Прикажите мне, принцесса

Пролог

— Мам, они далеко? Ты была в штабе, ты должна знать.

Десятилетняя Элейн требовательно посмотрела матери в лицо. До выхода наружу из потайного подземного хода оставалась пара шагов. Королева Вистария поборола желание отчитать дочь за своеволие и упрямство. Ей всего десять, она может не понимать, что каждая пауза тормозит побег. Зато достаточно взрослая, чтобы знать, что происходит. 

Пламя свечи заколыхалось от встречного сквозняка. Даже лампу Вистария захватить не успела! Далеко ли эти проклятые «они», от которых пришлось убегать, не зная, что случится в следующую секунду?

— Рядом. Они прямо сейчас захватывают Кадмар. Не стой!

Она все-таки не удержалась от резкости. Зато старшая принцесса мгновенно замолчала и быстро зашагала вперед. 

— Мама?

Взрывы и канонада громыхнули совсем близко. В проем хода посыпались мелкие камешки. Неужели что-то попало во дворец? Нет! Замок, вырубленный в горе, слишком неприступен, чтобы…

Новые взрывы. Гора ощутимо содрогнулась.

— Эреол точно придет? Он обещал! — У Элейн страх проявлялся в таких деятельных расспросах. В отличие от младшей принцессы, Софии, которая только всхлипывала и тряслась. Хотя всхлипывать и трястись — как раз естественнее для девятилетнего ребенка… Вистария боялась за обеих девочек. И отдельно договорилась с колдуном по имени Эреол, что он позаботится о детях, если не сможет помочь королю ивстанскому справиться с угларской армией и вторым колдуном, выступавшим на стороне противника. Эреол обещал. Но угларцы уже штурмовали столицу, а лживого мага до сих пор не было и… не объяснять же это ребенку, особенно сейчас.

— Мы попробуем прорваться к нему. Этот ход ведет наружу рядом с запасными стойлами для миспардов…

Объяснения прервал оглушительный грохот. У входа точно брызнул фонтан земли. Хешшу, неужели…

— Снаряд попал в стойла! — в панике воскликнула Элейн, оказавшись снаружи. — Мама? Теперь мы не выберемся?

Вистария молча смотрела на мертвых животных. Часть успела разбежаться, часть была убита. И что теперь делать? 

Из уцелевшего дальнего стойла раздался негодующий рык, и королева бросилась туда. Хоть один. Хотя бы одно ездовое животное, без которого бежать не получится. И плевать, что она боится разъяренных миспардов, сейчас не до этого.

— Один остался, — сказала она с облегчением. — Быстрее. Угларцы уже, должно быть, во дворце.

Во дворце, который королева с дочерьми покинули всего несколько минут назад… По спине пробежал холодок. А Эреола все нет.

Равнина, милосердно прикрытая утренним туманом. Выстрелы совсем близко. Если бы не туман, угларцы давно заметили бы несущихся прочь всадниц. Участок дороги. Воронки от снарядов. Первые лучи солнца и страшная картина разрушенного фасада дворца. Кто выжил из тех, с кем Вистария распрощалась не более получаса назад? Из тех, кто обещал, что они непременно удержат дворец, но королеве следует уехать с детьми ради их безопасности? Что со всеми этими людьми теперь? Король погиб еще вчера, она знала это. Но война не была проиграна, пока не сдался последний солдат, пока не пал дворец-гора, у подножья которого раскинулась столица, пока оставались в живых наследные принцессы… 

Дворец осыпался каплями битого стекла и крошками отколотой лепнины.

Наконец когти миспарда заскребли по камням. Начался основной горный массив. Кадмар остался позади.

До вотчины Эреола было рукой подать. Почему колдун не прибыл на помощь? Предал? Что-то помешало? 

Оказавшись в относительной безопасности, Вистария дала волю тревожным мыслям. И не сразу ощутила, как под тремя всадницами подгибаются мощные лапы миспарда. Животное втащило свое тело на очередной выступ, жалко мяукнуло… и рухнуло, чуть не придавив ногу Софии.

— У него пена изо рта! — воскликнула Элейн. — Ах ты…

Она отвернулась, сдерживая то ли тошноту, то ли слезы. 

Вистария молча смотрела на крупного зверя, сливочно-желтой тряпочкой лежащего на серых камнях Бастионных гор. Она отлично понимала, в чем дело.

Миспард пал. Его некогда мощная туша большого кота медленно остывала на утреннем ветру. И одновременно таяли надежды спастись. 

Наконец королева отвернулась и перевела дыхание. До горного хребта, знаменующего границу владений Эреола, оставалось совсем немного. А когда они войдут туда, он непременно это заметит. До спасения каких-то несколько сот метров. Не стоит отчаиваться заранее.

— Пойдем! — скомандовала Вистария. — Не останавливайтесь, и мы скоро будем у Эреола.

Шаг, еще один, и еще. Камни осыпались из-под ног, дорожные туфли скользили по неровной поверхности. Дети тяжело дышали. Солнце поднималось выше, рыжее марево заливало окрестности. По камням потянулась дымка тумана — испарения после ночного дождя. По ночам не воевали и не убегали. Ночь — пора дождя, пожирающего разум. И нельзя позволять даже капле коснуться кожи. 

Изматывающий подъем завершился, и Вистария с дочерьми вышли на небольшое плато. Посередине возвышались две горстки камней. Неприметных сереньких камней в оранжево-алом свете разгорающегося утра. Но именно они были целью беглянок. Последний рывок. Пройти сквозь символические ворота…

Возникший из небытия вихрь пронесся по маленькой площадке, подняв неизвестно откуда взявшуюся пыль. 

Облако пыли вдруг замедлило вращение и начало формировать человеческий силуэт. И тут же из-за ближайшего холма донеслись крики и скрежет — характерный скрежет, который обычно издавали когти мчащихся со всех ног ездовых миспардов. Вистария оглянулась и поняла, что ей не хватило каких-то нескольких минут. На горную дорогу въехал отряд всадников.

— Кервелин… — пробормотала королева, узнав в главе отряда короля Углара собственной персоной. 

Захватчик, взявший город, не удовольствовался победой. Бросился догонять беглую королеву. Наверное, не столько ее, сколько наследных принцесс, детей, от которых следовало избавиться, как от любого оставшегося в живых представителя павшей династии. 

Глава 1.1

Столица встретила душным ветром, пылью улиц, разогретым камнем домов и пестротой украшений. Кадмар готовился к празднованию дня рождения наследного принца Веина — сына Кервелина еще от прошлого брака. Нейтин принялась трещать о планируемых ярмарках и благотворительном бале, но Элейн почти не слышала. 
 

Кадмар… Ей не приходилось бывать здесь с тех пор, когда она сама занимала место этого юнца, с помпой отмечавшего теперь свое двадцатилетие. Ей город запомнился обедневшим, грязным и пустым, а последним, что отложилось в памяти, была картина осады — толпы нищих и безработных, лекарни и более-менее просторные дома переполнены ранеными, грязь, смрад и пустые лавки. А сейчас… Конечно, многие скажут, что Кервелин возродил Кадмар. Но он сам же и привел его к упадку.

На любой картине, даже кисти самого неумелого художника, бывшая столица Ивстана, а ныне — Угларского королевства, узнавалась сразу по возвышающимся над относительно плоским центром города гигантским горным пикам, в которых был вырублен королевский дворец. Фасад вырастал из неприступного серо-голубого массива, подернутого вверху дымкой, и даже издали в глаза бросалось обилие мелких деталей. В последний раз Элейн видела его десять лет назад, и тогда он был меньше и скромнее. Теперь же вся гора казалась сплошной громадиной замка, удачно сочетающегося с голубоватым грифельным цветом дикого камня. Вниз спускались каскады переплетающихся паутинок-лестниц.

И где-то там, в бесконечных глубинах здания-горы, ей предстояло жить, притворяться, искать способы пошатнуть королевскую власть и при этом находить время служить Вистарии. 

Притвориться фрейлиной собственной матери — интересно, легко это или сложно? Элейн успела забыть ощущение семьи. Стерлись из памяти материнская ласка. Эреола она никогда не воспринимала как старшего родственника. Он старался держаться с ней на равных — друг, партнер, более сильный и опытный, но отнюдь не родитель или дядюшка.

Да, и надо бы поменьше предаваться воспоминаниям об Эреоле.

Простые одноэтажные дома, окруженные садами и огородами, давно сменились городскими застройками. Небогатые горожане обитали в двухэтажных и трехэтажных домах на несколько квартир, зажиточные селились в особняках ближе к замку. Элейн рассматривала здания и не узнавала столицу. Другие цвета — традиционные бордово-черные тона герба Кервелина, знак преданности со стороны владельцев. Там и сям белели светлые общественные лекарни, пансионы, прачечные, высокий работный дом. Стены лавок требовалось красить в бледно-голубой. Торговые кварталы пестрели разноцветными вывесками, перекрикивающими друг друга. 

На улицах не росло ни кустика, зато были очень популярны висячие рощи. Участки зелени, цветов и небольших деревьев располагались на круглых ступенчатых подставках-клумбах, которые крепились к витым металлическим опорам. Самые крупные были окружены оградами и соединялись мостами, на которые можно было попасть по лестницам снизу. Подобный странный способ озеленения изобрели давно, когда Кадмар погибал от наводнений из-за разливов горных рек. Так причинялось меньше ущерба растениям. Это позже кто-то из колдунов — история умалчивала, кто именно, — развернул реки в другую сторону, и затопления прекратились. С тех пор прошло лет двести, а висячие скверы и клумбы существовали и поныне и были одной из множества достопримечательностей ивстанской столицы.

В городе царило нездоровое оживление. Судорожное, нервное. Но вполне обычное для всех стран Амоннина. Все старались успеть домой до наступления темноты и тревожно посматривали на безоблачное сизое небо: не собирается ли дождь. Тот самый дождь, с которым ни один колдун пока не мог справиться — или же просто не хотел. Тот дождь, который выпивал силы, лишал личности, превращая жертву в безвольный кусок плоти. К нему давно привыкли, приноровились, не выходили из дома. Обычное явление — а боялись его каждую ночь как в первый раз.

А солнце уже скрылось за горой на западе, и в слившемся с ней замке сияли огни. 

Вблизи он выглядел еще громаднее, чем издали. Изрядно уставшие миспарды карабкались по крутому подъему, ведущему к нижним помещениям — стойлам, амбарам, замковой кухне — темному царству чанов, печей и властвующих над всем этим поваров, каморкам наименее привилегированных слуг.

— Смотри! — раздался над самым ухом голос Нейтин. Элейн дернулась и выглянула в окно.

Карета медленно взбиралась вверх. По правую сторону виднелись крупные грубые камни горы, по левую — прочные белые витые перила и обрыв, чернеющий бездной. Над ней стремительно темнело сизое небо. Синие сумерки упали на город, как только последние лучи солнца скрылись за горами. А с востока уже наползали тучи.

— Хотя бы успеть… — пробормотала Элейн. А действительно, что будет, если попасть под этот дождь? Эреол наложил на нее защиту от случайных бытовых проклятий, но не от дождя, потому что сам не знал, как он работает и что за магический механизм замешан. 

— Главное — попасть в замок. Все окна и крыши закупорил лично ЛʼАррадон, — с благоговением сказала Нейтин. 

— Еще бы, особенно с учетом того, что большая часть замка внутри горы… — буркнула Элейн. Нейтин немедленно вскинулась:

— Ты неблагодарная! ЛʼАррадон — лучший колдун нашего времени. И он защищает нас! Зря ты его недолюбливаешь. А еще он милашка и, говорят, в Стагмаре у него гарем… — хихикнула она, растеряв под конец фразы всю агрессию. Похоже, мнимая сестрица и вправду отличалась легким нравом. 

Элейн ошарашенно моргнула. Интересные причины любить ЛʼАррадона, ничего не скажешь.

— Только не говори, что хотела бы туда попасть, — пробормотала она, всматриваясь в черные тучи. Теперь лишь на горизонте еще оставалась тонкая синеватая полоса. 

— Может быть. На пару дней. Ты слишком серьезна, — фыркнула Нейтин. 

Карета наконец вползла под навес, и к миспардам бросились обиходчики. Под низкой деревянной кровлей, выдающейся далеко вперед и нависающей над частью дороги, было людно. Под потолком горели лампы, у стен теснились кареты, обиходчики сновали туда-сюда, разводя миспардов по стойлам. 

Глава 2.1

— Может, это был обычный дождь?.. — спросила Элейн, ни к кому не обращаясь.

 Просторная спальня фрейлин гудела. Вдоль стен тянулись ряды кроватей — по десять у каждой, с туалетными столиками и зеркалами у изголовий. Пологи были отдернуты, и спать никто даже не думал. Под низким потолком не было ламп, а в конце длинного помещения — окон. Только светильники на стенах и канделябры с множеством свеч на каждом столике. А еще — ворохи платьев на кроватях и креслах, стопки бумаг, письма, пудреницы и баночки с помадой, потрепанные книги, недопитый вечерний чай и блюдца с пирожными… и двадцать чрезвычайно взволнованных девиц.

— Что ты имеешь в виду под «обычным дождем»? Днем их все равно не бывает, а ночной — всегда пожирающий разум. Сама должна знать. Ты же любишь науку, книги эти свои, а никак не хочешь понимать, — отрезала Нейтин, яростно расчесывая медные волосы. 

— Или же король действительно не простой смертный… — пробормотала Элейн и крепче сжала в руках чашку с горячим чаем. Большие камины в обоих концах комнаты были не растоплены — летом, как выяснилось, их вообще не разжигали, а недра горы оказались довольно холодным местом. Что ж, по крайней мере, носить омерзительные многослойные платья будет не так уж неприятно. Куча нижних юбок, плотный корсет и модные в этом году при дворе шали и платки — все то, без чего Элейн отлично обходилась, живя с Эреолом в нише мира, — хотя бы способны согреть. 

— А я думаю, король просто под защитой ЛʼАррадона, — заметила Нейтин. — Такому великому колдуну, должно быть, несложно создать защитный вадрит!

Элейн покачала головой, допила остывающий чай и принялась распутывать шнуровку на платье. Служанки фрейлинам не полагались, всех горничных, нянек и прочую обслугу отправляли обратно. Фрейлина при угларском дворе сама была на положении служанки.

Предположение о защитном вадрите не выдерживало критики. Если ЛʼАррадон способен справиться с пожирающим разум дождем, он мог бы развернуть торговлю подобными амулетами. И брать любую цену — желающие все равно нашлись бы. 

А если защита предназначалась исключительно для короля, о ней бы уже все знали — ни ЛʼАррадон, ни Кервелин не упустили бы случая лишний раз подчеркнуть свое могущество.

Или ЛʼАррадон зачем-то скрывает свою власть над дождем, или с королем что-то неладно. Нужно выяснить. Обязательно. О враге нужно знать все, чтобы избежать фатальных неожиданностей.

Ведь если все пройдет гладко и единство аристократии будет разрушено, а Кервелин — лишен поддержки знати и народа, то жить королю останется недолго. И если он под защитой, эту защиту нужно снять.

— Завтра наш первый день, — прошептала Нейтин в темноте, высунувшись из-под одеяла в слабом свете крохотного круглого ночника. — Будет много работы, все готовятся ко дню рождения принца.

Элейн окинула взглядом длинную комнату. Девушки устраивались на кроватях и гасили свет. Новеньким достались места в самом конце. Как раз рядом с камином и черным ходом. 

Повезло, подумала Элейн. Ход еще пригодится. А камин… 

— А у камина, мне сказали, никто не хочет спать, — сообщила Нейтин, перехватив ее взгляд. — Здесь жарко очень, когда его растапливают… Но не страшно, зима не скоро.

Элейн передернула плечами и забралась поглубже под одеяло.

Если все получится, к зиме эта придворная жизнь полетит под откос.

Глава 2.2

— Зовия! Зовия!

София отложила незаконченное ожерелье из мелкого жемчуга и серебряной проволоки и выбежала из пронизанного солнечными лучами плетеного шатра. Акцент Детей моря был начисто лишен глухих и шипящих звуков, так что ее имя постоянно коверкали. Но это не раздражало. Она знала, что обязана жизнью многим из этих людей.

Она прищурилась от ослепительного солнца и бьющих в глаза отблесков воды. Днем лучше всего работалось здесь, на утлом плоту из бревен с шатром посередине. Сортировщики жемчуга с соседнего плота отдавали Софии негодные жемчужины, а она пускала их в дело, раскалывая, прокалывая и создавая украшения с помощью серебряной проволоки. Потом их отправляли на континент, где и высококачественный жемчуг, и поделки из его отходов, и многое другое с легкостью находило своего покупателя, а София… София наслаждалась жизнью и старалась не замечать легкую горчинку беспокойства, отравлявшую ее безмятежное существование. 

Ведь она давно знала, что это не продлится вечно.

— Бросай все это, — из подплывшей лодки на плот выбралась Даиз, названная мать. — У Марды все готово. Ты сможешь отправиться в Кадмар сегодня же, вместе с караваном.

София застыла на месте. Да, она знала, что рано или поздно этот момент наступит. Но к подобному перелому невозможно было быть готовой.

— Все-все? — по-детски переспросила она. — Правильный состав зелья?

— И даже весь запас, разделенный по порциям, — развеяла сомнения Даиз. — Ничего, моя девочка. Ты всегда знала, что Дети моря — не то общество, которого ты заслуживаешь по праву рождения. Тебе нужно вернуть власть и править, а все остальное зависит только от тебя…

— Мне все равно! — вырвалось у Софии. — После всего, что вы для меня сделали, я стану бороться с Кервелином, его двором и его колдуном только ради вас. Если у меня все получится, может быть, когда-нибудь магия Детей моря сможет занять свое место наравне с вадритами ЛʼАррадона. Но я не рвусь к власти ради власти…

— Плохой настрой, — покачала головой Даиз, и ее хитрая улыбка окончательно померкла. Безжалостные солнечные лучи не скрывали сети тонких морщин. — Это твоя жизнь — там, в Кадмаре. Здесь ты гостья. Там хозяйка. Точнее, станешь ею, когда правильно распорядишься зельем Марды. 

— Распорядиться — нетрудно. Трудно примириться, что мне предстоит обманывать. Пусть и во благо, пусть и не во вред кому-либо, — прошептала София себе под нос, разворачиваясь, чтобы возвращаться в шатер за вещами. Но Даиз услышала.

— Если сумеешь вернуть свое место, ты станешь одной из тех членов королевской семьи, кого называют «звездами милосердия», девочка, — проворчала она. — Не знай я тебя так близко, решила бы, что это ханжество или притворство. Твоя доброта граничит с мягкотелостью. Почаще говори себе, что ты идешь не на преступление, а всего лишь на маленькую хитрость. Зелье нужно, чтобы располагать к себе людей и заставлять их непредвзято тебя слушать. А дальше все сделает Правда. Она на твоей стороне.

Софии еще не приходилось слышать, чтобы названная мать говорила так строго. Да, все услышанное было истиной… формально, потому что совесть все равно продолжала бунтовать. Зелье, которое готовила колдунья Марда, работало как приворот, только не любовный. И предназначалось, чтобы чудом выжившая усилиями той же Марды принцесса могла беспрепятственно пробраться к новому королевскому двору, а потом избежать непредсказуемой реакции Кервелина с присными на нежданное воскрешение представительницы свергнутой династии. 

Когда спасшие ее знахарки из Детей моря впервые заговорили о подобном способе вернуть утраченное положение, это показалось сказкой. Как просто — зелье симпатии, и спустя месяц весь двор на твоей стороне. Но зелье еще требовалось создать. Чем Марда и занялась, пока девочка с перерезанным горлом училась заново говорить и свыкалась со своей восстановленной душой.

Ведь, как рассказала Даиз, когда сборщики лишайников нашли Софию в горах, она была мертва. И ей повезло, что этими сборщиками оказались не простые крестьяне или бедняки, а Дети моря, которым не хватало драгоценной субстанции для загрузки корабля. 

Из лишайников изготавливали магические эликсиры по соседству, в Орталине, но там преобладали песчаные грунты, и сырье приходилось покупать. Ввозить орталинские эликсиры в Амоннин сурово воспрещалось — местные колдуны, точнее, ЛʼАррадон, сохранивший силу, не допускал конкурентов своим вадритам. Торговля сырьем тоже не приветствовалась, но на нее закрывали глаза. Дети моря были независимым народом и единственными торговыми посредниками между континентами. А в Орталине выпускалось слишком много предметов роскоши и просто вещей, без которых многие не могли обойтись, чтобы эту торговлю прекращать.

Рейс тогда перенесли. Сборщицы лишайников сразу узнали в обескровленной и безжизненной девочке, лежащей на камнях, одну из принцесс павшей той ночью династии. Дети моря не участвовали в войнах на континенте, но никогда не проходили мимо раненых. А осмотрев ребенка, колдунья Марда заявила, что Софию еще можно спасти. Помог вадрит-талисман, который удерживал душу сутки после гибели тела. Уцепившись за эту ниточку, Марда вытащила принцессу с того света. 

Но кем бы ни стала София для приемной матери и названных братьев и сестер, она все равно была для них немного чужой. Возможно, потому, что хорошо помнила свое прошлое. Хоть и не любила вспоминать.

Раскладывая по отделениям деревянной шкатулки жемчужины, проволоку, кусачки и крошечные серебряные застежки и заклепки, она подумала, что если бы Дети моря воспитывали ее с какой-нибудь амбициозной целью, то были бы разочарованы. Но вряд ли это было так. Даиз, Марда и множество названных родственников — здесь кровные узы ценились ниже дружественных — искренне желали Софии добра. А оно в их понимании заключалось в возврате к прежнему положению. 

Вот только Кервелин и ЛʼАррадон могут оказаться не по зубам какой-то морской колдунье и ее зелью…

Глава 2.3

В обиходе это место называли просто и емко — Обрыв.

Обрыв был отвесной каменистой береговой линией, скалой, выраставшей из океана. У ее подножья плескалось море, и не было никакого мелководья — стена продолжалась и под водой. А наверху начинался континент. Когда-то в этой скале пытались прорубить ступени, но они постоянно осыпались, к тому же не приносили особой пользы. Поэтому и товары, и людей поднимали наверх с палуб и спускали к воде на специальных платформах при помощи подъемного механизма.

София сошла с платформы и посмотрела вниз с головокружительной высоты. Рядом тихо поскрипывала конструкция из лебедок, шестеренок и тросов, медленно опускаясь к палубе за новой партией людей и вещей. Корабль отсюда казался не больше блюдца.

А на каменистом краю Обрыва уже ждали телеги обоза.

Кадмар располагался довольно близко к морю, но путь занял все время, оставшееся до вечера. Когда на горизонте показались горы, миспарды в упряжках ускорили бег, чтобы успеть до ночи и до неизбежного начала дождя. Так что Софии не удалось рассмотреть, что изменилось за то время, что она провела в море.

Но одно она поняла точно: Ивстан, ставший теперь частью Угларского королевства, явно не ограничивался парадной стороной мундира, которую знала маленькая принцесса.

Темные и узкие улочки пригородов, работные дома, заводские кварталы, где под присмотром людей ЛʼАррадона производились вадриты, а с помощью вадритов — все остальное; продуктовые склады и лавки, скромные грязные таверны; унылые однообразные домики со съемными квартирами, которыми пользовались в основном для не самых благопристойных дел… Да и более респектабельные кварталы были далеки от того блеска, который она запомнила, и от агонизирующей роскоши последних месяцев войны до осады.

И некогда родной замок тоже довелось увидеть с новой стороны.

— Что там у вас, приправы? — Окрик стражника, дежурящего у ворот под досмотровым навесом, определенно означал, что так просто обоз к складам не пропустят. — Стойте. Да, Байн, я знаю, что ты не возишь ничего запрещенного. Но сам понимаешь, надо проверить.

Телеги остановились. Вид с площадки, где круглосуточно дежурила стража, открывался головокружительный: тонкая лента дороги над бездной и чернеющие пропасти, над которыми нависала гора с жмущимися к ней фасадами дворца. По застекленным галереям медленно продвигались слуги, зажигая лампы…

— Эй, принцесса!

София дернулась как ужаленная, и из-за спины раздался грубоватый смешок. Она обернулась.

— Спускайся со своего трона, проверка — это надолго! — продолжал один из стражников, веселый парень с задорно торчащими усами. — Иди к нам!

Она перевела дух. Следовало сразу понять, что «принцесса» было сказано не буквально. София вздохнула и спрыгнула с телеги, неловко зацепившись юбками за бортик. Неуверенно огляделась и улыбнулась. Стражники ей нравились. Она симпатизировала дружелюбным людям.

— Знаешь что, — шепнул второй, проходя мимо к телегам, — ты сюда зачем едешь?

— Работать. Помощницей кухарки, — София с любопытством смотрела, как мужчины в мундирах быстро-быстро распаковывают огромные тюки и бегло перебирают содержимое.

— Ну так заходи к нам вечерком. Познакомимся.

София насторожилась. Действительно, дружелюбие… Зачем скучающим у въезда стражникам могла понадобиться помощница кухарки поздно вечером? Риторический вопрос. Однако она собиралась пойти на риск. 

Это был отличный случай, чтобы испробовать зелье Марды. Если оно сработает, из этих солдат можно будет веревки вить. Принести им графин эля или кувшин хмельного меда с пряностями, добавить туда каплю зелья и посмотреть на результат. 

— Ладно, — она подмигнула и постаралась улыбнуться как можно развязнее. Экспериментировать так экспериментировать.

В следующий момент — София даже не поняла, каким образом рука стражника оказалась под ее накидкой, — она ощутила чувствительный щипок за зад, после чего парень испарился и спустя мгновение уже копался в тюках вместе со всеми.

София поежилась. Опасное предприятие. Но Марде можно верить, и если она утверждала, что зелье подействует, то оно подействует. 

Вперед, Софи, помощница кухарки Ириз.

Солнце село, и с востока стремительно наползали черные тучи. В свои права вступала ночь, принося с собой пожирающий разум дождь.

И первый день новой жизни.

***

— По ночам из каморки не выходить. — Голос звучал сварливо, и сама Ириз, упитанная старуха с большой бородавкой на мясистом носу и редкими седыми волосами, которые из-за постоянного ношения платка казались приклеенными к черепу, не лучилась радушием. — У меня пять помощниц, и думаешь, я не знаю, чем вы занимаетесь, когда я сплю? Таден небось уже приглашал на огонек?.. Продукты с кухни не красть. Кошек на ночь в постель не брать, иначе мыши сожрут и нас, и всю королевскую семью, да хранит ее богиня и все дочери ее. Остальное завтра, а то еще забудешь до утра. Будить, так и быть, могу пару дней. Станешь спать до обеда и дальше — останешься без жалованья. Все поняла?

— Да, госпожа Ириз, — смиренно кивнула София, украдкой рассматривая тесную каморку, которых по обе стороны узкого коридора, примыкающего к кухне, было множество. Небольшая жесткая кровать, старая коптящая лампа на поцарапанном столе с покосившимися ножками, выбеленные стены, сундук в углу. За сундуком что-то скреблось и попискивало — жизнь в кухонных помещениях явно не ограничивалась людьми. 

— Ладно, спи. Поблажек не жди, — проворчала напоследок кухарка и вышла. Лампа мигнула, когда порыв ветра от резко захлопнувшейся толстой двери едва не затушил ее.

Оставшись в одиночестве, София осторожно подошла к сундуку и взяла свою сумку. 

Зелье было аккуратно разлито в несколько десятков полых шариков, нанизанных на нить и удачно маскирующихся под безвкусные бусы из крупных бусин. Она аккуратно отсоединила первую бусину и спрятала в карман длинной коричневой накидки, надетой поверх простого платья из темной набивной материи. Такого непривычного платья — среди Детей моря принято было носить светлую, легкую и не стесняющую движений одежду — просторные брюки, хитоны, туники, а часто — одни только купальные повязки, если приходилось постоянно нырять. 

Глава 2.4

— Спасительница! — драматическим тоном провозгласил Фирт — так звали усатого стражника, который назвал ее принцессой. — Прекрасная спасительница избавила наши глотки от мучительного пересыхания, а головы — от изматывающей трезвости… если только нас не поймает Бартас и не выпишет по двадцать ударов кнутом каждому. Никому не отдам свою Софи!

Он притянул Софию к себе, и она с трудом удержалась, чтобы не вырваться, и заставила себя игриво улыбнуться. Остальные стражники отреагировали смешками, веселья в которых, впрочем, было мало. 

Что там говорила Ириз — не бегать на огонек? А что, кому-то может нравиться подобное времяпровождение? Холодный, продуваемый сквозняком угол под дозорным навесом, развязные стражники, неловкость пополам со скукой и еще эти приставания — нет уж, спасибо, все эти радости следует оставить настоящим служанкам. Но если зелье подействует, любой из стражников сделает все, о чем София их попросит, и если попросить больше ее не трогать, то так и будет.

Она улыбалась, смеялась нехитрым шуткам и внимательно наблюдала за каждым глотком приправленной зельем медовухи. Действовать оно должно было сразу, но София тянула, еще не решив, о чем попросить стражников, чтобы точно убедиться, что зелье вообще работает. Марде можно было верить, но риск есть риск. Проверка не помешала бы.

Порыв ветра с грохотом бросил на навес горсть пожирающих разум капель. София поежилась. Пришло время заканчивать с этим. 

Нужно придумать, что бы ни один из них не сделал по обычной просьбе… А что, если…

Из раздумий выдернула суровая реальность. Фирт снова привлек Софию к себе, и к ее губам потянулись влажные губы стражника. 

Она все-таки не сдержалась и отшатнулась, подняв руку. Стражник остановился, а смешки остальных прозвучали чуть жизнерадостней.

— Подожди. А не мог бы ты… — начала София.

И тут под навесом появился человек.

Сначала она не обратила на него никакого внимания. Отошедший товарищ, припозднившийся слуга — да мало ли кто мог явиться сюда из замка или из сторожки. Зато внимание обратили стражники. 

Все пятеро застыли, словно громом пораженные — точно попали под лишающий разума дождь. Кто говорил, умолк на полуслове, кто-то сдавленно ругнулся, кто-то дернулся, задев стол и чуть не опрокинув кувшин с медовухой, и даже Фирт ослабил хватку.

Незнакомец неспешно приблизился и ступил в круг света, отбрасываемого лампой на стене. Взгляду предстала черная одежда, неуловимо напоминающая мундир, но без всяких галунов и нашивок, и резко контрастирующие с ней светлые волосы. Походка напоминала кошачью — и стражники замерли, как застигнутые врасплох мыши, вот-вот готовые броситься врассыпную. 

Бледное лицо его казалось лишенным индивидуальности. Обычные тонкие черты, в которых не было огня. Таким, наверное, могло бы быть лицо призрака. Но когда он взглянул на стол, оно мгновенно преобразилось. Вспыхнуло каким-то хищным азартом — и вот уже нет безликого незнакомца, его место занял дикий зверь. Что-то животное было в том, как расширились его ноздри…

— Дворовые девки, медовуха… Хороша королевская стража, нечего сказать, — лениво протянул прибывший, некоторое время погипнотизировав компанию взглядом и безошибочно определив содержимое кувшина по запаху. Повинуясь общему импульсу, София смотрела на него во все глаза. И невзирая на спокойствие незваного гостя, она не решилась бы подойти к нему вплотную. 

Он приблизился сам — встал у самого стола. Стражники отшатнулись. 

Прибывший протянул руку — без оружия, иначе они бы, скорее всего, не остались на своих местах, — и взял кувшин. Отхлебнул медовуху прямо из горла… и вдруг резко швырнул кувшин на каменный пол с такой силой, что капли напитка и осколки брызнули фонтаном во все стороны.

— Встать! — гаркнул мужчина яростно, разом сбросив маску невозмутимости. Стражники вскочили как один.

— По сколько там кнутов вам дает Бартас — двадцать?.. По тридцать каждому, я прослежу, — бросил он. Сузившиеся серые глаза сверкнули в неверном свете лампы и устремились на Софию. Та невольно поежилась. Непредсказуемость и явное бешенство незнакомца начинали ее пугать. Но раз он отхлебнул медовухи, а в ней было зелье… одного глотка должно было хватить. Хорошо бы, потому что…

— Ты, — снова заговорил мужчина, сверля ее взглядом. — Подойди.

София выбралась из-за стола. Но не успела сделать и двух шагов, как гость снова сменил ленивую расслабленность на резкость и текучую ловкость дикого зверя и одним прыжком оказался рядом.

Нужно срочно что-то делать. Попросить уйти? Молить о пощаде? Да какая пощада, не может же он наказать кнутом женщину. Тогда что?..

— Кто такая, как зовут? — поинтересовался он отрывисто, тоном, совсем не вяжущимся с неподвижной позой и немигающим взглядом.

— София Лирен, — это была фамилия Даиз — амоннинская, потому что в своем кругу Дети моря обходились без фамилий. — Помощница кухарки Ириз…

— Избавь меня от заочного знакомства с кухаркой, — поморщился гость. — Чтобы через десять минут тебя здесь не было. Вы пятеро, — он отвернулся от Софии, как будто утратив интерес, — утром не расходиться. И по тридцать кнутов.

Случай был самый подходящий. Пусть не идеальный, но… никто не обещал, что зелье будет работать только в тепличных условиях без намека на конфликт. 

— Не наказывайте их! — выкрикнула София. Стражники потрясенно уставились на нее, а незнакомец обернулся. — Я больше не стану приходить, этого не повторится.

Чуть прищуренные глаза снова цепко осмотрели ее макушки до пят. Слишком пристально, точно их обладатель над чем-то напряженно думал, а София занимала в этих умопостроениях одно из центральных мест.

— Спасибо за совет. Месяц без жалованья, помощница кухарки Ириз.

Больше ничего не добавив, незнакомец стремительным шагом покинул павильон.

София моргнула, встряхнулась всем телом, сбрасывая оцепенение. Стражники выглядели пришибленными. 

Глава 3.1

Элейн

Элейн поежилась и поплотнее завернулась в одеяло. Нужно будет сказать Эреолу, чтобы наладил согревающие чары в доме. Странно, что они вообще вышли из строя, уж на поддержание комфортных условий у него хватало сил… А, Хешшу, она же в королевском дворце.

Она окончательно проснулась и некоторое время лежала, свернувшись клубочком и разглядывая сонно сопящих фрейлин в колышущемся свете ночных ламп. Потом потянулась к подвеске с вадритами, которую прятала под сорочкой, и слегка сжала в пальцах один из них. Одеяло мгновенно обдало приятным теплом, точно его долго грели перед зажженным камином.

Теперь можно проверить, заметят ли в замке использование чужого амулета…

И если нет, то можно приступать к действиям.

А еще сегодня предстояло впервые встретиться лицом к лицу с королевой. С человеком, рядом с которым отныне нужно будет проводить большую часть дня, выполняя мелкие поручения, а по большей части — развлекая и скрашивая высочайший досуг. 

И пытаясь проникнуть за маску королевской невозмутимости, чтобы прочесть правду о прошлом. 

Но удастся ли это сделать, не снимая свою собственную маску?..

***

…— Эллин Тамеан и Нейтин Тамеан, ваше величество. 

Поддельное имя звучало непривычно, но не резало слух. Они с Эреолом сами подбирали похожее на настоящее. «Сестра» низко склонила голову, и Элейн последовала ее примеру, исподлобья разглядывая королеву.

Здравствуй, мама.

Вистария не производила впечатления несгибаемой правительницы, супруги того, кому покорился весь континент. Обычная моложавая женщина, одетая без излишней роскоши в темно-лиловое бархатное платье с ненавязчивой вышивкой и широкими шелковыми рукавами, с книгой, которую она отложила в сторону, когда Аверия привела новых фрейлин. Вистария сидела на диване в просторной гостиной, граничащей с той, в которой вчера потрясенная свита могла наблюдать загадочное появление короля, не пострадавшего от ночного дождя. Сегодня ничто не напоминало об этом происшествии, а королева выглядела спокойной, безмятежной и безмерно равнодушной ко всему.

— Ваше дежурство заканчивается в обед, девочки, — шепнула Аверия, когда официальное представление подошло к концу. — Посидите пока молча, не навязывайтесь, не встревайте в разговоры и делайте все, о чем вас попросят. Думаю, сейчас вы все займетесь шитьем. Королева хочет, чтобы в день рождения принца каждый прикрепил по одинаковой кокарде на левое плечо. Как символ преданности. И особая честь — получить ее из королевских рук.

Элейн молча кивнула, поражаясь про себя, насколько мелкими и незначительными оказываются неотъемлемые части придворной жизни при ближайшем рассмотрении. Какие-то тряпичные розетки — высокая честь, а времяпровождение за их созданием — предел мечтаний знатных девиц. Похоже, она слишком долго жила вдали от всего этого. 

Впрочем, нет. Девицы едут сюда не только ради высокого звания фрейлины, но и для того, чтобы поймать подходящего мужа. А ей нужно вернуть власть.

Но вернуть себе власть — значит стать кем-то вроде Вистарии…

Элейн осматривалась в этой отделанной теми же лиловыми оттенками гостиной с легким разочарованием. Она ожидала большего от встречи с матерью впервые за десять лет. А эта женщина… она просто ничем не напоминала мать, которую запомнила Элейн. Чужая. Другая. Отстраненная, холодная до оледенения. Королева, рассеянно поглаживающая кончиками пальцев толстую книгу на своем бледно-сиреневом диване, поблескивающем спокойным и уверенным королевским шелком, благосклонно слушающая болтовню более опытных фрейлин, с которыми у нее, видимо, уже сложились дружеские отношения… и все. Ни ностальгии, ни злости, ни грусти. 

И темно-вишневые кокарды, украшенные дымчато-прозрачной отделкой…

Гостиная, как и все королевские апартаменты, располагалась у самого края лабиринта, встроенного в гору. Здесь были окна, плотно завешенные фиолетовыми шторами с тяжелыми кистями, — зачем занимать комнату с окнами и занавешивать их, если не хочешь видеть свет? — единственный диван, на котором расположилась Вистария, и множество небольших кресел. Служанки принесли ткань и швейные принадлежности, и комната наполнилась щелканьем ножниц и неспешными разговорами. Скучными до одури, как и само это времяпровождение. Элейн быстро собирала ткань в складки, подрубала и подгоняла… и думала.

День рождения принца — удачное время, чтобы начать. Нужно только рассказать Эреолу о том, как на короля не подействовал пожирающий разум дождь.

Хоть бы Эреол не попался на таком людном празднике.

А за королем неплохо бы понаблюдать, но как, если приходится сидеть в душном помещении в обществе десятка фрейлин и шить бесполезное тряпье?

Свечи вместо дневного света — как будто в помещении умирающий. Почему ты боишься солнечных лучей, королева Вистария? Не потому ли, что стремишься во тьму, как застигнутый с поличным преступник?

— Первым кокарду должен получить герцог Арн-Фальет, — раздался негромкий голос королевы. — Это только малая плата за все, что для государства сделал этот человек. Углар не знал лучшего министра земельного хозяйства.

— Да, король высоко ценит его, — вежливо откликнулась одна из фрейлин.

Значит, все-таки Арн-Фальет. Репортажи не лгали. Хорошо, нужно это запомнить. 

С него можно начать.

Глава 3.2

Рассвет на рубеже гор и равнины пленителен.

Сначала дождливая чернота светлеет, точно чернила, которые разбавляют водой, потом насыщенная синева сменяется утренней серостью, и с неба падают последние капли пожирающего разум дождя. Темные тучи все еще висят низко, скрывая острые вершины, но с каждой минутой редеют, рассеиваются, обращаются в безобидный туманный пар. И только роса и лужи, утратившие с началом нового дня все зловещие свойства, поблескивают в неясном утреннем свете. 

Как напоминание. 

Как предостережение.

А потом из-за горизонта появляется алое солнце, и город далеко внизу тонет в легкой дымке. Иногда она совсем тонкая, призрачная, и тогда, если присмотреться, можно увидеть полоску океана где-то там, на краю мира.

Когда София жила среди Детей моря на небольшом бартоге, толстом плоту с бортиками, то по утрам можно было точно так же рассмотреть неверные очертания колоссальной горной гряды над Кадмаром. Такие чужие со стороны…

А еще раньше, в то полускрытое туманом лет время, когда она была принцессой и жила в верхних покоях, окруженная заботой и негой, из окошка ее гостиной можно было часами рассматривать горизонт и бездны между горами. Софии нравилось просыпаться на рассвете и бежать к плетеной раме, поблескивавшей кристально-прозрачным стеклом за тонкими шторами. И смотреть, как день поглощает ночь, а под солнцем блестит роса.

Когда-то, когда этот дворец в горе был ее домом. Когда-то, когда женщина, называемая повелительницей, хотя ничем не повелевала, и обсуждаемая таинственным шепотом, хотя не хранила, казалось бы, никаких тайн, была просто мамой. И когда София и Элейн могли вопреки этикету проводить с ней целые дни, потому что Вистария не стала полностью отдавать воспитание дочерей на откуп гувернанткам и нянькам.

София считала, что неплохо разбирается в людях. Но теперь, глядя с почтительного расстояния на королеву, она не узнавала в ней мать. И от попыток представить себе, каким будет их объяснение, пусть и смягченное умиротворяющим зельем, становилось страшно.

А от попыток воскресить в памяти дни детства — немного больно и почему-то тревожно…

— Софи! Опять мечтаешь у окошка, бездельница! 

Голос кухарки Ириз трудно было не услышать. И сейчас он прозвучал как нельзя кстати. 

София уже привыкла, что кухня ежедневно оглашается оглушительными криками. Эта женщина не умела говорить тихо. Но зелье на нее, похоже, подействовало: она стала намного мягче. И теперь окликала Софию беззлобно. Иначе та просто не услышала бы: в этот час на кухне стоял шум.

 Шипение гигантских сковород, разговоры нескольких десятков кухарок, надменные указания королевского шеф-повара, восклицания, брань… А еще упоительный запах свежей выпечки, корица и ваниль, если пройтись чуть дальше — жареное мясо с овощами, свежее масло и орталинский острый перец. И пар, и удушающее ароматное тепло от раскаленных печей, и заваленные полуготовой снедью светлые ореховые столы, и неровные выбеленные каменные стены.

Софии начинало здесь нравиться. Она легко привыкала ко всему новому. Если же на новом месте и люди оказывались приятными, она в мгновение ока начинала чувствовать себя как дома. А люди здесь не могли не быть милыми. По крайней мере, те, с кем приходилось иметь дело каждый день. 

Об этом позаботилась Марда.

София со вздохом отвернулась от пробуждающегося мира за окном и направилась в жаркие глубины кухни. Предстояло рискованное дело.

За эти дни ей удалось, израсходовав целый шарик драгоценного зелья, угостить им всю челядь из тех, кто получал свой паек в нижней кухне. По мере этого тревога утихала: зелье Марды больше не давало сбоев. Похоже, оно не подействовало только на Грейсона Итилеана. Остальные же быстро превращались из ворчливых, несговорчивых, холодных, безразличных или просто малоприятных личностей в совершеннейших душек, как только дело касалось Софи, помощницы кухарки Ириз. Но оставалось одно существенное затруднение.

Все эти люди были челядью. Слугами, привилегированными или не очень.

Кухарки, повара, миспардеры, лакеи, горничные, камеристки и камердинеры, несколько простых солдат, стража… И только теперь, склонив их к себе с помощью зелья, София собиралась перейти к следующему этапу плана.

Суп был нежного жемчужно-белого оттенка. Полупрозрачный, густой, украшенный бледно-золотистыми фигурными листиками драгоценной фаории, доставляемой из Орталина в крохотных мешочках каждый на вес золота и придававшей блюду умопомрачительный аромат. Если осторожно помешать содержимое большой светло-синей супницы специальной фарфоровой ложкой, из благоухающего легкого бульона показывались сливочно-желтые кусочки сонели, всего час назад выловленной из озера-питомника на краю столицы, крохотные звездочки моркови, небольшие креветки, зерна фтарии… 

Суп наполовину остыл. Оставалось добавить в него несколько ложек лимонного сока, и это творение повара Рондина отправлялось несколькими этажами выше. К столу маркиза Тарлио, министра налогов и народных финансов, постоянно проживавшего при дворе.

Завтрак сегодня подавали рано — сразу после него двор отправлялся на ярмарку по случаю дня рождения принца Веина. Половину прислуги тоже отпустили, но София в их число не входила. Для тех, кому не повезло получить выходной сегодня, планировалось подобие ярмарки завтра. Как подачка. Впрочем, большинство слуг были рады и этому.

На нижней кухне не готовили для королевской семьи постоянно. Лишь иногда, если случалось важное торжество и весь двор стоял вверх дном. Но вельможи различных рангов… Поговаривали, один из таких некогда питал далеко не самые подобающие чувства к Ириз. Сплетни, сплетни, вездесущие, правдивые и лживые, как сама жизнь…

София взяла склянку с лимонным соком и, подстегиваемая ворчанием кухарки, бросилась к столу, на котором супница источала ароматный пар. На минуту замешкалась, осматриваясь украдкой.

Ириз, кажется, отвернулась. Другие кухарки трудились у столов, рядом с печами наблюдалось небольшое столпотворение, кто-то нес огромную дымящуюся кастрюлю к самой дальней от окна стене. В ту часть помещения никогда не попадали солнечные лучи. Там готовые блюда разливали и раскладывали по всем этим украшенным узорами супницам, бульонницам, креманкам, сотейникам и множеству других черепков, названий которых София не знала. Подготовкой блюд к отправке на стол занимались обычно сами кухарки или даже господские слуги, то и дело сновавшие туда-сюда с подносами через пять больших дверей, ведущих в коридоры замка. 

Глава 3.3

— Что случилось? В чем дело? Кто… ох, — Ириз в мгновение ока очутилась рядом. Еще с десяток голов с любопытством повернулись в сторону странной сценки. — Что вам сделала эта паршивка, лирд Итилеан? 

По широкому бронзовому лицу кухарки было видно, что она боится за свою подопечную, а не жаждет наказать ее за проступок. Но вынуждена говорить не то, что думает, потому что обслуга и знать — это всегда лицемерие и власть… а девчонку можно попытаться спасти потом.

— Абсолютно ничего, — начальник гарнизона не спешил отпускать Софию, а та от изумления не могла даже попытаться вырвать руку и лишь сжала в кулаке шарик с зельем. — Мне нужно с ней потолковать. Прямо сейчас. Я ее забираю.

Он перехватил Софию под локоть и на глазах у изумленных кухарок и помощников повел прочь. И в том, как он поддерживал ее руку — осторожно, почти светски, — было что-то странно неправильное.

Хотя само появление его на кухне уже было чем-то из ряда вон выходящим.

Головы в белых косынках и небольших колпаках поворачивались вслед, и София еще успела подумать, что ту часть знати, которую обслуживает эта кухня, сегодня ожидает подгоревший завтрак.

И только потом у нее подогнулись колени от ужаса.

Она попыталась представить, что может ждать ее.

***

— Лирд Итилеан? — София все же попыталась заговорить. Собственный голос показался отвратительно писклявым. — Я могу объяснить… Что вы… 

— Помолчите, — отмахнулся Итилеан, мельком оглянувшись на нее. Судорожно соображая, какими отговорками оправдаться, она едва заметила, что он обратился к ней на «вы».

 Теперь он тащил ее за руку куда-то вверх по дороге, начинавшейся у подножья горы и заканчивавшейся, как думала София, у ворот и входа в замок. Оказалось — нет. Павильон стражников и будка привратника загораживали обзор. Теперь же, когда Софию выволокли из кухни через этот самый вход, она поняла, что дорога продолжалась от него и вверх, круто изгибаясь вокруг выступов-фасадов. 

Раньше, даже в детстве, ей никогда не доводилось здесь бывать. Это продолжение подъездной дороги было намного уже и выглядело неухоженным. Если ею и пользовались, то редко. Ничего удивительного — из-под ног при ходьбе угрожающе сыпались мелкие камешки, а трещины в каменной кладке… Засмотревшись, София почувствовала головокружение от беспощадной высоты на краю обрыва и отвернулась. Ограда здесь была совсем хлипкой.

А если этот ненормальный сейчас попросту сбросит в пропасть?..

— Да что происходит? — нервно воскликнула она.

— Успокойтесь, София, — неожиданно мягко сказал Итилеан, замедляя шаг. — Я просто хочу поговорить в надежном месте.

Спокойствия не прибавилось. «София»? «Вы»? Можно было бы заподозрить, что он о чем-то догадывается, если бы… если бы одна только мысль об этом не ввергала в такой ужас.

Надежное место оказалось площадкой на каменном козырьке самого верхнего из многочисленных фасадов замка, которые, если смотреть издали, формировали причудливую фигуру, вырастая из горы, соединенные крытыми галереями. 

Здесь, наверху, уже не было ни галерей, ни фасадов, ни балконов. Небольшая площадка с каменной оградой, густо поросшей плющом, пара полуразвалившихся скамей в глубине, провал в ограде прямо над бездной с левой стороны. Площадка оканчивалась каменной глыбой, переходящей в тонкий, как шпиль, горный пик. Итилеан втащил Софию туда за собой и подтолкнул вперед, к центру.

Она сощурилась от яркого солнца и отчаянно пожелала, чтобы все происходящее оказалось дурным сном.

— А теперь, — развеял ее мечту зловеще-вкрадчивый хриплый голос, — скажите, принцесса, что вы делаете в роли помощницы кухарки?

Глава 3.4

Сердце дернулось и на мгновение остановилось, чтобы потом заколотиться так сильно, что вмиг задрожавшие руки пришлось спрятать под огромным передником.

София замерла. Потом постаралась изобразить как можно более непонимающий взгляд.

— Что вы имеете в виду, господин граф?

— Принцесса София Молион, числящаяся мертвой около десяти лет, — все так же вкрадчиво продолжал Итилеан, медленно подходя ближе, — я спросил, зачем вам понадобилось пробираться во дворец под видом помощницы кухарки? 

София молчала. Она совершенно растерялась. Возражать? Но правда есть правда. Хотя можно попробовать применить легенду, но… но любые попытки внушить Итилеану, что он обознался, казались заведомо безнадежными.

— Почему вы решили, что я принцесса? — спокойно произнесла она. — Среди Детей моря, из которых я происхожу, много таких, кого можно принять за представителя Молионов хотя бы по словесному портрету. Мы все черноволосы и темноглазы, кожа у нас у всех смуглая от солнца, и если вы когда-то слышали ту поэму Варфира о двух принцессах, это не повод…

— Бросьте, — поморщился Итилеан. Теперь он стоял совсем рядом. Черный тренч без всяких признаков модного позумента, вышивки, орденов и гигантских золотых пуговиц вдруг показался Софии плащом демона смерти из верований ее народа. — Неужели вы думаете, что реваншиста можно одурачить простым нарядом и статусом прислуги?

— Вы не можете быть реваншистом хотя бы потому, что сражались на стороне победителя, — пробормотала София. 

— Здесь при дворе целое гнездо реваншистов, вы в курсе? — легко сообщил Итилеан. — Знать, сохранившая свои позиции, перебежчики, все, кто присягнул на верность Кервелину Лерринту, но не смирился с поражением Молионов. Сначала они надеялись продолжать открытую борьбу, чтобы усадить на престол Вистарию, но она предпочла мир и брак. Потом пытались отыскать вас или вашу сестру, но не смогли. И среди них хватает бывших сторонников Кервелина. У каждого свои мотивы. У меня свои счеты с нынешним королем, хоть я и причастен к его победе десять лет назад… А теперь еще раз: какова ваша цель? Я мог бы вам помочь.

Его серые глаза были обманчиво спокойными, но София еще хорошо помнила, какое торжество с изрядной долей безумия плескалось в них всего полчаса назад, когда Итилеан перехватил ее руку над супницей. Принцесса… Принцесса стояла, перепачканная мукой, с собранными под косынку волнистыми черными волосами, наряженная в коричневато-серое платье-робу, смотрела на мужчину, предлагавшего ей помощь, и не могла отделаться от чувства, что все потеряно. 

— Я никому не скажу о вашей тайне, господин граф, — наконец смиренно проговорила она. — Никто не узнает, что вы плетете заговоры против короля. Только отпустите меня на кухню, пожалуйста. Я не принцесса и…

Бесцветное лицо на миг снова преобразилось, приобретая хищное выражение. Глаза сверкнули, когда Итилеан крутнулся на месте в лучах солнца, и одновременно холодным неживым светом блеснуло еще что-то. 

А в следующий миг София обнаружила, что прижата спиной к его груди в этом немодном черном тренче, что левой рукой Итилеан удерживает ее осторожно, но не оставляя шансов вырваться, а правой…

Правой рукой начальник гарнизона приставил к шее Софии кинжал. 

— Повторяю в последний раз, принцесса: что вы затеваете под прикрытием этого маскарада? — Он дернул за завязку фартука, и тот сполз по холщовому платью вниз. Кинжал чувствительно уколол тонкую кожу. София невольно подалась назад, вжимаясь в грудь Итилеана. Его рваное злое дыхание раздавалось над самым ухом. 

— Иначе что — убьете меня? — пробормотала она. — Слабо верю в это…

— А вы не думайте… — Шею обожгло холодом. София в ужасе скосила глаза вниз, ожидая увидеть кровь, но Итилеан только провел по ее шее плоской стороной кинжала, не пытаясь поранить. Талию сдавили железной хваткой. Стало по-настоящему страшно. А ведь стражники говорили еще в первый вечер — Бешеный Грей непредсказуем… особенно в подобной неожиданной ситуации. 

— И вы посмеете убить принцессу? — воскликнула она.

— Отлично, вот мы уже не отпираемся, — выдохнул Итилеан, ослабляя хватку. — Выкладывайте, ваше высочество. Я союзник, а не враг.

Он убрал кинжал… и зачем-то медленно и легко провел им вниз поверх платья Софии. По ключице, груди, животу, точно лаская рукой, только вместо пальцев было острие.

Какова наглость! Если он всегда так себя ведет, то «бешеный» — это еще мягко сказано.

София решительно вырвалась и отскочила в сторону, к скамье. Итилеан насмешливо наблюдал, как бы невзначай поглаживая кинжал. Кончиками пальцев, почти интимно и в то же время пугающе.

Угораздило же так позорно провалиться.

— Думаю, конечная цель — возврат власти династии Молион? — сказал он светским тоном, точно не угрожал Софии клинком минуту назад. — Тогда все объяснимо. Кстати, ваше положение сейчас очень скользкое независимо от того, поделитесь вы со мной планами или нет. Только если поделитесь, получите верного слугу, а если нет…

Он провел по ладони кончиком кинжала, и на поросший мхом камень пола упала капля крови. Этому ненормальному было плевать на боль. 

Даиз, Марда, что же вы не сказали, как поступать в такой ситуации… Зачем вы вообще отправили свою воспитанницу одну с таким рискованным заданием?.. Миссия представлялась именно заданием, сложным, почти невыполнимым. София знала, что решимости, уверенности и жесткости в ней нет ни на грош. Если и есть, то недостаточно, чтобы отвоевать власть для своей династии обратно, пусть и с помощью умиротворяющего зелья — самым подходящим способом, единственным, который она считала приемлемым. И уж тем более ей не хватало решимости, чтобы разобраться с Итилеаном. Возможно, следовало ему поверить и выложить все как на духу, а может, отпираться до последнего или… или даже убить, чтобы не проболтался, но как узнать, что из этого будет правильным?

И какая королева выйдет из человека с таким характером, даже если удастся паче чаяния восстановить свои права?

Глава 3.5

— Ваш план явно разрабатывал дилетант, — резюмировал Итилеан, дослушав до конца. — Вам еще повезло, что вы нарвались на меня, а не на Теневую Охрану. Вы что же, рассчитывали, что вот так просто сможете подлить свое зелье всему двору?

София почувствовала себя непроходимой тупицей. Стало неловко — как-то слишком неловко. Странно, она ведь смирилась с провалом. 

— Я знаю, что у короля есть охрана, дегустаторы с вадритами, выявляющими яды, и прочее. Но у меня не яд и…

— И создавала эту субстанцию, скорее всего, какая-нибудь знахарка, пользующаяся большим почетом среди ваших Детей моря. Может, зелье и подействует, но с ним одним вы не добьетесь многого. Кроме того, вас бы поймали в считанные дни. Вы думаете, дегустаторы — это те, что с вадритами?

София хлопала глазами. Итилеан рассматривал ее с таким любопытством, что даже не щурился от яркого солнца.

— На каждой кухне есть около десятка дворцовых контролеров. Но никто не знает, кто именно. Любая кухарка или помощник может оказаться представителем Теневой Охраны. Дегустаторы с вадритами — отвлекающий маневр… который может запутать только начинающих заговорщиков вроде вас, моя дорогая София. Вы давно подливаете зелье в пищу?

— Дней семь… Между прочим, на всю челядь, которая питается на нашей кухне, оно уже подействовало!

— Челядь! Еще бы! — развеселился Итилеан. — Кто станет тратить время и силы на проверку котлов с обедом для слуг? Ладно, зелье можно оставить. Просто пользоваться им нужно с умом… простите.

Он осекся. София мрачно кивнула.

— Да. Я уже вижу, что наделала глупостей.

«И буду готова бежать из дворца при первой же возможности», — добавила она про себя. По телу прошла дрожь. Что она натворила? Как так получилось, что в ее тайну оказался посвящен посторонний человек? К тому же малознакомый и не выглядящий особо надежным. Но что еще можно было сделать? Провал случился еще тогда, когда Софию поймали за руку при попытке подлить зелье в суп. И то, что Итилеан не потащил ее в темницу, в пыточную, на допрос или не убил сразу, наверное, о чем-то говорило. 

Да, поздно бояться. Будь он сторонником короля, не стал бы изображать доверительный разговор. Возможно, даже не подал бы виду, что узнал ее или заметил манипуляции с зельем. И все вскрылось бы тогда, когда уже поздно было бы бежать.

Разве что он хотел узнать о заговоре побольше… Так верить ему или нет? 

И что делать теперь? Бежать? Посоветоваться с Даиз? Принять уверения Итилеана за чистую монету?..

— Я попробую собрать костяк реваншистов уже сегодня вечером, — сказал начальник гарнизона. — Не вздумайте сбежать. Теперь всю основную работу возьмем на себя мы.

София вздрогнула. Ощущение падения в водоворот, где от нее больше ничего не зависело, усиливалось.

— Так сразу? — пробормотала она.

— А чего вы собирались ждать — пока вашим зельем угостится еще пара сотен слуг? — Итилеан с сомнением всмотрелся в ее лицо. — Похоже, вы сейчас строите планы побега. Не выйдет, ваше высочество. Теперь от вас почти ничего не зависит. И, пожалуй, до вечера придется продержать вас под арестом. До собрания и до тех пор, пока у вас не останется поводов подозревать меня в чем бы то ни было, — неожиданно подытожил он. 

София вскочила.

— Послушайте, это наглость! Не вы ли только что рассыпались в уверениях, что мечтаете вернуть династию Молион?

— Реваншисты, моя дорогая принцесса, — Итилеан тоже встал и, прежде чем она успела отскочить, преградил путь к выходу с площадки, — мечтают о возрождении династий не только и не столько из любви к династиям. Причин может быть множество. Начиная с недовольства своим положением при действующей власти и заканчивая… этот список не заканчивается. И представитель династии — не субъект, а объект всей этой деятельности. Так что успокойтесь и доверьтесь нам. У нас получится явно больше, чем у наивной девушки, которая некогда провела девять первых лет жизни в статусе принцессы… вам девятнадцать, так?

София молча кивнула, судорожно ища глазами лазейки в ограде, чтобы бежать прочь отсюда, но уже понимая, что выхода нет.

— А мне тридцать два. И из всей нашей тесной компании я едва ли не самый желторотый юнец. Мы разберемся, что делать. Теперь у нас будет знамя в вашем лице. И все пойдет быстрее.

Он снова мягко и вкрадчиво взял ее под руку.

— Сожалею, но на свою кухню вы попадете только завтра. Уверен, тамошний персонал найдет, как это объяснить. Сегодня праздник, нет ничего удивительного, что прислуга отлынивает… Все равно вы остались без жалованья на ближайший месяц, еще одно нарушение не повредит вашему положению. Но давать вам возможность сбежать — простите, я не могу позволить себе такой риск.

София задохнулась от бессильного возмущения.

— Вы даже не попытаетесь дать мне возможность выбора?

— У особ королевского рода редко бывает выбор, — отрезал Итилеан. — И потом, наши с вами цели совпадают. Не нужно показывать мне коготки… думаю, стражники, с которыми вы тогда так мило распивали медовуху, успели насплетничать вам, почему.

Глава 3.6

Гостиная находилась довольно высоко в многоэтажном лабиринте горы. Отсюда океан казался не узкой полоской, а яркой голубой лентой пониже горизонта. Край ленты был отделан зеленой нитью прибрежных рощ. Сквозь высокое остроугольное окно с невесомыми полупрозрачными занавесками в помещение врывался легкий ветерок.

Приведя Софию сюда, Итилеан приказал принести ей вина и испарился, вежливо попросив подождать. Вежливость была прохладно-отстраненной, совсем не похожей ни на вкрадчивую учтивость, ни на едва сдерживаемое безумие, которые чередовались в его манере разговора на площадке. Этот человек менял обличия со сверхъестественной легкостью, и оставалось только гадать, существует ли за калейдоскопом его масок настоящее лицо.

Деревянная с металлическими полосами дверь закрылась, и в замке звонко щелкнул ключ. Из самостоятельной личности София окончательно превратилась в объект интриг. Даже не пешку — знамя, знак отличия, символ. 

 Она прошлась по комнате. Обычное светлое помещение, минимум обстановки — стол, пара диванов, кресла, застекленные книжные полки в один ряд, пожалуй, чуть высоковато для ее роста, драпировка на противоположной от окна стене, обшитые ореховыми панелями стены. Но больше всего это место почему-то напоминало темницу.

 О произошедшем напоминал только легкий ступор. София уже не была хозяйкой своей судьбы, Итилеан дал ей это понять предельно четко. Не смогла, не справилась, не показала себя лидером, хотя была обязана. Будущая королева? Сместить Кервелина, убрать Веина, восстановить в правах Молионов? Как бы не так. Разве можно говорить о судьбе династии и власти над страной, если не смогла сохранить даже свою собственную личную независимость?

Отличное начало — предстать перед первыми соратниками в образе глуповатой беспомощной девицы!

А впрочем, — тут София встрепенулась и снова подошла к окну, — она с ними еще даже не знакома. А Итилеан… полное поражение от его руки можно списать на неопытность и недостаток знаний о дворе.

Пришло время взять себя в руки.

***

— Что заставило вас открыть это гнездовище, Грейсон? — Грубоватый незнакомый голос сопровождался лязганьем ключа в замке. — Разве мы не решили, что игрища, под которые вы использовали это место, слишком опасны?

— Тихо! — шикнули неестественным фальцетом, и дверь отворилась. На пороге показалось пять фигур.

— Под игрища его использовали вы, — чуть насмешливо ответил Итилеан. — Стоило быть чуть осторожнее, и не пришлось бы…

Дверь снова закрылась. Косые солнечные лучи осветили вошедших. София наблюдала за ними из глубокого кресла в дальнем углу, пока оставаясь незамеченной. На первый взгляд эти люди казались незнакомцами. Затянутый в синий камзол старик с короткой ершистой бородой, туповатый на вид коренастый черноволосый мужчина… Хотя вон того пожилого добродушного генерала, судя по кокарде, она, кажется, знала — Феретти, его портрет долго преследовал Софию в кошмарных снах в первые месяцы среди Детей моря. Во время наступления армии Кервелина на Кадмар официальная газета не пожалела черных красок, расписывая его жестокость и неоправданную кровожадность… Добрый с виду, чернейшее зло внутри — в ивстанском фольклоре существовала целая народность таких духов, и когда один из них, можно сказать, нашел свое живое воплощение… София зажмурилась, пытаясь отвлечься. Четвертым оказался довольно молодой тип с длинными кудрявыми волосами, а замыкал процессию Итилеан.

Осознав, что понятия не имеет, кто такие все эти прибывшие, София вздрогнула. Глупость их с Даиз плана становилась очевидной. Приехать ко двору, не зная почти ничего о тонкостях здешних закулисных течений, и положиться на зелье, которое и срабатывало-то не всегда… Да, ей действительно повезло нарваться именно на Итилеана в первый день.

Рассмотрев всех как следует, София поднялась с кресла. 

Взгляды обратились на нее.

— Стоп, — фальцет, принадлежавший кудрявому, даже стал хриплым от потрясения. — А это не погибшая принцесса? Или вы научились вызывать духов, Грейсон? 

— А это, — Итилеан отвесил легкий поклон в сторону Софии, — и есть повод, по которому я вас собрал. Погибшая принцесса восстала из безвестности, и недостающая деталь найдена. Больше нет необходимости подыскивать подходящего самозванца. К тому же, в отличие от бездельников высочайшего происхождения, ее высочество София может даже оказаться полезной. В ее арсенале не только удобный статус прислуги, но и кое-что еще.

— Вот как, — подал голос Феретти. — Значит, это и есть тот ребенок, которого мы искали по горячим следам в горах? Любопытно. Что ж, ваше высочество…

Он подошел ближе и пристально всмотрелся в лицо Софии. Казалось, его мутные карие глаза видят ее насквозь.

— Да. Изменилась, но не слишком. Знающий поймет, — вынес он вердикт и отвернулся. — Пора освежить план, Грейсон. На что мы можем рассчитывать?

София нахмурилась. Пока что все шло именно так, как говорил Итилеан, — она была объектом, а не субъектом. И они собираются обойтись без ее участия? Даже не спрашивать ее мнения? 

Однако она промолчала. Для начала следовало разобраться, о каком плане идет речь.

— В Арьерском и Юрсидском гвардейских полках протестные настроения уже далеко не так сильны, как раньше, — начал Итилеан, подходя к Софии. — Им бросили кость, и они удовлетворились дополнительными льготами и прибавкой к жалованью. Остальная гвардия всецело на стороне короля, за мной пойдет разве что стража, но стража — мусор, с ними многого не добьешься… Так что с наскока мы с вами ничего не сделаем. 

— Кадмарский корпус тоже предан королю, — сказал Феретти. — С такими ресурсами мы даже гражданскую войну не развяжем. Произойди все это хотя бы лет на пять раньше…

— Войну? — вырвалось у Софии. Все пятеро покосились на нее с легкой досадой, что их отвлекли от размышлений.

— Знаете, лирд Феретти и ты, Грейсон… я тоже против военного решения. Принцесса права, все можно решить без большого кровопролития. Достаточно будет уничтожить Кервелина и Веина, после чего взять власть в свои руки даже без поддержки, — вмешался кудрявый. На него посмотрели, как на безнадежного глупца.

Глава 4.1

Злополучные шторы главной гостиной королевы были в кои-то веки отдернуты, и в залитой солнцем комнате все стояло вверх дном. Внезапно обнаружилось, что кто-то позабыл в кресле накидку, кто-то потерял шаль, потом разошлась по швам сумочка Вистарии, потом срочно понадобилось вернуться за булавками, которые, конечно же, пришлось долго искать по всем ящичкам для шитья… Одним словом, сборы на торжественную ярмарку в честь дня рождения принца Веина затянулись надолго.

Вниз по извилистой каменной дороге вдоль края обрыва тянулась бесконечная вереница карет и всадников на миспардах. Вистария, как и вся королевская семья, ехала где-то впереди. Фрейлинам досталась самая обыкновенная повозка, и кое-кто уже ворчал о неуважении к представительницам знатных семей, которых вынудили тащиться в телегах рядом со слугами. 

Элейн молча провожала глазами процессию. Ей, в отличие от этих недовольных, предстояло добираться до центра столицы вообще пешком.

Ничего. Потеря пары часов — малая цена за то, чтобы запустить змея раздора в тесный круг министров Кервелина. Она почти наяву увидела это мифическое существо — змея, который питался недоверием, подозрениями и раздорами и из крохотной змейки вырастал в гигантское чудовище, способное удушить своими кольцами любой коллектив. Сегодня ему предстояло появиться на свет.
 

С того часа, как она применила вадрит Эреола, прошло несколько дней. Следящая паутина чар ЛʼАррадона не заметила чуждой магии. А значит, можно было смело их использовать. И приступить к делу с их помощью.

— Эллин, ты идешь? — крикнула Нейтин, с трудом забираясь в повозку. Часть процессии уже отправилась в путь, но весь двор, пространство под навесом, где располагалась стража, и даже внутренние помещения у стойл были полны людей. 

— Забыла кошелек, не ждите меня, я доберусь со слугами! — ответила Элейн, подхватила юбки и ринулась обратно вглубь замка, в каменный холод коридоров. Вслед донеслись восклицания, но она сделала вид, что не слышит. Хоть бы никто не стал ждать.

Пробежав несколько коридоров, переходящих друг в друга и ведущих к верхним этажам по спирали, она зашла в одну из пустых парадных гостиных, подошла к окну и отдышалась. Зеленая гостиная — здесь обычно назначали аудиенции мелкой знати. Для особ поважнее имелись красная и пурпурная, а также личный кабинет короля.

Элейн отодвинула штору и выглянула в окно. К ее величайшему облегчению, открытая повозка, которая издали казалась полной пестрых ворохов ткани, медленно тронулась с места.

Отлично.

Теперь предстояло перевоплотиться в горничную и пробраться в королевское крыло.

Многие слуги все еще оставались в замке — для них ярмарка планировалась на завтра, когда королевская семья и знать вдоволь насладятся развлечениями, а чернь сможет подобрать объедки с их стола. Кто-то входил в одну дверь гостиной и выходил в другую, какие-то две служанки затеяли чистку пыльного зеленого гобелена, занимавшего всю стену напротив окна… Элейн спряталась за шторой и принялась перебирать подвески с вадритами.

Первый — позволяющий на краткое время сливаться с окружением. Ненадолго, минут на пять-десять, но этого должно было хватить, чтобы пройти мимо слуг, не вызвав их удивления. Она сжала амулет пальцами, на миг зажмурилась и вышла из-за шторы.

— Бриди? — удивленно воскликнула служанка, отчищавшая край гобелена. — Что ты там делала?

— Вытирала пыль, — ответила Элейн и выскочила из гостиной. От покоев короля ее отделяло три этажа.

Узкий темный коридор, следующий — пошире… Она вызвала в памяти примерный план замка-лабиринта в горе. Эти коридоры использовались редко, потому что все обычно пользовались переходами между гостиными. Если гостиные находились перед кабинетом Кервелина и опочивальнями, то коридоры тянулись позади, являя собой изнанку королевского крыла. 

Элейн миновала проход к каким-то покосившимся ступеням, круто уходящим вниз. Похоже, на кухню. А может быть, она и переоценила заброшенность этих мест, просто ими пользовались только приближенные слуги короля. Пыли здесь не было, пахло влагой и свежестью, коридор не заканчивался тупиком, а сворачивал куда-то в сторону общего крыла. Как бы то ни было, на лампах здесь экономили.

Она остановилась у толстой кованой двери и некоторое время рассматривала ее, собираясь с силами. 

Заперто, конечно, но с этим справится вадрит всепроникновения. Недоумение вызывало другое.

Под потолком по обе стороны от двери в толщу горы уходили трубы. Очень похожие на водосточные. Присмотревшись, Элейн даже увидела капли воды на краю одной из них.

Но что водосток делает здесь, у черного хода в королевскую опочивальню? И кому могло понадобиться проектировать его так, чтобы вода не отводилась прочь, а наоборот, лилась у входа? А трубы явно не простаивали без дела. Элейн взглянула под ноги. Так и есть, влажный пол.

И откуда в таком случае они ведут? Не извне ведь. А хотя… Возможно, и извне. Короля уже видели под пожирающим разум дождем.

Выходит, Кервелин регулярно устраивает себе подобный душ?

Элейн закусила губу. Да, ей будет о чем спросить сегодня Эреола.

Если только оба они не попадутся с поличным: она — в покоях короля, он — на ярмарке.

Она отвернулась от труб и приложила вадрит всепроникновения к замку. Спустя секунду легкий щелчок возвестил о том, что ход открыт.

Хоть бы там не оказалось камердинера…

Элейн встала на пороге, прислушалась. Тихо. Дверь вела в личную спальню короля, и с порога глазам представала боковая стенка огромного камина и пара резных шкафов. Поодаль виднелась целая сеть из ламп, изображающих окно, — в жилых комнатах замка обычно не имелось настоящих окон, потому что страх перед пожирающим разум дождем был слишком велик. Стекло могло треснуть, его могли случайно разбить, и если хоть одна капля попадет на кожу человека…

Кервелин, правда, спокойно купался под дождем. Но опочивальня появилась в этой части замка задолго до его воцарения.

Глава 4.2

Пестрые флажки, полные украшенных черно-бордовыми вензелями карет улицы, цветы, ленты и перья, смех, разговоры и громкая музыка совсем рядом, льющаяся непонятно откуда, точно рождающаяся прямо из воздуха. И реющие на домах черно-бордовые государственные флаги, и уличные торговцы всех мастей, начавшие промышлять на перекрестках и вдоль стройных рядов зданий довольно далеко от средоточия гуляний. От назойливой музыки, выкриков актеров и калейдоскопа красок начинала кружиться голова. 

Элейн пробиралась по людным улицам, пока не вышла к центральной площади. Там не стоило и искать свободного места. Посередине был устроен импровизированный помост, вокруг которого расставили трибуны, а в первом ряду на возвышении восседала королевская семья. На сцене какие-то женщины в гриме картинно заламывали руки. Представление для высочайшей публики…

Она перевела дух. Кажется, успела вовремя.

Отдышаться, пробраться в задний ряд к фрейлинам, сделать вид, что сидишь там уже некоторое время. 

— Эллин? Ты давно пришла? — Нейтин наконец заметила ее и окликнула громким шепотом. Элейн закивала и приложила палец к губам. Оркестр взвыл еще громче: на сцене разворачивался кульминационный момент.

Она с трудом дождалась конца представления.

…— Браво! Браво! — Аплодисменты и крики прозвучали для Элейн не похвалой актерам, а гимном радости по случаю окончания этого скучного действа. Она огляделась. Маги средней руки быстро убирали скамьи, ловко вычерчивая в воздухе фигуры пальцами. Скамьи на мгновение исчезали и появлялись вновь уже по бокам площади, образуя ведущую к сцене-помосту дорожку. Еще через миг на дорожке возник бордовый ковер с тонкой вышивкой по краю — блестящая на солнце глянцевая черная нить. 

Интересно, Кервелин понимает, что цвета его знамени выглядят откровенно траурными?

Началось награждение. Элейн следила, как в корзинке королевы становилось все меньше кокард, а по дорожке к помосту и обратно тянулись вереницы удостоенных почести, и краем глаза искала Эреола в толпе простых граждан, которым не досталось мест на скамьях. Хотя знала, что он появится сам и только тогда, когда будет нужно. Просто вся эта гипертрофированная церемониальная часть раздражала ее все сильнее. Сколько полезных дел можно сделать за это время! Раньше подобного определенно не было. Раньше о дворе Кервелина говорили, что ему недостает утонченности. Не влияние ли это Вистарии?..

Задумавшись, она не заметила, как все закончилось. Оркестр снова заиграл что-то до невозможности мерзкое. 

— Наконец-то танцы и ярмарка! — пропела Нейтин. — К ней готовились целый год! Представляешь, сколько всего мы здесь сможем купить? А драгоценности из Орталина! А вещицы от Детей моря! А новые вадриты специально к празднику! Ты нашла кошелек, кстати?

Мнимая сестра тащила Элейн к пестрым торговым павильонам чуть ли не волоком, и Элейн начинала беспокоиться, что оторваться от нее не получится. 

Да, все эти яркие павильоны и открытые киоски, задрапированные завесами с эмблемами торговых домов и отдельных купцов, конечно, выглядели заманчиво. Придворные, обычно чопорные и надменные в обращении с простыми гражданами, теперь смешались с толпой и увлеченно перебирали украшения из паутины металлических нитей от известного угларского мастера Ваниттина, расшитые жемчугом одежды, ароматические шарики и доставленные из разных орталинских стран ткани от Детей моря, рассматривали подвешенные на подставках лампы всевозможных форм и размеров от стеклодува Фаранти, торговались с горластыми работниками Дома Хенретт, делавшего лучшие сигары во всем Амоннине. У киоска с коричными пирожками и сырно-базиликовыми палочками уже выстроилась очередь, а с площади неслись разбитные аккорды. Король сам-то пляшет под эту простонародную музыку?

Улицы были заняты торговым царством, а небольшие площади на перекрестках — отданы под танцы. По краям площадей выставили скамейки для отдыха и ларьки с едой.

Обыкновенные гуляния. И этого двор ждал с таким нетерпением? Похоже, рамки их церемониала уже надоели им самим.

— Смотри, шелк! — воскликнула Нейтин прямо над ухом и бросилась к павильону, в окошках которого были вывешены образцы ткани. Действительно красивые — сочные элегантные цвета, гладкость… Но неужели Тамеаны не могли себе позволить просто заказать его в другое время?

А стоило «сестре» скрыться в павильоне, как Элейн ощутила на плечах чьи-то руки. Потом ее подхватили под локоть и потащили за павильон. Мимо домов, позади стройного ряда киосков, к концу улицы и людному скверу, обсаженному по кругу заниттами — от их ядовито-желтых листьев рябило в глазах.

— А теперь, — произнес Эреол, останавливаясь, — рассказывай, как продвигается план и почему я вижу на тебе следы проклятия ЛʼАррадона?
 

Глава 4.3

***

— Кервелин и ЛʼАррадон как-то используют этот дождь, здесь все ясно, — подытожил Эреол, выслушав краткий отчет. — С трубами тоже, но странно, что они в коридоре, а не в купальне Кервелина, к примеру. И неплохо бы узнать, какого Хешшу королю нужно мокнуть под пожирающим разум дождем — понятия не имею, что здесь может быть замешано… 

— Мне больше интересно, как я могла не заметить, что черный ход защищен проклятием, — сказала Элейн. Они сидели на скамье в густой тени пышных крон занитт, ветви которых каскадами свисали до самой земли. Здесь было прохладно и сравнительно спокойно, если отвернуться от пляшущей совсем рядом на площади толпы, и хотелось сидеть здесь до вечера в компании Эреола, а не возвращаться к суетливому и праздному двору с его назойливостью и невозможностью уединиться. А нужна ли ей эта власть и этот двор?.. В последнее время Элейн все чаще посещало тревожное подозрение, что она ошиблась.

— Или сработала моя защита, или проклятие завязано на определенные ситуации, или его могли наложить еще до Кервелина, а ходом на самом деле не пользуются, — вариантов может быть сколько угодно, — откликнулся Эреол. — Об этом не беспокойся, ни одно проклятие ЛʼАррадона тебе не опасно. Остатки я снял. А вот что происходит с королем… Неплохо бы за ним проследить. Хотя ты, наверное, не сможешь, ты там все время на виду.

— На виду. Невыносимо, — кивнула Элейн. — Не знаю, когда я успею подбросить Арн-Фальету бумаги… ты говорил — уточнить, кого из министров король ценит выше всех, и начинать с него, так вот, это все-таки герцог Арн-Фальет… и кроме того, их еще нужно разобрать. Хоть бери и работай ночью под одеялом.

— Показывай. Посмотрим, что тебе удалось добыть, — сказал Эреол. — Я наведу на них морок, окружающие будут видеть журналы и газеты, если только не станут всматриваться.

Элейн вздохнула с облегчением. Она была не уверена, что сможет разобраться во всем сама. Когда они строили планы и обсуждали действия, когда пытались предусмотреть каждую мелочь и изучали все, что удавалось узнать о королевском дворе, все казалось простым. Как вышивка по схеме — стежок туда, стежок сюда, нужный цвет — и картинка готова. А на деле… Жизнь отличалась от умопостроений, как штормовой океан от подернутой рябью лужи.

Элейн извлекла утащенную у Кервелина стопку листов. Огляделась — прохожие не обращали внимания. 

— Жаль, что тебе под силу только мелкая магия, — пробормотала она. — А мне так не хватает невидимости…

— Прости, но не выйдет. Я и так сделал невозможное, внедрив тебя к Тамеанам. И смогу сделать больше, только накопив силы. Ослабим единство приближенных Кервелина, заставим ЛʼАррадона распыляться на обуздание раздоров… Может быть, тогда…

Элейн вздохнула. Это она знала и так.

Они принялись разбирать стопку. Рядовые указы и грамоты о распределении налогов, награждении кого-то землями, регуляции торговых путей и тому подобном чередовались с казначейскими отчетами. Некто Симьер, хранитель сокровищницы, скрупулезно перечислял государственные доходы и расходы. Элейн отыскала в списке суммы, уходящие на содержание двора, и усмехнулась. 

— Да, сведущий человек не счел бы такую информацию важной. Но откуда народу знать, о каких деньгах идет речь на уровне королевских трат? Донести это до людей — и недовольства уже не избежать, — задумчиво проговорила она.

— Тебе не дадут пустить это в газеты. Да и не поверят, если распространять, к примеру, листки с этими отчетами. Нужно обставить более правдоподобно, — заметил Эреол. — Я попробую сделать копирующий вадрит. Вот если показать людям копии…

— Не только копии. Этот их «Круг», министры или сам Кервелин будут безуспешно искать, кто мог обнародовать украденное. Если только мы с тобой не попадемся, то добьемся сразу нескольких целей, — добавила Элейн. Эреол как-то странно посмотрел на нее:

— Ты еще заставишь меня тобой гордиться.

Элейн моргнула. 

— Мы еще не видели переписку. Если там окажется что-то интересное…

Она раскрыла первый конверт, затем второй — король хранил письма прямо в них, аккуратно стянутыми ремешком. Все выглядело довольно потрепанным. Но если вчитаться, становилось ясно, почему. И по какой причине эта пачка писем лежала особняком, под рукой, рядом с повседневными документами.

Грозный, великий и почти всемогущий повелитель Углара, Ивстана и еще нескольких некогда независимых государств Амоннина поддерживал, если верить маслянисто-желтой бумаге, общение с неким неизвестным советником. Тот обладал тонким, острым и почти нечитабельным почерком, и каждое из писем располагалось на обратной стороне другого, отправленного Кервелином. Все вместе же, если собрать и сшить в виде тетради, могло бы представлять собой что вроде сборника советов. Кервелин описывал трудность — и получал исчерпывающее письмо с путями ее разрешения. Иногда советчику даже не хватало страницы послания от короля, и тогда тонкий коричневый конверт содержал еще несколько листов.

— Это ЛʼАррадон, без сомнения, — вынес вердикт Эреол. — Дает советы подопечному. Жаль, что нигде не подписывается. Зато почерк короля знаком многим. Да, если скопировать это и распространить, сплетники будут в экстазе. А с ними и еще полстраны. 

Элейн молча взглянула на него.

Загадки все еще оставались не разгаданными, но план становился все четче. А там… кто знает, какие тайны всплывут на поверхность растревоженного омута?

— На Арн-Фальета не расходуй лишнего, — продолжал Эреол. — Смени цифры в этом указе… давай сюда вадрит, не заставляй меня тратить силы понапрасну… Он и так на имя Арн-Фальета, все равно попал бы к нему рано или поздно. Кервелин может решить, что секретарь уже передал его. Но при обыске его найдут, а Кервелин еще помнит, какую сумму выделял. А это лишний повод заподозрить в нечистоплотности или Арн-Фальета, или секретаря, или обоих.

Элейн разгладила выбранный указ. Ничего сверхъестественного — выделение средств на нужды королевских земельных угодий на севере, пять тысяч лаузов на борьбу с ядовитой оракной. В число мер входила и вырубка сорняка, и покупка нужных вадритов, и оплата работ. Указ был уже подписан, на нем стояла печать. Лежал он в отдельной стопке — видимо, король действительно собирался уже отдавать ее секретарю. Элейн приложила вадрит к сумме, и пять тысяч послушно сменились на шесть.

Глава 4.4

***

— Итак…

София сидела в кресле, том самом, в глубине комнаты. Но с каждой минутой ей все сильнее казалось, что стоит оно не в темном углу, а на возвышении, подобном помосту для трона в тронном зале. Внимание ли к ее словам было тому причиной, внимание ли к ее личности, неуловимое ли преклонение, скользившее во взгляде Итилеана, несмотря на его поведение, которое многие сочли бы оскорбительным, — непонятно. Но она чувствовала, как растет осознание собственной значимости. А собеседники внимательно прислушивались к ее словам. Всерьез прислушивались, казалось, они видят в ней авторитет. 

Впрочем, София и не демонстрировала того, что сама считала наивностью и недостатком опыта. Она ловила все сказанное и пыталась соответствовать. Пока что это у нее получалось. Как знать, что будет потом, когда соответствовать придется чему-то большему, чем просто тон разговора.

— Итак, у нас есть два пути, — подытожила она. — Искусственно спровоцировать гражданскую войну либо действовать хитростью…

— Нет, провоцировать войну не нужно, — запротестовал Феретти. — Просто ее было не избежать при том раскладе, к которому мы склонялись раньше. Короля поддерживает значительная часть общества, и если мы захватим власть силой, то долго не протянем. Нужна поддержка достаточного количества военных. У нас ее нет. Оставшиеся могут восстать и восстанут.

София кивнула. 

— Но она бы все равно началась. Просто будь на нашей стороне большинство военных, мы бы ее выиграли. 

Она посмотрела на Итилеана. С опаской — этот вряд ли станет почтительно молчать только потому, что она принцесса, без которой их планы пойдут прахом. Но на его лице не читалось ничего.

— И я должна предупредить, что зелье симпатии действует не на всех. На него не стоит всецело полагаться.

— Что? — резко переспросил начальник гарнизона. — Об этом вы не упоминали.

— Помните, когда мы с вами впервые встретились? — София сказала это и поморщилась: звучало отвратительно лично, как воспоминания старых близких приятелей. — Вы отхлебнули медовухи из кувшина. В кувшине было зелье. На стражников оно подействовало. На всех пятерых. А на вас — не сказала бы.

— Возможно, потому, что я и без того ваш сторонник? — хмыкнул Итилеан.

— Дело не в этом. Вы можете всей душой поддерживать принцессу Софию Молион, но преспокойно лишить жалованья Софи, помощницу кухарки. Если бы зелье подействовало, вы бы послушались, когда я просила пощадить тех стражников…

— Ого! Вы времени даром не теряли, Грейсон! — хохотнул маркиз Дарн — так, как выяснилось, звали черноволосого мужчину, показавшегося Софии глуповатым. Он не занимал постов при короле — обычный придворный, каких сотни.

Воцарилось молчание.

— Значит, зелье нужно еще испытать, — отрезал пожилой бородач Анеррис, королевский распорядитель. — Господа, нам нужно прерваться. Выезд на празднование дня рождения принца Веина уже через полчаса. Я должен быть обязательно… да и вам всем не помешает.

— Ах да, — поморщился Феретти, отводя взгляд от Софии. Все они сидели в глубине комнаты, и движение солнца оставалось до поры незамеченным. Все напряженно смотрели только друг на друга… а оказалось, что полоска света на полу заметно сместилась влево. Раннее утро сменилось разгаром дня. На часах было десять.

Мужчины поднялись. София осталась сидеть. 

До слуха донеслись обрывки фраз. «…Найти алхимика и проверить зелье», «Где еще мы возьмем достаточно сильного колдуна, кроме ЛʼАррадона?», «Предлагаете идти к Эреолу? А вы хоть представляете, где его искать? Может, он уже давно мертв, иначе не молчал бы все десять лет…».

— Продолжим, как только сможем освободиться, — наконец подытожил королевский распорядитель, и заговорщики начали покидать комнату. Невесомые занавески шевельнулись сквозняком на прощание.

Дверь захлопнулась. София подняла голову и обнаружила, что осталась один на один с Итилеаном. 

Она поморгала, сцепив пальцы в замок. Начальник гарнизона неподвижно стоял посреди комнаты. Точно замерев перед одним из своих взрывов бешенства.

— Почему вы не ушли? — негромко поинтересовалась она.

— Должен был убедиться, что вы не сбежите.

Хрипловатый голос разрушил тягучее неподвижное напряжение. Итилеан приблизился к креслу Софии и остановился, глядя куда-то в район ее макушки.

— Вы решили стать моим тюремщиком? — неприязненно произнесла она, не смотря на него. Много чести — заглядывать в глаза снизу вверх.

— Как пожелаете… — шепнул Итилеан. И не успела София все-таки с недоумением вскинуть голову, как он рывком встал перед ней на колени. Она невольно отшатнулась.

— Я просто делаю то, что хочу. К чему условности? Можете делать что хотите со мной, я не буду сопротивляться, — странным тоном продолжал он, хватая ее за руку. — Отплатить мне той же монетой? Похуже? Перерезать горло? Пожалуйста, если это необходимо. — В ладонь ткнулась гладкая рукоятка кинжала. — Хотите — выколите мне глаза… или отрежьте пальцы по суставу… или заставьте выпрыгнуть из этого окошка, — он кивнул на приоткрытое окно так резко, что Софии на миг показалось, будто он собирается выпрыгнуть туда, не дожидаясь приказа. — А главное — никогда больше не молчите, если вам что-то не по нраву. Высказывайте все, что обо мне думаете. И приказывайте. Это ваше полное право…

— Я думаю, что вы сумасшедший, — проговорила София, все сильнее убеждаясь, что слухи не врали. Такие перепады… кто еще может угрожать ножом, потом заявлять, что ее мнение ничего не значит, а потом предлагать приказывать ему и даже убить его, и все это в течение одного утра?

— Не оригинально. Так думает весь двор, — фыркнул Итилеан, по-прежнему сжимая ее руку и глядя снизу вверх странно блестящими глазами. — Остальное вас устраивает?

— Нет, не так. — Внезапно Софию охватила необъяснимая злость. Все поведение этого типа вдруг предстало перед глазами в совершенно определенном свете. Далеко не самом приятном. — Вы не сумасшедший. Вы обыкновенный лицемер. Вам нравится издеваться над теми, кто слабее, нравится унижать их, угрожать, лишать жалованья… возможно, так вы начинаете чувствовать себя более значимым… но как только появляется кто-то, кто сильнее, вы готовы стелиться к его ногам. Как же — не стоит злить принцессу, пусть она выместит все обиды сейчас, иначе потом, когда придет к власти, может обзавестись более сильными сторонниками и фаворитами, чем простой граф, и припомнить прошлое! — Она решительно высвободила руку и брезгливо отбросила кинжал в сторону. — Научитесь для начала быть вежливым со слугами, даже если это всего лишь ничтожные помощницы кухарок.

Глава 5.1

Элейн с нетерпением поглядывала на часы. Вечернее дежурство вместе с фрейлинами заканчивалось около десяти вечера, было уже девять, а во дворце все еще царило странное спокойствие. Король явно не успел обнаружить пропажу. Или же не стал поднимать шум. 

Первое ее устраивало. А вот второе — не очень. Не подними Кервелин панику, не начни искать, кто мог проникнуть в его защищенный проклятием кабинет, — и другой возможности узнать, что он предпримет, не будет. 

И еще следовало подбросить небольшую стопку бумаг Арн-Фальету, причем до того, как Кервелин заподозрит кого-то из своих приближенных в измене. А сделать это пока было совершенно невозможно, потому что фрейлинам полагалось неотлучно находиться возле королевы все время дежурства. 

Элейн с надеждой подумала о сезоне развлечений. Он начинался с бала по случаю дня рождения принца. Ярмарка прошла, а бал планировался на послезавтра. Может быть, тогда будет больше свободы. Вседозволенность маскарадов, музыка, веселая суматоха, хмельной туман… О последствиях некоторых балов не раз горько жалели молодые незамужние девицы и их семьи. И дневные прогулки, далекие выезды на пикники, к морскому побережью, в отдельные облюбованные двором места в горах… Всегда можно отбиться от процессии, и никто ничего не заподозрит, потому что прогуливаться среди рощ и вдоль океана, конечно же, не запрещено. 

Но пока — только замок с его жесткими правилами. И постоянная осторожность. 

— Немедленно! Всем собраться в Нижнем зале! — Аверия вихрем ворвалась в гостиную и осеклась, увидев, что место королевы на диване не пустует, просто Вистария сидит в глубокой тени — от громкой музыки на ярмарке у нее разболелась голова, и она приказала фрейлинам потушить половину свечей и не разговаривать. Почему было просто не уйти в свою опочивальню, для Элейн осталось загадкой. Лишенные возможности болтать или слушать чье-нибудь чтение вслух, одновременно вышивая, как обычно по вечерам, фрейлины маялись от скуки. — Простите, ваше величество. Но я думаю, вас тоже позовут. Случилось что-то ужасное!

— Что именно? — Вистария приподняла веки. — Я не прислуга, чтобы меня звать. Кому нужно, придут сюда сами. Так что там такое?

— Не знаю, но мне приказали срочно собрать всех фрейлин в Нижнем зале, остальные придворные уже там, а в Высоком министры, даже те, кто живет в городе. И приехал ЛʼАррадон!

Имя колдуна главная фрейлина произнесла с придыханием. Вистария же почти не изменилась в лице.

— Я слишком хорошо знакома с ЛʼАррадоном, чтобы благоговеть перед ним. Когда выяснишь, что именно произошло, сообщи мне, Аверия.

Она снова прикрыла глаза. Фрейлины начали на цыпочках выходить из гостиной.

Элейн усмехнулась про себя. Началось…

Коридоры встретили суматохой и криками. Создавалось впечатление, что в замке пожар. Кажется, Вистарию с ее свитой побеспокоили последними, потому что все гудело, как растревоженный улей, а на лицах придворных через одного читалось недоумение. 

— В чем дело? — поинтересовалась Элейн, пытаясь угнаться за Аверией, которая проталкивалась к Нижнему залу и нетерпеливо оглядывалась на остальных.

— Ты всегда задавала самые глупые вопросы, какие только можно вообразить! — злобно буркнула «тетушка». — Никто не знает, что произошло! Просто всех собирают в разных залах для инспекции!

— Для какой инспекции? — Коридор закончился, и фрейлины неровной цепочкой вошли в Нижний зал через огромную аркообразную дверь. Знакомая картина — пара магов, размахивающих вадритами, убирали мебель к стенам, заставляя треноги-пепельницы, небольшие столики и декоративные пуфики строиться в штабеля. Элейн узнала остальных своих товарок, которые топтались в сторонке, пока через распахнутую дверь в зал вливались новые и новые людские ручейки.

— Да в чем дело? — Определенно вся эта кутерьма как-то связана с тем, что она сделала днем. Инспекция — уж не собрался ли ЛʼАррадон обыскивать каждого при помощи магии, уделяя внимание и содержимому карманов, и мыслям? Но Элейн примерно представляла, сколько времени на это уйдет. Тогда что?

Внезапно разговоры прекратились, и головы одна за другой повернулись к двери.

На пороге стоял ЛʼАррадон.

А за спиной у него шел Кервелин, и вид этого тандема был одним из самых неприятных зрелищ, когда-либо виденных Элейн. 

Живо вспомнилось утро бегства, мокрые горы, мокрая трава, панический ужас и потерянность, испуганный голос матери и молнии на кончиках пальцев колдуна. Этого колдуна, который мерзко улыбался сейчас своими толстыми ярко-алыми губами, а потом поднял обе руки, и люди в зале зашатались. А спустя мгновение и Элейн толкнул в грудь упругий порыв ветра, тем более странного, что ни один волосок на прическе стоящей впереди девушки, ни одна оборка на ее платье не пошевелились. Кто-то не сдержал вскриков, у кого-то вырвалось крепкое словцо.

Элейн не успела понять, что произошло. А ЛʼАррадон обернулся к Кервелину, и слова в тишине разнеслись по всему залу:

— Никто из них не был в том коридоре. Ни на ком нет следов защитного проклятия.

— Значит, искать нужно среди Круга? — откликнулся Кервелин. Тут ЛʼАррадон заметил, что к разговору с жадным любопытством прислушивается весь зал, и махнул рукой. Голоса тут же смолкли, и теперь король и его маг только беззвучно разевали рты.

Элейн нахмурилась. Значит, Кервелин быстро заметил вторжение. И расследовал его с помощью колдуна. Круг — тесная компания доверенных людей… Так и есть, зашевелились.

Если же проверка придворных ни к чему не привела, то этим Кругом займутся в следующую очередь. Арн-Фальет может в него и не входить, но нужно успеть подбросить ему какие-нибудь подходящие бумаги до проверки. Тогда их найдут, а это не может не сказаться на единстве и доверии короля и его министров. 

Нужно попросить у Эреола вадрит для подслушивания… Элейн вдруг запоздало похолодела от ужаса.

ЛʼАррадон пускал по залу какую-то выявляющую магическую волну. Лже-Эллин Тамеан была за волосок от разоблачения. А сколько таких моментов еще предстоит?..

Глава 5.2

***

Колоссальный лабиринт королевского дворца в недрах горы вовсе не был сплошным клубком нитей-коридоров и узлов-комнат.

На самом деле его архитектура больше напоминала некие причудливые соты. Каждой ячейке соответствовали отдельные покои — комнаты, гостиные, залы, объединенные в обособленное крыло в крыле. Существовало официальное деление замка на гроты, каждый из которых имел свое название, но обычно хватало сказать «у покоев Валимуса» или «в покоях Заррити», и все становилось ясно.

Покои же Арн-Фальета этой ночью были едва ли не самым опасным местом во дворце. По крайней мере, так казалось Элейн. 

Успеть. Только бы успеть. Надо же, чтобы все совпало так не вовремя: бумаги она украла, но воспользоваться ими времени уже не оставалось. А если дождаться, пока все стихнет, и подбросить потом, то их обнаружат неизвестно когда. 

Она взглянула на подвешенные к поясу на тонкой цепочке золотые часы. Всего-то десять. 

Элейн осторожно пробралась подальше от Нижнего зала, на ходу активировала вадрит-хамелеон, позволявший сливаться с окружением, и опрометью бросилась вверх по лестнице. Две широкие лестницы с массивными резными перилами находились по обе стороны от тронного зала. Если пойти вниз, ступени выводили к Верхнему, а если спуститься еще на этаж — к Нижнему, получившему свое название именно из-за расположения. Элейн прислушалась — оттуда доносились голоса. С лестницы была видна галерея, создающая подобие второго этажа в коридоре с высокими потолками у Верхнего зала. Она сворачивала по верхней части стены прямо в зал, и, судя по беспорядочной толпе в пределах видимости, там тоже было людно. Восклицания, разговоры и команды сливались в общий гул. И массового исхода прочь пока что не наблюдалось.

Ничего еще не закончилось. 

Элейн кивнула сама себе и снова побежала вверх по натертым воском ступеням. Этажом выше начинались покои министров.

Лестница вывела в просторный зимний сад, занимавший все пространство над тронным залом. Поговаривали, что магический зеленый оазис здесь устроили без согласования с тогдашним монархом, Реннерлем Первым, при котором был создан дворец в горе. Строители тогда, пять веков тому назад, будто бы были подкуплены одним из коварных министров Реннерля, нуждавшимся в свободном пространстве, откуда многочисленным соглядатаям было бы удобнее подслушивать и подглядывать за всем, что происходило в тронном зале за закрытыми дверьми. С тех пор секретные отверстия в полу давно заделали, а растения в зимнем саду привели в порядок, так что спрятаться между ними с шпионским вадритом уже не смог бы никто. Но предание осталось.

А еще отсюда брали начало несколько десятков коридоров, ведущих к разным покоям.

Элейн припомнила карту замка, выученную наизусть еще в четырнадцать лет. Уже с учетом нового двора, занявшего жилища прежних обитателей. Как они с Эреолом тогда сидели под сплетенными ветвями лаймир, бросавшими глубокие сумеречные тени и придававшими всему вокруг загадочный вид… И тогда, рядом с Эреолом, все было просто и казалось, что можно сдвинуть горы. А ведь он был таким же бесправным изгнанником, как она. 

Элейн тряхнула головой и отодвинула штору из живых пушистых лиан, закрывающих вход в крайний справа коридор.

И вдруг услышала голоса.

Кервелин и ЛʼАррадон, уже не скрываясь, переговаривались, и звук все приближался. Они явно направлялись сюда, к покоям Арн-Фальета. 

Элейн вздрогнула, осознав, в какой ловушке оказалась. Из этого коридора было только два выхода. В комнаты Арн-Фальета и в зимний сад. Она взглянула в глубину ярко освещенного магическими лампами коридора, похожего на вечернюю улицу, где над головами кружили светящиеся снежинки-огоньки. Ни одной ниши, ни одного гобелена, ничего, где можно было бы спрятаться. Что ж…

Элейн подобрала юбки и бросилась бежать к виднеющейся впереди двери. За ней должна была начаться гостиная, из которой, в свою очередь, отходили коридоры и переходы к другим комнатам. Оставалось только надеяться, что там окажется пусто.

Она бежала и чувствовала, как замирает сердце. Но это был не страх, не липкое оцепенение перед неизбежностью. Ее гнал интерес, азарт, ощущение близости намеченной цели, и лишь чуть-чуть, на краю сознания, плескалось беспокойство.

Хоть бы в покоях Арн-Фальета никого не оказалось. Но зачем-то ведь идут сюда король и его первый поверенный колдун вдвоем. Может быть, знают…

Вадрит всепроникновения заставил тугой замок легко щелкнуть. Элейн кубарем вкатилась в прихожую и захлопнула за собой дверь. Судорожно осмотрелась — никого. Прислушалась — тишина… только из коридора приближаются шаги.

Обстановка здесь разительно отличалась от королевских покоев. Если дерево, то не темное и массивное, с почти черной резьбой, а легкое, светлое, тонкие доски с естественными разводами. Вместо тяжелых плотных портьер — почти невесомые занавески. Вместо слишком большой мебели, всех этих гигантских диванов и кресел, на фоне которых любой показался бы карликом, — обтянутый бледно-голубой тканью со светлым рисунком гарнитур с деревянными деталями в тон шкафам… Такой же голубой ковер на полу заглушал шаги. 

Больше Элейн не стала разглядывать комнату. 

Кроме входной двери, здесь было еще пять других, того же светлого дерева с тонкой серебряной ковкой по краям. С потолка источали мягкий свет мелкие огоньки, такие, как и в коридоре. 

Только бы успеть… только бы у этого Арн-Фальета оказался в покоях его собственный кабинет, как у всех порядочных министров… только бы не попасться Кервелину с ЛʼАррадоном на глаза… интересно, что они с ней сделают, если увидят?.. только бы…

Третья дверь оказалась входом в кабинет. В отличие от других — прямиком из гостиной, без дополнительных коридоров. Все стены были закрыты книжными полками от пола до потолка — когда можно успеть перечитать все это? 

Элейн ворвалась туда, точно за ней гнались демоны. Что не слишком расходилось с реальностью. Выхватила из корсажа нужные бумажки, путаясь в золотистых нитях декоративной шнуровки. Подскочила к большому полукруглому столу из голубоватого мрамора — над ним огоньки-лампы образовали целое скопление. Подергала ящики — заперты, все заперты… Она выпрямилась, заозиралась. Спрятать небольшую стопку негде — не на столе же, под пресс-папье… Тогда Элейн выхватила с нижних полок какую-то толстую книгу, сложила бумаги вдвое, вложила между страниц и аккуратно поставила книгу на место. Конечно, такой человек, как Арн-Фальет, нашел бы, наверное, место получше… но в книге — тоже неплохо, особенно учитывая, сколько их здесь.

Глава 5.3

Ослепительные горячие лучи солнца поблекли, а потом и вовсе исчезли с бежевого ковра, заставив тонкий узор золотистой вышивки по краю потускнеть и стать бледно-бронзовым. Потом город накрыла густая тень горы, потом начало смеркаться. На подоконник упали первые капли пожирающего разум дождя, и София закрыла окно. А никто из реваншистов так и не появился.

Она ходила по полутемному помещению взад-вперед. Отыскала старый бытовой вадрит, зажгла лампу — масла там оставалось совсем немного — нашла какую-то книгу, стала читать, не вникая в содержание. Тревога пополам с яростью затмевали все остальные чувства. Зачем, в конце концов, им понадобилось закрывать ее здесь? Или это был такой хитрый план — вывести принцессу на чистую воду, убедить довериться новым соратникам, а потом заманить в заточение и заморить там голодом? Это было бы смешно, если бы не казалось правдой все сильнее с каждым часом.

И только в одиннадцать вечера лязгнул замок и дверь отворилась, пропуская Итилеана. Выглядел тот растерянным.

— Простите, что заставил вас ждать, — сказал он. — В замке творится что-то невообразимое… Наверное, вам лучше вернуться на кухню. Соберемся здесь позже, когда все уляжется.

— А в чем дело? — София отложила книгу. — Где остальные? Что случилось?

— Король подозревает крупную государственную измену. Вот только изменника так и не нашли. Зато теперь здесь ЛʼАррадон, который просвечивает магией всех поголовно и отчего-то бесится… странно, беситься должен был бы король… и невозможный кавардак. Простите за задержку. Бегите на кухню.

Итилеан подошел ближе. София поежилась. Он все еще не вызывал никакой симпатии, лишь смутное опасение.

— Скажите, — ум, весь день бурливший от мыслей о реваншистах, переворотах и стратегиях, теперь с готовностью ухватился за новую пищу, — а мы можем что-то извлечь из этой измены? Повернуть ее себе на пользу?

— Я бы сказал, нет. Такое впечатление, что при дворе завелось еще одно гнездо интриганов с неизвестными целями. Пусть их. Нам нет до них дела, пока их действия не затрагивают нас.

Он слегка улыбнулся.

— ЛʼАррадон доберется и до слуг, когда успокоится и проверит придворных. Идите. Только ожерелье оставьте. Здесь ваше зелье будет в большей сохранности.

София поднесла руку к шее, готовая послушаться, но остановилась:

— Нет. Я вам не доверяю.

Она ожидала спора, ссоры, вспышки бешенства, угроз — чего угодно, кроме негромкого смеха в ответ.

— Правильно делаете. Впрочем, как пожелаете, ваше высочество, — тихо проговорил Итилеан. — Кроме того, за вами еще пара ответных ударов…

Он легко взял ее за плечи и развернул к двери.

И, поспешно направляясь на кухню и с трудом ухитряясь не запутаться в бесконечном лабиринте дворцовых коридоров, София подумала, что не знает толком, о каких ударах он говорил, но за свою наглость вполне заслужил любых.

Глава 5.4

Узкая тенистая улочка извивалась змеей, изгибалась под неожиданными углами. Там, за задними стенами этих скромных трехэтажных домов, простирались обширные сады и задние дворы имений богачей. Пыльный переулок, так называли это место. Обиталище малоимущих и экономных. Ему позволили разделить тылы двух богатых кварталов, чтобы взоры владельцев тех роскошных домов, которые порой проглядывали из-за пестрой листвы садов и живых изгородей вдали, не смущал вид изнанки имения соседа. 

Поэтому из тех окон, что выходили во двор, можно было увидеть высокий каменный забор почти вплотную к дому, а дальше — только листву и цветы, острые крыши и шпили, фигурные дымоходы и гребни.

А из тех, что выходили на улицу, — серые неброские фасады зданий напротив, маленькие магазинчики и скудную зелень. И задерганных усталых людей в одежде такой же пыльной, как и тонкая полоска дороги между домами.

Помещений в квартире было всего два. Узкая длинная комната окнами на улицу и нечто совмещенное, эдакая прихожая-кухня, разделенная символическими перегородками и смотрящая окнами на чей-то сад из пушистых нежно-салатных деревьев. 

В главной комнате висели плотные сине-зеленые шторы с геометрическим орнаментом, на полу лежали потертые дорожки из похожей ткани, вся обстановка ограничивалась полосатым зеленым диваном и парой таких же кресел, а у окна на незастеленном столе стоял единственный предмет. Печатная машинка.

Именно такой незамысловатый интерьер открылся Элейн, когда Эреол распахнул перед ней двери этого безликого жилища.

— Неужели все так серьезно? — спросила она, продолжая начатый разговор. — Настолько, что ты решил выбраться из убежища, чтобы быть ближе к событиям?

— То, что ты рассказала… оно настораживает, — отозвался колдун. — Особенно о видении разрушенного замка. Купания Кервелина под дождем, вспышка ярости ЛʼАррадона — мелочи, по большому счету. А руины — это что-то посерьезнее.

— Тебе опасно жить в городе. Это тоже серьезно, — Элейн передернула плечами. Она в упор не видела причин, по которым померещившиеся ей руины были бы важнее остальных странных событий. Конечно, в замке определенно происходило что-то ненормальное. Но все это было для нее явлениями из одного ряда, а вот Эреол… Эреол видел больше. Неудивительно, впрочем. Эреол всегда видел больше. И если бы считал нужным, то уже рассказал бы.

— Очень похоже, что видение на самом деле было обнажившимся кусочком истинной картины, — он точно прочитал мысли Элейн. — Не исключено, что на самом деле замок или его часть — и есть та руина, которую ты видела. И это, как ты понимаешь, оставляет больше вопросов, чем ответов.

Элейн воззрилась на наставника.

— Тогда, будь все иллюзией, половина придворных давно погибла бы от дождя. Если на самом деле крыша разрушена…

— Не то, — поморщился Эреол. — Ты смотришь с практической позиции. При создании подобных иллюзий задействована другая магия. Часть мироздания заменяется другой. Да и рано еще об этом говорить. Увидим со временем. Все странности начались, когда ты начала расшатывать лодку. Продолжай в том же духе — кто знает, что обнажится следующим. А теперь рассказывай, что там у тебя за идея, достойная «Гранд-Газеты». 

По дороге сюда Элейн уже успела поделиться с ним замыслами.

Еще там, в нише мира, продумывая план свержения Кервелина, они собирались использовать этот прием — распространение слухов и сплетен, порочащих доброе имя короля и бросающих тень на его авторитет. Кервелину удалось добиться немыслимого — почета и уважения в народе. Том самом народе, который он завоевал силой всего десять лет назад. Эреол подозревал, что не обошлось без вмешательства ЛʼАррадона — то ли особый заряд в каждом проданном вадрите, то ли массовые чары… Однако тут же возражал сам себе, что даже ЛʼАррадон, даже в пору подъема, даже на пике магических сил не способен постоянно контролировать такое количество людей. Да и Кервелин правил грамотно и вовсе не был чудовищем — ни разу с того самого памятного утра своей победы.

Маскировал свою суть. Все маскировали.

А любое доброе имя можно замарать. Тем самым подрывая доверие к такому правителю. Чтобы получить расшатанное общество, которое легко будет взорвать.

А потом заняться организацией этого взрыва.

Так говорил Эреол…

— Ты говорил, нужно выбрать то, что порочит короля с министрами, и донести до как можно большего количества людей. Если мы возьмем казначейские отчеты, покажем, сколько проедает двор, сколько денег тратится на всю эту мишуру вроде деликатесов, драгоценностей, тканей на парадные мантии на каждый день, ковры, зеркала, люстры, то многие возмутятся, — начала Элейн. — Плюс нужно добавить переписку Кервелина с ЛʼАррадоном. Несамостоятельный король, который шагу не может ступить без своего колдуна… И плевать, что у королей обычно куча советников, если правильно подать, никто об этом не задумается. Простой люд не задумается точно. И я знаю, как сделать, чтобы все это дошло до большого количества народу сразу.

Эреол смотрел на нее с легкой улыбкой. Той самой, озорной и молодой. Отвлекшись на миг от изложения своих догадок, Элейн вдруг подумала, что его методы воспитания дали самые неожиданные плоды. Отказавшись от роли приемного отца или даже старшего брата, он выглядел в ее глазах все привлекательнее в роли друга. Именно такого, какого ей всегда хотелось иметь.

— Будешь развешивать плакаты или раздавать прокламации? — Он сел на продавленный диван и закинул руки за голову, приготовившись слушать.

— Я говорила о «Гранд-Газете», — напомнила Элейн. — Так вот. Я буду выпускать информационные листки с текстами указов или писем, с их копиями. Но не раздавать и не развешивать, а распространять с ее помощью. 

Колдун хмыкнул, подавшись вперед.

— Подбрасывать в выпуски? Так это пресекут после первого же листка.

— Зато какой будет скандал, — хихикнула Элейн. — В самой популярной газете, можно сказать, рупоре власти — и вдруг подобный вкладыш. Я бы заинтересовалась, где можно достать следующие. А в Угларском королевстве, к счастью, еще много газет.

Глава 5.5

Спустя полчаса образец листовки был готов.

Вверху страницы выделялась жирная надпись тушью «Листок госпожи Вирузим». В качестве псевдонима было выбрано имя персонажа-рассказчицы доброй части сказок Детей моря, популярных и на континенте. 

Только сказки эти были поучительными высокоморальными историями о дальних странствиях, чуждых нравах, понимании, взаимовыручке и сострадании, а «Листок»… Элейн, подумав, добавила подзаголовок «Пришло время положить конец сказкам о добром короле Кервелине. Госпожа Вирузим поделится правдой».

«Правда и только голая правда, — начиналась листовка. — В распоряжение госпожи Вирузим попали ценные документы и письма нашего повелителя, короля Кервелина Четвертого. И мир госпожи Вирузим просто рухнул, ведь то, о чем удалось узнать… Однако все по порядку. 

Одна блестящая птичка из королевского дворца, попросившая держать в тайне свое сиятельное имя, передала вашей покорной слуге то, что вы можете видеть на обороте, и много чего еще. Каково же было мое потрясение, когда я узнала, что на самом деле обвал в Южном округе Кадмара, унесший жизни нескольких сот людей, вовсе не был случайностью! Августейший монарх устроил его по подсказке своего любезного советника, чтобы избавить казну от необходимости выплачивать компенсации и пустить деньги на более важные государственные дела. К примеру, на закупку большой партии орталинских вин. Они были заказаны в том же декателе, в начале осени, вскоре после землетрясения и обвала, о чем нам беспристрастно сообщает казначейская запись. 

Кто же этот советник, спросите вы? К сожалению, он никогда не подписывается. Но, возможно, вам удастся догадаться о его личности, прочитав такую строку в его послании королю: «Я изготовлю выравнивающий вадрит, и проблема будет решена самым радикальным образом, как ты и хотел». Знаете, что такое выравнивающий вадрит? А кто в нашем славном Угларском королевстве их делает? Вот и ваша покорная слуга знает, и знание это ее вовсе не радует… 
 

А теперь я замолкаю, предоставляю слово его величеству королю и сухим казначейским отчетам, а тем, кто захочет почитать следующие выпуски, говорю: ищущий да найдет. Спасибо «Гранд-Газете» за возможность поговорить».

Элейн перечитала текст. Кажется, выбранный тон — ироничных сплетен, какими дамы делятся на званых вечерах, прикрываясь веерами, — выдержан до конца. 

Дальше на странице расположилась копия того самого казначейского отчета, а на обороте — письмо Кервелина с ответом ЛʼАррадона. Эреол кое-как изготовил типографские вадриты, подобные тем, на которых работали редакции газет, — для изображений, для копирования… Магия, по его словам, в них заключалась несложная. Еще десять минут — и Элейн получила увесистую стопку листовок.

— А можешь сделать что-то такое, чтобы не пришлось вручную рассовывать эти бумажки по всему тиражу? — попросила Элейн, поспешно надевая накидку и поглядывая на часы. До дежурства оставалось всего ничего.

— Тиражи не станут перебирать после прошивки. Заряди листки дополнительной страницей в конвейере… знаешь, как работает печать газет на вадритах?

Элейн покачала головой. Эреол вздохнул.

— Ладно, не будем останавливаться на полпути. В здание редакции пойду я, если там не будет дополнительной защиты ЛʼАррадона. Только одолжи мне вадрит-хамелеон.

Он забрал листки. Элейн замерла. 

Сам? Колдун, которому по-хорошему нельзя и носа показывать в Кадмаре? Который едва-едва защищается мороком, таким же надежным, как модная в этом сезоне сетчатая вуаль на вечерних шляпках?! Но другого выхода действительно не было. На нее накатила злость. На ситуацию, но еще больше — на себя. Как можно быть такой беспомощной? Даже более того — глупой, ведь печать газет — это не какое-то тайное знание для избранных?! Почему Эреол должен теперь рисковать из-за того, что она не удосужилась узнать получше? 

Тут Элейн приказала себе прекратить домысливать лишнее. Эреол рискует не столько ради нее, сколько ради собственного возрождения. Взаимная выгода.

Не стоит видеть в чужих действиях несуществующего благородства.

Он сам всегда это повторял.

— Только не геройствуй. Если там есть защита, пусти меня, я разберусь, разве что на это понадобится больше времени, — сухо сказала Элейн, выходя из квартиры вслед за ним и дожидаясь, пока он закроет дверь.

— Я не собирался геройствовать. Быть пойманным не входит в мои планы. — Эреол пристально взглянул ей в лицо, и Элейн в который раз убедилась, что он видит ее насквозь, даже не давая себе труд намеренно читать мысли. Нескольких сотен лет жизненного опыта хватало для такой мелочи.

И все же ожидание в сквере в нескольких шагах от круглого здания редакции оказалось невыносимым. Элейн сидела на скамейке, сверлила взглядом декоративную башенку, видневшуюся из-за залитых солнцем красновато-зеленых крон, нервно сжимала руки и думала, что лучше лично станет расклеивать на домах следующий выпуск листка, чем допустит повторения подобного.

Хотя повторения, наверное, не допустят и сами владельцы газет. Что ж, можно придумать еще тысячу способов донести листки до людей. Лишь бы только не пришлось позволять Эреолу…

…Позволять человеку, прожившему несколько сотен лет, пойти на сравнительно небольшой риск. Ему следовало не держаться с ней на короткой ноге все это время, а поддерживать больший авторитет. Определенно.

И лишь когда спустя вечность Эреол появился на аллее, ведущей через сквер, Элейн перевела дыхание.

Пришло время подумать о том, что можно будет сделать вечером.

Глава 6.1

Добравшись до замка, Элейн обнаружила, что не стоило так спешить.

Дежурство оказалось смазанным. Не было чинных посиделок при вечно апатичной и какой-то замороженной королеве, в которой она, как ни пыталась, так и не смогла рассмотреть знакомые с детства материнские черты. Наоборот, сегодня, как перед ярмаркой, в гостиной и в покоях Вистарии царил веселый хаос. А фрейлины оказались не слишком нужны, и в конце концов их отпустили.

Элейн вошла в общую комнату и на минуту остановилась на пороге, сбитая с толку шумом, гамом и кутерьмой. До сих пор она и представить себе не могла, какой ажиотаж среди товарок вызовет официальное начало сезона развлечений. Хешшу и все его хвостатые, это же всего лишь бал! Танцы под не самую лучшую музыку, прикосновения людей, которые далеко не всегда вызывают симпатию, толпа, праздничные блюда и напитки, глупые напыщенные здравицы в честь принца… Из-за чего такие восторги? 

Интересно, как теперь при дворе Кервелина обстоят дела с пьянством. Когда-то, еще до Вистарии, по слухам, любое подобие праздника заканчивалось одинаково — трезвых не оставалось. Впрочем, в Анаростии, что за Бастионными горами, пьянства не терпят, а будущая жена Веина была именно оттуда. Ее прибытие планировалось через декатель, к концу лета. 

Да еще это правило, что фрейлинам не полагается иметь личную служанку… Вводилось оно с благой целью дисциплинировать юных разбалованных дам, приучить их к мысли, что каким бы знатным ни был их род, они сами всего лишь слуги королевской семьи. Но на спесь отдельных высокородных девиц это никак не повлияло, а вот на комфорт и выбор одежды… Никаких шнуровок на спине, никаких сложных причесок… хотя это и к лучшему.

Ворча про себя, Элейн прошла к своей кровати. Для вещей каждой фрейлине полагался встроенный в стену вместительный шкаф, дверца которого находилась у изголовья кровати, рядом с туалетным столиком. Сейчас половина шкафов были распахнуты, и товарки увлеченно прихорашивались, то и дело поглядывая в ручные зеркала или поминутно бегая к большому зеркалу во всю стену в конце комнаты. Пламя свечей и ламп колыхалось, когда они вихрем проносились мимо. Куда ни взгляни, глазу представала однообразная в своей пестроте картина: ворохи разноцветной материи, оборок, сборок, бантов, тесемок и лент, шиньоны, заколки, диадемы и обручи, вуали и шарфики, шкатулки с драгоценностями, пузырьки духов… 

Едва ли не половина того, что составляло круг интересов знатной девицы при дворе. Вторая половина заключалась в замужестве и всем, что с ним связано.

Крайне интересные собеседницы.

Нейтин уже заканчивала собираться и теперь пристраивала на полных плечах невесомую вуаль, добиваясь, чтобы было видно только молочную белизну рук и никаких складок там, где края корсажа и съемных рукавов нефритово-зеленого платья от локтя до запястья врезались в кожу. Элейн поморщилась при виде этих складок. Одно утешение — что Аверия, кажется, сетовала на излишнюю худобу Эллин… и что никакой Эллин Тамеан на самом деле не существует.

— Кажется, сегодня нас ждет двойной праздник вместо одного! — прощебетала мнимая сестра. 

Элейн вопросительно хмыкнула, перебирая платья. Меньше всего ей хотелось привлекать к себе излишнее внимание. Пожалуй, бежевое подойдет. И поменьше украшений.

— Вечно ты одеваешься как старуха, — оценила ее выбор Нейтин. — Говорят, что во дворец переезжает ЛʼАррадон! Он будет здесь жить, представляешь! Это праздник получше юбилея принца! Интересно, гарем он тоже привезет?

— Не хватало здесь только гарема… — буркнула Элейн, застегивая сложную конструкцию из ремешков спереди. — А что заставило его сюда переселиться?

— Откуда я знаю? — «сестра» была явно недовольна, что разговор не переключился на обсуждение достоинств главного угларского колдуна. — Он будет здесь! Как хочется посмотреть на него… Вот бы он тоже участвовал во всех наших балах и прогулках!

Элейн тяжело вздохнула. Балы и прогулки, кто бы сомневался. ЛʼАррадон явно едет сюда, чтобы лучше контролировать Круг Кервелина, в котором, как думают и король, и его колдун, начались измены. Видимо, Кервелин считает, что не справится с ними в одиночку без магического вмешательства. Плохо. Отвратительно.

 Теперь придется быть в разы осторожнее.