в правую ногу. Она против своего желания поморщилась от боли.

Мадлен села на край кровати и ждала. Когда лицо Клэр расслабилось, Мадлен ласково дотронулась до её руки. — Мадамель, Вы горячая. Пожалуйста, расскажи мне о своей боли.

Солёные слёзы стали жечь глаза Клэр. — Это спина. С каждым днем становится все хуже.

— Это может быть инфекция. Я помню, это часто случается на поздних сроках. Может Френсис сможет отвезти Вас к доктору? Ещё светло, если выйти прямо сейчас. Я беспокоюсь из-за шторма. Говорят, он будет сильный.

Клэр закрыла глаза и подождала. Ещё один приступ напряг её спину, сильнее, чем предыдущий. Когда она снова их открыла, то слёзы побежали по её щекам и она кивнула. — Может быть. Это имеет смысл. Я читала об инфекциях мочевого пузыря. Не думаю, что это схватки. Во-первых — слишком рано.

— О! — засмеялась Мадлен, — У деток нет календаря.

Клэр усмехнулась. — Хорошо, во-вторых — я не чувствую боли в животе. Меня просто тошнит и болит спина.

— Хотя я помогла многим детишкам появиться на свет, Вам бы лучше к доктору. Не всё происходит так, как написано в книгах.

Клэр хотела было сказать, что читала об этом не в книгах, а в интернете, но боль вернулась. Это было как удар ножом, быстро, резко и сильно. Она закусила губу и зажмурила глаза. Через сжатые зубы она спросила: — Они могут привезти доктора Гилберта сюда? Можно позвонить, может они смогут доставить его на самолёте?

— Обычно, да. — Мадлен прошла к дверям веранды. Её волосы отбросило с лица, и платье сдуло назад. — Но ни один пилот не поведёт самолёт или вертолёт в такой ветер.

Снова обретя способность говорить, Клэр ответила: — Не думаю, что смогу выдержать качку на катере, если волны большие. — Вспышка озарила комнату, потом опять всё погрузилось в темноту. Клэр увидела, что Мадлен закрывает двери. — О, ветерок такой приятный.

— Пора включить кондиционер. Вам нужен комфорт.

Несмотря на свою любовь к открытым окнам, Клэр согласилась. Капли пота катились спереди и по спине. Её грудь была влажной, и она знала, что пряди волос прилипли к коже. — Хорошо. Может это поможет мне заснуть. — Окна опять задрожали от грома. — Ещё далеко.

— Мадамель?

— Шторм — ещё далеко. Между молнией и громом долгий промежуток.

Мадлен похлопала её по руке. — Я пойду включу кондиционер и принесу Вам воды. У меня есть снадобье, которое может помочь, если это инфекция.

Глаза Клэр расширились.

— Нет, мадамель, оно натуральное, не повредит малышу.

— Хорошо, спасибо.

— Позвать мсье Роулингса?

Закрыв глаза в момент ослабления боли, Клэр ответила: — Нет, мне лучше. Они с Филом смогут поговорить, пока я сплю.

После ухода Мадлен воцарилась темнота. Обычно открытые настежь двери апартаментов, сейчас были закрыты. Лишь сумеречный свет проникал сквозь оконные рамы. Клэр переложила подушки так, чтобы давление было только на правую часть спины и почувствовала некоторое облегчение.

Когда Мадлен вернулась, Клэр выпила снадобье, которое она принесла, молясь, чтобы оно не изверглось из неё сразу же. Оставшись одна, она опять устроилась на подушках. Ещё одна вспышка молнии осветила комнату, и сон начал уносить её вдаль.

Свет наполнял комнату, когда Клэр проснулась. Утренние шумы приветствовали ее, когда она посмотрела сквозь открытые двери на прекрасную синь моря. Она вытянула руки и потянулась, прогоняя скованность долгого сна. Впервые за недели и даже месяцы чувствовала себя совершенно отдохнувшей. Сон всю ночь без перерыва — и боль ушла. Приподняв мягкую простыню, Клэр полюбовалась своими движениями. Столько времени прошло, как она могла менять положение без усилий и концентрации.

Сверкнувшее на левой руке обручальное кольцо привлекло её внимание. Это было так же захватывающе, как и в первый раз. Когда её босые ноги коснулись плитки в ванной комнате, она посмотрела в зеркало, и у неё перехватило дыхание. Паника охватила её, когда руки обхватили плоский живот.

Не в силах удержаться на ногах, она упала на колени и стала кричать имя Тони. Она кричала до тех пор, пока рыдания не оборвали способность издавать другие звуки. Лёжа щекой на кафеле, Клэр услышала, как открылась дверь в их апартаменты.

— Что случилось? Где наш ребёнок? — Вопросы вылетали, пока её глаза не встретились с серым цветом.

В комнату вошёл не Тони, это была Кэтрин. Её серые глаза больше не успокаивали, вместо этого Клэр увидела в них жажду мести. Она вскарабкалась на колени и попыталась закрыть дверь между спальней и ванной. Кэтрин была быстрее. Клэр толкала дверь изо всех сил, но она все же была слаба. Когда Кэтрин вошла, Клэр спросила: — Почему? Почему ты здесь?

Голос Кэтрин звучал скрипуче, как на старой пластинке: — Этот остров принадлежит мне. Он куплен на мои деньги. Почему бы мне тут не быть?

— Нет! Ты дала мне доступ к деньгам. Это мой подарок.

Кэтрин засмеялась: — Я бы ничего не стала дарить Николс.

Клэр встала.

— Я ещё и Роулингс. Оставь меня в покое!

— Николс это все, кем ты когда-то была и когда-либо будешь, и этот тупой ребёнок тоже!

Вены Клэр наполнились откуда-то взявшимися силами. Она бросилась вперёд, обхватила своими маленькими ручками шею Кэтрин и начала её сдавливать. Обе женщины упали на пол.

— Где мой ребёнок? — кричала Клэр.

Кэтрин оттолкнула её назад, но Клэр не разжала пальцы.

— С Антоном, — просипела Кэтрин, задыхаясь.

Глаза Кэтрин закатились, а веки задрожали. Клэр не могла убить её, не сейчас. Она должна была узнать, где Тони и ребёнок. Ослабив хватку, она спросила опять: — Где? Где они?

Серые глаза сфокусировались прямо на ней, а уголки губ изогнулись вверх: — Их нет. Они все умерли. Ты одна! Я убила бы и тебя, но иногда жизнь хуже смерти.

Воздух опять покинул лёгкие Клэр. Слова Кэтрин парализовали её. Не веря своим ушам, она, шатаясь, словно в тумане, поднялась. Кэтрин исчезла.

Клэр была одна. Она услышала, как в комнате закрылась дверь. Выйдя из ванной комнаты, она услышала звон.

Она глянула в сторону веранды. Море вдали исчезло, как и весь их рай. Сфокусировав взгляд на комнате, она увидела золотистые гардины на больших окнах. Белое дерево и ворсистый ковёр окружали её. Вместо переливающихся красок тропиков вокруг были тусклые, однообразные цвета. Отодвинув гардину на французском окне, Клэр увидела суровый пейзаж. Скелеты деревьев, лишённых листьев и тяжёлые серые облака простирались далеко до горизонта.

Клэр упала на колени и закричала. Её слова были обращены человеку, который никогда снова не будет держать её в своих руках и ребёнку, которого ей не суждено увидеть.

— Исчезли! Нет, Боже, пожалуйста, нет! Тони, Тони, Тони… — Её слова растворились в пустоте…

Пустота хуже, чем серость, это ничто…

В глубине гостиной Фил рассказывал Тони, что ему удалось узнать.

— Именно записи нянечек и прислуги Кэмп Гэбриелс зацепили меня и заставили задуматься.

Тони это заинтересовало. Он хотел больше знать о Натаниеле, его жизни в тюрьме, как Самюэль смог аннулировать его брак. Возможно, частично, этот интерес был обусловлен тем, что Тони понимал, что однажды может повторить судьбу своего деда. Энтони Роулингса не посадят за мошенничество в бизнесе. Нет, «Роулингс Индастриз», как и холдинги, были полностью легитимны, Тони следил за этим. Он окружил себя людьми, которые вели дела законно, такими, как Брент, Том и Тим. Конечно, он делал деньги на неудачах и ошибках других, но каждая сделка и каждый договор были заключены по всем правилам. Его грехи были личного плана, и не известно, что хуже. Можно было оспаривать количество жертв и степень его личного влияния, но тем не менее у Тони также были грехи, которые требовали возмещения.

— Когда я добрался до внутренних файлов тюрьмы, то нашёл комментарии о поведении и манерах мистера Роулза. Ничего не было замечено в первые месяцы его заключения. Только после того, как он начал принимать антидепрессанты, стали появляться признаки забывчивости. Иногда это было что-то незначительное: он спрашивал, какой это был день, или думал, что была пятница, а когда узнавал, что на самом деле четверг, то начинал злиться. Что любопытно, так это переписка между Самюэлем и тюремным начальством.

Тони пытался сконцентрироваться. Его мысли постоянно возвращались от слов Фила к Клэр. Упоминание имени отца вырвало его обратно в настоящее.

— С чего это они контактировали с моим отцом? Разве не должны они были связываться с Мари… то есть Кэтрин?

— Когда Натаниеля арестовали в первый раз, они с Мисс Лондон еще не были женаты. Самюэль был ближайшим родственником и опекуном. Очевидно, чтобы передать эти полномочия другому лицу, требовалось согласие всех участников. Самюэль Роулз отказался аннулировать опеку над своим отцом.

Тони встал и принялся расхаживать по комнате. Шторм за окном усиливался. Потоки дождя застилали окна, и Тони мог видеть только своё отражение и потемневшее небо.

— Это смешно. Мой отец никогда не посещал тюрьму. Ни разу!

Фил покачал головой. — Я это видел. Мисс Лондон приезжала каждую пятницу, как часы. Ваши визиты совпадали с длинными выходными и каникулами в колледже.

— Чёрт!» — Тони взглянул на Фила с восхищением, — Есть что-нибудь, что ты не сможешь разузнать?

— Лично я, — Фил ухмыльнулся, — нет, если я знаю где найти.

— Так что ты узнал из переписки?

Фил объяснил, что, когда симптомы якобы-деменции усилились, тюремщики связались с Самюэлем. Один из докторов высказал озабоченность по поводу прописанных лекарств. В соответствии с данными того времени, он заявил, что найдена связь между приёмом антидепрессантов и нехваткой одного витамина, и это приводит к забывчивости, беспокойству и возбудимости. Доктор просил разрешения Самюэля снять Натаниеля с антидепрессантов.

— Мой отец отказался, не так ли?

— Да. Он дал согласие, чтобы давали витамины, но резко отказался одобрить изменение или корректирование режима лечения антидепрессантами.

— Когда происходила эта переписка? — спросил Тони.

— Вы хотите точную дату? Или Вам интересно, было ли это до или после того, как Ваш дед женился на мисс Лондон?

— Б, — ответил Тони. Буква «Б» была навеяна его мыслями о сыне Блейне или дочери Блейн. Слыша о мстительности своего отца и глубоко укоренившейся ненависти, которая витала в их семье, он удивлялся, почему вселенная пожелала доверить ему ребёнка. Роулз в нём не заслуживал такого фундаментального благословения. Он никогда не думал, что заслуживает какой-то благодати. Всё, что он нажил, он заработал, упорно трудясь, кроме ребёнка. Возможно, Николс там, в конце коридора, перевесил Роулза. Это было, словно угроза Кэтрин: Роулз минус Николс.

Но это уравнение не было правильным. Не Роулз минус Николс, а Роулз плюс Николс равно Роулингс.

Прежде чем Фил успел ответить, крик Клэр эхом разнесся по всему дому, заглушенный раскатами грома. Сначала Тони подумал, что ему послышалась мольба жены, но, увидев взгляд Фила, он понял, что это не так.

— Ты слышишь? — спросил Тони, когда крик Клэр раздался с другой стороны дома. Оба мужчины помчались в сторону хозяйских апартаментов и появились у двери одновременно с Мадлен. Сердце Тони сумасшедше билось, когда он схватился за ручку, толкнул дверь и объявил: — Я зайду один. Потом дам вам знать.

Мадлен и Фил кивнули.

Клэр неподвижно лежала в центре их кровати спиной к двери. Груда подушек, окружавшее её тело, вызвали улыбку на встревоженном лице Тони. В последнее время она приносила в постель все больше и больше подушек. Он дразнил ее, говоря, что стена из подушек не остановит его, но Тони знал, что подушки помогают Клэр чувствовать себя более комфортно. Он не возражал бы, если бы она спала на целой кровати из подушек.

Его улыбка быстро исчезла, когда он понял, что она не повернулась на звук открывающейся двери. Он быстро подошёл к дальней стороне кровати и придвинулся ближе. Несмотря на влажные пряди, прилипшие к лицу, она показалась ему прекрасной. Заговорив, он надеялся увидеть её изумрудные глаза: — Клэр, с тобой всё в прядке?

Она не пошевелилась. В приглушённом освещении спальни её кожа блестела от пота, а глаза оставались закрытыми. Он потянулся к ней. Когда его рука была в нескольких сантиметрах от неё, голова Клэр яростно замоталась из стороны в сторону и прошептала:

— Нет… Тони…

Так же быстро, как она позвала, ее тело замерло. Он ждал. Просила ли она его не приближаться? Тони спросил с отчаяньем: — Клэр, нет что?

Когда она не ответила, он присел на край кровати и нежно дотронулся до ее плеча. Нежно встряхнув ее, он сказал: — Клэр, я здесь. Тебе что-то снится?

Она не ответила. Он снова встряхнул — ничего.

— Мадлен! — прокричал он в сторону двери.

Уже совсем тёмное небо озарялось яркими вспышками света. Раскаты грома и молнии шли одни за другими беспрерывно. Фил, к которому присоединился Френсис, молча шагал по коридору взад и вперёд, пока Мадлен и Тони были у Клэр. Она не просыпалась, несмотря на его деликатные попытки. И она больше не выкрикивала его имя.

В комнате было довольно комфортно, наступила приятная прохлада, сопровождающаяся лёгким ветерком от вентилятора, но Тони заметил, что рубашка Клэр прилипла к влажной коже. Убирая с ее лица осветленные солнцем волосы, он почувствовал тепло, исходящее от ее тела: — Она вся горит!

— Мсье, можно я?

Тони неохотно отошёл в сторону, и Мадлен приблизилась к краю кровати, где он сидел до этого. Она протянула руку и провела ладонью по лбу Клэр.

— Боюсь, у неё инфекция. Перед сном я дала ей кое-что, чтобы помочь бороться с этим и помочь ей заснуть. Она не хотела ехать к доктору.

Он выпрямился: — Что Вы ей дали?

— Это местное снадобье. Когда она проснётся, ей станет лучше.

— А ребёнок?

— С малышом всё будет хорошо, лучше, чем, когда у мамы инфекция.

Его плечи опустились, и он шагнул ближе. Прежде чем он успел заговорить, Мадлен откинула простынь, раскрывая тело Клэр.

Тони ахнул.

— Что? Что случилось? Почему она такая мокрая?

— Это воды. Отошли воды. Роды начинаются.

Тони упал на колени и взял жену за руку. Почти касаясь губами лица спящей Клэр, он взмолился: — Пожалуйста, пожалуйста, пусть с тобой всё будет хорошо. — Сдерживая слёзы, он поднял голову и низким, не терпящим возражения тоном, сказал, — Ты же говорила, что с тобой всё будет в порядке. Ты обещала. — Сверкнула молния и прогремел гром. В его голосе снова появилась мягкость, — Клэр, пожалуйста, открой глаза. Мне необходимо видеть твои прекрасные изумрудные глаза.

Его грудь сжалась от ощущения дежа вю. Он говорил уже эти слова однажды, практически дословно. Видя её в постели, с мокрой одеждой, прилипшей к телу, он выругался себе под нос. Это, как и «инцидент», как и Честер, было его виной. Почему она постоянно должна страдать из-за него?

Глава 38

— Я всегда доверяю своей интуиции, она всегда права.

Киана Том

Гарри в последний раз взглянул на бумаги с собранными им доказательствами по делу Шермана Николса, систематизированные и разложенные по коробкам. В цифровом виде всё было сохранено в системе ФБР. Скоро всё это исчезнет и из его квартиры, и из его жизни. Ему тяжело было признать, что с делом покончено. Ну да, не с делом покончено, это он покончил с этим делом. После всего потраченного времени, сил и чувств, ему приказано всё оставить. Прошлой ночью был звонок от заместителя директора — Агент Болдуин был нужен в другом месте. Новое задание предполагало путешествие, а он, наконец, достаточно восстановился для этого. Несмотря на разочарование от проигрыша дела Николса, Гарри с нетерпением ждал возможности уехать. Несмотря на то, что Рождество не за горами, ему нужно было отдохнуть от Пало-Альто, его сестры и даже Лиз.

Решение Эмбер нанять Джона Вандерсола в «СиДжо» добавляло дискомфорта. Им пришлось придумать причину его внезапного отъезда. Вчера он — президент по безопасности «СиДжо», а сегодня, вдруг, исчез. Ему лично очень не нравилось, что Эмбер наняла Джона, но тот был настоящим профессионалом, талантливым, даже одарённым. Тем не менее Гарри испытывал нарастающее раздражение. Было всё труднее заниматься Роулингсом и Клэр, и, одновременно, встречаться с её близким родственником. Гарри удивлялся, как Эмбер и Лиз удаётся этот ежедневный фарс.

Лицензия Джона была восстановлена, и, похоже, он жаждал вернуться от корпоративных финансовых инвестиций снова к юриспруденции. Но у Джона Вандерсола была проблема, называемая порядочностью. Он явно чувствовал себя должником Эмбер и «Сиджо» за поддержку в такой сложный период своей карьеры. Многие компании не дали бы ему никакого шанса несмотря на то, что позже обвинения с него были полностью сняты. Гарри предполагал, что Джон будет усердно выполнять требования «СиДжо» до тех пор, пока его присутствие будет востребовано. Эмбер сказала, что у неё нет никакого желания подталкивать его следовать велению сердца, его помощь с инвестициями и закупками уже значительно помогла компании. Изначально она наняла его во имя якобы-дружбы с Клэр, но это было одно из лучших бизнес решений.

Иногда Гарри задумывался над деловым чутьём Саймона, когда тот назначил Эмбер оперативным вице-президентом «СиДжо». Его рекомендации и уверенность в ней, несомненно, укрепили её будущее положение в совете директоров, когда он погиб. При всей симпатии к Саймону, Гарри всегда считал, что тот больше думал сердцем или другими частями тела, когда дело касалось женщин. Тот факт, что он прождал Клэр восемь лет, был ещё одним доказательством этого. И Гарри уж точно не собирался следовать его примеру.

Эмбер Маккой в качестве генерального директора не переставала удивлять и радовать брата. Сейчас, вместе с Джоном, компания снова гнала волну в игровом мире. Конечно, это пока было слабое волнение, но всё же движение.

Стук в дверь вернул Гарри к настоящему. Он ждал кое-кого из офиса Сан-Франциско чтобы забрать коробки с документами. Но, когда он открыл дверь, на пороге оказалась Лиз.

Гарри окинул взглядом её офисную одежду. Ему нравились узкие в талии юбки и обтягивающие блузки, подчёркивающие округлую грудь. Заметив чёрные туфли на высоких каблуках, он попытался не думать о тех случаях, когда ещё она их надевала. Не в силах скрыть лукавую улыбку, Гарри сказал: — Привет! Проходи.

Она сделала несколько шагов, оглядела стопки коробок и подняла брови: — Ты действительно будешь заниматься другими делами.

Гарри нежно сжал плечи Лиз, притянул её к себе и поцеловал в щёку: — Не могу решить, кто более забывчив — ты или Эмбер. Я не говорю об этом.

Лиз ухмыльнулась.

— Я знаю — иначе тебе придется меня убить. Но, эй! Это дело почти стоило нам — нас. Так, что сказать, что я рада, что ты двигаешься дальше — это как ничего не сказать.

Пройдя на кухню, Лиз открыла холодильник и достала бутылку воды. Гарри спросил прямо из-за её плеча: — Даже если это означает, что мне придётся уехать?

Лиз пожала плечами.

— Мне больше нравится, когда ты здесь. Я могу быть в курсе твоего расписания?

В потёртых джинсах, обтягивающей чёрной футболке, босой и с растрёпанными светлыми волосами, он облокотился о столешницу и улыбнулся: — Я могу сообщать тебе, когда буду дома.

— Но не тогда, когда ты возвращаешься домой.

Он шагнул к ней, положил руки ей на талию и пригвоздил её к столешнице. Глубоко вдохнув, вобрал в себя сладкий запах её духов. Её шею обдало теплом. когда он выдохнул. Прежде чем ответить, он губами прошёлся по её плечу, проведя кончиками пальцев по глубокому вырезу блузки. Лиз откинула голову назад, открывая ему полный доступ и невольно застонала. Он протяжно, с придыханием ответил: — Нет… Не когда я вернусь домой… Я обещаю… когда я дома… я весь твой.

Лиз вздохнула, позволяя ему притянуть их бёдра друг к другу. Но, когда его руки опустились на её округлый зад, Лиз отпрянула.

— Ну хорошо, думаю нам надо поговорить. Хотела бы знать, что у нас за отношения? Кто я тебе?

Гарри выгнул бровь.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы снова вместе, или у нас просто секс?

Запустив пальцы в волосы, Гарри вздохнул.

— Я не знаю, как долго меня не будет и не хочу, чтобы ты застряла тут в подвешенном состоянии. Это может продолжаться несколько дней, а может — несколько месяцев. Это будет несправедливо по отношению к тебе.

Лиз поставила бутылку с такой силой, что капли воды выплеснулись на гранитную поверхность.

— Прекрасно, — сказала она, поворачиваясь в сторону двери.

Гарри схватил её за руку и притянул обратно в свои крепкие объятья.

Глядя в её светло-голубые глаза, он смягчил свой тон: — Что это было? Я думал, мы это уже проходили. Ты же знаешь, что это моя работа.

Лиз кивнула у его груди.

— Знаю. Я только не знаю, что это значит.

Гарри приподнял её подбородок.

— Почему ты вдруг расстроилась?

— Не вдруг, Гарри, а всё ещё!

Вздохнув, Гарри взял Лиз под руку и повёл к дивану.

— Это была работа. Я повёл себя непрофессионально. Всё кончено. Она замужем. У неё будет ребёнок от другого!

— Ты сказал мне, что с ней все кончено после того, как узнал, что ребенок не твой.

Голос Гарри стал громче: — Так и было! С тех пор мы — ты и я — снова вместе. Что теперь случилось?

Лиз встала и принялась расхаживать по гостиной, рассматривая вещи вокруг, как будто ей было до них дело. Наконец, она ответила: — Я хочу тебе верить, действительно хочу. Я могу быть девушкой секретного агента. Господи, Гарри! Меня похитили и заставили смотреть, как какие-то придурки выбивают из тебя дерьмо! — Она глубоко вздохнула и смахнула со щеки слезу тыльной стороной ладони. — Я держала рот на замке всё время, пока эта тупая сучка была тут. — Она взглянула на Гарри.

Он знал, что она ждёт его реакцию, но годы тренировок приучили его сдерживать свои эмоции.

Лиз продолжила: — Я это сделала! Я улыбалась и изображала паиньку, даже когда Эмбер сказала, что вы двое спите вместе.

Гарри выдохнул, чёрт бы побрал его сестру! Он знал, что это она всё рассказала Лиз, но услышав подтверждение напомнил себе, что Эмбер нужно научить держать язык за зубами! Воззвав к своему опыту агента, Гарри встал и подошёл к Лиз. Подняв её подбородок, он ещё раз поцеловал её в губы, мягко и медленно.

— Я сожалею. Всё это поставило тебя в ужасное положение. Мы сможем когда-нибудь оставить это в прошлом, или я буду слышать об этом каждый раз, когда ты на меня злишься? На всю оставшуюся жизнь?

Она вытянула губы.

— На всю оставшуюся жизнь?

— Или пока ты не прогонишь меня.

Её глаза закрылись и ресницы затрепетали.

— Ты никогда не говорил о нашем будущем, даже когда мы жили вместе.

Гарри пожал плечами.

— Самое смешное, — он притянул её ближе, — я сожалею, но вся эта история с ребёнком помогла мне понять, что, может, я этого хочу. — Он почувствовал, как ее грудь прижалась к его груди. Чем крепче он прижимал её, тем твёрже становились соски под блузкой. — Потом, когда угрожали Джилиан, я подумал — она красива и счастлива. Я лишний в её жизни, но другой ребёнок… — Его губы скользнули по её. — Может, я повзрослел?

Держа за руку, он подтолкнул её к дивану, навис над ней, и их губы встретились. Гарри осторожно вытащил её блузку из-за пояса юбки. Через секунду его руки оказались под ее блузкой и бюстгальтером, лаская крепкие, круглые груди, которые моментом ранее манили его. Когда его большой палец стал описывать круги вокруг её соска, Лиз откинула голову назад, и с её губ сорвался стон.

— Гарри… Гарри…

Позже, этим вечером, нежась в постели, Гарри смотрел на спящую Лиз. Положив голову на локоть, он любовался её прекрасными чертами. Она была олицетворением Калифорнии: от светлых волос до загорелой кожи. Она выросла в южной Калифорнии и переехала севернее после колледжа. Место в «СиДжо» не было для неё работой всей жизни, она как-то рассказывала ему о своих мечтах. Это было частью её привлекательности — у них было прошлое. Он и Лиз жили вместе, хорошо поводили время вместе, и вместе совершали ошибки. Это была их настоящая, не придуманная ФБР жизнь. Она даже знала, чем он занимается, и всё ещё хотела быть с ним. Чёрт, её рассказ о похищении разрывал сердце Гарри. Он хотел иметь с ней общее будущее и беспокоился о её безопасности.

Как бы то ни было, Илона и Джиллиан только недавно были отпущены домой и все еще находились под наблюдением. Илона проявила гораздо больше понимания, чем Гарри ожидал. Сейчас, когда он отстранён от дела Роулингс-Николс, бюро рассчитывало, что угроза жизни его бывшей жене и их ребёнку исчезнет, хотя по мнению Гарри, то нападение не имело никакого смысла.

Примерно месяц назад Гарри нанес визит в поместье Роулингсов. Он хотел лично увидеть мисс Лондон. Он полностью контролировал каждую ее реакцию. Первая случилась, когда он представился бывшим бойфрендом Клэр и другом Джона и Эмили Вандерсол. Лондон, казалось, искренне удивилась, что Клэр встречалась с кем-то еще, находясь в Калифорнии. Она высказала сочувствие в связи с её исчезновением и пообещала связаться с ним или с Вандерсолами, если что-нибудь узнает. Для большей достоверности Гарри упомянул, как Эмили остро переживает всё это, ведь при беременности женщины становятся такими эмоциональными.

Ни разу за время разговора у Гарри не возникло ощущения, что она знает о местонахождении Клэр или что ей что-то известно о нем. Напрашивался вопрос, зачем Кэтрин Лондон понадобилось заказывать нападение на него и угрожать его семье? Очевидно, что тот, кто сделал это, знал его, знал, что он из ФБР, знал про Илону и Джиллиан. И, хотя заместитель директора перевёл его на другое дело, он не сможет так просто отстраниться от этой загадки. Однажды, он узнает, кто угрожал его семье, его жизни и его работе.

Лиз пошевелилась, потеревшись щекой о его подушку и что-то промурлыкав. Её мягкая кожа и светлые волосы притягивали его. Он хотел быть с ней честным, действительно хотел, но им обоим лучше не станет, если она узнает, что время от времени он всё ещё думает о Клэр. Иногда, когда он был один, он вспоминал, каково это-быть с ней. Дело было не только в сексе. Он вспоминал, какой она была испуганной по приезду в Пало-Альто. Улыбка каждый раз появлялась на его лице, когда он вспоминал, как она покупала свой первый мобильный телефон. Он не хотел этого, но губы сами растягивались в улыбке. Когда он впервые встретил Клэр, она, словно испуганный оленёнок, открывала новый для себя мир. Его захватило стремление защитить её от всех опасностей, включая Энтони Роулингса. Ещё не зная всех деталей, он чувствовал, что ей пришлось страдать. Глядя в её изумрудные глаза, он понимал, что это было нечто такое, что он не хотел, чтобы она пережила опять.

Гарри заботился о Лиз. Он даже представлял, как проведет с ней остаток своей жизни. Она была другой — сильной и независимой. Многие ли из женщин приняли бы его обратно, после того, что он сделал? Она, конечно, устроила ему настоящий ад, но он это заслужил. Гарри восхищался её стойкости и сильной воле. С улыбкой он признал, что можно восхищаться и её искусности. Ни разу она не подвела и не выдала его перед Клэр и Вандерсолами, хотя её ревность сыграла значительную роль в их с Клэр первой большой ссоре. Гарри знал, что Лиз специально придержала информацию о том, что Роулингс будет на гала-концерте, которую в последний момент сообщили Эмбер по телефону. Он даже сказал об этом Амбер.

Глядя, как она мирно спит, он отодвинул с шеи светлую прядь её волос. Чёрт, ему нравилась эта шея. Борясь с желанием разбудить её, он улыбнулся.

Не было никаких сомнений в том, что он был пьян в ночь торжества. Он был зол на Лиз и на Клэр; однако теперь Гарри должен был поставить Лиз пятерку за усилия. Она взяла карты, которые ей сдали, и разыграла их — очень хорошо разыграла.

— Почему ты улыбаешься? — спросила Лиз, открывая глаза.

— Я как раз думал о твоей сексуальной шее. — Его пальцы скользнули к ее ключице и прочертили извилистую дорожку по шее вниз, к груди. Лиз потянулась к его руке, их ладони соприкоснулись и пальцы моментально переплелись.

— Гарри?

— М-м-м?

— Ещё один вопрос и всё, обещаю

Он вздохнул и откинул голову на подушку: — Давай.

— Как я могу быть уверена, что если в будущем ты столкнёшься с ней, то у тебя снова не появятся к ней чувства?

— Я не знаю. У некоторых пар есть такая штука, как доверие. Я понимаю, что должен снова его заслужить. — Он поднял голову и провёл губами вдоль её шеи, едва касаясь, и, не дыша, прошептал, — Я заслужу.

— В Венеции?

Гарри поднял голову и выгнул бровь: — В Венеции что?

— В Венеции тебе хотелось снова быть с ней? Вы спали друг с другом?

— Нет! — Гарри откинул одеяло и резко вскочил с кровати. — Почему ты зациклилась на этом? Нет! Она планировала встретиться с Роулингсом. — Обнажённый, он зашагал прочь от кровати, жестикулируя руками. — Я всё испортил. Все, что я могу сказать — мне очень жаль.

Лиз на коленях подползла к краю кровати. Подняв голову, она проворковала: — Я верю тебе, вижу, как ты расстроен. Мне жаль. Просто, когда я увидела то фото с вами, держащимися за руки… Ну, мне нужно было знать.

— Ты видела фото? Откуда?

— Эмбер показала мне. — Она поднялась на коленях и, целуя в губы, обвила руки вокруг его шеи и прижалась грудью к его твёрдому телу. — Я верю тебе. Если я сказала «всё», значит всё. — Она слегка отстранилась, чтобы взглянуть ему в глаза. — О, пожалуйста, не говори Эмбер, что ты знаешь, что я видела фото. Она просто хотела, чтобы я знала всё и могла принять осознанное решение.

С широкой улыбкой она толкнула Гарри обратно на кровать. Когда его голова коснулась подушки, она склонилась над ним. Тепло ее грудей накрыло его широкую грудь, когда они соприкоснулись. — Она велела мне не говорить тебе, — продолжала Лиз. Её слова прозвучали между поцелуями на щеке и шее Гарри. — Наверное, мне не следовало — но, Агент Болдуин — теперь, когда я всё знаю — моё решение принято осознанно — и — я не хочу — отпускать тебя — снова!

Гарри опрокинул Лиз на спину. Не давая ему возможности заговорить, она взмолилась: — Пожалуйста, агент Болдуин, Вы можете показать, как сильно будете по мне скучать? Пожалуйста!

Гарри не мог устоять перед её мольбой, её раскрасневшимися щеками, её доверчивым взглядом и растрёпанными волосами. Этого больше нельзя было вынести, и все мысли, не связанные с женщиной, лежащей под ним, унесло прочь.

Глава 39

— Концентрируйся на том, что ты можешь контролировать.

Джон Вуден

— Мсье?

Тони отвел взгляд от Клэр и посмотрел на Мадлен. В руках она держала стопку полотенец и простыней.

— Нужно обмыть её, чтобы сбить жар.

Тони кивнул и взял маленькое полотенце. Намочив его в ванной, он сложил его втрое и осторожно положил Клэр на лоб. Его мягкий голос внезапно стал резонировать в комнате, словно в пещере? — Я знаю, ты плохо спала. — Дом содрогнулся от раската грома. Тони невозмутимо продолжил. — Если тебе сейчас хочется поспать, это нормально, но скоро родится наш малыш. Он или она нуждаются в своей мамочке. — Эмоции клокотали в горле, но Тони усилием воли заставлял себя говорить спокойно. — Клэр, ты нужна мне. Только с тобой я могу быть тем, кем сам могу гордиться. П-пожалуйста, не оставляй меня.

Чья-то рука легла на плечо Тони. Он был на грани. Страх охватил его, вызывая эмоции, которые он не мог контролировать. Энтони Роулингс контролировал всех и вся. Внезапное бессилие наполнило его мир красным. Кроме Клэр, его окружали служащие. Неужели эти люди ничего не знают? К нему не обращаются просто так по имени и не дотрагиваются до него! Тони набрал воздуха в лёгкие и поднял глаза навстречу прикосновению. Его взгляд встретился с взглядом Мадлен, и та грустно улыбнулась. Краснота тотчас рассеялась. Тони накрыл руку Мадлен своей, принимая её поддержку.

— Мсье, Мадамель не покинула нас, она отдыхает. Местное снадобье, что я ей дала, помогает. Ей нужны силы для ребёнка. Мы должны сделать так, чтобы ей было удобно.

Тони не ответил. Он не знал, что делать. Эта ситуация была за гранью его нормальной обыденности. Там, где дело касалось жизни Клэр, он был абсолютно беспомощен. Проглотив свою гордость, он спросил: — К-как нам сделать, чтобы ей было удобно?

Мадлен объяснила, что можно сделать, он согласился, и она тут же принялась воплощать свой план. Сначала она велела Френсису и Филу принести с веранды шезлонг. Когда они открыли дверь и внесли шезлонг, пол залило дождём. Мадлен немедленно вытерла воду с пола и с подушек шезлонга и накрыла его полотенцами и простынями.

Френсис и Фил вернулись к молчаливому бдению в холле, а Мадлен и Тони сняли с Клэр мокрую одежду. Они обтёрли её влажными, а затем сухими полотенцами. Затем Тони осторожно поднял её на руки и положил на шезлонг, где они надели на неё ночную рубашку и накрыли её дрожащее тело чистой простыней. Шезлонг был намного ниже кровати, однако, поскольку матрас на кровати промок, здесь было чисто и сухо.

Статус больше не играл роли. Мадлен больше не была прислугой в доме или служащей, Тони с готовностью передал ей контроль над ситуацией. Если бы она велела ему подпрыгнуть, он бы лишь спросил — как высоко? Впервые на его памяти Тони не стремился к власти. Он ничего не смыслил в родах.

В отсутствие доктора, ставка была только на Мадлен. Она была раздающей карты, контролировала эту игру и получила его внимание и уважение.

Когда небо потемнело и наступила ночь, Тони сделал единственное, что мог. Он сидел рядом с Клэр, положив одну руку на их еще не родившегося ребенка Заметив движение ребёнка, он сказал Мадлен об этом: — Я что-то почувствовал. — Вторая его рука постоянно касалась Клэр. Руки, щеки, лба — всё равно что, лишь бы постоянно чувствовать связь с ней.

Всю ночь пульс Клэр оставался ровным, а их ребенок продолжал двигаться. Только на рассвете Клэр начала просыпаться. Сначала было неразборчивое, как и вечером, бормотание. Она молила: — Тони… нет… ушёл… Тони…нет… — В конце концов мольбы вылились в слёзы. И с каждым её всхлипом разрывался ещё один кусочек сердца Тони. Клэр сражалась в битве, которую могла видеть только она. Он бы сделал, купил, решил всё что угодно, чтобы облегчить ей страдания, но не мог.

Единственное, что он мог предложить, это себя. Ни на секунду не отходя от жены, он вытирал слёзы, покрывающие её щёки, мягким носовым платком, и каждый раз, когда она начинала бормотать, он успокаивал её спокойнейшим тоном: — Я здесь. Я не покидаю тебя. Никто не умер… — Он не знал, слышит ли она его слова; тем не менее, произнося их, он чувствовал себя лучше.

К тому времени, когда солнце поднялось из-за все еще клубящихся облаков, голова Тони спокойно покоилась на краю шезлонга. Ничего не изменилось за эти часы. Он не собирался заспать, но звуки грома, ритмичный стук дождя и постоянство в состоянии Клэр убаюкали его ложным чувством безопасности.

Клэр не могла вспомнить, где она. Последним воспоминанием были апартаменты в Айове. Стены, покрашенные в цвет меди, исчезли, вместо них вернулось белое дерево и золотистые гардины 2010-го. Давящее чувство изоляции было вызвано страхом, пронизывающим её мысли, истощающим её цветной мир. Клэр снова была одинока. Больше она не просыпалась под звуки своего рая. Птицы больше не пели, а прибой не шумел. Единственным звуком был протяжный сигнал «бип». Ей не было нужды смотреть, чтобы понять, что происходит. Клэр знала слишком хорошо — «бип» звучало всякий раз, когда дверь, отделяющая её от остального мира, открывалась.

Одинокая навсегда. «Бип» было постоянным напоминанием о прошлом. Клэр не хотела слышать звук или видеть входящего. Было время, когда-то давно, когда Клэр жаждала увидеть Кэтрин, молилась об этом. Теперь же, когда дверь отворялась, она молилась, чтобы это был кто-то другой. Каждый поднос с едой, набор одежды, всё, что необходимо для жизни, шло от рук женщины, которая теперь была не утешением, а мучением. Клэр знала, что если повернётся, то снова увидит садистские серые глаза Кэтрин.

Хотя ее жизнь и была адом — это больше не имело значения. Желание Клэр продолжать жить исчезло вместе с мужем и ребенком. Она смотрела на еду, которая появлялась три раза в день. Есть не захотелось ни разу. Она смотрела на французские двери, которые нельзя было открыть. За стеклами не было ничего, о чём она мечтала. Цвета исчезли. Принимать душ, одеваться, спать и просыпаться, — всё это было бессмысленно. Мысли и действия Клэр были наполнены лишь одним желанием — быть там, где её семья. Если эта цель может быть достигнута только через смерть, пусть будет так.

Это чувство обреченности охватило ее, когда она проснулась. Ей не хотелось открывать глаза. Она не хотела видеть золотистые гардины. Осторожно, скорее рефлекторно, Клэр открыла глаза. Пока она пыталась сосредоточиться, мир, которого она боялась, исчез; вместо белой деревянной обшивки ее взору предстал потолок из тростника. Вентилятор над кроватью крутился медленно и методично, и воздух, более прохладный, чем обычно, двигался по комнате.

Хотя угол зрения был не привычен, было ясно, что она в своём раю. Когда она попыталась двинуться, оказалось, что все суставы скованы. Клэр чувствовала себя так, будто всё её тело в синяках. Давление на живот напомнило ей про ребёнка. Горькие слёзы наполнили её глаза, когда она потянулась к животу. Но на полпути её пальцы скользнули по густым волосам. Губы Клэр растянулись в улыбке, когда она приподнялась и увидела знакомую черноволосую голову с предательской сединой. Это была самая идеальная прическа, которую она когда-либо видела.

Потянувшись дальше, Клэр нащупала свой большой живот. Лёгкое давление, которое она чувствовала, было рукой Тони, лежащей вокруг их ещё не рождённого ребёнка. Мгновение она лежала совершенно неподвижно, наслаждаясь своей реальностью. Ночь ужаса была всего лишь сном, ночным кошмаром. Как бы в подтверждение этого, их ребёнок пошевелился. Маленькая, сильная жизнь толкалась изнутри через кожу. Каждый мускул в теле Клэр расслабился. Их ребёнок был по-прежнему внутри неё, Тони был рядом, и не важно, что ждёт впереди, сейчас она была там, где хотела быть.

Запустив пальцы в его волосы, Клэр прошептала его имя: — Тони? Хотя его голова не двинулась, рука на её животе изогнулась в защищающем жесте, и он промурлыкал, — Я тут. Я не покинул тебя. Никто не умер…

Она опять прошептала: — Тони, что случилось? Почему ты на полу?

Его усталые глаза встретились с её. И, хотя он выглядел измученным, искры за мягким коричневым цветом наполнили Клэр надеждой и любовью. Он протянул руку и коснулся её щеки. — О, слава Богу, ты не горячая.

Она надула губы.

— Большое спасибо. Ты и сам не выглядишь таким уж горячим.

Его губы мягко нашли её. Когда он отстранился, Клэр увидела, как его усмешка, вынырнув откуда-то из тёмных глубин, тут же исчезла, а по щеке скользнула слеза. Видела ли она его когда-нибудь плачущим? Клэр не могла вспомнить. Облегчение в его голосе вызвало слёзы у ней самой. — Миссис Роулингс, я когда-нибудь упоминал, как люблю этот умный ротик?

Клэр кивнула: — Раз или два.

Он убрал волосы с её лица.

— Ты нас всех здорово напугала.

Видимо, это был день открытий. Сначала слеза, теперь признание в страхе. Клэр готова была спросить, кто этот человек, и что он сделал с её мужем, но искренность его тона не заслуживала колкостей. Вместо этого она взяла его руку и поцеловала ладонь. — Прости, если напугала тебя. Я не помню. Что случилось?

Их голоса, видимо, услышали, и, прежде чем он успел ответить, дверь спальни распахнулась и в комнату ворвалась Мадлен. — О, Мадамель, — её тёмные глаза светились улыбкой, — Мадам Клэр, наши мольбы услышаны.

Такая простая вещь, как собственное имя не должно было вызывать слёзы, но услышав, что Мадлен называет её по имени, как она когда-то, месяцы назад, просила, согрело её. Клэр опять почувствовала движение внутри себя, и, улыбаясь, спросила, — Рискую показаться занудой, но, может, мне кто-то объяснит, что произошло? — Тут она заметила, что боль в спине прошла.

— Да, моя дорогая, мы объясним. Мы не будем заставлять тебя повторять. — Ей послышалась усмешка в его голосе.

— Спасибо. Ведь я не единственная, кто не любит задавать один и тот же вопрос дважды. — Клэр увидела блеск в глазах Тони и сжала его руку. Её забавляло, что одна фраза может так много значить.

— Мадамель, как Вы себя чувствуете?

— Думаю… хорошо… — Клэр попыталась сесть. Тони встал и поднял спинку шезлонга. Тут Клэр заметила, что что-то течёт. — Мне кажется, я только что…

Мадлен коснулась её руки.

— У Вас отошли воды. Скоро ребёнок появится на свет.

Клэр знала, что она должна обрадоваться, но, посмотрев на мужа и потом дальше, за ним, в окне она увидела серое небо. Затем послышался барабанный бой непрерывного дождя. — Доктор Гилберт? — спросила она.

Тони покачал головой и взял её за руку. — Слишком опасно. Фил и Френсис предлагали за ним съездить, но, даже если они доберутся до города, доктор Гилберт вряд ли захочет сюда ехать.

Клэр попыталась собраться с мыслями.

— Мадлен, ты говорила, что принимала роды раньше?

— Уи, случалось.

У Мадлен, по крайней мере, было больше опыта, чем у остальных присутствующих. Клэр кивнула, потом спросила, — Воды отошли? Когда?

— Прошлой ночью, — ответил Тони.

— Почему тогда я не рожаю?

— О, мадам, Вы рожаете.

Клэр закрыла глаза и прислушалась к себе. Она чувствовала себя комфортнее, чем последние несколько недель. Боль в пояснице исчезла. Напряжение прошло. Снизу не давило. Слезы покатились из её глаз.

Тони нежно вытер её: — Почему ты плачешь?

Слова пробивались сквозь всхлипы: — Не думаю, что так должно быть. Если я рожаю, то должна что-то чувствовать. Воды отошли. Для ребёнка опасно находиться внутри. — Она взглянула на Мадлен, — Почему нет схваток?

Мадлен честно ответила: — Я не знаю, но будут. Ваш ребёнок захочет появиться.

Складки вокруг глаз Тони стали глубже.

— Я поеду в город. Я не могу просить кого-то делать то, что я сам не желаю.

Клэр схватила его за руку.

— Нет! Ты не поедешь. Я не хочу, чтобы и Фил с Френсисом рисковали, но ни при каких обстоятельствах ты не должен покидать меня. — Без улыбки она добавила, — Это не обсуждается.

Его улыбка дрогнула, и он прошептал ей на ухо: — Хочешь, я принесу атласную маску?

Она безрезультатно попыталась сдержать улыбку, но её эмоции были слишком остры, и сдерживать что-то было невозможно. Дни, когда можно было «держать лицо» прошли. Сверкая изумрудными глазами, она ответила: — Может быть, позже, но сейчас ты меня не бросишь!

— Слушаюсь, мэм, — Тони посмотрел на Мадлен. — Думаете ей следует поесть?

Клэр вспомнила прошлую ночь.

— Я не хочу. Вчера меня рвало после ужина.

— Мадамель, Вы можете пить? Нет?

— Да, Мадлен, я могу пить.

— Я скоро вернусь.

Когда Мадлен открыла дверь, Клэр увидела стоящих за ней Фила и Френсиса. Внезапно она вспомнила о скромности. Посмотрев вниз на свои ноги, Клэр поняла, что на ней была ночная рубашка, которую она не помнила, как надела, и она была накрыта простыней. — Пожалуйста, разрешите Филу и Френсису войти на минутку. Они выглядят обеспокоенными.

Тони поцеловал Клэр в лоб и попытался подняться. Похоже, что его мышцы тоже задеревенели от сидения всю ночь на полу.

— Дорогая моя, мы все были обеспокоены.

Так хорошо, что все рядом. Клэр хотела бы видеть доктора, но быть с друзьями намного лучше, чем совсем одной.

Френсис сказал, что, хоть прогноз и не обещает ничего хорошего, но если случится просвет в буре, он сразу возьмёт катер и поедет за доктором. Если не получится помочь Мадамель и её дитю таким образом, то будет продолжать делать то, что и всю ночь — молиться. Он сжал её руку, и напряжение из-за предстоящих родов и из-за шторма прошло. Солнечный свет веры пересилил туман сомнения.

Обнадёжив Клэр и Тони, Френсис выскользнул из комнаты. Когда Мадлен вошла с соком, Клэр заметила Фила. Он стоял молча, со скрещенными на груди руками, прислонившись к стене, и наблюдал за происходящим. Клэр протянула руку.

— Фил, я тебя не заметила. Пожалуйста, подойди.

Он покорно и пугающе медленно зашагал к ней. За всё время их знакомства она никогда не видела такого выражения на его лице. Это был не гнев — она видела его в гневе, когда он застал Тони в номере отеля. Это была не тревога — она видела её сотни раз, когда они скрывались. Клэр не понимала, что это, но начала успокаивать своего друга. Сжав его руку, она сказала: — Я в порядке, Фил. С ребенком все в порядке. Пожалуйста, не рискуй своей жизнью, чтобы привезти доктора. С нами всё будет хорошо.

Он не ответил, только кивнул. Возможно, ему было неловко от интимности всей ситуации. Он видел её в ночной рубашке и раньше, но сейчас, по понятным причинам, это было другое.

Клэр посмотрела на Тони. Когда их взгляды встретились, он повторил: — Если кто и будет рисковать, это буду я. — Потом опять посмотрел на Клэр. — И не сейчас.

Она выдохнула.

Клэр выпила почти весь приготовленный Мадлен сок, и Тони помог ей встать. Она где-то вычитала, что ходьба может помочь ускорить роды. Первой остановкой была ванная. Ей хотелось быть чистой. Когда она повернулась, чтобы закрыть дверь, вошёл Тони. — Я не оставлю тебя одну. Придётся тебе меня потерпеть.

Клэр улыбнулась. — Спасибо тебе. — Были некоторые вещи, о которых трудно было просить, но, когда их предлагали или требовали, это успокаивало. В этот момент Клэр была благодарна за требовательность своего мужа.

К полудню дождь прекратился, небо начало проясняться, и голубые пятна пронизывали серое небо. К вечеру голубого стало больше, хотя ветер ещё завывал. Был слышен сильный шум разбивающихся волн с белыми барашками в обычно такой спокойной лагуне. Рука в руке, Тони и Клэр шагали вдоль террасы туда и обратно. Клэр не думала, что кто-то ещё спал, но никто не жаловался. На четвёртом или пятом круге ходьбы к ним подошел Фил. — Извините, но Френсис считает, что у нас достаточно времени, чтобы добраться до города и вернуться до темноты.

Клэр с тревогой посмотрела на Тони. Схватки возобновились, однако они не происходили с какой-либо регулярностью. Спасибо, что не болела спина, только напрягалась середина её тела. Клэр не могла послать людей, которых она любила, на опасное дело. Протянув руку, Клэр взяла Фила за руку, — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Он выпрямился и официальным тоном заявил: — Миссис Роулингс, могу Вас заверить, у меня были куда более опасные задания, чем поездка на катере по Тихому Океану.

Тони кивнул. Когда он начал говорить, Клэр вцепилась в его руку. Оба мужчины увидели, как она закрыла глаза и стала часто выдыхать воздух.

Возможно, между Филом и Тони существовала негласная связь. Оба мужчины хотели помочь, но чувствовали себя беспомощными. Сейчас был шанс для Фила сделать что-нибудь для Клэр.

— Будь осторожен и постарайся побыстрее, — сказал Тони.

Клэр не спорила. Открыв глаза, она увидела, как Фил кивнул и торопливо удалился.

Чуть позже звук мотора пробился сквозь гремящий шум прибоя. Клэр снова взяла Тони за руку. Схватки участились.

Глава 40

- Помнить запрещено, а забыть ужасно — это был тяжёлый путь.

Стефани Мейер, Новолуние

Покидая мужа в четверг утром, Мередит не могла сдержать слез. Он не хотел, чтобы она уходила, но спорить не стал. Он бы не смог прожить в браке со своей подружкой по колледжу десять лет, не понимая ее желаний. Неявка на запланированное собрание была равносильна написанию той первой истории Мередит о Клэр. Это будет ложью и обманом. Очень иронично, учитывая, что её положение, в котором она находилась, отстаивая правду, по факту было обманом.

На парковке Мередит понадобилось несколько секунд, чтобы собраться духом, но собрав волю в кулак, Мередит откинула все мысли о муже и детях и сконцентрировалась на Клэр. Встреча будет недолгой; как только Эмили увидит её, всё кончится. Единственной надеждой было, что её выпустят под залог. Ей было невдомёк, что муж провёл всё утро, рассматривая все их средства и возможности, в ожидании подобного звонка. Она жалела, что не рассказала всем о прогрессе в состоянии Клэр. Она обещала Клэр молчать и не могла опять её подвести.

Направляясь в конференц-зал на первом этаже докторского корпуса, она с сожалением подумала о мисс Бали. Вчера у той практически голова кружилась от восторга, настолько необычна была ситуация, когда столь незначительный работник, как помощница по питанию, была признана за вклад в уход за пациентом. И то, что доктор и семья пациентки возжелали поговорить с подчинённой мисс Бали, было самым большим признанием её работы за двадцать лет. Перед тем, как Мередит вчера пойти к Клэр, мисс Бали всё говорила и говорила о том, как долгие годы их труд недооценивали. Мередит предполагала, что именно благодаря предстоящему собранию она отделалась устным выговором за позднее возвращение Клэр с прогулки и надеялась, что мисс Бали не накажут за то, что она наняла сотрудника с фальшивыми документами.

Приближаясь к конференц-залу, Мередит с трудом поборола в себе желание последний раз зайти к Клэр; вместо этого она заставила свои ноги двигаться вперед. На ней не было формы. Посмотрев на юбку и блузку, она усмехнулась. Она потратила довольно много времени, выбирая блузку, которая, по ее мнению, будет хорошо смотреться на фото в полицейском протоколе.

Переступив через порог, Мередит оглядела комнату. Улыбнувшись присутствующим, она с удивлением заметила пустые сиденья. Она ожидала, что комната будет больше заполнена. Лица, улыбающиеся ей в ответ, принадлежали сотрудникам, которых она периодически встречала в коридорах и палатах пациентов. Собрание было намечено на 8:30, и мисс Бали пришла пораньше. Обычную униформу она сменила красивым юбочным костюмом. Улыбаясь, она села рядом с Мередит. К 8:45 присутствующие стали ёрзать. Улыбка мисс Бали дрогнула, а глаза с тревогой смотрели на настенные часы.

В 9:00 в комнату вошла уверенная в себе, одетая в медицинскую форму женщина и начала извиняться: — Прошу прощения, миссис Рассел и остальные. Меня зовут Валери, я — ассистент доктора Фэрфилда. Меня послали извиниться перед вами за причиненные неудобства. Миссис Рассел, Ваша помощь мисс Николс замечена и оценена по достоинству. Доктор Фэрфилд приносит извинения за то, что не смог присутствовать на этой встрече, так же, как и Вандерсолы. Случилось нечто непредвиденное. Они хотели, чтобы Вы знали, что Ваша помощь высоко оценена. Они надеются, что Вы продолжите работать с мисс Николс, она делает успехи под Вашим руководством. Спасибо всем, что пришли. Эта встреча закончена.

Мередит замерла, пытаясь понять сказанное. Когда помощница доктора Фэрфилда уже повернулась к выходу, Мередит вдруг сообразила, по какой единственно возможной причине все могут пропустить эту встречу. Это должно быть связано с Клэр.

— Простите, Валери, — сказала она.

Ассистентка обернулась: — Да, миссис Рассел?

— С Клэр, то есть с мисс Николс всё в порядке?

— Да, миссис Рассел. Могу я поговорить с Вами наедине?

Разве могла Мередит отказаться? Хотя она только что словно получила помилование, ей нужно было знать, что помешало всем прийти, и что с Клэр. Мередит проследовала за Валери к пустому лифту. Валери нажала кнопку этажа кабинета доктора Фэрфилда. и прошептала, — Доктор попросил, если Вы спросите это, привести Вас к нему.

— Вы уверены, что с ней всё в порядке?

Валери ничего не ответила, но серьёзное лицо делового помощника превратилось в физиономию школьницы, знающей секрет и умирающей от желания им поделиться. Мередит решила не давить слишком сильно. Если её приобщают к этому, то, видно, это что-то грандиозное.

Облегчение, которое испытала Мередит по окончании несуществующей встречи, рассеялось, когда она приблизилась к кабинету доктора Фэрфилда. Она вдруг поняла, что находится в нескольких секундах от встречи с Вандерсолами. — Вы уверены, что мне будут рады? — спросила она, когда они пошли по тихому коридору.

— Да, но давайте сначала я покажу Вам, что произошло. Идите со мной.

Беспокойство Мередит росло с каждым шагом. Валери привела её к комнате с табличкой на двери «Наблюдение». Внутри, лицом к большому зеркалу, стояло четыре стула. Валери показала на зеркало и щёлкнула выключатель. Тёмное стекло преобразовалось в окно, позволяющее смотреть внутрь хорошо освещённой комнаты. По ту сторону стекла Мередит увидела сюрреалистическую сцену. Клэр и Эмили сидели на стульях, касаясь коленями и смотря друг другу в глаза, при этом Эмили сидела, подавшись вперёд и держа Клэр за руки. Казалось, что Клэр чувствует себя не комфортно, но Эмили была просто шокирована. От её припухших глаз по щекам бежали тёмные дорожки от потёкшей туши.

Не было слышно ни звука; тем не менее губы Эмили шевелились, Клэр кивала и качала головой, отвечая на вопросы, которые Мередит не могла расслышать. Затем Мередит заметила покрытое пятнами лицо Джона, когда он присел на колени рядом с Эмили, положив руку на колено Клэр. Доктор Фэрфилд и доктор Браун переговаривались в дальнем углу комнаты, наблюдая за происходящим.

— Что случилось? — спросила наконец Мередит, проглотив бурлящие в горле эмоции.

— Когда персонал пришел в комнату мисс Николс, чтобы помочь ей с душем и одеванием, она уже помылась и была одета. Она сказала им, что не хочет яиц на завтрак, а хочет фрукты. — Описывая эту сцену, которая довела до ажиотажа всех, кто заботился о Клэр, Валери не могла сдержать счастливой улыбки. Мередит же едва сдерживала слёзы.

— Они считают это реально? В смысле, долго ли это продлится?

— Ох, доктор Фэрфилд просто вне себя. Мисс Рассел, он пригласил Вас присоединиться к ним. Ваша забота помогла достичь таких результатов.

Мередит знала, что это правда, но также она знала, что это Клэр делает всё это сейчас только с одной целью — спасти её. Если она войдёт сейчас, то сведёт на нет все усилия Клэр. Не в силах сдержать эмоции в голосе, Мередит ответила, — Я бы хотела, но вижу, что она с сестрой и зятем… Не хочу прерывать этот семейный момент. Кроме того, я не хочу, чтобы она видела, как я плачу. Не хочу расстраивать её.

Валери успокаивающе дотронулась до её плеча.

— Понимаю. Это было волнительно для всех нас.

— Могу я увидеть её позже, после полудня? Сегодня не моя смена, но мне хотелось бы принести ей обед, если можно.

— Почему бы и нет. У мисс Бали есть Ваш телефон?

— Да, есть.

— Если возникнут какие-то проблемы, мы вам позвоним, а так — приходите.

Валери похлопала её по плечу.

— Мисс Николс упоминала Вас. По имени. Она ценит то, что Вы делаете для неё.

Мередит не смогла ответить, слёзы заливали её лицо. Она в последний раз бросила взгляд через стекло, кивнула Валери и покинула комнату наблюдения. Достав из сумочки салфетку, Мередит направилась на кухню. Мисс Бали захочет узнать, что произошло и изменило их встречу.

Добравшись до машины, Мередит позвонила мужу. Внезапно до неё дошло, что он неверно истолковал её слёзы. Конечно, он подумал, что её арестовали. Когда она рассказала, что сделала Клэр, он пообещал праздничный ужин. Мередит согласилась, но с одним условием, ужин будет достаточно поздним. До этого она хотела повидаться с Клэр после того, как уедут Вандерсолы.

Шесть шагов — такова длина пути Клэр вдоль кровати. Её разум кружило вихрем от обилия информации, и единственное, чем она могла замедлить мысли — ходьба. Повторяющийся счёт, шагая вперёд и назад, помогал успокаиваться — один, два, три, четыре, пять, шесть — поворот, один, два… Она говорила себе, что этот способ нормальный, не сумасшедший.

Как ни старалась она сосредоточиться на другом, её мысли возвращались к Мередит. Что, если её там не было, и она не знает, что сделала Клэр? Что, если она не вернётся?

К сожалению, Клэр знала ответ на другой свой вопрос — если Мередит не вернётся, ни одна душа не поможет ей вспомнить человека, которого она любила. Мередит была единственным человеком, готовым нарушить правила — четыре, пять, шесть — поворот — один… О, Клэр знала правила, но это правило не могло быть соблюдено. Раз уж она хочет показать всем, что может быть нормальной, подчинение этому правилу не могло быть на повестке дня.

Клэр знала, что с её воспоминаниями не всё в порядке, в них были дыры размером с кратер! Когда она пыталась вспомнить Тони, то реальные воспоминания перемешивались с иллюзиями. Рассказы Мередит помогали ей вспоминать, они помогали вернуть краски к тускнеющим сценам из ее прошлого. Как только Клэр пыталась вспомнить определённые моменты из жизни, паника начинала клокотать в её груди — три, четыре, пять, шесть — поворот — один, два… Иногда она могла представить место, но не видела лиц. Другой раз она могла распознать лица, но не было запахов. Ей пришло на ум, что её жертва — демонстрация всем, что ей лучше — была напрасной, и её шаги ускорились.

Она сконцентрировалась на его лице, цвете его глаз, запахе его одеколона и не заметила звуков открывающейся двери и движущейся тележки. А, может, игнорирование было осознанным решением. Клэр устала от разговоров — поворот — один, два, три… День был чересчур наполнен.! Так много людей задавали так много вопросов. Ей нужно было время всё переварить и расставить по полочкам, время побыть наедине с Тони. Она знала, что этому не случиться, но воспоминания — это лучше, чем ничего.

Клэр не замечала женщину позади себя, пока та не положила ей руку на плечо. Она обернулась, и от голоса подруги замедлился счёт и стали успокаиваться мысли. Клэр не расслышала, что сказала Мередит, она наклонила к ней голову и прошептала, — О, слава Богу. Я беспокоилась о тебе.

— Обо мне? — Мередит приподняла подбородок Клэр. — А за себя? С тобой всё в порядке? — Обняв подругу, она добавила, — Спасибо!

Подходя к столу, на котором Мередит расположила еду, Клэр ответила: — Я устала. Это нормальная мысль? Правда?

Улыбнувшись, Мередит кивнула.

— Да, Клэр, но то, что ты сделала, О Боже, это было за гранью нормального. Это было потрясающе!

— Я не могу тебя потерять. Пожалуйста, не соблюдай правила. — Клэр говорила спокойно, кратко и прерывисто. — Мне нужно, чтобы ты помогла мне вспомнить. Ты моя единственная связь с ним.

— То, что ты сделала, было рискованно. Ты говорила, что ещё не готова. Спасибо. — Мередит взяла руку Клэр и сжала её. — Я не единственная твоя связь. Ты говорила с Эмили о Николь?

Улыбка облегчения исчезла с лица Клэр.

— Говорила. Она не хочет, чтобы я виделась с ней. Пока. Пока они не будут уверены. Что мне лучше.

У Мередит защемило в сердце.

— А чего хочешь ты?

— Она показала мне фото, — голос Клэр смягчился. — Она прекрасна. — Подняв увлажнившиеся зелёные глаза на Мередит, она добавила, — Я хочу держать её. В своих руках. — Она закрыла глаза, и предательская слеза скатилась по щеке. — Я так много пропустила.

— Но ещё так много впереди. Мы будем стараться, чтобы тебе стало лучше, и ты очень скоро сможешь держать её в своих руках. — Потом Мередит спросила, — Как прошло воссоединение вашей семьи?

Клэр вздохнула и пожала плечами. Она взяла вилку и начала есть. После нескольких кусочков она произнесла, — Было так много вопросов. Я устала говорить.

— Всё нормально. Тебе не нужно мне ничего говорить.

Клэр торопливо выдала: — Я не сказала им твою фамилию. Я лишь сказала. Мередит. С этим у тебя не будет неприятностей? Ведь нет?

— Нет. Я использую фамилию Джерри — Рассел.

Клэр выдохнула.

— Хорошо. Ты будешь приходить? Будешь? Пожалуйста?

— О, конечно!

Хотя Клэр стала говорить медленнее, неполными предложениями, она поведала Мередит, что не знала, что делать, когда Эмили и Джон пришли. Последнее, что она помнила из прошлого, это как сестра сердилась на неё. К счастью, в этот раз Эмили не сердилась, она была радостной! Большую часть времени они говорили о Николь.

Впервые за очень долгое время день Клэр был настолько насыщенным. Было ещё не поздно, но после того, как она поела, Мередит спросила, не помочь ли ей подготовиться ко сну. Клэр не хотела принимать помощь Мередит, ей уже помогали слишком много, но усталость взяла своё.

Вскоре Клэр была в ночной рубашке и готова ко сну. Уже собираясь уходить, Мередит вспомнила кое-что.

— Совсем забыла. У меня есть для тебя подарок.

Она подошла к тележке с едой и вытащила с нижней полки большую коробку, обёрнутую в розовую бумагу с большим ярко-розовым бантом. Яркая коробка резко контрастировала с безликой комнатой. Когда она повернулась к Клэр, то увидела искры в её глазах, которых не видела уже много лет.

— Ты хочешь открыть сейчас? — спросила Мередит, ставя коробку рядом с Клэр на кровать.

Клэр кивнула и прошептала:

— Да, — уставившись на коробку, но не двинулась с места.

— Какие-то проблемы?

— Бумага. Какая она красивая.

Мередит развязала бант и осторожно просунула пальцы под ленту. Освободив подарок от ленты, она положила его прямо в бумаге на кровать рядом с Клэр. Клэр боязливо сняла бумагу и открыла крышку коробки. Когда она отодвинула тонкую упаковочную бумагу внутри, показались три ярких розовых декоративных подушки, две круглые и одна квадратная с оборками. Прижав к груди одну из них, она заулыбалась и спросила, — Можно их оставить тут? Так здорово иметь цвет.

— Да, и я принесу ещё больше цвета. Эта комната будет отражать успехи, которые ты делаешь!

— О… Мне это нравится. — Закрыв глаза, Клэр добавила, — Мне бы хотелось…

Мередит подождала, когда голос Клэр окрепнет. Когда этого не произошло, она спросила: — Что бы тебе хотелось?

— Ты сделала так много. Я не могу. Просить большего.

Мередит приподняла подбородок Клэр, чтобы встретиться с ней глазами.

— Ты спасла меня сегодня от тюрьмы. Чего тебе хочется?

— Чтобы серый. Исчез.

— Я это сделаю. Каждый день мы будем делать все более красочным.

Клэр затрясла головой.

— Нет. Седина в волосах. Я не настолько стара. Что подумает Николь?

Мередит улыбнулась: — О, милая моя, я завтра вернусь, и мы вернём цвет твоим волосам. Какой цвет ты хочешь сделать? — С улыбкой она добавила, — Больше розового?

Положив голову на свои подушки, Клэр слабо улыбнулась:

— Нет, хочу каштановый. Я каштановый шоколадный. Очень. — Её глаза закрылись.

Мередит поставила коробку на пол, положила подушки рядом с Клэр и накрыла её одеялом. Собирая тарелки, она думала о словах Клэр. Да, Мередит помнила историю про волосы Клэр, также она знала цвет глаз Тони. Без сомнения, та определённо любила каштановый цвет.

Назавтра у Мередит была новая цель — вернуть волосам Клэр цвет, как во времена колледжа — прекрасный, блестящий каштановый. Выключив свет и закрыв дверь, она хихикнула. Описание её рабочих навыков постоянно менялось — скоро она сможет добавить парикмахера в свое резюме.

Глава 41

— Важно не кто начнёт игру, а кто её закончит.

Джон Вуден

Тропическое небо темнело. Оттенки красного и оранжевого растворились в чёрном. Тони бросил взгляд в сторону успокоившегося моря в тот момент, когда огненный шар, согревающий землю, в очередной раз находил своё пристанище, прячась за горизонт. Обычно девственно чистый песок лагуны был усеян водорослями и древесными обломками, доказывая недавнюю опустошающую силу тропического шторма. Берег был не единственной его жертвой. Сильный ветер вырвал пальмовые деревья, и они лежали поперёк дорожек вповалку друг на друге по всему острову.

Тони расхаживал между окном и импровизированной кроватью Клэр. Матрас нужно будет заменить, но это такая мелочь по сравнению с рождением малыша.

Мадлен сменила холодный компресс на лбу Клэр на более прохладный и накормила ее ледяными чипсами. Тони наблюдал, но его мысли метались между женой и мужчинами, которых он отправил в море. Время от времени он поглядывал на воду, надеясь — молясь — увидеть Френсиса и Фила. Почти два часа назад они позвонили ему и сказали, что возвращаются с доктором Гилбертом. Поездка обычно длилась от тридцати до сорока минут, так что они должны были прибыть больше часа назад. Время от времени Тони встречался взглядом с Мадлен. Она не произнесла ни слова, но по её нахмуренным бровям, он знал, что она тоже волнуется. Он не знал, это из-за Френсиса, который сам не раз предупреждал их о трудностях навигации в темноте, или из-за Клэр.

Сдавленные крики Клэр оторвали его взгляд от отражающей стеклянной поверхности. Комната была ярко освещена. Были включены все светильники, находившиеся в комнате и те, что Тони собрал по всему дому. Промежуток между схватками Клэр становился всё меньше. Он опустился на колени подле неё и поцеловал в щёку, ожидая реакции. В одно мгновение она хотела, чтобы он был рядом, а в следующее — чтобы ее не трогали. Был момент вечером, когда он в очередной раз пошёл в ванную смачивать полотенца для неё, Мадлен перехватила его в углу и сказала: — Месье, то, что мадамель говорит и чувствует, это нормально. Ей нужно, чтобы Вы были сильным.

Тони кивнул. Он больше не понимал, что нормально. Весь его мир изменился так, как он не мог раньше себе и представить, а появление ребёнка в его жизни приближало его к небытию, о существовании которого он раньше и не подозревал. А быть сильным — это то, что он может. Это его конёк. Если бы он мог взять на себя боль, которую он видел в глазах Клэр, он бы без раздумий принял её.

— Тебе нет необходимости сдерживаться, — подбадривал он Клэр. — Кричи, если надо.

На этот раз она взяла его за руку и сжала её так, что на этот раз подавить крик пришлось ему самому. Ещё никогда его миниатюрная, нежная жена не проявляла такую физическую силу. Он не был уверен, что кости его пальцев не пострадают, но в следующий миг её хватка ослабла, облако боли рассеялось, а из её изумрудных глаз по щекам потекли слёзы.

— Где доктор Гилберт?

— Он скоро будет здесь. — Звучал ли его голос уверенно? Тони надеялся, что да. Он много раз пытался дозвониться Филу, хотя знал, что в море телефон плохо ловит. Единственным средством связи была радиосвязь, ресивер которой находился в лодочном сарае, но ещё раньше, когда Тони упомянул об этом и собрался туда идти, взгляд Клэр, полный паники, остановил его. Она твердо решила, что он должен быть с ней. Неужели она не понимала, что он тут бесполезен, ей нужен доктор Гилберт?

— Тони! Тони?

— Я тут, рядом.

Её лицо исказилось, и она издала звук, которого он ещё никогда не слышал.

— Я тут, что я могу сделать?

Тяжело дыша сквозь боль, он еле слышно произнесла: — Там так сильно давит.

Мадлен приподняла простыню и просунула руку между ног Клэр. Когда она её вынула, рука вся была в крови. Тони почувствовал, как его собственная кровь отлила от лица. Хорошо, что он стоял на коленях, иначе его демонстрация собственной силы закончилась тем, что он растянулся бы на полу. Мадлен посмотрела ему прямо в его глаза.

— Мсье, Ваш ребёнок сейчас появится на свет.

Тони кивнул, по крайней мере, ему так показалось.

— Сейчас, мсье!

Клэр вскрикнула, когда Мадлен в очередной раз стала исследовать под простынёй. Хотя голос Мадлен был спокоен, её слова лишили Тони возможности дышать:

— Я не чувствую головку. Слишком мягко. Он идёт попкой.

Прежде чем он успел ответить, хриплый голос Клэр взмолился:

— О, пожалуйста, пожалуйста, помогите моему ребёнку!

Тони успокаивающе гладил её по лбу, не зная, чем помочь.

— Мадлен, скажи, что нужно делать.

— Позвольте мне взглянуть на ваши руки, мсье.

Он поднял руки, показывая ладони.

— Слишком большие. Я сама буду помогать ребёночку. Я переживаю по поводу пуповины. Доктор говорил что-нибудь про разрыв?

Клэр покачала головой. Слёзы хлынули рекой, намного свободнее, чем слова:

— Нет, но последний ультразвук был два месяца назад.

— Она перевернулась, но это ничего. Многие так рожают. Я боюсь, можно ли тянуть, правильно ли лежит пуповина.

Сквозь тяжёлое дыхание послышалась отрывистая мольба Клэр:

— Пожалуйста… Мне всё равно, что со мной, спасите моего ребёнка.

Волосы на шее Тони встали дыбом.

— Мне не всё равно! Мы спасём вас обоих…

Не успел он договорить, как Клэр опять закричала. Её крик отозвался по всему дому и, казалось, — по всему острову. Теперь руки Мадлен были в крови до локтей. Тони увидел брызги и на её платье.

— Идите на кухню. Там в шкафу около плиты коричневый ящик. Принесите его мне.

Тони посмотрел на затуманенные глаза Клэр. Она опять закричала.

— Я скоро, — пообещал он, целуя влажную голову Клэр и отступая назад. Обогнув край кровати, Тони поскользнулся на деревянном полу. Посмотрев вниз, он остановился. На полу он увидел лужу крови, просачивающуюся в щели между половицами.

— Иди, быстрей! — команда Мадлен придала ускорение его остановившимся ногам.

Тони не слишком хорошо ориентировался на кухне, но он знал, что такое плита и шкаф. В шкафу он нашёл коричневый чемоданчик, открыв который, почувствовал, как кровь стынет в жилах. Внутри были блестящие, чистые, с острыми лезвиями, ножи. Желчь подступила к горлу, когда он представил себе, как один из этих ножей используют против его жены. Тони не мог позволить Клэр испытывать такую боль без ничего. Он подхватил бутылку бурбона. Он заставит её выпить, если потребуется, и, возможно, алкоголь пригодится для стерилизации ножей. Он не знал точно, зачем, но торопясь назад к спальне, Тони крепко прижимал к себе и ящик, и бутылку.

Когда он вошёл в ярко освещённую комнату, Клэр лежала с закрытыми глазами, опустив голову подбородком на грудь. — Что случилось? Что ты сделала?

— Ничего, месье, это её тело, оно знает. Её мышцам нужен отдых, и так она не чувствует боль. Откройте кейс, пожалуйста.

Он открыл.

— Этот, с коротким лезвием, — тут она увидела бутылку, — вылейте бурбон на лезвие.

Он не знал, как ему вообще удавалось двигаться. Волнение было огромным, а движения медленными. Красный цвет, заполнивший их комнату, был не от гнева — это была кровь Клэр. Тони хотел одного, чтобы всё это прекратилось.

Когда он протянул нож Мадлен, их взгляды встретились.

— Мсье, я делаю все возможное, чтобы спасти вашего ребенка.

— И мою жену, Мадлен, спасите мою жену.

Она кивнула. и в этот момент они услышали голоса на веранде. Открылась дверь, и показались Фил, Френсис и доктор Гилберт. Френсис начал говорить что-то о деревьях, преграждающих им путь, а доктор вошёл и огляделся, оценивая ситуацию. Посмотрев на Тони, он сказал: — Мистер Роулингс, мне нужно помыть руки. Идите со мной и всё мне расскажете.

Рассказ был сжатым — времени не было на полное повествование. Тони подчеркнул основные моменты: воды у Клэр отошли около суток назад, схватки возобновились примерно шесть часов назад, и они интенсивные уже около двух часов; похоже, она потеряла много крови, недавно потеряла сознание, и Мадлен считает, что ребёнок обвит пуповиной.

Доктор Гилберт кивнул и открыл свой саквояж. Надев бумажный халат поверх одежды и перчатки, он занял место Мадлен у края кровати. Увидев ножи, он кивнул Мадлен.

— У Вас хорошее чутьё. Помойте руки, мне нужен ассистент.

Тони подошёл к изголовью и стал убирать с лица Клэр мокрые от пота волосы, что-то нашептывая ей на ухо. Изо всех сил он старался не прислушиваться к словам доктора и Мадлен. Это было не характерно для него. Он был человеком, берущим на себя ответственность, требующим от других всю информацию, все факты. Сейчас он предпочёл притвориться, что всё нормально, особенно когда доктор Гилберт спросил: — Мистер Роулингс, я надеюсь, что до этого не дойдёт, но, но тем не менее, если придётся выбирать между женой и ребёнком, какое будет Ваше решение?

Как кто-то может ответить на этот вопрос? Женщина, которую он любил больше собственной жизни и невинный ребёнок, эту жизнь ещё не попробовавший? Глубоко вздохнув, Тони посмотрел доктору прямо в глаза и, невзирая на чувство беспомощности, нашёл в себе голос, достойный руководителя империи и сказал: — Доктор, выбирать не потребуется. Вы спасёте их обоих.

Было не время для дебатов. Тело Клэр содрогалось схватками. Она была без сознания, но мускулы работали над освобождением их ребёнка. Тони услышал ужасный звук, как будто прокололи кусок пластика. Уткнувшись лицом в плечо Клэр, он продолжал говорить, сам не зная о чём — о прогулках, об озере, о пляжах. В то время на заднем плане послышался всасывающий звук и требование подать скальпель. Он всё следил за пульсом Клэр, бьющимся под его пальцами, и только крик ребёнка придал ему силы поднять голову.

Доктор Гилберт держал на руках, а Мадлен обтирала маленькое розовое тельце самого прекрасного на свете ребёнка. Он говорил себе, что, если уж пришлось бы выбирать, он бы выбрал жизнь Клэр. Он знал, что только так смог бы жить дальше. И снова его жизнь превратилась в сплошное противоречие, он бы выбрал Клэр, но, глядя на круглое личико, крепко сжатые глазки и открытый ротик, он всем телом почувствовал облегчение, что ему не пришлось делать этот выбор.

Сквозь громкий, самоутверждающий крик их ребёнка послышался голос Мадлен:

— Мсье, встречайте свою дочь.

Прежде чем он успел пошевелиться, он сжал руку Клэр:

— Доктор, а Клэр… — Его голос сорвался, и он не смог закончить вопрос.

— Она потеряла много крови, но думаю, когда мы удалим плаценту, наложим швы и восполним недостаток жидкости, с вашей женой всё будет хорошо.

После этих успокаивающих слов, он двинулся к Мадлен, которая держала их прекрасную малышку, уже завёрнутую в одеяльце. Её глазки были закрыты, и она, похоже, успокоилась в тепле. Макушка ее маленькой головки была покрыта тонким слоем тёмно-каштановых волос. Наклонившись, Тони проворковал: — Привет, принцесса. Я твой папа.

Кошмар последних нескольких часов рассеялся, когда он, вымыв руки, присел на кресло-качалку, принесённое из детской и придвинутое к изголовью Клэр, и Мадлен вручила ему благословенный свёрток. Тони никогда не мог представить, что другая женщина сможет занять место в его сердце. Оно давно уже принадлежит только Клэр. И снова он ошибся. Не то чтобы малюсенькая девочка вытеснила свою мать, это было невозможно. Но эта малютка расширила его сердце и заняла там своё собственное место. Казалось невероятным, что его сердце было способно вырасти, не так давно Тони даже не подозревал о его существовании. Тони нежно поцеловал лобик своей дочки, и она сморщила носик.

— Мсье, как её имя? — с нетерпением спросила Мадлен.

— Подождём, когда Клэр очнётся. Мы так и не выбрали имя.

Тони заметил, как доктор и Мадлен переглянулись.

— Мистер Роулингс, уже почти полночь. Местные очень суеверны. Ни один ребёнок не должен войти в новый день без имени. Это принесёт неуверенность и несчастья на всю оставшуюся жизнь.

Тони посмотрел на часы. Было 11:58 ночи. Он мысленно вернулся ко всем их разговорам об именах. Они просматривали имена список за списком. Она сказала, что Блейн годится и для девочки, но ему это не казалось правильным. Уставший мозг Тони припомнил разговор, происходивший в один из первых дней после его приезда. Он тогда сказал, что этот ребёнок будет Роулингсом, а не Роулзом или Николсом. Но Роулз это часть Роулингс, как ни пытался Тони от этого спрятаться, а их дочь была также Николс, о чём должна с гордостью помнить. Прочистив горло, он посмотрел вверх на ожидающих Мадлен и доктора Гилберта и сказал: — Позвольте представить вам нашу дочь, Николь Кортни Роулингс.

На лице Мадлен засияла улыбка, освещая своей радостной уверенностью комнату, и так уже наполненную ощущением счастья.

Клэр проснулась на кровати в своей комнате. Каким-то образом она догадалась, что это не их постель, но рядом, прислонившись к изголовью, сидел её муж. Когда она повернулась к нему, её глаза распахнулись и дыхание замерло. В его руках был завёрнутый в одеяло спящий ребёнок. Слёзы хлынули по её щекам, Клэр подняла голову. Всё тело болело, но она могла без труда двигаться.

— Я сделала это? — спросила она, встретившись взглядом с его усталыми глазами. Мягкий цвет шоколада притягивал её.

— Да, миссис Роулингс, Вы это сделали. — Он наклонился, и их губы встретились. Смотря с любовью в её глаза, он добавил, — Вы проделали превосходную работу.

Клэр приподнялась и села под бочок к своей семье. На сгибе её правой руки были такие знакомые следы от уколов. Решив игнорировать болезненные ощущения, она сконцентрировалась на семье. Несмотря на очевидную усталость Тони, она видела гордость в его глазах. Тони снова коснулся губами ее губ, прежде чем положить ребенка ей на руки. — Могу я представить нашу дочь?

Сердце Клэр растаяло.

— Девочка, М-Мадлен была права.

Покачав головой, Тони ответил.

— Думаю больше не стоит в ней сомневаться.

— Мы не выбрали имя для девочки, — проговорила Клэр, осторожно разворачивая одеяло, открывая подарок, который она носила в течение девяти месяцев.

— У неё есть имя.

Клэр подняла голову.

— Да?

— На островах есть поверье, что нельзя вступать в следующий день без имени. Надеюсь, ты не возражаешь. Я не хотел рисковать, чтобы не накликать несчастья на нашу дочь.

Клэр пыталась осознать, что у неё есть дочь, которая уже имеет имя.

— Ракель? — К этому имени он постоянно возвращался в их спорах.

— Нет, я хотел, чтобы имя объединяло наши семьи, чтобы оно говорило, что вендетта закончена.

Клэр не знала, что и сказать. Слова были сказаны так эмоционально, что она и не помнила, слышала ли когда-нибудь такое от Тони. — Какое? Что за имя ты выбрал?

— Николь. — Глаза Тони молили о понимании.

Губы Клэр раскрылись, а глаза засияли. Игра закончена. Больше нет места стратегии и манипуляциям, вместо объявления победителя, они сыграли вничью. Имя их дочери было главным призом Клэр. Сердце её наполнилось гордостью. В этот момент она поняла, что это был способ Тони сказать их дочери, что она и Николс, и Роулингс. — О, Тони, как мне нравится! Мы никогда даже не говорили об этом.

Грудь Тони дрогнула, когда он с облегчением выдохнул.

— Николь Кортни Роулингс.

Это было самое прекрасное имя, которое она когда-либо слышала. Когда Николь открыла глаза, и Клэр увидела свой любимый шоколадно-коричневый, она прошептала: — Я хотела твои глаза. Ты хотел девочку. Наши оба желания благословлены.

Ротик Николь повернулся в сторону груди Клэр.

Тони прислонил голову к стене, закрывая глаза. Это были долгие сорок восемь часов. Прежде, чем забыться сном, он промолвил: — Желание, сон, чудо… Что бы это ни было, оно реально.

Глава 42

— Говорят, что время лечит все раны. Я не согласна с этим. Раны остаются. Со временем разум, защищая себя, покрывает их шрамами и боль уменьшается. Но она никогда не уходит совсем.

Роуз Кеннеди

София остановила машину на круглой кирпичной подъездной дорожке перед массивным домом Марии. Она услышала в мобильном голос Дерека: — Хорошего ланча, детка. Дом так хорош, как ты предполагала?

Она разинула рот, когда взглянула на особняк в романском стиле с фасадами из известняка, речного камня и кирпича. Он как будто сошёл с экрана фильма сороковых годов прошлого века.

— Он удивителен. Не могу поверить, что она тут живёт. Неужели в таких домах могут жить люди?

Дерек засмеялся.

— Ну, она работает на Роулингса. Это его дом. По крайней мере был. Никто не знает жив он или нет, но это, наверно, не подходящая тема для беседы за ланчем.

— Постараюсь не забыть — держаться в разговоре подальше от темы пропавших работодателей. Как ты сказал, она назначена управляющей его поместьем?

— Да, я нашёл информацию, что она там долгое время работала и пользовалась полным доверием…

София прервала его: — Эй, милый, передняя дверь открывается. Мне пора выходить из машины. Позвоню на обратном пути.

Она успела услышать, как он сказал, что любит её, прежде чем заглушить двигатель, и Bluetooth связь разъединилась.

— Я тебя тоже люблю, — сказала она в тёплый воздух салона. Контраст с холодным февральским воздухом снаружи был разителен. София поправила пальто и перчатки и поспешила к большим дверям, пряча лицо от падающих снежинок.

Когда её ботинки ступили на мраморный пол, джентльмен, стоявший внутри, кивнул. Глянув вниз, София заметила следы снега и лужи от своих ботинок.

— Мисс София?

— Да, здравствуйте, — смущенно сказала София и протянула руку.

Джентльмен опять кивнул и сказал: — Мисс Лондон Вас ожидает. Могу я взять Ваше пальто?

София отчаянно старалась не таращиться на окружающую обстановку, снимая пальто и перчатки и передавая их дворецкому — м-м-м… или слуге? Она не знала кто это, однако очевидно, что он не пожимал руки.

— Да, спасибо. Где мисс Лондон? Она здесь?

— Да, мисс. Она ожидает Вас в гостиной. Следуйте, пожалуйста, за мной.

Каждый шаг напоминал Софии о её фантазиях. Она выросла в Нью-Джерси и, будучи фанатом искусства, любила смотреть старое кино, особенно чёрно-белое. Если там пели и танцевали — ещё лучше. Ложась спать, она думала о фильмах и местах, где жили персонажи. Ей снились особняки, слуги и роскошь. Когда она выросла, то поняла, что жизнь, которую она видела в фильмах, это в основном мир фантазии. Можно черпать в них вдохновение, но в реальности этого нет. Войдя в гостиную, София подумала, что, может, этот мир всё же существует. Она взглянула на камин размером с её комнату в Провинстауне. Выложенный песчаником, с потрескивающим огнём, он наполнял комнату теплом.

— Добро пожаловать, София! — сказала Мэри, вставая и откладывая ноутбук, на котором она читала до этого, сидя за столом.

София подалась вперёд к своей подруге, приветственно обнявшей её.

— Мэри, у вас замечательный дом!

Мэри пожала плечами: — Знаю, но после стольких лет перестаёшь это замечать.

Посмотрев в окно, Софи увидела зимний сад. Внизу был большой двор, где травинки высовывали свои головки сквозь тонкий слой снега навстречу кружащимся в морозном воздухе снежинкам. Деревья обрамляли двор, скрывая этот рай от посторонних. Опять посмотрев внутрь комнаты, София задержала взгляд на камине, источающем жар.

— Камин огромный! В такой день, как сегодня, это так здорово!

Мэри улыбнулась.

— Это действительно приятно. Могу я предложить тебе кофе? — Прежде, чем София ответила, Мэри поправила себя, — Нет, ты ведь любишь чай, не так ли? Будешь горячий Эрл Грей?

— Было бы замечательно, спасибо.

Мэри отдала распоряжения вошедшей через минуту женщине. Та вернулась с чаем для Софии, когда они с Мэри сидели на диване и разговаривали, и сообщила, что скоро будет готов ланч. Спустя пару минут в комнату забежала молодая девушка с листком бумаги в руках. Срывающимся голосом она произнесла: — Мисс Лондон, извините за беспокойство.

— Синди? Какие-то проблемы?

Юная леди затрясла головой.

— Я не хотела мешать. Я знаю, Вы заняты, но, может позже я смогу поговорить с Вами…

Мэри посмотрела на Софию. София не знала, как реагировать. Было ясно, что что-то случилось.

— Мэри, я никуда не тороплюсь. Если вам двоим нужно что-то обсудить, я с удовольствием посижу, посмотрю на огонь в очаге.

— Спасибо, София. — Мэри повернулась к Синди. — Пойдём ко мне в кабинет.

Когда они уже уходили, София успела услышать, как Синди упомянула о письме, ФБР и родителях. Потом они исчезли в конце длинного коридора, оставив её в размышлениях. Всё здесь казалось странным и очень отличалось от её мира. Хозяин этого дома числился пропавшим, но, казалось, никто особо не беспокоился, и всё шло своим чередом, а юная леди получала письма от ФБР… София сидела, откинувшись на плюшевую спинку дивана, и смотрела на пламя. Дерево потрескивало и рассыпало искры, завораживая. В Провинстауне у них с Дереком был настоящий камин. Везде, где они жили потом — газовые. Предполагалось, что разницы нет. Вдыхая отчетливый древесный аромат, София поняла, что разница была.

— Ты готова обедать? — спросила Мэри, вырывая её из гипнотических чар пламени.

— Да. Всё нормально? — спросила София, увидев, как Мэри потёрла ладони о переднюю часть своих бёдер. Точно так, как делала сама София, когда пыталась скрыть беспокойство.

— Да. Пойдём, я покажу тебе столовую.

По пути Мэри рассказала, что Синди работает в поместье несколько лет. Ей было всего восемнадцать, когда её родители трагически погибли. Похоже, сейчас этим заинтересовалось ФБР и хотят эксгумировать останки.

София ахнула.

— О, Господи! Какой ужас! Я никогда не позволила бы этого по отношению к своим родителям!

Руки Мэри опять прошлись по её бёдрам. Они сели.

— Может тебе поговорить с Синди? Я знала её мать, мы были подругами. Я посоветовала отказаться. Ничего хорошего нет в копании в прошлом.

София выпрямилась на стуле с высокой спинкой и оглядела очаровательную столовую. Вдоль одной стороны стола находилась встроенная витрина с изысканным фарфором. Посмотрев наверх, София увидела узорчатый, с позолотой, потолок.

— Согласна. Нужно двигаться вперёд.

Остаток вечера они провели у камина, обсуждая искусство и предстоящие события в Куад Ситиз. Перед самым уходом София спросила: — Мэри, ты не возражаешь, если я тебя кое о чем спрошу?

— Конечно. Не могу обещать, что отвечу, но спрашивай.

— У меня не так много знакомых, с кем можно поговорить, особенно здесь. Дело в том, что… — София запнулась в нерешительности, — перед моим отъездом из Калифорнии мне позвонила моя биологическая мать.

Мэри посмотрела на неё и медленно спросила: — Тебе позвонила женщина, которая недавно умерла?

София затрясла головой и усмехнулась от абсурдности произнесённого Мэри.

— Нет, люди, которые вырастили меня были замечательные, я любила их и буду любить всегда, хотя меня удочерили. Мои родители были честны со мной. Я никогда не чувствовала себя обделённой или менее любимой от того, что моя мама не рожала меня. Если честно, мне было наплевать на женщину, которая меня родила и на биологического отца. До этого звонка.

— Что случилось после звонка?

— Я задумалась о ней и о нём.

Мэри склонила голову набок и подняла бровь.

— О нём? Ты задумалась о своём отце?

София резко выдохнула: — Ну да. Женщина, родившая меня, позвонила, но что с моим биологическим отцом? Они все еще вместе? Любили ли они друг друга или все еще любят? Жалеют ли они, что отказались от меня?

— О, понятно. Спрашивала ли ты об этом?

— Нет. У меня есть номер телефона, но иногда я думаю, что лучше не знать. Так я могу сама придумать ответы.

Мэри улыбнулась.

— Так каков твой вопрос, дорогая?

София изменила позу, поджав одну ногу под себя и откинулась на мягкую спинку большого кресла.

— Не знаю. — Её голос звучал глухо. — Думаю, мне просто нужно поговорить об этом. Дерек слушает, но он слишком печётся обо мне. Он боится, что это причинит мне боль.

— А может?

Губы Софии сжались, и она выдавила улыбку.

— Я обдумывала все возможные варианты. Если я узнаю, что у меня есть пара успешных родителей, у которых всё замечательно, тогда возникнет вопрос, почему они не захотели сделать меня частью своей жизни. А если узнаю, что они не вместе, или что они не хорошие люди, тогда я задам себе вопрос, не было ли дело во мне.

Мэри подалась вперёд и положила руку на колено Софии.

— Это очень серьёзное решение. Я знаю многих людей, которые совершали поступки, о которых сожалеют. Возможно, поэтому та женщина позвонила. Возможно, она сожалеет о том, что сделала тридцать три года назад. В любом случае, не думаю, что ты должна чувствовать себя ответственной за что-то, кроме того, кем ты стала. — Серые глаза Мэри блеснули в свете камина. — София, ты очень образованная и красивая женщина. Женщина, с которой ты говорила, должна гордиться тобой.

Всё затуманилось перед глазами, но София усердно пыталась не расплакаться.

— Мне не хватает мамы и папы. — Тыльной стороной ладони она смахнула предательскую слезу. — Спасибо тебе, Мэри. Наверное, в выходные мне особенно одиноко. — Она взяла Мэри за руку. — Спасибо, что выслушала.

— Всегда готова помочь.

— Знаешь, у нас не такая большая разница в возрасте, но и Синди пришла к тебе, когда у неё возникла проблема. — София хихикнула. — Тебя, наверно, достало слушать про чужие проблемы.

— Нисколько. Я польщена, что ты готова поделиться со мной.

— Да, и думаю, что ты была права — не стоит ворошить прошлое. Я не хочу знать эту женщину. Мне повезло с прекрасными родителями, фантастическим мужем и хорошими друзьями. Зачем испытывать судьбу?

После приятно проведённого вечера Мэри проводила Софию до двери. Она проследила, как машина Софии рванулась прочь, и ворота за ней закрылись, и пробормотала:

— Восемнадцать лет — вот какая между нами разница в возрасте, и тебе совсем не обязательно знать о человеке, который поделился своим ДНК, чтобы сделать тебя. Я отказываюсь считать его твоим отцом. Он не заслуживает никакого внимания такой прекрасной женщины, которой ты стала. То, как сейчас обстоят дела, гораздо лучше, чем привносить в уравнение воспоминания об этом чудовище.

Направляясь к кабинету, Кэтрин улыбалась, её никто не мог услышать: — А со временем, моя дорогая, я обещаю, что все будет еще лучше.

Гарри закончил отчёт. Его задание в Западной Вирджинии было выполнено. Завтра он летит обратно в Пало-Альто. Он подумал было, не позвонить ли Лиз и предупредить её, но он решил, что сюрприз будет забавнее, и его губы расплылись в коварной улыбке. Его отправили перед Рождеством, и у них не было возможности отпраздновать этот праздник. Поскольку День Святого Валентина уже не за горами, он постарается придумать, как бы его получше провести. Он считал, если как следует поразмыслить, то что-нибудь придёт на ум.

Имея в запасе несколько минут, прежде чем покинуть местное отделение, Гарри решил воспользоваться базой данных Бюро. Ему не потребовалось много времени, чтобы пробраться в данные своего старого дела. Через несколько секунд он открыл файлы Роулингс/Николс и был вознаграждён новой информацией. Оказалось, что Энтони Роулингс продолжал поддерживать контакт, как и было приказано ФБР. Клэр Николс Роулингс родила здоровую девочку. На долю секунды Гарри задумался, были ли у ребенка голубые или карие глаза, он тут же отогнал эту мысль. Не за этим он блуждал в прошлом. За последние два месяца Гарри успешно дистанцировался от дел Роулингс/Николс. Он хотел удержать эту дистанцию навсегда, но было несколько вопросов, которые продолжали грызть его. Если он реально хотел закрыть это, нужно было найти ответы.

Он получил доступ к анализу образцов тканей Саймона Джонсона. Когда Роулингс признался, что заплатил за устранение Саймона, никто не удосужился проверить дело Джонсона. Гарри хотел его расследовать. Он хотел, чтобы Роулингс гнил в тюрьме как можно дольше. Несомненно, это было преступлением — нанять кого-то, чтобы вывести из строя самолёт. А в этом, несомненно, Роулингс был виновен. Непосредственно в убийстве Саймона Джонсона — как ни хотелось Гарри сказать: да, Роулингс виновен, — он не мог. Тело Джонсона так обгорело, что судебно-медицинская экспертиза была затруднена.

Токсикологическая экспертиза с точностью в сто процентов установила, что в его организме не было воронца толстоножкового. Последние несколько месяцев Гарри задавался вопросом, что же было в организме Саймона. Теперь, когда он получил доступ к данным, он нашёл ответ: единственной посторонней субстанцией, обнаруженной в останках Саймона был дифенгидрамин. Он раскрыл данные: дифенгидрамин, микрограмм/литр 17.5. Поблагодарив провидение за то, что никто не застал его за этим делом, он записал информацию и вышел из системы. Он наконец привёл свою голову и свою жизнь в порядок и совсем не хотел, чтобы начальство прознало, что он ещё копается в этом деле.

Быстренько погуглив на телефоне, Гарри подтвердил свои предположения: дифенгидрамин был более известен как бенадрил. Они с Саймоном были друзьями несколько лет. Гарри пытался вспомнить, была ли у Саймона аллергия. Крушение произошло поздней осенью. Сушь и пожары часто ассоциируются с осенью в Калифорнии; если Саймон принял бенадрил в сезон аллергии, это имело смысл. У Гарри были данные медицинской карты Саймона в отеле в ноутбуке, и он в уме сделал себе пометку проверить наличие аллергии. Один последний поиск, и всё на сегодня — Гарри хотел знать смертельную дозу дифенгидрамина… Он подождал.

После нескольких кликов ответ нашёлся: смертельная доза для взрослых — 19.5 мг/л, для детей — 7.5 мг/л, младенцев — 1,53 мг/л. Доза Саймона не была смертельной. И снова у Гарри было больше вопросов, чем ответов.

Глава 43

— Храбрость — это сопротивление страху, подавление страха, а не отсутствие страха.

Марк Твен

Клэр поедала глазами свою трехмесячную дочь. Она вспомнила, что нужно дышать, когда воздух вступил в борьбу с гордостью и любовью, чтобы наполнить ее лёгкие. Глядя в большие карие глаза Николь, она наблюдала за тем, как шоколад появлялся и исчезал по мере того, как ее упрямая маленькая девочка безуспешно боролась, чтобы удерживать свои глазки в ясном сознании. Веки трепетали все медленнее и медленнее, каждое закрытие глаз длилось дольше, чем предыдущее, пока сон не овладел ее круглым ангельским личиком. Ее розовые губки сжались, а длинные темные ресницы покоились на розовых щечках, и Клэр беспомощно замерла, испытывая трудность в том, чтобы отвести взгляд от ребенка, мирно отдыхающего на её руках. Клэр была не единственной пленницей очарования Николь. Это распространялось на всех, кто попадал в её окружение, включая Мадлен.

Клэр нежно покачала Николь, когда роскошный смех Мадлен и её душевный голос наполнили тропический воздух: — Мадам, она хорошо ест! Ваша прекрасная дочь, она растет с каждым днем. Посмотрите на эти щечки!

Обе женщины вглядывались в Николь, уютно устроившейся у груди Клэр. Отвечая громким шёпотам, Клэр произнесла: — Да, так и есть — слишком быстро! Я хочу обнимать ее и укачивать вечно.

— Наслаждайтесь, потому что скоро она будет ползать. Затем она будет бегать по всему острову.

Клэр покачала головой. Она не могла представить, как ее маленькая девочка ползает, а уж тем более бегает. Наслаждаясь ровным покачиванием кресла-качалки, Клэр закрыла глаза и вздохнула: — Я никогда и не представляла себе, что это будет так здорово.

— Мадам, хотите, чтобы я положила принцессу в ее колыбельку?

Клэр начала уже произносить нет, когда подняла глаза и увидела, как Тони вошел в комнату. Блеск, который обычно заполнял его мягкие карие глаза — особенно после рождения их дочери, исчез. На его месте Клэр увидела тьму. Она не была уверена в чём причина. Была ли это тревога или озабоченность? Его мужественное выражение лица скрывало какие-то подсказки, но она знала, что что-то произошло. И вопрос был не только в его глазах; она могла чувствовать напряжение, исходящее из каждой его поры. Она так давно не видела его таким. Инстинктивно она поняла, что он хотел поговорить с ней наедине.

Изобразив улыбку для Мадлен, Клэр передала сверток со спящим ребенком.

— Мне бы очень хотелось просидеть здесь весь день; тем не менее, я признаю, что Николь нужно вздремнуть в колыбельке — если мы собираемся когда-нибудь привести ее к правильному распорядку.

— Согласна, мадам, мы должны.

Мадлен посмотрела на Тони и перевела взгляд обратно на Клэр. Ее улыбка растаяла, а морщинки на лбу углубились. Она продолжила: — Если вам что-нибудь понадобится, или вам, месье, пожалуйста, позовите меня. После того, как я уложу маленького ангела, я буду на кухне.

Тони молчал, Клэр выразила признательность Мадлен, провожая её глазами. Как только они остались одни, Клэр направилась к мужу. С каждым шагом в его сторону она анализировала стоящего перед ней мужчину, молча смотрящего на прекрасное синее море. Несмотря на его повседневную одежду, Клэр узнавала его позу, напряжённость в его плечах и сжатую челюсть. Она знала, что он обдумывает тысячу вещей — он снова стал генеральным директором миллиардного конгломерата — человеком с неизмеримыми обязанностями — человеком до рая. Ей нужно было знать почему.

Потянувшись к его руке, Клэр посмотрела в его темные глаза: — Тони, что случилось? В чем дело?

— Мне нужно тебе кое-что сказать. — Его тон соответствовал его взгляду, сильному и требовательному. — Но сначала я хочу, чтобы ты пообещала, что ты сделаешь так, как я скажу.

Клэр немного выпрямилась.

— Я люблю тебя — обещаю. То, что я собираюсь делать, еще предстоит определить. — Мышцы под кончиками ее пальцев напряглись. Добавив мягкость в голос, она взмолилась: — Тони, пожалуйста, расскажи, что случилось. Ты пугаешь меня.

Повернувшись, он сжал ее плечи, его глаза посмотрели на неё сверху вниз. Бесстрашно, она ждала его объяснений. За его глазами, где она раньше видела только тьму, Клэр теперь видела ярость, нерешительность и любовь. Шум прибоя заполнил пустоту, в то время как Тони мучился над тем, чтобы подобрать слова. Наконец, его теплое дыхание обдало ее щеки, и он вымолвил: — Неужели ты не понимаешь? Мне нужно знать, что ты и Николь в безопасности.

— Мы в безопасности. Мы все в безопасности. К чему это всё?

Расправив плечи, он бесстрастно изложил информацию, как будто обращался к совету директоров: — Я только что разговаривал с Эриком. Я возвращаюсь в Айову.

Клэр высвободилась из его рук и сделала несколько шагов назад в недоумении: — Нет! Нет, ты не возвращаешься! Мы говорили об этом. Кэтрин может подождать. Ты нужен Николь. — Потянувшись к его руке, она продолжила, — Ты нужен мне.

— Позволь мне закончить.

Клэр кивнула.

— Отлично, заканчивай, но ты знаешь, что сказал агент Джексон. Предъявлены обвинения и возбуждено дело против тебя. Ты помог скрыть преступления Кэтрин и сбежал от ФБР. Как только ты ступишь на американскую землю, тебя арестуют.

Слезы брызнули из её глаз. Она просила о немногом. Мольбы, чтобы ее муж остался в безопасности, с ней в раю, вылетели без колебаний.

— Пожалуйста, Тони. Пожалуйста, вспомни, мы договорились об одном годе. Пусть Николь отпразднует свой первый день рождения вместе с нами, со всеми нами, здесь, вместе.

— Черт возьми, ты меня убиваешь, — сказал он, вытирая слезы со щек жены. Нежно взяв ее за руку, он повел ее на веранду к шезлонгу в тени. Присев, он попросил, — Посмотри на этот вид.

Она повернулась к горизонту. Это был тот же самый вид, который она видела изо дня в день на протяжении многих месяцев. Иногда она могла смотреть на это часами, но в данную минуту она хотела получить ответы.

Мягко потянув ее за подбородок, Тони заставил её перевести взгляд на него и поцеловал её в губы. Сердце Клэр болело от грусти, которую она видела. Он продолжил: — Мне нужно знать, что вы обе здесь — в целости и сохранности. Я не буду ставить ФБР в известность, что я вернулся в Штаты.

Когда со стороны Клэр последовали возражения, Тони покачал головой в попытке заставить ее замолчать. Послушно проглотив свои протесты, она кивнула, и он продолжил: — Позже — потом, я вернусь. Я связался с Филом. С его помощью мы сможем достичь нашей цели раньше, нежели это произойдёт позже.

Фил вернулся в Штаты в начале года. Он постоянно был на связи, и Клэр не видела никаких тревожных электронных писем.

— Зачем?

Ее голос дрогнул, когда она попыталась высказать множество опасений одновременно.

— Зачем тебе так рисковать? Что такого важного произошло, что это не может подождать год? И каким образом ты поговорил с Эриком? И ФБР, и Фил сказали тебе не связываться с кем-то, кто не знает, где мы находимся. А что, если он расскажет Кэтрин?

— Он не скажет. Если есть кто-то в этом мире, кому я полностью доверяю, кроме тебя — это Эрик. Он доказывал свою преданность снова и снова.

— Ага, ты обычно говорил то же самое о….

Хотя Клэр остановилась перед тем, как закончить предложение, было слишком поздно. В чёрных омутах, смотрящих на нее, она увидела боль, которую она только что причинила.

Тон голоса Тони повысился: — Ты думаешь, я не знаю? Ты думаешь, что я не проклинаю себя снова и снова за то, что доверял ей, и оставил тебя и Николь в опасной ситуации.

Клэр протянула руку, но, когда кончики ее пальцев приблизились к его руке, он отстранился. В его ответе было столько же признания, сколько и желания: — Я думал, что поместье — это рай, черт возьми, ты, вероятно, была в большей безопасности в Калифорнии с…

Клэр не позволила бы Тони затронуть эту тему, она прервала его: — Прости меня. Я знаю, ты доверяешь Эрику. Я также знаю, что ты думал, что защищаешь нас. Мы не можем переписать историю. Если бы мы могли, в нашей ручке, вероятно, кончились бы чернила.

На этот раз, когда она коснулась его руки и переплела свои пальцы с его, он не остановил ее, — Пожалуйста, расскажи мне, что случилось.

— Я должен вернуться и убедиться, что все в безопасности. Это ответственность, которую я не могу с себя сложить.

— Это из-за Софии — дочери Кэтрин? Ты правда думаешь, что Кэтрин что-нибудь сделает со своей собственной дочерью? Кроме того, не хочу показаться эгоисткой, но я не думаю, что она стоит того, чтобы ты оставил нас и рискнул.

— Речь не о дочери Кэтрин.

Тони колебался.

— Тогда, кто это такой важный?

— Эмили.

Сердце Клэр оборвалось. Несмотря на теплый океанский бриз, ее тело задрожало, выступили мурашки.

— Эмили? Что ты имеешь в виду? Что-то случилось?

— Пока нет, но позвонил Фил, и он очень обеспокоен. Эмили и Кэтрин в последнее время довольно часто общались по электронной почте и телефону. Его инстинкты подсказали ему, что что-то не так.

Клэр изучала черты лица мужа. В глубине души она знала, что неправильно оценила его искренность в отношении ее семьи в прошлом. Она напомнила себе, что все изменилось — они изменились. Видя морщины вокруг его глаз и тоску на его лице, она поверила, что он действительно выглядел обеспокоенным. Она продолжала слушать.

— У Фила больше не было никакой информации, поэтому я решил, что стоит рискнуть позвонить Эрику. Наш мобильник заблокирован — Фил удостоверился, что его невозможно отследить. Когда я связался с Эриком, он согласился — что-то происходит с Кэтрин и Эмили. Он сказал, что твоя сестра и зять согласились приехать в Айову на следующей неделе. Кэтрин убедила Эмили приехать и забрать кое-что из твоих вещей.

Клэр встала и начала расхаживать взад и вперёд по краю бесконечного бассейна. Красивые окрестности больше не фиксировались зрением. Ее разум был на другой стороне мира.

— В этом нет никакого смысла. Зачем Эмили разговаривать с Кэтрин? Она не должна доверять тому, что говорит Кэтрин.

— Но Эмили этого не знает. Все, что она знает, это то, что ты доверяла Кэтрин. Держу пари, ты много раз говорила Эмили, как чудесно Кэтрин относится к тебе.

Желчь подступила к горлу Клэр, когда ее мозг напомнил хвалебные отзывы, которыми она описывала Кэтрин в своих воспоминаниях о жизни в поместье.

— Да, но…

Тони протянул руку, и Клэр подошла к нему со слезами на веках, когда он продолжил её предложение: — Но Эмили не знает правды.

— Тогда я позвоню ей. В конце концов, ты только что позвонил Эрику, я позвоню Эмили.

— Ты пропала без вести шесть месяцев назад. Как ты думаешь, как пройдет этот разговор?

Клэр опустилась на колени перед Тони и положила голову ему на колени, — Ты думаешь… — Рыдания страха прозвучали из ее груди. — Ты думаешь, Кэтрин причинит вред Эмили?

И хотя она посмотрела на мужа для подтверждения, Тони не нужно было отвечать. Клэр знала правду ещё до того, как она задала вопрос. Эмили тоже была ребенком от ребенка.

Он успокаивающе погладил ее по волосам.

— Я остановлю это. Так дальше продолжаться не может. Мы не можем вечно скрываться, а Джон и Эмили не должны жить в страхе перед угрозой, о существовании которой они даже не подозревают.

Глубоко вздохнув, Клэр сказала: — Ты прав.

Встав, она коснулась губами его губ. Тони притянул ее к себе на колени, выдохнул и сказал: — Спасибо. Будет большим облегчением узнать, что вы в безопасности.

Клэр откинулась назад, а ее голос стал твёрже.

— Ты прав — это не может больше продолжаться, но ты не прав насчет того, что Николь и я останемся здесь. Филу лучше позаботиться о дополнительных местах для нас, потому что мы едем с тобой.

Она увидела, как его палец тянется к ней, собираясь заставить ее замолчать, но Клэр покачала головой и подалась назад. На мгновение их глаза встретились. В её горел огонь, который она не пыталась скрыть — это был огонь полный целеустремлённости. Этот пыл скрывал растущий страх, пронизывающий ее мысли.

— Тони, это не подлежит обсуждению — я не спрашиваю. Мы не останемся здесь и не будем проводить время в беспокойстве. Кроме того, Эмили моя сестра, я еду.

Разорвав их контакт глазами, Клэр закончила разговор, отдавшись его объятиям. Она сконцентрировалась на устойчивом биении его сердца, пока ее голова поднималась и опускалась в такт его глубокому рассерженному дыханию. Звуки, доносившиеся из его груди, успокоили ее. Она боролась с желанием остаться в таком положении навсегда — в безопасности, защищённой, в руках мужа.

Клэр уже играла в эту игру раньше. Она только что заставила его раскрыть свои карты. Теперь все зависело от Тони. Ему нужно было решить блефовать, поднимать ставки или сбросить карты. Она не думала, что сброс карт был вариантом. И хотя он не был доволен ее заявлением, и это поставило под угрозу его чувство контроля, они оба знали, что деньги, чтобы заплатить Филу — скрытые — и гарантирующие их возвращение — технически, принадлежали ей. В конечном счете, Клэр решает, кто будет путешествовать, а кто нет.

Пока отсчитывались минуты, Клэр молча лежала в его объятиях. Ей не нужно было видеть его глаза — цвет не имел значения. Если она хотела поехать, то так оно и будет. Клэр могла бы кричать или сражаться, чтобы заставить его понять; вместо этого она выжидала. Тони нужно было оправдать эту реальность на своих условиях. Когда его руки крепче сжали ее, она поняла, что его решение принято. Вздохнув, Тони согласился, — Я позвоню Филу. Посмотрим, что он сможет сделать. Однако я буду встречаться с Кэтрин один на один. Я не хочу, чтобы ты или Николь попали в её поле зрения — если только она не находится под стражей в полиции.

Он поцеловал ее в макушку: — Черт, даже тогда — нет, я не хочу, чтобы Кэтрин когда-либо была рядом с Николь!

Клэр кивнула в знак согласия. Он верил, что пошел на компромисс. По правде говоря, она победила, но, если его заявление помогло Тони принять ее компанию — ей все равно. Клэр тоже не хотела, чтобы Кэтрин была рядом с Николь. Ее приоритетом было обеспечение безопасности и Николь, и Тони. После того, как они убедятся в безопасности Эмили и Джона, Клэр хотела вернуть свою семью в рай. В конце концов, Тони придется сдаться ФБР — это было неизбежно, но она хотела, чтобы ей остались еще девять месяцев рая.

Последние пять месяцев были просто волшебными. Тони и Клэр окончательно стали партнерами со всеми взлетами и падениями, сопровождающими эти роли. Они не всегда соглашались; однако, после жизни с ложным традиционализмом, они выяснили, что несогласие не несло негатив. Это не означало непослушание или неподчинение; вместо этого это означало обсуждение, высказывание мнений, возможно, спор, а затем примирение. Даже этот последний разговор отражал их недавно установившееся равенство. Они столкнулись с демонами своего прошлого и выбрали будущее.

Родительство было отличным вступлением — оно бросило их обоих в неизведанные воды — и сравняло игровое поле — которое, по общему признанию, когда-то склонялось в пользу Тони. Каждый день с Николь был захватывающим новым приключением. Клэр не хотела, чтобы это закончилось раньше, чем в этом наступит необходимость. Впервые у нее была мечта. Это были отношения, которые она наблюдала между своими родителями, а также бабушкой и дедушкой. Одно время она считала, что "долго и счастливо" находится вне пределов ее досягаемости. Теперь это была ее реальность. Она не была готова к тому, чтобы всё закончилось. В конце концов, это не должно было закончиться. Сказки, которые ее отец читал ей в детстве, заканчивались — они жили долго и счастливо.

Клэр хотела верить, что это концовка их истории, но она боялась, что это не так.

Той ночью Клэр лежала в кровати и слушала звуки своего рая. Если она не концентрировалась — всегда присутствующий шум прибоя больше не отмечался. Что вызвало улыбку на ее лице и душевное спокойствие так это звуки, доносившиеся из соседней детской. Покачивания кресла-качалки отдавались скрипом на бамбуковом полу. Клэр закрыла глаза и представила, как Тони держит Николь.

Сегодня ночью их дочь проспала всё время до 3:00 утра, прежде чем проснуться, чтобы поесть. До того, как Клэр смогла расслышать её, Тони встал с постели. Через несколько минут он принес Клэр свёрток с только что переодетой девочкой. Середина ночного кормления была их особенным временем. Как будто их комната — их кровать — и их семья существовали в пузыре, в который никакая внешняя сила не могла проникнуть; затем, как и было принято, когда животик Николь был полон, Тони велел Клэр спать, забирал их дочь в прилегающую детскую и укачивал ее, чтобы она снова уснула.

Обычно Клэр засыпала, как только его насыщенный баритон мягко начинал ворковать в соседней комнате. В некоторые из ночей она пыталась прислушаться к его словам; однако иногда, она ощущала себя вторгшейся в их личные беседы. Сегодня ночью она выуживала слова то тут, то там, пока он усыплял Николь в ее мир сна. Слова, которые фиксировались, были подтверждением преданности Тони. Она не могла не заметить, что слово «безопасность» казалось повторяющейся темой сегодняшней ночи. Клэр крутилась на атласных простынях, осознавая, что, то, что она слышала, как он повторял это слово, произвело на нее противоположный эффект.

Когда Тони наконец забрался обратно в кровать, Клэр прижалась к его груди. Устойчивый аромат одеколона в сочетании со слабым ароматом детской присыпки одолел ее чувства. Ее голос дрогнул, когда она попыталась говорить твёрдо: — Я люблю тебя.

Она не хотела, чтобы он знал, насколько она напугана. В конце концов, именно она потребовала сопровождать его в Штаты.

Тони погладил ее по спине и прошептал: — Я тоже тебя люблю.

Как будто, чтобы успокоить не только Клэр, но и себя, он крепче притянул ее к себе и объявил: — Все будет хорошо. Я не позволю, чтобы с тобой или с ней что-нибудь случилось.

Клэр кивнула напротив его груди. Она знала, что даже приглушенным тоном он имел в виду каждое слово, но в этот момент Клэр опасалась не за свою или безопасность Николь.

— Как насчет тебя? Кто защитит тебя и гарантирует твое возвращение?

Ее слезы потекли по его груди, когда она больше не пыталась притворяться сильной.

— Я не просто волнуюсь из-за Кэтрин… — Её слова прозвучали обрывисто, перемежаясь с глубокими мучительными рыданиями, — Как насчет властей? Я не хочу потерять тебя. Я не хочу, чтобы это всё закончилось.

Голова Тони откинулась на спинку изголовья, он продолжил выводить круги на нежной обнажённой коже её спины.

— Я не заслуживаю того, чтобы оставаться в безопасности.

Она села и уставилась на него сквозь тьму: — Не смей говорить это!

— Это правда. Я совершил ужасные поступки и заслуживаю того, чтобы за них заплатить.

— Тони, пожалуйста, прекрати.

Он сел повыше, притянул Клэр ближе и попытался объяснить.

— Дело в том, что, если бы все это произошло несколько лет назад — до тебя — я бы подумал, что это было незаслуженно — несправедливо. На примере того, как я относился ранее к последствиям моего деда, но теперь — теперь я знаю, что заслуживаю этого. Тогда я бы ушел, беспокоясь только о «Роулингс Индастриз». Теперь все изменилось. Мысль о том, чтобы быть вдали от тебя и Николя, убивает меня. Такая разлука — независимо от того, произойдёт это раньше или позже, будет хуже, чем все, что они могли бы сделать со мной до этого.

— Ты обратишь доказательства штата против Кэтрин. С Брентом, Томом и всей твоей командой юристов ты, возможно, сможешь избежать тюремного заключения?

— Черт возьми, Клэр! Я не заслуживаю ничего такого. Может быть, нам не следовало вновь вступать в брак; тогда ты не была замужем за тем, кто обсуждает тюремное заключение, и уж точно не укрывала бы беглеца.

Клэр ухмыльнулась.

— Ну не знаю. Ты женат на женщине, которая побывала в федеральной тюрьме.

Его голова прислонилась к её голове, как будто он не мог допустить, чтобы какая-либо его часть не соприкасалась с ней.

— Ты намного сильнее меня.

— Я не думаю, что это правда.

— Я не знаю, смог бы я пережить то, что случилось с тобой. — Она почувствовала, как он напрягся, когда он поправил, — Что я сотворил с тобой.

Она позволила своим пальцам зарыться в мягкие волосы на его широкой груди, — Все кончено, и ты переживешь это — мы переживем это — мы так далеко зашли.

— Я никогда не спрашивал, а ты никогда не говорила, как это было?

— Тони, пожалуйста…

Он перевернул ее на спину. От слабого света детской и луны над морем Клэр рассмотрела эмоции в его глазах — она увидела сожаление, печаль и, возможно, даже страх. Вместо того, чтобы усилить эту боль, она хотела убрать ее. Проглотив свои воспоминания о тюрьме — воспоминания об одиночестве — отчаянной потребности в свежем воздухе — и постоянно угрожающей депрессии, она ответила: — Это был довольно таки размеренный порядок.

Он поднял бровь.

Клэр потянулась и погладила его по щеке. Щетина вызывала у нее улыбку — ей нравилось ощущение этой щетины на ее коже.

— Каждый день одно и то же. Ты просыпаешься в одно и то же время, ешь, ходишь из угла в угол, принимаешь душ, спишь — всё по расписанию.

— Ты никогда не узнаешь, как мне жаль, что я испортил тебе жизнь. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я.

Она выгнула спину так, что ее губы коснулись той же щетины. После томительного поцелуя она ответила, — Ты хочешь сказать, что хотел бы, чтобы нас здесь не было — прямо сейчас? Что тебе хотелось бы, чтобы мы не были вместе?

Тони покачал головой.

— Ты же знаешь, что это не так.

Она прижалась грудью повыше. Ощущение его твердой груди привлекло ее внимание к чувствительным соскам.

— Я признаю, что были моменты путешествия, которые я предпочла бы забыть; но место назначения стоит того — и оно удивительно.

Она вобрала губами грубую кожу.

Его глаза закрылись, и тон стал знойным.

— Миссис Роулингс, вы играете с огнем. Я борюсь с большим количеством мыслей и эмоций прямо сейчас. И если вы не будете осторожны, я не могу обещать, что смогу контролировать свои действия.

Снова она изогнулась, в этот раз ее зубы игриво куснули мочку его уха. Она улыбнулась, получив желаемый эффект — знакомое рычание прозвучало в глубине его горла. Его слова исчезли.

В то время как он стягивал атласную сорочку с ее груди, она пропустила пальцы сквозь его волосы и прошептала, — Я и раньше играла с огнем — мне это нравится.

Ощущая силу его желание у ее ноги, она пробормотала: — И иногда значение контроля преувеличивают.

Наждачная бумага в виде щетины царапнула мягкую кожу ее увеличившейся груди. С каждым поворотом его щеки ее чувства наэлектризовались. Лавина томления промчалась по ее телу. Сочетание боли и удовольствия растворилось в экстазе. Клэр прижала лицо Тони к своей груди, а его руки ласкали и ободряли. Николь была не единственной, кто наслаждался жидким пиршеством, которое могла предложить Клэр.

Следующие несколько минут растворились в облаке страсти. Ее ночная сорочка лежала на полу лужицей атласа, а его спортивные шорты исчезли. Тропическая влажность добавилась к знойной влаге, соединяющей их тела. Его широкая грудь тяжело давила на ее грудь, когда он прижимал ее миниатюрное тело к мягким простыням. Кожа к коже они потерялись друг в друге. Она закрыла глаза, бездумно отвечая на его ласки. Его пальцы бесконечно изучали её, пока он дразнил и распалял ее желания. Клэр не могла больше выдержать накал ожидания. Все ее существо кричало, когда она просила об освобождении.

Ни один другой мужчина не наполнял ее так основательно. Ни один другой мужчина не приводил ее к пропасти ада и к самым верхним порогам рая. Ее пальцы крепко сжали его плечи, когда они на мгновение забыли о своих проблемах. Их мир был прямо здесь и сейчас. Ее тело содрогнулось, когда она закричала единственному мужчине, который знал ее полностью. Прежде чем она смогла мыслить связно, прежде чем ее тело оправилось от напряженного состояния, Тони тоже нашел своё освобождение. Это была короткая передышка от окружающих их демонов; тем не менее — это была передышка. Легкий ветерок от вентилятора на потолке будоражил ранний утренний воздух, и они заснули в объятиях друг друга, притворяясь, что их безопасность в раю будет длиться вечно.

Фил обеспечил их новыми удостоверениями личности и сопровождал их через многочисленные контрольно-пропускные пункты Управления транспортной безопасностью. Ни разу документы, предоставленные им, не подверглись сомнению, поскольку они благополучно вернулись в Соединенные Штаты. Парик Клэр был коротким, а контактные линзы Тони придали его глазам зелёный оттенок. Их дорожная одежда была такой же, как у всех остальных, и они путешествовали эконом-классом. Хотя Николь не была замаскирована, все четверо хорошо вписались в безликую толпу.

Прежде чем покинуть свое убежище, Клэр обняла Френсиса и Мадлен и пообещала, что они вернутся в целости и сохранности. Эта пара не знала всех тонкостей юридических проблем семьи Роулингс. Они действительно знали, что все любили друг друга, и Николь была светом их мира. Тони объяснил, что он создал трастовый фонд, который обеспечит финансовую стабильность острова. Он заверил Френсиса и Мадлен, что до их возвращения все будет в полном порядке.

Они оба пообещали супругам, что вернутся раньше, чем позже. Сердце Клэр разлетелось на куски, когда крупные слезы Мадлен увлажнили ее плечо во время их прощания. Она знала, что, если бы на карту не была поставлена жизнь ее сестры, она никогда не покинула бы их остров.

Потребовалось два полных дня перелётов коммерческими авиалиниями, но, в конце концов, они прибыли в Сидар-Рапидс. Была поздняя ночь — глубоко за полночь, и, к счастью, в аэропорту было тихо, спокойно и без происшествий. Проведя шесть месяцев в тропиках, прохладный мартовский воздух Айовы пробрал Клэр до костей. Она задрожала на заднем сиденье фургона Фила, который тот приготовил для них заранее. С каждой новой дрожью Клэр накрывала Николь ещё одним одеялом.

Пока Фил ехал, Тони потянулся к детскому сидению и взял Клэр за руку.

— Ты вся дрожишь. С тобой все в порядке?

— Думаю, я просто замерзла.

Потерев ее руку в перчатке, он поднес ее к своим губам, — Никто не заметил нас, миссис Роулингс. Ты можешь расслабиться.

Она выдохнула и увидела, как ее дыхание создает морозную дымку.

— Не могу поверить, что мы собираемся появиться на пороге Кортни и Брента. Я рада их видеть, но что они скажут? Мы лгали им.

Глаза Тони и Фила встретились в зеркале заднего вида. Клэр спросила: — Что? Если что-то есть, скажите мне — мне надоели секреты.

Тони сжал ее руку и попытался объяснить: — Знание — это рычаг давления для закона. Прямо сейчас меня ищут, а ты укрывала меня. Если Симмонсов поймают на связи с любым из нас, их могут обвинить в оказании помощи и пособничеству беглецу.

— Тогда давайте остановимся в отеле. Я не хочу подвергать их риску.

На этот раз ответил Фил: — Клэр, они хотят, чтобы ты была там.

— Но как? Как бы они узнали?

Тони ответил: — Они знали ещё до того, как мы с тобой встретились в раю. Брент знал, что ты жива с тех пор, как ФБР допрашивали меня. Власти не позволили бы ему раскрыть данную информацию. Конечно же, он сказал Кортни.

— Все эти месяцы! Почему ты мне ничего не сказал? Я ругала себя за то, что лгала своей семье и друзьям. Эмили и Джон знают правду?

Тон Тони стал деловым.

— Если бы ты знала — ты бы захотела общаться, и нет, для Вандерсолов было больше смысла оставаться в неведении.

Клэр уставилась на него.

Тони продолжил, — Мы надеялись, что их судебное преследование меня и «Роулингс Индастриз» убережёт их — пока они содействуют тому, чтобы навредить мне — мы надеялись, что Кэтрин оставит их в покое.

Слезы залили щеки Клэр, когда она повернулась к мрачному мертвому пейзажу. К счастью, не было снега, но на каждом дереве по пути не было ни листочка, а поля были пустыми и темными. Клэр не была уверена, почему она плачет. Возможно, это была усталость или стресс. Может, это было ожидание увидеть Брента и Кортни, а также Джона и Эмили снова.

Ее мысли испарились, когда рука мужа коснулась ее подбородка. С помощью большого и указательного пальцев, он вернул её взгляд к себе. Сквозь темноту фургона она увидела его сжатую челюсть:

— Не могла ли ты, пожалуйста, злиться на меня позже? У нас слишком много дел.

Не пытаясь отгородиться от его решительного тона, Клэр прикрыла уставшие веки, из-за чего по её щекам потекло больше слез, и объяснила: — Я не злюсь. Вы правы — я бы каждый день размышляла о том, чтобы позвонить. После рождения Николь я, вероятно, сделала бы это, даже если бы знала, что не должна. — Клэр воспользовалась перчатками, чтобы вытереть лицо. — Я устала и напугана.

Тони успокаивающе взял ее руку в перчатке в свою. Фил вставил: — Симмонсы знают о Николь, и им не терпится с ней встретиться. Эмили и Джон должны приехать только завтра днем.

Тони улыбнулся и сказал: — Мы поспим, и тебе станет лучше.

Его дьявольская улыбка снова появилась, когда он прошептал: — Или не поспим?

Клэр покачала головой, — Боюсь, наша принцесса не отнесётся с пониманием к смене часовых поясов. Мы можем провести ночь с ней на ногах — по очереди.

Все еще держа жену за руку, Тони пожал плечами, откинулся на сиденье из кожзама и вздохнул.

— Это не совсем то, что я себе представлял.

Клэр бросила взгляд на зеркало заднего вида. Фил учтиво погрузился в свои мысли, неспособный услышать шепот, на который он ответил всего несколько мгновений назад. Клэр покачала головой и заглянула под одеяло на спящую Николь. С усталой улыбкой она положила одну руку на дочь и наслаждалась ощущением, как ее маленькая грудка движется вверх и вниз.

На мгновение Клэр позавидовала неведению Николь. Пока ее кормили, мыли и любили — их дочь не знала зла, которое скрывалось в тени. Другой рукой Клэр крепко держалась за Тони. Закрыв глаза, она произнесла молитву, чтобы сохранить свою семью в безопасности.

Глава 44

— Друзья показывают свою любовь в трудные времена, а не в период счастья.

Еврипид

Сорока восьмичасовое путешествие взяло верх — Клэр, должно быть, заснула, потому что, когда она открыла глаза, Фил уже загонял фургон в гараж Симмонсов. Даже в темноте ночи она узнала кирпичную подъездную дорожку. Внутри гаража прямо в свете фар Клэр увидела Кортни и Брента. Ее сердце пустилось вскачь.

— О! Я не могу поверить, что мы действительно здесь.

Обернувшись, чтобы увидеть лицо Тони, она прочитала сотню эмоций. Счастье или даже облегчение, казалось, не были главными соперниками. Она спросила: — Разве ты не счастлив быть здесь?

— Я счастлив. — Он сжал ее руку. — Я только что понял, что когда в последний раз виделся или разговаривал с Брентом, мы обсуждали нечто такое, что я предпочел бы забыть. Он, вероятно, сказал Кортни…

Фургон остановился, как и слова Тони. Клэр наблюдала за тем, как Брент нажал кнопку, чтобы закрыть дверь, когда она с Тони потянулись к ручкам дверей.

Фил остановил их.

— Не открывайте двери фургона, пока не закроют гараж. Я не думаю, что за нами следят — я выбрал много проселочных дорог, но вы не можете быть уверены, что за их домом не следят.

Реальность их ситуации вернулась, нахлынув знакомой пульсацией в висках Клэр. Она приняла немного ацетаминофена во время их последней остановки перед Айовой, но это было несколько часов назад, и тупая боль не прекращалась. Пытаясь снять напряжение, она повернула шею вправо, затем влево. Она не отдавала себе отчёта, иначе не сделала бы этого перед Тони.

— У тебя болит голова?

Клэр улыбнулась и покачала головой. Сказав ему, она не почувствовала бы себя лучше, и она знала, как сильно он ненавидел ее головные боли. Они напоминали ему о давних временах.

— Я в порядке; о чем вы двое говорили?

Прежде чем он успел ответить, Фил открыл свою дверь, и Кортни бросилась к фургону. Дверь со стороны Клэр распахнулась, и без предупреждения, Кортни заключила её в свои объятия.

— Я так рада, что вы двое приехали! Давай отведём вас в дом, где тепло.

Высвободившись из объятий своей лучшей подруги, Клэр вмешалась: — Спасибо, что позволили нам приехать… всем троим!

Тони отстегнул детское кресло. Клэр переставила его к себе на колени, откинула одеяло и показала свою дочь. Самые большие карие глаза уставились вверх, реагируя на голос матери.

— Она прекрасна!

Вскрикнула Кортни.

Тони был теперь у двери Клэр.

— Позвольте представить вам Николь Кортни Роулингс.

Кортни прижала руку к губам, когда слезы наполнили ее глаза.

— Николь Кортни?

Тони кивнул, и гордая улыбка заиграла на его губах.

Кортни обняла Тони и прошептала: — Мы скучали по всем вам.

Брент протянул руку. Хотя Тони пытался скрыть все, что он чувствовал, Клэр увидела микро-выражение облегчения, когда двое мужчин пожали друг другу руки. Она снова задалась вопросом, что они обсуждали много месяцев назад.

В тепле кухни Клэр взяла на ручки Николь из её креслица, а Фил небрежно поинтересовался, где он может устроиться. Пульс Клэр участился, когда Брент сказал: — Мистер Роуч, позвольте мне показать вам вашу комнату. Тони, не хотел бы ты присоединиться к нам на минутку?

Хотя Тони не выказывал никаких внешних признаков беспокойства, Клэр знала из его предыдущего комментария, что может и возникнуть такая необходимость. Когда трое мужчин исчезли, она задалась вопросом, что им нужно обсудить. Если речь шла об Эмили или Тони, то Клэр хотела знать. Голос Кортни вернул Клэр к настоящему.

— Мы и понятия не имели, что вы назвали ее в честь меня. — Ее голубые глаза блестели, когда она спросила, — Могу я ее подержать?

— С её именем связана долгая история, но Кортни была тем именем, на котором мы оба сошлись. Ты всегда была так добра к нам обоим. Конечно, ты можешь подержать ее; только позволь мне сначала переодеть её.

Кортни не могла отвести глаз от Николь.

— Я не против. О, Боги, Клэр, посмотри на эти глаза.

Положив дочь на руки своей лучшей подруги, Клэр ответила: — Разве они не прекрасны? Такие же, как у ее папочки.

Клэр последовала за Кортни через весь дом к одной из комнат для гостей. Мужчин нигде не было видно. Вслушиваясь в то, как Кортни продолжила разговаривать, это позволило ослабить напряженные мышцы плеч Клэр и облегчить боль в висках.

— Я так рада, что мистер Роуч связался с Брентом, — сказала Кортни.

— Корт, ты же понимаешь, что это незаконно, правда?

— Дорогая, я бы нарушила любой закон, чтобы ты оказалась здесь в целости и сохранности.

Клэр вмешалась: — А Тони?

Кортни кивнула, прежде чем закрыть дверь спальни, и тихо спросила: — У нас не так много времени, прежде чем мужчины вернутся. Ты обещала, что будешь честна со мной.

— Я знаю. — Клэр опустила глаза. — Мне жаль то, как я исчезла. Ты знаешь о Кэтрин?

— Да, мистер Роуч просветил Брента обо всём. Мы понимаем, что вы сделали и почему вы это сделали. Кто бы мог подумать, милая Кэтрин? Мы были осторожны, чтобы никому не выдать того, что знаем. Мистер Роуч сказал, что ФБР все еще работает над тем, чтобы собрать все воедино.

Клэр слушала, пока она переодевала Николь, затем устроилась в мягком кресле, чтобы покормить ее.

— Мне очень жаль, — сказала Кортни. — Хочешь, чтобы я ушла?

Клэр отшутилась: — Не думаю, что я пригласила бы Брента, но ты можешь остаться.

Стрельнув взглядом в сторону двери, Кортни понизила тон: — Я хочу, чтобы ты знала, мы действительно рады, что ты здесь и в безопасности. Я не хочу тебя расстраивать, но я должна знать.

Клэр приготовилась к чему-то. Она не знала, о чём пойдёт речь, возможно, о том, что упомянул Тони.

— Что тебе необходимо выяснить?

— Ты сожалеешь?

— Сожалею ли я? Что я исчезла, никому не сказав?

Кортни подалась вперёд, — Нет, ты сожалеешь, что позволила Тони вернуться в свою жизнь? На самом ли деле всё по-другому? Ты знаешь, в сравнении с первым разом…

Поездка была изнурительной, но непосредственность Кортни продолжала способствовать расслаблению Клэр. Было так приятно говорить с подругой открыто. Ранее было слишком много секретов — она жаждала правды. Клэр устроилась на мягких подушках, пока Николь, прикрытая одеялом, сосала её грудь. Улыбаясь, она ответила, — Я не знаю, чего я боялась. Того, о чём ты собиралась спросить, но этого точно не было в списке. Без сомнения, все по-другому! Он изменился. Я знаю, что некоторые люди говорят, что люди не меняются, но они меняются. И я тоже изменилась. Жизнь, которую мы вели в нашем первом браке и до этого — это уже далекие воспоминания. Ради Николь, я бы хотела, чтобы это осталось в тайне. Ей не нужно ничего знать об этом. Ее отец хороший человек.

Кортни ответила: — Но кое-какие новые вещи вышли наружу — вещи из той коробки, о которых ты мне рассказывала, — обвинения и предположения о других вещах, которые мог сделать Тони — или, по крайней мере, он мог быть причастен к ним.

— Поверь мне — я все знаю. Я не говорю, что он всегда был хорошим человеком или хорошим мужем. Я говорю, что он сейчас, и когда мы были здесь в Айове, перед тем как я исчезла, он тоже был хорошим. Кортни, он знает, что натворил, и он сожалеет.

Кортни опустилась на колени рядом с Клэр.

— Я верю тебе. Я вижу это по твоим глазам. — Она протянула руку и взяла Клэр за руку. — Я надеюсь, что все это можно уладить. Ты уже достаточно настрадалась.

— Мне жаль, что я тащу вас за собой.

— О Господи, не надо извиняться.

Клэр вздохнула.

— Как всегда, ты рядом со мной. Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить тебе тем же. Я знаю, что уже поздно; ты хочешь пойти спать? Мы можем поговорить утром.

— Если ты не возражаешь, я побуду здесь, пока мужчины не вернутся, я хочу поговорить, и, возможно, когда она закончит есть, я смогу подержать Николь Кортни.

Клэр улыбнулась, ее тяжелые веки затрепетали, она подавила зевок.

— Мне бы этого хотелось. — Внезапно Клэр пришла в голову мысль. — Тони в курсе, что вы двое знаете о нашем прошлом, не так ли?

Кортни кивнула.

— ФБР показало ему и Бренту твои показания 2010 года, когда его допрашивали. После почти двух лет хранения молчания Брент ему всё высказал.

— Тони никогда не говорил мне об этом. То есть, до тех пор, пока мы почти не добрались сюда. И даже тогда, он не закончил.

— Брент не сказал Тони, что это не новая информация, но он вызвал его поговорить по-мужски.

Клэр улыбнулась.

— Скажи Бренту спасибо. Я знаю, что для него это было очень тяжело.

Кортни пожала плечами.

— Это пошло им на пользу. Теперь, со всем тем, что Брент сделал в отсутствие Тони, я думаю, что всё между ними тоже будет лучше, чем прежде.

Клэр сжала руку своей лучшей подруги.

— Я так по тебе скучала. Я узнала только в фургоне, что ты знала наш секрет все это время.

— Как только Тони исчез, Брент понял, что он ищет тебя. Он никогда не думал, что он получил травму при аварийной посадке. ФБР слишком скрытничало. В конце концов, мистер Роуч связался с Брентом с сообщением от Тони. Они надеялись, что это пройдёт мимо радара ФБР. В конце концов, именно Брент нанял мистера Роуча, чтобы тот следил за тобой в прошлом году.

Клэр с удивлением слушала, в то время как все воспоминания о последних двенадцати месяцах пронеслись в ее голове. Казалось невероятным, что ее выпустили из тюрьмы всего лишь год назад; столько всего произошло.

Кортни продолжила рассказывать Клэр о её с Брентом детях. Марин, их дочь, собиралась завершить докторскую диссертацию, и у Калеба с Джулией всё было хорошо. Когда Кортни взяла Николь из рук Клэр, она добавила, — Внуков пока нет.

Клэр вспомнила, насколько сильно Кортни хотела их.

— Что ж, надеюсь, однажды мы вернемся сюда, и ты сможешь стать тетей Корт или бабушкой, если захочешь.

— О нет, тётя будет в самый раз, даже когда я стану бабушкой, нам нужно придумать более молодой титул.

Клэр подошла к сумкам, чтобы достать свои вещи, когда голос Кортни зазвучал громче.

— О, Боже мой, ты, вероятно, не знаешь!

Вздрогнув, Клэр повернулась и спросила: — Знаю что?

— Ты скоро станешь тетей!

Уставившись на кивающую Кортни, Клэр разрывалась между волнением и страхом.

— Эмили беременна?

— Да, но она должна родить где-то в июле. После твоего исчезновения мы изредка общаемся.

— И даже после того, как ты узнала, что мы в безопасности, ты ей не сказала?

— Это было трудно, но не сказать ей об этом — значит обезопасить ее и Джона. Брент ненавидел то, что они делали с «Роулингс Индастриз», но мистер Роуч заверил нас, что Тони считал, что так лучше.

Клэр рухнула на край кровати. Она слишком устала, чтобы подвергать цензуре все свои слова. Шок и неверие были очевидны в каждом слове, — Тони знал? Он знал, что у вас была информация, которая убедила бы Джона и Эмили прекратить преследование «Роулингс Индастриз», и он сказал Бренту не использовать ее? Он предпочел мою семью своей компании?

Голубые глаза Кортни сверкнули.

— Он так и поступил, дорогая. Он не знал о ребенке Эмили, вероятно, все еще не знает, но он знал о плане, чтобы обеспечить их безопасность. Вообще-то, я думаю, что этот план был его идеей. Вот почему я думала, что с тобой всё хорошо. Я надеялась и молилась… — Она сжала колено Клэр, — Что просто увижусь с тобой — мне нужно было быть уверенной.

— И мне. Теперь я еще больше беспокоюсь за Эмили. Боже мой, она беременна! Интересно, не поэтому ли Кэтрин хотела увидеть ее? Я имею в виду, теперь будет еще один ребенок от ребенка. — Её руки задрожали, — Почему Эмили согласилась навестить Кэтрин?

— Я хотела сказать ей не приезжать. Я даже пыталась отговорить ее — сказала ей, что могу забрать вещи из дома. Она ответила, что хочет все увидеть сама.

— Это моя сестра. Она, вероятно, думает, что узнает обо мне больше, если попадёт в поместье. — Клэр попыталась сосредоточиться на всех вопросах. — Учитывая всю дурную рекламу, которую они с Джоном создали, насколько всё плохо для «Роулингс Индастриз»? Я пыталась следить за развитием событий, но это не…

Прежде чем Клэр успела закончить свой вопрос, дамы обернулись и увидели открывающуюся дверь с вопросительно смотрящим на них взглядом Тони. Усмехнувшись, он открыл ее шире и показал Брента.

— Я хотел убедиться, что Николь закончила есть, — объяснил он, когда оба мужчины вошли в комнату.

Было очевидно, что вопросы между Тони и Брентом были решены. Четверо друзей вступили в новый мир. Слишком много времени было потеряно на секреты. Посреди хаоса они достигли понимания и открытости.

Большие руки Тони разминали скованные мышцы плеч Клэр, в то время как Брент подошел ближе к Николь. Она крепко спала на руках у Кортни. С одобрением он заметил, — Ты отлично справилась, Клэр. Она прекрасна!

Кортни добавила: — Подожди, пока ты не увидишь, когда она проснётся. У нее самые большие и красивые карие глаза.

Тони рассмеялся.

— Доказательство того, что Клэр немного поучаствовала.

— Я надеюсь, что мы все можем собраться вместе завтра вечером. У меня встреча в Чикаго.

Посмотрев на часы, Брент добавил, — Меньше чем через шесть часов, так что, возможно, нам стоит немного поспать.

Кортни спросила: — Вы знаете, как надолго вы двое здесь задержитесь?

Клэр посмотрела на Тони. Она хотела, чтобы он контролировал ситуацию. Нет, ей нужно было, чтобы он контролировал ситуацию. Она знала, что для того, чтобы все работало, ему нужно взять на себя ответственность. Наконец, он ответил, — Мы не знаем. Всё покажет завтрашний день.

Кортни поцеловала Николь в макушку и вернула ее Клэр. Перед тем, как Симмонсы покинули комнату, Брент добавил, — Клэр, я вижу, что ты напугана. Мне нравится Роуч — он хорош. Пока они с Тони работают вместе, все будет хорошо.

Все они знали, что не было никаких гарантий. Слишком много вещей может произойти в следующие двадцать четыре часа — Клэр отказывалась рассматривать варианты; вместо этого, она кивнула и улыбнулась своим лучшим друзьям, когда они закрывали дверь. Клэр положила спящую дочь на мягкую простыню в переносную кроватку у подножия кровати и накрыла ее тонким одеялом. Завидуя невинности Николь, она знала, что это напоминало ей её стеклянный дом много лет назад, — тихо она произнесла молитву, — Пожалуйста, Боже, помоги нам всем и не позволяй этому разрушиться.

Прежде чем Клэр направилась в ванную, чтобы приготовиться ко сну, Тони схватил ее за руку и притянул к себе.

— Брент прав, ты была права, Роуч великолепен. Его знания и опыт превзошли мои ожидания, и я прислушаюсь к его советам. Завтра, после того как я вернусь, мы решим, когда мы уедем.

Клэр кивнула. Она не могла ответить словами, даже если бы захотела — комок в горле был слишком велик, чтобы проглотить его. Уткнувшись головой ему в грудь, она наслаждалась ощущением его рук, обнимающих ее, словно щит, защищающий от всего плохого. На мгновение она могла притвориться, что все в порядке, и забыть об опасности. В конце концов, умение абстрагироваться было ее специальностью.

Когда они устроились в кровати, Клэр спросила: — То, что ты вспомнил в фургоне, когда последний раз разговаривал с Брентом, все разрешилось?

Тони обнял ее и притянул к себе. Голова Клэр покоилась на его плече, она вдыхала его мускусный аромат и слушала его уверенный тон, — Да, я верю, что мы достигли понимания.

— Они не должны были помогать нам в этом всём.

— Ты права. Когда-нибудь мы вернём долг сторицей.

Потёршись лицом о его кожу, Клэр размышляла о том, чтобы надавить на Тони и заставить признаться в предмете спора с Брентом. Ей было интересно, расскажет ли он ей, но потом она задалась вопросом, почему она хочет, чтобы он признался. В конце концов, это признание касалось другого времени, другой жизни — жизни, которую она не хотела ни обсуждать, ни вспоминать. Вскоре ее мысли растаяли в небытии. Путешествие измотало ее — сон не заставил себя ждать.

Глава 45

Конец сентября 2016

— Только настоящий друг придёт к тебе, когда все остальные начнут покидать.

Уолтер Уинчел

Мередит отчаянно перелистывала контакты в телефоне. Трясущиеся руки в сочетании с бушующими эмоциями усложняли это простое действие. Хотелось ли ей в тюрьму? Было ли это её целью? Если нет, то почему она постоянно оказывалась в таких опасных ситуациях?

Почти две недели прошло с тех пор, как Клэр открылась своей семье. С каждым днем она казалась все более сильной и разумной. Односложные ответы остались в прошлом, теперь она могла поддерживать разговор. Мередит полагала, что это доказывало изменения в её голове. Вместо отрывочных, мимолётных идей, которые ей хотелось защитить, теперь мысли Клэр были цельными и многогранными, и это выражалось в её речи.

В облике Клэр также произошли замечательные трансформации. По правде, для этого много не потребовалось. Изменение выражения её зелёных глаз с потерянного, отсутствующего на осмысленное сразу превратило её в другого человека. Добавили цвет её волосам и лёгкий макияж на лицо, и, вуаля, — Клэр Роулингс вернулась. Конечно, никто не обращался к ней так, она была Николс для персонала клиники. Пока Эмили контролировала ситуацию, это не могло измениться. Несомненно, именно Эмили была причиной дрожащих рук Мередит. Клэр была в состоянии сама принимать решения, но вердикт адвоката об опеке не был снят.

Не то, чтобы требования Клэр были необоснованными, она хотела иметь доступ к своей дочери: видеть её, прикасаться к ней. Любить её! Фотографии Николь, которые украшали теперь более красочную комнату Клэр, уже были большим счастьем, но каждый день служили напоминанием о прекрасной маленькой девочке, которая существует наяву. Может быть, еще слишком рано — таков был постоянный ответ Эмили Клэр. А что, если у Клэр случится рецидив? Это будет несправедливо по отношении к Николь.

Жажда Клэр видеть Николь была причиной ярости Мередит, но до горящего нетерпения скорей сделать звонок её довела жажда Клэр видеть хоть кого-нибудь. Номер Кортни Симмонс уже был некоторое время забит в её телефон, но, раз Вандерсолы пока не знали о её присутствии здесь, звонок был риском, возможно, даже грозил тюремным заключением.

Закрыв глаза, Мередит вспомнила слезы своей подруги всего несколько минут назад, когда та выходила из комнаты Клэр. Около двух лет Клэр не осознавала своё окружение и была спокойна. За две недели она достигла феноменального прогресса, но стала постоянно ощущать разочарование. Хотя Мередит еще не покинула стоянку «Эвервуда», она решила снова отбросить осторожность. Телефон показывал 8:57 вечера. Проведя пальцем по экрану, она нашла номер Кортни и помолилась. Не было гарантии, что её решимость не исчезнет завтра или даже через десять минут; нужно звонить сейчас.

После второго гудка она услышала голос Кортни: — Алло, это Кортни.

— Привет, Кортни, пожалуйста, не вешай трубку. Это касается Клэр Роулингс.

Сердцебиение Мередит участилось от последовавшей тишины. Наконец, она услышала: — Кто это?

— Меня зовут Мередит Рус — Бэнкс.

— До свидания.

Мередит зачастила: — Пожалуйста, Кортни, Я знаю, ты знаешь, кто я, но это не для книги, это для Клэр. Она и моя подруга, и ты ей нужна. — Она так торопилась, но надеялась, что слова можно разобрать. Когда связь не прервалась, Мередит продолжила, — ей стало намного лучше. Она уже спрашивала о тебе.

— Откуда ты это знаешь?

— Я в Сидар-Рапидс. Не могла бы ты встретиться со мной? Думаю, будет лучше, если я объясню все лично.

После некоторого замешательства, Кортни ответила: — Хорошо, возможно я должна позвонить Джону и Эмили…

— Я знаю, что Эмили не позволит тебе. У тебя нет никаких причин доверять мне, но я могу помочь вам с Клэр, если ты встретишься со мной. Наедине. Если ты им позвонишь, я не знаю, когда ты сможешь…

На этот раз Кортни перебила её: — Хорошо. Где мы можем встретиться?

У Мередит перехватило дыхание. — Спасибо. Я буду в Айова-сити уже через час…

«Шортс Бургер и Шайн» был популярным баром, и Мередит подумала было выпить, чтобы успокоить нервы, но не для этого они сюда пришли. По сути это был вопрос удобства: час был поздний, а паб на Клинтон-Стрит был открыт. Войдя, Мередит увидела Кортни в последней кабинке. Узкое, длинное помещение с кирпичными стенами гудело счастливыми голосами постояльцев, но выражение лица Кортни, смотревшей на Мередит, ясно говорило, что та не разделяла радостного восторга остальных.

— Спасибо, что согласилась встретиться со мной, — проговорила Мередит, поднимаясь по платформе и садясь на жёсткое сиденье.

— Обычно я не грубый человек, но я ненавижу твою книжку, и, видимо, я перенесла эти чувства на тебя. Расскажи мне, зачем я здесь и сделай это быстро.

Мередит на мгновение опустила глаза и глубоко вдохнула. — Понимаю. Речь идет не о моей книге и даже не о новой истории, хотя я признаю, что все началось именно так.

Кортни подняла бровь.

— Около месяца назад я попросила у Эмили разрешения навестить Клэр, она отказала мне.

Кортни кивнула.

Мередит продолжила, — Я хотела узнать конец истории. Мне хотелось написать что-то, что может помочь Николь гордиться своими родителями.

Кортни молча слушала.

— Раз я не смогла попасть в «Эвервуд» открыто, то решила устроиться туда на работу. И я это сделала. Через некоторое время я уже могла входить в комнату Клэр в качестве персонала столовой.

— Я точно знаю, что есть ордер о запрете на приближение…

Их прервала официантка: — Дамы, что вам принести?

Идея о выпивке казалась всё заманчивей. Наконец, Мередит спросила: — Могу я что-нибудь заказать тебе? Или ты сейчас встанешь, чтобы пойти и донести на меня?

Всё ещё несколько ошеломленная открытым признанием Мередит, Кортни ответила молодой девушке, стоявшей у стола, — Мне бокал белого Дзен, пожалуйста.

Мередит добавила, — Два бокала. — Когда девушка ушла, Мередит подалась вперёд, — Спасибо, я знаю, это было рискованно для тебя — прийти сюда. Ты можешь сдать меня полиции, клинике, Вандерсолам, но если нет, то я могу помочь тебе встретиться с Клэр.

Кортни кивнула. — Я пыталась увидеться с ней с тех пор, как её поместили в клинику. Каждый раз мне отвечали, что для её же блага посещения запрещены.

После того, как подали вино, Мередит посвятила её в свои приключения последних трёх месяцев, ничего не утаив. Когда она рассказывала о первоначальном состоянии Клэр, Кортни не могла сдержать слёз. — Я слышала, что она не разговаривает, но не думала, что всё так плохо.

Мередит рассказала о недавних изменениях. — Она хочет видеть тебя. Думаю, она пытается сложить обрывки в целое. Она пытается вспомнить, что привело её к тому, где она сейчас находится. Она также хочет видеть Николь, но тут я ничего не могу поделать. Я подумала, может тебе поговорить с ней. Может, ты сможешь помочь ей с некоторыми деталями. Я имею в виду, ты ведь был на суде, верно?

— Была. Что она помнит?

— Я точно не знаю. Один из её врачей посоветовал ей вести дневник, чтобы писать о своих чувствах и о том, что случилось. Она не предлагала мне его прочитать. Клэр сказала, что она пишет о Тони.

При упоминании его имени Кортни посмотрела в свой полупустой бокал. — Мне сказали, что, если я с ней когда-нибудь увижусь, никогда не упоминать его имени.

— Мне тоже, по протоколу за этим сразу последует увольнение, но… — Мередит пожала плечами, — Я нарушила и это правило. Я надеялась, что эта тема вернёт её к действительности. О, лечение помогло избавить её от галлюцинаций, но именно его имя вернуло её сознание. Она сказала, что так скучает по нему, и, когда я стала пересказывать ей истории, которые она мне рассказывала, она стала вспоминать.

— Я хочу пойти, — голубые глаза Кортни смеялись, — Я и сама известна как нарушитель парочки правил. Спасибо, что поделилась со мной. Извини за грубость при встрече.

— Я понимаю. Несмотря на всю финансовую выгоду для моей семьи, если бы можно было вернуться назад, я бы не стала писать ту книгу. — Отпив из бокала, Мередит перефразировала, — А может нет. В смысле — эти знания помогли мне помочь Клэр. Я понимаю твою реакцию, но может книга и не зря была написана; кто мы, чтобы судить о высшем произволе.

Кортни пожала плечами. — Как мы сделаем это?

Теперь, когда враждебность исчезла, обе женщины устроили мозговой штурм возможных вариантов. К третьему бокалу вина план был придуман и отшлифован. Несмотря на то, что близился октябрь, дни стояли тёплые, солнце светило до самого вечера. Мередит поведёт Клэр на прогулку, а Кортни присоединится к ним на дальней тропинке. Кортни придётся извернуться, чтобы незаметно припарковаться и дойти до места встречи, но она не возражала. Пока нет дождей, они решили встретиться следующим вечером. Выйдя из ресторана, Кортни обняла Мередит. — Не могу передать, как я рада. Спасибо тебе за всё. — И, всё ещё удерживая её за плечи, она медленно добавила, — И если ты что-либо из этого используешь для написания ещё одной книги, я лично с тобой разберусь.

Послеполуденное сентябрьское солнце блестело сквозь кроны деревьев. Клэр не знала, зачем Мередит торопила её с ужином. Не то, чтобы она возражала, но что-то было не так, как всегда. Только когда они ушли с прилегающей к клинике территории и углубились в лес, Мередит объяснила, — У меня сюрприз для тебя. Надеюсь, тебе понравится. — Клэр с подозрением посмотрела на подругу. — Я тебе верю, но я не большой любитель сюрпризов.

— Думаю, на этот раз будет иначе. Знаю, что Эмили затрудняет тебе общение с кем-либо.

Клэр вздохнула. — Затрудняет — мягко сказано. То есть, я понимаю её мотивы в отношении Николь, да. Это не значит, что я не хочу видеть её. Я постоянно думаю о ней. Но я хочу видеть и других. Это почти похоже на то, как…

Мередит сжала её ладонь и Клэр замолчала. Она увидела впереди, в темнеющем лесу, чью-то фигуру. Клэр неосознанно замедлила шаги. То была женщина. Где-то на задворках сознания она услышала цифры и поняла, что вдруг начала считать шаги: двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять. Она постаралась остановить цифры и сконцентрировалась на женщине впереди.

Клэр продолжала идти.

Постепенно фигура стала яснее: обрела форму и лицо; и Клэр обнаружила, что это Кортни, всего в нескольких ярдах перед ней. Она выпустила руку Мередит и побежала к подруге. К тому моменту, когда они смогли обняться, слёзы покрывали лица обеих.

Глава 46

— Сила не зависит от физического состояния. Она исходит от неукротимой воли.

Махатма Ганди

Клэр вздрогнула и проснулась. Её ослепил солнечный свет из незашторенного окна, и она постаралась сфокусировать взгляд. Она вспомнила, что они у Симмонсов, и мысли пришли в порядок. Потянувшись к мужу, она обнаружила только пустую постель. Клэр подползла к краю матраса и уставилась на пустую колыбель. Она попыталась найти часы, а в голове стучало множество вопросов. Как долго она спала? Почему Тони не принёс ей Николь на кормление? Он всё ещё здесь, или они с Филом уже уехали? Паника закипела в её венах, она накинула халат на ночную рубашку и помчалась на кухню. К тому времени, когда она добралась до места назначения, слезы застыли на ее веках, а грудь сдавило. Затем в один момент напряжение спало, и мир снова встал на место. Тони сидел за столом с чашкой кофе и Николь на руках. Фил сидел напротив них, а Кортни стояла у плиты и о чем-то щебетала. Воздух был наполнен восхитительными ароматами кофе и чего-то жареного. Несмотря на все тревоги мира, Клэр вступила в островок спокойствия посреди шторма.

Услышав её шаги, Тони поднял взгляд и тотчас помрачнел. — Клэр, что случилось?

Она покачала головой и выдохнула, не осознавая того, что задержала дыхание. — Ничего, — подойдя к нему и Николь, она поцеловала его в щёку и дотронулась до дочери. — Я испугалась, что ты уже уехал в поместье.

— Я бы этого не сделал, — ответил он. Погладив Николь по головке, он распрямил тонкие пряди каштановых волос. Его голос смягчился, — Мы вот-вот собирались тебя разбудить. Кое кто начал терять терпение

Груди Клэр уже болели, когда она устроилась с Николь на веранде, за окнами которой открывался яркий весенний вид. Земля еще не пробудилась от зимнего сна, но голубое небо и теплые лучи солнца обещали скорое появление мира зелени. Веранда помогала Клэр соблюсти скромность и одновременно слышать мужчин, обсуждающих грядущий день.

Эмили и Джон должны были прибыть в Айову около трёх дня. Эрик ввел Фила в курс дела, он их спрячет до нужного времени, а потом проведёт незаметно в дом. Они обговаривали возможные варианты и сценарии, а Клэр казалось это всё плохим шпионским фильмом. Тони знал каждый дюйм своего поместья, он рассказал про все входы и выходы и систему безопасности. Кажется, он впервые пожалел, что установил самую лучшую из имеющихся.

Фил заверил его, что сначала он всё проверит. Нет такой системы безопасности, которую он не смог бы взломать или обмануть. Он обещал, что с помощью информации Тони он быстро всё уладит. Тони хотел добраться до Кэтрин до того, как прибудут Вандерсолы. Он планировал поговорить с ней и предотвратить события прежде, чем что-либо случится. Он действительно опасался, что Вандерсолы не поймут его присутствия и поэтому свяжутся с властями. Раннее вторжение было безопасно для всех.

Клэр нравилась их уверенность. План, больше похожий на план встречи Джеймса Бонда и Инспектора Гаджета, звучал в их устах более-менее правдоподобно. К тому времени, как она присоединилась к ним за столом, она сама начала чувствовать себя более уверенно. Разве не рассказывал ей Фил о своей военной карьере? Упоминал о специальной подготовке? Ясно, что он справлялся с врагами более серьёзными и устрашающими, чем Кэтрин Лондон. А на стороне Тони будет элемент неожиданности. Если Эрику действительно можно доверять, Кэтрин будет застигнута врасплох. Было уже около полудня, когда телефон Фила зазвонил и все уставились на него. — Это Эрик, извините, я на секунду. — Когда он вышел в коридор, в комнате, в которой они сидели, снова повисло напряжение. Прежнее спокойствие улетучилось вместе со звуком удаляющихся шагов Фила. Даже Кортни сидела молча, пока они ждали возвращения Фила.

Из ниоткуда к Клэр вернулось забытое воспоминание. Комната, где сейчас Фил разговаривал по телефону, была той самой, где много лет назад стояли Марианна и Бонни. Она вспомнила ехидство в голосе Бонни, когда та обсуждала одежду Клэр и незаслуженную преданность Тони. В то время мир Клэр был ложью. Каждое сделанное ею движение и каждое сказанное ею слово были направлены только на то, чтобы успокоить мужчину, которого Бонни считала её папиком. Теперь, глядя на Тони, она вспомнила, каким человеком он был, и вспомнила страх разочаровать его.

Сегодня её страх был другим. Клэр не боялась разочаровать Тони, она боялась потерять его. Пока они ждали возвращения Фила с новостями, она сидела и грезила о спокойной жизни — чтобы угодить одному мужчине. Сегодняшние проблемы казались непреодолимыми: безопасность Эмили и Джона, план мести Кэтрин, действия властей, их собственное безопасное возвращение на райский остров. На секунду ей захотелось оказаться с Тони наедине в спальне с бежевыми стенами и золотистыми гардинами. Она и представить себе не могла, что эти воспоминания станут ее спасением.

Звук решительных шагов Фила привлёк всеобщее внимание. Он заговорил, едва войдя. — Планы изменились. Похоже, Эмили и Джон успели на ранний рейс. Эрик сказал, что он только что высадил их в поместье. Он не знал об изменении планов, пока Кэтрин не сообщила ему, что они едут в аэропорт. Он только сейчас смог позвонить.

Тони встал, но прежде чем он успел заговорить, как Фил продолжил, — И ещё кое-что. София Бёрк тоже в поместье.

— Почему? — спросил Тони. — Кэтрин сказала ей правду?

— Эрик говорит, что София не знает, кто такая Кэтрин. Они стали подругами, и раз Дерек уехал из города по работе, София осталась со своей подругой Кэтрин.

— Да, Дерек Бёрк сейчас с Брентом, — вмешалась Кортни. — Помните то собрание в Чикаго? Должна была поехать другая сотрудница, но что-то произошло, так что накануне ночью Брент вызвался поехать. Но они уехали сегодня рано утром и возвращаются вечером. С чего бы Софии искать место, где остановиться на ночлег?

Фил пожал плечами, — Вам нельзя появляться у Кэтрин, пока там Вандерсолы.

Тони выпрямился, — Мы должны ехать прямо сейчас. Я не доверяю ей оставаться с ними наедине дольше, чем это необходимо. Кроме того, это большой дом. С системой наблюдения я смогу избежать встречи, — он взглянул на Клэр, — с твоей семьёй. Будет прекрасно, если удастся войти и выйти без ненужных конфликтов.

— Я напишу Эрику, и мы договоримся о месте вашей встречи.

Клэр призвала все силы, чтобы не выдать чувств. Она хотела быть сильной ради Тони Надеясь, что в её голосе не слышно неуверенности, она сказала, — Хорошо.

Он вопросительно выгнул бровь. Клэр продолжила, — Чем скорее ты это сделаешь, тем скорее мы сможем вернуться. Раз вы позаботились о безопасности Эмили и Джона, если вдруг будет угроза с их стороны вызвать полицию, позвоните мне. Я постараюсь их убедить позволить нам прожить наш год семейной жизнью.

— Нет! Клэр, ты и близко не подойдёшь к имению. Ты не участвуешь в этом. Мы это уже обсуждали. — Каждое слово было произнесено властно и твёрдо, не допуская возражений.

— Я знаю. Но всё же я могу помочь. — Ответ Тони был в его сверкающих глазах. Этот взгляд Клэр видела так много раз. Она не хотела его отвлекать от цели и смягчила тон, — Если я понадоблюсь — позвоните мне. Я не приду, пока ты не убедишь меня, что это безопасно.

Схватив её за плечи, он сказал: — Я люблю тебя. Твоя безопасность не обсуждается. Не разочаровывай меня.

Она на секунду задержала на нём взгляд, зная, что им с Филом пора уходить. Тёмная бездна поглотила её. Слова были сказаны тоном мужчины из прошлого. Но в глубине его глаз, за их темнотой, она видела любовь, собственничество и защиту. Она не отведёт взгляд, никогда не сможет. На долю секунды она поразилась, какое тепло и безопасность даёт ей этот взгляд, такой контраст с холодом из прошлого. Подняв лицо, она скользнула своими губами по его и ответила, — Я не буду, Тони. — Затем многозначительно усмехнулась, — Ты тоже не разочаровывай меня.

Он быстро обнял её, на мгновение остановился, чтобы поцеловать Николь, лежащую на руках Кортни и вдохнул её чистый детский аромат, проведя губами по её нежным волосикам. У Клэр комок подступил к горлу, когда она увидела, как он закрыл глаза, наслаждаясь их дочкой. Через несколько секунд Тони пошёл к выходу, бросив, — Мы позвоним, когда всё закончится.

Они ушли.

Клэр молча смотрела в пустой коридор. Казаться сильной больше не было необходимости. Когда пустой коридор стал размытым, она повернулась к Кортни. Сквозь льющиеся ручьём слёзы она с отчаяньем заговорила. Ей не требовалось согласие, она знала, что права. Она находила удовлетворение в том, что может высказать свои мысли честно и громко. — Наша жизнь летит к чертям!

В комнате зазвенел смех Кортни. — Ты, конечно, знаешь, как подвести итог!

— Ну, ты говорила, что предпочитаешь честность.

София извинилась и вышла из столовой. Дом Мэри снова её поразил. Неважно, сколько раз она уже была здесь, она всегда находила что-то новое. Хотя София редко смотрела телевизор, она любила кино, особенно классику. Она тихонько прошла на нижний этаж и вошла в кинозал. Рассматривая список сотен, нет — тысяч — фильмов, она подумала о паре, оставшейся наверху. Мэри сказала, что это родственники мисс Николс, и, раз её исчезновение до сих пор не раскрыто, они хотели забрать её вещи. По правде говоря, они были достаточно вежливы во время обеда, но София не могла избавиться от ощущения, что за этим было что-то большее. Во-первых, они обращались к Мэри «Кэтрин». По крайней мере, проведя пару часов в кинотеатре, она даст Вандерсолам и Мэри, или Кэтрин, пообщаться наедине. Это было самое малое, что она могла сделать для Мэри после всего, что та для нее сделала.

Тони никогда особо не задумывался об Эрике. Он просто был — он всегда был. Он был рядом с Тони со времён его первого миллиона. За все эти годы они ни разу не сели и не поговорила по душам. Он никогда не спрашивал Эрика о его личной жизни. И была ли она у него вообще? Эрик же знал самые тёмные секреты Тони. Не только знал, но и участвовал в них, без вопросов, без раздумий — просто как хороший, верный работник. Да, он и получал больше других за это, и сейчас, пока они с Филом ждали его в тени старой сельской церкви, припарковав машину вдоль боковой дороги, Тони задумался, есть ли цена преданности Эрика, и можно ли его перекупить.

Фил дал понять свою цену с самого начала. Да, Тони понимал, что Фил изменил своей службе Кэтрин не только за деньги. И, хотя он не смог предотвратить нападение Патрика Честера в Калифорнии, в Европе он несколько недель обеспечивал безопасность Клэр. Тони также знал, что если это была ловушка ФБР, то Фил всё равно останется верен Клэр и будет её охранять. Тот, кто способен на это, был на вес золота.

С Эриком всё было по-другому. За годы его способности росли в соответствии с потребностями Тони. Ни разу, несмотря на все указания, Тони не мог вспомнить, чтобы Эрик разочаровал его. Говорил ли он когда-нибудь Эрику, что ценит все, что тот делает для него? Этого Тони тоже не помнил. Кроме того, разве мужчины признаются в чувствах? Да Тони никогда и не задумывался о благодарности. У Эрика была работа, и он её выполнял. Когда всё рухнет и Тони предстанет перед судом, он не потянет Эрика за собой.

Большую часть дел он проворачивал без Эрика, а когда требовалась помощь, то это делалось по принуждению и под давлением. Такова была версия, которой собирался придерживаться Тони. Сейчас же, глядя на приближающийся темный лимузин, Тони гадал, действительно ли его преданность была взаимна. Мог ли Эрик переметнуться на другую сторону? Может они с Филом сами идут в капкан? Им надо быть к этому готовыми.

Тони наклонился к Филу и прошептал: — Я передумал.

Фила передёрнуло. — Ты проделал весь этот путь, а теперь передумал?

— Нет, — поправился Тони, — когда мы доберемся до поместья, я хочу, чтобы ты пошёл с Эриком в пункт охраны дома и проверил, какие камеры работают и нет ли в доме федералов. Я также хочу, чтобы ты оставался с Эриком и удостоверился, что мой приезд зафиксирован. Может быть, мне удастся разговорить Кэтрин.

Лимузин останавливался. Тони не было нужды озвучивать свои сомнения. Фил понял скрытый смысл его слов. Никому нельзя было доверять. Этот новый план должен был убедить их в честности Эрика.

Наблюдая, как Эрик выходит из лимузина, Тони надеялся, что это всего лишь его паранойя. В конце концов, они с Эриком прошли через многое. Тем не менее, когда Эрик открыл заднюю дверь, он посмотрел на Фила, тот кивнул и показал на свой бок. Тони кивнул в ответ. У Фила было оружие, и он был готов пустить его в ход.

Подойдя к Эрику, Тони вдруг понял, как искренне рад его видеть. Возможно, жизнь в бегах сделала его слишком подозрительным? Тони похлопал Эрика по плечу, — Рад видеть тебя, дружище.

Кивнув, Эрик ответил: — И я Вас, мистер Роулингс. — Это было так, словно Тони уехал на деловую встречу, а не прятался на другом конце света.

Как только машина тронулась, Тони начал, — Расскажи нам, что происходит в поместье.

— Мисс Лондон очень занята гостями. Не думаю, что её сейчас озаботит, что машину взяли для техобслуживания.

— Лимузин — очень умный ход. Затонированные стёкла, — встрял Фил.

— Благодарю вас, сэр. Я прикинул, что смогу провести вас обоих в гараж без всяких проблем.

Когда ворота поместья открылись, злость Тони прорвала все плотины. Раньше она пряталась позади других мыслей и чувств. Честно говоря, у него было слишком много других забот. Однако, прячась на заднем сиденье лимузина, проезжая через железные ворота и въезжая в его собственность, Тони почувствовал ярость. Он не мог поверить, что стал жертвой. Его обыграли не в бизнес игре, нет, его провела женщина, которой он доверял всю свою жизнь. Никогда он так не жаждал мести, как сейчас. Мимолетная мысль об убийстве Кэтрин заставила уголки его губ приподняться. Не то чтобы он когда-либо физически убивал кого-то раньше, но со всем тем, что он сделал — действительно ли имеет значение еще одно оправданное убийство? Когда лимузин въехал в большой гараж, Тони сказал: — Я подожду здесь вашего звонка.

— Сэр, — сказал Эрик, — Камеры в гараже, так же, как и в коридоре от гаража до дома, вчера перестали работать. Мы не были уверены в этом вопросе. Завтра их придут чинить.

Фил взял инициативу на себя. — Умно придумано. Это поможет нам с тобой незаметно пройти в комнату охраны. Пока я разбираюсь в технологиях этой крепости, ты можешь просмотреть записи с камер наблюдения и проверить местоположение мисс Лондон, а также миссис Бёрк и Вандерсолов. А затем мы позвоним мистеру Роулингсу.

Этого не было в их первоначальном плане, но Тони согласно молчал, а Эрик никогда не оспаривал его приказы и не собирался сейчас.

— Хорошо, мистер Роулингс, ждите нашего звонка.

Фил и Эрик исчезли за дверью, ведущей к дому. Тишина в пустой машине стала оглушительной. К тому времени, как пришло сообщение от Фила, Тони уже был готов противостоять любому встречному, но всем нутром он жаждал, чтобы это была Кэтрин.

Тони и Эрик не были похожи, но все же у них было одинаковое телосложение. Надев куртку и кепку Эрика, Тони опустил голову и пошёл по коридору к дому. Оказавшись внутри, он, скорее всего, столкнется с другими членами персонала. Его план состоял в том, чтобы пройти мимо — незамеченным. Ему пришлось полностью сосредоточиться, чтобы не идти, как обычно, по-хозяйски уверенно, а сохранять озабоченную обязанностями походку.

Когда Тони проходил через кухню, там стояли две женщины и обсуждали блюда на вечер. Он сразу же узнал их; однако, поскольку он держал голову и глаза опущенными, они, казалось, не заметили его вторжения.

Каждый шаг по направлению к западному коридору становился всё решительней. Озабоченная поза была забыта — проявился Энтони Роулингс, стремящийся вперёд. Расправив плечи и подняв голову, он приблизился к большим двойным дверям. Это был его кабинет — его командный центр. Эрик чуть раньше написал ему сообщение, что Кэтрин в своей комнате. Тони подумал, что, если бы в прежние времена он, зайдя в свой кабинет, обнаружил бы её, сидящей за столом? Требует ли она спрашивать разрешения, чтобы войти? Тони было все равно. Он сознательно боролся с красным, проникающим в его зрение.

Эта женщина не только поставила под угрозу жизни Клэр и Николь, но и нагло лгала ему в лицо. Он знал, что нужно взять гнев под контроль, сегодняшняя встреча требовала дипломатии. Мимолетная мысль об убийстве была заманчива, но, если он сможет хорошо сыграть и спасти Вандерсолов, ФБР позаботится обо всем остальном. Его желание физического возмездия приведет лишь к тому, что он будет больше времени проводить вдали от своей семьи — Кэтрин этого не стоила.

Распахнув дверь, он осмотрелся. В целом ничего не изменилось — те же панели, декор и книжные шкафы из вишнёвого дерева. Его стол из красного дерева, подобный тому, что стоял у Натаниэля, был обращён лицом к двери. Но все же были небольшие изменения: рамки с фотографиями, светлые гардины и цветы. Его мужская территория приобрела женский оттенок. Дверь в примыкающую ванную была закрыта. Он медленно подошел к ней и приложил ухо. Единственным звуком, который он слышал, была тишина. Тони открыл дверь и увидел пустую ванную — Кэтрин здесь не было.

Тони опустился в кресло за своим столом. Внезапно его внимание привлекли фотографии на столе. На одной были Натаниэль и Мэри. Он поразился своему сходству с дедом, кто-то другой мог запросто подумать, что это он сам. Тони никогда раньше не видел этой фотографии, но он никогда не заходил в комнаты Кэтрин. Другую фотографию он видел — это была София в детстве. Очевидно, что она обнаружила всю информацию, собранную им и Натаниэлем, и знала, что София её дочь. Что за игру она затеяла с Софией? Была ли она опасной, подобно игре с ним и Клэр или с Вандерсолами?

Эрик сказал, что Вандерсолы приехали, чтобы забрать вещи Клэр. Они в апартаментах, которые он делил с Клэр или в её старой комнате наверху? Проверил ли Фил все мониторы и обнаружил их местоположение? Камер было много, и нужно время, чтобы прокрутить назад и посмотреть записи.

Пока эти и многие другие вопросы проносились в его голове, дверь кабинета внезапно открылась. Кэтрин спокойно вошла, явно не подозревая о неожиданном посетителе. Она даже не заметила Тони, пока не подняла голову. Её выражение лица стало удивленным, и она ахнула. Тони тотчас понял, что Эрику можно доверять, ловушки тут нет. Она быстро закрыла за собой дверь. Тони сохранял молчание, а Кэтрин-Мэри, собираясь с духом, распрямила плечи. После продолжительной тишины она взглянула на Тони и произнесла.

— Антон.

Глава 47

— Зло мира часто исходит от невежества, и из добрых побуждений можно навредить также, как и из злости, если отсутствует понимание вещей.

Альберт Камю

Тони недоверчиво уставился на женщину перед ним, соображая, что же он собирался сказать. Когда он поднялся со стула и медленно направился к Кэтрин, мысли его быстро и яростно крутились. С каждым шагом вперед он наблюдал, как Кэтрин анализирует выражение его лица. Она хотела знать его мысли, и знал ли он ее главный план. Стараясь сохранить невозмутимый взгляд, он остановился в нескольких дюймах от неё. — Добрый день, Кэтрин.

Она выдохнула и прижала руки к груди: — О, Слава Богу! Я боялась, что ты погиб. Скажи мне, где ты был? Ты нашёл Клэр? — говорила она с ускорением каждой фразы.

Он повернулся и пошел обратно к столу, обдумывая свой план. Покачав головой, он сел и указал на один из стульев у стола. Её губы сжались в линию, когда она направилась к указанному ей стулу. Тони подождал, пока она послушно сядет и ответил: — Я везде искал, она словно исчезла с лица земли. Откинувшись назад, он нарочно изобразил нерешительность и нахмурился.

Проглотив наживку, она спросила: — И что?

— Она украла наши деньги.

— Как это?

— Я приехал в Женеву, и деньги, которые оставил Натаниэль… для нас… — он сделал паузу, — для тебя и для меня… большая часть их пропала. По моим подсчетам, она взяла где-то более 200 миллионов долларов!

— Как же так? Как она о них узнала? И как тебе удалось выжить? Я имею в виду, когда не сообщили, жив ты или нет, я подумала, что ты воспользовался этими деньгами для своих поисков.

Тони объяснил, как он добрался до Женевы и нашел почти пустую банковскую ячейку. Внутри лежали только документы на сберегательный счет на его имя, всего лишь полмиллиона и неподписанная записка.

— А что было написано в записке?

Тони опустил глаза и прочистил горло: — В ней было написано: «На этот раз я не уйду с пустыми руками».

Кэтрин ахнула: — О, Антон, она всё-таки бросила тебя. Всё воссоединение было уловкой, притворством ради твоих денег, — она потрясла головой, — Мне жаль. Ты продолжил поиски?

Кровь прилила к щекам Тони, когда он боролся с эмоциями, пытаясь продолжать эту игру, усмиряя гнев. Хотя Кэтрин, вероятно, считала, что его рвущийся наружу гнев направлен на Клэр, истинный виновник сидел в нескольких футов от него. Стукнув кулаком по столу, он ответил: — Конечно, продолжил! Она жива и забрала мои деньги!

Кэтрин наклонилась к нему и прошептала: — Антон, говори тише.

Его тон смягчился, но остался таким же решительным: — Я буду кричать с чёртовой крыши, если захочу.

— У меня гости. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь увидел тебя, не так ли? Последнее, что я слышала, что, если ты жив, то будешь объявлен в розыск.

Четко выговаривая каждое слово, он спросил: — Гости? Кто, Кэтрин? Кто здесь?

Кэтрин посмотрела на свои ладони. Пока она замешкалась, Тони рассматривал женщину, сидевшую перед ним. Сначала, когда она только вошла, он был захвачен эмоциями. Теперь же он увидел её по-настоящему. Как и его кабинет, она тоже изменилась. Трансформация не сразу бросалась в глаза, это не было одно сильное изменение, но, как на фото, которое показал им Роуч несколько месяцев назад, волосы чуть короче, стрижка более стильная, цвет светлее, чуть ярче макияж, одежда лучше, чем когда-либо ранее. Без сомнения, эти перемены сделали ее моложе и увереннее в себе. Она больше не производила впечатления домашней прислуги — Кэтрин выглядела как хозяйка поместья.

Когда она наконец подняла глаза, он увидел в них знакомый блеск, тот, что он помнил еще много лет назад, когда она была охвачена местью за Натаниэля. Если этот блеск в глазах и был, когда она вошла в его кабинет, он не заметил, однако теперь он узнал его.

Тони сказал глубоким голосом: — Кэтрин, уверен, ты помнишь… я не люблю повторяться.

Она резко расправила плечи, — Видишь ли, в твое отсутствие произошли некоторые изменения. Возможно, ты помнишь, что назначил меня ответственной за имение.

— Я всё помню.

— Ну так я изменила кое-что.

Тони посмотрел на картины и цветы: — Вижу.

Сдвинувшись на край стула, она объяснила: — Не только внешне, Антон. — Кэтрин пустилась в объяснения, что она не была уверена, что он вернётся, и, что, даже если он жив, то как подозреваемый в исчезновении Клэр, будет скрываться. Так что ей надо было решить несколько своих вопросов, и прежде всего с Софией.

Глаза Кэтрин заблестели.

— Антон, ты был прав, когда говорил, что я понадоблюсь своей дочери! Она так прекрасна, а я упустила столько времени, не зная её. Мне надо было слушать Натаниэля и тебя. — Прежде, чем опустить взгляд, она добавила, — Жаль, что тебе никогда не испытать этого с собственным ребёнком.

Карандаш в руке Тони разломился надвое. От громкого треска Кэтрин подпрыгнула на стуле. Он не стал отвечать на ее последнее замечание, вместо этого он констатировал, — Итак, твоя гостья — София? Она здесь и знает, что ты ее мать?

Кэтрин покачала головой, — Она здесь. Я не говорила ей о нашем родстве. Сейчас не самое подходящее время. Со временем она поймет, как сильно нуждается во мне.

Тони, поразмыслил, что если будет настаивать по поводу остальных гостей, она может заподозрить неладное. — Ты же не хочешь, чтобы она знала, что я здесь, в своем доме?

— Антон, ты никому не должен говорить, что ты здесь. ФБР арестует тебя. — Приподняв бровь, она спросила, — Почему ты здесь?

— Как я только что сказал, это мой дом.

— Да, конечно, это так. Ты планируешь остаться?

— Я планирую покончить с вендеттой Роулз-Николс-Бёрк раз и навсегда.

Серьёзное выражение лица Кэтрин изменилось: все ее лицо просветлело, от серых глаз до круглых щек, а улыбка растянулась от уха до уха. Тони вдруг задался вопросом: как же Натаниэль мог любить её, её улыбка в сочетании с холодом в глазах заставила желчь в его желудке подняться, оставив неприятный привкус, когда он попытался сглотнуть.

— Я тоже этого хочу, хочу с этим покончить! — она наклонилась к нему. — И мы сможем, Антон, мы сможем! Наши цели уже видны. Конец так близок! Мы должны поторопиться, пока их не стало больше. Мы не знаем, где Клэр с ребёнком, но мы сможем их найти. Мы сможем покончить с этим раз и навсегда!

Клэр и ребёнок?! Тони вскочил на ноги, бедное кресло беспомощно отскочило назад и врезалось в книжный шкаф из вишнёвого дерева. — Нет, Кэтрин! — он навис над ней, — Нет, я не позволю этому продолжаться дальше. Всё кончено!

— Антон, мы не можем остановиться, только не сейчас, — сказала она ласково, погладив его по щеке. — Ты так похож на своего деда. Его глаза…

По спине тони пробежал холодок, мускулы напряглись, и он отшатнулся. Как будто ее прикосновение исходило от самого дьявола. Тони схватил Кэтрин за руку и, судя по страдальческому выражению ее лица, сжал слишком крепко, но ему было всё равно. Он медленно произнес сквозь стиснутые зубы: — Никогда-не-прикасайся-ко-мне!

Именно тогда он заметил белый золотой крест с большой жемчужиной, висевший на тонкой цепочке вокруг шеи Кэтрин — ожерелье бабушки Клэр — ожерелье бабушки Эмили! Отпустив ее руку, он схватил жемчужину и потянул за тонкую цепочку. Однажды он уже рвал это чёртово ожерелье, и может сделать это снова. Заполучив украшение, он засунул ожерелье поглубже в карман своих брюк.

Кэтрин ахнула и инстинктивно схватилась за шею.

— Как ты смеешь! Вряд ли Клэр когда-нибудь увидит его снова. — И снова черты ее лица изменились. Вызывающе поднявшись, Кэтрин стряхнула невидимые соринки со своей дорогой одежды и направилась в сторону открытой двери. Когда она обернулась, в ее глазах читались ненависть и жажда мести. Тони вспомнил, что это выражение часто появлялось на лице Кэтрин, когда она говорила о его родителях. Расстояние между ними увеличилось, а с ним усилилась её надменность, — Неужели ты так страдаешь от любви к женщине, которая выставила тебя дураком, что хочешь получить ожерелье на память? — Она никогда не говорила с ним в таком тоне, — Прекрасно. Кто знает, может они даже разрешат взять его с собой в тюрьму. Если нет, — она ухмыльнулась, — я всегда могу тебе его переслать. Я слышала, они все время доставляют коробки.

Все разумные мысли исчезли из его головы, большой кабинет окрасился в багровый цвет. Хотя Тони не знал, что он собирается делать, он знал, без сомнения, что что-то произойдет. Он сделал два шага к ней, и взгляд Кэтрин не дрогнул. Он сделал ещё один, и в этот момент телефон на столе внезапно зазвонил, разрушая оглушительную тишину. Они оба повернулись и уставились на источник звука, словно на вторгшегося в их личную бурю иноземца. Наконец, их взгляды встретились. Телефон, который звонил, был личным номером поместья, известным только нескольким людям. На четвёртом звонке Кэтрин глумливо спросила: — Мистер Роулингс, вы ответите?

Стиснув зубы, он сделал шаг назад и указал на телефон. Несмотря на то, что несколько секунд назад они оба были на взводе, в её голосе не было и намёка на беспокойство, когда она ответила на звонок. Тони стоял и слушал.

— Да, это мисс Лондон. Понятно. Когда это случилось? — Та злобная улыбка, что была раньше, снова появилась, когда она ответила, — Это ужасно. — Обойдя стол с другой стороны, Кэтрин села и потянулась за бумагой и ручкой. — Не могли бы вы повторить еще раз? — Он не мог видеть слов, которые она писала. — Благодарю вас за информацию. Я передам её миссис Бёрк. Пожалуйста, держите меня в курсе. До свидания. — Повесив трубку, она откинулась на мягкую кожаную спинку кресла и покачала головой. — Так-так, это такой позор.

От ее слов в сочетании с выражением лица у него по спине пробежали мурашки; тем не менее Энтони Роулингс никогда не отступал перед вызовом — сегодняшний день не станет исключением.

— Мне показалось, или ты в моём кресле? — ледяным тоном произнёс он.

— Тебе не показалось, — она встала и указала на него, — пожалуйста, наслаждайся этим, пока можешь. Думаю, будет лучше, если ты услышишь эту новость сидя.

Он не сдвинулся с места, вместо этого выпрямился, возвышаясь над ней всеми своими шестью с половиной футами роста. — Ну, почему же? И что ты сделала на этот раз?

— Конечно, это всегда я, не так ли? Мистер Роулингс никогда рук не пачкает. Мы все знаем, как важно сохранять видимость порядочности.

— Кэтрин?

Она снова опустилась в его кресло и пояснила: — Как управляющая твоим поместьем, я всегда в курсе всего, что касается «Роулингс Индастриз».

Он молча кивнул.

— Похоже, что один из частных самолётов компании потерпел крушение.

Колени Тони подогнулись, когда он попытался удержаться на ногах. — Потерпел крушение.

— Раздался сигнал бедствия, и вскоре после этого самолет исчез с радаров. Управление Гражданской Авиации ведет расследование, они считают, что самолёт разбился. Нет никакой информации о выживших, подразумевают, что их нет.

— Почему, Кэтрин? А кто был в этом самолёте?

Прежде чем Кэтрин успела ответить, они услышали стук в дверь. Повернувшись на звук, они оба молча уставились на него. Пока они ждали, раздался второй стук. Наконец, Кэтрин подошла к двери и осторожно её открыла, так, что только ей было видно, кто с другой стороны.

Поначалу Тони не узнал голос.

— Простите, если я вас побеспокоила, но я только что закончила с просмотром фильма. Если ты ещё занята, то, может, мне пойти прогуляться. У тебя красивые сады, даже сейчас, ранней весной.

Кэтрин открыла дверь пошире и впустила Софию в кабинет. — Нет, София, ты нам не мешаешь, — наклонив голову в сторону Тони, она сказала, — уверена, ты узнаёшь мистера Роулингса.

Застигнутый врасплох, Тони изо всех сил старался сохранять внешнее спокойствие.

София остановилась и уставилась на него. — Но я думала Вы…

Кэтрин перебила её: — Мы все думали. Это просто чудо. Он только что вернулся.

Тони шагнул вперед и протянул руку в знак приветствия. — Миссис Бёрк, извините за моё внезапное исчезновение несколько месяцев назад. Я жалею, что мы не смогли продолжить нашу беседу, думаю это было бы незабываемо.

Прежде чем София успела ответить, Кэтрин вмешалась: — София, дорогая, пожалуйста, присядь. Боюсь, у меня для тебя есть ужасные новости.

Спина Тони выпрямилась, мышцы шеи дернулись, а волосы встали дыбом. Внезапно он понял, что именно собирается сказать Кэтрин.

— Моя дорогая, — Кэтрин села на диван рядом с Софией. Взяв девушку за руку, она продолжила, — Нам только что позвонили. Я не знаю другого способа сказать это, кроме как быстро.

София с подозрением посмотрела на Кэтрин. — Что? Что случилось?

— Самолёт компании, на котором твой муж летел обратно в Айову, он упал.

София недоверчиво уставилась на неё.

Кэтрин продолжала, — Управление Гражданской Авиации ведёт расследование.

Тряся головой, София наконец обрела дар речи: — Упал? Нет, нет, это не правда. Это какая-то ошибка.

Тони с ужасом наблюдал, как рушится мир Софии. Его сердце разрывалось от сочувствия и от понимания того, что он опоздал и уже не может спасти Дерека. София залилась слезами, и в этот момент он впервые осознал, как велика эмоциональная плата от вендетты за Натаниэля. Очевидно, планы Кэтрин были в действии; внезапно в голове Тони закружился вихрь возможностей — способов остановить дальнейшие трагедии. Сквозь поток мыслей до него донеслось ещё одно знакомое имя, и он тотчас сам испытал ту же боль, которую только что наблюдал у Софии.

— …остальные на борту… сотрудники Роулингса… и… Брент Симмонс.

Прежде чем он успел осознать свои движения, Тони уже стоял перед обеими женщинами, и его тон был резким: — Кэтрин, нам нужно поговорить наедине — сейчас же!

София тихо всхлипывала, а Кэтрин стояла и смотрела на Тони.

— Я позабочусь о ней, а потом вернусь, — сказала она, расправив плечи, — твои проблемы могут подождать. Мы оба знаем, что несчастья случаются. Несколько минут не изменят того, что уже произошло.

Тони сделал шаг назад, демонстрируя сдержанность, исключительно ради Софии. В этот момент он так желал растерзать Кэтрин, как никогда и никого ранее. Его ответ прозвучал сквозь стиснутые зубы, — Возвращайся быстрее, с этим нужно покончить сегодня.

С этими словами Кэтрин вывела Софию из кабинета. Тони услышал, как она сказала:

— Дорогая, давай я принесу тебе что-нибудь, чтобы успокоить нервы…

Её голос затих, оставив Тони в одиночестве размышлять о случившемся. Расхаживая по кабинету, он размышлял о своем лучшем друге — человеке, с которым он наконец-то был честен, о человеке, у которого были жена и дети. Тошнота подступила к горлу, когда он подумал о Кортни, Калебе и Марианне. Знала ли об этом Кортни? Получила ли она такой же звонок? В кармане завибрировало.

Сообщение от Фила:

— ЛОНДОН ВЕДЕТ БЕРК НА ВТОРОЙ ЭТАЖ. ВАНДЕРСОЛЫ НАХОДЯТСЯ В КОМНАТЕ С НАДПИСЬЮ С.Е. АПАРТАМЕНТЫ

Тони немедленно написал ответное сообщение:

— БЫВШАЯ КОМНАТА КЛЭР. С НИМИ ВСЁ В ПОРЯДКЕ?

Ответ:

— НИКАКИХ ПРИЗНАКОВ БЕСПОКОЙСТВА.

Тони:

— ПРОДОЛЖАЙ ВЕСТИ НАБЛЮДЕНИЕ. СООБЩИ, ЕСЛИ ЧТО-ТО ИЗМЕНИТСЯ.

Фил:

— КАМЕРЫ В КАБИНЕТЕ БЫЛИ ОТКЛЮЧЕНЫ. Я ПОДКЛЮЧИЛ.

Тони сел за стол и включил компьютер. Он не знал, был ли он больше расстроен тем, что Кэтрин не изменила пароли, или тем, что она вообще их знала. Так или иначе, теперь он точно знал, что чувствовал его дед. Несмотря на все усилия Тони, он тоже доверился не тому человеку. Получив доступ к электронной почте Кэтрин, он обнаружил ее переписку с Эмили. Вандерсолы приехали сюда по приглашению Кэтрин. Интересно, что именно она задумала? Прежде чем он успел подумать об этом еще раз, он повернулся к открывающейся двери.

Когда Кэтрин закрывала за собой дверь, Тони уже был на полпути к ней. — Ах ты, сука! Это ведь ты организовала крушение, не так ли?

С некоторым сожалением в голосе она ответила: — Я совсем не хотела, чтобы Брент Симмонс был на борту. Его не было в первоначальном списке.

— Значит, ты признаешь это?

— Я хочу сказать, что, когда Клэр почувствовала, что у нее больше никого нет — она нуждалась во мне. Я думала, что все будет так же, когда она вернется, но это было не так! Ты был слишком слеп, чтобы увидеть, как она манипулирует тобой! Теперь мы знаем, почему — это было только из-за твоих денег.

При упоминании имени жены и при каждом шаге к ней темно-красный цвет комнаты становился все темнее.

Кэтрин продолжала: — София не нуждается в деньгах, ты сам об этом позаботился, и теперь, когда ее мужа не стало, она осталась одна — теперь ей нужна буду я. — По-видимому, не подозревая о гневе Тони, Кэтрин добавила, — Кроме того, её муж был Бёрком.

— Разве ты не видишь, что зашла слишком далеко?

— Правда? — ответила Кэтрин, — Мисс Симмонс должна считать это подарком.

Тони недоверчиво уставился на неё. — Больная! Ты не только сумасшедшая, ты ещё и больная!

— Мистер Роулингс, вы глубоко ошибаетесь. — Ухмыльнувшись, она добавила, — Я долго ждала, чтобы сказать это. — Прежде чем он успел ответить, она продолжила, — видите ли, в ваше отсутствие ваш друг был очень забывчив. — Кэтрин подошла ближе. — Вы, вероятно, не помните, как страдала ваша бабушка, — она засмеялась, — конечно, все так и говорят. Они говорят, что страдают больные, но на самом деле это не так. О, не поймите меня неправильно, Шаррон была милой, любящей женщиной; однако тот, кто действительно страдал, это Натаниэль. Каждый день он сидел рядом с ней, разговаривал, обнимал ее, даже когда она не могла ответить. Это была настоящая трагедия. — Кэтрин покачала головой, погруженная в свои собственные мысли. — Никому не пожелаешь столкнуться с подобным. Так что, видишь, если и Брент двигался в том же направлении, а именно с забывчивости всё и начинается, то это подарок для Кортни, что она не увидит страдания своего мужа.

Тони с недоверием слушал, как Кэтрин оправдывает свои действия. Неужели Брент был таким забывчивым? Или он просто соблюдал границы в общении с Кэтрин, стараясь не выдать, что много знает? Тони хотел, чтобы она замолчала. Он хотел дать волю бушевавшей внутри ярости и, не задумываясь, дал Кэтрин пощечину. — Заткнись! Нет никакого оправдания тому, что ты натворила!

Но, вместо облегчения, это действие вызвало воспоминание о том, как он хлестал Клэр. Красная ярость начала просачиваться наружу. Повернувшись к столу, он увидел вазу с цветами. Одним быстрым движением он швырнул её в стену. Осколки хрусталя, брызги воды, сломанные цветы усеяли ковёр, когда ваза разбилась вдребезги.

— Ты никогда не станешь таким, каким был твой дед! — Закричала Кэтрин. — Он никогда бы не ударил того, кого любил.

Тони злобно обернулся, встретившись с ней взглядом.

— Если ты сейчас обо мне — то и я сейчас не сделал бы этого. Если о деде — он делал. Я видел!

— Ты лжёшь!

Лицо Тони вспыхнуло, когда он вспомнил ту сцену.

— Я видел из-за двери! — он показал на дверной проём, — Он ударил моего отца!

Кэтрин пожала плечами: — Наверное, тот это заслужил.

— И ты тоже! Не тебе решать, кому жить, а кому умереть! У Брента жена и дети!

— Я любила твоего дедушку, но даже я понимала, что не могу смотреть, как он идет по тому же пути, что и Шаррон.

Тони попытался осмыслить ее слова. По тому же пути?

— С каждым свиданием в тюрьме, я видела, что он становится всё более забывчивым. Он задавал мне одни и те же вопросы снова и снова. Иногда он говорил о ком-то, а потом снова рассказывал мне ту же историю. В основном он говорил о прошлом.

Тони схватил её за плечи.

— У деда был недостаток витаминов. Это, в сочетании с антидепрессантами, прописанными в тюрьме, могло создать побочные эффекты, подобные слабоумию. Я нашел документы, в которых указано, что сотрудники тюрьмы связывались с моим отцом по этому поводу. Мой отец отказался позволить им снять его с лечения. Я предполагал, что это поможет его делу — дать ему право аннулировать ваш брак.

Глаза Кэтрин вспыхнули.

— Нет! Он терял память. Я была с ним, не ты. Он мне доверял, и я позаботилась о нём!

— Позаботилась о нём?

— Это было несложно. Моя мать занималась траволечением. Когда я была подростком, она решила справиться с наркозависимостью моего дяди с помощью трав и растительных экстрактов. Она рассказывала мне о растениях — тех, что исцеляют, и тех, что убивают. Кстати, очень остроумно. Натуральные экстракты невозможно определить на обычных токсикологических экспертизах. О, их можно найти, но только с помощью специальных тестов.

Тони рухнул на кожаный диван и уставился на женщину, которую он знал практически всю свою жизнь. Он с трудом подбирал слова: — Ты отравила моего деда?

Кэтрин выпрямилась во весь рост и покачала головой.

— Не смей это так преподносить! То, что я сделала — я сделала ради него, ради его спасения. Как ты, когда хотел, чтобы Клэр признали невменяемой, чтобы спасти её от тебя.

Громкость его голоса возрастала с каждым словом. Тони вдруг испугался причины, по которой Вандерсолы не услышали их спора и не вышли из комнаты. — Кто ещё? Кого ещё ты отравила?

Она пожала плечами: — Ну, когда я поняла, что это сработало, я попробовал сделать это с Шерманом Николсом.

Тони не верил своим ушам.

— Нет! Он умер естественной смертью, за много лет до того, как мы начали строить какие-то планы.

— За много лет до того, как ты начал строить какие-то планы. Я уже устала ждать. Его смерть поддерживала меня до тех пор, пока ты не стал достаточно взрослым, чтобы вмешаться.

— Но я оплачивал несчастные случаи.

Её лицо озарилось улыбкой: — Оплачивал что-то. Это было хорошим подспорьем, спасибо большое. Отравление напоминало сердечный приступ, как ты, возможно, помнишь из заключения о смерти Натаниэля; поэтому единственной сложностью было выбрать идеальное время приёма пищи, например, перед тем как кто-то сядет за руль или отправится в опасный поход, связанный со скалолазанием. Это прекрасно срабатывало и не вызывало вопросов. К тому же не нужно быть гением, чтобы это провернуть — немножко в напиток или пищу. Найти желающего исполнителя было несложно. Кроме того, это было не так дорого, как несчастные случаи.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Потому что я заслуживаю признания. Все всегда считали тебя таким замечательным, а я была просто глупой экономкой. Ничто из того, что я сказала, не может быть доказано. Месяц назад я отключила камеры в этом кабинете, а когда отвела Софию наверх, вызвала полицию. Они должны быть здесь с минуты на минуту. Я сказала им, что ты только что появился, и как я боюсь того, что ты можешь натворить что-нибудь. Никто не поверит твоей истории. Я всего лишь тихая экономка. Меня даже не было в Калифорнии, когда умерли твои родители, — она засияла, — и знаешь, что самое интересное? — Она не стала дожидаться его ответа, — я отравила тебя тем же растительным экстрактом. О, я долго сомневалась в количестве. Я знала, что наш план состоял в том, чтобы ты просто потерял сознание. Поначалу я планировала использовать снотворное, но ирония судьбы была слишком прекрасна, чтобы от нее отказаться.

Тони направился к ней.

— С этим покончено. Почему Вандерсолы здесь?

— К-как ты…, - она запнулась. — Откуда ты о них знаешь?

— Почему они здесь?

Она ухмыльнулась.

— Я бы сама и не смогла лучше придумать. Полиция подумает, это ты с ними сотворил после всего, что они сделали, чтобы втоптать твоё имя в грязь. Ты знал, что она беременна? Конечно, знал, ты поэтому здесь — чтобы помешать еще одному Николсу войти в этот мир.

Его голос понизился, когда он подошёл к ней вплотную: — Скажи, ты навредила им?

— Это зависит от обстоятельств.

Тони уставился на неё.

— Я не знаю, — призналась она.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду — не знаешь?

Кэтрин пожала плечами.

— Можно проверить запись с камер видеонаблюдения. Не знаю, решили ли они пить какую-нибудь воду из холодильника. В комнате довольно жарко, а паковать вещи Клэр — работка не из лёгких.

— Чёртова сумасшедшая! Полиция тебя заберёт! Ты убила моего деда за то, что у него была реакция на лекарства. Он мог бы выйти из тюрьмы, и ничего бы этого не случилось. Мой отец был прав — не доверяя тебе! Он тоже ошибался — мой дед не был сумасшедшим, а ты!

На этот раз Кэтрин атаковала его. Лицо Тони обожгло, когда ее открытая ладонь ударила его по щеке. Прежде чем он успел что-то сказать, она исчезла. Он бросился за ней, увидев, как она исчезает за дверью в коридоре их с Клэр апартаментов. Он схватился за ручку двери, та не поворачивалась. Он треснул по деревянной преграде, выкрикивая её имя. Через несколько секунд вокруг него стали появляться шокированные работники поместья.

— Мистер Роулингс!

— Мистер Роулингс?

Их удивленные и вопрошающие голоса заполнили его слух. Тони надеялся, что Эрик или Фил услышат план Кэтрин и спасут Эмили и Джона. Он продолжал кричать. Внезапно, из щели под дверью Кэтрин повалил дым.

Тони крикнул: — Всем убраться из дома и звоните пожарным! — Сначала никто не сдвинулся с места. Тогда он крикнул еще громче, — Сейчас же! Убирайтесь отсюда! Позовите помощь!

Все бросились врассыпную.

Его мысли переключились с Кэтрин-на Софию-на Вандерсолов. Он уже не раз спасал жизнь Кэтрин — и не собирался делать это снова. Когда из-под двери в коридор повалил дым, Тони бросился вниз по лестнице.

Пробежав по юго-восточному коридору, он оказался прямо перед бывшей комнатой Клэр. Ручка двери не поддавалась. Надавив руками на дверь, Тони закричал: — Эмили? Джон? Вы здесь?

Несмотря на переполох внизу, из-за двери ничего не было слышно. У него сердце упало, пока он не услышал лёгкое постукивание по двери. Он совсем забыл, что комната звуконепроницаема. Было время, когда это было необходимо. Потянувшись к электронному выключателю, Тони молился, чтобы тот был исправен. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он услышал знакомый звук. Снова схватившись за ручку, он толкнул дверь и увидел, что его шурин и золовка лежат на полу.

Джон поднял голову.

— Как? Как ты здесь оказался? Это ты всё сотворил? Ты больной!

Тони затряс головой: — У нас нет времени. Нет, не я. — Он указал на Эмили, всё ещё лежавшую вниз лицом. — С ней всё в порядке?

Джон покачал головой: — Ты за это сядешь в тюрьму!

— Будем ругаться позже, с ней всё в порядке?

— Да, мы пытаемся спастись от дыма.

Джон прав. Дым серыми клубами собирался у потолка. Тони и Джон помогли Эмили подняться на ноги в тот момент, когда с потолка стала разбрызгиваться вода противопожарной системы. Через несколько секунд они все промокли насквозь. Покинув старую комнату Клэр, Тони посмотрел в обе стороны длинного коридора. Вода и дым ограничивали видимость. Эмили припала к руке Джона, прикрывая рот и нос рукой.

— Джон, послушай меня, — кричал Тони, перекрикивая свист разбрызгивателей., - Бегите направо, примерно через тридцать футов найдёте лестницу, когда доберетесь до первого этажа, опять поверните направо. Там есть дверь, которая ведет на кухню. Оттуда вы сможете выйти на задний двор.

Джон потянулся к Тони: — Ты идёшь с нами. Здесь нельзя оставаться.

— Просто идите. Есть еще один человек, которого мне нужно найти.

— О Боже, Клэр?

Тони затряс головой: — Нет. Клэр в безопасности. Её здесь нет. — Он видел, как колеблется Джон. — Уходите! Выведи Эмили и своего ребёнка из этого дыма!

Джон не стал спорить. Тони встал и некоторое время смотрел, как его шурин и золовка исчезают в серой дымке. Вытерев воду с лица, он направился в другую сторону, к парадной лестнице. Каждую комнату, мимо которой он проходил, он открывал в надежде найти Софию.

Приблизившись к парадной лестнице, он оглядел юго-западный коридор и остановился как вкопанный. Напрягая слух, Тони снова прислушался. Внезапно его мир обрушился на него со всех сторон. Изо всех сил, скользя ботинками по мокрому мрамору, он побежал на голоса.

Несколькими мгновениями ранее…

Предчувствие беды, которое Клэр испытывала с тех пор, как узнала, что они возвращаются в Айову, было слишком сильным, чтобы отрицать его. Фил велел ей довериться своим инстинктам, и инстинкты подсказывали ей, что они должны были остаться в раю, но ее сердце не позволяло Тони поехать в США без нее. Теперь она знала почему.

Когда Кортни позвонили по поводу Брента, Клэр поняла, что ей нужно поговорить с Тони. Он велел ей держаться подальше от поместья, но она не могла… не то чтобы она хотела спасти Кэтрин от его гнева — она хотела спасти Тони от последствий его возможных действий. Она знала, что, когда он услышит о крушении самолёта Роулингс, находясь рядом с Кэтрин, то обвинит её, возможно справедливо, тем не менее, Клэр не хотела, чтобы Тони сделал что-то еще, о чем он пожалеет. Ему не нужно было добавлять в свой список еще одно преступление.

Въезжая в ворота поместья, Клэр посмотрела в зеркало заднего вида. Николь мирно спала в детском кресле. Ей следовало бы оставить ее с Кортни, но Кортни была слишком разбита, чтобы присматривать за её дочкой. Кроме того, план Клэр был прост: найти Тони, Эмили и Джона и вытащить их из дома. Клэр могла позвонить, но тогда ей пришлось бы рассказать ему об авиакатастрофе, а она не хотела делать это по телефону Припарковывая машину перед домом, она подумала о Филе и Эрике: где же они были?

Взглянув на величественный дом, она отогнала нахлынувшие воспоминания и выпрямилась. Это был их дом — дом Николь, и Клэр хотела его вернуть. Ярость наполнила ее грудь, когда она подумала о Кэтрин. План этой женщины успешно сработал, заставив ее и Тони скрываться. Внезапно Клэр устала убегать, устала мстить и устала от борьбы. Вытащив Николь из машины, Клэр заявила: — Смотри, малышка, это твой дом. Это всё твоё, и твоя мамочка больше ни на секунду не позволит этой злой женщине владеть этим.

Да, она хотела вытащить Тони, и она хотела вытащить Эмили и Джона, но больше всего на свете Клэр хотела вытащить Кэтрин — из дома — и из их жизни. Черт возьми! Я миссис Роулингс, и с меня довольно. Никто не отнимет это у нашей дочери!

Ее разум сосредоточился, как никогда прежде, пока Клэр решительно шла к величественным дверям.

К удивлению Клэр, когда она нажала на ручку и толкнула вперёд, двери легко открылись. Оглядев пустое фойе, она услышала голоса, доносившиеся из коридора, ведущего в кабинет Тони. Пока она тихо шла по коридору, голоса становились все громче. Она не была готова общаться с персоналом, поэтому, услышав приближающиеся шаги, открыла дверь в кабинет Тони и скользнула внутрь. В тот же момент запах дыма достиг её носа. Даже комната, казалось, затуманилась серой дымкой.

Это было неправильно. Этот дом был крепостью. Она с трудом могла представить, что это пожар, но явное жжение в лёгких подтвердило её страхи. Мысли Клэр метались между необходимостью вынести отсюда Николь и жаждой удостовериться в безопасности Тони.

— О, Господи, где же твой папочка? — произнесла она вслух.

— Добрый день, Клэр.

Холодность голоса Кэтрин заставил Клэр застыть на месте. У нее не было времени разглядеть ничего, кроме комнаты, где они стояли, и она не заметила, что Кэтрин находится в смежной ванной комнате.

— Кэтрин, а где Тони? Что происходит? Тут пожар?

Когда Кэтрин приблизилась, ноги Клэр, словно приросшие к полу, остались стоять на пышном ковре. Серые глаза Кэтрин потемнели от напряжения, а расстояние между ними уменьшилось. Она больше не смотрела на Клэр — ее глаза были сосредоточены на ребенке в ее руках. Она протянула руку и сказала: — Так вот она — малышка Роулз — Николс.

Клэр инстинктивно прижала Николь к себе. — Не смей прикасаться к ней!

— К ней? У тебя дочь, у Антона дочь, и вы были вместе всё это время, — Кэтрин пристально посмотрела на Клэр, — не так ли? Вы двое были вместе!

Глаза Клэр вспыхнули, демонстрируя отсутствие страха. Никогда еще она не испытывала такой ненависти. Да, много лет назад она ненавидела Тони — это было совсем другое, вызванное тревогой за его действия. Тут же чувство было глубокое и свирепое, ненависть к тому, кому ты доверял и любил, и узнал, что человек лгал — всегда. Было ли хоть что-то, сказанное ею, правдой?

Кэтрин не только лгала, но и пыталась навредить им с Тони. Она приговорила их обоих к отшельничеству, жизни без любви близких людей. Она приговорила их к реальности, которую выбрала для них.

— Да! Да, мы были вместе. Наша дочь — Роулингс, мы семья. Всё, что у нас есть, мы готовы были разделить это с тобой! Но ты отмахнулась от всего этого ради сумасшедшей старой вендетты!

Кэтрин рассмеялась и отвернулась. Дым продолжал сгущаться.

— Разделить со мной! О, чтобы я могла убирать за тобой и успокаивать твои оскорбленные чувства, когда Антон расстроит тебя — чтобы ты могла приказать мне выйти из комнаты. — Когда ее голос стал громче, Николь заплакала.

Клэр попыталась успокоить дочь, когда Кэтрин продолжила свою тираду.

— Тебе здесь не место. Я отослала тебя прочь! Ты — Николс — не получишь того, чего не смогла бы получить я. Я не допущу, чтобы домом Натаниэля управляла Николс! Если моя дочь не смогла жить в этих стенах, то и твоя не будет.

— Как ты можешь быть такой ненормальной? Она же невинное дитя! — От крика Клэр Николь заплакала еще громче.

— Невинное! Никто не невинен. Действия твоего деда убили единственного человека, который когда-либо любил…

Дверь с хлопком распахнулась, и в комнату хлынуло еще больше дыма. Глаза Тони встретились с глазами Клэр, когда его громкий голос остановил слова Кэтрин. Клэр услышала и увидела его ужас.

— Господи, Клэр, что ты тут делаешь? Быстро беги отсюда! Дом в огне!

Вместо страха Клэр почувствовала облегчение. –

О, ты в безопасности — я так испугалась за тебя.

Шум за дверью кабинета стал громче от голосов и шагов. Плач Николь возобновился, когда с потолка полилась холодная вода. Когда Клэр снова повернулась к Кэтрин, она увидела пистолет. Он был небольшой, но, тем не менее, нацелен прямо на нее и Николь. Тони тоже это заметил.

Говорят, что время замедляется в момент опасности. Предполагается, что вся ваша жизнь проносится перед вашими глазами. Клэр не видела всю свою жизнь, только ту часть, которая имела значение, только ту часть, которая включала Тони и Николь.

Голоса и хаос разразились со всех сторон, но Клэр этого не замечала. Ее внимание было поглощено угрозой в руке Кэтрин, а также огнем, прорывающимся со всех сторон и пожирающим их дом.

Голос Тони прозвенел над хаосом, проникая сквозь дым и дождь, вызванный разбрызгивателем.

— Уходи, выноси Николь!

Послушно двигаясь, она увидела, что выражение лица Кэтрин изменилось прямо у нее на глазах. От женщины, которая утешала ее все эти годы, исходила садистская улыбка из ее кошмара, но на этот раз она была настоящей, и она повторяла имя их дочери: — Николь? Направив пистолет на Тони, она с недоверием спросила: — Николь? Ты назвал наследницу Роулзов Николь?

Он не ответил; вместо этого он выбил пистолет из ее руки. В суматохе тот упал к ногам Клэр. Она услышала его команду: — Клэр, возьми пистолет!

Её влажные руки искали оружие, из-за воды очертания расплывались. Наклонившись, она не заметила, как Кэтрин бросилась вперед, пока не оказалась прямо там. Клэр ожидала схватки за пистолет, но вместо этого Кэтрин выхватила Николь из ее рук. Следующие несколько секунд слились воедино в пространственно-временной дымке. Тони боролся за их дочь, пока Клэр сжимала пистолет в руке.

Крик Фила перекрыл шум борьбы и громких ругательств Тони, Николь плакала, а Кэтрин…

Клэр не собиралась спускать курок. Она пыталась держать пистолет крепко, но, когда Фил схватил её за плечи, её палец нажал на маленький курок. Оглушительный грохот заглушил шум, вытеснив все остальные звуки. Сквозь дым и воду Клэр с ужасом наблюдала, как три человека перед ней упали на пол.

Глава 48

— Воспоминание — сложная штука, родственная правде, но не её близнец.

Барбара Кингсолвер

Октябрь 2016

Осеннее солнце согревало дни, а темнота охлаждала ночи. Костяшки пальцев Клэр побелели, когда мертвая хватка на ее ручке усилилась. Она знала, что скоро появится Мередит с ужином, и они собирались прогуляться по саду. Кортни снова навещала её; тем не менее, нынешние доверенные лица Клэр и их поддержка не могли отнять у нее прошлое — больше нельзя было отрицать последствия правды Клэр.

Доктор Браун велела Клэр писать, просто писать. Никаких других указаний или ограничений. Как только Клэр была уверена, что её записи защищены от посторонних глаз, хорошие и плохие воспоминания из прошлого ожили на страницах. Она старательно заполняла тетрадь за тетрадью. С ее сердцебиением, эхом отдающимся в ушах, рука Клэр, казалось, начала жить своей собственной жизнью. Эта рефлексивная терапия была эффективной. Теперь она знала, почему ее разум отключился. Она понимала, почему потеряла связь с реальностью. После стольких испытаний — стольких взлетов — стольких падений — она больше не могла терпеть.

Возможно, это было осознание того, что Николь жива и здорова, или надежда, что однажды ей будет позволено обнимать, заботиться и любить свою дочь. Независимо от причины, Клэр знала это прежде всего, ей нужно было взглянуть правде в глаза… Она продолжала писать-

Кабинет наполнился дымом. До этого была мгла, но, когда Тони открыл дверь, густые серые клубы вытеснили воздух, проникая во все углы, словно поглощая нашу жизнь. Я боялась за наше будущее, боялась за Николь. Знаю, я должна была вынести её из пожара, но запах горения и потрескивание пламени наполнили меня неестественным успокаивающим чувством дежавю, которое переросло в чувство потери. Я знаю, это звучит нереально, но вместо того, чтобы видеть огонь перед собой, который мог унести жизни моих самых дорогих, я на долю секунды вспомнила другой огонь. Я вспомнила мусоросжигательную печь в государственной тюрьме штата Айовы и невольно задалась вопросом: если я смогла превратить прошлое в пепел, так может сегодня все мы спасёмся?

Я помню, что слышала голоса и хаос вокруг. Я не могла видеть их и не различала слов. Моё внимание металось между огнём и пистолетом Кэтрин; однако другие сцены заполнили мои воспоминания. Это то, что происходит, когда ты сталкиваешься со смертью? Я слышала, что вся жизнь проходит перед глазами. Может быть, именно это и происходило? В тот момент я поняла, что смерть неминуема.

Может ли это быть объяснением последних двух лет? Может, мой уход от реальности, как это называют врачи, был моей добровольной смертью? После того, что я сделала, это имело бы смысл. В конце концов, я выучила хорошо, что «действия имеют последствия».

В эти несколько секунд, длиною в жизнь, я вспомнила сцены подчинения и отчаяния. Все воспоминания, которые я так удачно прятала в уголках души, внезапно объявили о своём присутствии, чтобы раствориться в сером дыму. Всё ещё держа Николь на руках, я сделала шаг назад и потёрла режущие дымом глаза. Ещё и другие сцены проплывали передо мной. Они не были связаны с угнетением или местью, нет, в эти последние секунды я вспомнила настоящую любовь и привязанность. Я молила, чтобы эти сцены преобладали, но, когда я закрыла глаза, они исчезли в нарастающем дыму и хаосе.

Я знала, что не могу упасть и сдаться огню или пистолету Кэтрин. Я сдавалась слишком много раз, но также знала, что какой бы выбор я не сделала, наши жизни никогда не будут прежними. Просто я не осознавала масштаба этого.

На этот раз, когда на карту была поставлена не только моя жизнь, но и жизнь моей дочери и мужа, я решила посмотреть правде в глаза. С копотью, покрывающей мое лицо и окружающих меня людей, я выпрямилась и увидела ужас в глазах Тони. Я не могу сдаться, не могу поддаться эмоциям, ещё нет. В глубине души я знала, что есть ещё карты в колоде, игра не кончена, я знала правила, я не разочарую.

Клэр вытерла слёзы с глаз. Она не осознавала, что плачет, пока крупные капли влаги не попали на чернила на ее бумаге, заставляя ее слова кровоточить.

Она посмотрела на часы. Мередит будет здесь меньше, чем через десять мнут. Ей надо заканчивать писать, но воспоминания были так отчётливы. Клэр было необходимо закончить эту историю-

Плач Николь прорывался сквозь потоки воды, падающие с потолка. Тони кричал, чтобы я унесла её из дома. Если бы я только послушалась. Из всех случаев, когда я повиновалась ему, по иронии судьбы, именно в этот раз я решила проявить свою независимость.

Я спрашивала себя, почему, и видела ответ в своих ночных кошмарах. Это был взгляд в глазах Кэтрин, когда она услышала имя Николь. Этот взгляд преследует меня до сих пор.

Всё произошло так быстро. Тони выбил пистолет из рук Кэтрин. Он велел мне поднять его, и я подняла. Кэтрин бросилась ко мне и, о Господи… я не могу продолжать писать. Если я напишу, это станет правдой.

Закрыв тетрадь, Клэр убрала её в ящик стола, пошла в ванную и умыла лицо. Она не хотела, чтобы Мередит застала ее в таком состоянии. Вернувшись в тихую комнату, она посмотрела на все свои новые вещи: красочные декоративные подушки, новое покрывало и фотографии на комоде. У нее разрывалось сердце, когда она видела большие карие глаза Николь. Они были так похожи на глаза её отца.

Она медленно подошла к комоду и выдвинула ящик. Конец их истории был довольно прост. Его можно было бы закончить всего несколькими фразами…

Когда я поднимала пистолет с пола, Кэтрин выхватила у меня из рук Николь. Тони тотчас бросился к ней… Он боролся за нашу дочь. Я видела панику в его глазах, когда он заметил у меня пистолет. Не думаю, что я собиралась спускать курок. Помню, меня трясло. Не знаю, от холода или страха, но, когда я услышала голос Фила и почувствовала, как мои плечи сжало, я вздрогнула и нажала на спусковой крючок.

Клэр услышала звук открывающейся двери. Расправив плечи, она закончила историю…

Звук был оглушительным. Я стояла и наблюдала, как все трое падают и без сомнения знала, я убила любовь всей моей жизни — я застрелила Энтони Роулингса.

Держа себя в руках, она убрала тетрадь обратно в ящик. Если Мередит и заметила её красные глаза, то не подала виду. Вместо этого она делала то, что всегда с тех пор, как к Клэр вернулась память — болтала, пока та ела.

Позже, ранним вечером, когда они вышли на улицу, воздух был ещё приятно тёплым. К сожалению, ночь спускалась всё раньше и раньше с каждым днём. После захода солнца возвращался холодный октябрьский ветер. Хотя это был третий визит Кортни, который устроила Мередит, Клэр постоянно боялась неприятностей, если они задержатся слишком долго. Она ненавидела сумерки, которые диктовали им продолжительность встреч. Не то, чтобы ей хотелось лгать Эмили или кому-то ещё. Она неоднократно просила Эмили разрешить ей принимать больше посетителей. У Эмили всегда находилась причина отказать — время всегда было не подходящим.

Во время первого визита Кортни, они с Клэр в основном обнимались и плакали. Эмоции были слишком остры и сильны, чтобы обсуждать состояние Клэр или причины её ухода от реальности. Во время второго визита они говорили о Николь. Кортни рассказывала истории о дочке Клэр, ведь она виделась с ней практически с того времени, как Эмили начала о ней заботиться. Она напомнила Клэр: — Как тётя Кортни может быть вдали от Николь Кортни?

Не то, чтобы Клэр забыла второе имя Николь, или в честь кого они с Тони его выбрали, ну, может, на мгновение забыла, но слыша гордость в голосе и видя обожание в глазах Кортни, Клэр поняла, что они с Тони не ошиблись, назвав Николь в честь своего хорошего друга.

Клэр верила, что этот визит будет другим. Клэр знала, что хочет обсудить и, что хочет сказать — вслух. Это заняло некоторое время и потребовало размышлений, но доктор была права. Ведение записей помогло ей совершить своё личное, безопасное путешествие в прошлое.

Прогулка до поляны и обратно, а также надвигающаяся ночь позволили Клэр и Кортни провести вместе всего тридцать-сорок минут. Это было мало, но уже кое-что. Для Клэр же это значило много!

Клэр не знала, как благодарить Мередит.

Когда они приблизились к небольшой поляне, Клэр погрузилась в молчаливое раздумье. Её мысли кружились. Она отчаянно пыталась их упорядочить, желая выразить их правильно, так, чтобы её подруги могли понять. Возможно, Эмили не была готова поверить, что Клэр стало лучше, возможно, врачи и психотерапевты не были уверены, что болезнь не возобновится, но она хотела, чтобы подруги знали: она разобралась со своим прошлым и готова двигаться дальше к своему будущему.

После того, как приветствия были сказаны, и они втроём уселись на одеяло, которое принесла Кортни, Клэр начала говорить. — Я хочу поблагодарить вас обеих за то, что вы поверили в меня. — Клэр дотронулась до руки Мередит. — Так много лет назад, когда мы поклялись быть сёстрами, не думаю, что кто-то из нас имел хоть малейшее представление, куда это нас приведет. Знаю, что без твоей помощи меня бы здесь не было.

Мередит улыбнулась.

Клэр протянула руку к Кортни. — Не могу представить, чтобы кто-то стал так отстаивать меня, как ты. Кто бы мог подумать, когда Тони привел меня в твой дом так много лет назад, что мы окажемся здесь? У тебя было много возможностей отказаться от меня и всей этой драмы, но ты этого не сделала, спасибо!

Клэр выпрямилась. — Кортни, я сказала Мередит, что хочу увидеться с тобой, чтобы узнать, что случилось в поместье. В последнее время я записываю все воспоминания, чтобы восстановить произошедшее. Мне не нужно, чтобы вы рассказали мне о… я помню…, - она решительно справилась с эмоциями, отбросив их, — Я знаю, почему не разрешают при мне упоминать имя Тони или признаваться в его существовании. Дело в том, — она глубоко вздохнула и вытерла слёзы тыльной стороной ладони, — что я устала от того, что люди ведут себя так, словно я не могу вынести правды… Я помню, я выстрелила в него… я знаю… я знаю, что убила его.

Кортни и Мередит посмотрели друг на друга с выражением неверия и замешательства. Когда они начали говорить, Клэр перебила их, — Вам не нужно притворяться. Я помню пистолет, оглушительный звук, когда я нажала на курок. — Клэр запнулась, — Я… я помню, как он упал, Кэтрин упала и Николь… слава Богу, она не пострадала… Я думаю, что не смогла бы заставить себя жить, если бы я… — Её голос на мгновение затих.

— Я была так счастлива услышать, что с ней всё в порядке. Я не могу понять, где я была так долго, и как я туда попала. Может, я сошла с ума? Иногда я спрашиваю себя: это безумие — день за днём жить в реальной жизни, или безумие в том, чтобы ждать лучших времён, — она улыбнулась сквозь слёзы, — Я хочу, чтобы вы обе знали, что были хорошие времена! Мужчина, за которого я вышла замуж, — второй раз, — добавила она, — у нас было то, чего я никогда не забуду. Эмили и доктора могут думать, что мне надо забыть, чтобы двигаться вперёд, но я никогда не забуду. Правда в том, что я готова двигаться вперёд.

Мередит прервала её: — Клэр, о Боже, если бы я знала, что ты думаешь, что всё так… Прости.

Кортни сжала руку Клэр: — Милая, Тони не умер. Ты же не стреляла в него. Ты застрелила Кэтрин!

Счастье вспыхнуло во всем её существе, но тут же сменилось тяжестью, которая заполнила грудь Клэр — она боролась с мыслями и воспоминаниями. Внезапно опять возникли цифры: счёт овладел её мыслями — три, четыре, пять, шесть — выталкивая остальное прочь. Прерывая линию чисел, она спросила: — Если он жив, то почему его здесь не было? Неужели он не хочет меня видеть? Дело в Эмили или в нём самом?

Кортни схватила её за плечи. — Нет! Он хочет видеть тебя. Клэр, он в тюрьме. Он не может тут быть. — Ободряюще обняв ее, Кортни смягчила свой голос и добавила, — Я недавно видела его, он очень хочет тебя видеть, клянусь.

Тюрьма… Клэр отчаянно пыталась вспомнить их разговоры. Она выпалила, — Почему? ФБР пошло с ним на сделку… это из-за Саймона… потому что Тони нанял кого-то вывести из строя его самолёт?

Все это было новой территорией для Мередит — она не могла ответить на вопросы Клэр, даже если бы захотела, но Кортни могла. Она знала.

— Нет! — Кортни посмотрела на Мередит. — Я не знаю, как быть, выдержит ли она это?

Глаза Клэр сузились, дни, когда с ней надо было нянчиться, как с младенцем, прошли. Она ответила: — Эй, я тут. Да, я могу с этим справиться, я должна знать. Я должна знать, что произошло.

Кортни пожала плечами. — Тони был зол, что Саймон сблизился с тобой в Чикаго.

Клэр кивнула.

— Он был так зол, что связался с кем-то, чтобы договориться о неисправности самолета.

Всё это не было новостью. — Он говорил мне. Это преступление.

— Так и есть. Однако, — Кортни продолжала, — Саймон погиб не из-за этого. Человек, которого нанял Тони взял деньги, но ничего не сделал.

Клэр пыталась это осмыслить. — Но самолёт Саймона разбился…

— Самолет Саймона разбился, потому что Саймон заснул. Его тело так сильно обгорело, что у них почти не осталось улик. Это Гарри, твой друг. Это он сложил этот паззл. Подумай сама, кому была выгодна смерть Саймона?

Клэр задумалась и наконец ответила: — Я не знаю… Единственное, о ком могу подумать, это Эмбер, но она…

Кортни перебила её: — Да, конечно! Я так понимаю: она была расстроена. В их отношениях все было непросто, и Саймон был одержим тобой. Он постоянно пропадал, чтобы увидеться с тобой. Эмбер не была от этого в восторге. Она знала, что ей достанется от него куча денег, и надеялась убедить совет директоров последовать совету Саймона и позволить ей руководить компанией. Также ей доставался контрольный пакет акций «СиДжо», так что она сумела организовать передозировку лекарства от аллергии в инъекции, обязательной для полёта. На самом деле, то количество не было страшно для всех остальных, но, оказывается, Саймон был чувствителен к таким препаратам. Поэтому он и уснул во время полёта.

Клэр пыталась всё это осознать. — Эмбер? Нет, этого не может быть.

— Но это так, — ответила Кортни. — Когда ты связалась с ней из тюрьмы и рассказала о своих версиях произошедшего, она решила, что это хороший шанс отвести от себя любые подозрения. Она рассказала об этом своему брату Гарри, который как раз удачно оказался агентом Гаррисоном Болдуином, и ФБР вмешалось в это дело. Уже были непонятности со смертью твоего деда и с рядом других случаев, которые вели к Антону Роулзу. Когда Эмбер поговорила с ФБР, они усмотрели в этом последовательность. Используя Гарри, заставив его познакомиться с тобой поближе, они предполагали, что узнают больше о Тони.

Клэр закрыла глаза и постаралась сконцентрироваться. Наконец она спросила: — Так значит, Тони не убивал Саймона? Это сделала Эмбер?

— Верно, и последнее, что я слышала, она была осуждена и сейчас находится в тюрьме.

Мередит покачала головой и пробормотала: — Это невозможно. Нельзя творить такое дерьмо!

Глаза Кортни сверкнули в сторону Мередит. — А что я говорила, помнишь? — Её тон уже не был успокаивающе ровным, как в обращении к Клэр.

Мередит ответила простым кивком головы.

После минутного раздумья Клэр сказала: — О Боже, бедный Гарри! Ему пришлось вести дело против своей сестры?

— Я мало что о нём знаю. Слышала, что он уволился из ФБР, но, если честно, я не знаю.

Клэр сидела молча. Про деда она даже думать не могла. Её мысли сосредоточились на муже. Наконец она спросила: — Так почему же Тони в тюрьме?»

Кортни вздохнула: — Господи, надеюсь, ничего нового для тебя я не открою. Он во всём сознался.

Широко раскрыв глаза, Клэр повторила: — Во всём?

— Он признался, что причинил тебе боль, похитил тебя… — Кортни кивнула на Мередит. — Он признал, что всё в её книге — правда. Он также признал, что знал об остальных инцидентах: как кто-то не вернулся с похода, о юридических проблемах Джона. — Кортни сжала руку Клэр, — Он публично всё признал. Он не хотел быть втянутым в долгую судебную тяжбу. Он просил дать ему срок искупить свои грехи.

Клэр молча сидела и пыталась осознать новую для неё информацию. Потом она спросила, — ФБР, они практически всё это знали до того, как мы вернулись в Штаты. Они обещали Тони, что для него будут послабления в приговоре за помощь с Кэтрин. Он получил их?

Кортни улыбнулась: — Его приговорили к тюрьме с минимально строгим режимом содержания, это даёт ему больше возможностей, чем тебе во время твоего заключения, и его срок был значительно сокращен. На самом деле Брент думает, что его освободят во время первого слушания по условно-досрочному.

Сердце Клэр на мгновение пропустило удар. Она уставилась на подругу. До этого момента она не решалась заговорить о Бренте. Последнее, что она слышала, это что он был на упавшем самолёте. — Брент? — Слёзы снова подступили, когда она посмотрела в голубые глаза подруги. — С Брентом всё в порядке?

— Да! Его не было на том самолёте. Он позже рассказывал, что хотел приехать к вам с Тони, но пришлось срочно дорабатывать юридические документы. Он задержался в Чикаго и в последний момент улетел обычным коммерческим рейсом. Он ничего не знал о крушении, пока не приземлился в Седар-Рапидс.

Клэр потрясла головой. Для неё было слишком много всего. — Условно-досрочное освобождение, когда это может произойти?

— Я не знаю даты, Брент сказал — скоро.

Клэр улыбнулась, ей очень нравилось «скоро». Хотя небо уже темнело, она не была готова закончить разговор. Её мысли снова вернулись к самолёту и Кэтрин. — А что случилось с Кэтрин? — Её голос дрогнул, Я… я убила её? — Она опустила взгляд. — Жаль, что я не могу вспомнить больше подробностей. Помню что-то о признании невменяемости. Всё, что приходит на ум, это как Тони убеждал меня, что подать прошение о признании невменяемости — для меня лучший выход. Если мне нужно признание невменяемости, значит я убила её?

В разговор вступила Мередит, — Нет, ты попала в неё, но рана была не смертельной. Был судебный процесс, долгий и изматывающий, но закрытый для прессы. Она была признана виновной по многим эпизодам, включая многочисленные убийства.

Кортни добавила: — В тот день в поместье — Тони вынудил её признаться в большем количестве преступлений, о существовании которых он даже не подозревал. Эрик обеспечил подключение камер в кабинете, а Филипп Роуч позаботился о том, чтобы все это было записано. Эта информация стала основной для обвинения.

Клэр уставилась, не веря своим ушам, — Так вот почему ему понадобилось появиться в поместье.

Мередит сказала: — Из-за этого и ещё из-за твоей сестры и шурина. Оказалось, что их заманили и заперли в комнате наверху. Тони смог их выпустить, пока пожар не настиг их там.

Клэр потёрла виски, — Было время, когда я безоговорочно доверяла Кэтрин.

Кортни похлопала её по коленке, — Я знаю, милая, знаю. Нам всем она казалась такой доброй и приветливой. Самое печальное касается её дочери.

Колёсики в мозгу закрутились, Клэр запнулась? — Е…её дочери? Ах да, я помню Софи — нет, София.

Кортни кивнула, — Она не смогла выбраться из дома. Сказали, это было отравление дымом.

— Ох! — Желудок Клэр скрутило. Она никогда не встречалась с этой женщиной, но знала, что Тони высоко её ценил.

Кортни продолжала, — Её муж был в том самолёте. Брент говорил, что он был многообещающим специалистом.

Клэр на мгновение задумалась над лавиной обрушившейся информации. Она вспомнила о том, во что верила её бабушка и Мадлен с Френсисом на острове. Она медленно вытерла слёзы и почувствовала, как щёки поднимаются в неподходящей случаю улыбке. — Значит, целью Кэтрин было разлучить Софию и её мужа? — Она не стала дожидаться ответа, — Но у Бога, видимо, были другие планы. Её мужа ведь звали Бёрк? — продолжала она, — Надеюсь, София не узнала, что ее биологической матерью была Кэтрин.

Мередит и Кортни пожали плечами. Наконец, Кортни ответила: — Не уверена, что она знала. Если судить по аудиозаписи из кабинета Тони, то нет. Она умерла в счастливом неведении.

Все следующие дни Клэр прокручивала в голове их разговор снова и снова. Любая смерть ужасна. Кэтрин была непосредственно ответственна за стольких людей; однако Клэр постоянно возвращалась к мысли, что София и Дерек все еще вместе. Ей хотелось, чтобы это было так. Если бы только их любовь смогла победить смерть. Клэр верила, что их с Тони — поборола и безумство, и тюремное заключение.

Именно эта вера вдохновила ее снова встретиться с сестрой, спустя две недели после разговора с Кортни и Мередит. — Эмили, серьёзно, я не ребёнок. Мне гораздо лучше. Я хочу увидеться с Николь. Я хочу выйти отсюда и встретиться с миром.

Эмили наклонилась вперед и накрыла руку Клэр своей, — Ты знаешь, что я люблю тебя?

Клэр кивнула.

— Мы все счастливы, что твои галлюцинации исчезли.

— Воспоминания, — поправила Клэр.

Эмили сжала губы прежде, чем продолжить: — Милая, я беспокоюсь о бредовых мыслях. Я, как и твои доктора, думаем, что это продолжалось слишком долго. — Она похлопала Клэр по руке, — У тебя были нерациональные решения в прошлом. Я не хочу, чтобы ты сейчас принимала решения, которые потом будут расстраивать тебя или Николь.

Клэр продолжала отстаивать свою точку зрения, пока Эмили излагала свои опасения. Это был один из вариантов их предыдущих дискуссий. Внезапно, без предупреждения дверь позади Клэр распахнулась. Ей не было необходимости поворачиваться, не нужно было смотреть. Его присутствие поглотило её, наполнило её и всю комнату электричеством, которого всего несколько секунд назад не существовало. Согласно закону сохранения, энергия не может быть ни создана, ни уничтожена, а это означало, что электричество уже присутствовало; тем не менее, когда дверь открылась, она почувствовала необузданную силу, бурлящую в ее жилах. Только один человек, один мужчина обладал такой властью. Увидев удивленное выражение на лице Эмили, Клэр поняла, что была права.

Без единой мысли или сомнения Клэр поднялась, закрыла глаза и повернулась к двери, не сомневаясь, кого она увидит, открыв их. Это не было галлюцинацией или воспоминанием, это была реальность. И, хотя голос Эмили молил Клэр послушать её, она не слышала слов сестры. Не было в этот момент никого и ничего, кроме её мужа. Весь остальной мир перестал существовать, и она была бессильна сделать что-либо, кроме как подчиниться его взгляду.

Это были глаза, которые ей снились, глаза, которые она видела на фото их дочери. Это были чёрные дыры, которые несколько лет назад поглотили её сердце и душу.

Двинулась она? Или он? Послышались какие-то звуки, но ни он, ни она не сказали ни слова. Им не нужны были слова. За эти годы было сказано слишком много слов, слов, которые они помнили и тех, которые желали забыть. В этот момент всё это не имело значения.

За долю секунды Клэр увидела всё: тюрьма изменила его. Немного. В чёрной гриве стало больше белых нитей, вокруг глаз появилось больше линий, а жёсткость взгляда сменилась чем-то более сильным, но спокойным. Несмотря на все изменения, он всё ещё был её мужем, это был Энтони Роулингс.

Едва их тела соприкоснулись, как воздух наполнился ароматом его одеколона. Она вдохнула пьянящий аромат, который представляла себе все эти годы, и растаяла в его объятиях. Её лицо лежало на лацкане его шёлкового костюма, а её тело слилось с его. Снова закрыв глаза, она наслаждалась ощущением его мускулистого тела и звуком биения его сердца. Они так и не сказали ни слова, хотя звук вокруг них возрастал стремительно. Он дотронулся до её подбородка и их взгляды встретились. Это было смешение коричневого и зелёного, тёмного со светлым, светлого с тёмным, это было их соединение сквозь все препятствия.

— Мне снились эти глаза, — звук его глубокого баритона вызвал улыбку на её лице.

— И мне. — Вдруг Клэр заволновалась и отвела взгляд. Знает ли он о её отрыве от реальности? Знает ли он, что люди думают, что она сумасшедшая?

— Посмотри на меня. — Его повелительный тон требовал повиновения. Клэр снова подняла глаза. — Я так скучала по тебе. Почему ты отводишь взгляд?

— А ты не знаешь? Ты знаешь, что они говорят обо мне?

Его взгляд просветлел и щёки поднялись в улыбке. — Я знаю, что я люблю тебя.

— Они думают, я сумасшедшая.

Его руки, крепко державшие её, успокаивающе погладили её по спине. — Я думаю, мы все сумасшедшие. Но это не значит, что я сегодня уеду отсюда без тебя. Любовь моя, ты возвращаешься домой.

У неё перехватило дыхание, она пыталась осознать. Постепенно пространство вокруг стало чётче. Очевидно, они были не единственными людьми на земле. Её комната, обычно пустая, была переполнена людьми. Эмили стояла в стороне, со слезами на глазах и страдальческим выражением лица, пока говорила по телефону. Тут были Брент и Кортни, и Брент говорил с другим мужчиной, показывая ему документы. Кортни, обхватив себя руками, улыбалась сквозь текущие по щекам слёзы.

Обретя дар речи, Клэр попыталась найти утешение во взгляде Тони, — Я ухожу отсюда? Как?

Брент кивнул другому мужчине и шагнул к Тони и Клэр. Клэр протянула руку и сжала руку Брента, — Я так рада, что ты…

Брент улыбнулся и сказал: — И я. Если бы я не остался в живых, то не смог быть тем, кто скажет тебе, — он усмехнулся, его глаза жизнерадостно сверкнули, — Я не был бы тем, кто помог тебе.

Клэр вспомнила, как однажды он сказал ей, как всегда хотел бы ей помогать, а не вредить. Крепко держась за руку Тони, она улыбнулась скрытому намёку.

Брент продолжил, — Так как Тони был в заключении, Эмили была признана твоим ближайшим родственником и опекуном. У меня вердикт судьи Вэйна о том, что Тони снова является твоим ближайшим родственником. До тех пор, пока ты не будешь признана полностью вылечившейся, он имеет право принимать решения о твоём лечении, включая выписку из клиники.

— Я думала, что нахожусь здесь из-за заявления о невменяемости?

Брент покачал головой, — В действительности сначала так и было, но ты полностью оправдана как действовавшая в рамках самозащиты. — Он мимолётно взглянул на Эмили. — Тебя держали здесь для твоей же безопасности. Но я получил заключения врачей о твоём психическом здоровье. Скоро ты сама сможешь принимать решения. Сейчас же, под подписку Тони, ты можешь ехать домой. Есть ещё некоторые условия, которые нужно соблюсти, ты должна закончить назначенную терапию, но мы не уедем из «Эвервуда» без тебя.

Повернувшись к Эмили, Брент продолжил: — Мы можем повоевать, если ты хочешь. Уверен, скоро тут будет Джон. Но уверяю тебя, я нигде не оставил нерасставленных точек над «И».

Агрессия в выражении лица Эмили разбила сердце Клэр. С трудом заставив себя отпустить руку Тони, Клэр подошла к сестре и обняла ее за шею, — Я знаю, ты делала то, что считала лучшим, и, Эмили, я люблю тебя за это, но сейчас настало время всем нам двигаться вперёд.

После мгновения очевидного внутреннего смятения Эмили сказала: Джон скоро будет здесь, но мы не собираемся воевать.

— Эмили, есть еще кое-что, — сказал Брент, протягивая ей еще один документ. — Это из Суда по Семейным Делам. Энтони и Клэр Роулингс получили полную опеку над своей дочерью, Николь Роулингс. Они скоро возьмут на себя роль опекунов — родителей.

Пока они слушали, Тони крепче обнял Клэр, и она улыбнулась ему. Это было больше, чем она смела надеяться, смела мечтать. — Мы опять будем семьёй. — Её слова прозвучали едва слышным шёпотом, предназначавшимся только для Тони. Почувствовать тёплую ладонь, сжимавшую её руку, было достаточно для подтверждения. Их мучения подошли к концу.

Глава 49

— Никогда не строй планов на будущее, потому что никогда не знаешь, как все обернется.

Найджела Лоусон

Клэр цеплялась за руку Тони, слушала голоса и реагировала соответствующим образом. Пока она держалась за него — пока они касались друг друга — она ​​знала, что он настоящий. Администрация «Эвервуда» потребовала, чтобы они встретились с врачами и чиновниками, прежде чем дать разрешение на выписку Клэр из больницы. С юридическими документами, приготовленными Брентом и уступкой со стороны Эмили, эти встречи стали последним препятствием на пути Клэр к свободе.

Она с благоговением наблюдала, как Тони из её воспоминаний настаивал на ее освобождении. И это не имело ничего общего с человеком в костюме от Армани с волосами, зачесанными назад, и безупречной дикцией, которая намекала на бывшего заключенного. Тони олицетворял богатство и успех в бизнесе. Он говорил как генеральный директор. Ни разу несмотря на то, что говорили врач или психотерапевт, Клэр не сомневалась в способности Тони выполнить свое обещание — она поедет домой.

Время от времени Бренту приходилось напоминать кому-нибудь о законных правах Тони как ее мужа. У неё было тепло на сердце от того, что она видела, как они вместе работали над общей целью. Иногда кто-то задавал Клэр вопрос — некоторые были простыми — дату или имя президента. Другие были вопросы о ее чувствах или проблемах. После каждого соответствующего ответа она чувствовала пожатие теплой руки Тони или видела одобрение в его улыбке. И не важно, что за этой улыбкой она также видела грусть. Они оба пережили слишком много. Что имело значение, так это то, что они были вместе, и вскоре Николь будет с ними. Клэр не могла дождаться, когда покинет больничные стены, и её семья воссоединится. С каждой секундой ее нетерпение росло. Она знала, что когда они снова станут семьей, печаль уйдёт из глаз Тони, и она увидит оттенок светло-шоколадного цвета, который был между ними когда-то в их раю.

После того, как они подписали последний документ и ответили на последний вопрос, она прошептала ему на ухо: — Давай заберем Николь.

Она ожидала увидеть улыбку и кивок — какой-то знак одобрения. Вместо этого он дал указания персоналу «Эвервуда»: — Соберите все вещи миссис Роулингс. Я хочу, чтобы все было отправлено в наш дом.

Клер предложила:

— Мне не нужно все, — возразила Клэр. — Я могу выбрать то, что хочу.

— Нет, ты можешь заняться этим позднее. Мы забираем тебя отсюда. Ты не проведешь здесь больше ни секунды.

Она не стала спорить — да и не хотела. Несмотря на то, что она терпеть не могла, когда персонал учреждения руководил ее передвижениями, ей нравился контроль Тони. Это был его способ защитить ее. Она это знала. Да, он мог быть властным, но она скучала по каждой его частичке, включая его чрезмерную защиту.

Джон уже ждал вместе с Эмили, когда Тони и Клэр вышли из кабинета администратора. Когда Клэр увидела свою семью, ее тело напряглось в ожидании конфронтации. Прежде чем она смогла произнести что-либо или придумать мысленный план, Джон протянул руку, — Энтони.

Ответив на рукопожатие, Тони сказал: — Тони, пожалуйста, зови меня Тони. Спасибо, Джон, за все, что ты сделал, пока меня не было. Брент говорит, что ты очень помог в Роулингс.

— Это было для Николь и Клэр.

Тони кивнул.

— И за это — за нашу семью, спасибо тебе.

— Я посвящён во многие твои решения. Я хочу, чтобы ты знал, я их уважаю.

— Тогда я надеюсь, что мое возвращение не заставит тебя подыскивать другую работу. «Роулингс Индастриз» и я всегда сможем найти применение такому как ты на нашей стороне.

Джон кивнул.

— Нам с Эмили нужно обсудить это, но, думаю, мне бы это понравилось.

Клэр выпустила руку Тони и обняла Джона за шею. Ее эмоции били через край. В одну минуту она испытывала радость, а в следующую она была полна неуверенности. Когда она обнимала своего зятя, слезы радости текли из ее глаз.

— Я понятия не имела, что ты работаешь на Роулингса.

Клэр выпустила Джона из своих объятий и немедленно заключила в них свою сестру.

— Спасибо, Эмили. Спасибо, что не стала препятствовать этому.

Джон объяснил: — Конечно — я имею в виду, Тони прав, и ты права, мы семья — ради наших детей мы должны вести себя как взрослые.

Клэр запнулась: — Д-дети, я не могу дождаться, чтобы увидеть Николь и встретиться с Майклом.

Глаза Эмили наполнились слезами.

— Она такая маленькая. Она ничего не поймет…

Слова Джона перекрыли Эмили, — Твоя дочь красивая и умная, но она также маленькая. Пока мы делаем это вместе, она хорошо со всем справится.

Клэр подняла глаза на мужа. Хотя она не была уверена, что она ожидала увидеть, печаль, смешанная с благодарностью, застали ее врасплох. Взяв его за руку, она сказала, — Мы так много пропустили. Я не могу дождаться, чтобы снова обнять ее.

Тони ответил, — Еще раз спасибо, не только за Роулингс, но и за заботу о Николь. Нам не терпится повидать ее, но сначала я бы хотел кое-куда отвезти Клэр. Это не займет много времени, и тогда мы все соберёмся в вашем доме. Детский психолог, с которым я консультировался, рекомендовал постепенный переход, прежде чем мы перевезём ее домой навсегда.

— Я думала…

Сердце Клэр защемило.

Влажные глаза Эмили ожили, когда она кивнула, — Да, постепенно, я думаю, Тони прав. — Она вымучено улыбнулась Тони. — Спасибо. Это даст нам время поговорить с ней — попытаться все объяснить. Давайте сделаем это как можно проще для Николь.

Когда они все вышли на улицу, Клэр подняла лицо к небу. Вдыхая, она смаковала свежий осенний ветерок. Несмотря на серое небо, меняющаяся листва добавляла красок этому мрачному дню. Ошеломляющее чувство свободы на мгновение парализовало ее движения.

— Что такое? — спросил Тони.

— Так красиво. Деревья разноцветные, и время года меняется. И так замечательно ощущать себя свободной.

Тони улыбнулся и обнял Клэр за плечи.

— Я хочу тебе кое-что показать.

Большую часть пути от Сидар-Рапидс до Айова-Сити Клэр наблюдала за пейзажем через окно и, держа Тони за руку, размышляла об их семье. Конечно, это было бы тяжело для Николь. Почему она не подумала об этом? Зато Тони подумал. Он даже проконсультировался с детским психологом. Клэр положила голову ему на плечо. После всего, через что они прошли, мир был правильным — Тони все исправит.

Когда она узнала их местоположение, она задала вопрос, над которым, она и не думала размышлять, — Мы возле поместья. А как насчет пожара? Был нанесен большой ущерб?

Его глаза сверкнули, — Именно это я и хочу тебе показать.

Нервничая, Клэр осматривалась, пока они подъезжали ко входу. Передние ворота открылись, и они свернули на знакомую подъездную дорожку. Когда деревья расступились, Клэр ахнула.

— Что случилось?

— Тебе не нравится?

Она услышала разочарование в его голосе, но не могла лгать.

— Я… я не знаю? Неужели весь дом сгорел?

— Нет. Было много дыма и ущерб от воды, но огонь в значительной степени локализовали в юго-западном коридоре первого уровня.

Как только Тони остановил машину, Клэр открыла дверь. Она молча стояла, пытаясь осмыслить величественное белое кирпичное строение. Зачарованная, она смотрела на высокие окна, длинные веранды, черные ставни и красивые колонны. Ландшафт был идеальным, с высокими деревьями и клумбами с разноцветными хризантемами. У одного конца дома, казалось, было закрытое крыльцо, в то время как на другом конце она увидела навес для автомобилей.

Наконец, Тони спросил: — Хочешь посмотреть, что внутри?

Клэр не двигалась — это казалось нереальным. В поисках ответов, она спросила: — Что случилось с нашим домом?

— Я приказал его снести. Я построил его по неправильным причинам. — Он взял ее за руку, — Это был наш дом, но он никогда не был домом. В нем было слишком много воспоминаний.

— Значит, ты от него избавился? Тони, там были и хорошие воспоминания тоже.

— Я построил тот дом для Натаниэля. — Его карие глаза заблестели. — Клэр, этот дом я построил специально для тебя.

Стоя перед ней, он потянул ее за руку. Неуверенность в его глазах толкнула ее вперед; она позволила ему увести себя внутрь.

Вход был прекрасен — вместо мрамора на полу лежал светлый полированный дуб. Клэр сразу же почувствовала тепло домашнего очага. Да, поместье было их домом, но временами оно больше походило на музей. Пока Тони водил ее из комнаты в комнату, Клэр отметила внимание к деталям — книжные шкафы, мебель, нестандартные потолки и замысловатое освещение. Задняя часть дома состояла только из одних окон. В гостиной окна тянулись на два этажа. Когда они вошли на кухню, ее глаза засветились. Это была не кухня промышленных масштабов старого особняка. Эта комната была спроектирована с мыслями о семье. Гранитные столешницы, приборы из нержавеющей стали, декоративная плитка, каменный пол и задняя стенка из стекла — все это добавляло непринужденности и роскоши.

— О, это похоже на кухню, где я бы с удовольствием готовила.

Тони улыбнулся.

— У тебя есть повар, но это твоя кухня. Ты можешь делать все, что захочешь.

На нижнем уровне находились все удобства старого дома: кинотеатр, более современный, чем раньше, веселая семейная зона, а также тренажерный зал и бассейн для тренировок. Когда они вошли в бассейн, Тони сжал плечи Клэр.

— Я не смог бы построить тебе дом без твоей любимой комнаты.

Потеряв дар речи, она покачала головой. Наконец она прошептала: — Это прекрасно, спасибо.

Затем Тони повел Клэр наверх, в комнату Николь — это была комната для принцессы. Оттенки розового и фиолетового доминировали над чувствами, а кровать с балдахином была в центре внимания. Каждая дверь или ящик, которые открыла Клэр, были заполнены. Шкафы были забиты одеждой и обувью, а полки полны книг и кукол. Наконец он повел ее в главную спальню.

По сравнению с остальной частью дома Клэр была удивлена ​​темнотой комнаты. Отпустив ее руку, Тони подошел к дальней стене и нажал кнопку выключателя. Шторы разошлись, и комната наполнилась естественным светом — больше окон от пола до потолка. Клэр ахнула. В середине окон были две большие французские двери. Он открыл двери, позволяя свежему воздуху заполнить их комнату, и указал на балкон. Они прошли сквозь стекло, и Клэр воскликнула: — Тони, все так открыто и ярко.

Дотянувшись до ее рук, он уставился в ее изумрудные глаза. Внезапно холодный осенний воздух больше не чувствовался — Клэр знала, что она может вглядываться в его глаза вечно. Прежде, чем можно было рассмотреть печаль за темнотой его глаз, его баритон ответил: — Это твой стеклянный дом — тот, который не разобьется вдребезги. Я не хочу, чтобы ты снова чувствовала себя в ловушке. Я хочу, чтобы ты могла видеть небо и солнце — или луну и звезды — в любой момент, когда захочешь.

Она прижалась к его груди.

— Спасибо, мне очень нравится! Но как — как ты это сделал? Ты был в тюрьме.

— У меня была большая поддержка.

Их балкон был обставлен мебелью, идеально подходящей для наслаждения лесом позади их дома. Стоя у перил, Клэр окинула взглядом территорию и увидела множество других удобств — бассейн, баскетбольную площадку, игровой комплекс — больше, чем те, что есть в большинстве местных парков — и сады. Сидя на скользком сиденье, всматриваясь в верхушки деревьев, Клэр вздохнула и положила голову на плечо своего мужа.

Тони сказал: — Конечно, у тебя все еще есть твой остров — если ты предпочитаешь, ты можешь вернуться туда. Несмотря на то, что этот вид прекрасен, трудно конкурировать с видом с твоей веранды. Я просто подумал, что Николь будет проще, если ты какое-то время поживешь поближе к Джону и Эмили.

Она подняла глаза вверх: — Почему ты все время говоришь "ты"? Ты имеешь в виду нас.

Тони сунул руку в нагрудный карман, достал конверт и протянул ей.

— Ты и Николь, Клэр — этот дом — все поместье — оно твое.

Ее мир перестал вращаться. И никаких масок, когда-либо созданных, не хватило, чтобы скрыть ее эмоции. Что бы там ни было в конверте, который он ей предлагал, она не хотела. Никогда за всю историю ни один документ, который он ей вручал, не принёс ей ничего хорошего. Клэр встала и попятилась от его руки.

— Я не знаю, что в этом конверте, но что бы это ни было, я не хочу этого.

Успокаивающе, он сказал: — Это для вас.

— Мне все равно. Я сказала «нет».

— Ты только что сказала, что не знаешь, что там. Как же ты можешь говорить «нет»?

Тон её голоса сошёл на нет. Борясь с рыданиями, она прошептала: — Скажи мне — скажи мне, почему ты продолжаешь говорить «ты» вместо «мы»?

Когда он заколебался, она расправила плечи и произнесла громче: — Скажи мне!

— Успокойся.

— Только не говори мне, чтобы я успокоилась. Я заслуживаю прямого ответа.

— Если ты присядешь, я все объясню.

Клэр подозрительно посмотрела на него и медленно заняла место рядом с ним. Она взяла под контроль свой голос, на мгновение прикрыла глаза и сказала:

— Я сижу — говори.

Он посмотрел на деревья и выдохнул.

— Я пытался связаться с тобой. Я хотел быть с тобой, быть рядом с тобой. Сцена в поместье была безумной. Когда ты нажала на курок, полиция уже была там, и они сразу же арестовали нас обоих. Видимо, полиция Айова-Сити не знала о нашем сотрудничестве с ФБР. Кэтрин позвонила им, чтобы сказать, что я был там, и что она боится. Полиция предположила, что мы с тобой пытались убить Кэтрин. В конце концов, Брент освободил меня под залог. Конечно, это было уже после того, как он вернулся из Чикаго и узнал, что должен был умереть. Он был единственным адвокатом, который знал о нашем сотрудничестве с ФБР. К тому времени, когда меня выпустили — Эмили получила судебный запрет на приближение в отношении меня. Ты ни с кем не разговаривала, и она предположила, что ты пыталась убить меня, чтобы убежать от меня. Брент, Том, вся моя проклятая юридическая команда пытались отменить ее запрет. Книга Мередит вышла в свет — весь мир узнал, что я с тобой сделал.

Клэр услышала эмоции в его голосе.

Тони продолжил: — Существовало две версии относительно твоего состояния. Одной из них была черепно-мозговая травма — Эмили утверждала, что я был причиной. Несмотря на то, что я был выпущен под залог, ни один суд не позволил бы мне приблизиться к тебе или Николь. Другая версия твоего состояния было психическое расстройство, вызванное Кэтрин, Николь, пожаром…

Закрыв глаза и покачав головой, Клэр взмолилась: — Тони, остановись! Я знаю прошлое. Я не хочу слышать или говорить об этом. Я хочу двигаться дальше. Я хочу того, что у нас было в раю — прямо здесь.

Он схватил ее за плечи.

— Разве ты не понимаешь? Ты не можешь продолжать делать это.

— Что?

— Ты не можешь постоянно отбрасывать все плохие воспоминания, чтобы потом разобраться с ними.

— Почему? Я могу, и кроме того, мы уже столкнулись с нашими демонами в раю. Я все это помню. Ты был тем, кто всегда говорил — прошлое есть прошлое, — думай о настоящем или будущем.

— Я был неправ. Ты должна с этим смириться, и я тоже. Во всех этих обсуждениях на острове мы никогда не говорили о вещах, описанных в книге Мередит.

Слезы текли по ее щекам.

— Потому что мы оба были там. Во время наших бесед в раю ты рассказал мне о том, что я не могла знать — я знаю, что произошло между нами. Я также знаю, что это было очень давно, и все кончено. Я не хочу повторять это снова. Я хочу иметь будущее.

— Это то, чего и я хочу — и для тебя тоже. Я хочу, чтобы у тебя было будущее, свободное от всего нашего прошлого. Вот почему я построил вам новый дом без воспоминаний, и Клэр, именно поэтому Брент готов дать ход нашему разводу.

Клэр не могла ни думать, ни говорить, ни двигаться. Она тупо уставилась на него, даже ее слезы перестали течь.

Наконец, Тони спросил: — Ты меня слышишь? Я больше не буду тем, кто причиняет тебе боль, равно как и Эмили. Ты заслуживаешь свежего воздуха и свободы. Никто никогда не сможет контролировать тебя. Помимо денег, которые у тебя по-прежнему инвестированы за границей, я отдаю вам поместье, красивый поселок и алименты на ребенка. Со своим богатством ты можешь делать все, о чем мечтала. Ты будешь контролировать свое будущее и будущее Николь — я не буду препятствовать тебе ни в чём. — Он опустил глаза вниз и застенчиво попросил, — Я надеюсь, что ты позволишь мне видеть нашу дочь, но я пойму, если ты не захочешь. — Возвращаясь к своему властному тону, он добавил, — Я думаю, что мы подумали обо всем, что касается этого дома, но, если есть что-то еще, что ты захочешь или в чём будешь нуждаться — всё будет сделано. У тебя может быть всё, что ты захочешь.

Ее голос дрогнул.

— Ты не хочешь меня?

Потянувшись, Тони поднял её руку и поцеловал её запястье.

— Никогда и мысли такой не допускай. Я никогда никого не хотел так, как я хочу тебя.

— Тогда я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Причина, по которой судья не отменил запрет на приближение к тебе и не позволил мне увидеть тебя, заключалась в том, что когда судья спросил меня, правдиво ли повествование в книге Мередит, я сказал ему «да». Я признался во всем. Он постановил, что я представляю опасность для тебя и Николь.

— Это просто смешно. Ты никогда бы не причинил — и никогда не причинишь боль Николь. Очевидно, что мы сейчас вместе, так что вся эта юридическая драма закончилась. — Ее голос дрогнул, когда она спросила, — Почему ты бросаешь меня сейчас?

Тони стоял и смотрел на деревья — костяшки его пальцев побелели, пока он сжимал перила.

— Я не бросаю тебя! Я освобождаю тебя.

Клэр опустила лицо к груди.

— Это потому, что люди думают, что я сумасшедшая — тебе не нужна сумасшедшая жена. — Всхлипы, резонирующее в её груди, разделили каждое утверждение. — Я знаю, что нарушила твои правила. Я знаю, что правила приличия важны. Прости, что разочаровала тебя.

Хотя ее глаза были закрыты, она почувствовала его нежное прикосновение, когда он приподнял ее подбородок. Когда она открыла глаза, Тони стоял перед ней на коленях, и тьма утянула ее. Она не могла отвести взгляд.

В противовес, в его голосе не было тьмы или неодобрения. Вместо этого она услышала раскаяние.

— Нет, Клэр. Я тот, кто разочаровывает тебя — снова и снова. — Он нежно вытер ее слезы большим пальцем. — Пока я был в тюрьме, я узнал, что тебе наконец стало лучше. Я попытался… но Эмили все еще не позволяла мне связаться с тобой. Она едва ли кому-либо позволяла контактировать с тобой. Кортни сказала мне, что видела тебя только через Мередит. Она также сказала, что Эмили даже не позволила тебе увидеть Николь. — Интенсивность в его взгляде возрастала с каждым словом. — Я ненавидел твою сестру! Я был бессилен помочь тебе, а она держала тебя в плену. Я даже не мог поговорить с тобой — черт, я слышал, что даже твое время на свежем воздухе контролировалось.

Он снова встал и прошел вдоль балкона. Клэр не знала, что сказать. Все, что он сказал, было правдой, но она знала, что Эмили сделала то, что сделала, с добрыми намерениями — Эмили боялась, что если Клэр сорвется, это будет иметь разрушительные последствия для Николь.

Как только он успокоился, Тони продолжил: — Чтобы получить досрочное освобождение, я согласился на консультацию. Я не хотел этого делать, но если это позволило мне выйти оттуда раньше, я подумал, какого черта. — Он снова сел. — Я беседовал с этим мозгоправом три раза в неделю. Все началось с того, что я отвечал на его вопросы. Со временем говорить стало легче. Когда я сказал ему, как я расстроен из-за Эмили и того, что она с тобой делает, он спросил меня, почему я расстроен? Я сказал, что это из-за того, что она делает. Он велел мне еще раз подумать и понять, почему я так расстроен. У меня было два дня, прежде чем я снова увиделся с ним. Все эти дни я не мог перестать думать о его вопросе. Это казалось очевидным, пока я не понял…

Разум Клэр попытался переварить услышанное, — Что? Что ты понял?

— Я был так зол на Эмили, потому что она делала с тобой то же самое, что и я. Я не просто ненавидел Эмили, я ненавидел себя! — Он опустился перед ней на колени и прижался лбом к ее коленям. — Я никому не позволю снова причинить тебе боль, в том числе и себе.

Пальцы Клэр запутались в его волосах: — Тони, ты же был в «Эвервуде» и слышал меня. Я простила Эмили, и много лет назад — я также простила тебя. Я не хочу быть свободной от тебя. Я прожила почти два года, веря, что убила тебя. Я думала, что именно поэтому никто не упоминал твоего имени. Все это время я мечтала о тебе и плакала по тебе. Теперь ты здесь. Я могу прикоснуться к тебе! Я хочу, чтобы моя семья снова была вместе.

Когда он не ответил, она пробормотала: — Кроме того, я все еще амбулаторный пациент. Если ты разведешься со мной, они никогда не позволят мне взять опеку над Николь. Если ты сделаешь это, ты не освободишь меня, ты оставишь меня.

Слезы снова свободно потекли.

Он встал и расправил плечи.

— Ты совершенно права.

Его сухой и деловой тон укрепил его позицию. Ничто из того, что она сказала или могла бы сказать, не заставит его передумать — он уже принял решение.

— Я не хочу, чтобы ты потеряла Николь. Начнем с раздельного проживания. Я снял квартиру рядом с офисом. Я буду жить там. У вас с Николь будет поместье и весь необходимый персонал. С няней, которая будет помогать, не должно быть никаких юридических проблем.

Целую вечность она молча сидела и смотрела на мужчину, о котором мечтала. Хотя их глаза встретились, между ними не было связи. Также, как и не было его водоворота эмоций. Там не было ни ярости, ни радости — даже печаль утихла. Она не могла прочитать его мыслей. Казалось, он смотрит на какой-то документ — машину или еще что-то несущественное.

Воспоминания о том, как она увидела его в первую ночь своего плена, нахлынули на нее с новой силой. Она вспомнила, как он стоял у камина в ее комнате. Его темные блестящие глаза испугали и парализовали ее. Внезапно она захотела этой эмоции — это было лучше, чем ничего, и ничто было именно тем, что она увидела.

Клэр встала и расправила плечи. Она по опыту знала, что этот разговор окончен. Она уже умоляла — она ​​не будет делать это снова. Ни словом не ответив на его последний комментарий, Клэр кивнула и прошла мимо него обратно в спальню. В ванной комнате она нашла салфетки и вытерла глаза. Со слезами было покончено. Посмотрев на свое отражение, она увидела простую уродливую одежду «Эвервуда», небольшое количество макияжа и волосы, собранные в хвост. Подавив эмоции, которые она не хотела показывать, она вернулась в спальню. Тони все еще стоял на балконе, когда осеннее небо за его спиной потемнело. Прежний свет померк. Она на мгновение задумалась, вернется ли он когда-нибудь.

Его нынешняя позиция напомнила ей его отказ от нее в тюрьме Айова-Сити. Она вспоминала, как умоляла его отвезти ее домой, умоляя сделать ее мир правильным. Она не могла вынести этого снова. Если он не хочет ее, то она должна двигаться дальше. Клэр закончила умолять — если и был кто-то, кто действительно сделает ее мир правильным — это была она сама.

Когда она произнесла его имя, он обернулся. Сохраняя нейтральный тон голоса, она сказала: — Я не могу появиться перед Николь в таком виде. Я собираюсь принять душ и привести себя в порядок. Я полагаю, что мои шкафы полны, как и у Николь?

— Да, так и есть.

— Где персонал? Я бы хотела что-нибудь перекусить.

— Я дал им выходной. Я съезжу в город и куплю что-нибудь. К тому времени, как я вернусь, ты должна быть готова.

Клэр кивнула. Не говоря больше ни слова, она повернулась и пошла прочь от своего будущего бывшего мужа.

Глава 50

— Птицы поют после бури. Почему же люди не могут также свободно радоваться солнечному свету, который им остался?

Роуз Кеннеди

Когда Тони вернулся с ужином для Клэр, она была уже готова. В «Эвервуде» у нее не было ничего, кроме базового набора косметики; однако, когда в её руки попало неограниченное количество самых лучших брендов, она вспомнила, как ею пользоваться. Она также нашла пару хорошо сидящих джинсов и свитер в отлично укомплектованном шкафу. Ее волосы были уложены, а лицо накрашено. Если Тони действительно имел в виду то, что он сказал о том, что все еще хочет ее, то Клэр хотела сделать его заявление о расставании как можно более сложным.

Когда он приехал, она была на кухне, сервируя два места в барной стойке. Она не слышала, как он вошел, но знала, что он там. Это было чувство — связь — предупреждающая ее о его присутствии. Подняв голову от столового серебра, она увидела его в дверях. Она не была уверена, как долго он там пробыл, но его глаза были такими же черными, как земля и безлунная ночь, за стеклянной стеной. Беспомощно она стояла перед ним. Время на мгновение остановилось, когда он пожирал ее взглядом. И дело было не только в ее внешности, когда он осматривал ее сверху донизу, но и в ее душе. С каждым тиканьем часов она ускользала все дальше и дальше. Он уже владел ею — он забрал её много лет назад. Она выжидала, чтобы увидеть, планирует ли он сохранить и дорожить ею или отбросить — как вчерашние новости.

Когда он ничего не сказал, она направилась к нему, притягиваемая невидимым притяжением. Ее тело жаждало его прикосновений. Судя по выражению его лица, это чувство было взаимным. Когда она была всего в нескольких дюймах от него, он сказал: — Я принес тебе салат. Я забыл спросить, что бы тебе хотелось.

Ее сердце упало. Его голос не соответствовал его взгляду. Подавленно, она ответила: — Салат будет в самый раз. — И отвернулась.

Клэр думала, что годы разлуки в «Эвервуде» были невыносимы. Но это было ничто по сравнению с болью от того, что он был перед ней, но все же — недосягаем.

По дороге к Эмили они спокойно — слишком спокойно — обсуждали их расставание. После некоторых дебатов они оба согласились временно держать это в тайне. Вандерсолы не поймут, а притворство, что всё хорошо поможет легче сгладить всё с Николь. Они планировали постепенно поставить её в известность после того, как она переедет в поместье. Руки Клэр начали дрожать, когда они подъехали к дому Вандерсолов. Удивительно, но Тони протянул руку и накрыл ее ладонь своей. Это было первое прикосновение с момента разговора на балконе. Его тон был добрым и успокаивающим:

— Все будет хорошо.

Клэр не двигалась и не пыталась ответить взаимностью; вместо этого она наслаждалась ощущением его теплого прикосновения и честно ответила: — Мне страшно, а что, если она не захочет нас?

— Захочет.

Повернувшись к нему, она спросила: — Я даже не спросила, ты ее видел?

Он покачал головой.

— Нет, фотографии — это всё. Меня только вчера выпустили, и ее никогда не приводили ко мне. Наверное, так даже лучше — маленькая девочка не должна навещать своего отца в федеральной тюрьме.

Клэр удивленно посмотрела на него.

— Вчера? И ты уже проделал все это?

— Как я уже сказал, мне помогали. Я планировал свое освобождение в течение некоторого времени.

Она снова посмотрела на его руку, лежащую у нее на коленях, и ее шея выпрямилась.

— А наш развод — как долго ты планировал его?

Отдернув руку, он упрекнул ее: — Клэр, не сейчас. Давай не будем возвращаться к этому.

И тут ей в голову пришла новая мысль. Вместе с ним появился огонь, который мгновенно высушил ее некогда влажные глаза. Ей вдруг захотелось узнать ответ на один животрепещущий вопрос: — У тебя кто-то есть?

— Что?

— У тебя кто-то есть?!

— Нет! — Громкость его голоса возросла. — Я уже говорил тебе, что никогда никого не хотел так, как тебя.

— Ну, очевидно, что ты не хочешь меня! И ты Энтони Роулингс. Ты сидел в тюрьме, а твоя жена — сумасшедшая; тем не менее, ты все еще Энтони Роулингс. В конце концов ты выйдешь из тюрьмы, но твоя жена всегда будет сумасшедшей. Могу поспорить, что были письма о преданности, с предложениями и желаниями.

— Клэр, наша дочь ждет.

Внезапная ярость вскипела внутри неё. Пока она жила в мире фантазий, общался ли он с другой женщиной или женщинами? Напряженность ее взгляда возросла, когда она снова спросила: — Я уже задавала этот вопрос один раз, не заставляй меня делать это снова. Есть кто-то еще?

— Клэр, успокойся.

Ее рука прикоснулась к его высокомерному выражению лица. Тони недоверчиво уставился на нее, схватив за пальцы.

— Что, к чертям собачим, это было?

— Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы. Скажи мне, были ли письма? Писали ли тебе женщины, обещая все, что ты хочешь, и все ради шанса занять мое место?

— Ты слишком много себе позволяешь. Успокойся, Николь уже ждет.

Она не отводила глаз, и тон ее голоса понизился: — Я заслуживаю знать это.

— Да. — Его глаза горели в свете приборной панели. — Ты счастлива? — Его рык стал глубже, в то время как он продолжал крепко держать ее перехваченную руку. — Были письма — я не отвечал. Мне плевать на всех-на всех, кроме тебя. Черт, я даже…

Сердце Клэр бешено заколотилось. Она ждала, пока он закончит фразу, но вместо этого он отпустил ее руку и отвернулся. Она подтолкнула: — Ты даже что?

— Мы закончим этот разговор в другой раз.

Это не подлежало обсуждению. Он сказал больше, чем хотел, и больше ничего не собирался говорить. Этот разговор окончен.

— Итак, ты планируешь присоединиться ко мне, или просидишь в машине весь вечер?

Потирая пальцы правой руки, она ответила: — Я планирую присоединиться к тебе.

Когда Эмили встретила их у двери, они надели маски идеальной улыбающейся пары. Все было в порядке — Эмили тоже надела маску.

— Мы сказали Николь, что к ней придут особенные гости.

Несмотря на то, что Эмили демонстрировала силу, Клэр расслышала печаль в голосе своей сестры.

Войдя в гостиную, они оба остановились, когда в поле зрения появилась Николь. Не раздумывая, Клэр схватила Тони за руку. Осознав свой поступок, она быстро отпустила его, радуясь, что он не отстранился.

В последний раз, когда они видели свою дочь, ей было меньше трех месяцев. Маленькой девочке перед ними было почти три года, и это был самый красивый ребенок, которого Клэр когда-либо видела — даже красивее, чем на ее фотографиях. Ее волнистые каштановые волосы, собранные заколками, обрамляли ее красивое личико. Ее густые темные ресницы затрепетали, когда большие карие глаза посмотрели вверх. Она сидела на полу и играла с кукольным домиком, когда повернулась посмотреть на друзей Тети Эм.

Клэр опустилась на колени, боясь подойти слишком близко, страшась спугнуть свою дочь. Собравшись с духом, она произнесла: — Привет, Николь.

Их дочь встала и посмотрела на них во все глаза. Клэр пришла в восхищение от ее прекрасного, миниатюрного тела. Наконец Джон шагнул вперед, и Николь взяла его за руку. Джон сказал: — Николь, можешь сказать привет друзьям, о которых мы тебе говорили?

— Привет.

Тони опустился на колени рядом с Клэр. Возможно ли, чтобы сердце и таяло, и разбивалось одновременно? Клэр протянула руку, и маленькие пальчики Николь пожали её руку. Их дочь спросила: — Кто ты?

Тони рассмеялся. — Прямолинейная, да?

Усмехнувшись, Эмили ответила: — Очень, и я не представляю, откуда она этого набралась.

— Николь, меня зовут Клэр. — Она заколебалась. — Но ты можешь называть меня мамой.

Глаза Николь широко распахнулись, пока она переводила взгляд с Клэр на Тони. Наконец, она спросила: — Ты мой папа?

— Да.

Они все ждали. Отпустив руку Джона, она шагнула вперед и дотронулась маленькой ладошкой до щеки каждого из них. Клэр закрыла глаза и наслаждалась прикосновением дочери. Мгновенно, Клэр поняла действия их дочери. Это было то же самое, что она сделала, когда Тони прибыл в «Эвервуд» — прикоснулась к нему — удостоверяясь, что он настоящий. Клэр протянула руку и накрыла ладонь Николь своей.

— Мы действительно здесь, дорогая, и нам так жаль, что мы ушли.

Николь улыбнулась, ее большие карие глаза засияли.

— Я знала, что однажды ты придешь. Тетя Эм сказала, что ты заболела, и когда тебе станет лучше, ты будешь здесь. Тебе уже лучше?

Сдерживая слезы, Клэр ответила: — Да, мне намного лучше. Николь, можем мы тебя обнять?

Опустив свои маленькие ручки им на плечи, она кивнула. В течение нескольких секунд их семья стала цельной; затем, без предупреждения, Николь высвободилась из рук своих родителей и бросилась к своему кузену. Это был первый раз, когда Клэр заметила маленького белокурого мальчика, обнимающего ноги Эмили. Она уже собиралась что-то сказать о Майкле, когда Николь объявила: — Майки, знаешь что? У меня тоже есть мама и папа!

Подняв глаза на Эмили, Николь спросила: — Значит ли это, что они тетя и дядя Майки, как ты и дядя Джон?

Глаза Эмили и Клэр встретились. Эмили ответила: — Да, дорогая, это так. Майкл, это сестра твоей мамы, твоя тетя Клэр.

Она заколебалась, пока Тони и Клэр поднимались с колен.

— А это твой дядя Тони.

Дети не могли расслышать страдания в голосе Эмили — по крайней мере, Клэр молилась, чтобы у них этого не получилось, но она смогла. Все они знали, какой это был долгий путь. Клэр протянула руку.

— Привет, Майкл, рада познакомиться с тобой.

Майкл взял ее за руку и застенчиво улыбнулся. Голос Джона наполнил в противовес тихую комнату.

— Дети, если бы не ваш дядя Тони, нас бы здесь не было.

Кровь отхлынула от лица Клэр, когда она посмотрела на Тони и перевела взгляд обратно на Джона. Внезапно, как будто перенеслась на шесть лет назад, и Клэр испугалась следующих слов Джона. И дело не в том, что она боялась за себя или возможных последствий. Клэр устала от конфликтов. Она только хотела, чтобы ее семья сосуществовала без конфронтации. Джон продолжил: — Майкл, дядя Тони, еще до твоего рождения, спас меня и твою маму от пожара. Если бы он этого не сделал, то и тебя бы здесь не было.

Глаза Николь распахнулись.

— В самом деле? Ты это сделал? И она добавила, — Папа.

— Ух ты! — Ахнул Майкл, взглянув на своего нового дядю.

Это был первый шаг — маленький шажок, но, тем не менее, прогресс. Глаза Клэр блестели, когда она одними губами поблагодарила Джона. Она не могла припомнить более приятной встречи со своей семьей — со всей своей семьей. Появление детей не только принесло радость в их личную жизнь, но и создало новую связь, объединяющую их. Печально, ей захотелось, чтобы то же самое произошло и в её случае с Тони.

В первое утро, когда Клэр проснулась в своем новом доме, она лежала, уставившись в потолок. Это снова случилось. За двадцать четыре часа ее жизнь опять приняла неожиданный поворот — новые карты и новые решения. Она была свободна — от «Эвервуда» — от всех. Тони позаботился об этом. Он обеспечил ее средствами, необходимыми для того, чтобы она могла делать все, что захочет. У нее был доступ к Николь — это был неполный доступ — но всё разрешится со временем. Когда Клэр вспомнила их краткие семейные объятия, ее сердце сжалось от боли.

С того момента, как она узнала, что Тони жив, она рисовала в своём воображении картинки идеального воссоединения. На пару часов это и было ее реальностью. То, как Тони боролся за её освобождение из Эвервуда, идеально вписывалось в ее фантазию с рыцарем в сияющих доспехах. Ей хотелось, чтобы эти несколько секунд в гостиной Эмили длились вечно. Если бы так и было, если бы их история закончилась прямо там, у неё было бы ее долго и счастливо.

Ворочаясь на мягких простынях, Клэр смотрела на яркое утреннее небо сквозь гигантскую стеклянную стену. Она задавалась вопросом, что же происходило с этими сказочными парами, когда переворачивалась последняя страница. Было ли ‘и жили они долго и счастливо’ когда-либо достижимо? Ее новая жизнь не была ужасной. Она вытащила карты, которые ей сдали, и пыталась извлечь из этого максимум пользы. В конце концов, таким образом она и выжила до сих пор. Будучи молодой девушкой, она никогда не мечтала о богатстве, но у нее было больше денег, чем она могла когда-либо потратить. Слава? Она никогда не хотела этого и ненавидела это. Чего она хотела от жизни? Какие запросы она посылала?

Она мысленно перенеслась сквозь годы назад, в холодный снежный день. Устроившись в объятиях Тони, в его комнате перед теплым пылающим камином, она сделала запросы — доступ к своим собственным приглашениям — возможность общения со своей сестрой — покидать поместье, когда она захочет, — и чтобы Тони связывался с ней напрямую. Она все это получила. Ее новый дом шел в комплекте с ноутбуком и планшетом. Эмили была не просто доступна — она навещала ее каждый вечер. В гараже у Клэр стояло две машины — автомобиль и внедорожник, более безопасный, когда она ездила к Николь. Она также могла воспользоваться услугами водителя, когда бы она не пожелала. И наконец, мобильный телефон возле ее кровати был доступен каждому, кто хотел позвонить. Размышляя о новом доме, не было ни одного запроса, которые Клэр могла бы вспомнить и которые Тони не выполнил бы. Даже окна в пол и солнечный свет по всему дому были выполнением обещаний. Он дал ей все, что она когда-либо хотела — кроме него самого. В тот холодный снежный день она не понимала, чем обладала. Возможно, никто никогда не понимал — до тех пор, пока это не исчезало.

Заставив себя двигаться, Клэр встала с кровати. Она будет двигаться вперед, шаг за шагом. Однажды она почти сдалась — такого больше не повторится.

Шли дни, смыслом жизни Клэр были визиты к Николь. Она с нетерпением ожидала переезд дочери в поместье. Тем временем Клэр решила, что если у неё в управлении находится поместье в 6000 акров, то ей нужно знать свой персонал. Это было намного проще, чем ее первый переезд в эту собственность. На этот раз она была хозяйкой дома, а не какой-то женщиной, которую держат взаперти в верхних покоях. Весь персонал был новым. Единственным, оставшимся из первоначального штата сотрудников Тони, был Эрик, и он работал на Тони, а не на Клэр. Поскольку Тони всегда был за рулём, когда они ездили навещать Николь, Клэр редко видела Эрика.

Каждый вечер после ужина Тони забирал Клэр из поместья и вёз к Вандерсолам. В самом начале присутствовали все. Со временем Джон, Эмили и Майкл приносили свои извинения, чтобы предоставить Тони, Клэр и Николь возможность побыть втроём. Всё было так, как и предсказывал детский психолог — день ото дня — уровень комфорта Николь в отношениях с родителями повышался. После их визитов, Тони отвозил Клэр обратно в поместье и отправлялся в свою квартиру. Не было никаких причин обсуждать или спорить — решение было принято, и разговор окончен.

Через неделю Вандерсолы привезли Николь в поместье. Ей не потребовалось много времени, чтобы найти клад игрушек и одежды, ожидающих ее в ее новой комнате. Психолог рекомендовал еще одну неделю таких визитов перед окончательным переездом. Николь, казалось, хорошо адаптировалась.

В поместье оставались открытыми две штатные должности, которые Тони попросил Клэр заполнить лично. Первой была няня. В течение многих дней Клэр проводила собеседования с потенциальными воспитательницами. Наконец, она остановила свой выбор на молодой женщине по имени Шеннон. Конечно, типаж бабушки казался более квалифицированным, но каждый такой кандидат напоминал ей каким-то образом о Кэтрин. С Шеннон она чувствовала себя намного лучше.

Вторая должность, которую Клэр должна была закрыть, была глава службы безопасности поместья. Поначалу Клэр протестовала против такой необходимости — Тони заверил ее, что в поместье всегда была команда охраны. Независимо от снижения уровня угрозы, люди их положения всегда нуждались в безопасности. Подумав о Николь, Клэр согласилась. После четвертого собеседования Клэр поняла, кого она хотела, и это не было одно из имен, перечисленных в ее списке. Тем вечером, когда Тони приехал, чтобы отвезти ее к Николь, она сказала ему: — Я знаю, кого я хочу на пост начальника моей службы безопасности. Я просто не знаю, как с ним связаться.

— У тебя должен был быть список с номерами. По кому-то он отсутствует?

— Нет, я не хочу никого из этого списка. Мне нужен Филипп Роуч.

Удивленный взгляд Тони быстро сменился новым постоянным выражением безразличия.

— Он не из тех, кто оставляет адрес для почтовых отправлений. Я не знаю, можно ли с ним связаться. Кроме того, люди из этого списка уже прошли предварительный отбор. Любой из них прекрасно подойдет…

Клэр прервала: — Мне не нужен ни один из них.

— Зачем тебе Роуч?

— Я знаю его, и я чувствую себя с ним комфортно. — Клэр убедительно высказала свою точку зрения. — Со всеми новыми людьми, работающими вокруг меня, мне хотелось бы, чтобы был кто-то знакомый.

— Со временем любой может стать знакомым

— Тони, ты же сам сказал, что я могу получить все, что захочу. Я хочу его видеть.

Он больше не протестовал. На этот раз Клэр закончила разговор. Ей нужен был Фил, и Тони найдет его.

В течение нескольких дней до приезда Николь, Клэр занималась изучением обязанностей в отношении своего нового дома. Она также наслаждалась прогулками с Мередит, Кортни или Сью. Бывало даже, что она садилась в свою новую машину и уезжала. И не то, чтобы она хотела добраться до какого-нибудь конкретного места. Это было больше подтверждение того, что она могла это сделать. Много лет назад, когда она обращалась с просьбами, все они сопровождались одним и тем же условием — каждая свобода требовала разрешения. Хотя она помнила, как ненавидела это доминирование, полная противоположность также не делала ее счастливой. Каждый раз, проезжая через ворота, она понимала, что никто не знает и не заботится о том, куда она едет.

Ее единственным обязательством, кроме вечеров с Николь и их занятий с детским психологом, были ее амбулаторные консультации. Дважды в неделю она тратила на дорогу тридцать с лишним минут до «Эвервуда». Несмотря на то, что основным правилом терапии была полная честность, Клэр никогда не упоминала свои условия проживания с Тони. Только Мередит и Кортни знали правду. Возможно, причина была в ее нежелании обсуждать это подробно. Ее друзья услышали ее краткое объяснение и, к счастью, приняли его за чистую монету. Консультант наверняка захочет узнать ее чувства и мысли. Клэр не хотела признаваться в этом даже самой себе, не говоря уже о ком-то другом.

Она не хотела признавать, что спокойный взгляд Тони причинял боль не только ее гордости, но и ее постоянно разбивающемуся сердцу. С их первой встречи в Красном Крыле в его глазах был голод. Когда он впервые привез ее в поместье, этот голод напугал ее и наполнил ее чувством уязвимости и беззащитности. Как будто его глаза кричали о нужде, которую могла удовлетворить только она. Для кого-то, кто не знал, что такая нужда могла включать в себя, это было устрашающее задание. Со временем голод стал ласкать душу. Неважно, сколько денег или успеха получил Тони, существовала часть его, которая искала то, что могла дать только она. В мире богатства это заставляло ее чувствовать себя нужной и желанной. Тот же самый голод толкнул ее обратно в его объятия, постель и жизнь, когда их примирение было всего лишь спектаклем. Находясь на острове, зверский голод перешёл в новую ипостась. Больше спектр его внимания не распылялся, но она ни разу не почувствовала себя нежеланной. Все эти годы, когда она видела его в другом конце комнаты, она смотрела ему в глаза и знала, что он думает о ней. Только один взгляд, одно выражение глаз, и ее внутренности сжимались — большую часть времени она знала это ещё до того, как видела. Взгляд его черных глаз мог дотянуться до неё и коснуться, даже без визуального подтверждения. Теперь взгляд исчез — его глаза были нейтральными — лишенными эмоций. Если только они не были с Николь, цвет глаз не был черным, и он не был светлым. С каждым взглядом в спокойные коричневые лужи, еще один кусочек ее сердца разбивался.

Глава 51

— Именно повторение установок приводит к вере. И как только эта вера перерастает в глубокую убежденность, тогда-то всё и начинается.

Мухаммед Али

Наедине Тони и Клэр общались поверхностно, обсуждая проблемы с персоналом или погоду. Их единственные искренние разговоры касались Николь. Так продолжалось до самой ночи перед переездом Николь. Клэр решила, что хочет кое-что показать Тони. Она не ждала последствий за свою уступчивость; как бы то ни было, он сказал ей, что есть кое-что, с чем ей нужно иметь дело — что-то, с чем ей нужно встретиться лицом к лицу. Клэр хотела, чтобы он знал, она уже сделала это.

После их вечернего визита к Николь, проезжая по извилистой дороге поместья, Клэр спросила: — Тебе нужно уехать прямо сейчас?

— У меня есть кое-какая работа в офисе.

— Сейчас уже больше девяти вечера. Неужели это не может подождать до завтра? Я хочу тебе кое-что показать.

— Я не могу задерживаться надолго.

Это не вызвало особого энтузиазма, но, тем не менее, он согласился. Молча, они вошли в ее дом. Клэр переходила из комнаты в комнату, включая свет. Тони следовал за ней в нескольких шагах позади, осматривая каждое открытое пространство. Он впервые вошёл в дом после того, как здесь побывала Николь. В присутствии всех, и её, и Вандерсолов, у него получалось великолепное представление о том, что это и его дом тоже.

Этот дом был не таким большим, как прежнее жилище; поэтому большая часть прислуги жила в другом здании поместья. Единственным исключением была Шеннон, комната которой теперь находилась рядом с Николь. Обнаружив, что каждая комната пуста, Тони спросил: — Почему здесь нет никого из персонала?

— Я дала Шеннон выходной, так как Николь переезжает завтра, а остальная прислуга закончила работу на сегодня.

Тони покачал головой.

— Что ты имеешь в виду под «закончила»? Они должны быть здесь, чтобы ты не возвращалась в пустой дом.

— Это просто смешно. Фил знакомится с охраной, и, очевидно, у ворот стоит охранник. Я уже большая девочка.

Он не стал спорить; однако поза Тони демонстрировала его недовольство тем, как она руководила персоналом. Клэр хотела сказать, что если бы ты жил здесь, то мог бы сделать всё по-другому, но, поскольку ты здесь не живёшь, это мое решение. Хотя эта фраза вертелась у нее на кончике языка, она напомнила себе о причине своего приглашения и проглотила слова. Она не собиралась втягивать его в спор, но тем не менее не смогла удержаться от легкого сарказма, когда жестом указала на кухню и сказала: — Поскольку здесь нет никого, кто мог бы тебя обслужить, сам налей себе выпить. То, что я хочу тебе показать, находится наверху. Я спущусь через минуту.

В начале недели из «Эвервуда» прибыли ее вещи. Она уже разобрала часть, но всё ещё не распаковала все коробки. То, что она хотела показать Тони, все еще было упаковано. Честно говоря, она не была уверена, что у нее хватит смелости попросить его остаться и посмотреть на это, но по дороге домой она решила, что если и должна это сделать — то только до переезда Николь.

Клэр торопливо обыскивала коробку за коробкой. Помня о своих внутренних часах, она не хотела заставлять Тони ждать слишком долго. Когда она добралась до дна последней коробки, Клэр нашла то, что искала. На первый взгляд, они не были чем-то особенным — самые обычные блокноты на пружинах; однако и она, и Тони много лет назад выяснили, что не все так, как кажется. Пока она освобождала блокноты от других вещей, она почувствовала, что Тони стоит у нее за спиной.

Он не прикасался к ней, но участившийся пульс подсказал ей, что он здесь. Впервые с того дня, как он объявил о разводе, каждая клеточка ее тела наполнилась электричеством. Не оборачиваясь, она сказала: — Извини, что так долго. Я думала, что знаю, где они лежали.

Стараясь не поддаваться влиянию знакомого, но в последнее время непривычного чувства, Клэр встала. Когда их глаза встретились, она боролась с тем, чтобы сделать вздох — на какой-то миг ее легким понадобились инструкции к действию — чтобы вдохнуть необходимо было приложить усилие. Твердо решив оставаться сильной, она посмотрела прямо в черные глаза Тони, когда необузданный голод поглотил ее. Напряженность взгляда, пристально смотрящего на нее, мгновенно напомнила Клэр ее похитителя — не того, кто забрал ее тело — а того, кто забрал ее сердце. Притворяясь, что ей всё равно, она заставила себя шагнуть вперёд и протянула свои блокноты.

— А вот они.

Он пытался подавить кипящий в нем голод. Глядя, как она храбро идет к нему, он почувствовал, что напряжение в его глазах растет. Дотронувшись до блокнотов, он спросил: — Что это?

— Моя раскладка по полочкам.

Тони открыл блокнот, лежащий сверху.

— По полочкам? Что ты…? — Его слова затихли, когда он начал читать:

Полагаю, мне следует начать с начала — март 2010 года. Нет, это произошло не тогда, когда я родилась. Это случилось тогда, когда я начала жить. Большинство людей думают, что я сумасшедшая, может быть, так оно и есть. Видите ли, я начала жить в тот день, когда у меня отняли жизнь. Забавно, но я не помню, как это произошло. Теперь я понимаю, что этого никогда нельзя было предотвратить. Энтони Роулингс захотел меня. Если я и усвоила один урок в своей жизни — а поверьте мне, я немало их выучила — Энтони Роулингс всегда получал то, чего хотел.

Я не могу объяснить, как это случилось. Я не могу объяснить, как я глубоко и безумно влюбилась в человека, который сделал то, что сделал Энтони, но я влюбилась! Эти чувства были сброшены со счетов несколькими людьми: семьёй, врачами и консультантами, если перечислить нескольких. Они сказали мне, что моя любовь не была и не является реальной. Они говорят, что я жертва жестокого обращения, и поэтому я не понимаю разницы между любовью и прикладным поведением. Как это может быть правдой? Если я не знаю своих собственных чувств, как может это знать кто-то еще?

Эти люди не жили моей жизнью. Ради моего здравомыслия я должна знать, что мои чувства были и являются реальными. Я всегда и навечно люблю и буду любить Энтони Роулингса!

Всё началось совсем не так. Было время, когда я одновременно ненавидела и боялась его. Когда я говорю, что он забрал мою жизнь, я не драматизирую. Когда-то я была Клэр Николс, двадцатишестилетним безработным метеорологом, подрабатывающим барменом, чтобы сводить концы с концами, а на следующий день я стала его. Он владел мной. Он купил мое тело, товар, который я никогда не собиралась продавать, и, хотя, со временем он заработал мое сердце и душу, сделка началась без периода перехода и без условностей представления — только с жестокой инициации.

Я никогда не забуду те вещи, которые он сделал со мной, как и не буду отрицать их. Они являются частью нас, строительными блоками нашего фундамента. Некоторые утверждают, что фундамент, выстроенный на похищении, изоляции, насилии и, да, даже изнасиловании, никогда не сможет выстоять. Я должна с этим не согласиться. Мы прошли через ад и вышли с другой стороны. Как поется в песне, то, что тебя не убивает, делает тебя сильнее. Я не могу представить, чтобы у кого-то был более прочный фундамент, чем наш. Он сохранил нас, когда штормы жизни и мести угрожали самому нашему существованию. Мало того, он не только сделал «нас» сильнее, он каждого из нас сделал сильнее. И самое главное — он сотворил Николь.

Я уже смирилась с тем, что Тони ушел. Никто не произносит его имени, не говоря уже о том, чтобы обсуждать его трагическую смерть, и я знаю почему. Это потому, что я убила его. На самом деле, это был несчастный случай. Иронический термин, как вы знаете; однако, размышляя над этими мыслями, я не могу не найти в них странной параллели — он забрал мою жизнь, а я забрала его.

Люди здесь хотят, чтобы мне стало лучше. Я не думаю, что смогу сделать это, не осознавая, как я попала в это место и как я убила мужчину, которого я люблю.

Я делаю это, вспоминая худшие и лучшие времена своей жизни по одной причине: Николь.

В течение многих месяцев, даже лет я была довольна жизнью в мире, которого не существовало. По правде говоря, я вообще не осознавала, что где-то нахожусь. День за днем, ночь за ночью я жила с воспоминаниями о сильном, властном, всё знающем, любящем, нежном, романтичном мужчине, который сделал мою жизнь достойной жизни — кто наполнил смыслом моё существование. До недавнего времени, я даже не понимала, что я ушла. Иногда мне так хотелось бы вернуться, но я не могу. Теперь я помню, что у меня есть дочь, которая нуждается во мне. Я не подведу ее. Я должна дистанцироваться от фантазий и сосредоточиться на реальности.

Воспоминания, которые будут поддерживать меня в моей одинокой жизни — это наши несколько месяцев, проведенных вместе в качестве семьи. Я научусь продолжить жить самостоятельно. Несмотря на мнение остальных, я столкнулась с не менее серьезными проблемами и выжила, чтобы рассказать о них. Я переживу и это. А пока я это делаю, мне будет приятно сознавать, что никто другой никогда не любил так полно и не был так любим, как я — Энтони Роулингсом.

Когда-нибудь, я надеюсь, что смогу объяснить нашей дочери о мужчине, которым стал ее отец; однако, пока я не признаю то, каким мужчиной он был — мужчиной, чьи глаза сожгли мою душу — перед тем, как эти глаза обрели свет, — я не смогу оценить мужчину, которого потеряла.

Итак, я начинаю. Я прожила эту историю, и я пересказала эту историю. Теперь я попытаюсь сделать и то, и другое, потому что, не переживая этого, даже в уме, я не смогу объяснить, что я не сумасшедшая…

Я встретила Энтони Роулингса 15 марта 2010 года. Той ночью я работала до 4:00 вечера, чтобы закрыть смену в баре «Красное Крыло» в Атланте. Он подошел к бару и сел. Я помню, как подумала…

Тони оторвал взгляд от страницы. Это так сильно отличалось от чтения ее официального напечатанного заявления. Здесь было полно обнажённых эмоций Клэр — в ее записях. Он не читал — он слушал. Пробежавшись по страницам всех четырех блокнотов, он заметил, что каждая страница каждого блокнота была заполнена записями. Подняв глаза, он увидел Клэр, прислонившуюся к стене и скрестившую руки на груди, наблюдающую за ним. Ее мужественное выражение позволило скрыть ее мысли; однако в ее глазах — ее чертовых зеленых глазах — он увидел огонь, по которому скучал. Тот самый, в который он окунался слишком много раз, и самый последний раз во время своего разговора о разводе.

Он действительно думал, что она оттолкнула их прошлое, превознося его нездоровым, незаслуженным образом, но на этих страницах она рассказала обо всем, и, несмотря на все это, она заявила о своей непреклонной любови. Ее слова были правильными, особенно когда она написала, что «Энтони Роулингс хотел меня». Тони тогда еще не понимал, насколько сильно, но он хотел. Мозгоправ в тюрьме помог ему понять, что ужасные вещи, которые он совершал — а он делал некоторые ужасные вещи — были его способом держать ее подальше — держать ее на расстоянии. У него никогда не было намерений стать эмоционально привязанным. Возлагая вину на что-то, что происходило в его прошлом — его поведению не было оправдания. Энтони Роулингс никогда не ожидал, что будет эмоционально привязан к кому-либо. Психолог также сказал, что никто не может вернуться из такого рода отношений. Это никогда не может быть здоровым. Так же говорил и ее психотерапевт? Неужели они все ошибаются? Могут ли быть исключения, один на миллион?

Вглядываясь в глаза Клэр, Тони боролся с желанием прикоснуться к ней, успокоить ее и извиниться за то, что когда-то думал, что они должны быть врозь. И снова его захлестнули желания. Самообладание, которое он проявлял последние две недели, рассеивалось с каждым ударом его сердца. Если он действительно хотел сохранить дистанцию между ними, то ему не следовало подниматься по лестнице. Он хотел ее больше, чем он хотел жить. Как он вообще мог подумать, что сможет отпустить ее?

Клэр ждала. Ей было интересно, как он отреагирует — что скажет. Она давно не читала этот блокнот, но она знала, что это был первый блокнот — тот самый, который объяснял, почему она все записала. Тони сказал ей, что ей нужно посмотреть в лицо своему прошлому. Она хотела, чтобы он знал — она это сделала. Она сталкивалась с ним каждую минуту. Несмотря на то, что он не произнёс ни слова, его глаза затягивали её. Она не отводила взгляда — не могла. При виде знакомого черного сияния ее внутренности сжались до болезненного напряжения.

Температура вокруг них нагрелась, когда его неумолимый взгляд пронзил ее. Клэр чувствовала тепло, исходящее от каждой молекулы в комнате. Не отрывая взгляда, он положил блокноты на комод. Единственная причина, по которой она хотела показать ему эти блокноты, — это дать знать ему, что она уже выполнила его указания. Кроме того, рассуждала она, она же велела ему оставаться внизу. Это подавляющее чувство вожделения было не тем, что она планировала. Ее разум боролся с ее телом. Он уже отверг ее. Она не могла допустить, чтобы он сделал это снова, и все же, не задумываясь, ее ноги двигались в его направлении.

Неужели он тоже двигался навстречу? Она не знала. Каким-то образом они были всего в нескольких дюймах друг от друга.

Приказывая себе остановиться, Клэр разорвала их взгляд и опустила глаза в пол. Через несколько секунд она почувствовала тепло его пальцев, приподнявших ее подбородок и заставивших встретиться с ним взглядом. Она упрямо вздернула подбородок, но не открыла глаз.

Богатый баритона приказал: — Открой глаза. Посмотри на меня.

Прижавшись лбом к его широкой груди, она глубоко вздохнула. Его одеколон наполнил ее чувства, когда она пробормотала: — Я не могу.

Она почувствовала, как его слова рокотом отдаются в его груди. И это не было просьбой.

— Посмотри на меня! Я хочу видеть твои проклятые глаза — сейчас же!

— Пожалуйста, пожалуйста, Тони, не надо. Я не смогу принять ещё один отказ — только не от тебя.

Приподняв ее лицо, он коснулся губами ее губ, прежде чем его слова смягчились, и он спросил: — Почему ты показала мне это?

Он не выпустил ее подбородок, когда ее глаза, наконец-то, открылись. Посмотрев вверх, она поняла, что, несмотря на ее заявления об обратном, он не только держал под контролем ее подбородок, он контролировал и ее сердце.

— Для того, чтобы ты знал… Я сталкивалась с нашим прошлым — много раз. И даже зная это прошлое, я хотела будущего.

Его слова окутали жаром, каждое несло теплый ветерок её щекам: — Хотела? В прошедшем времени?

Она хотела сказать, «нет, я хочу», но ей причиняли боль слишком много раз. Ее возмущение возросло.

— Ты не хочешь меня! Ты бросил меня в тюрьме штата Айова! Ты заявил мне две недели назад, что хочешь развода! Я не могу жить в фантазии! Ты не хочешь меня — или будущее со мной! Отпусти мой подбородок и перестань притворяться!

С каждой фразой громкость её голоса увеличивалась.

Он повиновался ее требованию и выпустил ее подбородок; однако, высвободиться из его захвата было нереально. Заставляя ее держать лицо повернутым к нему, Тони скользнул рукой к ее затылку, а другой рукой обхватил ее миниатюрное тело. Он не думал и не разубеждал себя, когда его губы завладели ее губами.

В течение двух недель он пытался отпустить ее. Он хотел освободить ее и дать ей свободу, которую она заслуживала — свободу, которую он отобрал так много лет назад, но — каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду — были агонией. Когда Тони не было рядом с Клэр, он думал о ней. Когда он был рядом с ней — его энергия была направлена на борьбу с его желанием. Это выматывало. Чувствуя свои губы на ее, он больше не хотел сражаться. Его грудь прижималась к её, двигая их, шаг за шагом, пока они не оказались на одном уровне со стеной. Его потребности усилились, когда он почувствовал ее грудь против его. Он приказал себе остановиться — он не годился для нее — но он не слушал — он не мог. Без всякого сожаления его язык проник между ее губ, и его хватка притянула ее бедра к его.

На мгновение, кулаки Клэр оттолкнули в знак протеста. Вскоре она поняла, что сопротивление бесполезно — в основном потому, что она и не хотела сопротивляться. Его действия заставили ее забыть о каких-либо разумных доводах. Все, чего она хотела, — это настоящее, а потом голос Тони загремел, как гром, и его кулак ударил по стене над ее головой: — Я говорил тебе, я никогда не притворялся в том, что люблю тебя! Я люблю тебя! И это в настоящем времени!

Пока стена вибрировала, она смотрела на то, как в его глазах плясали огоньки тьмы. Она хотела увидеть эмоции, и теперь она получила их! Прежде чем она смогла ответить, его тело прижало ее к стене. Запах одеколона, смешанный с мускусом, одолел ее обоняние. Ее тело плавилось от ощущения его губ и рук. Она услышала, как бьется ее собственное сердце в то время, как приток крови слишком быстро пульсировал по ее венам. Вскоре их прерывистое дыхание наполнило ее уши, и она боролась, чтобы восстановить дыхание, которое он забрал. Ее тело бездумно реагировало на его прикосновения, а его желания стали более выраженными, и ее стоны эхом отражались в их большой комнате.

Вскоре он подвел ее к кровати, и ее мир перевернулся, когда он последовал за ней на матрас. Ее тело жаждало всего, что он мог предложить, но ее разум не мог вынести еще одного разочарования. Пока его руки пробирались под ее блузку, она нашла в себе силы сказать: — Стоп. — Когда он не отреагировал, она повторила, громче, — Я сказала, остановись!

Она увидела боль в выражении его лица, когда он отстранился.

Выкатившись из-под него, она воскликнула: — Тебе нужно уйти. Я не могу этого сделать. Я не позволю тебе снова причинить мне боль.

— Клэр, неужели ты не понимаешь? — Эмоции в его голосе остановили ее движения, а также ее речь, — Вот почему я хотел развестись. Я не хочу причинять тебе боль и — и я не могу принять это снова. Ты говоришь о том, что я оставил тебя в тюрьме и об этом разводе… — Запнулся он. — Но… но что насчёт тебя?

Клэр встала и недоверчиво уставилась на Тони, меряющего шагами пространство рядом с кроватью. Его расстегнутая рубашка позволяла ясно видеть его все еще мускулистую грудь.

— Меня? — спросила она. — А что насчёт меня?

— Ты оставили меня. Ты уехала от меня — дважды! Неужели ты думаешь, я не вспоминаю об этом каждый раз, когда ты уезжаешь из этого поместья? — Его рука пробежала по его посеребрённым волосам, когда он боролся со своими словами. — На днях, когда тебя не было больше трех часов и ты разъезжала по Беттендорфу, я до смерти перепугался, что ты собираешься сделать это снова.

Колени Клэр подкосились, когда она опустилась на кровать и, в неверии, уставилась на него. Медленно она произнесла: — Что ты имеешь в виду… на днях? Как ты узнал, что я была в Беттендорфе?

— Клэр, они говорят, что мы не подходим друг другу, но твои блокноты — ты сказала, что все еще любишь меня — это правда?

Поднявшись на ноги, Клэр посмотрела в лицо мужа и подошла ближе: — Ответь мне. Что ты знаешь о моих приходах и уходах?

Он закрыл глаза и выдохнул.

— Причина, по которой я не хотел, чтобы Роуч работал на тебя… — Он колебался, — Потому что он работал на меня с того дня, как ты вернулась домой.

Глаза Клэр наполнились слезами. Это были не злые слезы — хотя, возможно, они должны были быть таковыми — они были счастливыми. Ее голос едва напоминал шепот: — Почему? Скажи мне, почему ты приставил Фила ко мне?

Он схватил ее за плечи.

— Ты имеешь полное право злиться. Всё в порядке, но мне не жаль. Я волнуюсь — и всегда буду волноваться. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось — никогда больше. — Его слова прозвучали быстро. — На самом деле меня не волнует, что ты уезжаешь — мне просто нужно знать, что ты в безопасности.

Медленно она отвернулась и присела на краешек кровати. Где-то глубоко внутри она пыталась вызвать маску — любую маску — но все они были вне зоны ее досягаемости. Ее эмоции были настоящими, а выражение лица — открытым.

Тони опустился на колени рядом с ней.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты думаешь.

Клэр покачала головой.

— Я не знаю… так много всего. — Ее голос дрогнул, когда она подбирала правильные слова. — Я… меня спрашивали снова и снова, почему я не попыталась сбежать от тебя в 2010 году, когда у меня были возможности.

В глазах Тони отразилась боль, исходящая от ее слов. Клэр продолжила: — Когда я рассказываю историю о нас и говорю о поездках по магазинам или посещение симфонии — они говорят мне, что мне следовало бежать или кому-то рассказать. Я не… — Она выдохнула, — Не потому, что я боялась — я боялась, что, если я сделаю это и потерплю неудачу, ты накажешь меня — причинишь мне боль. — Клэр наблюдала, как мучения, отражающиеся на лице ее мужа, усилились. Обхватив его лицо ладонями, она продолжила, — Эта физическая боль, которой я боялась, была ничто — ничто по сравнению с болью от мысли, что тебе уже все равно. Последние две недели были сущим адом. Они научили меня, что боль может присутствовать, несмотря на все физические потребности, которые полностью удовлетворены.

Маленькие омуты влаги застыли на нижних веках Тони.

— Развод затевался не для того, чтобы причинить тебе боль.

Она потянулась и обняла его за шею; ее губы коснулись его.

— Тони, может быть, мне и следует расстраиваться из-за того, что ты следил за мной, но я этого не ощущаю. Честно говоря, я почувствовала облегчение — я думала, что я абсолютно безразлична тебе.

Его глаза мерцали, в то время как кончики его губ искривились в его фирменной дьявольской усмешке. Прижав ее спиной к матрацу, Тони накрыл ее тело своим и ответил, — Миссис Роулингс, я всегда буду заботиться о вас и всегда буду любить вас. Я обещал это почти шесть лет назад.

На этот раз она не протестовала, когда его вес прижал ее к мягкому атласному одеялу. Сняв рубашку с широких плеч, Тони добавил: — Я же говорил тебе. Я — несмотря на все это, я продолжаю быть — человеком своего слова.

Клэр смотрела, как его грудь расширяется и сжимается. Бессознательно ее пальцы прошли сквозь мягкие волосы на груди, которые тоже посветлели с добавлением смешанной седины. Когда ее руки ласкали его теплые мышцы, мысли о возрасте ускользнули из ее разума. Ее единственная мысль была о его коже против ее. Они были двумя частями большого паззла, которые идеально подходили друг другу. Без их соединения паззл вечно был бы незаконченным.

Ощущение, как его губы скользят по ее обнаженной ключице, когда его пальцы расстегнули ее блузку, вызвали мурашки по коже на ее руках и ногах. Клэр жаждала быть ближе — чтобы он был внутри нее, и, хотя каждая клеточка ее тела хотела того, что только он мог дать, ей нужно было знать больше. Обретя свой голос, она спросила, — Если мы сделаем это — если мы воссоединимся — могу ли я надеяться, что ты не покинешь меня снова?

— Я хотел защитить тебя. Развод был только для того, чтобы уберечь тебя от боли — от меня.

— Разве ты не понимаешь? — Ее допрос остановил соблазнение Тони. — Не быть с тобой — это причиняет мне боль. Каждый день ранит больше, чем предыдущий.

Тони кивнул.

— Это была агония. Когда я сидел в тюрьме, и нас разделяло расстояние, это звучало в принципе хорошо, но, видеть тебя, касаться тебя и не иметь разрешения пробовать тебя на вкус. — Он поднял голову и посмотрел на ее теперь почти обнаженное тело. Кончики его пальцев мягко прошлись по теплой плоти от ключицы до пояса ее кружевных трусиков. Его губы захватили обнаженный сосок и осторожно потянули, пока его язык закрутился вокруг затвердевающего кусочка плоти, вызывая стоны, которые Клэр не знала, что она издаёт.

— Это была агония.

Ее дыхание участилось, пока его щетина покалывала ее кожу. Не стесняясь, Клэр хотела такой природы мучений, которые только он мог дать. Выгнув ее спину, она обнажила грудь для его восхитительных пыток. Пока она была в состоянии говорить, она пробормотала: — Перед, перед этим, у меня есть просьба.

Его озорная улыбка заставила мускулы Клэр — те, что были глубоко внутри, к которым еще никто не прикасался — напрячься. Приподняв бровь, он усмехнулся: — Да? Думаю, мне это понравится. Это связано с черным атласом?

Борясь с плотским желанием, она хныкнула.

— Нет. — Пытаясь сосредоточиться, она ответила: — Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что никогда больше не бросишь меня и не будешь говорить о разводе. Я хочу жить долго и счастливо. Несмотря ни на что, я верю тебе и твоему слову. Если ты скажешь мне, что никогда не разведешься со мной и не станешь обсуждать это, я тебе поверю.

Пронзительность его баритона резонировала по всей их комнате и глубоко в ее душе, когда он заговорил между поцелуями ее обнаженной кожи.

— Ты, моё самое ценное, мой наркотик. Я так чертовски зависим. Я не могу соскочить с тебя. Я знаю, потому что я пытался — не для себя — но ради тебя. Я с треском провалился. Чем больше у меня есть ты — тем больше мне нужно. Я никогда не смогу насытиться. Если ты хочешь, чтобы я вернулся — в конце концов, это твоё поместье. Если ты позволишь мне вернуться, каждый день я постараюсь дать тебе точно то, что ты заслуживаешь. И я обещаю, что никогда больше не буду упоминать о разводе.

Клэр притянула его лицо к своему. Их поцелуй затянулся, в то время как его пальцы продолжали блуждать, с каждым движением спускаясь все ниже и ниже. Его обещание вернуло цвет ее миру — она была его, а он — ее. Ее ногти впились в его плечи, когда он дразнил и возбуждал ее тело своими дразнящими ласками. Разрушив чары, он честно посмотрел ей в глаза.

— Я так сильно хочу тебя, но мне нужно быть честным.

Ее мысли закружились от вариаций его признания.

Тони продолжил: — Я не могу обещать тебе «и жили они долго и счастливо».

У нее в горле образовался комок от страха того, какими будут его последующие слова.

— Не потому, что ты этого не заслужила, а потому, что я знаю себя, и, скорей всего, я все испорчу; тем не менее, я могу пообещать, что потрачу остаток своей жизни, пытаясь это сделать. Тебе этого достаточно?

Слезы облегчения хлынули из уголков ее изумрудных глаз. Она пленила его своим выражением принятия; однако именно ее слова заперли замок: — Тони, этого более чем достаточно.

Целуя его шею, она предложила: — Я обещаю, что никогда больше не уеду, чтобы оставить тебя, и никогда никого не буду слушать, не узнав правды от тебя… — Она сделала паузу, чтобы запечатлеть ещё больше лёгких поцелуев, — Но я буду ездить в разные места. — Клэр подождала. Когда он не стал спорить, она продолжила с улыбкой, — И мне будет легче путешествовать, зная, что Фил где-то рядом — тогда, когда ты не сможешь.

Одобряющая улыбка Тони осветила ее мир — его прикосновения разожгли тлеющую страсть на грани неконтролируемого лесного пожара.

— Я полагаю, мы заключили сделку.

С игривой улыбкой Клэр добавила: — А теперь, если ты не займёшься со мной любовью прямо сейчас, я вышвырну тебя из моей собственности.

— Боже, миссис Роулингс, неужели моя плата за жилье и дальше будет такой высокой?

Она пожала плечами.

— Я не знаю. У меня есть вся оставшаяся жизнь, чтобы придумывать новые идеи. А ты знаешь, я очень креативна и позволь предупредить тебя — платежи будут ошеломляющими — я надеюсь, что ты готов к этому.

Его темно-шоколадные глаза превратились в расплавленные омуты карего, поблёскивающие над его фирменной дьявольской усмешкой, когда он произнёс: — Я полагаю, что вы знаете, что я есть — и миссис Роулингс, я с нетерпением жду ваших испытаний. По-видимому, только вы можете решить, пройду ли я их.

Глаза Клэр затрепетали, в то время как ее тело задрожало в ожидании. Схватив его за плечи, она прошептала: — Не разочаровывай меня, а то будут последствия.

Эпилог

— Узы, которые связывают твою истинную семью, не есть узы крови, они основаны на уважении и радости, открываемых нами в жизни друг друга.

Ричард Бах

Аромат моря наполнял воздух, пока легкий ветерок нёс шум прибоя в большую гостиную. Улыбка Мадлен отражала настроение намечающегося события. Прошли годы с тех пор, как на острове было так много людей. Судя по блеску ее больших карих глаз, ее сердце было таким полным, как и дом. Малышка, которой она помогла появиться на свет, была красивой маленькой девочкой с большими карими глазами — мягкими, как замша и наполненными радостью, — совсем как у ее отца.

Клэр крепко держала сестру за руку, пока они обе смотрели, как Тони надевал жемчужное ожерелье бабушки на шею Николь.

— Посмотри, мамочка! Смотри, тётя Эм! Оно красивое? — Воскликнула Николь, пока она кружилась вокруг них, демонстрируя свой драгоценный подарок. Повернувшись обратно, она обняла своими маленькими ручками шею Тони.

— Спасибо, папочка!

Пока Тони качал их дочь, Клэр выпустила руку сестры и пошла по направлению к Николь. Поцеловав ту в щёчку, Клэр ответила: — Конечно, оно прекрасно, дорогая. Это ожерелье очень многое значит для мамы и папы.

На мгновенье взгляд Клэр упал на Тони, когда её изумрудные глаза блеснули от воспоминаний, которые были доступны только им двоим. Она продолжила: — Помни, оно только для особенных случаев. Много лет назад оно принадлежало бабушке тёти Эми и мамочки — твоей прабабушки.

— А разве сегодня особый случай? — спросила Николь.

— Конечно же, да. — Воскликнул Тони. — Сегодня твой третий день рождения. Я не думаю, что есть что-то более особенное, чем это!

Клэр наклонилась ближе, когда Тони обнял жену и крепко прижал их к дочери. Их групповые объятия привлекли внимание всех присутствующих: Джона, Эмили, Майкла, Брента, Кортни, Марианны, Калеба, Джулии, Мередит, Джерри, их детей, Мадлен и Френсиса. Несомненно, дом был полон, и так будет до конца Рождества.

Тони и Клэр не могли придумать лучшего способа отблагодарить всех этих людей, которые трудились над тем, чтобы сохранить их дочь в безопасности и помогали сделать их мир правильным. Поистине, это было невероятное единение людей, собранных вместе вопреки всему. Некоторые могут сказать, что когда-то это собрание могло считаться невероятным, а может быть даже и невозможным; однако, поскольку все радовались и желали Николь счастливого дня рождения, они были семьей, объединенной неразрывными узами.

Их связи прошли через адское пламя и стали сильнее — очищенные пламенем — не поглощённые им; тем не менее, безопасность их семьи никогда не будет восприниматься как должное. Вот почему Эрик и Фил находились снаружи, патрулируя берега и наблюдая за небом. Фил обновил систему безопасности, как в поместье, так и на острове. Он и Тони оба сказали Клэр, что это всего лишь предосторожность. В конце концов, Кэтрин находилась в тюрьме штата Айова и пробудет там ещё очень долго; однако, даже Клэр осознала, что всегда будут какие-то угрозы. Роулингсы были состоятельными людьми, и, несмотря на неприязнь Клэр к славе, их деньги навсегда сделали их возможными мишенями. Тони или Клэр не хотели бы пренебрегать никакими мерами, чтобы обеспечить безопасность своей семьи — всех их.

Фил посмотрел на текстовое сообщение и покачал головой.

— Пришло что-то еще? — спросил Эрик.

— Да, и также адресовано Николь Роулз. На этот раз это был подарок на день рождение.

— Его уже открывали?

— Еще нет; его нужно просканировать, чтобы убедиться, что нет взрывчатых веществ.

Эрик напряг шею.

— До сих пор единственной уликой было то, что один из конвертов был запечатан женской ДНК — федералы исключили Кэтрин Лондон.

— Этого недостаточно. Может быть, мы получим больше от этого.

Фил расправил плечи и посмотрел вдаль на кристально синее море.

— Я полагаю, что нечего и говорить — но у меня не возникнет проблем с избавлением от этой угрозы, как только она будет идентифицирована, и я думаю, что мы оба знаем, кто является наиболее вероятным кандидатом.

Эрик кивнул.

— После того, как мистер Роулингс уволил ее, она словно исчезла с лица земли.

— Я все еще поддерживаю его решение.

— Как и я. — Произнёс Эрик с гордостью. — Ты думаешь, что она могла бы быть умнее, чтобы ворошить это дерьмо.

— Я бы поставил все деньги на кон, что именно она — отправитель этих маленьких напоминаний.

Губы Эрика образовали прямую линию.

— Как и я, она работала ближе всех с мистером Роулингсом — в течение многих лет.

— Да, она наверняка знает их историю. Дело в том, что я не уверен, представляет ли она реальную физическую угрозу или просто пытается расстроить Клэр. — Фил расправил плечи, — В любом случае, когда ее личность подтвердится, я обещаю, что она не задержится надолго, чтобы предстать перед судом. Никто не заставит их пройти через это снова. Кроме того, нет человека, которого я не смог бы найти.

— Хм, — пробормотал Эрик. Не нужно было никаких оснований, чтобы подтвердить заявление Фила; их понимание было за гранью слов. Так же маловероятно, как и то собрание людей, что было в большом доме, они были и их близкой семьёй; тем не менее, это было то, чем они были — семьей, и Эрик и Фил знали правду. Они сделают все, что в их силах, чтобы полностью освободить этот дом от последствий.

Конец