Приговор Лаки

Глава 28

Когда по телевизору начали передавать выпуск новостей, Мила сидела в общей комнате вместе с двумя пуэрто-риканскими шлюхами, которых она находила довольно забавными. Они обучили ее нескольким трюкам, которых Мила не знала, но дело было даже не в этом. Главное — они отвлекали ее от невыразимой скуки тюремного заключения и от тягостных мыслей, которые возвращались к Миле снова и снова.

Вот и сейчас, вполуха слушая, как лучше делать минет на заднем сиденье движущегося автомобиля или как распознать переодетого копа из отдела по борьбе с проституцией (в этом вопросе пуэрториканки вряд ли были особенно сильны, так как в конце концов попались), Мила думала о своем — о том, удастся ли Дюку убрать Ленни и не расколется ли он, если копы возьмут его за бока.

Это могло существенно осложнить ее положение.

Пандора, одна из двух пуэрториканок, как раз начала рассказывать о том, как ее однажды чуть не снял сам Брэд Питт, когда на экране появился сильно наштукатуренный диктор в скверно сидящем парике.

Глотая слова, он заговорил скороговоркой:

«Сегодня утром неизвестным был ограблен особняк известного комического актера и шоумена Прайса Вашингтона, расположенный в районе Хэнкокпарка. Сам мистер Вашингтон во время ограбления находился в суде, где проходят слушания по делу его сына Тедди Вашингтона, обвиненного в убийстве знаменитой телезвезды Мэри Лу Беркли, и в доме оставалась только приходящая горничная. Злоумышленник изнасиловал ее и, привязав к стулу, похитил из сейфа значительную сумму наличных денег, а также ювелирные украшения и одежду. Общая сумма похищенного оценивается примерно в несколько миллионов долларов. По подозрению в совершении этого преступления разыскивается белый американец двадцати — двадцати двух лет…»

— Прайс Вашингтон! — мечтательно промурлыкала Пандора. — Такому парню я бы дала бесплатно.

Он выглядит очень и очень сексуально.

— Однажды я связалась с баскетболистом из НБА, — доверительным тоном сообщила ее подруга. — Он тоже выглядел очень сексуально, но все, что ему было нужно, — это чтобы я заводила его с пускача в темном переулке. Должно быть, ему понравилось, как я это делала, поскольку он возвращался ко мне еще три или четыре раза, но мне очень быстро надоело делать то, что он мог бы сделать и сам с помощью мамы и ее пяти дочек.

Обе девушки захихикали и принялись наперебой вспоминать случаи, когда красивые мужчины оказывались либо педиками, либо импотентами, но Мила не стала их слушать. Встав со скамьи, она пошла разыскивать Мейбелин.

Мейбелин лежала на койке в их камере и, привычно теребя прядь волос, тупо смотрела в потолок.

— Слушай, об этом только что сообщили в новостях! — воскликнула Мила, не в силах скрыть свое волнение.

— О чем? — меланхолично переспросила Мейбелин.

— О том, что твой Дюк обчистил особняк Прайса Вашингтона. Честное слово, я не знала, что босс матери — такая шишка!

— Он действительно хренова звезда, — заметила Мейбелин и села. — Ну и что?

— А то, что твой брат изнасиловал горничную, — выпалила Мила. — Ты не говорила мне, что он… что он может…

— О, Дюк — он такой! — Мейбелин, по-видимому, ничуть не удивилась. — Под каждой крышей свои мыши, знаешь ли… Короче, у него есть свои привычки, от которых он никак не может избавиться.

— Он что — псих? — взвизгнула Мила. — Ничего себе привычки! Зачем ему понадобилось насиловать горничную? Мало мне всего, теперь еще и это!

— А что он должен был сделать, зарезать ее, что ли? — Мейбелин презрительно сощурилась. — И потом, я тебя что-то не понимаю. Сама застрелила какую-то черножопую суку, а сама переживаешь из-за какой-то горничной! Какое тебе дело до этого, тем более я уверена, что эта дура получила удовольствие.

— Надеюсь, он не забыл взять револьвер, — переменила тему Мила, решив на всякий случай не сердить Мейбелин.

— Если он лежал там, где ты сказала, значит — взял, — отрезала Мей.

— А как насчет Ленни Голдена? — осмелилась спросить Мила. — Когда он займется этим делом?

Мейбелин снова сощурилась:

— Думаю, завтра. Зная своего братца, я бы сказала, что на сегодня он совершил достаточно подвигов.

— Но ведь завтра Ленни уже могут вызвать в качестве свидетеля! — с тревогой воскликнула Мила.

— Не волнуйся. — Мейбелин покровительственно кивнула. — Его не вызовут ни завтра, ни послезавтра, так что времени еще — вагон.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что в судах всегда так. Юристы обожают тянуть канитель — им за это деньги платят. В общем, не беспокойся — Дюк позаботится о твоем Ленни.

Мила ничего не сказала, но внутри у нее все кипело. Она совсем не была уверена в том, что Дюку захочется возиться с Ленни после того, как он сорвал такой куш в доме Прайса. Сумма украденного оценивалась в несколько миллионов… На его месте она бы легла на дно и затаилась. Или действительно махнула в Мексику, пока все не успокоится.

Бесило ее и то, что шизанутый братец Мейбелин не побоялся задержаться в доме, чтобы изнасиловать горничную. А что, если бы в доме вместо горничной оказалась Ирен? Неужели он изнасиловал бы и ее?

Нет, судьба матери нисколько ее не волновала, поскольку самой Ирен было, по всей видимости, наплевать на дочь, и все-таки… все-таки Мила не желала ей зла.

В особенности такого…

И впервые Мила задумалась о том, не совершила ли она ошибку. Возможно, ей следовало самой передать оружие в руки адвоката.

Ну ничего, успокаивала она себя, завтра она поговорит со своим защитником и расскажет ему о револьвере, а Мейбелин попросит связаться с Дюком и сказать ему, чтобы он привез оружие в контору Уилларда Хоксмита.

В Дюка она уже не верила. Чем больше она думала о том, что он совершил в доме Прайса, тем сильнее становилась ее уверенность, что у него не все дома.

Что касалось Мейбелин, то ей, по-видимому, было наплевать на все. Они с братом друг друга стоили.

Но, придя к такому неутешительному выводу, Мила снова разозлилась. Наплевать? Как бы

не так!

Они заключили сделку, и, если Мей и ее психованный братец не сдержат своего слова, она заставит их об этом пожалеть! Она никому не даст водить себя за нос!